Линия сопротивления
При создании данной истории авторы опирались на реальную банковскую терминологию и матчасть, а также существующие географические места и иные факты. Однако следует учесть, что некоторое из вышеперечисленного скорректировано в угоду художественности сюжета.
Роман местами содержит нецензурную брань, а также откровенные сцены 18+.
Глава 1. Клэр
Чикаго называют городом ветров, и это действительно так. Пусть изначально прозвище привязалось к нему не из-за погоды1, он мастерски сносит иллюзии, как ураган хлипкие домишки. Подхватывает, кружит в потоке разочарования и…
Пожалуй, слишком много философских мыслей для утра субботы.
Закрыв глаза, подставляю лицо под лучи сентябрьского солнца. Рука со стаканчиком кофе из «Старбакс» расслабленно опирается на перила, огораживающие смотровую площадку.
Несмотря на ранний час, вокруг снуют многочисленные туристы – с момента постройки военно-морской пирс считается одной из самых популярных достопримечательностей. Раньше я любила приезжать сюда по выходным и неотрывно смотреть вдаль на разливающийся до самого горизонта насыщенный аквамарин озера Мичиган. Строить планы, мечтать и впитывать в себя спокойствие необъятной стихии. Казалось, это место заряжает силой, вдохновляет, придает уверенности… но сегодня давняя привычка не помогла. Мечты разбились, как бушующая вода о волнорез.
Мне не возглавить отдел. Два года бешеной гонки за лучшими показателями, хронический недосып и неврозы – все было зря. Чикаго так и не принял меня.
Хотя, не стоит винить город, он ни при чем. Моя проблема – из плоти и крови – носит имя Томас Торнтон. Выскочка из Нью-Йорка, которого руководство «Голдман Сакса» ценит настолько, что предпочитает выделить бюджет на его переезд из Большого яблока2, а не взращивать местные кадры.
Гордая часть меня не готова смириться с решением – слишком поспешным – и требует снова поговорить с Колманом. Кому, как ни директору филиала, лучше знать, кто из сотрудников подойдет на должность? К тому же именно он эти два года называет меня перспективной. Вернее, называл, пока не пришло письмо из головного офиса, прочитав которое, Колман предпочел забыть о своих словах. Без его поддержки мне не пробить стену предубеждения, и моя нетщеславная сторона всячески уговаривает даже не пытаться спорить.
Нет ничего больнее осознания краха. Вот только физическую боль еще можно заглушить таблеткой, а раненое самолюбие не заклеить пластырем.
Новый поток ветра с озера треплет мои волосы и холодит кожу, но внутри все горит. До жжения в венах горько осознавать, что цель, к которой я так долго шла, вновь недостижима. Досада распирает грудь, и хочется кричать во всю силу легких, но Чикаго – не безлюдная пустыня Мохаве, здесь не прокричишься.
– Мисс, вы нас не сфотографируете? – улыбчивая девушка в сувенирной бейсболке «Уайт Сокс»3 вырывает меня из состояния обреченного оцепенения.
– Конечно, – выдавливаю я вместе с улыбкой и несколько минут фотографирую обнимающуюся парочку на фоне гигантского якоря.4
Жаль, их неподдельная жизнерадостность мне не передается. Я слишком глубоко погрузилась в депрессивные мысли. Пора с этим заканчивать и вынырнуть к привычной жизни.
Вернув смартфон и пригубив остывший кофе, я морщусь и без сожаления выбрасываю стаканчик в ближайшую урну.
Надо идти дальше – не сдаваться и пробиваться к цели. Я это сделаю. Соберусь с силами и пойду вперед, не оглядываясь, и не жалея себя. И никто меня не остановит.
* * *
К вечеру воскресенья тоска возвращается. И кто только придумал выходные? Погружение в работу стало бы лучшим лекарством от уныния, ну или чтение, как вариант на замену.
Устроившись на диване, я пытаюсь читать, но не выходит. Строчки «Финансиста» плывут перед глазами бессмысленным набором букв. Снова и снова в памяти всплывают обрывки разговора с Колманом, которые я анализирую до мельчайших деталей, гадая, что могла воспринять не так. Он ведь даже не намекал на повышение, а практически озвучил прямо. И даже сроки назвал – с понедельника.
От тягостных размышлений отвлекает мелодичная трель. Отложив толстый томик Драйзера, я нехотя тянусь к вибрирующему на столе смартфону. Нарастающий звук звонка раздражает, и хочется его сбросить, но вызов Латиши я не могу не принять.
– Прости, – весело щебечет она в трубку. – В пятницу пришлось уйти пораньше. Винс повез на романтический уикенд на Ниагаре. Надеюсь, ты не отмечала повышение без меня?
Мы дружим давно и хоть работаем в разных отделах – я в отделе продаж, а она в маркетинговом – Латиша в курсе всех моих новостей, только последнюю пропустила.
– Нечего отмечать, – вздыхаю я.
Отчасти с облегчением, потому что, наконец, могу выговориться о наболевшем. Про Колмана, который обнадежил и пошел на попятную. Про то, что чувствую себя полной неудачницей. Про слабость, за которую стыдно – один провал не должен был меня пошатнуть.
– Даже Стивен после новости о своем переводе в Торонто, не раздумывая назвал меня достойной преемницей, – неосознанно повышаю голос, вспоминая, как воодушевилась, когда бывший руководитель отдела предложил мою кандидатуру Колману. – Но в итоге сюда летит чей-то протеже с Манхэттена.
– Не заводись раньше времени, – с участием доносится из динамика. – Вполне возможно, он не справится и улетит обратно в Нью-Йорк.
– Да черта с два. Я скорее заработаю нервный срыв, чем дождусь…
– Стоп-стоп, – перебивает Латиша. – Я поняла, откуда дует ветер. Скажи-ка мне, когда у тебя последний раз был секс?
– Тиш, не начинай, – я со стоном закатываю глаза. Сколько можно развивать теорию о связи эмоционального напряжения с отсутствием бурной личной жизни? – Ты все сведешь к одному.
– Да потому что мужик давно бы расслабил, и ты бы даже не вспомнила о временной неудаче.
– Мы тысячу раз это обсуждали, – в тысяча первый напоминаю я. – Карьера в приоритете.
И повышение не получить, отвлекаясь на отношения. Сначала получу должность руководителя отдела, а потом буду думать о приятном.
– К тому же мне некогда и негде знакомиться, – добавляю я, понимая, что иначе Латиша не отстанет.
Но она игнорирует довод.
– А тот парень с бейсбольного матча?
– Который целый час рассказывал об автографе какого-то питчера?5
– Ладно, плохой пример, – признает подруга и продолжает с энтузиазмом: – А блондин из Миллениум Парк? С ним было весело, не спорь.
– Тиш, он живет с родителями и никак не закончит университет.
А его дурацкие шутки про сиськи лучше и вовсе не вспоминать.
– Ты всегда найдешь, к чему придраться, – не унимается она. – Я сейчас приеду, и мы пойдем в наш любимый «Спай». Выпьем пару коктейлей, расслабимся, потанцуем. И только попробуй выйти оттуда без потенциального бойфренда.
– Не надо, – полушутливо умоляю я – ее атаку лоб в лоб мне не отразить. – Давай лучше встретимся завтра после работы, и ты расскажешь про Ниагару.
– В баре, – без малейшего шанса отказаться настаивает Латиша.
Ясно, значит, она снова настроилась на сводничество.
– В баре, – уступаю я.
Там у меня хотя бы будет шанс сбежать через черный вход, если подруга переусердствует.
* * *
Если день не задается, то с самого утра – я планировала встать пораньше, но из-за переживаний мне удается задремать лишь под утро. Да так крепко, что я не сразу слышу сигнал будильника, хотя обычно вырубаю его с первого «привета» Адель.6
Сбившийся график вынуждает собираться впопыхах. Интервал движения в метро еще позволяет приехать вовремя, но я все равно нервничаю. Вдруг Томас Торнтон окажется предвзят и станет цепляться к мелочам? Кто знает, что творится в голове у этого нью-йоркского выскочки?
Толком не позавтракав, я спешу к станции и, промчавшись по ступеням на второй ярус, забегаю в поезд за секунду до закрытия дверей. Форест-Парк – конечная, и найти свободное место в вагоне не составит труда даже в часы пик. Отчасти именно поэтому я сняла квартиру в пригороде. Пусть до Чикаго-Луп7 ехать в два раза дольше, чем из того же Лондейла, зато и цены на аренду в два раза ниже, и толкаться не приходится. По крайней мере, часть пути.
