Жизннь в пятом измерении

Христианский Вестник

(мистика)

Накануне Пасхи стояла просто божественная погода и народ жил ожиданием праздника, и какого-нибудь маленького чуда. Хоть от правительства, хоть от самого всевышнего….

Иван Петрович Зюзюкин, придя усталым с работы, вяло поужинал и, прилёгши на свой любимый диван, привычным движением руки включил телевизор. Местный телеканал гнусавым голосом забубнил скучные городские новости. Зюзюкин ещё пытался как-то вникнуть в смысл новостей, но уже через пять минут его сморил цветной, полнометражный сон.

И снится Ивану Петровичу, что он, как бы, беседует с каким-то длинноволосым и бородатым мужиком, лет примерно тридцати – тридцати трёх. И лицо этого мужика показалось Зюзюкину удивительно знакомым. Где-то он его уже видел? И одеяние у мужика какое-то странное…. Большой белый балахон, как у Аллы Пугачёвой в молодости.

Когда сон стал глубже, до Зюзюкина стал доходить смысл слов, произносимых загадочным мужиком. Да и слова оказались очень знакомыми. Их ещё бабушка говорила Зюзюкину, в далёком и позабытом детстве.

– Не убий…, не укради…, не возлюби ближнего…. Если у тебя есть два рубля…, а если, тем более, два миллиона, то один отдай бедному….

– Ещё чего! – возмутился Зюзюкин, с детства никогда не любивший ни с кем делиться. – Мне и самому не хватает! И так еле-еле…, концы с концами….

– Терпение, сын мой, терпение…, – невозмутимо спокойно произнёс мужик, – я, вот, уже две тысячи лет терплю и тебе велю….

– Да кто ты такой?! – забеспокоился Зюзюкин, заподозрив что-то неладное.

– Я учитель твой, иди за мной, сын мой…, – тихо произнёс мужик. – Научу тебя доброму, вечному…. Называй меня просто – Иисус Христос.

Зюзюкину стало страшно даже во сне.

– Да на что оно мне сдалось, это твоё доброе, вечное!? Может ты авантюрист, откуда я знаю? Столько лет прошло! Чёрт знает что! И чем ты докажешь? Может чудо, какое сотворишь? Или уже слабо, после такого длительного отдыха?

– Да нет, не слабо, – спокойно отвечает мужик, – всё дело в нестандартном мышлении, сын мой. Эйнштейн мыслил нестандартно и открыл свои великие теории. А в ваше время – нестандартно мыслящий человек может быть как учителем, так и врачом. Ты же, сын мой, не то и не другое. Хотя, в душе – интеллигент. А с чудом проблем нет. Мне, ведь, известно твоё тайное желание попасть в Америку. Да будет так! – и Христос воздел к небу свои ладони.

Вспыхнуло пламя, в нос ударил противный запах серы и нафталина. Зюзюкин от неожиданности поперхнулся слюной и больно ударился копчиком о тротуарную плитку. И… ни квартиры, ни дивана….

Вокруг яркий полдень, свежий воздух и всё неузнаваемо другое. Зюзюкин как был в домашних спортивных штанах и в шлёпанцах на босую ногу, так в них и остался. А вот местность, действительно, чужая.

– А, ерунда всё это! – подумал Зюзюкин. – Обычный нормальный сон, сейчас ущипну себя….

И вот тут Зюзюкин начал сомневаться, уж слишком реальным был контакт с местным тротуаром. Кобчик ещё побаливал. Да и запахи какие-то не наши, чересчур заманчивые. Да и дома какие-то странные, вроде бы и похожи на наши «хрущёвки» и в тоже время – нет. И что самое интересное, вокруг одни темнокожие граждане. На Зюзюкина удивлённо смотрят, на небо показывают. Что-то лопочут на непонятном языке, может, даже и на английском?

Зюзюкин ущипнул себя за руку изо всех своих интеллигентных сил.

– Ой! Чёрт! Больно-то как! Стало быть, это не сон? – страшная догадка противным холодком пробежала по всему его позвоночнику. – Неужели это и есть Америка?

А толпа чернокожих всё ближе и ближе…. Впереди всех – лысый гигант с квадратной челюстью. Ну, вылитый Кассиус Клей, только с золотым крестом на груди. Подошёл совсем близко и дохнул Зюзюкину в лицо перегаром из смеси дешёвых сигар и виски.

– Ёлки зелёные, да это же Гарлем! – вспомнил Зюзюкин кадры знакомой телепередачи «Вокруг света». – Надо им что-то сказать на английском, а то, ведь, не поймут. Жаль, что плохо учил этот язык в школе, да и в институте – не очень….

Иван Петрович осторожно поднялся с тротуара, аккуратно вытер руки о заднюю часть штанов и поднял правую ладонь.

– Хеллоу, хлопцы! Ай эм Зюзюкин из Донбасса. Ферштейн? Нет? Ай лив ин Юкрейн. Донбасс ит из Юкрейн. Или наоборот? Ну, теперь-то, ферштейн?

Гигант-негр стоял с открытым ртом и таращил глаза на этого придурка.

– Ай из Зюзюкин, – продолжал ломать английский язык Иван Петрович, тыча себя в грудь кулаком. – Украина, Донбасс, фиг траст. Кравчук, Кучма, Билл Клинтон. Се ля ви? Вот бестолочи, твою мать!

