Потерянная летопись

Глава 1

Девушка сидела в своём небольшом убежище, которым для неё служила комната. Мягкий, выцветший от бесчисленных стирок плед, подаренный бабушкой, согревал её хрупкое тело, укутывая с головы до ног, словно кокон, защищающий от навязчивого внешнего мира. Она держала в руках тяжёлую, потрёпанную книгу в кожаном переплёте, открытую где-то на середине, и её взгляд, полный жадного любопытства, бежал по исписанным строкам, словно по неведомым тропам. Каждое слово на этих страницах, казалось, не просто символом, а маленьким порталом, ведущим прямо в другую реальность, где правила были иными, а жизнь – ярче и насыщеннее.

За окном, сквозь тонкие занавески, уже проникала синяя дымка сумерек, но девушка не обращала на это никакого внимания. Она была далеко, среди древних лесов и кристальных озёр, которые так живо представали перед её внутренним взором. Аромат старой бумаги и чуть уловимый запах ванили, исходящий от страниц, только усиливали это ощущение полного погружения. Она читала о принце Эреоне, его доблестных подвигах и бесстрашных битвах, где он всегда выходил победителем, даже когда казалось, что всё потеряно.

Героиня этой истории, принцесса Авелина, казалась ей воплощением всего, что она сама хотела бы видеть в себе: грациозная, умная, бесконечно добрая и невероятно храбрая. Девушка представляла себя на её месте, совсем рядом с принцем, чувствуя его сильную руку, держащую её в танце на королевском балу, или наблюдая за ним на турнире, где он сражается за её честь. Её собственная жизнь, казалось, была лишена таких ярких моментов, таких глубоких чувств и великих свершений.

– Если бы только, – прошептала она, почти неслышно.

Комната постепенно погружалась во мрак, становясь лишь тенями и смутными очертаниями. За окном зажигались первые, робкие звёзды, рассыпаясь по бархатному полотну ночного неба, как бриллиантовая пыль. Девушка совсем не замечала, как текло время, не слышала привычные вечерние звуки города, полностью погрузившись в мир, созданный чьей-то фантазией. Ей было уютно в этом уединении, в этом убежище от повседневности.

Её сердце тосковало по приключениям, описанным в книге, по той всепоглощающей любви, что заставляла героев преодолевать любые преграды. Ей хотелось убежать от скучной, предсказуемой реальности, где каждый день походил на предыдущий, где не было места волшебству, доблестным рыцарям и истинным героям. Её собственный мир казался ей слишком серым и обыденным, слишком приземлённым для её необъятной души.

– Почему мой мир не такой? – вырвалось у неё.

Она закрыла глаза, крепко сжимая книгу в руках, и позволила воображению унести её ещё дальше. Девушка представляла, как она сама становится принцессой Авелиной, облачённой в прекрасное, струящееся платье из синего шёлка, расшитое серебряными нитями, идущей навстречу своей судьбе по залитым лунным светом аллеям. Она чувствовала лёгкий ветерок на коже, слышала шелест листвы, видела искры в глазах принца, когда он протягивал ей руку. Это было так реально, так осязаемо, что сердце замирало в предвкушении.

Она видела себя среди величественных замков, в окружении верных друзей, переживающей опасности и побеждающей зло. Её воображение рисовало картины, которые были ярче любого сна. Казалось, что именно там, в этом книжном мире, она наконец-то обретёт себя, найдёт своё истинное предназначение, а не будет просто сторонним наблюдателем чужих жизней, как это часто случалось в её обычной рутине.

Чужой среди своих. Вот кто она была.

Внезапно, сгусток глубочайшего желания вырвался из её груди, обретая форму почти физически ощутимого шёпота, который потонул в тишине комнаты. Она почти беззвучно произнесла, обращаясь словно к самому мирозданию, к страницам книги, к звёздам за окном: «Я хочу оказаться там. В этом мире. Я хочу стать частью этой истории». Голос её был полон отчаяния, но и невероятной решимости. Её желание было не просто мимолётной прихотью, а криком души, жаждущей перемен. Она хотела не просто читать о приключениях, а ощутить их на себе, прожить каждую секунду, а не просто перелистывать страницы, погружаясь в выдуманные миры лишь на короткое время. Она хотела стать частью того, что казалось ей идеальным.

Резкий, пронизывающий холод ударил в спину, заставляя девушку судорожно вздрогнуть. Она открыла глаза, но вместо привычного потолка своей комнаты увидела низкое, свинцовое небо, затянутое грязными, рваными облаками. Воздух был сырым и тяжелым. Она лежала на чем-то твердом и влажном. С трудом приподнявшись на локтях, она поняла, что это была голая, утоптанная земля, усеянная мелкими, острыми камнями. Мягкого пледа не было. Аромат ванили и старой бумаги, который так успокаивал ее, бесследно исчез. Его сменила густая, тошнотворная вонь гнили, сырости и чего-то еще, кислого и затхлого. Вокруг, насколько хватало глаз, громоздились руины. Почерневшие от времени и непогоды камни, остатки некогда величественных стен замка, теперь походили на скелеты доисторических чудовищ.

Это не тот замок.

– Эреон? – ее голос прозвучал слабо, тонким, испуганным писком, который тут же поглотила гнетущая тишина. Она села, озираясь по сторонам с отчаянной надеждой. Он должен был быть здесь. Благородный принц, герой ее грез, тот, ради кого она так страстно желала попасть в этот мир. Но вокруг не было никого. Только ветер гулял между разрушенных арок, завывая, словно скорбя о былом величии. Сердце сжалось от ледяного предчувствия, превращаясь в маленький, дрожащий комок. Она поднялась на ноги, платье, то самое, в котором она сидела дома, теперь было испачкано в грязи и порвано на колене.

– Принц Эреон! – крикнула она громче, вкладывая в голос всю свою надежду, но он разбился о безмолвные камни и вернулся к ней лишь жалким, искаженным эхом. Паника начала затапливать сознание, вытесняя остатки сонного оцепенения. Это была ложь. Все было ложью. Волшебный мир, описанный на страницах книги, оказался обманом, жестокой насмешкой над ее мечтами. Здесь не было магии, не было сияющих доспехов и рыцарской чести. Только холод, грязь и всепоглощающее одиночество.

Она медленно побрела вперед, спотыкаясь о вывороченные из земли корни и обломки каменной кладки. В проемах, некогда бывших окнами, зияла пустота. Вместо цветущих садов, которые она так живо себе представляла, ее окружали лужи стоячей, мутной воды и чахлые, скрюченные деревья. В одном из полуразрушенных строений она увидела движение. Фигура, закутанная в грязные лохмотья, сидела у потухшего кострища и что-то жевала. Девушка замерла. Это был не вельможа и не рыцарь. Это был изможденный старик с ввалившимися щеками и пустыми глазами. Он даже не посмотрел в ее сторону. Нищета. Вот что царило здесь. Беспросветная, удушающая нищета, пропитавшая каждый камень, каждый вздох этого проклятого места. Осознание опасности пришло внезапно, пронзив ее, как ледяная стрела. Этот мир был не просто неидеален. Он был враждебен.

– Простите… где я? Что это за место? – голос дрожал, но она заставила себя спросить, подойдя к старику чуть ближе.

Он медленно повернул голову. Его взгляд был мутным и безразличным.

– Где надо, там и есть. В Гнили, – прохрипел он и снова отвернулся, впиваясь беззубым ртом в какой-то корень.

Гниль. Подходящее название.

В ее памяти всплыл яркий, сияющий образ: она, в роли принцессы Авелины, в роскошном синем платье, танцует с Эреоном в залитой светом бальной зале. Музыка, смех, восхищенные взгляды придворных. Его сильная рука на ее талии, его глаза, полные обожания. Она сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Какой контраст. Какая издевка судьбы. Вместо шелкового платья – рваная домашняя одежда. Вместо сияющего принца – безразличный старик, доживающий свой век в руинах. Книжные идеалы рассыпались в прах, погребенные под слоем грязи и отчаяния. Она не была героиней. Она была чужачкой, случайно заброшенной в кошмар, который сама же и призвала.

– Глупая… Какая же я глупая, – прошептала она, и горячие слезы обжгли ее щеки, смешиваясь с грязью. – Зачем я этого хотела? Зачем?

Она хотела приключений, но получила борьбу за выживание. Хотела любви, но нашла лишь безразличие и запустение. Все ее представления о героизме, о чести и доблести оказались фальшивкой, красивой оберткой для жестокой и уродливой правды. Здесь не было места для наивной мечтательницы. Этот мир перемалывал таких, как она, не оставляя и следа.

Она стояла так несколько минут, позволяя отчаянию захлестнуть себя. Но затем, сквозь пелену слез, что-то изменилось. Холодный ветер хлестнул по лицу, отрезвляя. Она вытерла слезы тыльной стороной ладони, размазывая грязь. Ждать чуда было бессмысленно. Принц не прискачет на белом коне, чтобы спасти ее. Никто не придет. Никто не спасет. Если она хочет выжить, она должна сделать это сама. Образ принцессы Авелины, такой желанный и близкий, растаял, уступая место чему-то новому – твердому и злому. Она больше не была персонажем книги. Она была собой. И она была в беде. Ей нужно было найти способ приспособиться, научиться жить в этой нищете, или умереть.

– Мне нужна вода, – сказала она тверже, снова обращаясь к старику. – И… работа. Я могу что-нибудь делать? Могу помочь?

Старик издал странный звук, похожий на сухой кашель или смех. Он окинул ее оценивающим взглядом, задержавшись на ее чистых, хоть и испачканных руках.

– Работы тут на всех хватит, – проскрипел он. – Смерть – самый усердный работник в Гнили. А вода… вода в колодце. Если дойдешь.

Он махнул костлявой рукой в сторону еще более густых руин, где виднелось нечто, похожее на остатки центральной площади. Это был не ответ, а вызов.

Она кивнула. Поблагодарить его язык не повернулся. Она отвернулась от старика и посмотрела в указанном направлении. Каждый шаг будет испытанием. Каждый день будет битвой. Путь принцессы закончился, так и не начавшись. Теперь начинался ее собственный путь. Трудный, грязный и, возможно, очень короткий. Но это был ее путь. Она глубоко вздохнула, наполняя легкие вонючим, сырым воздухом, и сделала первый шаг. Первый шаг в своей новой, ужасающей реальности. Ноги вязли в грязи, но она упрямо шла вперед, прочь от места, где рухнули ее мечты, навстречу неизвестности, которая ждала ее в сердце Гнили.

Каждый шаг давался с невероятным трудом. Земля под ногами была предательски скользкой, перемешанной с грязью и острыми осколками камней. Девушка с трудом удерживала равновесие, ее взгляд лихорадочно выискивал хоть какую-то опору среди хаотичных руин, которые обступали ее со всех сторон. Воздух был тяжелым, насыщенным запахами разложения и сырости, отчего дышать становилось тяжело, а горло першило.

Она шла вперед, ее истерзанное платье цеплялось за торчащие куски арматуры и острые края повалившихся стен, оставляя новые затяжки и маленькие разрывы. Каждый порыв ветра, проносясь сквозь зияющие проемы, казался шепотом древнего горя, уносящим последние крупицы ее прежних надежд. Сердце колотилось в груди, не от страха, а от изнурения и осознания беспросветности происходящего. Впереди, в глубине этого каменного лабиринта, она надеялась найти колодец, источник жизни в этом мертвеющем мире. Ей отчаянно нужна была вода, чтобы смыть с себя не только грязь, но и остатки наивных мечтаний. Ее ноги, непривычные к таким нагрузкам, с каждым шагом становились все тяжелее, а мышцы горели от напряжения. Она чувствовала, как на коже выступает холодный пот, смешиваясь с грязью и слезами, которые уже давно перестали течь. Отчаяние сменялось упрямством, гнев на судьбу – чистой, животной жаждой выживания. Мир, который она так желала, оказался ловушкой, но теперь отступать было некуда.

Она пробиралась сквозь обломки, словно фантом, лишенный былой красоты и изящества, ставшая частью этой разрухи. Ее глаза, еще недавно полные мечтательной искры, теперь были прикованы к земле, выискивая наименее опасный путь. На этом пути не было ни рыцарей, ни волшебства, только бесконечная, гнетущая борьба за каждый вдох, за каждый шаг. Это был ее мир теперь, и ей предстояло либо принять его, либо быть им поглощенной. Она не была героиней. Она была выжившей. И это было лишь начало. Руины тянулись бесконечно, словно застывший во времени крик былого величия, а теперь – молчаливый свидетель упадка. Каждый камень, казалось, был пропитан этой безнадежностью, каждый обломок дышал историей, которую она еще не знала, но уже чувствовала ее тяжесть.

Голод и жажда начинали щипать, отвлекая от мыслей, заставляя сосредоточиться на базовых потребностях. Ей нужна была вода. Только вода. Все остальное могло подождать. Скрюченные силуэты деревьев, их голые ветви, казалось, тянулись к ней, словно костлявые пальцы, пытаясь ухватить за тонкие обрывки платья. Каждый шаг был болезненным напоминанием о том, как хрупок ее прежний мир и насколько неподготовленной она оказалась к этому новому. Это было ее испытание, и она должна была пройти его, несмотря ни на что. Где-то вдали послышался скрип, возможно, это был ветер, играющий с покосившимися ставнями, или же что-то живое, скрывающееся в тени руин. Девушка напряглась, ее слух обострился, каждое движение, каждый звук заставлял ее сердце биться сильнее. Но она не останавливалась. Она не могла. Слишком много на кону. Слишком многое она уже потеряла, чтобы просто так сдаться. Она чувствовала, как ее руки и ноги покрываются ссадинами от постоянных соприкосновений с острыми краями камней и шершавыми поверхностями.

