Сердце России

Размер шрифта: 13

Мой Донбасс

Мой Донбасс, для меня в мире нет краше мест.
Не покину тебя! Тут мой жребий и крест!
Мне беда – не беда, всё мне здесь по нутру.
Не предам никогда! За тебя и умру!
Дорог мне шахтный двор и берёзка, и клён,
Я в тебя до сих пор, как мальчишка влюблён.
С этих дедовских мест нас врагу не прогнать!
Здесь наш жребий и крест! Наша Родина-Мать!

Край терриконов, угольных копров

Моя земля, Луганщина родная!
Край дивных терриконов и копров,
Тобой живу, красу твою внимая,
В любви тебе поклясться я готов.
Сторо'нушка, цветёшь в кануне мая
И, нет прекрасней места для меня,
Луганщина, моя ты дорогая!
Ты – Родина любимая моя!
Пусть золото твоё чернее сажи —
Из недр своих даёшь ты на гора.
Врагу не даст шахтёр и пяди даже,
Земли своей. Дороже всех она!
Годи'нушка нелёгкая настала,
Плечо к плечу, шахтёрский сжав кулак,
За честь свою и предков идеалы —
Все, как один, поднимется горняк.
Луганщина! Живи в веках, ликуя —
Земля отцов и будущих детей!
Спокойно жить на свете не смогу я,
Когда в глазах лишь боль у матерей.
На радость всем отцам смеются дети,
Мы с верою возводим светлый храм.
Врагам я ни за что святыни эти
На смех и поругание не дам!
Лишь мира, процветания и счастья,
Дай, Господи, Луганщине моей!
Шахтёрскою рукой мы все ненастья
Разгоним над республикой своей!

Край Донецкий Родина моя

Хорошеет край мой час от часа,
Терриконов угольных земля.
Мне дороже всех краса Донбасса,
Потому, что Родина моя.
Мне холмы, овраги, степь без края,
Вам скажу, ни капли не тая,
Всех роднее. И не надо рая,
Мне милее Родина моя.
В дом война пришла бедою чёрной,
Все в кулак собрались, как семья.
Мы, народ шахтёрский непокорный,
Полыхает Родина моя.
Мы очистим дом родной от скверны,
Расцветёт садами вновь земля.
Мы, народ шахтёрский, в дружбе верный,
Край Донецкий – Родина моя!

Отчизна

«…Моя душа – высокий храм!
Но даже душу
Тебе, отчизна, я отдам
И храм разрушу…».
(Ш. Петефи).
И робкого делает храбрым то слово – Отчизна.
От радости нежной в порыве трепещут сердца.
Отечество милое, церкви твои будто в ризах.
Люблю тебя так же, как мать я люблю и отца.
Душою и телом с тобою, страна дорогая.
Ну, как не любить тебя, край шумных рек и берёз.
Мы здесь родились, с колыбели тебя, прославляя,
Здесь счастье делили, не прятали горестных слёз.
Душа моя – храм. Но, коль надо, отдам я и душу,
А, если беда, за тебя я разрушу и храм.
Врагу не позволю топтать твою землю. Не струшу.
Придётся в бою умереть, то и жизнь я отдам.

Признание в любви

Донбасс – мой дом, судьбы – венец,
Родители переселенцы:
Был украи'нцем мой отец,
А мама уроженка Пензы.
Здесь каждый угол мне знаком,
В нём долгих лет перипетии,
Но с материнским молоком
Впитала я любовь к России.
Открытиями мир велик,
Его всем сердцем познавала,
Родным мне русский стал язык,
На нём молилась и мечтала.
В рассказах маминых и в снах
Краса России представлялась.
Любовь моя на небесах
Навечно с нею повенчалась.
А песни мамины про Русь,
Из всех открытий мне знакомых,
Всего дороже. Я клянусь!
В ней корни родичей искомых.
Вторую помнишь ли ты дочь
Могучей, общей нам Отчизны?
У нас теперь сплошная ночь,
Песчинками уносит жизни.
Так много вешнего огня
Есть в имени твоём, Россия,
Что ты б согрела и меня,
Когда б иссякла солнца сила.
Звучит торжественный твой гимн,
В тот миг моё поёт в такт сердце.
Прошу, с надеждой, не отринь!
Позволь в лучах твоих согреться.
О, свет дарящая звезда!
Ты для меня, как добрый берег.
Спешишь на помощь ты всегда,
В Донбассе все в Россию верят.
И синь морей, и шум тайги
В душе любовью отзовётся.
Когда тебе грозят враги,
Моё тревожно сердце бьётся,
Подонкам грозно говорю:
– Умерьте пыл, пока не поздно!
Вам не унизить Русь мою,
Как не взглянуть свинье на звёзды!
Вокруг одно лишь вороньё,
Что честь и совесть потеряло.
Всегда ты защитишь своё,
Чужого никогда не крала.
Тебя своею я зову,
К тебе в мольбе тяну я руки.
В твою историю главу
Вписали предки, впишут внуки.
В былинах лишь богатыри,
С мечом вставали за Россию,
А в мирной жизни – плугари
Твоё величье воскресили.
В тебе их гордые черты,
От них ведёшь свои отсчёты.
Во имя высшей доброты
Бросались искренне на доты
Твои сыны. Горят сердца,
Ведут к святой Победе строем.
Не будет подвигам конца,
Когда такие есть герои.
Сквозь боль столетий, грозный дым,
Взошла звездою солнцеликой,
Предназначением своим
Тебе быть на века великой!
И радость светлая, и грусть
В душе и мыслях, в каждом часе.
Ты жребий мой и крест. О, Русь —
Моё страдание и счастье!
Да, русская во мне есть кровь,
Лишь за тебя она прольётся.
И пусть моя к тебе любовь
У правнуков моих проснётся.