От этих последних слов Зюзюкина гигант моментально вышел из состояния ступора и хлопнул нашего полиглота своей лапищей по плечу.

– Да ты чё? Незалэжник, что ли? – почти без акцента проговорил негр. – Нормально говорить не можешь? Или ты заблудился?

– Земляк? – обрадовался Зюзюкин. – Или ты у нас учился?

И давай опять негру про Донбасс, про свой сон, про Христа, про чудо-пламя.

– Пых! Потом, бум-с! Шлёп! Ой!

– Христос? О, йес! О’кей, – неожиданно громила негр повернулся и зашагал прочь, маня за собой Зюзюкина указательным пальцем.

– Камаль, камаль!

– Ковыляй за мной! – вольно перевёл Зюзюкин и послушно поплёлся следом, готовый в любой момент отскочить в сторону. Метров через двадцать подошли к небольшому магазинчику с вывеской на русском языке. «Крымские колбасы. Прямые поставки».

Негр о чём-то пошептался с усатым хозяином, потом махнул Зюзюкину, давай, мол, сюда.

– Слухай сюды, хлопче, – пробасил хозяин, – на ридной мове размовляешь?

– Ни, дядьку, дуже погано…, – неожиданно, сам того не ожидая, честно признался Зюзюкин.

– Тай добре. Цэ ничого, заходь до хаты.

В хате сели за столик, выпили по стопке настоящей «Столичной», закусили домашней колбасой. Тут же налили по новой, и выпили ещё, аж дух захватило.

– Господи, Иисусе, – изумился, атеист с детства, Зюзюкин, – да она же неразбавленная!

–Т-с-с! «Не вспоминай имя господа всуе», – шёпотом произнёс дядька и добавил, по-ленински прищурив глаз, – А теперь говори, что тебе надобно?

– Да я…, это…. Ну, понимаете, мужики, у вас всё так здорово! Мне бы домой, переодеться, а то мой смокинг конфисковали, за долги по ипотеки…. Теперь вот тут сижу в этих штанах и в майке, совсем как дурак.

Зюзюкин и сам не понимал, почему он понёс всю эту чепуху про смокинг и ипотеку. Просто ему очень нравились эти непонятные слова.

– Зачем домой, дорогой? Да у меня в подсобке всё есть, на все случаи жизни! – прихвастнул хозяин и подмигнул негру. Тот пожал плечами и покрутил пальцем у виска, как бы выражая полное согласие насчёт умственных способностей Зюзюкина.

– О! Полный улёт! – воскликнул усатый колбасник, когда Зюзюкин вышел из-за ширмы, полностью переодетый в модный джинсовый костюм. – Ну, а что касается твоего дома, так это тоже не проблема. Отправим в лучшем виде. Есть у меня один вариант. На днях некий турист, из ваших краёв, решил «случайно» потеряться. Вот ты и полетишь чартерным рейсом, вместо него. Для нас это так, мелочь, а тебе будет приятно. Вот билет, деньги, документы. С таможней проблем не будет, ибо физиономии у вас очень похожи и все с одинаковым выражением. Глупее просто не бывает. Летишь «Боингом» на Родину, а там уже сам, куда тебе надо будет. Да, и попутно этот дипломат прихватишь. Отдашь в аэропорту…, – прослезился хозяин, – первому, кто спросит про Рабиновича. Гуд бай, мой мальчик!

Зюзюкин, как самый последний идиот, согласно кивал головой, а с его лица не сходила, не менее идиотская улыбка.

– Господи, Боже ж мой! – вдруг осенила Зюзюкина внезапная догадка. – Да это же наша родная мафия…! Вот это влип, по самые….

Но додумать мысль до конца не успел. Дали по голове и запихнули в малиновое такси, приказав шофёру довести до самого аэропорта.

Зюзюкин пришёл в себя уже сидя в салоне самолёта, на высоте десять тысяч метров над землёй. Рядом в кресле сидел какой-то подозрительный тип с трубкой во рту. Как-то странно косился на Зюзюкина и постоянно принюхивался.

– Да пошёл ты! – рявкнул на соседа не опохмелившийся Зюзюкин, крепкая водка и домашняя колбаса ещё продолжали делать своё пагубное дело.

– О-о-о, пардон, месье Зюзюкин…, – произнёс удивлённый комиссар Мегре и быстро пересел от неуравновешенного соседа, оставив в кресле сложенную вчетверо газету.

Зюзюкин расслабился, устроился удобнее в кресле и только прикрыл глаза….

Трах – бабах!!! Яркая вспышка и грохот взрыва! Самолёт резко тряхнуло…, и Зюзюкин, со страшным свистом, с огромной высоты, врезался лицом в пол со своего дивана. Что? Где? Как? И почему так болит голова? А за окном без конца гудят автомобили? Противно пахло серой и бензолом.

Зюзюкин с ужасом приоткрыл глаза и узрел знакомые очертания своей квартиры. В открытую форточку несло заводским смогом. Вот родной диван и телевизор, работающий на ползвука и со знакомым изображением местного диктора. Всё, как всегда.

– Значит, всё-таки это был сон? – подумал неверующий в бога Зюзюкин. – Уф! Ну и, слава Богу!

