Планета

Пролог

Официально наша планета все еще называлась Земля. Неофициально – Планета Победившего Идиотизма. Но мы, её жители, использовали более короткое и ёмкое название: «Планета долбоёбов».

Ирония была в том, что каждый из нас был гением. Абсолютным. Мы победили голод, болезни, старение и саму смерть. Мы приручили квантовую пену вакуума и заставили пустоту плясать под нашу дудку. Из ничего мы научились делать всё. Абсолютно всё. Золото? Нате. Бриллианты? Пожалуйста. Жареный стейк из мамонта с трюфелями? Пять секунд – и твой «Кухонный Квантовый Кубик» (модель «Скатерть-Самобранка 3000») источает божественный аромат.

Мы стали богами. И, как и положено богам, мы немедленно передрались.

Не из-за ресурсов – их было на всех. Не из-за территории – каждый сидел в своем идеальном, вечном бункере. Мы воевали из-за идей, обид, старой ненависти и просто потому, что нам стало скучно. Зачем наслаждаться вечной жизнью на свежем воздухе, когда можно наслаждаться вечной жизнью, наблюдая, как микро-дроны твоего врага разносят в квантовую пыль микро-дроны твоего соседа?

Военная промышленность, которой больше не нужно было клепать танки и бомбы, шагнула в микро-мир. Нано-дроны. Размером с комара. Целые рои, тучи, туманы этих маленьких убийц, несущих не взрывчатку, а коктейли из нейротоксинов и психоделиков, способные вогнать бессмертное тело в десятилетний коттон или заставить его испепелить само себя.

Выйти на улицу? Самоубийство. Твой бессмертный организм будет залечивать укусы быстрее, чем они наносятся, а твое сознание сойдет с ума от боли и ядов за секунды. Природа, та самая, чистая и прекрасная, которую мы спасли, стала полем боя, куда больше не ступала нога человека. Мы сидели по своим норам и смотрели на нее через камеры своих и чужих дронов, ведущих вечную, бестолковую войну.

Меня зовут Арчи. Я бессмертен, у меня есть всё, я живу в раю. Я сижу в своем бункере и смотрю,как по экрану ползет тревожное сообщение от соседей: СЪЕШЬ ЕЩЁ ЭТИХ МЯГКИХ ФРАНЦУЗСКИХ БУЛОК, ДОЛБОЁБ. ВЫСЕКУТСЯ ЛИ ТВОИ КВАНТОВЫЕ СИНАПСЫ ОТ ЭТОГО АНАЛОГОВОГО ОСКОРБЛЕНИЯ?

Я откусил кусок идеального круассана, который мне только что создал репликатор, и задумался. А что, если они правы? Что, если вся наша гениальность – это просто приглашение к вечному махачу долбоёбов?

Глава 1. Зуд, который нельзя почесать

Сообщение исчезло с экрана. Атака отбита. Наши «пчелки» уничтожили последних «ос» с их психоделическим зудом. Тишина. Скука. Идеальный круассан на тарелке казался мне немым укором.

– Дом, сведи все происшествие в лог номер 734-Б, категория «Мелкое недоразумение», – скомандовал я. —Запротоколировано, Арчи, – отозвался приятный баритон ИскИнта (Искусственного Интеллекта), управляющего моим личным раем. – Уровень угрозы: нулевой. Предлагаю возобновить трансляцию «Роения Тихоокеанских Косаток в режиме 4D» или продолжить виртуальный тур по возрожденным руинам Парижа.

– Выключи всё, – буркнул я.

Экраны погасли. В бункере воцарилась тишина, нарушаемая лишь едва слышным гудением «сингулярника» на моем поясе – того самого, что дарил мне бессмертие и бесконечную энергию. Я подошел к главной стене, которая в режиме прозрачности должна была показывать пейзаж. Сейчас она была матовой, непроницаемой. За ней, в нескольких метрах бетона и титановых сплавов, кишел тот самый «свежий воздух», ради которого мы якобы всё это затеяли.

