Твои две
Твои две
Глава 1: Чужая надпись
Запись от Аи
05 сентября, 23:47
Опять. Снова не могу уснуть. Мой мозг устроил себе марафон тревог: что, если завтра я опять провалю контрольную по геометрии и мне придётся объяснять маме, что теорема Пифагора – это личное оскорбление? Что, если Лиза снова будет смотреть на меня своим взглядом «я-королева-а-ты-мелкая-плесень»? И что, если этот учебный год будет таким же одиноким, как прошлый? То есть таким, что даже кот Мурзик избегает меня после вчерашней попытки сделать ему причёску?
Мама, вечный оптимист, говорит, что ведение дневника помогает «разгрузить голову». Купила мне эту толстую тетрадь в кремовой обложке с тиснёными розами – выглядит так, будто она должна лежать на полке у какой-нибудь викторианской леди, а не на столе у обычной школьницы.
«Выписывай все свои тревоги, и они перестанут тебя беспокоить», – сказала она. Ну что ж, попробую. Может, хоть дневник меня выслушает, даже если кот отказывается. Сегодня ничего эпического не произошло. Школа, домашка, сериал, в котором героиня за пять минут решила все свои проблемы (как будто!). И тишина. Такая громкая, что аж в ушах звенит.
Ладно, попытка номер сорок семь уснуть… началась.
06 сентября, 07:15
ЯДРЁНА ВОШЬ. У меня трясутся руки, и я, кажется, забыла, как дышать.
Я открыла дневник, чтобы проверить, не размазала ли я вчера чернила (мое перфекционистское alter ego не даёт мне спать спокойно), и… обомлела.
Там БЫЛО ЧУЖОЕ ПОСЛАНИЕ.
Не мои аккуратные, выведенные с маньячной точностью буковки, а какие-то размашистые, наглые, летящие строчки. С таким нажимом, будто автор пытался проткнуть бумагу и добраться до моей души. И ФИОЛЕТОВОЙ гелевой ручкой! Я пользуюсь только чёрной шариковой! Это же правило хорошего тона!
И текст… Я просто не могу…
Привет! Кто ты? И почему ты пользуешься моим дневником?
Что это? Изощрённая пытка? Кто это сделал? Я всегда закрываю дневник на ключ, а ключ прячу в потайное отделение пенала, заваленное сломанными стержнями и ластиками, которые пахнут клубникой (не спрашивай). Никто в семье не станет копаться в моих вещах! Максим, мой брат-подросток? Да ему плевать на мои дурацкие дневники, он только в своих навороченных наушниках и существует, периодически издавая звуки, похожие на то, как умирает космический корабль.
Может, это Лиза? Решила провести психологическую атаку, пробралась ко мне домой, как ниндзя, и оставила послание? Но это уже попахивает паранойей и сценарием для плохого триллера.
Щёки горят. Сердце колотится где-то в районе горла, пытаясь вырваться на свободу. Я чувствую дикую злость – это моё личное пространство! Единственное место, где можно быть собой, не боясь косых взглядов! – и панику. Кто-то влез сюда, написал эту… эту ерунду и испортил всё!
Нет. Так не пойдёт. Это моя тетрадь. Моя крепость. И я не позволю никаким захватчикам меня запугать. Пишу ответ. Прямо под этой… этой анонимной хулиганкой.
Тот же день, 07:30
(Фиолетовая запись сверху, а ниже – ответ Аи, выведенный с таким сильным нажимом, что чёрные буквы выглядят как объявление войны, а некоторые и вовсе прорвали бумагу)
Привет! Кто ты? И почему ты пользуешься моим дневником?
Это не ТВОЙ дневник. Это МОЙ дневник. Его мне купила мама, и он пахнет невинностью и надеждой, а не твоим фиолетовым хаосом. Если это твоя дурацкая шутка, то она несмешная. Ужасно несмешная. Прекрати немедленно, не трогай мои вещи и ОТСТАНЬ ОТ МЕНЯ. Я тебя не знаю и знать не хочу. Ая.
P.S. И пользуйся в следующий раз чёрной ручкой, если уж решила кого-то разыгрывать. Фиолетовый – это кричаще, безвкусно и совершенно не вписывается в эстетику моей кремовой тетради.
06 сентября, 14:20
Всю школу просидела как на иголках. Каждый взгляд в мою сторону казался подозрительным. Лиза ухмыльнулась, когда я уронила учебник – а вдруг это она? А может, это тихоня Петя из второго подъезда, который вечно что-то чертит в своих блокнотах? Паранойя достигла предела.
Мама спросила за завтраком, почему я кручу головой как сова на допросе. Пришлось соврать про внезапную любовь к интерьеру столовой. Максим, конечно, хмыкнул и пробормотал: «Бесят меня эти креативщики».
Я проверила дневник на каждой перемене. Пока тихо. Но у меня ощущение, будто я положила гранату в шкафчик и жду, когда она взорвется.
06 сентября, 18:00
Дневник цел. Никаких новых фиолетовых посланий. Может, это и правда была разовая шутка? Или… ждать этого… я сама это написала в состоянии сомнамбулического творческого кризиса?
Хотя нет. Мой почерк даже во сне не может быть таким развязным. Он бы в любом случае вывел буквы с идеальным наклоном и равными промежутками.
Мурзик сегодня почему-то обходит меня стороной. Может, чувствует мое напряжение? Или… он в сговоре?
Ладно, возможно, я перегибаю палку.
Сейчас аккуратно положу дневник на стол. Рядом оставлю черную гелевую ручку (пошла на компромисс с эстетикой!). На всякий случай. Мало ли.
06 сентября, 23:15
Ничего не произошло. Тишина. Только дождь стучит по стеклу.
Может, это и правда был чей-то розыгрыш? Неудачный и странный.
Сейчас попробую уснуть. Если завтра утром не будет новых сюрпризов, спишу это на странную шутку вселенной.
Спокойной ночи, дневник. Надеюсь, ты не заговоришь снова.
P.S. Всё равно спрятала тебя в ящик стола. Под стопку тетрадей по геометрии. На всякий пожарный.
07 сентября, 06:45
Я проснулась раньше будильника. Сердце колотилось, как будто я бежала марафон, а не спала в своей кровати. Солнце еще только поднималось, комната была залита мягким розоватым светом, но меня трясло от нервного предчувствия.
Секунда колебания – и я уже лихорадочно открывала ящик стола. Тетради по геометрии полетели на пол. Я схватила дневник… и замерла.
На первой же странице, под моим вчерашним вечерним посланием, свежим фиолетовыми чернилами было выведено:
Чёрная ручка – это скучно. А твои тетради по геометрии пахнут тоской. Кстати, теорема Пифагора – не оскорбление, она прекрасна. Как и я.