Поправив сбившуюся юбку, я опускаюсь на ближайшее сиденье у окна и с четверть часа наблюдаю за проплывающими мимо невысокими аккуратными домиками в густой зелени парков. За Вестерном они сменяются многоэтажной застройкой, которая с каждым кварталом становится все выше.
– Привет, большой город, – проследив за моим взглядом, кивает с сиденья напротив какой-то чрезмерно бодрый парень в дешевом костюме. – «Белые воротнички» готовы к штурму.
Его явно веселит собственное остроумие.
Натянуто улыбнувшись в ответ, я снова отворачиваюсь, словно нет ничего интереснее урбанистического ландшафта за окном. Отчасти это действительно так – сияющие солнцем в стеклах небоскребы величественны. И молчаливы, в отличие от моего настойчивого собеседника.
– Первый рабочий день? – хитро подмигивает он, приняв мою нервозность за волнение новичка.
– Нет, – я намеренно отвечаю кратко – но все еще вежливым тоном.
Уловив прохладцу в моем голосе, парень тоже смотрит в окно.
На долю секунды становится неловко, было ведь несложно поддержать разговор. Латиша вечно упрекает мою излишнюю отстраненность с мужчинами, но что поделать, если мне действительно неинтересно тратить время на пустую болтовню? Со времен колледжа я не поддакиваю парням и не боюсь открыто выражать свое мнение. Может, поэтому мои отношения и не длятся дольше пары месяцев.
В очередной раз пожурив себя за мысли не о том, я продвигаюсь к выходу. От станции Монро офис отделяет половина мили – девять минут неспешным шагом. Ровно столько остается и до начала рабочего дня, когда я оказываюсь на платформе, поэтому о любимом капучино из «Старбакса» придется забыть.
Пообещав себе купить кофе в обеденный перерыв, я поднимаюсь на улицу и, уложившись в шесть минут вместо девяти, ныряю за стеклянные двери высотки «Голдман Сакса». Все-таки успела! С вымученной улыбкой на лице я смешиваюсь с утренней толпой и втискиваюсь в один из ближайших лифтов.
Господи, дай мне сил пережить этот день. И завтра будет легче.
Глава 2. Томас
– Сэр, пристегните, пожалуйста, ремни.
Наигранная вежливость в голосе стюардессы выводит меня из порядком надоевших размышлений. Последние минуты кручу в ладони смартфон, никак не сформулировав ответ всё ещё ноющей Серене. Не может угомониться, не переварила мой отъезд. Пока стюардесса не делает следующее замечание о выключении телефонов во время посадки, одаряю ее холодной полуулыбкой и молча выполняю всё, что требуется. Всё равно СМС уйдет лишь тогда, когда самолёт коснется чикагской земли, поэтому можно повременить…
Серена, милая, чёрт бы тебя побрал. Почему за последний год с тобой стало так сложно? Раздражение охватывает меня по второму кругу, когда вспоминаю все наши разговоры до вылета из Нью-Йорка – а было их не мало, ведь моя без пяти минут невеста никак не хочет вникать в то, как важно назначение меня на эту должность. Банку в первую очередь.
Мне самому, откровенно говоря, было насрать, в каком штате и офисе раскачивать цифры продаж. Бездарности, готовые слушать меня с открытым ртом, найдутся везде. И я воспринимаю этот переезд, – надеюсь, временный, – лишь как длительную командировку.
Конечно, Нью-Йорк привычнее. Другой ритм, другие правила и принципы. Или же их отсутствие, что порой чертовски на руку, особенно когда нужно закрыть сложного клиента. Но ничего. Чикаго – не какой-нибудь забытый в пустыне Техаса город, так что… Как-нибудь свыкнусь.
И поразительно то, как болезненно новость о моём переводе восприняла именно Серена, в то время как я сам отнёсся к этому максимально безразлично. Как данность. Эти её претензии… Та ещё мозгодрочка. И вот сейчас – опять. Очередное СМС, словно всё ещё есть вариант. Словно я должен развернуть грёбаный самолёт и вернуться лишь потому, что ее капризное эго этого хочет.
Нет, с этим нужно что-то делать. Слишком часто в последнее время я позволял ей трахать мне мозги – для этого хватает отмороженных толстосумов-клиентов. Хорошая фигура, милая мордашка и никакой скованности в сексе ещё не повод падать в этот омут с головой, хоть ему и два года. Со свадьбой, наверное, торопиться действительно не стоит.
И, похоже, дело именно в ней. Точнее, в ее отсутствии. Ну, конечно. Серена явно ждёт конкретную дату, а теперь я здесь, так и не поднявший эту тему ещё в Нью-Йорке. Что ж, оно и к лучшему. Врождённый прагматизм не даёт впадать в сильное расстройство по этому поводу, и хоть я никогда не рассчитываю на судьбу, а лишь на себя, наверное, в этот раз стоит отдаться на её волю.
Будь что будет.
* * *
Офис «Голдман Сакса» здесь разительно отличается от головного на Уолл-стрит8 – хотя бы тем, что обеденное время едва наступило, а сотрудников уже смело ветром. За подобное в Нью-Йорке я бы уволил половину в ту же минуту, когда они вернулись бы на рабочие места. Во-вторых, он намного меньше, занимает лишь один этаж небоскрёба… В-третьих… Хотя, плевать на счёт. Первое меня интересует и злит приоритетно.
Расслаблены, значит. Что ж, это ненадолго. Уже предвкушаю нескончаемые дискуссии от каждого на тему того, что они имеют право тратить на обед час, ни минутой меньше.
Скептически оглядев пустой типичный опенспейс, в одно движение поправляю и так идеально стянутый на горле галстук и двигаюсь к табличке «Сэмюэл Колман. Директор филиала». Благо, хоть хозяина кабинета и, по совместительству, моего нового шефа нахожу за дверью.
– Добрый день, мистер Колм…
– О! Наконец-то! Томас! Как добрался? – без напускного радушия приветствует меня босс, поднимаясь с места. Обойдя опрятный стол, он подходит ближе, и я протягиваю ладонь.
– Спокойно, сэр. Перелет прошёл без приключений.
– Прошу, зови меня просто Сэм, – такое скорое панибратство как-то не по душе, но, натянув улыбку, я всё-таки киваю в ответ. – Рад твоему приезду. Хорошо, что центральный офис направил тебя так быстро. Уже успел обустроиться в…?
Полминуты анализа мимики, черт лица и движений Колмана – въевшаяся привычка после восьми лет работы с клиентами – и портрет составлен. Доброжелателен, искренен и, пожалуй, мягкотел. Жёсткого лидерства я в нём не вижу. Оно и понятно, почему ни одного продавца нет на местах, хотя… Отсутствие более строгой дисциплины в первую очередь прокол прежнего руководителя, Стивена О’Коннела, с которым я не раз пересекался на конференциях и тренингах. Тот ещё трусливый подлиза…
– Нет, из аэропорта прямиком сюда, – сев в указанное Колманом вежливым жестом кресло, расстегиваю пуговицы на пиджаке и устраиваюсь поудобнее, пока он сам вновь движется обратно к своему. – Слышал, Стив теперь в Торонто?
– Именно. Мне не хотелось, чтобы отдел даже на неделю-другую остался без руководителя. Поэтому поддержал твой перевод так спешно. Надеюсь, это не стало проблемой?
Вспомнив, с какой бескомпромиссностью Оливия, вице-президент и глава всего нью-йоркского офиса, сообщила мне о новом назначении, и как резко мне пришлось переориентироваться для смены места жительства и работы, лишь тихо усмехаюсь.
Вот дерьмо. Я ведь так и не ответил Серене…
– Нет, – чуть наклонившись назад и демонстративно посмотрев на стеклянную дверь, за которой виднеется крайне медленно заполняющийся людьми опенспейс, твердо проговариваю: – Это даже к лучшему. Тут, похоже, есть в чем навести порядок, и чем раньше я начну, тем быстрее возрастёт эффективность.
Сэм, все это время внимательно наблюдающий за мной, усмехается:
– Вот он, Томас Торнтон во всей красе. Гроза продаж и акула с Уолл-стрит.
