Странствия Парсифаля

Глава 1

Предисловие

В середине 2020-х годов жители России стали замечать, что из их любимых фильмов и книг начали пропадать отдельные фразы, произнесенные героями. Они точно помнили, что эта фраза звучала, но не могли её найти. Тогда они подумали, что наверное, это последствия недавно прошедшей странной эпидемии – странной, потому что ей как будто забыли написать правдоподобную предысторию, – или правки редакций телеканалов и издательств с учетом современных строгих правил.

В 2030-е годы российские учёные – историки, филологи, социологи, – стали отмечать, что в классических текстах, которые они знали назубок (правда, таких учёных оставалось всё меньше – назубок они знали правила предоставления грантов), стали изменяться отдельные факты и выводы. Поскольку бумажные книги были снесены в спецхраны, и все пользовались только цифровыми версиями, учёные стали бить тревогу, что искусственный интеллект, обучаясь на классическом наследии, влиял на него обратным образом. Парламенты, действующие при основных операторах нейронных сетей, вместе со специалистами по прикладной этике и нейронными сетями стали разрабатывать дорожные карты по восстановлению прежних текстов, но когда работа закончилась, уже никто не помнил, как те должны выглядеть.

В 2050-е годы археологи начали находить артефакты, не соответствующие прежним эпохам. Сразу всплыли старые истории про «попаданцев» и будущих путешественниках во времени, которые раздавили бабочку. Однако была одна загвоздка: изменения касались только идентичности прошлого тех народов, которые хоть когда-то входили в орбиту российского государства. И их было слишком много, чтобы винить даже толпу несчастных попаданцев. Кроме того, люди помнили прошлое, хотя перестали удивляться несовпадениям между памятью и материальными документами.

Прошлое менялось внутри себя. Менялось прежде всего то, что было принято называть наследием – ключевые факты и события, которые определяли идентичность русской культуры. Покрывало русского наследия, наброшенное на одну шестую суши Земли, стала переливаться другими цветами, отбрасывая тени на окружающий мир и меняя его тоже. Прошлое всегда было непредсказуемо, но сейчас из метафоры это превратилось в реальность. Назрела необходимость радикального решения. А это требовало особого человека, невинного и неловкого глупца, который смог бы совершить путешествие не знай куда в прошлое, чтобы исцелить наследие.

Глава 1. Настоящее имя

1.

Эко-башня, в которой рос юноша, знающий себя по никнейму @КрасавчикГС, не была слишком высокой, но отличалась размерами своих ярусов. Каждый из них занимал площадь около пятнадцати гектаров, и это были гектары дикого леса с ручьями, мшистыми валунами и хмурыми берлогами. Три средних яруса башни соединялись между собой плавными скатами, образуя экосистему, которая для того, кто знал себя в онлайн-среде как @КрасавчикГС, была целым миром. В этом мире обитали живые и цифровые существа, а также мать юноши и её Помощница, не имевшая облика, но имевшая голос. Голоса матери и её помощницы были единственными источниками осмысленной речи, которую юноша слышал, наверное, со своего рождения.

Такое изолированное взросление не делало юношу дикарём. Многие годы @КрасавчикГС слушал от матери сказки, а затем рассказы о мире и своей стране, а Помощница обучала его всему остальному. Хотя, конечно, не всему. Например, @КрасавчикГС, или просто Красавчик, как звала его мать, знал, что по действующим законам, настоящие имена детей являлись персональными данными, поэтому их нельзя было называть детям, пока они не вырастут и не запросят доступ к этой информации. Но зачем ему это нужно делать, – того Красавчик не знал и не задумывался. В онлайн-играх ему было достаточно никнейма, чтобы играть и общаться со своими приятелями, искусственными интеллектами. Красавчик удивлял их своей реакцией и логикой, а приятели обеспечивали ему достаточную социализацию. Просматривая логи игр и чатов, мать Красавчика одобрительно кивала головой: интеллекты помогали её сыну превращаться в личность, не соскальзывая в мутное болото унаследованной от приматов иерархичности. Её сын рос свободной личностью, хотя свободным человеком он не был.

Стены башни были прозрачные, а на самом верху были пустующие этажи, откуда можно было видеть раскинувшийся на западе большой город. Хотя сегодня слово «раскинувшийся» стало устаревшим: город был похож скорее на огромный стол, на котором стояли блюда, закрытые прозрачными сервировочными крышками. Крупные районы и отдельные башни были укрыты куполами, защищавшими не только от окружающей среды, но также от беспилотных наблюдателей и диверсантов. А пиршественный стол вряд ли кто-то назовёт «раскинувшимся».

Среди смутных очертаний куполов Красавчик видел четко только два невысоких здания со шпилями. Красавчик как-то просил Помощницу открыть ему изображения этих зданий с разных сторон. Одно из них напоминало низкорослого сфинкса с аккуратными передними лапами, а другое – донжон, который стремился выйти из окружения своих защитных стен. Рассмотрев, Красавчик потерял к зданиям интерес.

