Два мужа золушки
Богатые счастливы только вместе и только вдали от остальных.
Фрэнсис С. Фитцджеральд «Последний магнат»1
Глава 1
Мужчина с багровым лицом медленно скользил взглядом по моему кабинету, словно недоумевая, как он здесь вообще очутился.
– Я хочу, чтобы вы разыскали мою дочь.
Мне послышалась вопросительная интонация в конце фразы. То ли он сомневался, что его дочь пропала, то ли не был уверен, что я смогу отыскать даже блокнот у себя на столе. Чтобы его немного успокоить, я открыл вышеозначенный блокнот, щелкнул автоматической ручкой и ободряюще кивнул.
– Итак, мистер…
– Итц. Майлз Итц. Мне вас порекомендовал Монтгомери Фостер из «Шустер, Огэй и Макнамара».
Я сделал запись в блокноте, напомнив себе при случае поблагодарить Монти Фостера за рекомендацию.
– Советник Фостер сказал, что вы хорошо умеете разыскивать пропавших людей, эээ… не привлекая излишнего внимания.
– А ваша дочь пропала, мистер Итц?
– Ну, скажем так, она исчезла. Мистер Фостер представляет мои… то есть ее интересы…
Мужчина с багровым лицом тяжело вздохнул, достал платок и протер лоб и лысину.
– Сколько лет вашей дочери?
– Ээээ… Лиззи? Двадцать пять. Точнее скоро исполнится. В конце месяца у нее день рождения.
– И как давно она исчезла?
– Два дня назад. Тридцатого сентября.
Я не понимал причин его нерешительности. Вполне взрослая девушка куда-то делась два дня назад. Очевидно, что речь не шла о криминальных обстоятельствах, иначе ее отец обратился бы в полицию или вел переговоры о выкупе, а не искал бы через адвоката частного сыщика. Недорогого частного сыщика через младшего адвоката, работающего по минимальной ставке. Весь вид мистера Итца свидетельствовал о его скромном достатке и социальном положении. В новом костюме, купленном в отделе готовой одежды, он явно чувствовал себя неуютно, периодически одергивая рукава и проводя пальцем под воротником тесной сорочки. Наверняка мужчина привык к мягким фланелевым рубахам. Обветренное лицо, испещренное багровыми прожилками, указывало на то, что он много времени проводил на свежем воздухе, а возможно привык заканчивать день парой стаканов дешевого бурбона. Впрочем, от этих наблюдений мне не было никакого толку.
– Может, вы расскажете все по-порядку, мистер Итц?
Мужчина с багровым лицом задумался, отчего его выпуклые глаза еще больше вылезли из орбит, словно он мучился запором. Он еще раз оглядел скудную обстановку моей конторы, катая белками в глазницах словно шариками для пинг-понга. Наконец решился.
– Моя дочь – Элизабет Кэвана. Так ее сейчас зовут по второму мужу. Она снова вышла замуж. На самом деле она Элизабет Итц.
Он посмотрел своими шариками мне в глаза, ожидая реакции. Я послушно записал имя в блокнот.
– Она также известна под именем Элизабет Леспер-Грамон. Это фамилия ее покойного мужа.
Мне пришлось переспросить Итца, как это пишется. Его глаза выпучились еще сильнее.
– Вы что, мистер, вообще газет не читаете? – возмутился он.
Я признался, что редко читаю какие-либо новости в газетах кроме криминальной хроники, частных объявлений и комиксов.
– Моя Лиззи была замужем за Полом Леспером-Грамоном. Внуком Филибера Леспера-Грамона.
Наконец с третьего раза упоминание этого заковыристого имени сработало, в памяти у меня вспыхнули какие-то воспоминания.
– Подождите, это не тот знаменитый филантроп? Он еще отгрохал огромный музей на бульваре Уилшир?
– Он самый, – с гордостью сказал Итц. – Лиззи познакомилась с Полом, когда ей было восемнадцать. Она работала официанткой в курортном клубе в Аспене. Мы сами родом из Колорадо. Ред Фокс, округ Боулдер. Вот Лиззи и нашла себе подработку на зимний сезон. Спустя две недели они сбежали и поженились.
– Ваша дочь оказалась в… положении?
– Нет! Лиззи не такая. Она собиралась учиться. Я работал всю жизнь и накопил денег ей на колледж. Но Пол Леспер совсем вскружил ей голову. «Американская золушка», так ее называли в прессе. Смотрите, вот вырезки.
Он поднял с пола потрепанный портфель и достал из него внушительный альбом, который взгромоздил на столешницу. Я полистал. Видимо, гордый родитель скрупулезно собирал любые упоминания в прессе, посвященные его дочери. Многие вырезки были с фотографиями, но я не видел сейчас смысла их внимательно изучать.
– Лесперы вначале отнеслись к ней плохо. Как будто она какая-то золотоискательница. Не их круга, – лицо Итца еще больше побагровело. – А потом сами знаете, что произошло.
– Что?
– Пол и Лиззи разбились в аварии на машине. Незадолго до второй годовщины свадьбы. Все газеты об этом писали!
– Извините, сэр. Будет лучше, если вы освежите в моей памяти эту историю.
– Пол сидел за рулем. В крови был алкоголь. Он погиб на месте. А Лиззи ударилась головой. Двенадцать дней провела без сознания. Когда она очнулась, то все забыла.
– Аварию?
– Нет, вообще все. Все время, которое они провели с Полом вместе. Не помнила даже, что познакомилась с ним. Никого не узнала из Лесперов. Зато сразу узнала меня. Она сказала: папа, увези меня домой.
Итц всхрюкнул и машинально утер нос рукавом.
– Доктора сказали, так случается. Какая-то там специальная амнезия. Стирает не только травмирующее событие, но и все, что с ним связано. Как будто она никогда не была замужем. Понимаете?
– Более-менее. Это лечится?
– Доктора сказали, что память со временем может вернуться. Или не вернуться никогда. Можно попробовать гипноз и разные мудреные средства, но Лиззи от всего отказалась.
– Почему?
– Потому что сказала, что не хочет вспоминать! – рявкнул Итц. – Зачем это моей девочке? Она даже не пошла на похороны Пола, потому что не хотела изображать скорбь. Ведь она его совсем не помнила. Ей было двадцать лет, но ее разум помнил только то, что случилось до восемнадцати.
– Два года жизни коту под хвост.
– Лиззи считала, что это божье благословение. Ведь теперь она могла начать жизнь заново. С чистого листа. Как будто ей дали второй шанс.
Звучало цинично, но я понимал чувства девушки. Кому хочется оказаться вдовой в двадцать лет и сожалеть об утраченной любви. А тут ей словно тряпкой стерли все воспоминания и предложили вернуть линию жизни к предыдущей развилке. Другое дело, что она стала не просто вдовой, а наследницей человека из очень богатой семьи. Уверен, что десять из десяти официанток смогли бы выдавить из себя хоть одну трогательную слезинку по ушедшему супругу, пока адвокат читает завещание.
Словно подслушав мои мысли Итц вспылил:
– Лиззи отказалась от всех притязаний на деньги Лесперов! Она вернула девичью фамилию. И попросила их больше никогда с ней не связываться.
– Как отказалась совсем от всего? Даже от страховки?
– Пол не был застрахован. Когда он погиб, парню было всего двадцать девять, он наверняка думал, что бессмертный. У него были собственные средства из траста, оставленные его покойным отцом, но Лиззи отказалась их получать. Ну… я попросил. Совсем немного. Видите ли, я говорил, что откладывал ей деньги на колледж? Так вот, когда Лиззи вышла замуж, я их… потратил.
– Понимаю.
– Дочь хотела вернуться к прежней жизни. Вот я и попросил Лесперов оплатить ее образование. На этом все.
– Очень благородно.
– Нам лишнего не надо. Мы вернулись в Ред Фокс, а осенью Лиззи поступила в колледж в Денвере, где стала изучать финансы и административное управление. Окончила с отличием. Она и в школе всегда была отличницей в математике. Потом она устроилась в фирму «Кройдон и сыновья» в Боулдере. А в прошлом году снова вышла замуж. За Чарльза Кэвана. Познакомилась с ним на каком-то мероприятии на работе.
Что-то в тоне Итца подсказывало, что нового мужа дочери он тоже не одобрял.
– Ему тридцать семь, и он разведен, – мрачно прокомментировал Итц, вновь уловив мой мысленный вопрос. – Красавчик, конечно, и говорит складно. Не мне судить, но, думаю, моя девочка могла найти себе кого-то получше.
– Исчезновение вашей дочери как-то связано с мистером Кэвана?
– Я не знаю, с чем оно связано. Иначе бы я вас не нанял. Месяцев семь назад старый мистер Леспер вновь связался с Лиззи. Моя дочь, конечно же, уволилась из фирмы, когда вышла замуж. Но он хотел, чтобы она работала у него в фонде. Лиззи вначале отказалась, ведь с Лесперами у нее все кончено. Она думала… они опять хотят… чтобы она вспомнила Пола. Но Филибер Леспер уверял, что это только бизнес. Что он просто хочет, чтобы она управляла фондом. Фондом Леспер-Грамон, представляете? Огромные деньги, вилла у океана. Он сказал, что не будет докучать ей разговорами о Поле. Просто ценит ее как профессионала.