Вернув свой взгляд боссу, поджимаю губы, услышав хлесткое сравнение с лёгкой иронией. И всё-таки… с Колманом лучше не перегибать палку: внешнее дружелюбие может быть обманчиво.
Стерев снисходительную улыбку, он серьёзнее продолжает:
– Мне нравится твое стремление внести здесь изменения, в первую очередь я действительно жду этого в показателях продаж. Но есть одно правило, Том: все принимаемые тобой решения, которые могут радикально повлиять на наш бизнес, обсуждаются со мной. Мы сработаемся, если ты не будешь пытаться прыгать выше головы.
Предупредительный выстрел. То, что под последним он подразумевает себя, нет сомнений. Я лишь коротко киваю, совершенно невозмутимо проговаривая:
– Моя первостепенная задача, Сэм, – содрать с клиентов деньги, и, мало того, заставить их возвращаться к нам снова и снова. Закрыть такое количество сделок, чтобы планктон из «Морган Стэнли»9 кусал не только локти, но и молил взять их сюда, к нам на работу, – при упоминании нашего основного конкурента по продажам физлицам на рынке ценных бумаг, у Сэма загораются глаза. Презрением к ним. – Так что, я сделаю всё, чтобы этот отдел продаж стал лучшим. И как руководитель, и как сейлз10.
Слова бьют точно в цель. Сэм меняется в лице, теперь разглядывая меня с явным одобрением. Нужно показать ему, что при всей моей принципиальности во многих вопросах, я не собираюсь вгонять кому-то палки в колёса и тем более выделываться, чтобы отобрать его должность. Я здесь за другим, и Сэм должен уловить мою преданность.
Хм… Уже уловил.
– Чувствую, сработаемся. Еще как сработаемся, – наконец, тихо произносит он, сцепив ладони в замок на столе, и медленно растягивает рот в загадочной улыбке. – Ну а пока… Давай-ка начнём со знакомства с коллегами.
* * *
Следующий час Колман водит меня по офису и представляет руководителям других отделов. Маркетинг, архив, юристы… Стараюсь запомнить только тех, с кем непосредственно буду сталкиваться в работе, на остальных плевать.
В какой-то момент усталость от перелёта всё-таки берёт своё, и я начинаю жалеть, что сначала не передохнул в предоставленной мне квартире, а сразу поехал сюда. Продолжая слушать разбавляемые шутками разъяснения Колмана насчёт того или иного, на секунду отвлекаюсь, представляя себе чашку крепкого эспрессо. Помогло бы прийти в себя. И не замечаю, как мы снова оказываемся в уже знакомом опенспейсе.
– Твой кабинет будет рядом с моим, – на ходу говорит Сэм, указывая на тот отсек коридора, где виднеется ещё одна стеклянная дверь. – Сегодня до конца дня повесим таблич…
Он не успевает договорить, потому что из-за угла, обзор которого скрыт листьями довольно габаритного растения в горшке, на нас выскакивает девушка. А вот я, благо, затормозить успеваю. Как, впрочем, и она, только вот…
– О! – под то ли писк, то ли восклицание прямо под мои ноги стремительным потоком выливается жижа.
По тут же распространившемуся запаху угадывается… кофе. Просто охренительно. Я, конечно, хотел взбодриться, но не таким образом. И на том спасибо, что не забрызгало одежду и туфли.
Виновница инцидента застывает, как и мы с Колманом, и медленно поднимает на нас обречённый взгляд. Пока я уже вовсю разглядываю ее, неторопливо вкладывая ладони в карманы чудом оставшихся сухими брюк.
Миловидна. Голубые глаза. Пожалуй, слишком большие и наивные. Ничем не примечательный вид, тёмный костюм по дресс-коду. Официоз разбавляют распущенные светлые волосы.
И только их обладательница собирается открыть рот, чтобы, очевидно, рассыпаться в извинениях, как я тут же пресекаю её. Не отводя взгляд, но обращаясь к Сэму:
– Не знал, что кофе в Чикаго подают вот так, – замечаю, как губы сотрудницы тут же досадливо сжимаются в линию, едва она слышит мой неприкрытый сарказм, а во взгляде появляется что-то похожее на злость. И будто бы узнавание, хоть мы и не знакомы. – Подумай о том, чтобы сменить секретаря, Сэм.
Тот по-доброму усмехается, обходя образовавшуюся лужу, и бросает густо покрасневшей, всё еще не шелохнувшейся девушке:
– Всё в порядке, Клэр, не переживай. Вызови клининг. Мы с Томасом закончим и вернёмся для знакомства. Предупреди остальных, пожалуйста.
Приподнимаю в недоумении одну бровь, услышав это, но решаю промолчать. Следую за уходящим Сэмом и больше не удостаиваю некую Клэр вниманием или фразой – она и сама не роняет ни слова, лишь сжимает кулак, оставшись на месте, словно не услышав директора.
– Мисс Чэндлер – не секретарь, а одна из лучших менеджеров, – тут же пускается в объяснение Колман, когда мы отходим на приличное расстояние, и прячет весёлую улыбку. – Твой отдел, между прочим. Вот же напугал девчонку…
– Одна из лучших? – моментально парирую я, чувствуя на спине провожающий женский взгляд.
Готов поспорить, наполненный ненавистью. Только вот с чего бы? Если она так заводится от простого замечания, то навряд ли ей здесь будет место.
– Тогда я – Барак Обама11… – добавляю под конец, вытащив руки из карманов.
Мы заходим в мой будущий, пока не обжитый кабинет, и пока Сэм вновь уходит в пространные описания обязанностей, которые и так знаю, отойдя к окну, я всё ещё прокручиваю в мыслях его слова и последние минуты.
Тихо добавляю себе под нос, не скрывая жёсткости в голосе, но так, что Сэм не слышит:
– Посмотрим, кто здесь действительно умеет продавать, а кто не сможет справиться и с гребаным кофе…
* * *
Несмотря на планы Сэма, знакомиться с непосредственными подчинёнными, брокерами и сотрудниками отдела продаж, в следующий час я отказываюсь. Для начала нужно ознакомиться с аналитикой и статистикой за последний месяц, неделю, вчерашний день: скрупулёзность – моё всё. Выходить к людям без цифр на руках и лишь с якобы искренней улыбкой и слащавыми обещаниями прекрасной и продуктивной работы вместе, в одной лодке я не намерен. Первое не в моих правилах, второе – не в моем стиле.
Знакомство пройдет иначе, по моему сценарию. И если кому-то что-то не понравится, ориентир на дверь я укажу без зазрений совести. Одним движением руки.
Цифры совсем не воодушевляют. Одних только бондо́в12 с их потенциалом клиентского портфеля можно было бы продать процентов так на пятнадцать больше за месяц. Со вздохом откидываю от себя бумаги, которые попросил предоставить Колмана, пока мой компьютер настраивают, и складываю ладони в замок. Прикрыв веки на несколько секунд, с угасающей надеждой беру следующую таблицу, но и тут не вижу ничего стоящего. Чёрт.
Взгляд на мгновение цепляется за фамилию «Чэндлер» – у неё действительно столбцы показателей массивнее, чем у многих других, но облегчения это не приносит. Лишь странную злость, которую я списываю на внутренний аргумент: «одним солдатом войну не выиграть». Ладно. Так или иначе, к отделу действительно стоит выйти, а не хоронить весь оставшийся вечер под кипой документов. В ближайшие дни у меня будет и так немало времени на полноценный анализ и продумывание стратегии.
Поднявшись и сняв пиджак со спинки кресла, натягиваю его вновь. В мечтах об окончании первого, не столь продуктивного дня и о душе, выхожу из кабинета, внимательно озирая представший опенспейс и десять-пятнадцать ближайших столов моего отдела. Все на местах, визуально – заняты работой. А как обстоят дела на самом деле – сейчас и узнаем…
По привычке вложив ладони в карманы, делаю шаг и замечаю, как двое сотрудников, завидев меня, встают. Очевидно, планируют поздороваться и начать знакомство, раз я наконец почтил их своим присутствием, но одного моего взгляда достаточно, чтобы они замерли.
– Разве я потребовал прекратить обзвон? – не прекращая вышагивать вдоль рядов, холодно и негромко бросаю им я, на что эти двое тут же возвращаются к работе.
Остальные моментально улавливают настрой, лишь исподтишка поглядывая на меня. Правильная реакция, такую и добивался.
