Измена. Я умею быть сильной

Глава 1

«Пришлось сегодня раньше уехать. Важная встреча. Извини, детей в школу придется везти тебе. Люблю» – поутру, едва раскрыв глаза, нахожу записку от мужа, оставленную на его подушке.

Тяжело вздохнув, перекатываюсь на спину и растираю лицо ладонями.

Когда-нибудь работа по ночам меня доконает.

Нужно прекращать.

Каждое утро, просыпаясь с трещащей головой, обещаю себе, что спать лягу пораньше.

Но, увы. Сама не замечаю, как открываю рабочие файлы и втягиваюсь с головой.

А потом весь день ругаю себя за малое количество сна.

Двадцать минут уходит на сборы.

Обычно муж просыпается раньше меня, приводит себя в порядок, набирает мне стакан теплой воды и приходит будить.

Сегодня собираюсь в одиночестве. Оказывается, это быстрее. Но с Максом веселее в разы.

Утро – наше время. Мы можем побыть наедине, пока дети спят.

– Тебе бы отпуск не помешал, – с укором произношу своему отражению и спешу на первый этаж. Нужно успеть приготовить детям завтрак.

К холодильнику прикреплено два разноцветных листочка. Ярко-малиновый и зеленый.

Сын и дочка с вечера оставили свои пожелания относительно блюд.

Подойдя ближе, читаю и усмехаюсь.

Овсянка со свежими фруктами и горячие бутерброды с сыром и мясом. В целом нетрудно, но небеса разверзнутся, если они съедят что-то одинаковое.

Мои дети погодки. Сын старше, доченька младше. Дух соперничества в них так силен, что порой хочется рвать на себе волосы.

Два упрямых и своевольных барашка.

Они противостоят друг другу во всем, кроме учебы. Школа – та территория, ступая на которую они оба делают нам с мужем одолжение. Хотя и учатся оба прекрасно.

– Мамочка, доброе утро! – подлетев со спины, дочка чмокает меня в щеку. – Я Жеку будила, он не захотел просыпаться.

Не могу сдержать улыбки.

Сколько они ещё будут ябедничать друг на друга?!

У сына реально есть проблемы по части «быстро проснуться». Папу он слушает, мне же приходится дважды подняться к нему, чтобы растормошить.

– Женя, пожалуйста, поторапливайся. Мне сегодня нельзя опаздывать, нужно заехать в Управление, а после тащиться за город. У нас обыск на предприятии запланирован.

Говорю скорее для себя, потому что сын, едва разлепив один глаз, уткнулся в телефон и торопливо что-то печатает.

Ощущаю, как внутренне закипаю.

Ему самому нравится быть настолько медлительным?

– Женя, поднимайся… – повторяю, стоя в дверях.

– Вот заладила, – вырывается из него, и я вижу, как глаза ребенка начинают остервенело метаться из стороны в сторону.

Упс. Кажется, кто-то проговорился.

– Что ты сказал? – интересуюсь вкрадчиво.

Переходный возраст у него в самом разгаре, и дух протеста не дремлет.

– Это я не тебе, – отмахивается, поднимаясь на ноги.

– Заправь кровать, – напоминаю.

– Мам, после школы.

– У тебя тренировка. Отец за тобой заедет…

– Я всё знаю, не маленький уже, – состроив кислую мину, проходит мимо меня, направляясь в ванную комнату.

– И в комнате своей убери, будь так добр.

Ответом мне служит сильный хлопок двери.

***

Ожидаемо я задерживаюсь. Ловлю утренние пробки, пока везу детей в школу, попадаю в них же на обратном пути, потому что Управление находится в противоположной стороне, а не заехать туда я не могу.

Без соответствующих документов обыск признают неправомерным.

– Вика, ты ещё здесь, – громыхает мне над ухом «руководство», когда мы встречаемся на лестнице.

Я выхожу. Он заходит.

– Виктор Павлович, считайте, что меня здесь нет, – отгораживаюсь от него папкой, словно щитом.

– Давай шустрее. Парни уже выехали, – летят мне вслед напутственные слова.

Немного стрессую, но очень люблю свою работу. Дорожу ею.

Так вышло, что сына я родила рано. Мы с Максом начали встречаться, когда мне только-только исполнилось восемнадцать. К девятнадцати я уже была беременна Женей.

Муж вырос в обеспеченной семье. К тому же был и остается единственным сыном у своих родителей, они в нем души не чают.

Когда Макс решил, что перерос должность заместителя прокурора города, свекор был готов вывернуться наизнанку, лишь бы организовать ему безоблачный перелет в уютное судейское гнездышко-кресло.

Несмотря на то что мы семья, в моей жизни все происходило и происходит иначе.

Сколько себя помню, мне всегда приходилось соответствовать и что-то доказывать.

Сначала я была малолетней выскочкой, желающей заполучить в свои сети завидного жениха. После рождения детей эпитеты и того стали краше.

Возможности похвастаться отменной родословной или хотя бы крепкой семьей у меня нет.

Отец бросил мать, когда мы с братом были детьми, и после моей родной пришлой одной нас поднимать на ноги.

С высоты прожитых лет мне кажется, что ей неплохо удалось справиться.

У брата сеть небольших, но прибыльных кофеен. А я, несмотря на годы бессонных ночей, смогла получить диплом юриста и устроиться в Следственный Комитет.

Когда дети подросли, карьера пошла в гору. Первое время Макс не был в восторге, но со временем смирился и принял мой выбор.

Объяснить ему, что мне тошно быть слабым и никчемным приложением к мужу, я не смогла. В его понимании мои переживания пустая блажь, никто ведь не гонит работать.

Честно говоря, если бы все кому не лень, начиная от его матери и заканчивая моей, не тыкали меня носом в собственную несостоятельность всю мою юность, я была бы не против остаться домохозяйкой.

А так…

Очень хотелось всем доказать, что я могу быть сильной и независимой.

– Ребятки там уже немного начали шалить, – сообщает Роман, мой коллега, как только я выбираюсь из автомобиля и вскользь пробегаюсь глазами по парковке. – Ты почти вовремя, но они не смогли дотерпеть. Сама понимаешь.

– Я успела, – смотрю на часы. Минута в минуту. – Это вы раньше начали.

Волна облегчения проносится по позвоночнику. Для меня очень важно быть во всем образцовой. Соответствовать Максу.

Глядя на него, очень сложно представить, что рядом с таким успешным и властным мужчиной может находиться кто-то из категории «так себе».

– Видела Виктора, он пожелал нам удачи, – продолжаю, на ходу доставая постановление.

– Лучше бы твой тезка нас денежной премией порадовал, чем своей болтовней, – вздыхает Рома угрюмо.

– Не будь таким ворчливым, – посмеиваюсь.

– Ты женщина. Тебе проще. Не нужно всяких красоток по ресторанам водить, – смеется, намекая на свой разгульный образ жизни.

– Мы тебе давно говорим: женись! Тогда одним ударом убьешь сразу двух зайцев, – к нам присоединяется Федя.

Федор Анатольевич – старший оперуполномоченный по особо важным делам. Проще говоря – ещё один мой оболтус.

– И выгуливать так часто не придется, и, что важно, готовить тебе дома будет, – продолжает вещать назидательным тоном.

– Дважды разведенного гуру попрошу воздержаться от советов, – хмыкает Рома.

– Вот так и разбиваются нежно-розовые очки всех девочек. Об вашу бытовуху, – недовольно бурчу. – Обещаете одно, а на деле выходит другое.

– Тебя, красотка, я бы выгуливал ежедневно, но на коротком поводке, – Федя окидывает меня плотоядным взглядом. – Одни только ноги…

– Замолчи! – перебиваю резко, давя в себе желание рассмеяться.

Его шуточки насчет моей обалденной внешности звучат так часто, что я, того и гляди, верить начну в его теплые чувства.

– Отставить флирт. Мы тут не за этим.

Под продолжающиеся шуточки парней мы заходим в административное здание, и я окидываю взглядом дорого обставленную приемную.

По документам завод принадлежит семейной паре. Деткам наших местных чиновников.

Сплошные убытки из года в год. Но по интерьеру так и не скажешь. Пафосно, и даже вычурно, как сказала бы моя свекровь.

Проходим вглубь помещения, где столпился народ.

– Виктория Сергеевна, Вам лучше туда не входить.

Ребята опера, с которыми мы часто проводим совместные обыски, преграждают мне путь в кабинет генерального директора фирмы, того самого человека, против которого возбудили уголовное дело.

Из-за двери доносятся характерные для близости звуки. Кто-то громко и очень отчаянно стонет.

Я морщусь.

Там что, кто-то совокупляется?! Развлекаются с утра пораньше в пикантной обстановке?

Так ещё не попадали.

– Гриш, дай пройти, раз вы стесняетесь. Не будем же мы ждать, пока они…

Обойдя парней и толкнув дверь, замолкаю на полуслове.

Испытывая невыносимую боль, я мгновенно забываю о том, что хотела сказать.

Я вообще обо всем забываю.

Мозг за долю секунды разрывается на части, сознание начинает плыть.

Остаюсь наедине со своим личным адом, ведь перед моими глазами на моем любимом муже сидит девица, сверкая обнаженными ягодицами.

Глава 2

– Вика! – первым меня замечает муж.

Надо же, какой заботливый и внимательный. Узнал меня сразу!

Даже занимаясь жаркой прелюдией, не забывает о любимой жене.

Кровь в венах закипает с бешеной скоростью, разгон такой, что голова кружится.

– Вика, что ты тут делаешь?

Взгляд мужа соскальзывает с меня на парней, продолжающих толпиться за моей спиной.

Надо отдать должное, понимание в его глазах вспыхивает мгновенно.

Ссадив со своих колен замершую и перепуганную полуобнаженную девицу, он встает на ноги и делает шаг в мою сторону.

– Без рук, – выставляю ладонь вперед. – Я, в отличие от тебя, сейчас при исполнении.

Важная встреча. Надо же… По всей видимости, неотложная. Одни только сиськи тянут на четвертый размер.

Ревность, боль и разочарование сжигают меня заживо. Скоро останется лишь горстка пепла.

Едва ощутимо тряхнув головой, пытаюсь собраться и хотя бы внешне выдать картинку уверенной в себе женщины, а не скатиться в истерику на глазах у коллег.

Боже! Как я им в глаза смотреть буду?

А жить как?

Смотрю на мужа, а затем на его любовницу. Оба разгоряченные, возбужденные. Кабинет пропитан их похотью. Боль острым ножом полосует грудную клетку.

Если бы мы случайно им не помешали, он изменил бы мне прямо здесь.

– Выйдите все, – в привычной для себя манере распоряжается муж, делая командный взмах рукой, дескать, убирайтесь, холопы.

Мне дышать тяжело, легкие тлеют, но все же выдавливаю из себя:

– Все остаются, где стоят.

– Милый, что происходит? Кто все эти люди? – взвивается полуобнаженная девица.

Быть может, она слишком шокирована, как-никак мы их прервали на самом интересном. Но почему она даже не пытается прикрыться? Хотя бы ладонями грудь прикрыла.

– Зай, это шутка, что ли, такая? – дует свои отфилированные губки. – Мне не смешно!

Она серьезно такая дура или прикидывается?

– Вик, давай позже? Тебе нужно остыть, – над ухом раздается озабоченный голос Романа.

Какой остыть? Мне провалиться сквозь землю хочется! Забиться в самый дальний угол вселенной и горько плакать. А ещё вцепиться в волосы этой мерзавке и вырвать все до единого. С луковицами.

А после отхлыстать этим конским хвостом своего неверного благоверного.

Ногами топать хочется, крушить всё вокруг! Мне много чего хочется, но точно не успокаиваться!

Он оставил меня утром дома одну с детьми, а сам помчался к… любовнице!

Отменный, мать его, завтрак!

– Послушай коллегу. Дело говорит, – Максу хватает наглости усмехнуться.

Какая же сволочь!

– Вы все равно не сможете продолжить, – сочувственно поджимает губы, намекая на то, что его присутствие может нам помешать.

Похотливый козел!

– Уверен? Тогда сюрприз!

На ватных ногах, умоляя небеса не дать мне свалиться на пол прилюдно, делаю шаг в сторону, хочу лучше видеть его подружку.

Давно ли длится их связь? Как я могла не заметить? Не понять?

У мужа всегда было много работы. Он частенько задерживался, желая объять необъятное.

Я, зная, какой он ответственный и скрупулезный, никогда не мешала и не устраивала сцен.

А, по-видимому, надо было!

– Девушка, Вам лучше одеться, потому что в кабинете будет проводиться обыск, – обращаюсь к ней официальным тоном, который долгое время оттачивала специально для подобных моментов.

Не задавая больше вопросов, она кивает. Спускает ноги с кожаного дивана, на котором они с моим мужем предавались разврату…

Как же мерзко…

Какой же кобель мне попался!

Девица оглядывается по сторонам, словно бы ища что-то, даже догадываюсь что. Трусов-то на ней нет.

– Зай, а ты не видел… – вздрогнув всем телом, она замолкает.

Какой же кошмар! За что это мне?!

Настолько тупая, что не поняла, кто перед ней? Или излишне растеряна? А может, просто циничная тварь?

Смотрю на то, как неловко она натягивает бретели платья, пряча свою выдающуюся грудь.

У парней моих, наверное, сейчас перед глазами что-то сродни небу в алмазах.

Её немного ведет, пальцы заметно подрагивают, но в целом держится молодцом. В ней чувствуется уверенность в собственной привлекательности. Она понимает, что сейчас на нее все пялятся, и кайфует от этого.

Я была убеждена, что мне посчастливилось обзавестись прекрасной семьей – любящий мужем, замечательными детьми, но жизнь оказалась сложнее.

Не знаю, любит он эту размалеванную куклу или нет, но имеет явно с большим удовольствием. Она из тех женщин, кто умеет мужчину «побаловать». Собой. Эдакая конфетка, и кого волнует, что начинка с гнильцой.

Она подходит ближе.

Наблюдаю за каждым движением этой дряни с невероятным вниманием. Мне хочется понять, что в ней такого… Не мог же Макс только на секс повестись?!

Или мог?!

Кто-то из парней громко кашляет, и я прихожу в чувства.

Я ведь на работе… Нужно сконцентрироваться.

Держусь за эту мысль как за спасательный круг.

– Вика, нам нужно поговорить. Пусть парни пока что перекур сделают, – муж предпринимает очередную попытку навешать на меня свое мнение.

Так и хочется сказать: «Иди ты в пень, Макс!».

– Мы с тобой дома поговорим. А сейчас мы с коллегами продолжим то, ради чего сюда приехали, – меньше всего на свете мне хочется выяснять отношения прилюдно.

Какой же стыд! Сколько теперь будет пересудов и сплетен…

– Ты не можешь проводить здесь обыск, – чеканит он.

– С чего вдруг? Напомню, твоя судейская неприкосновенность распространяется на занимаемые тобой жилые и служебные помещения, транспортные средства, документы, даже багаж. А на места для утех, если они тебе, конечно, не принадлежат, не распространяется. Поэтому, пожалуйста, покинь помещение и не мешай нам работать.

Мне хочется выцарапать мужу глаза, разодрать кожу, сделать так же больно, как и он мне! Но вместо этого я по крупицам собираю свою выдержку и стараюсь говорить ровно, без всхлипываний и завываний.

Если бы кто-то знал, как мне сейчас больно… Будто кожу сдирают заживо, а я должна ни звука не произнести, иначе небеса упадут на землю.

Нельзя, просто нельзя быть слабой.

«Если ты сейчас сорвешься, результаты многомесячных трудов десятка людей пойдут насмарку», – уговариваю себя сдержаться.

По глазам мужа вижу: развод ждет меня долгий и выворачивающий душу наизнанку. Если посмею испортить его репутацию, он будет мстить.

У меня ведь дети. Работа мне точно нужна.

– Можно тебя на пару слов.

Не дожидаясь ответа, муж хватает меня за руку и, растолкав застывших оперов – они тоже шокированы, затаскивает в какую-то подсобку. Она, судя по всему, служит помещением для отдыха и перекуса.

Ударяюсь бедром в небольшой столик.

