Добро пожаловать домой

Лена была вне себя от радости: пилотный выпуск шоу, над которым она вместе со своей командой так долго работала, бил все рекорды по просмотрам. А ведь сколько времени понадобилось, чтобы убедить высшее начальство в целесообразности этого проекта, сколько аргументов было приведено, сколько возражений отработано, сколько кабинетов пришлось обойти и сколько встреч провести, а уж сколько бессонных ночей предшествовало этому дню, и вот наконец со спокойной душой можно было праздновать заслуженную победу. Но расслабляться было рано: это только первый выпуск и впереди было еще много работы, нужно постараться удержать рейтинги на таком же уровне. но Лена в себе не сомневалась, она доведет этот проект до конца, и это станет ее первой большой победой, она утрет нос всем тем, кто посмеивался над ее попытками протолкнуть свои идеи, кто изначально не верил в ее успех и смотрел на нее свысока.

А сейчас перед Леной стояла еще одна немаловажная задача: необходимо было как можно быстрее доехать до дома, по возможности минуя привычные для вечернего времени вечные пробки, привести себя в порядок и к 8 часам быть в ресторане, где Игорь забронировал для них столик, чтобы отметить ее успех. Пока ехала в такси, разгребала сотни непрочитанных уведомлений в телефоне, в основном, поздравления от коллег, от членов ее творческой команды, план предстоящих работ на ближайшие дни, надо было ответить на все сообщения сейчас, чтобы вечером на это не отвлекаться. Зазвонил телефон, номер был неизвестный:

– Алло, – Лена не горела желанием подходить к незнакомому номеру, так как, скорее всего, звонили с каким-нибудь очередным рекламным предложением, но могли звонить и по работе, а упускать такие звонки она не могла.

– Лена, привет. Не отвлекаю?

Голос показался Лене смутно знакомым, но из-за плохой связи никак не могла определить, кому он принадлежит.

– Это кто?

– Юля, твоя сестра. Неужели не узнала?

Теперь стало понятно, почему Лена так не хотела подходить к телефону, разговоры с сестрой уже давно ничем, кроме взаимных упреков и оскорблений не заканчивались, а после последней их ссоры Юля вообще была безжалостно отправлена в “черный список”, при этом Лена не испытала никаких угрызений совести, а, наоборот, выдохнула с облегчением, – больше не будет мучиться головными болями после выматывающих разговоров и пить горстями таблетки. Но недолго радость длилась, в трубке опять раздавался голос непутевой младшей сестры, видимо, звонила со второго номера, но бросать трубку было уже поздно, Лена только вдохнула поглубже и приготовилась выслушивать очередную порцию бреда сумасшедшего:

– Слушаю тебя, только давай побыстрее, пожалуйста, времени совсем мало.

– Я тоже рада тебя слышать! Ладно, я на самом деле по поводу мамы звоню, она в больницу попала…

– Как в больницу? Что случилось? Я же буквально несколько дней назад с ней разговаривала, все было хорошо…

– Она уже давно на здоровье начала жаловаться, просто тебя, видимо, беспокоить не хотела, итак переживала все время, как ты там в чужой стране одна, все ли у тебя хорошо, поэтому в разговорах с тобой держалась молодцом, не хотела тебя расстраивать, добавлять проблем.

“Господи, даже сейчас, кажется, специально все это говорит, чтобы вызвать во мне лишний раз чувство вины, ну что ж за человек то такой подлый”, – пронеслось в Лениной голове.

– А два дня назад она упала в обморок, стояла у плиты, что-то готовила и вдруг неожиданно начала медленно оседать на пол. Хорошо, что я была рядом и сумела ее вовремя подхватить, потом вызвала скорую помощь и ее увезли в больницу.

– Подожди, это было два дня назад, и ты мне только сейчас об этом рассказываешь? Почему сразу не позвонила, чего ждала?

– Я итак иду сейчас против ее желания, мама вообще не хотела, чтобы я тебя беспокоила, говорит, что уже чувствует себя гораздо лучше, повода для беспокойства нет, но врачи все равно не хотят пока отпускать ее домой, анализы не очень хорошие, да и состояние нестабильное, плюс возраст, поэтому и решила позвонить тебе, чтобы потом весь твой гнев на меня не обрушился.

– Так, ладно, прекращай делать из меня монстра, скинь мне адрес больницы, я в срочном порядке беру билеты на ближайший рейс в Питер и прилетаю к вам, обо всем остальном поговорим потом!

Лена зашла на сайт авиакомпании – ближайший рейс “Алматы – Москва” вылетал завтра в 8:45 утра, и, на счастье, оставалось как раз несколько билетов, правда, цена была раза в три дороже, чем обычно, но деньги сейчас волновали Лену меньше всего, слава богу, что с ними проблем не было. Из Москвы еще один самолет до Санкт-Петербурга и уже к вечеру она будет дома. Конечно, улетать сейчас, в самый разгар работы, было полным сумасшествием, Лена это прекрасно понимала, как и то, что ей предстоит серьезный разговор с начальством, которые вряд ли обрадуются такому ее решению. Но, в конце концов, поездка займет, в лучшем случае, дня три, за это время ничего не случится, да и она будет все время на связи, но зато ее душа будет спокойна, на Юлю полагаться нельзя, та и о себе то позаботиться не в состоянии, что уж говорить про заботу о другом человеке.

Вечером, сидя в ресторане, поделилась своими планами с Игорем:

– Лен, езжай, конечно, даже и сомневаться не стоит, за все остальное не переживай, уверен, что на работе несколько дней без тебя спокойно справятся, не просто так же им зарплату платят.

– Да я даже не за работу переживаю, просто ты же знаешь мои непростые взаимоотношения с сестрой, с мамой, я же фактически от них сбежала, и как сейчас они меня воспримут? На Юлю то мне с высокой колокольни плевать, а вот с мамой все гораздо сложнее…

– Я думаю, что ты зря переживаешь, это ведь твои родные люди, все как-нибудь наладится, ты большая молодец, я тобой очень горжусь, ты точно сумеешь подобрать правильные слова, а за все остальное не волнуйся, я тебя очень сильно люблю!

Лена до сих пор не могла понять, чем она заслужила такой подарок судьбы в лице Игоря, с виду такой суровый и мужественный, а сколько в нем было нежности и любви, которыми он, не жалея, ее одаривал. Рядом с ним она прямо расцвела, впервые за много лет чувствуя себя настоящей женщиной. На его фоне все ее бывшие казались неудачной пародией на мужчин, которых как-то угораздило попасться ей на пути только для того, чтобы превратить ее жизнь в полный кошмар.

Дома быстро собрала дорожную сумку, только самое необходимое, уладила все рабочие вопросы. Как и ожидалось, руководство телеканала было не в восторге от Лениного временного отъезда, но она заверила их, что все находится под ее полным контролем и им не за что переживать, к тому же это всего на несколько дней. Ночью никак не могла заснуть, мысли не давали покоя. С тех пор как она три года назад уехала в Казахстан, она ни разу не возвращалась в родной город, к родным и близким. Нет, как только появилась возможность, она, конечно, помогала финансово, исправно каждый месяц отсылала деньги, постоянно созванивалась с мамой, интересовалась ее делами и здоровьем, терпеливо выслушивала ее жалобы на Юлю, которая с Лениным отъездом утратила всякий контроль над собой и постоянно творила какую-то фигню, заставляя маму все время находиться в тревожном состоянии. Сколько раз Лена намеревалась съездить домой, уже бронировала билеты, но в самый последний момент, когда оставалось только оплатить заказ, не находила в себе силы довести дело до конца, ей было страшно вернуться туда, откуда она так трусливо сбежала при первой же подвернувшейся возможности. Да и было ли это место ее домом, ведь ничего, кроме разочарований, предательств и обид оно ей не принесло. Хотя Санкт-Петербург любила всем сердцем, искренне считая, что ей повезло родиться в настолько красивом городе с такой богатой историей и архитектурой. За эти три года она подавила в себе чувство ностальгии по родному городу, научилась не предаваться ненужным воспоминаниям, чтобы не выбить у себя из-под ног ту хрупкую почву, на которой она сейчас стояла, но какие эмоции она испытает теперь, когда вернется туда? “Ладно, довольно об этом думать, я еду туда для того, чтобы навестить маму, убедиться, что с ней все хорошо, и только это должно иметь значение, а после этого вернуться обратно, у меня здесь куча работы, а еще Игорь меня здесь будет ждать, моя главная причина для того, чтобы вернуться как можно скорее, мы ведь никогда с ним так надолго не разлучались. Все, теперь надо попытаться хоть немного поспать, завтра предстоит важный день и надо быть собранной, а не сонной размазней” – с этими мыслями Лена обняла давно уже заснувшего Игоря, уткнулась носом в его плечо и уснула.