– Вам уже наверняка сказали, кто я, – продолжая словно беседу с самим собой, но зная, что все меня прекрасно слышат, говорю, замедляясь у каких-то столов, а после шагая дальше. – Представляться повторно не вижу смысла. Сразу несколько пунктов: первый – обращаться ко мне следует по фамилии. Второй – никто из вас не будет уходить домой и на обед вовремя весь тот период, пока я здесь руководитель. А период этот может быть затяжным. Третий – меня волнует не только количество продаж, которое пока, увы, оставляет желать лучшего, но и качество.
На последних словах, когда в нашей части опенспейса воцаряется гробовая тишина, я оказываюсь за спиной Чэндлер, сидящей за компьютером и в наушнике, подключенном к телефонии. Той самой Клэр Чэндлер, так лихо поприветствовавшей меня днём. Замечаю, что подошел именно к ней, лишь когда ее плечи чуть вздрагивают. А вздрагивают они то ли от последующих моих слов, бескомпромиссных и хлёстких, то ли от того, что я ненамеренно обхватываю спинку её кресла, сжав, пока продолжаю вещать остальным:
– И если кого-то не устраивает новое положение вещей, я никого не держу. Поверьте мне, на рынке достаточно специалистов, которые будут здесь уже через час, примеряя под свою руку вашу компьютерную мышку. Для тех, кто готов лишь просиживать задницу, выход там.
Свободной ладонью указав на конец коридора, пристально оглядываю каждого внемлющего, крепче вдавливая пальцы в обивку стула своей сотрудницы. Пока она, кажется, сильнее вжимает голову в плечи… Интересно. Раз так…
– А пока – покажите мне, на что вы способны. Или же насколько бездарны. Ваша судьба не только зависит от вашей гордости, но и от моего решения оставить вас в команде. А оно сформируется, как только я послушаю обзвон каждого.
…будешь первая.
Глава 3. Клэр
– Ты уверена, что это правильно? – манерно тянет Сибилл ван Дин.
Ей явно скучно. Как скучно богатым вдовам в отсутствии новых перспективных кандидатов в мужья. А когда нечем себя занять, лучшее средство снять тоску – это, разумеется, шоппинг. Кто-то скупает бриллианты, кто-то меха и золото, а Сибилл предпочитает ценные бумаги.
– Клэр, дорогая, мне бы не хотелось бы принимать спонтанных решений.
Я уже успела изучить ее манеру вести диалог. Сначала вдоволь поныть, потом изобразить сомнение и, наконец, снизойти до согласия на очередную сделку.
– У вас великолепное чутье, – подыгрываю я, еще сильнее прижав наушник, чтобы не отвлекаться на гул в опенспейсе. – И я прекрасно понимаю вашу озабоченность, однако на данный момент ситуация такова, что актив лучше докупить.
Ощущение чужого присутствия сзади пугающим холодком щекочет каждый позвонок, но я не могу позволить себе обернуться. Кто бы ни пялился мне в спину, главная задача – дожать ван Дин.
– Повторюсь, Сибилл, я бы не рекомендовала продавать акции по такой цене.
– И все же я не уверена…
Обычно с ней хватает и десяти минут, но сегодня эта великосветская зануда слишком упряма и вот уже четверть часа расспрашивает обо всем подряд, не акцентируя внимания на чем-то конкретном, и размышляет вслух то о продаже, то о покупке. Перебивать бесполезно, пока она не выговорится – сделки не будет.
Я терпеливо жду удобного момента, периодически поддакивая. И по-прежнему чувствую пристальный взгляд, из-за которого невозможно толком сосредоточиться. Как будто между лопаток мне вкручивают шуруп. Спинка офисного кресла ерзает, словно кто-то намеренно раскачивает ее – и это тоже чертовски отвлекает.
– Быть может, мы… – рефлекторно передернув плечами, я пытаюсь вернуть беседу в нужное русло, но Сибилл перебивает меня глупой отговоркой о записи в салон. – Эм… Да, конечно. Конечно, я перезвоню вам.
Провал. Ван Дин нажимает отбой, и на пару секунд я застываю с неестественно выгнутой спиной. А потом обреченно снимаю ставшую бесполезной гарнитуру.
Надо выпить кофе. Я была бы в тонусе, не останься половина содержимого стаканчика под ногами у Торнтона. Принять меня за секретаря, вот же недалекий сноб! Зазнавшийся, надменный и…
– Что она сказала? – раздается сзади чуть хрипловатый, но четкий – и такой знакомый – голос.
Твою мать. Вот теперь это полный провал. Торнтон слышал мой разговор.
Повернувшись вполоборота – как бы ни хотелось, проявлять неуважение к пусть и навязанному руководителю не стоит – я стараюсь сохранить невозмутимое выражение лица.
– Что ей неудобно говорить, – тщательно выверенным голосом выдаю я. – Через пару часов я перезвоню и предложу слить акции.
Торнтон слегка наклоняет голову, все так же возвышаясь надо мной, отчего чувствую себя неуютно… и жалко. Интересно, это такая нью-йоркская тактика втаптывания чужого самолюбия в грязь?
В его прозрачно-голубых глазах мелькает разочарование. Судя по всему – разочарование во мне.
– И что вы думаете насчет этого возражения, мисс Чэндлер?
Боковым зрением замечаю, как многие оторвались от работы и наблюдают за нами, большинство с недоумением, а кто-то с осуждением. Сунг Ли и вовсе с восторгом – вот уж кому в радость публичное порицание. Целый год она пытается перебить мои показатели, но усилия тщетны.
В досаде досчитав до пяти, все тем же ровным тоном продолжаю:
– Не думаю, что это возражение.
Торнтон иронично приподнимает бровь.
Ничего, пусть кривится. Уж я-то в отличие от него знаю клиента.
– В любом случае я перезвоню. Ей действительно было неудобно…
– Неудобно – это когда премия за продажи выдается не в тот день, когда ты собрался купить новый «Мустанг», а на день позже, мисс Чэндлер, – нагло обрывает меня он, пригвоздив взглядом, как булавка бабочку. – Или же сумку «Шанель», не знаю, что вам ближе.
Он всерьез считает, что женщину могут интересовать лишь покупки? Я еле сдерживаю возмущенный возглас.
– Только вот на эту самую премию можете не рассчитывать, если станете и впредь жалеть клиентов, – не унимается Торнтон. И медленно вложив ладони в карманы идеально выглаженных серых брюк в тончайшую полоску – вот же пижон! – самоуверенно и колко резюмирует: – Мне сказали, что вы одна из лучших сейлзов в отделе. Так, почему одна из лучших понятия не имеет, как отработать такое ложное возражение как «перезвоните мне»?
Будь у меня кофе, я бы выплеснула его снова. Только в этот раз Торнтону на голову.
* * *
За оставшиеся два с половиной часа Торнтон умудряется обойти весь опенспейс и прослушать разговоры каждого сейлза. Вальяжно, словно прогуливается по пляжу, подходит к столам и, не вынимая руки из карманов, с непроницаемым лицом анализирует.
Примечательно, что похвалы удостаиваются лишь трое, и Сунг Ли в их числе. Со стороны кажется, что она чуть ли не кончает, когда Торнтон снисходит до короткого одобрительного кивка. Я же с беззвучным стоном закатываю глаза. Теперь при каждом удобном случае она будет напоминать, как ее выделили из толпы.
Надеетесь на тайский массаж, Мистер-Я-Научу-Вас-Работать? Что ж, тогда вы сделали верный выбор. Сунг Ли еще и в задницу поцелует ради возможности называться лучшей.
От досады я раздражаю сама себя. Ну почему он подошел так не вовремя? После неудачного выступления с Ван Дин я закрыла две висящие сделки, перекрыв месячный план продаж всего за два звонка. Победа уже не важна. Все равно оценивать меня будут, опираясь на провал. Не бежать же докладывать Торнтону: «Большой босс, я справилась».
Обычно шестизначные цифры поднимают настроение, но только не сегодня. Остаток дня безнадежно испорчен. Присутствие Торнтона тяготит, и я не перестаю хмуриться, даже когда он скрывается в директорском кабинете. И что интересно, выходит оттуда почти сразу, с максимально кислым выражением лица. Неужели вселенская справедливость существует? И Колман все-таки его осадил?
– Ты в курсе, что уже почти шесть? – Латиша материализуется у моего стола как по щелчку пальцев. – Надеюсь, ты не забыла, что мы собирались в бар?