Грязь въедалась под ногти, а волосы, когда-то аккуратно уложенные, теперь сбились в колтуны, покрытые пылью. Ее внешний вид был полным отражением ее внутреннего состояния – сломленной, но не до конца уничтоженной. И все же, ей предстояло пройти еще много, прежде чем она достигнет своей цели. Ее решимость только крепла. Ее ждала вода. А после воды – выживание. Это было ее новое кредо. Единственное, что имело значение. Она должна была это сделать. Ради себя. Ради своего нового, ужасного будущего. Она сделала глубокий вдох, стараясь успокоить дрожь в руках, и продолжила свой путь. За каждым поворотом, за каждой рухнувшей стеной она надеялась увидеть то, что ищет, но путь казался бесконечным. И тогда, когда силы уже были на исходе, ее нога предательски подвернулась на куске рыхлой кладки. Она вскрикнула, потеряв равновесие, и рухнула на землю с глухим стуком, выставив вперед руки. Острые камни впились в колени, разрывая ткань платья и царапая кожу.

Резкая, пронизывающая боль пронзила все тело, заставив ее судорожно выдохнуть. Слезы навернулись на глаза, но она быстро заморгала, пытаясь отогнать их. Слабость. Нельзя позволять себе слабость здесь. Она должна быть сильной. Всегда. Должна быть. Ей нужна вода, и эта мысль, словно раскаленный уголь, жгла в ее сознании, перекрывая физическую боль. Она оттолкнулась от земли, скрипнув зубами от усилившегося жжения в разбитых коленях. Из ссадин сочилась кровь, смешиваясь с грязью на руках и ногах. Она даже не посмотрела на раны, понимая, что это лишь малая плата за выживание. Ее взгляд был устремлен вперед, ища хоть какой-то ориентир. Боль была лишь фоном. Не более.

Она поднялась, опираясь на обломок стены, тяжело дыша. Платье окончательно пришло в негодность, но сейчас это было наименьшей из ее проблем. Каждый вдох давался с трудом, но она упорно заставляла себя идти. Еще один шаг, еще один. Цель так близка. Сквозь полуразрушенные проулки, между покосившимися столбами, она наконец увидела его – древний, полуразрушенный колодец. Он стоял посреди небольшой, такой же разрушенной площади, похожий на горбатого старика, сутулящегося под бременем времени. Каменные стенки были покрыты мхом и грязью, а деревянный ворот, казалось, мог рассыпаться от одного прикосновения. Но самое страшное – вода в нем была мутной, почти черной, с едва различимыми пятнами гнили на поверхности. Мечты о чистой, хрустальной влаге рассыпались в прах.

Вокруг колодца стояли несколько человек. Изможденные, молчаливые фигуры в грязных лохмотьях, их лица были похожи на высеченные из камня маски – пустые, безразличные, с глазами, полными усталости и боли. Они стояли в очереди, держа в руках ведра и кувшины, не обмениваясь ни словом, ни взглядом. Когда она подошла ближе, их взгляды скользнули по ней, цепкие и оценивающие, но тут же отвернулись. Никто не проявил ни любопытства, ни сочувствия. Она была просто еще одним призраком в этом городе призраков. Никакого тепла, никакого участия. Только холодное безразличие. Один из них, худощавый мужчина с седой бородой, взглянул на нее с нескрываемым презрением. “Еще одна, пришедшая из ниоткуда, – пробормотал он себе под нос, его голос был скрипучим и сухим, как старые листья. – Только место занимает.” Никто даже не кивнул ей в ответ на ее невысказанный вопрос.

Она почувствовала, как в груди разрастается жгучий комок обиды и одиночества. Где рыцарская честь? Где милосердие? Где хоть проблеск того, что она читала в книгах? Здесь не было ничего, кроме пустоты и отчуждения. Это было так далеко от ее представлений о сказочном мире, что казалось жестокой насмешкой. Она взяла старое, щербатое ведро, висевшее на крюке у колодца. Деревянная ручка была гладкой от частого использования, а само ведро – тяжелым и неудобным. Ее неопытные руки с трудом справились с веревкой, которая, казалось, весила тонну. Она опустила ведро в колодец, чувствуя, как веревка обжигает ладони. В ответ раздался глухой всплеск. Когда она начала поднимать ведро, мышцы рук заныли от непривычной нагрузки. Вода, мутная и холодная, тяжело плескалась внутри. Несколько капель пролились, оставляя грязные разводы на ее уже испачканном платье. Ведро качалось, грозя выскользнуть из ослабевших пальцев. Она зажмурилась, сосредоточившись на каждом движении, на каждом усилии, пытаясь удержать ношу. Ей было неловко, стыдно за свою неспособность выполнить такую простую задачу, но выбора не было. Это ведро. Эта вода. Это ее жизнь. Дыхание сбилось, лоб покрылся испариной. Наконец, с последним рывком, ведро оказалось на краю колодца.

Она чувствовала себя полностью истощенной, но облегчение от того, что вода была добыта, было сильнее усталости. Никто из окружающих не предложил помощи. Они продолжали молча стоять, отводя взгляды или просто уставившись в пустоту. Их глаза были безжизненными, их движения медленными и вялыми. Она осознала, что здесь нет места для сострадания. Каждый был занят выживанием, каждый держался за свою крошечную долю ресурсов, не готовый делиться ничем, даже взглядом. Она была одна. Совершенно одна. Это не был мир, где герой спасает попавшего в беду, где доброта вознаграждается, а благородство является нормой.

Здесь не было рыцарей, готовых протянуть руку помощи. Здесь был только животный инстинкт самосохранения, диктующий свои безжалостные правила. Ее книжные идеалы разбивались, словно хрупкий хрусталь о каменные плиты этой мертвой земли. Никто не двигался, пока она не взяла ведро и не начала тащить его прочь от колодца. Тяжесть воды давила на ее тело, руки дрожали, а каждый шаг отзывался болью в разбитых коленях. Она старалась держать равновесие, чтобы не пролить драгоценную влагу.

Подняв глаза, она окинула взглядом разрушенный город. Тени от рухнувших стен казались хищными, а ветер свистел, разнося запахи гнили. Это был не Эреон. Не тот прекрасный мир, о котором она читала. Это был Гниль. Это была ее новая реальность. Осознание пронзило ее, как ледяной клинок. Все ее мечты, все фантазии рассыпались в прах, превратившись в пыль под ногами. Она должна привыкнуть. Должна научиться жить здесь. Или умереть. Другого пути не было.

Она глубоко вздохнула, этот воздух, вопреки отвратительному запаху, теперь казался ей единственным доступным. “Хорошо, – прошептала она самой себе, ее голос звучал хрипло и твердо. – Я справлюсь. Я выживу.” Это была не мольба, не вопрос, а клятва, данная самой себе. Путь назад был отрезан. Путь вперед был единственным. Она больше не была принцессой Авелиной, жаждущей спасения. Она была собой, девушкой без имени и без будущего, которая должна была найти свой путь в этом жестоком, безразличном мире. Ведро с водой казалось непосильной ношей, но она тащила его, чувствуя, как каждая капля пролитой воды отнимает у нее часть сил. Но она не останавливалась. Она шла вперед, шаг за шагом, впитывая эту новую реальность, пытаясь понять ее правила. Это было тяжело, но она чувствовала, как внутри нее что-то меняется, что-то ломается, чтобы потом построиться заново – более крепкое, более стойкое, более приспособленное к выживанию. Теперь ее путь начинался по-настоящему.

Глава 2

Ее ноги, словно налитые свинцом, еле передвигались по каменистой, усыпанной мелкой пылью дороге. Вокруг простиралось неприветливое поселение: редкие, покосившиеся домишки с тусклыми окнами, которые словно смотрели на мир безразличными, пустыми взглядами. Воздух был тяжел, пропитан запахом застоявшейся воды и тлеющего костра, а небо над головой казалось таким же серым и безрадостным, как и ее собственные мысли. С момента ее внезапного появления в этом искаженном мире прошло слишком много времени, чтобы просто отчаяться, но недостаточно, чтобы принять его. Сердце сжималось от предчувствия беды, от осознания того, что все ее мечты о волшебстве обернулись прахом, а вместо принца и дворцов она нашла лишь руины и равнодушие. Она шла вперед, шаг за шагом, в надежде найти хоть что-то, что могло бы пролить свет на эту чудовищную ошибку Вселенной, хоть какую-то зацепку, способную объяснить происходящее или, быть может, указать путь назад, в ее прежний, такой уютный и безопасный мир.

Вдали, чуть поодаль от основной массы ветхих строений, стоял небольшой, но удивительно опрятный домик, его стены были сложены из темного, почерневшего от времени камня, а крыша, покрытая мхом, казалась почти целой. Из тонкого дымохода вилась еле заметная струйка дыма, обещая тепло и, возможно, жизнь. На мгновение в ее душе вспыхнула крохотная искорка надежды – первая за долгое время. Она подошла к деревянной, с виду крепкой двери, ее ладонь дрогнула, прежде чем робко постучать. Стук разнесся гулким эхом в тишине, нарушая застоявшийся покой этого забытого места.

Почти сразу дверь бесшумно отворилась, и на пороге появился старик. Его лицо было испещрено глубокими морщинами, словно древний пергамент, хранящий в себе века историй и тайн. Глаза, цвета оникса, светились необычайной мудростью и каким-то глубинным знанием, которые она не встречала ни в одной из своих книг. Он не выражал удивления или враждебности, лишь спокойную внимательность. Его взгляд, пронзительный и цепкий, словно заглядывал прямо в душу, оценивая ее не столько по внешнему виду, сколько по той внутренней буре, что бушевала в ее сердце.

– Заходи, дитя, – произнес старик низким, хрипловатым голосом, в котором, однако, чувствовалась необъяснимая мягкость. – Не стой на ветру. Вижу, путь твой был долог и нелегок.

Она вздрогнула от неожиданного приглашения, но тут же почувствовала прилив благодарности. Это было первое теплое слово, которое она услышала с момента своего прибытия. Кивнув, девушка несмело переступила порог, оказавшись в полумраке, окутавшем скромное жилище. Воздух внутри был насыщен запахом сухих трав, старой бумаги и чего-то сладковатого, похожего на мед. Единственное окно, небольшое и высоко расположенное, дарило лишь рассеянный свет, отчего тени плясали на стенах, уставленных полками с древними фолиантами и странными артефактами. Это место дышало историей, и впервые за долгое время она почувствовала себя не совсем чужой.

Старик, представившийся Старейшиной Андаром, указал на низкий деревянный табурет у очага, где уютно потрескивали поленья. Затем он бесшумно подошел к столу, на котором стояла глиняная кружка и лежала краюха свежеиспеченного хлеба. Он налил ей воды из кувшина, ее поверхность была кристально чистой, без малейших признаков мути, в отличие от той, что она видела ранее. Он протянул угощение, его движения были медленными и уверенными. От каждого глотка прохладной воды и каждого кусочка простого хлеба по телу разливалось давно забытое тепло. Истощение, как физическое, так и эмоциональное, накатило с новой силой, когда напряжение последних дней начало спадать.

– Благодарю, Старейшина, – прошептала она, ее голос звучал хрипло от долгого молчания и пережитых потрясений. – Я… я не знаю, как сюда попала. Этот мир… он совсем не такой, как я думала.

Андар лишь кивнул, его взгляд не отрывался от ее лица. Он сел напротив, скрестив тонкие, жилистые пальцы на коленях, и терпеливо ждал, пока девушка немного придет в себя и сможет связно изложить свою историю. Под его спокойным, но проницательным взором ей стало легче говорить, словно невидимая преграда, мешавшая ей доверять, рухнула. Она рассказала ему о своей комнате, о книге, о желании, которое так внезапно и, как ей тогда казалось, чудесным образом исполнилось. Говорила о принце Эреоне, о замках из хрусталя и о том, как вместо всего этого оказалась среди разрушенных стен и отчуждения. Ее голос дрожал от обиды и разочарования, когда она описывала, как каждый шаг в этом мире лишь углублял пропасть между ее книжными мечтами и суровой реальностью.

– И я не понимаю, почему все так… неправильно. Книга, которую я читала, описывала совсем другой мир. Мир, полный света, надежды… – она запнулась, вспоминая грязь, разруху и безразличные лица. – Здесь нет ничего из того, что было в книге.

Андар слушал ее внимательно, не произнося ни слова, лишь изредка кивая головой. Его глаза, казалось, видели больше, чем она говорила, проникая в самые глубины ее растерянной души. Только когда она умолкла, обессиленная своим исповеданием, старик глубоко вздохнул, словно выдыхая вековую печаль, скопившуюся в его груди. Он взглянул на огонь, который мягко мерцал в очаге, отбрасывая причудливые тени на его лицо. Его следующие слова прозвучали с глубокой болью, но и с неизменной мудростью.