К декабрю деньки поспели

К декабрю деньки поспели,
Снегу б быть о той поре.
Бабка с дедушкой сидели
Перед сном в своём дворе.
Песни пели и шутили,
Вспоминали о былом.
Всё в их жизни чинно было,
А теперь живут вдвоём.
Холодало. Зябко стало.
А был солнечный денёк.
Улыбнулся дед устало,
Бабку о'бнял за бочок:
– Что, пошли домой, голубка,
Струганём себе сынка, —
Норовит залезть под юбку,
Да дрожит культя-рука.
– Ну, пошли, строгальщик, в хату,
Постелю тебе кровать,
Вон и нос уже сопатый,
И «стругалки» не видать, —
Шаль сняла ему на плечи,
Отворила настежь дверь:
– Дал Господь прожить нам вечер,
Пережить бы ночь теперь.
… Полетели снега «мушки»,
Ветерок подул сильней…
На взъерошенной подушке
Мысли, словно сто коней.
Вспомнил дед, всплакнула бабка
У икон в святом углу…
Будто в сердце кто-то гадкий
Сунул ржавую иглу.
Жизнь промчалась веретенцем
Пред глазами стариков:
Как детишками в Освенцим
Немцы гнали, как скотов.
Как встречали в сорок пятом
Красной Армии бойцов,
А домой с войны проклятой
Не дождалися отцов.
С детства жили – рядом хаты,
Вместе мерили судьбу.
Срок пришёл, явился сватать,
Лишь её желал одну.
На сносях была. В дороге
Родила двойнят-сынков.
На селе в Донбасс парторги
Вербовали мужиков.
С под земли из шахтной лавы
Уголь, с криками «ура!»,
Для страны, не ради славы,
Поднимали на гора.
А счастливые минутки
Проводили вчетвером:
Он, Она, сынки-малютки.
Так и жили… А потом
В шахте кровлей придавило
Сразу восемь человек.
Выжить там хватило силы,
Жаль, калекою навек.
Не ушёл, видать, от кармы.
Как с культёю дальше жить?
Хорошо, успел до травмы
Частный домик сколотить.
Был Афган горячей точкой,
Вновь родители в мольбах.
Привезли домой сыночков
В заколоченных гробах.
И, бывает так нередко,
Горе это пережить
Помогла девчушка Светка,
Внука им смогла родить.
До призыва женихались,
А до свадьбы не дошло,
Вот теперь с дитём осталась…
Будто солнышко взошло.
Им внучок всего дороже,
Словно с сына снят портрет.
И невестушке пригожей
Здесь ни в чём отказа нет.
Пережив лихие годы,
А потом развал страны,
И безденежья невзгоды,
И майдан от сатаны.
В новом веке снова голод,
И войны железный град.
Внук ушёл, имея повод,
В ополченческий отряд.
Он защитник деду с бабой,
Хоть войны той нет конца.
– Подсобил бы внуку, кабы
Помоложе был с лица.
– Спи уж, дед, отвоевался, —
Гладит ласковой рукой.
… За окном снежок сорвался,
Наземь сыплет, как мукой.
Двое, лёжа на кровати,
Вспоминали до утра.
Первый снег пушистой ватой
Укрывал окрест двора.

Четырнадцатый

Четырнадцатый. Лето. О, мой Бог!
Донбасс горит. В Луганске самолёты.
Огнём оскалился кровавый рок,
Отрыжкой «грады» жгут, а пресса рвотой.
В кольце огня, блокады и вранья,
Без денег, без еды, но не сломившись,
Друг другу помогали, как друзья,
В беде одной – одной семьёй сплотившись.
Боялись, что такое навсегда,
Покрылось пеплом от разрывов лето.
Пытала осень, голод, холода,
Мы все так похудели без диеты.
В отчаяньи мы были той зимой,
Вдали опять орудия «хлопочут»…
Старушка вдруг упала предо мной,
Спешу на помощь к ней, она лопочет:
– Меня же, дочечка, уж не поднять,
Оставь, лежать останусь на дорожке,
Наверно, время вышло помирать,
Четвёртый день, как хлеба нет ни крошки.
Куда ж смотрел ты, милосердный Бог?!
Когда старушки душу отпевали?
Наверно, к ней спешил, дойти не смог,
Ведь многие тогда спасенья ждали…

Донецкий кряж

Пусть кто-то скажет: «Что в твоём Донбассе?
Лишь терриконы шахт, да степь кругом,
Посёлки неприглядные вдоль трассы,
В квартирах печки топятся углём».
Я им отвечу: «Надо здесь родиться,
Чтоб с детства стал родным Донецкий кряж,
А после до беспамятства влюбиться
В неповторимый сказочный пейзаж».
В степях моих переполняет сердце
Животворящей радости волна,
Земля моя, в любви к единоверцу,
Таинственного трепета полна.
А люди наши выше гор Олимпа,
В них мужества и чести профицит —
Господь дал коногонку вместо нимба,
И пламенное сердце – антрацит.
Пусть кров небес то синий, то свинцовый,
Мы выстоим и, веру сохраня,
Вперёд пойдём за Русь в поход крестовый,
Надёжна и крепка у нас броня.

На крестный ход собрались братья

На крестный ход собрались братья,
Для мира вновь пришёл рассвет.
Пусть канет Ирод в «безвозвратье»,
Прольётся в Раду Божий свет.
Слезой хрустальной мироточит
Икона Матери святой,
Донбассу мир она пророчит,
Душе моей земной покой.
Конец войне, братоубийству!
Довольно горя матерей!
Хай буде мир! Кiнець злодiйству!
На плаху лютых палачей!
Пусть процветает «труд» иль «праця»,
В душе поёт пусть вечный май!
Мы на пороге эры счастья,
Вставай, товарищ, мир встречай!

Птицы словно люди

Не прикажешь птицам, где остановиться,
На какой из веток ноченькой забыться.
Есть у птицы крылья и она летает.
Человечьей речи, жаль, не понимает.
Не расскажет птица то, чего вида'ла,
От чего в груди так сердце трепыхало.
Во степях донецких гром, огонь пылает.
Кто не видел это, правды не узнает.
На полях сражений люди погибают,
Всё вокруг живое разом умирает.
Ищут птицы, звери где бы схорониться,
Где найти приют им? Где остановиться?
Ковыляют лапы, быстро машут крылья.
Вся земля в воронках, пули не остыли.
Брошены собаки, одиноко воют.
Кто спасёт бедняжек? Глядя, сердце ноет.
Наш посёлок шахтный далеко от фронта,
Выпало нам счастье, карточка дисконта.
Беженцев встречали, с миром приютили.
Все дома их разом «градом» разбомбило.
Птицы, словно люди, ищут, где им лучше,
Где восходит солнце, где не ходят тучи.
Отдалённых залпов шум слегка пугает,
Стаю в одночасье в небо поднимает.
Воробьи и галки, во'роны и совы
Взмыли в небо разом, вдаль лететь готовы.
В детсаду, в который ходит наша внучка,
Облепив деревья, птицы, словно тучки.
Зоопарку рады, дети веселятся,
На прогулке могут сказкой наслаждаться.
Здесь живёт лисица с перебитой лапой,
Подобрал плутовку в балке внучкин папа.
Ёжики в той клетке, от войны сбежали,
Зайчики без мамы, съёжившись, скучали.
Развелось фазанов, много перепёлок,
Ходят, не боятся прямо возле ёлок.
На большущем древе, на краю у сада,
Десять сов как будто – гроздья винограда.
На ветвях уснули, ведь ночные птицы.
Улетят домой ли? Смогут воротиться?