Левой рукой осторожно нащупал какой-то квадратный предмет.

– Неужели, дипломат…! – обомлел от неожиданности Иван Петрович. Протёр глаза, поморгал…. В кулаке оказалась свёрнутая вчетверо газета. Развернул и прочитал название. Это оказался «Христианский Вестник».

Зюзюкин вытер вспотевшую лысину. Вот уже два года, как он не выписывал никаких газет. Окончательно добил оказавшийся на нём секондхендовский джинсовый костюм с этикеткой «Гонконг». Ни спортивных штанов, ни шлёпанцев.

– Всё…! – мысленно простонал Зюзюкин. – Завтра же в церковь! Ставлю самую большую свечку и молюсь, как умею….

Дверь резко распахнулась и в комнату, весело смеясь, вбежал маленький внучек.

– Дедуля, дедуля, – зачастил внучек, – а ты пока спал, мы тебя с мамой в новый костюм переодели! Христос воскрес! – и полез к деду целоваться.

Зюзюкин одной рукой привлёк внука, а другую положил себе на лоб. Но жара не было, было только чувство сильного недоумения. Откуда же тогда эта газета? Да ещё с автографом комиссара Мегре?

31.01.2023г. Евпатория. Крым.

Прорывной эксперимент

(фантастика)

– И что же это получается, уважаемый изобретатель? Если я соглашаюсь быть в роли подопытного кролика, и вы перемещаете меня в прошлое (кстати, почему только туда, а в будущее?), то по прибытии на место капсула исчезает, разве не так?

– Это обязательно, – не совсем уверенно ответил изобретатель, – но не сразу, а через какое-то время.

– Ну уж нет. Так дело не пойдёт. А как же возможность вернуться назад? Какой-то хронокар дефективный получается. Я бы сказал, даже странный. Работает только в одну сторону. Ну, хорошо, для доставки продуктов или боеприпасов в какую-нибудь эпоху это ещё подойдёт, как вариант. Но исследователю надо будет и в своё время вернуться или даже в будущее, верно? Или я что-то путаю? – и профессор уставился немигающим взглядом на изобретателя.

– Вы правы, Христофор Колумбетович, – изобретатель слегка покраснел, – но мы работаем над этим.

– Кто это мы? – слегка повысил голос профессор.

– Виноват, Христофор Колумбетович. Мы, это экспериментальная бригада по управлению временем. Мы уже кое-что нащупали, осталось совсем чуть-чуть. Главное, чтобы проект не закрыли раньше времени. Финансирование, сами понимаете….

– А вот это уже не ваша забота. Дайте мне нужный результат и финансы будут, это я обещаю.

– Так это же, Христофор Колумбетович, – изобретатель заметно оживился, – совсем другое дело. Осмелюсь доложить о наших первых, пока очень скромных, результатах.

– Хм, – профессор недоверчиво усмехнулся, – интересно будет послушать. Ну-с, милейший, я весь во внимании.

– Так вот, – изобретатель подошёл к демонстрационному стенду и сдёрнул с него покрывающую чёрную ткань, – перед вами опытный образец моего хронокара. Нам, наконец-то, удалось проникнуть в будущее. Для начала могу продемонстрировать в небольшом отрезке времени, например, в одну минуту. Разрешите взять ваши наручные часы?

– Часы? – удивился профессор, со скептической улыбкой снимая с запястья часы с золотым браслетом, – Это легко. Пожалуйста, сударь.

Профессорские часы были торжественно помещены изобретателем в прозрачную герметичную капсулу.

– А теперь, – изобретатель заметно волновался, – мы установим прибор на проникновение в будущее всего на одну минуту. Итак, пуск!

На стенде произошла мгновенная, едва заметная, голубоватая вспышка и капсула с часами профессора бесследно исчезла.

– Чёрт! – профессор не смог сдержать эмоций, – Где теперь мои швейцарские часы? Только вчера доставили через интернет-магазин! С ними всё в порядке, надеюсь?

– Не волнуйтесь, Христофор Колумбетович, – слегка улыбнулся изобретатель, довольный произведённым эффектом, – вы скоро увидите свои любимые часы. Надо только чуть-чуть подождать, осталось уже несколько секунд.

Все напряжённо уставились на предполагаемое место нахождения капсулы. Неожиданно полыхнуло бледно-голубым, и на стенде вновь появилась капсула с тикающими в ней часами.

– Эффектно, ничего не скажешь, – профессор быстро справился с овладевшими его чувствами, – для цирковых фокусов самое-то будет. А если более дальнее время? Месяц, год, десятилетие? И видеокамеру туда же, чтобы потом посмотреть и вернуть всё в наше время. Как с этим быть?

– Звучит несколько сумбурно, – слегка нагловато ответил изобретатель, – но я понял ход ваших мыслей, Христофор Колумбетович. Всё так и было. Именно такие эксперименты моя бригада и проделывала. Но дальше месяца дело не идёт, упёрлись в непреодолимый барьер. Но мы работаем, продолжаем усложнять эксперимент и не только с часами, но и с живыми объектами. Крысы, кролики, обезьяны. И все живы, между прочим.

