Порхает мотылек в презренных небесах. Том 1

Глава 1

Пробуждение демоницы Хуанъянь

Сквозь черную толщу воды пробивался белый свет одной из ветвей древа Цышань. На поверхность устремилось бесчисленное количество пузырьков, сорвавшихся с губ.

Ян Юмэй тонула, слепо смотря перед собой. Перед глазами развевалась, подобно водорослям, голубая ткань одежды. Сквозь нее просачивался мягкий свет, падая на лицо и заставляя жмуриться.

Сердце, пронзенное мечом, болело. Хуанъянь, чье имя при жизни было Ян Юмэй, не могла сделать вдох, беспомощно смотря, как поверхность становится все дальше и дальше. Тело казалось неповоротливым и не слушалось, а холодная вода кусала кожу.

Она умирает? Как долго? И почему здесь?

Пальцы вздрогнули и сжались, сердце сделало несколько громких ударов, разгоняя кровь по венам.

Умереть? Здесь? Какая недостойная смерть для демоницы Хуанъянь!

Сбросив с тела онемение, Ян Юмэй потянулась вперед и отчаянно поплыла вверх, хватаясь за свет. Конечности задеревенели, а легкие болели так сильно, что хотелось сделать вдох, но он будет смертельным. И тогда она окончательно умрет.

Раздался всплеск, и Ян Юмэй жадно вдохнула, кашляя и быстро моргая, чтобы избавиться от лишней воды. Холодный воздух колол горло и легкие. С ночного неба падали белые хлопья снега, крупные и мягкие, наподобие гусиного пуха. Кружась, они таяли, едва коснувшись ее волос и лица.

Гул в ушах постепенно стихал, и Хуанъянь смогла различить голоса. На берегу и у каменного моста, изогнутого подобно спине дракона, стояли люди, указывая на нее и что-то крича. Мост был наполовину разрушен – камни с плеском падали в воду, на поверхности которой плавало несколько сломанных досок.

– Госпожа, сюда! Плывите сюда! – раздался голос с берега. Там, размахивая руками, подпрыгивала девушка.

С трудом гребя, Ян Юмэй поплыла к ней. С посиневших губ срывались облачка пара, а ноги путались в платье, которое тянуло на дно. Словно на ее хрупкие плечи давил вес в тысячу цзиней![5] Не выдержав, Хуанъянь из последних сил стянула с себя верхние одежды, оставшись в длинном нижнем платье, столь тонком, что оно не спасало от холода.

Почувствовав стопами каменистое дно, Ян Юмэй оттолкнулась и подплыла к берегу, на четвереньках выбравшись на него. Холодный ветер тут же пробрался под тонкую ткань, заставив девушку задрожать и до боли стиснуть зубы, чтобы не стучали. Она не любила холод.

Звавшая Ян Юмэй девушка подбежала, укутала ее в теплый плащ, подбитый мехом, и со слезами обняла:

– Юная госпожа, ну как же так?! Эта глупая служанка чуть не умерла от страха, когда мост разрушился!

Ян Юмэй попыталась выбраться из объятий, но девчонка лишь сжала ее сильнее, не дав пошевелиться.

– Кто ты такая? – не выдержав, зашипела Хуанъянь. – Как смеешь касаться меня?

Служанка испуганно отстранилась, прижав к груди руки. Большие глаза были наполнены слезами, а на глупом круглом лице застыло удивление.

– Юная г-госпожа, что с вами? – заикнувшись, прошептала девушка. – Я же Чунь Цин, ваша служанка! Неужели вы головой ударились, когда упали вместе с каретой?

Чунь Цин? Ян Юмэй не знала никакую Чунь Цин, и это глупое лицо ей незнакомо. Разве она не была на Небесах? Мин Хань ведь пронзил ее сердце!..

Вздрогнув, Хуанъянь схватилась за грудь, но сквозь мокрую ткань не нащупала ни жуткой раны, ни шрама. Сердце уже не болело так сильно, как в воде, но она до сих пор видела лицо Мин Ханя, его холодные глаза. Ян Юмэй помнила его жестокие слова, от которых перехватывало дыхание.

Ляньцин… Мин Хань… за что ты меня убил?!

– Мое имя… как меня зовут? – хрипло прошептала Ян Юмэй испуганной служанке.

– Ся Юань! Ваше имя – Ся Юань!

Хуанъянь закрыла глаза, все еще не понимая, что происходит. Почему она вдруг попала в тело Ся Юань? И где ее собственное?

– Юная госпожа, тут слишком холодно, давайте вернемся в дом? – взмолилась Чунь Цин.

Помедлив, Ян Юмэй кивнула. Поднявшись на дрожавшие ноги, она чуть не упала, но служанка тут же подхватила ее, уведя подальше от реки. Тяжелые туфли скользили по камню, и Хуанъянь скинула их, вырвав из волос несколько безвкусных заколок, которые царапали кожу. Поймав черную прядь волос, она удивленно ахнула. Куда делись ее белоснежные волосы?!

– И как только выжила? – послышались голоса людей.

Стоило девушкам приблизиться к толпе у моста, как люди отпрянули от них:

– Такая глупая, но удачливая.

– Семья Ся вздохнула бы с облегчением, если бы эта девчонка наконец умерла…

– Вот же бесполезная!

Ян Юмэй замерла, но Чунь Цин тут же потянула ее на себя, тихо пробормотав:

– Юная госпожа, не обращайте на них внимания! Им лишь бы очернить вас!

Промолчав, Хуанъянь послушно зашагала за служанкой, взяв из ее рук теплый плащ. Холодный камень, которым вымощены улицы, щипал голые стопы, но ей было не до этого.

В тот день Ян Юмэй умерла. Она разрушила свою душу, чтобы никогда больше не перерождаться, однако… она переродилась? Или кто-то сохранил душу и переместил ее в другое тело?

– Цин.

– Да, госпожа? – тут же встрепенулась служанка.

– Какой сейчас год?

– Сейчас пятое число первого месяца, двадцать пятый год правления под девизом Тайюань[6]. Юная госпожа, неужели вы так сильно ударились? – захныкала служанка. – Ну же, вспоминайте: мы сейчас в Хэчжоу, столице Великой Ци.

– В Среднем Мире? – уточнила Ян Юмэй.

– Конечно, а где же нам еще быть? – удивилась Чунь Цин.

Хуанъянь не знала, смеяться ей или плакать. Что она забыла в Среднем Мире, так далеко от дома?..

Дом.

– Цин.

– Да, госпожа, – вновь отозвалась служанка.

– Цзюньфэнь все так же правит Верхним Миром?

– Цзюньфэнь? – с непониманием переспросила Чунь Цин. – Это ведь владыка Небес второй эпохи, разве нет?

Ее ответ заставил сердце неприятно сжаться.

– Так… Цзюньфэнь больше нет?

– Конечно нет, Хуанъянь убила ее еще во вторую эпоху, прежде чем доблестный небожитель Ляньцин сразил эту коварную демоницу! Я же так много рассказывала вам об этой истории, неужели юная госпожа все забыла?

– Вторая эпоха… значит, сейчас третья?

Служанка с грустной улыбкой взглянула на Ян Юмэй, словно перед ней стояло глупое дитя, на которое нет смысла злиться.

– Вторая эпоха закончилась два с половиной тысячелетия назад, когда умер последний небожитель, – терпеливо объяснила Чунь Цин. – Ну же, идемте, не хватало простудиться.

Служанка упрямо шагала вперед, крепко держа за руку и таща за собой сбитую с толку Ян Юмэй. Умерев в одной эпохе, она очнулась совсем в другой. Почему ее душа не распалась, как она того хотела? Почему оказалась в столь слабом и никчемном теле? Разве этот мир готов к возвращению демоницы Хуанъянь? Вдобавок… вторая эпоха закончилась, когда умер последний небожитель. Неужели сейчас нет богов? Небеса пустуют?

Пройдя почти весь город, служанка довела Ян Юмэй до массивных ворот, над которыми висела табличка: «Второй дом семьи Ся». Посмотрев на него некоторое время, Хуанъянь не сдержала смешка.

– Вы совсем замерзли, юная госпожа! – заохала Чунь Цин. – Ничего, сейчас войдем в дом, и я заварю вам теплый чай.

Подойдя к воротам, служанка громко застучала, нарушая тишину улицы глухим звуком. По ту сторону послышались шаги, и ворота резко открылись, являя старческое мужское лицо, освещенное желтым фонарем.

– Дядюшка Хэнь, пустите нас поскорее! Юная госпожа едва стоит на ногах от холода!

Подняв фонарь, старик вгляделся в стоявшую позади Ян Юмэй, и его глаза удивленно округлились. Раскрыв створку ворот, он запричитал:

– Входите, входите! Вам повезло, что сейчас смена караула.

Схватив Хуанъянь за руки, Чунь Цин и дядюшка Хэнь ввели ее в поместье. Словно воры, они как можно тише пробирались по открытым коридорам и садам, храня молчание и замирая при каждом шорохе. Ян Юмэй послушно следовала за ними, с интересом осматриваясь. Постепенно в голове всплывали воспоминания – не ее, а той, кому принадлежало это тело. Она помнила это место фрагментами. Вон там находится дом главы Ся, а место у пруда с рыбками занимает первый сын главы.

Минуя жилые дома и гостевые постройки, Чунь Цин и дядюшка Хэнь привели ее к старому дому с неуютным двориком, за которым давно никто не ухаживал. Везде лежал снег, а тропинка к дверям была старательно вытоптана. Место выглядело заброшенным вот как пару лет, но стоило войти в комнату, как Ян Юмэй тут же заметила спальные вещи, печку, обшарпанный столик и стеллаж со старыми книгами.

Усадив Хуанъянь на кровать, Чунь Цин поставила бумажную ширму с дырками, словно кто-то специально проткнул ее толстыми иглами.

– Снимайте с себя эту одежду, быстрее! – поторопила служанка.

Пальцы слушались плохо, но все же Ян Юмэй смогла снять прилипшее нижнее платье, и ее взору открылось бледное тело, покрытое странными шрамами. На правой руке виднелись следы чьих-то клыков, на щиколотках – отметины, словно кто-то связывал ее, кожу покрывали некрасивые желтые синяки.

Насухо вытерев Ян Юмэй, Чунь Цин переодела ее в теплую одежду, завернув в одеяла и сунув в руки старую грелку, холодные стопы она укутала лоскутом мягкой шубки. Старик тем временем растопил печку и заварил чай.

– Почему вы вернулись так поздно? – с негодованием спросил дядюшка Хэнь. – Если бы вас застала старая госпожа, то заставила бы ночевать на улице!

– Мост, по которому мы ехали, обвалился, – пожаловалась Чунь Цин, убрав ширму. – Я с возницей успела спрыгнуть, но юная госпожа находилась внутри.

– Ох, плохо, старая госпожа вычтет из ваших денег стоимость повозки и лошади. Повезет, если юная госпожа не заболеет, тогда не придется просить лекарства.

– Разве можно так относиться к родной внучке?! – возмутилась служанка, налив чай и подав его Ян Юмэй. – Мы и так тут не живем, а выживаем, так еще и за повозку с лошадью платить! Когда господин Ся Ган вернется?

Дядюшка Хэнь покачал головой, с теплом обратившись к Хуанъянь:

– Вы, должно быть, сильно испугались, молодая госпожа. Не волнуйтесь, теперь все позади. Отдохните хорошенько.

От этих людей не шло никакой угрозы. Не зная, кто она такая, они сочувствовали и улыбались ей, и от этого Ян Юмэй становилось тошно.

Не в своем Мире, не в своей эпохе, не в своем теле. Для чего она возродилась? Чтобы вновь страдать?

Глава 2

Милость госпожи Гао

Стоило голове коснуться подушки, как она тут же отяжелела, и Ян Юмэй провалилась в глубокий сон. В нем она вновь тонула, вода заливала горло и легкие, а грудь была пробита острым мечом. В свой последний миг Хуанъянь чувствовала под ногами каменистое дно, отталкивалась от него и мотыльком вылетала из воды. Ее крылья тут же подрезала невидимая рука, и она вновь падала в воду, путаясь в одежде и умирая.

«Как же больно!» – беззвучно крича от ярости, обиды и злости, Ян Юмэй вновь и вновь вырывалась из водного плена. Это не ее смерть!

Плечи и запястья опалила боль, столь яркая, что разрушила сон. Распахнув глаза, Ян Юмэй уставилась на незнакомое лицо. Две служанки грубо сжали ей руки, выволокли ее на улицу и бросили на укрытую снегом землю с такой силой, что она ударилась коленями об мелкие острые камни. Зашипев, Ян Юмэй заметила в шаге от себя туфли с аккуратно вышитыми на них пионами. Они принадлежали женщине, сидевшей в кресле с колесами. Ее багровые одежды были утеплены мехом, в черных с проседью волосах сверкали украшения, а бровями служили две черные капли.

– Старшая госпожа! – раздался испуганный крик. Рядом с Ян Юмэй упала Чунь Цин, отбивая лбом землю. – Это честь видеть старшую госпожу Гао! Прошу простить нас за столь неподобающий вид!

Воспоминания всплыли в голове, причинив боль. Ян Юмэй зашипела, схватившись за висок, и сквозь спутанные волосы взглянула на женщину в кресле. Она сидела в окружении служанок, которые не скрывали свои высокомерные взгляды. Давно на демоницу Хуанъянь никто так не смотрел. Обычно, увидев ее красные одежды, все тут же пугались, и если не умирали на месте, то сбегали.

– Юная госпожа, быстрее, поклонитесь! – шепнула Чунь Цин.

Немного помедлив, Ян Юмэй подчинилась. В голове проносились воспоминания, отчего к горлу подступала тошнота. Тело наполнилось жаром лихорадки, и Ян Юмэй мелко дрожала, съежившись на земле.

Сидевшая в кресле женщина оказалась женой главы Ся – Гао Хэ. Даже прикованная к креслу, она внушала страх: все внутри Ян Юмэй сжалось от ужаса. Владелица этого тела боялась старшую госпожу Гао так, что готова лишиться сознания рядом с ней.

– Утром до меня дошли слухи из Хэчжоу: безумная дочь семьи Ся бродит по ночным улицам в одном исподнем, – произнесла Гао Хэ. Ее голос был громким и сухим, он треском раздавался в ушах. – Разве ее служанка не должна следить за своей госпожой?

– Эта глупая Цин виновна, прошу, накажите меня вместо юной госпожи! – приникнув лбом к земле, взмолилась служанка.

Не обратив на нее внимания, Гао Хэ пристально взглянула на Ян Юмэй:

– Что ты скажешь в свое оправдание, Юань?

Голос после холодной воды и тяжелого сна охрип и едва звучал:

– Эта глупая Юань виновата, что опозорила великий Дом Ся и поставила старшую госпожу в неловкое положение. Я была не в себе после того, как упала в ледяную воду.

Служанки удивленно зашептались за спиной старухи, та же нахмурилась. От глупой Ся Юань удивительно слышать столь складную речь.

– Вижу, ты понимаешь, в чем провинилась. Знаешь ли ты, какое наказание последует?

– Я могу лишь надеяться на милость старшей госпожи.

Краем глаза Ян Юмэй увидела, как одобрительно кивнула Чунь Цин, губами прося продолжить.

– Эта глупая Юань исполнит любое пожелание старшей госпожи.

– Хорошо, раз ты так настаиваешь, то приведешь в порядок семейную библиотеку. За столько лет там накопилось много пыли – пока всю ее не уберешь, можешь не рассчитывать на сытную еду.

– Юань благодарит старшую госпожу за оказанную милость, – прижавшись горячим лбом к холодному снегу, пробормотала Хуанъянь.

– Что же насчет твоей служанки… десять ударов палкой по рукам.

Чунь Цин испуганно сжалась, покорно выставив вперед руки. Одна из служанок старой госпожи подошла к ней с плоской палкой, замахнулась и со шлепком ударила ее по ладоням. Ян Юмэй заметила, как вздрогнула Чунь Цин, до боли прикусив нижнюю губу и зажмурив глаза. На ее ресницах ярко сверкнули слезы.

Когда десять ударов были совершены, служанка поклонилась госпоже и встала за ее спиной. Ладони Чунь Цин по цвету напоминали кожуру спелой сливы, а пальцы распухли. Еще бы немного, и кожа лопнула, окрасив снег красным.

Старшая служанка взялась за ручки кресла госпожи Гао, везя его перед собой. Вскоре внутренний дворик опустел, лишь на снегу остались многочисленные следы.

– Юная госпожа, вы так хорошо справились! – с облегчением выдохнула Чунь Цин, махая руками, чтобы хоть как-то остудить их. – Вам повезло, что старшая госпожа не заставила стирать вещи в холодной реке, как в прошлый раз. Давайте поскорее войдем в дом, вам еще рано так долго быть на морозе.

Служанка помогла ей подняться, и Ян Юмэй, шатаясь, вошла в комнату, без сил опустившись на кровать и подперев висок рукой. Голова кипела, словно была наполнена тягучим клеем из свиной кожи.

– Юная госпожа, вы как? – обеспокоенно пробормотала Чунь Цин, заметив ее пустые глаза. Коснувшись горячего лба Хуанъянь, она тихо вскрикнула: – Какая же вы горячая! Ложитесь, ложитесь, я заварю вам лекарственный чай – с прошлых запасов немного осталось. Постарайтесь поспать еще немного.

– Нет, мне… нельзя спать… – закачала головой Ян Юмэй. – Вдобавок твои руки…

– Ох, не волнуйтесь! Мне не впервой получать наказания!

Хуанъянь не хотела вновь провалиться в тот страшный сон, в котором бесконечно тонула. Все что угодно, лишь бы не быть вновь на грани смерти.

– Не переживайте, чай успокоит ваши мысли. Вам стоит сейчас хорошо выспаться.

Заваренный травяной отвар распространял по воздуху горький запах. Чунь Цин дала Ян Юмэй чашку со сколами, из которой та без всякого желания все выпила. Чай, каким бы ужасным на вкус он ни был, принес облегчение. С неохотой улегшись, Ян Юмэй лишь на секунду закрыла глаза, мгновенно провалившись в глубокий сон без сновидений. Она плавала в приятной темноте, шелком обернувшейся вокруг кожи. Постепенно тьму разгоняли воспоминания – незнакомые лица, незнакомые голоса и места.

Среди всего этого несколько раз мелькнул образ мужчины: стоило ему появиться, как тревога уходила и становилось спокойнее. Спустя время, когда воспоминания улеглись, Ян Юмэй поняла, что этот мужчина – Ся Ган, отец девушки, в чье тело она попала.

Раскрыв тяжелые веки, Хуанъянь жадно вдохнула, прогоняя пелену с глаз. Тело уже не казалось таким тяжелым и неповоротливым, и дышать стало легче. Сколько она пролежала?

Поднявшись, Ян Юмэй огляделась. Сквозь тонкую бумагу окон пробивался тусклый желтый свет – еще раннее утро, и древо Цышань только меняло свой цвет, постепенно окрашиваясь золотом. Зимой оно почти не грело, а угли в печи уже остыли, из-за чего в комнате стояла прохлада.

Скинув одеяла и потянувшись, Ян Юмэй прошлась по комнате, открывая ящики и шкатулки.

Ся Юань – так звали эту девушку. Она была с рождения весьма глупой и к восемнадцати годам с трудом могла держать в руках палочки. Матери у нее не оказалось, а отец… отец, второй по старшинству сын госпожи Гао, был некогда гордостью дома Ся, а сейчас скитается неизвестно где по Среднему Миру.

Стоило подумать о Ся Гане, как сердце начинало болеть, отчего Ян Юмэй каждый раз хлопала ладонью по груди.

У Хуанъянь тоже только отец… И он умер от руки Мин Ханя в тот роковой день, когда вся ее жизнь разрушилась.

Вещей у Ся Юань было немного. Вся одежда старая и по множеству раз перешитая, а ткань давно потеряла свой цвет и форму. Все украшения – деревянные с грубой резьбой. Ян Юмэй, привыкшая к роскоши, к шкатулкам, наполненным серебром, золотом и драгоценными камнями, давилась старой кровью. Из великой демоницы, которую боялись все три Мира, она стала глупой девчонкой, к которой относятся как к прислуге.

Найдя спрятанное под матрасом бронзовое зеркало, Хуанъянь взглянула в него, с ужасом округлив глаза. Ее лицо, о котором слагали легенды, которое соблазняло могущественных небожителей и демонов, было навсегда утеряно! Вместо него из потертого зеркала смотрело опухшее, покрытое красными пятнами лицо, способное напугать любого, кто взглянет на него.

Отбросив зеркало, Ян Юмэй зло рассмеялась, схватившись за волосы и опершись о комод. Ее глаза метались по комнате в поисках острого ножа. Перережет себе горло и дело с концом! Есть ли смысл мучиться?!

Во дворе послышались шаги, и дверь со скрипом открылась. На пороге стояла незнакомая служанка, при виде которой тело тут же бросило в холод.

– Очнулась наконец, – безразлично произнесла она. – Ты проспала неделю.

Ян Юмэй с трудом заставила себя стоять на месте и смотреть, как девушка опускает на стол поднос с едой. На тарелке лежало немного сухого риса и куски рыбы.

– Ешь, – велела служанка.

Помедлив, Ян Юмэй села за стол. Стоило почувствовать запах рыбы, как к горлу подступила тошнота и зачесалось лицо.

– Ешь, – уже громче произнесла служанка, заметив, что она так и не взяла палочки.

– Я не голодна.

– Кто принес тебе еды? – нахмурилась служанка. – Если это сделала Чунь Цин или тот старик Хэнь, то их ждет наказание.

– Никто. Я просто не хочу есть.

– Ну и сиди голодной, – фыркнула та, схватив поднос и добавив: – Если ждешь, что старший господин вдруг вернется в дом Ся и спасет тебя, то ты еще глупее, чем я думала.

Не обратив внимания на ее слова, Ян Юмэй коснулась лица. Она все же не была уродливой, но из-за питания ее лицо стало выглядеть так, словно его покусала стая пчел.

Живот скрутило, и Хуанъянь обхватила его руками, стукнувшись лбом о столешницу. Это тело смертно, и оно нуждается во сне и еде. В прошлом она могла не есть неделями, поглощая годы жизни других людей, сейчас же готова умереть, поголодав хоть день.

– Ублюдок Мин Хань, это ведь твоих рук дело, – прошипела Ян Юмэй. – Не дал мне спокойно умереть… чтоб твоя душа страдала вечность!

Осыпав проклятиями старого врага, Ян Юмэй вздрогнула оттого, что дверь вновь открылась. Сквозь спутанные волосы она заметила Чунь Цин, несущую в руках небольшую корзину.

– Юная госпожа, вы наконец очнулись! Я слышала, вы отказались от еды, – взволнованно произнесла та. – Я кое-что взяла с кухни… пожалуйста, поешьте хоть немного!

Поставив корзину на стол, служанка открыла крышку. Внутри лежало несколько баоцзы[7], сладкая каша и сухие фрукты. Приятный аромат свежей еды растекся по воздуху. С трудом сглотнув, Ян Юмэй тут же впилась зубами в остывшее тесто.

– Не спешите так, не хватало еще подавиться, – с укором произнесла Чунь Цин.

Ян Юмэй словно не ела несколько лет! Даже съев все, что лежало в корзине, она все еще оставалась голодной. Неужели Ся Юань так долго морили голодом?

– Видел бы старший господин Ся ваш аппетит, – мечтательно вздохнула служанка. – Наверняка он уже на пути в Хэчжоу! Он обещал, что привезет вам много нарядов и украшений, вы ведь помните?

– Цин.

– Да, госпожа?

– Хватит обращаться ко мне как к дуре, – прямо взглянула на нее Ян Юмэй.

От неожиданности Чунь Цин застыла, глупо моргая.

– Госпожа, кто вам сказал, что вы дура? – разозлилась она. – Вы просто медленней схватываете, чем остальные! Не обращайте внимания на то, что говорят другие слуги!

Поняв, что спорить бессмысленно, Хуанъянь вздохнула. Что ж, если все принимают ее за глупую дочь семьи Ся, то это может послужить неплохим прикрытием. Ей нужно узнать, что сейчас происходит во всех трех Мирах и жив ли ублюдок Мин Хань. Если да, то у нее вновь есть причина для жизни – она убьет этого лжеца.

Дом Ся входил в четверку великих Домов времен года. Испокон веков он занимался хранением историй, взращивая летописцев, которые еще с первой эпохи служили при дворе, записывая все, что происходило в Среднем Мире. Потому библиотека дома Ся состояла из сорока зданий, каждое из которых тщательно охранялось. Под крышами были приколочены деревянные таблички с печатями, помогающими избежать плесени и насекомых. Однако от пыли при помощи печатей не избавиться.

Стоя у дверей одного из зданий, Ян Юмэй чувствовала как облегчение, так и досаду. С одной стороны, она могла узнать, чем закончилась вторая эпоха и как люди поступили с ее именем, с другой же, боялась, что эти знания окажутся слишком болезненными.

Вздохнув, Ян Юмэй вошла в просторную комнату, наполненную бесконечным рядом стеллажей. На подписанных полках стопками лежали тетради, свитки из шелка и бамбуковых дощечек, а также веера с записанными на них стихами. Света из окон хватало, чтобы спокойно взять книгу и прочитать, не щуря глаза.

Проходя меж стеллажей, Ян Юмэй всматривалась в даты, вырезанные на полках. Найдя время, когда заканчивалась вторая эпоха и начиналась третья, Хуанъянь пролистала несколько тетрадей, бегло всматриваясь в текст, пока не нашла то, что нужно.