Мой рот открылся, но никакого звука не последовало. Это… Это было…
НЕТ. ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ.
Во-первых, никто, кроме меня, не знал о том, что я думаю про теорему Пифагора! Я написала об этом только в самой первой записи! Ту, что сделала чернилами, которые НЕ РАЗМАЗЫВАЮТСЯ!
Во-вторых ,… смайлик. Наглый, самодовольный смайлик. От этого стало вдруг до жути обидно.
Я швырнула дневник на кровать, как будто он ужалил меня, и отшатнулась. Комната вдруг поплыла перед глазами. Это не шутка. Это не Лиза. Это не Максим. Это что-то другое. Что-то невозможное.
«Я схожу с ума», – прошептала я сама себе, и от этих слов стало еще страшнее. Может, у меня стресс? Галлюцинации? Я упала на край кровати, схватившись за голову руками. Что мне делать? Рассказать маме? Она подумает, что я психую. Отвезет меня к врачу… О, Боже.
Мой взгляд упал на дневник. Он лежал безобидной кремовой тетрадкой с розами. Но теперь он казался мне порталом в какой-то параллельный кошмар.
Сжав зубы, я подобрала его. Рука дрожала. Я должна была ответить. Я не могу позволить… Кому? Чему?.. себя запугать. Я достала свою самую надежную черную ручку. Ту, что не подведет.
07 сентября, 07:10
(Запись идет поверх фиолетового текста, зачеркивая смайлик и вдавливая буквы в бумагу)
«Чёрная ручка – это скучно. А твои тетради по геометрии пахнут тоской. Кстати, теорема Пифагора – не оскорбление, она прекрасна. Как и я»
Ты кто? Что ты такое? Как ты знаешь, что я писала? Ответь прямо сейчас. Это не смешно. Мне страшно. И прекрати улыбаться. Это жутко.
P.S. Теорема Пифагора – это монстр в треугольной шляпе, и ты меня не переубедишь.
07 сентября, 07:25
Я сидела на кровати, уставившись на дневник, как будто ожидая, что он взорвется или начнет излучать фиолетовое свечение. Сердце все еще бешено колотилось. Что, если… Что, если это какая-то новая форма запугивания? Может, кто-то установил в моей комнате камеру? Я лихорадочно осмотрела потолок, полки, розетки. Ничего подозрительного.
Мурзик, привлеченный моей нервозностью, запрыгнул на кровать и уткнулся мокрым носом мне в руку.
– Ты тоже это видишь? – прошептала я ему. – Или я окончательно спятила?
Он мурлыкнул в ответ и принялся вылизывать лапу, совершенно не впечатленный моим кризисом.
В голове пронеслись обрывки мыслей: может, это дух? Призрак? Инопланетянин, который общается через канцелярские принадлежности? Звучало так же безумно, как и все остальное.
Я не могла просто ждать. Я схватила телефон, собираясь загуглить «что делать, если твой дневник начал тебе отвечать», но остановилась. Это выглядело бы слишком странно, даже для истории поиска.
Внезапно я осознала: если это НЕ галлюцинация… то этот… этот КТО-ТО читает все, что я пишу. Все мои самые сокровенные мысли, страхи, глупые переживания про Лизу и теоремы…
Жаркая волна стыда и уязвимости накатила на меня. Я почувствовала себя абсолютно голой. Он читал про мое одиночество. Про кота. Про то, что я не могу уснуть. Я резко захлопнула дневник и отшвырнула его на середину кровати. Хватит. Больше ни слова. Ни одной черной буквы. Я объявляю бойкот собственной тетради.
Но даже пока я это думала, часть моего мозга уже составляла новый ответ. Яростный, полный гнева и миллиона вопросов.
Я зажмурилась. Нет. Я сильная. Я не поддамся.
…Через пять минут я уже ползла по кровати обратно к дневнику, как загипнотизированная. Рука сама потянулась к ручке.
Это было сильнее меня.
07 сентября, 07:40
Я не выдержала. Мои пальцы сами сжали ручку, будто это было оружие, а не канцелярская принадлежность. Я почти что набросилась на дневник, яростно листая страницы в поисках нового послания. Но кроме того наглого фиолетового текста, ничего не было. Тишина. Он высказался и исчез. От этого стало еще невыносимее.
В отчаянии я начала писать прямо поверх его строк, зачеркивая их такими резкими линиями, что бумага пошла волнами.
«Ответь! Немедленно! Я не шучу! Ты кто? Призрак? Хакер? Инопланетянин? Говори!»
Чернила расплылись в кляксу, пробив тонкую бумагу. Я отбросила ручку, будто обожглась. Что я делаю? Я веду диалог с галлюцинацией. Или с чем-то похуже.
Из-за двери послышался голос мамы:
– Ая, завтрак готов! Собирайся в школу!
Обыденность этого звука прозвучала как насмешка. Школа? Уроки? Как я могу думать о школе, когда моя реальность треснула по швам?
– Иду! – выдавила я, и голос прозвучал хрипло и неестественно высоко.
Я схватила дневник, запихнула его под матрас – подальше от посторонних глаз, от самой себя – и, натянув на себя школьную форму, поплелась на кухню.
07 сентября, 08:10
Завтрак прошел в тумане. Я молча ковыряла вилкой омлет, не в силах проглотить ни кусочка.
– Ты в порядке? – нахмурилась мама, ощупывая мой лоб. – Выглядишь бледной. Не заболела?
– Всё хорошо, – прошептала я. – Просто не выспалась.
Максим фыркнул, уткнувшись в телефон:
– Опять сериалы до ночи смотрела, креативщица.
Обычно его подколки задевали меня. Сейчас они пролетели мимо, не задев. У меня были проблемы куда серьезнее брата-тролля.
Мысль о том, чтобы оставить дневник дома, один на один с тем, кто его населяет, вызывала ледяной ужас. Нет. Он должен быть при мне. Как улика. Как заложник.
Я вернулась в комнату, дрожащей рукой вытащила его из-под матраца и сунула в рюкзак, придавив учебниками. Тяжело. Теперь он всегда будет со мной. Моя личная тайна. Мой кошмар.
Целый день в школе я чувствовала себя стеклянной. Учителя говорили что-то о квадратных уравнениях, Лиза что-то ляпнула про мои круги под глазами, но всё это доносилось как сквозь толстое стекло. Я постоянно трогала рюкзак, проверяя, на месте ли дневник. Он лежал там, молчаливый и невыносимо тяжелый.
Я ждала только одного – момента, когда останусь одна и смогу его открыть. Страх смешивался с адреналином. А что, если там будет новый ответ?