Пока летели до Москвы, Лена никак не могла найти себе места, сидела как на иголках, не помогали отвлечься ни книга, ни закачанный в телефон фильм. Переживала не из-за работы, нет, здесь она была уверена в своей команде, которая отлично справится с поставленными задачами во время ее недолгого отсутствия, и не из-за встречи с мамой, по ней она очень сильно соскучилась, сколько раз она ей предлагала приехать к ней, была готова оплатить ей билеты туда-обратно, но мама все время отказывалась, боялась самолетов, ведь ни разу в жизни никуда не летала. Лена, конечно, приводила вполне убедительные аргументы, что бояться тут нечего, но мама была уже в том возрасте, когда начинаешь бояться всего и любые аргументы в этом деле бесполезны. Главной причиной ее беспокойства была Юля. Казалось, родные сестры, близкие люди, вместе выросли, доверяли друг другу все свои секреты, делились переживаниями, а в итоге превратились чуть ли не в заклятых врагов. Лене было стыдно в этом признаться, но как же спокойно было находиться вдалеке от Юли, сведя общение с ней к минимуму, есть такие люди, которых для собственного спокойствия лучше держать на расстоянии от себя. Лена часто мучилась угрызениями совести, знала, как мама переживает из-за этого, она мечтала, что сестры на всю жизнь останутся лучшими подругами, опорой и поддержкой друг для друга, правда, ее мечте не суждено было сбыться, но ничего с собой поделать не могла, ей на физическом уровне было тяжело взаимодействовать с Юлей, уж сколько она от нее натерпелась, сколько она ей нервов потрепала. И вот уже через несколько часов ей придется снова контактировать с сестрой, делать этого крайне не хотелось, но ради мамы она приложит все усилия, переступит через себя, постарается на какое-то время забыть все обиды, ведь мамино здоровье было сейчас важнее всего, а если они с сестрой начнут опять ссориться, то это явно не пойдет ей на пользу. Лена все-таки не последняя сволочь, чтобы не обуздать свои эмоции ради мамы.

Из питерского аэропорта вызвала такси до маминого дома, где ее ждала Юля. Так как время было уже позднее, то в больницу к маме договорились поехать с утра. Пока ехала, жадно смотрела по сторонам, все знакомые и родные места, вроде, совсем недавно гуляла здесь, а сейчас казалось, что это было в какой-то совсем другой жизни. Знакомые улицы, переулки, парки, слезы наворачивались на глаза, как же она, оказывается, соскучилась по своему любимому Питеру, по его меланхоличности, по всегда переменчивой погоде, по величественным зданиям, за каждым из которых скрывается богатая история, по такому редкому, но яркому солнцу, в лучах которого город начинает играть совершенно по особенному, раскрываясь для своих жителей и гостей города по новому. Вот и Невский проспект с его вечно наполненными людьми улочками и переулками, кто-то неспешно прогуливается, кто-то остановился послушать уличных музыкантов, кто-то неторопливо наслаждается вкусным кофе в одной из многочисленных кофеен, выбрав место на летней террасе, с которого можно наслаждаться утопающим в лучах редкого солнца городом. Вот и привычные толпы туристов, которые не перестают щелкать камерами своих телефонов, пытаясь запечатлеть всю ту красоту, что их окружает. И не счесть сколько раз Лена здесь гуляла с подружками, обходили Невский проспект вдоль и поперек, ходили в кино, обязательно заглядывали в Гостиный двор, поглазеть на витрины, весной и летом сидели на траве напротив Казанского собора, весело смеясь и обсуждая парней. Дальше – величественная Дворцовая площадь, Зимний дворец, Эрмитаж – в школьные годы Лена чуть ли не каждые выходные ходила сюда, она поставила себе цель обойти его весь, ознакомиться со всей его обширной коллекцией. А как хороша была Дворцовая площадь вечером, когда включалась подсветка и начинали играть уличные музыканты, которые тут же собирали вокруг себя толпы любопытных прохожих, остановившихся послушать свои любимые песни в их исполнении. Проехали Дворцовый мост и вот наконец сердце замирает от волнения, потому что впереди показался Он, самый любимый, самый родной, тот, которому в Ленином сердце было отведено особое место, – Васильевский остров. Место, где Лена родилась, где прошли ее детство и юность, ее любимые скверики, в которых она так любила в детстве гулять с бабушкой, до сих пор она хранит черно-белую фотографию, сделанную в одном из этих сквериков, – на ней запечатлены маленькая Лена (ей было тогда года три-четыре), а за руку ее держит бабушка – стройная, подтянутая, и не скажешь, что ей на тот момент было уже за пятьдесят. Они стоят под раскидистым деревом, видимо, спрятались от солнца, Лена широко улыбается, тогда еще она умела улыбаться и не боялась открываться людям. Здесь же были и первое свидание, и первый поцелуй, и первое признание в любви, – здесь же она чуть позже плакала после первого болезненного расставания…

Вот и сам дом, ничего примечательного, старый фонд, на пятом этаже которого находилась квартира, в которой Лена родилась, выросла и жила очень долгое время, пока не появилась возможность снять отдельную квартиру. Мама до сих пор здесь жила, уж сколько раз Лена предлагала ей продать эту квартиру и купить что-то более приличное, рассмотреть новый фонд, пусть даже с небольшой доплатой, дом ведь давно требовал капитального ремонта, но мама категорически отказывалась, для нее здесь все было родное, каждая вещь, каждый уголок, когда-то они с мужем въехали в эту квартиру, сами делали ремонт своими руками, неумело, конечно, опыта то ни у кого из них не было, но по молодости были уверены, что это все ерунда, главное, что они наконец живут в своей собственной квартире, сами себя хозяева, да еще и в таком историческом районе, это ж как им повезло. Покупали вещи, обставляли мебелью, а ведь жили небогато, каждую копейку откладывали, но хотелось уюта. Здесь выросли и дочки, Лена с Юлей, потом Юлин сын, Петька. Было и еще одно неоспоримое преимущество – это зеленый парк напротив, в котором родители так любили гулять по вечерам, держась за руки, а когда папы не стало, то мама гуляла одна, украдкой утирая слезы. Как можно было все это взять и променять на “бездушную квартиру в новом доме” – именно так говорила мама: “В этой же квартире хранится вся история нашей жизни, а ты предлагаешь вот так просто взять и ее продать? Нет, ни за что, это вы молодые за историю не держитесь, корней своих не цените, а я человек советской закалки, так что не отдам я эту квартиру!”. Потом Лена еще несколько раз разговор на эту тему заводила, но получив категоричный отказ, плюнула и оставила маму в покое. В конце концов, она тут живет, главное, чтобы ее все устраивало.

Лена долго стояла перед входной дверью и все никак не могла нажать на звонок. Как же хотелось оттянуть момент встречи с Юлей, а еще лучше вообще с ней не пересекаться. Вот Лена сердцем чувствовала, что это Юля довела маму до того, что та попала в больницу, по крайней мере, как-то точно была к этому причастна. Сейчас она, конечно, будет строить из себя невинную овечку, это у нее с подросткового возраста очень хорошо получается, она могла провести кого угодно, чем активно всегда и пользовалась, вот только Лена слишком хорошо знала свою сестру, чтобы на это повестись. Ладно, может стоит дать ей еще один шанс, вдруг за время Лениного отсутствия она все-таки поменялась, мозги на место встали. Звучало, конечно, малоубедительно, Лена и сама не особо в это верила, но случаются же иногда чудеса. Да и стоять просто так у двери было крайне глупо, соседи в таких домах, как правило, бдительные, а привлекать к себе лишнего внимания Лена меньше всего хотела, поэтому еще раз глубоко вдохнула и нажала на кнопку звонка. Дверь распахнулась сразу же, как будто Юля все это время терпеливо стояла у порога, ожидая приезда Лены:

– Ленка, как же я сильно по тебе соскучилась! Ну что ты застыла на пороге, как неродная, заходи, дай хоть тебя обниму!

Юля заключила Лену в крепкие объятия, все это время причитая, как сильно она соскучилась. Объятия слишком затянулись, поэтому Лене пришлось чуть ли не силой из них высвобождаться:

– Ладно, давай объятия оставим на потом, ты же знаешь, что я не любитель таких проявлений чувств, расскажи лучше, как мама, я же из-за этого только и приехала, все дела свои бросила!

– Ну я по твоему тону сразу поняла, что не по мне соскучилась…

На Юлин выпад Лена промолчала, разулась, разделась и прошла в комнату, которая служила одновременно и спальней, и гостиной. Минимум мебели: простенький диван у стенки, тумбочка с телевизором, обеденный стол, три деревянных стула – все только самое необходимое, ничего лишнего. Юля села рядом:

– Сегодня была в больнице, опасности для здоровья нет, говорят, давление скакнуло, это и стало причиной обморока. Хорошо, что я рядом оказалась, вовремя пришла ей на помощь, вызвала скорую. Вообще, врач сказал, что хочет все необходимые анализы взять, пусть она несколько дней еще под наблюдением побудет на всякий случай, все-таки возраст уже немолодой, тут лучше лишний раз подстраховаться, а потом уже и выписывать ее можно. Ты, кстати, ей не звонила? Я не говорила, что ты приедешь, подумала, пусть это будет для нее приятным сюрпризом.