Сев на низкий комод, она с упавшим сердцем прочитала строки:

«Вторая эпоха закончилась спустя пять сотен лет после смерти безумной демоницы Хуанъянь. Сверженная великим небожителем Ляньцином, ее душа была заперта на три тысячи лет. Оставшись единственным небожителем, Ляньцин помог Среднему Миру избежать смерти ценой собственной жизни. С наступлением третьей эпохи на Небесах больше не осталось небожителей…»

Эти строки были написаны через несколько лет после начала третьей эпохи, и то, что в Верхнем Мире не осталось небожителей, ее удивило. Разве это возможно? Все три Мира должны находиться в равновесии и быть взаимосвязаны между собой, и если нет одного элемента, то порядок нарушится. Такое нельзя допускать.

Обойдя библиотеку, Ян Юмэй не нашла книг, относящихся к настоящему времени, и разочарованно вздохнула. Видимо, придется все узнавать через Чунь Цин. Ее служанка тоже относилась к Дому времен года – Дому Чунь, что взращивали хранителей тайн и шпионов. Интересно, кто поставил ее рядом с Ся Юань? Ся Ган? И что ожидать от служанки? Она не выглядела хитрой, скорее, весьма наивной.

Взглянув на пыльные полки, Хуанъянь щелкнула пальцами, однако ничего не произошло. С недоумением взглянув на руку, она вновь щелкнула, и так несколько раз подряд, пока пальцы не начали болеть.

– Ублюдок Хань, ты меня и сил лишил? – прошипела она. – Мало было мою душу на три тысячи лет запереть?!

Развернувшись, Хуанъянь дернула за ручку двери, но та оказалась заперта.

– Пока не выполнишь приказ старшей госпожи Гао, не покинешь библиотеку, – раздался по ту сторону строгий голос. – Поторопись, если не хочешь остаться без ужина.

В прошлой жизни Ян Юмэй не составило бы труда раздробить камень в пыль. В ее венах текла древняя кровь божественных предков, пускай она и считалась демоницей. Сейчас же она оказалась слабым человеком, который мог спокойно утонуть в холодной воде или подавиться рисовой булочкой. От понимания, насколько у нее незавидное положение, Хуанъянь хотелось кричать.

Нужно вернуть себе силу, хотя бы малую часть того, что было.

– И не смей реветь, – вновь послышался голос за дверью. – Принеси Дому Ся хоть какую-то пользу.

Молча отступив, Ян Юмэй взглянула на таз с холодной водой и тряпку.

Нелюбимая дочь семьи Ся. Пора это менять, а не глядеть на море и вздыхать[8].

Глава 3

Второй старший господин дома Ся

– Ох, юная госпожа, у вас все пальцы красные! – плакала Чунь Цин, обтирая теплым полотенцем ладони Ян Юмэй. – Надо было дождаться меня! Вдвоем бы мы быстро управились.

Хуанъянь не ответила, задумчиво смотря на виднеющиеся над крышами домов ветви Цышань. Древо казалось настолько большим, что его крона распростерлась почти над всем Средним Миром, а корни уходили глубоко вниз, держа Нижний Мир и не давая ему потеряться среди звезд. Само Цышань напоминало два громадных ствола, скрутившихся друг с другом, словно страстные любовники, которые не желали расставаться. Во время войны Нижнего и Верхнего Миров оно весьма сильно пострадало, вдобавок на него свалились два дракона, но каким же удивлением было для Ян Юмэй видеть Цышань восстановившимся. Да, некоторых веток не хватало, но за три тысячи лет древо словно стало выше, а его крона – пышнее.

– Цин.

– Да, юная госпожа.

– Неужели на Небесах нет небожителей?

– Вот как всю третью эпоху, – горестно вздохнула та. – Видимо, это проклятие Хуанъянь так действует!

– Скажи, а правда, что она возродится через три тысячи лет после своей смерти?

– Юная госпожа, не пугайте так! – побледнела Чунь Цин. – Это лишь старая легенда, не стоит принимать ее за правду. Да и за какие грехи нам эта Хуанъянь? Кто же ее одолеет, если она вновь объявится? Нет ведь больше небожителей.

– А демоны, они же есть?

– Есть, – с неохотой кивнула служанка, – только из Нижнего Мира почти не вылезают. А если и вылезут, то люди из рода Дун или Храма убьют их.

– Храма? – переспросила Ян Юмэй. – Что это?

– Юная госпожа, вы меня пугаете в последнее время. Я ведь вам так много про Храм рассказывала, неужели забыли?

В голове была каша из воспоминаний Ся Юань, которые постепенно вставали на свои места, но этого казалось все равно ничтожно мало. Во всей ее тусклой и незапоминающейся жизни лишь образ отца оставался ярким.

– Ваш отец – один из учеников Храма, – напомнила Чунь Цин. – Когда стало понятно, что небожители перестали появляться, Великая Ци создала Храм, в котором до сих пор обучают детей знатных семей. Они развивают свою внутреннюю ци и, говорят, в шаге от того, чтобы достичь божественности.

Ян Юмэй тихо фыркнула. Люди что во второй эпохе идиоты, что в этой.

Есть лишь два способа стать небожителем: либо родиться одним из Юнь, которые изначально были светлыми духами, либо стать великим человеком. Только древо Цышань решало, кто из людей достоин подняться на его ветви, и неважно, сколько у этого человека ци.

– Значит, мой отец принадлежит Храму.

– Он… покинул его, – тихо ответила Чунь Цин, опустив глаза. – Когда второй старший господин привел в Дом Ся вас, он больше не мог находиться в Храме. Глава Ся тогда очень сильно рассердился и сказал, что отныне у него только один сын. С того дня старшая госпожа и прикована к креслу.

По воспоминаниям Ся Юань Ся Ган был честным человеком, не привыкшим лгать и что-то скрывать. Действительно прекрасный пример сыновней почтительности[9], однако однажды он посмел пойти против отца. С тех пор в Доме Ся ему не рады, не говоря уже о его дочери, чья мать оставалась неизвестна и, возможно, являлась простолюдинкой.

– И что делает этот Храм помимо попыток возродить небожителей?

– Люди оттуда убивают демонов, которые порой приходят из Нижнего Мира. В одно время говорили, что второй господин может стать первым небожителем третьей эпохи… как жаль, что он покинул Храм. Но если бы он этого не сделал, то как бы смог заботиться о юной госпоже? – тут же встрепенулась служанка. – Ваш отец – самый честный и праведный человек, которого я когда-либо видела!

Ян Юмэй не ответила. У некогда любимого сына, Ся Гана, теперь не было здесь права голоса, и он не мог помочь своей дочери. В этом месте не на кого положиться, кроме самой себя.

– Цин, а ты можешь принести мне записи того, что происходило в последние пару десятков лет? – осторожно спросила Ян Юмэй.

Некоторое время служанка молча смотрела на нее, прежде чем закрыть ладонями рот, с полными слез глазами произнеся:

– Юная госпожа, неужели в вас пробудилась жажда знаний?! Поверить не могу, что этот день наконец настал! Пойдемте скорее внутрь, я все вам принесу!

Затащив Хуанъянь в комнату и усадив ее на кровать, Чунь Цин весьма долго рылась в сундуке с вещами. Наконец она достала оттуда увесистый сверток и положила его на стол, развязала ленту и сняла ткань. Внутри оказались тетради, исписанные приятным почерком, при виде которого у Ян Юмэй быстрее забилось сердце.

– Второй старший господин просил передать это вам, если его не будет рядом, а юная госпожа захочет узнать больше о мире. К сожалению, хоть я и происхожу из одного из четырех Домов, но лишь дочь служанки и мало что знаю о мире за Хэчжоу, – призналась Чунь Цин. – Если юной госпоже будет что-то непонятно, то вы всегда можете спросить эту служанку. Я умею немного читать.

Ян Юмэй кивнула, бегло просмотрев тетради. В одних весьма кратко, но емко описывалась ситуация в Среднем Мире. В других рассказывалось про четыре Дома и их выдающихся людей. Было несколько тетрадей, напоминающих личные дневники Ся Гана, которые он вел во время путешествий по Среднему Миру.

Отказавшись от сна и забыв о еде[10] и боли в окоченевших пальцах, Ян Юмэй просидела над тетрадями несколько дней. Будь она в своем теле, и большую часть не поняла бы, но Ся Юань знала современные иероглифы, хотя некоторую часть все же приходилось спрашивать у Чунь Цин.

С момента, когда Ян Юмэй пала, прошло три тысячи лет. За это время в Среднем Мире сменилось несколько стран, были долгие неурожаи и засухи, а также наводнения и нашествие цикад. Лишь последние три сотни лет все относительно спокойно: в Среднем Мире отныне существовало три страны. Великая Ци со столицей Хэчжоу, занимающая все Центральные равнины, Северная Сюэ, ютившаяся в заснеженных горах с богатыми металлами, а также Южная Хэ, занимающая все степи за высоким хребтом. Они часто устраивали набеги на приграничные города Великой Ци, используя тоннели в горах на границе двух стран, чтобы незаметно напасть и так же незаметно уйти.

Во главе Великой Ци все так же стоял род Тай – Ян Юмэй невольно удивилась, что он не прервался за столько времени. История этого рода началась еще задолго до появления Цышань, именно род Тай провозгласил Хэчжоу столицей Центральных равнин. Главным же достоянием Великой Ци являлись четыре Дома времен года.

Дом Ся взращивал хранителей истории и летописцев.

Дом Дун богат мастерами военного дела, а также личными стражниками императорской семьи.

Люди, относящиеся к Дому Чунь, из которого происходила Чунь Цин, считались хранителями тайн и ядов, однако далеко не все принадлежавшие этому роду могли постигать его науки. Только глава и его дети имели право прикасаться к этим знаниям, остальным же это не позволялось.

И наконец, дом Цю. Он взращивал будущих наставников и учителей для императорской семьи.

Все четыре Дома существовали и во второй эпохе, однако не были тогда столь могущественны, как в третью. Вовремя подставив свое плечо одному из Тай, когда его положение после гибели последнего бога оказалось особенно хрупко, они заслужили место при дворе и всеобщее почтение. Сейчас главы Домов носили почетный титул гунов[11], имея самую большую власть после первого министра. Их слова во дворце считались весомыми, и даже император вынужден к ним прислушиваться. Однако, судя по дневникам, лишь глава Дома Ся не посещал Тайгун на постоянной основе из-за старых костей, что каждый раз делали передвижения в карете для него сравнимыми с пыткой.

В своих путешествиях по Среднему Миру Ся Ган искал лекарство, способное вылечить недуг дочери. Он записывал для нее свои дневники. Пролистав несколько из них, Ян Юмэй нашла кое-что интересное. А именно записи о роде Юнь – светлых духах, которых даже можно назвать небожителями – настолько сильны они были.

В начале второй эпохи центральная ветвь рода Юнь оказалась уничтожена Небесами за неповиновение. Оставшиеся Юнь скрывались, пряча свои белые волосы и синие глаза, а их технологии, опережающие свое время, остались брошены. Тешоу[12] способны заменить любую лошадь или буйвола, и их постепенно находили люди, но не всех удалось запустить. Тогда люди ловили тех, кто остался из Юнь, и пускали их кровь как для лекарств, так и для оживления тешоу.

И вот, в третьей эпохе, Юнь стали прекрасной старой легендой. Ся Ган писал, что якобы встретил человека, который относил себя к Юнь, но его глаза и волосы были черными, а кровь, что раньше могла бы исцелить даже раны на сердце, сейчас не способна заживить порез.

Род Юнь никогда не вступал в половую связь ни с людьми, ни с демонами, ни с небожителями, храня верность чистоте крови. И то, что все обернулось таким образом, озадачило Ян Юмэй. Неужели в попытках сохранить свой род Юнь решили скрыться среди людей?

– Цин, а есть ли в Среднем Мире кто-то из рода Юнь? – поинтересовалась Хуанъянь.

Заваривающая чай Чунь Цин задумалась.

– Много кто хвастался, что в его крови есть кровь рода Юнь, даже в императорской семье кто-то из предков нынешнего императора был чуть ли не полноценным Юнь. А так… хотя нет, вспомнила! – хлопнула она в ладоши. – Юнь Чан! Он великий советник[13] при императорском дворе! Злые языки говорят, он пришел из Южной Хэ в надежде разрушить Великую Ци, однако за пять лет службы у императора только возвысил страну! У него белые-белые волосы, но лицо он скрывает за маской зверя и никогда не показывает. Возможно, он не полноценный Юнь, но других эта глупая Цин не вспомнит.

Остались ли в этом мире чистокровные Юнь, чья кровь все так же сильна и способна оживить мертвого? Или они сгинули вместе с небожителями?

– Цин, мне нужно живое существо, – отложив тетрадь, серьезно произнесла Ян Юмэй.

– Живое существо? – глупо переспросила та. – Разве я не живое существо?

– Маленькое. Кролик или курица сойдет, – терпеливо объяснила Хуанъянь.

– До кроликов не добраться, а вот курица… А для чего юной госпоже живое существо?

– Хочу суп приготовить, – ответила та первое, что пришло в голову.

– Я постараюсь поймать самую большую и упитанную курицу! – вскочив на ноги, воскликнула Чунь Цин. – Дайте мне немного времени, и я вернусь!

Стоило ей уйти, как Ян Юмэй вздохнула с облегчением, сдвинув стол к стене и освободив место в центре комнаты. Взяв оставленный Чунь Цин короткий ножик, она довольно улыбнулась, поймав в отражении свое уродливое лицо. Ничего, скоро она вернет себе былую красоту.

Дождавшись Чунь Цин, Ян Юмэй отобрала у нее еще живую курицу и велела ждать во дворе.

– Госпожа, что же вы задумали? – захлопала глазами Чунь Цин. – Неужели решили поиграть?

– Да, – не стала отнекиваться она. – Стой здесь и не заходи в комнату, пока не прикажу!

Служанка послушно кивнула, и Ян Юмэй закрыла дверь, подперев ее комодом. Закатав рукава, она обезглавила курицу, подставив под обрубок шеи плошку. Окунув в нее пальцы, она начертила на полу восемь измененных триграмм, заковав их в круг и положив в него тушку курицы, на которую капнула свою кровь. Стоило той оказаться внутри печати, как кровь вспыхнула, алым огнем взметнувшись почти под потолок. От неожиданности Ян Юмэй отшатнулась и не моргая смотрела, как пламя пожирает кровь и подношение, наполняя комнату запахом сожженных перьев.

В прошлом она использовала человека, но Ян Юмэй не думала, что справится с ним, вдобавок убивать Чунь Цин казалось глупой затеей. Курицы для начала вполне достаточно.

Огонь погас, оставив на полу кровавую лужицу, которая с бульканьем приняла форму мотылька с большими крыльями и мохнатыми усиками.

– Лети ко мне.

Взмахнув крыльями, кровавый мотылек легко взлетел в воздух, усевшись на пальцы хозяйки.

– Маленькая несчастная душа, ты теперь принадлежишь мне, – улыбнулась Ян Юмэй. – Если будешь хорошо служить и выполнять мои приказы – я не съем тебя.

Мотылек взмахнул крыльями, но не улетел.

– Отныне ты – мои глаза и уши, ты – мой меч и мой защитник. Куда бы я ни пошла – ты везде найдешь меня.

Душа мотылька была мелкой и слабой, и любой, кто знаком с ци, мог спокойно рассеять ее. Но это лучше, чем не иметь ничего.

Раньше, стоило людям услышать о кровавых мотыльках клана Черной Крови – их особому учению – которые созданы из душ живых существ, все приходили в ужас. Сейчас же о них мог никто не помнить, разве лишь старые демоны, дожившие до сегодняшнего дня.

Взяв деревянные шпильки, Ян Юмэй разломала их на несколько частей, положив на стол. Стоило мотыльку сесть на деревяшки, как те тут же обращались в серебряные слитки. Иллюзия продержится до утра, так что стоило поспешить обменять их на что-то ценное.

Глава 4

Новое старое лицо

Дождавшись наступления темноты, Ян Юмэй накинула на лицо ткань и покинула комнату. Она уже добралась до стены, как кто-то схватил ее за плечо:

– Юная госпожа, вы что замыслили?!

От неожиданности Ян Юмэй едва не упала. Она взглянула на недовольную Чунь Цин и, кое-как успокоив сердце, произнесла:

– Я хотела погулять.

– Но сейчас уже вечер! Вдобавок вы что, хотели перелезть через стену?

– Да.

Вздохнув, Чунь Цин помассировала переносицу:

– Юная госпожа, у этой бедной служанки чуть сердце не остановилось, когда она не нашла вас в комнате. Скажите, что вы задумали?

– Я хочу сходить на рынок.

– Так поздно? Госпожа, рынок вот-вот закроется, если и идти, то рано утром, – заметила служанка, потянув Ян Юмэй обратно в дом.

– Утром нас могут не выпустить из поместья Ся! – возразила Хуанъянь, упираясь что было сил.

– Я проведу вас другим путем! А ночью опасно ходить одной, так что давайте дождемся утра и вместе пойдем на рынок, – взмолилась Чунь Цин.

– Но мне нужно сейчас, – твердо произнесла она. – Если не пойдем на рынок сейчас, то я буду спать здесь, в снегу!

– Госпожа, вы же не серьезно?

Так и не получив ответ, служанка чуть ли не заплакала, отчаянно озираясь по сторонам, но не видя никого, кто мог бы помочь.

– У нас будут серьезные проблемы, если нас поймают. И дядюшка Хэнь нам не поможет!

– Не думаю, что до нас есть кому-то дело, – заметила Ян Юмэй.

– Госпожа… мое сердце скоро остановится из-за ваших выходок, – пожаловалась Чунь Цин, громко шмыгнув носом. Поняв, что это не подействовало, она вздохнула и пробормотала:

– Идемте, я отведу вас на рынок.

Радостно хлопнув в ладоши, Хуанъянь поспешила за ней, выйдя к сухим кустам у стены. Раздвинув их, Чунь Цин показала собачий лаз, жестом веля наклониться и проползти под ним. Снег неприятно обжигал ладони, заставляя невольно вспоминать холодную воду.

– Надеюсь, все старшие господа Дома Ся сегодня дома, – прошептала Чунь Цин, ведя Ян Юмэй за собой по улицам. – Почему вы так внезапно захотели на рынок? Могли бы и меня послать.

– Я хочу там кое-что купить.

– И это не подождет утра?

– Нет.

Чунь Цин громко вздохнула.

– Давайте не будем задерживаться. Боюсь представить, что случится, если нас поймают. Точно палками поколотят.

Ян Юмэй не обратила на ее слова внимания. Если кто-то и посмеет побить ее палками, то она сломает этому человеку руки или вырвет их с костями. Лишь единственный небожитель второй эпохи мог сравниться по силе с ней, и то он уже мертв.

Небо окрасилось в лиловый и темно-рыжий. Вечерний Хэчжоу был наполнен потоками экипажей и вереницами лошадей[14], не обращающих внимания на двух девушек. Ян Юмэй, прикрыв лицо тканью и накинув на голову капюшон, шла за обеспокоенной Чунь Цин к рынку. Часть продавцов уже закрыли свои лавочки, другие же спешили распродать товары до наступления ночи, громко зазывая людей и скидывая цены.

– Юная госпожа, куда мы идем? – вцепившись в ее руку, простонала служанка. – Если кто-то узнает вас, то старшая госпожа Гао заставит три дня на коленях в снегу стоять!

– Если будешь говорить тише, то никто и не узнает, – шикнула на нее Ян Юмэй.

Найдя лавку травника, она поспешила к ней, закупив лечебные травы и пилюли, да столько, что Чунь Цин с трудом держала коробочки в руках, боясь их уронить. Расплатившись серебряными пластинами, Ян Юмэй почувствовала облегчение. Как никогда она была благодарна тетушке Ло – демону тысячи ядов, – которая научила ее нескольким вещам еще в прошлой жизни. Особенным спросом у Хуанъянь пользовался способ сдирания со своей жертвы кожи, из которой она делала костюм и становилась то прекрасным юношей, то доброй старушкой, а иной раз и безобидным ребенком. Никогда не знаешь, когда посчастливится встретить на своем пути демоницу в красном и кем на этот раз она будет облачена.

– Юная госпожа, откуда вы знаете, что надо было купить? – не сдержав любопытства, поинтересовалась Чунь Цин.

– Прочитала в дневниках отца, – соврала Ян Юмэй. – Он писал, что эти лекарства используют на юге и они помогают при отеке лица.

Служанка ахнула.

– Второй старший господин действительно великолепен! Когда он вернется, нужно отблагодарить его! Не хотите купить что-то для него?

Ян Юмэй не знала Ся Гана, но Ся Юань любила его, как может любить ребенок своего единственного родителя. Даже злобной демонице Хуанъянь известны эти чувства, хотя ее отец и умер.

– Хорошо. У отца весьма плохой вкус в украшениях, – припомнила Ян Юмэй все те безвкусные шпильки, которые нашла в комнате, – но он любит писать… может, подарить ему четыре сокровища?[15]

– Прекрасный выбор, юная госпожа!

Выбрав белую кисть с черной окантовкой, тушечницу, тушь и бумагу, Ян Юмэй расплатилась.

– Юная госпожа, откуда у вас деньги? – не выдержав, спросила Чунь Цин.

– От отца. Он спрятал их, чтобы никто не забрал, – соврала она.

– Это в духе второго старшего господина.

Продавец кистей с улыбкой протянул Ян Юмэй расписной футляр. Поблагодарив его, она взяла свою покупку, однако пробегавший мимо мальчишка вырвал вещицу у нее из рук, скрывшись в толпе.

– А ну стой! – закричала Чунь Цин, вмиг побледнев. – Юная госпожа, этот мерзавец!..

– Жди здесь.

В иной раз Ян Юмэй и шага бы не сделала, как вор упал бы к ее ногам и молил о пощаде. Сейчас же ей оставалось лишь надеяться на свои ноги; она бежала, сжимая в кулаке кровавого мотылька. Если он вырвется на глазах у всех, то учинит много шума, и за этим последует ее быстрая смерть.

Впереди раздался грохот. Немногочисленные прохожие удивленно отпрянули, смотря на опрокинутую повозку. На ней лежал грязный мальчишка, зло уставившись на мужчину над собой. Стоило Ян Юмэй подойти к ним, как незнакомец протянул к ней руку, в которой сжимал расписной футляр.

– Полагаю, это ваше, – его голос прозвучал глухо.

Взглянув на мужчину, чью голову скрывал меховой капюшон плаща, Ян Юмэй кивнула:

– Благодарю за помощь. Могу я узнать, что будет с этим вором?

На мальчишку уставилось две пары глаз, отчего он тут же побледнел и хлопнулся на землю:

– П-прошу, пощадите! Б-больше такого н-не повторится!

– Откуда нам знать, что не повторится? – спокойно спросил мужчина. Обратившись к Ян Юмэй, он добавил:

– Я мог бы отвести его к стражам, которые отрубят ему руки.

– Это будет прекрасным уроком для вора, – согласилась Хуанъянь.

– Что? Нет, госпожа, умоляю! – тут же принялся отбивать поклоны мальчишка. – Я буду возносить молитвы Ляньцину, состригу волосы и подамся к горным монахам!

– Неужели?

– Клянусь древом Цышань!

Ян Юмэй слегка разочарованно поджала губы. Ей хотелось получить сильную душу для своего кровавого мотылька, но убить мальчишку на глазах у всех она не могла.

– Госпожа? – ожидал ответа мужчина.

– Если монахи примут его, то пускай идет к ним. Если нет, то всегда можно попросить стражников достать меч. Благодарю господина за помощь, но мне уже пора, – поклонилась ему Ян Юмэй.

Отвернувшись, она подошла к Чунь Цин, которая все это время наблюдала неподалеку.

– Юная госпожа, вы меня так испугали! – прошептала та. – А если бы вы потерялись? Я бы вас и за десять лет в Хэчжоу не нашла!

– Ты видела того мужчину? – спросила Ян Юмэй.

– А что с ним не так? – удивилась служанка, бросив взгляд назад.

– Мне показалось, что я увидела белую прядь.

Чунь Цин удивленно заморгала. Мог ли это быть кто-то из Юнь? Или же это демон, скрывающийся под людским обликом?

– Прошу, давайте вернемся в дом, – прошептала служанка. – Не хватало, чтобы нас еще кто-то узнал.

Вернувшись в поместье Ся через тот же собачий лаз, Ян Юмэй забрала все купленные травы и повелела Чунь Цин:

– В дневнике отца сказано, как приготовить лекарство и что при этом нельзя заходить в комнату целый день.

– Разве я могу оставить госпожу одну? – ужаснулась служанка.

– Иначе лекарство не подействует. Неужели ты хочешь, чтобы мое лицо было до старости таким опухшим?

– Нет, нет! Не хочу! – замотала головой Чунь Цин. – Я буду охранять ваш покой, и если кто-то придет, то скажу, что вы все еще болеете!

Не став ее отговаривать, Ян Юмэй заперлась в комнате, разложив на столе плошки и лекарства. Раскрошив пилюли и нарезав травы и корни, она приготовила тягучий отвар, который нанесла на лицо. Кожу начало неприятно жечь, но эта боль слишком незначительна по сравнению с той, которую она испытывала, когда умирала в первой жизни.

Оставшуюся ночь и следующий день на лице Ян Юмэй была маска, и лишь ближе к вечеру она смыла ее с лица.

Пришедшая с тазиком чистой воды Чунь Цин ойкнула, выронив протянутое полотенце:

– Юная госпожа, как же вы похорошели!

Вытерев лицо, Ян Юмэй взглянула в небольшое бронзовое зеркало. Оттуда на нее смотрела демоница Хуанъянь, чьи волосы стали цвета воронова пера, а глаза счастливого феникса[16] поменяли свой золотой цвет на глубокий синий.

С недоверием ощупав собственное лицо, Ян Юмэй погрузилась в мысли. Что-то было не так, совсем не так!

Ся Юань родилась глупой – ее разум застыл в возрасте десятилетнего ребенка, который обижался, плакал и радовался мелочам, не всегда понимая, что происходит вокруг. Обычно это означало лишь одно – душа, которая все это время перерождалась, была серьезно повреждена. Но могло ли такое быть, что один из осколков разбитой души Хуанъянь ускользнул из рук Ляньцина и смог переродиться? Если так, то Ся Юань и есть Ян Юмэй, это ее тело.