07 сентября, 15:20
Последний урок – история – тянулся вечность. Я не слышала ни слова про древние цивилизации. Внутри меня бушевала своя собственная цивилизационная катастрофа. Пальцы нервно барабанили по крышке парты, а взгляд раз за разом залипал на молнии рюкзака, лежащего у ног. Казалось, вот-вот из-под нее прольется фиолетовое сияние.
Когда прозвенел звонок, я выскочила из класса так стремительно, что чуть не снесла дверной косяк. Не задерживаясь, не заглядывая в лицо одноклассникам, я почти бегом пустилась домой. Рюкзак с дневником прижимала к груди, как самого ценного заложника – опасного и такого же напуганного, как я.
Дома было пусто. Мама на работе, Максим у друзей. Тишина. Та самая, громкая, от которой я так устала, но теперь она давила на барабанные перепонки.
Я заперлась в комнате на ключ. Сердце колотилось где-то в висках. Медленно, как в замедленной съемке, я опустила рюкзак на кровать, расстегнула молнию. Учебники, пенал, скомканная футболка на физру… и он. Кремовый, с розами.
Я вынула его. Он был холодным. Обычным. Никакой мистической ауры.
Секунда колебания. Глубокий вдох.
Я открыла его и обмерла.
Прямо под моим истеричным утренним посланием, аккуратным фиолетовым почерком – будто автор специально старался выводить буквы четко, – красовался ответ.
«Призраки не пишут в дневниках. Хакерам это неинтересно. Инопланетяне пользуются более продвинутыми технологиями.
Я – Эля. И, кажется, у нас общая комната. И, если мои догадки верны, кое-что покрупнее. Не бойся. Мне тоже страшно. И да, теорема Пифагора все-таки прекрасна. Спорим?»
Внизу был нарисован маленький, совсем не злой, а даже какой-то… заигрывающий смайлик.
Воздух вырвался из моих легких со свистом. Я села на пол, не в силах держаться на ногах. Руки тряслись, но уже не только от страха. В голове гудело.
Эля. Ее зовут Эля.
И она… не призрак. Не хакер. Она – кто-то здесь. В комнате? В… во мне?
«Кое-что покрупнее».
От этой мысли кровь отхлынула от лица. Я посмотрела на свои руки. На свое отражение в темном экране монитора.
Нет. Не может быть.
Но рациональных объяснений больше не оставалось. Только это. Самое безумное.
Я осталась сидеть на полу, прислонившись лбом к прохладной поверхности кровати. Дневник лежал передо мной открытым. Два почерка. Два голоса. На одной странице.
Я больше не была одна в своей тишине.
И от этого было так страшно, что перехватывало дыхание, но… где-то в самой глубине, под слоем паники, шевельнулось другое чувство. Незнакомое. Похожее на острое, колючее любопытство.
Я потянулась за ручкой.
07 сентября, 15:45
Я сидела на полу, прижавшись спиной к кровати, и просто дышала. Глубоко. Медленно. Как меня учила мама, когда я паниковала перед выступлениями в детском саду. «Вдох-выдох, солнышко, мир не рухнет».
Мир, может, и не рухнул, но треснул пополам. И сквозь трещину на меня смотрели фиолетовые чернила и нарисованный смайлик.
Эля. Не призрак. Не хакер.
Она. Просто… Эля.
И она боялась. Так же, как я. Эта мысль странным образом успокаивала. Я была не одна в этом абсурде.
Я подняла дневник с пола, положила его на колени. Страница была испещрена нашими письменами – её размашистыми, моими – острыми, как лезвие. Диалог сумасшедших.
Мой взгляд упал на последнюю фразу: «Спорим?»
Что-то во мне ёкнуло. Вызов. Даже здесь, в самом сердце хаоса, она бросала мне вызов. По поводу теоремы Пифагора! Это было так нелепо, что губы сами собой дрогнули в подобии улыбки. Или это была гримаса ужаса? Я уже не могла отличить. Я взяла ручку. Чёрную. Мою. Твёрдую, предсказуемую, знакомую.
Я не стала писать поверх её строк. Я отвела чистый лист ниже. Мои буквы вышли уже не такими злыми, более сбивчивыми, но всё ещё упрямыми.
07 сентября, 15:55
Эля, ладно, допустим, что ты существуешь. Допустим, это не массовый психоз и не сон. Ты говоришь, тебе тоже страшно. Почему? И что значит «кое-что покрупнее»? Это как-то связано со мной?
И… ладно. Спорю. Теорема Пифагора – это уродливое детище геометрии, созданное чтобы мучить школьников. Докажи обратное, если сможешь.
P.S. Твой смайлик… менее жуткий, чем предыдущий.
07 сентября, 16:10
Я замерла, уставившись на только что написанное. Рука всё ещё дрожала, оставляя на бумаге лёгкую рябь. Я только что признала её существование. Я вступила в диалог. Всё. Теперь пути назад нет. Сердце колотилось где-то в горле, но паника странным образом начала отступать, уступая место ошеломлённому, ледяному спокойствию. Я ждала. Прислушивалась к тишине квартиры, как будто могла услышать лёгкий шепот или шаги другой девушки, но было тихо. Слышно было только тиканье часов и бешеный стук собственного сердца.
Минута. Две. Пять.
Ничего не происходило.
Может, она исчезла? Может, это было разовое явление?
Я уже собралась захлопнуть дневник, чтобы больше никогда его не открывать, как вдруг заметила лёгкое движение на странице.
Или мне показалось? Нет.
Строки начали появляться прямо у меня на глазах. Словно невидимая рука выводила их фиолетовыми чернилами. Медленно, аккуратно, с лёгким нажимом.
«Я боюсь, потому что проснулась и обнаружила, что моя жизнь – не совсем моя. Что дни… они твои. А ночи – мои. И между нами – только этот дневник.
«Кое-что покрупнее» – это наше тело, Ая. Одно на двоих. Пока ты спишь – живу я. Вот и всё. Просто. И безумно. А насчёт теоремы…
Тут фиолетовые чернила на мгновение замерли, а затем вывели с лёгкой, почти невесомой стрелочкой, указывающей на широкие поля дневника.
Я перевела взгляд и ахнула.
На поле она нарисовала идеально ровный прямоугольный треугольник. А рядом – не уравнения, а… маленькие квадратики на каждой стороне. И фиолетовой ручкой аккуратно закрасила те, что на катетах. А потом один, на гипотенузе.
«Видишь? Площадь квадрата на гипотенузе – это сумма площадей квадратов на катетах. Это же идеально! Это музыка, зашифрованная в числах! Это…»
Последнее предложение оборвалось, словно ей не хватило места или слов.
Я сидела, не дыша, рассматривая рисунок. Это была та самая теорема, которую я ненавидела. Но нарисованная её рукой, она вдруг показалась не формулой, а искусством. Геометрической поэзией.
И последняя фраза, недописанная, висела в воздухе, заставляя меня ждать продолжения. Заставляя хотеть его. Я не заметила, как перестала бояться. Я была очарована.