– Вы, уважаемый, уже которой раз об этом говорите, – устало заметил профессор, – вам, конечно, виднее. Ладно, работайте над очередной текущей проблемой и дальше. Кстати, товарищи, – Христофор Колумбетович внимательно оглядел всех сотрудников лаборатории, – на днях прибывает правительственная комиссия. Настоятельно рекомендую продемонстрировать им этот трюк с часами, только уже с задержкой в пять минут. Пусть попереживают, тогда, может, финансирование ещё больше увеличат?

***

Прошёл почти месяц. Профессор в экспериментальном цехе с интересом проглядывал рабочий журнал бригады по управлению временем. Изобретатель почтительно стоял в стороне и напряжённо наблюдал за действиями босса, ловя каждый его жест и взгляд.

– Да, жаль, что меня тогда не было, когда правительственная комиссия вас посетила, – Христофор Колумбетович ещё раз пролистал журнал, – я в тот день был в заграничной командировке, на всем вам известном форуме. Там о многих интересных изобретениях говорили. Кстати, наши конкуренты тоже не дремлют, буквально, дышат в затылок. Но, к счастью, не могут опередить. Так что комиссия? Какие выводы сделала? У меня просто не было времени ознакомиться с текстом. Ну, давай, хвались очередными наработками, товарищ изобретатель.

– Кое-что есть, Христофор Колумбетович, – скромно ответил молодой человек, переведя дух и заглядывая в свой замусоленный рабочий блокнот, – За это время мы обоснованно смогли доказать, что защита, для человека находящегося в капсуле времени, фактически не нужна. Наши конкуренты ещё не знают об этом и только впустую тратят время.

– Подожди, уважаемый, – профессор нетерпеливо похлопал ладонью по журналу, – о проблемах конкурентов позже расскажешь. Что правительственная комиссия?

– Ах, да-да-да, – спохватился изобретатель, с улыбкой вспоминая реакцию чиновников, – Они были шокированы, Христофор Колумбетович, и не у всех хватило выдержки спокойно подождать пять минут. Одним словом, нам увеличили финансирование вдвое, как вы и предполагали.

– Вот и прекрасно! – довольный профессор радостно потёр ладони, – Нам такое финансовое вливание очень даже кстати. Хвались дальше, дорогой мой изобретатель.

– Так вот, – продолжил вдохновлённый учёный, – защита не нужна, по той простой причине, что ни прошлое, ни будущее нас не видит и не может как-то навредить. Так же, как и мы, им. Мы для них просто не существуем.

– Ну, раз так, – глубокомысленно изрёк Христофор Колумбетович, – то получается небольшая экономия средств, и их можем направить на преодоление ваших тупиков, сударь. Теперь ваша задача научиться свободно входить и выходить из выбранного потока времени. Вопрос понятен? Тогда за работу, и думайте, как решить эту проблему. Если я вам буду нужен, то найдёте меня на кафедре, на занятиях со студентами. Тем более что семь самых талантливых ребят участвуют и в нашем проекте. Всем привет, – и профессор, с чувством исполненного долга, покинул экспериментальный цех по управлению временем.

Безвозвратно прошло ещё время, на этот раз целых два квартала, когда Христофор Колумбетович в очередной раз посетил курируемый экспериментальный цех.

– Ну-с, – произнёс профессор инспекторским тоном, – доложи, уважаемый изобретатель, о положительных очередных результатах, которые произошли за моё отсутствие. Давненько я у вас не был, давненько…, – Христофор Колумбетович хозяйским глазом оглядел полигон для испытаний, автоматически отмечая появление новых деталей и конструкций, с непонятными предназначениями даже для его профессорского ума.

– Ты смотри, – продолжал восхищаться профессор, – нагородили, понастроили тут всякого, с первого раза и не поймёшь, что это всё значит? Почему защитный колпак убрали? Ответь мне, пожалуйста, товарищ изобретатель.

– Ну, понимаете, – лицо изобретателя покрылось бледно-розовыми пятнами, – дело, видите ли, в том, уважаемый Христофор Колумбетович, что все предпосылки, озвученные вами ранее, оказались элементарной чепухой.

– Что?! – профессор от такого неожиданно прямого и неуважительного признания его идей на пару секунд потерял дар речи, – Ты…, ты…, ты кем себе возомнил, мальчишка?! Забыл, чем ты мне обязан? Я же тебя, лоха несчастного, подобрал на помойке ненаучных изобретений, ибо разглядел в тебе божью искру таланта. Экспериментальный цех помог создать и открыть, и вот после всего этого такая благодарность? Хорошие дела, ничего не скажешь! Может, тебя уволить, к чёртовой матери?

– Всё так, – тяжело вздохнул изобретатель, – я вам очень благодарен за оказанную помощь, но не в моих принципах отказываться от своих слов, тем более что это правда. Всё что мы делали раньше, оказалось элементарной чушью, заблуждением….

– Ах, ты, придур…, – Христофор Колумбетович внезапно осёкся и сменил гнев на милость, – Принципы у него…, тоже мне, рассуждает как древнегреческий философ, и откуда ты взялся на мою голову? Вот, чёрт! Ладно, допустим, что ты, действительно, прав. Излагай, в чём были наши заблуждения?

– Христофор Колумбетович, – у изобретателя уши и щёки приобрели цвет варёных раков, – как мне ни тяжело в этом признаваться, но мы изначально шли по неверному пути. Машину времени создать невозможно, вот теперь можете меня уволить!