– В двадцать пять лет? Неожиданно.
– Лиззи всегда была умной! Почему бы ей не получить эту работу. И Чарли не возражал. Он сказал, что легко найдет себе место в Лос-Анджелесе. Значит, они переехали. Вначале все шло прекрасно. Лиззи положили оклад сто тысяч в год.
Я мысленно присвистнул. Даже если вычесть налоги, получается около четырнадцати или тринадцати сотен в неделю. Неплохая зарплата для недавней выпускницы денверского городского колледжа.
– Но потом мистер Леспер заявил, что составил новое завещание, – прервал мои подсчеты Итц.
– Ого, – присвистнул я уже вслух.
– Он умирает. Или думает, что умирает, – Итц снова протер платком лысину. – И сказал, что своему второму сыну и внукам оставляет только недвижимость и разумную сумму денег из какого-то траста. А все основные средства, включая контроль над фондом, он завещает Лиззи.
– Дважды ого.
– Для Лиззи это было как гром среди ясного неба! Она хотела уволиться и немедленно уехать. Куда угодно. Просила мистера Леспера изменить завещание. Уверяла, что не возьмет ни цента. Но все было без толку. Скандал уже разгорелся. Лесперы наняли адвоката. Чтобы объявить старика недееспособным, а Лиззи, мою Лиззи обвинить в… дурном влиянии. Я решил, что нам нужно защищаться.
– Именно поэтому вы обратились к советнику Фостеру?
– Его услуги я могу себе позволить. Лиззи не считает, что ей нужен адвокат, но я хочу защитить доброе имя дочери. Чарли тоже думает, что она должна постоять за себя. Лесперы не имеют права ее ни в чем обвинять, если старик сам решил оставить ей все деньги.
– Похоже, ваш зять был рад, что его жена стала богатой наследницей.
– Чарли… никогда не понимал, что все это значит для Лиззи. Но он молодец, надо отдать ему должное. Сразу себя поставил в разговоре с Лесперами, дал понять, что ни капли их не боится. Старому Филиберу парень вроде даже понравился.
– Что не могло не разозлить остальных наследников. Так что все-таки произошло?
– Как я сказал, Лиззи пропала два дня назад, в понедельник. Она закончила дела на работе и позвонила Чарли в клуб сказать, что едет домой. Когда он приехал, на вилле ее не было, а их служанка сказала, что Лиззи так и не появилась. Чарли вначале не обеспокоился, он решил, что она куда-то заехала по дороге. Но дочь так и не приехала домой ночевать. Это не в ее привычках. И на работе она на следующий день не появилась. Тогда Чарли позвонил мне.
– В Ред Фокс?
– Нет. Я перебрался в Лос-Анджелес три месяца назад. Когда начался весь этот сыр-бор из-за завещания. Я решил, что дочери не помешает поддержка. Не стал стеснять их с Чарли, поэтому снял бунгало у одного приятеля в Марина Дель Рей.
Не слишком далеко от дома дочери, отметил я.
– Вы или ваш зять обращались в полицию?
– Мы с Чарли ходили в участок сегодня утром. Офицер нас выслушал, но не воспринял всерьез. Как я понял, он не хочет тратить время на взрослую женщину, которая решила пару дней отдохнуть от мужа. Думаю, он решил, что Лиззи сбежала к любовнику. Но я знаю, что это полная ерунда. Лиззи без ума от Чарли!
И опять в голосе Итца прозвучало плохо скрытое неодобрение.
– Вы говорили, что ваша дочь хотела уехать, когда вокруг нее снова поднялась шумиха. Может, она так и поступила? Просто решила передохнуть, побыть одной, подумать, что делать дальше…
– Тогда она предупредила бы меня или Чарли. Лиззи никогда не была малодушной. Когда она решила порвать все связи с Лесперами, то так об этом и заявила. Честно говоря, мистер Стин… я не понимаю, что происходит с моей дочерью. Почему она просто исчезла? Я… опасаюсь худшего… Поэтому и прошу вас ее найти как можно скорее.
– Вы думаете, она может что-то с собой сделать?
– Я не знаю! Доктора говорили очень много умных слов. О том, что будет, когда память к ней вернется. Сможет ли она пережить боль утраты, если та вдруг свалится на нее, как… как… тонна камней. Не надо было ей разрешать возвращаться в Лос-Анджелес и снова связываться с этой семейкой.
Глава 2
Я вполне понимал опасения Итца, хотя ни черта не смыслил в амнезии. И все же мне казалось, что молодая женщина, судя по всему, умная и общительная в случае внезапного нервного потрясения, вызванного возвращением воспоминаний, скорее бросится за поддержкой к близким, чем предпримет неожиданное бегство. Если только ей не было что скрывать.
Существовал и еще один вариант событий, которым я не стал делиться с клиентом. Поскольку Элизабет Кэвана стала основной наследницей Леспера-Грамона, другим родственникам было выгодно, чтобы ее фигура пропала с доски до кончины старого Филибера. Что, в свою очередь, снимало подозрения с ее нынешнего мужа. Чарльзу Кэвана наоборот требовалось, чтобы жена унаследовала все капиталы.
Я начал листать альбом с вырезками, который Итц с большой неохотой мне оставил, взяв слово, что я верну ему фолиант в целости и сохранности.
Как я и думал, первые заметки были посвящены скоропалительной свадьбе Пола Леспера-Грамона и Элизабет Итц, которую молодые люди сыграли 7 февраля 1957 года в какой-то мексиканской часовне, не предупредив никого из родственников. На фото молодожены возвращались из медового месяца, проведенного в Кабо, выйдя из частного самолета на посадочную полосу. Юная новобрачная была классической американской блондинкой. Светлые, выгоревшие на солнце волосы, были взбиты над широким лбом, большие глаза распахнуты навстречу грядущему счастью, на щеках отпечатались две симпатичные ямочки, чуть тяжеловатый подбородок компенсировали пухлые губы и искренняя улыбка. Ее супруг выглядел утомленным, глаза были полуприкрыты веками, рот растянулся в ленивой усмешке, в общем парень явно копировал Джеймса Дина. «Американская золушка», так выразился Итц. Это выражение использовалось и в нескольких заголовках. Искушенный калифорнийский принц встречает чистую красавицу из глубинки, которая сумела растопить его сердце.
Лично меня никогда особо не привлекал типаж волевых нордических блондинок, заполонивших Средний Запад, а Элизабет Итц на фотографиях выходила их самой типичнейшей представительницей. Я не сомневался, что она действительно хорошо училась, ходила по воскресеньям в церковь, состояла во всех правильных школьных клубах и, может быть даже была королевой выпускного бала. Девушка устроилась официанткой на курорт богачей не для того, чтобы поймать в сети одного из них, а ради честного заработка. Не исключено, что именно цельная и несложная натура Лиззи как раз и произвела впечатление на уставшего от искушений Пола Леспера.
Как я понял, молодой Леспер умел жить на полную катушку, а его супруга быстро втянулась. Далее следовали фотоотчеты о торжественных мероприятиях и чуть менее формальных вечеринках, на которых присутствовали Пол и Лиззи, об их отдыхе на яхте, участии в регатах, поездках в Европу и на Восточное побережье, и прочих однообразных проявлениях светской жизни богатых и знаменитых. Случались и скандалы. Майлз Итц педантично вклеил вырезки о том, как Пола Леспера задержали в сомнительном ночном клубе, как его арестовали за пьяное вождение в час пик на бульваре Сансет, причем он оказал сопротивление полиции. Все это было достаточно несерьезно, учитывая финансы Лесперов-Грамонов, хотя и нанесло неприятный укол репутации фонда. Фотограф «Икземинер» запечатлел, как Пол и Элизабет выходят из зала суда в сопровождении адвокатов, молодой человек привычно криво улыбается, обнимая за плечи жену. На Лиззи было простое, но идеально скроенное платье, волосы забраны под шляпу с широкими полями, лицо скрывали темные очки.
За неполные два года супруги успели неплохо покуролесить и даже несколько раз публично поскандалить. Как я понял, Пол Леспер мнил себя художником, поэтому активно использовал фонд деда, чтобы якшаться со всякой богемой и продвигать собственное творчество. Я не слишком разбирался в живописи, поэтому не мог судить, насколько молодой человек и правда был талантлив. Однако Лиззи успела поставить на место пару зазнавшихся натурщиц.
Наконец сказочная жизнь закончилась дождливым вечером 23 декабря 1958 года за два дня до Рождества на горной дороге в Хидден-Спрингс, где Лесперы гостили у друзей. На вечеринке вышел очередной скандал, по словам очевидцев, оба супруга выпили, но Пол намного больше жены, тем не менее именно он сел за руль, когда они решили вернуться в город. Спустя двадцать минут проезжавшие мимо водители заметили пламя и столб дыма на склоне холма и сообщили в полицию. Какие-то смельчаки сами бросились на помощь пострадавшим, не дожидаясь приезда спасателей. Они увидели объятый пламенем «лотус-купе», у которого взорвался бензобак. Помочь водителю уже не было никакой возможности, зато пассажирка каким-то образом смогла выбраться, несмотря на сильную травму головы. Элизабет Леспер обнаружили рядом с автомобилем, она была без сознания, а все ее лицо было залито кровью. Добрые самаритяне успели оттащить девушку как раз вовремя, пока до нее не добралось пламя.