07 сентября, 16:25
Я не могла оторвать взгляд от рисунка. Идеальные линии, аккуратная штриховка. Она не просто написала формулу – она её нарисовала. Вложила в эти квадраты и треугольники какую-то странную, фиолетовую нежность.
«Это же идеально! Это музыка, зашифрованная в числах! Это…»
Это что? Почему она остановилась?
Вопрос висел в воздухе, колючий и ненаписанный. Я ждала, что буквы проступят снова, допишут мысль. Но страница оставалась неподвижной. Только мое дыхание слегка шелестело бумагой.
Она ушла? Или просто задумалась? Может, ей тоже стало страшно от этой внезапной искренности?
Я медленно провела пальцем по фиолетовым линиям. Чернила были уже сухими. Не стирались. Реальные.
Одно тело. На двоих.
Слова отдавались в голове глухим эхом. Я посмотрела на свои руки – обычные, с немного сбитым лаком на ногтях. Этими руками я писала контрольные, гладила кота, держала кружку с чаем. И этими же руками… она рисовала треугольники ночью?
Ледяная дрожь пробежала по спине. Но теперь это был не совсем ужас. Скорее… ошеломление. Как будто я узнала, что у меня есть близнец, о котором я не подозревала. Я должна была ответить. Не могла не ответить. Диалог был запущен, и остановить его было уже выше моих сил.
Я потянулась за ручкой. Чёрной. Моей. Но на полпути рука замерла.
Взгляд упал на фиолетовую гелевую ручку, валявшуюся на столе рядом с дневником. Ту самую, что я в ярости отбросила утром.
Я колебалась секунду, потом другую. И взяла её.
Фиолетовый стержень показался непривычно легким и хрупким в моих пальцах. Я прижала его к чистой строке под её рисунком и написала, стараясь, чтобы буквы не дрожали: Это что?
07 сентября, 16:30
Фиолетовая строка вышла бледной, неровной. Я так привыкла к уверенному нажиму чёрной пасты, что не рассчитала силу. Моё «Это что?» смотрелось жалко и недоуменно рядом с её уверенным почерком и идеальным рисунком.
Я замерла в ожидании, сжимая в пальцах её ручку. Она казалась тёплой, будто впитала чужое тепло.
И снова – тишина. Только часы тикали на стене, отсчитывая секунды моего безумия.
Я уже решила, что всё кончено, что она исчезла навсегда, как бумага под моими пальцами снова начала меняться.
Фиолетовые чернила проступили прямо под моим вопросом, будто растворяя его в своей уверенности. Словно невидимая рука обводила мои буквы, делая их призрачными, а затем писала поверх.
«…Это красиво. Вот и всё. Просто красиво. Гармония.
А что? Разве ты не чувствуешь? Когда решаешь задачу и всё сходится… это же похоже на правильный аккорд в тишине».
Строчки плыли, будто она писала быстро, увлечённо, не заботясь об аккуратности.
«Ты всё ещё хочешь, чтобы я исчезла?»
Последний вопрос повис в воздухе острым, почти детским шипом. В нём не было вызова. Была уязвимость. Та самая, что сквозила в её «мне тоже страшно».
Я смотрела на эти два вопроса. О её гармонии и о своём существовании. И поняла, что не знаю ответа ни на один из них. Фиолетовая ручка в моей руке вдруг перестала казаться чужой. Она стала мостиком. Хрупким, цвета безумия, но мостиком. Я медленно, стараясь выводить буквы так же чётко, как она, написала под её вопросом:
Я не знаю.
Но твой рисунок… да. Он красивый.
Я не стала писать больше. Положила ручку рядом с дневником и отодвинулась. Мне нужно было время, чтобы подышать и понять. Я оставила дневник открытым на этой странице – с её фиолетовой гармонией и моим чёрно-фиолетовым «не знаю».
Шаг вперёд. Очень маленький, но уже не назад.
Глава 2: Правила игры
Запись от Эли
(Фиолетовые чернила, почерк стал чуть менее уверенным, более робким)
Спасибо. За то, что сказала про рисунок. И за честность.
Я не знаю, что и думать. Я всегда считала, что живу обычной жизнью. Ночной жизнью. А днём… днём просто сплю. Очень крепко. Так крепко, что не помню снов. А оказалось…Оказалось, что днём жизнь не останавливается. Она просто… другая. И она – твоя.
Меня зовут Эля. Я «просыпаюсь», когда ты засыпаешь. Где-то в районе полуночи? И длятся мои сутки до того момента, как ты открываешь глаза. Часов в семь утра?
А у тебя?
Запись от Аи
07 сентября, 23:15
Я долго смотрела на её вопросы. На её имя – Эля. Оно звучало как ветер. Неуловимое и лёгкое.
Я взяла свою чёрную ручку. Уже без дрожи. Рука сама потянулась к бумаге, будто это был единственный способ сохранить связь с реальностью.
Меня зовут Ая.
Ты права насчёт времени. Я засыпаю около одиннадцати вечера, просыпаюсь в семь утра. Иногда раньше, если не могу уснуть или если Мурзик решит, что его миска полна наполовину – это катастрофа вселенского масштаба.
Я на секунду задумалась, стоит ли делиться такими мелочами, но раз уж мы делим одно тело…Наверное, мелочи тоже важны.
Я не знаю, как это работает. И почему. Но раз уж так вышло… нам нужны правила, чтобы не мешать друг другу, чтобы выжить.
1. Не трогать мои вещи без спроса. Особенно свитер или косметику. Или что угодно, что лежит не в твоём ящике.
2. Оставлять подробный отчёт о том, что произошло за время своего… дежурства, чтобы другая не попала в неловкую ситуацию.
3. Не общаться с моими друзьями и семьёй от моего имени, пожалуйста.
4. Никогда и никому не рассказывать о нас.
Это миниму. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь… принять это. Но я готова попробовать, если ты готова соблюдать правила.
P.S. Мурзик любит, когда чешут за ухом, а не под подбородком. Если будешь с ним общаться – имей в виду.
Запись от Эли
(Появилась ночью, фиолетовые чернила, на полях – маленький рисунок: кот и вопросительный знак)
Правила… Звучит так официально. Но я понимаю. Постараюсь.
Отчёт за первую ночь по правилам:
Проверила свитер. Он чистый и пахнет розовым кондиционером.
Не тронула.
Ела йогурт. Вишнёвый. Вкусно.
Слушала музыку. Не громко.
Чесала Мурзика за ухом. Он мурлыкал, как трактор. Кажется, мы подружились.
Ни с кем не разговаривала.
Вот и всё. Пока скучновато, но я стараюсь.
Спокойной ночи, Ая.