– Ты что творишь, мать твою?! Совсем от ревности ополоумела?!

Хлопаю глазами, не сразу поняв, о чем речь.

Впору смеяться!

О чем это он?!

Макс смотрит на меня пристально, даже зло. Ждет ответа.

Родной, самый любимый, но такой далекий и чужой человек.

Я сама не заметила, как во мне что-то умерло.

Любовь разлетелась на мелкие части. Просто в пыль. Теперь на её месте пустота как черная дыра. Она затаскивает меня в свои сети.

Во рту скапливается слюна, перед глазами темнеет. Я стараюсь держаться, но сознание плывет против воли.

Пытаясь удержать равновесие, отвожу руку назад, упираясь ею в столешницу.

Макс продолжает нависать сверху, чем доставляет большой дискомфорт. Мне и так неудобно стоять.

– Вика, ты чего? Тебе плохо? – вглядывается в мое лицо.

Мимику разобрать не могу, потому что фокус пропал, но по голосу кажется взволнованным.

Уже бы не разыгрывал здесь комедию!

Можно подумать, ему есть до меня хоть какое-то дело.

– Нет, блин! Мне просто прекрасно! Я сегодня, в присутствии коллег и подчиненных, узнала, что муж мне изменяет. Как ты думаешь, как я себя чувствую? – судорожно сглатываю слюну, переводя дух.

Облизав пересохшие губы, касаюсь своей щеки, большим и указательным пальцами прищипываю кожу.

«Давай уже, Вика, приходи в чувства. Ты умеешь быть сильной».

Нельзя рушить свою жизнь из-за похоти этого кобеля.

– Держи, – Макс вкладывает в мою руку стакан воды.

– Я не буду это пить. Бог знает, кто до меня касался его губами, – медленно разворачиваюсь и ставлю на стол. – И где эти губы были до этого. Какой-то притон…

– Даже в такой ситуации ты остаешься собой! – произносит в сердцах, снова раздражаясь. – Могла бы всплакнуть для разнообразия и позволить мне тебя утешить!

– Чего? Ещё скажи, что ты стал мне изменять, потому что слез бабских не хватало! Ты сам постоянно бесился, если я была в каких-то ситуациях излишне ранимой!

В голове картинками мелькает наше прошлое.

Жизнь с Максом меня закалила.

Нет, он любил и заботился – я считала его идеальным мужчиной и мужем, но окружающая среда была слишком жестока к двадцатилетней девочке с двумя детьми на руках.

Выйти замуж за принца – сказка добрая, но не на каждой странице.

– Не устраивай сцен. Хотя бы здесь. Я не хочу из-за какого-то нелепого недоразумения портить свою репутацию! – шипит на меня, плотно сжимая челюсти.

– Не нужно меня выставлять крайней! Я здесь исключительно по работе! Я за тобой не следила, – озвучиваю только сейчас залетевшую в голову догадку.

Он серьезно? Я что, на идиотку похожа? Приехать с подкреплением. Очень смешно.

– Ты не рассказывала, что «Метрополь» у тебя в разработке! – летит укор в мою сторону.

– Ты мне тоже не говорил, что имеешь бабу на стороне, – грустно усмехаюсь.

Его близость дается с трудом. Знакомый, такой родной аромат попадает в нос и воспаляет рецепторы.

Парфюм, запах кожи… Я знаю Макса досконально. До последней родинки. Он весь мой. Был моим…

Первый и единственный мужчина…

Дверь в подсобку распахивается, и на пороге появляется та самая девица – дрянь, разрушившая мою семью.

Только сейчас замечаю, что ярко-красная помада на её губах размазана…

Резко оборачиваюсь и на Макса смотрю.

Он весь чистый. Лощеный. И лицо, и рубашка.

«Штаны стоит спустить и проверить там», – истерично подкидывает мне версию мозг, и я мысленно содрогаюсь.

Очень страшно не выбраться из этого болота.

– Мась, скажи им! Они в моем кабинете бумажки раскидывают! Что за дела?! У меня там все красиво было! – стерва, походу, пришла в чувства и решила показать себя истинную.

– Заткнись! – Макс не выдерживает, но она продолжает.

– Ты же главный, скажи им, чтобы убирались! Скажи, а иначе мы расстаемся!

Глава 3

– Да, мась, скажи нам, а то мы непонятливые! – усмехнувшись, отталкиваюсь от стола и направляюсь к двери.

Что за обращение такое «Мась»? Это уменьшительно-ласкательная форма имени Максим? Или что?

Он ведь не любит подобные слащавые нежности, буквально трясется от злости. Если Максимкой назвать, час придется слушать недовольное брюзжание.

Мне противно. Начинает подташнивать.

Как со мной могло приключиться такое несчастье?

– Вика, стой, – уже во всю глотку рявкает Макс. Приказ отдает.

Нервничает. Ему есть что терять.

Я ведь могу и глупостей наделать. Будет потом разгребать долго-долго.

Сейчас желание на принцип пойти сильно, как никогда.

Макс снова зовет меня по имени, на этот раз грубее. Ему предельно важно, чтобы все соблюдали установленные им правила.

Шавка – любительница чужих мужей – тут же принимается его успокаивать.

Хлопаю дверью посильнее.

Больно ли мне? Очень! Безумно! Безмерно!

А ещё мерзко!

Макс не испытывает чувства вины, даже со стояком ощущает себя хозяином положения!

Думает, я прощу? Никогда!

Оказавшись в приемной, встречаюсь взглядом с Романом.

Сочувствие в его глазах окончательно размазывает.

Насколько жалкой по стобалльной шкале я выгляжу?! Миллион? Миллиард?

«Фролов, я всей душой тебя ненавижу! Ненавижу за то, что он со мной сделал»

– Вика, если хочешь, можешь ехать домой, – произносит Рома доверительно, подойдя ближе. – Мы закончим без тебя.

– Всё в порядке. Я в норме, – лукавлю, но пока что держусь.

Испытываю жуткое желание раскатать этих уродов по полной.

Жаль, что мы без спецназа.

Сейчас бы я парней не сдерживала и, более того, сама попросила уложить всех мордой в пол и провести максимально жесткую показательную порку.

– Как хочешь, но, если что, знай, мы всё понимаем, – он оглядывается, проверяя, одни ли мы тут. – Я поговорил с секретаршей. Эта голая телка – жена их генерального. Он редко тут появляется, – сообщает. Его выражение лица очень красноречиво. – Она его заместитель. Ответственна за маркетинг. Личные дела мы изъяли. Сравним.

С неподдельным ужасом думаю о том, в какую грязь меня муж втянул.

Что он вообще тут забыл?! Это что за совпадения такие фатальные?

Итак, у меня есть коллега по несчастью. Он же подследственный.

Только этого не хватало! Чувствую, представление не закончится на увиденном.

Продолжаю себя накручивать, с каждой минутой всё становится только хуже.

Это что за развлечение такое, совокупляться с любовником в кабинете мужа?

У них вообще тормозов нет? Или так чувства острее?

Какими нужно быть животными…

Власть, деньги, положение в обществе – это всё стерло нравственные границы Максима, а я и не заметила? Как такое могло произойти? Любя всем сердцем, закрывала глаза на его недостатки?

Коллеги, словно считав мои мысли до последней буковки, ведут себя впечатляюще. Обычно, за исключением архисерьезных дел, шороху лишнего не наводят.

Сейчас же они принимаются «рыть носом землю», перетряхивая всю документацию и изымая оргтехнику. Заглядывают во все уголки: и туда, куда хотят пускать нас сотрудники предприятия, и туда, куда не хотят.

Спустя полтора часа ко мне присоединяется Федор.

– Я тебе кофе принес, тут, оказывается, неплохая столовая. Если что, к нему никто не прикасался, – пытается разрядить обстановку, упоминая о моей чрезмерной любви к чистоте, граничащей с брезгливостью.

Все ощутимо нервничают, и это чувствуется.

Оно и понятно. Устроил мой муж всем цирк на выезде.

– Спасибо, я тебе очень признательна, – забираю у него картонный стаканчик, не отрывая взгляда от экрана компьютера.

Обычно камеры с проходной просматриваю не я, но сейчас очень захотелось оказаться подальше от всех.

Сконцентрироваться не получается. Нервозность внутри нарастает.

Я точно решила, что завтра же подам на развод. Но… С ужасом думаю о том, что сегодняшний день мне может стоить карьеры.

Эта мысль не отпускает.

– Копирование скоро закончится, – произносит охранник, выводя меня из транса.

Осознаю, что с пустой от мыслей головой просто пялюсь в экран.

Непривычное состояние полного опустошения.

– Макс тебя искал, – Феде неловко.

Ещё бы.

Мы тесно общаемся, можно сказать, дружим семьями. У нас с Максом была одна семья, у Феди уже несколько за последние три года, но это не мешало нам собираться на праздники и весело проводить время.

– Я вас оставлю на пару минут, – паренек-охранник живо поднимается на ноги и юркает за дверь.

Прикрываю глаза. В правом ухе пульсирует так, будто я себе перепонку пробила. Накрываю его ладонью и зажимаю.

«Ну же, Вика, давай! Приходи в чувства!» – хочется плакать.

– Не хочу его видеть.

– Мы ему не сказали, где ты. Заводские тоже помалкивают.

– Все уже в курсе?

Федя молчит, не желая меня расстраивать.

И так понятно, что секретарша уже всем разболтала. А может, и не только она.

Это какое-то плохое кино. Хочется думать, что я скоро проснусь, и все нормально будет. Так, как и всегда.

Да лучше вообще не просыпаться, чем так!

– Что собираешься делать? – начинает аккуратно прощупывать почву.

– Работать, – делаю глоток обжигающего напитка.

Нервно кручу стаканчик в руках, механически начиная процарапывать в нем дырочку, чувствуя под пальцами влагу.

– Я не об этом, Вик… Ситуация, конечно… Непростая, – старается подбирать слова, но результат всё равно один.

Я страдаю. Страдаю от каждого произнесенного им звука.

– Ты умница, хорошо держишься, – подбадривает.

Продолжаю молчать.

Боюсь. Если рот открою, могу и расплакаться.

Как бы ни было тошно и противно от собственной слабости, я не железная.

Моей выдержки хватает с трудом.

На прошлых выходных мы ездили всей семьей за город. Я, муж, дети. Провели пару дней на первоклассной базе отдыха. Здорово отдохнули.

Долго планировали, подстраивались друг под друга, чтобы время найти обоим.

А теперь вот…

– Как ты считаешь, нас не тормознут? – вырывает меня из мыслей коллега.

– Дело Арсеньева? – называю фамилию, выходит, что мужа любовницы моего мужа. Надо же… Совпадение. – Из-за Макса? Он ведь арбитражный судья. А тут уголовка. К нему дело не попадет.

Кресло в Арбитраже – самое престижное, другого мой муж и не захотел бы.

– Так связи же.

– У них и без Макса есть связи, но пока команд сверху не поступало. Посмотрим. Работаем в штатном режиме. Мне нужно больше информации на Арсеньева. Пусть твои люди пороют серьезнее.

Кто бы знал, каких трудов мне стоит это показное равнодушие. В ушах неприятно хрустит, это разрушаются кости. Я словно перестаю опору чувствовать.

«Макс уехал?» – пишу сообщение Роме.

«Давно, – ответ сразу приходит. – Приказал нам уматывать на ***, если не хотим носками на рынке торговать в скором будущем».

«Ты Максу на рынке носки покупаешь? – прилетает следом ещё одно. – Что за пренебрежение к торгашам?»

Узнаю Ромку. Даже в самой безвыходной ситуации он продолжает шутить.

«Можешь появляться на свет божий. Заодно и с дириком сейчас познакомишься», – падает третье.

– Рома говорит, что Арсеньев приехал, – ставлю Федю в известность.

Из него вылетает сдавленный, почти истеричный смешок.

– Как ты думаешь, он прибьет свою благоверную? А что, было бы неплохо! В убойный переквалифицируемся. Всяко поинтереснее, чем эта муть.

Натянуто улыбаюсь в знак признательности. Парни стараются меня поддержать.

Обида внутри нестерпимо жжется. Мне очень… очень сильно хочется вытворить глупость. Могу ли я это себе позволить?

Конечно же, нет.

Порой я бываю заносчивой, но поддаться импульсивному порыву, значит, испортить свою жизнь окончательно. Ещё и коллег за собой потянуть.

Пульс опасно частит, ударяя в виски.

– Ну что, Федь, пошли знакомиться с обманутым мужем? Об утреннем происшествии ни слова.

Глава 4

Первая мысль, посещающая меня при виде этого мужчины:

«Мы с ним ещё навозимся. От всей души нам нервы потреплет».

Откуда я знаю? Как ни странно, у него всё написано на лице.

В приемной, небрежно сунув правую руку в карман брюк, стоит мужчина лет сорока. Я бы даже сказала, младше, но морщинки, собравшиеся вокруг его прищуренных глаз, выдают возраст. Высокий рост, широкие плечи, вроде бы всё стандартно, но нет.

Не могу объяснить, но ровно до тех пор, пока он не переводит свой прямой, внимательный взгляд с секретаря на меня.

В Арсеньеве есть что-то демоническое, создающее отрицательную харизму, ту самую, от которой многие женщины голову теряют.

Меня никогда подобные мужчины не привлекали. Излишне гордый и высокомерный.

«Ой ли… – неприятный ехидный голосок свербит в ухе. – Макс, так-то, тоже не миленький простачок».

Пока что не думать о муже у меня не выходит.

Как издеваясь, мозг выуживает из своих задворок момент нашей первой встречи. Мне тогда только-только исполнилось семнадцать, и Стас, мой старший брат, впервые согласился взять меня с собой на какую-то вечеринку – она же пьяное сборище.

Я так нервничала, что едва ли не отключилась в машине по дороге к дому его друга.

Макса, как он говорил позже, занесло туда чудом. Не было планов на вечер, и он согласился поехать с кем-то из друзей.

По наивности на тот момент мне показалось, что это была любовь с первого взгляда. Та самая, раз и на всю жизнь.

Я взгляд на него боялась поднять, чтобы он ненароком не догадался, что очень сильно понравился. А уж когда подошел познакомиться… Бедное мое сердце остановилось. Таким сильным было впечатление.

На тот момент я не знала, что мужественная внешность – квадратный подбородок, прямой нос, высокие скулы и цепкий взгляд – это не только красиво, но и многое говорит о характере.

Стальная решимость, неукротимость и поражающая настойчивость шли в комплекте.

– Вика, – получаю легкий тычок в спину от Феди. – Ты решила Арсеньева напугать, что ли, сразу? Смотришь так, будто мы пришли уже решение суда исполнять, а не просто побеседовать.

Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, о чем речь.

Увидев мужчину, я вспомнила о муже и напрочь забыла обо всем остальном.

Возможно, парни были правы, и мне стоило уехать домой.

Но, если честно, мне страшно. Я боюсь того, что меня ждет в родных, казалось бы, стенах.

– Всё в порядке, – говорю так же тихо.

Первые минут пятнадцать уходит на стандартную процедуру. Представляемся, излагаем цель своего визита, предлагаем ознакомиться с документами.

Мужчина приглашает нас в свой кабинет.

До того как успеваем войти, к нам присоединяется Рома.

Меня начинает потихоньку поднакрывать. Наверное, просыпается осознание.

Жизнь уже прежней не будет.

Случалось всякое, мы с Максом нередко спорили, выясняли отношения – чаще всего в тех случаях, когда я не хотела уступать ему в принципиальных для себя вопросах, тем не менее я его очень любила. Очень и очень сильно.

Чего ему не хватало?

Скажу избитую фразу, но я уверена, что он со мной был счастлив. Я видела эмоции в его глазах. Такое не сыграть.

Если говорить об интимной составляющей семейной жизни, то там тоже проблем не было, как и ограничений для него.

Мы переглядываемся с Ромой, и я взглядом прошу его начинать. И не потому, что мне сейчас совсем не до работы, просто мы с годами выработали определенную тактику. Лучше, когда женщина не лезет вперед мужчин.