Пол Леспер погиб на месте, он настолько сильно обгорел, что опознать его смогли только по зубной карте. Элизабет пробыла без сознания почти две недели, очнувшись только после Нового года, а когда пришла в себя, оказалось, что она ничего не помнит о последних двух годах жизни. После похорон Пола число газетных вырезок в альбоме стремительно уменьшилось. В годовщину трагедии некоторые издания попытались оживить тему, но поскольку Элизабет покинула Лос-Анджелес и избегала внимания прессы, а семья Леспер-Грамон тоже хранила молчание, интерес публики тут же угас.
Я обнаружил только статью, вышедшую в 60-м году, о том, что в музее фонда прошла мемориальная выставка работ Пола Леспера, среди которых присутствовал портрет его жены. Критики восхищались талантом Пола, возможно потому, что некрасиво ругать мертвого, да и ссориться с могущественными благотворителями никто не хотел.
Затем следовала заметка двухлетней давности из газеты Боулдера о том, что компания «Кройдон и сыновья» отметила 70-летний юбилей и уверенно смотрит в завтрашний день благодаря перспективным молодым сотрудникам. На групповой фотографии среди прочих сотрудников, улыбающихся на камеру в бокалами шампанского в руках, была отмечена Элизабет Итц. Из очаровательной американской золушки девушка превратилась в классическую американскую красотку. Черты лица стали жестче, а фигура тоньше, исчезла девичья припухлость. Строгий деловой костюм не мог скрыть пышную грудь, крутые бедра и точеные щиколотки. Элизабет стояла в первом ряду, хоть и ближе к краю, но не слишком далеко от больших боссов. Не удивительно, что с такими сотрудницами компания «Кройдон и сыновья» имела все основания уверенно смотреть в завтрашний день. Хотя они должны были понимать, что вряд ли должность младшего управляющего отвратит красивую девушку от мыслей о замужестве.
Завершало коллекцию объявление о грядущей свадьбе Элизабет Мери Агнес Итц, единственной дочери Майлза Джона Итца и его покойной супруги Пруденс, и Чарльза Винсента Кэвана, сына полковника Хорэса У. Кэвана из Сан-Антонио. Венчание должно было состояться в церкви святого Михаила на Саншайн-стрит в Ред Фокс 18 ноября 1962 года.
Я захлопнул альбом и убрал его в сейф. Потом достал из обертки сэндвич и справедливо разделил его с Гэри, вознаградив пса за то, что он терпеливо переждал визит Итца в своей корзинке под столом, не выдав себя ни единым звуком, а после молча облизывался, пока я возился с газетными вырезками.
Глава 3
Информации, полученной из альбома и общения с Итцом было явно недостаточно, поэтому я поднял трубку и набрал номер своего приятеля Нэда Камински, отвечавшего в «Икземинере» за светские сплетни. Он начинал свою карьеру в пору расцвета Луэллы Парсонс2, а сейчас мог сравниться с легендарной колумнисткой по объему бессмысленной информации о богатых и знаменитых, плотно утрамбованной в его сером веществе.
– Что ты можешь рассказать про семейство Леспер-Грамон? – спросил я.
– Про Лесперов? – присвистнул Нэд. – Наконец-то я слышу от тебя что-то стоящее. Твое дело связано с ними? Какой-то скандал с детками?
– Нэд, придержи лошадей. Я не могу разглашать тайны клиентов.
– Ага, ага, ага. Ну, хоть намекни. Я подаю, ты отбиваешь. Сколько лет ты тянешь из меня информацию, а сам ни разу не подкинул ничего для сюжета.
– А Лесперы это сюжет?
– Еще какой. Пока что он только шкворчит. Но чутье мне подсказывает, что со дня на день угольки полыхнут. Во всяком случае одно имя Лесперов уже гарантирует, что люди купят газету.
– Расскажи мне о них.
– Ну, ладно. В общем, семейство Леспер-Грамон – настоящие аристократы. Не какое-то фуфло, которые облапошили индейцев или ограбили пару пароходов на Миссисипи и придумали себе титул. Ты же знаешь, в Голливуде сковырни кукурузную шелуху с любого испанца и под крестьянской рубахой обнаружится старый кастильский род. Потряси англичашку, окажется, что кузен третьей жены его двоюродной прабабки приплыл на «Мэйфлауэре». Я уж не говорю о французах. Вот они мастера выдумывать себе родовитых предков, как будто у них не было собственной революции. Так вот у Лесперов-Грамонов все настоящее. Кстати, их фамилию правильно произносить с ударением на последний слог, знал?
– У меня подруга наполовину француженка.
– Небось тоже аристократка?
– Нет, из французских евреев.
– А, ну про этих я тебе тоже мог бы многое тебе рассказать. В общем, свое дворянство Лесперы получили чуть ли не в десятом веке от какого-то из Людовиков. Часть семьи бежала во время революции, потом вернулась после падения Наполеона, часть оказалась в Америке. Я не историк, чтобы в этом разбираться, но есть всякие хроники, древа, фамильные гербы. Где у них Леспер, а где Грамон, кто там был графом, а кто герцогом. Все это можно увидеть в музее фонда, если кому интересно. Тот предок, который перебрался через океан, был жутко везучим, потому что сумел вывезти большую часть капиталов и фамильных ценностей. И потомки его не подкачали. Выгодные браки, удачные сделки. В отличие от многих европейских аристократов, которые измельчали настолько, чтобы жить на подачки нуворишей вроде Асторов и Вандербильдов и продавать семейные безделушки, Лесперы весьма преуспели. Насколько я знаю, есть еще восточная ветвь семейства, они свили гнездо в Нью-Йорке. Все Лесперы очень кичатся своей историей. Еще до недавнего времени всех детей называли одинаково по очереди. Филибер, Антуан, Луи и в таком духе.
– А как Лесперы оказались в Лос-Анджелесе?
– Старый Филибер, нынешний глава клана, в свое время просек все выгоды Западного побережья. Я говорю не о золоте, а о Голливуде. Когда тут только зародилась киноиндустрия, он вложился в несколько студий. Французы они такие, никогда не чурались вести дела с евреями. Потом он начал скупать землю, сам заниматься застройкой.
– А почему ни одна из студий не носит имя Леспер-Грамон?
– С его-то предками? Когда твой пра-пра водил рыцарей в Крестовый поход, как-то не с руки выпячиваться в городе иллюзий. Так что он вовремя замел следы. Замаскировал свои капиталы кучей трастов и дочерних компаний. А потом занялся благотворительностью и всей этой просветительской ерундой. Начал строить в Калифорнии музеи, библиотеки, театры, учреждать премии. Но денежки у него никуда не делись, помяни мое слово. Не уверен, что старику по-прежнему принадлежит половина Голливуда, но уж точно большой кусок. Но он держится за свой фонд, как будто это главное дело его жизни. Наверняка хочет пройти в рай с золотым пропуском, на котором будет написано «величайший меценат Западного побережья».
– Сколько лет Филиберу Лесперу?
– Восемьдесят шесть. Еще недавно старик был вполне бодр, но ходят слухи, что в последнее время стал сдавать. И тут мы подходим к следующему поколению. У него было двое сыновей. Луи и Антуан. Я же тебе говорил про имена, наверное они их нумеруют, как каких-то королей, чтобы не путаться. Луи был старшим и папиным любимцем. Красавец, плейбой, участвовал в скачках, летал на самолетах, крутил романы с самыми известными актрисами. Ох, похождения Луи Леспера в свое время подтолкнули мою карьеру. Но вдруг взял и женился на смазливой хористке. Думаю, папаша Филибер был изрядно зол, к счастью, девчонка благоразумно умерла родами, произведя на свет сына Пола. Не знаю, почему парня назвали вопреки семейной традиции. Как оказалось, Луи вовсе и не думал остепениться. Он перестал волочиться за юбками, зато вдруг открыл в себе тягу к приключениям. Когда его сыну было года четыре, Луи собрался в экспедицию в Южную Америку, то ли искать город Зет, то ли искать того, кто искал город Зет3, да так там и пропал.
– Пропал?
– С концами. Его отец снаряжал экспедиции, которые должны были найти уже самого Луи, но без результата. В итоге спустя десять лет старик сдался и признал сына мертвым. Он забрал к себе внука и сам его воспитывал. Души в нем не чаял. А Пол Леспер пошел по стопам своего папаши. Пьянки, скандалы, кутежи. И в итоге женился на какой-то официантке. Видать, тянет этих аристократов к простым девчонкам. Филибер и это стерпел от любимого внука. Видимо, решил попытать счастья уже с правнуком. Вот только спустя года два после свадьбы Пол насмерть разбился на машине. Жена его выжила. Ее звали Лайза или Эльза. Погоди, дай вспомню, – Нэд порылся в своей памяти, похожей на необъятную картотеку скандалов, браков и разводов. – Кажется, она повредила голову во время аварии и ничего не помнила. Или говорила, что ничего не помнила, чтобы не раздувать шумиху вокруг пьяного вождения Пола. Во всяком случае ее быстро сплавили.
– Сплавили? – невинно спросил я.