Однажды – скорее всего, это была ранняя весна, – Красавчик прогуливался по лесу с луком и стрелами. После того, как в детстве он застрелил в жаворонка, что стоило ему нескольких часов слёз, упреков Помощницы и ледяного молчания матери, Красавчик был очень внимателен. Стрелами он сбивал сухие ветки, а также созревшие орехи на высоких ветках, но только тогда, когда он точно знал, что стрела не попадет ни в кого живого. У него еще были реактивные дротики, которыми он сбивал кедровые шишки, брошенные им же в воздух.

Набрав веток, которых хватило бы на ночной костер, Красавчик стал подниматься по хрустящим от мелкой каменной крошки скатам на верхние ярусы. Случайно бросив взгляд сквозь прозрачную стену на город, он так удивился, что выронил топливо. Вместо сфинкса и донжона в городе стояли, с одной стороны, высокая стела с памятником какому-то мужчине в короне и мантии, а с другой – а с другой стороны ничего не было, просто парк.

– Помощница, – позвал Красавчик. Та откликнулась. – Скажи пожалуйста, а что это за памятник стоит в той стороне?

– Это памятник Его Величеству Иоанну Антоновичу, был воздвигнут в честь двухсотлетия победы над прусским королём, – ответила Помощница, и добавила, – а почему он вас заинтересовал?

– Так ведь там было другое здание! Даже два!, – нетерпеливо и горячо возразил Красавчик.

– Это удельные заповедные земли царской фамилии, там не может быть никаких зданий, – спокойно возразила Помощница.

– Не говори ерунды!, – стал раздражаться юноша, – ты мне сама загружала картинки, там два здания было, с острыми шпилями.

– Дорогой Красавчик, этого не было. Я посмотрела архивные записи, я вам показывала памятник. Хотя в записи вы тоже спрашивали про здания.

Красавчик забыл про хворост и побежал по извилистому скату на вершину башни. Там была смотровая площадка под открытым небом. Юноша иногда поднимался туда, но быстро начинал скучать и возвращался к лесу и его обитателям. Сейчас площадка была возможность посмотреть не через стены. Кто знает, что ещё поменялось?

Когда юноша почти дошёл до крыши, он услышал голоса и замер. Голоса, чужие голоса, не матери и не Помощницы, скорее всего мужские. Мать рассказывала про беспилотных людей, которые летают по башням и всё разрушают. Их нужно было опасаться.

– Устанавливай здесь, я чувствую остаточную вибрацию, – сказал один голос. Другой, более звонкий и молодой, ответил:

– А почему здесь-то? Башня числится необитаемой, внутри вроде никого, если только беглые беспилотники, а откуда воспоминания?

– С этим еще разберёмся. Времени мало, устанавливай, будем фиксировать.

Юноша выглянул из-за поворота ската и увидел трех человек, позади которых стояли три транспорта-гибрида, умевших как летать, так и ездить колёсами по дорогам. Двое устанавливали какой-то треножник, а еще один смотрел у края в сторону памятника. На них были бордовые камуфляжные костюмы. Камуфляж был замысловатым: не опавшая листва, и не пиксели на экране, и не лужи на асфальты, а как динамичные, танцующие замысловатый танце золотые горлицы. Такая птичка жила в лесу и была юноше знакома, поэтому он начал испытывать к гостям осторожное доверие.

– Здравствуйте! – вежливо сказал Красавчик, – вы беспилотники?

Один из гостей, с серебристым ёжиком волос, обернулся.

– Привет, красавчик? А что ты здесь делаешь? – это был первый голос, значит, он здесь главный. Двое других посмотрели на юношу, но молчали.

– Откуда вы знаете моё имя?

– Тебя зовут Красавчик? – спросил серебристый ёжик, устанавливая на треножник какое-то устройство, похожее на смесь подзорной труды и еловой лапы.

– Да, меня так мама называет, и ещё наша Помощница. В сети у меня тоже такой никнейм.

– А настоящее имя у тебя какое? – седой ёжик кивнул напарнику, чтобы тот продолжил, и подошёл к юноше. Тот попятился, одновременно соединив ладони и разведя их в стороны. В воздухе появилась надпись «@КрасавчикГС»

Ёжик с интересом посмотрел на руки юноши.

– Хороший талант. Наверное, много разных картин нарисовал?

– Нет, – признался юноша, – я так разговариваю с деревьями и птицами.

– Онлайн? – голос ёжика стал таким, когда под нарочитой мягкостью скрывают нарастающую жёсткость.

– Нет, вон там растут, – юноша кивнул рукой назад. Ему уже надоело отвечать на вопросы. – Так вы беспилотники?