Я максимально включаюсь, когда Рома порядком надоедает подследственным своим напором, и они готовы идти на контакт.

Минус моему профессионализму, но я слушаю только часть их разговора.

Меня больше волнует другой вопрос.

Как я расскажу детям?

Женя очень близок с отцом. Ева – любимая папина дочка.

Дети без ума от отца, и он всячески подогревает их чувство поблажками, подарками и своим вниманием.

Это ужасно, и я никогда так не смогу, но всё же понимаю тех женщин, которые стараются ради детей закрывать глаза на пороки мужей. Мерзко и противно до боли, но одному Богу известно, как оно – тянуть самой всю семью.

На примере мамы я видела, насколько это непросто.

Она и свекровь ровесницы, но выглядят так, будто между ними лет пятнадцать разницы есть. Одна моложавая, а вторая – моя безумно любимая – очень уставшая, с глазами, полными необъятной тоски.

Мы со Стасом всячески стараемся скрасить её жизнь хотя бы на пенсии, но это трудно. Характер никуда не деть, и помощь она принимает со скрипом. Потому что не привыкла.

Кривить душой не буду, я бы не хотела себе такой жизни.

Рома лаконично вводит Арсеньева в курс дела. Неуплата налогов в особо крупных размерах, участие в преступных схемах, направленных на хищение бюджетных средств… Там такой красивый букет, что им можно похвастаться в определенного круга компаниях, по типу: «Кто больше?!».

– Несколько раз Вас, Владимир Олегович, вызывали на допрос.

– Я был за пределами страны. Вот только вернулся. Походу, очень вовремя, – усмехается.

Он из тех, кто думает, что сможет решить всё деньгами.

Нисколько не беспокоится.

Ну что же… Ему же хуже.

– Когда Вы сможете подъехать к нам, – тон Ромы становится более серьезным.

Наконец-то. Значит, скоро закончим.

– Называйте время, мы с адвокатами приедем, – обводит нас ленивым взглядом.

До чего же тип неприятный. Толку, что хорош собой, если за версту несет высокомерием.

Они успевают только обговорить время, Рома ещё делает запись в своем блокноте, чтобы ничего не забыть и подготовить повестку, как Арсеньев концентрирует внимание на мне, потеряв интерес к следственным мероприятиям.

– Так, значит, это Ваш муж сношал здесь, – кивает в сторону дивана, на который я старалась не смотреть всё это время, – мою супругу.

Он усмехается, черты лица заостряются, но он не выглядит ни оскорбленным, ни злым. Просто констатирует факт.

– Мы здесь не для того, чтобы обсуждать личные темы, – божечки, с каждой секундой держаться всё тяжелее. Сколько раз меня еще унизят сегодня?! – Они к делу не относятся.

– Окей. Обсудим их в другом месте, хотя я уверен, юристы очень заинтересуются этим вопросом, – хищно улыбается, давая понять, что Макс усложнил мою жизнь по всем фронтам.

– Единственное место, где я могу что-либо с Вами обсудить – это мой кабинет. Дверь прямо напротив кабинета Романа Ивановича, – приветливо улыбнувшись, стреляю глазами в коллегу. – Мы закончили?

Уточняю скорее для галочки. Потому что на деле мне становится нечем дышать и нужно торопиться на воздух.

Уже по пути на парковку нахожу в телефоне сообщения от сына:

«Мама, когда ты приедешь домой?»

«Мама, срочно приезжай!»

Глава 5

– Где мои дети?

Влетев в дом, первым делом замечаю Максима. Он стоит в тамбуре, опираясь бедром о комод.

Ждет меня. В этом сомнений нет. Подготовился.

– Где они? – повторяю вопрос, так и не дождавшись ответа.

– Вика, тебе нужно успокоиться, – оттолкнувшись, делает шаг ко мне.

– Даже не приближайся, – рявкаю. – Я очень плохо себя контролирую. Не дай бог, сделаю что-то с твоей наглой судейской рожей, заморишься рихтовать.

Меня колотит.

Справляться с собой становится всё тяжелее. Сейчас мы наедине, и желание разорвать его на мелкие части почти что непреодолимо.

Как он мог?

Как вообще в его якобы светлую голову пришла такая тупая идея, как совокупление с неизвестной телкой в людном месте?! Хорошо, не увидела б я, увидели бы другие. Скандалу всё равно быть. Разве не так?!

Вон, Арсеньеву донесли спустя полчаса после приезда. Не удивлюсь, если уже весь город в курсе!

Как же его хваленая безупречная репутация?!

Когда он стал самым молодым судьей кассационной инстанции в нашем федеральном округе, то был очень горд и утверждал, что его быстрому назначению послужили кристально чистый нравственный облик и репутация порядочного семьянина.

А сейчас что?

Пустить жизнь под откос из-за какой-то…

Давлю в себе желание грязно выругаться в голос. Нельзя себя накручивать ещё сильнее.

Как же он меня раздражает! Видеть его не могу и не хочу!

Прохожу мимо, прямо в обуви направляясь вглубь дома.

Зову ребят.

Мне никто не отзывается, и сердце пропускает удар.

Всю дорогу, направляясь сюда, я старалась дозвониться до сына. Слушала длинные гудки и молилась, чтобы с ними все было в порядке.

Конечно, Макс им ничего плохого специально не сделает – не мог же он настолько голову потерять, – но они ведь подростки! Одно неверное слово, и большие неприятности обеспечены.

У сына проблемы с поведением появились пару лет назад. А у доченьки совсем недавно. В них постоянно зреет протест. Гормоны, нагрузки в школе… им и так справляться с собой трудно, а тут ещё папаша решил устроить фейерверк из неприятных эмоций.

Мне требуется минута, чтобы подняться на второй этаж и проверить обе детские.

Макс идет следом, останавливаясь каждый раз, когда я открываю двери и проверяю комнаты на наличие их обитателей.

Раздражает меня своей давящей энергетикой, да и просто присутствием.

– Ну что, убедилась? Их дома нет, – флегматично покачивается взад-вперед, ожидая моего ответа.

– Ты совсем идиот? Где Ева и Женя? – мне хочется обхватить голову руками и сжать. Такое чувство, что она разлетится на части сейчас. Это какой-то кошмар! – Куда ты их дел и зачем? Женя писал мне! Он был дома!

– Был, я их пораньше со школы забрал. Они взяли вещи, и я отвез их к своим родителям. Поплавают в бассейне, отдохнут от уроков… Развеются, одним словом.

– Ты меня за дуру держишь? – заглядываю в его бесстыжие глаза, безрезультатно стараясь отыскать в них совесть. – Думаешь, я не понимаю, зачем ты забрал их?! В бассейне они могли и дома поплавать! Ты специально их увез, чтобы я была сговорчивее. Фролов, ты псих, что ли?! Жене через пару недель пятнадцать исполнится! Его, да и Еву, нельзя просто взять и увезти! Они уже большие и могут сами решить, что им делать и с кем оставаться!

По тому, как дергаются мускулы на лице моего развратного муженька, понимаю – он начинает злиться.

Надо же! Какой циничный козел! Сам облажался, а теперь ему виноват кто-то.

Кто-то очень определенный, то есть я!

– Нам с тобой нужно поговорить. Все обсудить и решить, что дальше делать, – на полном серьезе вещает этот…

«Вика, возьми себя в руки», – прошу мысленно.

– Мне с тобой нечего обсуждать! Понял? Если ты начнешь мне сейчас рассказывать, что случайно присунул жене какого-то бизнесмена, и это нелепая оказия, то упадешь в моих глазах ещё ниже. Хотя, казалось бы, куда ещё-то? Ты и так максимально к земному ядру приблизился. Надеюсь, тебя там испепелит!

– Выговорилась? Теперь мы можем поговорить нормально? Ты должна понять: я люблю вас. Мне другая семья не нужна…

Началось… Однотипная песня блудливых горных козлов, не сумевших вне дома свой детородный орган в штанах удержать.

Как же мерзко!

Зажмуриваюсь, делая глубокий вдох. Не помогает.

Голова кружится. Слишком много событий, слишком много эмоций. Я не справляюсь.

Мне хочется, чтобы этот бесконечный и ужасный день закончился, но завтрашнего я боюсь ещё больше.

Просвета не намечается.

– Я не хочу слушать эту чушь. Не нужна семья, значит, будешь один. Свободный как ветер! Я не шутила, когда сказала, что завтра подам на развод. Хочу как можно скорее от тебя, предатель, избавиться.

Забыть как страшный сон.

Пальцы мужа смыкаются на моем локте. Он тянет меня на себя, а после всем телом в стену впечатывает. Больно ударяюсь лопатками. Он ведь здоровый и тяжелый как бык.

Теперь понятно, для чего следил за собой, не пропуская ни одной тренировки. Красивого лица шлюшкам уже мало? Нужно ещё и спортивное тело?

Внимательно оглядываю его. Даже седых волосков почти нет. Такой же жгучий брюнет, как и в день нашего знакомства. Такой же привлекательный внешне.

Только вот душа прогнила насквозь.

– Ты ошибаешься. Разводиться мы с тобой не станем, – произносит вкрадчиво, продолжая нависать надо мной. – Ты хотя бы представляешь, какой разразится скандал, если информация просочится в массы. Разводом ты только подтвердишь происшедшее. А если мы будем жить, как и жили, то всё получится замять. Мало ли какие сплетни пускают…

Вместо того чтобы ему ответить или хотя бы оттолкнуть, я начинаю непроизвольно смеяться.

Он серьезно сейчас?!

Хотя чему я удивляюсь, понимала же, что Макс в первую очередь бросится прикрывать свою жопу!

Судейское кресло – главная любовь его жизни. Вот им-то рисковать нельзя. А мною можно!

Мне так больно, что я диву даюсь, как ещё держу равновесие, но приступ панического смеха получается побороть с большим трудом. Конечно же, мне невесело, но организм находится в таком раздрае, что не соображает, что ему делать.

– Веришь ли, но мне плевать, что будет с твоей блестящей карьерой! – произношу, придя в чувства. – Надо было раньше думать. Хотя бы в тот момент, когда со своей любовницы трусы стягивал в кабинете её мужа. Фролов, сегодня ты меня поразил… просто убил! Самому не жаль так глупо всё потерять?!

Макс отступает на шаг. Шумно выдыхает, ероша пятерней свои густые волосы.

– А как ты думаешь, Вика?! Я в шоке! Сам офигел, как так вышло! Не собирался я с ней трахаться! Мы договорились, что я встречу Аллу в аэропорту и отвезу на работу…

Делаю взмах рукой, осекая его.

– Избавь меня от этих гнусных подробностей. А то сейчас договоришься до того, что у вас ничего ещё и не было. Сегодня первый раз, и тот мы сорвали.

Как же мне плохо…

Не став слушать его объяснений, придерживаясь за стеночку и едва переставляя ноги, тащусь в нашу спальню.

Нужно собрать его вещи.

Хочу, чтобы он ушел! Прямо сейчас!

Эгоист! Выжег мне сердце, но переживает только за свою шкуру!

– Вик, тебе плохо?

В его голосе что, нотки тревоги слышны?! Да неужели…

– Нет, мась, – выдаю порцию язвительности из последних сил. – Мне хорошо. Спасибо за это тебе.

Кое-как добравшись до спальни, сажусь на край постели. Достаю из сумочки телефон и снова набираю Женю. Трубку он не берет, но зато я слышу мелодию его звонка где-то поблизости.

Оглядываюсь.

– Женя забыл телефон?

Спрашиваю не у Макса, а просто вслух размышляю, но он отзывается.

– Я у них забрал телефоны.

– Ну ты и придурок… – поражаюсь в очередной раз. – Думаешь, ты так сможешь проблему решить? Нет! И ещё раз нет! Я с тобой развожусь, и это не обсуждается. Плевать я хотела, что с тобой будет после этого. Сам виноват.

– Плевать? – в его взгляде отображается чистая ярость. – Плевать, значит? А этот дом, все квартиры, недвижимость за границей, да даже твой «Мерс» – на это всё тоже плевать? Вот как мы заговорили! Жила годами, как у Христа за пазухой, а теперь стала честолюбивой!

– Я тебя не просила брать взятки!

Помню, как первые разы плакала. Мне было так страшно. Думала, он всех нас погубит.

Макс быстро смекнул, что можно просто мне не рассказывать.

– Не нужно меня попрекать, хорошо? Я сама работаю не меньше тебя. Ты большой мальчик, и сам принимаешь решения. Хотя бы раз мое мнение на тебя повлияло в этом вопросе? – смотрим друг другу в глаза. Мы оба знаем: он слишком своеволен. – Вот и не надо тут рассказывать, что шел на преступления ради меня. Вся недвижимость за рубежом принадлежит твоей матери, не переживай, я на нее не собираюсь претендовать никоим образом.

– Давай не начинай…

Не справившись с эмоциями, Макс с силой ударяет о дверь. Она отлетает к стене и с шумом бьется об ограничитель.

– Я тоже в шоке, Вика! – продолжает. – Мне, в отличие от тебя, есть что терять! Ты можешь и дома посидеть, не переломишься! Мы как раз третьего ребенка хотели…

– Подожди, – нервно усмехаюсь. – Не мы хотели. А ты хотел. Теперь с этим вопросом к Аллочке обращайся или к её мужу. Не знаю, как у вас там всё устроено. Но если что, знай, он в курсе вашей связи.

Макс открывает рот, но звуков не издает, резко бледнея.

Неужели мозг скрылся из виду давно? На что он рассчитывал?

Какое-то время мы проводим в полной тишине. Каждый погружается в собственные мысли.

Мне нужно встать и собрать его вещи.

У Макса звонит телефон.

Динамик достаточно громкий. Я слышу голос свекрови.

– Максим, сыночек, – начинает она тараторить. – Прости! Я за Женечкой недоглядела!

Она делает паузу, а у меня в голове включается шумовая завеса. В ушах гул, словно вертолетные лопасти пришли в движение.

Если с моим мальчиком что-то случится, я их всех закопаю! Не знаю как, но как-нибудь справлюсь, найду варианты.

– Мама, продолжай, – требует Макс взволнованно.

Вздрагиваю.

Пусть с Женей всё хорошо будет.

– Он уехал. Сбежал, вещи у нас оставив. Уже поздно. Надо искать где-то нашего мальчика.

Глава 6

– Если с Женей что-нибудь случится, я тебе голову оторву? – громко кричу Максиму, быстро спускаясь по лестнице на первый этаж.

Откуда-то внезапно силы взялись. Почувствовав опасность, организм подобрался. Нашел ресурсы.

Своих детей я люблю больше, чем себя, больше, чем кого-либо. Они самый ценный дар.

Муж продолжает говорить по телефону, успокаивая свою мать.

Злит меня этим неимоверно.

Неужели нельзя поболтать после того, как сына найдем?!

Моя свекровь очень любит быть в центре внимания, всячески разводит вокруг себя театральщину. Только сейчас понимаю – Максу капелька материнской гордыни досталась. Или не капелька.

Если его похождения станут достоянием широкой общественности, внимания достанется всем. Они оба утонут в нем.

Наталья Петровна – наша драгоценная – известный в городе общественный деятель. Занимается благотворительностью. Помогает всем – от женщин, переживших насилие в семье, до маленьких деток, оказавшихся на грани жизни и смерти.

Никоим образом не приуменьшаю её заслуг, но всё же я уверена – люди, любящие копошиться в ворохах грязного белья, её не пощадят. Обязательно пройдутся по её материнским качествам, дескать, такого непорядочного сына воспитала.

Запятнать кого-нибудь чистенького – излюбленная забава многих.

Я не обольщаюсь, мне тоже достанется.

Но сейчас на это плевать. Я хочу своего сына увидеть.

Колючий мороз пробегает по коже, когда я думаю о том, что он мог узнать о похождениях отца и не справиться с этой информацией.

Мало ли что ещё Макс учудил?! С него станется.

Это же надо было додуматься…

На ходу снимаю блокировку с экрана своего телефона и открываю приложение, через которое подглядываю за детьми.

Они очень волновались, даже бесились, из-за «Родительского контроля», и мне пришлось схитрить. Установила другое, о котором они ничего не знают.