– Ну да. Отослали из города. Наверняка заплатили хороших отступных, чтобы она не валяла в грязи репутацию покойного мужа в интервью для прессы. Так что про этот эпизод все быстро забыли. У старого Филибера остался еще второй сын и его дети.
– Антуан Леспер.
– Ну, да. Полная противоположность Луи. Насколько тот был полон жизни, настолько его младший брат вел себя как занюханный сухарь. Всю жизнь работал на отца, потом устроился в фонд, уж не знаю, какую должность он там занимает. Застегнут на все пуговицы, если он и предается каким-то грешкам, то за тщательно закрытыми дверями. Женился на аристократке. В тридцатые годы привез из Англии девицу из хорошей, но сильно обнищавшей семьи. Какую-то третью дочку графа или племянницу лорда. Филибер наверняка отвалил семейству щедрую подачку на ремонт крыши в их поместье. Мы тогда об этом писали, потому что свадьба была роскошная. В одной из студий построили декорации настоящего средневекового замка, развесили все фамильные регалии. Собрался весь свет Голливуда, прилетели Лесперы из Нью-Йорка, другие толстосумы. Но это был единственный раз, когда Антуан и его жена дали разгуляться нашей братии. С тех пор о них двух строчек не выжмешь. Леди занимается обычной благотворительностью, поддерживает какие-то женские и церковные клубы. Ее супруг может произнести пару фраз на открытии очередной выставки. Даже замок разобрали, чтобы никому не пришло в голову использовать декорации для съемок какого-то фильма.
– Ты упомянул их детей.
– Да, их трое. Очередной по счету Филибер, которого называют просто Берти. Его младший брат Джером. И есть еще дочь Аделаида. Берти Леспер клинически глуп. Ему бы родиться в другой семье, где парень мог бы работать в какой-то конторе с девяти до пяти, по выходным ходить на бейсбол, а потом пить пиво с ребятами и драться в баре. Но он Леспер, поэтому должен соответствовать. К тому же он ровесник кузена Пола и всю жизнь с ним соревновался. Если Пол устраивал вечеринку, Берти нужно было непременно закатить свою вдвое громче. Однажды к нему заявился полицейский рейд, потому что приятели подшутили над Берти и пригласили к нему полный дом проституток под видом гостей. Если Пол разбивал машину, Берти разбивал лимузин. Правда, после смерти кузена ему стало не с кем соревноваться, поэтому он слегка поутих в последние годы. Его братец Джером немного умнее, я бы сказал, себе на уме. Ходили слухи, что его чуть не выгнали из фонда за растрату средств, которые он спустил на карточные долги, но парень сумел выкрутиться. Ну и наконец юная Аделаида. Девица уже успела четыре раза побывать замужем, так что скучать нам она не дает. Первый раз она вышла замуж за какого-то нищего писателя, которого увезла в Париж, чтобы он сотворил там Великий Американский Роман. Через шесть месяцев бросила его, когда выяснила, что парень предпочитает проводить время не за печатной машинкой, а в борделях и бистро, угощая всех на деньги жены. Тогда она полностью изменила тактику и окрутила пожилого вдовца, одного из партнеров своего деда. Это был не самый плохой вариант, правда, видимо она не рассчитала, что из-за ее юного напора муж скончается меньше чем через год от инфаркта. Третьим стал какой-то английский аристократ средней руки, сосватанный родителями. Он сам бросил Аделаиду, узнав о ее измене. Не знаю деталей, но в бракоразводном процессе она была ответчицей. Наконец она ухитрилась выскочить за чистильщика бассейнов из Палм-Спрингс. Это даже по меркам Лесперов перебор, так что Филибер быстренько прислал адвокатов, чтобы аннулировать брак. Ни у кого из младших Лесперов детей пока нет. Ну, вот я тебе все рассказал. Твоя очередь. Под кого ты копаешь?
– Ни под кого из них. Скажи, насколько серьезны слухи о болезни Филибера Леспера?
– Не знаю. Последний год он совсем перестал показываться на людях. Фондом вроде управляют его сын и внуки, есть еще разные директора и художественные кураторы, но в этой братии я не разбираюсь, уж слишком часто они меняются.
– А можно ли такое представить, что старый Леспер завещает фонд не члену семьи?
Нэд несколько мгновений переваривал услышанное.
– Я бы сказал, что это маловероятно, – наконец произнес он. – Ведь это их семейное наследие. То, чем семья Леспер-Грамон должна войти в историю Лос-Анджелеса. Как Гуггенхайм в Нью-Йорке. С другой стороны, для Филибера честь фамилии дороже всего. Если он будет думать, что наследники угрожают его наследию, то он…
– Постарается оградить свое наследие от недобросовестных наследников, – закончил я. – Ты же сам говорил, что он мечтает попасть в рай с именным билетом.
– Ты что-то знаешь, – взвыл Нэд, но я уже положил трубку.
Глава 4
Теперь настала очередь побеседовать с супругом пропавшей Элизабет. Ее отец дал мне адрес дома Кэвана в Малибу, так что я усадил Гэри в машину и отправился к побережью. Мой пес вырос на острове, поэтому не боялся волн и обожал бросаться в море за палкой.
Наигравшись с собакой на пляже, я вернулся к машине, постелил Гэри полотенце на заднем сидении, приоткрыл окно и позвонил в дверь белого особняка в испанском стиле. Мне открыл доброжелательный высокий брюнет в светлых брюках и рубашке-поло. Чарльз Кэвана был лет на пять моложе меня, но выглядел значительно лучше. Я бы смело дал ему лет тридцать, если бы не тронутые сединой баки и некоторая усталость во взгляде.
– Это вы там гуляли по пляжу с собакой? – осведомился он приятным баритоном. – Я видел вас с веранды.
– Да. Мой пес любит море. Надеюсь, я не нарушил какие-то границы владений?
– Нет, это общий пляж. А где ваша собака сейчас?
– Осталась в машине. Меня зовут Дуглас Стин, я частный детектив, которого нанял ваш тесть.
– Да, Майлз звонил мне. С тех пор как Лиз пропала, он места себе не находит. Сейчас по третьему кругу обзванивает больницы и морги. Вы часто оставляете пса одного в машине?
Мне показалось, что судьба Гэри его беспокоит больше, чем исчезновение супруги.
– Он привык. Я обычно беру его с собой на задания.
– Ну, надо же. Первый раз вижу частного детектива с собакой. Это какая-то служебная ищейка?
– Просто пес. Может, вы пригласите меня в дом? Или мы так и будем разговаривать на пороге?
– А ваш пес кусается? – не унимался Кэвана.
– Нет.
– Это хорошо. Приведите его с собой. Только не через дверь, а обойдите дом по боковой дорожке, там будет отдельный вход на веранду. Мне неприятно думать, что бедная собака будет заперта одна в машине, – поморщившись пояснил Кэвана.
Я сделал, как он сказал, и вскоре очутился на широкой веранде, где помещался обеденный стол, четыре кресла, а также длинный диван. Кэвана быстро захлопнул французское окно, ведущее в гостиную.
– Располагайтесь, – кивнул он на кресло. – Только привяжите собаку. Вилла арендована, не знаю какие тут правила насчет домашних животных. Мы живем здесь всего полгода. Хотите чего-нибудь?
– Воды, если можно.
Кэвана юркнул за дверь и вернулся через пару минут, неся сифон с содовой, графин с каким-то ледяным коктейлем и пару стаканов.
– Вы не выглядите слишком обеспокоенным, – сказал я.
– Я не знаю, что я могу сделать, – пожал Кэвана плечами. – Думаю, у всего есть простое объяснение. Лиз скоро появится и сама все расскажет.
Он кивнул сам себе.
– Расскажите, что произошло, когда ваша жена пропала.
– Это было позавчера, – охотно ответил муж. – Я был в теннисном клубе «Грин-Пойнт». Она позвонила мне из своего офиса в фонде, сообщив, что собирается домой. Я знаю, что ехать ей примерно полчаса, если не попадет в какой-то затор. Так что я сыграл еще один сет, принял душ, а потом выпил по коктейлю со знакомыми. Примерно через час я был дома. Если точно – в половину седьмого, может, чуть раньше. Наша служанка Оливия сказала, что Лиз еще не приехала. Я немного подождал, потом поужинал.
– Один?
Чарльз Кэвана снова пожал плечами. Похоже, это был его привычный жест.
– Моя жена взрослая женщина, к тому же у нее ответственная работа. Ее могли задержать дела уже после звонка или у нее могли измениться планы. Например, она решила с кем-то поужинать в городе и не нашла времени мне сообщить. Я не принадлежу к тому типу мужчин, которые привыкли держать женщин на короткой привязи. Знаю, Майлз настаивал, чтобы Лиз сообщала ему о каждом шаге. Конечно, его тоже можно понять. Он вырастил дочь в одиночку, а потом трудно представить, что он пережил, когда ему позвонили и сказали, что Лиз попала в аварию и находится в коме… Кошмар любого родителя, – лицо Кэвана содрогнулось.
– У вас есть дети?
Он кивнул.
– Сын от первого брака. Сейчас ему двенадцать. Он живет с матерью в Чикаго. Так что повторю, как отец я вполне могу понять чувства Майлза. Но он сильно душил Лиз своей заботой и постоянным беспокойством. Когда мы поженились, то договорились, что будем давать друг другу пространство.