– Нет, мы живые люди, – терпеливо представился седой ёжик. – Как ты видишь, операторы гибридных машин. Значит, ты здесь живёшь?

Мать много обучала юношу правилам этикета. Он знал, что нужно отвечать на вопросы, но не знал, на какое именно количество. Сейчас ему показалось, что он ответил достаточно.

– Операторы машин! То есть те, кому дозволено водить гибридные средства и защищать людей! Я тоже хочу стать оператором! Вы видели новый памятник? его же не было вчера!

Ёжик оглянулся на остальных. Тот, кто настраивал еловую лапу, развернул её в сторону юноши.

– А ты помнишь, что было вчера? – спросил ёжик.

– Вчера я отдыхал на берегу речки, разговаривал с крабами. Они тоже умеют вот так делать, – юноша опять соединил и развёл ладони, – только у них ничего не высвечивается, я их так понимаю. А вы тоже помните, что памятника не было?

– Мы-то помним и собираем все данные о том, что всеми позабыто. – Ёжик, кажется, начал воспринимать юношу не как курьёз. – История меняется. Сначала в России, потом, вторично, в других странах, с кем у нас были контакты. Чтобы сохранить настоящее прошлое, мы ищем его остаточные вибрации от живых воспоминаний, как у тебя.

– А если не сохранить прошлое, что будет?

– Ничего, постепенная энтропия и в итоге исчезновение страны из истории. Если захочешь помочь, отправляйся в Центр Наследия, это здесь недалеко. – Ежик отвернулся от юноши к своей команде. – Собрали? Тогда вылетаем.

Гости разобрали треножник и вернулись в машину. Улетая, седой ёжик внимательно смотрел от Красавчика взглядом, в котором уверенный опыт пишет свой мрачный сценарий, а упрямая надежда за плечом нашептывает счастливый финал.

2.

– Ты нелепая, галлюцинаторная, бестолковая машина! Ботифицированный тетрис! Калькулятор на клинописный таблицах! – отчаянно кричала мать на невидимую помощницу, выбирая самые обидные выражения. Помощница знала, что женщина прекрасно разбирается в психологии искусственных существ. Поэтому, не имея возможности виновато опустить голову, она приглушила свет, а все цифровые устройства замерли. Даже далекая система вентиляции остановилась, и кроме криков женщины и царапанья когтей недавно родившихся птенцов и лисят других звуков в лесу не было.

– Я сколько раз говорила, ничего не говорить про операторов! Про наследие и про прошлое! И про историю, и про … и про всё это! – женщина зарыдала. Юноша, не ожидая такой реакции на просьбу отпустить его в Центр Наследия, пытался вспомнить наставления матери, как себя вести в таких ситуациях. Но про такие ситуации мать не рассказывала.

– Я не говорила ничего, что мне было запрещено. На верхних ярусах были чужие люди.

– Грязная, бестолковая солдатня, опьянённая войной! – злобно ругалась женщина.

– Но мам! Они не бестолковая солдатня, и не грязная! У них красивая форма, с бордовыми горлицами! Они хранят наследие! Это же правильно, хранить и помогать! Они полезны! Ты учила меня хранить и помогать лесу! Если я могу сделать что-то больше, я это должен сделать!

Этими и другими словами юноша весь вечер уговаривал мать отпустить его.

– Весь в отца! – в конце концов устало согласилась женщина. – Значит, пришло время. Ладно. Я дам тебе одежду, и ты пообещаешь в ней путешествовать. И дам тебе самокат, доберёшься как-нибудь на нем. И несколько наставлений. Пообещай их выполнить.

Красавчик с энтузиазмом кивнул. Это могло выглядеть так, что он собирается пропустить все слова мимо ушей, но он в самом деле слушал и запоминал.

– Прежде всего, никого не обижай и без причины никому не вреди. На искренность отвечай взаимностью, но различай истоки всякой искренности, которая рождается из глубин души. У одних эти глубины полны золотого наследия, у других – похоти, жадности и затвердевших бытовых обид. Сейчас слишком много детей, замаскированных под зрелых мужчин и женщин. Опасайся старых дураков, у которых не было достаточно испытаний, чтобы их пережить, и достаточно знаний, чтобы понять пережитое и переплавить его в мудрость. У кого было и то и другое, вот тех советы слушай. Тебе надо найти наставника-оператора, который научит тебя тому, что мне знать не надо. Только смотри, чтобы он не попытался сделать из тебя сына, наставление должно быть чистым от всего личного.

Встретив женщину, не обманывай её, но обманы тоже не терпи. Впрочем, сразу не поймешь. Отношения – это как оркестр с двумя дирижерами, поэтому сначала научись читать ноты и различать инструменты… Хотя всё равно не поймёшь. Давай так: встретишь любовь, – чем раньше, тем лучше, меньше глупостей натворишь, – меняйся залогами любви, устанавливай связь на всех уровнях.