– Тиш, умоляю, не сегодня, – начинаю отнекиваться я.
Вот как ей объяснить, что сейчас не самое лучшее время для посиделок?
– Не будь сучкой, Чэндлер. Ты мне обещала! – Латиша привычно включает режим «девушки из гетто».
Ее излюбленная стратегия, когда нет других аргументов. Мне остается лишь оправдываться.
– Клянусь тебе, Тиш, я не…
– Боюсь, мисс Чэндлер не сможет составить вам компанию, – вкрадчивый голос Торнтона за спиной заставляет меня запнуться.
Что за идиотская манера подкрадываться? Да еще и решать за меня, с кем и где я проведу вечер? Пусть я не хотела идти в бар, сам факт, что Торнтон вмешивается, возмущает до жгучего румянца.
– У нас запланировано мероприятие, – неохотно поясняет он. – Тимбилдинг.13
Скучающему виду меня не обмануть. Заметно, что происходящее не нравится Торнтону. Как и то, что он вынужден выполнить поручение – в том, что именно Колман заставил пойти на сближение, нет сомнений. Директор поощряет сплоченность коллектива и командный дух. Торнтон же никогда бы не додумался собрать подчиненных и, судя по манере с презрением ставить на место, предпочитает метод палки без морковки.14
– Как странно, сэр, – догадка не дает удержать злорадную ухмылку. – Буквально полчаса назад я бронировала переговорную и не заметила в системе никаких мероприятий на вечер.
Торнтон посылает убийственный взгляд, но меня это нисколько не задевает. Сейчас в зоне дискомфорта именно он, ведь это его вынудили неформально пообщаться с нами.
Я все еще улыбаюсь, когда Торнтон отбивает тоном, не терпящим возражений:
– Через полтора часа жду всех в баре «Сакура».
Это же караоке! Серьезно? Он думает, мы будем… петь?
– И раз уж вы, мисс Чэндлер, так обстоятельно подходите к расписанию, ответственность за сбор коллег – тоже на вас.
Естественно – кто бы сомневался – Торнтон не оставляет мой саркастичный выпад без ответа. Вот только осадить не получится, я все еще в эйфории.
Получите, Мистер-Я-И-Мой-Авторитет безупречны. Чикаго – Нью-Йорк, счет 1:1.
Пока я ликую, Торнтон смотрит на Латишу и ощутимо спокойнее добавляет:
– Если ваш руководитель не против, вы тоже можете пойти, мисс…
– Ноа, – расцветает подруга, демонстрируя белоснежные зубы.
Хочется ткнуть ее локтем в бок за неуместное кокетство. Нашла, кому улыбаться.
– С удовольствием присоединюсь, – проигнорировав мои сведенные брови, Латиша поправляет кудрявый локон на виске.
И она туда же. Я еле сдерживаюсь, чтобы не съязвить вслух. Подруга, хоть ты не растекайся от него по паркету как Сунг Ли.
Едва Торнтон отходит в сторону, Латиша напускается на меня:
– Ну и чем он тебе не нравится?
Я демонстративно отворачиваюсь к монитору, чтобы сбросить в офисный чат сообщение о навязанном тимбилдинге.
– Классный мужик, – не отстает она. – Лучше займись им на досуге, пока не нашелся кто-то более прыткий. И начни прямо сегодня, благо есть возможность.
Я обреченно прикрываю глаза ладонью. И что все находят в этом напыщенном зануде? Как по мне, хуже бара и разговоров о Торнтоне может быть только бар в обществе Торнтона.
* * *
Толком не начавшись, импровизированная вечеринка в караоке грозит перерасти в шоу «Холостяк». Освежая макияж в дамской комнате «Сакуры», я слышу как минимум от троих коллег о намерении не упустить возможность познакомиться с новым боссом поближе.
– Какие у него глаза… Я тону в них с момента, как он зашел в опенспейс.
– А голос! Невероятно сексуальный…
Четвертой в унисон с ними подпевает Латиша.
– Ты только посмотри на его задницу, Чэндлер. Скрывать такую штанами – сущий грех. Не будь он волком с Уолл-Стрит, вполне мог бы стать хищником из «Браззерс».15
– Гениально, – хмыкаю я, убирая в сумочку матирующие салфетки. – Предложишь ему переквалифицироваться?
Блестящий план. Торнтон станет звездой порно, а я займу его место. Жаль только, центральный офис «Голдман Сакса» не одобрит идею.
Мысль вызывает глумливую улыбку, которую Латиша ошибочно засчитывает как очко в пользу своих доводов.
– Я же говорила, – с хитрым прищуром она взбивает мне волосы. – Тебя все-таки пробрало. Только представь: ты, он и стол в переговорной…
– Хватит, – я выставляю перед собой обе ладони, словно это поможет сдержать напор. – Он не в моем вкусе. И я не представляю… – Лгу. На миг представляю Торнтона обнаженным и… тут же меняю тему. – … почему мы столько говорим о нем.
Если не кривить душой, его телосложение мне нравится. Не перекачан и не излишне худощав – идеальный баланс – но внешнего вида недостаточно для привлекательности. Важен характер, мировоззрение, манеры. И тут Торнтон проигрывает по всем пунктам.
– Это все твой вынужденный секс-детокс, – не унимается Латиша. – Так давно не было мужика, что ты перестала адекватно их оценивать.
Кто бы говорил. Как раз я это делаю адекватно, зато остальные словно с цепи сорвались.
– Пожелайте мне удачи, – подкрасив губы, Сунг Ли поправляет бюстгальтер с пуш-апом и спешно устремляется прочь.
А ведь с утра на ней был другой. Неужели специально забежала по дороге в магазин нижнего белья? Вот это рвение! Сочувствую Торнтону, если она все-таки до него доберется.
– Ладно, идем петь, – театрально вздыхает Латиша.
По ее хитрому прищуру я понимаю, что она не сдалась, и еще возьмется за меня.
– Прости, нет настроения. Можно я просто послушаю тебя?
Я не кривлю душой, поёт она отменно. С диапазоном в три октавы Латиша почти догоняет Рианну,16 и каждая песня бьет в сердце и душу, и нередко доводит до слез.
– Подкат засчитан, – с самодовольной улыбкой Латиша перехватывает мою руку и тащит за собой в зал. – Тогда будешь на подтанцовке.
Глава 4. Томас
Никогда ещё стадия принятия того, что мне претит, не наступала так быстро.
И сдался Колману этот грёбаный тимбилдинг? Ещё и в первый же день. Развлечения надо заслужить, а пока из всей команды это сделала лишь Чэндлер.
Думала, не замечу, что уже закрыла месячный план после провального звонка?
Что ж, если для успеха ей периодически требуется критика и прессинг, я готов на это пойти. Возражение было пустяковым. Но даже лучшим из лучших нужен допстимул. Нужно иногда падать обратно на грешную землю и чувствовать себя ничтожеством.
Тем более что со мной свой статус сильнейшей в команде ей придётся подтверждать постоянно. И я почти готов снести её маленькую дерзость про отсутствие встречи в системе. Наслаждайся, Чэндлер. Ведь ты даже не догадываешься, какую судьбу я тебе уготовил. И не только тебе.
Ослабив узел галстука, лениво продвигаюсь к барной стойке. Неплохое место, эта «Сакура», только слишком шумное. О нет, вот же дерьмо… Только слушать завывания сотрудников в пьяном угаре сейчас не хватало!
Бросив долгий осуждающий взгляд исподлобья на вовсю увлекшуюся с микрофоном темнокожую коллегу Чэндлер – Ноа, кажется, – отпиваю свой бренди, сначала не пытаясь вслушиваться. Но проходит минута, другая. И приходится неохотно признавать, что голос хорош. Невдалеке маячит Ли – та ещё штучка. Думает, я не замечаю её дешёвого кокетства? От варианта поставить её на место меня удерживает лишь то, что к показателям продаж не придраться.
Но к Чэндлер я почему-то придираюсь… Не могу простить пролитый кофе?
Отмахиваюсь от глупой мысли сразу, не дав укорениться, и достаю смартфон.
Серена снова звонила, и я хмурюсь, увидев пропущенный. Надо с ней заканчивать. Слетать в ближайшие выходные в Нью-Йорк и заканчивать весь этот театр абсурда и пафосных отношений, которыми восхищается и кичится лишь она.