Конечно, мне показывает, что мобильник сына находится по домашнему адресу.

«Какой же ты, мася, придурок!» – злюсь так, что зубы скрипят.

Они ведь подростки, им хочется всё попробовать, объять необъятное, поэтому приходится держать руку на пульсе.

Я никогда не лезу в личные переписки, но основную информацию отслеживаю регулярно. Не представляю, как иначе. Моя работа отнимает слишком много времени. Я им недодаю, как минимум, своего внимания. Не могу не переживать.

Бросив взгляд в окно, несколько секунд наблюдаю за тем, как сумерки поглощают небо. Скоро совсем стемнеет, и где же мы будем искать моего мальчика?!

Макс дуралей! Отобрать телефон у подростка! Моему возмущению нет предела. Нередко дети из-за такого в окна выходят или ещё какие непоправимые вещи творят. Можно сколько угодно рассуждать об их психическом состоянии, но, как по мне, лучше не провоцировать.

В муже я тоже была уверена до сегодняшнего дня. А он оказался безумцем без тормозов.

Сама не понимаю, как оказываюсь в автомобиле. Грызу себя мыслями о том, что я плохая мать.

Очень страшно, но я не представляю, где его искать.

Раньше такого не случалось, да и Макс никогда так над детьми не издевался, а главное, за что?! За то, что сам накосячил?!

По щекам, застилая глаза, текут слезы. Я всё-таки не выдерживаю, не справляюсь с эмоциями.

Растираю щеки ладонями, призывая себя собраться. Сейчас главное – найти Женю.

Ворота отъезжают очень медленно. Мне так кажется. Дергаюсь, не в силах на месте сидеть. Волоски на коже поднимаются дыбом. Никогда раньше я так сильно не нервничала, как сегодня.

Включив зажигание, уже собираюсь сдавать назад, как замечаю в ярком освещении фар высокую фигуру.

Мой мальчик стоит на подъездной дорожке, весь растерянный. Лица его не вижу, но чувствую это. Сердце ухает вниз.

– Мам, ты чего… – чтобы устоять на ногах, сыну приходится сделать шаг назад. – Ты плачешь?

Мне потребовалось от силы три секунды, чтобы выбраться из машины и налететь на него, заключив в объятья.

– Мы тебя потеряли, – выдыхаю с облегчением.

В этот момент мне становится плевать на Максима. Главное – дети.

– Ты меня обманываешь, – произносит вдруг. – Ты не из-за меня плакала. Это всё отец виноват. Ты узнала, что у него любовница есть?

Твою мать… Безмозглый кретин! Насколько нужно было потерять страх и стереть границы дозволенности, чтобы дети-подростки узнали о твоей блудливости?!

Ещё постараться надо спалиться по всем фронтам!

Вскидываю голову, чтобы ему в глаза заглянуть. Ему только пятнадцать, а он уже выше меня на полголовы, хотя я отнюдь не малышка.

Хочется мне того или нет, Женя похож на отца. Надеюсь, что только внешне.

– Можешь меня не обманывать, – продолжает он хрипло. – Несколько дней назад, когда мы ехали на тренировку, ему пришло сообщение. Там было фото какой-то телки в белье. Он сказал мне, что это номером ошиблись. Типа, удалил его. А сегодня ему позвонили, и на заставке было фото этой бабы, я её узнал. Хотел тебе рассказать, но не смог дозвониться.

Я непроизвольно дергаюсь назад. Моя хватка на сыне слабеет.

Мгновенно всё тело начинает болеть. Разуму приходится метаться, ища дельные объяснения, но не выходит. Я просто не в состоянии думать.

«Тварь… Какая же ты тварь, Фролов», – единственное, что приходит на ум.

Головная боль парализует сознание. Я очень хочу придумать что-то нейтральное, чтобы не врать ребенку, но, как назло, ничего. Пустота в черепной коробке.

– О, нашелся! А мы с мамой тебя потеряли, – раздается поблизости голос мужа.

Как ни в чем не бывало он подходит к нам.

Рот наполняется горечью. Я столько лет жила с этим человеком… С ума сойти можно.

– Убирайся! – сын резко разворачивается и указывает рукой на улицу.

Макс выкатывает глаза.

Кажется, он, как и я, не верит в происходящее.

– Че смотришь? Вали! Катись к своей бабе! – голос сына ярость пронизывает.

Я его никогда таким не видела.

– Ты как со мной разговариваешь? – Макс злобно оскаливается.

– Ты предатель, как хочу, так и разговариваю!

Рука непроизвольно тянется к шее. Пальцы сжимают кожу.

Можно было бы представить, что сын мне нагрубит, но никак не отцу.

– Прекрати истерику! – Фролов не выдерживает. Молниеносно сканирует улицу на наличие свидетелей.

Ну конечно, нужно блюсти остатки своей подмоченной репутации. Вдруг соседи узнают!

Муж щелкает ключом от ворот, чтобы скрыть нас от чужих глаз.

– Кто ты такой, чтобы так со мной разговаривать?! – произносит преисполненный возмущением. – Я твой отец, и ты должен…

– Нет! – Женя буквально взрывается.

Начинаю за него ещё сильней волноваться.

– Что ты сказал? – вкрадчивый голос мужа приводит меня в чувства.

– Тебе лучше уехать, – произношу, не задумываясь, и прикрываю сына от мужа. – Разговора у нас никакого не выйдет. Завтра привези Еву домой.

Пока беды не случилось, он должен уйти.

Глава 7

Утро следующего дня начинается для меня с неожиданного занятия.

Стою на кухне и разбиваю свое обручальное кольцо молотком для отбивания мяса, гладкой его стороной. Удар за ударом.

Аккуратный золотой ободок превращается в бесформенную массу.

В голове пустота. У меня не выходит собраться с силами и мыслить рационально.

Вся ночь прошла как в тумане.

К счастью и великому облегчению, вчера вечером Макс не стал усугублять своего положения и после недолгого спора убрался. Напоследок сказал, что будет ночевать в нашей квартире.

Зачем мне эта информация?! Ума не приложу. Словно он думал, что я среди ночи поеду к нему.

Делать мне больше нечего.

После очередного удара доска жалобно скрипит, и я, бросив стальную рукоятку, закрываю лицо руками.

Ужасное состояние, по ощущениям – я схожу с ума. Невыносимо. Внутри полыхает костер из боли, моих разбитых надежд и отвращения к человеку, которого ещё сутки назад я считала единственной любовью всей своей жизни.

Ночью сил на общение не было. Мой маленький храбрый мальчик всё понял без слов и, сказав, мол, устал, пошел в свою комнату готовиться ко сну.

Гнетущая атмосфера повисла в доме, да так и осталась. Она и сейчас на меня дико давит.

Я честно пыталась заснуть, но не смогла. Ворочалась, пока не наткнулась на злосчастную записку, оставленную вчера мужем на подушке.

Как можно быть настолько циничным? Неужели ничего святого в нем не осталось? Написать признание в любви и уехать к любовнице! В голове не укладывается.

На меня обрушивается очередной поток слез. Ощущаю, как мои ладони становятся влажными.

Делаю медленный вдох, изо всех сил стараясь прогнать приступ зловещей тревожности.

Он начался посреди ночи. Тело начала пробивать нервная дрожь, сознание поплыло. Я металась по комнате, не в силах остановиться. Странное и очень пугающее состояние. Словно вот-вот должно случиться что-то плохое.

Хотя куда уж хуже?! Куда?!

Мой муж – самый тупой придурок, которого только можно представить!

Спалился перед детьми!

На фоне этого идиотизма померкло даже увиденное лично мной.

Женя… мой маленький мальчик… Чертовски грустно оттого, что ему приходится так резко взрослеть.

Я бы всё отдала, лишь бы смягчить удар по детям.

Так не должно быть! Я была совсем маленькой, когда папа решил, что устал и, забрав вещи и все семейные сбережения, ушел от нас с мамой. Несмотря на возраст, я помню, как мама плакала в тот день. Выла в голос.

Не хочу так же! И на себе ставить крест не хочу, и детей своих угнетать не хочу.

У них ещё вся жизнь впереди.

Остается надеяться, что Максу хватит ума или хотя бы мужественности позаботиться о том, чтобы наши дети не страдали.

– Мама, ты как? Что ты делаешь? – за спиной раздается голос сыночка.

Быстро растерев лицо ладонями, я оборачиваюсь.

По его вмиг округляющимся глазам становится понятно, что выгляжу я отвратительно.

– Доброе утро, Женечка, – стараюсь говорить бодро. – Я тебя разбудила? Прости.

Он вытягивает шею, стараясь заглянуть мне за спину.

Какая же дура! Зачем я стучала?! Очередной вопрос, на который у меня, приторможенной, ответа нет.

– Нет, уже время, – поясняет. – Я по будильнику проснулся.

Надо же… Может, когда захочет.

Улыбаясь, обвожу его взглядом. Какой стал большой… По моим ощущением, мы только вчера привезли его из роддома, и вечером вместе Максом целовали крошечные, обалденно пахнущие пяточки, каждый свою.

Как же я была тогда счастлива…

Стараюсь, но вытолкнуть воспоминания из головы не удается.

– Значит, нам нужно торопиться, – начинаю суетиться. – Сейчас завтрак тебе приготовлю.

Женя хмурится.

– Ма-а-ам, – кивает в сторону стола, на котором стоит его завтрак – яичный блин с сыром и мясом. – Ты уже приготовила.

На секунду мне становится страшно. Это что за провалы в памяти такие внезапные? А потом вспоминаю, как открыла выдвижной ящик, потянулась за лопаткой, и тут кольцо на пальце блеснуло, вызвав у меня волну неприязни.

– Точно, я готовила, – припоминаю вслух.

– Давай сегодня дома останемся? Закажем пиццу, посмотрим кино?

Трепет разливается по телу приятным теплом.

Бог ты мой, неужели мне так повезло?!

Снова тянет развести сырость, потому что я и подумать не могла, что сынок такой внимательный и тактичный.

– Иди сюда, – делаю порывистый шаг в его сторону и крепко обнимаю. Провожу ладонью по широкой, но ещё по-детски худощавой спине. – Спасибо тебе, мое счастье, – хрипло шепчу. – Я очень перед тобой виновата, но обещаю исправиться. У нас всё обязательно хорошо будет.

И его убеждаю, и себя заодно.

Нужно брать себя в руки, иначе никак.

– За что тебе извиняться? Это ведь он виноват, – голос сына набирает разгон. – Он ведь нас должен был любить, а не её!

Слово «Он» Женя буквально выплевывает с пренебрежением.

– Мой хороший, вас он любит, – крепко обнимаю сыночка, касаюсь жесткого ежика волос. Он не переносит волос длиннее пары сантиметров. – И я вас очень люблю. И тебя, и Еву. Вас обоих. Больше жизни.

– Ты ведь его не простишь?! – сын отстраняется, чтобы в глаза мне заглянуть.

Проверяет.

– Нет, конечно, нет. Никогда, – заверяю его. – Но это не значит, что вам нельзя будет общаться. Он остается вашим отцом, несмотря ни на что.

– Мне такой отец не нужен! Он предатель, – повторяет сыночек вчерашние слова, и я понимаю, насколько ему больно. Кожей чувствую его боль.

В следующие двадцать минут мы с Женёчком завтракаем, как бы между делом обсуждая его школьные новости и предстоящий день рождения.

– Ты уже определился, кого пригласишь? – пора мне уже начинать заниматься организацией.

– А мы будем праздновать? – отрывая взгляд от тарелки, смотрит на меня с недоверием.

– А как же? Твой день рождения! Моему сыночку пятнадцать исполняется! Ты представляешь?! Я в шоке. Помню тебя совсем…

– Ой, хватит! Ты снова за свое. Я уже взрослый, – его щеки трогает румянец смущения.

Вот и отлично, это то, чего я добивалась.

Самое главное, чтобы дети не пострадали при нашем разводе.

– Ну раз взрослый, значит, сам составишь список гостей и выберешь место? – вскидываю бровь, улыбаясь ему.

– А нам сейчас на это точно…

Он только пытается сформулировать вопрос, а я его уже понимаю.

Большинство затрат покрывал муж.

– Пожалуйста, не обижай меня, ладно? Я тебе обещаю, твоя жизнь после нашего с отцом развода никак не изменится. Честное слово. Веришь мне?

– Ты никогда не обманываешь.

В знак признательности тянусь рукой через стол. Женя направляет свою мне навстречу и крепко сжимает ладонь.

Отвезя сына в школу, задерживаюсь у ворот.

Хочу Еву поймать.

Неспокойно, мне так неспокойно, что готова на стены лезть. Хочу увидеть дочь и убедиться, что с ней всё в порядке.

Когда на часах остается пять минут до начала уроков, свекрови звоню. Приняв вызов, она мне сообщает, что они посовещались и решили сегодня прогулять, дескать, Евушка хорошо учится, и один день роли не играет.

Меня передергивает.

Мы с ней немного цепляемся.

– В первую очередь такое решение со мной нужно было обсудить, – произношу холодно.

В другой ситуации я бы и сама разрешила не идти. Но не теперь.

– Максим нас поддержал.

– Ваш Максим… – прикусываю язык.

Вокруг много людей, а я боюсь не сдержаться.

– Вика, девочка захотела отдохнуть, что в этом плохого? И Женю нужно было к нам привозить, а не в школу.

– У Жени экзамены скоро.

В ответ свекровь цокает.

Её мнение на этот счет я знаю.

Я и сама излишне не давлю на него, но и на тормозах не спускаю. Их мучили с первого класса, стращали… Не к чему портить все на финишной прямой, пусть это только и девятый класс.

Мы прощаемся с Натальей Петровной, так и не придя к общему мнению.

Спорить можно долго, но мне пора на работу.

Предвкушаю: день меня ждет тяжелый.

И оказываюсь права.

Открываю дверь в свой кабинет, когда меня настигает голос начальника.

– Фролова, тебя-то я и искал! Девяти утра ещё нет, а мне уже по твою душу звонили!

Глава 8

Фамилия мужа режет слух. Понимаю, это мелочи, но сейчас я, словно оголенный нерв, реагирую на любое даже отдаленное упоминание этого придурка.

«Долго ли он ещё собирается прятать от меня Еву?!» – мои мысли отлетают в сторону самой животрепещущей из имеющихся тем.

– Вика, – Виктор Смолов напоминает о себе, – обрати на меня внимание.

Усмехается, хотя и продолжает выглядеть мрачным.

– Входите, – распахиваю дверь в кабинет, легким движением руки приглашая его проходить первым.

Разговаривать на людях в моей ситуации – верх безумства.

Мне, конечно же, хочется пустить по ветру репутацию Мак… Маси, однако, он навсегда останется отцом двух моих прекрасных детей, и, хочу я того или нет, любой скандал в первую очередь скажется именно на них.

Пока они ещё маленькие и не готовы к жестким последствиям, которые обрушатся на их головы, всплыви в широкой общественности информация об измене отца или о взяточничестве.

Мне ли не знать, как умеют в школе травить?!

Школой я называю элитный лицей, в котором учатся мои малыши. Там отцом-судьей никого не удивить. Дети, воспитанные в более широких рамках дозволенного, и подшучивать могут более жестко.

В свое время мне пришлось участвовать в разных делах, и я более чем хорошо знаю, насколько жестокими бывают дети.

В Жене и Еве мы всегда старались воспитать человечность, и, как мне кажется, нам это удалось неплохо.

Хочется сказать «Я», «Это моя заслуга», но до недавнего времени детьми мы с Максимом занимались вместе.

Несмотря на жуткую занятость, он умудрялся выкраивать время, чтобы забирать детей из школы и отвозить на тренировки, а если не мог, то водителя своего отправлял.

Всё было нормально! И даже отлично! От этого сейчас вдвойне тяжело. Я копаюсь в себе, в своей памяти, стараюсь найти какую-то зацепку, которую упускала раньше.

Его связь с Аллочкой явно длится давно и успела окрепнуть.

Одно её «Иначе мы расстаемся» чего стоит.

Какая же мерзость и грязь…

Он приходил после нее и так запросто ложился в нашу постель? Неужели самому тошно не было?!

