Буфетные мыши. Том 2

Размер шрифта: 13

Иллюстратор Анна Алмазова

Дизайнер обложки Анна Алмазова

ISBN 978-5-0067-5113-2 (т. 2)

ISBN 978-5-0065-9650-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

В свой день рождения мальчик Серёжа встречает загадочного обитателя их дома. В старинном буфете живёт мышка – бабушка Буфетная мышь. И живёт она там не одна, а вместе со своими любимыми внучатами. Так Серёжа знакомится с забавным мышонком по имени Оладушек, трусишкой Питесом, мышкой Овсянкой и Хвастунишкой, а также с весьма образованной особой – кошкой Мариэттой Ивановной.

Отныне у Серёжи и его новых друзей впереди много приключений. Они уже спасли буфет от нашествия чёрных мышей с серебряными усами под предводительством коварной Гризильды, а теперь их ждут новые приключения…

Глава 3

Лучший примирительный букет на свете. Питес бросает швартовы. Жизнь пиратская – не конфетная. Добро пожаловать в Банановый музей!

На летние каникулы Серёжа уехал на дачу. К его приезду в саду поспела земляника, в сарае ждал велосипед, а соседские друзья затеяли игру в мушкетёров. И лето пролетело незаметно.

С севера задули холодные ветра, зарядили унылые дождливые дни. Но порой к вечеру сварливые тучки убегали вдаль за горизонт, и тогда скрипели двери дачных домиков. На крылечки выходили дачники: кто с биноклем, кто с подзорной трубой, а кто просто с чашкой чая. С каждым мгновением пёстрое небесное покрывало разгоралось всё ярче и ярче. Звёзды, тысячи звёзд сверкали и мерцали, завораживая случайных зрителей своей далёкой неземной красотой.

Топ-топ – бродит по небу Большая Медведица, а за ней топ-топ-топ – торопится Малая Медведица, на хвосте которой приютилась Полярная звезда – верная помощница путешественникам. Она вам всегда дорогу на север подскажет! А меж Медведицами летит Дракон, сторожит он небесные богатства. Но звёзды своевольные убегают прочь от грозного стражника. Смеются они, да так озорно хохочут, что и вовсе падают с небес. Тут уж не зевай, а скорей загадывай желание. И Серёжа не зевал. Он загадывал звёздам одно и то же заветное желание – вот бы это лето никогда не закончилось!

Увы, день отъезда с дачи всё-таки наступил. Наверное, звёзды слишком далеки от нас, и когда до них долетают наши желания – нам подавай уже что-то иное!

– Ещё вчера в траве цвела земляника, а сегодня там сплошь яблоки лежат, – вздохнул Серёжа, застёгивая дождевик. – Почему лето так быстро проходит?

– Этого я не знаю, – пропыхтел в ответ папа. – А яблоки пускай себе в траве лежат, у меня ими весь рюкзак забит. Эти я в город не возьму, оставим их на зиму ёжикам. Ну, пора!

Дом закрыли на замок, махнули опустевшему саду и поспешили на железнодорожную станцию. К тому времени на перроне столпились шумные дачники, раскрасив этот хмурый предосенний день яркими красками уходящего лета. Астры, лилии, хризантемы и королевские гладиолусы – все везли домой пышные букеты.

Мама сразу расстроилась. В спешке она забыла собрать для школы цветы, а первый учебный день уже завтра.

– Жаль, что в спешке мы не забыли собрать в саду яблоки, – заявил на это папа. – Кстати, вот вам идея: пусть Серёжа вместо букета цветов подарит своей учительнице мешок яблок. Во-первых, это витамины, а во-вторых, они ведь тоже были когда-то цветами. Ха, да за такой каламбур Сергею Веснушкину грозит ещё пятёрка по философии, будьте уверены!

– Мы философию пока не проходим, – сказал Серёжа. – А наша учительница, Марья Ивановна, преподает русский язык с математикой и каламбуры не очень любит. Она розы любит. Красные.