– Юная госпожа, что с вами? Вы так побледнели, – забеспокоилась Чунь Цин. – Хотите, я заварю вам чай?

– А вина нет?

Удивленно моргнув, служанка покачала головой, заварила крепкий чай и подала его со сладкой твердой булочкой.

– Цин, мои глаза синие.

– Да, юная госпожа. Сейчас я хорошо это вижу, – кивнула Чунь Цин.

– Значит, в моей крови есть кровь рода Юнь.

– Да, видимо, ваша мать принадлежала этому роду, но второй старший господин ничего не говорил про нее, – поникла служанка.

– Возможно, ее уже даже нет в живых.

– Госпожа, не говорите так! – забеспокоилась Чунь Цин. – Возможно, они просто не в ладах или в давней ссоре!

– Еще лучше, – пробормотала Ян Юмэй, положив перед служанкой пару серебряных слитков. – Сходи и купи мне ткань. Теплую, не самую хорошую, но и не самую плохую.

Послушно кивнув, Чунь Цин ушла и вернулась спустя шичэнь[17] с корзиной, внутри которой лежали свертки ткани приятного синего оттенка.

– Госпожа хочет сама сшить наряды?

– Да, моя одежда уже старая и изношенная, а зима еще не отступила. Боюсь, я простужусь, гуляя так и дальше.

– Эта служанка поможет вам! – хлопнула себя ладонью по груди Чунь Цин. – Доверьтесь ей, уж я-то юную госпожу не подведу! Нужно только попросить у дядюшки Хэня ножницы заточить!

Вместе, отвлекаясь лишь на еду и разговоры, они сняли мерки, раскроили ткань и сшили платье. Ему было далеко до тех, которые когда-то носила Хуанъянь, но выбора особо нет. Чунь Цин, хоть и болтала много, неплохо орудовала иглой и ножницами. Ян Юмэй не отставала от нее – ей приходилось самой сшивать кожу для своих обликов, зная, что ни одна швея не возьмется за столь ужасный заказ.

– А юная госпожа неплохо наловчилась с иглой, – похвалила ее Чунь Цин. – Вы словно стали немного другой.

– О чем ты?

– После того, как вы упали в воду, эта глупая служанка боялась, что вы очень сильно ударились головой, – призналась она. – Но вы словно, словно…

– Поумнела? – подсказала Ян Юмэй.

– Да! Точнее, юная госпожа и так без сомнения умная, но сейчас вы стали еще умнее. Думаю, второй старший господин был бы счастлив узнать это. Неужели ваш недуг стал отступать и наконец все слухи вокруг улягутся?

– Пока лучше помолчать, вдруг я скоро вновь стану прежней, – остудила ее пыл Ян Юмэй. – Давай сохраним это в секрете, а потом удивим моего отца?

– И то верно! Юная госпожа и правда такая умная!

С облегчением выдохнув, Хуанъянь почувствовала жуткую усталость от общения с Чунь Цин. Как жаль, что она не может оказаться где-нибудь далеко одна, с кувшином хорошего вина и прекрасным настроением. Вместо этого она заперта в этом убогом месте, где никто не считается с ней.

Но что Ян Юмэй делать вне стен Дома Ся? Ее отец умер, как и ее убийца, Небеса пусты, а жив ли клан Черной Крови, ей неизвестно. О ней помнят только из-за Мин Ханя, и то она стала безобидной страшилкой, которая не должна ожить.

Ян Юмэй не к кому возвращаться и некому мстить.

Она осталась одна во всех трех Мирах.

Во дворе послышались быстрые шаги, и дверь с хлопком открылась. На пороге, тяжело дыша, стоял старик Хэнь.

– Глава Ся срочно созывает всех на совет.

Глава 5

Семейный совет

То, что глава Дома Ся позвал на семейный совет даже Ся Юань, было удивительным делом. Что же могло произойти, раз понадобилось присутствие глупой дочери семьи Ся?

Надев новое платье, Ян Юмэй украсила волосы простыми, но изысканными украшениями, купленными Чунь Цин на остаток денег, и закрыла лицо тканью.

– Юная госпожа, зачем же вы сейчас прячете свое лицо? – удивилась служанка.

– Не хочу лишних вопросов.

– Поторопитесь, – подгонял их дядюшка Хэнь за дверью. – Старшая госпожа Гао будет злиться, если совет кто-то прервет!

Чунь Цин и Ян Юмэй пришлось чуть ли не бежать до главного здания, проходя бесконечные коридоры и дворы. Холод, до этого щипавший лицо и ладони, отступил назад, и спина взмокла от пота.

У дверей, ведущих в главное здание, стояли слуги. Они недовольно взглянули на девушек и пропустили их в просторный зал. В центре, в резных креслах из красного дерева, сидели мужчина и женщина. Внимание Ян Юмэй тут же привлек глава дома Ся – Ся Лин. Ему было за шестьдесят. Статный и высокий, даже сидя в кресле он словно возвышался над всеми. Его черные с проседью волосы оказались собраны на затылке строгой заколкой, а одежды были дорогими, но строгими, без лишних украшений. Он как раз заканчивал говорить, когда в зал вошла Ян Юмэй.

– Эта Юань просит простить ее за опоздание, – поклонилась Хуанъянь, чувствуя, как неприятно сжимается горло.

– Проходи, – только и произнес Ся Лин.

Ян Юмэй села на единственный свободный стул, стоящий вдали от главы Ся. Не поднимая головы, она огляделась: помимо главной жены Гао Хэ, здесь была также наложница Цзянь, одетая в яркие, отчасти даже вызывающие одежды с обилием украшений. Заметив ее взгляд, наложница Цзянь тепло улыбнулась. Но вот улыбка исчезла, словно мимолетный порыв ветра, и она подперла пальцами висок, со скучающим видом закрыв глаза.

В отличие от главной жены, происходящей из знатного рода, наложница Цзянь раньше была нюй юэ[18] из Цветочного дома. Ся Лин выкупил ее семнадцать лет назад, а спустя два года та понесла дитя.

Помимо жены и наложницы, в зале также находился первый сын Ся Лина от почившей наложницы Фа – Ся Чжань. Глядя на него, Ян Юмэй видела благородного ученого мужа, не знающего тяжести меча. Черты его лица напоминали Ся Гана, но более мягкие и сострадательные. Казалось, Ся Чжань не умеет злиться или сердиться, хотя сейчас его лицо казалось весьма обеспокоенно.

Рядом с наложницей Цзянь сидела ее дочь Ся Мянь. Наряженная в дорогие пестрые ткани и высоко вскидывавшая голову, она словно старалась показаться выше. Хоть ее лицо и сохранило несколько детские черты, она все больше и больше напоминала мать, способную очаровать одним взмахом ресниц.

Подле Ся Чжаня, словно сошедшая с Небес небожительница науки, сидела гордость семьи Ся и образец «Трех послушаний и четырех добродетелей»[19] многие знатные господа. Однако, как старшая внучка Ся Лина, она должна была быть следующей, кто возглавит род Ся, так как ее отец отрекся от титула наследника пару лет назад. Порывшись в памяти, Ян Юмэй вспомнила, что у Ся Бэй был старший брат, сын Ся Чжаня и дочери рода Дун – Дун Минь, вот только он принадлежал роду матери, а Ся Бэй оставили в доме отца. Вроде как сейчас Дун Минь прислуживает личным стражем императрицы И.

– Из императорского дворца пришел приказ, – произнес глава Ся. В руках он сжимал шелковый свиток. – Одна из дочерей четырех великих Домов должна будет войти в императорскую семью.

Несмотря на радостную новость, глава Ся казался весьма подавленным, а в зале все еще висела гнетущая атмосфера.

– У императора два сына, о ком говорится в письме, отец? – спросил Ся Чжань.

Глава Ся сжал в руке свиток. Ян Юмэй видела, каких сил ему стоит не бросить его на пол.

– Наследник не может иметь в качестве главных жен женщину из Великой Ци. Император хочет женить Тай Фансиня.

В комнате повисла тишина, от которой зазвенело в ушах. От Ян Юмэй не укрылось, как с лиц присутствующих сошла вся краска, даже скучающая до этого наложница Цзянь выглядела потрясенной.

Кем был этот Тай Фансинь? У Ся Юань нет воспоминаний о нем, впрочем, как и об остальных членах императорской семьи. Ей это казалось просто неинтересным.

– Чем четыре великих Дома заслужили такое наказание? – не сдержалась наложница Цзянь. – Неужели император хочет кого-то опозорить?

– Нам неизвестны мысли императора, так что нет смысла гадать, – покачал головой Ся Лин. – Если бы этот вопрос можно было легко решить, я бы не стал вас всех звать. Однако дома Дун, Чунь и Цю смогли отказаться, если же откажемся и мы, то дом Ся может прекратить свое существование.

«Как интересно», – мысленно улыбнулась Ян Юмэй. Она уже и забыла, что для людей самым главным страхом было не быть порванным демоном или убитым небожителем, а вызвать гнев императора.

– Если глава Ся позволит, то я могла бы войти в семью императора, – поднявшись и поклонившись Ся Лину, произнесла Ся Бэй.

– А-Бэй! – пораженно воскликнул Ся Чжань, не сводя удивленного взгляда с дочери.

– Я родилась, чтобы прославить и защитить дом Ся и избавить его от угроз, – упрямо ответила та. – Прошу у главы Ся позволения.

Взгляд Ся Лина и Гао Хэ смягчился при виде решимости их старшей внучки.

– Я ценю твою смелость, А-Бэй, но ты нужна здесь, в доме Ся, как его будущая глава, – покачал головой глава Ся. – Сядь на место.

Помедлив, девушка послушно опустилась, но в ее взгляде все еще стояла решимость. Она действительно верна роду Ся и готова пожертвовать собой ради него. Это не могло не вызвать восхищение у Хуанъянь.

– Что насчет тебя, Ся Мянь? – обратился Ся Лин к своей младшей дочери.

Девочка вздрогнула, тут же упав на колени и низко поклонившись:

– Отец, прошу, не отдавайте меня за этого урода! Я готова отказаться от части своих служанок, только выберите мне другого мужа!

– Мяньмянь[20], не смей так говорить! – ужаснулась наложница Цзянь.

– Но он уродлив! Уродлив! – закричала та, и по ее красивому лицу потекли крупные слезы.

Ся Лин тяжело вздохнул, жестом веля наложнице Цзянь успокоить дочь. Только утерев слезы и усевшись обратно в кресло, Ся Мянь немного успокоилась, продолжая тихо всхлипывать. Взглянувшая на нее Ся Бэй разочарованно покачала головой.

– И что нам делать теперь, отец? – спросил Ся Чжань, нервно постукивая веером по раскрытой ладони. – Все в Великой Ци знают о нелюбви императора к Тай Фансиню, выдать за него дочь все равно что обречь ее на погибель. Ни один родитель добровольно на это не решится.

– Я знаю, но разве у нас есть выбор? – вздохнул глава Ся, подперев пальцами висок. – Получи мы предложение первыми, у нас была бы возможность от него отказаться, но не сейчас, когда это уже сделали три великих Дома.

Наблюдая за ними, Ян Юмэй с некоторым удивлением поняла, что про нее еще никто не заговорил. Словно она здесь призрак или еще один стул, до которого не было никому дела.

Нелюбимый сын императора, прозванный еще и уродом, и глупая дочь семьи Ся. Разве это не прекрасная возможность сбежать из этого дома и начать новую жизнь?

– Глава Ся, эта глупая Ся Юань могла бы предложить себя.

От неожиданности семья Ся вздрогнула, с удивлением взглянув на Ян Юмэй, о которой уже успели забыть.

– А ведь это мысль… – пробормотала госпожа Гао.

– Если Ся Ган узнает, то не простит ни отца, ни матушку, – тут же возразил Ся Чжань, внезапно вступившись за нее.

– Ся Ган бросил ее нам и ушел вот как два года назад, – сухо произнес Ся Лин, выпрямившись в кресле. – Ему нет дела до этого глупого ребенка, что лишь очерняет своим существованием Дом Ся. Если она того хочет, то пускай сделает хоть что-то полезное для нашей семьи. Совет окончен.

Поклонившись, члены семьи Ся покинули зал. Ян Юмэй ловила на себе удивленные и настороженные взгляды, а также слышала перешептывания.

– А-Юань, зачем же ты так? – подошла к ней наложница Цзянь. От нее исходил густой аромат духов, который обволакивал подобно кокону, при этом не вызывая раздражения. – Неужели ты думаешь, что рядом с Тай Фансинем обретешь счастье?

– Благодарю наложницу Цзянь за беспокойство, но я хочу принести семье Ся хоть какую-то пользу.

– Глупая девочка, откуда в тебе вдруг появилась смелость? Разве ты не понимаешь, что добровольно идешь в пасть тигра?[21] – без злости спросила та, печально смотря на нее. – Надеюсь, ты не пожалеешь о своем выборе, но если что, то я всегда готова выслушать тебя и помочь.

Наложница Цзянь ушла, напоминая расцветший зимой прекрасный цветок. Следом за ней семенила Ся Мянь, то и дело бросая на Хуанъянь недовольный взгляд.

– Юная госпожа, что же вы сделали? – всхлипнула Чунь Цин. – Почему же вы так себя не любите?

– Не люблю? О чем ты?

Они не спеша направлялись обратно в дом. Проходящие мимо слуги, уже успевшие услышать новость, отстранялись, провожая их насмешливыми взглядами.

– Тай Фансинь, он же… ох, если второй старший господин узнает, то такой скандал будет! – заломила пальцы Чунь Цин.

– Расскажи мне о Тай Фансине. Почему все так избегают его?

Служанка вздохнула, промокнув лоб платком.

– Тай Фансинь – второй сын императора и служанки из Южной Хэ, – негромко произнесла Чунь Цин. – О нем не любят говорить в народе… якобы если скажешь пару раз его имя, то навлечешь на себя беду.

Ян Юмэй тихо фыркнула. Она и так в незавидном положении, так что терять ей уже было нечего.

– Император не любит его, даже отдал ему дворец Старого Холода – подальше от главного дворца, лишь бы не видеть второго сына. Вдобавок Тай Фансинь с детства весьма уродлив на правую сторону лица и вынужден носить маску, советники и чиновники избегают его, а на праздниках он почти не появляется.

– Почему же он не выселил его из Тайгуна? – удивилась Ян Юмэй.

Как правило, когда принцы достигали совершеннолетия, им даровались дома в столице.

– Слышала, император не хочет, чтобы он гулял по Хэчжоу и пугал своим видом обычных людей, потому и запер в Тайгуне.

– Глупая дочь рода Ся и принц-урод, какая забавная пара, – невольно улыбнулась Ян Юмэй.

– Госпожа, не говорите так, – ужаснулась Чунь Цин. – Вам нужно будет продержаться до прибытия второго старшего господина! Он не даст вам быть вместе с Тай Фансинем! И… ой!

Чунь Цин поскользнулась на холодном камне, упав и жалобно захныкав:

– Вот, что я вам и говорила! Стоит об этом принце упомянуть, так сразу беда приходит!

– Он же не так страшен, как демоница Хуанъянь, – заметила Ян Юмэй, помогая ей подняться.

– Да, но Хуанъянь уже давно мертва, а этот принц жив, – возразила служанка, отряхивая платье от снега. – Если мне позволят, то я поеду с вами, как бы сильно ни боялась второго принца! Разве эта бедная Цин может оставить свою госпожу одну?

Ян Юмэй не стала ее отговаривать.

– Расскажи еще немного про Тай Фансиня. Что он за человек?

– Я слышала, что в детстве он чуть не сгорел заживо. Однажды ночью его дворец подожгли, и его мать, наложница Ци, сгорела, только прах и остался. Многие люди, кто видел второго принца, говорили, что он пугает своим обликом, даже в глаза ему страшно смотреть! Как подумаю, что юной госпоже придется жить с ним под одной крышей, так сердце разрывается. Какое же зло вы совершили в прошлой жизни, раз древо Цышань дало вам такую судьбу?

В прошлом Ян Юмэй делала много чего – крала жизни других, учиняла неприятности небожителям, игралась с людьми. Она действительно была главной головной болью второй эпохи, на которую никто не мог найти управу. Если Хуанъянь становилось скучно или кто-то разозлил ее, то страдали все три Мира. Впрочем, нашелся один человек, который однажды усмирил ее ужасный нрав.

Сможет ли она и в третьей эпохе доставить всем неприятности?

Глава 6

Принц-урод и глупая дочь семьи Ся

Красный паланкин, который держали стражники семьи Ся, двигался по улицам Хэчжоу. Замечающие его люди останавливались, с удивлением смотря на богатое убранство и расшитую золотыми фениксами ткань. Позади ехала телега всего с двумя сундуками в качестве приданого. Семья Ся даже не расщедрилась выделить Ся Юань тешоу, словно отправляла свою дочь не на свадьбу с одним из принцев императора, а в ссылку.

Для Ян Юмэй было удивительно знать, что тешоу дожили до сегодняшних дней. Пока она видела только синьма, и то одного, стоявшего в конюшне Дома Ся. Чунь Цин сказала, что их привел великий советник в качестве дара императору, хотя это больше походило на подкуп.

– Кто это?

– Неужели слухи были правдивы? Второй принц женится на дочери семьи Ся?

– Принц-урод и глупая дочь семьи Ся! Вот так пара! – рассмеялся кто-то.

– Семья Ся наконец-то избавилась от бестолковой дочери! Вот так счастье!

Сидевшая в паланкине Ян Юмэй молчала. Облаченная в алое платье, она безразлично листала прихваченный из комнаты дневник Ся Гана. Голову утяжеляли золотые заколки и корона феникса[22], которую не пожалел выделить глава Ся. Удивительно, что они даже дали ей приданое, пусть и уместившееся в двух сундуках – ужасно мало для кого-то из четырех великих Домов. Впрочем, эти вещи Ян Юмэй собиралась продать, а на вырученные деньги рано или поздно покинуть императорский дворец Тайгун.

Уходя из Дома Ся, она видела во дворе несколько сундуков – подарок от императорской семьи. Навряд ли там были украшения и дорогие ткани – скорее, редкие свитки и книги, способные пополнить бездонную библиотеку Дома Ся.

Паланкин не сопровождали музыканты, и не было большой толпы, которая следовала бы за ним. Процессия отчего-то напоминала траурную, словно бедную девушку приносили в жертву страшному второму принцу, чье имя старались слишком часто не упоминать.

Откровенно скучая, Ян Юмэй припомнила свою свадьбу в прошлой жизни и невольно улыбнулась. Тогда ее паланкину, украшенному золотом, могла позавидовать любая невеста, а несли его демонические кони, выбивающие искры из-под копыт. Весь Нижний Мир несколько недель пировал, желая Хуанъянь счастья и умоляя хотя бы пару раз в год спускаться к ним.

Не было во всех трех Мирах жениха и невесты счастливее и краше них. Как жаль, что спустя пару лет жених вонзил меч ей в сердце.

Добравшись до красных стен Тайгуна, паланкин замер. Некоторое время было тихо, но вот раздались быстрые шаги, и ткань паланкина немного приподнялась, являя недовольное лицо Чунь Цин.

– Госпожа, паланкин отказываются пускать дальше. Стражники хотят, чтобы мы продолжили путь пешком.

– Раз так, то нет смысла спорить, – вздохнула Ян Юмэй. – Помоги мне выйти.

Придерживая ткань паланкина, Чунь Цин помогла ей спуститься, оправив алое платье, расшитое золотыми фениксами. Оно было большим для хрупкой Ся Юань, которую морили голодом. Если бы не Чунь Цин, успевшая в последний момент подшить рукава и талию, то невеста смотрелась бы так, словно ее завернули в красную ткань и подвязали на поясе. Голову же с высокой прической скрывала полупрозрачная вуаль, не дающая разглядеть лица.

– Госпожа, вы так прекрасны, – выдохнула служанка. – Как жаль, что второй старший господин вас не видит!

Промолчав, Ян Юмэй пошла за Чунь Цин через распахнутые ворота, оказавшись на просторной дороге из серого камня с возвышающимися по сторонам стенами домов. Впереди их ждал мужчина с черными одеждами и мечом на поясе.

Поклонившись, он произнес:

– Приветствую вторую дочь семьи Ся. Меня зовут Дун Ляо – я страж второго принца Тай Фансиня. Прошу, идите за мной.

– А как же приданое? – заволновалась Чунь Цин.

– Слуги отнесут его, – только и ответил Дун Ляо.

Он шел в двух чжанах[23] впереди, напоминая высеченную из черного камня статую, высокую и широкую в плечах. Ян Юмэй едва бы смогла достать до его плеча. Если этот человек обнажит меч, то ей можно попрощаться с головой.

– Госпожа, – тихо прошептала Чунь Цин на ухо Ян Юмэй, – у него белая прядь на виске.

Надо же, а предков рода Юнь даже больше, чем думала Ян Юмэй. Как бы отчаянно они ни пытались скрыться среди обычных людей, все равно находилось то, что выдавало в них кровь Юнь. К счастью, та была слишком слабой, чтобы вернуть кого-то с того света, иначе этих детей давно бы отловили и продавали их кровь как лечебную. Для личного стража она даже играет на пользу, делая его более выносливым и быстрее заживляя раны.

Минуя сады и галереи, небольшая процессия все дальше и дальше уходила от главного дворца. Встречающиеся на их пути евнухи и служанки, хоть и кланялись, но с заметной неохотой, провожая их высокомерными взглядами.

Ничего не изменилось. Что в доме семьи Ся, что в этом месте Ян Юмэй считали за мелкую букашку, которая не стоит внимания. Эти люди слишком высокого о себе мнения.

Дворец Старого Холода можно считать тюрьмой, где жили нелюбимые дети императора. Мрачное и темное место, за которым не ухаживали – черная черепица, припорошенная снегом, кое-где отсутствовала, стены были покрыты трещинами, а небольшой сад больше напоминал могилу с засохшей ивой. Впрочем, дом, где жила все эти годы Ся Юань, выглядел не лучше.

– Где же второй принц? – так и не заметив никого во дворе, насторожилась Чунь Цин.

Дун Ляо помедлил с ответом, обратившись к Ян Юмэй:

– Возможно, его сейчас нет во дворце. Прошу простить второго принца за такое отношение, я постараюсь найти и привести его.

Поклонившись, Дун Ляо ушел, оставив девушек одних во дворе.

– Как же это… так? – растерялась служанка, топнув ножкой. – Что же происходит?! Госпожа, не обижайтесь! Наверняка это все случайность, не более!

– Я не обижаюсь, – спокойно ответила Ян Юмэй.

Случайность? Кто знает. Возможно, второму принцу навязали этот брак.

Они стояли долго. Ян Юмэй в своих теплых многослойных одеждах почти не замерзла, а Чунь Цин дрожала от холода, грея горячим дыханием пальцы.

– Зайди внутрь, – вздохнула Хуанъянь. – Не мерзни тут ради меня.

– Но госпожа!..

– Иди, мне не холодно. Лучше приготовь чай.

Помедлив, Чунь Цин все же сдалась. Она то и дело оглядывалась на свою госпожу, пока не вошла в дом. Ян Юмэй же так и осталась стоять, сомкнув веки и вслушиваясь в тишину. Досюда почти не долетал шум, а высокие стены скрывали от чужих глаз. К сожалению, покинуть дворец через лаз, как в доме Ся, невозможно – вокруг был ров с ледяной водой. Как жаль, что Ян Юмэй утеряла свои заколки, способные обратить ее в стайку белых мотыльков.

Подойдя к старой иве, Ян Юмэй коснулась шершавой коры. Сидевшая на ветке птица чирикнула, привлекая внимание. Она была похожа на ворона, только чуть крупнее и с длинным хвостом, как у павлина. Умные черные глаза, не моргая, смотрели на Ян Юмэй, изучая ее.

Эта птица чем-то напоминала фэнхуана[24], разве что так и не сумевшего разжечь свой внутренний огонь.

За спиной раздались шаги. Обернувшись, Ян Юмэй взглянула на стоявшего в чжане от нее мужчину. Он казался немного ниже Дун Ляо, а его одежды были более свободными, без лишней роскоши. Длинные черные волосы с мелькающими в них лазурными камешками неопрятно забраны назад короной-гуань[25] и едва заметно вились, а правую половину лица скрывала маска из серого металла – она не прикрывала губы, однако прятала темную полоску шрама, пересекающего глаз, и часть лба.

Из-за вуали Ян Юмэй так и не смогла разглядеть его лицо и, поклонившись, произнесла:

– Приветствую второго принца Тай Фансиня. Я Ся Юань из Дома Ся.

– Ты могла бы войти в дом и не ждать меня здесь.

Голос Тай Фансиня казался тихим и спокойным, напоминая глубокую реку без дна. Его было приятно слушать.

– Эта глупая Юань хотела дождаться вас.

Качнув головой, второй принц произнес:

– Пойдем.

Дойдя до двери, Тай Фансинь распахнул ее. Наливающая чай в чаши Чунь Цин радостно произнесла:

– Юная госпожа, я уже… ах! – испуганно воскликнула служанка, чуть не выронив чайник и поспешив поклониться. – Цин приветствует второго принца! Прошу простить за своеволие в вашем доме!

– Ты пришла со служанкой? – спросил Тай Фансинь, взглянув на Ян Юмэй.

В его голосе нет ни укора, ни негодования. Он был пустым и безразличным, словно лишенным жизни. От этого голоса могло бросить в холод.

– Да, это Чунь Цин, она сопровождает меня, – кивнула Хуанъянь. – Второй принц позволит ей остаться?

– Хорошо.

Незаметно выдохнув, Чунь Цин вновь поклонилась Тай Фансиню и поспешила уйти в боковую комнату, оставив их наедине.