P.S. А что насчёт моих вещей? У меня ведь ничего нет, кроме этой ручки.
Запись от Аи
08 сентября, 07:20
Я прочитала твой отчёт. Спасибо. Это… помогает. Чуть-чуть.
Вишнёвый йогурт был моим. Я припасла его на сегодня, но ладно. Обменяю на информацию про Мурзика. Он никогда так громко не мурлыкал для меня.
Насчёт твоих вещей… Ты права. Это несправедливо.
Нижний ящик моего комода всегда был пустым. Теперь он твой. Можешь складывать туда всё, что захочешь. Что найдёшь. Что сочтёшь своим.
Только, пожалуйста, не складывай туда ничего… живого или пахнущего. Договорились?
Мой отчёт за день (пока не знаю, как это правильно делать):
В школе была контрольная по той самой теореме. Написала нормально. Вспомнила твой рисунок, и стало чуть менее страшно.
Лиза спросила, почему я такая задумчивая. Я сказала, что витаю в облаках. Она фыркнула.
Купила два йогурта. Вишнёвый и персиковый. Вишнёвый – тебе. Кладу его в холодильник на верхнюю полку. Это будет твоя полка.
Пока всё. Моя жизнь не такая интересная, как ночная.
P.S. Твой рисунок я не стала стирать. Он остаётся.
Запись от Эли
(Фиолетовые чернила, на полях – нарисованный ящик комода и улыбающаяся рожица)
У меня есть ящик! И целая полка в холодильнике!
Это как получить ключи от собственного королевства. Спасибо!
Обещаю, ничего живого и пахнущего. Пока что.
Отчёт за ночь:
Нашла на антресолях старую коробку. Там были бабушкины пуговицы, несколько старых открыток и вот это.
(К записи приклеена маленькая, чуть потрёпанная открытка с фиолетовой фиалкой на обложке)
Открытка пустая, но она красивая. Я взяла её. Положила в свой ящик. Это моя первая вещь.
Ела вишнёвый йогурт. Он был даже лучше в тишине ночи.
Гуляла по квартире босиком. Пол холодный, но приятный.
Пыталась представить, как ты решаешь контрольную. И мысленно желала тебе удачи.
Твоя жизнь не скучная. Она другая. В ней есть солнечный свет и запах школьной доски. А в моей есть тишина и свет луны.
Мы как день и ночь. Буквально. P.S. Персиковый йогурт я не тронула. Он твой.
Запись от Аи
08 сентября, 17:45
Я открыла твой ящик. Посмотреть. Просто из любопытства.
Открытка с фиалкой… Она лежала аккуратно в самом центре, как драгоценность. Я не трогала её. Просто посмотрела. Она и правда красивая. Я даже не знала, что она у нас есть.
Спасибо за пожелания удачи. Кажется, это сработало. Учительница похвалила моё решение задачи. Лиза скривилась. Это был хороший момент.
Мой день:
Рассказала Максиму, что мне понравилась музыка, которую он слушает. Он удивился и дал мне послушать один трек. Было громко, но… интересно.
Мама спросила, почему я стала чаще улыбаться. Я сказала, что просто хорошая погода.
Ела персиковый йогурт. Он был вкусным. Но вишнёвый, кажется, вкуснее.
Стало странно… писать о таких обычных вещах. Зная, что кто-то прочитает. Зная, что ты прочитаешь.
Ты права. Мы как день и ночь. Но, кажется, мы можем учиться друг у друга.
P.S. Если захочешь послушать музыку громко – делай это в наушниках. Максим пожалуется маме, если услышит.
Запись от Эли
(Ночь. Фиолетовые чернила. На полях – маленькие нотки)
Я рада, что ты заглянула в мой ящик. Можешь трогать мои вещи. У меня их пока мало, и я не против.
Я послушала тот трек, что тебе дал Максим. Да, громко. Но в наушниках – это как будто внутри тебя бьется другой пульс. Мне понравилось.
Отчёт за ночь:
Слушала музыку. В наушниках.
Нашла на балконе старый свитер. Синий, с оленями. Он пахнет снегом и прошлой зимой. Я его постирала. Он теперь мой? Или наш?
Рисовала звёзды на обороте старых черновиков. У меня плохо получается.
Думала о том, как странно – делиться жизнью с кем-то, кого никогда не видела.
Я пытаюсь быть осторожной. Соблюдать правила. Но иногда так хочется выйти за рамки отчётов и рассказать тебе… всё. Каждый миг. Потому что иначе кто же поймёт?
Эля. P.S. Вишнёвый йогурт закончился. Он был прекрасен.
Запись от Аи
09 сентября, 08:10
Синий свитер с оленями… Я его совсем забыла. Мама вязала его для меня два года назад. Он был маловат, и я убрала его. Ты можешь его носить. Он твой. Наш. Пусть будет наш.
Мне странно это говорить… писать… но я понимаю тебя. Это чувство – что ты должна рассказать кому-то каждый миг, иначе он как будто потеряется – мне тоже знакомо. Раньше я рассказывала всё Мурзику, но он, как выяснилось, предпочитает чесать за ухом, а не выслушивать про мои проблемы. Правила… они нужны, чтобы не сойти с ума, чтобы как-то отделить твоё от моего. Но, наверное, они не должны быть стеной. Можешь рассказывать не только отчёт, если хочешь.
Мой день:
Осенний праздник в школе. Говорили скучные речи. Я стояла и смотрела на небо. Оно было очень высоким и синим. Таким же синим, как тот свитер.
Артём, тот новенький, кивнул мне при встрече. Я кивнула в ответ. Всё.
Купила два вишнёвых йогурта. На всякий случай.
Я тоже думаю о том, как это странно. Делиться жизнью с тобой, но эта странность… она уже не кажется такой ужасной.
P.S. Рисуй звёзды. У тебя хорошо получается с геометрией, значит, и с ними все будет гуд.
Запись от Эли
(Фиолетовые чернила, на полях – несколько кривых, но очень старательно нарисованных звёздочек)
Спасибо. За свитер. За разрешение рассказывать. За звёзды.
Я надела наш свитер. Он всё ещё пахнет снегом. И немного мной.
Отчёт… и не только:
Гуляла по квартире в свитере и танцевала. Босиком. Под ту музыку, что дал Максим.
Мурзик смотрел на меня как на сумасшедшую, потом присоединился и начал гоняться за моими тенями.
Ела вишнёвый йогурт и смотрела в окно. В соседнем доме горел всего один огонёк. Кто-то тоже не спит.
Я поймала себя на мысли, что мне не так одиноко, даже когда ты спишь.
Правила – это не стена. Это мост. Я поняла это только сейчас.
Спокойной ночи, Ая.
P.S. Я оставила тебе половину йогурта. Он в холодильнике, на твоей полке. Не всё же тебе уступать.