– М-да-с…, молодой человек, – профессор задумчиво забарабанил пальцами по столу, – понимаю, действительно, на такое решение не каждый осмелится пойти. С коллективом-то, надеюсь, посоветовались? Вы, понимаете, что можете остаться без работы, без денег, и даже лишиться свободы из-за незаконной растраты госбюджетных средств? Это в самом лучшем варианте развития событий.

– Да, – тихо ответил изобретатель, – мои сотрудники это осознали, именно поэтому и приняли такое не простое решение. Лучше умереть с честным именем и чистой совестью, чем слыть лжецом и мошенником.

– Даже так? – слегка удивился куратор проекта, – Однако…, за мужество хвалю. Кстати, молодой человек, а вы читали произведения известного английского писателя-фантаста Герберта Уэльса?

– Да, но это было давно, ещё в детстве, – и у изобретателя взгляд затуманился воспоминаниями давно прошедших лет, когда он, тайком от бабушки, убегал на песчаный берег тихой речки и зачитывался до позднего вечера книгами фантастов, как отечественных, так и зарубежных.

– Стало быть, – спокойно заметил профессор, опять переходя на «ты», – должен тебе сказать, что читал ты либо невнимательно, либо и, правда, очень давно. Иначе бы помнил, что писал Герберт Уэльс в своих произведениях. Цитирую по памяти. Его герой говорил, буквально, следующее: «Машина времени есть у каждого из нас; то, что переносит в прошлое – воспоминания; то, что уносит в будущее – мечты». Кстати, это из его романа, который так и называется «Машина времени». Ну, теперь ты понял, план дальнейших наших действий, товарищ изобретатель?

– Понял, – слабо улыбнулся молодой человек, – Вы меня простите, Христофор Колумбетович, если что не так сказал….

– Тсс-с, – куратор прижал палец к губам, – ни слова больше, а то опять твой рот произнесёт неподобающее слово. О, это что-то из древнегреческих поэтов. Хм, смешно, однако.

***

– Ну-с, – профессор был серьёзен как никогда, – и что на этот раз? Надеюсь, никаких таких сюрпризов не будет? Что за срочность такая? По поводу чего такие меры секретности и безопасности? Докладывай, изобретатель, я слушаю.

– Сейчас, сейчас, одну минуточку, Христофор Колумбетович, – проговорил изобретатель и, собираясь с духом, сделал глубокий вдох и выдох, как бы борясь с приступом внезапного волнения.

– Мм-м, уважаемый, вы что, решили продемонстрировать мне дыхательную гимнастику по системе йогов? – насмешливо заметил профессор, – А я-то думал….

– Извините, – еле слышно произнёс молодой человек, – это была внезапная слабость. Теперь всё нормально. Я должен сделать очень ответственное заявление….

– Так делай, чёрт возьми! – довольно грубо прервал его профессор, – А то мнётся, как красная девица перед выданьем! Ну!

– Ответственно заявляю, – торжественным голосом начал изобретатель, – нашему экспериментальному цеху по управлению временем удалось достичь небывалых вершин. Мы, наконец-то, поняли принципы существования, и законы управления самим процессом времени. Теперь для нас не проблема заглянуть в прошлое или в будущее, правда, не очень столь отдалённо. Для более большего проникновения недостаточно всей нашей накопленной энергии, но это, я считаю, больше вопрос к физикам – ядерщикам. В этой сфере науки наших цеховых совместных знаний недостаточно.

– И это всё? – буднично спросил Христофор Колумбетович, даже как-то слишком уж буднично, – М-да-с, не густо.

– Ну, знаете, уважаемый профессор, – обиделся изобретатель, – вам не угодишь. Мы так старались, сверхурочно даже работали, а вы опять недовольны!

– Я вам что, барыня или царица? Угождать мне не надо, – жёстко ответил куратор проекта, – ведь, в конечном итоге, именно я в ответе за успех или провал нашего эксперимента. Допустим, сейчас устроите мне демонстрацию поездки в будущее и возврат обратно. В связи с этим профессиональный вопрос, а где гарантии возвращения именно в наше, текущее время? И что исследователь не попадёт в параллельное время, или целый клубок подобных параллелей? Об этом подумали? Уверен, что нет. Возразите мне, если я не прав.

В ответ была гнетущая тишина, повисшая в воздухе.

– Вот-вот, – тяжело вздохнул профессор, – именно так я почему-то и думал, господа учёные.

– Но, Христофор Колумбетович, профессор, – изобретатель изо всех сил пытался поддержать свой пошатнувшийся авторитет, – мы, же и над этим тоже думали. Просто считали, что ещё не время, рановато пока, как бы….

– Ну, вот что, господа властители времени, – произнёс профессор, с явно ехидным подтекстом, – натурные испытания временно приостанавливаем. До тех самых пор, пока не научимся чётко регулировать временной поток, чтобы избежать всевозможных казусов, которые я вам уже озвучивал. Задача ясна, товарищ изобретатель? Работайте, потом доложите, а я, естественно, проверю. Причём, уже конкретно. Кого-то из вас посажу в хронокар и нажму кнопку «пуск». Вопросы есть? Вопросов нет. Удачи вам, господа.