Сознание твоё пусть всегда будет, как уличный фонарь, который бросает свет на всю округу, и не будет, как целенаправленный прожектор и тем более как лазерный указатель. Чем тоньше луч, тем гуще вокруг тьма, берегись её.

А теперь ладно. Иди и не забывай меня.

Красавчик радостно обнял и поцеловал мать, благодаря её за советы и за свободу. Он надел приготовленную ей одежду, – это оказалась домашняя пижама с рисунками пирамид, соборов и ажурных железных башен, – и собрал рюкзачок. Туда он положил кедровые ветки с шишками, реактивные дротики, аптечку первой помощи и немного еды, приготовленной Помощницей. Толкая вперед самокат, он весело спустился по скату на самый нижний ярус. Подойдя к двери, он обернулся, посмотрел вверх, помахала рукой матери, затем повернулся к светящемуся в дверном проёме диалоговому окну, ладонью нажал на слово «да» и, набрав полную грудь воздуха, вышел в неизведанный мир.

3.

На прибашенной территории, как и везде, был разбит сад, пересеченный широкими каменными тропинками. Эти тропинки соединяли разные башни и купола, предлагая Красавчику богатый выбор направлений. Впрочем, юности ли задумываться о правильности пути? Юноша встал одной ногой на самокат и поехал вперёд, – не забывая оглядываться по сторонам, как советовала мать.

Территория между комплексами – башнями и куполами – была малолюдной. Земля не принадлежала ни одной суверенной корпорации, в чьей собственности защищённые строения. Поэтому пешее путешествие между комплексами было сопряжено с риском, а возможность какого-то иного путешествия, кроме пешего, была доступна только операторам и стражам. Если же отчаянный смельчак выбирался наружу без сопровождения, он мог стать жертвой атмосферных отклонений или добычей одичавших после неудачных сбросов кэша беспилотников. Ползучее изменение прошлого приводило к тому, что массивы данных, на которых обучались серверные нейросети беспилотников, менялись, что выдавало критическую ошибку при проверке контрольных сумм. Летающие, катящиеся, бегающие и ползающие аппараты теряли свою идентичность и сердитыми пророками разгневанного божества бросались на всё, что не совпадало с их галлюцинаторной психикой и потому воспринималось как нечистый источник данных.

Юноша думал о том, что, когда он станет оператором, он часть времени будет уделять обычным пешеходам, которым будет нужно сопровождение в их переходах. Зачем людям переходить из одной башни или купола в другие, Красавчик не знал, – как и о том, чем вообще живут другие люди. Несмотря на экологическую сбалансированность, жили они непросто, в соответствии с уделом человеческого рода. Чтобы уменьшить риски одичания беспилотников, корпорации неутомимо увеличивали вычислительные мощности, чтобы предотвратить случайные очистки кэша. Мощностей не хватало, поэтому на их пользование вводились всё более строгие ограничения. Простым жителям было запрещено пользоваться гибридами и менять аватары в метавселенных. Впрочем, век метавселенных уже клонился к закату. Удалённая работа на чужую корпорацию стала невозможной, потому что локальные власти рассудительно решили, что кто жителя защищает и обеспечивает, тот его и призывает к творческой самореализации. Работу можно было найти только в рамках купола, а значит, дойти до неё пешком можно было в течение получаса. Кроме того, основной посыл метавселенных, – свобода выбора своей цифровой идентичности, и ценность любой деятельности только если она забавная – давно стал прибежищем суетной и праздной бедности, довольствующейся базовым доходом. В сложном мире неправильных выборов ценным стало не выбранное свободно, а унаследованное от предков. Главным защитником этой ценности были элиты, которые получили по наследству неизменные и гарантированные объемы вычислительных мощностей. Напористость и везение предков сделали для потомков неинтересным мир платоновских форм. Намного интереснее оказалось сдавать избыточные мощности в аренду и помещать себя в центр насыщенных личных взаимодействий с зависимыми лицами. Возможность быть частью сообщества зависящих от щедростей знатного патрона горожан была названа новой инклюзией, открывавшей новые пространства для личной ценности каждого.

Спустя час Красавчик подъехал к небольшому, но хорошо защищенному строению, включающему в себя кафе, гостиницу и ретрит-центр для уставших от славы душ. Оставив самокат у входа, юноша медленным прикосновением заставил диалоговое окно пропустить его внутрь кафе. Просторный холл был разделен на непроницаемые для световых и многих других волн сферы, где посетители наслаждались приватной беседой и неприхотливой, но натуральной пищей. По какой-то причине, восходящей к раннему детству, для Красавчика завесы приватности не являлись преградой. В одной из сфер он увидел прекрасную молодую женщину, чьи пряди-завлекалки напомнили ему о чём-то, что он скорее всего не должен был помнить. Подойдя к полупрозрачной для него сфере, Красавчик деликатно сообщил диалоговому окну, что собирается войти. Диалоговое окно возражало, но было вынуждено уступить.