Взяв длинными тонкими пальцами пиалу с чаем, второй принц взглянул на Ян Юмэй и произнес:

– Дева Ся, не сочтите за грубость, но я не могу признать вас своей женой. Вам стоит взять свое приданое и вернуться в Дом семьи Ся. Здесь вы не найдете ни счастья, ни радости. Вас силой выдали за меня и…

– Эта Юань сама вызвалась, – перебила его Ян Юмэй. – Должно быть, вы уже слышали про меня: я глупая и нелюбимая дочь семьи Ся. Мне нет разницы, где жить, ведь что там, что тут мне не сыскать любви. Просто позвольте жить рядом и не мешать вам.

Хуанъянь склонилась в поклоне, терпеливо ожидая ответа. То, что Тай Фансинь не был в ней заинтересован, могло сыграть на руку. Разве она могла бы вновь полюбить кого-то после предательства? Все, что осталось в ее сердце, – пустота, которую ничем нельзя заполнить.

Послышались шаги, и рук Ян Юмэй коснулись теплые пальцы, веля выпрямиться. Второй принц стоял менее чем в шаге от нее. Одна его рука едва ощутимо держала ее ладонь, словно боясь сжать сильнее, вторая же протягивала пиалу с чаем.

– Ты можешь звать меня Тай Хао, когда мы наедине, – негромко произнес Тай Фансинь, и его дыхание всколыхнуло вуаль. – Я не буду тебя ни к чему принуждать, ты можешь пойти куда хочешь. Мне не нужна жена, как и подруга. Мы лишь живем под одной крышей, не более.

– Эта Юань понимает слова второго принца. Могу ли я надеяться на вашу защиту здесь? – спросила она, взяв пиалу из его рук.

– Здесь? Разве ты не хочешь защиты от меня и за стенами дворца?

– Эта Юань и так просит слишком много.

– Хорошо, – не стал противиться Тай Фансинь, тоже взяв пиалу. – Когда ты пожелаешь покинуть этот дом и меня навсегда, я не буду противиться.

Они выпили крепкий чай, заменяющий вино. Видимо, императорский дворец даже не удосужился предоставить его для церемонии.

Придя сюда, Ян Юмэй ожидала худшего, но получила то, о чем и мечтать не могла. Ей тоже не нужен муж, условия Тай Фансиня оказались лучше, чем она могла подумать. Главное, чтобы он потом сдержал свои слова и дал ей покинуть Тайгун.

Протянув руку, принц скинул с головы Ян Юмэй алую вуаль. Моргнув от неожиданности, она подняла глаза, застыв при виде лица Тай Фансиня. Ему было чуть больше двадцати, кожа казалась словно высеченной из белого куска льда, на котором черной кистью вывели брови, слегка изгибающиеся на концах вверх, и выразительные глаза, похожие на черный омут с ледяной водой. Его губы оказались тонкими, напоминая по цвету нежные лепестки персика – красивые для мужчины, но не слишком женственные. Если бы не маска, скрывающая часть лица, Тай Фансиня можно было бы назвать несомненно привлекательным.

Вот только это лицо принадлежало тому, кто вонзил в грудь Хуанъянь меч.

Перед Ян Юмэй стоял Мин Хань.

Ее убийца и ее возлюбленный небесный муж.

Глава 7

Милый сердцу убийца

– Дева Ся? – позвал Тай Фансинь.

Вздрогнув, Ян Юмэй поспешила опустить голову, впиваясь ногтями в ладони. Стук сердца гремел в ушах, мешая сосредоточиться.

Это правда Мин Хань? Это его душа заключена в теле второго, нелюбимого принца? Ян Юмэй слишком хорошо помнила лицо Мин Ханя, оно навсегда отпечаталось в памяти. В конечном счете именно она выбрала его своим мужем три тысячи лет назад.

– Тебя испугало мое лицо, – догадался Тай Фансинь, и на его губах скользнула горькая усмешка. – Прошу простить, мне стоило бы полностью закрыть лицо маской и…

– Меня не пугает ваше лицо, – хрипло перебила Ян Юмэй, через силу заставив себя взглянуть на него. Она боялась, что в ее взгляде может отразиться как ненависть и гнев, так и отблески старой любви. – Оно просто напомнило мне облик человека, который мне часто снился. Прошу простить эту глупую Юань за то, что обидела принца.

Ее слова удивили Тай Фансиня.

Для людей со смерти Хуанъянь прошло несколько тысячелетий, для нее же меньше недели. Благородный Ляньцин, который из малоизвестного бога стал чуть ли не главным на Небесах, теперь был нелюбимым сыном императора. Если это и правда так, то древо Цышань сыграло с ним злую шутку.

– Могу я узнать, где моя спальня? – не в силах смотреть на него дольше, Ян Юмэй опустила голову.

– Иди за мной.

Хоть здание, в котором жил Тай Фансинь, и звалось дворцом, на деле от обычного дома оно отличалось лишь названием. Здесь не было слуг и стражников, в пустых комнатах холодно и лежала пыль, а где-то и снег из-за недостающей черепицы.

Тай Фансинь привел Ян Юмэй и Чунь Цин к комнате, которая, хоть и выглядела бедно, все же обустроена лучше, чем в доме Ся. Здесь стоял кан[26], резной стол, разукрашенная ширма и металлическая печь в виде лотоса. Все выглядело так, словно было специально куплено для Ян Юмэй.

– Если понадобится что-то еще из вещей – скажите об этом Дун Ляо или мне, – произнес на прощание Тай Фансинь.

Закрыв дверь, Чунь Цин громко выдохнула, без сил опустившись на стоявший у стены сундук.

– Ох, думала, у меня сердце из груди выскочит… правду люди говорили – от второго принца не знаешь, чего ждать: беды или добра. Юная госпожа, вы в порядке?

– Да… да, все хорошо, – соврала Ян Юмэй.

Что ей делать? Убить Тай Фансиня? Но если в нем нет души Мин Ханя и она лишь подставит себя? Нужно проверить душу второго принца, и, если в ней будет след Ляньцина… она, несомненно, убьет его.

Сняв свадебную одежду и с неохотой расставшись с красным цветом, Ян Юмэй переоделась в теплое платье и надела аоцзы[27]. Они с Чунь Цин перекусили и решили осмотреться, неторопливо исследуя небольшой дворец и сад. В этом месте был застой ци, отчего птицы сюда не прилетали и даже в самое жаркое лето холодно.

– Как жутко, – пробормотала служанка, держась поближе к Ян Юмэй. – Ну хоть слуг надоедливых нет… как думаете, госпожа, мы приживемся тут?

– Как знать. Это место тихое, хотя и правда немного безжизненное, – призналась та. – Все же Тай Фансинь не настолько пугающий, как говорят про него остальные.

– Ох, не знаю, госпожа, я даже взгляд боялась поднять. Надеюсь, слухи все же врут, и он правда обычный человек.

Если в нем душа Мин Ханя, то он точно не обычный человек. Кто знает, ослабла ли его душа спустя столько тысяч лет? И помнит ли она свою прошлую жизнь?

Когда Ян Юмэй и Чунь Цин вернулись к главному зданию, во дворе уже стояли сундуки из Дома Ся.

– Господин Дун, поможете мне их отнести? – окликнув стражника, взмолилась служанка. – Я одна их навряд ли подниму.

Помедлив, Дун Ляо подошел к ним. Ян Юмэй наконец смогла разглядеть мужчину – тот выглядел на пару лет старше Тай Фансиня, напоминая людей из Южной Хэ – широкие плечи, хорошо развитые мускулы и слегка заостренные черты лица. На виске Дун Ляо и правда была единственная белая прядка, словно внезапная проседь. Левую бровь мужчины разрезал шрам, отчего выглядел он и вовсе как один из кочевников, которого насильно облачили в одежды Великой Ци.

– Вы единственный страж второго принца? – поинтересовалась Ян Юмэй, смотря, как он легко поднимает сундук.

– Да. Если у вас возникнут вопросы, не бойтесь спрашивать меня. Тай Фансинь не особо разговорчив.

Несмотря на грозный вид, Дун Ляо оказался весьма вежлив, даже его голос не был грубым и хриплым.

– Вы ведь не из главной ветки Дун? – осторожно спросила Ян Юмэй.

– Да. Я даже не принадлежу семье Дун, – признался мужчина, слегка смутившись ее вопросом. – Они усыновили меня и дали свой фамильный знак, я же стараюсь не опорочить их имя.

Ян Юмэй понимающе улыбнулась.

У них и правда собралась интересная компания: Хуанъянь в теле глупой дочери семьи Ся, нелюбимый сын императора, не оправдавшая надежды и сосланная в чужой дом служанка из Дома Чунь и охранник с кровью Юнь и фамильным знаком одного из Домов.

Не став мешать Чунь Цин и Дун Ляо переносить вещи, Ян Юмэй прошлась по комнатам дворца. Половицы неприятно поскрипывали при каждом шаге, а внезапно налетающий откуда-то ветер пронизывал до костей. Это место легче снести, чем попытаться восстановить. Радовало, что в комнате Хуанъянь была печка и не нужно переживать, что слабое тело Ся Юань совсем придет в негодность из-за этого места.

Дойдя до приоткрытой двери, Ян Юмэй заглянула внутрь. На полу небольшого кабинета горели бумажные фонари в деревянной раме. На квадратном резном столике стояла курильница с поднимающимся под потолок ароматным дымком. За столом у окна, придерживая широкий рукав, что-то писал Тай Фансинь. Льющийся из окна свет мягко освещал его прямую фигуру, серебря черные волосы и вызывая старые воспоминания.

Мин Хань любил так же сидеть в тишине кабинета и рисовать то, что повстречал в Среднем Мире. Порой, когда Ян Юмэй находила один из редких свертков с рисунками в развалинах, она приносила его ему. Что может быть ценнее для бога живописи и цветов?

Тогда казалось, что все в порядке. Они понимали друг друга с полуслова, даже при том, что являлись демоном и небожителем. Их дни были наполнены беседами, а ночи страстью, не угасающей ни на день.

Они любили друг друга, пока один из них не стал предателем.

– Дева Ся? – заметив на пороге замершую Ян Юмэй, позвал Тай Фансинь.

– Прошу простить, если отвлекла вас, – тут же опустила глаза она. – Я осматривала дом и наткнулась на этот кабинет…

Не дожидаясь разрешения, Ян Юмэй вошла, заламывая руки и всем видом показывая смущение. Ей надо лишить второго принца бдительности, показать, что она является не более чем глупой девушкой, которая не имеет дурных мыслей.

– Что вы делаете, господин Тай? – поинтересовалась она, намеренно «забыв» про то, как он просил себя называть.

На столе перед Тай Фансинем лежала небольшая стопка листов, исписанных жутким почерком. Даже у Ян Юмэй, которая не особо старалась при написании, челюсть свело. Кто это писал? Неужели второй принц? Но у Мин Ханя был совершенный почерк – лучше, чем у кого-либо!

– Ничего особенного, – накрыв длинный лист бумаги рукавом, ответил он. – Сегодня во дворце Праздной Радости будет пир в честь нашей свадьбы. Нам придется предстать перед императором и императрицами.

– Эта глупая Юань никогда не была на пирах, – сев напротив стола Тай Фансиня, призналась Ян Юмэй. – Там будет много людей? А еда? Она ведь там будет?

Спрятав левую руку под столом, она создавала печать, мысленно надеясь, что та сработает. В этом теле благодаря крови Юнь совсем немного светлой ци[28], и если она не поможет, то Ся Юань и правда жалкая – даже слабые печати создать не может!

Тай Фансинь странно взглянул на Ян Юмэй, отложив кисть и спросив:

– Разве дева Ся не была на пирах Дома Ся?

– Я… глупая дочь семьи Ся, – опустив взгляд, пробормотала она. – Как я могу показываться перед гостями и позорить имя своей семьи? Я рада получить и остатки со стола.

Взгляд Тай Фансиня потемнел, и если бы на него сейчас смотрела Хуанъянь, она была бы поражена тем холодом и безразличием, что сквозили в нем.

– Я много слышал про второго господина Дома Ся – Ся Гана. Он прославился в Хэчжоу своей добродетельностью, так как же он мог покинуть Дом Ся и оставить в нем свою единственную дочь? – скажи это кто другой, то его слова полнились бы насмешкой, но голос Тай Фансиня оставался ровным.

– Отец сказал, что хочет найти лекарство от моего слабоумия. В Доме Ся я хотя бы буду есть и спать, а рядом с ним стану лишь обузой, – живо поделилась Ян Юмэй, изобразив на лице милую улыбку. – Отец обещал вернуться, когда найдет лекарство. Жаль, что он не знает о нашей свадьбе, иначе собрал бы богатое приданое.

Тай Фансинь вздохнул и тихо произнес:

– Ты действительно глупа, раз думаешь, что здесь тебе будет лучше жить. Императрица И ненавидит меня и доставит много проблем, если ты привлечешь ее внимание.

– Эта Юань умеет быть тихой и незаметной. Второму принцу не стоит за меня бояться.

– Раз ты глупа, то все еще хуже, – нахмурился Тай Фансинь. – Все, что ты скажешь в стенах Тайгуна, мечами обернется против тебя. Стоит же покинуть дворец Старого Холода, и за каждым твоим шагом будут следить. Семья Ся не защитит тебя в этом месте.

– Но второй принц ведь защитит, – возразила Ян Юмэй.

На лице Тай Фансиня мелькнуло сложное выражение. Он еще не знал, что невольно пустил волка в свой дом[29].

– Ты так надеешься на нелюбимого сына императора?

Стоило Ян Юмэй кивнуть, как второй принц вздохнул, подперев пальцами лоб.

– Отдохни перед пиром, – посоветовал он, вновь взяв кисть.

– Эта Юань хотела бы кое-что спросить, – скромно произнесла Хуанъянь, почти закончив создавать печать. – Могу ли я просить у второго принца деньги для выхода в город?

Ее вопрос озадачил Тай Фансиня, заставив задуматься. Вздохнув, он все же признался:

– Для дворца Старого Холода в год выделяется не больше пятидесяти таэлей[30], сорок из которых уходит на еду, а десять на новую одежду. Боюсь, этот принц не сможет достойно обеспечить свою жену.

Ян Юмэй чудом удержалась от того, чтобы не крикнуть: «Сколько?!» Одно ее украшение в прошлой жизни стоило не меньше тысячи таэлей! Насколько же сильно не любили второго принца, раз лишили его слуг, стражников и денег для жизни?!

– Эта Юань поняла второго принца, прошу простить за проявленную наглость, – поклонилась она, поднявшись на ноги. – Я последую вашему примеру и отдохну перед пиром.

Перед глазами вдруг ярко вспыхнула алая нить, пронизывающая сердце Ян Юмэй. Хуанъянь невольно замерла, смотря, как та закручивается в спирали, прежде чем войти в сердце Тай Фансиня. Все же он и есть Мин Хань.

Медленно покинув кабинет, Ян Юмэй замерла посреди коридора.

Хоть Тай Фансинь и имел тот же облик, что Мин Хань, его взгляд был холоднее и безразличнее. Второй принц напоминал драгоценный кусок белого нефрита прямиком из северных гор, был отстранен, но не глуп. Он изучал Ян Юмэй, словно пытаясь рассмотреть ее настоящую, скрывающуюся за маской глупой девицы.

На алых губах Хуанъянь мелькнула улыбка, а в синих глазах заплясали искры. Тай Фансинь и есть Мин Хань… у Ян Юмэй вдруг появился повод жить дальше.

Хэчжоу шумел, напоминая всполошившийся улей с пчелами. По дорогам проезжали повозки и паланкины со знатными сановниками, бегали слуги и прогуливались господа.

Войдя в город, Бай И некоторое время вдыхала аромат еды и живой ци, что била из здешних людей. Облизнувшись, девушка с улыбкой пошла вперед, ловя на себе множество взглядов: завистливых женских и завороженных мужских.

Оправив задравшийся рукав нежного платья, похожего на сорванный бутон пиона, Бай И вошла в ресторан «Улыбчивое облако, желающее удачи», где подавали лучший чай, а взору открывалась река Люхэ, и заняла столик на втором этаже. Гости провожали ее заинтересованными взглядами, замечая украшения из нефрита и драгоценных камней. Никак дочь знатного вельможи, если не одна из детей четырех великих Домов! Вот только была ли среди них такая красавица?

Служанка принесла чай, мягкий аромат которого привел Бай И в восторг. Она часто слышала про «Улыбчивое облако», мечтая когда-нибудь побывать в нем. Даже не верилось, что это наконец свершилось!

Наслаждаясь пряным вкусом и довольно жмуря глаза, девушка вслушивалась в разговоры.

– …Что за пара! Глупая девица и принц-урод.

– Во всей Великой Ци не сыскать более странную пару! Ну хоть Дом Ся избавился от головной боли.

– Вот уж представление будет, когда Ся Ган вернется в столицу и не найдет своей дочери!

Бай И скользнула ленивым взглядом по гостям ресторана. До ее чуткого слуха уже дошла новость про свадьбу второго принца Тай Фансиня и глупой Ся Юань. Возможно, этим вечером она даже своими глазами увидит их.

Заметив на себе пристальный взгляд, Бай И обернулась. За соседним столиком сидел мужчина, который тут же смутился и поспешил отвернуться, но девушка его увидела. Растянув губы в улыбке, она поднялась, пройдя мимо и едва ощутимо коснувшись пальцами мужского плеча. Тот вздрогнул, его глаза затуманились, и он послушно встал с места, следуя за Бай И.

За время своего путешествия она успела проголодаться, и обычная еда не утолила бы ее жуткий голод, от которого чесались десны. Как хорошо, что Хэчжоу был большим городом, где Бай И могла затеряться и не бояться быть пойманной.

Зайдя в тихий закуток, Бай И прильнула к мужчине, прижав его к стене. Ее мягкие губы, похожие на алые лепестки розы, приникли к его губам, и мужчина застонал от наслаждения.

Черные глаза девушки вспыхнули алым цветом, из ее волос поднялись красные лисьи уши, а за спиной закачались девять хвостов, из общей рыжины которых выбивался лишь один белый. Заметивший это мужчина в ужасе попытался отшатнуться, но его плечи сжали острые когти, порвав одежду и впившись в податливую плоть.

Бай И с упоением выпивала из человека его душу, жадно поглощая ее и утоляя свой голод, пока хвосты и уши не исчезли.

Мужчина упал на землю с широко раскрытым ртом и круглыми от ужаса глазами. Его сердце все еще билось, но теперь он был лишь пустой оболочкой без души.

– Благодарю господина за обед.

Вытерев платком губы, Бай И поспешила покинуть закуток, поправляя сбившуюся в волосах шпильку. Теперь ее путь лежал во дворец.

Глава 8

ПИР

Несмотря на то что женился второй нелюбимый сын императора, во дворце Праздной Радости все равно был праздник. Столы ломились от разнообразной еды, а служанки то и дело убегали за новыми кувшинами вина. Казалось, и император, и чиновники празднуют неудачный брак Тай Фансиня.

Когда Ян Юмэй и Тай Фансинь прибыли во дворец Праздной Радости, резко стало тихо. Приглашенные гости старались получше разглядеть нелюбимого второго принца, чью правую часть лица скрывала маска, а также его глупую жену.

– Разве не говорили, что вторая дочь семьи Ся уродлива?

– И правда, а оказывается, она вполне недурна собой…

– Хоть с внешностью жены второму принцу повезло!

На возвышении стоял трон дракона[31], сделанный из отломавшейся во время битвы Хуанъянь и Ляньцина ветви Цышань, в которой был вырезан дракон. Днем он разгорался мягким золотым светом, а ближе к ночи становился серебряным, словно напитавшимся светом звезд. Чуть ниже от него стояли еще два трона, на которых сидели императрицы. Было и еще одно кресло, однако оно пустовало и предназначалось для великого советника, которого император почитал выше, чем наследного принца.

Из записей Ся Гана Ян Юмэй узнала, что в третьей эпохе император Великой Ци издал указ – отныне было две императрицы, одна из которых должна принадлежать народу Южной Хэ, а вторая – Северной Сюэ. Таким образом Великая Ци контролировала две соседние страны, не давая им повода для нападения.

Сам император Тайшэн был весьма молод, однако Ян Юмэй не исключала, что в его руки могли попасть ягоды древа Цышань, которые замедляли старение. Прошлый император и вторая императрица умерли от нападения демонов, когда находились в поездке, и великая вдовствующая императрица Лун, став консортом, некоторое время правила Великой Ци. Сейчас ее не оказалось в зале, что лишь подтверждало, насколько Тай Фансинь нелюбимый внук.

Первой женой императора, а также матерью наследника являлась императрица И из Северной Сюэ. Хоть она и сидела ниже императора, казалось, что именно она заведует Тайгуном, а заодно и всей Великой Ци. Как и остальные люди из Северной Сюэ, императрица И была высока, с белой, как кость, кожей и черными волосами, заколотыми в сложную прическу. Ее одежды украшала сложная вышивка с бисером и жемчугом, а на пальцы нанизаны золотые хучжи[32] с орнаментом в виде цветов и облаков.

По сравнению с ней императрица Ху казалась невзрачной женщиной, невысокой и слегка полноватой; происходила из Южной Хэ, племени Ху, заключившего контракт с духом водного тигра. Ее кожа отливала медью, часть волос заплетена в мелкие косички и украшена лентами и монетами. У императрицы Ху нет детей, так что во дворце ее ни во что не ставили.

Дойдя до ступеней, Тай Фансинь и Ян Юмэй одновременно встали на колени, поклонившись и произнеся:

– Приветствуем отца-императора и матерей-императриц.

Пока Ян Юмэй шла к трону, она не заметила среди гостей хоть кого-то из Дома Ся, впрочем, это было ожидаемо.

– Мы[33] выбрали тебе жену, принадлежащую к одному из четырех великих Домов, так доволен ли ты, Тай Фансинь? – спросил император.

– Этот сын благодарит отца-императора за заботу.

– Будешь ли ты оберегать и чтить свою жену?

– Этот Фансинь сделает все, чтобы та жила в достатке и ни в чем не нуждалась.

Даже Ян Юмэй показались эти слова смешными, но она не улыбнулась. Пятьдесят ямбов хватало для жизни Тай Фансиня и Дун Ляо, а сейчас к ним прибавилась Ян Юмэй со своей служанкой.

– Мы рады, что ты доволен своей женой, – одобрительно произнес император Тайшэн, – и потому даруем тебе поместье Таобай в Хэчжоу.

– Этот сын благодарит отца-императора за такой щедрый подарок, – низко поклонился Тай Фансинь, а вместе с ним и Ян Юмэй.

Стоило Хуанъянь услышать о поместье Таобай, как ее чуть не стошнило кровью. А Тай Фансиня действительно не любили во дворце, раз даровали ему проклятое поместье, которое пустовало уже двадцать лет. Ей довелось вместе с Чунь Цин пройти мимо этого места, и от количества темной ци за воротами поместья Таобай ей стало так дурно, что она чуть не упала в обморок посреди улицы. Раньше Ян Юмэй спокойно могла бы там обустроиться, но сейчас от темной ци ее мутило.

– Чтобы заключить брак перед Нами, поклянитесь в верности друг другу перед священным мечом Ляньцина, – приказал Тайшэн, громко хлопнув в ладони.

Ян Юмэй удивленно моргнула. В прошлом клялись в верности Цышань, чтобы оно связало души, а сейчас оружию?

Сразу несколько евнухов поспешили вынести в зал стойку, на которой покоился изящный меч без ножен и с белой кисточкой. При виде него сердце Ян Юмэй заболело, а ноги подкосились. Стоявший рядом Тай Фансинь успел подхватить ее, опустившись на колени вместе с ней. Сжав пальцы с такой силой, что ногти до крови вонзились в ладони, Ян Юмэй с крайней неохотой совершила три поклона[34].

Она кланялась мечу, который пронзил ее сердце и избавил все три Мира от Хуанъянь, при этом выходя замуж за своего убийцу. Разве может быть большее наказание для Ян Юмэй?

– Мы тоже не остались в стороне, – произнесла императрица И, жестом веля принести несколько тяжелых мешков. – Это высший сорт риса с жемчужных полей. Всего в год производят не больше пятидесяти цзиней.

Услышав это, гости восторженно зашептались:

– Щедрость императрицы И поражает!

– Благодарим мать-императрицу за столь щедрый подарок, – ответила на этот раз Ян Юмэй, вновь поклонившись.

Если это и правда столь редкий рис, то они могли продать его и получить неплохие деньги.

– Мои подарки скромнее, и предназначаются для юной девы Ся, – произнесла императрица Ху, с улыбкой смотря на Ян Юмэй. Ее взгляд показался странным, словно она увидела старого друга, но боялась спугнуть его своим вниманием.

Служанка принесла шкатулку, внутри которой лежала подвеска из белого нефрита. Весьма простая и в то же время довольно изящная.

– Эта Юань благодарит вторую мать-императрицу, – поклонилась ей Хуанъянь.

– Отец-император, если позволите, то у меня тоже есть подарок для брата и его невесты, – раздался голос сбоку.

От Ян Юмэй не укрылось, как слегка дернулся Тай Фансинь, бросив быстрый взгляд в сторону. Юноша, который сидел ближе всех к возвышению, поднялся. У него было приятное лицо с искрящимися глазами, а также улыбка, внушающая доверие. Если вокруг Тай Фансиня множество теней, то вокруг этого юноши – свет, от которого у Хуанъянь заслезились глаза. И как этот человек еще не стал небожителем?

Несомненно, это первый принц Тай Шэньху, который лишь на пару месяцев старше Тай Фансиня. Ся Ган описывал его как приятного молодого человека, не лишенного обаяния и ума, который будет прекрасным императором в будущем и достойно примет небесный мандат[35]. Однако Ян Юмэй он казался слишком мягким, неспособным принимать сложные решения и идти на необходимые жертвы.

– Я знаю, что мой брат интересуется письменностью, особенно той, что имеет историческую ценность, и не мог не подарить ему этот свиток.