– Вот узурпатор! Эксплуататор! Рабовладелец! – вскипел праведным гневом один из молодых рабочих, когда профессор отбыл восвояси, – И почему он постоянно цепляется к нашему боссу? Он же вкалывает даже больше нашего, а этот «старпёр» вечно не доволен, постоянно придирается, все наши наработки на корню губит.

– Послушай, парень, ты поостынь слегка, не делай скоропалительных выводов, – рассудительно заметил его пожилой напарник, – Ведь, если бы не профессор со своими связями и возможностями, то, где бы ты нашёл эту работу, да ещё с такой зарплатой? Или тебе мало? На домик на Азорских островах не хватает?

– Да причём здесь это, Иваныч, – стал оправдываться молодой, – Просто обидно, понимаешь? Пашешь, пашешь как лошадь, а он хоть бы спасибо сказал.

– О, как? – усмехнулся пожилой рабочий, – А ты ему прямо в лицо это всё и выскажи. Или, может, слабо? То тоже. Ты, паря, просто ленивый и трус по своей натуре. Так что, закрой варежку и на эту тему не распространяйся. Я ведь не посмотрю, что ты мой родственник, так отхожу ремнём по мягкому месту, мало не покажется. И всю эту глупость свою из головы выкинь. Понял или нет? А благодарность от профессора ещё надо заслужить, и не просто так, а ударным трудом. Сделать эту чёртову машину, например. Вот тогда он первый и скажет всем нам «спасибо».

– Какой ты «добрый», Иваныч, – обиделся молодой рабочий, – а ещё моим дядькой называешься.

– Ничего-ничего, паря, тебе это только на пользу, – пожилой строго нахмурил брови, – и запомни, племянничек, на сердитых людях воду возят. Кончай базар, пошли работать.

***

Прошло почти полгода, за это время профессор ни разу не появился на испытательном полигоне, да в этом, собственно, особой нужды и не было. Все вопросы, замечания, отчётность и интервью с прессой решались дистанционно и в зашифрованном режиме, напоминающий старые, незаслуженно забытые, «вайбер», «телеграм», «скайп» и даже «макс».

Экспериментальный цех по управлению временем продолжал жить своей научно-творческой жизнью.

Словно ниоткуда, и как бы сами по себе, возникали удивительные, крупные ленточные спиральные конструкции из полированного алюминия. Непосвящённому человеку эти странные ленты напоминали выставку неведомого скульптура – футуриста, в то же время сам изобретатель гордо их называл «зеркалами Козырева». Несколько поодаль, примерно в трёх километрах от полигона, возводились блестящие сферы строящейся термоядерной силовой установки, способной обеспечить своей энергией многомиллионный мегаполис, и, возможно, не один. Судя по всему, размах эксперимента был грандиозный и, похоже, он подходил к решающему финалу.

– Друзья мои, соратники, – часто повторял рабочим изобретатель, – мы становимся каждый день на шаг ближе к той черте, о которой тысячелетиями мечтало всё человечество. Братцы, товарищи, от нас требуется ещё совсем немного, ещё лишь чуть-чуть и мы все вместе скоро одолеем загадку секрета времени. Вы уже видите своими глазами, что наш труд воплощается в нечто грандиозное и фантастическое. Осталось лишь чуть-чуть поднатужиться, дорогие мои помощники, и Родина ваш труд достойно оценит.

– Это уж точно, оценит, – ехидно заметил один из рабочих, – памятной доской из гранита, и наши имена на ней, может, даже золотом. Знаем, проходили…, – но на его ворчание никто из коллег не отреагировал, а один, из бригады «зеркальщиков», очень даже выразительно покрутил пальцем у виска.

Через неделю, после всех обращений и призывов изобретателя к рабочим ударно потрудиться на благо общества и прочно закрепить имидж экспериментального цеха по управлению временем, на полигоне вновь появился сам куратор проекта. Выглядел профессор весьма импозантно в своей новой спецовке от столичных модельеров, а римский профиль Христофора Колумбетовича украшала супермодная оправа золочёных очков.

– Ну-с, молодой человек, – важно произнёс профессор, явно удовлетворённый своей инспекторской проверкой, – вижу, что сделали правильные выводы из прошлой нашей беседы. Кардинально изменили схему питания, защиту. А за то, что удалось приспособить зеркала Козырева к этому проекту, так за это отдельное спасибо всем вашим рабочим. Да, всё хотел спросить, а что это за странные купола на некоторых объектах? Уж очень на церковные маковки похожи. Может, решил перед Богом грехи свои замаливать, и тайком храм строишь?

– Да что вы такое говорите, Христофор Колумбетович? – удивлённо поднял брови изобретатель, – Это же одна из модификаций зеркал Козырева, купольная система номер семнадцать, изнутри она покрыта полупроводниковыми кристаллами, всё это помогает человеку, находящемуся внутри хронокара, не распылиться на отдельные электроны, фотоны и прочие необратимые явления.

– А, ведь, верно, – озадаченно произнёс куратор, – действительно, семнадцатая модификация, да ещё так мастерски сделана, сразу и не признаешь. Мельком взглянешь, как бы церковь, внимательней вглядишься, зеркала семнадцатой модификации. Да твои рабочие просто кудесники своего дела. Теперь, с такими зеркалами намного безопаснее будет. Верно, товарищ изобретатель?