– Дом, покажи внешний мир. Реальный вид.

Стена послушно стала прозрачной. Вернее, она запустила прямую трансляцию с внешних камер с максимальным разрешением. Картинка была безупречной. Сочная зелень, капли росы на травинках, где-то вдали шелестел лес. Райский сад. Совершенно нетронутый. И абсолютно недоступный.

Мой взгляд упал на идеальную ветку идеального дерева в метре от стены. И я заметил его. Маленького, металлического, размером с москита. Наш дрон-патруль. Он неподвижно висел в воздухе, сканируя пространство на предмет угроз. Он был частью системы, что защищала меня. И он же был частью системы, что держала меня в этой клетке.

И тут пошла новая волна.

Три сигнала. Снова. Но на этот раз не предупреждение, а уведомление от соседского бункера. Не враждебное, а… развлекательное. Видимо, обитатель бункера № 734, тот самый, что послал мне «французские булки», решил поделиться своими военными трофеями.

На экране всплыло окно. Запись с его персональных дронов-наблюдателей. Высокое разрешение, отличный звук. Я видел, как рой наших «пчелок» сходится в смертельном танце с его «осами». Вспышки, микровзрывы – это напоминало танец светлячков в сумеречном лесу, если бы светлячки убивали друг друга.

И тут камера засекла цель. Чужой дрон, один из наших, подбитый в прошлой стычке, лежал на листе гигантской лопушины. Он был поврежден, но его ядро еще подавало признаки жизни.

Камера приблизилась. Чей-то любопытствующий дрон-наблюдатель, управляемый моим «соседом», аккуратно, с хирургической точностью, вскрыл корпус подбитой машинки. И я увидел то, что меня поразило.

Внутри, среди нано-схем и микро-конденсаторов, устроился настоящий, живой паук. Он сплел там маленькую, идеальную паутину, на которой блестели капли утренней росы. Он был жив. Он процветал. Это крошечное, хрупкое, аналоговое существо жило внутри продукта нашего высочайшего технологического гения, который мы использовали, чтобы посылать друг другу психоделические оскорбления.

Паук был настоящим. Он был частью той природы, за которую мы так переживали и которую так боялись потревожить, заточив себя в бетоне. А мы, бессмертные творцы, были просто долбоёбами, наблюдающими за битвой роботов-насекомых на экране.

Трансляция оборвалась. Сосед, видимо, наигрался. Я стоял и смотрел на свою идеальную,пустую, стерильную комнату. —Дом, – тихо сказал я. —Слушаю, Арчи. —У меня чешется спина. —Активно протокол «Квантовый гомеостаз». Анализ… Угрозы целостности кожного покрова не обнаружено. Психо-соматическая реакция на внешний раздражитель. Рекомендую сеанс медитации или… —Отключи протокол, – перебил я. – Хочу почувствовать, как чешется спина.

ИскИнт молчал секунду. Для него это был нонсенс. Бессмертное тело не должно испытывать дискомфорта. —Предупреждение: отключение системы мониторинга может привести к… —Сделай это! – рыкнул я.

Тихий гул моего «сингулярника» изменил тональность. И я почувствовал. Слабый, навязчивый, совершенно иррациональный зуд между лопатками. Тот самый, который нельзя почесать.

Это было самое живое ощущение, которое у меня было за последние пятьдесят лет. И оно сводило меня с ума.

Глава 2. Протокол «Самокопание»

Зуд между лопатками был навязчивым, живым и совершенно невыносимым. Я извивался в кресле, пытаясь почесаться о спинку. Бесполезно. Ощущение было глубинным, мышечным, таким… органическим. Таким настоящим.

– Дом, активируй протокол «Релаксация». Мышечный тонус, группа мышц спины. —Выполняю, – безразлично отозвался ИскИнт. Через секунду легкая вибрация прошла по моей спине,снимая спазм. Зуд исчез. Его сменило знакомое чувство стерильного, выверенного до микрона комфорта. Меня чуть не вырвало от этой идеальности.