– Нет, не звонила, не стала ее уже беспокоить, тоже подумала, что лучше сама ей все скажу. Тогда завтра прямо с утра поедем туда, как раз хочу с врачом поговорить, все у него подробно расспросить, надеюсь, что с анализами будет все хорошо и уже через несколько дней ее выпишут.

Повисло неловкое молчание. Слишком сильно ощущалось напряжение между сестрами, хотя, казалось бы, родные люди, а ни о какой близости и речи не шло, слишком много обид друг на друга. Напряжение возросло до такой степени, что Лене стало нечем дышать, как будто весь воздух резко испарился из квартиры. Она молча встала, дошла до кухни, налила себе стакан холодной воды прямо из-под крана и выпила залпом. Она и представить себе не могла, что встреча с сестрой дастся ей так тяжело. Неужели она такая сволочь, что не может сделать над собой усилие?

Лена вернулась в комнату, Юля сидела на прежнем месте, грустно уставившись в окно, казалось, она чувствовала Ленино состояние и теперь боялась лишнее слово сказать. От этого Лене стало еще гаже на душе, поэтому она решила хоть немного разрядить обстановку и первой прервать молчание:

– Как у тебя вообще дела? Что нового?

– Все ничего, сейчас вот временно вернулась в мамину квартиру, пока здесь живу…

– Ты же, вроде, с каким-то Гришей жила… Или Мишей… Прости, не запомнила имени твоего очередного горе-кавалера.

– Он Миша. Мы с ним в очередной раз сильно разругались, поэтому в виде наказания я временно переехала сюда, чтобы у него было время подумать над своим поведением и сделать правильные выводы.

“Ох, зная твой характер, для него это, наоборот, будет подарком, хоть поживет парень спокойно несколько дней, отдохнет, может, очнется и поймет, куда вляпался”, – в Ленину голову пришли только мысли, но вслух этого она говорить, конечно, не стала, ее целью сейчас было хоть немного сблизиться с сестрой, а не накалить ситуацию до предела.

– Ну а про Петю ты и сама все знаешь лучше меня, ты для него ближе родной матери!

Хоть в Юлином голосе и были слышны нотки упрека, но они обе понимали, что это была чистая правда. Петя, Юлин единственный сын, именно Лену воспринимал как свою маму, но на это были вполне веские причины, ведь она долгое время занималась его воспитанием, рано заметила его увлечение компьютерами, помогла пристроить его в хорошую школу, получить образование, а когда Петя изъявил желание уехать учиться компьютерному программированию за границу – полностью его поддержала и первое время помогала ему с оплатой учебы и проживания, пока он сам не начал довольно прилично зарабатывать. Благодаря интернету они почти каждый день общались, созванивались, переписывались, в общем, между ними были прекрасные отношения. Про свою родную маму Петя, конечно, тоже не забывал, но с ней общался крайне редко, в основном, ограничиваясь дежурными вопросами, ну и по возможности присылал деньги. Юля обижалась, ну а что она хотела? Она фактически бросила Петю после его рождения, совсем не занималась им, не проявляла никакого интереса к нему, а ведь он сначала так к ней тянулся, так радовался тем редким моментам, когда они проводили время вместе, но Юля оставалась абсолютно холодной и отстраненной, будто это был соседский ребенок, а не ее родной сын. Бумеранг никто не отменял, вот он и прилетел, ударил больно, но что теперь плакать, раньше надо было думать. Еще хорошо, что Петя вообще не вычеркнул Юлю из своей жизни, хотя имел на это полное право, а старался хоть как-то поддерживать общение, да еще и финансово помогать.

– Ну а у тебя, Лен, что нового? Как тебе живется вдали от родного дома? Даже не рассказываешь никогда, что у тебя там происходит.

“Интересно, почему? Может, потому что когда ты мне звонишь, то тебя интересуют только твои проблемы, и ни о чем больше ты говорить не способна? Весь разговор всегда должен крутиться исключительно и только вокруг тебя, куда тебе до проблем других людей, даже когда речь идет о родной сестре?” – Лена не переставала поражаться тому, насколько лицемерным может быть человек.

– У меня все хорошо, запустила свое шоу на одном из центральных каналов, первый выпуск показал отличные результаты по рейтингам, если получится удерживать и дальше рейтинг примерно на этом уровне, то смогу реализовать и остальные свои проекты.

– Ну да, ты всегда подавала большие надежды, в отличие от меня, так и получилось – у тебя жизнь сложилась, а я так и болтаюсь, как говно в проруби, прости за грубость…

– У меня жизнь сложилась, потому что пока ты искала, кому бы удачно сесть на шею и свесить ножки, я упорно работала, привыкая рассчитывать только на себя.

Разговор опять зашел в тупик. Надежда на улучшение отношений окончательно рухнула, смысла продолжать этот разговор не было никакого, поэтому Лена сослалась на усталость после продолжительного перелета:

– Я бы с большим удовольствием завалилась в кровать, если ты не против, глаза слипаются, а надо еще на рабочие сообщения ответить, с командой своей списаться, проконтролировать рабочий процесс, а завтра с утра тогда поедем к маме в больнице.

– Да, конечно, ты же устала с дороги, я как раз тебе постелила здесь, в гостиной, я тогда тоже пойду отдыхать, до завтра!

Несмотря на усталость, сон все никак не шел. Лена списалась с коллегами, те ее заверили, что все под контролем и переживать не за что. Потом списалась с Игорем, звонить не рискнула, чтобы Юля не услышала, у нее уши как локаторы, да и стены тонкие, все слышно – даже напрягаться не нужно, ведь про Игоря она сестре не рассказывала, а лишних вопросов от Юли слышать не хотелось. Попыталась принять удобную позу, но сон никак не шел. Диван был ужасно неудобный – “и как только мама на нем спит, надо ей срочно заказать новый, современный, этому лет почти столько же, сколько и мне, обязательно с ортопедическим матрасом, сейчас же такой богатый выбор, на любой вкус и кошелек, не то, что раньше”. Так и лежала, уставившись в потолок, пытаясь вспомнить – а когда их взаимоотношения с Юлей свернули не туда? Ведь были же времена, когда их отношения были похожи на отношения двух родных сестер. И пусть этот отрезок времени уже успел забыться, затеряться в глубинах памяти, но он же когда-то был…

Когда Лена появилась на свет, маме – Татьяне Дмитриевне, исполнилось тридцать лет, папе – Дмитрию Ивановичу, – тридцать пять. Ребенком она была долгожданным, практичные родители подходили к этому важному шагу со всей ответственностью, решив для начала обзавестись своей отдельной квартирой, в которой будет комфортно растить маленького ребенка. Все дело в том, что долгое время они жили в коммунальной квартире, комната в которой досталась им от папиных покойных родителей. Квартира находилась в центре, выглянешь в окно – а прямо напротив Летний сад, ну не красота ли? Район тихий, спокойный, интеллигентный, в соседях сплошь профессора, ученые и учителя, прямо как на подбор. В общем, с районом повезло, тут не поспоришь, а вот с самой квартирой… Тут было два огромных минуса. Первый – комнатка была даже для одного человека тесной, что уж говорить про двоих, кое-как влезли кровать, небольшой обеденный стол и тумба под телевизор, на стене крючки для одежды, потому что места для шкафа уже не нашлось, но мама молодец, как опытная хозяйка даже в таких спартанских условиях всегда старалась придать комнате как можно больше уюта: ваза с живыми цветами на столе, уютное покрывало на кровати, смешной узорчатый коврик на полу, чтобы скрыть выцветший паркет, сшитые своими руками шторы на окне, криво нарисованные пейзажи и натюрморты на стенах, купленные за копейки на барахолке, – это помогало хоть немного облагородить то печальное состояние, в котором находилась комната, давно требующая ремонта.

Вторым и, пожалуй, самым главным минусом были соседи. Всего в квартире было три комнаты: в первой жила баба Галя, сколько ей на тот момент было лет никто не знал, да и она сама, кажется, не смогла бы ответить на этот вопрос, давно потеряла счет годам, настолько старой она была. Однако, несмотря на возраст, на здоровье она никогда не жаловалась и помощи никогда не просила, справлялась со всем сама, и в магазин сходить, и нехитрую еду приготовить. Из комнаты своей она выходила достаточно редко, предпочитая целыми днями сидеть у телевизора за просмотром различных телешоу. Иногда к ней приезжал дальний родственник, но ни с кем из соседей он никогда не здоровался, поэтому никто не знал, как его зовут и кем он ей приходится.