Колыбельная

Если сможешь, спи сыночек,
Здесь нашла я уголочек.
Ты прости меня малютка,
Знаю, сон твой очень чуткий.
От разрывов и бомбёжек
Песня эта не поможет.
Первый шаг свой среди ночи
Сделал ты, но рады очи.
Здесь, в подвале без оконца,
Свечка светит вместо солнца.
Я тихонько песню пела,
Пулями война свистела.
Дядька с плиткой шоколада
Рад, что ты теперь в блокаде.
Нам сказал сидеть в подвале,
Пушки снова дом взорвали.
Ты прости, родная крошка,
Больше каши нет ни ложки.
Нет совсем молочной смеси,
Дядька пуль тебе отвесил.
Мы потерпим, нам не надо
Дядькиного шоколада.
Пусть подавится, негожий,
Сыпь появится на коже.
Папка наш трудился в шахте
На шахтёрской славной вахте.
Дядьки там пока скакали,
Уголь папки добывали.
Что ж ты, Родина родная,
Нас гноишь здесь, убивая?
Ты не плачь, родной сыночек,
Папка бьётся, что есть мочи.
Мамка вымолит у Бога,
Чтоб пришла скорей подмога.
Всех врагов побьёт наш папка,
Драпать будет злобный дядька.
Радость будет всем живущим,
Будет край опять цветущим.
Папка вновь пойдёт на шахту,
На свою родную вахту,
Уголь добывать, как прежде,
Станем жить опять с надеждой.
Спи, родной ты мой сыночек,
Будет МИР, я верю очень!

Сказ про Тараса

Город на холме, погружённый в страх,
Держит змей в ярме тех, чьи души – прах.
Люди в злыднях мрут, жизнь их сущий ад,
Но у власти шут, прислужиться рад.
О'тдал город свой на съеденье псам,
Рвёт осиный рой всё родное в хлам.
Надломили дух у простых людей,
Всякий слеп и глух, а в царях злодей.
Во всё небо змей, жар из трёх голов,
С каждым днём всё злей, всех сожрать готов.
Степь в огне и град, стонет бедный люд.
Рад трёхглавый гад, разжигатель смут.
Больше правды нет, всюду много зла,
Заслонила свет ночи тёмной мгла.
На печи Тарас спал все тридцать лет,
Но пришёл тот час – мир спасать от бед.
Стрелы змей припас, за холмом присел,
Но клеймит Тарас зло змеиных дел:
– Уши спрятал ты, и ни клят, ни мят.
Все готовы рты пить твой смертный яд.
Яда целый воз, хоть залейся, пей.
Делать яд из слёз научился змей.
Войско смелых князь собирал в поход,
Соскребая грязь с языков господ:
– Что за новый прыщ мнит, что он есть Бог?
Ты, зелёный дрыщ, по прозванью – «лох»?
Хватит сеять смерть, умножая боль!
Ты запомни впредь в чём всей правды соль.
Не стерпел народ, встал во весь он рост,
Поднялся'. И вот: в царстве змея пост.
Мёрзнут лапы, хвост. Нет огня в печи…
Но куют в прирост для шута мечи.
Плут, завидев рать, сдулся подлый тролль.
Змей, ему под стать, примеряет роль.
Но возмездья меч вверх занёс Тарас,
Полетели с плеч три главы на плац.
Ликовать не час, жив ещё урод.
Впереди Тарас, а за ним народ:
– Громче песню пой! Выходи, не трусь,
На смертельный бой за святую Русь!

Ты, сторонушка, сердцу милая

Ты, сторонушка, сердцу милая,
Я горжусь тобой, твоей силою.
И поля, любя и леса твои,
Синь озёр твоих – то глаза мои.
Трели слышу я соловьиные,
Да сказания все былинные:
Как пошла на нас палачей Орда,
Заточила нас, заперла врата.
Заковала всех в цепи длинные,
Так страдаем здесь мы невинные.
Налетели вмиг тучей чёрною
На святую Русь чудотворную.
Стрелы их вокруг испоганили
Землю-матушку, всю изранили.
Русь Великая, Русь могучая,
Что ж ты, матушка, невезучая?
А Орда всё прёт, гнусь проклятая,
Всё неймётся ей, супостатая.
Сколько душ в земле глубоко лежат,
А враги огнём, да мечом грозят.
Полчищ чёрных смерч, жуть несметная,
Всё мрачнее жизнь, беспросветная.
Обирают всех, не гнушаются,
Всё глумятся с нас, вопрошаются:
– Где сокровища? Куда спрятали?
То не их земля, и не свято им.
Те сокровища – наши детушки,
Сироти'нушки-очере'тушки.
В шахтах все мужи' век труди'лися,
Да богатствами не разжилися.
Враг сразил стрелой Ясна-Сокола,
Пал в бурьян-траву он высокую.
Богатырь в плечах, сник головушкой,
Покидать жену жалко вдовушкой.
Сторонами стал озиратися,
Из последних сил поднима'тися.
Где-то там вдали все родимые:
– Где ты, Ладушка, косы длинные?
Покидают тут мои силушки,
Как вы, лю'бые, сиротинушки?
Голосила в крик моя любушка,
Горевала так, свет-голубушка.
Причитала всё, провожая в ночь:
– И нашто мне жизнь? Без тебя невмочь!
Ты не плачь, растить тебе детушкек,
Поднимать одной много ле'тушек.
Не летать теперь в небе соколом,
Погань топчет всё близ, да около.
Не скакать на том вороном коне,
Не звенеть теперь стременами мне.
Залились слезой очи милого,
Стала степь ему здесь могилою.
Поднимайся, рать, с Божьей силою,
Победим Орду ту немилую.
Заживём мы здесь все привольными,
Станут дети вновь наши вольными.
И поднялся люд богатырский наш,
И погнал Орду за Донецкий кряж.
Расцветай, земля наша милая,
Хлебосольная и всесильная!

Прости!

Прости меня за нелюбовь к моим врагам!
Я всю любовь мою друзьям своим отдам!
Прости, мой Бог, но я простить не в силах зло,
Что земляков моих в могилу унесло!
И смерть детей, прости мне боль, я не прощу!
К их светлой памяти любовь свою взращу!
Прости мне слабость, не прощу я палачам,
Что в мирных жителей стреляли по ночам!
Земли растерзанной моей, воронок стынь,
И тел разорванных осколками от мин,
Прости, я не прощу принесшим в дом войну!
Прости, но смерть им не прощу я ни одну!
Прости за ненависть, что стала на пути!
Прости им, Господи! Ты всемогущ, прости!