Запрокинув в себя остатки бренди, оставляю стакан на стойке и принимаюсь наблюдать за каждым из своего отдела. Беззаботные, разгорячённые выпивкой и музыкой, орущие и не попадающие в текст, который красиво вытягивает Ноа. М-да. Завтра им уже будет не так весело. Зато позабавлюсь я.
Хотя… Что-то в этой свободе привлекает. Я не помню себя таким. Взгляд невольно останавливается на вовсю танцующей Чэндлер, поддерживающей криками подругу. Останавливается и задерживается на ней, изучая. Светлые волосы скачут в такт ритмичной музыке. Улыбка не сходит с лица. А этот деловой костюм… Совершенно не скрывает эффектных движений бёдер. Выгибания линии тонкой талии.
Разозлившись на себя, отворачиваюсь и отрывисто заказываю ещё бренди. Нашёл кем любоваться… Но долбанное тело и мозг противоречат мне, заставляя иногда всё же оборачиваться на Чэндлер снова. Не знаю, зачем я это делаю. Всё это. Кому вообще нужны эти дурацкие корпоративы, эта вседозволенность и размытие границ?
Не помню, какой по счёту стакан вливается в желудок. Какой трек сменяется по счёту. Но выпитого вполне достаточно, чтобы в конце концов отпустить тяжёлый напряжённый день, факт переезда, трудности с новыми сотрудниками и проблемы с Сереной. И вполне достаточно, чтобы оставить машину у бара и уехать домой на такси. Ни с кем не попрощавшись.
Хватит с меня этой вакханалии – мои сотрудники, кажется, в сплочении не нуждаются.17 Как и в моём присутствии: короткий взгляд Чэндлер, полный неприязни, который я ловлю у дверей, это подтверждает.
* * *
Следующее утро ожидаемо настигает головной болью, вынуждая периодически морщиться. И дело даже не во вчерашнем алкоголе, а отголосках музыки без пауз, словно всё ещё долбящей по лбу. Но только ли в этом?..
Прохожу вглубь опенспейса, быстрым шагом двигаясь между рядами столов. А взгляд почти сразу цепляется за Чэндлер, внимательно изучающей что-то на своём мониторе.
Одна из немногих, кто пришёл намного раньше положенного. Выглядит, на удивление, бодро и свежо. Не пила вчера? Да уж. Не в пример мне, который хочет прострелить себе виски.
Твою мать. Какого хрена в башке возникают эти несуразные картинки её танцев, стоит взглянуть на неё?.. Уж не они ли причина дискомфорта под черепной коробкой? Запоздало понимаю, что да, они. Ведь полночи жаркие и ритмичные движения мне снились.
Вот это контраст. Какая она сейчас. Сосредоточенная, хмурая, типа вся в работе. И какая… энергичная была вчера.
– Чэндлер! – не успев осознать до конца свой порыв, почти рявкаю, на миг остановившись рядом с её столом.
Вздрагивает. Прячет взгляд, но после пытается смотреть на меня решительнее обычного. Однако мою необоснованную злость уже не остановить.
Почему я на самом деле так на неё реагирую?
– Ко мне в кабинет, – мрачно добавляю, зная, какой экзекуции её подвергну.
Чэндлер вскакивает с места почти сразу и семенит сзади. На автомате открываю стеклянную дверь, пропуская её вперёд, и замечаю, что, по крайней мере, внешне она не напугана, не взволнована.
Интересно, насколько хватает её стойкости? И как именно её можно вывести из себя? Отметаю странные мысли в сторону и сажусь в своё кресло, пока Чэндлер остаётся стоять с той стороны стола.
Окидываю ее фигуру безразличным взглядом – хочется верить, что он таков, – и с нажимом проговариваю:
– Присядь, – тянусь к одной из папок, заранее вчера отложенных именно для Чэндлер, и добавляю: – Речь пойдёт о клиенте.
Не говоря ни слова, она выполняет приказ и сразу же раскрывает папку. Исполнительности в ней больше, чем лидерства… Нужны ли мне такие? Может, не зря внес ее вчера в список тех, чьи навыки собираюсь ещё раз проверить?..
– Что с ним не так? – чуть дрогнувшим голосом уточняет Чэндлер, взглянув на описание и цифры на листах.
Осанка несгибаема. Хотя бегающий взгляд наконец демонстрирует нервозность. Вновь вспомнив её танец, чувствую очередной прилив раздражения, который выливается в суровый ответ:
– В том-то и дело, что всё не так. Почему этого клиента никто до сих пор не взял в работу?
– Потому что его никто не может закры… – вскидывает она свои большие глаза, думая, что это послужит оправданием.
Но я пресекаю её так резко, что папка слегка подпрыгивает в ладонях. Узких, изящных ладонях.
– Чушь. Закрыть можно любого клиента, – откинувшись на спинку кресла, нахмуренно озираю застывшую Чэндлер, стараясь больше не смотреть на её руки и пальцы. – Сколько у него сейчас свободных средств?
– Понятия не имею, сэр, – вскинув брови, нагло отвечает она.
Храбриться будешь в другом месте, Чэндлер.
– А должна. Как давно с ним созванивались по поводу портфельного размещения? И кто его вел?
– Кажется, Бронсон. Месяца четыре назад, – она отнимает ладонь от папки и заправляет прядь волос за ухо. Задумчиво хмурится. – Но он уже не работает у нас, и…
– И теперь Харпер – твой клиент, Чэндлер.
В кабинете виснет тишина. Почти ощутимая. Я не свожу глаз с девичьего лица, пока она растерянно разглядывает меня в ответ.
О, это ещё не всё. Артиллерия только зарядилась для выстрела.
– Даю тебе два месяца на закрытие сделки. Составь клиенту такой портфель, чтобы он не то, что не смог отказаться, а молил тебя забрать его деньги. Минимум двести миллионов вложения в наши инструменты. И держи меня в курсе процесса. На каждом этапе.
Вновь тишина, и на короткое мгновение мне даже кажется, что вместе с поджатием губ, Чэндлер старательно сдерживает пелену досады, пытающуюся застлать её глаза.
Это финансы, девочка. Рынки, которые могут рухнуть и восстать за секунду. Акции, способные озолотить и уничтожить. И ты в нем, в этом жестоком мире цифр, проводник для клиента. И его слуга. Никто тебя жалеть не станет.
– Но мистер Торнтон…
Хоть я и чувствую, что слегка перегибаю палку, всё таким же принципиальным тоном добавляю:
– Это твоя первостепенная задача на ближайшее время. Которая покажет, достойна ли ты остаться в команде или же нет.
И вижу, как в серо-голубых глазах Чэндлер медленно рушится её собственный мир.
Утро после проходит в нервотрёпке. Десять из пятнадцати, как выясняется, закрывают сделки по стандартам, давно не используемым в банке; двое не могут отработать элементарное «давайте через месяц» и «мне надо посоветоваться с женой»; трое теряются с клиентами, перехватывающими инициативу в разговорах. Что за олухи мне достались? Удивительно, как вообще отдел держится на плаву.
Хотя, нет. Не удивительно. Чэндлер, Ли, Пирсон и ещё один напыщенный очкарик, чью фамилию я старательно не запоминаю, чтобы выбесить того лишний раз, попросту тянут на себе все цифры. Им-то я и раздал висяки, по очереди вызвав к себе после ухода первой. Но почему-то лишь Чэндлер дал указание сообщать мне о продвижении сделки…
– Ли! Ты продаёшь акции «Боинга», а не секс по телефону! – вспыхиваю я, проходя мимо стола, когда слышу, как она кокетничает с клиентом, выйдя за пределы скрипта.18 – Импровизации должны оставаться в рамках этики!
Последнее выцеживаю уже для всех, зная, что меня услышат даже за дальними столами. Чэндлер в этот момент прячет ехидную усмешку, посылая в покрасневшую Сунг Ли колкий взгляд. Вот тебе и пресловутая женская солидарность.
– Чэндлер, я сказал что-то смешное?
– Нет, сэр, – она тут же меняется в лице. Но не отвлекается от таблицы обзвона на экране своего компьютера: – Просто согласна с вами.
Это я слышу, уже пройдя дальше, и вынужденно останавливаюсь. Ну ничего себе. Обернувшись к ней, выдерживаю паузу, внимательно озирая сосредоточенную фигуру. Чэндлер на мгновение смотрит мне в глаза. Не могу уловить в них эмоцию. И я, коротко кивнув, медленно проговариваю:
– Надеюсь, в следующем звонке клиент тебе скажет то же самое.