– Дитя, ты говоришь о Великом Разрыве, – начал он, его голос был тих, но каждое слово прозвучало весомо. – О том, что произошло много веков назад, и изменило само течение нашей истории. Мир, что ты читала в своих книгах, был когда-то истинным. Прекрасным, каким ты его представляешь. Но давние события, что ныне затеряны в веках, исказили записи, переписали судьбы.

Ее сердце замерло. Великий Разрыв. Значит, она не сошла с ума. Ее книга не лгала. Это мир был искажен. Она жадно ловила каждое слово, пытаясь собрать воедино осколки новой, пугающей правды. Старейшина продолжил, его взгляд стал жестче, а голос обрел оттенок горечи.

– Есть те, кто стремится сохранить эту ложь, – продолжил Андар. – Они называют себя Фальсификаторами. Секта, чья цель – поддерживать обман, чтобы никто не узнал истину о прошлом. Они держат наш народ в неведении, а тех, кто пытается докопаться до правды, жестоко наказывают. Их власть простирается далеко, и их шепот слышен даже в самых потаенных уголках.

Девушка почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. Значит, есть и враги, реальные люди, которые активно поддерживают это искажение. Это было намного сложнее, чем просто неправильный мир. Это была борьба. Она сжала кулаки, чувствуя, как в ней пробуждается что-то новое – не просто страх, а зародыш праведного гнева. Она всегда ненавидела ложь.

– Но почему? Зачем им это? – ее голос прозвучал с вызовом.

– Причины их глубоки и коварны, – ответил Андар, покачав головой. – Власть. Контроль. Возможно, страх перед тем, что истина может разрушить их тщательно выстроенный порядок. Но что бы ни двигало ими, их действия принесли нашему миру лишь страдания и забвение. Ты не первая, кто чувствует этот разрыв, но одна из немногих, кто пришел извне, имея представление об истине.

Его слова поразили ее до глубины души. Значит, ее приход не случаен? Или, по крайней мере, он имеет какое-то значение. Впервые за долгое время она почувствовала себя не просто жертвой обстоятельств, но, возможно, частью чего-то большего. Андар, заметив ее изменившееся выражение лица, продолжил, его слова теперь звучали как осторожное предложение, как вызов, брошенный судьбе.

– Есть способ узнать правду, – сказал Старейшина, его взгляд вновь стал пристальным. – Частицы Истинной Летописи, древних записей, сохранивших наше подлинное прошлое, были разбросаны и спрятаны по всему миру. Они находятся в самых опасных местах, там, куда Фальсификаторы боятся совать свой нос. Некоторые – в глубинах Забытых Катакомб, под землей, где обитают тени. Другие – в Библиотеке Шепотов, где слова обретают свою собственную жизнь. Если собрать их все, можно восстановить истинную историю. Узнать, что же на самом деле произошло. И, возможно, понять, как исправить Великий Разрыв.

Предложение Старейшины прозвучало как гром среди ясного неба. Собрать Летопись. Узнать правду. Ее сердце забилось быстрее, предвкушая нечто грандиозное. Это был шанс не просто выжить, а найти цель. И, что самое главное, это был шанс. Шанс вернуться домой.

– Я согласна, – сказала она, не раздумывая ни секунды. Решимость, о которой она и не подозревала, зажглась внутри нее ярким пламенем. – Я помогу вам. Я найду эти страницы. Если это единственный путь к правде и, возможно, домой, я готова.

Старейшина Андар внимательно посмотрел на нее, и на его лице появилась легкая, едва заметная улыбка. Он видел не просто наивную девушку, но сильную волю, проснувшуюся в ней. Его глаза, полные вековой печали, теперь мерцали искоркой надежды. Он поднялся, его движения были грациозны, несмотря на возраст, и подошел к старинному сундуку, извлекая из него небольшой, потертый кожаный мешочек.

– Путь будет опасен, дитя, – предупредил он, протягивая ей мешочек, внутри которого что-то тихо звякнуло. – Фальсификаторы повсюду, и они не остановятся ни перед чем, чтобы сохранить свои тайны. Ты столкнешься с опасностями, которых не сыщешь ни в одной книге. Но если ты готова, то да будет так. Я помогу тебе всем, чем смогу. В этом мешочке – несколько крупиц пыли от Забытой Летописи. Они послужат тебе путеводной нитью, указывая путь к другим частям. Пусть они будут твоей защитой и твоим маяком.

Она крепко сжала мешочек в руке, чувствуя тепло от прикосновения к древней магии. Страх все еще шевелился где-то глубоко, но его заглушала волна решимости. Теперь у нее была цель. Теперь она была не просто потерянной девушкой, а искательницей истины. Этот мир был жесток, но она была готова ответить ему той же монетой, если это приведет ее к разгадке и, быть может, к возвращению домой. Она кивнула, глядя старику прямо в глаза. "Я справлюсь", – читалось в ее взгляде.

Её легкие шаги, казалось, лишь усиливали звенящую тишину, которая окутывала окрестности Забытых Катакомб. Земля под ногами была усыпана мелким гравием и сухими ветками, каждый шорох которых отдавался тревожным эхом в ушах. Девушка крепко прижимала к себе кожаный мешочек, подаренный Старейшиной Андаром. Внутри него пыль от древней Летописи пульсировала еле заметным, теплым светом, словно маленький, живой огонек, что вел её сквозь сгущающиеся сумерки.

‘Фальсификаторы повсюду, дитя’, – слова старика эхом отдавались в её голове, заставляя сердце биться чаще. Она понимала, что это не просто фигура речи. Этот мир был пропитан опасностью, куда более реальной, чем ей когда-либо представлялось в её уютной комнате. Теперь она была не просто читательницей, а героиней собственной, непредсказуемой и жестокой истории. Каждый шаг давался ей с трудом, но решимость, разгоревшаяся после разговора с Андаром, подпитывала её силы. Она должна была узнать правду, не только ради себя, но и ради этого измученного мира. Мешочек в её ладони чуть заметно завибрировал, указывая на то, что цель уже близка, но это ощущение скорее усиливало её тревогу, чем успокаивало. Она старалась двигаться максимально бесшумно, сливаясь с тенями, которые отбрасывали причудливые очертания разрушенных построек.

Внезапно она остановилась, словно наткнувшись на невидимую стену. Перед ней, прямо у входа в Катакомбы, стояли двое мужчин. Их фигуры, облаченные в тяжелые, темные плащи, казались высеченными из камня. Они были внушительны, крепки, и каждый их жест говорил о многолетней выучке и готовности к бою. Тусклый свет заходящего солнца едва касался их лиц, но девушка отчетливо видела жесткие линии скул, напряженные челюсти и холодный блеск в глазах. На поясах у них висели внушительные мечи, а за спинами, судя по очертаниям, прятались арбалеты. Это были не просто охранники – это были воины, и её детские представления о 'злодеях' из книг рассыпались в прах перед этой суровой реальностью.

– Опять шепчутся, – проворчал один из них низким, хриплым голосом, озираясь по сторонам. – Все им неймется. Думают, смогут правду выкопать.

– Пусть копаются, – равнодушно ответил второй, поправляя воротник плаща. – Нас это не касается. У нас приказ – никого не пускать, и никаких теней, особенно чужих, возле входа быть не должно.

Девушка замерла, спрятавшись за огромным обломком колонны, сердце её колотилось в груди, словно пойманная птица. Эти голоса, эти слова – они подтверждали худшие опасения. Фальсификаторы. Она ощутила прилив холода, смешанный с праведным гневом. Они были здесь, чтобы защищать ложь, чтобы не дать никому даже приблизиться к истине, к той, что была обещана ей книгами и искажена в этом мире. Её руки инстинктивно сжались в кулаки. Теперь она ясно видела, насколько опасна её миссия, и понимала, что любая оплошность может стоить ей жизни. Эти люди не церемонились бы.

‘Что же мне делать?’ – пронеслось в её мыслях, когда она огляделась в поисках хоть какого-то пути. Прямо перед входом стояли они, как две неприступные скалы. Проскочить мимо них, оставаясь незамеченной, казалось невозможным. Она не была ни воином, ни шпионкой, ни искусной воровкой – лишь обычной девушкой, еще вчера мечтавшей о принцах и балах. Но взгляд, скользнувший по периметру руин, выхватил едва различимую, заросшую тропинку, петляющую в стороне, обходящую основной вход по узкому карнизу, скрытому от прямых взглядов. Она была почти невидима, завалена камнями и сухими кустарниками, но выглядела как её единственный шанс.

Шанс. Риск. Или смерть.

Выбор был очевиден. Прямой конфронтации она не выдержит. Она глубоко вдохнула, собираясь с духом, и, крепко сжимая мешочек, начала бесшумно двигаться к тропинке. Каждый шаг был тщательно выверен, каждый камень, который мог бы выдать её, обходился с невероятной осторожностью. Её дыхание стало неровным, почти неслышным, а взгляд неотрывно следил за двумя фигурами у входа. Они всё ещё стояли, погруженные в свой разговор, их внимание было сосредоточено прямо перед собой, не на периферии.

Камни под её ногами предательски поскрипывали, заставляя её замирать, как дикое животное, загнанное в угол. Однажды небольшой камешек сорвался вниз, прокатившись по склону с еле слышным шорохом. Её сердце пропустило удар. Она припала к земле, вжимаясь в шершавые камни, и затаила дыхание, ожидая, что её обнаружили. Секунды тянулись бесконечно долго, каждая из них была наполнена жгучим страхом. Наконец, один из Фальсификаторов обернулся, его взгляд проскользнул по тому месту, где она спряталась, но не задержался. Он лишь пожал плечами и вновь повернулся к своему товарищу. Они ничего не заметили. Ей повезло. Чудовищно повезло.

Она выждала еще несколько мгновений, чтобы убедиться в отсутствии опасности, затем, с новой осторожностью, продолжила свой путь. Тропинка, извиваясь между обвалившимися стенами и поросшими мхом валунами, вела её всё дальше от патрулирующих воинов. Наконец, она почувствовала, что обошла их. За спинами Фальсификаторов, скрытый скальными выступами, виднелся темный проем. Вход в Забытые Катакомбы. Ее легкие наполнились воздухом, который она, кажется, не вдыхала целую вечность. Облегчение волной нахлынуло на неё, заставляя расслабиться на мгновение, но это ощущение тут же сменилось осознанием того, что самое опасное еще впереди. Фальсификаторы остались позади, но что ждало её внутри?

Темный проем, зияющий в скале, манил и пугал одновременно. Оттуда веяло могильным холодом и запахом сырой земли, смешанным с чем-то древним и давно забытым. Девушка собрала всю свою волю в кулак, сделала глубокий вдох и, переступая через невидимый порог, проскользнула в кромешную темноту. Воздух внутри Катакомб был тяжелым, спертым, а звуки её собственных шагов казались оглушительно громкими в этом безмолвном царстве. Теперь, когда внешняя угроза миновала, её главной задачей стало найти страницы Истинной Летописи, спрятанные где-то в этих каменных лабиринтах. Она крепче сжала мешочек, чувствуя его легкое свечение в темноте. Пыль Андара была её единственным путеводителем, её маяком в этом мрачном, неизвестном мире под землей.

Девушка медленно продвигалась по тёмному, узкому коридору Забытых Катакомб. Камни стен были влажными и холодными, а с потолка иногда капали редкие капли, нарушая гнетущую тишину. Каждый её шаг отдавался глухим эхом, заставляя сердце сжиматься от нервного напряжения. Мешочек в её ладони, тот самый, что вручил ей Старейшина Андар, светился всё сильнее, пульсируя мягким, тёплым светом. Этот свет не только освещал её путь, но и, казалось, нёс в себе некое древнее знание, унаследованное от предков, от тех, кто когда-то записывал истину. В тусклом свете мешочка становились видны древние руны, высеченные на стенах и кое-где даже на полу – таинственные символы, мерцающие в полумраке, словно забытые голоса прошлого, пытающиеся донести до неё своё послание. Она чувствовала, что приближается к цели, к чему-то очень важному, но вместе с этим предчувствие опасности усиливалось с каждым метром.

– Ближе, – прошептала она себе под нос, её голос был едва слышен в давящей тишине. – Я чувствую это.

Мешочек вдруг вспыхнул ярким, почти ослепляющим светом, заставив девушку вздрогнуть. Его сияние было настолько интенсивным, что на мгновение выхватило из темноты детали, которые прежде были скрыты. Свет этот был не просто маяком; он был предупреждением, направленным прямо на одну из плит пола, расположенную чуть впереди. Пыль Андара, заключенная внутри мешочка, буквально указывала на неё, словно живое существо, пытаясь предотвратить беду. Её интуиция, до этого приглушенная страхом, закричала, предупреждая об опасности. Здесь что-то было не так, абсолютно точно. Слишком уж внезапным был этот яркий импульс, слишком настойчивым указание на конкретную точку. Нужно было действовать, и действовать немедленно, не давая страху парализовать себя.

– Ловушка! – вырвалось у неё, когда осознание пронзило мозг.

Героиня, движимая чистым инстинктом самосохранения, резко отпрыгнула в сторону, её движения были быстрыми и отчаянными. В тот же миг плита пола, на которую мгновение назад указывал свет мешочка, с оглушительным скрежетом и грохотом провалилась вниз, обнажив под собой глубокую яму. Из этой зияющей черноты вверх торчали острые, как бритва, копья, их металлические наконечники зловеще поблескивали в скудном свете. Это была не просто яма, это была смертоносная западня, искусно замаскированная под обычный элемент коридора. Осознание обрушилось на неё с новой силой: Фальсификаторы не просто охраняли вход, они защищали каждый подступ к Истинной Летописи, превращая весь путь в смертельно опасное испытание. Её сердце бешено колотилось, отдаваясь глухими ударами в висках.