Вышли две служанки, сжимающие в руках тяжелый свиток, который развернули перед всеми собравшимися. От удивления гости повставали с мест, восхищаясь великолепной работой и словно ожившими рисунками, вот-вот готовыми сойти с полотна. Даже император не сдержал удивленного возгласа, бросив неоднозначный взгляд на первого сына.

На свитке были изображены двое возлюбленных, которые сидели под сенью дерева, плыли в лодке, играли за столом в вэйци[36] и читали друг другу стихи.

– Это полотно написал когда-то сам божественный Ляньцин, посвятив его своей возлюбленной, чье имя не сохранилось. Брат и дева Ся, пускай же это полотно подарит вам такое же счастье, как у этих возлюбленных.

Служанки свернули свиток, и Ян Юмэй очнулась. К горлу подступил неприятный ком, который она с трудом проглотила, вместе с Тай Фансинем поблагодарив первого принца.

Это полотно рисовал Мин Хань втайне от нее, а возлюбленные на нем – не кто иные, как сама Хуанъянь и Ляньцин. Но разве люди могли допустить, чтобы в истории осталось хоть что-то про любовь демоницы и небожителя? Они извечные враги, которые в конечном итоге вынуждены убить друг друга.

Новобрачные сели за стол, и служанки тут же налили им вино, но Ян Юмэй так и не притронулась к нему. Перед глазами все еще стояло это полотно, от которого становилось тошно. Почему она не может просто ненавидеть Мин Ханя? Почему ее сердце так отчаянно болит, стоит спустя три тысячи лет после его смерти показаться вещам, которые он делал для своей жены?

Слишком больно. Слишком сложно.

Мало кто поздравлял молодоженов, словно и не замечая их. Лишь Тай Шэньху подошел, выпив за брата и его невесту. Он кого-то напоминал Ян Юмэй, но вспомнить не получалось. Слишком много новых лиц за последние пару дней.

То, что от Хуанъянь не скрылось, так это пренебрежение к Тай Фансиню от остальных гостей. Тот и сам напоминал не более чем статую, которой не было ни до кого дела. Так похоже на Мин Ханя…

В прошлом, едва не сойдя с ума от любви, Ян Юмэй дала ему все и даже больше. Без Хуанъянь великий и непобедимый Ляньцин не возвысился бы над остальными, его имя не помнили бы по прошествии трех тысяч лет. В итоге он бы не избавился от нее, как от бесполезного мусора.

Судьбы Тай Фансиня и Мин Ханя были в чем-то схожи – оба младшие и нелюбимые сыновья известных семейств, на которых никто не обращал внимания. И вот уже второй раз рядом оказывается Хуанъянь.

В голове вспыхнула мысль, взбудоражившая Ян Юмэй. Она вдруг поняла, что ей нужно делать.

Нелюбимый сын императора, которого насильно поженили с глупой дочерью семьи Ся. За его спиной нет никакой поддержки, он лишь ненужная фигура на доске, от которой нет выгоды. Так почему бы Ян Юмэй не сделать эту фигуру центральной? Она даст Тай Фансиню все – верных людей, хороший дом, деньги, власть и любящую жену. А потом, когда он возвысится над всеми, когда познает все чувства, лишит его всего и скинет в пропасть. Так же, как он поступил с ней, доведя до отчаяния и безумия.

И когда Тай Фансинь будет на грани, Ян Юмэй придет к нему и убьет, пронзит ему сердце и свершит свою месть. Только тогда ее душа наконец обретет покой среди остальных душ на древе Цышань.

– Мало того что великая вдовствующая императрица не пришла, так и советника Юнь нигде не видно, – услышала Ян Юмэй голос.

– И правда… обычно он всегда посещал подобные мероприятия. Видимо, второй принц недостоин его присутствия.

– Наверное, не захотел напрасно тратить свое время.

Не стесняясь быть услышанными, гости вовсю обсуждали Тай Фансиня и Ян Юмэй. Сжав ладонь, Хуанъянь почувствовала, как внутри трепыхается кровавый мотылек. Смог бы он убить всех здесь? По крайней мере, она бы успела унести несколько жизней прежде, чем умереть.

Нет, еще рано. Пускай эти люди пока живут, она найдет для мотыльков других.

Пир закончился только к третьей страже[37]. Ян Юмэй не пила слишком много, однако в еде не отказывала. Ся Юань из-за плохого питания была слишком худой и слабой, и вряд ли смогла бы выдержать долгие нагрузки. Чем лучше она будет питаться, тем быстрее вернется в форму. Конечно, было бы неплохо заполучить демоническое ядро, однако сможет ли это тело его выдержать? Все же в нем заключена лишь небольшая капля от крови Юнь, и не хотелось бы умереть в муках.

Всю дорогу обратно Ян Юмэй и Тай Фансинь не разговаривали. Холодный зимний воздух приятно щипал лицо, а с губ срывались облачка пара, рассеиваясь над головой. Древо Цышань скрылось за облаками, являя лишь несколько ветвей, наполненных белым светом.

– Отец-император оказался весьма щедр, даже одарил нас поместьем, – заговорила Ян Юмэй, следя за вторым принцем.

– Да, – ответил Тай Фансинь. Его голос был тихим и спокойным, как вода в колодце, ни один брошенный в нее камень не мог вызвать волн. – В поместье Таобай раньше жил генерал Е со своей семьей. Однажды ему подарили меч из кости старого демона, который приносил ему одни победы на полях сражений, но одной ночью генерал Е вырезал всю свою семью этим мечом, а после обезглавил себя.

Глупо думать, что второму принцу подарят дом без жуткой истории. Было бы неудивительно, если бы там еще водились гуи[38].

– Какое жуткое место! – притворно удивилась Ян Юмэй, прикрыв рукавом рот. – Наверное, потребуется много времени, чтобы привести его в порядок.

Тай Фансинь с легким удивлением взглянул на нее:

– Неужели дева Ся не боится темных духов, которые могут там обитать? Это место пустовало двадцать лет.

– Сколько же там пыли! – ответила Хуанъянь, видя, как с каждым ее словом все больше удивляется Тай Фансинь.

– Кровь въелась в стены и ткань, – продолжил тот.

– Значит, потребуется больше времени, чтобы оттереть ее.

– Дева Ся…

– Да? – с улыбкой взглянула на него Ян Юмэй.

Некоторое время Тай Фансинь молча смотрел на нее, словно пытаясь разглядеть то, что скрывалось за маской глупой жены. Наконец, покачав головой, он ответил:

– Нет, ничего. Не думал, что ты так обрадуешься поместью Таобай. Если хочешь, мы можем посетить его завтра.

Глаза Ян Юмэй вспыхнули подобно драгоценным камням, и она поспешила ответить:

– Юань будет рада покинуть дворец вместе со вторым принцем. Можете не волноваться, я буду рядом и не доставлю вам проблем.

– Раз так, то хорошо.

Они в молчании дошли до дворца Старого Холода. Подобно тени идущий за ними Дун Ляо проводил своего господина в комнату, Ян Юмэй же, не дожидаясь Чунь Цин, вернулась к себе.

Подарки императриц и первого принца уже доставили во дворец – на кухне лежали мешки с рисом, а дверь комнаты Хуанъянь оказалась приоткрыта. Услышав тихие шаги, она замерла. Будь это Чунь Цин, она уже вышла бы ее встретить, да и на Тай Фансиня не похоже, только если тот не решил исполнить супружеский долг.

Открыв дверь, Ян Юмэй вошла в комнату. Все вещи были на своих местах, словно шаги лишь привиделись усталому разуму.

– Здесь нечего красть, так что лучше уходи.

Хуанъянь обернулась, и ее шеи коснулись острые алые коготки. Напротив стояла девушка в наряде служанки, с мягкой улыбкой на губах, но холодным взглядом. Даже в простом наряде девушка была прекрасна, с длинными ресницами и подведенными алой сурьмой глазами.

– У тебя хороший слух, – заметила незнакомка. Ее голос, глубокий и тягучий, напоминал мед, обволакивая и лишая желания сопротивляться. – Я уйду, когда заполучу одну вещицу. Отдашь мне ее, и я исчезну, словно меня тут и не было.

– А если нет?

– Тогда заберу силой, – улыбнулась девушка, проведя острыми коготками по щеке Ян Юмэй. – Ты же не хочешь, чтобы я содрала столь прекрасное личико? Или раздробила тебе ребра?

На стене за ее спиной возникли тени, напоминая девять хвостов, покачивающихся из стороны в сторону.

Ян Юмэй раньше встречала хулицзин – в Нижнем Мире жил целый клан лисиц – однако она знала лишь одного девятихвостого – Бай Юя. Он же и возглавлял клан Белого Хвоста, равного клану Черной Крови по силе. Они не являлись врагами, однако и общего у них мало. Бай Юй не допускал, чтобы у его лисиц отрастало девять хвостов, так как же эта смогла оставить их при себе?

– Что за вещь ты хочешь?

– Так бы сразу, – тут же мило улыбнулась лисица. – Это кусочек белого нефрита, он может выглядеть как подвеска или украшение. Припоминаешь?

– Да.

Императрица Ху подарила Ян Юмэй подвеску из белого камня. Хоть она и была красивой, но не казалась чем-то примечательной. Сняв с пояса, Ян Юмэй протянула ее хулицзин, чьи глаза вспыхнули алыми огоньками. Облизнувшись, она выхватила подвеску, испуганно вскрикнув и отбросив ее обратно. Пальцы лисицы почернели, а вдоль ладони шла широкая рана, являя мелкие белые косточки.

– Ах ты, дрянь! – зарычала она, оскалив клыки. – Убью!

Она бросилась на Ян Юмэй, которая тут же выставила перед собой белый нефрит. Яркий свет заполнил комнату, и в голове пронеслась череда картинок, утаскивая в чьи-то воспоминания.

Глава 9

Лисица на службе у человека

«Четвертого дня четвертого месяца первой эпохи этот Достопочтенный был низвергнут на землю. Его тело пронзили четыреста сорок четыре[39] молнии, его конечности обвили выкованные из бессмертного огня цепи, а горло разорвали острые лезвия.

Те, кого он считал братьями, склонились над ним и сняли с него кожу, вырвали мышцы и кости. Кровь пропитала землю, пустив кровавую реку и отравив все растения в округе.

Словно вторя его горю, ветры выли высоко над головой, дождь лил семь дней и семь ночей, а звезды метались по небосклону в безудержной пляске. Равновесие нарушено, и мир плакал от горя.

От этого Достопочтенного, что когда-то сотрясал землю и небеса одним своим видом, остался неприкаянный дух. Потухающее пламя на спичке и то сильнее того, чем он стал.

Звали этого Достопочтенного Шань Ло, но теперь, став духом, он больше не мог позволить себе имя. Зачем имена тем, кого в скором времени развеет ветер? От него не осталось былого величия и мощи, он стал слабее травы под ногами.

Но самым худшим для этого Достопочтенного Шаня было то, что он так и не увидел, кто нанес ему тот решающий удар. Кто сбил его и обрушил на землю, кто взял его сердце и вырвал из грудины. Он даже не мог проклясть своего врага!

С каждым днем дух Шань Ло становился все слабее и слабее, а мысли его туманились. Он уже смирился со своей участью быть стертым из этого мира или же быть поглощенным кем-то более сильным. Лучше он наконец завершит свой путь, чем продолжит влачить столь жалкое существование!

Но у судьбы иные планы. В тот день Достопочтенный Шань так и не исчез из этого мира, как многие на то надеялись. Его подобрал странствующий путник, поместив в узкий кувшин и накрыв крышкой. Внутри пахло травами, а глиняные стенки защищали его душу от врагов и сильного ветра. Уставший за столько дней, этот Достопочтенный все же позволил себе расслабиться и забыться. Кто бы это ни был – друг или враг – он благодарен ему, пускай и не от всей души.

Когда Шань Ло вновь пришел в себя, он все так же был заперт в кувшине. Не то чтобы он возмущался – здесь оказалось тепло и приятно пахло, – но он не видел, что происходит снаружи. Вдруг он стоит на прилавке и мерзкие людишки лапают его? Или – того хуже – он оказался на столе могущественного демона?

Не сумев смириться со своей участью, Достопочтенный Шань отчаянно завозился в кувшине, раскачивая его из стороны в сторону с таким усилием, что тот упал на бок и покатился. Только Шань Ло обрадовался, как кувшин, достигнув края стола, полетел вниз. И разбился бы, если бы его не поймала тонкая нежная рука. Место, которого она касалась, отчего-то сразу становилось холодным.

– Маленький дух, если разобьешь кувшин, кто же вернет мне его стоимость? – раздался слегка приглушенный голос.

Этот Достопочтенный тут же обратился в слух. Голос был не молодым, но и не старым, он звучал ровно и спокойно и принадлежал женщине.

– Кто ты? – наконец подал голос Шань Ло. Кувшин тихо завибрировал в руке.

Некоторое время женщина молчала, взяв кувшин двумя руками. Достопочтенному Шаню сразу стало холодно и неуютно – что же это за женщина, если от ее прикосновений даже душа готова обратиться в ледышку?

За всю свою большую и одновременно короткую жизнь он повидал много женщин: среди них и демоницы с обжигающими, как огонь, прикосновениями, смертные девушки, боящиеся взглянуть на него, даже светлые духи, чьи касания были прохладными, но легкими, как лепесток цветка.

– Я Юнь, – наконец раздался голос.

На мгновение этот Достопочтенный растерялся, дымом осев на дно кувшина:

– Юнь? Просто Юнь?

– Просто Юнь.

Достопочтенный Шань не знал, плакать ему или смеяться! Из всех живущих существ в трех Мирах он угодил именно к одной из рода Юнь! Эти существа настолько скрытны, что он за всю свою жизнь не встречал ни одного, а тут, стоило умереть, оказался у безымянной из рода Юнь!

Все же Шань Ло не просто так звали Достопочтенным и Мудрейшим Шанем, пускай он придумал эти титулы себе сам, природа все же не обделила его умом. Если у этой из рода Юнь не было имени, значит, она лишилась его по решению Старейшин за какой-то проступок.

От тех, кого он считал братьями, Шань Ло слышал, что Юнь всегда селились вместе и скрывались от остальных. Встретить одного из Юнь считалось редкой удачей, не то что заговорить с ним! Однако отчего-то Шань Ло не особо хотел вести разговоры с этой «просто Юнь», но выбора нет.

– Где я?

– В кувшине, – невозмутимо ответила Юнь.

– Я не про это, – с заметным раздражением произнес этот Достопочтенный, закрутившись в кувшине так, что его начало потряхивать. – Где мы находимся? Куда ты принесла меня?

На какое-то время повисло молчание. Шань Ло уже успел успокоиться, мысленно напомнив себе, что все из рода Юнь со странностями, и эта девица не исключение.

– Здесь безопасно, – наконец произнесла она, поставив кувшин обратно на стол. – Когда я нашла тебя, везде была кровь.

В ее интонации не было вопроса, лишь утверждение, но отчего-то этот Достопочтенный Шань решил прояснить:

– Меня низвергли собственные братья, распотрошили тело и вырвали все кости! Все, что осталось от этого Достопочтенного, – душа! И то я заперт сейчас в этом кувшине, и нет даже сил вырваться.

– И как же зовут этого Достопочтенного? – все еще ровным голосом спросила Юнь, словно больше из вежливости, чем из заинтересованности.

– Мое имя старо, и наверняка ты уже слышала его! – важно произнес Шань Ло. Будь у него тело, он бы выпрямился во весь рост, горделиво задрав голову. – Имя этого Достопочтенного и Великого, что внушает ужас всем трем Мирам, – Шань Ло!

Он ожидал, что глупая девица из рода Юнь тут же грохнется на колени и начнет щебетать о его величии, но та лишь спросила:

– Тот самый Шань, что сожрал всех куриц в провинции Хуа, а после решил сжечь озеро, да так чуть в нем и не утонул?

Этот Великий и Достопочтенный тут же сдулся, став размером с рисовое зернышко на дне кувшина. И почему из всех его великих поступков эта Юнь выбрала самые ужасные и неказистые, о которых он предпочел бы забыть? Теперь ему действительно хотелось плакать от безысходности».

С резким вдохом очнувшись, Ян Юмэй моргнула, разгоняя увиденное. Она уже встречала подобное ранее, в прошлой жизни, но не думала, что испытает снова. Спустя столько времени… вновь окунуться в воспоминания Шань Ло и девушки из рода Юнь. Только сейчас Ян Юмэй увидела начало этих воспоминаний.

Подняв руку, Хуанъянь взглянула на подвеску из белого нефрита. Вот почему хулицзин так отчаянно хотела заполучить эту вещицу – она является частью ключа к утерянному Хранилищу рода Юнь. Говорили, что тот, кто найдет все десять осколков и соединит ключ, сможет открыть Хранилище и стать самым могущественным человеком во всех трех Мирах. В первой жизни у Небес и Нижнего Мира даже были карты с примерным местонахождением осколков, но во время войны они бесследно затерялись.

Заметив краем глаза мех, Ян Юмэй обернулась. Рядом лежала большая красная лисица с девятью хвостами, один из которых оказался белоснежно-белым. Из ее поврежденной лапы и пасти стекала кровь, просачиваясь через доски пола.

Поднявшись и оправив одежду, Хуанъянь некоторое время смотрела на хулицзин. Она впервые видела красную лисицу, у которой, однако, был белый хвост. Странно. Что же с ней делать? Душа такого могущественного демона весьма сильна, но для кровавых мотыльков она не подойдет. Впрочем, эта лисица будет весьма полезной.

Сняв тяжелое верхнее одеяние и все заколки, Ян Юмэй бесшумно прошла на кухню, взяла хорошо заточенный нож и вернулась обратно. В коридоре раздался скрип, заставивший ее сжать пальцы на рукояти и обернуться. Она заметила в окне черную птицу с длинным хвостом. Та молча смотрела в ответ, провожая девушку внимательным взглядом.

Войдя в комнату и закрыв ее, Хуанъянь один за другим срезала длинные лисьи хвосты, скармливая их кровавому мотыльку. Стоило отрезать последний хвост, как вместо лисицы на полу осталась лежать девушка. Связав ей руки за спиной, Ян Юмэй принялась ждать, улегшись на кровать и листая один из дневников Ся Гана. На удивление, матрас оказался мягким и приятным на ощупь. Лежать на нем было удобно.

Хулицзин не заставила себя ждать, вздрогнула и медленно раскрыла глаза. Шевельнувшись, она попыталась встать, но зашипела от боли во всем теле, уставившись на Ян Юмэй злым взглядом:

– Что ты сделала со мной, дрянь?

– Обезоружила тебя, – отложив дневник, улыбнулась Ян Юмэй, подперев ладонью подбородок и показав подвеску. – Ты знаешь, что это, лисичка?

– Понятия не имею, – соврала та.

– Правда? А я вот знаю.

Хулицзин зарычала, с трудом села и мотнула головой, смахивая с лица волосы.

– Зачем тебе осколок ключа от Хранилища? Неужели твой владыка желает получить знания Юнь?

– У меня нет владыки.

– Нет владыки? – удивилась Ян Юмэй. – Ты же лисица, так неужели не состоишь в клане?

– Не состою. Я сама по себе, и если ты продолжишь задавать глупые вопросы – сожру твое сердце!

– Попробуй. Я уже отобрала у тебя девять хвостов, думаешь, жизнь не отберу?

Лисица вздрогнула, бросив взгляд назад и жалостливо вскрикнув. В ужасе уставившись на Ян Юмэй, она с трудом произнесла:

– Верни… верни мне хвосты!

– Нет.

– Ты!.. Прошу, отдай мне их! – взмолилась та, в панике попытавшись вырвать руки из пут. – Я девять сотен лет растила их, один за другим! Я столько демонов и людей убила, чтобы девятый хвост отрастить!

– Так ты совершенствуешься не через постель? – удивилась Хуанъянь.

Она знала, что все хулицзин – девушки, которые очаровывают мужчин и выпивают их ци, порой полностью, порой оставляя хоть что-то. Единственным исключением был Бай Юй.

– Я поедаю души, – призналась лисица, снизу вверх смотря на Ян Юмэй. – Мужская ци не усваивается в моем теле в отличие от душ…

– Неужели поэтому хотела найти Хранилище? Думала, там будет ответ?

– А почему он не должен там быть? – огрызнулась она. – В Хранилище собраны знания о всех трех Мирах, есть ответы на все вопросы и противоядия от всех ядов!

Ян Юмэй и сама об этом прекрасно знала. В прошлой жизни они с Мин Ханем уже встречали осколки – если найти все, то можно воссоздать ключ, который открывал Хранилище. Правда, перед этим нужно было понять, где находится само Хранилище, утерянное в конце первой эпохи. Тогда они успели собрать пять осколков, каждый раз погружаясь в воспоминания Шань Ло и одну из рода Юнь.

– И сколько осколков ключа уже собрано? – поинтересовалась Ян Юмэй.

– Откуда мне знать? – фыркнула та. – Я нашла только этот. Если так хочешь, то забирай, но верни мне хвосты!

– Знаешь, я подумала, что и без хвостов ты вполне можешь жить.

– Ты!.. – зарычала лисица, и тень на стене за ней зашевелилась, увеличившись в несколько раз и приняв облик лисы. – Сожру и костей не оставлю!

– Однако я могу их тебе отдать, – продолжила Хуанъянь, довольно сощурившись при виде обеспокоенного лица хулицзин.

– И что ты хочешь? У меня с собой нет денег, да и особыми знаниями я не владею.

– Хочу, чтобы ты служила мне. За каждое сложное поручение буду отдавать тебе по хвосту, а когда все выполнишь – отпущу и не вспомню. Как тебе такое?

– Прислуживать человеку? – не скрывая отвращения, спросила лисица. – Ты хоть понимаешь, кто я такая?

– Нет, я понятия не имею, кто ты такая, – равнодушно ответила Ян Юмэй.

Лисица едва не подавилась кровью, сплюнув ее на пол и прохрипев:

– Я Кровавая лиса! Наверняка слышала, как я вырезала целый город и купалась в крови его жителей!

– Нет, – честно призналась Хуанъянь, и хулицзин задрожала от кипящей ярости. – Признаться честно, я о тебе вообще ничего не слышала. Но раз ты настолько могущественна, то точно сослужишь мне хорошую службу, так что, согласна?

Заскрипев зубами, лисица все же произнесла:

– Хорошо, но только посмей не вернуть мои девять хвостов!

Довольно улыбнувшись, Ян Юмэй спустила с пальцев кровавого мотылька, который замер напротив хулицзин. Та невольно отстранилась, настороженно смотря то на него, то на Хуанъянь:

– Что это такое?

– Контракт, который не позволит тебе убить меня. Ты выполняешь все мои приказы и не трогаешь никого без моего разрешения, я же даю тебе укрытие, а также возвращаю хвосты за сложные поручения.

Переведя взгляд с мотылька на Ян Юмэй, лисица осторожно спросила:

– Ты точно человек?

– Как знать. Так что будешь делать, лисичка?

– Как будто у меня есть выбор, – проворчала та, плюнув в мотылька своей кровью. – Довольна?

Кровавый мотылек задрожал, и от него отделился мотылек поменьше, который тут же прильнул к шее хулицзин, алой нитью обернувшись вокруг кожи.

– Как тебя зовут? – поинтересовалась Хуанъянь.

– Бай… Бай И, – с неохотой призналась та.

– Хорошо, зови меня Ся Юань.

– Ся Юань? Та самая глупая дочь дома Ся, что вышла замуж за принца-урода? – удивленно переспросила лисица. – А ты не выглядишь дурой.

– А ты умной лисой. Завтра утром встретишь меня во дворе. Если спросят, кто ты, – скажешь, что тебя послала семья Ся в качестве подарка на свадьбу.

– Хорошо.

Ян Юмэй развязала узел, и Бай И поднялась, бросив на нее полный негодования и злости взгляд. Стоило ей уйти, как Хуанъянь с облегчением выдохнула. Она и не думала, что получится заключить контракт с таким мощным демоном, находясь в человеческом теле.

Проспав пару часов до рассвета и проснувшись от голода, Ян Юмэй тихо прошла на кухню. Дворец Старого Холода еще спал, даже в комнате Чунь Цин пока все тихо.

Открыв мешок риса, Хуанъянь зачерпнула горсть, внимательно осмотрев его на солнечном свете. С виду рис был красивого жемчужного цвета, с закругленными краями, вдобавок весьма приятно пах.

Закинув пару рисинок в рот и прожевав их, Ян Юмэй замерла от удивления.

Это не рис, а яйца жемчужных муравьев, обитающих там же, где и выращивали этот рис! Их сложно отличить с первого взгляда, вдобавок зачастую нечестные торговцы продавали яйца этих муравьев под видом самого риса, зарабатывая на этом неплохие деньги.

Так что либо императрицу И обманули, что маловероятно, либо же она специально одарила новобрачных яйцами жемчужных муравьев. Из всего этого лишь одно радовало Ян Юмэй – она не была привередливой, а в яйцах жемчужных муравьев содержалось много полезных элементов. Используя их вместо риса, можно приготовить различные интересные блюда, так зачем же выкидывать столь ценный подарок императрицы И? Хуанъянь ведь стоит отблагодарить ее этим же подарком, преподнеся чашу «риса».

Тихо рассмеявшись, Ян Юмэй достала тяжелую сковороду, поставила ее на печь и засучила рукава.

– Хотите поиграть со мной, императрица И? Тогда не вините эту Достопочтенную за то, что она отблагодарит вас.

Глава 10

Чаша риса от глупой Юань

Дворец Старого Холода наполнили непривычные ароматы еды. Первой на кухню, все еще не до конца проснувшись, пришла Чунь Цин, удивленно застыв при виде Ян Юмэй у плиты.

– Г-госпожа, что же вы творите?! – испуганно воскликнула служанка. – Обожжетесь же!

