Мой путь в президенты Израиля и обратно

В президенты Израиля я подался от безысходности. Ну а куда ещё?

Правда, вначале я думал устроиться на работу в университет. Всё-таки, я ведь бывший профессор русской словесности. Признаюсь, я был готов к тому, что мне откажут по причине невостребованности моей профессии на Земле Обетованной. Но отказали мне совсем по другой причине. Из-за хирша. Меня там, в университете, так прямо и спросили: какой у вас хирш?

– «Они что здесь, все с ума посходили?» – подумал я.

– Без хирша можем взять вас только охранником или уборщиком, – важно заявила мне тётка, сидевшая на местных кадрах.

Я не знал, что такое хирш, но понимая, что без него никак, радостно выпалил: – Есть! Вооот такой! – И я широко развёл руки в стороны.

Тётка недоверчиво посмотрела на меня и взгляд её был весьма красноречив. Рассказывай, мол…

– Был тут у нас один профессор, – недовольно начала она. – Вроде неглуп был, приветлив, словоохотлив. И даже чудесный дар у него был – он мог говорить сколько угодно на любую тему, будь то вооружения, мировая экономика или Пекинская опера. Будучи специалистом по сицилийской мафии и памперсам каменного века, он обладал поистине энциклопедическими знаниями по каждому из этих предметов. А уж по части дистилляторов профессору и вовсе равных не было. Начальство к нему благоволило, коллеги относились с почтением, а студенты просто трепетали перед ним.

Как выяснилось из рассказа суровой тётки, все эти качества и достоинства отразились на карьере профессора – он постоянно рос и в конце концов дорос до председателя совета мудрецов университета, в котором трудился, не жалея ни здоровья, ни живота своего. И вот уже его выдвинули на должность главного мудреца комитета по образованию, науке, культуре и спорту. А оттуда, как известно, уже рукой подать до вселенского конкурса мудрейшего из мудрейших… Или, хотя бы, до министра. Можно было бы сказать, что жизнь профессора удалась на зависть врагам, если бы не одно «но».

Этим злокозненным «но» стал банальный хирш, который у профессора был очень маленьким, прямо скажем – микроскопическим.

Тут тётка внимательно на меня посмотрела и как-будто даже зарделась немного.

– Вы не подумайте, что речь о чём-то таком… «Хирш» в переводе с иностранного означает индекс научного цитирования. И вот беда – профессора никто не цитировал и по этой причине он ужасно комплексовал и страдал из-за своего микроскопического хирша. На этот комплекс не действовали даже его многочисленные ордена, которыми щедро награждало его вышестоящее начальство. Тем более, что недоброжелатели (о, эти завистники!) прозвали его кавалером ордена «Сволочь первой степени».

– В конце концов, поборов стыд, профессор решил обратиться в одну из компаний, которая, за немалое вознаграждение, гарантировала стремительное увеличение хирша до невероятных размеров всего в течение одного месяца.

«Без силикона и операций!» – гласило объявление. Профессор клюнул и позвонил. Ему назначили встречу, менеджеры компании расписали ему перспективы увеличения хирша в лучшем виде. Профессор поверил и, расплатившись, довольный, понёсся на своей машине домой.

Через месяц обещания предприимчивых менеджеров воплотились в реальность, только совсем не так, как ожидал профессор. Вместо хирша у него вырос живот. Эта часть тела и раньше была у профессора весьма приметной, а тут он и вовсе стал похож на воздушный шар. А хирш его при этом остался таким же, каким и был, – микроскопическим.

Профессор был в ярости, требовал вернуть свои деньги и грозил судом. Но предприимчивые менеджеры уверяли профессора, что виноваты не они, а чрезмерное употребление профессором крепких напитков. Плюнув на всё, профессор обратился в конкурирующую фирму, которая обещала увеличение хирша и тоже под гарантию, да ещё и возврат всех денег, в случае провала.

Профессор решил рискнуть. Но в этот раз вместо хирша у него начала расти грудь, и вскоре он стал похож со своим животом и грудью в придачу, на древнее индийское божество.