– Значит, вас не удивило, что жена не пришла домой ночевать?
– Я тогда не подумал об этом. После ужина я открыл бутылку вина и сел слушать пластинки, почувствовал, что устал, и рано отправился спать. Меня удивило, когда я не увидел жену на следующее утро. А потом мне позвонили из фонда, поскольку Лиз так и не появилась на рабочем месте, хотя у нее были назначены важные дела. Тогда я и позвонил Майлзу. Я подумал, что он мне не простит, если я оставлю его в неведении.
– Мистер Итц сказал, вы ходили в полицию.
– Абсолютно бесполезный поступок. Офицер посоветовал обзвонить друзей Лиз.
– Вы так и поступили?
– Ну… – замялся Чарльз, – у нее немного друзей. Есть наши общие знакомые по загородному клубу, но они бы первыми сообщили мне, если бы встретили Лиз. Есть люди, с которыми ей приходится иметь дело по работе, но я не назвал бы их друзьями. Это просто формальное общение, я встречал кое-кого на мероприятиях фонда. Понимаете, моя жена – не публичная фигура. Ее наняли деловым администратором, большую часть времени она проводит в своем кабинете, закопавшись в отчеты и цифры. А людей, которых знавала в этом городе пять лет назад, Лиз попросту не помнит.
– У нее действительно амнезия?
– Конечно, – опешил Кэвана. – Я разговаривал с ее лечащим врачом в Боулдере. У Лиз так называемая глобарная амнезия, это разновидность диссоциативного расстройства, когда человек забывает все, что происходило в определенный период времени, но сохраняет все воспоминания до и после. Как правило это связано с тяжелой психической травмой. Доктор считает, что такой травмой для нее стала смерть первого мужа, ведь она была в сознании, когда выбралась из машины и могла видеть, как он буквально сгорел заживо. Проведя две недели в коме, ее мозг перестроился, чтобы запрятать это переживание как можно глубже.
– Есть ли надежда на излечение?
И снова плечи поднялись и опустились.
– Смотря что называть излечением. Кроме пропавших двух лет жизни Лиз нормальная и весьма здравомыслящая женщина. И она способна относиться к своему состоянию с иронией. Мы даже с ней шутили, что можем состариться вместе, а потом ее мозг сделает обратное сальто, и она забудет обо всем, кроме жизни с Полом, и снова будет считать себя восемнадцатилетней. Правда, у нее иногда случались… прорывы.
– Это как?
– Ну, например, она вдруг могла начать говорить об искусстве, употребляя термины, которых не знает в обычной жизни. Или в ресторане начинала говорить с официантом по-французски. Один раз Лиз совершенно меня уделала, став расспрашивать метрдотеля о карте вин. Он и слов-то таких не слышал, – Кэвана усмехнулся, потом посерьезнел. – Эти состояния продолжались недолго, словно она была в трансе под гипнозом, потом у Лиз начинала сильно болеть голова. Еще одна причина того, почему она не хотела, чтобы мозгоправы активно копались в ее воспоминаниях.
– И все-таки она согласилась на работу, которую ей предложил Филибер Леспер.
– Мы встречались со стариком. Он признался, что следил за ее успехами. Сказал, что ценит ее деловые качества, а фонду как раз не хватает молодого энергичного директора. Дал слово, что не будет ей докучать и напоминать о Поле. В конце концов это всего лишь работа. Может, старик чувствовал свою вину перед Лиз за то, что недостаточно поддержал ее.
– Мистер Итц сказал, что это она отказалась от помощи Лесперов.
– Да, потому что те видели в ней только вдову Пола. Теперь Лиз доказала, что и сама она чего-то стоит.
– И как она восприняла то, что Леспер сделал ее своей главной наследницей? Согласитесь, неплохо вдруг разом стать миллионершей. Или мужем миллионерши.
– На что вы намекаете? Если честно, я вообще не думаю, что старик всерьез изменил завещание. Мне кажется, он так сказал, чтобы позлить своих родственников. Они же только и делали все эти годы, что транжирили его деньги. А вот Лиз по-настоящему разозлилась. Ей казалось, что Филибер ее подставил. Она хотела немедленно уволиться и уехать из Лос-Анджелеса.
– А вы? – спросил я, ожидая увидеть привычное движение плеч. И не ошибся.
– Мне было все равно. Мы могли вернуться в Боулдер или переехать в любой другой город. Я бы легко нашел работу.
– Что-то вы ее не особо ищете в Лос-Анджелесе, – ввернул я, взглянув на неформальный костюм Кэвана.
– Вы правы, – улыбнулся он. – Я играю в теннис и гольф, учусь ходить под парусом и завязываю полезные знакомства. У меня остались сбережения. Тут все очень… подвешено. Мы живем на арендованной вилле, все может измениться в любой момент. Если ситуация с фондом зайдет в тупик, я предложу жене взять паузу и отправиться на год в кругосветное путешествие. Может быть, она уже так и поступила.
– Отправилась в кругосветку?
– Взяла паузу. На Лиз в последнее время много чего навалилось. Новая работа, это дурацкое завещание, обвинения со стороны Лесперов, тут еще ее отец притащился и снова начал душить ее своей опекой. Вот она и решила вырваться из этого круга. Поехала на юг по Тихоокеанскому шоссе, сняла комнату в мотеле и сейчас пытается снова привести свои мозги в порядок. На самом деле я очень завидую Лиз, она умеет избавляться от ненужного. Не удивительно, что ей так хорошо с цифрами, ее мозг и правда работает, как арифмометр. Думаю, когда умер Пол, она просто нажала на какую-то клавишу в голове, которая удалила всю лишнюю информацию.
Глава 5
От бульвара Уилшир, где располагался знаменитый музей Леспера-Грамона и головной офис фонда, до Малибу было действительно около получаса езды. От Чарльза Кэвана я узнал, на какой машине ездила Элизабет – бежевый «Плимут-Фьюри» старого образца еще до того, как эта модель приобрела очертания линкора. Первая машина, которую девушка купила самостоятельно, устроившись на работу после колледжа, и пока что она не видела смысла ее менять.
Я посоветовал Кэвана подать заявление об угоне. Дорожная полиция штата намного эффективнее будет искать машину, чем пропавшего человека. А также обратиться в банк и посмотреть, не расплачивалась ли жена чеками с их общего счета. Чарльз радостно закивал и обещал, что перезвонит в мою секретарскую службу сообщить о результатах.
Теперь я обдумывал, под каким предлогом лучше заявиться на работу к Элизабет. В конце концов именно там ее видели в последний раз, из офиса она звонила мужу, чтобы сказать, что едет домой. Чарльз Кэвана, как и мистер Итц, настаивал на том, чтобы сохранить исчезновение жены в тайне.
– Вчера нам домой звонила ассистентка Лиз, и я заявил, что у нее мигрень, – сообщил он. – Если это какое-то недоразумение, и жена вернется через пару дней, я не хочу ставить ее в неловкое положение. К тому же в этом чертовом фонде у всех слишком длинные уши. Пока что Лиз удавалось избегать публичности. Она носит мою фамилию и слегка сменила оттенок волос, они стали скорее русыми, чем белокурыми. Сотрудники фонда, кроме самих Лесперов, даже не знают, что она была замужем за Полом. Мы не хотим, чтобы эта информация просочилась в прессу.
Так что я вместо того, чтобы ехать вдоль побережья в сторону Уилшир и Западного Голливуда, повернул на север и поехал в Сан-Вэлли, где обитал мой старый друг Монтгомери Фостер.
– Я решил, что нам лучше встречаться не в конторе, а у меня дома, – приветствовал меня адвокат, дождавшись, пока его жена Полли сварит нам по чашке настоящего итальянского кофе, похожего на смолу, усадит сына в коляску и отчалит на прогулку.
– К чему такая секретность?
– Как ты понимаешь, я влип с этим Майлзом Итцом. Он ввалился в нашу контору месяц назад и заявил, что ему нужен самый лучший адвокат. Боссы мгновенно оценили его костюм и банковский счет, поэтому сбагрили мне. Сам слышал, его дочь обвинили в дурном влиянии, так что поначалу я решил, что речь идет о какой-то бедной домработнице, которой хозяйка завещала чуть больше, чем брошь с фальшивыми рубинами. Но быстро выяснилось, что в дело замешано семейство Леспер-Грамон. И это не просто что-то побольше брошки, а огромное состояние и контроль над миллионным фондом. Даже если миссис Кэвана согласится принять наследство, иск им не выиграть. Вряд ли получится доказать невменяемость Филибера Леспера или то, что кто-то повлиял на его решения. Узнав об этом, мой босс мистер Шустер возжелал забрать у меня дело. Ведь наследников представляет Герман Понсоби, а у Шустера с ним старые счеты. Ему доставило бы огромное удовольствие публично утереть нос Понсоби и молодым Лесперам, ради этого он даже был готов представлять интересы миссис Кэвана pro bono. Я, в принципе, был не против. Во-первых, он мой босс, во-вторых, я поступаю так, как лучше для клиента. Но тут уже Майлз Итц неожиданно уперся рогом. Ему видите ли стало обидно, что мистер Шустер вначале не отнесся к нему серьезно. Гордость честного синего воротничка, сам понимаешь. Может, его еще растрогало то, что я калека, так что мистер Итц сказал, что если кто и будет представлять интересы его дочери, то только твой покорный слуга. Из-за этого мистер Шустер теперь смотрит на меня волком и норовит под любым предлогом оттереть от дела.