– Едва успела, – прошептала она, дрожа от шока. – Они здесь повсюду.

Дрожь постепенно проходила, сменяясь холодной решимостью. Девушка осторожно приблизилась к краю ямы, стараясь не поскользнуться на влажных камнях, и стала внимательно осматривать смертоносную конструкцию. Глубина провала была такой, что она не видела дна. Копья, торчащие из темноты, были не просто острыми – их наконечники были покрыты густым, тёмным налетом, который не оставлял сомнений в своей природе. Яд. Она мгновенно поняла это. Одно касание такого копья могло стать последним. Это не просто ловушка, это смертельная угроза, рассчитанная на уничтожение любого, кто осмелится приблизиться к запретному знанию. Ей нужно было быть предельно внимательной, каждое движение должно быть выверено, каждая мысль – сосредоточена. Цена ошибки здесь была не просто высокой; она была ценой её собственной жизни. Никто не придет на помощь. Она одна.

– Мерзкие твари, – процедила она сквозь зубы, ощущая прилив ярости. – Не так-то просто будет меня остановить.

Вспомнив об уроках выживания, которые она так любила читать в книгах, девушка полезла в небольшой рюкзак, висевший за спиной, который ей собрал Старейшина Андар. Оттуда она достала прочную верёвку, на конце которой был привязан надёжный металлический крюк. Сделав глубокий вдох, она, прицелившись, забросила крюк на противоположную стену коридора, стараясь зацепить его за выступающий каменный выступ или трещину. Металл со скрежетом ударился о камень, и после нескольких попыток крюк наконец-то зацепился. Девушка осторожно натянула верёвку, проверяя надёжность крепления своим весом, ощущая, как напрягаются мышцы её рук. Выдержит. Теперь можно было перебраться через яму, не рискуя оказаться на тех отравленных копьях. Неужели она способна на это? Кажется, да.

– Держись, – прошептала она самой себе, глядя на верёвку. – Ты справишься.

Она крепко ухватилась за верёвку обеими руками и, оттолкнувшись от края, повисла над зияющей ямой. Свободно раскачиваясь над пропастью, она почувствовала прилив адреналина. Под ней, в кромешной тьме, поблескивали жуткие наконечники, словно насмехаясь над её хрупкостью. Это было невероятно страшно, но желание узнать правду было сильнее любого страха. С каждым рывком она приближалась к противоположной стороне, мышцы её рук горели от напряжения. Наконец, её ноги коснулись твёрдой поверхности, и она благополучно приземлилась на другую сторону, ощущая резкое облегчение, которое мгновенно сменилось новым приливом настороженности. Теперь нужно было двигаться дальше, не теряя ни секунды. Эта ловушка была лишь первым предупреждением, чётким сигналом, что Фальсификаторы не просто близко – они здесь, повсюду, и их невидимые сети расставлены по всем Катакомбам. Миссия оказалась намного опаснее, чем она могла себе представить, но пути назад уже не было.

Глава 3

Сделав несколько осторожных шагов от провала с отравленными копьями, она вынужденно замедлилась, прислушиваясь к лижущему стены шёпоту воздуха. Мешочек в её ладони дрожал, как живое сердце, раз за разом выпуская мягкие волны янтарного сияния. Свет словно ощупывал камень, плоть векового мрака, и каждый новый импульс становился ярче, направленнее. Девушка ощущала, что её ведут, что невидимые нити летописной пыли тянут по единственно верной стезе. Она уже не сомневалась: цель где-то рядом, буквально за поворотом.

Она ускорила шаг.

За очередным изгибом коридора показалась арка, низкая, древняя, обросшая черными потёками. В камне были вырезаны руны, остроконечные, непривычные, будто зёрна молчаливой молитвы. Оттуда тянуло холодом, сыростью и запахом прогорклого воска. Сияние мешочка вытянулось лентой и упёрлось в центр арки, как указующий палец.

– Веди меня, – прошептала она мешочку, едва касаясь губами шероховатой ткани. – Я иду, слышишь, иду.

Под ладонью каменная створка поддалась негромким скрипом, распахиваясь внутрь, как век, усталый от сна. Внутри лежал склеп: просторнее коридора, с низким потолком, поддержанным четырьмя кряжистыми столбами. В дальнем конце стоял грубый стол из тёмного дерева, рядом тлел уголь в железной чаше. В полутьме сидел мужчина в длинном серо-чёрном плаще, сутулясь над столом, словно над алтарём. Он не молился – он стерёг.

Она затаила дыхание.

Пламя оголило контуры его лица: худое, жилистое, с резкими скулами и белёсыми бровями, под которыми горели глаза. На столе, прямо перед ним, лежал тонкий фолиант с разошедшимся корешком, на обложке – выбитый знак Разрыва, перекошенный, как рана. Мужчина слегка повёл головой, будто улавливая её присутствие, и медленно поднялся. Его рука скользнула к чаше с углями и к глиняной плошке с маслянистой чернотой.

– Кто ты? – голос его разрезал тишину без суеты, как нож раздвигает ткань. – Моль, залетевшая на свет? Или ещё одна дурочка из тех, кто верит в сказки о правде?

– Я читательница, – ответила она, стараясь держать голос ровным. – И мне хватит выдумок.

– Выдумки – это масло на хлебе мира, – он сморщил губы в подобии улыбки. – Без них люди голодают. Раз уж пришла, уйдёшь пустой, девочка.

Он двинулся к столу быстрым, выверенным шагом, и она увидела, как пальцы его потянулись к плошке. Резкий запах едкого масла ударил в нос; едва на него попадает бумага, от страницы не останется даже пепла, лишь чёрная слизь и дым. Девушка, не теряя ни мгновения, оценила расстояние, просчитала два шага, поворот корпуса и бросок. Мешочек у неё в ладони вибрировал так, что зубы заходили мелкой дрожью, будто пыль внутри кричала: сейчас или никогда.

Надо успеть.

Она рванулась в сторону, зацепив локтем кованый подсвечник. Тот глухо ударился о камень и покатился, расплескав капли застывшего воска. Мужчина инстинктивно отдёрнул руку от плошки, и этого хватило: проскочив мимо, она ухватилась за край стола и перехватила равновесие. Фолиант почти касался его пальцев, и в этот миг всё сузилось до одного жеста, до одного дыхания.

– Не смей! – выкрикнула она и дернула книгу на себя. – Это не твоё.

– Ты ничего не изменишь, – прошипел он, бросаясь следом. – Разрыв – милость, а правда – зло, что жжёт язык.

Фолиант оказался тяжелее, чем выглядел: переплёт скрипнул, по коже пробежал холодок древней пыли, а под пальцами спружинил упругий лист. Она ощутила тепло, едва заметное пульсирующее биение, словно в книге билось сердце. Шёпот, тянущийся откуда-то из трещин времени, уложился в одно слово: найдена. Мир качнулся, но ноги слушались, и в следующую секунду она уже разворачивалась к выходу.

Беги!

Она бросилась в коридор, прижимая фолиант к груди, застёгивая его локтем, словно щит. На камне гулко застучали шаги, за спиной рассыпалось злое дыхание преследователя. Мешочек вспыхнул новым светом, свернув в узкий ответвляющийся ход, и она, не споря, влетела туда, едва не ударившись плечом о выступ.

– Стоять! – крикнул мужчина, и крик отозвался эхом. – Послушай хоть раз тех, кто знает!

– Слышала вас слишком долго, – выдохнула она, не оглядываясь. – В ваших легендах нет ни одного живого голоса.

– Там есть тишина, – он смеялся, но смех был сухой. – А тишина спасает лучше слов.

Коридор извивался, подставляя под ноги невидимые ступни и коварные неровности. Она слушала собственное дыхание, ища в нём ритм, закрепляя шаги. Слева мелькнула выщербленная плита с осыпавшейся вязью; мешочек тут же погасил блеск и зашипел, будто предупреждая. Девушка переступила аккуратно и тут же увидела спуск: лестница, уходящая в тень, как змея, сворачивающаяся в кольца.

Вниз, только вниз.

Каменные ступени были узкими и скользкими, воздух становился прохладнее, влажнее, тяжелее, как вода. Далеко внизу дышало пустое пространство, тянуло холодком – то ли от подземной реки, то ли от пропасти. Мешочек гладил стены светом и отступал, будто уговаривая её не споткнуться.

– Отдай, и я дам тебе жизнь, девочка, – гремел сверху голос, отражаясь от ступеней. – Ты еще не знаешь, что держишь. Оно разорвёт тебе мысли.

– Истина нужна всем, – выдохнула она, чувствуя, как напряжение тянется от затылка к лопаткам. – Даже если она режет.

Лестница вывела к широкой террасе, нависшей над колодцем тьмы. Внизу зияла гигантская яма, круглая, как глаз кого-то очень древнего. На противоположной стороне виднелся проём – узкий выход в новый ход. Между террасой и проёмом тянулась каменная нить ступеней, подвешенная на арках, как мост без перил. Её то ли изъели воды, то ли пожевало время, но она держалась, мерцая белёсыми пятнами соли.

Он замялся.

Мужчина показался на последнем повороте лестницы и застыл, глядя на узкий путь, где каменная крошка сыпалась вниз от каждого движения. Его лицо вытянулось, и в глазах вспыхнул расчет. Мешочек на её ладони медленно угас, словно уступая выбор ей самой. Девушка шагнула на первую ступеньку, проверяя опору носком сапога.

Переломный Переход. Здесь платят памятью за каждый шаг. Потеряешь хоть крупицу – потеряешь себя. Ты уверена, что тебе есть что хранить?

– У меня есть имя, – ответила она, удерживая равновесие. – И я сама его выбираю.

– Имя – первая ложь, – отозвался он. – Если дойдёшь, тебя придушат Шёпоты. Они сладкие. Слаще вины.

Ступени мертво вздрагивали под каблуками, но держали. Она аккуратно, не торопясь, принимала вес на каждую новую грань, слушая, как внизу молчит глубина. За спиной металл его пряжки царапнул по камню, но шаг он так и не сделал. Страх в нём был не про высоту, он был про то, что ждало дальше. Фальсификаторам, казалось, было нельзя переходить сюда – или они просто не любили места, где пел лёд пустоты.

Она дошла до середины и остановилась, переведя дух. Ветер снизу, холодный и сухой, шевельнул её волосы. Мужчина на террасе, стиснув зубы, смотрел, как она трогается дальше. На противоположной стороне проём оброс соляной бахромой, желтоватой, будто зубы. Девушка не позволила себе смеяться: шаг, и ещё шаг – и вот она уже у выхода, цепляясь лопаткой за край.

Он отступил.

– Ты не успеешь, – крикнул он, помолчав. – Библиотека Шёпотов глотает даже тех, кто не говорит. Заблудишься в чужих словах и забудешь свои. Андар учил тебя только тому, что выгодно ему.

– А ты учишь, что выгодно Разрыву, – ответила она, сжимая фолиант так, что побелели пальцы. – Мы посмотрим, кто наврал громче.

Он опустил голову, а потом развернулся и ушёл обратно, растворяясь в полумраке. Шаги его быстро стихли, будто катакомбы радовались, избавляясь от стража. Девушка выскользнула в узкий проход: тут камень был светлее, белёсый, даже хрупкий на вид, и пахло минералами так, что першило в горле. Осветив впереди несколько локтей, она двинулась, прижимая добычу к груди.

Страница внутри как будто шевельнулась.

Она спряталась в расширение туннеля, присела на корточки и осторожно приоткрыла фолиант. Внутри был всего один лист, но он казался бездонным: руны на нём плескались, как чернила в воде, и запах старой бумаги плотно завязался с чем-то смолистым. По краю шла узкая кайма из знаков, знакомых по словам Андaра: метки-навигации, подсказки для тех, кто не боится углубиться.

– Говори, – шепнула она. – Я слушаю.

– Не верь датам, – отозвался шёпот, складываясь в мысль прямо под кожей. – Сначала врут числа, потом имена. Запечатлённая правда жива до тех пор, пока шевелится голос. Ты ищешь Библиотеку Шёпотов. Она не ждёт, она помнит. И она тебя помнила, до того как ты здесь.

– До того, как я родилась? – она нахмурилась, ловя смысл, как хвостик дымка. – Или до того, как мир стал другим?

– До того, как тебя пожелали, – вздохнул лист, вспыхнув серебристой пылью в отблеске мешочка. – Западный вход закрыт. Идти Восточным, где вода говорит на языке соли. Помни: ожог языка лечит правду клином молчания. Не молчи.

Она закрыла фолиант и аккуратно затянула ремешок. Пальцы дрожали от усталости, но в этой дрожи было не только измождение – была сила, как у тетивы. Вдали, очень далеко, катакомбы возводили новый ветер, похожий на вздох горы. Старейшина Андар предупреждал о цене: желание возвращает с процентами. В этот момент она понимала это болезненно ясно и всё равно шла:

– Я не молчу, – сказала она себе. – Ни здесь, ни там.