– Розы-мимозы, – проворчал папа. – Это уж само собой разумеется!

Наконец пришла электричка и подхватила с перрона пассажиров. Мама в пути читала книгу, папа – газету, а Серёжа дремал возле окошка. Ему привиделся буфет, в котором за лето поселилась рыжая кошка. «Сметаны мне, сметаны! – шипела она. – Не то покусаю, мур-мяу, всех покусаю!» Затем кошка выгнула спину дугой и загудела. Ту-ту-ту! Это электричка прибыла на городской вокзал.

Дома первым делом Серёжа побежал в гостиную. Здесь всё было как обычно, разве что мебель за время их отсутствия покрылась тонким слоем пыли.

Серёжа подошёл к буфету и провёл по нему ладонью:

– Даже ты запылился.

– А ты как думал? Иначе и быть не могло! – раздался из-за дубовой дверцы сердитый голосок. – Конечно, запылишься, если тебя бросил друг! Бросил на целое лето!

– Питес, это ты? – спросил Серёжа. – Я вас не бросал, просто родители увезли меня на дачу.

– Того хуже, променял нас на дачных мышей! – воскликнул Питес.

– Но у нас на даче нет мышей, – сказал Серёжа.

– Вот взял бы нас с собой, и завелись бы у вас на даче мыши. Целая тьма очаровательных мышат! Эх, упустили вы своё счастье, а теперь некогда мне тут с тобой болтать.

За дубовой дверцей что-то зашуршало, и на том все звуки стихли. Серёжа немного постоял в гостиной, а потом ушёл. У него тоже было дело, мама просила сходить в булочную.

На улице Серёжа встретил своих школьных приятелей. Шурик провёл лето в деревне и вырос на целых три сантиметра, Петька загорел на море, а Федька научился лихо свистеть. «Серёга-то стал совсем конопатым!» – по-доброму подтрунивали над ним друзья. И за разговорами поход в булочную незаметно затянулся…

Домой Серёжа вернулся лишь к вечеру с половиной батона хлеба (вторую в парке склевали утки) и ворохом летних историй. Однако сразу после ужина мама сделала важное объявление – все будильники в доме она завела ровно на семь утра! Завтра предстоит очень ответственный день, а за лето кое-кто отвык рано вставать. Что же касается вороха историй, то он до завтра никуда не денется, а сейчас пора спать.

Удивительно, но оказалось, что за одно лето можно отвыкнуть и от своей кровати. Всё было не так: и подушка маленькая, и матрас жёсткий, и одеяло норовит куда-то убежать. Серёжа зажёг лампу, чтобы его поправить, но тотчас о нём позабыл. Тут уж не до одеяла, когда твоя парадная белая школьная рубашка, которую мама старательно гладила целый вечер, лежит на полу, а по ней туда-сюда снуёт мышонок. С помощью уголька Питес чертил на рубашке ужасные корявые чёрные полоски.

– Что ты делаешь?! – ахнул Серёжа.

– А что? Морская форма должна быть в полоску! – пискнул Питес. – Раз и готово, надевай. Нам пора!

– Куда?

– За сокровищами! Куда ж ещё?! – ответил Питес и подбежал к двери. Он хотел проверить, не подслушивает ли их кто? Когда речь идёт о сокровищах, такое частенько случается. К тому же у мамы Серёжи был слух ничуть не хуже, чем у кошки. Но в доме царила тишина.

Довольный мышонок запрыгнул к Серёже на кровать и, устроившись на подушке, зашептал:

– У меня есть карта сокровищ!

– Откуда? – спросил Серёжа.

– Есть, и все дела! – хитро заявил Питес. – Карта есть, а корабля и команды нет, понимаешь? Ты по бельевым верёвкам лазить умеешь? Будешь юнгой?!