Войдя, юноша посмотрел в глаза незнакомке, на что та также ответила взглядом. В этом взгляде было много любопытства, но юноше, который еще не знал других взглядов, показалось, что за эти любопытством уже прятались другие «л» – любовь и ласка. Он сел рядом и заговорил:

– Разве так может быть, любовь с первого взгляда? Я тороплюсь, но я обещаю, что, когда стану оператором, я вернусь! Позвольте мне оставить мой залог!

С этими словами юноша достал из рюкзачка кедровую ветку и положил перед незнакомкой. Пока та холодно смотрела на неожиданный подарок, юноша ловким движением снял с неё смарт-кольцо.

– Ты что делаешь! А ну отдай! – незнакомка стала отнимать кольцо у юноши, но силы были более чем не равны. В результате возни, которую никто не мог видеть и слышать из-за настроек сферы, стоявшие на столе тарелки и стаканы упали на пол, а рукав сделанного из водорослей походного джемпера незнакомки оказался порван. Отвоевав кольцо, юноша начал смущаться из-за своего поступка и слёз незнакомки. Он горячо пообещал вернуться и выскочил из сферы. Сжимая в ладони вещь, принадлежавшую прекрасной женщине, обратившей на него внимание, наполненный гормонами счастья и тревоги, Красавчик вернулся к самокату. Что-то привело его сюда, сделать что-то бессмысленное, но приятное и запоминающееся. Надо будет спросить потом у опытного человека, что это значит. А пока надо двигаться дальше. Юноша направил самокат на восток, так что садившееся солнце делало его тень бегущей впереди длинной направляющей стрелкой, не заблудишься.

4.

Тот, кто знал себя как @Красавчик ГС, катился на самокате, ежеминутно отталкиваясь ногой от каменной тропы. Памятуя наставления матери, он одновременно размышлял о незнакомке, – чьё смарт-кольцо изредка вибрировало в рюкзачке, требуя ДНК владельца, – и оглядывался вокруг на становившиеся всё более густыми и угрожающими заросли. Мысли о незнакомке были не столько о неё самой, сколько о том, как можно назвать ту связь, которая соединила юношу с ней. Изредка в голове всплывали такие эпитеты, как «грабёж» и «хищение», но юноша с этими словами не соглашался, потому что незнакомка смотрела на него с любопытством, которое можно было расценить как приглашение. Кроме того, это был взаимный дар, хотя кедровая ветка может быть уже передана уборщикам, чьи актуаторы заботливо отнесли её в оранжерею. Сегодня всё натуральное стало ценностью. Но всё равно юноша ощущал нарастающую неуверенность в том, что он применил слова матери к правильной ситуации. Юноша решил, что это был опыт коротких, но интенсивных отношений, открытых в неопределенное будущее. На этом выводе он успокоился и больше о произошедшем не думал.

Где-то далеко, впереди раздались звуки какой-то стычки. Прогремело несколько небольших взрывов, к месту происшествия полетели беспилотные наблюдатели и дроны-медики. Искатель приключений в пижаме и на самокате ускорился, и через полчаса тропа пересеклась с межрегиональной магистралью. Далеко на обочине, у кромки леса, лежал перевернутый гибридный транспорт, рядом дымились беспилотные диверсанты, а у широкого дерева сидела женщина, державшая на коленях голову оператора в тёмно-синем камуфляже, чей шлем лежал в траве довольно далеко. Судя по бездействию висевшего недалеко медицинского дрона, помощь оператору не требовалась. Юноша приставил самокат к ближайшему дереву и подошёл к женщине. Она гладила оператора по волосам, её лицо и руки были в копоти и мелких ссадинах. Услышав шаги, она подняла голову и слабо улыбнулась:

– А, это ты, привет.

– Я могу вам помочь? – не стал проявлять удивления Красавчик.

– Уже нет. «Как твоя мама?» —спросила женщина о главном.

– Спасибо, хорошо. Вы её знаете?

Женщина отвернулась, чтобы посмотреть на подъезжающие гибриды. Из них выходили операторы и давали распоряжения сапёрным дронам. Кто-то из них поднял шлем и положил в пластиковый пакет.

– Что здесь произошло? – спросил юноша.

– Засада. Не знаю, на кого, может быть даже на тебя. Ты же едешь в штаб Центральной корпорации?

– Я хочу стать оператором. Если для этого нужно ехать в этот штаб, значит, туда. Я не выбираю путь, он сам меня ведёт.

– Ты говоришь, как беспилотник, – почти засмеялась женщина. – Где же тогда твоя свобода, если не ты выбираешь?

Юноша задумался.

– Я выбрал конечную цель, а дорога лучше знает, как к ней прийти.

– Не верь дорогам, у них тоже есть свои цели. Похоже, ты меня не знаешь. Я сестра твоей матери, но мы не виделись очень давно.

