Так бывает

Глава 1. Изменения в кадрах, тряпки и фантомные шлепки

Фицджеральд писал, что с первым осенним холодком жизнь начинается сначала. И эта осень определенно открывала новый жизненный этап для меня. Долгожданная должность стилиста, к которой я стремилась последние несколько лет, статус свободной женщины после нескольких лет отношений, которые почти дошли до помолвки, но к которому стремления не было. Я ехала в «Хартли Паблишн» и пыталась сосредоточиться на работе, а не разрыве, но получалось плохо, и хотелось выть со всей силы. Хотя, возможно, можно было позволить себе этот душевный порыв, так как вряд ли водителя «Убера» в Нью-Йорке еще можно чем-то удивить.

Но я мужественно сдержалась и погладила чехол с платьем, который везла с собой. «Мет Гала» прошлого года напомнил всем об искусстве и католиках. Звезды поражали своими нарядами, а я, продумывая очередную фотосессию, решила обратиться к классике, напомнить о ней. На показе тринадцатого года платья «Dolce&Gabbana» поразили меня своей красотой. Особенно одно из тех платьев. Идеальная длина выше колена, красивый золотой цвет, декор, вдохновленный мозаиками из храма в сицилийском городе Монреале. Все кричало тем духом Италии, искусства и католицизма, который так и хотелось передать через глянцевые страницы. Насыщенные изумрудные, сапфировые, рубиновые цвета, использованные при отделке под камень. Изображения Мадонн и святых ручной работы. Короны и туфли, пестрящие всем этим великолепием, от которого захватывало дыхание. Мне не терпелось начать работу, поэтому, подъехав к издательству, я буквально выпорхнула из машины, желая быстрее оказаться на двадцать восьмом этаже, в уже родных стенах «MODE», чтобы обсуждать с Оливером идеи, как затормозила около турникета.

– Пропуск, Пенни, – добродушно сказал Джон.

Я аккуратно прижала к себе платье, пакеты с обувью и аксессуарами и полезла в сумку за пропуском. Телефон, несколько помад, тампоны, влажные салфетки, фантики от конфет, парфюм, чеки и еще тысяча и одна мелочь, которые мне сейчас были не нужны.

– Кажется, я его забыла, – невинно улыбнувшись, призналась я. – С меня кофе и десерт на выбор?

С Джоном было легко договориться, а я уже не в первый раз забывала пропуск, слишком часто меняя сумки, и проходила через код охраны. Схема была идеальной, и, приготовившись услышать его пожелания на этот день, я уже собиралась пройти, но Джон лишь помотал головой.

– Прости, Пенни. У нас новый начальник. Теперь все строго. Бывший морпех, любящий порядок, – пояснил Джон. – Мне не нужны проблемы.

– Давно? – удивленно спросила я.

– Пару недель уже.

Я невольно восхитилась сама собой. Надо же! Пару недель я нигде не забывала пропуск.

– Неужели все тааааак серьезно? – Последняя попытка пробить Джона на сострадание, на которое он способен. Я сделала самые жалостливые глаза в мире, но собственная шкура для Джона, видимо, была важнее. Не могу его за это винить.

– Уже были увольнения. Да и, как думаешь, почему заменили Тейта?

Я пропустила людей с пропусками, которым мешала пройти через турникет, и сделала глубокий вдох. Теперь еще и Оливер будет по-дружески отчитывать, почему я не пришла вовремя, вспоминая те деньки, когда я была его ассистенткой.

– И что мне делать? – отгоняя ненужные мысли, спросила я и снова полезла в сумку.

– Подожди, позвоню Норвуду, – попросил Джон и, будто бы объясняя, добавил: – Велел сообщать о систематических нарушителях.

Я повесила сумку на плечо, удобнее взяла пакет с короной и украшениями и более бережно прижала к себе чехол. Винить можно было только себя, и от этого становилось еще более тоскливо.

Наблюдая, как Джон говорил по телефону, я снова захотела кричать, поскольку он лишь кивал и говорил «да». Из-за чего я не могла понять ситуацию. Нетерпение во мне росло с каждой секундой. Я теряла время, а впереди столько дел. Фотосессия, подготовка к неделе моды в Нью-Йорке, вечеринка по случаю юбилея нашего главного редактора на своей должности.

– Тебя сейчас проводят к Норвуду. Он хочет поговорить.

Когда Джон обратился ко мне, я лишь устало вздохнула. Теперь меня еще и отчитают, как провинившуюся школьницу. А ведь день начинался так неплохо…

Пока я, как преступница, шла в сопровождении охранника к его начальству, то неожиданно для себя почувствовала волнение. По ощущениям я действительно вернулась в среднюю школу, вспомнив мандраж перед тем, как единственный раз стояла около кабинета директора, не решаясь постучаться. Тогда все закончилось работой в библиотеке после уроков. Вот только вряд ли Норвуд отправит меня разбирать гардеробную в отделе моды. Да и назвать наказанием я это не могла.

За всеми этими мыслями я не заметила, как мы дошли до двери. Охранник постучался и открыл ее. В кабинете было темновато, мне совершенно не хотелось заходить туда, но развернуться было нельзя.

– Проходите, мисс Браун.

Я услышала голос: спокойный, непоколебимый. Что-то в интонации натолкнуло на мысль, что этот Норвуд привык отдавать приказы, ожидая их идеального выполнения. Обычно у меня не возникало проблем в общении, при знакомстве, но сейчас я несмело вошла в кабинет и даже вздрогнула, когда дверь за мной захлопнулась слишком громко.

– Пенелопа, – представилась я, осматривая кабинет.

Серые стены, унылая мебель, большой экран на столе и никаких личных вещей, которые внесли бы хоть какие-то краски в это помещение.

– Эйден Норвуд, – представился он, указывая рукой на стул для посетителей.