Глава 3: Свитер и саксофон
Запись от Аи
10 сентября, 07:15
Эля, я не могу поверить!
Я открыла шкаф, чтобы достать свой синий свитер. Тот самый, исландский, с оленями. Мне сегодня нужна была его мягкость и уверенность – контрольная по литературе. Его нет на месте.
Сердце упало. Я бросилась к корзине с грязным бельём. И да. Он там. Скомканный. И на рукаве – жирное пятно от чего-то вроде соуса. И от него пахнет… дымом и чужими духами.
Ты взяла его без спроса. Ты обещала не трогать мои вещи! И ты не просто взяла – ты испортила его! Что ты делала? Танцевала на столе в ночном клубе? Устраивала бой с едой? Я в ярости. Это уже не вишнёвый йогурт! Это моя самая любимая вещь!
Я так расстроена, что у меня дрожат руки. Сегодня была важная контрольная, а я теперь вся на нервах. Спасибо тебе за это!
Запись от Эли
(Появилась ночью. Фиолетовые чернила, почерк колючий, торопливый)
Во-первых, успокойся. Пятно отстиралось. Я замочила его сразу, как пришла. Он висит на балконе – чистый и целый.
Во-вторых, я не танцевала на столе. Я была в антикафе, где играет живая музыка. И да, на меня плеснули, когда проносили большой заказ. Это был несчастный случай!
В-третьих…
(Чернила здесь немного смазаны, будто рука дрогнула)
В-третьих, я познакомилась с кем-то. С саксофонистом. Его зовут Марк. Он играл что-то джазовое и смотрел на меня всё выступление. А после подарил вот этот цветок.
(На следующей странице, аккуратно прикреплённый тонким скотчем, лежит засушенный фиолетовый ирис. Рядом подпись:)
Он сказал, что фиолетовый – это мой цвет. Я с ним согласна.
Извини за свитер, но иногда ради маленького чуда можно и рискнуть.
P.S. Контрольная по литературе – это про чувства. Maybe, теперь ты напишешь её с большей лёгкостью.
Запись от Аи
10 сентября, 23:50
Я долго смотрела на засушенный цветок. Он идеально лег между страниц, будто всегда там был. Фиолетовый. Как твои чернила. Как тот йогурт.
Ты постирала свитер. Он действительно чистый. Пахнет ветром, а не дымом.
Я все еще зла. Ты не должна была брать его без спроса. Но…
Я представила, как ты стоишь и слушаешь саксофон. Как кто-то дарит тебе цветок. Тебе. И это почему-то заставило мое сердце сжаться странным образом. Не только от злости. От чего-то еще.
Марк. Саксофонист.
Он видел тебя. Настоящую. Такую, какая ты есть ночью. И он подарил тебе цветок.
Контрольная… да. Я написала ее. Вспоминала про твой цветок, пока писала про чувства в стихах Ахматовой. Кажется, я получила пятерку.
Но это не главное. Главное – что ты вышла за рамки отчета. Ты рассказала мне. Спасибо.
И да. Фиолетовый – действительно твой цвет.
P.S. Больше не бери мои вещи без спроса, пожалуйста. Но если очень нужно – спроси. Мы можем договориться.
Запись от Эли
(Ночь. Фиолетовые чернила, почерк снова мягкий, с легкими завитками)
Я поняла. Прости. Действительно прости. Я была так потрясена вечером, что не думала о правилах. Спрошу в следующий раз. Обещаю. Он играл "Summertime". Это было так красиво, что я забыла, как дышать. А когда он подарил цветок, у меня задрожали пальцы. Я не думала, что кто-то может увидеть меня… так. Спасибо, что не стала стирать мое сообщение. И что приняла цветок.
Отчет за ночь:
Погладила наш синий свитер. Он мягкий.
Добавила в свой ящик красивый камень, который нашла на балконе. Он гладкий и холодный.
Никуда не ходила. Сидела у окна и смотрела на луну.
Иногда чуда достаточно в одном вечере. Больше и не нужно.
Эля. P.S. Я оставила тебе кусочек шоколадки с вишней. На твоей полке. В знак перемирия
Запись от Аи
11 сентября, 18:30
Шоколадка с вишней была невероятной. Спасибо. Я ела её и смотрела, как дождь стучит по стеклу. День был серым и скучным, а этот кусочек – сладким и ярким. Как твоя ночь.
Я заглянула в твой ящик. Камень и правда красивый. Гладкий, как речная галька. Он теперь твой талисман?
Мне стало интересно… Каково это – быть тобой в тот момент? Стоять и слушать саксофон, чувствовать, как кто-то смотрит на тебя, получать цветок… Я никогда такого не испытывала.
Мой день:
Обменялась с Артёмом конспектами по литературе. У него ужасный почерк, но он делает смешные пометки на полях.
Мама спросила, откуда у меня засушенный цветок в учебнике. Я сказала, что это для гербария. Кажется, поверила.
Видела Лизу. Она носила новый дорогой свитер. Мне было всё равно.
Всё чаще ловлю себя на мысли, что жду вечера, чтобы прочитать твой отчёт. Узнать, что было в твоей ночи.
Это ведь нормально? Или это уже ненормально?
P.S. Марк… он будет играть ещё?
Запись от Эли
(Фиолетовые чернила, на полях – маленький рисунок саксофона)
Он играет каждую среду и субботу в том же антикафе.
Я не знаю, ненормально это или нет. Но мне тоже интересно читать про твой день. Про Артёма со смешными пометками. Про то, что тебе было всё равно на Лизу. Это значит, ты становишься сильнее. Камень – да, мой талисман. Он напоминает мне, что есть вещи, которые остаются, даже когда всё меняется.
Отчёт за ночь:
Не пошла на выступление. Решила, что один раз – уже чудо. Не стоит рисковать и пугать тебя снова.
Пересадила тот цветок в старую кружку с кошкой. Кажется, он приживается.
Ела оставшийся шоколад и читала твои старые конспекты. Ты очень аккуратно пишешь.
Иногда достаточно просто знать, что где-то играет саксофон. Не обязательно быть рядом.
P.S. Если захочешь… maybe, в субботу… мы могли бы сходить туда вместе?
Глава 4: Первый обмен секретами
Запись от Аи
12 сентября, 08:10
Эля, в субботу… я не знаю. Выйти ночью из дома? Для меня это звучит как квест уровня «невозможно». Мама и Максим заметят. Кто-то обязательно заметит.
Но мысль о том, чтобы услышать живую музыку… Она будто щекочет что-то внутри. Что-то любопытное и непослушное.
Мой день вчера был ужасен. Лиза снова затеяла своё. Назвала меня «серой мышью» при всём классе, потому что я отказалась дать ей списать контрольную. Все смеялись. Даже Артём, кажется, ухмыльнулся. Я ненавижу её и себя за то, что не могу ничего ответить. Просто стою и молчу, как будто я и правда всего лишь фон.
