Белая стрекоза и три папы

Пролог

Девушка вздохнула, почти всхлипнула, поднялась и медленно подошла к корме. Было уже совсем темно. Ветер нагнал тучи, оттого звезды еле угадывались. Небо, вода и оба обозримых берега были сейчас одинаково черными.

Через пару минут она снова уселась на стул у мангала. Почувствовала, что замерзла, натянула поглубже шапочку, накинула поверх шубки мужскую куртку и уставилась в пустоту, покачивая ногой. Мимо проносился какой-то населенный пункт, и гладь реки бликовала желтыми отсветами фонарей.

За шумом воды, разрываемой теплоходом, она не услышала, как из темноты кто-то осторожно вышел. Тень кралась вдоль стены, стараясь не производить шума. Но в какой-то момент девушка словно ощутила чье-то присутствие. Резко повернула голову вправо: ничего. Почувствовав себя глупо, она снова стала смотреть на воду. Вдруг тень одним броском нависла над ней с другой стороны и обрушила на голову девушки что-то тяжелое. Она успела только быстро обернуться и прохрипеть:

– Ты???

Второй удар заставил ее замолчать навсегда…

Листопадные трагедии

• Так кружится стрекоза…
• И все зацепиться не может
• За стебель гибкой травы…

В тот день, когда бабуля решила начать умирать, стрелки листопада вовсю приближали ноябрь. Я ехала из командировки, и новость застала меня на стоянке одной из заправок. Мамуля причитала в трубку:

– Дарина, что делать будем? Наша-то совсем с ума сошла. Говорит, у нее рак поджелудочной. Ей сказали, что такое не лечат. Если уж там не лечат, то у нас и подавно…

– С чего вдруг… Погоди, она прошла обследования? Есть результаты анализов?

– Не знаю!

– Давай покажем все ее документы лучшим врачам, папа договорится…

– Который? – всхлипнула мамуля.

– Да любой! У них у всех связи о-го-го. Вылечим бабулю, не волнуйся.

– Да, я не сказала самого страшного…

– Что еще? – обмерла я, причем обмерла доподлинно, прямо с лица сошла. В этот момент я держала в руках пудреницу с зеркальцем, поэтому свою физиономию созерцала, так сказать, глаза в глаза.

– Она уже вылетела из Ниццы. Говорит, ей нужно успеть попрощаться с родными местами.

Я облегченно выдохнула:

– Так это же хорошо! Как раз здесь и разберемся…

– Да, хорошо-то оно хорошо… Но жить она будет у тебя!

– У меня? – удивилась я. – Это еще почему? В нашем отеле места полно, там свежий воздух, повара, врач…

– Ты же знаешь Мэмэ, она терпеть не может отцов, а у нас в отеле они каждый день будут мелькать перед глазами. Третий-то все никак на свои родные квадратные метры не вернется, прижился в номере люкс. Второй там теперь днями заседает, за бизнесом смотрит да в замы губернатора метит. А первый повадился обедать приезжать, надо его Люсе телефонировать. Пусть кормит своего мужика лучше, чтобы не шлялся. Нет, Дарина, не спорь с мамой. Лучше я сама буду приезжать почаще. Примерно раз в неделю… Ладно, мне пора бежать, тут приехал мой массажист.

Бежать было пора и мне. Сегодня наше праздничное агентство «Шанс» проводило открытие нового спа-клуба «БЕЗДНА». Начало мероприятия было назначено на десять, но я была на ногах уже с семи утра. Сразу с дороги поспешила на работу. Контроль, организация и еще много разных мелких нюансов. Аниматоры прибыли в нужное время, получили инструкции и теперь фланировали мимо персонала в костюмах русалок, дельфинов и морских звезд. Зато декораторы так украсили цветами вывеску, что в призывном лозунге «Иди в бездну» совсем не было видно буквы «н», и это рождало веселые каламбуры у официантов. Уже и фотографы нацелились на вывеску своими длинными, как вороньи клювы, объективами. Пришлось срочно принимать меры.

В свой офис я попала к обеду, поэтому на рабочем месте застала только Славика.

Мой бывший секретарь – выдающаяся личность, достойная отдельного описания: существо чахлое, зловредное и ехидное. Он патологически ушаст, психически нестабилен, язвителен и упрям. Кажется, Славик состоит только из эмоций и амбиций. Зато от него всегда можно узнать что-то новенькое, посплетничать и позлословить он мастак.

Толстых клиентов он всегда записывал в свой ежедневник жирдяями, хоть я и объясняла ему, что в нашем мире праздника и радости не говорят «жир», а лишь прозрачно намекают на «лишние сантиметры в области талии». Человека нестандартной внешности он называл страхолюдом, пикантные волоски над верхней губой обзывал пышными усами, а эффект апельсиновой корки на бедрах дам глумливо именовал жутким целлюлитом.

Несмотря на абсурдность следующего заявления, Славик всегда чрезвычайно нравился дамам. Особенно тучным и возрастным: видимо, он вызывал у них острый материнский инстинкт. Чем проказник нагло пользовался, меняя дам как перчатки. По его словам. Я же была склонна считать, что свою популярность он очень преувеличивает.

А еще Славик упорно тяготеет к ремеслу частного детектива и меня сбивает с пути истинного. И даже то, что отцы давно грозились оторвать ему за это уши, юного Шерлока ничуть не смущает. Пару раз мы с ним оказались замешаны в неприятные истории. Все начиналось с невинного желания установить истину и заканчивалось словами «так получилось». Если быть до конца честными, мы чудом избегали неминуемых последствий криминальной самодеятельности.

Сейчас же Славик жевал круассан, крошил на клавиатуру ноутбука и что-то бормотал. Я прислушалась.

– Всем привет. Я мечтаю, чтобы инопланетяне прилетели из космоса или вселенной и забрали меня на ихнюю планету. Кто-нибудь знает, как связаться с инопланетянами?

– Славик, ты снова сошел с ума? – вешая пальто в шкаф, уточнила я очевидное.

– Да это я комменты читаю под видео с круизом. Какой-то чел с ником Просто Годжи оставил послание.

– Очень информативно. И что, ему ответили?

– А то как же. Бородач Лена пишет: привет, торгаш шоколадных яиц знает, как это сделать. Свяжись с ним, пока он еще живой.

Славик вопросительно уставился на меня, словно ждал адрес торгаша. Потом до него дошло, что я игнорирую его порывы, и он заверещал:

– А-а-а-а! Это же какой-то криминал! Вот видишь, вселенная снова подсовывает нам расследование. Спорим, торгаша уже пришили? И что, мы оставим это просто так?

Я заглянула ему через плечо и удовлетворенно кивнула:

– Славик, комментарии годичной давности. Мы уже не поможем. Пусть торгаш покоится с миром. Давай лучше вернемся к нашему круизу. Надеюсь, когда я была в командировке, ты плотно занимался этим крупным заказом от…

– Александра Иванова, – с готовностью подсказал Славик.

– Какое красивое, а главное, редкое имя, – серьезно заметила я.

– Да назовись он хоть груздем! Зато! – Славик поднял указательный палец вверх. – Первый раз нам заказали мероприятие-круиз на теплоходе. На несколько дней, по Клязьме-матушке! Ох, не зря меня летом в Коровино аист обгадил. Я же знал, что к деньгам. А ты заладила: помойся, помойся! Короче, я там такое замутил, тебе понравится…

– Каждый раз, когда ты говоришь «тебе понравится», мне все категорически не нравится.

– Но в этот раз все будет иначе!

Людочка внесла поднос с кофе, а еще положила мне на стол несколько писем и какой-то договор.

– Откуда он вообще взялся, этот Иванов? – задумчиво поинтересовалась я, размешивая сахар в чашке.

Легкодумный Славик отмахнулся:

– Из Англии, конечно. Со мной работал его помощник, все вопросы решали оперативно и через него. Иванов явно очень состоятельный тип. Надо его ублажить, нам такие постоянные клиенты сейчас ой как нужны…

Если бы я знала, чем закончится история с Ивановым, самолично связала бы Славика и запретила покидать кабинет как минимум месяц. И себя тоже связала бы. Для верности.

Качурка

Через три дня мы со Славиком направились осматривать выбранный им для круиза теплоход «Качурка». Небольшой, но современный и вместительный. Главное – относительно свежий и надежный. По крайней мере, так гласило описание теплохода на сайте.

По пути Славик перечислял мне, кого из команды мы возьмем с собой в плавание.

– Капитан и помощник, он же механик. И повариха Анна Михайловна, она же уборщица. Запомнил, потому что ее зовут, как мою бабушку.

– И все?

– Иванов пожелал, чтобы персонала было по минимуму. Они классом часто ходили в походы, так что хотят варить уху на берегу и жарить мясо на костре. Конечно, заказаны и ужины в ресторане. Развлекать себя они планируют сами, но я все-таки набросал программу. Их всего семь человек, на три дня. На тебе конкурсы, я буду за диджея…

– Ты уверен, что гости Иванова захотят слушать Серова? – хмыкнула я, но дебаты пришлось отсрочить. Мы уже приехали и вышли из машины. Теплоход тоже был на месте, а с палубы на нас во все глаза смотрел мужчина с темными густыми бровями, в синей рабочей куртке. Заметив, что мы на него тоже смотрим, он бодро гаркнул:

– Добро пожаловать на борт!

– Меня зовут Дарина, – представилась я, пожимая его сухую крепкую ладонь после того, как он помог нам подняться на борт и пригласил следовать за ним.

– Я Юрий. Можно без отчества.

– Приятно. Юрий, вы капитан?

– Нет, помощник.

– Поведайте нам немного о вашем чудесном теплоходе.

– Охотно! – обрадовался помощник капитана. – Самое главное правило на нашем борту – не вспоминать Титаник.

– Я и не собиралась… Клязьма мало похожа на океан.

– Оно так, только некоторые сразу о плохом думают, – смущенно заметил помощник капитана. – Между тем емкость топливных баков позволяет находиться в плавании до двадцати суток без дозаправки.

– Надеюсь, нас не унесет на Валаам, – перекрестился Славик, а Юрий продолжил:

– Параметры теплохода самые оптимальные. Длина тридцать, ширина шесть. Пассажировместимость до двадцати человек. Камбуз, по вашему кухня, отдельное помещение, оборудованное бытовой техникой, посудой для приготовления и приема различных блюд. Вот тут у нас рубка, а теперь пройдемте в кают-компанию.

Юрий отпер дверь, направляясь внутрь. На небольшом стеллаже, прибитом к стене, были расставлены книги, но мое внимание сразу привлекли фигурки негритят. Славик тоже кинулся к ним и быстро пересчитал.

– Почему только шесть? В оригинале было десять…

– А, вы про кино? Этих негритят нам один постоянный заказчик подарил, только со временем часть потерялась. Что-то дети утянули, одна фигурка разбилась. Помню, ураган тогда был, нас так качало…

– Ой, давайте не будем о грустном. Я и так воды побаиваюсь.

– Она плавать не умеет, – хихикнул Славик. – Вот бедося, да?

Когда мы уселись на угловой диванчик, чтобы выпить кофе, появился и сам пожилой капитан, представившийся Алексеем Ивановичем. Он сообщил, что на борту теплохода имеются снасти и рыболовные принадлежности для ловли хариуса, омуля, щуки.

– У нас есть резиновая моторная лодка, мангал, шампуры, казан, коптильня. Знаете, как говорят? Дайте человеку рыбу – и он будет сыт один день, дайте удочку – и он будет сыт всю жизнь!

– А моя сочинская родня знаете, как говорит? Если человеку дать арбуз, – бодро начал Славик, но потом вдруг задумался и уже неуверенно пробормотал что-то про то, что тогда он тоже… Правда, не всю жизнь, но всю ночь – гарантированно.

– Арбузы нынче все с химикатами. Не держим, – нахмурился капитан. – А вот тут есть дополнительная морозильная камера для хранения как продуктов, так и пойманной рыбы.

Думаю, капитан пытался произвести на меня впечатление, но на меня его вообще сложно произвести. Тем более казаном с омулем. Это уж скорее отцы бы впечатлились. Единственное, что нравилось им всем троим одинаково (кроме мамули, конечно) – это рыбалка. Первый на ней в молодости отдыхал, второй – скрывался, а третий ловил дзен. Молодость прошла, а приятные воспоминания остались. Но, слава богу, в эту поездку я отправлялась без отцов.

Да, у меня три отца и секретарша Славик. Правда, секретарша уже бывшая, теперь-то он мой полноправный партнер по бизнесу. А вот отцы все теперешние, настоящие. Мамуля трижды была замужем. И каждый раз – удачно.

Папа № 1 не был моряком дальнего плавания, но, по мнению бабули, слишком долго плавал. Уже в два года я знала, что папа-полицейский всегда на работе.

Папа № 2 был бизнесмен, а не бандит. Но, по мнению бабули, все богатые люди – бандиты, а он был богатым.

Папа № 3 не ловил ворон. Он был философом, но, по мнению бабули, он был бездельником.

С отцами мне несказанно повезло. Мамуля сказала им «adios», но все трое звали меня дочкой, искренне любили и щедро делились житейской мудростью.

Я окончила юридический: папы № 2 и № 3 одобрили выбор. Первый хотел иметь своего юриста на случай непредвиденных обстоятельств, второй надеялся, что там я быстро осознаю тщетность бытия. Папа № 1 не голосовал: он, как обычно, был на работе и боролся со злом.

Получив диплом, я занялась организацией свадеб. Назло всем. Кстати, первую свадьбу я организовала еще в утробе матери. Это ее слова, не мои. Благодаря мне родители и поженились. Я была незапланированным, но любимым ребенком: назвали меня Дариной, что означало «Божий дар».

Мне казалось, что в моей работе есть нечто возвышенное и прекрасное: белые платья, голуби и торты. Папа № 2 по случаю купил мне пустующий офис в центре. Там я и открыла агентство праздников «Шанс от Дарины». Мой пакостный секретарь Славик всегда добавлял к названию приставку «последний».

Как и всякий организатор свадеб, через год я уже не пылала любовью к тортам и голубям. Первые вызывали тошноту, вторые – жалость. Еще через год я стала цинично смотреть на институт брака, а через два решила вообще не выходить замуж и сосредоточиться на карьере.

Папа № 2 посмеялся, а папа № 3 изрек очередную мудрость (где он их там брал, лишь богу известно):

– Каждый идет своим путем. Но все дороги все равно идут в никуда. Значит, весь смысл в самой дороге, как по ней идти.

Я покивала, но не нашлась с ответом. Видимо, к тому времени папа достиг такого уровня просветления, что понять его мне было не по силам.

Папа № 1 в обсуждениях не участвовал: был на работе и боролся со злом.

Пока Алексей Иванович показывал Славику фото выловленной гостями теплохода рыбы, мелодично пропел сигнал телефона. Из моей сумочки. Мамуля была взвинчена до предела:

– Ты как хочешь, но Мэмэ едет с вами по Клязьме. Она сказала, что перед смертью обязана попрощаться с родными местами. Отдать дань, так сказать.