Были у бабы Гали две проблемы, которые ее саму не тревожили, а вот другим доставляли массу неудобств. Во-первых, в силу возраста она очень плохо слышала, поэтому телевизор в ее комнате всегда орал на полную громкость, а если учитывать, что, как и большинство пожилых людей, спала она по ночам крайне плохо, то телевизор работал практически круглосуточно, мешая всем остальным квартирантам заснуть. Видимо, баба Галя решила, что раз ей не спится, то и остальные тоже должны бодрствовать. Бесполезно было стучать в стенку тапком, стучать в дверь ногой – телевизор всегда выходил в этой битве победителем. Во-вторых, опять же в силу возраста, была она еще и подслеповатой, а так как в придачу к этому вес ее переваливал за отметку в сто килограммов, то когда она ходила по квартире – обязательно врезалась во все углы и задевала мебель, создавая при этом много шума, чем, опять же, мешала соседям.

В средней комнате жили сами родители, а в третьей, крайней, жила пожилая пара – Антонина Ивановна и Зинновий Григорьевич. Ей было за шестьдесят, ему – глубоко за семьдесят. Людьми они были, мягко говоря, малоприятными, почему-то считали себя полноправными хозяевами квартиры, соседей своих они презирали, смотрели на них исключительно свысока, видимо, тот факт, что они в эту квартиру въехали первыми, давал им право так думать. Помимо этого, они постоянно устраивали мелкие пакости. Например, могли вечером занимать ванну по два-три часа, хотя на стене, на самом видном месте, висело привычное для коммунальных квартир того времени от руки составленное расписание, согласно которому и следовало посещать ванную комнату, но они его благополучно игнорировали. Было только непонятно, что можно делать в ванне так долго? Понятное дело, что все это делалось специально, не жилось им спокойно, есть такая категория людей, которых хлебом не корми, дай только какую-нибудь пакость сделать, испортить жизнь всем вокруг. Они как “энергетические вампиры”, питаются негативными эмоциями. Кстати, график генеральной уборки, который висел рядом с расписанием посещения ванной комнаты, они тоже предпочитали игнорировать, как будто просто не замечали его. Как только подходила их очередь делать влажную уборку на кухне и в коридоре, Антонина Ивановна начинала разыгрывать сцену, достойную получить “Оскар” за главную женскую роль в драматическом фильме, ей бы там точно не было равных: она демонстративно хваталась то за голову, то за сердце, глотала таблетки, громко охала и ахала, всем своим видом показывая, как ей плохо, хотя буквально за несколько часов до этого весело болтала с подругой по общему телефону, который, как главная реликвия, был выставлен на тумбочке в коридоре. В общем, мама, как самый молодой представитель квартиры и в силу своей природной неконфликтности, делала генеральную уборку за всех, и за свою семью, и за бабу Галю, и за Антонину Ивановну и Зинновия Григорьевича. И если баба Галя каждый раз искренне ее за это благодарила, то Антонина Ивановна лишь сурово поджимала губы и критическим взглядом оглядывала тщательно вымытый пол, явно ища, к чему можно придраться, и, не находя, сильно расстраивалась. А еще к Антонине Ивановне иногда на выходные привозили ее внучку, Катеньку, которая, несмотря на свой еще маленький возраст, по любви к пакостям ничуть не уступала своей бабушке: носилась с криками по коридору, громко слушала музыку, громко смеялась – бабушка смотрела на все это с явным обожанием в глазах, одобряя такое дикое поведение, достойная замена подрастала.

Вроде, ничего криминального и не было, хорошие и спокойные соседи – это вообще большая редкость, но и приятного во всем этом было мало. Спасало то, что родители обожали друг друга, а когда человек живет в любви и согласии, то многие проблемы кажутся чем-то несущественным, поэтому они на многое закрывали глаза. Мама временами даже жалела Антонину Ивановну, понимала, что не от хорошей жизни она такой стала. Да и работали они много, домой приходили уже под вечер: мама трудилась бухгалтером в частной фирме, папа – в строительной компании. Жили не богато, но иногда позволяли себе выбираться в кафе, кино, молодые ведь были, хотелось провести время наедине друг с другом. В общем, для полного счастья им не хватало ребенка, но оба понимали, что в таких жилищных условиях с ребенком будет сложно, поэтому мечтали о своей квартире, старались экономить на всем, чтобы откладывать деньги на приобретение жилья, но накопить нужную сумму все никак не получалось.

Помощь пришла с неожиданной стороны: однажды к Антонине Ивановне приехала ее дочь, Катина мама, и, постучавшись к родителям, сказала, что у нее есть к ним серьезный разговор. Это было удивительно, учитывая, что до этого они ограничивались лишь сухим приветствием, о чем может быть разговор? Оказалось, у нее было для них интересное предложение: она хотела переехать сюда, выкупить у них комнату, чтобы быть поближе к своим родителям, а маме с папой предложила купить с небольшой доплатой ее квартиру, правда, в спальном районе и по метражу совсем небольшая, но зато будут жить отдельно. Да и сумма доплаты была вполне подъемной, она как раз была отложена, так что даже не придется влезать в долги. Съездили посмотрели, конечная станция метро, вокруг только бесконечные унылые многоэтажки и круглосуточные магазины, это вам не исторический центр, глазу зацепиться особо не за что. Сама квартира располагалась на седьмом этаже в одной из десятка абсолютно похожих друг на друга как две капли воды блочных серых многоэтажек, выстроенных вереницей друг за другом, холодный мрачный подъезд с исписанными неприличными словами и пахабными рисунками стенами, тесный лифт с обугленными кнопками и ударяющим в нос резким удушающим запахом, скромная деревянная дверь. По метражу квартира была совсем небольшой: крохотный коридор, справа от входа совмещенный санузел, прямо – миниатюрная кухня и слева – спальня, вроде, чистенько и светло, из окна открывается вид на зеленый двор с детской площадкой. Огромным плюсом было то, что буквально недавно здесь был сделан капитальный ремонт, вся мебель была полностью новой, а это значит, что можно было не перевозить с собой ничего из старой квартиры, уже хлопот меньше. Сразу, конечно, не согласились, попросили дать им несколько дней на раздумья. Папа был готов хоть завтра переехать, а вот мама все-таки сомневалась:

– Дим, район то от центра далеко, как мы до работы будем каждый день добираться? Давай подождем, не будем вот так сразу соглашаться на первый попавшийся вариант? Может, найдем еще квартиру поближе?

– Да, район неблизкий, зато тут тихо и спокойно, да и не глухомань какая, до метро минут пятнадцать спокойным шагом, а если слегка ускориться – то и за все десять добежишь, подумаешь, просто будем вставать чуть раньше, зато ты только представь – у нас наконец появится своя отдельная квартира, где мы сами себе хозяева, мы же так давно об этом мечтали. Да и не на всю же жизнь это, постепенно накопим, переедем ближе к центру, а пока нельзя отказываться от такого шанса, сама подумай, подобного выгодного предложения нам может больше не выпасть!

Спустя два дня раздумий, поддавшись на уговоры мужа и сочтя его доводы убедительными, мама дала согласие на обмен. Из комнаты в новую квартиру было решено ничего не перевозить, поэтому переезд занял один день, баба Галя искренне радовалась за родителей:

– Танечка, господи, как же я за вас рада, сколько уже можно жить бок о бок с нами, вредными и противными стариками, вы ведь молодые, вся жизнь у вас впереди! – как обычно, чересчур громко восклицала баба Галя, утирая слезы и крепко обнимая маму.

Антонина Ивановна казалась непривычно грустной, они с Зинновием Григорьевичем лишь сухо попрощались, вот только опечалены они были явно не отъездом родителей, а тем фактом, что больше не над кем будет издеваться, не перед кем свое мнимое превосходство демонстрировать, а как еще им оставалось тешить свое самолюбие?

Первое время родители не могли поверить своему счастью, им было никак не привыкнуть к тому, что они в квартире одни: не нужно больше ждать своей очереди, чтобы помыться, можно спокойно разговаривать по телефону, не переходя при обсуждении каких-то особо деликатных тем на шепот, не боясь, что соседи торчат у двери и внимательно подслушивают (Антонина Ивановна была в этом деле самым настоящим профессионалом), можно сколько угодно сидеть на кухне и наслаждаться бокалом так любимого мамой красного сухого вина, не ловя при этом на себе чьих-то осуждающих взглядов, да хоть голыми по квартире ходить – они наконец были сами себе хозяевами. Правда, пришлось сильно ужаться в расходах, потому что все сэкономленные до этого деньги они отдали как доплату за покупку квартиры, хорошо, что хоть в долги не пришлось влезать. Но мама и здесь проявила чудеса находчивости: научилась при походах за покупками сравнивать цены, знала, где и что можно купить подешевле, готовила сразу на три-четыре дня, в общем, выходили из положения.