Я села, аккуратно положив на колени все свои вещи, Норвуд встал. Мне стало удобнее рассматривать его: мужчина не старше тридцати пяти, хорошая физическая форма, приятное не смазливое мужественное лицо, легкая щетина и голубые глаза холодного оттенка, взгляд которых буквально прибил к стулу.

Норвуд с хищной грацией обошел стол и присел на его край прямо напротив меня, продолжая прожигать взглядом. Я чувствовала себя на горячей сковороде, не зная, стоило ли начинать что-то говорить. И если стоило, то что? Или лучше просто ждать, когда заговорит он?

Невольно я сильнее сжала ручки пакета и переключила внимание на его черный костюм. Взгляд скользнул по белой рубашке и ремню из кожи, по чистым туфлям. На миг мне показалось, что Норвуд просто привыкает, что в его кабинете появилось яркое пятно в моем лице. Розовый тренч, светлый кожаный сарафан чуть выше колен и шелковая блуза под ним – явно непривычный лук в этих стенах.

– Я знаю, что прошлое начальство было более лояльным, но мне это не подходит, Пенелопа, – с расстановкой заговорил Норвуд. – Сегодня я дам временный пропуск, но завтра приходи со своим, чтобы мы так больше не встречались. Это первое предупреждение. И я надеюсь, что последнее.

Что-то в его голосе так и завораживало, хотя появилось стойкое ощущение, что меня только что отшлепали за провинность. Не найдя слов, я кивнула, так и ощущая на себе строгий взгляд. Словно мне не двадцать пять, а все пять, а строгий отец обещает мне наказание за следующую шалость. Норвуд взял карточку со стола и протянул ее мне. Наверное, с нервной улыбкой я приняла ее. Вряд ли сейчас была способна на другую.

– Вопросы? – уточнил он.

– Нет… сэр…

Сэр?

Я сама удивилась тому, что так к нему обратилась. Но идиотское «сэр» как-то само появилось на языке. Взгляд Норвуда стал мягче, более непонимающим. Он чуть нахмурился, продолжая с легким недоумением смотреть на меня.

– Тогда можешь идти, – подсказал Норвуд, наклонившись чуть ближе.

Я поняла, что зависла. Что, видимо, ждала этого разрешения и поднялась. Захотелось поскорее уйти из кабинета, поскольку что-то в Норвуде парализовало во мне все. Только это объяснило бы тот факт, что я взяла все, кроме сумки. Кроме открытой сумки, из которой все с шумом выпало и покатилось под стол Норвуда. Твою же мать!

Он лениво наблюдал, как помада закатилась под стол, а потом перевел взгляд на меня. Я чувствовала его под одеждой, на коже, а потом опустила голову, надеясь избавиться от ощущения, что стою перед ним без одежды. Может, поэтому я прижала чехол ближе к себе, прикрывая фантомную наготу, не торопясь поднимать свои вещи.

– Может, кинешь свои тряпки, и соберем? – предложил Норвуд, видимо, не дождавшись от меня реакции.

И после этого вопроса что-то во мне ожило. Я полностью сосредоточилась на Норвуде, даже сделала шаг вперед. Он уже поднялся со столешницы, став выше меня на две головы, но это меня не остановило.

– Тряпки? – возмущенно спросила я.

По его чуть растерянному лицу я подумала, что он не ожидал такой реакции. Что не хотел как-то задеть вопросом, а просто задал его, как это делал обычно. Но я завелась.

– Это ручная работа! Месяцы работы, когда швеи каждую пайетку пришивают вручную. Это долгий и кропотливый труд, а не тряпки!

Я уже перестала считать, сколько раз за этот разговор удивляла саму себя. Норвуд так и стоял, сверху вниз смотря на меня и чему-то усмехаясь, а я ощутила себя карликовым пуделем, лающим на немецкую овчарку. Порыв храбрости прошел, и снова пришло оцепенение. Не придумав ничего лучше, я схватила сумку с пола и вылетела из кабинета, надеясь, что больше никогда в жизни не пересекусь с Эйденом Норвудом.

Пересказ Оливеру всех утренних событий, работа, дорога домой. Я ехала к себе в Клинтон, смотря через окно машины на пожелтевшие листья, и представляла, что вечером налью себе бокал вина, зажгу ароматические свечи и, радуясь тому, что нашла пропуск, забуду сегодняшний позор с Норвудом.

Но меня ждало разочарование. Вино я налила, свечи зажгла, но пропуск так и не нашла. Остаток вечера, попивая вино и смотря на ночной город, я уже представляла, как Норвуд отшлепает меня не только морально, но и физически. И будет лучше, если сделает это руками, а не ремнем.

Глава 2. Ведьмы с Верхнего Ист-Сайда, важность французского и сумасшествие в холле

Как говорится, надежда умирает последней. Нежелание разбираться с заменой пропуска не давало мне смириться с происходящим. Поэтому я налила второй бокал вина и достала все сумки, с которыми ходила последнюю неделю. Во мне бурлило столько энергии, что казалось – сейчас я справлюсь, найду этот чертов пропуск и без проблем буду входить в здание, но его нигде так и не было.

Поэтому последние минут десять я сидела на полу в окружении сумок, цедила вино и отчитывала их за то, что они меня так крупно подставили. Не только же мне страдать от собственной забывчивости и потерянных вещей, которые так и остались на полу Норвуда.

Сделав новый глоток вина, я потянулась к телефону и, взяв его, замерла, не решаясь разблокировать. С того дня, как Джек бросил меня, прошло уже три месяца. И все это время я героически даже не мониторила его социальные сети, не предпринимала попытки узнать, нашел ли он все-таки девушку себе под стать. Хотя интуиция мне подсказывала, что кого-то он подыскал, еще будучи в отношениях со мной… А мать ему в этом помогла.

Я снова сделала глоток вина и отложила телефон, запрещая себе лезть в это болото. Почти два года отношений, совместное проживание, разговоры о свадьбе – и одна поездка к его родителям уничтожила все, так как самокоронованная ведьма Верхнего Ист-Сайда решила, что я недостаточно хороша, богата, влиятельна и воспитана для их королевства.