Аллея Ангелов

Аллея Ангелов. Цветы повсюду,
А стоны вырываются из плит,
Здесь реки слёз разбились о гранит,
Как детские мечты. Тут плачут люди.
И каменное сердце разорвётся,
Пройдя аллеей памяти детей,
Убитых армией бездушных палачей,
Чья совесть умерла и не проснётся.
За что?! Не может сердце достучаться.
Вглядитесь в эти детские глаза,
Укором в них застывшая слеза:
«Я так хотел бы снова улыбаться…».
В раю их души больше не страдают —
Нам звёздочками светят с высоты,
Чтоб детские сбывались все мечты —
Здесь маленькие Ангелы летают.

Уймись, проклятая война!

Беда негаданно пришла,
Повсюду зла отметины,
Война дорогу перешла,
Все судьбы изреше'чены.
Кружи'т над полем вороньё,
Почуяв кровь, стервятники
Готовы выклевать моё
Сердечко, всё до капельки.
Какие страшные деньки!
Мать выплакала глазоньки…
Стоят над холмиком венки,
Сынок в могиле маленький.
Уймись, проклятая война!
Смотри, что понаделала —
Мать в горе смотрит из окна,
Не видя света белого.

Отчаяние

Отгремели пушки и «катюши»,
В сорок пятом кончилась война,
Но разрывы снова слышат уши,
Снова ужасы, нам не до сна.
Нет убежищ, есть кругом подвалы.
Добежать сумеешь или нет?
Олигархи делят капиталы,
Отрезают воду нам и свет.
Мир не слышит, всё в нём вверх ногами,
Ни во что не ставят жизнь людей,
Братья стали лютыми врагами,
За морями скалится злодей.
Дождь из пуль, осколками снарядов
Все дома в огне, горит земля.
Заслоняют матери от "градов"
Деток малых, чтоб не гибли зря.
Долго ль нам терпеть все эти муки?
Как же ноша эта тяжела!
Не дожить нам… До'жили бы внуки,
Чтоб надежда в сердце ожила.
Бог, услышь! На всё твоя лишь воля!
Научи, как выстоять в аду?
Но смеётся, зубоскалит доля,
Чередуя горе и беду.

Кем отмерено сколько терпеть?

Человек, как кирпич: обжигаясь, твердеет,
Закаляется сталью в кромешном аду.
Не от солнца восходы так ярко алеют,
То враги засылают с войною орду.
Кем отмерено, сколько терпеть этой боли,
Сколько выдержать горя, а сколько беды?
Мы не плачем, мы молимся: хлебушка б вволю,
Да, чтоб дети не знали проклятой войны.

Приснившийся страх

Война распростёрла кругом
Коварные щупальца смерти,
И каждый в той битве с врагом
В спирали земной круговерти.
Тяжёлые мысли гнетут,
Душа день и ночь «не на месте».
Бои недалече идут,
Приходят тревожные вести.
В ночи пробудилась в слезах
И с сердцебиением частым,
Сменился приснившийся страх
Неясным проснувшимся счастьем.
Остался во сне недочёт
И рокот воинственный грозный,
Земли накопительный счёт,
И свет расточительный звёздный.
Врагу предъявляя вину,
Добру предлагаю участье.
У мира сейчас на кону
Слезами умытое счастье.

Я верю, содрогнётся зло

«Честной мысли изменили,
Братьев продали своих,
И позором их клеймили,
И швыряли грязью в них.
Эта дышащая злобой
И предательская рать
Будет ненависть до гроба
В честных душах пробуждать».
(А. Н. Плещеев). 1868 год.
Три года бешеных страстей,
Три года брат идёт на брата.
И добрых мы не ждём вестей,
Бьют лопасти нас коловрата.
Повсюду жертвы и урон,
А братьев заряжают злобой.
Проклятья шлют со всех сторон,
И плачут матери у гроба.
Зверь сеет новое зерно,
А ненависть уж бьёт фонтаном.
Пугает зло, вершит оно —
Нам к горлу нож, к виску наганом.
Грозится новой смертью он,
Но там, где смерть, без проведенья:
Убийцу ждёт за боль и стон
Лишь вечный сон без сновиденья.
Добра и счастья мы хотим,
И мира, чтоб для всех на свете!
Защитников благодарим,
За то, что радуются дети!
А всё враньё и злобы яд
Исчезли из души заблудшей,
Чтоб больше не было утрат,
Ведь жизни мы достойны лучшей.
За скорбью омрачённых дней
Не ведали, не знали горя.
В душе моей пусть и в твоей,
Лишь радости бушует море!
Настанет новая пора,
И станет всё-таки возможным,
Что нам казалось лишь вчера
Немыслимым и невозможным.
Я верю, содрогнётся зло,
И радость всех теплом согреет,
Над миром солнышко взошло,
Добра зерно давно уж зреет!

Тут вам не там

Каким ты молишься Богам?
Каким, поклоны бьёшь царям?
Отдав свободу кандалам,
Ты продал совесть упырям,
Страну разрушив пополам,
Ввергая в нищету и срам.
Одумайся, пойми же сам,
Меня зачислил ты к врагам
И плюнул в душу праотцам.
В глаза вглядись же матерям,
В них горе с болью пополам.
Я просто здесь живу!!! Ты там.
Прибились к разным полюсам
И вторим разным голосам,
Но верю я своим глазам,
Своим сочувствую ушам,
Что слышат взрывы по ночам
Из вражьих пушек тут и там.
Их «грады» бьют по городам,
И мины всюду по полям,
И льётся кровь по сапогам,
Куда ни глянь по сторонам,
И всюду смерть – заразы штамм,
И тут и там, и тут и там.
Молитвы шлём мы небесам,
Но целит враг по куполам,
Дома все превратились в хлам,
Лишь трубы, как уродства шрам…
Взлетели птицы к облакам,
Средь пепла выстоял лишь храм.
Свинцовой смерти «девять грамм»
Летит от снайпера к вискам,
Но шлём мы страх «ко всем чертям»,
И смерть по матерным словам.
Но – взрыв! И холодно ногам.
И кровь у друга по очам,
Струится по его устам,
Он шепчет: «Ма-ма» по слогам.
Прости, мой друг, я клятву дам,
Без пафоса и эпиграмм —
За смерть твою с лихвой воздам.
Налейте, если выйду сам,
В помин души сто горьких грамм.
Мы смерть считаем по холмам,
Защитников – по их штыкам,
Беду – по горестным следам,
Седин своих – не по годам.
С бедою здесь мы сам на сам,
Стреляют в нас. Тут вам не там.