Профессор ругался с жуликами, но те не только не собирались возвращать деньги, но ещё и требовали дополнительную плату, потому что увеличение груди требует гораздо больше усилий и это – совсем другие деньги (как выразился один из менеджеров фирмы).

Профессор чувствовал себя затравленным зверем, но решил не сдаваться и обратился в западную фирму, зарекомендовавшую себя на международной арене как очень надёжный партнёр.

– Здесь уж мой несчастный хирш точно увеличат, – ободрял он себя.

Но, увы, после месяца процедур с хиршем, у профессора начал расти… зад.

От такой череды несчастий нос профессора тоже начал расти. Одновременно с этим процессом, профессорские уши тоже обросли шерстью, а на голом черепе пустили ростки семена чертополоха. Откуда они там взялись, никто понять не мог.

Короче, у него и на нём росло абсолютно всё, кроме хирша. Совершенно отчаявшись, профессор решил свести счёты с жизнью и, как специалист по средневековой японской опере, решил сделать себе харакири. Но то ли рука у него дрогнула, то ли провидение его остановило в последний момент….

Короче, профессор сделал себе обрезание. Думаете, он стал иудеем? А вот и нет! После обрезания потянуло его на буддизм. А почему именно на буддизм – кто его знает? Может, прежние операции оказали на него воздействие. Во всяком случае, профессор перестал квасить и стал похож на статую Будды. Он поклоняется Кришне, танцует без перерыва, неистово лупит в барабан и… счастлив, абсолютно счастлив!

– Правда, хирш его так и не увеличился, – закончила свой рассказ тётка. – Но разве в этом счастье? – Она видимо решила меня подбодрить. – Так что, если у вас хирша нет вовсе, не расстраивайтесь. Главное – как мы ко всему относимся. Вот вам другой пример и тоже с профессором, у которого хирш, наоборот, был невероятных масштабов, ну просто гигантский хирш. Казалось бы, живи и наслаждайся своим высоким статусом в мире науки и вообще. Думаете, он, этот профессор, был счастлив? Вовсе нет. Беда этого всеми уважаемого, всемирно известного и всё такое прочее профессора заключалась в том, что хирш его был, как бы это сказать, не совсем на своём месте. А если конкретно, то хирш этот находился у него прямо на лбу и всё рос и рос.

– Почему хирш избрал лоб профессора в качестве своего пмж, никто понять не мог – ни другие светила науки, в том числе медицинские, ни сам профессор. В любом случае, комплексы профессора по поводу хирша на лбу не имели под собой абсолютно никакой почвы, потому что одни считали это косметическим недостатком, другие же, наоборот, восхищались и завидовали. Профессор же с хиршем на лбу вместо того, чтобы гордиться, обращался к самым разным специалистам, от косметолога до психоаналитика. Среди специалистов, однако, единства мнений не было. Скажем, косметологи считали, что хирш нужно просто удалить, ибо толку от него, да ещё и на лбу, никакого. Психоаналитики, со своей стороны, советовали профессору умерить своё тщеславие и тогда проблема рассосётся сама собой.

– Но проблема решилась без вмешательства специалистов, причём самым что ни на есть неожиданным образом – хирш профессора неожиданно, в течение одной ночи исчез с профессорского лба и поселился…. Где бы вы думали? Правильно, на профессорской заднице. С тех пор профессор мысленно и во сне постоянно уговаривал своего хирша вернуться на прежнее место. Вообще-то он мечтал, чтобы хирш его спокойно рос в специальном горшке с землёй на просторном балконе в профессорской квартире. Но хирш, по крайней мере в профессорских снах, отмёл такую перспективу сразу и бесповоротно.

– — Я тебе не овощ какой-нибудь, чтоб на грядке торчать. Ишь ты!

– Больше профессор эту тему с горшком не поднимал, но умолял хирша вернуться на своё прежнее место. Но хирш заявил, что он на новом месте чувствует себя вполне комфортно.