– Неприятное у тебя положение. А что об этой ситуации думает сама миссис Кэвана?
– Мне кажется, ей все равно. Она просила меня сделать все, что угодно, чтобы не доводить дело до суда. Сказала, что подпишет любые бумаги, но не позволит Лесперам трепать ее доброе имя. Вчера мы должны были встретиться с миссис Кэвана, ее мужем и отцом у нас в конторе и выработать оптимальную стратегию. Но, как ты знаешь, леди накануне исчезла, мне позвонил в панике ее отец, сказал, что понятия не имеет, где его дочь, и что он не понимает, что ему делать. Я посоветовал обратиться к тебе.
– Спасибо за рекомендацию. Что ты сам думаешь обо всем этом?
– Папаша Итц из тех, кто раздувает из мухи слона. Думаю, что девушка объявится через пару дней, проветрив голову. Или…
– Или она исчезла не по своей воле, – закончил я. – Причем как раз накануне встречи со своим адвокатом.
– Но это не более, чем предположение. Что ты намереваешься делать?
– Хотел попросить тебя составить мне компанию во время визита в фонд Лесперов. Точнее это я составлю компанию тебе. Ты можешь заявить, что пришел на встречу со своей клиенткой. Кстати, в фонде не знают, что она пропала.
– А как они объясняют ее отсутствие?
– Муж сказал, что у нее мигрень.
– И зачем бы я тогда потащился к ней на работу?
– Скажешь, что перепутал. Будет даже неплохо, если Лесперы, услышав об этом, сочтут тебя рассеянным олухом. А я тем временем поболтаюсь там, поговорю с персоналом. Между делом попытаюсь выяснить, что миссис Кэвана делала в понедельник вечером накануне исчезновения. Во сколько она ушла, что говорила перед уходом. Какова вообще обстановка в этом фонде. Пока о том, что Элизабет Кэвана покинула офис в начале шестого и поехала домой, мы знаем только со слов ее мужа.
Глава 6
– Вот, у миссис Кэвана запланирована встреча с адвокатом на четыре тридцать. Но это было вчера, – строгая ассистентка лет тридцати обвиняюще уставилась на нас с Монти.
– Ах, просите, неужели я напутал…
Монти полез в портфель за своим ежедневником, не смог удержать трость, неловко открыл замок протезом руки так, что половина бумаг рассыпалась по полу. Возмущение на лице ассистентки мгновенно сменилось сочувствием. Женщина метнулась, чтобы поднять трость Монти, а пока он ковылял к креслу, демонстративно волоча искусственную ступню, ползала вместе со мной, собирая его бумаги.
Монти сидел красный, как рак, не переставая бубнить извинения за свою неуклюжесть. Я бы ему сам поверил, если бы не знал, как часто друг проворачивал этот трюк, чтобы добиться расположения чувствительных дамочек. На самом деле он мастерски орудовал протезом руки, а тростью пользовался скорее по привычке, потому что отлично научился ходить с искусственной ногой.
– Нет, все правильно, – вмешался я, поднимаясь с пола. – Миссис Кэвана позвонила в офис советника Фостера в понедельник вечером в половину шестого и перенесла встречу на среду 2 октября. У меня есть запись, – я авторитетно похлопал по своему блокноту. – Почему вы не внесли изменения в ее расписание?
– Я… простите, – смутилась женщина. – Меня уже не было в это время в конторе. Миссис Кэвана отпустила меня в пять, сказала, что сама доделает какие-то мелкие дела и закроет кабинет. Может, Дженис знает? Это личная машинистка миссис Кэвана.
В приемную была явлена Дженис, заявившая, что в пять двадцать начальница вызвала ее в кабинет и вручила пачку документов, которые нужно было выправить и перепечатать в трех экземплярах, но ни словом не обмолвилась о каких-то встречах и изменении в расписании.
– Что здесь происходит? – в приемную зашел невысокий худощавый блондин лет сорока с волевым лицом. На нем были белые брюки и синий блейзер, и почему-то я сразу мысленно дорисовал его облику капитанскую фуражку и пенковую трубку.
– Мистер Гриффин, это адвокат миссис Кэвана и его помощник. Произошла какая-то путаница. Джентльмены уверяют, что у них назначена встреча с миссис Кэвана, но она должна была состояться вчера, к тому же у миссис Кэвана…
– Мигрень, – закончил мужчина. – Почему бы вам не позвонить миссис Кэвана домой и не выяснить этот вопрос лично с ней?
– Наверное, я так и сделаю, – печально кивнул Монти. – А вы, сэр…
– Уолтер Гриффин, заместитель миссис Кэвана.
– То есть заместитель директора фонда? – уточнил я.
– Да, именно так. У меня есть и собственные обязанности, но сейчас я также выполняю работу миссис Кэвана на время ее болезни.
– Наверное, она себя плохо чувствовала уже в начале недели? – покачал я головой. – Такое бывает, когда женщине поручают мужскую работу.
– Нет, все было в порядке. Хотя… в последнее время она редко задерживалась допоздна. Всегда уходила не позже шести. Я не врач, поэтому не берусь судить о ее самочувствии, но выглядела миссис Кэвана и правда усталой. Послушайте, джентльмены, жаль, что вы проделали такой путь, заранее не позвонив. Не хотите ли зайти ко мне в кабинет, выпить немного чаю? Небольшой перерыв никому не повредит.
Гриффин с интересом наблюдал за тем, как Монти выбирается из кресла, деревянной рукой поправляет ремень делового портфеля, а затем идет, тяжело опираясь на трость. Было заметно, что его отчаянно гложет любопытство насчет состояния Монти и причинах нашего визита.
– Воевали? – осведомился заместитель директора, когда мы наконец расположились в его довольно просторном кабинете, обставленном современной мебелью и украшенном неплохими авангардными картинами.
– На флоте.
– А вот мне не довелось, – Гриффин почтительно склонил голову. – Когда началась война, мне было всего четырнадцать лет.
Странно, я вначале решил, что Гриффин примерно моего возраста. Наверное, как и всех саксонских блондинов, его старили высокие залысины надо лбом.
– Вы же понимаете, что я не могу обсуждать с вами дела моей клиентки, – выпалил Монти, предвосхищая его следующий вопрос.
– Боже упаси! Я не так давно знаком с миссис Кэвана, чтобы интересоваться ее личными делами. Просто вы упомянули о ее самочувствии, и я хотел сказать, что в последнее время она действительно выглядела довольно… рассеянной. Она не жаловалась на головную боль, но я замечал, что она часто трет виски. И иногда будто… выключалась. Честно говоря, я беспокоюсь. Конечно, и об Элизабет Кэвана, но в первую очередь о делах фонда. Есть ли что-нибудь… что мне нужно знать?
– Значит, вы работали в фонде раньше, еще до прихода миссис Кэвана? – вместо ответа я задал встречный вопрос.
– Да, конечно. Элизабет Кэвана тут всего около полугода, я думал, вы знаете.
– И вы также были заместителем директора?
– Ну, да. А почему…
– Наверное неприятно, что приходится подчинятся женщине, да еще лет на десять моложе вас. Я бы точно не смог так работать. Куда катится мир? Наверняка вы справляетесь с этой работой намного лучше, да и опыта у вас больше. А какой у вас оклад? – невинно осведомился я.
– Вы хотите знать, сколько я зарабатываю? – Гриффин несколько секунд таращился на меня, потом рассмеялся. – Полторы тысячи в неделю до налогов, мистер Любопытный. Я все никак не могу привыкнуть, что вы тут на Западе не стесняетесь задавать нескромные вопросы особенно относительно финансов. Меня воспитывали так, что это считалось дурным вкусом.
Выходило примерно тысячу в неделю «чистыми». С таким доходом я был бы на седьмом небе от счастья, но ведь этому снобу надо было еще наверняка содержать яхту и шить свои элегантные костюмы.
– Неужели вы не задумывались о повышении?
– Вы считаете, что я копаю под Элизабет, чтобы самому стать директором фонда Леспера? Да ни за что на свете! Вы не представляете, о чем говорите. Это же должность навылет. Столько лет Филибер Леспер сам управлял своим фондом, а всем его подчиненным и заместителям нужно было только кивать и делать то, что он приказывает. Но несколько лет назад старик решил, что устал, и нужно передать руководство кому-то более молодому и энергичному. К счастью, мне хватает ума отказываться каждый раз, как мое имя появляется в списке кандидатов. Потому что после ухода Филибера сменилось уже четыре директора-распорядителя. Элизабет Кэвана стала пятой. Стоит только сделать хоть что-то, что не понравится старику – и бац, он вышвыривает тебя на улицу. А я продолжаю спокойно выполнять свою работу. Как вы правильно заметили, в этом мне хватает и опыта и образования. Я закончил Йель с отличием, получил две докторские степени в Принстоне по философии и искусству, а также магистерскую степень Гарварда в области делового администрирования.
Капитанская фуражка на голове Гриффина вырисовывалась все отчетливее. У этого зазнайки совершенно точно должна быть собственная яхта.