– Что бабуля задолжала реке? – удивилась я.

– Хек его знает! – фыркнула мамуля. – Однако она категорически отказывается идти к нашим врачам. Сказала, что умирать тоже надо достойно. А не бегать и выпрашивать у смерти еще один шанс.

– Господи… Да как я возьму ее с нами? Теплоход забронировал клиент. Вряд ли ему понравится присутствие Мэмэ! Да и потом… кто будет за ней смотреть?

– Ну, ты же организатор! Вот и организуйся! Скажи, что это старая верная помощница капитана. Можешь перевязать ей один глаз, пусть изображает прожженную пиратку. Доверь ей, ну, не знаю… Лук чистить. Фасоль перебирать. Поверь, она крепкая. Видела бы ты, как она отцов в отеле за одно утро загоняла. Второй почти бросил курить, а третий согласился съесть мясную котлету.

– А папа № 1?

– Тот давно практикует с ней проверенную методику: он всегда борется со злом. И любит тещу на расстоянии. Даже не заезжает на обед. Знаешь, я его понимаю…

– Ты ставишь меня в неловкое положение, – начала я, но тут мамуля применила запрещенную тактику и выдавила слезу:

– Вот что ты за внучка? Я же не ради себя прошу… А если она и правда умрет? Мы же себе не простим.

– Допустим, я попробую взять ее с собой…

– А до отъезда она будет жить у тебя!

– Э-э-э…

– Да! Ты должна ее отвлечь, а я тут пока с ее анализами похожу по врачам, разузнаю, проконсультируюсь. Она же не дает мне никому звонить! Контролирует каждый мой шаг! Вчера неожиданно явилась в мой кабинет, а я курила, так с перепугу сунула сигарету в выдвижной ящик стола, загорелись документы по бухгалтерии…

– Кошмар, их хоть можно восстановить?

– Второй все равно собирался их сжечь, так что все к лучшему, – беспечно заявила мамуля.

– Ваши методы ведения бизнеса меня всегда поражали. Ладно, вечером заеду на ужин, что-нибудь придумаем.

Не суп, а супер

– Как вам мой суп с трюфелями? – поинтересовалась мамуля, обводя нас тяжелым взглядом. Все отвели глаза, потому что, едва мамуля вышла за вторым, суп был изгнан в окно.

– Не суп, а просто супер! – бодро выдал Славик. Он единственный со временем научился переваривать мамулину стряпню. – Отменнейшее пойло!

Мамуля задумалась, как воспринимать данный комплимент, а потом попыталась развить тему использования трюфелей в кулинарии. На что папа № 2, постоянно страдающий желудком после мамулиной стряпни, заявил:

– Нечего разбрасываться трюфелями, сейчас нельзя сильно демонстрировать роскошь, в моде «тихое» богатство. Не ровен час…

– Ты тоже так думаешь? Я вот что решила: мы должны организовать в отеле свой салон с редкой живописью. Эта та сфера, где сейчас выгодно хранить средства. За траты на картины у нас еще стучать не научились, потому что никто не разбирается. Это лазейка для умных богатых, точнее, для богатых с умными бывшими женами. Я пороюсь на чердаках старых знакомых, прошвырнусь по закрытым тусовкам. Кстати, третий, помнишь, у твоей Дуськи было полотно Васильева, ее матушка-домработница у бывших хозяев стащила? Вы им еще дырку на обоях в прихожей прикрывали?

– Я с Дульсинеей не общаюсь.

– Вот и будет повод, – назидательно молвила мамуля. – А то засела в твоей квартире, как та лиса, что зайчика прогнала. Пора бы уже петушку ее в попку клюнуть. Пусть хоть картину отдаст, шельма.

Славик, пытаясь восстановить желудочно-кишечный баланс после супа, выпил питьевой йогурт «Растушка». И решил продемонстрировать обретенную силу, рванув на себе рубашку. Но чуток перестарался – посыпались пуговицы и обнажилась тощая грудина.

– Славик, что это у тебя за пятна? – удивилась я, незаметно засовывая мамулины творожные хлебцы под салфетку, чтобы потом отдать местной собаке.

– Эти-то? Засосы, конечно, – самодовольно хмыкнул Славик. – Накануне порезвились с моей огненной куколкой.

– Завязывай врать, – возмутилась мамуля. – Видали мы твоих куколок. Хотя… Помнишь, Дарина, у тебя в детстве была такая страшная рыжая кукла с котом?

– Это был Куклачев… – укоризненно заметил папа № 1. Помню, он мне Куклачева и подарил.

– Да? Ну, не важно… Так вот куколка Славика на этого Куклачева очень похожа. Засосы…

– Да кого вы слушаете вообще? – оторвался от газеты папа № 2. – Какие засосы? Какое порезвился? Это он опять кардиограмму в поликлинике делал. Славка же малохольный. Чуть кольнет – уже в очереди за талончиком к кардиологу с бабками скандалит. Я его у поликлиники вчера видел, когда в налоговую ехал.

– А мне ты сказал, что едешь на встречу с клиентом, – укорила я Славика. Тот сразу же пошел в атаку:

– Между прочим, благодаря мне, врачи и есть наши постоянные клиенты. У Апполинарии Андреевны из регистратуры проводы на пенсию намечаются, она как раз хотела обсудить.

Тогда мы зря совсем не обратили внимания, что после упоминания поликлиники Славка знатно занервничал…

Одноклассники

Два дня до круиза все шло подозрительно спокойно. Бо́льшую часть времени я проводила в офисе, решая текущие вопросы и раздавая поручения на время моего отсутствия, на обед мы со Славиком ходили в кафе на первом этаже нашего бизнес-центра. Вечером мы с бабулей посещали театр или музей. Один раз я даже выбралась на шоппинг с Людочкой, нашей секретаршей. Она как-то два дня провела в круизе на теплоходе с друзьями и дала мне ценные рекомендации «не дурить голову», а закупиться чем-то непромокаемым и непродуваемым.

В назначенное утро я подъехала к пристани одной из первых, чтобы встречать гостей. Было ветрено и как-то грязновато-пасмурно, вода накатывала легкими волнами на каменную набережную. Осень постепенно окрашивалась в предстоящую зиму, все активнее теряла цвет и свой характерный пряный запах. Как по мне, плавать по рекам хорошо бы летом, но кто платит, тот и решает. Стоило признать, что и в поздней осени тоже было что-то очаровательное. Красота увядания и смерти, после которой снова наступит рассвет.

Почему я была одна? Бабуля, устав от театров, накануне ходила со Славиком в стриптиз-клуб, а потом заночевала у него в гостях. Поэтому они должны были сесть на теплоход заранее, и сюда подплыть уже за мной и остальными пассажирами. Я отпустила таксиста и застыла с вещами, не зная, как убить время. Позвонила Славику, чтобы уточнить, все ли в порядке. Тот сообщил, что теплоход будет минут через двадцать-тридцать. Механик как-то очень тщательно проверял состояние винта, и они чуток задержались.

– Бабуля уже осмотрела весь теплоход и осталась довольна, – радостно сообщил приятель, у которого с моей бабулей, несмотря на совместный досуг, были крайне непростые отношения. Та его нещадно третировала, не забывая при этом нагружать всевозможными просьбами. Чего стоило только недавнее ее требование из Ниццы достать ей пистолетик?

– Береги бабулю. И пусть бабуля бережет тебя, – подумав, заметила я.

Глянув на часы, решила, что успею выпить кофе. Прибрежное одноэтажное кафе, на удивление, работало даже в эту пору года. Наверное, потому что поблизости находился парк и прочие туристические объекты, разные посетители сюда заглядывали и осенью. Не только любители бороздить речные просторы, но и просто туристы и местные, забегавшие за стаканчиком горячего чая или какао.

Внутри было тепло, пахло молотым кофе и чем-то сладковато-ванильным. Направляясь к барной стойке, я боковым зрением заметила большую разномастную компанию за столиком у окна. Судя по взрывам хохота и голосам, перебивающим друг друга, там собрались старые друзья. Я заказала американо без сахара и стала оглядываться в поисках свободного стола. Видимо, в этот момент меня заметили.

– Дарина? Это ты? – донесся до моих ушей звонкий девичий голосок.

Компания за столом резко замолчала, а я поняла, что окликнули меня оттуда. На всякий случай сразу же нацепила на лицо дежурную милую улыбку. Личность я в нашем городе не то чтобы медийная, но в целом узнаваемая. С такой-то компашкой отцов, о которых только ленивый не слышал. Мало ли кто мог меня звать?

Обернувшись, я увидела, что высокая стройная шатенка призывно машет мне рукой, пролезая через стулья.

– Соня? – ахнула я, вспоминая, когда последний раз видела приятельницу.

– Дарина!

Когда-то мы с Соней были соседками по подъезду, то есть дружили в бытность проживания с папой № 2. Тогда мы обитали в элитной новостройке с закрытой территорией. Кажется, в тот дом мы переехали, когда я училась в классе третьем.

Папа Сони тогда был директором хлебозавода. Она очень хотела, чтобы я перешла в их навороченную гимназию, но я как чувствовала, что не стоит менять школу, в которую первый раз меня отвел еще папа № 1. И правильно решила, потому что уже в десятом классе мы от папы № 2 съехали к папе № 3. Вы же уже знаете, что мы с мамулей часто переезжали из-за ее матримониальных планов, и с Соней жизнь нас развела. Мы еще какое-то время общались, перезванивались. Потом, как водится, потерялись. И вот теперь она радостно трясла меня за руки.

– А-а-а, вот это встреча года! Я же тебя в соцсетях нашла и все собиралась написать…

– Чего не писала? Я тоже тебя искала, но по имени ничего не нашлось…

– Да я там записана английскими буквами, потом кину ссылку. А ты все хорошеешь, подруга, – заявила Соня, разглядывая меня пристальным взглядом красивой девушки, обнаружившей рядом еще одну красивую девушку.

– Ты тоже звезда, – не осталась я в долгу. И не кривила душой. Соня всегда была эффектной девочкой, ходила на гимнастику, потом в модельную школу. Сейчас она выглядела очень привлекательно в обтягивающей черной водолазке и простых синих джинсах. Блестящие волосы с рыжеватым отливом распущены, на лице легкий макияж. Было заметно, что Соня уже увлеклась усовершенствованием внешности: сделала скулы и что-то вколола в подбородок, но в целом все пока еще смотрелось живо и естественно.

– Знакомьтесь, пожалуйста, – повернулась Соня к собравшимся за столом. – Моя старая подруга Дарина.

– Ну, не такая уж старая…

– Не кокетничай! А это, представляешь, мои одноклассники!

– Ничего себе! – искренне удивилась я.

– Да-да! Мы тут уже шампанское за встречу открыли… Кстати, – хлопнула себя по лбу Соня, расхохотавшись, – ты же многих будешь помнить по моим рассказам…

Я тоже улыбнулась, потому что действительно помнила ее смешные истории из детства. Она всегда любила поболтать и в школьные годы тоже делилась со мной секретами.

– Так, я тебя сейчас со всеми перезнакомлю. Вот это Танечка Иванько, – показала она на щупленькую неприметную девушку с жидким хвостиком. – Наша староста. Честь и совесть класса.

– Кажется, ты списывала у нее химию, – блеснула я хорошей памятью и про себя так и продолжила называть старосту Танечкой. Почему-то ей шла именно эта форма имени Татьяна.

– Точно! – взвизгнула Соня. – Даринка, ты чудо! А это Элла и Артем Колядинцевы. Элла в школе была Протоворотова, но ребята поженились, как видишь. Вот такой у нас дружный класс. Даже любовников себе выбирали из числа одноклассников.

– Соня, уймись! – шутливо осадила ее Элла, симпатичная брюнетка с фарфоровой кожей. – Очень приятно, Дарина!

Соня только отмахнулась:

– Все свои, ничего страшного. Даринка, держись. Та-дам! Это Васятка. Наш шахматист. Со мной за одной партой сидел. Помнишь?

Я едва сдержалась, чтобы не прыснуть. Как я могла не помнить? Васятка никогда не сходил у Сони с языка. Ему, пухлому ботанику в очках, сыну классного руководителя, всегда доставалось от темпераментной соседки по парте. Конечно же, по законам жанра, в школе он был в нее влюблен, из-за чего подвергался насмешкам. А еще шахматист всегда помогал Соне с контрольными по математике и физике.

Выдержав паузу, во время которой мы многозначительно переглянулись, Соня продолжила:

– Ну, а это Тимур Коротаев, тоже спортсмен, кстати, в свое время на первенстве России получил медаль по плаванию. Сейчас тренирует молодежь.

Темноволосый Тимур явно считался главным красавчиком класса: под тонкой обтягивающей кофтой угадывались не только крепкие мускулы на руках, но и кубики на животе. Казалось, ему было чуточку скучно быть таким идеальным экземпляром мужского рода, оттого даже взгляд у него был чуть ленивый, с поволокой. Приветственная улыбка продемонстрировала его белоснежные зубы. Не парень – мечта.

– Еще раз всем привет. Значит, у вас встреча выпускников? – устраиваясь на свободном стуле, поинтересовалась я, хотя положительный ответ меня бы удивил. Для такого мероприятия обычно находят ресторан поприличней. Встречаются нарядные, за банкетным столом, заказывают вечер с ведущим и конкурсами, танцуют под живую музыку. А не пьют шампанское в кафешке с чистыми, но пластиковыми столиками, закусывая печеньем.

– В каком-то смысле вы правы, Дарина, – ответил за Соню Тимур, с интересом поглядывая на меня.

– Можно на ты, – улыбнулась я в ответ. – Заинтриговали. Тайное общество спортсменов?

– Ой, тут такое! – затараторила Танечка, видимо, привычно вступая в роль старосты. – Наш одноклассник решил устроить сюрприз и организовал встречу. Представляешь? Ничего, что я тоже на ты? Просто он у нас миллионер, ему это, наверное, ничего не стоит. Мы, конечно, в шоке, но кто же откажется…

– Ну, многие же отказались, – флегматично заявила Элла, помешивая кофе ложечкой. – Жены, мужья, дети. Не все могут себе позволить вот так запросто оставить работу.

– Конечно, не у всех есть свой работающий бизнес, – хохотнул Артем, опрокидывая в себя бокал с шампанским. Только сейчас я смогла рассмотреть его получше, и пришла к выводу, что они с Эллой неплохая пара. И даже, как многие супруги, чем-то неуловимо похожи. Тонкий нос, маленький подбородок. Но если Элле все это придавало некую кукольность, то Артема делало как будто бы слегка безвольным. Не знаю, откуда повелось мнение, что воля равна подбородку, но я, следуя стереотипам, продолжала так считать. Хотя не могла не отметить, что Артем довольно интересный молодой мужчина.

Тимур, спохватившись, предложил налить шампанского и мне.