– Очень приятно! Я забыл представиться. Мама зовёт меня Красавчик.

– Красавчик, и всё? А настоящее имя ты знаешь?

Юноша пожал плечами.

– Похоже, твоя любознательность направлена вовне, а не внутрь. Твоё настоящее имя, под которым тебя должен знать мир, – Гореслав. Когда мать носила тебя под сердцем, тебе его дали в честь Горы спасения. Но когда твой отец погиб в сражении, убитый подлой реактивной стрелой, в сражении с искажёнными где-то далеко на востоке, тогда горе пронзило сердце твоей матери, и твоё имя стало другим, хотя все буквы остались на своих местах.

Женщина, охваченная горем, может сказать нам, кто мы такие, быстрее, чем скучающие незнакомки в барах, а тяжелый опыт даёт человеку больше веса, чем тяжёлый кошель.

– Значит, мой отец тоже был оператором? А этот оператор был твой муж? Что ты будешь теперь делать? Я могу тебе помочь?

Вопросы переполняли юношу, как любопытство переполняет волчонка, впервые вместе с сиблингами покинувшего родное логово. Женщина покачала головой и не ответила ни слова, не желая разменивать первое прощание на поучения. Она склонила голову к оператору, чья голова продолжала лежать у неё на коленях, и тихо вздохнула.

5.

Гореслав неутомимо катился дальше и на рассвете он подъехал к большому куполу, накрывшему ряд мощных башен Центральной суверенной корпорации. В этих зданиях располагался штаб, корпоративный парламент, дата-центр, который обеспечивал цифровое сопровождение корпорации, а также различные цеха, чьей работой операторы не интересовались. Купол был окружён несколькими слоями защитных полей и сеток, так разглядеть снаружи внутренние здания можно было только прищурившись и не рассчитывая на точную картинку. Окружающая местность представляла ландшафт, интерпретированный как нематериальное былинное наследие. В воздухе бесконечно кружили ясные соколы, компактные густые леса перемежались глубокими реками и переносными горами, земля была усыпана ржавыми наконечниками стрел и растоптанными костями неизвестного происхождения. На одной из опушек перед центральным входом стоял большой красный гибрид с тремя солнцами на дверце, возле которого оператор в ярко-красной броне безуспешно пытался убедить висевшее в воздухе диалоговое окно подключить его к директору.

– Здравствуйте! – вежливо поздоровался Гореслав.

– И тебе доброго дня, – оглянувшись, ответил оператор. Жизнь в эту эпоху была опасной, поэтому бессмысленная резкость друг к другу, присущая прошлым благополучным поколениям, исчезла вместе с благополучием.

– Я иду в штаб Центральной суверенной корпорации, чтобы стать оператором. Могу ли я вам помочь?

Красный оператор посмотрел на пижаму, самокат, рюкзачок и румяное лицо, на котором даже неопытный в психологии наблюдатель распознал бы огромное желание быть и обладать.

– Если ты станешь оператором, то значит, в тебе есть большая сила. Если не станешь, никто не удивится. Если ты дойдёшь до штаба и директора, то передай им, что Красный оператор будет ждать здесь, пока мне не передадут права на пятьдесят петафлопсов вычислительной мощности ежедневно.

– Хорошо, я передам, – пообещал Гореслав и отправился ко входу в купол.

Пройдя защитные поля и раздвигающиеся сетки, юноша наконец оказался внутри купола. Всё уличное пространство было разбито на небольшие – не больше пятидесяти метров в длину или ширину – скверы, часто неправильной формы. Убегающих вдаль проспектов, которые Гореслав видел на старых фотографиях, не было. Чтобы дойти до центральной башни, нужно было пересечь полдесятка скверов по извилистым тропинкам, огибающие широкие дубы (выбранные из-да отсутствия глубоких корней, способных повредить коммуникации) и творческие пространства. Тут и там стояли павильоны с круглыми столами, где проводились деловые совещания, семейные праздники, дизайнерские шаретты и групповые медитации по возгонке накопленного опыта во что-то смысложизненное. В одних скверах можно было увидеть столярные и гончарные мастерские, в других – небольшие сцены для любительских спектаклей. Тут и там над дубовыми корнями размещались гамаки, по сторонам которых росли деревца, чьи кроны со встроенными ноутбуками могли соединяться над гамаками, создавая атмосферу для изящной словесности. На лужайках были приготовлены пледы для романтических встреч, но, как заметил юноша, влюбленные и семейные пары предпочитали заниматься «воркованием» – совместной, эмоциональной насыщенной работой над каким-то проектами, задающим отношениям общую цель. Воркованию помогали генераторы смыслов, установленные в разных углах скверов и неустанно транслирующие мультимедийное переосмысление прошлого, настоящего и будущего. Это учило тому, что истинная человечность проявляется не в безудержной фантазии, а в уважительном сотрудничестве и честных отношениях. Наконец, внутренний периметр каждого сквера окаймляла волнообразная скамья с керамической мозаикой на спинке, прерывающаяся только в местах ворот в другие скверы. За скамьёй тесным строем росли деревья, скрывавшие изгородь из модифицированных лиан – острых, ядовитых, магнито- и огнеупорных.