Свод снизился, и ей пришлось ползти боком, прижимая фолиант к груди, как живого зверька. Камень шуршал, осыпался крошкой, лип к ладоням влажной пылью. Впереди показался косой луч света – не дневного, а того крошечного сияния, что рождается в глубине камня от трения воды. Она улыбнулась, хоть губы и дрожали: значит, путь есть, значит, не тупик.

– Ты правда уйдёшь? – вдруг будто спросили стены, отражая доносящийся издалека шаг. – Правда не любит бегунов.

– Я не бегу, – тихо ответила она пустоте. – Я несу.

За ней никто не шёл. Тишина была чистой, как снег до первого следа. Она ощутила это не только ушами – спиной, кожей, лёгкими. Фальсификатор отступил и, возможно, уже звал других, но сейчас между ними был Переломный Переход, а значит, время передышки отмерялось не часами, а дыханиями. Каждое дыхание она тратила на шаг, каждый шаг – на слово, которое надо будет сказать, когда найдёт следующий фрагмент.

Она уходит с добычей.

Туннель выплюнул её в огромное, гулкое пространство, где воздух был плотным и солёным, как слеза. Своды пещеры терялись в недосягаемой высоте, а внизу, в глубоком каменном русле, шипела и пенилась подземная река. Её воды были мутно-белыми, и от них исходил резкий запах, от которого першило в горле. Девушка крепче сжала фолиант, ощущая его живое тепло сквозь ткань перчаток. Мешочек с пылью на поясе едва заметно вибрировал, словно настраиваясь на гул этого места. Слова Андара о Великом Разрыве и о тех, кто его охраняет, звучали в памяти как набат.

Они ждали её.

У выхода из туннеля, там, где каменный пол переходил в широкий уступ над рекой, стояли трое. Их тёмные плащи сливались с тенями, но жёсткие силуэты выдавали готовность к действию. Один из них, высокий и широкоплечий, с лицом, будто высеченным из серого гранита, шагнул вперёд. Его глаза, холодные и внимательные, впились в неё, потом скользнули к фолианту.

– Довольно бегать, воровка, – его голос был низким, лишённым всяких эмоций. – Отдай то, что тебе не принадлежит. Это последний раз, когда мы просим вежливо.

Сердце пропустило удар, а затем забилось часто-часто, отдаваясь в висках. Она не отвела взгляда, лихорадочно оценивая обстановку. Прямо перед ней – трое. Сзади – узкий коридор, где её легко зажмут. Единственный путь лежал в сторону, вдоль шипящей реки. Там, у самой стены, вилась тонкая, едва заметная каменная кладка, скользкая от солёных брызг. Опасный, но единственный шанс. Она мысленно отмерила расстояние: три шага до края, прыжок, а дальше – надежда на равновесие и скорость.

– Я не крала. Я возвращаю то, что было украдено у всех, – её голос прозвучал удивительно твёрдо.

Старший Фальсификатор, которого, как она поняла, звали Ворен, криво усмехнулся.

– Возвращаешь хаос? Глупое дитя. Правда – это яд, а мы даём людям целительное забвение. Отдай фолиант, и, возможно, Куратор Саврис проявит милосердие к твоей юной душе.

Он сделал ещё один медленный шаг, его спутники разошлись в стороны, отрезая ей пути к отступлению. Она почувствовала, как фолиант под её пальцами нагрелся сильнее. Фраза, подчёркнутая на странице знаком глаза, вспыхнула в её сознании. Андар говорил, что у Библиотеки есть спящие защитники, которых можно разбудить словом. Это был её единственный козырь, её прыжок веры.

Она подняла голову.

– Даты лгут! – крикнула она, вкладывая в два слова всю свою решимость. Голос эхом отразился от сводов пещеры, и в тот же миг фолиант в её руках полыхнул ярким янтарным светом. Река взревела, отвечая на зов. Вода в её русле закипела, и из глубин начал подниматься густой, плотный туман из мельчайших кристаллов соли. Он клубился, рос, за считанные секунды превращаясь в непроницаемую белую стену, которая несла с собой удушье и слепоту.

Фальсификаторы отшатнулись, заслоняя лица руками. Их поразила и вспышка, и внезапный гул. А потом туман накрыл их, и из белой пелены послышался сдавленный кашель и ругательства. Они ничего не видели.

– Схватить её! – донёсся приглушённый рёв Ворена. – Не упустите! Она где-то здесь!

Но она уже двигалась. Не раздумывая, девушка рванулась к обрыву и прыгнула. Её ноги приземлились на узкую кладку с глухим стуком. Камень под подошвами оказался предательски скользким, но она удержала равновесие, вжавшись в холодную стену пещеры. Туман скрыл её, как самый надёжный плащ. Она побежала, скользя левой рукой по камню, чтобы не потерять направление. Шум воды и яростные крики за спиной сливались в один хаотичный гул.

Шаг. Ещё один.

Пальцы наткнулись на вырезанные в стене символы. Гладкие, древние руны. И когда она коснулась их, в голове будто щёлкнул замок. Прозрение было острым, как укол иглы. Они не просто выдумали несколько битв или переписали биографии героев. Они сделали нечто куда более чудовищное. Они сдвинули всё во времени. Великая победа, случившаяся весной, в их лживых хрониках переехала на осень, став предвестником голодной зимы. Герой, спасший город, оказался там на десять лет раньше, а значит, спасал совсем других людей и от другой угрозы. Это была тотальная фальсификация, построенная на смещении дат.

Впереди, сквозь редеющий туман, проступило слабое свечение. На стене горел знак: три параллельные линии, а под ними – закрытый глаз. Символ Библиотеки Шёпотов. Он пульсировал мягким серебристым светом, указывая путь.

Она нашла его.

Не останавливаясь, девушка выхватила из кармана кусочек мела, который ей вручил Андар. 'Всегда оставляй знаки, дитя. Правда ищет дорогу по крошкам'. Быстрым движением она начертила под светящимся символом стрелку, указывающую вглубь скалы. Затем мельком заглянула в фолиант. На полях страницы, рядом с той самой фразой, был нарисован точно такой же знак. Маршрут подтвердился. Восточное ответвление.

Прямо по курсу в стене темнела узкая щель, едва ли шире её плеч. Из неё тянуло сквозняком и запахом старых книг. Это был вход. Не оглядываясь, она нырнула внутрь, и темнота поглотила её.

Соляной туман над рекой начал рассеиваться. Ворен, кашляя и оттирая слезящиеся глаза, выбежал на край уступа. Он в ярости уставился на пустую кладку, на свежую меловую стрелку на стене. Его люди, шатаясь, выходили из тумана следом. Девушки и след простыл.

– Она ушла! Проклятие! – прорычал Ворен, ударив кулаком по камню. – Эта девчонка владеет древними ключами! Как она смогла пробудить защиту?

– Что теперь, Ворен? – спросил один из подчинённых, сплёвывая солёную слюну. – Мы не можем идти за ней туда. Эти ходы меняются каждый час.

– Нет, – Ворен выпрямился, его лицо стало жёстким. – Но мы немедленно сообщим Куратору Саврису. Он будет знать, что делать. Пусть готовит ловушку у самого сердца Библиотеки. Она заплатит за эту дерзость. Она поймёт, почему шёпоты лучше крика.

Тем временем, в узком проходе, девушка прислонилась спиной к прохладному камню, пытаясь восстановить дыхание. Фолиант, прижатый к груди, всё ещё был тёплым, его тепло успокаивало. Она победила. Вырвалась. Но слова Фальсификатора, долетевшие до неё, несли новую угрозу. Куратор Саврис. Ловушка у сердца Библиотеки. Они будут ждать её. Значит, нужно быть готовой. Она затянула ремешок на фолианте, сделала глубокий вдох, собирая волю в кулак, и шагнула дальше во тьму, навстречу шёпотам, которые обещали либо спасение, либо гибель.

Узкий лаз, в который она нырнула, был похож на горло голодного зверя. Тьма здесь была абсолютной, не разбавленной даже отблесками подземной реки. Воздух стал густым, влажным и пах мхом, вековой сыростью и чем-то ещё, неуловимо древним. Стены, склизкие на ощупь, сжимали её с обеих сторон, заставляя двигаться боком. Она крепко прижимала к себе фолиант, его угасающее тепло было единственным утешением в этом каменном мешке. Голос Ворена и его угроза о Кураторе Саврисе звучали в голове, смешиваясь с гулким стуком её собственного сердца.

Каждый шаг был проверкой на смелость.

Она шла наощупь, одной рукой скользя по влажной стене, другой оберегая драгоценную страницу Летописи. Мысли метались, цепляясь за слова Андара: 'Библиотека не принимает чужаков. Она испытывает каждого, кто ступает на её порог'. Это и было испытание. Не просто путь, а проверка на прочность её решимости. Страх был хорошим спутником, он обострял слух, заставлял вслушиваться в каждый шорох, в падение капель с невидимого потолка.

– Ты справишься, – прошептала она в темноту, и эхо испуганно метнулось от стен. – Ты должна.

Внезапно тесный проход закончился. Она сделала ещё шаг и едва не упала, очутившись в пространстве, где было место, чтобы дышать. Воздух здесь был суше, а тьма не такой плотной. Где-то впереди брезжил слабый, едва заметный свет, похожий на отблеск далёкой звезды. Она пошла на него, и вскоре коридор вывел её в небольшой круглый зал. И здесь она замерла, потому что путь дальше преграждала колоссальная каменная статуя воина, занимавшая почти всё пространство от пола до потолка.

Он сидел на массивном троне, высеченном из той же скалы, что и стены зала. Его фигура была грубой, словно её вырубил из камня не искусный скульптор, а сама природа. Могучие руки лежали на подлокотниках, а взор, устремлённый прямо перед собой, исходил от двух тусклых самоцветов, вставленных в глазницы. Они не светились, но казалось, в их мутной глубине таится древнее, спящее сознание. Весь его вид излучал непреклонную силу и вечный покой. Он был стражем. Дверью, которую нельзя было просто открыть.

Она медленно приблизилась, чувствуя себя песчинкой у подножия горы. Фолиант в её руках снова едва заметно потеплел, словно реагируя на присутствие этой древней магии. Она остановилась в нескольких шагах от каменного исполина, не зная, что делать. Обойти его было невозможно. Протиснуться – тем более. Она подняла голову, пытаясь разглядеть его лицо в полумраке, и в этот момент зал наполнился низким, вибрирующим скрежетом. Камень тёрся о камень.

Пыль посыпалась с потолка.

Статуя оживала. Медленно, с невероятным усилием, будто сбрасывая с себя дремоту тысячелетий, она начала двигаться. Каменная голова повернулась, и тусклые самоцветы в глазницах уставились прямо на неё. Затем правая рука стража, огромная, как валун, поднялась и легла поперёк прохода за троном, полностью блокируя путь. Раздался голос, не похожий на человеческий – он был громок, как обвал, и древен, как сами скалы. Каждое слово было высечено из тишины.

– ПРОИЗНЕСИ СЛОВО ИСТИНЫ.

Девушка отшатнулась, сердце ухнуло куда-то вниз. Слово истины? Что это могло значить? Пароль? Загадка? Она лихорадочно перебирала в уме всё, что знала об этом мире, всё, что говорил ей Андар. Но ничего не приходило на ум. Что есть истина в мире, построенном на лжи? Она чувствовала на себе тяжёлый, испытующий взгляд стража. Ошибка здесь будет стоить ей всего. Возможно, жизни.

– Какое слово? – прошептала она пересохшими губами, не ожидая ответа. – О чём ты?

Страж молчал, его рука не дрогнула. Требование повисло в воздухе, давя своей тяжестью. И тогда её осенило. Вспышка памяти, яркая и острая. Река. Ворен и его люди. Фолиант, полыхнувший в её руках. Фраза, которую она выкрикнула не задумываясь, подчиняясь интуиции и знаку глаза на странице. Фраза, пробудившая защиту. Это не было заклинанием в привычном смысле. Это была констатация факта, который она осознала мгновение назад. Самая суть обмана Фальсификаторов.

Она сделала глубокий вдох, изгоняя страх. Выпрямилась и посмотрела прямо в тусклые самоцветы глаз стража. Её голос, когда она заговорила, звучал негромко, но уверенно и ясно, отражаясь от стен зала. Она не спрашивала. Она утверждала.

– Даты лгут.

Тишина. На мгновение ей показалось, что ничего не произошло. Что она ошиблась и сейчас каменная рука опустится, чтобы раздавить её. Но затем тусклые самоцветы в глазницах стража вспыхнули ровным, мягким серебристым светом, тем самым, что горел на символе Библиотеки. Свет залил зал, прогоняя тени и согревая холодный камень. Громовой голос прозвучал снова, но теперь в нём не было угрозы, лишь констатация.

– ИСТИНА ПРИНЯТА.

С низким гулом, от которого вибрировал пол, огромная статуя начала сдвигаться в сторону. Она не просто отодвигалась – она плавно уходила в стену, словно камень стал податливым, как глина. Через несколько мгновений на месте трона открылся широкий арочный проход, из которого лился мягкий свет и доносился едва уловимый запах старой бумаги, пергамента и пыли. Запах знаний. Это был вход в Библиотеку Шёпотов.