Иногда мне кажется, что я и есть та самая ночная тень, только днём.
Вот. Мой секрет. Я – трусиха.
Тебе точно есть чему меня учить.
Запись от Эли
(Фиолетовые чернила, почерк угловатый, резкий)
Да она просто…! Я сейчас найду её и…!
(Чернила здесь смазаны, будто Эля резко провела рукой по бумаге)
…Ладно. Не смогу.
Но если бы могла! Я бы устроила ей такую ночь! Наполнила бы её комнату пауками! Или нарисовала бы фиолетовые усы на её лице, пока она спит!
Она никто, Ая. Никто! Она бьёт тебя словами, потому что сама пустая внутри. Полная пустота в дорогом свитере.
Ты не трусиха. Ты просто пока не нашла свой голос. Он есть. Я уверена.
Хочешь мой секрет? Я боюсь темноты.
Да-да. Та самая Эля, которая гуляет ночью, танцует под луной и знакомится с музыкантами. Когда ты засыпаешь, и весь мир гаснет, мне иногда становится так страшно, что я включаю весь свет в комнате и сижу под одеялом, пока сердце не перестанет колотиться.
Я ношу это знание как броню. Чем больше я делаю вид, что бесстрашна, тем меньше во мне остаётся места для страха.
Maybe, тебе стоит попробовать сделать вид, что ты уверена? Хотя бы один раз. Скажи ей что-нибудь, что угодно, даже если голос будет дрожать.
Попробуй. Ради меня.
P.S. Не обязательно идти на саксофон. Мы можем начать с чего-то меньшего. Например, с твоего голоса.
Запись от Аи
12 сентября, 22:15
Я перечитывала твои слова весь вечер. Про броню. Про пустоту в дорогом свитере.
Ты боишься темноты. Мне почему-то стало от этого легче. Не злорадство. А… понимание. Мы обе чего-то боимся. Ты – тишины и темноты. Я – громких слов и чужих взглядов.
Завтра я попробую. Не знаю, что скажу, но я посмотрю ей в глаза. Обещаю.
А ещё… я принесла тебе кое-что. Положила в твой ящик. Это маленький светильник-ночник в форме луны. Я купила его давно, но он казался мне слишком детским. Теперь, я думаю, он найдёт своего хозяина.
Пусть он освещает тебе твою ночь, чтобы ты не боялась.
Мой день сегодня:
Я сказала маме, что хочу записаться на вокал. Она удивилась, но обрадовалась.
Перечитала твои советы десять раз.
Приготовила тебе ещё вишнёвого йогурта. Нашла с кусочками шоколада.
Мы можем быть страшными друг для друга. Но мы можем быть и спасением. Да?
P.S. Суббота всё ещё пугает, но уже меньше.
Запись от Эли
(Ночь. Фиолетовые чернила, буквы округлые, мягкие)
Ая, я нашла ночник. Он… идеальный. Я включила его, и он отбрасывает лунные зайчики на стену. Теперь моя комната похожа на планетарий. Спасибо.
Ты записалась на вокал! Это же огромный шаг! Теперь у тебя будет твой собственный голос, в прямом и переносном смысле. Я так горжусь тобой.
Йогурт с шоколадом – это гениально. Я съела его, глядя на лунные зайчики, и не боялась совсем.
Отчёт за ночь:
Устроила концерт для Мурзика. Пелa те песни, что услышала у Марка. Он мурлыкал в такт.
Придумала десять крутых ответов для Лизы. Записала их на последней странице дневника. Можешь пользоваться.
Не боялась.
Ты права. Мы – спасение. И точка.
P.S. Если в субботу передумаешь – просто скажи. Я найду, чем заняться дома. Обещаю.
Запись от Аи
13 сентября, 19:20
Я сделала это.
Сегодня Лиза снова начала своё. Сказала, что моя новая кофта (та, синяя, наша) выглядит так, будто её вязали слепые коты.
Я вспомнила твои слова про броню. Вдохнула поглубже. Посмотрела ей прямо в глаза. И сказала: «Зато она тёплая. А твоя душа, кажется, вечно мёрзнет».
Тишина в классе была такой оглушительной, что я услышала, как за окном пролетела ворона. Лиза покраснела. Не от злости, а от стыда. Она просто развернулась и ушла.
Никто не смеялся. Артём посмотрел на меня с… с уважением?
Я дрожала всю следующую перемену, но внутри было так тепло и светло, будто я и правда зажгла маленькое солнце. Это был мой голос. Но он родился из твоей веры в меня. Спасибо.
Мой день:
Первый урок вокала. Я пела так тихо, что преподаватель попросил меня встать поближе, но я пела.
Мама сказала, что я похожа на папу, когда он решил сменить работу в сорок лет. Это был лучший комплимент в моей жизни.
Купила два йогурта. Вишнёвый с шоколадом – тебе. И грушевый – мне. Надо же пробовать новое.
Я готова. В субботу. На саксофон.
Но только если ты будешь рядом. Всей своей фиолетовой храбростью.
P.S. Твои ответы для Лизы – шедевры. Я припрятала их на будущее.
Запись от Эли
(Фиолетовые чернила, буквы пляшут, как будто пишущая танцует)
Ая! Ты героиня! Я так кричала от восторга, что Мурзик испугался и спрятался под кровать!
«Твоя душа вечно мёрзнет» – это гениально! Это в тысячу раз лучше всех моих придуманных ответов!
Ты не просто нашла голос. Ты запустила целое солнце внутри себя. И его свет теперь виден даже ночью.
Я буду рядом. Всей своей фиолетовой храбростью, всем своим светом от лунного ночника, всей своей верой в тебя.
В субботу мы идём на саксофон. Это будет НАШЕ приключение.
Отчёт за ночь:
Танцевала под твои вокальные разминки (я нашла их в твоём телефоне, надеюсь, ты не против).
Накормила Мурзика экстра порцией корма в честь твоей победы.
Ни капельки не боялась.
Спокойной ночи, моё солнце. P.S. Грушевый йогурт – это смело! Горжусь тобой вдвойне.
Глава 5: Шпаргалка от Эли
Запись от Аи
17 сентября, 08:05
Эля, я в панике. Сегодня контрольная по истории. Тот самый сложный период с кучей дат, войн и непонятных договоров. Я весь день зубрила, но в голове – каша. Учительница обещала устроить ад тем, кто провалится. Лиза уже потирает руки в предвкушении моего провала.
Я чувствую себя такой беспомощной. Слова путаются, имена правителей смешиваются в одно лицо с десятком корон на голове. Боюсь, что вся моя храбрость, найденная в споре с Лизой, испарится к третьей перемене.