– Уолт! Прости, я не знала, что у тебя посетители. Твоя мегера-секретарша мне ничего не сказала, – в кабинет вошла темноволосая девушка в черно-золотом полосатом платье и собольей накидке.
– Это адвокаты миссис Кэвана, дорогая. Она назначила им встречу, а сама не пришла. Вот я и развлекаю их беседой.
– Не смей с ними болтать! – девица метнулась к столу и зашипела на нас, показывая пальцем на дверь. – Немедленно убирайтесь отсюда. Все вопросы к нашему адвокату. Думаю, вы знаете, как его найти. Уолт, надо распорядиться, чтобы охрана вышвырнула их отсюда немедленно, и чтобы этих людей больше никогда не пускали в здание.
– Но Адди, дорогая…
Девушка уже схватилась за телефон. Мы с Монти поспешили ретироваться, пока она не привела в действие свои угрозы насчет охраны.
– Может, вы и заморочили голову моему жениху, но меня так просто не проведешь, – крикнула она вслед. – И не смейте тут ничего вынюхивать!
А Уолтер Гриффин оказывается был не только снобом и зазнайкой. Зачем становиться пятым директором фонда Лесперов, если можно стать пятым мужем Аделаиды Леспер?
Глава 7
Монти поймал такси и уехал по своим делам, а я решительно не знал, что мне делать дальше. Механически поехал по южной Сепульведе до бульвара Олимпик, пока не уперся в Оушен-авеню, которое привело меня до самого Малибу. Машины перед виллой Кэвана не было, значит, Чарльз куда-то укатил, скорее всего, в свой клуб.
Я нашел телефонную будку и позвонил в свою секретарскую службу. Чарльз сдержал обещание и отчитался о предпринятых шагах. Он заявил об угоне машины, но в банке ему сказали, что за последние три дня миссис Кэвана не прикасалась к их общему счету. Зато в прошлую пятницу она сняла двадцать тысяч долларов наличными – почти все, что было на счете. Телефонистка Белла отметила, что голос мистера Кэвана звучал «расстроено», когда он диктовал сообщение.
Двадцать тысяч долларов. Я знаю, что люди с гораздо меньшими деньгами сбегали, чтобы начать новую жизнь. А это значит, что Элизабет Кэвана могла быть где угодно. Она могла свернуть на авеню Линкольн и двинуть на юг. Затеряться в Венисе, в Редондо, в Лонг-Бич. По пути был также и аэропорт Лос-Анджелеса, так что девушка могла запросто улететь в любую точку Америки. Или мчаться дальше на юг до самой Тихуаны с полным саквояжем наличных.
Ни единой чертовой зацепки. Обычно, когда начинаешь розыск пропавшего, рассчитываешь на то, что кто-то все-таки знает или догадывается, где человек находится. Жена, сбежавшая от мужа, делится планами со своими подругами, с родителями, с коллегами по работе, наконец с адвокатом. У Элизабет не было в Лос-Анджелесе близких подруг и вряд ли она стала бы откровенничать с подчиненными. Как я понял, девушка без большого энтузиазма отнеслась к деятельности Монти и вообще к идее ее отца нанять адвоката. Мистер Итц слишком душил дочь своей заботой, заявил Чарльз Кэвана. Итц понятия не имел, где его дочь, иначе он оказался бы непревзойденным актером. И однако… Какое-то воспоминание мелькнуло у меня в голове.
«Папа, увези меня домой», так по словам Итца дочь заявила ему, очнувшись в больнице после аварии. Почему-то мне казалось, что он не придумал эту сцену, наверняка она на всю жизнь засела у него в голове. На этот раз Лиззи не стала обращаться к отцу за помощью. Но, оказавшись в стрессовой ситуации, человек обычно стремится попасть туда, где он чувствует себя в безопасности. Где все знакомо. Дома.
Могла Лиззи решить самостоятельно вернуться в родительский дом в Ред Фокс в Колорадо?
Я снова закинул монетки в аппарат и соединился с Майлзом Итцем.
– Конечно, я думал о том, что Лиззи могла вернуться домой! – накинулся он на меня. – Обзвонил всех знакомых в Ред Фокс и Боулдере, ее школьных подруг, коллег по прошлой работе, даже звонил нашему пастору. Целое состояние спустил на телефонные переговоры. Никто не видел ее в городе. А какие ваши достижения?
Я не знал, что ему ответить. Элизабет Кэвана, в девичестве Итц, будто растворилась в воздухе.
Глава 8
Следующим утром меня разбудил звонок Монти, сообщившего, что Элизабет нашлась.
– Я сейчас еду к ней в больницу, – мне показалось, что друг несколько раз уронил трубку, потому что часть реплик я не расслышал.
– В больницу? В какую? Что с ней?
– Я же сказал. Она попала в аварию. Ее увезли в больницу Санта-Клариты, потому что авария произошла недалеко от Ланкастера в Долине Антилоп в пустыне.
– Она сильно пострадала?
– Вроде бы не очень. Шишка на голове и небольшие ожоги. Вот ее спутнику повезло меньше.
– Какому спутнику?
– Все узнаю на месте. Мне сообщил мистер Итц, он заявил, что требуется мое присутствие. Я уже вызвал такси.
– Отмени его. Я подхвачу тебя по пути и мы вместе поедем в больницу.
Я кругом ошибался, думал я по дороге. Почему-то я был уверен, что Элизабет повернет на юг, а она вместо этого поехала на северо-восток, в пустыню Мохаве. Какого черта ее понесло в пустыню? Потому что это хорошее место, чтобы скрыться от назойливых глаз, подсказал мне голос разума. Элизабет родом из Колорадо. Как и в Калифорнии, там есть не только горы, но и пустыня, так что девушке не привыкать к жаре. А сейчас в Мохаве все чаще можно найти приличный мотель с бассейном, владельцы которого рады любой наличности и не будут задавать лишних вопросов. Прекрасное место, чтобы встретиться с любовником, подумал я, вспомнив о «спутнике». Намного лучше, чем перенаселенное побережье.
Через сорок пять минут мы с Монти оказались в окружной больнице Санта-Клариты, и я наконец увидел Элизабет Кэвана во плоти.
Девушка лежала с закрытыми глазами, откинувшись на подушки, руки и часть лица у нее были забинтованы, на голове также была повязка, из которой выбивались распущенные длинные волосы, потемневшие от пота и гари. Элизабет поместили в общее отделение, от других больных в палате ее отделяли только белые занавески на перегородках. Майлз Итц сидел рядом на стуле и держал дочь за руку, но увидев нас, быстро вскочил и устремился в коридор.
– Ей дали сильное успокоительное, поэтому она пока спит. Но врачи говорят, что она уже приходила в сознание. Слава богу! Слава богу! Я бы не пережил этот кошмар еще раз. Мне сказали ничего страшного. Левая рука сильно обожжена. Но лицо не пострадало. Слава богу! Только небольшой ожог, ей наложили повязку с мазью. Моя красавица будет как прежде!
– А где ее муж? – спросил я. – Где Чарльз?
– Как, вы не знаете? Что-то вы не слишком расторопны, мистер Стин. Зачем вы вообще приехали? Надеюсь, вы не считаете, что я еще что-то должен заплатить вам за работу, с которой вы и так не справились? Я больше не нуждаюсь в ваших услугах.
Я открыл было рот, чтобы извиниться перед клиентом, когда в коридоре появились двое полицейских в штатском. Я бы их и так узнал, даже без значков, которыми они начали размахивать перед носом у Итца.
– Детективы Брилл и Уэст, – представились они. – Мы бы хотели поговорить с миссис Чарльз Кэвана.
– Моя дочь не может сейчас разговаривать! – взвился Итц. – Ей ввели успокоительное.
– Подождите минутку, – вмешался Монти. – Меня зовут Монтгомери Фостер, я адвокат миссис Кэвана. О чем вы хотели с ней поговорить, детективы?
– О, адвокат тут как тут, – хмыкнул тот, что постарше, видимо, Брилл. – Мы хотим допросить вашу клиентку об инциденте, в результате которого погиб ее муж, Чарльз Кэвана. Он сгорел заживо в автомобиле, которым управляла она.
Глава 9
– Я не понимаю, что происходит, – Майлз Итц повторил это в пятый раз. – Этот кошмар никогда не закончится. Все, как и пять лет назад…
– Только на этот раз ваша дочь была за рулем, – уточнил я.
– Она никогда не водила пьяной!
– Я уточнил. Врачи взяли у нее кровь для пробы на алкоголь. Мисс Кэвана не пила, – подтвердил Монти.
– Лиззи очнется и сама обо все расскажет, – неуверенно заявил Итц.
– Если вспомнит. Ведь ситуация, как вы заметили, почти в точности повторилась. Снова авария, снова погиб муж.
– Вы думаете… – Итц в ужасе схватился за голову. – Вы думаете, она снова все забудет?
Лицо Майлза Итца побагровело, а на лбу выступил пот. Кажется, он начал мысленно прикидывать, какой именно временной отрезок выпадет из жизни дочери, если ее мозг решит вычеркнуть и второго мужа.
– Не знаю. Но на вашем месте я бы помалкивал в разговоре с полицейскими о первой аварии. Если нужно, они сами это выяснят.