Простите, родные друзья

Споём о погибших друзьях,
К ним с памятью вечной в сердцах,
О том, как под шквальным огнём
Не струсили перед врагом.
В окопах сырых много раз
О жизни их слышал рассказ
С щемящею болью в устах,
Со жгучей тоской на очах.
Никто не хотел умирать,
Но, если б пришлось выбирать:
С позором вам жить или честь,
Не дрогнули б, выбрали смерть.
Горячий ком в горле, сглотну,
Скупую слезу с глаз смахну:
– Простите, родные друзья,
Опять смерть минула меня.
В честь вашу звучит сей салют,
К могилам цветы вам несут,
А дети читают вам стих,
Вы жизни отдали за них.

И на десять хватило б жизней

И не каждый так жгуче к сердцу
Примет близко чужую боль.
Дети Вали надели берцы,
Чтоб страны изменить юдоль.
В дом нежданно беда стучалась,
Вы плечо к плечу встали в строй,
В первый ряд семьёй записались —
Милый край защищать родной.
Дом в Одессе горит Хатынью,
И сжимаются кулаки,
В жилах кровь застывает стынью,
Плачут дети и мужики.
Вы не спрятались – грудью к бою.
В спину их ты крестила всех,
Став их ангелом и святою,
Сердце – им отдав в оберег.
Муж и сын в строю, ряд смыкая,
В ополчении дочь и зять.
Что ты плачешь, моя родная?
– Внучки муж ушёл, рядом встать.
Ношу тяжкую ты взвалила,
Как же выдержат плечи те?
Ты ночами в слезах молила:
– Смерть, возьми мою жизнь за всех!
Чтоб родные твои мужчины
Все живыми пришли домой,
Но у смерти свои причины,
Поворот в судьбе роковой —
Нет у мужа своей могилы,
Под Дебальцевом пал в бою.
Где же взять тебе столько силы,
Эту ношу нести твою?
Вновь молилась святому Богу,
Чтобы смерть навсегда ушла.
Сыну миной взорвало ногу,
Но молитвою жизнь спасла.
И на десять хватило б жизней,
Но досталось тебе одной.
Мать и женщина! Вижу нимбы
Над склонившейся головой.

Спи спокойно, Комбат

Вчера 27.05.2017, с воинскими почестями, всем посёлком хоронили моего соседа, молодого, красивого парня, ополченца ЛНР, комбата Владимира Цвяха.
О нём неоднократно в своих фильмах рассказывал военный корреспондент Александр Рогаткин в репортажах с огневых рубежей Луганска. Подорвавшись на вражеской растяжке, у Володи не было шансов выжить.
Вечная память герою!
С первых дней ты в строю,
Сколько было тех дат.
Ты не дрогнул в бою,
Наш отважный «Комбат».
Смерть костлявой рукой
Прикасалась не раз,
Ей смеялся: «Постой!
Погоди, не сейчас!».
Ты на передовой,
Голова уж седа,
Бил врага, но живой
Возвращался всегда.
Был недолгим привал,
Раны штопал свои.
Знал тебя стар и мал
За геройства твои.
Фильмы наперечёт,
Что снимал военкор,
Мы смотрели «в улёт»,
Как твой щёлкал затвор.
Видеть каждый был рад
На экране тебя,
Наш бесстрашный комбат,
Мы гордимся, любя.
Но растяжка врага
Поджидала тем днём,
Подорвалась нога,
Кровь хлестала ручьём.
Побратимы не раз
Выручали в бою,
Только смерть в этот час
Забрала жизнь твою.
Молодая жена,
Двое малых детей…
Будь ты трижды !!! – война!
Будь тот проклят злодей!
Простирается стяг,
И алеет закат…
Не поднимется враг!
Спи спокойно, «Комбат».
Залпы верных друзей,
Слёзы льются из глаз,
У могилы твоей
Многолюдно сейчас.
Каждый встал за себя,
Нет дороги назад!
Помнить будем тебя,
Наш Володя – «Комбат».

Кто ты, лютый зверь?

Тёмных облаков чёрная вуаль,
Молния огнём надо мной.
Прожитых годов мне до боли жаль,
Меньше с каждым днём путь земной.
Между берегов быстрая река,
А вода её дарит жизнь.
Мозг без лишних слов шлёт, наверняка:
– Времени полёт, задержись!
Ветер перемен гарью сжёг лицо,
Злом стучалась в дверь новизна.
То блокады плен, то грозит свинцом.
– Кто ты, лютый зверь? «Я – Война»!

Мне приснилась мама

Приснилась мне мамина хата,
Сквозь крышу виднелось в ней небо.
Стояла ты в том же халате,
К тебе прикоснуться хотел бы.
– Давай, починю тебе крышу,
Совсем, я смотрю, прохудилась?
Ты плачешь навзрыд, я же слышу,
Так нежно ко мне прислонилась.
– Не надо, сыночек, родимый.
Где я, нет дождей и ненастья.
Ты здесь, дождалась, мой любимый,
Приехал, и в том моё счастье.
Ты лучше присядь ко мне рядом,
Дай мне на тебя наглядеться.
Уж сколько годочков-то к ряду
Не едешь. И тягость на сердце.
Молюсь, всё смотрю на дорогу,
Мечтаю у старого тына,
Но лишь за бедою тревогу
Война посылает для сына.
Родные расторгла сторонки
Всегда, что едиными были.
Руины кругом, да воронки,
Где счастливо вместе мы жили.
Согрею тебя, мой сыночек…
И шалью покрыла мне плечи.
Ком в горле моём, нету мочи!
– Спасибо, родная, за встречу.
Проснулся, а слёзы застыли…
Стоят блокпосты между нами!
Когда принесу я к могиле
Цветы дорогой моей маме?!