Отворачиваюсь, всё же успев заметить удивление на миловидном лице. Не ожидала увидеть в тиране справедливость и поддержку, Чэндлер? Что ж, сюрпризов ещё будет не мало.
Следующие полчаса трачу на то, чтобы дать обратную связь двум своим менеджерам, которые не дожали клиентов. Пыл Сунг Ли заметно убавился ещё утром, когда она тоже получила отдельного клиента, и идиотский флирт она оставляет сейчас в стороне, когда подходит с вопросом об аналитике. Время близится к обеду, но почти никто не сдвигается с места. Недолго пришлось дрессировать.
– Что сама считаешь насчёт этого диапазона? – обводя пальцем кусок графика, спрашиваю я притихшую Ли, хотя сам почему-то цепляюсь взглядом за Чэндлер. Снова.
Которая, завершив звонок, – интересно, удачно ли? – с улыбкой направляется кому-то на встречу.
Это ещё что за хрен? Явно не из моего или соседнего отдела.
– Ну… Цена… Должна дойти до поддержки,19 сэр? – мямлит Сунг Ли, предпринимая унылую попытку накрутить локон на палец и привлечь этим моё внимание.
Нетерпеливо захлопнув папку с бумагами, резко отдаю ей обратно, всё ещё не сводя глаз с коридора, в котором исчезла Чэндлер с незнакомым мне сотрудником.
– Это линия сопротивления, Ли. А не поддержки, – мрачно изрекаю я, пока она втягивает голову в плечи. – И цена её не пробьёт. Учи матчасть. Поразительно, как клиент согласился купить у тебя актив.
На этих словах ухожу, не способный объяснить самому себе, какого чёрта меня волнует исчезновение Чэндлер. Что вообще сегодня за день такой?
Правда, длится мой поиск недолго. Строптивую «принцессу» продаж, не умеющую обращаться с кофе, я нахожу у широкого окна рядом с лифтами. В компании всё того же хрена в модном костюмчике.
Она звонко смеётся и поддакивает ему, пока тот, активно жестикулируя, что-то вещает.
Посмотрим.
– Чэндлер, – смех тут же гаснет, и она поднимает на меня тяжёлый взгляд. – Норму обзвона выполнила всю, раз прохлаждаешься в коридоре?
Пижон тоже застывает, с льстивой улыбкой обернувшись ко мне.
– Как раз обсуждаю результаты с Тайлером, сэр, – с неприкрытым вызовом проговаривает Чэндлер, вздёрнув подбородок. – И клиента Харпера, которого вы мне делегировали.
Думает, раз закрыла месяц, то теперь всё можно? Или же тебе не хватило от меня с утра пораньше? Вот же… Но мысленный поток прозвищ, которыми я со злостью хочу ее про себя наречь, прерывает Слащавая морда…
– Тайлер Булл, очень приятно, – протягивает мне ладонь, на что я сначала выдерживаю молчание.
– Томас Торнтон. Пока не могу сказать того же, – всё же неохотно жму её я, вновь затем вложив руки в карманы. – Я не желаю, чтобы кто-либо отвлекал моих сотрудников.
И плевать, как это звучит со стороны. Булл моментально тушуется, поникнув в плечах, но белозубая улыбка остаётся приклеенной к лицу из рекламы американской мечты.
– Клэр попросила помочь с этим клиентом. Я – её коуч, – затем этот болван зачем-то уточняет: – Наставник.
Какой-то внутренний термометр во мне лопается. Дерьмовый всё-таки день…
– Ах, значит, попросила? – обманчиво мягко повторяю я, сверля своего заалевшего менеджера взглядом. – Её наставник? Что ж, Чэндлер. Если этот сложный кейс вызывает у тебя так много веселья, может, наставник вовсе и не нужен для его закрытия?
Давай. Почувствуй все оттенки смысла. В повисшей тишине, нарушаемой лишь офисным гулом, отчётливо летают искры. И от меня, и от Чэндлер, ведь и она теперь смотрит прямо в глаза, не мигая.
– Мистер Торнтон, я сам из отдела обучения и всегда готов помочь менеджерам… – словно на заднем фоне слышится голос грёбаного наставника, но я останавливаю его движением руки и беспардонно перебиваю:
– Мистер Булл, оставите нас с мисс Чэндлер наедине?
Всё ещё не сводя с неё разделывающего на кусочки взгляда. И признавая, что мне нравится, как она отвечает на него, молча поджав губы. Булл сначала открывает рот, чтобы что-то сказать. Но ему хватает благоразумия промолчать и медленно развернуться, чтобы всё-таки уйти.
– Я не ясно выразился, что данного клиента ты ведёшь одна и, если нужно, обсуждаешь лишь со мной? – чеканя каждое слово, спрашиваю я, делая шаг к Чэндлер.
– До твоего… – она осекается, в смятении опустив глаза. Но после поднимает их на меня снова, тоже шагнув на встречу. И в них плещется чертовски опаляющий гнев: – До вашего появления, сэр, всех сложных клиентов я разбирала с Тайлером. А Харпер – почти невозможный клиент.
– Чудесно. Как ты и сама сказала: это было «до». Правила поменялись, Чэндлер. Чем быстрее ты это усвоишь, тем лучше для тебя.
Слово за слово. Безжалостным расстрелом.
Ещё один шаг.
– Лекции об усвоении читайте Сунг Ли. Или другим.
Мы оба понимаем, что субординация исчезает. Но оба же это и позволяем. Её туфли почти соприкасаются с моими…
– Какой гонор и тщеславие… – выходит издевательским шипением.
Шаг.
Ещё ближе? Вызов принят.
– Могу то же сказать и о вас! – швыряет Чэндлер мне в лицо, и я окончательно нависаю над ней.
Остаются дюймы.
Опасное расстояние…
Опасное тем, что переходишь на шёпот.
– Так скажи.
Так и выходит.
И хуже всего в этом то, что мне нравится…
– Ну же.
…как её шея покрывается мурашками.
Это похоже на дурман. Нити которого тянутся к нутру. Пытаются вести за собой. Вынуждают сотворить непоправимое. Ловлю её прерывистое дыхание. Слышу запах приятных духов. Несколько тонких волосков наэлектризовано липнут к моему костюму.
Но я не позволяю себе податься необъяснимому зову. К херам.
Никакого дурмана нет.
– А пока… – охрипшим тоном продолжаю, не получив никакого ответа, и неторопливо отхожу от её одновременно замершей и почему-то затрепетавшей фигуры. – Советую пересмотреть свои приоритеты. Теоретик из тренинг-отдела не даст тебе ту экспертизу, которую могу я.
Не должно быть…
Глава 5. Клэр
У меня дрожат руки. Пальцы не слушаются, и в описании подборки с трастовыми фондами выходит какая-то нечитаемая бессмыслица, словно я не печатаю, а бьюсь о клавиатуру лицом. И все из-за проклятого Торнтона!
Не верится, что в запале я едва не послала его к чертям. А может, и стоило – так хоть бы душу отвела. Сначала всучил мне сложнейшего клиента, с которым никто не в состоянии общаться после ухода Бронсона, а потом еще и не дал обсудить задачу с Тайлером!
Кем вы себя возомнили, Мистер-Лучшая-Экспертиза? Неужели в университетах теперь преподают обязательный курс высокомерия?
Кстати, надо посмотреть, какой у него диплом. Все равно я не закончу это коммерческое предложение. В нынешнем состоянии мне позволительно разве что поколотить грушу в тренажерном зале. Где я не была уже года полтора, если не больше.
Открыв вкладку отдела на корпоративном сайте, натыкаюсь взглядом на ненавистное лицо с точеным подбородком, и едва не сворачиваю окно. В прошлый раз я не ушла дальше фотографии из-за страха подпитать разочарование от упущенной возможности. Я боялась получить подтверждение, что действительно недостаточно хороша по сравнению с Торнтоном.
Сегодня этого не случится. И каким бы ни был список его достижений, я не стану принижать свои.
С тихим вздохом, я щелкаю кнопкой мышки.
«Томас Уильям Торнтон.
Образование: Сент-Эндрюсс, Великобритания, бакалавр экономики».