Вот только к жизни в спальном районе было никак не привыкнуть. На работу теперь вставать приходилось в шесть утра, с транспортом были проблемы, автобусы до центра ходили с большими интервалами, поэтому все предпочитали использовать метро, из-за этого все время была большая толкучка, сначала нужно было отстоять очередь на вход, потом к турникету, в первый поезд редко когда удавалось запрыгнуть, приходилось ждать следующего. Люди с утра злые, кто-то толкался, кто-то пытался влезть без очереди, грубо расталкивая всех на своем пути, кто-то наступал на ноги и даже не извинялся. На дорогу до работы уходило полтора часа, еще столько же обратно. Мама с грустью вспоминала, как раньше тратила на дорогу всего полчаса, если была хорошая погода, то ходила до работы пешком, благо было близко, да и по центру любила гулять, сплошное удовольствие, если погода была плохой – садилась на автобус и доезжала до работы за двадцать минут. Она вообще сильно тосковала по любимым и родным местам: Летний сад, Дворцовая площадь, Невский проспект, Васильевский остров – все было исхожено вдоль и поперек, а сейчас видела их лишь мельком, после работы нужно было спешить домой, проделывать опять весь этот путь, трястись в душном, набитым людьми и не всегда приятно пахнущем вагоне метро, потом еще идти до дома по темным и унылым улицам. Радовало одно – возвращались домой родители всегда вместе: так получилось, что работали они на соседних улицах, заканчивали в одно время, поэтому путь на работу и обратно всегда преодолевали вдвоем. Домой приезжали уставшие, вымотанные, силы оставались только на то, чтобы поесть и завалиться в кровать, даже на разговоры с друг другом сил не было. И так пять дней в неделю, с понедельника по пятницу, в выходные желания опять проделывать долгий путь до центра и обратно не было никакого, поэтому предпочитали отлеживаться дома. Несколько раз мама пыталась пригласить к себе домой подруг с работы, но они тоже все жили в центре и не горели желанием ехать на другой конец города, поэтому предлагали лучше встретиться где-нибудь в центре. Папа все мечтал о машине, чтобы было проще добираться до работы, пусть и по пробкам, зато хотя бы не в душном и людном метро, но денег на такую покупку, разумеется, не было.

Один раз в гости после долгих уговоров приехала Тамара Павловна, Ленина бабушка. Сурово поджав губы, она с явным неодобрением прошлась по квартире, молча выпила чаю и быстро засобиралась домой. Лишь на пороге немного задержалась:

– Да, Тань, и как вы могли променять квартиру в историческом центре города на это… Такую глупость совершили, и ведь даже не посоветовалась со мной…

– Мам, ну как ты не понимаешь, там же коммуналка была, соседи, а здесь мы сами себе хозяева, да, это не центр, но зато здесь тихо и спокойно, и окна прямо на зеленый двор выходят, да и не всю же жизнь мы тут проживем, постепенно накопим…

– Можешь сколько угодно себя уговаривать, но меня ты не обманешь, ты и сама понимаешь, какую глупость вы совершили. А ведь я тебя предупреждала, что не стоит выскакивать замуж за первого встречного, ну на что твой Дима может накопить, с его то копеечной зарплатой, смех, да и только!

Мама хотела что-то возразить, но Тамара Павловна, не попрощавшись, громко захлопнула дверь, давая понять, что разговор окончен и никаких возражений она слушать не намерена.

Тут надо, пожалуй, сделать небольшое отступление и немного рассказать про их с мамой весьма непростые взаимоотношения. Тамара Павловна замужем побывала только один раз, в тридцать лет расписалась с маминым отцом (чуть позже она безжалостно назовет это своей величайшей ошибкой), но брак оказался недолгим, она быстро поняла, что семейная жизнь – это не для нее, готовить каждый день ужины, стирать, поддерживать дома порядок, да и вообще каждый день терпеть рядом с собой мужчину, пусть даже он и являлся ее мужем, – это все выше ее сил, поэтому уже через полтора года она, не раздумывая ни секунды, подала на развод и переехала с маленькой дочкой, которой на тот момент исполнилось только шесть месяцев, из просторной трехкомнатной квартиры мужа обратно к своей маме в коммунальную квартиру на Васильевском острове, где им принадлежало две комнаты: в одной жила мама с младшей дочерью, Татьяной Павловной, а во второй – Тамара Павловна с дочкой. С тех пор, кстати, к мужскому полу у нее возникла стойкая антипатия, никому из них она не доверяла, считая, что они ни на что негодны, и больше личную жизнь построить не пыталась. С бывшим мужем и отцом дочери всяческие отношения разорвала, даже упоминать его имя строго-настрого запретила, поэтому в воспитании дочери он участия никакого не принимал, да и, судя по всему, желания не испытывал, а, наоборот, только вздохнул с облегчением, решив, что он еще молодой, у него есть шанс начать жизнь с чистого листа и построить новые отношения. Про его дальнейшую жизнь никто и ничего не знал. Отец девочек, Павел Иванович, погиб, когда Тамаре Павловне исполнилось шестнадцать, несчастный случай на производстве, где он работал, бабушка осталась вдовой, по состоянию здоровья работать не могла, поэтому сначала Тамаре Павловне, а потом и ее сестре пришлось после окончания 9-го класса устроиться на работу, чтобы хоть как-то помогать обеспечивать семью. Мама по мере своих возможностей занималась домашним хозяйством, готовила, убиралась, а девочки работали. Личная жизнь ни у кого из них не сложилась, поэтому жили своим “женским царством”, несмотря на тяжелое финансовое положение, с друг другом не ругались, жили дружно. Татьяна Павловна устроилась бухгалтером в научный институт, а Тамара Павловна работала в канатном цеху, до работы и обратно всегда ходила пешком, благо завод располагался недалеко от дома, видимо, по этой причине всегда оставалась стройной и подтянутой, да и на здоровье никогда не жаловалась. Проработала она там, кстати, до шестидесяти лет, она бы и дальше, наверное, там работала, благо силы были, да и работником она всегда была отличным, ответственная, дисциплинированная, ее всегда ставили в пример и награждали за прилежную работу, но цех постепенно начал разваливаться, зарплату платили с перебоями, а потом и вовсе всех сотрудников сократили.

Маминым воспитанием, в основном, занималась бабушка, с ней у них сложились очень близкие и теплые отношения. Нет, Тамара Павловна в свободное от работы время проводила время с Таней, они ходили гулять, в кино, по магазинам, заходили в кафе выпить кофе и скушать вкуснейшее мороженое, но доверительных отношений между ними так и не сложились, Тане было проще поделиться подростковыми переживаниями со своей бабушкой, чем с мамой, потому что знала, что та ее всегда выслушает и поддержит, даст правильный совет, Тамара Павловна же на эмоции и проявления чувств была весьма скупа, она придерживалась принципа, что детей особо баловать не нужно, иначе они вырастут несамостоятельными и слабыми, и во взрослой жизни им придется сложно.

Несколько раз Таня пыталась рассказать маме про мальчиков, которые проявляли к ней внимание в школе, но та и слышать ничего про это не хотела:

– Запомни, Таня, твоя главная задача – это выучиться и получить хорошую профессию, которая тебя всегда прокормит, потому что в этой жизни нужно рассчитывать только на себя, поэтому никаких мальчиков, не забивай себе голову этой ерундой!

При этом Таня всегда хорошо училась, все предметы давались ей легко, в журнале стояли твердые пятерки, так что поводов для беспокойств не было.

На выпускной Таня, как и все девочки, мечтала о красивом платье, все-таки такой торжественный момент, который бывает только раз в жизни, но мама категорически отказалась выделять деньги на новое платье:

– Таня, ты сама знаешь, что лишних денег у нас нет, новое платье – это излишняя расточительность, возьми одно из моих платьев – фигура у нас с тобой похожая, идеально сядет, даже перешивать ничего не придется.

Таня, конечно, промолчала, хотя было очень обидно. Бабушка попыталась поговорить с Тамарой Павловной, но это было бесполезно, разговор быстро был окончен. В итоге, на выпускном Таня была в старом мамином платье, давно вышедшем из моды, на общей фотографии встала в самый дальний ряд, спрятавшись за своих счастливо улыбающихся одноклассников, чтобы ее было не видно, стеснялась своего вида.

Конечно, чуть позже, когда стала постарше, поняла, что мама ведь не со зла, она в своей жизни ничего особо хорошего и не видела: с ранних лет работает, почти всю жизнь живет в коммунальной квартире, практически не имея собственного пространства, где она могла бы быть полноправной хозяйкой, личная жизнь не заладилась, вечная нехватка денег – в таких обстоятельствах она просто не могла быть другой. Но сама себе Таня пообещала, что она приложит все усилия, сделает все возможное и невозможное, чтобы ее жизнь сложилась совсем по-другому, она пойдет по иному пути и ребенка своего окружит вниманием и заботой, обеспечит ему беззаботное и счастливое детство, чтобы он ни в чем не нуждался.