Мой сынок, я люблю тебя

– Здравствуй, мама! Алло! Привет! —
Голос в трубке за много лет.
Среди пыльных каких дорог
Мне твой след отыскать, сынок?
Я б прошла сквозь метель и зной,
Я дышу и живу тобой.
Первый шаг твой и первый слог
Вечно в сердце моём, сынок.
Я б смогла день и ночь идти,
Только б знать, где тебя найти.
От беды спасу и огня,
Ты единственный у меня!
Без сомнений, как Богу, верь,
Отведу от любых потерь,
Защищу, заслоню, любя,
Буду ждать целый век тебя!
Если путь весь во мраке твой —
Самой светлой зажгусь звездой!
Если грешен и пал без сил —
Попрошу, чтоб Господь простил.
Если ранен в бою ордой —
Обернусь я живой водой,
За тебя боль твою снесу,
Я молитвой тебя спасу.
Если ты у врага в плену —
Я надежду тебе верну.
Дух надломлен, и веры нет —
Ярче солнца зажгу я свет.
Если болен, лежишь в бреду —
Всем преградам назло, пройду!
Смерти я предложу себя,
Мой сынок, я люблю тебя!
Жизнь готовит судьбе виток,
Возвращайся живой, сынок!
Путь домой весь изрыт войной…
Бог! Верни мир на шар земной!

Долго ль братья…

Сила есть, ума не надо,
Пушки – сильный вождь.
По стране прошёлся градом
Зла свинцовый дождь.
Расколол страну в осколки,
Рад лишь сатана.
В перемирьи мало толку,
Спишет всё война.
Мёртвой хваткою вцепилась,
Аж, бросает в дрожь.
Где-то правда заблудилась,
Госпожою ложь.
Ненависть найвысшей пробы,
Зло попрало мир.
Закатили русофобы
Средь чумы свой пир.
Долго ль братья с лютой силой
Будут убивать?
"Сине-жёлтую" на вилы —
Раду, вашу мать!

Мир дому — Земля!

Скрежет над землёй,
Рыщет смерть тропой.
Снова, Боже мой,
Враги нам грозятся войной.
Боль кругом и страх,
Слёзы на глазах,
Ввергнуто всё в прах,
И люди вновь гибнут в домах.
Мир дому – Земля,
Без дыма, огня.
Пусть сгинет война,
А счастье поселится в дом.
Будь вечной, семья,
Ты счастлив и я,
Будь чаша полна,
А дети пусть спят мирным сном.
«Градами» нас бьют,
Где же Божий суд?!
Как же не поймут,
Здесь гордые люди живут!
Мир был и уют,
В праздники салют,
С доблестью наш труд.
Тут дети в подвалах поют:
Мир дому – Земля,
Без дыма, огня.
Пусть сгинет война,
А счастье поселится в дом.
Будь вечной, семья,
Ты счастлив и я,
Будь чаша полна,
А дети пусть спят мирным сном.

Расколотое небо

В году две тысячи четырнадцатом летом
В Луганске небо раскололось пополам.
В слезах прощались каждой ночью с белым светом
Те луганчане, чьи дома разбиты в хлам.
Кто уцелел, сидел в подвалах под бомбёжкой,
Совсем беспомощными были старики,
Там чья-то бабушка в углу, в обнимку с кошкой,
Старалась петь в свои последние деньки.
А, догорая, солнце, прячась на закате,
Не обещало, что наступит новый день.
Без света, газа и воды, сквозь боль утраты,
У всех в характере присутствовал кремень.
Металл корёжится, бетон в песок крошится,
А русский дух сломить не смог жестокий враг.
Мы победим опять, нет повода страшиться,
Так на российский наш похож трёхцветный флаг.
Надеждой в августе шли белые КамАЗы,
И слёзы радости текли из глаз ручьём.
Тепло сердечное дороже, чем алмазы.
Мы не одни, вдвоём мы всё переживём.
Встречали люди гум-конвой, поверив в чудо,
Никто не сможет нас с Россией разлучить.
Пусть бьётся сердце в унисон с твоим, покуда
Тебя, Россия, мне позволено любить.

Верили мы на заре юных лет

«В будущем люди все станут другими», —
Верили мы на заре юных лет.
Улицы чистыми будут, иными,
Замки, которым аналогов нет.
Все из стекла, алюминия, стали —
По Чернышевскому. Сбудется час.
Как же хотелось скорей в эти дали,
Лучшее, где ожидает всех нас.
Чеховским садом, цветущим, волшебным,
Виделась наша родная земля.
В обществе мирном, без войн, не враждебном,
Жить будет каждый, а с ними и я.
Люди, свободны в делах и мечтаньях,
Мир превратят в расцветающий сад,
Замки построят, как в тех предсказаньях…
Виделось счастье, эмоций каскад!
Грёзы рассеялись милого детства,
Мир захлестнула жестокость войны.
Алчные страны живут по соседству,
Всё «вверх ногами», с тревогою сны.
Как поступить, чтоб вернулось, как прежде?
Не очерстветь в мире вечной вражды.
Я посажу свой росточек надежды —
С верой пробьётся средь бед и нужды.
Милый потомок, я верю, однажды,
Саженец мой подрастёт. Я уйду…
Он расцветёт для тебя, станет важным
Деревом, самым красивым в саду!

Жизнь наша хаос

Жизнь наша – хаос, где всё непонятно:
Чёрные дыры в ней, белые пятна.
Бой бесконечный за правду над ложью,
Света над тьмою – бой, с помощью божьей.
Чтоб победить этот хаос проклятий,
Душу открыть мы должны для объятий.
Войны закончить и радость посеять!
Люди! Давайте, хоть что-нибудь делать!
Мир воцарится на нашей планете,
Счастливо жить будут здесь наши дети!
Землю оставим для внуков цветущей,
Чтоб наслаждаться им жизнью грядущей!

Кемерово, Донбасс с тобой!

(Вспоминая трагические события марта 2018 года).
Через сердце великой России
Реки вытекли горестных слёз,
Низко головы пали в бессилье,
Каждый розы, игрушки принёс.
Всюду скорбь, поминальные речи,
Плачут взрослые, дети, молясь.
«С вами мы!» – в каждом городе свечи,
Неразрывная добрая связь.
Сердце наше пропитано кровью,
Дети ваши, родные для нас.
Вам сочувствуют, жившие с болью,
Вместе с вами скорбит весь Донбасс.

Зимняя вишня

«Зимняя вишня» – могила внутри,
Всюду здесь слышно: «Спасите!», «Горим!».
Вороны чёрные взвились, парят,
Крылья простёрли, с них капает яд.
Дым и огонь, да наживы зверьё,
Счастье отняли твоё и моё.
Смерть зазывает в ловушку людей…
– Бог, накажи тех бездушных зверей!
Двери закрыты, а пламя кругом,
Взрыв прогремел, как раскатистый гром.
Едкий, смертельный, удушливый дым!
– Боже! За что здесь живыми сгорим?
Лёгкие жжёт, вовсе нечем дышать,
Видно придётся здесь всем умирать!
Мальчик свалился без сил у стены,
Дядя сбежал, без зазренья вины.
Господи! Чем же унять эту боль?!
Смерть разыграла зловещую роль.
Раны родителям, чем унимать?
Плачет навзрыд поседевшая мать.
Горе скатилось горючей слезой,
Тучи сгустились над милой страной.
Люди сплотились, и старый, и мал,
День для страны самый чёрный настал.