Спаси меня. Если у тебя есть хоть какая-то магия… сейчас самое время её применить.
Запись от Эли
(Появилась днём, во время большой перемены. Фиолетовые чернила, почерк торопливый, но весёлый)
Не благодари!
История – это не про зубрёжку. Это про истории! Настоящие! С кровью, предательствами, любовью и глупыми ошибками. Я не могла пройти мимо.
Зайди в наш ящик. Там кое-что есть. Надеюсь, поймёшь мой почерк.
Удачи! Руби их всех!
P.S. Лиза боится пауков. На всякий случай.
В нижнем ящике комода, аккуратно положенная на синий свитер, лежала сложенная в несколько раз бумага. Ая развернула её.
Это был комикс.
Фиолетовой ручкой Эля нарисовала королей и полководцев в смешных ситуациях. Император с огромным носом чихал на карту Европы, и от этого менялись границы. Две королевы спорили из-за платья, и это перерастало в войну. Каждый важный договор был изображён как брачный контракт между двумя скучающими аристократами с подписями: «Ты – мне замок, я – тебе право торговать вином».
Даты были вписаны в пузыри для речи, как возгласы удивления или возмущения. Сложные термины стали простыми и понятными. Это была не шпаргалка. Это была история, ожившая в абсурдных и запоминающихся образах.
Ая не могла сдержать улыбку. Она перечитывала комикс снова и снова, и сложные факты укладывались в голове сами собой, облечённые в юмор и лёгкость.
Запись от Аи
17 сентября, 16:40
Эля, я получила пятёрку. Лучшую в классе. Учительница даже процитировала мой ответ про «винный договор» и сказала, что у меня образное мышление. Лиза смотрела на меня, как на пришельца.
Я не списывала. Я просто… запомнила твой комикс. Каждую деталь. Ты превратила скучный параграф в историю, которую невозможно забыть.
Спасибо. Это была не просто шпаргалка. Это было настоящее волшебство.
Я положила в наш ящик кое-что. В знак благодарности.
P.S. Про пауков я пока придержу. На случай ядерной войны.
Запись от Эли
(Ночь. Фиолетовые чернила, на полях – весёлый рожица)
Ура! Я знала! Я же говорила – истории! Они живые!
Ты не представляешь, как я рада! Я прыгала по комнате и кричала «Мы пятерка!», а Мурзик смотрел на меня, как на ненормальную.
А что ты положила в ящик? Я сейчас проверю!
…
Ая.
Это же… набор гелевых ручек! Цвета радуги! И… блокнот с фиолетовой обложкой.
Спасибо. Мне… (чернила немного смазались)… правда очень приятно.
Теперь у меня есть свои собственные вещи. Для моих историй.
Отчёт за ночь:
Устроила художественный беспорядок. Рисовала Мурзика в костюме Наполеона.
Ела вишнёвый йогурт и чувствовала себя абсолютно счастливой.
Ничего не боялась. Совсем.
Спасибо, что не побоялась принять мою помощь.
Твоя художница по совместительству,
P.S. Наполеон-Мурзик получился великолепно. Он требует себе целое королевство из корма. Прилагаю доказательство.
(На следующей странице был приклеен маленький рисунок: кот с треуголкой и надменным взглядом)
Запись от Аи
18 сентября, 17:55
Эля, Наполеон-Мурзик – это шедевр! Я показала рисунок маме (сказала, что это интернет-мем), и она долго смеялась. Теперь этот портрет красуется на нашем холодильнике, прямо под магнитом «Прага». Мурзик, кажется, немного возгордился и требует экстра-порцию тунца.
Спасибо за ручки и блокнот. Я видела, как ты смотришь на них в магазине в тот день, когда мы выбирали йогурт. Конечно, не именно так, «мы», но ты понимаешь.
Ты была права насчёт истории. Сегодня на литературе мы разбирали «Горе от ума», и я представила Чацкого и Софью в виде твоих комических персонажей. Учительница похвалила моё нестандартное мышление. Лиза скривилась – ей, видимо, стандартного мышления хватает.
Мой день:
Купила тебе новый вишнёвый йогурт с кусочками белого шоколада. Это трофей за историю.
Разобрала наш ящик. Положила твои ручки и блокнот в красивую коробку из-под чая, чтобы не терялись.
Попробовала рисовать. Вышло криво, но я не расстроилась. «Москва не сразу строилась», как говорят у нас на истории.
Ты не просто художница. Ты – моя муза. Спасибо, что вдохновляешь меня.
P.S. Артём сегодня спросил, не помогу ли я ему с историей. Я сказала, что попробую. Кажется, твой комикс сделал меня популярной.
Запись от Эли
(Ночь. Фиолетовые чернила, на полях – несколько сердечек и весёлых рожиц)
О боже! Наш рисунок на холодильнике! Это же высшая форма признания! Теперь Мурзик официально – император кухни.
Ты купила мне те ручки… Я тогда действительно на них засмотрелась. Спасибо, что заметила. Это так по-дружески.
Ты помогаешь Артёму с историей! Это же прекрасно! Можешь показать ему мой комикс, если захочешь. Maybe, он тоже оценит Наполеона с хвостом.
Я так рада, что ты не бросила рисовать. У тебя получится! Помни, даже Ван Гог начинал с кривых линий.
Отчёт за ночь:
Устроила мастер-класс по рисованию для Мурзика. Он пытался ловить гелевые ручки лапой.
Ела вишневый йогурт с белым шоколадом. Это был полёт во вкусе!
Придумала новый комикс – про Петра I, который стрижет бороды модным ножом.
Спасибо, что вдохновляешь меня отвечать взаимностью.
Твоя муза и подруга,
P.S. Если Артём будет делать глупые пометки на полях во время занятий – считай, что тест на совместимость пройден.
Запись от Аи
19 сентября, 08:15
Эля, ты не поверишь! Я показала Артёму твой комикс. Точнее, сказала, что это моя «ассоциативная карта для запоминания». Он смотрел на него с открытым ртом минут пять, а потом расхохотался! Сказал, что это гениально, и что теперь он никогда не перепутает Варфоломеевскую ночь с ночью перед экзаменом.
Он попросил меня нарисовать что-то подобное для него по Второй мировой. Я растерялась и сказала, что попробую, но я же не умею! Ты должна помочь. Это вопрос моей репутации!
Мой день вчера:
Мы с Артёмом сидели в библиотеке два часа. Обсуждали историю и не только. Он оказался очень смешным.
Лиза видела нас вместе. Её лицо было недовольным. Кажется, её «вечно мёрзнущая душа» получила лёгкое обморожение.
Я ела грушевый йогурт и думала о том, как странно и здорово, что твоё фиолетовое безумие помогло мне найти… друга?