Она стояла на пороге, поражённая. Всё оказалось так просто и одновременно так сложно. Её главным оружием, её ключом был не меч, не магия, а знание. Понимание сути лжи открывало двери, которые были заперты для всех остальных. Она вспомнила угрозу Ворена о ловушке, поджидающей её у сердца Библиотеки. Теперь она знала, как им противостоять. Их сила была в обмане, а её – в правде. Истина была не просто целью её поисков. Она была её щитом.

Собравшись с духом, девушка крепче сжала фолиант и шагнула через порог, из каменного сумрака катакомб в манящий свет древнего хранилища знаний. Она была готова услышать шёпоты прошлого, чего бы ей это ни стоило.

Глава 4

Здесь не было рядов деревянных полок, заставленных древними фолиантами. Стены этого зала, казалось, были вытканы из самой материи времени, переливались тусклым светом, а их поверхность пульсировала и колыхалась, словно живое существо, обтянутое тончайшей пергаментной кожей. Запах мха и сырости сменился тяжёлым, сладковатым ароматом старой бумаги, высушенных трав и чего-то неуловимо ментолового, пронизывающего и бодрящего. Каждый изгиб, каждая впадина на этих стенах казались неровностями, но при ближайшем рассмотрении вырисовывались едва заметные руны и символы, бесконечной вязыо покрывавшие всю поверхность от пола до невидимого высоко вверху потолка. Фолиант, который она крепко прижимала к себе, вновь ожил, испуская слабое, но стабильное тепло. Мешочек с пылью из Летописи, висевший на поясе, начал вибрировать, дрожать мелкой дрожью, становясь всё горячее и горячее, словно внутри него билось пойманное в ловушку сердце. Это было не просто предупреждение, а глубокое, пронзительное ощущение всепоглощающего искажения, которое пронизывало каждый атом этого места. Она чувствовала, как потоки лжи и правды переплетаются, создавая невидимые, но осязаемые вихри вокруг неё. Её нутро сжималось от предчувствия чего-то грандиозного и пугающего одновременно. Это место было не просто хранилищем, а живым, дышащим организмом, чьё сердце билось в собственном, непостижимом ритме. Здесь не было привычной тишины, что царит в обычных библиотеках, лишь звенящая пустота, заполненная ожиданием. Она чувствовала, как волосы на затылке поднимаются дыбом, а кожа покрывается мурашками. Ощущение было такое, будто невидимые руки тянутся к ней со всех сторон, пытаясь прикоснуться, исследовать, изучить. В воздухе витал запах древности, перемешанный с чем-то электрическим, словно тысячи мыслей одновременно проносились сквозь это пространство. Она медленно переступила порог, ступая на пол, который казался твёрдым, но под ногой чувствовалось едва уловимое сотрясение. Она сделала глубокий вдох, пытаясь собраться с мыслями, но даже воздух казался напитанным чужими мыслями и воспоминаниями. Это место было не просто испытанием, это было вторжение в её сознание, проверка её воли и разума. Каменные стены вокруг неё не просто колыхались; они словно дышали в унисон с ней, а по их поверхности пробегали невидимые волны, меняя оттенки и узоры. В этом зале каждая тень казалась живой, каждый отсвет – обманчивым обещанием. Она поняла, что это не просто стены, а хранилище, в котором сама информация являлась строительным материалом. Фолиант в её руках, казалось, светился изнутри, его древние страницы едва заметно пульсировали, отвечая на биение окружающего пространства. Мешочек с пылью, словно живой, ритмично подрагивал, передавая ей некую энергию, что-то древнее и всеобъемлющее. Чувствовала, как по ней пробегает волна озноба, не от холода, а от какой-то ментальной перегрузки. Вокруг висела звенящая тишина, предвещающая нечто грандиозное. Это была не обычная библиотека. Это было сердце искажённой истории. Она медленно двинулась вперёд, стараясь не спугнуть окружающую тишину, которая казалась лишь ширмой для чего-то более глубокого. С каждым шагом её сердцебиение учащалось. Фолиант в её руках становился всё теплее. Мешочек с пылью реагировал всё сильнее, словно приближаясь к источнику своего искажения. Она почувствовала, как её сознание начинает расплываться, а мысли становятся вязкими, будто она ступила в густой кисель. Тяжёлое ощущение навалилось на неё со всех сторон, пытаясь затянуть в свою глубину. Её глаза начали привыкать к полумраку, но это не облегчало ситуацию. Наоборот, она стала замечать ещё больше деталей, которые казались невозможными. Стены зала не просто колыхались, они извивались, словно живые змеи, а их поверхность покрывалась и исчезала под натиском каких-то внутренних волн. Её тело напряглось. Мешочек с пылью в её руке снова завибрировал, но на этот раз сильнее, словно предупреждая о чём-то очень важном. Её дыхание стало более прерывистым. Она понимала, что находится на грани, что каждая её клетка сопротивляется этому нарастающему давлению. Девушка чувствовала, как энергия этого места пытается проникнуть в неё, изменить её, заставить подчиниться. Но она сопротивлялась, сжимая фолиант ещё крепче. Он был её якорем, её единственной связью с реальностью. Она не могла позволить себе поддаться этому давлению. Иначе она потеряет себя. Потеряет цель. Потеряет всё. Она не могла этого допустить. Девушка сделала ещё один шаг вперёд. Ей показалось, что она вступила в волну горячего воздуха, густого и тяжёлого, который едва не сбил её с ног. Её голова закружилась, а перед глазами поплыли цветные пятна. Она была на грани потери сознания, но какая-то внутренняя сила не давала ей упасть. Она чувствовала, как каждая её мышца напрягается, а сердцебиение учащается. Это было последнее испытание. Последний барьер. Она должна была его пройти. Она должна была выдержать. Она должна была найти истину. Иначе всё будет напрасно. Иначе её путь закончится здесь, в этой странной, живой библиотеке. Иначе она проиграет Фальсификаторам. Она не могла этого допустить. Не после всего, что ей пришлось пережить. Не после всех трудностей и препятствий, которые она преодолела. Она будет бороться. Она будет сопротивляться. Она будет искать правду. Чего бы ей это ни стоило. Она сделала ещё один шаг. Мешочек с пылью засветился. И тогда это началось.

– Иди сюда… иди… – прошептал первый голос, нежный, как ласковый летний ветерок, полный обещаний. – Не бойся…

Другой, низкий и грубый, прорычал где-то справа: – Что ты здесь делаешь, глупышка? Возвращайся… здесь нет ничего для тебя…

Девушка вздрогнула. Внезапно зал наполнился тысячами голосов, которые зазвучали отовсюду: из-под пола, из стен, с невидимого потолка, прямо у неё в голове. Это был хор шёпотов, переплетающихся и наслаивающихся друг на друга, создавая звуковую стену, которая давила на барабанные перепонки и разум. Голоса были разными: мужские, женские, детские, старческие, молодые, весёлые, грустные, злые, ласковые. Они звали её по имени, хотя никто здесь не знал её имени. Они предлагали ей самые разные пути: один голос обещал покой, другой – власть, третий – возвращение домой. Некоторые звучали настолько реалистично, что казалось, будто рядом с ней стоит человек, говорящий ей прямо в ухо.

– Поверни налево… – настойчиво шептал один.

– Нет, направо… там путь к спасению! – противоречил другой.

– Зачем тебе всё это? Забудь… иди за мной… – тянул третий, наполняя её голову сладкой, обволакивающей ленью.

Её разум начал путаться. Где настоящий путь? Где её цель? Каждый шёпот казался истиной, каждая дорога – единственно верной. Она чувствовала, как её сознание медленно, но верно затуманивается, растворяется в этом безумном хоре. Сердце билось бешено, в висках стучало, а руки начали дрожать. Это была не просто какофония звуков, а психологическая атака, направленная на её волю, на её способность мыслить. Девушка крепко зажмурилась, пытаясь отгородиться от нарастающего шума, но голоса проникали прямо в её голову, в самое её естество, заставляя терять ощущение реальности.

Это было тяжело.

Она чувствовала, как паника начинает подниматься из глубины её души, угрожая поглотить её полностью. Она понимала, что это не просто голоса, а какая-то древняя магия, способная свести человека с ума. Она пыталась сосредоточиться, но её мысли метались, как бабочки в закрытой банке. Девушка чувствовала, как на неё наваливается отчаяние. Она была совершенно одна в этом чужом, безумном месте, где даже стены пытались сбить её с толку. Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но это не помогло. Шёпот становился всё громче и настойчивее, а голоса – всё более убедительными. Она чувствовала, как её воля начинает медленно угасать. Это было невыносимо. Она должна была найти выход, но как? Её глаза мечутся по стенам, но она не видит ничего, кроме переливающихся узоров и едва заметных рун. Её разум отказывался принимать эту реальность. Это было слишком. Слишком много всего.

Именно в этот критический момент древний фолиант в её руках начал пульсировать с новой силой. Тепло от него распространилось по её рукам, по всему телу, выжигая холод и замешательство. Пульсация была ритмичной, мощной, она словно отталкивала от неё звуковые волны шёпотов. Девушка почувствовала, как её сознание медленно очищается, как будто сквозь туман пробивается солнечный луч. Голоса не исчезли полностью, но их воздействие стало слабее, они отодвинулись на периферию её восприятия, превратившись в неразборчивый гул.

– Это иллюзии, – прошептала она самой себе, но на этот раз с уверенностью. – Они пытаются скрыть правду.

Фолиант пульсировал, словно вторя её мыслям, и она поняла, что это не просто книга, а её союзник. Он был способен противостоять обману Библиотеки, её живым стенам, её обманчивым голосам. Он был её щитом. Её спасением. Она крепче сжала его в руках, чувствуя, как его энергия проникает в неё, укрепляя её решимость. Теперь она знала, как противостоять этому безумию. Она должна была доверять себе. Доверять фолианту. Доверять интуиции. Она должна была найти правду, несмотря ни на что. Она не могла позволить себе поддаться иллюзиям. Не сейчас, когда она была так близка к цели. Не сейчас, когда истина была так важна. Не сейчас, когда Фальсификаторы пытались сбить её с толку.

Один из голосов, самый навязчивый, вдруг вырвался из общего хора, звуча особенно резко и пронзительно. Он вился вокруг неё, как змея, проникая в самое сознание.

– Здесь нет ничего! Иди прочь! – рычал он, искажая слова, делая их бессмысленными, но при этом наполняя их агрессией. – Ты ничего не найдёшь! Это ловушка!

Девушка нахмурилась. Она узнала эту интонацию. Это были Фальсификаторы. Их отчаяние пронизывало этот голос, их страх быть разоблачёнными. Они пытались отпугнуть её, заставить отказаться от поисков, потому что понимали: она близка к разгадке. Истина была для них ядом, а ложь – воздухом. И этот воздух вокруг неё становился всё более ядовитым. Она понимала, что это прямое столкновение с их волей. Они не просто пытались запутать её; они пытались сломить её дух, заставить её отступить. Её решимость только крепла.

– Вы лжёте! – воскликнула она, и её голос, хоть и дрожащий, прозвучал неожиданно громко в этом живом пространстве, пробиваясь сквозь навязчивый шепот. – Я найду то, что ищу!

В ответ на её слова фолиант в её руках полыхнул ярким, почти ослепительным серебристым светом. Он был настолько интенсивным, что на мгновение затмил все остальные источники света в зале, отбросив прочь шепот, словно мощная волна. Девушка зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела нечто удивительное.

Один из участков стены, до этого ничем не примечательный, теперь сиял ровным, мягким светом, тем самым, что излучал фолиант. Этот свет был словно оазис правды посреди моря иллюзий. Остальные стены продолжали колыхаться и переливаться, но этот участок оставался неподвижным, словно его очистили от вековой лжи. На ней не было никаких рун, только гладкая, будто отполированная поверхность, из которой источалось это спокойное, уверенное сияние. В этот момент она поняла, что это место, не подверженное иллюзиям Библиотеки Шепотов, является её целью. Её сердце наполнилось надеждой.

Это был путь.

По мере того как она приближалась к светящемуся участку стены, серебристый свет на ней становился всё ярче, а затем, словно проявляясь из ниоткуда, на поверхности появился древний символ Библиотеки – спиралевидный глаз, который она уже видела на странице фолианта. Он медленно вращался, притягивая её взгляд, а затем остановился, указывая прямо на едва заметную щель в стене. Это была не просто трещина, а скрытая ниша, тщательно замаскированная под общим фоном стены. Свет от символа стал пульсировать, приглашая её приблизиться.

Девушка протянула руку и осторожно коснулась щели. Камень под её пальцами был прохладным и гладким, в отличие от колышущихся, живых стен вокруг. Она с усилием надавила, и ниша, с едва слышным шипением, раскрылась, обнажая небольшое углубление. Внутри, окутанная тем же мягким серебристым светом, лежала ещё одна, истертая временем, но идеально сохранившаяся страница Истинной Летописи. Фальсификаторы пытались спрятать её очень тщательно, используя самые изощрённые уловки Библиотеки. Но она нашла её. Истина победила ложь. Она осторожно взяла страницу. Её приключение продолжалось.

Девушка аккуратно вынула новую страницу из потайной ниши, ощущая, как прохладный пергамент ложится в её ладонь. Она чувствовала, как по её венам разливается тёплая, пульсирующая энергия, исходящая от древнего артефакта, будто он приветствовал свою истинную хранительницу. Это было ощущением не просто победы, но и глубокого единения с частью истории, которая так долго была скрыта. Казалось, каждый символ на пожелтевшей от времени бумаге дышал древней мудростью, обволакивая её легкой, почти невесомой дымкой. Её сердце ликовало, сжимаясь от внезапно нахлынувшей радости и облегчения после тяжелейшего испытания шёпотом.