– А вот и нет. Садись, я уже все приготовила, – остановила ее та.

Помедлив, Чунь Цин послушно села за стол, настороженно взглянув на тарелку с рисом и коричневой хурмой. Хуанъянь уселась напротив, неторопливо поедая обжаренный до золотистого цвета «рис», который хрустел во рту. Яйца жемчужных муравьев при правильной готовке были весьма вкусными, с легкой сладостью, а благодаря хурме и вовсе могли бы заменить собой десерт.

Нерешительно попробовав рис, Чунь Цин тщательно прожевала его, удивленно уставившись на Ян Юмэй:

– Поразительно, юная госпожа! Не знала, что вы так вкусно можете готовить! Второй господин Ся точно будет поражен вами.

Чунь Цин чуть не заплакала, заставив Ян Юмэй лишь криво улыбнуться. Заслышав шаги, она взглянула на замершего Дун Ляо, который поклоном приветствовал ее.

– Вы умеете готовить? – удивился он.

– Вы можете тоже поесть, – пригласила Хуанъянь. – Там еще осталось.

– Вы и второму принцу приготовили?

– А не должна?

– Нет, нет, прошу простить… я не должен был так удивляться, – смущенно покачал он головой. – Я отнесу еду принцу Тай, благодарю деву Ся за заботу.

Стоило ему уйти, как Чунь Цин вздохнула:

– Все же жалко их… тут ведь нет служанок, так кто же им еду готовил? Неужели господин Дун?

– Они не выглядят так, словно страдают от голода, – заметила Ян Юмэй, положив остатки риса в самую приличную тарелку из всех, что нашла. – Мне нужно будет отлучиться ненадолго.

– Куда это, госпожа?

– Хочу навестить императрицу И.

Чунь Цин чуть не упала со стула, тут же вскочив и произнеся:

– Я с вами! Опасно идти одной, еще и в такое место!

– Не волнуйся, я буду не одна.

Во дворе, послушно ожидая, стояла Бай И, тут же поморщившаяся при виде Ян Юмэй и с неохотой приветствовавшая ее поклоном. Даже в одежде служанки с завязанными лентой волосами она все равно выглядела привлекательно – все же красивую внешность сложно испортить неказистой одеждой.

– Юная госпожа, кто это? – шепнула Чунь Цин.

– Ее послал глава Дома Ся в качестве подарка. Она темный дух-раб, который поклялся мне в верности, – пояснила та, и служанка ахнула.

– Не думала, что глава настолько расщедрится. Вы правда будете в порядке?

– Да, я постараюсь не задерживаться.

Оставив Чунь Цин неуверенно топтаться на пороге, Ян Юмэй жестом велела Бай И идти за ней, и они покинули дворец Старого Холода. Сидевшая на крыше черная птица издала клекот, взмахнув крыльями и влетев в освещенный кабинет. Усевшись на жердочке, она раскрыла клюв, и комнату наполнил женский голос:

– Мне проследить за этой девчонкой?

Стоявший у окна Тай Фансинь нахмурился. Свет падал на его холодное как лед лицо без маски, очерчивая черные глаза и длинные ресницы. На правой стороне лица была темная полоса шрама, которая шла поперек глаза и брови, в чем и заключалось то самое уродство, о котором так любили говорить в Хэчжоу.

На столе стояла нетронутая чаша с рисом, наполняя комнату приятным сладковатым ароматом, смешивающимся с благовониями.

– Хо.

– Да, господин, – встрепенулась птица.

– Ты станешь моими глазами. Лети за ней.

Издав клекот, птица вылетела из окна. По ее черным перьям пробежали алые всполохи, и она обратилась в неприметного воробья. Стоило Тай Фансиню сомкнуть веки, как перед глазами предстал Тайгун с высоты птичьего полета. Золотые крыши посеребрил снег; служанки и евнухи спешили по своим делам.

Хо летела быстро и вскоре нагнала Ся Юань со служанкой, которых вел евнух. Вокруг второй, подобно туману, закручивалась темная ци, но понять, что это за демон, Тай Фансинь не смог.

У входа во дворец Белого Инея девушек задержали. Тай Фансинь ожидал, что их отправят обратно, но неожиданно служанки сопроводили их внутрь, и воробей поспешил пролететь над заснеженными крышами домов.

Во дворе расположился просторный пруд, центром которого служила беседка, к которой шел деревянный мост. Там, укутанная в теплый плащ из меха белой лисицы, сидела императрица И в окружении служанок. Держа в одной руке длинную трубку из кости, она что-то читала. Величественная и надменная, как в тот день, когда смотрела на языки пламени, сжигающие Холодный дворец. Казалось, она не постарела ни на день.

Воробей уселся на ограждение, делая вид, что чистит перья. Вскоре на мосту появилась Ся Юань со своей служанкой – их сопровождала старшая служанка Лин, такая же надменная, как и ее хозяйка. Подойдя к императрице И, она что-то прошептала ей на ухо, отчего та лениво взглянула на поклонившуюся в знак приветствия Ся Юань.

– Дева Ся, что привело тебя в мой дворец?

– Я бы хотела вновь поблагодарить императрицу И за проявленную милость, – робко ответила та, не решаясь поднять взгляда. – Ваш подарок весьма ценен.

– Вижу, ты умеешь быть благодарной, в отличие от своего мужа, – усмехнулась императрица. – И что же ты хочешь мне преподнести?

Ся Юань кивнула своей служанке, которая поставила на стол бамбуковую корзину и сняла крышку. По беседке прошелся мягкий нежный аромат, заставивший женщин шумно сглотнуть и взглянуть на тарелку с золотистым рисом и ломтиками хурмы. При виде него старшая служанка Лин задеревенела, а императрица И сжала трубку в пальцах.

– Что это? – слегка резко спросила она.

– Рис, который вы нам подарили, – улыбнулась Ся Юань, прижав ладони к груди. – Эта глупая Юань была тронута заботой матери-императрицы и не могла уснуть всю ночь, не зная, как ей отплатить. Прошу вас, примите мою еду и насладитесь ее вкусом.

– Да что ты о себе возомнила?! – вдруг воскликнула старшая служанка Лин, чье лицо покрылось красными пятнами.

От неожиданности Ся Юань отступила, испуганно вжав голову в плечи. Ее большие темно-синие глаза напоминали глаза испуганного котенка в обрамлении длинных черных ресниц.

– Ты хоть знаешь, что…

– Лин, – перебила ее императрица И, обратившись к Ся Юань, – не пугайся, дитя, моя служанка порой не умеет себя вести. Я ценю твой подарок, однако уже поела. Но не стоит еде пропадать – Лин, съешь.

– Но, моя госпожа…

– Съешь, – сухо повторила та.

Подчинившись, старшая служанка дрожащими пальцами взяла палочки, подцепив немного риса и съев. Ее лицо, на котором читалась гримаса отвращения, постепенно становилось то удивленным, то и вовсе пораженным.

Заметив это, императрица И нахмурилась:

– Тебе вкусно?

– М-моя госпожа, это и правда вкусно, – залившись краской, призналась Лин. – Я не смею врать!

Взгляд императрицы потяжелел, и она жестом велела дать ей тарелку с рисом и новые палочки. С неохотой попробовав, императрица И некоторое время молчала, затем спросила у Ся Юань:

– Это и правда тот рис, который я вам подарила?

– Да, матушка-императрица.

Тут же сморщив нос, императрица И со звоном поставила тарелку на стол и произнесла:

– Можешь идти, я тронута твоей заботой, но все же в следующий раз выражай ее словами.

– Эта глупая Юань поняла вас, прошу простить, что потревожила.

Ся Юань вместе со служанкой ушли, и спустя время Лин осторожно поинтересовалась:

– Моя госпожа, это и правда личинки жемчужных муравьев? Они ведь должны быть отвратительны на вкус, так почему…

– Это обычный рис, – перебила ее императрица И, вытерев губы платком. – Наверняка Фансинь понял, что что-то не так, и успел подменить мешки. Эта глупая девчонка не смогла бы отличить жемчужный рис от личинок жемчужных муравьев.

Услышав ее ответ, служанка с облегчением выдохнула и послушно поклонилась, выражая молчаливое согласие.

Воробей вспорхнул и поднялся в небо, вскоре влетев в кабинет второго принца. Тай Фансинь наконец открыл глаза, взглянув на стоявшую на столе плошку риса. Помедлив, он все же взял палочки и заставил себя съесть немного. Несомненно, это личинки жемчужных муравьев, только по вкусу они напоминали сладкий рис с медовым послевкусием. Неужели эта глупая Юань и правда не знала, что готовит?

Тай Фансинь не заметил, как съел все, позвав Дун Ляо. Замерев на пороге, тот поклонился.

– Что думаешь о Ся Юань?

– Она весьма добрая и бесхитростная девушка, – тут же ответил страж. – Мне кажется, она до сих пор не понимает, где оказалась.

Тай Фансинь промолчал. В голове отчетливо вспомнилась картина, которую показала Хо – освещенный белым светом от древа Цышань коридор, посреди которого замер женский силуэт с остро наточенным ножом в руке и пугающе пустыми глазами. Возможно, Ся Юань была не просто глупой, а помешанной. Мог ли за ее глупой улыбкой прятаться кинжал?[40]

– Следи за ней.

– Как прикажете.

– И снаряди повозку в Таобай, – приказал Тай Фансинь, взяв со стола половинку маски. – Хочу взглянуть, чем одарил меня отец-император.

Когда Ся Юань со служанкой пришли во дворец Старого Холода, все уже было готово. Удивленно взглянув на повозку с черной лошадью, девушка поинтересовалась:

– Второй принц куда-то собрался?

– Хочу посмотреть на поместье Таобай. Если у девы Ся есть желание, она может присоединиться ко мне.

Как и в прошлый раз, глаза Ся Юань странно загорелись, и она с улыбкой кивнула, вновь вызвав недоумение Тай Фансиня. Любая другая девушка на ее месте ужаснулась бы и взмолилась остаться дома, но эта глупая дочь семьи Ся была другой.

– Я могу взять с собой Чунь Цин? – поинтересовалась она.

– Да, если она не испугается.

Ся Юань поспешила скрыться в доме, когда внимание Тай Фансиня привлекла служанка с нарисованным на шее клеймом. Она красива, словно демон соблазна, спрятавшийся за человеческой личиной. Даже в простой одежде служанки девушка привлекала внимание, как будто лотос, облаченный в тину.

– Как тебя зовут?

– Второй принц может звать меня Бай И, я служанка из поместья Ся, – скромно поклонилась девушка, как бы невзначай взмахнув ресницами. – Глава Ся пожелал, чтобы я служила юной госпоже.

– Какая щедрость с его стороны, – невольно вырвалось у Дун Ляо.

– Останься здесь и присмотри за домом.

– Как угодно второму принцу, – с легкой обидой в голосе произнесла Бай И.

Вскоре показалась Ся Юань в теплом, но уже потрепанном плаще, а следом за ней Чунь Цин, похожая на взлохмаченного цыпленка. Она помогла своей госпоже сесть в закрытую повозку, вместе с Дун Ляо устроившись на козлах.

Видавшая виды старая повозка тихо поскрипывала. Тай Фансинь привык передвигаться на ней в одиночку, и теперь ему казалось странным делить ее с кем-то. Впрочем, Ся Юань заняла место с краю, с интересом смотря в окно и напоминая ребенка, впервые увидевшего мир. Пока та отвлеклась, Тай Фансинь смог осмотреть свою жену: ее заколки были тусклыми и старыми, а всей одежде уже несколько лет. Из-за недоедания красивое лицо казалось слишком худым, с выпирающими скулами и тенями под глазами, а тело хрупким, способным сломаться от любого толчка. Дочь знаменитого Ся Гана, ее участь весьма незавидна, но то, как она обошлась с императрицей И, повеселило Тай Фансиня. Сделала Ся Юань это специально или не нарочно, он вряд ли узнает, но она смогла выбить почву из-под ног самой императрицы И, что многого стоит.

Повозка покинула Тайгун, неторопливо проезжая по улицам Хэчжоу. Неприметная, она не приковывала взгляды прохожих, никто даже не подозревал, что в ней находится второй сын императора со своей женой.

Поместье Таобай располагалось на окраине и когда-то действительно вызывало зависть у соседей. Живший там двадцать лет назад генерал Е прославился своим умом и удачей – каждая битва оборачивалась в его пользу, стоило только генералу выйти на поле боя. Он занимал весьма высокую должность при дворе, а его сыновьям пророчили такую же судьбу, как у отца. Возможно, был чей-то злой умысел в том, что однажды генералу Е подарили меч из кости первого демона, который и привел его к безумию.

Повозка остановилась, и из нее вышел Тай Фансинь, а следом и Ся Юань. Перед ними предстали тяжелые деревянные ворота утоумэнь[41].

Получив молчаливый приказ, Дун Ляо достал меч, одним ловким движением перерубив цепи, которые с лязгом упали на землю, и открыл заскрипевшие ворота. В лицо тут же дыхнул ледяной воздух, заставивший Чунь Цин испуганно затрястись, спрятавшись за своей госпожой.

Первым внутрь вошел Дун Ляо, за ним Тай Фансинь и остальные. Пройдя через внутренние ворота[42], богато украшенные орнаментами, они оказались в просторном дворе, укрытом толстым слоем снега. Белые стены покрылись трещинами, с некогда алых колонн сошла вся краска, а на двускатных крышах сюаньшань не хватало черепицы.

Поместье Таобай славилось своими персиковыми садами, однако все, что от них осталось, – голые деревья с обломанными ветками, которые били по крышам, наполняя двор тревожным постукиванием.

Закрыв на миг глаза, Тай Фансинь вновь взглянул на двор. Его глаза на несколько секунд окутала оранжевая дымка, позволив разглядеть прятавшиеся в тени и за окнами темные силуэты. Зверски убитые генералом Е души томились здесь вот как двадцать лет, не давая никому надолго задержаться в Таобай.

Это место доставит много хлопот.

Глава 11

Цветочный дом

Гуев было столько, сколько убил генерал Е. Пока день и в воздухе витала энергия ян[43], они не решались покидать дом, смотря своими пустыми глазами на живых людей. Сейчас духи являлись не более чем холодным ветерком, пронизывающим насквозь, но стоило наступить ночи, как гуи напитывались инь и начинали действовать. К счастью, поместье Таобай построено согласно фэншую, здесь весьма благоприятное место, не дававшее гуям за столько лет набраться силы.

Тай Фансинь не сводил взгляда с Ся Юань, что вместе с Чунь Цин ходила по просторным комнатам и галереям. Отчего-то гуи спешили уйти от нее как можно дальше, вжимаясь в углы, тогда как к служанке протягивали свои теневые руки.

– Г-госпожа, как же т-тут холодно! – стучала зубами Чунь Цин.

– Разве? – удивилась та.

– У этого места весьма плохая энергетика, не думаете? – негромко спросил Дун Ляо.

Стоило Тай Фансиню моргнуть, как оранжевая дымка покинула его глаза, и те вновь стали черными, как бездонный колодец.

– Да, большего от подарка императора ждать и не стоило, – не сдержал он сухой усмешки. – Может, стоит пригласить кого-то из Храма?

– Я могу отправить запрос в главный Храм Хэчжоу. Если повезет, они откликнутся и пришлют кого-то. Только… хватит ли у нас денег?

– Найдем.

Несмотря на то что поместье Таобай простояло пустым двадцать лет, внутреннее убранство хорошо сохранилось. Воры побоялись грабить место, наполненное темными духами, – не будь тут гуев, оно было бы пригодно для жизни хоть сегодня. Тай Фансиню не привыкать спать в пыли и грязи, так что, по его меркам, Таобай еще в приличном состоянии.

В комнатах дочерей генерала Е сохранились брошенные на пол украшения и одежда в шкафах, а также темные следы на стенах и ажурных ширмах. Воздух в этих местах казался особенно тяжелым и холодным, словно на плечи давила сама смерть. Даже если сровнять поместье с землей, темная ци никуда не уйдет и это место продолжит отталкивать людей.

Пробыв в Таобай не больше половины шичэня, Тай Фансинь решил уходить. Его слуха достигал тихий шепоток гуй, которые еще не поняли, что он может их слышать. Если он останется тут дольше, голова непременно начнет раскалываться.

– Второй принц, второй принц! – позвала Ся Юань, чьи щеки покраснели на морозе, а глаза блестели. – Могу ли я с Чунь Цин пройтись по Хэчжоу?

– Возьми с собой Дун Ляо, – распорядился Тай Фансинь. – Через шичэнь буду ждать тебя у ворот Таобай.

Улыбнувшись, да так, что глаза замерцали голубыми искрами, Ся Юань с благодарностью поклонилась и поспешила покинуть поместье.

– Господин…

– Все в порядке, иди за ними, – перебил стража Тай Фансинь. – Я справлюсь и сам.

– Берегите себя.

Дождавшись, когда трое покинут улицу, Тай Фансинь взял из повозки доули[44], Тай Фансинь достиг резиденции, стоявшей на берегу Люхэ. Это место возвышалось над остальными домами, лотосы украшали его двери, висевшие под изогнутыми крышами фонари и колонны с потолочными балками.

В Хэчжоу даже малые дети знали про резиденцию Чистого Лотоса. Она начала существовать всего четыре года назад, но уже была известна по всей Великой Ци. Любой, у кого имелись деньги, мог зайти в резиденцию и, заплатив, узнать всю интересующую его информацию.

Внутри резиденция Чистого Лотоса напоминала богатый ресторан, чьи столики ограждались расписными ширмами. Тихая мелодия приглушала голоса, не давая подслушать разговоры и расслабляя напряженное тело.

Сев за дальний столик, Тай Фансинь мысленно отсчитал десять секунд, прежде чем напротив опустился юноша. Его облик оказался весьма необычен: одежда напоминала сверкающую золотую чешую с голубыми узорами волн и широким белым поясом, а рукава – словно полупрозрачные плавники. Волосы светлого духа были белоснежными, как свежевыпавший снег, с оранжевыми и черными прядями, аккуратно забранными на затылке заколкой из коралла. Черты его лица казались весьма мягкими, даже отчасти женственными, а на шее сверкала тонкая серебряная полоска.

Его звали Ли, и он являлся духом карпа, приносящего удачу, а также возглавлял резиденцию Чистого Лотоса.

– Господин Тай, этот жалкий раб приветствует вас, – поклонился дух.

– Ты узнал то, что я тебя просил?

– Да. Мне удалось найти не так много, но этой информации вам может хватить.

Он протянул свиток, который Тай Фансинь не спеша взял. Развернув его, он изучил информацию, найденную Ли. На левой стороне был выведен портрет весьма безобразной девушки, под которым значилось ее имя: «Ся Юань».

Единственная дочь Ся Гана, некогда одного из самых почитаемых учеников Храма, который в один момент лишился благосклонности главы рода Ся. Его дочь неизвестного происхождения, но с кровью Юнь. Она была глупой и пугливой и недавно чуть не умерла, упав вместе с повозкой в реку. Для Дома Ся Юань ненужный груз, который вечно позорит их.

– Ее лицо сильно изменилось, – заметил Тай Фансинь.

– Да. Скорее всего, у девы Ся аллергия. Господин Тай обеспокоен ею? – осторожно спросил Ли. – Я не нашел в ней ничего необычного.

Дух не видел, но ощутил, как вокруг Тай Фансиня собрались мрачные тучи, и он в молчании отложил свиток. Его голос, напоминающий холодную колодезную воду, заставил Ли вздрогнуть и сглотнуть.

– Как идут поиски души Хуанъянь?

– Информации еще слишком мало, – признался дух, виновато опустив глаза. – Все, что нам известно, – небожитель Ляньцин запер душу демоницы в цветке из белого нефрита и захоронил его в Великой Ци. Знай мы хоть примерное местоположение, возможно, уже смогли бы отыскать ее душу.

Подперев пальцами висок, Тай Фансинь нахмурился. Ему нужно было во что бы то ни стало найти Хуанъянь.

– Может ли что-то облегчить ее поиски?

– Да. Душа демоницы должна оставить четкий след на вещах, – оживился Ли. – До нас дошли записи, что у нее были три такие вещи: серебряные украшения, алое платье и колокольчик. Найдем хоть что-то и сможем узнать место, где находится душа Хуанъянь. Однако… небожитель Ляньцин спрятал и их. Все, на что мы можем опираться, – это слухи. Так, в уезде Яньду уже некоторое время слышат на закате и рассвете звон.

– Найди информацию про этот уезд, – приказал Тай Фансинь, поднявшись с места.

– Господин, вы уже уходите? – взволновался Ли. – Не хотите еще немного остаться?

– Нет, сегодня я пришел к тебе только за этим.

Дух вздохнул и с поклоном проводил Тай Фансиня.

У Ян Юмэй не было конечного пути. Она просто гуляла по зимнему Хэчжоу, не обращая внимания на щебет Чунь Цин. Все, о чем она могла думать, – как заработать денег в ближайшее время. Вещи, которые находились в тех двух сундуках в качестве приданого, стыдно доставать. Словно служанки бросили туда собственные платья и безвкусные украшения.

В Хэчжоу много чайных, но открывать еще одну для Хуанъянь не имело смысла – она просто затеряется среди других. Лекарский магазинчик? Но она знает не так много, чтобы кого-то лечить. Магазин с украшениями? Для этого нужно найти мастера и наладить поставки золота и драгоценных камней, а на это требуются деньги.

Убить, что ли, какого-нибудь хозяина прибыльной лавки и занять его место?

Улицу огласил крик, и на землю перед Ян Юмэй упала девушка. Ее растрепанные волосы с трудом прикрывали обнаженные плечи, а сама она куталась в порванное платье, почти не скрывающее ее длинных тонких ног. На красивом, но испуганном лице виднелся красный след от пощечины, а на пышных губах блестела кровь.

– Дрянь, решила отказать мне?! – закричал мужчина, появившись на пороге дома. Засучив рукава, он сплюнул на землю. – Я заплатил за тебя! И пока время не закончилось, я буду делать с тобой все, что захочу!

Прохожие испуганно отступили, зашептавшись:

– Снова этот Чжоу…

– Какая это девушка по счету? Пятая? Он и ее погубит?

– Такая молодая и попала в руки Чжоу…

Подняв голову, Ян Юмэй взглянула на здание с красными фонарями под крышей и прочитала название: «Цветочный дом». На балконах собрались перепуганные девушки, напоминающие разноцветные бутоны: одна прекрасней другой, словно цветник при императорском дворце.

Мужчина по имени Чжоу спустился по ступеням, грубо оттолкнув мешавшуюся Ян Юмэй, которая упала в руки нахмурившегося Дун Ляо. Чжоу схватил нюй юэ за волосы. Та закричала, из больших глаз брызнули слезы, делая ее еще привлекательней. Мужчина же остался равнодушным, занеся кулак и собираясь ударить ее, как вдруг чья-то рука перехватила запястье.

– Чего? Кто посмел?! – Чжоу уставился на Дун Ляо. Тот был выше и шире в плечах. – А ну ушел отсюда! Или побью и тебя!

Дун Ляо не ответил, резко повернув его руку. Раздался хруст, и Чжоу взвыл, уставившись на сломанное запястье с растопыренными в разные стороны пальцами.

– Еще хоть слово, и следующей полетит голова, – тихо произнес Дун Ляо, коснувшись рукояти меча.

Брызжа слюной, Чжоу отступил и поспешил уйти, сопровождаемый удивленными возгласами.

Девушка не сводила округлившихся глаз с Дун Ляо, который присел напротив, протянув платок. Помедлив, та робко взяла его, спрятав лицо за волосами и стерев с губ кровь.

– Что ты расселась посреди улицы?! – раздался старческий голос. Из Цветочного дома вышла старуха, чье лицо скрывалось за толстыми слоями пудры. – Еще и в таком виде! А ну, живо в дом!

– Снова старуха Юй разбушевалась…

– Пойдем, пойдем, как бы и нам не досталось! А то поколотит еще!

Толпа быстро рассеялась, спеша уйти подальше от Цветочного дома. Раненая нюй юэ поднялась, но вышло у нее это неловко. Она чуть не ударилась коленями об землю, но кто-то подхватил ее под локоть, помогая встать. Обернувшись, она удивленно взглянула на девушку рядом с собой, которая мило улыбалась хозяйке, разве что ее глаза были холоднее замерзшей реки.

– Зачем же вы так с этой девушкой? Помятые цветы пиона потом не расправить.

Хозяйка Цветочного дома тут же сосредоточилась на Ян Юмэй, приметив вокруг нее служанку и охранника. Заметив на поясе последнего проходной жетон в Тайгун, она тут же расплылась в улыбке, с поклонами обратившись к Ян Юмэй:

– Ну что вы, что вы! Мои девочки – самые роскошные цветы в Хэчжоу! Прошу простить молодую госпожу за столь ужасное зрелище. Если вы позволите, я угощу вас чаем.

– Госпожа, не стоит, – тут же зашептала Чунь Цин на ухо.

– Хозяйка Юй весьма вежлива, как же я могу ей отказать? – ответила Ян Юмэй.

Все еще придерживая нюй юэ за руку, она помогла ей подняться по ступеням и войти в Цветочный дом. Внутри был просторный зал с лестницей на второй этаж. В центре расположилась сцена, на которой находились несколько девушек с музыкальными инструментами. По сторонам стояли столики с посетителями, наслаждающимися музыкой и легкими закусками.

На втором этаже столпились нюй юэ, они облегченно вздохнули при виде сестры и зашептались. Старуха Юй гневно зыркнула на них, и девушки ушли, продолжив заниматься своими делами. Тихо успокаивая побитую нюй юэ, одна из молоденьких служанок увела ее в боковую комнату.

– Видите ли, Цветочный дом – одно из старейших мест во всей Великой Ци, – не скрывая хвастовства, произнесла хозяйка, поднимаясь на второй этаж. – Здешние девушки – первые красавицы, которые радуют людей и выступают на праздниках. Даже сам император раньше любил приглашать во дворец кого-то из моих цветов.

Поймав одну из девочек лет десяти, старуха Юй бросила ей:

– Прикажи Синхуа подать чай и еду.

Та закивала, скрывшись на первом этаже. Хозяйка Цветочного дома продолжила нахваливать себя и здешних девушек, словно те были редкими украшениями, которые могут себе позволить далеко не все мужчины.

– Слышала я про этот двор, – прошептала Чунь Цин так, чтобы только Ян Юмэй услышала. – Здесь и правда собраны все самые красивые девушки из Великой Ци, только вот мало кто из них доживает до тридцати. Многие умирают от рук клиентов, а кто-то вешается в комнатах. Об этом не говорят, но энергия у этого места плохая.

Ян Юмэй и сама это ощущала. Здесь преобладала застоявшаяся ци, воздух был тяжелым и гнетущим, а сами нюй юэ весьма подавленными. Их заставляли без выходных обслуживать клиентов, а денег давали так мало, что они не могли себя выкупить и уйти.

Через Цветочный дом проходило много клиентов – от мужчин, которые с трудом наскребли на то, чтобы хотя бы послушать музыку нюй юэ, до богатых чиновников, готовых провести ночь с девушкой, а то и вовсе попытаться ее выкупить. Сколько же слухов здесь было! Это место идеально подошло бы Ян Юмэй.

Дойдя до своего кабинета, старуха пригласила войти. Велев Чунь Цин и Дун Ляо остаться в коридоре, Ян Юмэй села на резную тахту. Комната выглядела изящно, мебель была сделана из редких пород дерева, в вазах из тонкого фарфора стояли застывшие в вечном цветении ветки, а воздух пропитался ароматом благовоний. Старуха Юй не испытывала нужды в деньгах.

– Эти девушки слишком разленились, не могут даже клиентов обслужить, – все сокрушалась старуха Юй, давя на жалость. – Император давно перестал интересоваться Цветочным домом, а императрица И и вовсе запретила моим девочкам входить во дворец для выступлений! Ужасно, ужасно…

Раздался стук, и в комнату, держа в руках поднос, вошла женщина. Взглянув на нее, Ян Юмэй не смогла отвести взгляд, настолько она красива: словно белоснежный лотос на длинном тонком стебле. Парящие голубые одежды украшала серебряная вышивка, а волосы цвета снега были заколоты в высокую прическу с золотыми цветами. Лицо нюй юэ казалось слегка опечалено, а глаза цвета неба едва виднелись из-под длинных ресниц.

Ян Юмэй думала, что больше никогда не увидит чистокровного человека из рода Юнь, но эта девушка… она унаследовала и небесные глаза, и белые, как кость, волосы, своей красотой она напоминала ночной свет древа Цышань.

Поставив на стол поднос, нюй юэ замерла подле старухи, напоминая сошедшее со старого полотна видение. Кто бы мог подумать, что одна из Юнь прозябает в этом месте?

– Нюй юэ рядом с вами… – невольно вырвалось у Ян Юмэй.

– Ее зовут Синхуа, – с гордостью произнесла старуха, радуясь, что на ее цветок обратили внимание. – Попала ко мне, когда ей еще и десяти не было, и из служанки выросла в один из самых прекрасных цветков моего дома. Жаль только, что из-за некоторых проблем она не могла встать с кровати пару лет и дом нес потери.

Синхуа невольно стиснула пальцы, и на ее лице промелькнула боль и обида, но она смолчала. Из-за того, что те, в ком есть кровь рода Юнь, стареют медленнее, Ян Юмэй не могла сказать, сколько нюй юэ точно лет – может, двадцать, а может, она уже прожила больше пятидесяти. Однако ее лицо выглядело весьма молодо, а вот руки… хоть запястья и скрывала ткань платья, Ян Юмэй все равно заметила белые бинты, которые плотно обхватывали кожу. Да и внешне Синхуа не выглядела здоровой – бледная и уставшая, словно только из-за приказа хозяйки она могла стоять и говорить. Ян Юмэй могла лишь догадываться, что эта Юнь не принимает гостей и в основном служит лишь живым украшением, чтобы ее хозяйка могла похвастаться перед другими. Однако странно, что в Хэчжоу не говорят про Юнь из Цветочного дома. Может, она лишь недавно выздоровела и старуха Юй еще не успела показать ее гостям?

– Хозяйка Юй, я бы хотела выкупить у вас Цветочный дом, – произнесла Ян Юмэй.

Старуха поперхнулась чаем и рассмеялась, да так громко, что весь Цветочный дом мог ее услышать.

– Купить у меня то, что приносит мне приличную прибыль каждый день? Девица, даже у императора нет столько денег, чтобы купить Цветочный дом! Я продам его за пятьсот тысяч золотых, не меньше!

Пятьсот тысяч золотых и правда было весьма серьезной суммой, у императора Тай такие деньги могли быть лишь в самые лучшие годы правления. Впрочем, сумма была оправдана: самая лучшая нюй юэ за год может принести от ста тысяч золотых, а если такой цветок не один?

Убедившись, что дверь закрыта, Ян Юмэй разжала кулак, и в комнате стало темно. Смех старухи резко прервался, а взгляд замер на парящем в паре цуней[45] от ее лица кровавом мотыльке. Он не махал крыльями, словно замер в воздухе, но внушал такой ужас, что дрожали кости.

Не выдержав, Синхуа упала на пол и испуганно зажала ладонями рот. Старуха попыталась отползти, но мотылек не отставал, испуская алое сияние вокруг себя. Рот хозяйки Юй раскрылся, и оттуда тонкой струйкой выплыла кровь, поглощаемая мотыльком. Так продолжалось до тех пор, пока от старухи не остались лишь кожа и кости, напоминающие палки. Мотыльков же было теперь два – подлетев к Ян Юмэй, они уселись на ее пальцы, став не более чем изящными колечками.

В комнате вновь стало светло. Раздались шаги, и Синхуа вздрогнула от прозвучавшего над головой голоса:

– Встань.

Подчинившись, нюй юэ поднялась на дрожащие ноги, бросив взгляд на то, что осталось от хозяйки Юй, и поспешила зажмуриться. Дав ей время, Ян Юмэй усадила ее на свое место, налив чай и дождавшись, когда та успокоится.

– То, что произошло в этой комнате, больше никто не должен узнать, – пугающе тихо произнесла Хуанъянь. – Теперь я хозяйка Цветочного дома. Скажи, среди вас есть старшая?

– Я-я… я старшая, – сглотнув, тихо ответила Синхуа. – Я дольше всех здесь.

– Ты знаешь, как управлять домом?

– Я помогала хозяйке.

– Хорошо. – Взгляд Ян Юмэй смягчился, и она села рядом. Ее теплые пальцы сжали холодные ладони нюй юэ, успокаивая ее и давая ей расслабиться. – Я хочу дать вам защиту и спокойствие, а взамен получить верность. Я вознагражу любую из вас, дам денег и свободу, но взамен прошу быть честными со мной и ничего не утаивать.

– Мы лишь жалкие нюй юэ, мы не можем сопротивляться воле хозяина.

– Я дам вам пару дней, – решила Ян Юмэй. – Ты будешь здесь вместо меня. Скажи остальным, что Цветочный дом купила госпожа из рода Ян, но находиться здесь слишком долго она не может, и ты будешь замещать меня. Плати всем нюй юэ сорок процентов от прибыли, запрети наказания и купи им теплой одежды.

Синхуа изумленно взглянула на Хуанъянь, не веря в то, что услышала. Только Ян Юмэй собиралась встать, как она схватила ее за платье и спросила:

– Могу ли я узнать имя новой хозяйки?

– Меня зовут Ян Юмэй.

Настоящее имя Хуанъянь не было ведомо другим даже при ее жизни, так что она не боялась, что кто-то узнает ее. Вот и в глазах Синхуа не мелькнуло понимания, она лишь опустилась на колени и низко поклонилась, произнеся:

– Эта жалкая нюй юэ сделает так, как приказала госпожа Ян. Синхуа будет ждать вашего возвращения.

Улыбнувшись ей, Ян Юмэй покинула комнату. Теперь в ее руках есть место, куда стекается большая часть денег Великой Ци и слухи. Осталось лишь завоевать доверие нюй юэ и можно будет приступать.

Глава 12

Прежняя Хуанъянь

Покинув Цветочный дом, Ян Юмэй направилась на рынок, где зачарованно смотрела на еду и специи. Воздух пропитался ароматом сладостей, куриных шашлычков, чая и мяса. Идущая рядом Чунь Цин покраснела, когда ее живот издал громкое урчание.

– У нас много денег? – спросила Ян Юмэй у Дун Ляо.

– Вы хотите что-то купить? – догадался тот, сняв с пояса мешочек и протянув ей. – Возьмите.

Внутри находился один серебряный таэль и много медных монеток. Хуанъянь перебирала их в руках и задумчиво оглядывалась, проходя мимо лавок с едой. Можно купить мяса, но тогда не хватило бы на овощи, вдобавок у них есть несколько мешков «риса».

Взгляд привлекла одна из лавок, которую люди старались обходить стороной. Там было и мясо, и овощи, только вот весьма необычное на вид. Пройдясь взглядом, Ян Юмэй тут же приметила мясо гигантского скорпиона, мана и фэйи, ягоды цюнсана и разнообразные грибы чжи.

Еда из мяса демонов распространена разве что в Южной Хэ, люди Великой Ци считали ее грязной и не умели правильно готовить, отчего та получалась горькой и несъедобной.

– Господин Дун, вы ели когда-нибудь мясо демонического животного? – спросила Ян Юмэй.

Проследив за ее взглядом, Дун Ляо нахмурился и признался:

– Да, приходилось. Оно сытнее обычного, но станет ядом при неправильном приготовлении.

Ян Юмэй и сама это прекрасно знала. Проживая в Нижнем Мире в клане Черной Крови, она почти всю жизнь питалась демонической едой. А так как была из рода Юнь, пусть и с испорченной кровью, это не могло пройти для нее даром. Та еда насыщена темной ци и готовилась для демонов, так что в конечном счете ее сердце стало черным. После, готовя еду для Мин Ханя, она научилась избавляться от темной ци в таком мясе.

– Госпожа, куда вы?! – ужаснулась Чунь Цин, заметив, что Ян Юмэй направилась к лавке с демоническим мясом.

Проигнорировав ее, та остановилась перед столом, на котором были разложены аккуратно нарезанные куски мяса. К счастью, они уже очищены от темной ци, однако все еще нужно уметь их правильно приготовить.

Мясо мана похоже на мясо курицы, а скорпион при приготовлении отдавал легким рыбным ароматом, чжи и вовсе нельзя отличить от обычных грибов. Здесь нет ничего, что не могла бы приготовить Ян Юмэй. Вдобавок цена на демоническое мясо в разы ниже, чем на обычное.

Заплатив за нежное мясо фэйи и мана, а также прихватив несколько грибов чжи, Ян Юмэй отдала все Дун Ляо.

– Госпожа, я не думаю, что смогу это достойно приготовить…

– Готовить буду я, – возразила она. – Мой отец оставил в своих записях несколько рецептов из демонического мяса, так что я хочу попробовать его приготовить.

Не сговариваясь, Чжун Цин и Дун Ляо обменялись мрачными взглядами. Разве можно доверить готовку тому, кто не в состоянии правильно надеть платье? Впрочем, Ян Юмэй не особо волновали их мысли, смотреть на сливы[46] и продолжать голодать она не собирается.

Вернувшись к поместью Таобай, где уже ожидал Тай Фансинь, они отправились обратно в Тайгун.

Прислонившись к дверце плечом, Ян Юмэй не сводила взгляда с неба. В ее мыслях сейчас был только Цветочный дом. Стоило в будущем посылать туда Бай И, чтобы она незаметно выходила из Тайгуна и так же входила. Старуха Юй тратила деньги по большей части на себя, лишь изредка покупая нюй юэ новые украшения и одежду. Впрочем, благодаря этому завоевать доверие девушек будет легче, стоит лишь давать им больше свободы, чем при прежней хозяйке.

На мгновение карету накрыла тень, и, очнувшись от мыслей, Ян Юмэй заметила в небе громадную птицу. Ее длинные острые перья сверкали на свету, а сама она казалась не то золотой, не то медной.

Пораженная, Хуанъянь проследила за ней взглядом и резко обернулась к Тай Фансиню:

– Что это в небе?

С ленцой приоткрыв глаза, он бросил быстрый взгляд на окно и произнес:

– Синьфэн[47]. Их больше десяти на службе у императора. Ты разве раньше их не видела?

Дело вовсе не в том, что она не видела никогда синьфэна. Он, как и остальные создания из металла, зовущиеся тешоу, был сделан родом Юнь еще в первую эпоху. И для синьняо в виде небольших птиц, и для синьма в виде лошадей нужна кровь кого-то из Юнь, не говоря уже про синьфэна.

– Отец в своих дневниках писал, что люди не могут быть хозяевами тешоу, – растерянно пробормотала Ян Юмэй.

– Их оживил советник Юнь, так что все они в его подчинении, – закрыл глаза Тай Фансинь. – Ты знаешь про него что-то?

Хуанъянь качнула головой, не став говорить о том, что ей рассказала Чунь Цин, и Тай Фансинь на удивление не стал молчать.

– Юнь Чан пришел четыре года назад из Южной Хэ. Его лицо было скрыто за маской, а вместе с ним прибыл громадный синьфэн, чьи крылья могли загородить небо. Юнь Чан пришел, чтобы стать великим советником императора, и в качестве своей верности предоставил Тайгуну десять синьфэнов и около двадцати синьма. Из них четыре синьма распределили по четырем Домам.

Какая щедрость. Ян Юмэй с каждым сказанным словом все больше и больше хотела встретиться с этим советником Юнь. Был ли он чистокровным? И если да, то почему решился прийти к самому императору? В прошлой жизни Ян Юмэй знала лишь одного человека из рода Юнь, который отвернулся от них и взошел на Небеса, остальные же старались как можно меньше видеться с людьми. Так что действительно странно, что один из Юнь самолично пришел к императору Великой Ци и одарил его столь ценными творениями.

Настораживало и то, что советник Юнь пожертвовал тешоу людям. Ян Юмэй, происходившая из рода Юнь, хоть и самолично отвернулась от своего рода, понимала, что тешоу созданы исключительно для Юнь и люди не должны к ним прикасаться.

Погрузившись в мысли, она и не заметила, как они вернулись в Тайгун. К тому моменту Ян Юмэй уже поняла, что ей нужно во что бы то ни стало встретиться с Юнь Чаном. Велев Бай И достать одежду служанки, она на несколько часов закрылась на кухне вместе с Чунь Цин. Дневник Ся Гана был лишь полезным прикрытием, за которым та могла скрыть свои истинные знания.

Вскоре дворец Старого Холода наполнился невероятными ароматами. Даже Чунь Цин, которая до последнего пыталась отговорить Ян Юмэй, в конечном счете сдалась и теперь шумно глотала слюну, смотря на кусочки мяса в тягучем кляре.

Хуанъянь, хоть и потеряла былую сноровку, на какой-то миг снова почувствовала себя живой. Словно она вернулась в те времена, когда многие люди придумывали о ней несуразные слухи, а одно ее имя заставляло небожителей бледнеть. В то время не было никого в Верхнем Мире, кто мог бы ее остановить и заставить пасть на колени. Почти никого.

И сейчас, убитая им и воскресшая, она, как и раньше, готовит ему еду.

– Госпожа, что с вами? – осторожно спросила Чунь Цин.

Моргнув, Ян Юмэй поняла, что некоторое время стояла в молчании, смотря на чан с готовым мясом.

И правда, что это с ней?

– Я устала, – только и ответила она, развернувшись и покинув кухню, служанке оставалось лишь недоуменно смотреть ей вслед.

Мин Хань убил ее отца и тетушку. Он убил свою жену. Убил Ян Юмэй. Она должна испытывать к нему ненависть, и она ее испытывает. Но глубоко в ее черном сердце еще остались отголоски былой любви. Того, чего Ян Юмэй никогда не испытывала со своими многочисленными любовниками, того, что она отчаянно пыталась сохранить даже после предательства.

Если она убьет Тай Фансиня, пропадет ли ее ненависть и любовь? Станет ли она наконец прежней Хуанъянь, которую все так боялись?

Белый свет от ночного древа Цышань проникал сквозь резные окна, квадратами падая на стол и пол. Иероглифы, только что выведенные кистью, блестели на листе, впитываясь в бумагу и становясь матовыми. В комнате раздавались только шорохи и тихий треск углей в печке, которая лишь немного прогоняла холод.

Дверь бесшумно раскрылась, и в комнату вошел Дун Ляо. Заметив пустую тарелку, он не мог не спросить:

– Вы съели все?

– Это было неплохо, – не отвлекаясь от дел, ответил Тай Фансинь. – Видимо, дева Ся весьма талантлива в готовке.

– Хотите, чтобы она и дальше готовила?

Кисть замерла в руке Тай Фансиня, и он поспешил поднять ее, пока на пергаменте не образовалось черное пятно.

Раньше второму принцу готовила матушка, а после он получал объедки с кухни; когда же про него забывали, приходилось искать еду самому, и неважно, были это воробьи или крысы. Лишь с приходом Дун Ляо во дворце Старого Холода вновь появилась еда, пускай простая и порой не имеющая вкуса. Однако до прибытия Ся Юань со своей служанкой Тай Фансинь особо и не думал, что еда может быть вкусной, особенно демоническая. То, что его раньше не интересовало, вдруг стало немного завлекать.

– Пускай, – наконец произнес он. – Если ей так нравится заниматься чем-то подобным, то я не буду запрещать.

– Не боитесь, что она может вас отравить?

– Отравить? Меня? – странно усмехнулся Тай Фансинь, подперев пальцами висок и не моргая смотря на Дун Ляо. Тому от его взгляда стало неуютно, и он поспешил опустить глаза. – Императрица И столько раз пыталась это сделать, не думаю, что глупой девушке это удастся.

– Возможно, дева Ся не настолько глупа, как нам кажется, – признался Дун Ляо, и между его бровями пролегла складка. – Она и правда выглядит беззаботно, но ее взгляд… надеюсь, мне показалось, и я не пририсовываю змее ноги[48].

Тай Фансинь понял, о чем говорил Дун Ляо. Он и сам порой это замечал – лишь на миг, но взгляд Ся Юань становился другим. Тяжелым, печальным и далеким, словно в этот момент ее телом завладевал чужой дух. Возможно, что-то не дает покоя деве Ся.

На несколько секунд кабинет накрыла тень странной формы, и мужчины одновременно обернулись. В паре чжанов высилась стена с укрытой снегом черепицей, на которой стояла женская фигура. Ее белые простые одежды трепал холодный ветер, а черные волосы напоминали ленты. Медленно, не дрожа и не останавливаясь, она шагала вперед, в любой миг готовясь сорваться с крыши и упасть.

– Господин… – пораженно прошептал Дун Ляо.

Очнувшись, Тай Фансинь разглядел в девушке Ся Юань. Резко поднявшись, отчего стул с грохотом упал, он раскрыл окно, выпрыгнул в него и подбежал к стене. Дун Ляо тенью следовал за ним, запрыгнув на крышу по молчаливому приказу.

– Госпожа Ся, – позвал он девушку. – Что вы тут делаете?

Та медленно обернулась – ее глаза были пустыми, словно лишились души, оставив лишь тело, которое куда-то шло. Порывы холодного ветра трепали ее волосы и одежду, готовясь сбросить Ся Юань вниз, но та не замечала всего этого.

Стоя внизу, Тай Фансинь не сводил взгляда с Ся Юань. Объятая белым светом, она напоминала спустившуюся из Верхнего Мира небожительницу. Словно сошедшая из свитков второй эпохи.

Почувствовав его взгляд, Ся Юань взглянула на Тай Фансиня. На мгновение ему показалось, что в глазах девушки мелькнуло понимание, – она шагнула вперед. Дун Ляо схватил ее за ленту в волосах, которая осталась в его руке; девушка упала в руки Тай Фансиня. Белые одежды всколыхнулись перед лицом, и ладони коснулись ледяного тела. Тай Фансинь держал Ся Юань, словно хрупкую статую из белого фарфора, готовую разбиться от одного его неверного движения.

– Хань, – прошептала Ся Юань.

Подавшись вперед, она прижалась своими ледяными губами к его горячим. Тай Фансинь пораженно замер, смотря, как Ся Юань уронила голову на его плечо и больше не двигалась. Глаза девушки были закрыты, а по щекам стекали слезы.

– Господин? – спрыгнув с крыши, осторожно произнес Дун Ляо.

– Я отнесу ее в комнату, – только и ответил Тай Фансинь.

Войдя в дом, он не спеша направился в комнату Ся Юань. Девушка в его руках не шевелилась, словно была мертва.

В голове Тай Фансиня все еще звучало имя, сорвавшееся с ее губ. Хань. Кто это? Слуга? Близкий друг? Любовник? Но в доме Ся не было никого с этим именем.

Ногой толкнув дверь в комнату, второй принц тут же почувствовал ароматный запах благовоний. Уложив Ся Юань на кровать, он присел рядом, молча смотря на тонкие черты лица и вспоминая портрет, который увидел в резиденции Чистого Лотоса. Кто же знал, что в семье Ся есть такая красавица? Стоило бы использовать это – глупая и красивая Ся Юань сможет привлечь на его сторону нужных людей. Нужно лишь направить ее в правильную сторону.

– Жена, – негромко произнес Тай Фансинь, проведя пальцем по ее щеке и стирая влажную дорожку слез, – я собираюсь воспользоваться тобой. Надеюсь, в будущем я смогу вернуть тебе долг за это.

Поднявшись, второй принц покинул комнату и не заметил, как, вздрогнув ресницами, Ся Юань открыла глаза.

Глава 13

Советник в маске

Одевшись в наряд служанки, Ян Юмэй бесшумно покинула дворец Старого Холода. Несмотря на то что пробила только шестая стража[49] и в небе все еще ярко горели звезды, некоторые служанки и евнухи уже были на ногах. Часть из них спешили на кухню, другие убирали дорожки от выпавшего за ночь снега. Делая вид, что выполняет чье-то поручение, Ян Юмэй схватила таз с одеждой и быстро пошла по дорожкам, стараясь не поднимать голову. Ее глаза были черными как смоль, а высокий меховой воротник скрывал часть лица. Признать в ней глупую Ся Юань слуги не смогли бы – они даже в лицо не видели жену второго принца.

– Эй, ты!

Голос раздался совсем рядом, и Ян Юмэй настороженно огляделась, поняв, что к ней обращается евнух. Послушно опустив голову, она произнесла:

– Слушаю вас.

– Ты же из вышивальной мастерской?

Бросив взгляд на таз с одеждой в руках, Ян Юмэй с неохотой согласилась. Евнух тут же указал на несколько мешков рядом с собой.

– Отнеси это в вышивальную мастерскую, чтобы к часу Мо[50] там успели все подшить! И поживей, если не хочешь быть побитой в такую рань.

Подавив раздражение, Ян Юмэй закинула на спину тяжелые мешки с одеждой и пошла в сторону вышивальной мастерской. Лучше пока не привлекать внимание евнухов и поскорее отыскать советника Юнь Чана.

Вышивальная мастерская, как и все мастерские, находилась вдали от дворцов. Ян Юмэй приходилось несколько раз останавливаться и спрашивать у служанок, куда идти, ловя их неодобрительные взгляды и слыша шепотки:

– Вот же понабрали… отбор в этом году худший за последние пять лет.

– Даже не знает, где мастерские… как только продержалась здесь так долго?

Не обращая внимания на их колкие слова, Ян Юмэй все же дошла до мастерской. Это было просторное здание, окруженное деревьями. На натянутых между высокими колышками веревках сушилось белье, покрывшееся тонкой коркой льда.

В окнах дома горел свет, и Ян Юмэй постучалась, но так и не дождалась ответа. Она толкнула дверь и вошла. Поднос с грохотом выпал из ее рук, а взгляд замер на расшитых мелкими цветочками теплых сапожках, виднеющихся из-под платья.

Под потолком, повешенная на пояс собственного платья, висела девушка с посиневшим лицом. Ее глаза были широко раскрыты, а рот исказился в предсмертной муке. Судя по наряду и золотому браслету на запястье, девушка принадлежала к служанкам одного из дворцов.

Бросив на пол мешки, Ян Юмэй протянула руку и коснулась сапожек, как вдруг послышался треск и здание вышивальной мастерской с грохотом разрушилось. Успев выскочить, Хуанъянь упала в снег. Отплевываясь от него, она смотрела, как над обломками поднимается белое облако.

Раздались голоса и шаги. Поспешив скрыть лицо плотной тканью, Ян Юмэй увидела на дороге нескольких евнухов с фонарями в руках и служанок, которые пораженно замерли. Один из мужчин тут же приметил Ян Юмэй, подлетел к ней и силой поднял на ноги:

– Ты что сделала?! Как посмела разрушить мастерскую?!

Он держал ее с такой силой, что рука девушки заболела и пальцы онемели.

– Я не разрушала ее! Она сама обвалилась! – крикнула Ян Юмэй, морщась от боли. – Там был труп, я лишь хотела снять его!

Евнух тут же замер, и его лицо вмиг побледнело. От Хуанъянь не укрылась эта перемена, как и то, что ладонь на ее руке сжалась крепче, но уже не так болезненно.

– Вы! – крикнул евнух остальным. – Разгребите завалы, я отведу эту никчемную к великому советнику.

Ян Юмэй тут же оживилась. Случайным образом она повстречается с тем самым Юнь Чаном, ради которого и затеяла эту вылазку. Главное – не дать ему разглядеть свое лицо, чтобы он не смог узнать ее позже.

Не ослабляя хватки, евнух быстрым шагом вел Хуанъянь куда-то вперед по многочисленным тропам, через ворота и сады, пока они не остановились у небольшого дома, над воротами которого висела табличка: «Министерство расследований великого советника». Судя по тому, что краска на ней еще не выцвела, Министерство создано не так давно, или же за ним тщательно ухаживали.

Подойдя к дверям дома, евнух набрал в грудь воздуха и постучал, громко произнеся:

– Достопочтенный советник, надзиратель У привел вам подозреваемую в делах про уб…

Не успел он договорить, как двери с грохотом открылись, и двор затопил мягкий желтый свет. От неожиданности Ян Юмэй зажмурилась, несколько раз моргнула и наконец рассмотрела фигуру на пороге. Ею оказался высокий мужчина в накинутом наспех халате из лиловой ткани с тонкой красной вышивкой. Его белоснежные волосы были неопрятно забраны в пучок и спускались на одно плечо, а лицо скрывала черная маска в виде оскалившейся морды животного.

– Что случилось? – раздался глухой голос из-под маски, и Юнь Чан скрестил на груди руки, прильнув плечом к дверному косяку. Весь его вид так и говорил о том, что он только проснулся, однако взгляд не был сонным.

Не смея слишком долго смотреть, Ян Юмэй опустила глаза в снег у себя под ногами, склонившись вместе с евнухом У в поклоне.

– Только что обрушилась вышивальная мастерская, и эта девчонка была рядом. Она утверждает, что видела внутри висельника.

Внимательный взгляд замер на Ян Юмэй, и та покорно произнесла:

– Это так. Я видела девушку в…

– Расскажешь внутри, – перебил Юнь Чан, жестом веля войти в дом. Порывшись в широком рукаве, он достал несколько серебряных таэлей и бросил их евнуху. – За молчание.

– Конечно, конечно, уже ухожу! – кланяясь, отступал надзиратель У.

Поспешив войти в Министерство расследований, Ян Юмэй быстро осмотрелась.

Главный зал напоминал кабинет ученого мужа: курильница на столе, полотна с картинами на стенах, гуцинь[51] на специальной подставке, несколько изящных освещающих комнату фонарей на полу. У письменного стола стоял шест с жердочками, на которых сидели воробьи из белого металла с голубыми узорами. Синьняо.

В центре комнаты стояла печка с потрескивающими углями, однако из-за распахнутого настежь окна тепло не задерживалось.

Ян Юмэй напрягла память, припомнив, что в Тайгуне было много министерств, занимающихся различной деятельностью: от ритуалов до общественных работ. Все их возглавляли господа из знатных домов, и везде трудились люди – где-то больше, где-то меньше. Однако создавалось такое впечатление, что в Министерстве расследований обитает один только великий советник. Неужели император создал целое Министерство ради него одного?

Закрыв дверь, Юнь Чан прошел за стол, опустившись в кресло и взглянув на Ян Юмэй. Та уставилась себе под ноги, пытаясь отогреть озябшие пальцы.

– Подними голову.

Хуанъянь послушалась, с удивлением взглянув на желтые глаза советника Юнь в прорезях маски. Так он был испорченным, как и она когда-то…

– Что с твоим лицом? – нахмурился Юнь Чан.

– Мои губы изуродованы шрамами, и мне приходится скрывать часть лица, чтобы никого не пугать, – ответила Ян Юмэй. – Я бы предпочла, чтобы никто этого не видел.

Тихо фыркнув, советник не стал настаивать. Лениво отклонившись, он спросил:

– Что ты видела?

– Служанку, повешенную на своем поясе.

– Опиши.

Ян Юмэй помедлила, и Юнь Чан вздохнул:

– Ты единственная подозреваемая. Откуда мне знать, что это не ты повесила бедную служанку и вдобавок разрушила мастерскую? Знаешь, за это полагается смерть, и весьма тяжелая, ведь ты повредила имущество императора.

Советник подпер пальцами подбородок, задумчиво произнеся:

– Думаю, сто ударов палкой по лицу будет даже мало. Тебе отрежут пальцы на ногах и руках, засунут в горло раскаленные угли и будут бить до тех пор, пока ты не умрешь. Так что лучше говори, если не желаешь такую смерть.

– Она была в одежде служанки из дворца, – призналась Ян Юмэй, стараясь выглядеть испуганной и пряча в глазах интерес. – Голубое платье с белыми цветами на рукавах, однако на ее запястье был браслет.

– Браслет?

– Да. Кажется, из золота с каким-то символом. К сожалению, эта служанка необразованна и не скажет достопочтенному Юнь, что там был за символ, – склонилась в поклоне Ян Юмэй.

Раздался шорох, а следом за ним голос:

– Тогда нарисуй.

На столе перед Хуанъянь лежал лист пергамента и кисть. Помедлив, та взяла ее, вспомнив символ на браслете и нарисовав его – получилось криво, впрочем, она никогда и не отличалась мастерством рисования.

Взяв лист, Юнь Чан некоторое время рассматривал иероглиф, прежде чем негромко произнести:

– Это была служанка императрицы И, принадлежащая Дому Цю.

Ян Юмэй тут же вспомнила информацию, которую уже успела узнать. Дом Цю взращивал будущих наставников и советников для императорской семьи, однако, как и в случае с Домом Чунь, только дети от главной жены и наложниц могли ими становиться.

Рожденные из боковой ветви дети не особо ценились, их не допускали к знаниям и зачастую отдавали в качестве старших служанок или евнухов в Тайгун. Благодаря своему фамильному знаку тем не приходилось выполнять грязную работу, и они попадали прямиком во дворцы.

– Раз советник Юнь все узнал, могу ли я уйти?

Юнь Чан перевел ленивый взгляд на Ян Юмэй, и его глаза странно сощурились, словно он улыбался. Облокотившись о стол, он положил на переплетенные пальцы подбородок и произнес:

– Знаешь, а ты оказалась весьма полезна. Как тебя зовут?

– Юмэй.

– Хорошо, Юмэй. Тогда слушай: это уже не первое убийство в стенах Тайгуна, и многие считают, что за этим стоит сама императрица И. Так что император велел мне расследовать эти «самоубийства», даже выдал специальную печать.

– Зачем вы говорите об этом мне, советник? – насторожилась Ян Юмэй.

– Ты не выглядишь слишком испуганной после встречи с трупом, – заметил Юнь Чан. – Так что я хочу нанять тебя к себе на службу. Раз ты служанка, то много где бываешь и много что слышишь, а значит, можешь быть полезной. Так что?

– А если я откажу?

– Тогда ты не покинешь это место, ведь я сказал тебе весьма ценную информацию, – пожал плечами великий советник.

Ян Юмэй задумалась. Если она постепенно склонит самого советника Юнь на сторону второго принца, то разве это не будет ей только на руку? Сейчас он сохраняет нейтралитет, однако за спиной советника целая армия из тешоу. Тот, кто заполучит Юнь Чана, сможет стать следующим императором.

– Хорошо, – согласилась Хуанъянь.

– А сейчас иди – если ты понадобишься мне, я пошлю к тебе синьняо, и та приведет тебя ко мне.

Послушно поклонившись, Ян Юмэй ушла, однако некоторое время нарочно бродила кругами. Так и не почувствовав слежки, она переоделась и вернулась во дворец Старого Холода, заметив сидевшую на крыше Бай И. Лисица неторопливо поедала хурму, бросив недовольный взгляд на Ян Юмэй и спросив:

– И где ты ходила, маленькая госпожа?

– Скажи, тебе известно что-то про убийства служанок?

Удивленно наклонив голову, Бай И мягко спрыгнула с крыши, обошла Ян Юмэй и громко втянула воздух.

– Ты рядом с трупом была? Чувствую след мертвой ци на руке.

– Так ответишь?

Закатив глаза, лисица с неохотой произнесла:

– Слышала, что на служанок якобы кто-то проклятье наслал. Часть из них то вешается, то и вовсе тонет – некоторых из колодцев вылавливали. Однако все они были частью двора императрицы И. Странно, не правда ли?

– И много умерло?

– Мм, не больше десяти за минувший год, – отмахнулась Бай И. – Смерть служанок в этом месте обычное дело. Людишки слишком склонны лишать себя жизни за любые провинности, так что и эти могли наложить на себя руки за оплошность.

Однако последняя убитая из дома Цю – хоть и не из главной ветви, но ее кровь принадлежала Дому. Вдобавок балки в мастерской находились высоко, хрупкая девушка не смогла бы забросить на одну из них свой пояс, а под телом не было стула.

Кто-то убил служанку.

Оставив Бай И во дворе, Ян Юмэй вошла в дом, найдя на кухне Чунь Цин. Та уже что-то готовила, удивившись Ян Юмэй:

– Госпожа, как вы рано встали! Лучше идите еще поспите, я пока только начала готовить.

– Цин, расскажи мне про Дом Цю, – попросила Хуанъянь, сев за стол.

– Дом Цю? – удивилась та, задумчиво постучав пальцами по бедру. – Они весьма давно являются наставниками императорской семьи, считается, что лучше них нет учителей. Я слышала, что они управляют большей частью документов и имеют доступ к важным делам.

Ян Юмэй показалось это интересным. Разве служанки не могли по приказу главы рода Цю тайно красть важную информацию и передавать ему, за что и поплатились? Или же их убили именно из-за того, что они могли узнать эту информацию и ненароком рассказать о ней другим?

– Значит, и Тай Фансиня обучал человек из Дома Цю?

– Да, всех детей императора обучают люди этого рода.

– Но раз так… то почему у второго принца нет рядом советника Цю?

Чунь Цин помедлила с ответом, отведя взгляд, и тихо произнесла:

– Насколько я знаю, второй принц убил советника Цю, когда ему было десять лет.

Глава 14

Проклятые Юнь с желтыми глазами

Игла проткнула палец, и на коже тут же выступила капелька крови. Ян Юмэй весьма долго смотрела на нее, прежде чем сунуть в рот. Она тут же почувствовала слегка сладковатый вкус крови Юнь. Вышивка в ее руках постепенно приобретала образ орхидеи с бабочкой. Понять, что вышито на платке, можно лишь зная идею. Все же Ся Юань не интересовалась шитьем и каллиграфией, так что ее навыки были весьма скудны. Для Хуанъянь это оказалось большим ударом по самолюбию. Когда-то она обыграла в шитье одну из небожительниц, а теперь все пальцы исколола.

В голове все еще крутились слова Чунь Цин. Неужели это правда? Ян Юмэй практически ничего не знала про Тай Фансиня, она даже не уверена, что у него остались привычки Мин Ханя. Что с ним случилось, раз он убил советника Цю? И убивал ли?

На подоконник опустилась птица, издав негромкое пощелкивание. Ян Юмэй взглянула на белого воробья с голубыми узорами. Советник Юнь был весьма могущественен, раз мог управлять сразу несколькими десятками тешоу. Даже удивительно для испорченного Юнь, к которым тешоу старались не приближаться.

– Куда ты снова идешь? – возмутилась Бай И, смотря, как Ян Юмэй переодевается в одежду служанки.

– К советнику Юнь. Ты будешь вместо меня, чтобы не пугать Чунь Цин.

– И зачем он тебе нужен? Сама ведь частично из Юнь.

– Так ты можешь притвориться мной?

Закатив глаза, лисица протянула руку:

– Дай свою прядь волос, иначе не смогу принять твой облик. Только учти, что без своих хвостов я только шичэнь смогу продержать чужое лицо.

Отрезав прядку, Ян Юмэй отдала ее Бай И. Та вспыхнула голубым пламенем в руке лисицы, и она встряхнула головой, представ в облике Ся Юань. Взяв в руки пяльцы с вышивкой, лисица поморщилась при виде узора, спеша переделать его.

Покинув дворец Старого Холода, Хуанъянь стала следовать за механическим воробьем, который терпеливо ждал ее, перелетая с ветки на ветку. Так они дошли до Министерства расследований, где ожидал Юнь Чан. По сравнению с их вчерашней встречей он выглядел достойно: его одежда напоминала наряды людей из Южной Хэ. В белых волосах было множество серебряных украшений, а на шее сверкали цепочки с мелкими лазурными камешками, которые красиво переливались на свету. Понятно, почему многие чиновники во дворце недолюбливали великого советника – мало того, что в его руках целая армия тешоу, так вдобавок он из страны «степных варваров».

Ян Юмэй мысленно вздохнула. Она вспомнила свои украшения для волос, изготовленные из костей светлых духов. Благодаря им Хуанъянь могла обращаться в стайку белых мотыльков и перемещаться из Нижнего Мира в Верхний. Вернуть бы их обратно…

– Появились ли у тебя какие-то мысли? – поинтересовался Юнь Чан, сидя за столом и с прищуром смотря на Ян Юмэй.

Не став отпираться, она рассказала о том, что пришло в голову.

– Ты смышленая, хотя и неграмотная, – похвалил советник, поднявшись с места. – Я собираюсь отправиться в Дом Цю, так что ты поедешь со мной.

– Разве я смею? – тут же попятилась назад Ян Юмэй. – Я простая служанка, у меня полно дел…

– Хочешь, чтобы я обвинил тебя в убийствах? – спросил Юнь Чан и, дождавшись, когда девушка закачает головой, открыл дверь во двор. – Тогда поторапливайся, у меня еще есть и другие дела.

Они вышли в заснеженный двор. Снег здесь достигал двух чжанов! Словно никто никогда не чистил это место.

Советник Юнь тихо свистнул, и гора снега вздрогнула и рассыпалась, чуть не похоронив их под собой. Схватив Ян Юмэй за руку, Юнь Чан отступил, с прищуром смотря на нее и ожидая, что та скажет.

Под снегом оказался громадный синьфэн, чьи металлические пластинки-перья золотом сверкали на свету. Поднявшись на лапы, он оказался выше дворцовых крыш! От удивления Хуанъянь не могла пошевелиться, она смотрела на тешоу и пыталась поверить своим глазам.

Она знала этого синьфэна, ведь когда-то он принадлежал ей, демонице Хуанъянь. А до этого Юнь из первой эпохи.

– Это Дао, – произнес Юнь Чан имя, которое знала Ян Юмэй. Так и не дождавшись ее реакции, он скрестил на груди руки и недовольно произнес: – Ты не удивлена?

– А должна? – растерянно спросила Хуанъянь.

Разочарованно цыкнув, советник Юнь подошел к Дао, жестом веля ему припасть к земле. Ступив на крыло, он протянул Ян Юмэй руку:

– Забирайся.

Ладонь Юнь Чана оказалась горячей. Он аккуратно провел Хуанъянь на спину синьфэна, велев сесть в небольшую ложбинку, и устроился за ее спиной. Ощутив знакомое тепло от металлических перьев, Ян Юмэй тяжело сглотнула. Дао был единственным тешоу, которого она смогла приручить и который сражался вместе с ней против Верхнего Мира.

Хуанъянь словно повстречала старого друга, близкого сердцу, но тот не помнил ее. Теперь у Дао новый хозяин.

Оттолкнувшись от земли, синьфэн легко взмыл в небо. Ян Юмэй поспешила пригнуться к его шее, схватившись за длинные перья по бокам головы, которые не давали упасть. Она невольно прислушивалась к каждому металлическому шороху и стуку шестеренок, но даже спустя три тысячи лет Дао продолжал прекрасно работать. Этот тешоу уже давно пережил своего создателя и теперь служил его потомкам.

Расправив крылья, синьфэн полетел к одному из Домов времен года, что расположился в старом квартале Хэчжоу. Возьми они повозку, добирались бы шичэнь до поместья семьи Цю, а так путь занял не больше одной чашки чая.

Дао с лязгом опустился на крышу одного из домов семьи Цю, сломав когтями несколько черепиц, которые со звоном упали на землю. Слуги всполошились, а к тешоу уже бежал мужчина, чье лицо покрывала испарина. Остановившись в паре чжанов, он низко поклонился и произнес:

– Приветствуем великого советника Юнь в Доме Цю! Управляющий Чоу к вашим услугам!

Спустившись по крылу Дао на землю, Юнь Чан подхватил Ян Юмэй, не дав ей упасть, и поставил ее рядом с собой. Управляющий даже не взглянул на нее, продолжая любезно смотреть на советника.

– Глава Цю здесь?

– Он покинул поместье рано утром. Если у советника Юнь есть вопросы, то этот управляющий готов на них ответить! Прошу вас, за мной.

Мужчина провел их в дом, налил Юнь Чану чай и сел напротив. Ян Юмэй осталась стоять, со скучающим видом смотря в окно. Служанки и евнухи собрались вокруг Дао, не решаясь подойти ближе и восторженно перешептываясь. Когда тот внезапно раскрыл крылья, они с визгом убежали, а синьфэн издал клекот, словно смеялся над ними. Эта старая птица ничуть не изменилась.

– С каким вопросом достопочтенный советник пожаловал в Дом Цю?

– Я расследую дела о самоубийствах служанок, – ответил он, не прикоснувшись к чаю и не сводя с управляющего Чоу внимательного взгляда. Тот заерзал на стуле. – Оказалось, все они принадлежат семье Цю. Взгляните.

Он протянул управляющему лист бумаги, на котором были перечислены имена служанок. Быстро просмотрев их, управляющий Чоу кивнул и отдал список обратно:

– Это девушки из боковой ветви. Императрица И лично отбирает их каждый год.

– У одной из них был золотой браслет на руке.

– Девушек из боковой ветви глава Цю одаривает браслетом за хорошую службу, – пояснил управляющий, уже осторожней сказав: – Обычно они, помимо служения императрице И, выполняют задания главы Цю.

– Могли ли их убить за то, что они узнали то, что им не положено? – прямо спросил Юнь Чан.

По сравнению с управляющим Чоу, который нервно ерзал на месте, советник Юнь казался расслабленным, словно тигр, наблюдающий за своей добычей.

– Я… не могу этого знать, прошу простить, – взволнованно произнес управляющий. – Без разрешения главы я не могу ответить на некоторые вопросы советника.

– Я понимаю, – не стал настаивать Юнь Чан. – Если управляющий Чоу поделится еще чем-то, что будет полезно при расследовании, этот советник не поскупится на награду.

Юнь Чан положил на стол увесистый мешочек и подтолкнул его к мужчине. Управляющий засуетился, бросил взгляд на дверь и все же взял деньги, быстро спрятав их в рукав.

– У этого управляющего совсем голова дырявая, простите старика, – хрипло рассмеялся управляющий Чоу, наклонившись, и тихо произнес: – Не берусь утверждать, но глава Цю и императрица И якобы ищут возможность найти и открыть Хранилище рода Юнь.

Ян Юмэй тут же взглянула на мужчину, и глубоко в ее глазах сверкнули белые искорки.

Хранилище Юнь, вновь оно. Хуанъянь и Ляньцин уже когда-то искали осколки, ведущие к нему, и отыскали пять, в этой жизни Ян Юмэй случайно нашла еще один. Скорее всего, найденные во второй эпохе осколки до сих пор на Небесах, а остальные, замаскированные под украшения, спрятаны от чужих глаз.

Без ключа не найти и не открыть Хранилище, а тот, кто это сделает, получит тайны всех трех Миров. Конечно, даже в третьей эпохе люди не теряли надежд отыскать его. Человеческая жадность не знает границ.

– Благодарю управляющего за информацию, – поднялся Юнь Чан. – Больше мы не посмеем вас отвлекать. Идем.

Ян Юмэй послушно зашагала за советником, видя его напряженные плечи и широкие шаги. Взобравшись на синьфэна, который тут же взлетел в небо, Юнь Чан наклонился и прошептал на ухо Хуанъянь:

– Что думаешь насчет его слов?

– Никто, кроме Юнь, не знает, где спрятаны осколки ключа от Хранилища, однако у императрицы И есть власть. Если кто-то узнает, что она собирается сделать, то попытается опередить ее. Чем не повод для убийства служанок?

Юнь Чан кивнул, направив Дао к Тайгуну. Приземлившись во дворе Министерства расследований, синьфэн припал к земле, позволяя слезть с его спины. Хуанъянь хотела немного задержаться, но побоялась вызвать лишний интерес у советника.

– Советник Юнь, можете мне кое-что пояснить, а то эта глупая служанка не понимает, – поинтересовалась Хуанъянь, войдя в дом вслед за Юнь Чаном.

– И что же?

– Почему вы взяли меня? Разве вы не могли в одиночку отправиться в дом Цю?

– Мог, но ты отвлекла внимание управляющего Чоу. Явись я один, он бы решил, что этим делом занимаюсь только я, и вряд ли бы сказал так много; явись я со стражником, управляющий попытался бы сгладить все углы. Я пришел со слабой беззащитной служанкой. А значит – без намерений кого-то обвинить или арестовать.

– Эта Юмэй поняла мысли советника, – поклонилась она. – Если у вас больше нет других поручений, могу я уйти?

– Возьми это. – Юнь Чан кинул ей металлический шарик размером с детский кулак. – Если найдешь новую зацепку – кинь его в воздух, и он даст мне знать.

– Благодарю.

Ян Юмэй направилась к дверям, остановившись на полпути и обернувшись к советнику:

– Могу ли я спросить еще кое-что?

Юнь Чан молча уставился на нее.

– Вы ведь один из Юнь, разве вам не доступны знания о Хранилище?

– За кого ты меня принимаешь? – удивился великий советник, откинувшись на спинку стула. – Я не настолько стар, вдобавок мои родители не были полноценными Юнь, хотя и принадлежали к этому роду.

Так он чистокровный Юнь, родившийся от двух полукровок. Хуанъянь с трудом поборола удивление – она и не думала, что таким образом можно воскресить род Юнь, впрочем, что еще от них ожидать?

– Тогда прошу простить мою дерзость. Я покину вас.

Она ушла, и Юнь Чан шумно выдохнул, бросив взгляд на окно, из которого было видно дерево, чьи ветви укрывали шапки снега.

На одной из них сидела черная птица, которая поспешила вспорхнуть и улететь, пропав за крышами домов.

– И какой он?

– Кто? – не отвлекаясь от шитья, спросила Ян Юмэй.

– Советник Юнь.

Бай И лежала на кровати, махая ножками в туфельках с вышитыми узорами и поедая орешки. Словно богатая госпожа, которая не ведает тягостей.

– Как и все из Юнь – странный.

– А ты много Юнь встречала? – Лисица усмехнулась и подползла к Ян Юмэй. – Даже я за свою длинную жизнь так ни одного и не увидела!

– И сколько ты уже живешь?

– Больше девяти сотен лет, раз смогла столько хвостов отрастить. Никакого уважения к старшим, – фыркнула Бай И, подперев ладонями щеки и выжидающе смотря на Ян Юмэй. – Так какой этот Юнь Чан? Красавец?

– Его лицо скрыто за маской, однако у него желтые глаза, – безразлично ответила Хуанъянь.

– И что? – не поняла лисичка.

– Ты не знаешь, что означают желтые глаза Юнь? – удивилась Ян Юмэй, отвлекаясь от вышивки.

– Как будто ты знаешь.

– Знаю, – вздохнула та. – Его кровь проклята. Такие Юнь рождаются раз в несколько тысяч лет, и никто не знает, от чего это зависит. Их считают неполноценными и изгоняют из рода либо запирают и не дают спокойно жить.

– Ого, а сестрица многое знает, – удивилась Бай И. – И чем же выражается их «проклятье»? Только желтыми глазами?

– Не только. Их кровь ядовита: если выпить много, то умрешь в муках, а если попробуешь каплю, то станешь рабом такого Юнь. Что, все еще желаешь с ним встретиться?

На этот раз лисица промолчала, задумчиво накручивая на палец длинный локон. Она молчала весьма долго, так что Ян Юмэй продолжила вышивать: постепенно на белой ткани появлялся красный мотылек, сидящий на нежных голубых цветках лилии.

– Получается, Хуанъянь тоже была проклятой Юнь? – внезапно спросила Бай И. – По легендам, у нее ведь белые волосы и желтые глаза.

– Скорее всего.

– Ты хоть знаешь, кто такая Хуанъянь? – вскинула бровь лисица.

Ян Юмэй не ответила. Конечно, она знала, кто такая Хуанъянь, она лично являлась ею.

– Говорят, Хуанъянь вот-вот должна возродиться, только разве это возможно? – вздохнула Бай И, закинув в рот пару орешков. – В Нижнем Мире все только этого и ждут!

– Неужели? – заинтересовалась Ян Юмэй, отложив вышивку. – И что же там говорят про Хуанъянь?

– После ее смерти Нижний Мир ослаб, впрочем, и небожителей больше не осталось. Однако из всех сильнейших демонов я могу вспомнить только главу Бай, да и себя приписать. Вот только лисы никогда не стремились возглавить остальных – у нас и своих проблем хватает.

Нижний Мир не забыл про Хуанъянь, и в груди той разлилось тепло.

Она вернется, когда свершит свою месть. Вернется во дворец клана Черной Крови и займет трон отца, вернув Нижнему Миру былое могущество. Раз больше нет Небес, то никто не посмеет ее остановить. Но сперва…

– Ты знаешь, куда дели вещи Хуанъянь? Колокольчик, украшение и алое платье? – поинтересовалась она у Бай И.

– Понятия не имею, – честно призналась лисица. – Сама хотела достать что-то из этого, но нигде не находила.

Куда же Мин Хань дел вещи Ян Юмэй? Не мог же он их уничтожить? Да и вряд ли они в Верхнем Мире.

Устало вздохнув, Ян Юмэй опустила голову на колени. И почему она вынуждена собирать саму себя по кусочкам, словно фарфоровую вазу? Как же хотелось пойти к Тай Фансиню и задушить его, но пока еще рано.

– Бай И.

– Чего?

Выпрямившись, Хуанъянь взглянула на лисицу. Доев орешки, та лениво разлеглась на кровати, протянув руки с острыми коготками к горячей печке.

– Хочешь получить один из своих хвостов?

Глава 15

Умершие во сне

На стол упали листы бумаги, исписанные мелкими иероглифами, которые с трудом читались. Ян Юмэй потребовалось время, чтобы прочитать все. Она не обращала внимания на взгляд лисицы, что выжидающе смотрела на нее.