Диму, первую и большую мамину любовь, Тамара Павловна по началу не воспринимала, любые разговоры про него пресекала, во время первой встречи, когда счастливая Таня привела Диму знакомиться со своей семьей, вообще из своей комнаты отказалась выходить. Таня тогда от стыда чуть сквозь землю не провалилась, пыталась найти хоть какие-то оправдания, но получалось плохо. Хорошо, что Дима – добрая душа, сделал вид, что ничего не заметил. Конечно, потом Таня предприняла попытку поговорить с мамой, донести до нее, что такое поведение со стороны взрослого человека – это полнейшая глупость:

– Мам, ну ты пойми, что я его люблю, мы и свадьбу планируем в скором времени сыграть, ну нельзя же так, хотя бы ради меня прояви к нему благосклонность.

– Свадьбу сыграть, говоришь? А где, позволь спросить, вы жить планируете?

– У Димы комната в коммуналке, потрясающий район, из окна, представляешь, Летний Сад виден, красота!

– В коммуналке, говоришь? А что, на нормальную квартиру он не заработал?

– Мам, ну он еще молодой, не из богатой семьи, откуда у него квартира? Ничего страшного, мы вместе заработаем, не все же сразу.

– И зачем за первого встречного замуж выскакивать, может, кого более перспективного нашла бы, неужели сама горишь желанием в коммуналке жить, или ты из тех наивных дурочек, что “с милым и рай в шалаше”?

– Тебе что-то отдельная просторная квартира никак не помогла брак сохранить, сбежала обратно к маме и сестре под бок, да так и живешь до сих пор с ними под одной крышей, отказавшись от женского счастья! – Таня выпалила это сгоряча, потом, конечно, о сказанном пожалела, но было уже поздно, как известно “слово не воробей – вылетит, не поймаешь”.

После этого разговора Тамара Павловна все-таки сделала над собой усилие и познакомилась со своим будущим зятем, правда, встреча прошла сухо и как-то скомкано, торопливо, но Таня и за это была маме благодарна, понимала, каких усилий ей это стоило.

Поэтому и сейчас, когда Тамара Павловна ушла, хлопнув за собой дверью, мама не обиделась, она уже привыкла. Такой она была по характеру человек – прямой и жесткой, “рубила правду-матку с плеча”, всегда все говорила в лицо, не щадила ничьих чувств, поэтому и подруг за всю жизнь у нее так и не появилось, ну кому понравится слушать о себе правду? Но Таня за такую позицию ее уважала, ведь сама такой не была.

Непонятно, сколько бы еще родители прожили в этой квартире, но тут вмешался его величество случай. На работе одна из коллег, Ирочка, как-то поделилась с Таней новостью о том, что в ближайшее время собирается уходить с работы в декрет:

– Только не знаю, как буду справляться, муж то у меня, сама знаешь, постоянно по командировкам мотается, если что – подстраховать меня вряд ли сможет, мама обещала помогать по возможности, но она живет на другом конце города, ей тяжело будет ездить, все-таки возраст уже, боится, что по дороге плохо станет. Предложила ей ко мне переехать на какое-то время, она категорически отказывается. Да и хотелось бы район потише, никак не могу я к центру привыкнуть, конечно, удобно, все под рукой, но слишком уж шумно, жизнь и днем и ночью кипит, для ребенка все-таки не самый лучший вариант. С мужем посовещались, решили, что будем продавать свою квартиру на Ваське, поищем что-нибудь более подходящее, пусть и далеко от центра, но зато тихий и спокойный район, и чтобы обязательно детская площадка во дворе, буду там с коляской гулять.

Но это было еще не все: оказалось, что Иринина мама живет в соседнем с Таней доме. В Таниной голове тут же сформировался четкий план, такую возможность нельзя было упускать. Только вот очень боялась, что Ира откажется:

– Ир, слушай, а мы с твоей мамой, получается, почти соседи, вот уж совпадение. Может, рассмотрите нашу квартиру, как раз во дворе огромная детская площадка, тихо и спокойно, можно с малышом в коляске гулять, не боясь, что его разбудит шум проезжающих туда-сюда автомобилей. А как немного подрастет – буквально в двух шагах детский сад, недавно только открылся, далеко ходить не нужно. А мы бы с мужем вашу квартиру приобрели, я, наоборот, центр люблю, да еще и на Ваське, там и мама моя живет, да и все с детства родное-знакомое. Естественно, с доплатой, как без этого.

Ире предложение понравилось, она попросила дать ей несколько дней, чтобы все обсудить с мужем.

Мужу Таня решила пока ничего не рассказывать, вдруг, все сорвется, вдруг Ира или ее муж в последний момент передумают или запросят слишком высокую цену.

Через несколько дней Ира рассказала, что с мужем посоветовалась и он согласен, правда, доплата была немаленькой, Таня сразу поняла, что таких денег у них нет, а значит придется занимать, влезать в долги, но ничего, они еще молодые, оба работают, с долгами рассчитаются, зато жить будут в самом центре, не надо будет больше тратить столько времени на дорогу, можно будет, как и раньше, иногда после работы прогуливаться до дома пешком, любуясь красотами любимого города. Тут же рассказала мужу, решили, прежде чем принять решение, съездить посмотреть квартиру, чтобы понять, стоит ли оно того. На следующий день Таня с Димой, вооружившись пакетом с фруктами в одной руке и коробкой гигантского торта в другой (для Ириного мужа была приготовлена бутылка хорошего коньяка, которую Тане на Новый год презентовал начальник в знак благодарности за хорошую работу, а так как ни Таня, ни Дима коньяк не пили, то она стояла на кухне и ждала своего звездного часа, вот и пригодилась) отправились в гости к Ире. Как только Таня переступила порог квартиры, она поняла, что это – идеальное место для семейного гнездышка, таким она его себе и представляла. Да, пусть дом и старой постройки, в подъезде краска со стен почти везде слезла, а в воздухе витали смешанные ароматы кислых щей и жареной рыбы, доносившиеся из-за соседских дверей, пусть рядом с домом пролегала оживленная проезжая часть и периодически дом как будто сотрясался от проезжающих мимо машин, – все это было совершенно не важно, главное, у Тани было полное ощущение, что она после долгих скитаний наконец вернулась домой. Квартира была двухкомнатная, окна выходили на зеленый парк напротив, ремонта, правда, давно не было, но это было и плюсом, можно было все сделать по своему вкусу. Выходила Таня из квартиры с уверенностью, что совсем скоро они с Димой сюда вернутся, но уже в качестве полноправных хозяев.

Ира с мужем также остались довольны квартирой родителей, которую они приехали осматривать на следующий день:

– Надо же, как повезло, даже ремонт сделан, все так чисто и уютно, и какой милый дворик напротив, детская площадка, цветочки посажены, видно, что ухаживают, поддерживают порядок, сплошное удовольствие будет сидеть здесь с коляской, а главное, мама живет почти в соседнем доме, будем без проблем ходить друг к другу в гости! Да и мы с тобой, Таня, люди не посторонние, можем друг другу доверять, а то сейчас столько мошенников развелось, страшно связываться, можно и без квартиры, и без денег остаться!

Начали оформление всех необходимых документов. Конечно, отложенных денег не хватало, поэтому родителям пришлось влезть в долги, Дима занял у своих друзей, Таня обратилась за помощью к маме, знала, что у нее есть накопленная сумма. Тамара Павловна, конечно, не обошлась без нравоучений, но нужную сумму дала, правда, несколько раз подчеркнула, что в долг, так как деньги эти много лет откладывались на похороны, умирать она, конечно, в ближайшее время не планирует, но когда такая сумма есть под рукой, то живется гораздо спокойнее, можно не переживать.

И вот, после всей беготни с оформлением документов, переживаний, что что-то может не получиться и сделка в самый последний момент сорвется, родители наконец получили ключи от своей новой квартиры. Было решено постепенно делать ремонт, по мере появления денег, с ними после покупки квартиры было туго, нужно было отдавать долги, поэтому родители хватались за любую работу, чтобы заработать денег. Уставали, конечно, сильно, но не унывали, рано или поздно с долгами рассчитаются, зато им так повезло жить в такой замечательной квартире. Да и вообще, главное, что они вместе и любят друг друга, а все остальное – это мелочи жизни, сущая ерунда.