Правда победила.

Её триумф, однако, оказался скоротечным. Едва она успела спрятать найденную страницу в складках своей одежды, как пронзительная тишина Библиотеки Шепотов была грубо нарушена. Со стороны, откуда она только что пришла, послышались размеренные, тяжелые шаги, гулко отдававшиеся в пульсирующих стенах зала. Это не могли быть ни мысли, ни иллюзии; это был осязаемый, угрожающий звук, и он приближался. Её интуиция, обостренная опасностями этого мира, мгновенно сработала, посылая острый укол тревоги в грудь.

– Не может быть… – прошептала она, её голос дрожал от внезапного осознания. – Они вернулись?

Фолиант в её руках на мгновение потускнел, словно предупреждая о надвигающейся беде, а мешочек с пылью из Летописи снова начал слабо вибрировать, но на этот раз не от близости правды, а от присутствия чего-то враждебного. Шаги становились всё громче, эхо разносилось по залу, множась и искажаясь в живых стенах, создавая ощущение, что на неё надвигается целая армия. Она замерла, пытаясь определить направление, но голоса стен, только что утихшие, снова заволновались, создавая обманчивую какофонию, пытающуюся сбить её с толку. На секунду ей показалось, что она снова тонет в этом безумии.

Это Фальсификаторы.

Из темноты, скрывавшей вход в нишу, выступили две массивные тени, медленно принимая очертания высоких фигур, одетых в тяжелые темные плащи, которые словно поглощали свет. Это были те же самые люди, которые пытались остановить её у входа в катакомбы, их лица были скрыты глубокими капюшонами, но даже в полумраке ощущалась их угрожающая аура. Они преградили ей путь к отступлению, встали прямо между ней и единственным выходом из этого зала, их силуэты казались вырезанными из самой тьмы. Воздух вокруг них сгустился, стал тяжелым, предвещая неминуемое столкновение.

Один из них, высокий и широкоплечий, со скрещенными на груди руками, сделал шаг вперед, его низкий, гортанный голос разнесся по залу, лишенный эмоций, но наполненный неприкрытой угрозой. Это был Маркус, Старший Фальсификатор, и его присутствие излучало подавляющую силу. Он был не просто одним из них; он был лидером, чья воля была непреклонна.

– Верни свиток, дитя, – потребовал он, и каждое слово казалось выбитым из камня. – Ты зашла слишком далеко. Эта летопись принадлежит нам, и она будет служить нашей цели.

Его спутник, стоявший чуть поодаль, молчал, но его пристальный взгляд, казалось, прожигал её насквозь. Девушка чувствовала, как нарастает напряжение, как каждая клеточка её тела кричит об опасности. Она крепче сжала Фолиант в руке, инстинктивно прижимая к себе и новую страницу. Отдавать их Фальсификаторам означало предать всё, что она уже пережила, отказаться от поисков истины, погрузить мир в ещё большую ложь. Это было немыслимо. Она понимала, что их миссия – не просто сохранение существующего порядка, а активное искажение истории, поддержание обмана, который держал весь этот мир в цепях невежества.

– Это не ваш свиток! – её голос прозвучал слабее, чем хотелось бы, но в нём не было и тени колебания. – Это истинная летопись! А вы… вы лжецы!

Маркус усмехнулся, и этот звук был сухим, безжалостным, словно треск горящих страниц. – Глупая девочка. Что ты знаешь об истине? Мы – хранители порядка. Мы оберегаем этот мир от хаоса, который несут ваши 'истины'. Верни свиток, или тебе не поздоровится. Мы не позволим тебе разрушить то, что мы строили веками.

Он сделал еще один, медленный шаг, и его рука скользнула под плащ. Девушка понимала, что это не пустая угроза. Эти люди были готовы на всё, чтобы остановить её, чтобы сохранить свою ложь неприкосновенной. Они не знали пощады, и их вера в свою миссию была фанатичной. Отдать летопись означало подписать приговор не только себе, но и надежде всего этого мира на возвращение к правде. Её сердце бешено колотилось, но её решимость только крепла. Она не могла отступить.

Ни за что.

Девушка крепко сжала Фолиант в руке, его древний переплёт казался ей сейчас единственной опорой в этом враждебном мире. Она чувствовала, как по ней пробегает волна энергии, которая на этот раз была не просто откликом, а целенаправленной силой, готовой защитить её. Фолиант, словно живое существо, реагировал на её решимость, на её отчаянное желание защитить истину. Он начал пульсировать в её руках, испуская слабое, но нарастающее тепло, которое становилось всё интенсивнее с каждой секундой. От него пошёл лёгкий, едва заметный, серебристый дымок, который клубился вокруг её запястий, словно предвестник чего-то грандиозного. Девушка вспомнила, как Фолиант уже помог ей пройти через испытание шёпотом, и эта память дала ей новую надежду.

– Я не отдам вам ни одной страницы! – воскликнула она, и в её голосе зазвучала новая, неожиданная сила. – Вы не сможете остановить правду!

В ответ на её слова и её непоколебимую волю, Фолиант полыхнул ярким, ослепляющим светом, который буквально вырвался из его страниц и обложки. Это была не просто вспышка, а ослепительный, концентрированный поток серебристой энергии, который заполнил собой весь зал, отбрасывая прочь тени и заставляя живые стены замереть в изумлении. Свет был настолько интенсивным, что казался почти физическим ударом, выжигающим окружающую тьму и рассеивающим иллюзии, которые только что пытались сбить её с толку.

Маркус и его спутник, застигнутые врасплох этой неожиданной вспышкой, громко вскрикнули. Их фигуры задрожали, они инстинктивно закрыли глаза руками, отшатнувшись назад. Свет пронзил их темные плащи, выхватывая искаженные ужасом лица, которые на мгновение стали видны из-под капюшонов. Фальсификаторы зашлись в приступах кашля, их легкие, казалось, обжигало не только светом, но и какой-то невидимой энергией. Они потеряли ориентацию, их движения стали неуклюжими, они начали спотыкаться и шататься, пытаясь удержаться на ногах, но безуспешно. Их сосредоточенные выражения сменились паникой, а некогда уверенные голоса превратились в неразборчивое бормотание. Ошеломлённые и дезориентированные, они представляли собой лёгкие мишени. Этот отвлекающий маневр был именно тем, что ей было нужно, давая ей несколько драгоценных секунд.

– Мои глаза! – прохрипел Маркус, его голос был полон ярости и боли, искажённой светом. – Что это за дьявольщина?!

Его спутник лишь глухо застонал, пытаясь нашарить рукой стену, чтобы не упасть. Их ярость, смешанная с беспомощностью, была почти осязаемой. Девушка понимала, что это её единственный шанс. Медлить было нельзя.

Нельзя.

Девушка не теряла ни секунды. Едва вспышка Фолианта ослепила Фальсификаторов, она стремительно бросилась вперёд, используя каждый миллиметр пространства, чтобы проскользнуть мимо ослепленных врагов. Ее движения были быстрыми и точными, она почти не касалась пола, скользя мимо их растерянных фигур. Её путь лежал по извилистым, темным коридорам Библиотеки Шепотов, которые отныне казались ещё более зловещими. Стены вокруг неё продолжали колыхаться, но теперь они не пытались запутать её, а скорее скрывали, предоставляя ей временное убежище в своих постоянно меняющихся проходах. Она бежала, не разбирая дороги, лишь бы подальше от Маркуса и его приспешника, от их ярости и лжи. Воздух в коридорах был всё ещё тяжёлым от сладковатого запаха старой бумаги и ментола, но теперь к нему примешивался едкий запах горелой пыли от Фолианта.

Она скользнула в боковой проход, который, казалось, появился из ниоткуда, ныряя в темноту, которая была милосерднее ослепляющего света. Коридоры здесь были узки, местами едва заметны, словно сама библиотека пыталась помочь ей, направляя по своим потаенным тропам. Она ощущала, как её легкие горят от быстрого бега, а сердце стучит где-то в горле, заглушая все остальные звуки. Каждый поворот, каждая ниша казалась возможностью, но и потенциальной ловушкой. Она старалась ориентироваться по интуиции, по тому, как пульсировал мешочек с пылью, который всё ещё вибрировал, указывая на выход. На какое-то мгновение ей показалось, что она совсем одна в этом лабиринте, но это было иллюзией.

Иллюзией покоя.

Фальсификаторы приходили в себя. Из-за спины послышался яростный крик Маркуса, его голос был полон неукротимой злобы, эхо разносилось по коридорам, словно удар молота. – Она убегает! В погоню! Не упустите её! Верните летопись любой ценой! – его слова были отрывистыми, но в них слышалась безоговорочная приказная интонация, не терпящая возражений. Шаги двух мужчин, теперь уже более уверенные, гулко отдались в каменных проходах, приближаясь с пугающей скоростью. Девушка понимала, что их ярость только усилилась от её побега, и они не остановятся, пока не поймают её. Каждый их шаг казался эхом её собственной паники, нарастающей с каждой секундой.

Они бежали за ней, как за добычей, их тяжелые ботинки скрипели по неровному полу, заставляя стены вибрировать. Девушка чувствовала, как расстояние между ними сокращается. Впереди забрезжил какой-то тусклый свет, обещая выход или новый поворот, но она не была уверена, что он ведет к спасению. Она понимала, что должна найти выход из этого живого лабиринта, пока не попала в тупик, пока не оказалась запертой между безжалостными Фальсификаторами и собственным отчаянием. Её ноги гудели, но она продолжала бежать, крепко прижимая Фолиант и новую страницу к груди, зная, что именно в них заключена надежда на будущее этого мира. Она должна выжить, чтобы донести истину. Она не могла позволить себе проиграть. Её приключение только начиналось.

Глава 5

Девушка неслась по изменчивым коридорам Библиотеки Шепотов, легкие горели от напряжения, а каждый вдох отдавался резкой болью в груди. Стены вокруг неё искажались, то вытягиваясь в бесконечные галереи, то сужаясь до удушающих щелей, пытаясь запутать, сбить с толку. Она чувствовала, как потоки воздуха меняют направление, словно сама библиотека дышала, а шёпот голосов, теперь уже приглушённый, но всё ещё ощутимый, пытался нашёптывать ложные пути, тянуть в сторону. За спиной, словно предвестники неминуемой беды, гулко отдавались шаги Фальсификаторов. Их преследование усиливалось, и она слышала, как ярость в их голосах становится всё более отчётливой, превращаясь в грозный рык. Маркус кричал приказы, и его слова, казалось, вибрировали в самих камнях, заставляя стены колыхаться ещё сильнее. Она крепче прижимала к себе Фолиант и драгоценную страницу, понимая, что от их сохранности зависит не только её жизнь, но и судьба этого искаженного мира. Каждое мгновение, каждый её шаг был борьбой за время, за надежду, которую она несла в своих руках.

– Давай же, давай! – шептала она себе под нос, изо всех сил пытаясь преодолеть усталость, нарастающую с каждым метром.

Её тело ныло, мышцы сводило судорогой, но она не смела остановиться. Слишком многое стояло на кону, слишком велика была цена поражения. Она чувствовала, как тонкая нить надежды становится всё прочнее, сплетаясь с нитью отчаяния.

Внезапно, на очередном повороте, её путь преградил массивный, каменный завал, словно выросший из самой земли. Глыбы, сложенные без видимого порядка, полностью перекрывали проход, создавая непроходимую стену. Девушка резко затормозила, едва не врезавшись в холодный камень, и её сердце замерло. Она оказалась в тупике. Единственная тропа, по которой она бежала, исчезла, поглощённая этой внезапно появившейся преградой. Сзади, уже совсем близко, слышались нетерпеливые, тяжёлые шаги преследователей, их дыхание, казалось, обжигало её затылок. Маркус и его спутник явно нагоняли. Девушка с ужасом осознала, что это ловушка, тщательно продуманная западня. Возможно, сама Библиотека, защищая свои древние тайны, или же Фальсификаторы, предугадав её маршрут, направили её сюда. Ей грозил неминуемый захват, потеря бесценной страницы Летописи, а вместе с ней – и последних крох надежды на возвращение истины. Её разум лихорадочно искал выход, но глаза не видели ничего, кроме глухой, неприступной стены, из которой торчали острые обломки камней.

Безвыходность.

– Нет, – выдохнула она, отчаянно оглядываясь по сторонам. – Только не это…

Стена перед ней казалась такой же древней и холодной, как и весь этот мир, но в то же время такой же живой и изменчивой. Она прижала ладонь к груди, чувствуя, как внутри неё разливается волна отчаяния, смешанная с адреналином. Фальсификаторы были уже совсем близко, их голоса превратились в угрожающий гул, и она слышала, как Маркус злорадно усмехается, предвкушая лёгкую добычу. Ей нужно было что-то, что вывело бы её из этой ловушки, что-то, что изменило бы правила игры, пока ещё не поздно. Она закрыла глаза на секунду, пытаясь сосредоточиться, пытаясь услышать что-то, кроме стука собственного сердца и приближающихся шагов.