Британский университет? Так вот откуда у него эти замашки аристократа.
Иронично поджимаю губы, пока глаза не опускаются на строчку ниже.
«Стэнфорд, США, магистерская степень по финансам».
Снова ехидно кривлюсь.
Один из лучших университетов мира. Конечно, амбиции не появляются на пустом месте. Странно, что в Лигу Плюща не сунулся. С дипломом Гарварда был бы повод задирать нос еще выше.
«Стаж работы: 9 лет.
Занимаемые позиции:
Менеджер по продажам, Бостон, Массачусетс.
Заместитель руководителя отдела брокеров, Нью-Йорк, Нью-Йорк.
Руководитель отдела брокеров, Нью-Йорк, Нью-Йорк».
Да, да, кто бы сомневался. Сплошной карьерный рост и никаких… Стоп. А вот это уже любопытно.
«Руководитель подразделения операций физических лиц по ценным бумагам, Нью-Йорк, Нью-Йорк.
Руководитель отдела продаж физическим лицам, Чикаго, Иллинойс».
Раздражение сменяется заинтригованностью. Я еще раз прокручиваю список, сверяясь, все ли прочитала верно, но ошибки нет.
До перевода Торнтон занимал более высокую позицию!
Что же произошло в центральном офисе, раз он согласился на понижение и переезд в другой штат?
Вряд ли скандал. В «Голдман Саксе» дорожат репутацией, и не позволили бы бросить на нее малейшую тень.
Может, в Нью-Йорке Торнтон не проявил себя как лидер?
«Достижения:
Привлечение двух миллиардов долларов в компанию за последние два года; отсутствие незакрытых сделок; положительная обратная связь от клиентов».
Господи, он вообще человек? Стопроцентная закрываемость!
«Трижды получал награду от компании за заслуги и вклад в продажи».
Дело не в недостатках. Торнтон явно оправдал предыдущее назначение.
Выходит, решение о переводе принималось по собственному желанию.
Оторвавшись от вкладки, я с недоумением слежу за его перемещениями по опенспейсу. В той же вальяжной манере он прохаживается вдоль столов и вслушивается в диалоги.
Так и хочется отпустить колкость о воображаемой короне, но мысленное злорадство больше не приносит удовлетворения. Я могу думать только странной нелогичности – любой из коллег с радостью бы ухватился за предложение работать в центральном офисе и руководить целым подразделением, но никак не наоборот! Торнтон же сломал стереотип. Но во имя чего?
Задумавшись, я рассматриваю его пристальнее обычного. Руки в карманах, взгляд сосредоточен, на невозмутимом лице нет ни тени улыбки. Не похоже, что ему нравится доставшийся отдел.
Да, Мистер-Лучший-Сотрудник-Года, здесь не Нью-Йорк.
И, учитывая резюме, он наверняка это знал. Но все равно решился на перемены! Довольно смелое решение, пусть и безрассудное.
Стоп. Я его только что… похвалила? Этого еще не хватало.
Нахмурившись, я опускаю глаза к монитору. Пора заняться делом, иначе мысли заведут меня не туда.
* * *
Еще немного, и от упрямой сосредоточенности по лбу начнут стекать струйки пота. Я не приветствовала идею отдать мне Харпера, но получив задачу, как никогда стремлюсь ее решить – вызов подхлестывает. Я не привыкла отступать. И дело уже не в стремлении показать Торнтону, на что я способна. Я хочу закрыть эту сделку.
Жаль, что неделя работы не приносит понимания, как подступиться. Вот и сегодня я третий час занимаюсь подбором банковских и инвестиционных инструментов, которые потенциально подойдут под двести миллионов размещения Джонатана Харпера. Если тот согласится.
Основная сложность в том, что клиент, во-первых, слишком консервативен, даже не пытается выйти и за гособлигации типа «А»; а во-вторых, он уже давно и успешно обслуживается в «Бэнк оф Америка», «Морган Стэнли» и «Ситибанк». Таких трудно перетащить к себе. Удивительно, что он вообще открыл у нас счет для пары некрупных оффшорных операций. Так и хочется позвонить и съязвить: как комиссию за перевод платить меньше, так к нам, а как влить шестьсот миллионов в облигации федерального займа, так это к менеджеру «Моргана».
Притихшая досада разгорается вновь. Умею себя накрутить, ничего не скажешь. Сроки поджимают, нервозность усиливается, а отсутствие подвижек даже в элементарной разработке портфеля вгоняет в уныние.
Как я буду отчитываться перед Торнтоном с такими скудными наработками? Одна лишь мысль о том, что придется взаимодействовать со своим невыносимым руководителем из-за Харпера, медленно убивает меня, как невидимый яд, распыленный в воздухе.
Тяжело вздохнув, пролистываю список акций, предлагаемых нашими аналитиками для вложения на средний срок, когда в нижней панели загорается кнопка корпоративного чата. Ох, Латиша, сейчас не до тебя и обеда… Сначала я должна закончить…
Желудок предательски урчит, когда я все-таки отвлекаюсь и открываю сообщение:
«Чэндлер, зайди ко мне. Обсудим Харпера».
Интересно, в арсенале Мистера-Идеальное-Резюме когда-нибудь появится слово «пожалуйста»? Или каждое утро, когда он смотрит в зеркало, представляет себя Богом?
Моментально рассердившись, как это теперь бывает постоянно с появления Торнтона в нашем офисе, я поправляю рубашку и беру с собой необходимые документы. Через две дюжины шагов гул опенспейса остается за спиной, и после демонстративного стука – пусть и не по этикету – я оказываюсь в кабинете, который так и не стал моим.
– Вы… – сначала хочется выцедить «вызывали?», но я осекаю себя. Вызывают шлюх, так что: – Вы приказали подойти, сэр.
Стеклянная дверь по инерции захлопывается, и Торнтон, сидящий за столом, поворачивается на звук. Медленно отложив серебристую ручку, откидывается на спинку кресла и складывает длинные пальцы в замок.
– Попросил.
– У нас разные представления о том, как выглядит просьба, сэр, – нагло вылетает у меня прежде, чем успеваю обдумать реплику.
– Надеюсь, Харперу ты звонила с таким же резвым настроем? – мрачно усмехается Торнтон, пока его голубые глаза обещают мне ад.
– Нет, сэр, с обычным, – почувствовав, что краснею, я пристыженно опускаю взгляд.
Да, нарвалась. Но если он ждет, что я как Сунг Ли стану заглядывать в рот и с трепетом ловить каждое слово, у меня для него плохие новости.
– Ладно, сядь, – почти сразу отмахивается Торнтон и, придвинувшись к экрану, начинает щелкать мышкой. – И рассказывай. В деталях.
Ловлю себя на мысли, как меняется его голос: от уничижительно-дробящего, втаптывающего оппонента в пол, до обволакивающе-сосредоточенного. Почему-то теряюсь и не знаю, с чего начать. Мысли путаются.
– Он согласился на встречу, хоть и не сразу. Но, увы, через неделю… – заправляю прядь волос за ухо.
Взгляд Торнтона молниеносно цепляется за мой жест, но затем плавно возвращается обратно к монитору.
– Дальше, – мягко добавляет он.
Снова эти нотки. Он собирается меня загипнотизировать?
– Я проанализировала инсайдерскую информацию, которую смогла о нем получить и пытаюсь составить подходящий портфель…
– Почему «пытаешься», а не составляешь?
Ох уж эта нью-йоркская манера торопиться и перебивать.
– Трудности с продуктовой линейкой?
И делать идиотские выводы, не дослушав.
– Я работаю в компании вот уже четыре года, сэр. Два из которых в активных продажах. И уж в чем-чем, но в продуктовой линейке у меня никогда не было проблем.
Гордо вскинутая голова остается без внимания – Торнтон продолжает что-то созерцать на экране. Наверное, с таким вальяжным видом можно только раскладывать пасьянс.
– И? – он вскидывает тонкую бровь. – В чем тогда дело?
– Мы уже обсуждали, что это очень непростой клиент, – еле сдерживаясь, чтобы не закатить глаза, снова принимаюсь объяснять я. – К нему тяжело пробиться, он тщательно подбирает себе банки и менеджеров и крайне редко соглашается на что-то новое.
Торнтон, наконец, отстраняется от компьютера. С неторопливо-раздражающей элегантностью встает и застегивает пуговицы на пиджаке. Явно дорогущем пиджаке.