– Выпьешь с нами? Мы тут пока ждем теплоход. Уже должен был причалить, но какая-то заминка, так что…

– Погодите… – заволновалась я, жестом отказываясь от спиртного. – Как теплоход? Ведь я же тоже… Выходит, это вы гости Александра Иванова? Это он ваш одноклассник?

– Да… – пробормотал Тимур, все еще ничего не понимая, но Соня, кажется, уже догадалась.

– Так, а ты… Стоп, я же слышала от отца, что ты владеешь агентством праздников! Точно! Вот это совпадение! – захлопала в ладоши подружка. – Значит, мы поплывем вместе? А-а-а-а, обожаю вас всех! Какой обалденный день, да, ребята? Уи-и-и!

– Погода ужасная, – попробовал ворчать Васятка, поглубже натягивая красную смешную шапку, в которой сидел, но Соня быстро его перебила:

– Так, отставить нытье. Тимур, заказываем еще бутылку шампанского! У нас же есть время, да, Даринка?

Пока Тимур отправился к барной стойке, Соня принялась рассказывать всем, какая я замечательная и клевая. Кажется, у остальных это не вызвало особого энтузиазма. Элла вдруг нахмурилась, придвинувшись к мужу. Наверное, осознала, что я не испарюсь в туманной утренней дымке, а поплыву с ними. Танечка с материнской заботой протянула Васятке салфетку, потому что тот от визгов Сони каждый раз дергался и в один из разов таки облился кофе. И только вернувшийся с шампанским Тимур поглядывал на меня с откровенной симпатией. Я заметила, как он просканировал мою правую руку на предмет присутствия обручального кольца. В ответ я пошевелила пальцами, изобразив паука на столе, и он, оценив мою проницательность, рассмеялся.

Когда все выпили еще по бокалу за знакомство, Соня вытащила меня из-за стола под предлогом выйти на перекур. Хотя я не курила, но понимала, что это только повод, чтобы уединиться. Подружка набросила на плечи белую норковую курточку. Я в своей непромокаемой и непродуваемой куртке-парашюте с капюшоном сразу же почувствовала себя не стильной девушкой в оверсайзе, а колобком. И лишний раз вспомнила Людочку «добрым» словом.

Кто же знал, что путешествие превратится во встречу со старой подружкой, на фоне которой не хотелось ударить в грязь лицом?

– Как тебе мои придурки? – хихикнула Соня, закуривая тоненькую сигарету. Похоже, мой внешний вид занимал ее мало, она явно была взволнована чем-то другим.

– Все очень милые. Я как будто их тоже давно знаю.

– Кто бы думал, что соберемся? Сашка, конечно, здорово затеял с этим теплоходом. Мы же с выпускного с ним так вот вместе не собирались. Он хотел всех позвать, но, сама понимаешь: одни болеют, другие уехали, третьи, как Элла сказала, замуж за ревнивцев вышли. Пару клуш их мужья из дома не выпускают, приковали к плите и стиральной машине. То ли дело мы, молодые и незамужние, да? А помнишь, как мы соседу с третьего этажа любовные записки в ящик кидали? А он подумал на свою соседку-вдову и при всех на собрании дома письма показал?

Подружка ткнула меня локтем в бок, и мы расхохотались.

– Кстати, не помнишь, чего он именно ее заподозрил? – вдруг озаботилась Соня.

– Конечно, помню! – утирая слезу смеха, ответила я. – Это ты придумала подписываться псевдонимом «Пиковая дама». А у нее был черный кот, черные волосы и черная, обитая дерматином, дверь…

Следующие несколько минут мы безостановочно смеялись и активно делились событиями своей жизни. Но разве могут за десять минут наговориться девушки, не видевшиеся столько лет? Оказалось, сейчас Соня заделалась фотографом, иногда сама снималась для рекламы, но в целом большую часть времени «искала себя», путешествовала и вела праздный образ жизни.

Так мы скакали с темы на тему, пока я, наконец, не додумалась спросить:

– А ваш Сашка Иванов – он вообще кто? Ну, кроме того, что миллионер. Это я уже поняла.

– Ох, Сашка – темная лошадка. Умный, симпатичный. В школе программированием занимался. И на велике гонять любил. Травму получил, из-за этого хромал и стеснялся. Зря, между прочим. Многие девчонки в него были влюблены. У наших дев было разделение: половина тащилась по Тимуру, вторая половина вздыхала по Сашке. Говорю же, он такой загадочный гений был. Отец у него компьютеры продавал, деньги были, так что Сашка ожидаемо после школы поступил в Лондон. Там уже проекты какие-то мутил, короче, теперь он миллионер. Конечно, по меркам Лондона средненько живет. Но по нашим – о-го-го какой завидный жених.

– Так ты…Погоди, ты из какого лагеря была: тимуровцев или ивановцев?

– Я-то? Я вообще только на старшеклассников западала. Хотя Иванов… Ну, в школе я ему точно нравилась, – подмигнула Соня и хотела сказать что-то еще, но в этот момент мы сначала услышали гудок, а потом увидели теплоход, степенно приближающийся к пристани.

Из кафешки на теплоходный зов повалили Сонины одноклассники, кутаясь в шарфы, снуды и пуховики. Путешествие начиналось…

О, море, море…

Теплоход пришвартовался, нам указали на забортный трап, возле которого стоял уже знакомый мне капитан Алексей и помощник Юрий. Поднявшись, все гости сначала бестолково сновали по палубе, оглядывая теплоход. Кто равнодушно, кто с нескрываемым восхищением. Хорошо, что капитан взял на себя функцию гостеприимного хозяина и предложил показать гостям каюты. Я же зажала Славика в углу. Он все порывался к громкоговорителю, чтобы спеть «О, море, море» Магомаема в полный голос.

– Рано пташечка запела… – угрожающе начала я.

– Как тебе обстановка? – поинтересовался он, прочистив горло. – Хотелось как лучше, а получилось идеально, скажи?

– Не заговаривай мне зубы. Где этот твой Иванов? Что-то я не вижу его среди встречающих. Он что, решил начать развлекательную программу с игры в прятки?

У Славика забегали глазки:

– Ты только не волнуйся…

– Я уже волнуюсь!

– Короче, у него накладка с самолетом вышла. Задержали рейс из-за вечной английской туманности. Но он попросил ничего не менять, чтобы мы отчаливали по маршруту, не дожидаясь его. Он догонит нас на остановке сегодня ночью или завтра с утра.

– Странно. Он точно расплатился? – нахмурилась я, мысленно прикидывая, на какие расходы мы можем попасть из-за чьей-то экстравагантной выходки. Аренда теплохода, кейтеринг, оборудование… Вдруг это конкуренты шалят?

– Конечно, полностью. И за теплоход, и за наши услуги. Денежки давно легли на счет, так что мы ничем не рискуем. В случае чего, прокатим этих чудаков по реке, да и вернем назад. Бабуля, опять-таки, хочет с Русью попрощаться. Кстати, ты узнала, кого они больше любят – Кая Метова или Саню Серова?

– Славик, какой Кай Метов, какой Серов? Ты с ними еще начни про вязание крючком разговаривать. Это современные молодые люди, у них соответствующие интересы и вкусы. Надо знать свою целевую аудиторию.

– Я просто давно не общался с молодежью.

– Понятно, что твои дамы все слегка за… ну, не знаю за сколько. Но ты же не в вакууме живешь. Не общался он! А я, в конце концов?

– Ты не в счет, Дарина, – печально вздохнул гаденыш. – У тебя с рождения энергетика такая… знаешь… старушачья.

– Кто бы говорил! – возмутилась я. – Погугли, что такое геронтофилия.

Поворчав, я рассказала ему о встрече с подругой детства, а Славик поведал мне о том, как бабуля пыталась построить капитана, запретив ему курить трубку. Правда, потом ее быстро укачало.

– Увел Мэмэ в каюту. Кстати, о каютах. Они здесь, конечно, просто микроскопические. Как я сразу не заметил? Капитан меня хеком заболтал. Ну да ладно, где наша не пролезала?

Преодолевая резкие порывы ветра, Славик повел меня обживаться. Наша с бабулей каюта располагалась ближе всего к выходу на палубу.

– Тут их всего восемь, все двухместные. Я про гостевые.

Я кивнула и мысленно прикинула, что Соня поселится в одной каюте с Танечкой. Васятка будет делить каюту с Тимуром, супруги, понятное дело, вместе. Я с бабулей, Славик сам себе злобный Буратино. Та-а-к, а таинственный Иванов? Он может явиться с дамой, почему бы нет? То, что Соня имеет на него виды, вовсе не значит, что он одинок. Возможно, одноклассники просто не знают о его семейном положении. Хотя вроде он не указывал, что будет с кем-то.

Я заглянула в свою каюту и услышала голос папы № 3, читавший бабуле что-то из стихов Саши Черного.

«Не может быть, неужели отец тоже на борту…»

Я стала озираться по сторонам с благоговейным ужасом и наконец заметила включенный телефон на подставке. Под его монотонное бормотание бабуля и похрапывала.

– Классно я придумал? – обрадовался Славик, заметив мое удивление. – Бабулю успокаивает голос Учителя, я давно заметил. Несмотря на то, что она называет его синичкой-неврастеничкой и малахольным апудилой. А еще недо…

– Хватит, Славик. Я знаю, как бабуля относится к отцам. А этот телефон… он ей спать не мешает?

Славик сделал мне небрежный жест ни о чем не беспокоиться.

– Спит, как барсук. По секрету сообщаю: учитель подсадил бабулю на гомеопатию.

– Вот те раз…

– Это я посоветовал, – шепнул он.

– И она согласилась принять что-то из рук бывшего зятя? – не поверила я. – Бабуля же никогда принципиально не ест с ними за одним столом. У нее всегда был пунктик, что отцы мечтают ее отравить.

– Ага, согласилась, – фыркнул Славик. – Ни в какую не хотела! Поэтому пришлось подменить ее успокоительное этой гомеопатией. Зато теперь спит как младенец. И даже перестала биться очками по голове, просто очешником замахивается – и все!

– Это точно не опасно в ее положении? Гомеопатия – дело тонкое…

– Только травки, – успокоил приятель. – Чего переживать? Я их постоянно пью и, как видишь, в полном порядке.

– Как сказать… Вот поэтому я за бабулю и переживаю.

– Ладно, раз она спит, пошли пока ко мне в каюту, чего здесь шептаться.

Попав внутрь, я плюхнулась на полку Славика, застеленную пушистым покрывалом, и осмотрелась. Наши с ним каюты были идентичными. Две кровати, между ними крохотная тумбочка, в стене – встроенный шкаф, напротив кровати – телевизор. Окошко круглое, обрамленное деревянной накладкой в форме корабельного руля. Еще одна, более узкая, дверь вела в тесноватый туалет с поддоном для принятия душа за шторкой. Главное – все было новым, чистеньким, но не вызывающим, что я лично очень ценила. Никогда не понимала кричащую роскошь, до которой пальцем страшно дотронуться, не говоря уже про то, чтобы на нее сесть.

Воспользовавшись временным затишьем, мы еще раз пробежались по основным пунктам программы, просмотрели рабочую почту и вышли на воздух. Надо было заниматься гостями и руководящими обязанностями, несмотря на то, что теплоход располагал к отдыху и бесцельному созерцанию красот.

Кают-компания (она же место для приема пищи, посиделок, пения караоке и обмена впечатлениями) уже успела собрать почти всех путешественников. Когда мы вошли, Юрий показывал Васятке, Танечке и супругам возможности акустической системы, хотя Васятку больше заинтересовали фигурки негритят. Он даже приспустил очки, чтобы лучше их рассмотреть.

Соня, заметив меня, сразу же помахала рукой. Рядом с ней стояла невысокая полноватая женщина с морщинистым улыбчивым лицом. Я сразу поняла, что это повариха Анна Михайловна, и поприветствовала ее.

– Садитесь чай пить! – отозвалась она. – Теплоход сейчас отчаливает. Пойду займусь обедом.

– Здорово здесь, да? – тараторила Соня. – Ой, чего это я, это же ты все организовала…

– Вообще, если быть до конца честным, это Славик постарался, – пришлось признать мне.

– Да, это был я, – гордо выкатил тот грудь вперед. Соня уставилась на него заинтересованно, пришлось объяснять ей, кто такой Славик, и как так случилось, что он стал моим партнером по бизнесу. В продолжение нашего разговора Славик успел доложить, что параллельно мы подрабатываем детективными услугами, за что я треснула его по затылку. Нечего тут свои истории о трупах рассказывать и пугать людей.

– Мы же Детективное Агентство Добрых Услуг! Пусть все знают…

– Ага, только конкретно ты в этом агентстве называешься министерством не ваших собачьих дел.

– Ничего себе, какая у вас интересная работа, – встряла Танечка, заслышав про убийства и добрые услуги.

– Конечно, однажды нас травили сухим льдом, а как-то чуть не замуровали живьем в склепе с мумией, – начал Славик, но тут заметил, что Васятка запутался в канате, и полез выручать собрата по ментальному уровню развития. Танечка, всплеснув руками, кинулась помогать обоим.

– Если честно, я волнуюсь перед встречей с Сашей, – доверительно прошептала мне Соня, подливая в свой чай поданный на подносике коньяк и закусывая все это лимоном. – А у тебя как на личном фронте?

Конечно, я сразу же подумала о Дубровском… Темные глаза, слегка вьющиеся волосы, подбородок грубоват. А губы пухлые, красивые, если бы не шрам, что перерезал верхнюю… Словом, довольно привлекательный парень, но даже не внешние данные делали его притягательным. Было в нем что-то такое… Дух авантюризма, вот! Ну не вписывался он в нашу серую, обыденную жизнь.

Больше года назад я словно попала в очарованный круг. Ведь прекрасно осознавала, что Дубровский – темная личность. Я должна испытывать к нему только злость, презрение и порицать его поступки. Но я влюбилась. И, кажется, Дубровский тоже что-то такое ко мне испытывал, потому что, меняя обличия и имена, периодически возвращался в мою жизнь. Он никогда не звал с собой, не рассказывал мне о своих планах, не хвастался связями с криминалом. И не боялся, что я выдам его, что свяжусь с полицией, расскажу все папе подполковнику. Он знал, что я не смогу причинить ему зло, но также знал, что я никогда не смогу поступиться своими принципами. Может, поэтому никогда всерьез не предлагал уехать с ним, куда глаза глядят?

Я бы никогда не смогла представить его на работе в офисе, или таскающим продукты из супермаркета, или выгуливающим собаку по утрам. Неуловимый, недоступный, далекий. А нашу сестру хлебом не корми – дай пострадать по всякому недалекому гаду. После нашей последней встречи в деревне Заполье, где мы со Славиком случайно оказались вовлечены в расследование загадочной смерти молодой работницы книжного магазина, я Дубровского больше не видела.

Его оскорбили мои подозрения, а я так и не смогла решить, стоит ли бежать за ним и просить прощения. Кажется, пора было принять то, что мы люди разных миров. Все эти частные встречи, легкие касания, пароли и намеки не для меня… Стоило закрыть эту страницу в своей жизни. И сколько уже попыток я сделала! Днями я еще как-то справлялась, но ночи – это было полное безобразие, я не понимала, как научиться жить, мечтая о чем-то другом.

Да и вообще, у каждой девушки в душе есть что-то потаенное, скрытое от других. Место, где она хранит самые интимные секреты, переживания, эмоции. Подумав так, я решила, что Соне не обязательно слушать эту Санта-Барбару. Во всяком случае, не сейчас. Может, потом, выпив по бокальчику, мы разоткровенничаемся, а пока я обозначила, что на личном фронте без перемен, и перевела разговор на собравшихся.

– Так у вас, получается, такой дружный класс. Мы вот с ребятами из моего почти не общаемся.

– Серьезно?

– Ага, надо как-то попытаться всех собрать. А вы часто встречаетесь? Рассказывай!

– А что рассказывать? Ты же помнишь, класс у нас был экспериментальный, со спортивным уклоном. Каждый мог стать звездой, но не задалось.

– Чего так?

– Танька бальными танцами занималась, но лицом не вышла. Там любят смазливых, эффектных, а она мышь серая. Да и с партнерами ей не везло. Наверное, по той же причине. Васятка шахматист-пофигист. Его в наш класс по блату взяли, шахматы так себе спорт, конечно, но он же был сыном классухи. Элла теннисом занималась, подавала надежды, но потом травма плеча – и прощай, карьера. Муж ее, Артем, он из богатеев. Его отец сеть рыбных магазинов «Кит» держит, одним из первых в городе стал развивать это направление. Сейчас у них не только свои киоски и онлайн-продажа, но и большие супермаркеты по всей области.

– А сам Артем чем занимался?

– Артемка у нас ни рыба ни мясо. В школе футболистом был, мяч гонял, но характера не хватило. Он такой… изнеженный. Хотя и безобидный. Папка его устал платить, чтобы сына брали на соревнования. В университете Артемка и вовсе загулял: вечеринки, тусовки с золотой молодежью. Отец решил, что проще его женить, чтобы не куролесил, тут кстати Элла подвернулась. Она все о принце мечтала, но быстро смекнула, что богатый наследник Артем лучшее, что ей светит в нашем городе. Карьера не задалась, самое время подумать о семье. Ее мать растила, денег там не особо, зато мать занимает должность в администрации и многие вопросы может решить. А Элла девка умная, она Артемку разглядела, прибрала и быстро приструнила. Гулянки, девочки, дружки – все прекратилось. Теперь он папин бизнес постигает. Если честно, я ей даже чуточку завидую. Артем лет до пятнадцати прыщавым был, ноги колесом из-за футбола, а теперь вымахал, возмужал, похорошел.

– Что же, похвально. Иногда счастье можно найти там, где не ждешь. Они хорошая пара, – согласилась я и продолжила опрос:

– А красавчик Тимур?

– Что, понравился? – усмехнулась Соня.

– Просто спрашиваю, – смутилась я, потому что ничего такого не имела в виду. Вы же знаете, сердце мое давно было занято другим, которому моя любовь по барабану. И если я и оценивала кого-то, то исключительно объективно, не имея в виду ничего такого.

– Тимур пловец, – пояснила Соня. – Оттуда и плечи. У них все братья в секцию ходили. И все, как на подбор, красавцы. Кстати, Тимур единственный из нас, кто в спорте остался. Хоть тренирует… Ну, про Иванова я говорила, он велоспортом занимался. Вечно с травмами ходил. А про меня ты и так знаешь.

И Соня, взмахнув руками, уселась на шпагат под всеобщий хохот.

– Итак, господа спортсмены, какая у нас программа? – поинтересовалась Элла, поправляя симпатичную спортивную курточку. Ее муж в это время увлеченно болтал с Тимуром, стоя у перил. Васятка с Таней наблюдали то ли за чайками, то ли за тем, как теплоход удаляется от берега. Славик, довольный вниманием к его работе, вкратце пересказал основные пункты, где будут остановки, сообщил время обеда и ужина, и в конце добавил:

– А ночью или рано утром к нам присоединится сам Александр Иванов, ваш дорогой во всех смыслах одноклассник!

– Интересно, изменился он или нет? – улыбнулась Элла, обращаясь к другим. – Помните, в старших классах он передо мной сидел, я за его спиной пряталась, когда шпаргалку достать хотела. Как-то химичка заметила, что я там чем-то шуршу, еле успела Иванову за жилетку затолкать бумажку. Он меня не сдал, сколько она ни искала!

– А я с ним домой ходил, нам в одну сторону тогда было, – кивнул Тимур. – Он в школе все больше помалкивал, но уже тогда было понятно: Сашка – башковитый парень. И спокойный такой, всегда ко всем с уважением.

– Последние два года о нем вообще ничего не было слышно, и тут объявился, да еще как! – подхватила Танечка.

За обедом, поданным Анной Михайловной, мы окончательно раззнакомились. Бабуля, хитрая лиса, очаровала всех присутствующих, взяв на себя роль эдакой очаровательной старушки. То и дело она блистала своим изумительным знанием русской литературы, добавляя в обстановку нотку интеллектуальности:

– Кстати, чтобы вы знали, в 1860 году литератор Василий Алексеевич Слепцов провозгласил: «Клязьма – одна из замечательных рек в своем роде: ничтожная по величине и судоходству, она имеет огромное экономическое значение для тех местностей, по которым протекает».

К счастью, гомеопатия действовала, и бабулю больше не укачивало. Тем более Славик, поднатаскавшись у папы № 3, провел нам расслабляющую медитацию. А потом я организовала командную игру на сплочение коллектива. Так как утро мы начали с шампанского и коньяка, а к обеду подали вино, то очень быстро все раскрепостились, сплотились и стали без смущения вспоминать школьные годы.

Я слушала истории про кнопку на стуле директора и слабительное в компоте трудовички и все яснее понимала, что Сонин класс и впрямь был невероятно дружным. Конечно, во многом это было заслугой их классной руководительницы, которая умела найти подход к детям. Они объездили все Золотое кольцо, сплавлялись на байдарках, ходили в лес с палатками, зимой катались на лыжах, а летом выезжали в спортивный лагерь.

– Да что тут говорить! – расчувствовавшись, тостовал Васятка. – Мы все были одной большой семьей. А теперь… Эх!

– Помните, как мы договаривались каждое лето выезжать на неделю дикарями? – грустно отозвалась Соня. – Первые два года еще ездили, а потом…

– Ну, Сонь, надо понимать, – пожала плечами Элла. – Годы идут, люди обрастают заботами, все строят семьи. Почти все…

– Ой, а помните, как Васятка чуть не утонул, когда мы переправлялись на байдарках? – хихикнула Татьяна, слегка покрасневшая после упоминания семьи.

– Конечно! – подхватила Соня. – Тимур его еще два километра до лагеря на себе тащил…

– Ничего я не тонул, – возмутился Васятка. – Я просто хотел пощупать температуру воды, а вы накинулись…

Между тем капитан объявил остановку в поселке Городищи, раскинувшемся по левому берегу. Бабуля заявила, что останется на теплоходе, чтобы в спокойной обстановке испить свой кофий с видом на Клязьму.

– У меня от вашей трескотни разболелась голова. Все, кыш отсюда! – заявила она, когда я поинтересовалась, не скучно ли ей будет одной.

Мы свой кофий прихватили в термосе, поблагодарили Анну Михайловну за обед, быстро оделись и переместились на палубу. Там и топтались в ожидании, пока теплоход подойдет к пристани, заросшей ивами по обе стороны. Я помнила, что здесь с севера в Клязьму впадала небольшая река Киржач. Славик тоже был не промах, тем более, готовился к экскурсии, потому открыл свою папку и принялся вводить нас в курс дела, едва мы ступили на землю:

– Итак, друзья! Внимание! Что мы видим? В этом месте в XIV веке существовало защищённое крепостным валом большое торжище с огромной по тем временам пристанью для нескольких сотен стругов. Под предлогом того, что торжище мешает монахам Юрьевского Успенского на Воиновой горе мужского монастыря вести богоугодный образ жизни и вводит их в искушения, Василий Темный в пятнадцатом веке это торжище запретил, а укрепления торгового городка Усады были разрушены.

Пройдя чуть вперед, мы смогли констатировать, что теперь в этом месте на берегу видны лишь обветшалые фабричные корпуса. Дальше располагался полудикий пляж, на котором в сезон, видимо, купались местные жители и куда причаливали отдыхающие на лодках. Тимур крутился возле меня, Соня с Таней о чем-то оживленно дискутировали чуть сбоку, Васятке вручили фотоаппарат, а Элла с Артемом и Славиком увлеченно лазили по руинам в поисках удачных локаций для фотосессии.

Вдоволь нагулявшись и нащелкав не меньше сотни фотографий, мы потихоньку потянулись к причалу. На теплоходе нас уже ожидал пыхтящий самовар. Бабуля отдыхала на палубе с книгой, рядом с ней сидела Анна Михайловна с вязанием: умиротворяюще стучали спицы и уютно шуршали страницы. Мы зажгли специально развешенные гирлянды и теплоход заискрился, как елочная игрушка. Для вечера на реке лучше не придумаешь. Пока все отправились согреваться чаем, я решила сделать еще одну попытку воззвать к разуму бабули.

Вдохнув три раза и призвав себя быть спокойной, я повела ее на переговоры. Мы ушли с верхней палубы, с ее подветренной стороны, облокотились на перила, глазели на редкие закатные блики, бежавшие по воде.

– Бабуля, может, все-таки обсудим лечение?

– Тебя твоя беспутная мамаша науськала меня донимать? – взвилась бабуля. – Думала, хоть тут отдохну. За эти пару дней с этой жужелицей я чуть раньше времени ноги не протянула. Ты вот, к примеру, знала, что она курит?

– Ну…

– Да-да! Я в ее возрасте не курила, – заявила бабуля, доставая пачку сигарилл. – У нашего поколения было уважение к родителям. А эта пигалица совсем от рук отбилась. Не мудрено, с такими мужьями…

– Папа № 2 готов оплатить любые обследования, – вклинилась я. – Хочешь, отправим тебя в Израиль, если ты не доверяешь нашим врачам?

– А израильским врачам я, по-твоему, доверяю? У моей подруги Цили были проблемы со щитовидкой, так там ее просто вырезали. Я про щидовидку. А Циле дали баночку с гормонами. Пейте, Циля, гормоны до конца своих дней. И конец, как ты помнишь, не замедлил явиться.

– Циле было под девяносто, – деликатно заметила я.

– Вот именно! Всего-то. Я в свои семьдесят пять еще не спешу на встречу с Цилей. Дома и стены лечат. Вот подышу целебным русским воздухом – и все как рукой снимет. Ладно, что сидишь, как каменный гость? Пошли пить чай с баранками…

После чая мы смотрели фильм на проекторе, играли в настольные игры и общались. А перед ужином все разбрелись по своим каютам: кто полежать, кто переодеться или сделать личные звонки.

К семи часам все снова собрались в кают-компании, где к тому времени Анна Михайловна уже заканчивала накрывать на стол. Я поразилась, когда она успела наготовить столько деликатесов, но тут же влез Славик и сообщил, что большинство блюд заказывали в ресторане перед отплытием.

– Да, я только горячее готовила, отбивные, котлетки. Юра ответственный за плов и шашлыки с печеным картофелем. Чуть позже подадим.

– А мне здесь уже нравится, – потер руки Артем, усаживаясь за стол рядом с женой. – Дадите телефон кейтеринга, где заказывали обслуживание? У нас часто корпоративные мероприятия, а здесь все такое аппетитное.

– Да, организация – высший класс! – показала большой палец Татьяна, передавая Васятке салфетки.

Тот жевал хлеб с видом человека, которому очень хочется высказаться, но он изо всех сил сдерживается, заталкивая себе в рот хлеб, словно кляп.

Играла приглушенная музыка, уютно горели лапочки Эдисона над столом. Только сейчас я наконец выдохнула и немного расслабилась. Кажется, гости были довольны, все шло по плану.

Бабуля активно командовала парадом и вещала, что еще у Рабле Оракул Божественной Бутылки всем советовал «тринк».

– Пьяный клиент – довольный клиент, – шепнула она мне, подбивая всех на очередной тост. А я погрозила ей пальцем, чтобы не спаивала молодежь. Ужин получился красочным, вкусным и обильным. Особенно всем зашел плов с мясом лося.

– Красное вино отлично подходит к дичи! – вещал Славик. – Я заказал самое дорогое в пределах бюджета, подставляем бокалы!

Когда со столов убрали основную часть посуды, оставив на одном столике сбоку блюда с закусками и стаканами, все пошли танцевать. Удивительно, но репертуар Славика отлично лег на настроение публики. Серова и Кая Метова еще помнили, и я в очередной раз убедилась, что старые кони борозды не испортят. Более того, если надо, то и достаточно глубоко вспашут. Быстрые танцы чередовались с лирическими композициями.

Тимур пригласил меня на медленный танец и под «Ты меня любишь – лепишь, творишь, малюешь» попытался намекнуть на зародившуюся симпатию, но я прикинулась недогадливой и обрадовалась, когда танец закончился.

– Пошли петь караоке, – потянула меня за руку раскрасневшаяся Соня. Она танцевала со Славиком, и тот так ее закружил, что я была удивлена, как она до сих пор стоит на ногах.

– Я не умею, – пришлось признаться. – Когда иногда пою в душе, все думают, что мне стало плохо.

– Так это же караоке! – рассмеялась подружка. – Тут чем хуже – тем лучше и смешнее. Ну, идем!

И мы действительно пошли, и пели в караоке. Причем и соло, и хором «Только мы с конем». И даже смеялись до слез, особенно когда Васятка запел «Разбежавшись, прыгну со скалы» с таким серьезным видом, слово собирался совершить подвиг и впрямь взять и сигануть с теплохода в бездну реки.

Я бросила мимолетный взгляд на воду и отметила, что темная река словно текла по небу от горизонта к красноватым облакам. Это выглядело мрачно и почему-то уже тогда меня кольнуло нехорошее предчувствие, поэтому я поспешила перевести свой взгляд на что-то более жизнеутверждающее.

– Слушайте все, я могу смеяться как Снежная королева! Ха-ха-ха! – голосила староста, взобравшись на стул во время игры в Крокодила.

– Иванько! Ты что, Иванько? – ржал Артем, но это звучало даже не обидно. Сразу чувствовалось, что тут собрались близкие люди, которые привыкли к подколам друг друга со школы. – Слезай со стула, а то навернешься.

– Нет, я вам еще и стихи прочитаю!

– Ностальжи! – начал Славик, вспомнив былое. – Помню, поставили меня на стульчик в Новый год…

– Ты тоже читал родным стишки за подарки? – хихикнула Соня.

– Ага, но я был жестоким мальчиком. И прочел деду всего Чичибабина, которого знал на тот момент.

И тут теплоход качнулся, а Танечка все-таки навернулась на мягкий ковролин. Ее падение самортизировал Тимур, так что она не ударилась, а просто плюхнулась попой на пол и весело ухнула. Тимур, не удержав равновесие, повалился рядом. И всем почему-то было ужасно смешно.

– Ну что, чай, десерт и будем расходиться? – спросила я, отсмеявшись и утирая выступившую слезу. – Завтра насыщенный день: у нас экскурсия по городу, фотосессия, вечером остановка в живописном историческом месте и торжественный ужин в ресторане.

– Да ну, хорошо же сидим! – заныла Соня. – Еще рано! Дарина, пошли на перекур!

Кажется, подружка чуток перебрала, но держалась молодцом. Глаза блестели, щеки разрумянились. Мы вышли на палубу, где дозревала последняя партия шашлыков под руководством бдительного Юрия.

Не успела Соня достать зажигалку, как к нам подбежал Славик и принялся тыкать мне в лицо телефоном:

– Иванов уже в пути, сядет ночью, мы решили с капитаном, что подберем его на пристани в Комарино.

Соня, услышав это, запрыгала на месте от нетерпения:

– Ну все, теперь точно не лягу! Хочу дождаться Сашу! Сделаю ему сюрприз. Все спят – а его встречу.

– Уверена, что досидишь? – усомнилась я.

– Конечно! Как я выгляжу, Дарина? Может, волосы распустить? Пойду губы подкрашу! Уи-и-и! И мне срочно нужно чуток протрезветь.

С последним утверждением я была особенно согласна и вздохнула:

– Тогда тебе нужен кофе. Пойду заварю.

Когда с кофе и десертом тоже было покончено, все уже достигли кондиции. Причем каждый своей: кто-то впал в сонливость, кто-то, напротив, ощутил прилив сил и остроту рогов. Первой нас покинула Элла, которая выглядела самой трезвой: то ли мало пила, то ли хорошо закусывала.

– Ребят, я спать. У меня уже перед глазами все вертится. Тань, проследи за Артемом, пусть больше не пьет, – обратился она к старосте. Та в ответ легонько икнула и рассеянно покивала.

– Не забываем, что утром собираемся на палубе встречать рассвет, – проорал Славик в микрофон и раскинул руки, как чайка крылья.

С криком «Йоху-у-у» отозвался Васятка, попеременно падающий то на Тимура, то на Артема. Я не упомянула, но, думаю, всем и так было очевидно, что он набрался больше всех. Видимо, не привык к интенсивным алкогольным нагрузкам. Ребята, подхватив его под руки, потащили к лестнице, чтобы транспортировать в каюту.

– Мне с ним спать, – жаловался Тимур, взывая к моему состраданию. – Веселая ночь в обнимку с унитазом ему обеспечена.

– Сейчас я принесу вам активированный уголь, – предложила Танечка, семеня следом. – И себе тоже…

– Нет, мне тут, снаружи, лучше, – брыкался Васятка. – У меня от этого бултыхания морская свинка делается.

– Морская свинка делается… – хихикал веселенький Славик, большой любитель коллекционировать чужие перлы. – Дарина, ты слышала? Надо записать!

Моя чуйка никогда не подводила: расходиться мы начали вовремя. Как раз принялся моросить мелкий дождь, поначалу ощущающийся как сырость, повышенная влажность воздуха. Подставив ладонь и увидев, как она намокла, я констатировала: первый вечер на теплоходе удачно подошел к концу.

Первый негритенок

Теплоход мерно покачивался, и я сама не заметила, как заснула. Проснулась резко, словно от толчка. В каюте было темно, лишь отблеск фонаря на палубе освещал ее. Сколько же я проспала? Перевернувшись на бок, вздрогнула: на соседней подушке спиной ко мне спал мужчина. Я проглотила комок в горле, от неожиданности, не подумав даже испугаться. И протянула руку, чтобы дотронуться до его волос, хотя и так знала: это Дубровский.

Он повернулся и сонно улыбнулся, я это даже не увидела, а почувствовала кончиками пальцев. Все еще не понимая, как он тут оказался, я трогала его лицо, в каждом миллиметре находя подтверждение, что это не сон. Глаза уже чуть привыкли к темноте, и я заметила, что выражение его лица скорее серьезное, вдумчивое, чем веселое. Я понимала, что он вернулся навсегда, хотя и не понимала, как именно он это проделал.

То, что меня ожидало, было так прекрасно, но я не верила, что это будет. И при этом понимала, что все логично, все так и должно быть, все правильно и иначе и быть не могло.

«Может быть, мы и сможем, может, у нас все-таки получится…»

Я попыталась мгновенно затоптать, потушить эту мысль, потому что высказать ее словами даже самой себе – значит, обречь, осветить пустоту и непримиримое противостояние.

Иначе вселенная, эта страна, этот город, эта река и этот отдельно взятый теплоход, и каюта не вынесли бы моего горя, доведись нам с Дубровским еще раз расстаться.

Он протянул руку и привлек меня к себе, а я вцепилась в его плечи, боясь хоть на секунду зажмурить глаза и потерять его из виду. Дубровский поцеловал меня в ямочку между ключицами, стал подниматься вверх по шее, но я, не выдержав пытки, впилась в его губы, обхватив лицо руками…

…Кап-кап…Я ощутила на своей коже капли воды, одна даже упала на лицо Дубровскому, и я поспешила смахнуть капельку, подняла голову вверх, чтобы понять, откуда сочится влага. Но тут мне капнуло в глаз, и я его… открыла. Стоп, выходит, до этого глаз у меня был закрыт? А как же…

Рукой я судорожно ощупала подушку рядом и сердце, выдержав пару секунд без стука, покатилось вниз на американских горках, ухая и подпрыгивая.

– Нет!

– Эй, с тобой все нормально? – тряс меня за плечи Славик. А это именно он стоял надо мной. С его дождевика капало и на меня, и на подушку.

– Ты что тут делаешь? – простонала я, досадуя на то, что настырный приятель вторгся даже в мой сон.

– Мы же договаривались встречать рассвет, – удивился Славик, и с него еще раз капнуло мне на руку. Я пощупала воду пальцем и, окончательно проснувшись, села. И поняла, что Славик настойчиво пытается встретить рассвет, хотя не поручилась бы, что рассвет будет рад встретиться со Славиком.

– Не стоит так буквально воспринимать слова выпивших людей, – буркнула я, натягивая свитер. – Уверена, кроме нас с тобой на палубу больше никто не выползет. Погоди, а где бабуля? Я вчера совсем о ней забыла…

– Она же пошла спать и каюты перепутала. Так и уснула в моей, я уж не стал ее тревожить. Кровати там две, лег напротив. Правда, она храпела, как медведь. А ты что, не заметила, что ее не было?

– Если честно, пока вчера всех уложили, пока убрались… Короче, я ввалилась в каюту без задних ног. Было темно, и, кажется, рядом кто-то тоже храпел. Я была уверена, что это бабуля.

– У тебя за стенкой Артем с Эллой. Наверное, кто-то из них и похрапывал. Ладно, бедося, вставай!

Конечно, вылезать из-под теплого одеяла и идти на палубу не хотелось. Зато хотелось плакать так отчаянно, что ни одна подушка в мире не вместила бы столько влаги. И я пошла плакать под дождем. Когда с неба низвергается водопад слез, твои собственные становятся как будто бы менее значительными.

– Так что ты там кричала во сне? – вспомнил вдруг Славик.

– Это был всего лишь злой, глупый и жестокий сон, – отрезала я. – Он никогда больше не появится.

Приятель нахмурился и вполне толково уточнил:

– Кто он?

– Наполеон. Все, отстань. Гляди, все еще моросит. Наверное, дождь всю ночь шел. Хоть бы эта погода не испортила нам все планы.

Река спала в объятиях тумана, словно молчаливая хранительница снов. Ее воды отражали мерцающие лучи рассвета, колыхая величественную красоту утра. Туман плавно обволакивал каждый уголок, придавая всему таинственность. Какая-то черная птица лениво взмыла в небо, оставляя за собой клубы перламутрового пара.

– Иванов тут? – запоздало вспомнила я виновника нашего торжества, оторвавшись от созерцания чудес природы.

– Да, слышал, как он садился. Я же попросил Юрца меня разбудить, когда будет остановка. Где-то через два часа после того, как все разошлись.

– Извини, что не подумала помочь, – сказала я. – Это все Соня виновата. Все время подливала мне шампанского, и я заснула, как убитая, только коснулась подушки.

– Да ничего! Ты же знаешь, я почти не пьянею, всегда бодрячком. Мне это ничего не стоило. Высунулся из каюты, даже помахал гостю. Спросил, не надо ли чего. Но у него только один чемодан на колесиках с собой был. Юрик ему помог подняться, каюту показал, поэтому Иванов сказал, чтобы я никого не будил.

– А Соня? – уточнила я.

– Не знаю, не видел ее, – пожал плечами Славик.

– Странно, она вроде собиралась встречать нашего миллионера. Может, к тому времени просто уснула?

– Она так назюзюкалась, что, скорее всего, отрубилась, – отмахнулся Славик и повертел головой по сторонам, приговаривая:

– Эх, я бы сейчас латте на пекановом молочке с сиропом папайи выпил.

Мы направились на среднюю палубу, и вот тут я заметила, что возле пластикового стула, что стоял под козырьком у мангала, кто-то лежит.

– Вот! А ты говорила, что никто не встанет в такую рань, – начал было Славик, но осекся.

– Кто-то реально приперся встречать рассвет лежа? – пробормотала я.

Через пару шагов вперед я узнала симпатичные резиновые сапожки Сони и охнула.

«Что она тут делает одна? В каком-то полулежачем состоянии… Ну, хоть под козырьком…»

Славик тоже уже понял, кто на палубе. Мы с приятелем взволнованно поднимались по лесенке, стараясь не поскользнуться на мокрых ступеньках.

– Осторожно, – пробормотала я машинально.

– Соня! – нарочито бодро позвал ее Славик, но никакого движения не последовало. – Эй, Соняяя!

– Что за…

Забыв про опасные ступеньки, я перешагнула сразу две и бегом направилась к подруге, на ходу понимая, что по позвоночнику у меня побежали крошечные тревожные мурашки. Сердце заколотилось быстрее обычного.

– Славик, чего она не отзы… Ох… – выдохнула я, потому что увидела залитую кровью норковую курточку. Казалось, Соня просто заснула, неестественно вывернув голову. И в этот момент я обрадовалась, что не могу видеть ее лицо, потому что лежала она на животе. Ветер подхватывал и трепал ее мокрые волосы.

Славик схватил ее посиневшую от холода руку и принялся искать пульс.

– Пресвятые джигурдинки… – сдавленно прохрипел он через какое-то время, показавшееся мне вечностью.

– Она что, мертвая? Что тут произошло?

– Первый негритенок… – зачем-то прошептал Славик.

Пока я стучала зубами и раздумывала, как поделикатнее заорать в предрассветной дымке, за нашими спинами раздались шаги. Кто-то, тяжело ступая, поднимался по лестнице на палубу.

Я резко обернулась, как будто ждала нападения, и инстинктивно прикрыла собой Славика. Тот, не растерявшись, схватил в руки шампур. Но то, что я увидела, превзошло мои самые смелые фантазии. Я почувствовала, как завибрировали колени, сотрясаемые барабанной сердечной дробью. И в этот момент был невероятно высок риск того, что трупов на теплоходе станет два.

На расстоянии вытянутой руки от меня стоял… Дубровский. Стоял и улыбался. Он явно хотел обратиться ко мне с речью, но тут увидел Славика, окровавленную Соню за моей спиной, и улыбка резко поползла вниз.

– Что здесь произошло? – хрипло спросил он. – Скажи мне, что это сделала не ты, а придурок Славка. Я его отмажу по невменяемости.

– Ты… Ты откуда… Ты в своем уме? – опешила я. Теперь было не ясно, что делать сначала: падать в обморок из-за Сони или выяснять, что тут делает Дубровский. Такого когнитивного резонанса мой мозг был не в силах вынести. Оттого подзавис.

Но времени «на подумать» мне не предоставили. Лестница снова заскрипела под чьим-то весом: на палубу, кутаясь в плед и сонно щурясь, поднимался Артем. То, что произошло дальше, окончательно ввело меня в ступор.

Вместо того чтобы удивиться новому человеку на борту, он кинулся обнимать Дубровского со словами:

– Сашка, а я уже решил, ты вообще соскочишь и не явишься! Сколько лет не виделись! Наконец-то собрались… Ты как, брат? Ох, и перебрали мы вчера в ожидании тебя…

– Я-то нормально… – пробормотал Дубровский, похлопав Артема по плечам, словно старого доброго приятеля.

– Вы знакомы? – не поняла я, а Артем глянул на меня без приязни:

– Дарина, с тобой все нормально?

– Со мной???

И только сейчас, заметив наши растерянные лица, Артем додумался спросить:

– А что тут происходит? Вы чего такие… странные?

Мы нехотя расступились, предоставляя ему обзор. Артем несколько раз поморгал, потом потер глаза тыльной стороной ладони, еще раз моргнул и вот тогда начал стремительно сереть:

– Это Соня? Черт… Там что, на шубе? Это кровища? Ее что, шампуром проткнули?

– Артем… – начала я и гаркнула на застывшего тушканчиком Славика, – убери уже этот шампур!

– Она живая? – хрипло пробормотал Артем и тут же вскрикнул: – Соня! Да сделайте вы хоть что-нибудь!

– Поздно. Пульса нет. Она не дышит, – отмер Славик.

– И ты так спокойно об этом говоришь…

– Извини, мы как раз собирались начать орать, но тут пришел он, – ткнул Славик пальцем в Дубровского.

– Вы… вы… Кто это сделал? – теперь Артем обращался почему-то ко мне. Как будто я и без того не хлебнула проблем. Все будто сговорились медленно думать, медленно говорить и еще медленнее действовать. Хотя это было не так уж удивительно в такой ситуации.

– Откуда я знаю? И ничего мы не спокойные, просто шок еще не прошел. Мы со Славиком поднялись сюда за минуту до вас. Точнее, сначала мы, потом вот он, – теперь пальцем в Дубровского ткнула я, еще не решив, как его называть, – а потом уже ты.

– Господи, скажите, что это какой-то розыгрыш? Нас снимает скрытая камера, да? Сейчас башка треснет… – заявил Артем, потирая виски и оглядываясь по сторонам с безумным видом.

Первым из анабиоза вышел, как ни странно, Славик.

– Не трогай здесь ничего! – завопил он, заметив, как Артем в растерянности потянулся к бутылке с виски, стоявшей на столике возле Сони.

– Это не розыгрыш? – еще раз уточнил Артем, а когда мы все покачали головами, вздохнул со всхлипом.

– Нет, мужики, вы как хотите, а мне надо выпить, – пробормотал он. – На хрен я вообще выперся из каюты?

– Кстати, да, – подал голос Дубровский. – Зачем вышел?

– Встречать рассвет? – уточнил Славик.

Артем в ответ только махнул рукой, но тут же скривился, словно это причинило ему нестерпимую боль.

– Выпить хотел. Не подумайте, у меня с собой в сумке на всякий случай был дорогой вискарь.

– Мы тут тоже не барахло заказали, – возмутился Славик.

– Не обессудьте, но кто знал, какое здесь будет пойло.

– Так ты вышел за вискарем?

– Я бы и у себя мог, да мой Элла куда-то припрятала. К тому же спит вполглаза. И точно потом похмелиться не даст. А я хотел с утра сосуды чуток расширить. Думал, найду что-то в кают-кампании, но услышал голоса и решил глянуть, кто тут бродит. Соня, как же так… Погодите, вы ее осматривали? Вы вызвали «Скорую»?

– Говорят же тебе, мы все явились сюда почти одновременно, – терпеливо пояснил ему Славик в который раз. – Я успел пульс пощупать, а так… На вид ушибленная рана головы. Может, у нее черепно-мозговая травма. Может, произошло кровоизлияние в мозг. Но это просто мои предположения.

Я поняла, что мы действительно теряем время, и начала отдавать команды:

– Артем, сходи к капитану! Во-первых, у них там громкоговоритель, пусть всех разбудит. И зови его сюда, он, должен первым констатировать смерть.

– А ты, Дарина, звони в полицию, – сказал Славик.

– Да, самое главное, нужно срочно понять, где мы, и разворачиваться к ближайшему населенному пункту, – пробормотал Дубровский, доставая телефон и включая геолокацию.

Вызванный капитан был бледнее филе хека и, кажется, совсем не понимал, что делать в сложившейся ситуации. Сначала Алексей Иванович не верил нашим словам, но когда издалека увидел труп, замер, как вкопанный. Славик, собравшись с силами, сообщил ему, что смерть на судне констатирует корабельный врач или капитан судна в присутствии как минимум двух свидетелей.

В этот момент я звонила в полицию и, как могла, пыталась объяснить, что происходит, и где мы находимся.

Через десять минут все пассажиры теплохода, сонные, наспех одетые, облепили труп Сони со всех сторон. Правда, сначала каждый подошел к Дубровскому, приветствуя его как Сашу Иванова. Васятка, завернутый в теплый клетчатый плед, припал Дубровскому на грудь:

– Саша, как же это… Она так тебя ждала! Так и не дождалась…

Дубровский хлопал рыдающего по плечу, на второй его руке повисла Татьяна.

– Она же не пришла ночевать! – истерила староста. – Я думала, она с кем-то…

Дальше Татьяна не продолжила, но все и так уловили ход ее мыслей. Та не волновалась о подруге, потому что была уверена: Соня проводит время с каким-то мужчиной. Элла хмурилась, потирала лоб, жалась к мужу и все время повторяла:

– Ущипните меня, я что, все еще сплю? Саша, ты из нас самый трезвый, расскажи все по порядку…

Я по-прежнему не понимала, как относиться к тому, что Дубровского все называют Сашей, но встревать с вопросами не спешила. Было не до того. Чередой следовали неизменные «Что делать?» и «Как это произошло?». Все в ужасе переглядывались, не решаясь называть вещи своими именами.

– Я никогда не… как? – капитан растерянно оглядывал всех нас по очереди, как будто надеялся, что это какой-то прикол от организаторов праздников. Если честно, я бы простила Славику даже такой фортель, лишь бы не стоять сейчас на промозглом ветру под моросящим дождем и думать, кто убил Соню ударом по голове.

Славик же, пытаясь помочь упиравшемуся капитану выполнить его прямые обязанности, перечислял всем присутствующим ранние, поздние, а также ложные признаки смерти. Васятку после этого ожидаемо вырвало, даже державшая себя в руках Элла побледнела и попросила мужа сбегать ей за водой.

– К ложным признакам может относиться отсутствие реакции зрачков на свет, – терпеливо перечислял Славик. – Это не обязательно говорит о том, что мозг умер. Человека, например, могло поразить молнией. Мертвенная бледность также не всегда говорит о прекращении циркуляции крови – это может быть признак сильного переохлаждения. Вам, как людям без медицинского образования, придется ждать поздних признаков наступления смерти: трупных пятен, помутнения роговицы, окоченения и разложения тела.

– Хватит уже медицинской романтики, – не выдержала я, пытаясь собираться с мыслями. – У нее на голове запекшаяся кровь, а ты говоришь нам про помутнение роговицы. Тут все и так налицо. Тем более ты уже констатировал смерть.

– Я? – возмутился Славик. – Это очень большая ответственность, знаете ли…

– Ты же закончил медучилище. Наверное, тоже имеешь право голоса.

– Вы же вчера говорили, что уже сталкивались с трупами, – всхлипнула Танечка, а я подумала, что ее замечания сейчас ох как ни к месту.

– Раньше трупы нам попадались культурно убиенные, – возразил Славик. – А тут триллер какой-то. Хичкок отдыхает. Эта кровь на белой шубе…

– Что значит вам раньше попадались трупы? – с нервным смешком переспросила Элла. – Это что у вас, часть обязательной программы мероприятия?

– Тамада был хороший, и конкурсы интересные, – пробормотал Тимур, закуривая. К нему за сигаретой потянулся Артем. Элла хотела было сделать мужу замечание, но в последний момент передумала и пошла добывать кофе.

– Так что там с трупами? – не унималась Татьяна. Въедливый дух старосты стойко ощущался в ее характере и поведении.

Васятка, которого вырвало еще раз после упоминания Хичкока, висел на поручнях с видом умирающего хорька.

– Татьяна, присмотри за ним. Как бы не свалился, – отвлекла я внимание настырной девицы.

Капитан, собравшийся наконец с силами, отправился осматривать труп. К слову, Славик благородно согласился ему ассистировать. Алексей Иванович топал за ним с видом человека, обреченного на смертную казнь.

Танечка тащила Васятку на скамейку, Тимур с Артемом курили, Элла ушла в кают-компанию. В данный момент мы с Дубровским остались одни. Кажется, на нас никто не обращал внимания, и я спохватилась, что не задала ему главный вопрос:

– Так, давай быстро. Лучшего момента может просто не быть. Ты же видишь, как тут многолюдно.

– Это пока. Вы со Славиком успешно справляетесь с сокращением популяции гостей.

– Хватит мне по ушам ездить! Что тут происходит? – сатанея, прошипела я.

– Пока не знаю, но я по тебе скучал…

– Хорошо, переформулирую вопрос. Как ты тут оказался и почему они все называют тебя Александром Ивановым? Это что, массовый гипноз?

– Господи, – взъерошил Дубровский волосы, – не так я представлял нашу встречу. Если честно, детка, у меня сейчас и без твоих истерик куча проблем. Сколько нам плыть до ближайшего населенного пункта, где будет ждать полиция?

– Капитан сказал, минут через двадцать будем, – машинально ответила я. – Да что, черт возьми, происходит?

– Значит, поступим так. Сейчас, когда все соберутся, скажи четко и громко, что ты должна переговорить со мной, как с заказчиком мероприятия. Нужно уйти отсюда под благовидным предлогом, разговор не на пять минут.

Подозрительно глянув на него, я нехотя кивнула. И когда все действительно потянулись в нашу сторону, заявила:

– Думаю, в ожидании полиции всем лучше выпить кофе и слегка взбодриться. Александр, в связи со случившимся нам нужно срочно обсудить детали. На этот случай у нас в договоре есть пункт форс-мажор. Попрошу вас пройти со мной в каюту.

Не дожидаясь ответа, я поспешила к лестнице. Нам навстречу поднималась Элла с двумя стаканчиками кофе.

– Это все-таки не сон, – бормотала она, а заметив нас, добавила: – Если хотите кофе, чайник только что кипел. Там Михайловна с вашей бабулей на всех делают.

– Спасибо, Элла, – кивнула я. – Ты сама как?

– Я под успокоительным, так что пока терпимо.

Это долгая история

Оказавшись в каюте, занимаемой Дубровским, я обратила внимание, что кровать он не расстилал. Интересно, где ночевал? А что, если мой сон не был сном? Вот сволочь… Нет, не буду спрашивать. Заявит, что ничего такого не было, и начнет посмеиваться с того факта, что он мне снится ночами.

А еще я подумала, что вот мы и встретились снова. Каждый раз ждешь эту встречу, а когда она наступает – не знаешь, что с ней делать. Ожидание любви приятнее, чем ее наступление. Ждать – быть где-то, не сейчас, не в этом моменте, не потом, не быть…

Чтобы не допускать разгула романтизма, я молча переплела пальцы в замок, подперла подбородок и пронзила его взглядом:

– Давай сразу к делу. Я задаю вопросы – ты отвечаешь. Во сколько ты сел на борт?

Бросив взгляд на часы, Дубровский пожал плечами:

– Часа четыре назад.

– С какой целью ты тут?

– Это долгая история.

Я предложила начать сначала. Дубровский кивнул.

– Тогда сначала объясню, как я стал Ивановым. С чего начать-то… Когда мы как-то нехорошо расстались в Угличе в начале сентября, я был подавлен, потому решил съездить развеяться.

– Ты? Подавлен? – хмыкнула я, поглядывая в окно.

– Ладно, если тебе удобнее думать, что я бесчувственный чурбан, думай. Короче, я был по делам в Лондоне и в один из дней зашел в местный бар.

– Уже ближе к правде.

– Поверь, я реально переживал из-за тебя, из-за нас.

– Нет никаких нас…

– Вот именно, а я хотел устроить свои дела так, чтобы… Проще говоря, у меня была встреча с одним из соратников отца.

– Тоже вором в законе? Что он забыл в Лондоне? Я думала, они предпочитают отдыхать на островах.

– У тебя несколько превратное представление об этой публике. И не перебивай меня больше, если хочешь услышать правду. Итак, я увидел, как соратник отца сидит за столом с каким-то парнем, хлопает того по плечу, а у самого парня вид какой-то обалдевший. А между тем встреча у этого знакомого была назначена со мной, и встреча конфиденциальная, так что присутствие третьих лиц исключалось. С чего бы ему приводить какого-то типа? И тут я подумал, что мы с тем обалдевшим парнем чертовски похожи.

– Что за чушь? Зачем мне вся эта мутная история?

– Дослушай до конца. До меня вдруг дошло, что папин соратник перепутал нас. Меня и этого парня. Соображаешь? У нас оказалась одинаковая прическа, я к тому времени тоже отпустил бороду. Солнечные очки. Главное – рост и широкие плечи. Мы могли бы сыграть братьев-близнецов в кино. Это показалось занятным, я подошел и представился. Слово за слово, мы познакомились. Чувак оказался Александром Ивановым, молодым российским предпринимателем. Стартапером, девелопером, миллионером.

– Понятно, обычный набор непонятных терминов, свидетельствующих, что перед нами гений-выскочка, которого не признавали в детской песочнице.

– Обожаю твое чувство юмора. Но самое главное дальше. Родом Иванов оказался из… твоего города! Такое совпадение показалось еще более забавным, и мы стали теснее общаться. По моей инициативе, конечно. Пару раз сходили вместе в бар, поплавали на его яхте, один раз сгоняли на скачки, а вообще он увлекается велоспортом и картингом. Рассказывал, как два года назад попал в серьезную аварию в Лондоне. И ему делали операцию на лице, буквально по частям собрали левую половину.

– Так вот почему он стал таким загадочным и почти не общался ни с кем из класса, – догадалась я.

– Наверное, стеснялся своего лица. Ждал, пока окончательно восстановится. Конечно, хирурги там молодцы, шрамов почти не осталось, но это навело меня на некоторые мысли.

– Допустим, вы похожи так, что мать родная не отличит. Хотя с этой бородой и в очках ты сильно изменился. Но меня интересует другое! Зачем тебе пришло в голову представиться Александром…

– Как-то в баре мы с Ивановым предались ностальгии. Ну, как обычно бывает, когда два мужика выпивают вдали от Родины. Конечно, я расспрашивал его, не знает ли он тебя или кого-то из твоих. В ответ он много рассказывал о своих одноклассниках, с которыми они дружили. Про первую любовь, про школьных товарищей, походы, байдарки. Он говорил, что единственное, о чем он тоскует, так это школьные годы и их веселые приключения.

– Да, я уже в курсе, что они были дружны, – нетерпеливо перебила я, поглядывая на часы.

– А я хотел увидеть тебя. И тут подумал, что уже был Александром тогда, в Угличе. Твои меня немного знали под этим именем. Что мешало мне появиться в том же образе еще раз? То, что я до этого долго жил в Англии, сняло бы все вопросы у твоих предков. И я мог бы остаться Александром в твоей жизни…

– Звучит как бред. Но я все-таки сделаю вид, что услышала. И тогда вопрос. Почему ты был так уверен, что он не приедет сюда сам?

– Во-первых, у него тут нет родных. Отец умер много лет назад, маму с сестрой он давно перевез в Англию. В этом городе его не держит ничего, кроме детской ностальгии. А во-вторых, что главное… Сидя в Англии, он заделался ярым либералом и часто жертвовал энные суммы не туда, куда надо. И даже писал об этом у себя в соцсетях.

– Прямо туда жертвовал? – ахнула я, закатив глаза вверх, а Дубровский многозначительно кивнул и добавил:

– Ты же часто бывала в Европе, должна понимать. Им там так промыли мозги, что они считают – стоит ступить с трапа самолета на землю, тебя тут же упекут за решетку спецслужбы. Я не стал его разочаровывать, что он тут никому даром не сдался. Наоборот, подтвердил опасения. Сказал, что сам скрываюсь по тем же мотивам. Короче, немного его покошмарил, чтобы он наверняка сюда не сунулся в ближайшее время. Возможно, это некрасиво, но мне очень приглянулась его личина.

– Все равно это риск… Одно дело незнакомые люди, которые вас спутали, другое – знавшие его сто лет одноклассники.

– Некоторое несходство можно было объяснить операцией после аварии, а еще я скопировал его стиль в одежде, отрастил волосы подлиннее. Затемненные очки для зрения, кепочка – и вот я уже Саша Иванов.

– Конечно, это попахивает бредом сумасшедшего. Хотя, зная тебя, я даже не удивлена. Но даже не это главное… Зачем тебе нужны были его одноклассники? Вся эта заварушка с теплоходом и встречей старых друзей? Только не начинай опять, что организовал это для встречи со мной.

– Все это было нужно для достоверности. Мне нужна была надежная проверка, как знак качества. Если бы они все признали во мне Александра, это сняло бы любые вопросы для твоих предков. Плюс возможность выманить тебя в открытые воды, где мы будем рядом какое-то время, и ты не сможешь не выслушать меня. Только если в воду не сиганешь. Думал, это будет романтично. Кто же мог предположить, что на теплоходе случится убийство?

– Может, ты это убийство и затеял, чтобы дольше оставаться рядом? – невесело пошутила я, злясь на Дубровского всеми фибрами души.

– Прекрати, – он взял меня за пальцы и вкрадчиво заглянул в глаза. – Думаешь, мне самому нравится эта история? Я пока не могу сообразить, что делать. А тут еще ты рядом, и мои мысли…

– Оставим романтику. Как ты вообще сейчас собираешься выкручиваться? – стряхнула я его руку, потому что по телу уже поползли предательские несвоевременные мурашки. – Одно дело скрыть личность, организовывая праздник. И даже если бы тебя раскусили, всегда можно было бы что-то наплести про розыгрыш и так далее. Другое дело – полиция. И непосредственное столкновение с ней в твоем новом… гхм… образе. Да еще и на фоне убийства!

– Для начала успокойся. У меня на руках имеется вполне дееспособный паспорт на имя Александра Иванова. Я за него отвалил столько денег, что по этому документу могу попасть даже в Белый дом. Надеюсь, он не вызовет вопросов у местной полиции. Иначе мне придется исчезнуть, а мне бы очень этого не хотелось.

В этот момент в каюту постучали: дверь приоткрылась и в проеме показалась голова Славика.

– Александр, вас зовут одноклассники, – ехидно сообщил он. – Надеюсь, хотят линчевать. Я им пока ничего не сказал, хотя у меня миллион вопросов.

– Вопросы к Дарине, – Дубровский нехотя поднялся, сдвинул Славку в сторону и вышел.

– Как ты мог не раскусить этого гада? – напустилась я на приятеля после того, как в двух словах поведала ему эпопею превращения Дубровского в Иванова.

– А что ты хочешь? – возмутился Славик. – Со мной общался якобы какой-то его помощник. Сказал, что Иванов поручил ему организовать все по высшему разряду в своем родном городе. Деньги перевел, все вопросы передавал «Иванову» и сам держал со мной связь. Согласись, мы не банк, чтобы идентифицировать личность заказчика. Я что, должен был запросить его группу крови и фото со всех ракурсов? На моем месте и ты бы не поняла, с кем имеешь дело.

– Ладно, – пробормотала я, понимая, что претензии мои на самом деле необоснованные. – Вопрос теперь в том, что делать в такой щекотливой ситуации? Раз все считают его Ивановым, нам, наверное, тоже лучше помалкивать и делать вид, что мы не в курсе. Особенно сейчас, после убийства.

– А как он…

– Пусть выкручивается, как хочет. Нам важно стоять на своем. Ничего не видели, никого не знаем. Услугу оказали по прейскуранту. Мы же на самом деле ничего не нарушали.

На этих моих словах мы ощутили сильный толчок, будто теплоход напоролся на препятствие или сильно чихнул. Со стола Дубровского даже упала пластиковая бутылка с водой. Мы встревоженно переглянулись.

– Что, уже остановка? – удивился Славик.

– Не знаю. В любом случае, надо идти руководить процессом. Сейчас подъедет полиция и начнется свистопляска.

Каково же было мое удивление, когда, покинув каюту, я поняла, что теплоход буквально застыл посреди реки. Пытаясь понять, что происходит, мы устремились к кают-компании, где все должны были пить кофе в ожидании прибытия.

К нам навстречу уже спешил нахмурившийся Тимур.

– Это какой-то сюр, Дарина. Представляете, теплоход сломался!

– Только этого не хватало, – ахнул Славик. – Складывается ощущение, что мы в фильме ужасов. И сейчас начнется резня бензопилой. Ну, или нас всех убьют по очереди…

Тимур нервно поперхнулся и пробормотал, что ему нужно переодеться. Мы же поспешили к остальным участникам событий.

На собравшихся было больно смотреть. От веселых разбитных одноклассников не осталось и следа. Промокшая одежда, несчастные серые лица, на которых явно читалось: зачем мы согласились на это мероприятие.

– Что-то с двигателем, – объяснял капитан как раз в тот момент, когда мы вошли. – Наш Юрий сейчас будет разбираться.

Я заметила, что на Сашу Иванова все поглядывали уже без приязни. Как будто автоматически считали его виновником случившегося.

Бабуля, про которую я совсем забыла во всем этом кошмарном кошмаре, поднесла мне чашку кофе и подмигнула:

– Дарина, это высший пилотаж! Я думала, вы организовываете какую-то ерунду, а тут такой квест! Я в восторге, все так натурально!

– Погоди, ты что, решила, что это розыгрыш? – осенило меня.

– Мы же сейчас будем искать «преступника» по подсказкам? Или это не так?

– Ох, ба, извини, я даже не успела тебе объяснить. Произошло реальное преступление! И мы все тут под подозрением. Ты только не волнуйся. Думаю, тебе будет лучше вернуться в отель, я позвоню мамуле…

– Так это же вообще феноменально! – выкатила глаза Мэмэ. – Настоящее преступление! Я всю жизнь мечтала поучаствовать в расследовании, как миссис Марпл, моя любимая героиня…

– Вообще-то у меня погибла подруга, – с обидой заметила я.

– Да, это, конечно, очень плохо, – стушевалась бабуля, – но факт уже свершившийся. Так что…

– Вы со Славиком очень похожи, – буркнула я ей, направляясь к капитану.

Алексей Михайлович, заметив меня, тоже шагнул навстречу:

– Дарина, мы накрыли… тело… В общем, нашлась у нас большая клеенка. Ничего, что мы так?

– Наоборот. Спасибо… Я даже не подумала об этом.

– Я тоже в такой ситуации впервые. Да, случались травмы, один раз пьяный пассажир за борт упал, но чтобы смерть…

Я не нашла ничего умнее, чтобы пробормотать «извините».

– Но… – продолжил Алексей Иванович, – я не хочу говорить такое вслух, просто так оно выходит, что… убийца вроде как один из вас?

В этот момент я поняла, что до сих пор старательно отгоняла от себя эту мысль, и нехотя протянула:

– Теоретически так, я еще не думала об этом. Не до того было.

– То есть преступник до сих пор здесь? – еще тише пробормотал капитан, тревожно оглядывая собравшихся. Я проследила его взгляд и тоже уставилась на них. Никто из одноклассников Сони не был похож на человека, способного хладнокровно убить свою одноклассницу.

Словно услышав наш разговор, уже порядком нетрезвый Артем возвысил голос:

– Раз уж мы все здесь, ответьте: кто убил Соню? Главное – зачем? Черт меня дери, Сашка, неудачно ты заехал…

– Я уже и сам понял, – вздохнул Дубровский.

– А куда он исчез? – обвел всех безумным взором Васятка.

– Кто «он», чудо ты в перьях? – переспросила Татьяна, старательно утиравшая покрасневшие глаза носовым платком.

– Ну, убийца. Тот, кто ее стукнул…

Наступила нехорошая тишина, прерываемая какими-то металлическими скребущими звуками из моторного отсека.

– Как ни печально это осознавать, но убийца, должно быть, один из нас, – кашлянула я.

– Не обязательно! – горячо возразил присоединившийся к нам Тимур. – Теоретически он мог как-то проникнуть на теплоход, убить Соню и скрыться.

– Ты сошел с ума? – возразила Элла. – Надо быть Акваменом, чтобы провернуть такое незаметно. Да и кто решится прыгать ночью с теплохода?

– Я бы доплыл. Думаю…

– А чего это ты так заволновался? – криво усмехнулся Артем. – Да ладно, Тимурка. Ты-то понятно, пловец. А нам, простым смертным, деваться с подводной лодки некуда.

– Кстати, если вы не заметили, мы висим посреди реки. Вы уверены, что мы не пойдем ко дну, как Титаник? – удачно встряла бабуля, уводя тему убийцы в сторону. А я подумала, что нераскрытая тема Титаника все-таки всплыла. Хорошо, что не потонула.

Словно отвечая на ее вопрос, в дверях появился сквозь зубы извергающий ругательства Юрий. Он остервенело тер грязные руки замасленной тряпкой.

– Короче, залез я в машинный отсек. Дело плохо.

– Опять двигатель? – помертвевшим голосом уточнил капитан. – Что-то с топливом?

– У вас уже были подобные поломки? – вскинул брови Иванов-Дубровский. – Значит, вы знаете, что там?

– Ага, – скривился Юрий. – Короче, объясняю на пальцах: чтобы не лишить агрегат подачи соляры в неподходящий момент, доблестные умы из Российского Речного Регистра решили использовать в топливной системе только железные и медные трубки. Шланг, дескать, может перетереться, порваться и черт еще знает что. А железяки – они же вечные. Едрена мать. Еще при вчерашнем вечернем осмотре обратил внимание, что в машинном отделении под сланями мокровато. И пахнет характерно… Отвалилась трубка, идущая от самого топливного танка к двигателю. Перетерлась из-за вибрации, вот тебе и супер надежно.

– Подождите, вы вчера подозревали поломку, но промолчали? – икнув, возмутился Артем.

Юрий удрученно потер заросший щетиной подбородок:

– Ну, собирался завтра во время стоянки спокойно починить. Она вполне надежно держалась. Да, капало, но трубка должна была дожить. Ладно, запчасти для ремонта есть, устраним.

– Надо причаливать прямо здесь, – озабоченно заявил капитан. – Выбора у нас нет.

– Как причаливать? – брякнул Славик.

– За счет течения и подруливающего устройства, как иначе? Нам повезло, на левом берегу я заметил остатки заброшенной лодочной станции. Туда и причалим.

Следующие минут десять мы молча наблюдали за героическими попытками теплохода подойти к берегу. Пока суд да дело, заплаканная Анна Михайловна подала ранний завтрак: кашу с маслом, омлет, оладушки. Я машинально отметила, что еда была вкусная и отлично согревала изнутри в эту промозглую погоду. Хотя аппетита никто не выказал: все вяло жевали, мучаясь похмельем и ужасным чувством неизвестности. Но главным чувством, конечно же, был непомерный ужас от случившегося.

– Я с ума сойду с этой историей, – бормотал Славик, косясь на Дубровского.

– С ума сходят те, у кого он имеется изначально, – утешала Славика бабуля, намазывая хлеб паштетом фуа-гра. – Хотя это, конечно, полная дичь…

– Когда вчера Славик кричал, что красное вино отлично подходит к дичи, мы не думали, что это надо воспринимать буквально, – уныло выдал Тимур.

Васятка, имевший после вчерашнего крайне неприглядный вид, цедил свой чай и вопрошал:

– И что теперь будет? Кто будет беседовать с полицией?

– Точно, – встрепенулась Элла. – Мы не дошли до пристани, а вызвали-то ее туда…

– Придется перевызывать, – ответила я, думая, что все худшее, что могло случиться, уже случилось. Как же я ошибалась! Все становилось очень, очень серьезно.

Весло гостей принесло

Утро почти наступило, но серость никуда не делась. Все вокруг было наполнено неясной тоской. Луна, низкая и уже прозрачная, уплывала за лес. Огромные тревожные тени от деревьев шевелились на пригорках, как лоскутки, брошенные в окно и подхватываемые ветром.

Выбравшись со Славиком и Тимуром на берег в числе первых, мы стали осматриваться. Из воды в том месте, где мы причалили, вертикально торчали обломки черных от времени досок. Стоя под низким небом, обещающим дождь, я чувствовала себя очень нелепо: короткая дутая куртка топорщилась, на глаза сползала шапочка, под которую я затолкала спутанные после сна волосы, а еще огромные теплые ботинки на низком ходу. Не стройная молодая девушка, а шарик на тонких ножках. И этот Дубровский рядом…

Троих мужиков чуть поодаль первым заметил Тимур и возликовал, что здесь есть живые люди.

– Эй, день добрый! – крикнул он, помахав мужикам рукой, и повернулся к нам:

– Какие-то местные. Одеты, как бомжи.

Наверное, наше появление тоже было эффектным, потому что деревенского вида мужики глазели на нас, разинув рты. Словно увидели корабль-призрак.

Мы быстро приблизились к онемевшим жителям села.

– А что это вы тут делаете, мужички хорошие? – озаботился Славик.

Лохматый мужик в телогрейке развел руками:

– Так это… рыбачили на лодке. И весло утопили. Достать бы…

Его кряжистый седовласый товарищ по потере весла поинтересовался:

– А вы вообще…че?

Вопрос был сформулирован предельно корректно. Подразумевал сразу и кто мы, и как тут оказались. Славик именно так его и понял, потому что обладал собачьей чуйкой.

– Да так, мы тут проездом, – отмахнулся приятель, словно действительно вышел на легкий променад. – Теплоход сломался, знаете ли. А у нас там труп. Какой тут населенный пункт поблизости?

– Да, помогите, пожалуйста, – подключился Тимур, опасаясь, что Славика примут за недалекого. Или неблизкого. – Надо точно сообщить, чтобы полиция сюда ехала, а не куда-то там…

– Так Симановка это, деревня наша. Только нетуть у нас дороги, – развел руками третий рыбак, высокий дядька с лицом потомственного пастуха.

К тому времени большая часть наших пассажиров уже ступила на землю, образовав приличную группу, и местные, окончательно уверовав в наше ЧП, поведали интереснейшую историю.

Две извечные русские беды неожиданно встретились в одном месте. Дураки, то есть мы, и дороги, то есть их отсутствие. Оказалось, жители одной из отдаленных деревень района о ремонте единственной дороги, связывающей их с цивилизацией, только мечтали. Мост, по которому можно было въехать в населенный пункт или выехать из него, недавно развалился.

– Да и тот мост, что был, наладил местный предприниматель, он автолавки между деревнями запустил, торговля продуктами и всякой мелочишкой. Считай, за свой счет мост подлатал, – пояснил лохматый. – Там такие бревна были, думали, выдержат все.

Но у природы оказались свои планы. Мост, который выдерживал даже проезд тракторов и грузовиков, сдался под натиском стихии весной этого года. Ручей, что буквально окружал деревню со всех сторон, превратился в бурлящую реку, уровень воды поднялся настолько, что конструкцию просто смыло в сторону.

Несколько недель симановцы не могли выбраться из деревни.

– Кому рассказать – не поверят. За день до этого у Нины Александровны был сердечный приступ, – вставил седовласый мужик. – Скорая приехала, забрала бабушку в больницу. А назад приехать Александровна уже не смогла. Ждала лета.

Когда вода ушла, мужики бросили несколько бревен поперек ручья – наладили пешеходную переправу. Теперь жители могли ходить в соседнее село Андрюшино. Там есть и остановка автобуса, и магазин. Вот только помногу местные все равно не покупали. Нести-то все приходилось на себе.

– Транспорту в Симановку не проехать, – жалился лохматый, – а комбикорм каждый день нужен. У нас две коровы, два поросенка, трое теленков, куры. И каждый день с мешком комбикорма вот по этой тропочке таскаемся.

– А еще с собой продукты питания, лекарства, – подхватил потомственный пастух. – Хорошо, что тяжелых газовых баллонов хватает на больший отрезок времени.

– Как же вы тут живете? – удивился Дубровский, дослушав эту душещипательную новеллу.

– Живем. В основном одни пенсионеры, – отмахнулся пастух. – Из молодых семей пять. Одни с двумя детьми, одни бездетные. Детные каждый день провожают своих малых по буеракам в школу. Сказали, летом переезжать будут. Лесовозам не проехать, как дрова заготовлять – так вообще беда. Кстати, я Евгений, мужики называют сокращенно – гений.

– Конечно, гений. Такой самогонный аппарат сконструировал, – хлопнул его по плечу лохматый товарищ.

– А я Акакий, – влез Славик. – Тоже можно сократить, но лучше полностью.

Ответом ему стало гробовое молчание, и до приятеля дошло:

– А-а-а-а… вы не шутили сейчас? Тогда я Вячеслав. Можно просто Ав.

– Так это… Чего стоим-то? Весло все равно не достать. Пошлите в деревню, – предложил Евгений-гений. – Там полицию ждать сподручнее. У нас и участковый свой имеется, придет, подскажет, что да как.

Тимур по-джентельменски взял на себя переговоры с полицией и, поймав сеть на пригорке, сообщил о нашем новом местонахождении. Капитан с помощником и поварихой оставались на корабле заниматься поломкой. Мне же следовало позаботиться об остальных пассажирах, и я велела всем идти за мной.

Мы шли за мужиками, все отдаляясь от реки и поглядывая по сторонам. Дебри леса в могучем вздохе тянулись к расплывчатой полосе дождевого неба. Самые верхушки, тронутые туманом, покачивались. Природа вокруг шумела, как мои мысли. Я пыталась сосредоточиться на том, что нужно сделать в первую очередь, но ноябрьский холод давил на изнеженного городского жителя. Не давал думать ни о чем другом, кроме как побыстрее оказаться в теплом доме возле огня.

– Да, погодка… Зато гляди, кругом багрец! – восхищался приятель.

– Причем полный.

– А один из них убийца, – внезапно пробормотал Славик, поправляя свой огромный рюкзак на плечах и оглядываясь на бредущих за нами одноклассников. – Кстати, бабуленок, судя по всему, теперь тоже поклонница нашего прощелыги.

Дубровский действительно трогательно придерживал бабулю под локоток, и та была явно в него влюблена: чуть ли не в рот заглядывала. Они вели беседы о жизни в Европе: судя по доносившимся до меня ответам, эту жизнь Дубровский знал не понаслышке. А я подумала, как же мало, в сущности, знаю о человеке, который похитил мое сердце. Где он жил до того, как впервые встретился мне тогда в Сочи? Где скрывался перед тем, как мы встретились осенью в плену у дяди Вити? Как попал в Грецию, где спас меня и Славика из лап пирата? Где скитался, пока не устроился работать к Агнии и не приехал с ней в Углич?

Я бы, возможно, еще долго терзалась вопросами, но мы достаточно быстро спустились с осенних пригорков в небольшую долину, в которой и расположилась деревня Симановка.

Возле колодца я заметила сгрудившихся людей – преимущественно женщин преклонного возраста. Цепь надрывно захлебывалась ржавым скрипом, тянула чье-то ведро.

– Это кто, гений? – забеспокоилась крупная баба в теплом платке. Видимо, жена потомственного пастуха.

– Так, бабоньки, отставить беспокойство. У людей беда, понимаешь ли. Теплоход сломался.

– Вот те фокус…

– Но главное – человек у них там помер. Бывает, чего там…

– Так а надо им чаво? – прошамкала какая-то бабка с пластиковым красным ведром в руке.

– Надо… А чего вам надо-то? – повернулся к нам Евгений, почесывая затылок.

– Наверное, дождаться починки судна, – неуверенно сказала я. – И полиции.

– Так, ясно-понятно. Разбираем гостей на постой, – зычно скомандовал Евгений. Он быстрее меня сообразил, что дожидаться полиции на улице не слишком комфортно.

– Мы заплатим за беспокойство, – поспешно заверила я.

– Ну, раз такое дело… – уже более миролюбиво заявила жена Евгения. – Меня Анна зовут. Я человека три заберу.

– Славик, бабуля – за Анной, – скомандовала я.

Дальше дело пошло веселее. Седой дед в рваной ушанке представился Толиком и забрал к себе Тимура.

– В хозяйстве подсобишь – я и денег не возьму, – заверил дед. – Есть у меня для тебя дельце…

Остальных ребят быстро распределили между оставшимися жителями села. Благо, все собравшиеся у колодца, как на подбор, жили на одной улице.

– Дарина, это надолго? – тревожно поинтересовалась Элла, трогая меня за рукав, прежде чем идти за пожилой женщиной, что пообещала выделить им с Артемом пристроенную новую половину дома. – После всего, что случилось, я бы хотела уехать в город.

– Да, – поддержал ее Тимур, косясь на энергичного деда Толика, потиравшего руки в ожидании рабочей силы. – Сама понимаешь, продолжать поездку бессмысленно. А главное – бесчеловечно. Надо что-то делать с трупом… Господи, я даже не могу это произносить вслух.

– Это все понятно, но у нас, как вы верно заметили, труп, – облизав пересохшие на ветру губы, заметила я. – И прежде, чем что-то предпринимать, хорошо бы дождаться приезда полиции.

– Вы хоть понимаете, что мы сейчас чувствуем? – заныл Васятка. – Мы потеряли близкого человека.

– Я тоже дружила с Соней, поэтому прекрасно понимаю, как вам сейчас непросто.

– Некоторые не только дружили, – пробормотала Татьяна, – им, может, еще хуже. Васька, пошли, я договорилась с хромой бабусей, у нее просторная комната после смерти деда осталась.

– Я не хочу после смерти, я, может, с Сашей…

Дубровский быстро выставил вперед руку и заявил:

– Василий, извини, но после той аварии, в которой у меня лицо пострадало, я часто кричу во сне. Не хочу тебя смущать. Лучше я как-нибудь один. Давайте временно разойдемся по домам, согреемся, выпьем чаю и дождемся официальных указаний.

– У меня столько денег, что я могу купить десять таких деревень, а я должен куковать в каком-то сарае? – громко возмущался Артем, пока Элла что-то тихонько ему выговаривала. – Здесь есть хоть какая-то нормальная недвижка? Гостишка, агроусадьба? Ладно, ладно… Пошли.

Когда все под моим бдительным взором разошлись, я проследовала в дом Евгения, который находился ближе всего к выезду из деревни. Анна гордо провела меня в просторную избу. Внутри было натоплено, пахло свежим хлебом. В дальней комнате громко работал телевизор. Раздевшись, я прошла на кухню, где уже расположились Славик и бабуля. Перед ними на столе пыхтел самовар. Хозяйка принялась заваривать чай. Конечно же, ее интересовали все подробности происшествия.

– Так кто у вас там помер-то?

– Девушка, моя подруга. Ее звали Соня.

– Красивая? – зачем-то уточнила хозяйка.

– Да… – в один голос подтвердили мы со Славиком.

– Порчу на нее навели, как пить дать, – со знающим видом покивала Анна.

– Порчу? – заинтересовался приятель, большой знаток всевозможных порч и проклятий во всех коленах и линиях.

– Даю голову на отрез! Как-то мы с подругой, Валькой, навели порчу на ее бывшего. Глупые были, молодые. А он возьми да и умри через день. У нас в реке пьяный утонул.

– Пьяному утонуть можно и без порчи, – засомневался Славик.

– И все равно как-то не по себе. С той поры я с Валькой и не общаюсь. Она, кстати, на отшибе живет, возле черной дачи. Там деревня заканчивается. У нас же раньше деревня была большая, многолюдная, а сейчас всего ничего – три улицы. А про порчу – это как пить дать…

Я тактично кашлянула:

– Соня умерла от травмы головы. Мы пока не знаем, как это случилось.

– Страсти-мордасти. Погодите, так что же выходит… Кто-то из вас…

– Не обязательно. Знаете, на теплоход мог кто-то пробраться, – заюлил Славик. – Опять же, несчастный случай никто не отменял…

Я быстро покивала и решила перевести тему, пока до Анны не дошло, что она вполне могла приютить преступников. Очень не хотелось снова идти на холод.

– Скажите, а как к вам сейчас, в отсутствие дороги, приезжает, ну, не знаю… участковый?

Анна махнула рукой.

– Он из Андрюшино. По бревнам приходит. Пока не было у нас тут громких преступлений, да и кому хулиганить? Все на виду. А уж если случится что – так и не знаю…

– Куда власти смотрят? – возмутилась бабуля, принимаясь за свой душистый чай, налитый в блюдце.

Хозяйка отмахнулась полотенцем и поставила на стол блюдо с пирогами.

– Местные власти утверждают – мост и участок дороги, что к нему ведет, никому не принадлежат. Нетуть их в реестре ихнем. И если ремонтировать все по закону, оформить, так сказать, официально, это «встанет в копейку».

– Точно! – подтвердил хозяин, открывая краник самовара. – Сказали, это минимум два миллиона рублей. Конечно, есть более дешевый вариант, но нужны будут трубы. Трубы-то мы найдем. Здесь люди живут с руками, хоть и пенсионеры, а бойкие. Мы готовы оказать помощь, сами отремонтировать собственный мост. Лишь бы было чем. Главное, чтобы материалы успели привезти до весеннего половодья. Весной будет та же история – вновь будем отрезаны от большого мира.

В дверь забарабанили, и мы со Славиком синхронно вздрогнули, потому что именно наши нервы были взвинчены до предела. Бабуля, к примеру, сидела с невозмутимым видом.

Хозяйка, прошаркав тапками, открыла, впуская в дом холодный воздух и Дубровского.

– Приятного аппетита, бабушка, – кивнул этот змей бабуле. – Дарина, можно вас на пару минут?

Быстро накинув куртку, я поспешила на выход. За мной увязался Славик, перед этим приказав бабуле оставить ему пирогов.

– С луком и грибами не ешьте, вам вредно, – напоследок крикнул он в дверную щель и, довольный, повернулся к нам:

– Что? Полиция приехала?

– Когда я говорил «можно вас», я имел в виду уважительное обращение к Дарине, а не множественное число. Пока никто не приехал. Но! Насчет полиции, – Дубровский поднял вверх указательный палец. – Я тут думал и так, и эдак. Короче, это убийство.

– Ты уверен? – печально вздохнула я, хотя сама прекрасно понимала, что вариантов мало.

– Даже если теоретически предположить, что она сама упала и ударилась, по физике движения тела она лежал бы на боку или на спине. Но точно не так, лицом в пол. Уж поверь моему опыту.

– Знаем мы твой опыт, – презрительно фыркнул Славик, но мне было не до их вечных пикировок.

– Значит, кто-то ударил ее по голове и бросил умирать? Но это невозможный ужас, убийство. Господи, кому могло понадобиться убивать Соню?

Дубровский еще сильнее нахмурился:

– Пока не знаю, но вот что думаю. Так как мы ее частично сместили при осмотре, полиция может решить, что это несчастный случай. На палубе было мокро из-за дождя, девушка была нетрезвая, теплоход качнуло. Всякое бывает. Если им будет удобно замять дело, они это в два счета организуют. Так что нам нужно решить, стоит ли настаивать на версии с убийством. Собственно, за этим я и пришел.

Славик фыркал, я же кусала костяшки пальцев, обдумывая его слова и решая, верить ли им. Конечно, со стороны Дубровского было благородно обратить мое внимание на положение тела, ведь версия с убийством была ему не на руку. Начнется расследование, его липовая личность полетит к чертям. Это еще хорошо, если вообще не посадят.

– Раз есть хоть малейшие сомнения, надо о них сообщить, – вздохнула я, понимая, что нет такой силы, которая заставила бы меня пойти против совести. И тут же великодушно добавила:

– Хочешь, можешь исчезнуть, пока не поздно. Я скажу… не знаю, скажу, что тебе срочно позвонили по работе и пришлось уехать. Мы же не могли тебе удерживать силой.

– Дарина! – возмутился Славик. – А если убийца он? Ты дашь ему так просто исчезнуть?

– Куда я исчезну? – усмехнулся Дубровский. – Вплавь? Нормальной дороги нет, придется идти пешком через лес. В такую погоду это не самое приятное занятие. Да и при таком раскладе мое исчезновение вызовет еще больше вопросов и подозрений.

– Тем более. Тогда у меня к тебе просьба: собери всех, пожалуйста, у себя во дворе. Мне нужно поговорить с ребятами и как-то всех успокоить. И прекрати обхаживать мою бабушку!

– И в мыслях не было. Просто она интеллигентная пожилая дама, а я к таким всегда испытываю уважение.

Двор Дубровского был через два дома от нашего, и выбрала я его не случайно. Липового Иванова на постой взяла глуховатая одинокая бабка, а наши хозяева были чересчур любопытны. Пока мы беседовали, боковым зрением я все время видела Анну, что крутилась возле окна. Она даже чуть шире приоткрыла его в надежде узнать еще что-то интересное.

Минут через десять мы допили наконец свой чай и поспешили на всеобщий сбор. Бабуля традиционно пропускала общественные мероприятия, предпочитая остаться в тепле с книгой.

– Вы же собирались преступление расследовать, как мисс Марпл, – ехидно напомнил ей Славик, наматывая шарф.

– Для этого не обязательно морозить зад. Серые клеточки на что? – постучала по голове бабуля. Причем по голове Славика, не своей.

Я в очередной раз отметила, что на собравшихся было жалко смотреть: помятые, испуганные, бледные. От вчерашних веселых и разухабистых молодых людей не осталось и следа.

– Мы бы хотели как можно быстрее уехать домой, – сразу заявил Артем, явившийся на собрание с бутылкой виски в кармане пуховика. – У меня жутко трещит башка…

– Конечно, столько пить, – хмыкнула Татьяна.

– Ой, от тебя самой перегаром таращит, – отмахнулся Артем, на что староста вспыхнула до корней волос, но промолчала. Зато Славик неожиданно за нее вступился:

– Перегар – дело относительное. Человек, может, просто перегорел. Вот как-то мы с мамой в Египте…

– Так, не уводим разговор в сторону, – строго приказала я. – Что ты там говорил про отъезд, Артем?

– Тут не говорить надо, а сваливать… – буркнул он.

– Нет, – встрепенулся Васятка, – я подумал, никому уезжать нельзя! Если речь идет об убийстве…

– Ты что, может, кого-то подозреваешь? – усмехнулся Артем, но тут же скривился. Видно, получил «прострел» в висок.

– Пока не знаю, но точно уверен: если Соню убили, мы должны оставаться здесь до окончательного выяснения обстоятельств.

– Как долго? – озабоченно поинтересовалась Элла. – Что-то я до сих пор не вижу полиции.

Я поняла, что придется разъяснить ситуацию, но тут вмешался Тимур:

– Ждать приезда полиции быстро не стоит. Во-первых, в районном отделении, куда меня переадресовали, сейчас сломалась машина. Они обещали починить, но вы же слышали, проблема с дорогой. Короче, для первоначального разбирательства пришлют участкового из соседней деревни. Но тот тоже будет добираться пешком, так что…