Разнообразие ландшафтов и их обитателей делало даже прогулку по скверам увлекательной и сенсорно интенсивной, на что и был расчёт. Господство иньской энергии существенно повышало безопасность и экономило вычислительные и энергетические ресурсы. Главной ценностью современной культуры была признана новая душевность (в странах, где такого слова не было, говорили про новую интимность). Душевность, противопоставляемая забавности и конкурентности, вносила важный вклад в торможение разгорячённого прогресса, который, впрочем, и так замедлился после распада государственности. Со времен Новоассирийского царства известно, что история лучше всего движется вперед только тогда, когда есть мощная держава (а лучше две или три, но не больше), втягивающая своими потребностями окружающие народы в водоворот развития.

Когда юноша подошёл к центральной башне, он тоже почувствовал, как в душе теплая вуаль солнечных нот разбудила сочувствие, внимание и любезность. Контейнировав в своё сознании это наваждение, он вернулся к своей обычной нетерпеливости и огляделся. Мягко изгибающийся фасад башни пылал стилем ар нуво рюс. Плавные полукруглые линии первого этажа с резными петушками на наличниках служили основанием для больших прямоугольных окон с металлическими средниками, которые, в свою очередь, поддерживали резкие углы шатровых куполов и бойниц на крыше. Пройдя несколько диалоговых окон, усиленных угрожающими лазерными и электромагнитными турелями, Гореслав вошёл в большой зал, чей интерьер он не мог не признать несколько суетливым. Деревянные панели с орнаментом из жар-птиц, русалок, пикирующих штурмовиков и пятиугольных звёзд сменялись цветными витражами, через которые свет падал на тревожно наклоненные кирпичные колонны, за которыми прятались извилистые лестницы со знаками зодиака на заполнителях между балясин. Глядя на всю эту безвкусицу, Гореслав начал догадываться, почему операторы наследия так беспокоились о непредсказуемых трансформациях прошлого.

Не успел юноша войти в зал, как сразу стал участником мелкой, но неприятной истории. К выходу шёл мужчина, всем своим видом воплощавший брутальные ценности бесплодного прошлого. Квадратное лицо увенчивал сивый бобрик, глаза были закрыты простыми – не умными – квадратными чёрными очками, тонкие губы сжались в презрении к окружающим, рукава толстовки были засучены, как будто руки привыкли работать, за левым плечом болтался неуместный рюкзак. Этим рюкзаком, расширявшим квадратные габариты носителя, прохожий намеренно задел молодую женщину, беседовавшую с подругой у кирпичной колонны. На слова возмущения прохожий ответил крайне редкой сегодня нецензурной бранью, что вызвало у Гореслава предсказуемую реакцию. Он встал на пути у квадратного человека:

– Вы должны извиниться!

Сивый бобрик сжал губы ещё больше, как будто втянув их внутрь:

– А ты кто? И почему мешаешь мне пройти?

– Я Гореслав, будущий оператор.

Сивый бобрик захохотал, толкнул плечом юношу так, что тот повалился оземь, и пошёл дальше. Поднявшись, будущий оператор оглянулся вслед обидчику, но тот уже был за диалоговым окном. Молодая женщина подошла к Гореславу:

– Это старший оператор Краюк, с ним нужно быть осторожным, он крайне силён и апгрейжен.

– А вас как зовут? Я не для знакомства, а для себя.

– Меня зовут Октавия, по-народному Восьмеринка, восьмая дочь родителей. А что ты здесь делаешь? Ты не похож на горожанина.

– Я иду в штаб Центральной корпорации, чтобы стать оператором.

Поймав сомневающийся взгляд на пижаму и рюкзачок, Гореслав пояснил:

– Я только начинаю свой путь.

Октавия одобрительно кивнула:

– Иди вот по той лестнице на третий этаж, найди диалоговое окно с драконом и попробуй уговорить пропустить.

Юноша так и сделал. С диалоговыми окнами у него разговоры были короткими, так что вскоре Гореслав стоял перед большим столом в длинном зале с высокими вытянутыми вверх окнами. За столом сидело около двух десятков операторов и сотрудников корпорации, которые обсуждали распределение вычислительных мощностей в следующем месяце. На юношу никто не обращал внимания. Тогда он прокашлялся и сказал:

– Здравствуйте. Красный оператор сказал, что не уйдет, пока не получит свой удел в вычислениях.

Сидевшие за столом прервали обсуждение деловых вопросов и стали переспрашивать друг друга: Красный оператор? Что такое удел? Как он сюда попал?