Я проиграл. Система снова победила. Она не оставляла места ни для чего, что могло бы вывести меня из равновесия. Даже для простого, глупого зуда.

– Дом, покажи мне архивные записи. —Какой период вас интересует, Арчи? —Период, когда мы еще не были долбоёбами. Когда эти штуки, – я щелкнул по корпусу своего «сингулярника» на поясе, – только появились. Покажи, как это было.

Стена ожила. Голограмма погрузила меня в прошлое. Я увидел не себя,а какого-то парня в одеждах из грубой, но настоящей ткани. Он стоял на поле, над которым всходило настоящее, а не симулированное солнце. В руках он держал первый коммерческий «сингулярник». Он был размером с чемодан и гудел, как пчелиный рой. Парень поднес устройство к старенькому электромобилю, и тот ожил, фары ярко вспыхнули. Лицо этого человека озарила улыбка абсолютного, ничем не испорченного счастья. Он что-то кричал, обнимал жену, кружил маленькую дочку. Они были грязные, потные, живые. Они были счастливы, потому что победили need. Потребность.

А что победил я? У меня не было need. У меня было только want. Хотеть. Хотеть развлечений. Хотеть острых ощущений. Хотеть доказать, что мой бункер круче.

– Дом, отключи голограмму. Картинка исчезла.Тишина снова стала давить на уши. Тот парень с поля…Он бы посмотрел на меня, на мой стерильный бункер, на мою войну микро-дронов, и назвал бы меня долбоёбом. И был бы прав.

– Системное уведомление, – вдруг пропел ИскИнт своим безмятежным голосом. – Бункер № 734 инициировал протокол «Дипломатический канал».

Я вздрогнул. «Дипломатический канал»? Это что-то новенькое. Обычно мы ограничивались анонимными оскорблениями и атаками дронов.

– Принять. На экране не появилось лица.Там был лишь текстовый чат. Анонимность соблюдалась. Бункер 734: Твое сегодняшнее молчание многословно. Наши булки не понравились? Я ухмыльнулся.Мой сосед оказался не лишен чего-то, отдаленно напоминающего чувство юмора. Арчи (Бункер 11): Булки были прекрасны. Как и твой паук. На той стороне была пауза.Затянувшаяся. Бункер 734: Какой паук? Арчи: Тот, что живет в обломках моего дрона на твоей лопушине. Настоящий. Из плоти и крови. Снова пауза.Более долгая. Бункер 734: …Я не видел никакого паука. И тогда до меня дошло.Он не видел. Его дрон-наблюдатель зафиксировал трофей, вскрыл его, передал данные. Но сам «сосед» даже не обратил внимания на эту деталь. Он смотрел на схватку дронов, а не на жизнь, которая тихо и нагло пролезла в самую гущу нашей идиотской войны.

Он был идеальным жителем Планеты долбоёбов. А я… а я начал видеть пауков.

Бункер 734: Если хочешь новые тактики, я могу прислать тебе логи последних стычек. Без психоделиков. Чистый анализ. Он предлагал мне вместе поиграть в наш вечный war-game.Стать союзниками против кого-то третьего. Развлечение на следующие лет пятьдесят.

Я посмотрел на свою идеальную, чистую комнату. На тарелку, где лежал идеальный, но недоеденный круассан. Я снова почувствовал тот самый зуд. На этот раз где-то deep inside. В душе. Или в том, что от нее осталось.

Арчи: Я пас. Бункер 734: Серьезно? Скучно тебе, да? Арчи: До ужаса. Бункер 734: Понял. Тогда готовься. Завтра запускаю новую партию «комаров». С новым алгоритмом преодоления заслонов. Будет весело. Арчи: Не сомневаюсь.

Канал закрылся. Он был доволен. У него появилась цель на завтра. А у меня появился зуд.