Летите, судьбы ангелочки!

Детям, погибшим в торговом центре города Кемерово,
посвящается:
О чём думал он перед смертью?
В огне прозвучал детский крик:
– За что? – приговор лихолетью.
Судьбы у дитя только миг.
Одумайтесь, люди! В наживе
Вы стелите путь прямо в ад.
Ведь эти детишки бы жили!
Но Бог их забрал в райский сад.
Простите! Но нет нам прощенья!
Мы вас не смогли уберечь,
Теперь мы стоим на коленях,
Здесь много цветов, скорбных свеч.
А вам лишь небесные дали
И рай приготовил сам Бог.
Вы так нашей помощи ждали,
Никто вам в беде не помог.
– Скажите… я маму любила…, —
Пред смертью писала она.
Слеза в моём сердце застыла,
А крик этот всех лишил сна.
Летите, судьбы ангелочки,
Вам вечностью станут года —
Из сердца скорбящего строчки,
В нём память о вас навсегда.

День скорби в Беслане

(Двадцать один год тому назад 1-го сентября 2004 года в школе № 1 города Беслана был совершён теракт. Бандиты захватили в заложники 1128 человек и держали их трое суток без еды и воды. При освобождении заложников погибли мирные люди и силовики – 334 человека: из них 318 из числа заложников, из которых 186 – дети).
Сердце стучит, а должно разорваться,
Плача по детям, погибшим в Беслане.
Память огнём прикасается к ране,
Что, и с годами, не в силах уняться.
Страшная дата нависла над нами —
Первосентябрьского сущего ада.
Слёзы вновь льются безудержным градом,
Ужас картиной встаёт пред глазами.
Силой у школы захвачены люди,
Брошены на' пол большого спортзала.
Многих детишек здесь смерть поджидала,
Но даже там свято верили в чудо.
Жизни во власти убийц-террористов,
Смертницы все проводами обвиты.
Всё подорвать объявили бандиты,
Взгляд из-под масок зловеще-неистов.
Подступы к школе отрезаны лихо,
Мина висит на кольце баскетбольном.
Крики и плач на участке пришкольном,
Только в спортзале все шепчутся тихо.
С пола не встать, нет воды ни глоточка,
Обувь свою не снимали и ночью.
Вдруг убегать нужно будет всем срочно,
Как же: на улицу в белых носочках?
Пить не просили и малые дети,
Стойко держались в плену трое суток,
Каждый к друг другу отзывчив и чуток.
Смерть же свои расставляла там сети…
Всюду торчат автоматные дула…
Губы дрожат и полны слёз глазёнки,
Но не звенит голос детский их звонкий -
Знают, иначе – пронзит насмерть пуля.
«Альфа» и «СОБР» – штурм готовят отряды,
С ружьями рвутся отцы тех, кто в школе,
Лишь бы детишки их были на воле,
Лучшей для сердца не нужно награды.
Несколько крох отпустили бандиты…
Время тянулось с момента захвата…
Слишком огромной была та утрата —
Взрыв прогремел! В школе дети убиты!
Больше трёхсот оборвавшихся жизней!
В плаче скорбит вся страна по невинным.
Кто в их мученьях и смерти повинный?
(Срок одному лишь объявлен пожизнен).
…Горы в Беслане зовут именами
Тех, кто заложником умер в той школе,
Смерть беспощадная выпала доле,
Памятью светлой останутся с нами.

Ангелы Беслана

Одна за другою трагедии всюду,
Террор захлестнул дорогую страну,
И сотнями гибнут безвинные люди —
Бандиты с Чечни объявили войну.
В метро или в доме… Для нелюдей этих
Нет разницы, сколько загубленных душ.
Кто жить им позволил на нашей планете?!
Кому был заплачен для откупа куш?!
Будёновск, Норд-Ост – безвозвратна утрата.
И жизни людские стоят на кону.
Всё ради безумных идей Халифата?
На деле ж – взвели в ранг святых сатану.
Больница, роддом ли – для низменных планов,
Их не' остановит слеза матерей,
Ведь нету сердец у безумных тиранов!
Страшнее они самых лютых зверей!
Захвачена школа в Беслане! Под дулом
Детишки, родители, учителя.
В спортзале заложники, чтоб не рвануло,
Уложены на' пол все, как штабеля.
«Сухую» для всех объявив голодовку:
– Совсем без еды и без капли воды!!!
Бандиты играли с сознанием ловко,
Чтоб власть упрекали в размерах беды.
Уж бьются в истерике люди у входа
И рвутся на смерть, проклиная, отцы.
Но верят, что скоро наступит свобода,
Ждут, к штурму готовясь, ОМОНа бойцы.
Кричит чья-то бабушка, встав на колени:
– Дитя отпустите! Возьмите меня!
Снуют в стенах здания чёрные тени,
А лица заложников – что простыня.
Заслышав неладное, бросилась к школе,
С неистовым стоном, двух девочек мать:
– Впустите, там дети! Не жить мне, доколе
Я дочек своих не сумею обнять!
С густой бородой, с автоматом – иуда,
Готов даже слабых жестоко карать:
– Туда можно всем, но не выйти оттуда!
И входит на смерть ради девочек мать.
Пошли на уступки властям террористы,
С грудными детьми отпустить матерей.
Но выйти ей как, если держат фашисты
В плену её старших двоих дочерей?
Окинула взглядом мать маленьких пленниц:
– Пусть дочки пойдут, взяв с собой грудничка?!
Ответ был жесток: «Только мать и младенец!».
Затвор передёрнула ката рука:
– И ты, дед, иди! Уважаю седины, —
Сказал старику бородач молодой.
Но грудью прикрыв своих внуков от мины,
Смерть принял спокойно мужчина седой.
Живые и мёртвые дымом объяты,
Но Ангелов Души покинули плоть.
В небесном раю им открыты Палаты,
В последнем приюте их любит Господь.
***
Прошло столько лет. Не рубцуется рана.
И слёзы поныне у нас на глазах.
Невинные Ангелы школы Беслана
Навечно останутся в наших сердцах!