– Профессор не стал больше обращаться к специалистам и принимает жизнь такой, какая она есть, со всеми её причудами. Тем более, что судьба – дама капризная. Ну а хирш… Радуйтесь, если он у вас вообще есть. И не переживайте, если нет.

Короче, в университет меня не приняли. Даже охранником. Но вышел я из университетом с чувством облегчения. – Как хорошо, что у меня нет хирша на лбу! – с радостью подумал я.

Это не беда, что я не айтишник, не программист, мне не двадцать и даже не сорок пять. Главное – быть хорошим человеком. Так все говорят. Потому что из хорошего человека может получиться хороший президент какой-нибудь фирмы или даже государства.

Правда, если у тебя одни сплошные «не» – нет языка, нет востребованной профессии, нет юности – то…

Во-первых, тебе сразу выдают специальную шапочку. На вид – обычная пляжная кепка с патриотической или партийной символикой. Но не обманывайтесь. Хотя шапочки эти выдают всем новоприбывшим, и в этом, вроде бы, забота: солнце у нас откровенно антисемитское, а тепловой удар – дело одной прогулки. Но вся загвоздка в том, что каждая такая шапочка – это не просто головной убор, а почти что судьба. Одним шапочка помогает устроиться, другим – сделать карьеру, ну а мне досталась шапочка-невидимка.

Её мне вручили сразу после репатриации в министерстве по делам новых репатриантов. Надпись на иврите – кто-то говорит, что она обнадёживающая, дескать, «мы верим в вас». Другие утверждают, что обращена она скорее к окружающим: мол, «ни о чём меня не спрашивайте. А ещё лучше – оставьте в покое». Есть ещё версия, согласно которой, шапочка умеет считывать мысли и выводит их наружу в виде лозунга. Тут всё сложно. Без бутылки воды при +40 – не разобраться.

Главное, конкретно в моём случае, шапочка делает своего владельца невидимым. Вот и я, как только её надел – исчез. Никто больше не замечает, что у меня есть высшее образование, что я профессор русской словесности, что я вообще существую. Меня не видят в упор. А видят только результат моей работы в качестве уборщика.

Даже имени моего никто не помнит. Здесь меня зовут то Леонидом, то Ефимом – и всем всё равно. У нас, как в Бразилии: кто не Педро, тот Гомес. Перепутал? Не страшно – они все на одно лицо. И мы, тоже. Потому что все мы – братья. Только тем и отличаемся, что они в набедренных повязках, а мы – в шапочках.

А недавно я узнал, что существуют иные, волшебные шапки. Жил неподалёку от меня рэб Гад (что на иврите означает «счастье») – с особняком, с должностью, со всеми атрибутами успеха. Но однажды за ним приехали – то ли из налоговой, то ли из полиции по экономическим преступлениям… Во всяком случае, Гад этот исчез. Просто испарился, вместе с деньгами. Народ только и ахнул: «Во, Гад!»

Но дело, как вы понимаете, не в Гаде, а в его шапке. Вернее – в шапчище! Под такой не только человека, но и виллу укрыть можно. Меня эта история так возмутила, что я пошёл в министерство – разобраться.

– А что вы хотели? – возмутилась чиновница. – Он лицо юридическое, а вы – всего лишь физическое.

Вот оно как! А я-то думал…

Чиновница посмотрела на меня взглядом врача, который уже вынес безнадёжному больному свой приговор, но старается смягчить формулировку полезными советами. Типа: «вам нужно бросить курить/пить и заняться спортом».

– А вы меньше думайте и увидете, что в жизни не всё плохо.

– Правда?! – обрадовался я.

– Правда, – подтвердила чиновница. – Истинная, – добавила она после многозначительной паузы.

Окрылённый, я помчался домой. Теперь сижу у себя в Офакиме, пью чай, сдвинув шапочку на бок, и размышляю о превратностях бытия. В современной терминологии моя ситуация называется просто – «неформат».

А если ты неформат, то тебе прямая дорога к рэбу Писе. Но я всё равно очень доволен – ведь всё, наконец, прояснилось!

Рэб Пися

Продолжить чтение