А в скором времени им опять крупно повезло: компания, в которой работал Дима, начала стремительно расти и развиваться, с простого менеджера Дима быстро вырос до руководителя крупного отдела, работы и ответственности стало, конечно, гораздо больше, но зато и зарплата выросла в три раза, плюс еще и квартальные премии. За полгода удалось рассчитаться со всеми долгами, Таня счастливая отдала деньги маме, на душе даже как-то спокойнее стало, ведь Тамара Павловна не забывала при каждом удобном случае напомнить про долг, и хоть Таня и понимала, что она не со зла, просто характер такой у нее был, прямой и резкий, но на душе все равно обида затаилась, родные все-таки люди, а будто доверия не было. Таня с таким воодушевлением рассказала маме про Димино повышение, думала, она обрадуется, но Тамара Павловна в ответ лишь хмыкнула, никак она не хотела признавать, что у Таниного мужа может что-то в этой жизни получиться.

Сделали ремонт, обновили мебель, наконец получилось сделать все под себя. Не могли нарадоваться на результат, а тут и еще одна приятная новость подоспела: Таня узнала, что она беременна. Радости не было предела, ведь они так давно мечтали о ребенке, и вот наконец появились все подходящие условия. Организовали детскую, купили туда все необходимое. Тамара Павловна, кстати, новость выслушала без особых эмоций, но нотаций читать не стала, и на том спасибо. Зато бабушка прослезилась от счастья:

– Тань, радость то какая, вы же так давно мечтали о ребенке, поздравляю вас! А на маму не обижайся, ты же знаешь, какой она человек, не привыкла эмоции показывать, одной ей известно, что у нее там внутри творится, какие ураганы бушуют!

Таким человеком была бабушка, всегда всем искала оправдания, очень не любила конфликтов, ее главным желанием было, чтобы все жили дружно, в мире и согласии.

Беременность протекала спокойно, без осложнений, Тане и здесь невероятно повезло, она то наслушалась всяких разговоров вокруг, была готова к самому худшему. Доработала до 6 месяца, хотя Дима уговаривал ее уйти в декрет раньше, все переживал за ее самочувствие, но Таня отказывалась, работа была ей не в тягость, да и дома сидеть не хотелось, понимала, что с ребенком еще насидится, поэтому до последнего оттягивала этот момент.

Лена родилась ровно в срок, здоровая девочка, вес-рост – все согласно норме. Из роддома встречали радостный до невозможности Дима, держа в руках целый ворох воздушных шаров и огромный букет любимых Таниных красных роз, Татьяна Павловна и мама, которая, мельком посмотрев на новорожденную девочку, туго завернутую в одеяльце и мирно спавшую на руках у Тани, произнесла только: “Какой страшненький ребенок”, правда, Таня успела заметить, как при взгляде на маленькую Лену на ее лице промелькнула едва заметная улыбка, которая очень быстро исчезла. На рождение дочери Дима подарил жене “золотой комплект”: сережки, браслет и подвеску, было даже страшно представить, сколько это все стоило. Все еще непривычная к дорогим подаркам, Таня даже растерялась:

– Ну что ты, Дима, зачем же такие деньги тратить?

– Это в знак благодарности за то, что сделала меня самым счастливым человеком на свете, только посмотри, какая замечательная дочка у нас родилась, настоящая красавица, папина гордость!

Таня в этот момент еле сдерживала слезы, ей до сих пор сложно было поверить в то, что это все не сон, а происходит с ней на самом деле, чем же она заслужила такое счастье?

Лена росла тихим и спокойным ребенком, проблем не доставляла. Даже ночью редко просыпалась, давая родителям выспаться. Но самое главное, что Тамара Павловна, которая всегда была равнодушна к детям, искренне полюбила внучку, все никак не могла на нее налюбоваться. Ее не надо было просить о помощи, она сама, как выдавалось свободное время, с удовольствием брала коляску с мирно спящей Леной и шла с ней гулять, давая дочери время немного отдохнуть и заняться своими делами. Таня украдкой смотрела из окна на эту картину и не могла сдержать слез от умиления, вот уж не ожидала она, что Тамара Павловна способна испытывать такие сильные чувства к кому-либо, она для нее раскрылась с совершенно другой стороны. Дима тоже души не чаял в дочке, постоянно покупал ей все новые и новые игрушки, Таня даже шутила, что с такими темпами скоро придется покупать отдельную квартиру для всех игрушек дочери. Понимала, что так баловать нельзя, но ничего не говорила, они ведь так долго к этому шли, пусть оба порадуются. Тане очень хотелось, чтобы у их дочери было более счастливое детство, чем у нее, поэтому пыталась окружать ее любовью, вниманием и заботой.

Семейная идиллия рухнула, когда Лене исполнилось пять лет: фирма, в которой работал Дима, в одночасье обанкротилась и весь штат в срочном порядке сократили. Конечно, неприятно, но не смертельно, вот только Дима на фоне этого сильно запил. Сначала Таня не придала этому особое значение, думала, что это временно, ведь раньше Дима к алкоголю не притрагивался, даже по праздникам, у него дед был запойным алкоголиком, он с самого детства часто наблюдал малоприятные пьяные сцены, приправленные многоэтажным матом, поэтому еще в подростковом возрасте принял решение, что ни капли алкоголя в рот не возьмет, боялся, что эта болезнь его тоже затронет. Но Дима все глубже и глубже опускался на дно, домой приходил, еле стоя на ногах, иногда его приносили на себе собутыльники. Таня много раз пыталась поговорить с мужем, когда он был в трезвом состоянии, приводила весомые аргументы, что это не выход, что он ступил на очень скользкую дорогу, что он делает хуже не только себе, но и своей семье, ведь маленькая Лена за всем этим наблюдает:

– Дима, ты же сам мне рассказывал, как в детстве постоянно видел пьяного деда, который, не стесняясь маленького внука, оскорблял бабушку самыми последними словами, не брезговал даже применять физическую силу, когда бабушка отказывалась давать ему денег на очередную бутылку водки, как пытался ее защитить, как тебе было жалко бабушку, а сейчас и сам постепенно превращаешься в своего деда, неужели тебе не стыдно? Я понимаю, потерял работу, но это же не повод так напиваться, ты же умный и способный, ты обязательно найдешь работу, еще и лучше, чем была!

Дима клялся, стоя на коленях, что такого больше не повторится, но проходило буквально несколько дней и все повторялось снова, все обещания забывались.

Но на этом проблемы не заканчивались: сильно заболела Танина бабушка, никто не мог понять, что с ней произошло – она резко перестала вставать с кровати и ни на что не реагировала, просто лежала, молча уставившись в потолок. Таня все пыталась уговорить маму вызвать врача, чтобы понять, в чем может быть причина такого резкого ухудшения здоровья, ведь сама бабушка на все вопросы родных, беспокоит ли ее что-нибудь, никак не реагировала, продолжая молчать, и было вообще непонятно, слышит ли она их, а наблюдать за тем, как ей с каждым днем становится все хуже и хуже, было невозможно. Но Тамара Павловна была категорически против этой идеи, как человек, который ни разу в жизни к врачам не обращался, она считала, что они только сделают хуже: начнут лечить от несуществующих болезней и разводить на деньги. Сестру она также перетащила на свою сторону. Таня, конечно, могла бы поступить по-своему и пойти против желания мамы и ее сестры, но Тамара Павловна, предвидя заранее такой вариант развития событий, заявила в ультимативной форме, что если Таня так сделает, то она навсегда может про них забыть, они вычеркнут ее из своей жизни. Безусловно, Таня понимала, что это была лишь умелая манипуляция с маминой стороны, отказаться от своей любимой внучки она не сможет, но и идти на крайние меры и портить отношения с родными людьми уж очень не хотелось. Поэтому Таня делала то, что было в ее силах и что ей никто запретить не мог: почти каждый день приходила к бабушке, садилась рядом с ней на кровать, брала ее безжизненную и податливую руку в свою и говорила, говорила, говорила… Бабушка никак не реагировала, но Таня почему то была уверена, что она все слышит, иногда ей даже казалось, что она едва сжимает ее руку в ответ, будто таким способом выражает благодарность Тане за то, что та приходит, не забывает. Потом помогала физически: переворачивать ее, обтирать, менять подгузники, кормить с ложечки, ничем не брезговала. А потом снова держала ее за руку, боялась, что если сейчас встанет и уйдет, то непременно случится что-то страшное. Но страшного было не избежать: через полгода таких мучений бабушка умерла, также тихо, во сне, не произнеся ни звука. Единственное, на чем Таня настояла – положить в гроб любимую бабушкину расческу и маленькое зеркальце, ведь вплоть до своей болезни бабушка каждое утро начинала с того, что садилась перед зеркалом и тщательно расчесывала свои поседевшие и поредевшие волосы, для нее это был целый ритуал, не могла она появиться перед соседями по квартире с неухоженной головой, и именно такой Таня ее и запомнила – сидящей перед зеркалом, с простой деревянной расческой в руке.