– Вика, твое состояние меня беспокоит, – Виктор занимает кресло для посетителей, смотрит на меня строго. – Жду, когда ты мне всё расскажешь.

– Я думала, это ты собираешься мне рассказать, кто тебе звонил по мою душу, – устало падаю в кресло.

Как я буду работать, если ноги держат с трудом?

– Хочу сначала услышать тебя.

– Давай наедине отбросим всякий официоз. Мне писать заявление? – вздергиваю бровь, стараясь казаться беспечной.

На деле же я полыхаю от предвкушения. С ума сойду, если он скажет, что да, но и томиться в догадках нет сил.

Уверена, Макс будет бить прицельно. Уже начал. Сначала дети, затем работа. Останутся мама и брат.

– Не говори глупости. Я просто хочу понимать, к чему мне готовиться. Да и чувствовать себя дураком, у которого за спиной все перешептываются, я не хочу. Так что слушаю, – подытоживает он деловым тоном. – Введи меня кратко в курс дела.

– Максим мне изменяет. Вчера на обыске мы его застали с любовницей. Ею оказалась жена Арсеньева. Надо напоминать, кто это такой? – он качает головой, давая понять, что знает. – Парни всё видели. И Рома, и Федя, и ещё несколько оперов.

Витя, как мне кажется, дышать перестает. Смотрит на меня, оценивая, вру или нет.

Зрительный контакт я выдерживаю.

– Твою мать… – он выругивается и ударяет ладонью по столу. – Ты серьезно сейчас? Точно не шутишь?

– По-твоему, у меня настолько плохое чувство юмора? Ну так что, кто тебе звонил? Заместитель председателя арбитражки?

Макс такой предсказуемый, даже подташнивает от того, как всё жирно.

– Хуже. Я все утро гадал, чем ты расстроила любимого кума нашего губернатора?

Понимаю, что речь о свекре идет.

Интересно… Макс рассказал родителям все, как было, или свою версию сочинил?

У него есть огромный талант вертеть информацией и так, и эдак, не зря же они с коллегами умеют выворачивать наши законы едва ли не наизнанку.

– Так, и что этот многоуважаемый человек хотел? Чтобы ты меня палкой избил за непослушание? Или розгами? Если что, я все равно подам на развод.

– Не ерничай, пожалуйста. Голова и без того сейчас на части порвется. Как же вы так… Хочешь, я позвоню Максиму, поговорю с ним по-мужски.

– Позвонишь своему другу и скажешь, что он полный кретин?

Возможно, я погорячилась, и они не друзья, но хорошие товарищи – так точно. Если бы они оба не были такими занятыми, то совместные походы в баню и на рыбалку были бы их темой.

У моего мужа обширнейший круг знакомств. Связей – как блох у бездомной собаки.

Говорю же – кобель.

– Сам не знаю, – признается Витя честно.

Хмурится, откидываясь на спинку кресла. Если говорить мягко, он ошарашен.

Но со мной ему не тягаться.

Со вчерашнего дня сердце гулко бьется о ребра, кровь в венах стынет от осознания, что я стою на руинах своей прошлой жизни. Вот оно, пепелище – то тут, то там полыхает ещё.

Мы с ним какое-то время ещё обсуждаем детали обыска, и, что не удивительно, тем не менее неприятно, Витя заявляет, что меня в течение сегодняшнего дня заменят в составе группы, занимающейся делом Арсеньева.

Я не удивлена, но всё равно неприятно.

Накосячил муж, а бьет почему-то по мне.

– Ты так и не сказал, что мои свекры придумали? – спрашиваю у него, когда Смолов уже собирается уходить.

– Предложили тебя отправить в командировку на несколько месяцев… – ему явно неловко даже озвучивать.

– В Дагестан, чтобы остыла маленько?

Губы моего собеседника сжимаются в тонкую линию, взгляд тяжелеет.

Ему окончательно становится не по себе.

Серьезно? Вот так вот, с первого выстрела?

Что-то мне подсказывает, что этот гениальный план принадлежит моей свекрови. Я ей никогда не нравилась, но любовь к сыну перевешивала. Во всяком случае, в глаза она старалась жалить тактично.

– Ну ты, если что, предупреди меня заранее.

– Вика, я прошу… Это всё глупости. Я поговорю с Максом и с Юрием Ильичем ещё раз.

Он уходит, и я несколько часов усердно стараюсь концентрироваться на работе. Выходит с переменным успехом. Дел в разработке столько, что от одного Арсеньева мне ни жарко, ни холодно.

Подумаешь, отстранили! Если бы мой муж не лапал его жену у меня на глазах, было бы плевать!

Ближе к обеду не выдерживаю. Понимаю, что мысли, так или иначе, крутятся вокруг доченьки.

Вспомнив мужа недобрым словом за отобранные у детей телефоны, набираю ещё раз свекровь. Со скрипом, она всё же соглашается передать Евушке телефон.

– Солнышко мое, привет… – начинаю говорить, слыша её дыхание в трубке. – Ты сегодня решила отдохнуть? По максимуму воспользоваться бабушкиной сговорчивостью?

– Мам, подожди. Я хотела тебе сказать кое-что. Если ты разведешься, я останусь жить с папой.

Глава 9

В первые секунды кажется, будто по голове чем-то тяжелым ударили. Боль в затылке адскую ощущаю.

Сказать, что я не ожидала таких слов от дочери – ничего не сказать.

Моя доченька… Самый важный на свете человечек. Моя любимая девочка.

Прилагаю усилия, чтобы отогнать нахлынувшую волну паники.

Мне просто послышалось. Я не так её поняла. Мой ребенок не может быть настолько жесток.

Она продолжает что-то тараторить о своей любви к папе.

Меня передергивает, но я стараюсь держаться.

– Евуш, подожди, – перебиваю её мягко. – Скажи мне, милая, что папа тебе сказал?

Не удивлюсь, если он для каждого члена семьи придумал разные байки, чтобы наверняка нащупать болевую точку и за душу взять.

– Он сказал, что очень обидел тебя. И раскаивается! А ты его даже слушать не хочешь! Почему ты его не выслушала?! Ты нам с Женей говорила, что все люди ошибаются! Каждый, но важно осознать и исправить свои ошибки! – очень плохо, но малышка переходит на крик. – Он ведь любит тебя! Он сам так сказал. Папе грустно.

Из меня вылетает нервный смешок, к счастью, беззвучный.

– Ну и гаденыш, – роняю в сердцах.

Услышав, Ева замолкает.

– Вот видишь! Ты не даешь ему шанса! Это не он, это ты разрушаешь нашу семью!

Я слышу жалобный всхлип, а после вызов рассоединяется.

Мне больно, так больно, что я пошевелиться боюсь.

Набираю повторно. Сначала мне никто не отвечает, а после номер и вовсе оказывается вне зоны доступа.

В порыве раздражения отбрасываю телефон в сторону, и он, проскользив по столу, останавливается на самом краю. Смотрю на него, а в уголках глаз собираются слезы.

Ну сколько можно?!

Я бы все поняла, если бы именно я изменила, так нет же! Никогда, видит бог, никогда даже в мыслях не было! Я очень сильно мужа любила, и от этого сейчас в миллиард раз тяжелее.

Опавшие на стол ладони сами сжимаются в кулаки, роняю на них голову. Только сейчас осознаю, что все эти долгие, разъедающие душу секунды не дышала. Судорожно втягиваю в себя воздух.

Честно? Мне хочется его придушить. Собственными руками. Хочу, чтобы горел сейчас точно так же, как я. Невыносимо!

Не знала, что так быстро можно возненавидеть человека.

Поистине от любви до ненависти один шаг. Одно маленькое колебание.

Поджимаю губы, стараясь справиться с эмоциональным фейерверком. Руки трусятся, я вся дрожу.

Сил не осталось даже на то, чтобы просто поднять голову и осмотреться по сторонам. Всё тело будто свинцом наливается. Ноги болят, как после многочасовой пробежки.

Короткий разговор с дочерью стал колоссальной нагрузкой на организм.

Чувствую небывалую растерянность и беспомощность. Мне у всех на виду вырвали сердце и сейчас его топчут.

Макс не дурак и в отличие от остальных знает мое слабое место. В то время как свекры думают напугать меня злачным местечком, муж бьет прицельно.

Дети – ради них я готова на всё.

Я не вывезу жизни, в которой дочь будет жить с мужем и его новой семьей. Может, с кем-то и прокатывает, но точно не со мной.

Каждый день, во сколько бы он для меня ни заканчивался, приходя с работы, я шла в детские. Посмотреть на детей, поцеловать их, пожелать сладких снов, пусть даже спящим.

Мне катастрофически их не хватало, но не работать я не могла. Хотелось, чтобы они мною гордились, ну и Максу соответствовать – тоже.

Родители мужа невысокого обо мне мнения – происходящее сейчас яркое тому доказательство, и сидя дома, я бы давала им лишний повод лить детям в уши о том, что мать их, по сути, существо жалкое и никчемное, и нужна как в Африке варежки.

«Именно этим сейчас Наталья Петровна и занимается!»

Время, когда я Женю носила, было тяжелым. Меня мучил такой токсикоз, что академический отпуск пришлось брать рано. С рождением Евы, он, конечно же, затянулся.

Мой, уже на тот момент очень успешный, муж – молодой прокурор с мертвой хваткой, и я – вечно потерянная, трясущаяся над детьми домохозяйка.

Надо сказать, выглядела я тогда, несмотря ни на что, прекрасно – стройная, с чистой матовой кожей и густыми волосами молодая мамочка.

Спасибо природе, мне никогда не приходилось сидеть на диетах, да и просто трястись над своей внешностью.

Возможно, я не слишком фигуриста, но отсутствие изящной талии мне всегда заменял аккуратный пресс. На небольшую грудь я тоже не жалуюсь, так даже лучше, после родов и кормления она почти не изменилась. Снизу и вовсе все отлично подтянуто.

Свекровь, злясь и, естественно, за моей спиной, всем рассказывала, что я живу на шее её сына, прекрасно устроившись, занимаюсь собой, не имея никаких проблем, как и стремлений.

Было обидно, что моя мама, слушая это вранье, не спорила. Безмолвно со всем соглашаясь.

В один из вечеров, после долгой одинокой истерики, я решила восстановиться в университете и всем доказать, что смогу добиться достойных результатов сама.

С того момента началась пора бессонных ночей. Стирка, готовка, уборка, мои малыши, а после учеба.

Удивительно, но впервые вспоминая то время, я не ностальгирую по нашей с Максом нежной любви. Тогда он был ещё очень заботлив. Уставал на работе, поздно возвращался, но всегда находил для меня время.

Всё вмиг умерло. Его наглые манипуляции продолжают выжигать все светлые чувства.

Тянусь за телефоном и набираю номер свекра. Результат тот же – слушаю злосчастные гудки и предложение оставить сообщение на автоответчик.

Прекрасно понимаю, что мною сейчас манипулируют, и я безбожно ведусь!

А как иначе?!

Уверена, что для меня сейчас доступен только один абонент.

Драгоценный мой – пока что – муж.

– Ненавижу тебя! – шиплю сдавленно, скидывая со стола органайзер. Карандаши и ручки с глухим звуком по полу разлетаются.

Сейчас должно быть заседание, но я все равно записываю ему голосовое сообщение.

– У тебя есть один вечер, чтобы решить вопрос с дочкой. Если я к завтрашнему дню её не увижу у себя дома – ты пожалеешь, – у меня тоже есть варианты ему жизнь испортить.

Вздрагиваю, когда в ответ поблизости слышится низкий мужской голос, в котором едва уловимы насмешливые нотки.

– Времени, конечно, маловато, но я попробую что-нибудь придумать. Начать можем прямо сейчас, – на кресло для посетителей летит мужской пиджак.

Глава 10

На несколько вдохов я даже теряюсь от такой наглости. Кто это у нас настолько дерзкий выискался?!

Оторвав взгляд от экрана телефона, смотрю на своего посетителя, и хочется материться, да так грубо, чтобы у всех уши завяли.

Арсеньев.

Вот уж помощничек!

– Владимир Олегович, кабинет Романа Ивановича напротив, – произношу, стараясь сделать вид, будто не поняла его шуточку про «неоценимую помощь» с зачатием доченьки.

Почему мне везет на всяких ушлепков?

– Мы уже с ним пообщались. Теперь Ваша очередь, Виктория Сергеевна. Мне не терпится… – хмыкает, без разрешения усаживаясь в кресло напротив.

Специально сдвигает его чуть в сторону, чтобы монитор не мешал смотреть мне в глаза.

– Меня отстранили от дела, – говорить стараюсь бесстрастно. Повыть и посетовать на свою судьбу нелегкую можно, но не ему. Не оценит. – Причину, я думаю, объяснять не нужно.

Он подается вперед, упираясь локтями в край столешницы. Становится предельно серьезным.

– Неплохо наши благоверные, Вика, тебе жизнь попортили, – вопросительной интонации нет, просто утверждает.

Думаю, если хорошенько присмотреться, то, несмотря на мои утренние усилия старательно нанести макияж, синяки под глазами можно легко различить. Капли с покраснением глаз тоже не справились.

Да и разве можно спокойно перенести подобную новость?!

Меня и сейчас взрывает внутри.

Предупреждая Макса о неприятностях, я не шутила.

Такое поведение иррационально и грозит серьезными последствиями, я всё понимаю, но эмоции берут верх. Рана на сердце кровоточит, пульсирует и разрастается, мешая мыслить разумно.

Мне бы остыть, но куда там, если все вокруг, словно сговорившись, решили меня одолеть.

– Мы с Вами на «ты» не переходили.

– Окей, Вика, можешь продолжать выкать, пока не надоест. Суть вопроса от этого не меняется: нам есть что обсудить.

Взгляд у него настолько наглый, что хочется чем-то тяжелым привести в чувства, чтобы не терял связи с реальностью.

Смотрю на него внимательно. Может, он сам всё поймет?! Но увы, в последние дни мне не везет.

– Так и будешь молчать? – вальяжно откинувшись на спинку кресла, поторапливает. – Мне, собственно, все равно, а тебе государство платит не за просиживание штанов. Могла бы и побыстрее соображать.

На какое-то время отвлекшись, я представляю себе, как встаю и ударяю его чем-нибудь тяжелым. С силой. Вырубаю, и он падает.

«Учитывая, что ты и так в шаге от многомесячной командировки, то лучше не стоит», – отзывается внутренний голос.

Нисколько не питая иллюзий, могу быть уверена, что этот экземпляр тоже может поспособствовать моему переводу в какое-нибудь отдаленное, прекрасное, но богом забытое место.

Толку, что подследственный. И не такое им под силу бывает.

Однажды, когда я только начинала свою карьеру, один тип выиграл выборы, правда, местного разлива, находясь под следствием. Дело быстро прикрыли и благополучно забыли. Мне – зеленой стажерке – это такой дикостью казалось! Что я кроме детских горшков видела в то время?! Сейчас поднаторела. Иллюзий не питаю ни на чей счет.

– Давайте Вы разом все свои оскорбления выскажете и уйдете? – предлагаю ему. – Нет настроения затягивать наше общение.

Меня только что бросил собственный ребенок. Хуже уже ничего не может случиться.

Слова Евы будто раскололи мое сознание. Сначала я разозлилась на Макса, а сейчас, ой как некстати, начинается откат. Пульс бьет по барабанным перепонкам, сердце в горле клокочет.

Удивительно, оно всё ещё живо.

Муж никак его не добьет.

– И не думал тебя оскорблять. У нас с тобой есть общая цель. Сообща мы придем к ней быстрее.

– И какая же?

Мне хочется рассмеяться.

Чертова Алла, чертов Максим! Из-за них мне приходится участвовать в каком-то дурном шоу.

– Как оно, собственными глазами увидеть, как супруг тебе изменяет? – на его лице появляется странного типа усмешка, то ли ему реально забавно говорить о таком, то ли противно.

– А у Вас в кабинете нет камер? – знаю, что нет. – А то бы сами зрелищем насладились. Ни с чем не сравнимые ощущения гарантированы. Повторю свой вопрос, Владимир. Что Вам от меня нужно?!

– Слабые места твоего мужа, естественно. Знаешь ли, я не привык терпеть, когда меня дураком выставляют.

– Вы, наверное, очень жену свою любите, – не могу удержаться. Язвлю. – Представляю, насколько непросто. Сочувствую от всего сердца, но помочь ничем не могу.

Отчего-то мне жутко веет подставой.

Не удивлюсь, если Макс изрядно затупил, связавшись с этой особой. Вполне возможно, что эта семейка хорошенько его поимела, целеустремленно преследуя собственные цели.

Его влияния хватит, чтобы замять весь этот шабаш.

Лицевые мышцы Арсеньева приходят в движение. Сцепив зубы на несколько мгновений, он выдыхает через нос и, ещё немного помолчав, выдает:

– Деньги решают? Дорогая тачка, дизайнерские шмотки, хороший отдых – это все помогает терпеть неверность мужа?

– Ваша осведомленность о цене вещей женского гардероба вызывает крайнее уважение, – борюсь с желанием приложить руку к груди. – Но говорить нам и правда не о чем. Боюсь, я плохой собеседник при обсуждении модных коллекций.

Его присутствие кажется мне издевательством.

Пришел, чтобы что? Добить?!

Не со мной ведь его жена развлекалась.

– Совсем не нравлюсь тебе? – спрашивает вдруг, оставаясь при этом совершенно спокойным.

Берет с моего стола ручку и начинает её вертеть в руках.

– Я немного потеряла нить нашей беседы. Думала, Вы пришли о супруге моем поговорить.

Замечаю, что часы Владимир носит на правой руке.

«Левша, и ему так удобнее? Или просто нравится выделяться всем, чем только можно?!» – отмечаю отстраненно, словно у меня нет других забот.

– О нем. Но ты экземпляр куда занимательней. Что с дочкой случилось? – совсем пренебрегает границами дозволенного.

– Вам лучше уйти, – встав на ноги, направляюсь к двери и распахиваю её.

Не хватало ещё вляпаться вслед за Максимом.

На счастье, мужчина не спорит. Только перед тем, как уйти, вручает мне свою визитку.

– Будут проблемы, звони. Помогу, чем смогу.

В последующие несколько часов меня то и дело посещают мысли об Арсеньеве. Для чего приходил? Естественно, безрассудность и даже крайняя тупость Максима его задели. Я сама бы восприняла подобное поведение насмешкой или плевком в лицо. Сродни тому, чтобы шлюху в дом привести, но вот он действительно в моем лице соратника видит, или это тоже часть заранее проработанного плана?!

Я с огромным трудом могу поверить в то, что Максим случайно связался с женой моего подследственного. Не бывает таких совпадений.

Единственное, зачем так усложнять?! Денег и связей их семье и так бы хватило, чтобы замять или на крайний случай выплатить всё, что законом положено. Сумма для них вполне реальна.

***

– Вика, можно с тобой пообщаться? – спустя пару часов ко мне в кабинет Рома заглядывает.

– Конечно, входи, – хоть на него отвлекусь.

Обсуждаем мы с ним, что не удивительно, как раз дело Арсеньева. Он рассказывает, что успел выяснить в ходе допроса и короткого общения с адвокатами.

– Короче, его в стране не было больше двух лет. Соответственно, никакие документы он не подписывал. Прикинь? Я проверил уже. Непонятно, на кой черт надо было это скрывать, нигде в базах его отъезд не значился, но, Вика, это какой-то… – Ромка тяжело вздыхает. – «Всё сделано в ходе доследственной проверки», говорили они, – смеется, пародируя наше начальство. – Выхлопа ноль будет, а возни-и-и. Зато деньги на повторную почерковедческую уже нашлись.

– Я тебе очень сочувствую.

– Поэтому никто не любит экономические дела! – сокрушается.

***

Ближе к вечеру телефон вибрирует. Подхватываю его, ожидая звонка от Жени. Мы договорились, что на тренировку и с тренировки он будет сам на такси добираться. Жду, когда сообщит: «Уже дома».

На экране высвечивается имя мужа.

Нехотя принимаю вызов.

– Вика, выходи, – начинает он с ходу, позабыв поздороваться, – я тебя жду у входа.

Глава 11

– Вика, без тебя совсем хреново. Голова идет кругом. Как я умудрился просрать семью так феерично?!

Я планировала обсудить вопрос проживания дочери, но мужа несет не туда.

За то время, что мы не виделись, лицо Макса приобрело серый оттенок. Выглядит болезненно осунувшимся, потерянным и на редкость взволнованным.

Муж привык полностью контролировать ситуацию и людей вокруг себя, а сейчас события, как поезд, несущийся под откос на полном ходу. Причем с высоченной горы. Не знаешь, чего ожидать от следующей минуты.

В другой ситуации обязательно бы озаботилась его состоянием.

Сейчас на это ресурсов нет.

Мы стали друг другу чужими. Удивительно даже, как быстро все изменилось.

Плакать при нем не хочется, унижений и так за глаза.

Смотрю прямо перед собой. Лобовое стекло автомобиля премиального класса начищено до блеска.

Тачка, прямо как и её владелец, имеет отменную оболочку, а внутри… Кому-то вообще интересно, что именно скрыто от глаз окружающих?

С виду для непосвященных мы и сейчас остаемся образцовой семьей. Вот, муж приехал встретить меня с работы…

Я уже не девочка, но жизнь продолжает жестко учить и бьет по самым уязвимым точкам, заставляя сильнее стать.

Нужно выдержать и не упасть на колени, тогда перейду на новый уровень.

– Сказала бы, что я тебе сочувствую, Макс, но это не так, – передергиваю плечами. Пустота в душе разрастается со страшной силой. – Зато… мне действительно жаль… Жаль времени, потраченного на тебя.

– Хотела бы другого мужика себе?! А как же наши дети?! Они тоже балласт?

Вздыхаю.

Диалога не выйдет.

Он не пытается вникнуть в суть сказанных мною слов.

– Не передергивай, ладно? Ты знаешь прекрасно, я их люблю больше жизни. Они – мое всё! Но с тобой я бы предпочла развестись до того, как ты мне дикую боль причинил.

Спускаясь к нему, я морально готовилась, знала, что будет давить.

Общаться совершенно не хочется, но и бегать глупо. Мы взрослые люди, не убьет же он меня, в самом деле.

– Малышка, я признаю – был неправ. Не знаю… Считай, бес попутал. Она мне не нужна, Вик. Я тебя терять не хочу.

Из меня вылетает сдавленный смешок. Слезы тоже торопятся показаться миру, держусь на последней тоненькой ниточке.

– Ну что же Вы так, Максим Юрьевич? – качаю головой. – Девушка считала, что вы с ней в отношениях. Грозилась расстаться, – вспоминаю, и сердце вновь отравленный нож полосует.

На моих глазах любимого мужа едва ли не бросила его девушка. Это какой-то второсортный кошмар.

– Вика, я не знаю, для чего эта дура устроила представление, – сдавленно шепчет.

Ему больно? Очень на это надеюсь.

– Боже, во что ты меня втянул… – ну вот… фалангой большого пальца приходится промокнуть выступившею под глазами влагу. – Это какая-то дичь. Как ты смог так ужасно с нами поступить, да ещё и глупо спалиться перед ребенком, скажи? Я всегда была уверена: мой муж самый умный. Думала, у тебя мощнейший компьютер вместо мозгов, а оказался калькулятор на солнечных батарейках. Большие сиськи лучи солнца прикрыли, и он отключился. Не жаль потерять всё из-за похоти?

Разговаривать с ним спокойно стоит больших трудов, но в груди давит так, что мне больно дышать, приходится экономить ресурсы жизнеобеспечения.

– Я всё исправлю, – заверяет.

Узнаю так хорошо мне знакомый, убийственно самоуверенный тон. Раньше он дарил защищенность, сейчас раздражает.

– Не в этот раз.

Боюсь смотреть ему в лицо. Голова и так неприятно кружится, а мне ещё ехать домой. Измотали порядком сегодня. Продолжаю гипнотизировать лобовое и своих коллег за ним. Все домой торопятся.

А мне, если честно, не хочется. Родные стены стали эпицентром боли. Если бы не Женя, я бы рехнулась.

– Я подала на развод, – бесцветно свою мысль заканчиваю.

На пару секунд в салоне тишина повисает.

– Серьезно? Так быстро?! – рявкает Макс, позабыв, как только что из себя мученика строил. – Словно только и ждала подходящего повода!

– Очнись! Ты себе хотя бы представляешь, как оно больно, когда тебя, уязвленную и растоптанную, в самый тяжелый момент видят посторонние? Понимаешь, как я себя в коллективе сейчас чувствую?!

Оборачиваюсь. Смотрю на мужа с укором.

Глаза напротив полыхают зловещим огнем. Действительно ожидал, что я прощу?! Очень глупо с его стороны.

– Ты даже не дала мне шанса загладить вину, – произносит обманчиво спокойно.

Прекрасно знаю эти интонации и нисколько не обманываюсь.

Перед тем как взорваться, муж всегда старается казаться уравновешенным.

– Вина – это если бы ты гостей позвал, забыв меня об этом предупредить. А твой поступок… Такое не прощают. Ты написал мне записочку с признаниями в любви, а сам свалил к любовнице! Как можно быть настолько циничным и беспринципным?! Когда ты изменился?! Новая грань твоей вседозволенности? – перевожу дух. – Ладно, Макс, тут не о чем спорить. Как я уже тебе говорила, единственное, что меня волнует – Ева. Не смей её настраивать против меня.

– А то что?! – зло выплевывает.

Только бы сдержаться и не дать ему в рожу. Всё-таки люди вокруг.

– Я тоже знаю твои слабые места. Найду возможность вас всех прикрыть.

– Даже не думай! Совсем умом тронулась?! – по нему видно, с каким трудом сдерживается. – Это не игры! Подумай лучше о безопасности детей в таком случае.

– А ты – отец года, на что?! Мне бы со своей безопасностью разобраться, – усмехаюсь. – Дагестан – это чтобы я остыла на природе или чтобы не возвращалась? Может, я не в курсе, и в этом сезоне модно вдовцами быть?!

Лицевой нерв на правой щеке Макса нервно дергается.

– Не понимаю, о чем ты.

– Да ну брось! Ты не можешь не знать о планах своих родителей. Нажаловался им на меня? Это так по-мужски! – бросаю в его сторону насмешливый взгляд. – Я думала, ты уже научился справляться без помощи родственников, а оказалось, без них только шлюх замужних можешь оприходовать. Разгребает всё по-прежнему свекор.

Он окидывает меня тяжелым взглядом. Пальцами постукивает по обивке руля.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. Разберусь с этим.

Как же достало его вранье!

Напряжение в салоне достигает своего апогея. Не выдерживая, я тянусь ладонью к двери, желая побыстрее на воздухе оказаться.

Тошнит от него, от близости, от запаха.

Макс успевает считать мой порыв и блокирует двери.

– Значит, так, милая, сейчас ты слушаешь меня внимательно и запоминаешь. Заявление о разводе твое уберут, словно его и не было. У тебя будет ещё одна возможность выбрать, чего ты больше хочешь: прежней спокойной жизни с детьми или нескончаемых проблем. Решать только тебе, Вика, но я обещаю, если сделаешь правильный выбор, всё будет как раньше.

Смотрит на меня пристально, желая услышать ответ прямо сейчас.

Глава 12

– А знаешь что?! Иди-ка ты к черту, Мась! – выпаливаю не задумываясь.

Ему хватает совести ставить мне ультиматумы! Реально думает, поведусь?!

Ева, как и Женя, – центры Вселенной. Но мне настолько удушающе мерзко, так больно и противно, что отчетливо понимаю: не смогу себя пересилить даже ради них.

Вглядываюсь в некогда любимое лицо. Оно не изменилось, по сути, вот только я уже не испытываю внутреннего трепета, ничего нет кроме злости.

Не знаю, не уверена, но сделай он все по-человечески… Если бы он извинился, дал мне время остыть, возможно, хотя и очень неточно, результат был бы иным.

– Вик…

Макс протягивает ко мне руку. С силой её отталкиваю.

– Не прикасайся!

Мой злобный голос прокатывается по салону автомобиля, с трудом его узнаю. Он как реакция на ту безумную боль, испытываемую мною в моменте. Мне настолько плохо впервые. Словно все кости разом дробят и внутренние органы рвут на части. Если выдержу – будет огромный подарок. Чудом в сознании нахожусь.

– Ты сейчас совершил самый большой проступок в своей жизни. Зря ты принялся меня шантажировать… Зря, – снова дергаю чертову ручку. – Открой дверь!

Не знаю, что уж он видит на моем лице, я себя контролирую плохо, но его тактика снова меняется.

– Викуль, тебе в таком состоянии за руль нельзя. Я тебя домой отвезу. Водителю позвоню, он пригонит твой мерс.

– Ты сейчас откроешь эту чертову дверь. И больше ко мне приближаться не будешь, – произношу вкрадчиво и, видимо, очень впечатляюще. Макс замирает.

– Вика, что с тобой?

– Я тебя ненавижу.

– Ты меня всё равно простишь. Вот увидишь, – немного помолчав, добавляет. – Потому что мы любим друг друга.

– Начинай прощаться со своим уютным мягким креслицем. С Аллусей любиться придется из другого гнездышка. Заодно и проверишь, как оно: «И в болезни, в здравии. И в богатстве, и в бедности». Хотя, может, сядете вместе, и проблема с ожиданием сама собой отпадет, – во мне просыпается что-то зловещее.

Пока он смотрит на меня ошарашенно, тянусь и сама снимаю блокировку с дверей.

– Ты что задумала? – доносится мне в спину, когда я на ватных ногах выбираюсь на улицу.

Не удержавшись, завожу руку за спину и показываю ему средний палец.

Если бы я сейчас взорвалась, в прямом смысле – физически, то честное слово, снесло бы половину квартала. Одни сплошные руины.

Быстрым шагом добираюсь до своего авто. Забираюсь в салон и блокирую двери.

Внутри всё клокочет, и руки трясутся. Своей непробиваемой уверенностью в себе он окончательно меня выбил из состояния хрупкого равновесия.

Сцепив зубы, пытаюсь размеренно дышать. Куда там. Душа дико ноет.

Он хотел бы… Хотел бы, чтобы всё было по-прежнему… Это как вообще?!

Как оно, это «по-прежнему»?! Я – глупая курица в розовых очках, суетящаяся над детьми и попутно обслуживающая и удовлетворяющая все его прихоти?! И он – царь, вседержитель и по совместительству горный козел, прыгающий по чужим койкам?!

Так не пойдет!

Ложь трудно скрыть от любимого человека, но Максу удалось. Значит, и я что-то да смогу.

Единственное, в чем он прав: ехать мне в таком состоянии противопоказано. Перед глазами мелькают ярко-красные вспышки, сигнализируя о пограничном состоянии.

Решаю отсидеться пару минут. Но мне не удается.

На телефон начинают сыпаться сообщения.

Похоже, мужу все ещё есть что сказать.

«Вика, не делай глупостей. Сама подумай, как будешь жить, зная, что разрушила нашу жизнь?»

«Думаешь, детям сладко после конфискации будет? К тому же пожизненный ярлык на шее. Спасибо тебе точно не скажут, в том числе Женя»

«Да вам жить негде будет! Не в халупе же твоей»

Последнее вызывает во мне прилив неконтролируемого веселья. Смеюсь так, что слезы под глазами выступают.

Необходимости жить на свою зарплату у меня не было, большая её часть долго хранилась на счете. В прошлом году я купила двухкомнатную квартиру. Просто так, чтобы была.

И сейчас Макс о ней вспомнил.

– Я тебя расстрою, наверное, или удивлю: многие семьи годами в таких живут, да и в худших условиях, – произношу с сарказмом, записывая ему голосовое.

Не даст мне успокоиться.

Завожу мотор и трогаюсь с места, попутно запихивая его номер в черный список.

Набираю скорость. В зеркале заднего вида замечаю, как Макс тоже трогается.

Что за непробиваемый человек?!

С меня разом спали все шоры. Заметила наконец-то его недостатки, каждую, мать его, трещинку.

Секунды бегут, мое дыхание только тяжелее становится.

Он продолжает ехать за мной. Очень нервирует. Дрожь в коленях усиливается. Я совершенно не понимаю, не представляю, что нужно сделать, чтобы закончился этот ужасный кошмар. Меня словно в клетке заперли. Нечем дышать.

Холодок пробегает по позвоночнику. Понимаю: он не отстанет. Сам – никогда.

Открываю список контактов и ищу номер знакомого.

– Витальчик, привет, – начинаю с ходу уверенно, как только он трубку берет.

– Батюшки… Кто пожаловал! Вика! Ты решила принять мое предложение?! – с надеждой и восторгом.

Мы оба смеемся.

Виталий младше меня почти на десять лет. Ему только двадцать пять скоро исполнится. Мы случайно познакомились, когда его чудом не посадили.

– Прекращай смущать старую больную женщину.

Перевожу вызов так, что его насмешливый голос разносится теперь из динамиков авто по всему салону.

– О, если бы все старушки были б такими кайфовыми… – мечтательно.

– Я расплачусь сейчас.

Вымученно улыбаюсь и киваю, будто он видит.

– Так что, моя королева. Уверен, ты мне звонишь не из-за того, что соскучилась. Я должен побыть твоим джином?

– Ты очень проницателен.

– Скандалы, интриги, расследования… Ты, как всегда, по последнему пункту?

Тяжело вздыхаю.

– На этот раз всё и сразу, Виталий. Мне нужно, чтобы ты нашел для меня кое-какую информацию. Вернее, изъял её там, где я скажу.

Глава 13

Максим

– Макс, приказ о твоем предстоящем назначении ещё не подписан. Ты ведь понимаешь, что это значит? Москва. Новый уровень. Всё должно пройти гладко. Усмири свою женщину. С остальным – решаемо.

Немного помолчав, Игорь, мой давний друг и наставник, хмыкает.

– Она, конечно, огонь у тебя. Во всех отношениях.

С силой челюсть сжимаю, чтобы его не послать.

У Вики всегда миллион дел и забот, ей просто некогда замечать повышенный мужской интерес в свою сторону. Меня же эти тонны комплиментов и пожирающих взглядов всегда раздражали.

На любом мероприятии или празднике рядом с ней кто-то вертится, даже из моих друзей. Внешне она так и осталась куколкой: тоненькая, подтянутая, попка – орешек. Всё при ней. А главное, что подстегивает всех мужиков – отсутствие какого-либо интереса с её стороны.

– Подбери слюни и язык прикуси, – произношу строго, несмотря на нашу разницу в возрасте и в должностях.

– Не пойму, как ты мог так запалиться? Можно подумать, что в первый раз решил налево гульнуть, – ему весело.

А мне нет.

Мы оба знаем, что опыт у меня уже есть в подобных телодвижениях, хоть и иного плана.

Впервые позволил себе поиметь левую телку на празднике, как раз у Игоря, несколько лет назад. Девочки были заказаны, я перебрал. Вика тогда только восстанавливалась после тяжелого ранения, и у нас близость случалась не так часто, как мне того бы хотелось, и я решил: почему нет?!

До сих пор помню те мерзкие чувства, что испытал в тот момент к себе. Было стыдно, а ещё страшно, что спалит. Метался, думал, как бы подстраховаться. Вылил себе на грудь половину чашки кофе, чтобы был повод рубашку сменить и заодно перебить чужой запах, вдруг тот остался.

Жена не заметила. Учитывая её состояние в тот момент, это не удивительно. К тому же она мне всегда доверяла. Раньше.

После того случая я год испытывал чувство вины. Реально было паршиво. Думал, что никогда больше не стану так рисковать.

Чертова Алла!

На кой хрен я только с ней связался?!

Бухим, как и в первый раз, повелся на охуенные сиськи.

Если в жене что и подкачало – это грудь. До третьего она дотягивала только, пока Вика кормила малых. После снова приняла свою небольшую, пусть и аккуратную форму.

«Лучше бы уговорил её пластику сделать, чем эту муть сейчас расхлебывать», – умные мысли приходят слишком поздно.

Что сделано, то сделано. Вике все равно придется смириться и простить. Никуда не денется. Не она первая.

– Ты пришел о делах поговорить или постебаться не к месту? – злюсь.

И на него, и на себя.

Я был уверен, что Вика никогда не узнает. Никогда.

Перло от Алки. Баба – огонь. Тормозов вообще нет, с ней можно делать всё, что взбредет в голову. Всегда и на всё согласна.

Думал, ещё немного понаслаждаюсь и оборву связь. Какая разница, сколько раз мы трахнулись? Меня волновало одно: Вика не знает, значит, все хорошо.

Ещё после первой телки понял, что связь на стороне никак не сказывается на чувствах к жене. Просто секс. Крутая разрядка. Адреналин, способный на время похоть унять.

Безнаказанность рождает вседозволенность. Мне ли не знать?! Каждый шаг в сторону расширяет границы возможностей. Хочется снова и снова проверить их незыблемость и прочность. Внутри азарт просыпается и потребность доказать окружающим: для тебя невозможного нет.

Вовремя не остановился, зачем-то поперся за Аллой в аэропорт. Сам не пойму. Рассчитывал, что она отсосет в тачке, и рвану на работу. Но эта сучка решила сценарий сменить.

– Не заводись. Сильно острые коготки у твоей кошечки оказались? – поддевает с усмешкой.

– С такими разговорами лучше к черту иди. Давай ближе к делу.

Поняв, что шутить я не настроен, Игорь подбирается. Улыбка сходит с холеного лица.

– Мне из ФНС звонили. Москву интересует, какое решение мы примем по «Горизонту», – ожидая от меня ответа, нервно постукивает пальцами по столешнице.

– Их люди приходили уже договариваться. Я отказал.

Самое большое налоговое доначисление в регионе с момента основания службы. Бабки большие, но риск несоизмерим.

Ситуация с Викой меня подтолкнула к мысли, что иногда нужно подумать дважды.

– Уверен? – друг подается вперед. – Сколько там предлагали?

– Слушай, сколько бы ни было, мне судейское кресло дороже.

***

В конце рабочего дня открываю социальные сети.

У Вики реальных страниц нет нигде. Только анонимные, необходимые для работы.

Зато сын начал массированную атаку сестры. Выложил фотку: клубничные вафли со сливками.

Подпись гласит:

«Любимый завтрак».

Все бы ничего, но он такие не ест. Зато Ева постоянно просила Вику испечь их гору. Трясется дочка за ними.

Я был уверен: жена без дочки и дня не протянет, но прошло несколько дней, а Ева так и живет у моих родителей.

«Нужно заехать её навестить, – напоминаю себе. – И не забыть поговорить с матерью»

Слова Вики о Дагестане натолкнули на мысль: родительница решила воспользоваться случаем и воплотить в жизнь свои планы относительно моей личной жизни.

Совершенно некстати.

У нас с ней они не совпадают. Мне сейчас менять жену – смерти подобно. Слишком многое поставлено на кон.

Который раз за последнее время ловлю себя на мысли, что без Вики жизнь потускнела. Сам не ожидал, что размолвка так затянется и оставит паршивый осадок.

Вечера свелись к одному сценарию: приезжаю в холодную, пустую квартиру и, залив в себя побольше вискаря, заваливаюсь спать. Даже трахаться перехотелось.

Глава 14

– О, у вас тут чаепитие.

Вернувшись домой, застаю Женю в компании дяди – моего старшего брата – на кухне. Сидя за небольшим островком, они уминают сладости.

– Мы не стали без тебя ужинать, – Стас оборачивается в мою сторону и каменеет. – Вот вам и добрый вечер, – выдает пораженно.

Женя, как и все дети, легче подстраивается к изменениям.

– Тебе идет, – говорит воодушевленно. – Давно ты не была рыженькой.

Смеюсь с непосредственности сына. Подойдя ближе, чмокаю его в щеку. Следом с братом проделываю то же самое.

– Стас, ты выглядишь так, будто я налысо подстрижена.

– Нет, просто… – разглядывает меня оценивающе. – Тебе хорошо. Всегда с родным цветом хорошо было, не знаю, зачем ты раньше перекрашивалась. Я просто не ожидал.

– Всё ты знаешь, – усмехнувшись, касаюсь его плеча.

Когда я только начинала свой путь на госслужбе, моя свекровь, а после и мама, вселили в мою голову мысль, дескать, быть огненно-рыжей – это несерьезно. Должного доверия ко мне точно не будет, так, принеси – подай, не мешай.

И вроде бы я не особо ведомая, но когда тебе изо дня в день вкладывают в голову какую-то мысль, то ты невольно начинаешь её крутить в своей голове, анализировать. Высока вероятность – рано или поздно сам поверишь в её правдивость.

Присмотревшись к коллегам и не встретив никого с похожим цветом волос, я перекрасилась в шатенку, оставив только отлив небольшой.

Сегодня в обед меня накрыло, и я решила, что хочу изменений, хочу вернуться к прежней себе. От того, что я была неплохой невесткой, легче никому не стало.

Едва появилась возможность меня слить, она не преминула ею воспользоваться.

Я много думала на этот счет. Пачкаться моим физическим устранением не обязательно, достаточно детей отобрать, и я самоликвидируюсь, потому что не представляю своей жизни без них.

– Женек, оставишь нас на пару минут? – обращается брат к моему сыну.

Кивнув и подхватив тарелку с эклерами, ребятенок выходит из кухни.

– Ты из кофейни привез или домашние?

У сына есть небольшие проблемы с кожей, ничего серьезного – сказывается переходный возраст, и из-за них он старается сладким не злоупотреблять.

– Мама передала, – поясняет Стас. – Мы и тебе оставили. В холодильнике.

Киваю.

У нашей родительницы ручки совершенно точно золотые, хоть и раскрыла в себе кулинарные способности только на пенсии. До этого ей было некогда.

Понятно, почему Женя не удержался.

– Отлично, ты ведь с нами поужинаешь? Домашние тебя отпустили?

Стас охотно соглашается остаться. Его родные, оказывается, уехали к теще на несколько дней.

– Ты так и будешь молчать? – интересуется, когда я стол сервирую.

Он мной недоволен. Эту сдержанно-холодную интонацию, эту позу, со скрещенными руками и вытянутыми перед собой ногами, даже поджатые в тонкую линию губы я помню с ранних лет.

Когда я косячила, брат выглядел именно так.

– Я жду, – поторапливает. – Учти, Женя мне всё рассказал. И замечу, правильно сделал. Удивительно, что ты всё это время как рыба молчишь! Тебе не стыдно?

– Я не хочу, чтобы ты вмешивался, – оборачиваюсь и прямо смотрю в глаза. – Даже не думай. Я запрещаю.

– Без тебя как-нибудь разберусь, – привычно пылить начинает.

– Вот поэтому и не рассказала, Стас! Именно поэтому. Я что, тебя не знаю?! Сначала нужно остыть, а потом решения принимать и начинать действовать, а у тебя так не бывает. Это не те люди, с которыми стоит связываться обладателю малого бизнеса.

– Зачем ты сейчас о деньгах говоришь? Ты моя родная младшая сестра! Я о тебе должен заботиться!

Меньше всего мне хочется, чтобы он, вспылив, дров наломал и пустил свою жизнь под откос. Моей достаточно.

– Я и не о деньгах, – подойдя к нему, примирительно касаюсь его плеча. Глажу легонько. – Мы с тобой знаем, как это бывает. Помнишь Геннадия Михайловича?

Несколько лет назад одноклассник мамы отказался продавать свою, поднятую с нуля, сеть небольших универсамов, расположенных в спальных районах. В течение месяца в трех из пяти магазинов произошло короткое замыкание. Как следствие, пожары. Выгорело все подчистую. Происшествие очень плачевно сказалось на психике мужчины, иными словами, поехала крыша.

Больше всего я боюсь таких моментов.

Случись что, никто никому ничего не докажет.

Когда я выходила замуж за Макса, мне было всего восемнадцать. Ослепленная чувствами, лишенная житейского опыта, я имела мало представления о том, как устроен этот мир.

Сейчас всё иначе, и я с уверенностью могу сказать, что в большинстве случаев история о том, как богатый мужчина влюбился в бедную девушку – это история не про любовь. Кто-то в ней обязательно будет страдать.

Хочется верить, что в нашей этим «кем-то» будет он, со всей своей беспринципной семейкой.

– Не преувеличивай! – брат ещё сильнее заводится. Ненароком я его эго мужское прищемила. – Я могу…

– Ты можешь мне помочь, – соглашаюсь. – И очень сильно. Мне, скорее всего, придется уехать на несколько недель в командировку. Ничего серьезного, – продолжаю гладить его. – Если вы с Агатой приглядите за Женей, я буду очень тебе благодарна.

Не Максу же его оставлять.

Стас мгновенно смягчается.

– Помнишь, как я за тобой приглядывал? – усмехается, прикрывая ладонью глаза. – До сих пор очень стыдно.

Вообще, я была очень спокойной, всегда боялась расстроить маму. Но редко, да метко в меня бесы вселялись.

Маму тогда отправили на курсы повышения квалификации. Всего несколько дней. Выхода не было, помочь некому, вот она и оставила нас со Стасом одних.

В один из вечеров он собрался идти с друзьями гулять, только-только у него появилась постоянная девушка. И, как назло, я увязалась хвостом. Он как чувствовал, не хотел брать с собой.

Так вышло, что пока он миловался с подружкой, я (не от большого ума) повелась на уговоры его друзей и согласилась попрыгать на самодельной тарзанке.

Уже тогда везучей я не была. Веревка оказалась не в меру протертой, и я получила травму позвоночника, из-за которой несколько месяцев пришлось лежать, не вставая с постели.

Выхаживал меня тоже Стас.

Если спросить у мамы сейчас, она скажет, что не представляет, как решалась каждый день оставлять меня, травмированную, дома. А тогда выбор был невелик, кто-то должен был работать. Отец никогда не изъявлял желания нам помогать.

– Всё закончилось хорошо, – целую его в макушку. – Но за Женей, пожалуй, стоит получше смотреть. Хорошо?

Он согласно кивает.

Пока я разогреваю ужин, брат продолжает тянуть из меня информацию. Чувствую себя как на допросе. Где? Как? С кем? Что теперь говорит? Раскаивается ли?

– Вот ты тоже смешной, – морщусь, давая понять, что глупость сморозил. – Ты ли Макса не знаешь.

Стоит сказать, Стас был единственным (свекровь в расчет не берем), кто меня отговаривал от брака с Фроловым.

Был уверен, что мы разные и притереться характерами никогда не сможем.

Чувствовал? Уже тогда видел сущность Максима? Возможно.

– Я поверить не могу, что они Еву забрали, – меняет тему, становясь мрачным.

– Она сама решила с папой остаться.

– И ты так спокойно об этом говоришь?

Больно. Слишком больно. За гранью.

Я всегда хотела быть для своей девочки образцовой мамой. Порхала над ней. И сейчас мне словно сердце из груди вырвали. Я его вижу в чужих руках, но забрать не могу.

Каждое утро остаюсь стоять рядом с лицеем. Смотрю, как мимо проходит. А потом уже – ночью, плачу в подушку. Так плачу, что хоть постель выжимай.

Только вот от того, что я поделюсь с кем-то своими переживаниями, мне легче не станет. Ева домой не вернется, а Стас натворит глупостей.

– Я знаю, что она скоро вернется.

Уверена в этом. Нужно время, она сама всё поймет.

– Что ты задумала?

– М-м-м? – издаю уточняющий звук.

– Не верю, что ты можешь просто сидеть и ждать.

– Не понимаю, о чем ты, – передергиваю плечами.

– Вика! – рявкает.

– Мама, – зовет Женя из холла, – к нам гости пришли.

Глава 15

– Виктор Павлович! Как неожиданно!

При появлении в дверном проеме моего начальника чувство невероятного облегчения обрушивается на голову. Честно признаться, я думала, это Максим не выдержал и решил предпринять очередную попытку набега, а может, даже осады.