И вроде прошло уже достаточно времени, но мерзкий след так и остался на душе. Словно кто-то нацепил мартинсы и вдоволь потоптался на моей самооценке тяжелой подошвой.

Настроение испортилось окончательно, я допила вино и потянулась к одной из сумок. Смысла заглядывать внутрь не было, но я все равно это сделала. Лимитированная. Его подарок. Часть меня хотела поджечь ее на свечке дома, а потом выкинуть, но с сумками «Celine» так не поступают. Не должна же она страдать из-за того, что мой парень оказался придурком. Пусть живет себе спокойно в моем шкафу, пока может, пока аренда оплачена… Ведь если я не найду себе соседку до конца года, то и эту квартиру уже позволить не смогу… Но обдумывать и это уже не было желания.

Не знаю, что со мной не так, но после вечера самобичевания я подскочила в пять утра и больше не могла заснуть. Устав ворочаться в постели, я поднялась, решив, что хоть в это утро без спешки позавтракаю, спокойно соберусь и поеду на работу. Ха!

Мне следовало уже выходить из дома, но я стояла и сушила феном юбку, которую пришлось срочно застирывать. Надо же было сесть на что-то непонятное. Телефон уже разрывался, а я думала о пропуске и том, как попаду на работу. Время было восемь утра, а я уже устала так, что не было сил куда-то ехать. На меня напала та усталость, когда ты лепишь патчи под глаза, надеваешь уютную пижаму и с бокалом вина заваливаешься пересматривать «Секс в большом городе», ища ответы на свои жизненные проблемы и критикуя вслух поступки главных героинь. Но день, к сожалению, только начался…

– Пропуск, Пенни.

На входе сидел Марти, и я поняла, что сейчас перед ним будет разыгрываться моя драма. Достав временный пропуск, я зажмурилась, надеясь, что он сработает и сегодня, но раздался противный писк, а турникет загорелся красным. Я обреченно вздохнула. Глупо было рассчитывать на то, что этот план не провалится.

– Я потеряла его, – призналась я.

Марти громко вздохнул, кажется, собирался что-то сказать, но вскоре его взгляд смягчился. Возможно, потому, что я сегодня решила одеться максимально мило, по-девичьи. Рубашка с объемным белым воротником, юбка на запах, которую я все-таки реанимировала, волосы в мальвинке, завязанные тонкой лентой. Я очаровательно улыбалась, всем своим видом подавая сигнал, что на меня нельзя злиться, и, кажется, с Марти это сработало.

– Я бы пропустил, но у на…

– Знаю, – перебила я. – Новое начальство. Джон вчера рассказал. Ваш Норвуд дал мне временный пропуск, потому что вчера я думала, что забыла его, но выяснилось, что потеряла.

Марти улыбнулся теплой отеческой улыбкой, а я пожала плечами, мол, не знаешь, что ли, что от меня ждать. Годы моей забывчивости сделали и что-то хорошее, я подружилась, наверное, со всеми охранниками в здании.

– Подожди, я позвоню, – попросил Марти.

К этой фразе я уже была морально готова, но сегодня задумалась, неужели у Норвуда так мало работы, что он лично занимается такими проблемами? Неужели у него нет дел важнее, чем забывчивые сотрудники, которые уже давно работают тут?

Мой телефон снова запиликал, на этот раз более навязчиво. Оливер уже даже не писал мне словами, а просто слал кучу смайликов с восклицательными знаками, привлекая внимание. Я собиралась написать, что уже в здании, но тут Марти заговорил:

– Проходи, но сначала оформи новый пропуск, – с улыбкой сказал Марти.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я, радуясь, что за этим к Норвуду идти не нужно.

Я ринулась к лифту и нажала заветную кнопку двадцать восьмого этажа. Сначала разберусь с Оливером, пока он не убил меня отправителем, а потом займусь пропуском и подумаю, куда деть его, чтобы больше не терять.

– Я бы высказал тебе все, что о тебе думаю, но у нас нет времени.

Оливер встретил меня радушнее, чем я ожидала, и, к счастью, не держал отправитель, словно был готов им застрелить. На нем была интересная джинсовая рваная рубаха, о чем я сразу же ему сообщила.

– Не подлизывайся, Пенни, – со смехом произнес он, заходя в наш кабинет.

Большой стол, доска с фотографиями и эскизами и десятки рейлов, заполненных одеждой. Я моментально почувствовала себя лучше, позабыв о пропуске и неприятностях со входом в здание.

– Смотри, к нам сегодня придет Лорна на примерку платья к своей вечеринке, потом надо съездить в «Prada», они отложили нам вещи, но я уже отправил ассистента по десятку адресов, так что, милая, съезди, прошу, и, – Оливер так резко остановился по пути к компьютеру, что я чуть в него не врезалась. – Как ты?

Я немного напряглась от того, с какой учтивостью он меня спросил. Главред придет на примерку, с «Prada» никаких проблем, хотя без пропуска явно будут трудности. Надо же дожить до дня, когда я начала радоваться тому, что просто попала в здание! Наверное, фразу, что счастье в мелочах, придумал кто-то, кто постоянно забывал жизненно важные вещи…

– Нормально. Надо только с пропуском что-то решить, я свой потеряла. Но разберусь сейчас, дойду только до отде…

Я недоговорила, поскольку Оливер так нахмурился, как будто я несла какую-то чушь на неизвестном ему языке. Еще пару секунд мы просто друг на друга смотрели, но тайный смысл этой игры так и не доходил до меня.

– Что? – не выдержала я.

– Реджина Кляйн.

Оливер произнес так, словно после этих слов я должна все понять, но возникло еще больше вопросов. Наверное, это отразилось у меня на лице, поскольку в следующую секунду он так обреченно вздохнул, словно я его главное разочарование этого дня.

– Что?!

Вместо слов он схватил меня за руку и повел по коридору. Вскоре до меня дошло, что мы шли в гардеробную – разговор ждал серьезный, и я напряглась еще больше.

Реджина Кляйн. Реджина Кляйн. Кляяяйн…

Пока Оливер вел меня в гардеробную, я повторяла имя в мыслях, надеясь, что где-то в чертогах разума оно всплывет, но не получалось. Видимо, там был такой же бардак, как и везде в моей жизни. Хоть какое-то постоянство.

– Ты с Марса вернулась? Хотя я уверен, что даже туда уже долетают новости, – сажая меня на пуфик, грозно произнес Оливер.

Уже второй день подряд я чувствовала себя школьницей, которую отчитывали учителя. Хотя в Оливере было больше театральности, чем строгости.

– Я отдыхала летом от социальных сетей, новостей и всего в этом духе, – спокойно ответила я.

– Да уж… – закатив глаза, произнес Оливер. – Никому столько не звонил в последнее время, сколько тебе этим летом. Почувствовал себя на десяток лет старше… А ведь мне всего тридцать два, жизнь только началась, а вел себя, как мой отец, который плюется от одной мысли, что надо набрать сообщение, – вспомнил Оливер, а затем словно отряхнулся от этой мысли. – Светскую хронику тоже не смотришь…

Он уже констатировал, не спрашивал, а я поняла, что услышу сейчас что-то плохое. Не дождавшись моего ответа, Оливер достал телефон и протянул его мне. Я с опаской несколько секунд смотрела на его перстень на большом пальце, игнорируя смартфон, ситуацию и мысль, что такое поведение очень идиотское, но потом приняла телефон.

– Восходящая звезда Верхнего Ист-Сайда объявила о своей помолвке. Реджина Кляйн сказала «да» Джеку Коннару, блестящему адвокату, чье имя известно всем крупным компаниям на Манхэттене…

Дочитав, я еще несколько секунд таращилась в экран. А если быть точнее, то на эту Реджину Кляйн. Блондинка с шикарными волосами и такими длинными ногами, что они не помещались на фото. Классика для Верхнего Ист-Сайда. Наверное, мать Джека в восторге от такой невестки.

– Я думал, что ты уже знаешь, – тише произнес Оливер и сел на корточки.

– Я ожидала чего-то такого, – как можно более спокойно произнесла я. – Ему пора было жениться. Он и женится. На девушке под стать…

– Она истеричка, – усмехнулся Оливер. – О ее причудах ходят легенды по Манхеттену. Ревнивая, взбалмошная. Он с ней рехнется.

Я негромко рассмеялась на эту попытку поднять мне настроение. Портрет большинства светских львиц на нашем милом острове. Антидепрессанты утром, шардоне в обед и коктейль из этого под вечер как вознаграждение за то, что никого не убила шпилькой от «Manolo Blahnik».

– И к чему я все это, – продолжил Оливер, – сегодня они будут тут. Давать интервью. Реджина еще один из организаторов недели моды, знает всех в наших кругах, так что видеться с ней будем часто. Пришла на смену Кэрол. Та переехала. Это официальная версия. Поговаривают, что она слегла с нервным срывом и подсела на «Ксанакс». Лечится сейчас где-то в Европе.

Я хмыкнула, переваривая все это, но потом вернулась к настоящему. Меня реабилитация в Европе не ждала…

– Просто отлично. Только со мной случается такая чепуха, – устало пробормотала я.

– Просто съезди в «Prada» и не спеши. Я тут прикрою, – теплее произнес Оливер и подмигнул.

– Спасибо, – обняв его, поблагодарила я и почувствовала минутное спокойствие от объятий. Через несколько секунд мое внимание снова переключилась на его одежду. – А рубашка, правда, огонь, – трогая ткань, сказала я.

– Знаю, – уверенно сказал Оливер, и я снова засмеялась.

Я уже спустилась, наверное, впервые в жизни, с таким воодушевлением собираясь исполнить поручение Оливера, когда вспомнила про чертов пропуск. Ударив себя по лбу, я побрела обратно к лифту и тут заметила его.

Чертов Коннар!

Чертов пропуск!

Почему именно это моя жизнь?

Почему я не могу спокойно приезжать на работу и работать?

– Пенни? Привет.

Он так удивленно спросил, словно не ожидал, что я могу оказаться тут. На месте своей работы. Вот уж действительно странно!

– Привет, – поздоровалась я и тупо уставилась на дверцы лифта, ожидая их открытия. Ох уж эти нелепые встречи с бывшими. Радовало хотя бы то, что выглядела я отлично.

Джек подошел ближе, продолжал смотреть на меня, и от его взгляда мне становилось неуютно. Словно он скользил по мне, вспоминая что-то приятное и интимное. Я поймала себя на мысли, что боюсь повернуться и увидеть его улыбку, от которой по коже побегут мурашки.

– Помнишь, как мы застряли в лифте? На тебе еще было то короткое блестящее платье и трусики, которые порвались как толь…

– Представишь нас?

Я не успела отойти от факта, что Джек, понизив голос и не скрывая удовольствия, вспомнил наш секс в лифте, как увидела рядом с собой Реджину Кляйн. В жизни она казалась еще шикарней. Еще выше. Задрав голову, чтобы взглянуть на ее лицо, я невольно сглотнула слюни. Она вдруг показалась великаном со способностями Циклопа из «Людей Х». Но если он просто мог лишить жизни своими лучами из глаз, то я увидела в замедленной съемке, как моя карьера летит в пропасть.

– Знакомься, Реджина. Это – Пенелопа… Она стилист в «MODE». Реджина – моя невеста.

– Приятно познакомиться, – выдавив из себя дружелюбную улыбку, произнесла я.

Манхеттен – слишком маленький остров. А девушки вроде Реджины Кляйн, к сожалению, моя целевая аудитория, если работать не только на журнал. Если верить Оливеру, то она является ревнивой истеричной пчелиной маткой, и впасть к ней в немилость – искать другое место для работы, поскольку все устроят бойкот и просто отменят тебя. Может, это знак того, что пора переезжать во Францию? Почему нет? Столица моды. Только снобы-французы требуют для работы идеальное знание языка. Как долго учить французский? Почему я не учила его в колледже?

Мой поток сознания прервал звонок лифта. Двери открылись, и я увидела его.

– Эйден!

Мой радостный возглас, наверное, услышал весь холл. Даже бедный Норвуд, видимо, испугался такого приветствия, так как удивленно осмотрел всех нас.

– А я собиралась подниматься за тобой.

Я знала, что мое единственное спасение сейчас – дать Реджине Кляйн знать, что Джек меня не интересует, что я счастлива в других отношениях. Оставалось только надеяться, что Норвуд не испортит все.

Реджина перевела заинтересованный взгляд на Норвуда. Я и сама панически рассматривала его. Все тот же костюм, черное пальто нараспашку. Джек на его фоне стал в два раза меньше, и я почувствовала секундное торжество.

Но ему было не суждено длиться долго. Весь вид Реджины говорил о том, что она ждала, чтобы их представили. Мой живот скрутило, сердце упало в желудок, захотелось истерично хохотать. Я чувствовала себя врачом в реанимации, который боролся за жизнь своего пациента.

– Реджина Кляйн, Джек Коннар, – указывая на них, представила я, радуясь, что Норвуд все еще стоит, видимо, пытаясь понять, что за сумасшествие сейчас происходит. – Эйден Норвуд. Мой… мужчина, – беря его под руку, договорила я.

Эйден повернул ко мне голову, чуть нахмурился. Я начала молиться всем богам, чтобы он ничего не сказал, и крепче вцепилась в его рукав, словно это было тем единственным, что спасало меня от падения в пропасть. Мир вокруг перестал существовать, сконцентрировался только на Реджине и вопросе: «Почему из-за болтовни Джека должна страдать я?»

– Приятно познакомиться, – протянув Джеку руку, произнес Эйден. Я чуть не кончила от облегчения, которое почувствовала после этих слов.

– Ты не из «MODE», я так понимаю, – мягче спросила Реджина, по-дружески хихикая.

– Так заметно? – усмехнулся Эйден. Разговор, который должен был закончиться, почему-то продолжался, и я еще сильнее начала сжимать руку Норвуда, удивляясь, что чувствовала его мышцы даже через пальто, и прослушала все, что Реджина говорила о мужчинах из «MODE».

–… пойдем уже обедать. Да, Пенни? – обращение по имени отвлекло меня от изучения мышц Норвуда. Я кивнула, радуясь, что эта пытка подошла к концу, но тут услышала новый вопрос Реджины:

– Значит, увидимся на вечеринке?

Я кивнула, улыбнулась, но внутри себя я кричала во всю глотку. Почему со мной всегда происходит подобное? Как я оказываюсь в таких ситуациях? Что со мной не так?

Джек и Реджина зашли в лифт, а я засмеялась, потеряв всякий самоконтроль. Но вдруг мне перестало хватать воздуха, и тогда уже стало страшно. Легкие как будто кто-то сжал, не давая мне сделать вдох. Перед глазами все потемнело, закружилось. Казалось, что рука Норвуда единственное – что помогало мне держаться на ногах.

– Хэй…

Я не очень понимала, что происходит. Лишь почувствовав, что кто-то крепко взял мое лицо в ладони, начала различать разговоры. Губы Норвуда шевелились, но смысл слов не доходил. Мне казалось, что я на карусели. На русских горках, где несусь с бешеной скоростью по крутым виражам. Наверное, поэтому меня вырвало завтраком прямо в холле, и стало так жарко, что казалось – одежда сейчас воспламенится, а кожа начнет отваливаться кусками.

Сознание стало проясняться, вокруг нас уже собралась толпа, и захотелось забиться в угол.

– Пойдем.

Я разобрала речь Норвуда, почувствовала, как он приобнял меня, и повел через толпу, освобождая путь собой. В груди еще давило, получалось дышать через раз, но, собрав остатки сил, я пошла за ним, желая скорее скрыться.

Уличный воздух начал делать свое дело. Дышать стало чуть легче, осознание ситуации приходило более стремительно. И, как только я окончательно поняла, что произошло, то подумала – меня сейчас накроет второй волной.

Норвуд так и стоял напротив меня, видимо, ожидая, когда я приду в себя, объяснений или всего вместе. Я со страхом пыталась угадать, что он мне скажет, но Норвуд молча протянул мне бумажный платок и пальцем указал на свой уголок рта.

Еще более смущенно я приняла платок и, как только подумала, что ситуация не может стать хуже, увидела, что мои туфли, как и рот, запачканы рвотой.

Чертов Коннар!

Чертов день!

Почему же я не могу жить нормально? Вопрос уже не риторический. Я действительно хочу получить на него ответ!

Глава 3. «Oscar de la Renta», шампанское и легкое разочарование

Интересно, если долго смотреть на человека невинным взглядом, он забудет, что у него к тебе много вопросов? Может быть, и да, но явно не Норвуд. Он смотрел с терпеливым спокойствием, чуть наклонив голову вбок, а я под его взглядом снова чувствовала себя обнаженной и душой, и телом. Словно он был во мне, видя всю подноготную. Исходя из этого, есть ли хоть мизерный шанс, что он поймет мое поведение и объяснит его мне?

Порыв ветра поднял опавшие листья, понеся их по дороге вперед. Я с легкой завистью посмотрела им вслед и больше закуталась в тренч. Жаль, что у меня не получится так же красиво и легко исчезнуть.

– Извини… за это…

Я нарушила молчание. Браво! Осталось только придумать, как дальше строить диалог, и съесть перед этим мятную конфетку.

–Лучше начни с другого. Что это было? – подсказал Норвуд. Неужели мое замешательство так заметно?

– Хмм…

Найдя конфетку в сумке и прокрутив в голове последние события, я задумалась, как изложить все это в понятной форме, но выходило с трудом. Стало даже интересно, насколько я безумна и сумасбродна в глазах Норвуда…

– Может, выпьем вечером в баре? Трезвая я с этим не справлюсь…

В голове так и был бардак, и разбавить его мартини – идея хорошая. Ожидая ответ Норвуда, я даже зажмурилась, боясь услышать, что он скажет. Но через пару секунд он усмехнулся, а потом с улыбкой посмотрел на меня. Надо же… Может, я и выйду из этой истории без нервного срыва.

– Я угощаю, – тоже с улыбкой протянула я. – 1739, Вторая авеню, – продолжила, решив не дожидаться ответа и взять напором, чтобы уменьшить шансы на отказ. – Во сколько ты заканчиваешь?

И только задав вопрос, я задумалась, а нет ли у Норвуда девушки. Обручальное кольцо он не носил, что уже радовало. Но, может, пора уже давать какие-нибудь опознавательные знаки и людям, которые просто в отношениях?

– В шесть.

– Тогда после работы сразу туда, – заявила я и почувствовала новый приступ дурноты. Что творю? Куда все это выйдет? Так не бывает, что у подобных затей адекватный итог.

– Еще что-то?

Норвуд спросил нарочито важно, слегка лениво, растягивая гласные, и я немного поубавила уверенности. Еще вчера я сидела у него в кабинете и мямлила что-то непонятное, а сейчас командую так, словно не боялась накануне новой встречи с ним.

– Нет…

Невольно снова заговорила тише, как только встретилась с его холодными голубыми глазами. У него определенно какая-то способность действовать на людей, осаживать их. Хотя легкая усмешка на губах давала понять, что он просто издевается надо мной, видя, как на меня действуют его голос и взгляд.

Заслужила ли я это? Скорее да, чем нет. Но чувствовать себя расплавленным маршмеллоу мне уже надоело. И как найти баланс между послушным «сэр» и распоряжением, как он проведет вечер?

– Пожалуйста? – добавила я, явно позабыв ранее о базовой вежливости. – Буду благодарна, если ты придешь. Мой запасной план очень непродуманный. И в нем надо учить французский….

За этим разговором я совершенно забыла, что нахожусь на улице Нью-Йорка. Один необдуманный шаг в сторону, и в меня уже врезался тучный мужчина, раздраженно что-то пробормотав. Чуть не потеряв равновесие, я ухватилась за первое, что попалось мне под руку. Все тот же спасительный рукав пальто, закрывающий мышцы от посторонних глаз.

– Осторожнее, – грозно произнес Норвуд в спину незнакомца, уводя меня к краю тротуара. Не успела опомниться, как уже стою между зданием и им, а другим приходится нас обходить. Хорошо, когда ты ростом под шесть футов, а не чуть больше пяти. Тебя обходят, а не зашибают.

Подумав об этом, я вдохнула. Сначала Норвуд издевается, потом ограждает от злых ньюйоркцев. А еще говорят, что нас, женщин, не понять…

– Ладно. Вечером все расскажешь, – твердо произнес он. – Сдается мне, при этом разговоре алкоголь лишним не будет.

Коннар. Реджина. Моя карьера. Объяснение иерархии злых ведьм Верхнего Ист-Сайда. Без алкоголя здесь явно будет тяжко.

– До вечера, – усмехнулся Норвуд, развернулся, а я сильнее вцепилась в его пальто, уже ненавидя себя за то, что собиралась ему сказать. Он обернулся, чуть растерянно посмотрел на меня, но вскоре это сменилось азартом. Пару секунд мы так и стояли. Я – замерев, собираясь с мыслями, он – уже не скрывая, что готов ко всему. Кивок головы задумывался, наверное, как способ меня поторопить, но во рту пересохло. – Давай.

Вся интонация дразнила «добей меня». Мне самой стало неуютно от суеты в своей жизни, но говорить об этом все равно придется. Или сейчас, или по возвращении в «Хартли Паблишн».

– Я так и не сделала новый пропуск. Не дошла. И вышла без него, – виновато произнесла я, потупив взгляд.

Норвуд прикрыл глаза и негромко рассмеялся. Наверное, я уже вызывала у него нервный смех своими проблемами с этим.

– Знаешь, наша жизнь станет проще, если ты просто разрешишь охране пускать меня за еду по коду, – как бы невзначай произнесла я.

– Знаешь, – чуть наклонившись, сказал Норвуд. Интонация почти доверительная, словно он собирался раскрыть мне секрет, – если ты будешь брать с собой пропуск, то наша жизнь тоже станет проще.

Резонно, но трудновыполнимо, если ты работаешь в модном журнале.

– Есть еще турникеты с отпечатками пальцев. Просто прикладываешь. Может, предложишь кому-нибудь заменить?

Не знаю, что во мне проснулось, но из этого разговора захотелось выйти победителем. И захотелось услышать ответ Норвуда. Он так и стоял, чуть наклонившись ко мне, и я вдруг почувствовала, что щеки горели. Что я снова невольно замерла. Часть меня начинала понимать, что Норвуд спускает мне весь этот бардак с пропуском лишь потому, что ему это интересно, пока забавляло. Более адекватная часть меня вопила, что не стоило этим злоупотреблять, не стоило дразнить его, но не получалось.

– Ты и с пальцами проблемы найдешь, – снисходительно произнес он, бегло глянув на мои руки.

– Ауч! Какого же ты обо мне мнения?

– Тебе правду сказать? – Голос стал еще тише, как будто окутал меня, заставив слишком серьезно задуматься над вопросом. Наверное, я бы уже сделала пару шагов назад, если бы не азартный блеск в его глазах. Кажется, так чувствует себя мышь в лапах кота. Вроде и может что-то делать самостоятельно, пищать, но потом ей прижимают хвост, и просто бежишь на месте.

– Я же не специально это, – в свою защиту сказала я. – Просто оно само… – прозвучало немного беспомощно, но было уже не так важно. Эту часть жизни так и не получалось взять под контроль. Я просто научилась с этим жить…

– Ты просто никогда не сталкивалась с по-настоящему жесткими последствиями этого, – серьезнее заявил Норвуд. – Знаешь, на военных базах, если у тебя нет пропуска, разрешения, то тебя имеют право обыскать. Досконально. И только попробуй что-то возразить. Там лучше не терять вещи.

Разговор вышел на неожиданный поворот. Что-то из разряда нагнуться и покашлять? Я даже на несколько секунд зависла, поняв, что шлепки – не самая страшная перспектива…

– Только мы не на военной базе, а в издательстве, – напомнила я, кое-как собрав мысли. К счастью, вокруг нас гул дороги и агрессивные горожане, которые не позволяли забыть, что мы в Нью-Йорке.

Наверное, можно увезти человека с военной базы, но нельзя избавиться от военной базы в человеке. Какое у него было звание? Наверняка кем-то командовал… Чувствовали ли себя его подчиненные, как чувствую себя я?

– Я помню, – твердо произнес Норвуд. – Специально для тебя придумаю что-то мягче, но не менее запоминающееся.

Моя больная фантазия расцвела во всей красе. Воображение вернуло в темный кабинет Норвуда, где, наверное, было бы удобно проворачивать подобное. Что-то в его интонации, цепком взгляде заставляло чувствовать и тревогу, и возбуждение. Я совсем сошла с ума или это от стресса?

– Как будто я одна такая на все издательство… – избавляясь от странных мыслей, фыркнула я.

– Только о твоем приходе на работу я узнаю сразу же уже второй день подряд, – усмехнулся он с таким видом, словно сам немного удивлялся этому факту.

И на это мне ответить было нечего. Победный взгляд Норвуда говорил, что он это тоже понимает. А ведь все начиналось так неплохо! Я действительно верила в свои силы.

– Сегодня ходи спокойно, я дам распоряжение, – серьезнее заговорил он, словно давал последнее наставление. – После обеда займись пропуском. Если и завтра мне о тебе сообщат с утра, то получишь по-настоящему.

Дался же ему этот пропуск! Такой перфекционизм в работе? Или уже дело принципа? В глубине души я понимала, что он прав. Что я нарушаю установленный порядок, а он борется за него, но слишком много проблем из-за куска пластика. И это очень утомляло.

– До вечера, – твердо добавил он. Разговор был закончен, а я осталась на улице, смотря вслед Норвуду. Надо уже решить хотя бы эту проблему, а то в Нью-Йорке на одну сумасшедшую станет больше…

– Норвуд должен был предупредить.

Не знаю, почему я с таким удовольствием сообщила это Марти, но как только договорила предложение, то невольно улыбнулась. Наверное, порядок в жизни не так плох, жаль только, что он не может долго уживаться с моим хаосом.

Марти вернул мне теплую улыбку и пропустил. Научившись на своих ошибках, я сразу занялась новым пропуском. Первый шаг на пути к исправлению.

Закончив с этим достаточно быстро, я с большим воодушевлением пошла в отдел моды, и на душе сразу стало светлее, когда я увидела платье, которое привезла вчера. Яркие цвета, корона на голове манекена – как можно называть это тряпками? Даже самая маленькая отделка – произведение искусства.

Достав вещи из «Prada», я аккуратно развесила их по вешалкам, осторожно пройдясь по немногочисленным складкам, и собиралась уже заняться следующим луком для нового выпуска, как услышала шаги.

– Пенни!

Оливер произнес радостно, даже торжественно. Я поняла, что сейчас услышу что-то хорошее. Обернувшись, сразу заметила в его руках бутылку шампанского и пару бокалов.

– Что празднуем в разгар рабочего дня? – не скрывая интереса, спросила я, уже предвкушая, как пригублю выпивку. Пора нам с Оливером поставить кулер с шампанским на такие случаи…

– Я взял не себя смелость принести тебе резюме ассистентов. Пора уже тебе нанять кого-нибудь, – кивая в сторону рабочего стола, начал Оливер. – И… – протянул он, безжалостно растягивая гласные. Лукавая улыбка, озорной блеск в глазах. – Скоро он тебе оооочень понадобится.

– Не мучай меня хоть ты, Оливер. Пожалуйста, – нарочито жалостливо попросила я.

– И кто еще мучает мою конфетку? – снимая с бутылки шампанского фольгу, спросил Оливер.

– Ты первый!

Оливер улыбнулся еще лучезарней, показывая, наверное, все тридцать два зуба. Я замерла, как ребенок, который верил, что переодетый Санта-Клаус перед ним – настоящий, и ждал чуда.

– Поздравляю с первыми самостоятельными показами на этой неделе моды в качестве стилиста, – чуть тише, но не менее торжественно, произнес Оливер. – И пока мы не погрузились в ее хаос, не погрязли в работе, сообщу. Мой тебе подарок – самой выбрать, куда ты хочешь пойти.

– Ты серьезно?

– Разве стал бы я с этим шутить? – приложив ладонь к сердцу, серьезно спросил Оливер. – Но имей в виду, это касается только этой недели моды. За показы следующей будем драться.

– Я пойду на «Oscar de la Renta» как стилист «MODE».

Произнеся вслух, я не верила в происходящее. Надо будет внимательно изучить расписание показов, чтобы взять все от этой возможности.

– Пойдешь, сучка, – подтвердил Оливер и поцеловал воздух, отправляя мне поцелуй. – Этой осенью я твоя крестная фея. Ходи по показам без ограничений, до полуночи не смей возвращаться с афтепати, не давай принцам себя забыть и не теряй туфли.

Таким наставлениям я готова следовать всегда.

Шампанское шумно открылось, я захлопала в ладоши. В такие моменты моя работа казалась самой лучшей в мире. Больше не теряя времени, мы стали наполнять бокалы.

– Это нормально, что часть меня хочет узнать, что Норвуд имеет в виду?

Как я и обещала, я рассказала Оливеру о своей драме с пропуском, Реджиной Кляйн и о планах на вечер. Пересказав и разговор с Норвудом, я стала ждать реакции. Оливер молча забрал мой бокал и направился к бутылке шампанского.

– Догадываюсь, какая твоя часть хочет этого, – ехидно произнес он, наполняя бокалы. – Есть что-то в таких мужчинах, которые сразу берут тебя в оборот грубо, но с любовью…

– Не это я хотела услышать, – принимая бокал, ответила я, но слова Оливера так и поселились в голове.

– Джек – придурок, который тебя недостоин, – отпивая шампанское, спокойно заметил Оливер.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я. – Это я услышать хотела.

Оливер салютовал мне бокалом, мол, я знаю, как тебя порадовать.

Приезжать в бар, открывшийся около часа назад, обычно немного тоскливо, но не сегодня. Я настраивалась на максимально спокойный и продуктивный разговор, который был возможен в моем возбужденном состоянии. Город к вечеру начинал просыпаться. Все больше людей оказывались на улице, наверняка желая расслабиться после трудового дня, и от этого всеобщего движения я ожила еще больше. Что, наверное, шло вразрез с моим планом…

Прийти.

Объяснить.

И пусть будет то, что будет.

Я толкнула дверь и зашла в бар. Легкий полумрак, комфортное количество людей, ненавязчивая музыка. Направляясь к барной стойке, я начала гадать, пришел ли уже Норвуд, и заметила его фигуру. Он о чем-то говорил с барменом, но, заметив меня, замолчал.

– Выпьем шампанское? – предложила я, садясь за стойку. – Я пойду на показ «Oscar de la Renta». Самостоятельно. У него такие красивые вечерние платья: пышные юбки, полупрозрачные ткани. Выпей со мной шампанское, прежде чем мы начнем!

Я не собиралась делиться с Норвудом своими восторгами, но слова пошли сами, не получалось держать радость при себе. В редакции моим успехам искренне радовался только Оливер, друзья особо не понимали важности момента. Норвуд, конечно, тоже, поэтому какая разница? С ним мы хотя бы уже в баре.

– Тебя поздравить сейчас надо? – беззлобно усмехнулся Норвуд.

Делая заказ, я с улыбкой закивала.

– А еще я сделала пропуск, – более важно заявила я.

– Тогда точно нам шампанского, – в той же манере ответил Норвуд и более серьезно на меня посмотрел, кивая бармену.

Казалось, что такое хорошее настроение нельзя портить неприятными разговорами, но выбора не было. Бармен поставил два бокала шампанского. Я взяла оба и один почетно вручила Норвуду.

– Чин-чин!

И сделав глоток, я начала свой рассказ. Даже мне, пока я просто пересказывала события, вся эта драма показалась идиотской. Думать о том, что творилось в голове Норвуда, и вовсе было страшно. Выражение его лица даже не менялось, но стоило мне дойти до сумасшествия в холле, брови чуть нахмурились.

– … Джек решил поностальгировать в самый неподходящий момент. А тут она! Оливер говорит, что жутко ревнивая особа. Я запаниковала, а тут ты… Поэтому не хочешь сходить со мной на юбилей редактора на посту? Будет не так уж плохо. Я подберу тебе костюм у нас, а потом отстану. Я люблю эту работу и… потрать на меня один вечер, пожалуйста. Если у тебя кто-то есть, то я могу с ней поговорить…

Конечно, я слабо представляла, как объяснять женщине, что мне на вечер нужен ее мужчина, но…

– Если бы у меня кто-то был, ты бы уже об этом знала, – невозмутимо заметил Норвуд.

– Тогда согласен? – с надеждой спросила я.

Норвуд отпил из бокала и смерил меня изумленным взглядом. Наверное, он живет более спокойно в своем сером кабинете, а тут я вывалила на него драму редакции модного журнала и Верхнего Ист-Сайда. Для неподготовленного человека это слишком – я понимала, но и Норвуд, кажется, прошел войну. Это его не должно обескуражить.

Я забыла о музыке, о людях. Казалось, что просто замерла, ожидая ответ. Живот скрутило, стало немного жарко. Появилось ощущение, что я стою перед судьей, который решает мою судьбу. Строгим, неподкупным, суровым. Который выносит вердикт, исходя лишь из фактов, повинуясь холодному рассудку.

– Ты же понимаешь, что я понятия не имею, как вести себя на ваших вечеринках, – предупредил Норвуд.

И вот появился он, ветерок надежды, солнечный луч в непогожий осенний день.

– Ничего сложного, – заверила я, боясь спугнуть Вселенную преждевременной радостью. – С тобой начинают говорить о событии «А». Ты, допустим, в нем ничего не смыслишь. А-ля: я посетила выставку раннего кого угодно. Там обязательно будет что-то типа «ранний», «поздний», «золотой век» и так далее. Даже не обращай внимания, просто говоришь: «Я думаю, что его переоценивают. Он, конечно, внес свой вклад, но это не сравнить с событием «В» … А дальше разговор зависит от темы, в чем ты разбираешься. Можешь назвать другого художника, можешь перейти на спортивную тему, обсудить биржу. Что угодно. Как правило, все просто блестяще создают видимость того, что шарят в этом. Обычно владеют парой тем в совершенстве.

Норвуд громко усмехнулся. Может, мне уже ударило в голову шампанское, но потом я заметила улыбку, от которой еще больше поверила в благополучный исход этой авантюры.

– И это вечеринка журнала. Там будут и нормальные люди, – продолжила я и чуть не добавила «вроде меня», вовремя вспомнив, что вряд ли подхожу под это описание в глазах Норвуда.

Он поставил бокал, положил руки на стойку и уже просто не спускал с меня взгляд. Я как можно более очаровательно улыбнулась, веря, что мне это как-то поможет.