– Воистину, так! – воскликнул, словно в религиозном экстазе и неожиданно для самого себя, изобретатель, – Очень удачное решение, Христофор Колумбетович. От первых результатов я сам был в шоке, не мог поверить, что, наконец-то, получилось. Ведь, с этими зеркалами мы теперь имеем возможность задерживаться в будущем или в прошлом сколько угодно. Так же, как и вернуться в своё время или опередить его на некий промежуток. Получается, что мы управляем временем. Мне даже как-то немного не по себе, профессор. Боюсь даже подумать, а вдруг мы вмешиваемся в дела Господа? Как бы потом не последовала кара Божья?

– Ты так думаешь? – Христофор Колумбетович удивлённо посмотрел на изобретателя поверх своих очков, – Откуда такие мистические настроения, сударь? И давно вы стали верить в такую чепуху? Приказываю, немедленно избавиться от подобного мракобесия!

– Да я сколько раз пытался, – огорчённо вздохнул изобретатель, – но всё равно не получается, и так как-то жутковато становится.

– Я тебя прекрасно понимаю, – спокойно заметил куратор, – это называется «мандраж». А литературно выражаясь, это естественное волнение перед очень ответственными испытаниями. Не бойся, мой мальчик, всё будет хорошо. Я в этом просто уверен.

– Дай-то Бог, дай-то Бог…, – произнёс, как заклинание, изобретатель.

– Вот и славно, – по-отечески улыбнулся Христофор Колумбетович, – осталось только назначить день старта и решить, кто будет участвовать в испытательной поездке в качестве подопытной морской свинки?

– Да хоть завтра в полёт, профессор, – изобретатель нервно захрустел пальцами рук, – аппарат готов к пробным испытаниям на сто процентов. Мощности термоядерной энергетической установки хватает с избытком. Предлагаю назначить старт на завтра, в шесть часов утра. Да и вопрос, кто поедет, давно решён. Первым должен быть я, имею на это полное право, как изобретатель и как учёный.

– Да-да, – спокойно произнёс Христофор Колумбетович, – право ты, конечно, имеешь. Никто его у тебя не отбирает. Только, дорогой мой, у тебя нет законного утверждающего права. А у меня оно есть, вот мандат, выданный самим президентом. Так что, слушай мой приказ: машину подготовить на завтра к шести ноль-ноль. Пилотом машины назначается…, – профессор выдержал классическую театральную паузу и продолжил, – назначается куратор проекта Истомин Христофор Колумбетович. Вот и указ профильного министра имеется, с печатью и с одобрительной подписью самого президента, – и кандидат на путешествие во времени сунул листок с указом чуть ли не под самый нос изумлённому изобретателю.

– Но это же не справедливо, это даже не честно, – возмутился молодой человек, – я буду жаловаться.

– Да? – скептически улыбнулся куратор, – И кому же, осмелюсь спросить? Проект-то строго засекреченный, об этом знает только ограниченный круг лиц. Я, ты, президент, ну и ещё три-четыре человека, в том числе и профильный министр, без него-то никак. Всё…, – и профессор многозначительно развёл руками, – так что, мой мальчик, слушай старших и не возникай. Вижу, что понял.

– Христофор Колумбетович, – цеплялся за последние доводы изобретатель, – но ведь, же есть большая вероятность застрять в том или ином времени, даже чисто гипотетически.

– Видите ли, молодой человек, – профессор улыбнулся своей хитроватой улыбкой, – в отличие от вас, молодых, я всё предусмотрел. Ведь это будет последний проект, в котором я принимаю участие как куратор от президента. У тебя, парень, вся творческая жизнь ещё впереди. Ты нужен будешь нашему обществу. И, не дай Бог, если что-то с тобой случится в ходе очередного эксперимента, то мне государство такого никогда не простит. И последнее, мне всё равно через три дня на пенсию. В отделе кадров уже и приказ лежит, подписанный самим верховным главнокомандующим. Так что, считай, путешествие в хронокаре будет моей лебединой песней.

– Но почему, вдруг, на пенсию? – возмутился изобретатель, – Вы, же ещё полны сил и творческой энергии. А какова формулировка приказа?

– Ничего заумного, уважаемый друг мой, ничего, – грустно усмехнулся Христофор Колумбетович, – обычная, стандартная до банальности, формулировка: «по достижению предельного возраста и в связи с семидесятипятилетием», ну и так далее.

– Ну да, – согласился изобретатель, – вот так вот живёшь-живёшь, потом раз! И тебя на пенсию…, и что за жизнь такая….

– Отставить нытьё! – командирским голосом произнёс куратор, – Время-то уже позднее. Всем отдыхать, завтра рано на работу.

***

Раннее утро наступившего дня никак не соответствовало торжеству момента. Всё вокруг было затянуто сплошной пеленой серого тумана, временами накрапывал мелкий противный дождичек. Усиливал мерзкую картину порывистый северный ветер, дующий со стороны солёного озера и неприятно отдающий лёгким запахом сероводорода.

– Ну и погодка, – нервно поёжился изобретатель, – прямо как в английских детективах. Может, перенесём испытания, Христофор Колумбетович, дождёмся лучшей погоды?