В этот период, тяжело переживая смерть бабушки и вечные пьянки мужа, Таня с ужасом поняла, что снова беременна. Возможность появления в семье еще одного ребенка Таня с мужем не обсуждала, Лене на следующий год исполнится семь, пойдет в первый класс, это немаленькие расходы, учитывая, что Таня так на работу и не вышла, а Дима перебивался случайными заработками, так как на нормальной работе по причине своей алкогольной зависимости он долго не задерживался, жили, в основном, на те сбережения, которые удалось ранее скопить. Да и возраст – тридцать шесть лет, здоровье уже не то, нервная система расшатана, не факт, что второй ребенок получится таким же спокойным, как Лена. Но и аборт было делать страшно, это же убить зарождавшуюся жизнь внутри себя, боялась, что потом до конца жизни будет жалеть о совершенном поступке и не сможет никогда себя простить. Проведя несколько бессонных ночей в раздумьях, Таня все-таки приняла решение, что будет рожать, как-нибудь справятся, да и Лена, наверное, обрадуется, будет у нее маленький братик или сестренка, поддержка в жизни, родители то не вечные, одна хоть точно не останется.

Поделилась новостью с Димой, честно, боялась его реакции, поэтому до последнего оттягивала этот разговор, но, на удивление, он очень обрадовался, Таня знала, что в глубине души он надеялся, что родится мальчик, наследник, хоть и не показывал вида. По такому поводу он даже клятвенно пообещал взять себя в руки, бросить пить и устроиться наконец на нормальную работу, чтобы, как и раньше, обеспечивать свою семью, как и положено отцу семейства. Что удивительно, слово свое он на этот раз сдержал, через знакомых устроился в недавно открывшуюся строительную компанию. Правда, начинать пришлось с нуля, с должности обычного менеджера, но Таня не сомневалась, что у него получится также быстро взобраться по карьерной лестнице, и всячески старалась его поддерживать, главное, что начало положено.

Следующей, с кем Таня поделилась новостью, стала Лена, она, вроде, тоже обрадовалась, у большинства ее подружек во дворе были братья и сестры, теперь она тоже сможет похвастаться перед ними.

Разговор с мамой оставила на самый конец, вот уж от кого можно было ожидать какой угодно реакции. Удивительное дело, Тане было уже тридцать шесть, взрослая, умудренная опытом женщина, жена, мать уже можно сказать двоих детей, а до сих пор боялась маминой реакции, к таким серьезным разговорам с ней всегда готовилась заранее, за несколько дней, прокручивала в голове возможные сценарии развития событий, хотя заранее предсказать, какими словами мама отреагирует на ту или иную новость, было совершенно невозможно. Под маминым строгим взором Таня мгновенно робела. Вот и в этот раз Таня чувствовала себя провинившейся школьницей, которую школьный директор застукал за курением в туалете, пока рассказывала маме про беременность, даже опасалась смотреть ей в глаза. Тамара Павловна выслушала новость спокойно, по ее лицу было непонятно, какие эмоции она при этом испытывает:

– Тань, ну решение ваше, надеюсь, вы взвесили все “за” и “против”, трезво оценили свои финансовые возможности, я, как ты понимаешь, деньгами вам помогать не смогу.

В общем, и не порадовалась особо, но и нотаций читать не стала. Как же в тот момент Тане не хватало бабушки, уж она бы точно искренне порадовалась за нее, нашла бы нужные слова.

Вторая беременность протекала гораздо сложнее, чем первая, Таня постоянно себя плохо чувствовала, ничего не могла делать по дому, спасибо большое Диме, который, видимо, чувствуя вину за свое прошлое поведение, взял на себя домашние обязанности и вообще всячески пытался ей помогать.

Пол ребенка узнала заранее – будет вторая девочка, решили назвать Юлей (в честь покойной Диминой мамы). Посередине Лениной комнаты установили перегородку, которая разделила комнату на две, чтобы в дальнейшем у каждой из девочек было свое личное пространство.

Роды длились больше 11-и часов, Таня была настолько измотана, что, когда врачи положили ей на грудь новорожденную девочку, она даже не взглянула на нее, было только одно желание – выгнать всех из палаты и провалиться в глубокий сон.

В отличии от Лены Юля росла очень беспокойным ребенком, самый настоящий маленький бесенок. ночью просыпалась чуть ли не каждый час, днем спала по полчаса, постоянно плакала, успокаивалась только на маминых руках. Тане было тяжело, она практически не отдыхала, Юля требовала постоянного к себе внимания, а помощи было ждать не от кого. Дима целыми днями пропадал на работе, с появлением еще одного ребенка в семье расходы резко возросли, от прежних сбережений не осталось и следа, поэтому он много работал, иногда по вечерам брался за какую-нибудь халтуру, которую ему подкидывали друзья, еще успевал по ночам таксовать, домой возвращался уставший, Тане было просто стыдно просить его помочь с Юлей, она то не работает, дома целый день сидит. В те редкие дни, когда у Димы выпадал выходной, он старался помогать, делать что-то по дому, чтобы хоть немного разгрузить Таню, и на том огромное спасибо. Тамара Павловна, несколько раз оставшаяся с Юлей буквально на несколько часов, пока Таня занималась своими делами, была настолько вымотана постоянными ее капризами, что отказывалась в дальнейшем с ней сидеть, пока она хоть немного не повзрослеет. Лена, конечно, иногда помогала, присматривала за маленькой сестрой, но не могла же Таня свои обязанности перекладывать на маленького ребенка, к тому же Лена только пошла в школу, свободного времени оставалось не так много. В редкие минуты, когда Тане удавалось остаться наедине с собой, на нее накатывала такая волна отчаяния, в голову лезли совсем уж ужасные мысли, что надо было все-таки остановиться на одном ребенке, но она их тут же отгоняла от себя. Что она за такая ужасная мать, если в отношении собственного ребенка допускает подобные мысли? Сколько женщин мечтают о ребенке, но у них никак не получается забеременеть, да она радоваться должна, что у нее есть два здоровых ребенка. Ну подумаешь, Юля капризная, да, с ней тяжело, но это пройдет, в конце концов, если Лена была тихим и спокойным ребенком, то это же не значит, что и Юля обязана такой же быть, все дети разные.

Когда Юле исполнилось четыре, Таня решила попробовать вернуться к работе. Конечно, не на полный день, но хотя бы на полдня, с утра и до обеда, а Юлю отдать в детский садик, как раз после работы будет успевать ее забирать. Так она сможет хоть немного помочь Диме с обеспечением семьи финансами, а то она видела, как сильно он выматывается, да и дома сидеть ей надоело, захотелось хоть какого-то социального взаимодействия, отвлечься немного от домашних обязанностей и постоянных истерик младшей дочери. Но в ее планы внесла коррективы сама Юля, она наотрез отказывалась ходить в сад, закатывала жуткие истерики, как только переступала порог детского сада и могла не умолкать до того момента, пока Таня, отпросившись с работы, не прибегала за ней. В итоге Таня поняла, что идея с детским садом отпадает, каждый день отпрашиваться с работы раньше, учитывая, что, итак, она работает неполный день, она не могла, поэтому удалось договориться, что она будет приходить на работу три дня в неделю с четырех часов до семи вечера, как раз в это время Лена приходила из школы и могла посидеть с Юлей. Лена эта затея категорически не нравилась, потому что в школе у нее появилось много подружек и ей хотелось после уроков с ними погулять или сходить к кому-нибудь из них в гости, а вместо этого ей приходилось бежать из школы домой и сидеть с вечно ноющей Юлей, и это нередко становилось причиной конфликтов с мамой. Вообще, нельзя сказать, что Юля вызывала у Лены какие-то теплые чувства, если поначалу она и обрадовалась, что у нее появилась младшая сестра, с которой можно было играть, то потом поняла, что Юля оказалась очень хитрой и всегда старалась привлечь к себе внимание. Например, могла невзначай ударить Лену, пару раз больно кусала ее за руку, явно испытывая при этом ни с чем несравнимое удовольствие, которое отчетливо читалось в ее хитрых глазах. Несколько раз Лена пыталась жаловаться маме на проделки младшей сестры, но та никак не реагировала:

– Лен, ну пойми ты, она же еще совсем маленькая, не понимает, что творит, может что-то случайно сделать, случайно тебя задеть или ударить, сломать что-то из твоих вещей, не умеет она пока еще контролировать свои эмоции и отдавать отчет своим действиям! Потерпи, скоро она станет взрослее и это пройдет.

Но время шло, а Юля не менялась, наоборот, становилась все наглее и хитрее. Пока Лена не видела, могла взять какую-то ее вещь и испортить, разрисовать, порезать или сломать. Забирала Ленины игрушки и отказывалась их отдавать. Могла обзывать Лену всякими нехорошими словами, бросаться в нее вещами. Пару раз сильно разозлившись Лена легонько ударяла Юлю по попе, но та сразу же бежала в слезах жаловаться маме, и в итоге всегда виноватой оказывалась Лена, хоть она и пыталась себя защитить и объяснить маме, что Юля делает это специально, назло, привлекает таким образом к себе внимание: