Ковбой и зубная фея

Привет, дорогие читатели!

Вы держите в руках книгу редакции Trendbooks.

Наша команда создает книги, в которых сочетаются чистые эмоции, захватывающие сюжеты и высокое литературное качество.

Вам понравилась книга? Нам интересно ваше мнение!

Оставьте отзыв о прочитанном, мы любим читать ваши отзывы!

© Хелена Хейл, 2025

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2025

Книги – наш хлѣбъ

Наша миссия: «Мы создаём мир идей для счастья взрослых и детей»

Глава 1

Снова одна

Каждый из нас совершает ошибки. Жизнь вообще, на мой взгляд, череда неверных решений и попыток исправить последствия. Но не все позволяют себе роковые ошибки. В моей жизни таких было две: первая – когда родители решили не предохраняться в Рождество и обрекли меня и себя на долгие годы бесконечных хлопот, вторая – поездка в Джексон-Хоул. Вернее, проблема заключалась в том, что я заведомо знала: этот шот текилы будет лишним, но все равно его выпила. Выпила здесь, в Джексон-Хоуле. Впрочем, пожалуй, расскажу все по порядку.

Мы с Эвой, моей лучшей подругой, отправились на горнолыжный склон. С выпускного класса эти поездки стали нашей традицией, и вот уже в четвертый раз мы сразу после Рождества рванули в Вайоминг. Только в этот раз с нами отправились наши вторые половинки. Вернее, половинка Эвы, Майлз, а вот моя, как и всегда, оказалась слишком занятой, чтобы выехать в запланированный день вместе с нами. Но Фин обещал освободиться через три дня и вылететь первым же рейсом.

Очередное обещание, которому, скорее всего, не суждено сбыться. Которому я снова наивно поверила, несмотря на сотни несостоявшихся планов, поездок, свиданий – дней, когда напрасно прождала его, чтобы взамен получить очередной утешительный приз: кольцо от «Тиффани» или сумочку «Валентино».

– Глупая ты, дорогая. Если бы Майлз зарабатывал столько же, сколько и Фин, я бы с удовольствием летала на курорты в одиночку, вытирая слезы банковской купюрой, – в очередной раз закатила глаза Эва при виде моего поникшего лица.

– Ты ведь любишь Майлза, Эва, так что не ври. Ты бы не задумываясь променяла все эти бестолковые подарки на возможность провести время вдвоем.

Может, Майлз и зарабатывал втрое меньше Фина, зато души не чаял в Эве и сдувал с нее пылинки. А подруга еще со школы мечтала однажды стать его девушкой и была счастлива питаться каждый день второсортной пиццей из соседней забегаловки, лишь бы засыпать в его объятиях.

– Черт с тобой, Прю! – захохотала Эва. – Я пытаюсь сказать, что Фин, похоже, любит тебя, он пытается искупить свою вину.

– Но мне нужен он, Эва, понимаешь? Его присутствие. Его внимание. Его голос, тело, а не новая безделушка, которую я и надеть-то побоюсь в нашем Окленде, чтобы не вернуться домой с голой задницей. Мы даже поговорить не успеваем – он не любит тратить время на пустую болтовню.

– Ты давно могла бы уволиться и не тащиться через весь город. Фин способен прокормить вас обоих. Да и вообще вытащить из этой проклятой дыры. – Эва нахмурила густые черные брови, горюя о том, что после колледжа пришлось вернуться в родной город.

Эва любила Окленд, но всегда мечтала путешествовать. Она не из тех, кто мог дольше месяца усидеть в одном городе. Часто я поддерживала ее спонтанные идеи скататься на сутки в соседний штат ради какой-нибудь распродажи магических камней, но работа не позволяла сопровождать подругу в каждой поездке. А работу я очень любила и расставаться с ней не собиралась.

В школе я не умела за себя постоять, была настоящей трусихой – тряслась от любых угроз, пряча полные страха карие глаза за толстыми линзами круглых очков. Так мы с Эвой и подружились. Ее густые темные волосы, серые глаза с яркой подводкой, ведьмовские балахоны и амулеты пугали школьников и позволяли Эве держаться в стороне от всех разборок. Но однажды ей стало жалко тощую как жердь девчонку с соломенными волосами, которые отец «заботливо» обрубил по уши, и она поклялась наложить порчу на каждого, кто посмеет меня задирать.

Я была благодарна Эве, но все же мечтала стать круче, красивее, увереннее в себе и наконец-то дать отпор всем обидчикам. В этом мне помогла работа. Теперь меня боялись все: от выпускников до учеников младших классов. Страх, наполнявший их глаза при входе в мой кабинет, доставлял мне немалое удовольствие. А в момент, когда они ложились в кресло, с ужасом распахивали рот и вдруг узнавали, кто именно стоит перед ними, я и вовсе еле сдерживала зловещую улыбку. Хватала бормашину и медленно наклонялась, говоря, что очень рада случайной встрече. Да, я стала стоматологом. Ладно, не такая уж я и злая, мне действительно нравится лечить зубы и избавлять людей от боли.

С Фином мы познакомились как раз в моем кабинете. Он пришел ко мне с диффузным пульпитом. После лечения он пригласил меня в ресторан, название которого в Окленде произносили только богачи, и я, не веря своим ушам, тут же согласилась. С годами я похорошела: отрастила волосы, перекрасила их в теплый оттенок блонда, сменила очки на линзы и научилась делать естественный макияж, поэтому не удивилась вниманию Фина, однако для меня, тихони и зубрилы, поход в престижный ресторан был в новинку.

Не могу сказать, что он очаровал меня с первой встречи. Или со второй. Уже тогда Фин словно пытался «купить» мой интерес, завлекая во время скучного свидания, семьдесят процентов которого он проводил за деловыми звонками, в брендовые магазины. Но понимание этого пришло позже. Поначалу я наивно представляла себя Золушкой, наконец-то отыскавшей своего принца. Одинокие вечера, потерянные возможности, неловкие беседы и заурядный секс помогли мне узнать себя и свои интересы поближе. Я обнаружила, что вовсе не искала стабильности и не мечтала жить с рассудительным, тихим и богатым мужчиной. Мне не хватало юмора, походов в кино на задние ряды, озорства и страсти. Наши отношения превратились в ровную полосу пульса, в то время как подсознательно я мечтала завести их «сердце» по новой.

Поэтому, когда Фин за час до отъезда в Вайоминг сообщил, что его срочно вызвали в Сан-Франциско, я не изменилась в лице, не расстроилась, не закатила глаза и не заплакала, умоляя отменить встречу. Лишь кивнула, закинула сумку на плечо и вышла из дома, чтобы сесть в машину Майлза и Эвы.

– Милая… – начала Эва, стоило мне усесться за ними. Одной.

– Все в порядке, Эви. Ничего нового. Эй, Майлз, ты продержишься десять часов или мне сменить тебя по пути?

Права были только у меня и Майлза. Эва во время шестой пересдачи экзамена врезалась в супермаркет, решила, что это знак, бросила эту затею и теперь с радостью выполняет функции диджея и официанта с пассажирского кресла.

– Можем смениться у Роки-Маунт, в это время начнется матч у «Чикаго Буллз», я бы посмотрел.

– Без проблем, – кивнула я. – Врубайте музыку, пока я не разрыдалась.

Эва подключилась к магнитоле, Майлз выкрутил громкость, и из колонок полилась старая добрая Set Me Free группы Jam & Spoon. По щекам покатились слезы. Отчего-то я представила себя героиней этой песни. Буду ли я грустить, если мы с Фином разойдемся? Не знаю. Но на душе было тревожно, и я стала подпевать на весь салон:

– Отпусти-и-и-и меня-я-я!

Когда показался горный хребет Титон, уже заметно стемнело. Я не могла оторвать взгляда от величественной снежной вершины, хотя видела ее не впервые. Вокруг была такая красота, что дух захватывало. Я глядела по сторонам – на равнины, старенькие уютные домики – и не могла отвести глаз. В этом месте все дышало духом Дикого Запада. Здесь мне всегда казалось, что перед нами вот-вот пронесутся ковбои на лошадях, размахивая лассо и разрезая воздух выстрелами в погоне за негодяями.

Из 73 градусов тепла мы переместились в 26 мороза[1]. Эва всю дорогу вязала себе ведьмовскую шаль – с ее яркой внешностью мистические наряды смотрелись потрясающе. С тех пор как мы сменились, Майлз на заднем сиденье смотрел баскетбольный матч, и от него можно было услышать то свист, то ругательства в адрес любимой команды. Я же любовалась пейзажами, качая головой в такт музыкальному репертуару Эвы, то есть разным рок-группам.

Кажется, наш «курорт» обрел в этом году популярность – впервые на территории турбазы я увидела столько машин, что не с первого раза нашла место для парковки. Эта поездка отличалась от предыдущих еще и тем, что была запланирована как парная (да, я все-таки наивно полагала, что в этот раз у Фина не возникнет внезапных обстоятельств). Мы забронировали два бревенчатых домика, а не один, который мы с подругой уже прозвали «нашим», и вечера мне придется коротать в одиночку.

– Наконец-то! – отвлеклась от вязания Эва. – Майлз, поднимай свою задницу, приехали!

Майлз вздрогнул и громко причмокнул. Он успел задремать, и его рыжеватые волосы после сна торчали во все стороны. Мы быстро разгрузились, накинули теплые куртки и повезли чемоданы по заснеженной дороге. Колеса то и дело застревали, нервируя мое и без того расшатанное моральное состояние.

Ребята зашли в свой домик, а я ненадолго засмотрелась на теплый свет гирлянд, опоясывающих крыши соседних домов. Открывая дверь нового жилища, я была уверена, что, несмотря на мою любовь к сноуборду, этот отпуск пройдет ровно и обыденно. Как же я заблуждалась!

Глава 2

Крошка, Шрек и Скуби-Ду

Домик, в который меня заселили, оказался даже уютнее, чем тот, в котором привыкли останавливаться мы с Эвой. Огромная кровать растянулась на полстены, небольшие окна выходили на горнолыжный склон. На рассвете от этого вида щемило в груди, как будто сердцу больно от такой красоты. В тишине я умылась, почистила зубы, проверила телефон. От Фина, конечно, пока ничего не было. Наверняка занят. Эва и Майлз вломились в мой дом без стука, уже одетые в экипировку.

– Я даже кофе не успела выпить, – вместо приветствия буркнула я.

– Кофе можно взять в кафе у проката, ты же знаешь! Давай, одевайся, иначе сейчас народ набежит, простоим в очереди! – недовольно бросила Эва и закрыла за собой дверь.

Я поежилась от принесенного ими холода и натянула термокостюм. Собрала длинные волосы в хвост, зачем-то прошлась тушью по ресницам и фыркнула, увидев веснушки. Не то чтобы это какое-то открытие, просто каждый раз я разочаровывалась, что они так и остались на месте.

Через пять минут мы уже хрустели по снегу в направлении к прокату. Свои доски мы оставили дома. Места в машине для них все время не хватало, да и выбор здесь был хороший, так что арендовать было удобнее. Войдя в прокат, мы довольно выдохнули от волны окутавшего нас тепла. В нос ударили ароматы кофе, свежей выпечки и чьих-то несвежих носков – здесь арендовали ботинки и сдавали на хранение повседневную обувь.

Мы отложили на скамью шлемы и маски, послали Майлза заказывать кофе, а сами направились к доскам. Эва, не изменяя себе, выбрала борд асимметричной формы с изображением маньяка из «Крика». Доска в вертикальном положении четко доставала ей до подбородка – важный фактор при выборе.

Я обычно хватала борд с любимыми героями мультфильмов. В этот раз из-за наплыва туристов, видимо, были закуплены новые экземпляры, и я мгновенно влюбилась в ту, на которой были изображены все герои «Скуби-Ду».

– Вот эту, – сказала я.

Одновременно со мной эти же слова произнес мужской бас.

Я обернулась на голос и увидела парня лет двадцати семи, который нагло ухмылялся, глядя то на меня, то на доску.

– Прости, крошка, но я первый ее выбрал, – бросил он и протянул руки к сотруднице, которая снимала доску со стены.

– Черта с два! Я была первой! – вспылила я. Какая еще крошка?!

Напыщенный индюк был выше меня на полголовы, его гладкие черные волосы торчали из-под шлема, а полные губы продолжали улыбаться, открывая вид на зубы. Ему давно пора было удалить зубной камень и вылечить нижнюю четверку слева. Протезированные верхние зубы могли говорить о двух вещах: либо о бурной юности, либо о тотальной невезучести. Пожалуй, и то и другое.

– Еще никогда девушки так не засматривались на мои зубы, знаешь ли. У тебя фетиш? – вдруг спросил он, пока я залипала на его рот.

– Она стоматолог, – ответила за меня Эва и протянула кофе. – Мы с Майлзом пойдем оплачивать прокат, ты выбрала доску?

– Да, вот эту, – бодро ответила я, хватая доску за другой конец.

Девушка-консультант смущенно поглядывала то на меня, то на индюка.

– Крошка, я же сказал, что был первым, – пробасил мой соперник и выхватил другой конец доски у ошарашенной сотрудницы.

– Эй, Дуг! – заорала я. – Могу я арендовать эту доску?!

– Конечно, милая, но ты ведь всегда брала ту, что со Шреком… – Дуг обогнул кассу и подошел к нам. Он работал здесь четвертый год, и мы сдружились настолько, что даже завели групповой чат – я, он и Эва, – где делились личными историями.

– Милая?.. – скривился жеребец, покосившись на Дуга.

– На пару слов. – Дуг дернул меня за руку и отвел в угол, где висели шлемы всевозможных расцветок. – Прю, это Коул Берн, гитарист The Cowboys. Уступи ему чертову доску. Мы пригласили их отыграть концерт. Ты ведь знаешь, я долго пытался раскрутить наш прокат. А еще это моя любимая группа. Мне нужны только положительные отзывы в их соцсетях, Прю.

– Дуг. – Я успокаивающе хлопнула друга по плечу, пораженная его возбужденным состоянием. Я вообще понятия не имела, кто такие эти «ковбои». – Если для тебя это так важно, я уступлю ему чертову доску, только расслабься. У тебя даже вена на лбу выступила.

Дуг провел ладонью по лысой голове, вытирая испарину.

– Они заехали вчера на пару часов раньше вас, а я до сих пор на нервах, – прошипел Дуг, косясь на Коула, который, к слову, направлялся прямо к нам.

– Знаешь, Зубная фея, пожалуй, лучше тебе взять эту доску. Мало ли какие у тебя связи в вашем стоматологическом картеле, еще оставите меня без зубов, – выстрелил слабенькой шуткой он, протягивая мне доску. – Я уже выбрал другую.

– Э-э… – Дуг часто заморгал и натянул улыбку, взглядом умоляя меня сделать то же самое.

Я оскалилась:

– Благодарю. Поистине мужской поступок. – Да уж, он сама вежливость.

Коул недоуменно нахмурился и ушел восвояси. Вообще, мне не свойственно хамить, чаще всего я отмалчиваюсь. Даже не знаю, почему этот гитарист вывел меня из равновесия.

– А ты нервничал. – Я хлопнула Дуга по плечу так, что он отшатнулся. – Все решилось как нельзя лучше!

Глава 3

Who Run The World?[2]

Кофе со вкусом имбирного пряника взбодрил. Завтракать мы не стали, чтобы не оставить содержимое желудков при спуске со склона. У трамплинов я закрепила доску и подпрыгнула на месте, чтобы опробовать – все крепежи отлично зафиксированы.

Эва с Майлзом уже готовились совершать трюки. Вернее, Майлз был готов наблюдать за трюками Эвы, потому что сам встал на сноуборд всего третий раз в жизни. Она пыталась научить его базовым прыжкам: эйр, олли и нолли, но Майлз каждый раз эпично валился в снег.

Порывы ветра врезались в грудь и защитную маску, но плотная экипировка не пропускала холод. Я подошла к трамплину, чтобы начать с шифти[3], а после спрыгнуть и помчаться по склону, но вдруг услышала громкий хохот за спиной.

– Берн, лучше не выделывайся и уйди с трамплинов! Если сломаешь руки, как мы дадим концерт завтра вечером? А если вылетят новые зубы? Кто потом поведется на твою мордашку? Нам нужны фанатки! – голосил невысокий широкоплечий парень, его длинные светло-русые волосы торчали из-под капюшона. Маски на нем не было, так что он постоянно жмурился из-за летящего в лицо снега.

– Расслабься, Пол! И не переживай за мои зубы! Кое-кто сможет их починить, верно, крошка? – Внезапно Коул обернулся и подмигнул мне.

Я закатила глаза и запрыгнула на трамплин.

– Уф! Как бы нам не пришлось чинить твою крошку, – усмехнулся Пол.

– Я не его крошка, черт подери! – выругалась я и выполнила шифти, после чего приземлилась на гору и помчалась вниз, лавируя между туристами и щурясь от солнца.

Сопротивляясь ветру, я набрала скорость. Чувство свободы и беспричинной радости наполняло тело, окрыляло, сбивая с толку. В какой-то момент мне действительно показалось, что от переизбытка адреналина я могу взлететь. Но вот спуск кончился, и я выдыхаю, уже предвкушая новый заезд.

Сегодня мы катались на небольшом склоне, а позже планировали подняться на фуникулере на самую вершину. Обычно мы с Эвой ездим в паре, держась друг друга, но сегодня я решила не мешать их с Майлзом первому свиданию на сноубордах. Склон – отличный способ выбросить из головы все тревожные мысли и отдаться волне удовольствия.

Когда я отстегнула ботинки от доски, меня обдало волной снега – какой-то придурок затормозил так, что окатил меня снежной кашей.

– Эй, крошка…

Ну, ясно. Кто бы еще это мог быть?

– Меня зовут Пруденс, окей? – как можно жестче ответила я, отряхивая снег.

– Пруденс? Дай угадаю, назвали в честь прабабушки?

– Дай угадаю, ты хотел стать комиком, но тебя освистали в первый же сольный стендап?

– У-у-у… – протянули подъехавшие парни: длинноволосый Пол и высокий, худощавый викинг (я прозвала его так из-за густой растительности на лице).

– Берн, тебя дважды уделала девчонка! – воскликнул Пол. – Классный трюк! Давно катаешься? – продолжил он, обращаясь уже ко мне.

– Четыре года. Спасибо. Утихомирьте своего жеребца, я не одна из его фанаток.

– У меня есть фанатки? – изобразил наигранный восторг Коул.

– Пруденс, сочту за честь, если ты научишь нас паре трюков или хотя бы торможению, – галантно поклонился Пол. – Инструктор здесь какой-то чересчур чванливый.

– Только вас двоих. Этот пусть учится сам, – бросила я, кивнув в сторону Берна.

Викинг с Полом загоготали, а Берн отмахнулся, мол, и не нужно ему никакое обучение. Последующие два часа мы доводили до совершенства навык торможения. Пока Коул кружился вокруг, тормозя с помощью туристов или редких деревьев, Пол и Элайджа – так звали викинга – усердно пыхтели на моем спонтанном экспериментальном занятии.

– Спасибо, Прю! Обязательно приходи завтра на наш концерт, будем рады тебя видеть! – улыбнулся Пол, когда мы закончили.

Я кивнула и подумала, как было бы здорово, если бы Фин успел приехать к завтрашнему вечеру. Впрочем, я на это уже не надеялась. Вечер мы провели в заповеднике, куда добрались на машине. Эва устроила фотосессию с оленями, а я любовалась животными и ужасалась чучелам в охотничьем домике. Закат встретил нас самыми сказочными оттенками розового с чарующими, неправдоподобно красивыми переходами в лиловый.

Меня всегда тянуло в такие тихие места, где не было места цивилизации и шуму транспорта – лишь аккуратная поступь диких зверей, уханье филинов и волшебные закаты. На природе моя душа пела, требовала замереть, остаться, подумать.

Около полуночи мы разошлись по нашим шале, ребята – громко хохоча и выбирая фильм на ночь, а я – думая, какую книгу из двух читать первой: «С жизнью наедине» Кристин Ханны или «Север и Юг» Элизабет Гаскелл? Выбор пал на Ханну – слишком уж притягательной была обложка, да и Джексон чем-то напоминал Аляску, в которой как раз происходило действие книги.

До трех часов я не могла оторваться от книги, а когда нырнула под одеяло в пустую холодную постель, заметила в окошке «ковбоев». Уличные гирлянды освещали их довольные лица, ребята расходились по домам, а я вспомнила, что так и не послушала ни одной их песни. Нужно было познакомиться с их творчеством, чтобы понять, стоило ли вообще идти на вечерний концерт. Ведь утром я впервые услышала об их существовании.

Мне удалось найти их в Spotify, и я не сдержала смешок, увидев фото группы. Вернее, Коула Берна, который даже здесь умудрился продемонстрировать наглую ухмылку, крупный бицепс и эти карие глаза…

– Кхм, – смущенно прокашлялась я и пролистала до альбомов. У ребят их вышло два, я открыла последний.

Я раздумывала, с какого трека начать, и мой выбор пал на песню «Ледяные оковы». Она была о созависимых отношениях и о боли привязанности. Строки песни плотно засели в моей голове. Черт, как тяжело оказалось признать, что Берн божественно исполняет гитарное соло. Стало на мгновение страшно увидеть его на сцене и уронить с лица маску равнодушия.

Я еще не знала, что на концерте мне предстоит сыграть немаловажную роль и испытать животный ужас.

Глава 4

Пристойное предложение

С утра меня разбудил ритмичный стук молотка. Неужели кто-то из оклендских соседей приехал сюда продолжать ремонт, чтобы я так никогда и не выспалась?

Пока я принимала душ и собиралась, шум продолжался. Иногда раздавался такой грохот, словно рядом обрушивали целые горы строительного мусора. Я даже написала Дугу с вопросом о том, не сносит ли часом турбазу налоговая за неуплату процентов, но он в ответ посмеялся и сообщил, что это рабочие ставят сцену для рок-группы.

Точно. Концерт. Я снова надела наушники и включила песни The Cowboys в рандомном порядке. В детстве отец настоял на том, чтобы я посещала музыкальную школу. Сначала попробовал водить меня на вокал, но учителя безнадежно качали головой – певицей мне суждено было оставаться в пределах ванной комнаты. Тогда папа предложил выбрать любой инструмент, и я, конечно, решила, что буду играть на фортепиано, как героини моих любимых викторианских романов. Только в книгах не упоминался весь ад, через который нужно было пройти, и тем более никто не предупреждал, что перед финальным экзаменом я потеряю бóльшую часть нервных клеток.

Но несмотря на все эти испытания, несмотря на то, что играть я могла только в школе, ведь мы с папой не могли позволить себе домашнее фортепиано, меня часто приглашали аккомпанировать на праздничных выступлениях, да и слух развился донельзя. На этом, я думала, моя музыкальная «карьера» закончится. Пока не наступил злополучный вечер.

Я разбудила Эву и Майлза, и мы снова отправились в прокат. Дуг носился по городку как заведенная белка.

– Простите, до вечера я недоступен, – заявил он, когда мы предложили позавтракать вместе. – Помимо текущих постояльцев к концерту съедется еще полштата!

Мы с Эвой скривились – в Джексоне мы всегда радовались покою, не свойственному Окленду, и вот попали в самый эпицентр суеты. Даже склоны оказались густо забиты людьми, никакого удовольствия от свободного катания с горы!

– Ладно тебе, не конец света, в прошлом году людей тоже было немало. Зато еще и на концерт попадем! – привычно искала во всем плюсы Эва.

– Да, может, и Фин сегодня приедет, – кивнула я.

И уже через час получила от него сообщение о задержке рейса.

– Милая, ну он же не специально, это все штормовое предупреждение! – успокаивала меня Эва.

– Знаешь, ты вроде должна быть на моей стороне, – буркнула я, поправляя доску.

Мы катались уже второй час, от нагрузки икры стали деревянными, но боль в мышцах доставляла мне странное удовольствие. Мечтая превратиться из худощавого сухофрукта в грациозную кошечку с формами, я много дней провела в зале, так что боль только напоминала мне о проделанной работе.

Улыбаясь самой себе и позабыв о Фине, я ощутила чей-то взгляд. Он был почти осязаемым, словно прикосновение, но, осмотревшись, я никого не обнаружила. Кроме Коула Берна, который, стоило мне взглянуть на него, тут же развернулся в сторону проката, нелепо передвигая ноги в громоздких ботинках.

– Ты чего зависла? – окликнул меня Майлз.

– Да так, показалось. Где Эва?

– Уже переодевается. Сказала, что хочет подготовиться к концерту.

– Подготовиться? – фыркнула я.

– Я сказал, что это будет вроде как свидание. – Майлз полез в карман куртки, а когда вытащил черную бархатную коробочку с пауком наверху, я чуть не повалилась с ног.

– Это то, о чем я…

– Как думаешь, ей понравится? – спросил он, демонстрируя кольцо.

Вроде никто не собирался меня убивать, а отчего-то вся жизнь перед глазами пролетела. Вспомнились школьные годы и шальная сероглазая ведьмочка, пугающая всех недругов заклятиями на понос и любовным приворотом. Вспомнились все наши тайные вылазки, походы в кино, влюбленности. Даже горе – когда после смерти моей мамы Эва месяцами буквально кормила меня с ложечки и заставляла учиться. А сама при этом забивала на свои уроки.

Эва, несомненно, скажет «да». Если бы она и вышла замуж, то только за Майлза, здесь не могло быть иначе – уж я-то знала свою подругу. А я? Почему мне стало так больно при виде кольца? Я была абсолютно счастлива за Эву – о чем свидетельствовали слезы радости, – но была ли счастлива за себя?

– Понравится ли Эве серебряное кольцо с гравировкой плюща и черным бриллиантом карбонадо? Майлз, да, да и еще раз да! Боже мой! Не могу поверить! – тихо, чтобы нас не услышали, запищала я, а потом заметила подругу, идущую к нам с тремя кофейными стаканами. – Убирай скорее, возвращается!

Майлз чуть не уронил коробочку в снег, но все же успел спрятать ее как раз в тот момент, когда Эва добралась до нас.

– Эм, что это с вами? – покосилась она. – Ты плакала?! Майлз, что стряслось?

– Я неудачно свалилась, искры из глаз полетели от боли. Но вроде ничего не сломала, ходить могу. – Я демонстративно прошлась вокруг будущих молодоженов. – Майлз помог мне снять доску.

Эва недоверчиво покосилась на нас.

– Ла-а-адно, – скептично протянула она. – Держите ваш кофе. Прю, мы пойдем собираться к концерту. Кстати, тебя искал Дуг, и, знаешь, если бы у него были волосы, то сегодня он бы точно облысел – так он нервничал.

– Ого… Тогда я побежала, встретимся через… А когда концерт?

– Через два часа.

– Окей, – кивнула я и побежала к Дугу.

Руки у меня дрожали, а ноги совсем не слушались. По пути к прокату я даже пару раз навернулась.

Дуг и правда совсем слетел с катушек. Ругался с кем-то по телефону, попутно устраивая погром на рабочем столе. Когда он заметил меня, то жестом указал пройти в его кабинет.

– Прю, мы ведь друзья? – спросил он, кладя трубку и вытирая пот со лба первым попавшимся под руку листом.

– Что нужно? – сразу перешла к делу я.

– Ты ведь оканчивала музыкальную школу, да? Ты как-то обмолвилась, что играла на фортепиано. Даже, по-моему, присылала видео.

– Та-а-а-ак. – Дрожь в руках усилилась, я тоже подхватила случайную бумажку и вытерла выступивший пот.

– Есть просьба.

– Это я уже поняла. Но как она, черт возьми, связана с фортепиано?

– У The Cowboys заболел клавишник и…

– Нет! Нет, Дуг, даже, мать твою, не думай! – воскликнула я, отпрянув от друга. Сердце готово было выпрыгнуть через рот, горло сдавило от ужаса.

– Прю! Умоляю!

– Я что, единственный постоялец, который умеет играть на клавишных?

– Вот именно! – Дуг хлопнул в ладоши, и я вздрогнула. – У нас три гитариста, один барабанщик, даже есть тип, который в совершенстве владеет саксофоном, но нет клавишников! Чего тебе стоит посидеть за синтезатором, а?

– Да всего, черт подери! – разоралась я. – Дуг, я очень тебя люблю, но…

Тут в дверь постучали, Дуг подобрался и натянул улыбку, после чего разрешил войти. И вот за моей спиной выстроились три ковбоя, уже без экипировки, в стильных кожаных куртках поверх клетчатых рубашек. Мой взгляд ненадолго задержался на Коуле. Он заметил это и ответил довольной ухмылкой. Ух, как же меня бесило это наглое выражение на его лице!

– Ну что, есть результат? – спросил Пол.

– Э-э-э, да, я опросил всех постояльцев, и нашел вот… Знакомьтесь, Прю. Она в совершенстве владеет игрой на фортепиано.

Если бы взглядом можно было убивать, бездыханного Дуга уже вынесли бы из кабинета вперед ногами.

– Не в совершенстве. Просто умею, – поправила я, выплевывая слова, словно яд.

– Она? Да ну бросьте… – подал голос Коул.

– Согласна. Идиотская затея. Я пошла.

Я уже направилась к двери, как вдруг Элайджа осторожно перехватил меня за локоть:

– Прю, пожалуйста, подсоби нам вечерком, а? Рон подставил нас, а без клавишных музыка звучит совсем иначе, пустой.

Я заглянула в его ярко-голубые глаза и прочла в них искреннюю мольбу.

– Я давно не играла, – тяжело вздохнула я, – а ноты у вас есть?

– Мы попросим Рона прислать их тебе в течение часа, – вызвался Пол. – Сейчас будет саунд-чек, мы могли бы хотя бы попытаться…

– Если ваш юморист не против, я попробую, – ответила я, не глядя на Берна.

– Не обращай на него внимания, он просто комплексует.

– Я вообще-то еще здесь, – рявкнул Берн. – Если Зубная фея справится, я с удовольствием приму ее в нашу группу на вечер.

– Тогда вперед. Дуг, система подключена?

– Да, да! – часто, как болванчик, закивал Дуг.

– Передай Эве и Майлзу, пожалуйста, где я и почему, – попросила я Дуга таким тоном, что он побледнел.

Я не умела отказывать в помощи даже тем, кто надо мной издевался. Годы сделали меня жестче, научив ценить себя, и все-таки, помогая, я получала ни с чем не сравнимую радость. К тому же вдруг это зачтется? Мама была закоренелой католичкой, и ее безусловная вера оставила во мне неизгладимый след, как бы я ни старалась смотреть на вещи рационально.

Я не успела переодеться, поэтому на репетицию пришла в термобелье, безобразно облегавшем каждую часть тела. На Берна я старалась не смотреть, хотя затылком ощущала косые взгляды и ухмылки.

Рон еще не прислал ноты, а я, чтобы не терять время, призналась:

– Я могу подобрать ноты по памяти.

Три пары глаз уставились на меня в недоумении.

– Какие песни вы хотите сыграть? – нарушила молчание я.

– Начнем с «Дикого Запада», потом «Ледяные оковы» – в общем, все песни нового альбома и три-четыре из предыдущего, – рассудил Пол.

– Давайте пока сыграем «Оковы», я слушала их накануне.

Сбоку прыснул Берн. Я покраснела и с трудом поборола желание уйти, но Элайджа погладил меня по плечу, утешая.

– Не обращай на него внимания. Ты нас очень выручишь, и мы в долгу не останемся, – шепнул он.

– Начинаем? – спросил Берн и ударил медиатором по струнам. От резкого звука я чуть не оглохла. – У меня все подключено.

Пол занял место у микрофона, у него в руках была акустическая гитара. Элайджа сел за барабаны, покрутил палочки в руках и постучал по установке. Берн стоял в противоположной стороне от меня, и мне был виден его профиль. Он прокашлялся в микрофон, проверяя звук, и увереннее взялся за гитару.

Первым начал Элайджа, затем подключился Берн – чертовски круто играющий вживую, – добавил аккордов Пол, а потом я коснулась клавиш, подхватывая мелодию. Скорее всего, ноты я использовала неточные, но мотив оставался тем же, без кардинальных ошибок. Тут же я заметила одобрительный взгляд Пола и пораженный – Берна.

Голос Пола был не сказать что чарующим, но приятным, с музыкой они сливались воедино. Однако как будто все же чего-то не хватало. В записи песня звучала иначе. И вдруг вступил бэк-вокал. Голос как у солиста HIM[4], но еще более плавный, его владелец мастерски владел тембром. Я обернулась на вокалиста и застыла, не смея вздохнуть.

Берн отдавался песне всецело, несмотря на то что мы только репетировали. Я никак не ожидала от него такого таланта, не вязался у меня его наглый образ со столь притягательным голосом, который обволакивал, как самый сладкий мед. Когда Берн вступил в гитарное соло, я закрыла глаза, чтобы впустить музыку в свое сердце и подольше задержать ее внутри.

Бывали ли у вас музыкальные воспоминания? Когда случайно слышишь знакомую песню, и она возвращает тебя в тот или иной момент жизни? Возможно, слушать ее больно, а может, наоборот, вы готовы крутить ее на повторе, заставляя разум возвращаться в прошлое. Так или иначе, никогда не знаешь, какая песня станет той самой, оставит неизгладимый след.

Но когда Берн закончил соло и вскинул руку с медиатором, а потом как бы невзначай обернулся и заглянул в мои глаза, я почувствовала – это будет одно из тех воспоминаний, к которому я еще не раз вернусь.

– Прю, это было потрясающе! – Я очнулась от музыкального забвения, когда Пол коснулся моего плеча. – Рон прислал ноты, но я вижу, они тебе не нужны! Знаешь, мы с Коулом тоже можем подбирать аккорды на слух.