– Ни в коем случае! – категорически возразил куратор, – На хронокар не должны влиять никакие капризы погоды. У нас есть прекрасная возможность в этом убедиться. Выводите энергетическую установку на загрузочный режим.

– Слушаюсь, профессор, – изобретатель коснулся пальцами сенсорного экрана небольшого ноутбука, – через три минуты достигнем пикового момента. Какую дату ставить на календаре? Предлагаю на сто пятьдесят лет вперёд.

– Прекрасно, молодой человек, – лицо Христофора Колумбетовича озарила торжествующая улыбка, – скажешь, когда можно будет перейти в кабину хронокара. Кстати, что регистрируют приборы с зеркал Козырева?

– Началось медленное искривление местного пространства, профессор, – произнёс изобретатель, не отрывая глаз от дисплея ноутбука, – Христофор Колумбетович, можете переходить в капсулу хронокара, перемещение начнётся через пятнадцать минут.

Профессор быстро прошёл в капсулу, включил камеру видеонаблюдения и аудиозапись. В это время на испытательную площадку вбежал запыхавшийся охранник с сотовым телефоном в руках.

– Товарищ изобретатель, звонят с проходной. Представитель прокуратуры и налоговый инспектор прибыли с очередной проверкой, требуют к телефону куратора проекта.

– Скажите им, – недовольно ответил изобретатель, – пусть позже перезвонят, у нас идут испытания. Что это за бесцеремонность такая? В конце-то концов? – возмутился молодой человек.

– А они говорят, что имеют право приостановить проект, если их не допустят к профессору…, – растерянно пролепетал охранник.

– Пропустите, этих рыцарей закона и цифровых отчётов, – проговорил Христофор Колумбетович, высовываясь по пояс из приоткрытой двери капсулы, – я их приму, только они горько пожалеют об этом.

– Вы что задумали, профессор? – испугался изобретатель, – Нельзя им сюда, они же всё могут безвозвратно испортить!

– Не волнуйся, мой мальчик, – лицо куратора было необычайно спокойным, – у нас достаточно времени, чтобы избавиться от нежеланных визитёров. Тот, кто нам мешает, нам же и поможет.

Местный электробус шустро подвёз небольшую группу неожиданных гостей к экспериментальной площадке. Стройная блондинка оказалась симпатичным налоговым инспектором, ну а страдающий одышкой, толстяк средних лет, естественно, являлся помощником прокурора. Ознакомившись с предъявленными удостоверениями и показав проверяющим свои пропуска, профессор и изобретатель, не сговариваясь, тут же приняли на себя роль экскурсоводов.

– Очень приятно вас видеть, господин помощник прокурора, прошу пройти в мой личный кабинет, – и профессор гостеприимно распахнул перед представителем закона дверь капсулы, – а вам, уважаемая леди, я предлагаю увлекательную беседу с молодым человеком, он с удовольствием ответит на все интересующие вас вопросы, – за спинами проверяющих изобретатель трагически схватился за голову.

– Итак, чем обязан, господин следователь, столь раннему визиту? Только у меня к вам просьба, переходите сразу к делу, а то времени, действительно, совсем мало. Да вы присаживайтесь, пожалуйста, вот в это кресло, а то в ногах правды нет, – и Христофор Колумбетович с удовольствием расположился в своём кресле, украдкой взглянув на бортовые часы хронокара.

– Спасибо, – просипел, сбитый с толка, помощник прокурора, не привыкший к такому поведению людей, которые прямо или косвенно становились его подследственными, – Вот, господин Истомин, извольте, ознакомьтесь с заявлением потерпевшего, – и следователь протянул профессору, отпечатанный на ксероксе, лист бумаги с текстом.

– В связи с этим, – ответил профессор, бегло прочитав текст заявления, – я бы хотел уточнить несколько моментов. Первый момент, почему показываете мне только копию заявления потерпевшего? Где оригинал, неужели утерян? Не поверю. Второй момент, нет имени заявителя, а это является анонимкой. И не вам ли знать, что подобные вещи законом не рассматриваются? И наконец, третий момент, факты, изложенные в заявлении потерпевшего, являются, мягко говоря, недостоверными. Проще говоря, вся изложенная на этом листке информация – откровенная ложь и клевета.

– Не догадываетесь, кто это может быть? – просипел следователь, доставая из кармана баллончик с лекарством и брызгая его себе в рот, – Просто он уже всю прокуратуру достал своими анонимками. Вот генеральный прокурор и распорядился, найти этого творческого деятеля любыми способами, в рамках закона, конечно.

– Каким образом? – удивился профессор, – Ведь, это же анонимка. Разве что сам стиль изложения….

– Ну-ка, ну-ка, – заметно оживился следователь, – кого-то подозреваете, Христофор Колумбетович?

– Да как вам сказать, – куратор проекта задумался, – стиль-то известный, кляузнический, к тому же изложен с грамматическими ошибками. Это либо недоучившийся студент, либо больной из психиатрического диспансера. Подобные вещи и у нас случались, на полигоне.

– Ну вот! – обрадовался служитель закона, – Теперь осталось только вычислить нарушителя. Только нам нужна ваша помощь, профессор.

– Внимание! Объявлена минутная готовность! – раздался в помещении громкий металлический голос робота-диктора, – Всем гостям и незанятым в эксперименте срочно покинуть территорию полигона!