– Но я не умею лазить по бельевым верёвкам, – сказал Серёжа.

– Я так и знал! – фыркнул Питес. – Ничему путному в этой вашей школе научить не могут! Эх, бедные твои одноклассники, кто из них только вырастет?!

– Федька хочет в космонавты, – припомнил Серёжа.

Мышонок рассмеялся и кубарем скатился с подушки:

– Тот самый мальчишка, который весь вечер свистел под нашими окнами? Ха, не возьмут! Да и кто его научит? Ваша Марья Ивановна? Нет, нет у него такого мудрого друга, как я. А тебе повезло! Ну-ка, вылезай из кровати, я вмиг обучу тебя морскому ремеслу!

Серёжа с радостью бы сейчас выпрыгнул из кровати и научился морскому ремеслу, но на столе тикали часы. Минутные стрелки неугомонно бежали вперёд, и Серёжа лишь покачал головой:

– Извини, я не могу быть юнгой, – сказал он. – Лето закончилось, каникулы закончились, завтра первый учебный день. Это очень ответственный день. Мама завела все будильники в доме на семь утра и велела хорошенько выспаться.

– Найдём сокровища, и все дела! – подмигнул ему Питес. – Успеешь ты выспаться.

– Но посмотри, что ты сделал с рубашкой. Придётся её заново стирать.

– Рубашки лучше всего стирать в морских бурях! – не унимался Питес. – Парочка морских бурь, и будет твоя рубашка чище прежнего. Скорее же одевайся! Надо спешить! Нас могут опередить!

– Кто? – удивился Серёжа.

– А знаешь, сколько за лето развелось охотников за сокровищами?

– Сколько?

– Целый буфет!

Итак, ещё в начале лета Питес задумал отправиться на поиски сокровищ. Долго скрывать своё намерение в тайне он не смог, да и не особо хотел. Налюбовавшись в своей сахарнице на карту сокровищ, Питес от доброты душевной решил, чтобы другие мышки тоже на неё взглянули. Может, иного шанса в их жизни и не будет. Конечно, сейчас он бы не поступил столь опрометчиво, но что теперь поделаешь.

Питес быстро добился своего. По буфетной полке за ним стала бегать вереница мышат, всем хотелось поглядеть на карту сокровищ. Тогда Питес вытаскивал из-за пазухи какой-то свиток, водил им перед носами изумлённых мышат и прятал обратно.

Шла неделя за неделей. Закончился июнь, на смену ему подоспел жаркий июль, а о предстоящем приключении велись одни разговоры. «Корабль-то я построю, – рассуждал Питес. – Главное – команду набрать!» Стали мыши проситься в его команду, но всем было отказано. Друзья и поссорились. Питес по-прежнему расхаживал гоголем по буфетной полке, но уже в одиночестве. Творилось что-то странное. По ночам мыши стали убегать из буфета. «Куда это вы всё бегаете и бегаете?» – спросил Питес у одного мышонка. Тот и похвастался: «Мы у ручейка кораблик строим, а как построим – поплывём на нём за сокровищами!»

– И ты просто лопнешь от смеха, когда узнаешь, где они решили искать сокровища! – захихикал Питес.

– Где? – спросил Серёжа.

– В парковом пруду, в том самом, что с прошлой пятницы зарос тиной. Ха-ха, тридцать три зелёные лягушки – славненькое их ждёт сокровище!

– Или они найдут там золотой ключик, как Буратино, – сказал Серёжа.

– Это я найду ключик! – закричал Питес. – Это у меня карта! Не забывай!

– А корабль? – напомнил Серёжа.

– Построю, – отмахнулся Питес. – Возьмём хоть твой портфель. Лежит без дела на стуле, а вдруг он умеет плавать? Пойдём-ка, бросим его в ванную?

– Нельзя, там дневник и учебники.

– А шляпа твоего папы, в которой он ходит за грибами?

– Она уже вся в дырах, – ответил Серёжа и зевнул. – Думаю, тебе лучше всего помириться с друзьями. Вы вместе сплаваете за сокровищами, а завтра, когда я вернусь из школы, вы обо всём мне расскажете.

– Гляжу, ты за лето переменился, – надулся Питес. – Значит, решил проспать великие приключения?

– Завтра же в школу, – сказал Серёжа.

– Где тебя не могут даже научить лазить по бельевым верёвкам? Эх ты!

На том сердитый мышонок спрыгнул на пол и убежал из комнаты, а Серёжа начал засыпать. Но как было бы здóрово отправиться вместе с мышками в плавание: постоять у штурвала корабля, поймать попутный ветер, а может, и найти сокровища, кто знает? Жаль, но последняя ночь лета пройдёт без приключений, ведь завтра Серёже в школу и надо хорошенько выспаться…

– Выспался?! – запищал над его ухом Питес. – Всё! С будильниками в этом доме покончено! Пошли!

– Как покончено?! Эй, что ты сделал? – мигом подскочил на кровати Серёжа. – И куда нам идти?!

– В буфет, конечно. Мириться с мышами.

– Но…

– Что ты, один я туда не пойду, – задрожал Питес. – Мириться – это очень и очень страшно. Это даже страшнее кошки!

В такой просьбе Серёжа отказать уже не мог, поскольку всем известно, что наука примирения – одна из самых трудных в мире!

Обычно всякими науками владеют взрослые люди. Для этого они долго учатся, получают учёные степени, участвуют в конференциях, пишут статьи и книги. Но вот, бывало, рассорятся два почтенных профессора из-за какой-нибудь букашки. Один считает, что она давным-давно вымерла с земного шара. Второй же утверждает обратное: как это давным-давно, коли сия настырная букашка вчера во время обеда жужжала над его тарелкой супа? И всё – вражда на долгие лета! Так, освоив множество наук, профессора напрочь позабыли о науке примирения. Но что им стоило, когда они были маленькими детьми – рассорившись, уже через мгновение вместе ползать в траве в поисках той самой злосчастной букашки!

Серёжа вытащил из-под подушки пригоршню конфет, усадил Питеса к себе на ладошку и выглянул в коридор.

– А конфеты зачем? – прошептал Питес. – Зачем ты взял конфеты?

– Ты подаришь их своим друзьям, – сказал Серёжа. – Увидишь, мириться вовсе не страшно.

– С тобой и с конфетами – ничуточки!

В доме уже все спали, почти все. В тёмной гостиной через приоткрытые дверцы буфета струился жёлтый свет. Это на полке горела керосиновая лампа. Здесь в окружении разноцветных тюбиков краски сидел мышонок Оладушек и усердно полоскал в стакане воды кисточки.

– Привет! – сказал Серёжа.

– Ну наконец-то! Привет, Серёга! – обрадовался Оладушек. – Эй, мы вас так ждали, так ждали, а вы всё не приезжали и не приезжали. Что же вы делали на даче?

– Мы всё лето варенье варили, – припомнил Серёжа.

– Ой-ой! – запищал Оладушек. – А потом вы его, наверное, ели, ели да и съели?!

– Нет, мы варенье с собой привезли.

– И малиновое?

– И малиновое, и земляничное, и смородиновое.

– Ура, зимуем!

Тем временем Питес крутил в лапах конфету, но начать разговор стеснялся. Разволновавшись, он даже не заметил, как сгрыз угощение и теребил в лапах пустой фантик. Что ж, в науке примирения самое сложное – первые слова.

– Оладушек, мы пришли сюда не просто так, – начал Серёжа. – Кое-кто кое-что хочет тебе сказать…

Питес продолжал угрюмо молчать.

– Ага, всё понятненько, – засмеялся Оладушек. – Кое-кто хочет снова обозвать кое-кого неуклюжим бегемотом?!

– И совсем другое! – осмелел тут Питес. – Дорогой Оладушек, как ты уже знаешь, мы пришли сюда не просто так. Мы пришли мириться. Вот. Извини, пожалуйста, что я назвал тебя неуклюжим бегемотом. В знак примирения я хочу угостить тебя… Серёж, у тебя ещё есть конфеты?.. этой вкусной конфетой в шоколадной глазури! Эгей, мы снова друзья, да?! Давай я помогу тебе мыть кисти. А зачем тебе кисти и краска?

– Мы красили наш корабль, – ответил Оладушек. – Теперь он готов к плаванию.

– А имя? – заёрзал Питес. – Корабль без имени никуда не поплывёт. Надо ему придумать какое-нибудь прехорошенькое имя!

– Придумали, – сказал Оладушек. – И сегодня с восходом луны мы уплываем на поиски сокровищ. Серёжа, хочешь с нами?

Но Питес ответил быстрее:

– Нет, Серёже больше в школу хочется! Серёже не до приключений нынче! А я мог бы с вами поплыть. Эх, мне бы только успеть со всеми помириться.

Оладушек протянул Питесу кисти, вместе их полоскать было куда веселее, а заодно сообщил другу отличную новость:

– На тебя уже никто не обижается!

– В самом деле? – не поверил Питес.

– Да, – ответил Оладушек. – Только Овсянка. Зря ты её тогда каракатицей обозвал.

– Ну, зря.

– Сказала – вовек тебя не простит!

– А с конфетами?

– Про конфеты она ничего не говорила.

– Что же мне делать? – сник Питес, но вдруг сообразил: – Знаю, подарю-ка ей букет. Я мигом!

Питес бросил кисти и вприпрыжку выскочил из буфета в гостиную. Оладушек тоже бросил кисти и убежал, но всего лишь за керосиновую лампу. Вон он уже торопится обратно и несёт в лапках волшебную книгу мышат.

– Я, конечно, всё понимаю, Серёжа, тебе завтра в школу, – приговаривал Оладушек, – там тебя уж Марья Ивановна заждалась, но Питеса нам надо выручать!

– Почему? – спросил Серёжа.

– А ты знаешь, куда он поскакал?

– Нет.

– Во двор, надумал цветы с клумбы рвать.

– Нехорошо это, – сказал Серёжа.

– Да это просто ужасно! – запищал Оладушек. – Ужасно злой сторож охраняет ту клумбу!

– Злой?! – испугался Серёжа.

– Злой, хвостатый и на редкость лохматый!

После таких известий Серёжа подхватил у мышонка книгу. Где-то тут, на пыльных страничках, хранился пшеничный колосок, который со времён царя Гороха обладал силой волшебной – превращать людей в мышей. На этот раз он нашёлся среди советов по прополке кинзы и петрушки.

«Да успею я ещё выспаться!» – подумал Серёжа и взял колосок. Зёрнышки на нём тотчас зазвенели колокольчиками… динь-дили-динь… а потом одно раз – и треснуло. В воздух взлетела цветная шелуха, и едва она растаяла, как вместо мальчика в пижаме на буфетной полке очутился симпатичный рыжий мышонок в точно такой же ночной пижаме. Чудеса и только!

Мышки убрали волшебную книгу и выскочили из буфета. Пробежав по ковру в гостиной, они юркнули за шторы. Вдалеке сверкнуло серебряное чайное блюдце, за которым, как вы помните, был вход в мышиную нору. Только сейчас блюдце лежало набекрень, кто-то второпях не поставил его на место.

Друзья прыгнули в нору. Ах, как легко им было скакать по мягкой соломе: прыг да скок, прыг да скок! Теперь по ступенькам из ореховых скорлупок: вниз-вниз-вниз! Затем пролезть сквозь паклю, и вот они уже в подполье. Со всех сторон, словно пчелиные соты, громоздились чёрные норы. Серёжа растерялся, но Оладушек за лето тут неплохо освоился:

– По этой норе мы ходили в библиотеку к чёрным мышам, – подсказал он. – Рядом моя любимая нора – в булочную! Дальше тоже хорошая нора – к тёте Нюре, соседке с третьего этажа. Она варит вкусный борщ с пампушками, но на нервах может и тряпкой бросить.

– А это что за нора? – спросил Серёжа.

– Забудь про неё! – дрогнул Оладушек. – На другом конце этой норы дядя Ваня сидит – сосед со второго этажа, и мышеловками нашего брата потчует!

– Куда же нам идти?

Оладушек поводил усиками и уверенным шагом направился в одну из норок:

– Чуешь здесь ветерок? Это самая длинная нора. Раньше она вела только во двор дома – под куст шиповника, но летом мы её прорыли до парка. Там у ручейка нас ждёт кораблик!

В это время Питес пробирался сквозь упомянутый куст шиповника, служивший мышкам надёжной защитой от разных опасностей, которых не счесть во дворе для таких крох.

Последняя ночь августа выдалась на удивление тёплой, и возле фонаря в причудливых узорах танца кружили мотыльки. Это был их прощальный летний бал, счастливчик тот, кому удастся его увидеть. Но Питес едва взглянул на мотыльков и хмыкнул. Ему было не до глупых танцулек, он спешил…

Во дворе дома около раскидистого ясеня стояла деревянная лавочка – самая обычная, разве что очень старенькая. Местные жители шутили, что её поставили здесь прежде, чем построили дома. Будто однажды лавочка сама сюда прискакала, огляделась и решила: «Пожалуй, сгодится!» А уж после в округе выросли многоэтажные дома, поскольку всем прохожим сразу хотелось тут отдохнуть. Приятно посидеть под доброй тенью ясеня, слушая звонкие птичьи напевы. Но для этого вам должна сопутствовать удача, ведь лавочка частенько была занята. Словоохотливые старушки просиживали на ней долгие часы и в жару, и в стужу.

Бал мотыльков

На удачу Питеса столь поздним вечером двор казался пустым. Поэтому он смело запрыгнул на лавочку, возле которой стояла клумба с хризантемами. От цветов исходил тонкий свежий аромат. Питес потянул на себя ближайший стебелёк и развеселился:

– Хей-хо, я сорву самый лучший букет на свете, и никто об этом не узнает! Хей-хо, ведь по ночам старушки спят и видят сны. И не видят, как я тут рву цветы! Хей-хо…

Из-под лавки зарычали:

– Ты это дело б-р-р-рось!

– Ой-ой! – пискнул Питес, послушно выпуская из лап стебелёк. – Что это вы делаете под лавочкой?

– Несу службу! – ответил чей-то грозный голос.

– Я думал, что старушки уже спят, – пролепетал Питес.

– Так точно! Старушки спят, а я несу службу! По ночам сторожу клумбу от хулиганов! Гав-гав-гав!

Из-под лавки выпрыгнул огромный лохматый чёрный пёс. Он тщательно обнюхал все цветочки, с чувством выполненного долга чихнул и представился:

– Ромуальдо! Гав! Самый смелый и отчаянный пёс на свете!

– А я мышонок Питес, – сказал в свой черёд наш друг. – Смелости и отчаяния мне тоже не занимать. Особенно отчаяния. Эх, и сейчас я совсем отчаюсь, потому что без букета цветов Овсянка меня вовек не простит.

– Овсянка – дама вашего сердца? Гав?

– Ну…

Пёс почесал себя за ухом. Он был не только самым смелым и самым отчаянным представителем собачьего племени, но обладал ещё более важным достоинством – добрым и отзывчивым сердцем:

– Скорее возрадуйся, мышонок, ибо перед тобой стоит непростой страж клумбы. О нет! Гав!

– А какой же? – робко спросил Питес.

– Клумбу я сторожу исключительно по ночам, но каждое мгновение своей жизни я стою на страже любви. Гав-гав-гав! Держи мою лапу, мышонок, и забирайся ко мне на спину. Я свезу тебя в соседний двор, где растёт куст чертополоха. Из него выйдет отличный букет!

– Из чертополоха-то? – приуныл Питес.

– Гав-гав! Чем плох чертополох?

– Чик-чирик! Чем вам плох чертополох? – подхватили с веток разбуженные воробьи. – Чертополох совсем неплох! Чик-чирик!

– Может, и так, – согласился Питес. – Но кто будет охранять клумбу, если придут хулиганы?

– Отыщу! Гав-гав-гав! Догоню! Гав-гав-гав! А-та-та! Гав-гав-гав!

Пёс помог мышонку забраться к нему на спину и помчался во весь опор, будто уже гнался за воображаемыми хулиганами. Но едва он пересёк границу двора, как его бег замедлился. Чужой двор – самое опасное место на свете, это знает любой щенок. Шаг – принюхаться, шаг – прислушаться, шаг – осмотреться.

Ромуальдо бесшумно скользил по земле, пока не уткнулся носом в куст чертополоха. Питес потянулся за жухлым стебельком, но тут с неба налетела туча звонких воробьёв:

– Чертополох совсем неплох! Чик-чирик! – загалдели они.

В конечном счёте три колючки – вот и всё, что удалось раздобыть мышонку в неравной схватке с пернатыми.

На том пёс поспешил в обратный путь, однако шум, учинённый воробьями, привлёк чьё-то внимание. Из-под старой заброшенной машины блеснули два жёлтых огонька. Не сбавляя хода, пёс зарычал. Огоньки заискрились ярче. Под машиной сидел председатель этого двора – чёрный кот по кличке Петрович.

На самом деле Петрович был местным почтальоном. Однажды чёрный кот услышал, как люди его зовут, и ему показалось, что это чинно, благородно. Это внушало определённое представление. В общем, это вам не какой-то Барсик или Сенька! Так кот стал Петровичем.

Скажем ещё пару слов об этой весьма незаурядной личности. По рождению Петрович был чудесным белым котёнком. Но злой судьбой он родился не в хозяйском тёплом доме, не среди мягких ковров, перин и диванных подушечек, а на улице. Хлебнув сполна от прохожих миску льстивых слов: «Ах, какой прелестный котёнок!» – в дальнейшем пять лет дворовой жизни изменили его до неузнаваемости. Словами сыт не будешь! Хочешь жить – ползи по канавам, карабкайся по деревьям, прячься в кустах, а шёрстка? Что ж, была белая, стала чёрная. Главное – живой! Он даже оскорблялся, когда ему напоминали о былом шарме, и потому завёл себе ежеутренний церемониал. С первыми лучами солнца Петрович тщательно оглядывал свои бока. И если где-то проступала белая шерсть, хоть один волосок, то он с размаху плюхался в лужу и бормотал: «Я, мур-мяу, понимаете ли, чёрный кот! Не стой у меня на пути!»

Так Петрович приобрёл репутацию редкого сумасброда. Но, чтобы заслужить звание председателя двора, ему пришлось потрудиться и повалять в луже других претендентов: Ваську и Барсика, заодно досталось праздношатающемуся коту Семёну.

Увы, насладиться вершиной кошачьей карьеры Петровичу отчего-то не удавалось. Двор принадлежал ему, старая машина принадлежала ему, но… «Поговорить-то с кем? С кем бы поговорить, – печалился кот. – Так поговорить охота, что спать невмоготу. Эх, был бы я воробушком, сидел бы я на веточке и было бы у меня много пернатых дружочков. А тут сиди себе сычом!»

Вдруг кот Петрович увидел небывалое зрелище: по дороге бежал пёс и вёз на спине мышонка. Вот потеха!

Продолжить чтение