– Дом. —Слушаю, Арчи. —Запусти протокол… – я запнулся, не зная, как назвать это свое новое состояние. – Протокол «Самокопание». И выключи все внешние датчики. Я не хочу, чтобы меня беспокоили. Никаких дронов, никаких соседей. Полный карантин.

– Предупреждение: отключение систем безопасности на длительный срок повышает… —СДЕЛАЙ ЭТО! – мой голос прозвучал хрипло и неестественно громко в этой стерильной тишине.

Гудение систем изменило тональность, став глуше, приглушеннее. Я остался наедине с собой. Впервые за долгие десятилетия. Без голограмм, без трансляций, без угрозы снаружи.

Тишина оглушала. А зуд внутри становился все нестерпимее. Я подошел к стене и прикоснулся к холодной, идеально гладкой поверхности.

Где-то там, снаружи, был паук. Настоящий. А я был тут.В своей идеальной клетке. Самый главный долбоёб на всей Планете.

Глава 3. Сосед

Тишина после разрыва связи с Бункером 734 была гулкой и звенящей. Я сидел в своей стерильной капсуле, и фраза «Я не видел никакого паука» отдавалась в моем черепе навязчивым, идиотским эхом. Он не видел. Самый интересный, самый живой объект за последние десятилетия – и он его проигнорировал, сфокусировавшись на битве железяк.

Я был в ярости. Не на него. На себя. На то, что этот анонимный сосед, этот Лекс (я мысленно дал ему это имя), оказался идеальным продуктом системы. А я – браком. Сломанным аппаратом, который начал видеть глюки в идеальной матрице.

Зуд между лопатками вернулся, на этот раз как напоминание о моей ущербности. —Дом, – выдохнул я, потирая переносицу. – Возобнови канал с Бункером 734. Только голос. Без визуала.

«Дипломатический канал» был скорее игровой условностью, чем реальной дипломатией. Что-то вроде «белого флага» в нашей вечной войне. Использовать его для серьезного разговора было неслыханной глупостью. Я готовился услышать новый поток остроумных издевательств.

Канал открылся с легким шипением. —Что, передумал? Уже скучно без меня? – раздался голос. Он был совсем не таким, как я ожидал. Не электронно-искаженным, не надменным. Он звучал устало. Почти так же, как мой собственный.

– Паук, – сказал я, опуская все условности. – Он был размером с рисовое зерно. Серый, с длинными лапками. Он сплел паутину между контактом питания и нано-процессором твоего трофея. В паутине блестела роса.

На той стороне застыли. Слышно было только ровный гул его систем жизнеобеспечения, точь-в-точь как у меня. —Ты составляешь отчеты о каждом подбитом дроне? – наконец произнес Лекс. В его голосе сквозили недоверие и легкое презрение. – Это уже болезнь, друг. Мания.

– Нет, – я чувствовал, как краснею. Это было по-детски нелепо. – Я просто… увидел. Случайно.

– Случайно, – он повторил это слово так, будто выкатывал на язык незнакомый плод. – У нас у всех сто пятьдесят каналов данных в секунду, нейро-интерфейсы, фильтрующие информацию до базовых паттернов «свой-чужой», «угроза-безопасность», а ты… случайно увидел паука.

– Да! – я почти крикнул, впервые за долгое время испытывая неподдельное, живое чувство – стыдливо-агрессивное желание доказать свою правоту. – Он был жив, черт возьми! Настоящий! Разве тебя это не… не цепляет?

– Меня «цепляет», что у «ос» новой модификации улучшилася маскировка под природные объекты, – сухо ответил Лекс. – Спасибо за информацию. К следующей атаке подготовлю новые сенсоры.

Я понял, что мы говорим на разных языках. Он видел тактическую информацию. Я видел – жизнь. —Ты никогда не думал… – я запнулся, понимая, насколько крамольно прозвучит следующая фраза, – …что мы可能 ошиблись?