Я оставил Итца совещаться с Монти, а сам вышел в холл, где обнаружил курящих детективов, решавших, стоит ли им дожидаться пробуждения Элизабет или заняться другими делами. Я представился и показал свою лицензию.
– Надо же, у дамочки даже есть не только адвокат, но и свой частный детектив, – сказал Брилл. – А ведь мы только приступили к расследованию. Что-то тут нечисто, не находишь, Тим? – обратился он к напарнику.
– Миссис Кэвана пропала три дня назад. Ее муж даже заявлял в полицию, можете проверить. И по моему совету он заявил об угоне машины.
– Ну да, – кивнул Уэст. – Горящий автомобиль заметили в половине седьмого утра граждане, которые спешили на работу по шоссе Марипозы в Ланкастер. Кто-то из наиболее сообразительных сразу посадил миссис Кэвана в свою машину и отвез в ближайшую больницу. К счастью, огонь не успел добраться до бензобака, когда его потушили опять же усилиями наших ответственных граждан, так что номер было легко прочесть. Патруль связался с диспетчерской, и оказалось, что машина в угоне.
– Как удалось опознать Чарльза Кэвана? Вы сказали, что он сгорел заживо.
– Его опознал тесть, Майлз Итц. Он вам не сказал? Огонь сильно потрепал парня, но не смог уничтожить все личные вещи. У него на пальце сохранилось школьное кольцо с печаткой, оно не до конца оплавилось. На руке были часы. Стекло треснуло, но название марки еще можно было прочитать. А во внутреннем кармане пиджака лежали портсигар и визитница, сделанные из авиационной стали. На визитках было имя Чарльза Кэвана, а Итц сразу узнал вещи, сказал, что это какой-то сувенир времен военной службы зятя. Мы, конечно, направим зубной слепок его врачу в Боулдер, мистер Итц дал нам адрес, но мало сомнений, что именно мистер Кэвана ехал в машине со своей женой.
– Вы сказали, что бензобак не взорвался. Откуда же тогда огонь?
Детективы переглянулись.
– Эксперты осмотрят машину.
– Я бы сам хотел на нее взглянуть. А также на место аварии, если вы не возражаете.
– Не возражаем? Конечно же нет, скажи, Тим? Мы просто целыми днями протираем задницу в ожидании, когда же явится какой-то пронырливый частный шпик, который мечтает сунуть нос в полицейское следствие.
– Точно. Вот пока ты не появился, только об этом говорили. Погоди минутку, сейчас поедем. Надо только дождаться, пока прибудут репортеры, а еще комитет американских матерей и автобус со школьниками. Это новая политика департамента – всех допускать до расследования.
– Я тоже раньше служил в полиции, поэтому могу подкинуть пару реплик в этом стиле. Послушайте, можете продолжать шутить, а лучше свяжитесь с лейтенантом Персивалем Крэддоком из отдела тяжких преступлений Лос-Анджелеса. Он поручится за меня.
– Да хоть с самим комиссаром. Это округ Керн, твои дружки тут ничем не помогут.
– Ну а что плохого, если он глянет, Хэнк?
– Ага, а потом донесет все тому адвокатишке.
– Я больше не работаю на мистера Итца или миссис Кэвана, – ввернул я. – Ее отец только что отказался от моих услуг. Можете его спросить.
– Значит растрезвонит прессе.
В конце концов мне удалось их частично убедить. Брилл позвонил Вэлу Креддоку и тот, чертыхаясь, заверил его, что я не самый худший из частных шпиков и не буду ставить палки в колеса официальному расследованию. Детективы согласились съездить со мной на место аварии, но категорически отказались пускать в полицейский гараж. Может, пара сотенных купюр решила бы и этот вопрос, судя по пронзительному взгляду офицера Уэста, но у меня не было ни клиента, ни лишних денег, чтобы проверить это на практике.
Глава 10
О том, что здесь произошла авария, свидетельствовали лишь опаленные кустарники и треснутый ствол старой юкки. Вся земля вокруг была вытоптана и разъезжена автомобильными шинами. Видимо постарались те самые ответственные граждане, которые заметили горящий автомобиль с шоссе и поспешили на помощь.
– Прямо в дерево машина и врезалась, – подтвердил детектив Брилл.
Я огляделся. Юкка была единственным деревом минимум на пятьдесят ярдов4 вокруг.
– Это ж надо было так удачно попасть. Что-то я не вижу следов торможения.
– Наверное дамочка сбросила скорость и пыталась вырулить, когда на пути выросло дерево. Капот поврежден несильно. Но достаточно для того, чтобы масло потекло в радиатор и мотор загорелся.
– Загорелся от несильного удара? Скорее уж задымился. Все бы успели выбраться. У миссис Кэвана сильно обожжена рука. Или даже обе руки.
– Да, она схватилась за горячую ручку, когда открывала дверь. Вначале одной рукой, потом обеими. Видимо, двери были заблокированы и не сразу поддались.
– Да что же так полыхало? Аж дерево почернело. Это что? – я обошел юкку и склонился над кустом чапараля, не тронутого огнем. – Почти выветрилось, но до сих пор немного пахнет бензином.
Детективы принюхались.
– И точно. Откуда тут бензин в трех ярдах впереди машины, – нахмурился Брилл. – Если только кто-то не пролил немного из канистры.
– Машина врезалась в дерево, а потом кто-то облил капот бензином и поджег, – догадался Уэст. – Надо внимательно изучить автомобиль, но похоже это не авария, а злой умысел. Посмотрим, что на это скажет миссис Кэвана.
– Вы думаете, она направила машину в дерево, а потом подожгла ее, чтобы все списали на несчастный случай? – спросил я.
Детективы переглянулись. Хорошая у них команда, слаженная. Все делают сообща.
– Думаю, нам пора возвращаться в больницу, – подвел итог Брилл. – Допросить свидетельницу. Пока что свидетельницу.
Однако планам детективов не суждено было осуществиться. Когда мы вернулись в Санта-Клариту, в коридорах больницы творился какой-то хаос. Ходячие пациенты повыскакивали из своих палат, медсестры перестали менять утки лежачим пациентам, даже врачи прервали благие дела по спасению умирающих пациентов, чтобы наблюдать за удивительным действом.
Перед центральным входом был припаркован лимузин, не менее десятка «олдсмобилей» и частная карета скорой помощи. Больничный коридор и холл заполонили люди в дорогих костюмах и подтянутые медсестры в накрахмаленной форме. Элизабет Кэвана, еще не совсем пришедшая в себя, лежала на каталке с подключенной капельницей, пока ее медленно вывозили из общей палаты в сопровождении внушительного эскорта.
– Стойте, – рванулся Брилл. – Мы должны допросить миссис Кэвана о сегодняшней аварии.
– Моя пациентка сейчас не может отвечать на вопросы, – решительно остановил его человек с седыми усами, одетый в идеально скроенный костюм из переливчатой чесучи. – Я ее лечащий врач, доктор Хоффнер. Вот мое официальное заключение, копии уже переданы главному врачу этой больницы и вашему начальству. Я перевожу свою пациентку в собственную клинику, где ей будет оказан надлежащий уход. Все вопросы теперь можете адресовать ее адвокату, Эрику Голду.
В ход была пущена тяжелая артиллерия. Медицинское светило, один из самых дорогих адвокатов Лос-Анджелеса, куча медсестер и телохранителей. Детективы округа Кент оказались просто сметены этой армией.
Я обнаружил Итца и Фостера в самом дальнем углу коридора.
– Что тут происходит? – спросил я.
– У меня забрали клиентку, – ответил Монти. – Пока тебя не было, заявился Голд с целой толпой докторов и заявил, что теперь он представляет интересы Элизабет Кэвана по поручению Филибера Леспера-Грамона. Ее перевозят в частную лечебницу. Насколько я знаю, доктор Хоффнер вовсе не является специалистом по ожогам. Хотя тут и такой присутствует, он осматривал миссис Кэвана и решил, что она готова к транспортировке. Курт Хоффнер является довольно известным психиатром. Если он запрет Элизабет в своем санатории, никакая прокуратура не сможет ее оттуда выцепить.
– Но я ее отец! – очнулся Итц. – Я должен поехать с ней.
– Боюсь, мы больше ничего не можем тут поделать, сэр, – признался Монти. – Поговорите с советником Голдом и доктором Хоффнером. В конце концов ваша дочь совершеннолетняя. Если она захочет вас видеть, ей никто не может отказать, пока закон признает ее дееспособность. Думаю, нам пора.
Мы начали пробираться к выходу.
– Нет, – взмолился Итц. – Не уходите. Вы мне нужны, Фостер. И вы, Стин. Лиззи сейчас так слаба и потеряна. Я не хочу, чтобы ее заперли в каком-то сумасшедшем доме и совсем задурили ей голову. Не допустите, чтобы Лесперы снова забрали у меня мою девочку.
Глава 11
– Боюсь, я ничего не могу сделать, – повторил мне Монти на следующий день. – Хоффнер поместил миссис Кэвана в свою клинику в Хилл-Вэлли и заявил, что она не в состоянии общаться ни с кем. Ни с полицейскими, ни с прессой, ни с другими адвокатами. Мой босс сказал, чтобы я не не лез. Контора меня не поддержит.