Ликвидатору

Моему мужу Юрию – Ликвидатору последствий аварии на Чернобыльской АС, выжившему в том аду, посвящается:
Уж много лет прошло с той скорбной даты,
Как мир весь предъявил стране укор,
Обрушился бедой наш мирный атом,
Назначили за полчаса ваш сбор.
В глазах вопрос, а голос твой так чуток,
Объятий крепких слышен лёгкий хруст.
Сказали взять еды на двое суток,
А ночь, и холодильник вовсе пуст.
Случилось что? Молчат. Лишь бьётся сердце.
Куда? Зачем? Спешить какой резон?
В ту ночь ушёл, как все, закрылась дверца —
Страны своей ты выполнял закон.
Мы в ужасе, узнав размеры бедствия,
В предчувствии прискорбном каждый дом,
Страшась от радиации последствия —
Беда накрыла мир своим крылом.
На крыше той реактора четвёртого,
В смертельной схватке выжил ты в аду!
А рыжий лес, звеня, пел песню мёртвого,
Глотал ты пыль и радий на беду.
Плыл воздух от невидимой отравы,
А ты опять в бою за жизнь страны,
Вдыхал всей грудью смерть, мой воин бравый,
Щитом за чей-то грех, чужой вины.
Не требуя ни льгот, ни привилегий,
Советский наш бесстрашный батальон,
Жестоким испытанием наследий —
Чернобыльский смертельный полигон.
Теперь, спустя года, про вас забыли,
Дешёвкой Украину продают,
И честь, и совесть глубоко зарыли,
Из храма жизни сделали приют.
Итог – болезни, вот и всё наследие,
А сердцу грезится признанье и покой.
Герои – ликвидаторы трагедии,
Увы, ваш с каждым годом реже строй.

Европа назвала его Русским Рэмбо

Русскому офицеру, старшему лейтенанту сухопутных воск, Сил специальных операций Вооружённых Сил Российской Федерации Александру Прохоренко, погибшему 17 марта 2016 года в ходе боёв в Сирии по освобождению Пальмиры, посвящается:
Он геройски погиб там – в районе Сирийской Пальмиры,
Наш герой! Он солдат! И ему-то всего двадцать пять.
Да он мальчик совсем, но собой доказал всему миру,
Что Россия жива и что дух наш врагу не сломать!
Он ровесник страны – современной Великой России,
Он не жил в СССР, демократов надеждою был,
Что придут времена, но, по их представленью, другие,
И последний «совок» вымрет так, будто вовсе не жил.
Русофобских всех прихвостней яд, их лже-гранты, их money
Одолела Россия, довёл всем российский солдат —
Это не Голливуд, не киношный их Рэмбо с экрана,
Вызвав смерть на себя, он не сделал ни шага назад!
Умирал офицер, патриот и Герой настоящий,
Настоящей страны и за свой настоящий народ!
Он не был супермен, даже киборгом не был он страшным,
Совершила душа свой последний в бессмертье полёт!
Паренёк из села, с украинской обычной фамилией,
Русской матери сын и Отечеству сын дорогой,
Он Востока жемчужину дальней земли древней Сирии,
Умирая, спасал, заслоняя Пальмиру собой!
Молодой лейтенант, добрый взгляд, и с улыбкою чистой,
Выполнял сверхзадачу, заброшен во вражеский тыл.
Он за правду погиб, но не сдался врагу-исламистам,
Террористам, подобию Ирода, банды ИГИЛ.
Легендарных героев войны подвиг прадедов славных
Александр подтвердил! А иначе не мог наш герой!
Его будущий сын станет папой гордиться по праву,
Саша в памяти нашей останется вечно живой!

Второй день рождения

Российским лётчикам К. Парикож и Д. Алкееву, экипажу
и всем пассажирам «Боинга – 777» «Оренбургских авиалиний»,
летевших из Пунта-Каны в Москву, посвящается:
Вознёсся лайнер по над океаном
Привычным рейсом из Доминикана,
Семёрки три и белых два крыла
Атлантикою в небо обрекла.
Через минуты штатного полёта
Шесть тысяч метров над землёй от взлёта:
Удар, хлопок! В салоне едкий дым.
Совет, как кислород, необходим.
Под лайнером вода, упасть опасно,
И от предшествия беды ужасно.
Надеты маски, есть ремни, но страх!
Молитвы о пощаде на устах.
– Взорвёмся! – прохрипело эхо басом, —
Как «Боинг» над Синаем и Донбассом!
Железной птице брошен вызов: «Вниз!»,
И смерть спешит исполнить свой каприз.
Молитвы к ангелам, как птицы в небо:
– Взываю к чуду я, спастись хотел бы!
Мотор под левым лайнера крылом
Объятый дымом сизым и огнём.
Прощания, звонки. «Умрём, похоже!».
Одна надежда: «Помоги нам, Боже!».
Решение вмиг принял экипаж,
Слив топливо, продолжили вираж.
Не дрогнули пилоты, капитаны,
Приказ отчаянный был долгу данный.
Когда же двигатель совсем застыл,
На землю капитан всё доложил.
Объявлена посадка. Все так рады,
Но вдруг шасси в огне, опять преграда.
Спасённые от смерти, чуть дыша,
Все триста семьдесят одна душа
По трапу понеслись, крича и плача:
Теперь-то, наконец, нас ждёт удача!
И каждый землю нежно целовал —
Второй свой день рождения встречал.

Донецкому поэту

7-го августа 2022 года под Авдеевкой героически погиб донецкий поэт
Роман Фаустов.
Жизнь, словно дивную ладью,
Бог не довёл до середины.
Смерть ворвалась в твою семью,
Круша, как ледоколом льдины.
За что начертано судьбой:
Не видеть, как родились дети?
В бою их защитил собой
И ту, что лучше всех на свете.
Ушёл, с землёй, связуя нить,
В тиши ночной, как лучик света.
Мы будем в памяти хранить
Стихи донецкого поэта.

Дай же, Господи !

11-го июня 2017 года в г. Донецке на презентации международного поэтического сборника «Час Донбасса», я познакомилась с Сергеем Казеко, узнала о его трагедии, которая потрясла меня до глубины души.
13.01.2015 года в автобусе под Волновахой (кусок которого Порошенко показал всему миру) в результате взрыва мины погибла Серёжина жена: Казеко Наталья (1982 г. р.). На руках у Сергея осталась маленькая дочка Сонечка, которая больна с рождения.
Песни лучшие о маме нашей спеты,
Ей, с любовью, посвящаем в жизни оды.
Мамы Сонечки на свете больше нету,
Улетела Ангелом под неба своды.
Мы согреты маминой большой любовью,
Всем поделится последним наша мама.
Маме Сонечки – венки лишь к изголовью
Принесли зимой к могилке. Боль, как пламя.

Продолжить чтение