И тогда древний Фолиант в её руках, словно отвечая на безмолвный призыв, начал сильно пульсировать. Тепло, до этого едва заметное, усилилось, распространяясь по её ладоням, по венам, разливаясь по всему телу. Золотистое свечение, которое он уже испускал, стало ярче, пробиваясь сквозь полумрак тупика, отбрасывая причудливые тени на стены. Это был не просто артефакт, не просто собрание древних знаний; он был частью Истинной Летописи, живым свидетельством давно забытой правды. Фолиант, словно обретя собственное сознание, не просто освещал пространство; он показывал ей искажения, указывая на скрытые пути, которые Фальсификаторы пытались скрыть, заблокировать, стереть из памяти мира. Его пульсация была подобна биению древнего сердца, ведущего её сквозь лабиринт лжи.

– Ты… ты мне поможешь? – прошептала она, её голос был полон одновременно надежды и изумления, глядя на светящиеся страницы, которые, казалось, отвечали ей безмолвным согласием.

Свет Фолианта, усиленный её верой и отчаянием, сфокусировался на одном участке стены прямо перед ней. Это было не случайное пятно, а старинная фреска, почти полностью стёртая временем и, вероятно, целенаправленными усилиями Фальсификаторов. Она изображала извилистый, уходящий вглубь туннель, потайной ход, теряющийся в темноте, но символизирующий связь между мирами, между эпохами. Это был путь, который, согласно истинной истории, связывал мир до Великого Разрыва, до того, как его истина была искажена и похоронена под слоями лжи. Фреска была древним знанием, живым воспоминанием о прошлом, которое Фальсификаторы старались подавить, стереть, чтобы их ложь оставалась неприкосновенной. Свет Фолианта, словно рентгеновский луч, просветил слои иллюзий, обнажив истинный смысл древнего изображения.

Это был ключ.

На фреске были едва заметные, выцветшие руны, которые теперь светились слабым, но отчетливым синим светом, вторя пульсации Фолианта. Они образовывали узор, который девушка смутно узнавала – это был символ забытой магии, способной открывать скрытые проходы. Она поняла, что это не просто изображение, а интерактивная карта, живая инструкция. Времени на раздумья не оставалось. Шаги Фальсификаторов уже совсем близко, она слышала их хриплое дыхание и злобное ворчание, явно предвещающее их появление за завалом. Ей казалось, что стены Библиотеки вибрируют от их ярости, и это усиливало её решимость.

Девушка, не раздумывая ни секунды, понимая подсказку Фолианта, протянула руку и прикоснулась к фреске. Её пальцы легли на выцветшее изображение туннеля, и в этот момент произошло чудо. Каменная стена, которая минуту назад казалась непроходимой преградой, бесшумно сдвинулась в сторону, с лёгким шорохом уходя вглубь, словно растворяясь в воздухе. За ней открылся узкий, тёмный лаз, едва достаточный для одного человека, окутанный запахом сырой земли и древних тайн. Это был шанс на спасение, которого она ждала, последняя надежда, предложенная самим миром. Девушка немедленно нырнула внутрь, не оглядываясь, не давая себе времени на колебания. Она проскользнула в темноту, едва успев почувствовать, как каменная стена возвращается на место, закрывая за ней проход с лёгким, едва слышным щелчком, словно Библиотека вздохнула с облегчением. Её сердце колотилось, но уже не от страха, а от осознания, что она снова избежала неминуемой угрозы. Она была свободна, по крайней мере, на какое-то время.

Свободна.

Едва стена вернулась на место, как Фальсификаторы выскочили из-за поворота, их глаза горели от ярости и предвкушения. Маркус, его лицо было искажено злобой, увидел глухой тупик и пустую стену. Он резко остановился, его широкий плащ взметнулся в воздухе. Его спутник, пыхтя, врезался в него сзади. Они огляделись, их взгляды метались по тупику, пытаясь найти хоть какой-то след девушки, но ничего, кроме древнего камня, не было. Их планы снова провалились, их добыча ускользнула прямо из-под носа, исчезнув, словно призрак. Ярость Маркуса была осязаемой, она заполнила собой весь тупик, заставляя воздух сгуститься.

– Чёрт возьми! – взревел он, ударив кулаком по стене, отчего по ней пошли тонкие трещины. – Куда она делась?! Она не могла просто так исчезнуть!

Его спутник, тяжело дыша, пытался осмыслить произошедшее. – Стена… она была здесь! Её не было секунду назад! – его голос дрожал от недоумения и злости. – Она… она что, сквозь камень прошла?

Девушка, тем временем, углублялась в тайный проход, не зная, куда он ведет дальше, но чувствуя, как с каждым шагом напряжение спадает. Воздух в лазе был прохладным и сырым, пахнуло землей и чем-то неуловимо древним. Она осторожно шла вперёд, Фолиант всё ещё пульсировал в её руках, но уже мягче, его свет стал более спокойным, даря ей чувство защищённости. Она понимала, что только что выжила в одном из самых опасных испытаний, и это давало ей уверенность. Её путь был полон неизвестности, но она была готова к ней. Она была готова ко всему.

Девушка продвигалась по узкому, едва освещённому лазу, каждый её шаг отдавался глухим эхом в каменных стенах, словно кто-то невидимый шёл следом, наблюдая. Воздух здесь был тяжёлым, сырым, с привкусом древней пыли и забвения, но при этом чувствовалась неуловимая, почти осязаемая пульсация, будто сама Библиотека Шепотов дышала вокруг неё, внимательно изучая каждого, кто осмеливался ступить на её потаённые тропы. Её лёгкие ещё горели от недавней гонки, а сердце бешено колотилось, но уже не от панического страха, а от глубокого осознания того, что она снова избежала верной гибели, и этот адреналин смешивался с растущей решимостью. Фолиант в её руках продолжал мягко светиться, его золотистый свет рассеивал мрак, создавая причудливые тени на неровных поверхностях, и каждый его луч был для неё не просто светом, а незримой нитью, ведущей вперёд, сквозь неизвестность.

– Спасибо тебе, – прошептала она, обращаясь к древней книге, которая стала её единственным верным спутником в этом мире лжи и опасностей. – Ты моя единственная надежда.

Её пальцы нежно поглаживали кожаный переплёт, ощущая тепло, исходящее от артефакта, и это тепло дарило ей ощущение безопасности, которое она так давно не испытывала. Каждое мгновение, проведённое в этом лабиринте лжи, лишь укрепляло её уверенность в том, что она на правильном пути, что каждая страница Истинной Летописи, которую она найдёт, приближает её к правде и, возможно, к пониманию того, как вернуться домой.

Внезапно Фолиант в её руках резко усилил своё сияние. Золотистый свет, до этого мягко пульсировавший, вспыхнул ослепительно ярко, предупреждая о надвигающейся угрозе. Это было не просто изменение света; это было мгновенное, инстинктивное предчувствие, которое пронзило её до самых костей, заставляя замереть на месте. Одновременно с этим пол под её ногами начал сильно дрожать, мелкие камни осыпались с потолка, а воздух наполнился низким, утробным гулом, исходящим откуда-то из глубины земли, создавая ощущение, будто весь мир вокруг неё приходит в движение. Дрожь была неритмичной, неестественной, словно сотрясение, вызванное не геологическими процессами, а мощным магическим воздействием, чья сила была направлена на то, чтобы остановить её. Это было не просто землетрясение; это была магическая волна, направленная на неё.

– Что это? – выдохнула она, крепче сжимая Фолиант, который дрожал в её руках, будто живое существо, охваченное тревогой. – Опять они? Что вы приготовили на этот раз?

Её сердце забилось чаще, но не от страха, а от предвкушения новой схватки, нового испытания, которое Фальсификаторы, очевидно, подготовили для неё. Она уже привыкла к их уловкам, к их стремлению преградить ей путь, но каждый раз они придумывали что-то новое, заставляя её быть начеку. Она понимала, что чем ближе она подбирается к истине, тем отчаяннее будут их попытки остановить её, тем изощрённее станут ловушки.

Прямо впереди, на расстоянии нескольких шагов, возникла светящаяся магическая завеса, полностью преграждающая проход. Она была прозрачной, но при этом мерцала всеми оттенками синего и фиолетового, словно северное сияние, заключённое в узком пространстве лаза. От завесы исходил нестерпимый, пронизывающий холод, который мгновенно заставил её вздрогнуть, хотя она не касалась её. Этот холод был неестественным, он проникал под кожу, обдавая дыхание ледяным туманом, и девушка сразу поняла, что это не просто природное явление, а тщательно подготовленная ловушка, сотворённая с целью остановить её продвижение. Она знала, что Фальсификаторы не остановятся ни перед чем, чтобы сохранить свою ложь.

Это была ещё одна их уловка.

Она прищурилась, пытаясь рассмотреть, что скрывается за этим мерцающим барьером, но завеса, казалось, поглощала свет, не давая разглядеть ничего, кроме её собственного мистического сияния. Она чувствовала, как потоки холода, исходящие от неё, усиливаются, пытаясь оттолкнуть её, заставить отказаться от своей цели. Её мысли лихорадочно метались, пытаясь найти объяснение, понять принцип действия этой магической преграды, но пока всё было окутано тайной. Эта ловушка была призвана не просто задержать, а, возможно, навсегда запечатать её в этих забытых катакомбах, не дав раскрыть истину, которую Фальсификаторы так усердно скрывали.

– Значит, так вы хотите меня остановить? – произнесла она вслух, её голос прозвучал удивительно твёрдо в гулком пространстве лаза, словно она бросала вызов невидимым врагам, скрывающимся за пределами этой преграды. – Не на ту напали.

Эта преграда была не просто очередным испытанием, а символом всей той лжи, которую Фальсификаторы насаждали в этом мире. Они пытались остановить её сбор Истинной Летописи, чтобы сохранить свою власть, основанную на сфабрикованной истории о 'Великом Разрыве', который, по их словам, уничтожил истинные записи. Девушка понимала, что каждая найденная ею страница Летописи – это удар по их лжи, это шаг к восстановлению правды, которая была так жестоко искажена. Чем сильнее они сопротивлялись, тем яснее ей становилось: она на верном пути. Внутри неё разгорался огонь вызова, смешанного с решимостью, она чувствовала, как её собственная воля становится твёрже камня. Это была не просто борьба за её собственное выживание; это была борьба за освобождение всего мира от оков обмана, за возвращение истинной истории, которая была украдена у его жителей. Она была готова принять этот вызов.

– Вы можете строить свои стены из льда и лжи, – прошептала она, глядя на мерцающую завесу, – но истина всегда найдёт дорогу. И я буду этой дорогой.

Она знала, что должна действовать, что стоять на месте – значит проиграть. Её взгляд упал на Фолиант, который всё ещё ярко светился в её руках, его пульсация была настойчивой, словно он призывал её к действию. Она вспомнила, как он уже помогал ей, раскрывая скрытые проходы и указывая верный путь, и в этот момент она полностью доверилась его древней мудрости. Он был частью Истинной Летописи, живым осколком той самой правды, которую Фальсификаторы так старались похоронить, и в нём, несомненно, была сила, способная преодолеть эту преграду.

С глубокой верой, решительно кивнув самой себе, девушка медленно, но уверенно подняла Фолиант и прикоснулась его кожаным переплётом к ледяной, мерцающей завесе. В тот же миг произошло нечто удивительное. Свет Фолианта вспыхнул с ещё большей силой, превратившись в ослепительный золотой луч, который, словно живое пламя, устремился в центр магического барьера. Он не просто освещал завесу; он проникал сквозь неё, разрушая её изнутри, словно древнее знание, воплощённое в книге, было способно пронзить любую иллюзию и любой обман. От места соприкосновения по завесе побежали тонкие трещины, напоминающие молнии, и она издала высокий, звенящий звук, словно стон, прежде чем начать распадаться.

– Ну же, покажи им! – выдохнула она, чувствуя, как энергия Фолианта проходит сквозь неё, наполняя её силой и уверенностью. – Покажи им, что такое настоящая правда!

Магическая завеса не растаяла и не исчезла. Она начала расходиться в стороны, как будто гигантские невидимые руки раздвигали плотную ткань, открывая проход. Её синее и фиолетовое сияние ослабевало, растворяясь в воздухе, а пронизывающий холод отступал, уступая место более тёплому, хотя и всё ещё сырому воздуху лаза. С каждой секундой проход становился всё шире, пока не открылся полностью, обнажая путь дальше, в неизведанные глубины Библиотеки Шепотов. Это было не просто исчезновение ловушки; это было торжество истины над ложью, проявление древней силы, способной разрушать самые мощные магические барьеры, созданные Фальсификаторами. Девушка почувствовала прилив невероятной лёгкости и удовлетворения, её сердце наполнилось ликующей надеждой. Ей удалось. Она преодолела ещё одно препятствие, ещё одну попытку Фальсификаторов остановить её, и это лишь укрепило её решимость идти до конца.

– Идём дальше, Фолиант, – прошептала она, её голос был полон решимости. – Нас ждёт следующая страница.

Она решительно шагнула вперёд, не позволяя себе ни секунды на отдых или раздумья. Она знала, что следующая часть забытой летописи ждёт её, зовёт её, и каждая победа над Фальсификаторами лишь подстёгивала её стремление найти все частицы истины. Впереди её ждала неизвестность, новые опасности и новые ловушки, но она была готова ко всему. Её путь был полон рисков, но и награда была велика – возможность вернуть правду миру и, возможно, найти путь к собственному дому. Её решимость была непоколебима.