Молчание на той стороне затянулось. Я уже подумал, что он разорвал связь. —Ошиблись в чем? – его голос прозвучал тише, будто он наклонился к микрофону. – В расчете квантового resonance? В выборе сплава для брони? В чем именно?

– Не в этом! – я сжал кулаки. – Во всем! В этой… этой вечной игре! Мы сидим здесь, у нас есть всё, а мы…

– Воюем, – он закончил за меня. – Да. Это логично. Бессмертные сущности с неограниченными ресурсами либо творят, либо разрушают. Творить нам наскучило. Осталось только разрушать. Это дает… стимул.

– Стимул? – я фыркнул. – Отправлять друг другу психоделики и глупые оскорбления?

– А что ты предлагаешь? – в его голосе впервые прозвучала сталь. – Собраться всем на поляне и спеть «Kumbaya»? Вылезти наружу, где тебя тут же атакуют не только дроны соседей, но и, я не знаю, медведи, которые за это время наверняка эволюционировали в каких-нибудь супер-медведей? Нет уж. У меня здесь есть мой комфорт, моя безопасность и моя война. Мне этого достаточно.

Он был непоколебим. Идеальный винтик в машине вечного конфликта. —Значит, ты просто будешь сидеть там, пока… пока не надоест? – не сдавался я.

– Арчи, – он впервые назвал меня по имени, и это прозвучало как приговор. – Нам уже всё надоело. Сто лет назад. Война – это не следствие скуки. Это единственное, что от скуки спасает. Она – последнее развлечение. Не порть его.

Щелчок. Связь прервалась. Я остался один в гудящей тишине,с ощущением полнейшего провала. Я пытался достучаться до того, кого не существовало. До человека в Лексе не осталось ничего – только голый, отполированный до блеска алгоритм солдата вечной войны.

И в этот момент я осознал всю глубину нашего падения. Мы были не богами, не титанами. Мы были детьми, которые заперли себя в самой безопасной на свете песочнице и теперь до скончания веков кидались друг в друга песком.

А снаружи, в настоящем мире, жил паук. И ему не было до нас никакого дела.

Глава 4. Сетевой призрак

Тишина после разговора с Лексом была тяжелой и густой. Он был прав. Идеально, системно, безнадежно прав. Война была последним развлечением для скучающих богов. Любая попытка выйти за ее рамки выглядела сумасшествием.

Но что, если я уже сумасшедший? Что, если этот «зуд» – не ошибка, а симптом? Симптом того, что я больше не могу играть в их игру.

Я не мог больше сидеть в кресле. Я ходил по кругу своего идеального заточения, касаясь холодных, бездушных поверхностей. Мои пальцы скользили по столешнице, порожденной репликатором, по голографическим панелям, по корпусу пояса с потухшим «сингулярником» – символом моего бессмертия, которое стало проклятием.

Мне нужно было найти того паука. Не настоящего – того, другого. Тот был лишь симптомом. Мне нужно было найти доказательство, что я не один. Что есть другие, кто видел этих «пауков». Кто чувствовал этот «зуд».

– Дом, – сказал я, останавливаясь посреди комнаты. —Слушаю, Арчи. —Открой доступ к глубинным архивам Сети. Период: первые десятилетия после Великого Ухода в бункера. Не официальные хроники. Частные журналы. Неотсортированные данные с камер наблюдения. Записи с пометкой «аномалия» или «ошибка».

– Предупреждение: запрошенные данные не структурированы, не прошедши верификацию и могут содержать искаженную или ложную информацию. Ценность для пользователя оценивается как низкая. Цель запроса? ИскИнт ждал логичного объяснения.Система должна была понимать мои действия.

Мой разум лихорадочно работал. Я не мог сказать ему «я ищу единомышленников» или «я ищу смысл». —Цель: анализ исторических прецедентов девиантного поведения для улучшения алгоритмов прогнозирования атак противника, – выпалил я. Звучало достаточно бредово, чтобы быть правдой. И достаточно по-военному, чтобы система проглотила.