Уже готовилась отбиваться или вообще разнимать его и Стаса.

– Да я сам не ожидал, – усмехается Смолов.

В голове проносится несколько ироничных фраз относительно его внезапного визита, но я сдерживаюсь. Как-никак он гость и, более того, мой руководитель, хоть и стоящий через несколько звеньев нашей длинной должностной иерархии.

Пройдя по кухне уверенным шагом, Витя оставляет на столешнице несколько бумажных пакетов из местного продуктового магазина премиум-класса.

– Ты думаешь, нам есть нечего? – заглядываю внутрь. – Спасибо, конечно, но печаль меня не настолько сильно одолела.

– Проезжал мимо и решил заглянуть. Так сказать, удостовериться, что у вас Женей все в порядке, – пропускает мимо ушей мой легонький выпад, однако взглядом меня награждает красноречивым. Не грех и поежиться.

Ему не нравятся подобные шуточки.

Виктор обменивается рукопожатиями с моим братом. Они неплохо знакомы, пересекались на наших семейных праздниках.

Невольно вспоминаю празднование крайнего нового года.

Компания была большая и шумная, еле как уместились в нашем загородном доме. Было задорно и весело, но в то же время уютно. После того как Стас с Максом закончили пускать салюты, мы уединились в спальне и не выходи оттуда до утра. Много смеялись и занимались любовью. Я была счастлива.

За радость бы стерла себе память, однако… Приходится терпеть. Хочу я того или нет, с мужем связан огромный период моей жизни, в том числе масса приятных и незабываемых моментов и впечатлений.

На сердце становится тяжело, но я привычно стараюсь этого не показывать.

– Спасибо, как видишь, за нами уже приглядывают, – натянуто улыбаюсь Вите, переводя взгляд в сторону коридора.

Странно, что Женя не возвращается.

Вдруг не так расценил визит незваного гостя и обиделся?!

В последнее время в моей голове блуждают разные, порой несуразные, догадки и предположения.

Мне тревожно, да что там, я очень боюсь, что сын замкнется в себе, и наша с ним хрупкая связь оборвется.

Всегда помню о том, насколько он был привязан к отцу. А если он, как и Ева, поверит в версию Макса?! Дескать, мать первая загуляла, а я подхватил.

Черт его знает. Я уже ничему не удивлюсь.

– Отлично, я поеду тогда.

Впиваюсь глазами в Смолова. Так и хочется сказать: «Витя, с тобой точно всё в порядке? Ты чего приезжал?! Хотел убедиться, что я всё ещё дышу?».

– Оставайся. Пока ты домой доберешься, уже совсем ночь будет. Нам скоро физподготовку сдавать. Ты забыл?! Поздний ужин чреват незачетом. Жену, главное, предупреди, чтобы она тебя не теряла.

Подготовив стол, вручаю брату салфетки и вилки, а сама иду в сторону холла, посмотреть, чем там занят мой мальчик.

Нахожу его быстро. Стоя рядом с консолью, он перебирает стоящую на ней корзину с цветами – огромное количество белых пионовидных роз.

Слегка удивляюсь.

Навряд ли её Смолов принес.

– Кто-то прислал. Я выходил курьеру открыть, – поясняет Женя недовольно. – Это от отца? Если да, то я выкину. Ты же его не простишь?

В сотый раз слышу от него этот вопрос. Каждый раз с претензией и крайней строгостью.

Если бы меня даже попутал бес, и отказали мозги, Женечек бы их на место поставил, я уверена в этом.

Мой мальчик весь пропитан обидой. Прекрасно его понимаю, не одна я потеряла многое. Его жизнь тоже изменилась кардинально.

Как ни крути, у нас была хорошая, дружная семья. Но, как оказалось, фальшивая.

Несмотря на всё это, в памяти продолжают всплывать сотни, а то и тысячи счастливых моментов. Мне тридцать четыре, скоро тридцать пять, и большую часть жизни я провела рука об руку с Максом. Такое за несколько дней из головы не выкинуть и не забыть. Только выстрадать.

А Женя так и вовсе теряет на моих глазах отца. Не поступи Макс так по-свински грязно, я бы не была против их общения. Мои обиды никак не связаны с детьми, но он сам все испортил.

Упал в глазах сына на самое дно.

– Не прощу, мы с тобой обсуждали этот вопрос, сыночек, – опустив ладонь на его спину, поглаживаю участок между лопатками. Вот уж и экземпляры мужчин мне попались, что ни слово, то я под ударом. – Мы с твоим папой разводимся, вопрос уже решенный.

Мне требуется несколько секунд, чтоб увидеть небольшой конвертик с запиской. Бледно-розовый, он почти сливается с пушистыми бутонами, и Женька его не заметил.

Достав небольшую записку, смотрю на послание, написанное крупным размашистым почерком.

«Напоминаю о себе. Вдруг ты потеряла мою визитку»

Внизу номер телефона указан.

Божечки, не говорите только, что он не отвяжется.

У меня сейчас в разработке куча дел. На мужа и его «компаньонов» в свободное время по крупицам информацию собираю. Распыляться на миссию «Отвадить нахала на быструю руку» я точно не хочу.

– Это не от папы, – мягко обращаюсь к сыну. – Но выкинуть всё же можешь. Дома нам они не нужны.

– Цветы как-то с ним связаны? – упорно допытывается.

Резкий щелчок мозг прошибает: сын, оказывается, весьма проницателен.

Прямое попадание.

Мы с Арсеньевым из разных вселенных и пересечься могли только в рабочих сферах, но бытует мнение, что хватка у меня акулья – со слов некоторых компетентных лиц, поэтому мало кто хочет продолжать общение со мной в неформальной обстановке. Так сказать, боль в «области прищемленного эго» надолго остается фантомной.

Слегка зависаю над вопросом сына.

«Милый, это цветы от мужа любовницы твоего папы», – плохая формулировка.

– Один из подследственных адрес наш как-то узнал, – отзываюсь.

– Так это взятка? – сын загорается весельем.

– Хорошего же ты обо мне мнения! – цокаю. – Всё, иди ужинать, пока я не разозлилась из-за твоих бессовестных обвинений.

***

Аппетита у меня в последние дни нет от слова совсем. Кое-как впихнув в себя несколько вилок салата, встаю из-за стола, услышав звонок своего мобильного.

– Да, Ром, – в ответ получаю усталое приветствие. – Ты что, до сих пор на работе?

По тяжелому вздоху понимаю, что попала в яблочко.

– Викусь, я зашился. Прости. Забыл к тебе заскочить с утра. Пока вернулся в управу, ты уже смоталась. Что у нас по Топорову? – произносит фамилию многозначительно. Она у нас что-то вроде кодового слова. Сначала дурачились, а потом приелось. – Ты согласовала перенос сроков задержания?

Кошусь на Виктора.

Ага, как же, согласовала. Прямо сейчас этим занята.

Словно почувствовав мой взгляд, Смолов поворачивает голову и смотрит в упор. Порой его взгляд бывает очень тяжелым, как и аура, царящая вокруг мужчины.

Мне в свое время, как я считала, повезло. Он знал моего мужа и сильно не прессинговал, но для меня не секрет, насколько строг он бывает в своих словах и решениях. Он ни на кого не кричит, но смотрит так, что сам захочешь себе в лоб пулю пустить.

Сейчас мне хватает пары лишних секунд, чтобы понять: не время и не место говорить с Виктором о работе.

– Не переживай, нормально сработаем. Я тебя специально дергать не стала. У меня все под контролем.

– А почему тогда мы меняем первоначальный план? Уже ведь обговорено было. Парни местность проработали полностью, – Рома не унимается, откуда у него только силы берутся.

Делаю динамик потише. Отхожу на несколько шагов вглубь кухни, смежной со столовой.

– Они встречу свою перенесли в людное место. Мне не нравятся такие изменения.

– Ты думаешь, кто-то из наших…?

Перестаю его слушать, потому что улавливаю движение за своей спиной. Напрягаюсь, как по команде выпрямляя спину до идеально ровного состояния.

Стараясь хотя бы казаться спокойной, разглядываю участок стены между вытяжкой и кухонным гарнитуром. Если присмотреться, становится видно небольшое пятно серого цвета. Раньше я его не замечала.

– Давай мы с тобой завтра всё обсудим, – прошу Рому.

Он ведь не знает, кто у меня над душой стоит. Возможно, я дую на воду, но где гарантия, что Фролов всё же не спелся с Виктором? Товарищи, как-никак. У меня нет желания давать лишний повод присматривать за собой тщательнее.

«Ещё немного, и тебе везде будет мерещиться заговор», – мысленно вздыхаю.

Смолов, конечно же, мой руководитель, но я никогда непосредственно перед ним не отчитывалась, вернее, бывало такое нечасто. И сейчас согласовывать ничего не собираюсь. Будет нужно, наш курирующий заместитель сам решит этот вопрос.

– У тебя какие-то проблемы?

Чуток съеживаюсь под его уверенным тоном.

У меня масса проблем. И, кажется, теперь ещё плюс одна.

Скорее всего, Витя заехал со мной поговорить, убедить… Но появление Стаса карты смешало.

Я в дела Макса никогда не вмешивалась, но некоторые нюансы их «рабочей» схемы мне всё же известны. Через кого договариваются, как происходит оплата. Мне нужно ещё немного времени, чтобы закончить начатое.

Как только он поймет, что я не шучу, разговаривать со мной начнет по-другому. Либо Ева возвращается домой, либо вся информация попадет в руки, заинтересованные в том, чтобы немного – полностью – перетрусить судейский состав.

– Пятно, – пальцем указываю. – Нужно будет мастера вызвать. Что они там делают: соскребают, грунтуют, красят?! Некрасиво совсем, – наклоняю голову набок, продолжая разглядывать. – Будто чем-то облили.

– У тебя мозг отдыхает когда-нибудь? – интересуется Виктор с усмешкой. – Я надеялся, что хотя бы дома ты отдыхаешь.

Терпение меня явно подводит, потому что я спрашиваю прямо в лоб:

– Вить, зачем ты приехал?

Глава 16

Услышав предложение Смолова, едва ли не морщусь.

– Шутишь, наверное. Какой из меня пресс-секретарь? Как ты это себе вообще представляешь?! Я не того формата человек. Читать с листочка новости – это, скорее, наказание, чем работа.

Любые публичные выступления вгоняют меня в депрессию, нежели в кураж. Не стесняюсь и не боюсь, но мне подобное в тягость.

Я люблю свою работу. Она мне действительно нравится. Есть, конечно, нюансы, но сейчас не о них.

– Тебе стоит быть на виду. Помелькаешь немного то тут, то там, пока шумиха вокруг вас не утихнет.

– И заодно от существенных дел меня оградишь, – усмехаюсь невесело.

– Это тоже. Я не хочу, чтобы ты в ближайшие месяцы ставила себя под удар. Всегда остается возможность какой-то подставы. В твоем случае её желательно исключить.

Поздний вечер, я очень устала, да и вымотана прилично за последние дни. Я бы сейчас лучше выпила снотворного и легла спать. Очень хочется забыться, хотя бы на время.

С трудом понимаю, что Смолов задумал. Подставы? Это что, мне второй раз за день намекают на взятки?

Нужно быть полностью отбитой, чтобы так рисковать.

– Я не о том, – Виктор верно считывает мои мысли. – У вас в разработке несколько крупных дел. Не мне тебе рассказывать, случиться всякое может. И никто не узнает.

Едва уловимо киваю. Не каждое тяжелое задержание становится достоянием общественности. Зачем портить и без того хрупкое доверие к органам правопорядка? Операция может разрабатываться несколько месяцев, а закончиться не особо удачно.

– Не нагнетай, пожалуйста. И так паршиво.

Я хоть и стараюсь гнать из головы недобрые мысли, всё же волнуюсь. Поводов, чтобы трястись от страха, на самом деле полно.

Да, самый главный из них – Ева. А что, если дочь по итогу все же выберет отца, а не меня?! А если с ней что-то случится?! А если кто обидит мою малышку?!

Таких «а если» с десятка два наберется. Она же все ещё ребенок, хоть и думает, что разобралась в мироустройстве. Лет через десять в ней и следа не останется от такой слепой убежденности. А пока…

Мы несколько раз коротко переписывались. Ева нехотя идет на контакт, отвечает скупо и отстраненно. Её общие фразы задевают меня за живое, рвут разум и душу, но я готова дать ей возможность сделать правильный выбор.

Уверена, мой муж облажается, и она осознает ошибку.

Помимо вопросов, касающихся дочери, у меня полно иных проблем. Как оказалось, развод – это непросто. И морально, и физически.

Нужно как-то подготовить Женю к тому, что нам, скорее всего, нужно будет перебраться в квартиру. Не уверена, что сын воспылает энтузиазмом, услышав об этом.

– Вик, я всего лишь хочу помочь.

– Дагестан отменяется? – усмехаюсь, стреляя глазами в Виктора.

– Несмешно, – он хмурится, внимательно за мной наблюдая. – Я не для того тебе рассказал…

Позволяю себе его перебить, приподняв ладонь.

– Вить, я не собираюсь тебе жизнь усложнять. Мои родственники попросили тебя об услуге, ты отказал. Спасибо за это большое. Мне действительно важна поддержка сейчас. Но не стоит совсем уж портить связи, наработанные за годы службы. Я понимаю, чего добиваются свекры, у них ничего не выйдет.

Я прекрасно понимаю, почему именно Дагестан.

Несколько лет назад мы уже проводили там небольшую операцию, во всяком случае, так планировалось. Задержание банды фальшивомонетчиков.

Так уж вышло, что один из них сумел скрыться. И, казалось бы, далеко не уйдет, но по невероятному стечению обстоятельств он выбрал себе в извозчики мужчину, у которого багажник был полон оружия. Водитель, решив, что облава на него проводится, решил идти ва-банк.

Все закончилось тем, что они благополучно взлетели на воздух. Никто из наших не погиб, но слегка потрепало осколочными, в том числе и меня.

Нетрудно догадаться, что «родственники» решили одним ударом двух зайцев подбить: занять меня на время, чтобы с Женей не мешала наладить контакт, и немного придавить морально, а если повезет, то и физически. Регион по-прежнему переполнен оружием и сомнительным контингентом.

– Вик, на них глубоко плевать. Размениваться чужими жизнями – это неправильно.

Смолову разговор неприятен так же, как и мне.

За его спиной появляется Женя, выглядит напряженным.

Как знала… Поэтому старалась не обсуждать в его присутствии ничего лишнего. Он и так зуб на отца точит.

– Что папа ещё сделал? – с вызовом интересуется сын.

Впору прикрыть лицо ладонью и застонать.

Мне своей злости на мужа хватает, противостоять ещё одной я не готова.

– Всё хорошо, Жень. Мы обсуждали рабочие вопросы, – примирительно выдаю.

Витя никак не подтверждает, но, благо, и не опровергает.

– А отдыхать ты будешь когда?

Хлопаю глазами, не зная, как реагировать на наставнический тон сына. Он очень изменился за последнее время, стал более серьезным и, что меня удивляет, дотошным. Испарилась подростковая взбалмошность.

Не знаю, радоваться этому или грустить. Для меня важно сохранить ему детство. Хапнуть свою порцию горечи он ещё успеет.

Заверив Женю, что все нормально, и я не растрачиваю свое свободное время ни на что, кроме покоя, мы к столу возвращаемся.

Остаток вечера проходит спокойно. Какое-то время Смолов ещё проводит с нами, не переставая сосредоточено за мной наблюдать. Я заставляю себя спокойно смотреть в его сторону, хотя, если быть честной, изменения в его поведении меня напрягают.

У таких людей, как он, нет особо времени в гости захаживать. Они с Максимом постоянно не могли состыковаться. А тут здравствуйте.

Мы с ним случайно встречаемся глазами. В меня ударяет волна напряжения. Он хоть и выглядит расслабленным, но это всё показное. Он точно что-то задумал.

Мое напускное спокойствие тает на глазах. Мурашки по спине пробегают.

На счастье, долго он у нас не задерживается. Минут двадцать парни осуждают футбол, не мешая мне переписываться с Виталием, а после – мой начальник уезжает домой.