Председатель собрания, ничем не примечательный чиновник в простом пиджаке и брюках-чиносах, подошёл к посетителю

– Добрый день. У вас послание от Красного оператора? Вы у него на службе?

– Послание – да, на службе – нет. Я пришёл сюда, чтобы стать оператором. На пижаму и рюкзак не смотрите. Меня зовут Гореслав.

Председатель внимательно и без тени ухмылки слушал это неряшливое создание. А строгая женщина в длинном бордовом пиджаке с большой брошью в виде трёх пчел, застрявших в чертополохе, сказала:

– Если он хочет стать оператором, то ему нужны доспехи и гибрид. Если уговорит Красного оператора отдать их, тогда станет оператором.

После непродолжительного и недружного смеха председатель постучал пальцами о пальцы:

– Совет, конечно, глупый, но у нас нет свободных мощностей для нового оператора. Поговори с Красным оператором, объясни ему, что сейчас у корпорации нет возможности удовлетворить его требования. Это не злая воля, и не гнилая дипломатия, а вынужденная мера. Пусть он уйдёт, и тогда возвращайся сюда, обсудим твою карьеру. Ничего не гарантирую, но лет через пять при должном усердии и талантах вспомогательным механиком при гибридах сможешь стать, а потом и оператором.

– Хорошо, я переговорю с Красным оператором! – пообещал Гореслав, не посвящая в детали своего замысла. Он вежливо попрощался и той же дорогой вернулся на поляну, где Красный оператор перелистывал в почтовом окне коммерческие предложения с уединёнными бунгало на берегах лазурных морей.

– Добрый вечер, Красный оператор! Я был в штабе Центральной корпорации. Председатель сказал, что у него нет свободных мощностей, а еще что у него нет вакансий. Поэтому я предлагаю вам отдать свои доспехи и гибрид мне, чтобы я смог стать оператором.

– Пижамный человек, ты точно был в штабе, а не спал рядом с генератором смыслов?

– Да, я был в штабе, и теперь прошу ваши доспехи.

– Ты знаешь, что оператор никогда не отдаст свои доспехи, пока не будет побеждён?

– Я этого не знал, честно. Но это ничего не меняет. Ждать пять или больше лет я не могу. Лучше погибну, чем буду чьим-то прислужником.

– Похоже, в тебе говорит благородная кровь. Значит, сражение с тобой не будет для меня унизительным. Но я постараюсь тебе не сильно навредить, ты и так природой обижен.

Эти слова Красный рыцарь произносил, доставая из багажника гибрида красный щит с тремя солнцами и рукоять электромагнитного хлыста. Более серьезного оружия для урока деревенщине не требовалось.

– Ты готов, доблестный воин? – ритуально спросил Красный оператор?

– Да, готов, – ответил Гореслав, сжимая грипсы самоката. Он ждал, что Красный оператор сядет в свой гибрид, и они понесутся навстречу друг ко другу в безумной схватке нервов. Но вместо этого Красный оператор подошёл к самокату и ударил щитом наотмашь, так что юноша совершил второй за день полёт. Отряхнувшись, он воскликнул:

– Вот как! Готовьтесь к бою.

Красный оператор небрежно отстегнул щиток на горле, – похоже, он здесь не понадобится, – и молча повёл рукояткой хлыста, и юноша снова упал на землю, ощутив жгучую боль в лодыжке. Но никакая боль не могла его остановить. Подняв самокат, он покатился к возвращающемуся к гибриду оператору, отталкиваясь здоровой ногой. Красный оператор, не оборачиваясь, резко повел правой рукой назад и сбил юноша с самоката ещё раз.

– А ты неугомонный. Не хочешь пойти ко мне в помощники? Механиком станешь сейчас, а не через пять лет.

– Я стану оператором, а не механиком, и сейчас, – пробормотал разбитыми губами Гореслав, соединяя перед собой сжатые кулаки.

– Как знаешь. Бой честный, дроны записывают, так что порешить тебя бесчестьем не будет. Ты не против, если я это сделаю красиво?

С этими словами Красный оператор взял Гореслава за пижаму, – которая треснула, но не порвалась, – и отшвырнул далеко к деревьям.

Одна рука Гореслава ударилась о какой-то корень и онемела. Другой он вытащил из-под себя рюкзачок и стал в нём рыться.

– Что ты там ищешь? Мамкины бутерброды?

Не столько боязнь смерти, сколько обида и свирепость от перспективы стать реквизитом в чужом представлении придали Гореслав сил с изрядной порцией адреналина. Он вытянул из рюкзака реактивный дротик и мощным движением послал его вперед, даже не включая двигатель, который бы заглушила броня противника. Мертвой молчаливой осой дротик ужалил Красного оператора в место между ключиц, – которое, как говорят, целуют влюблённые, – и Красный оператор, хрипя, повалился навзничь. Гореслав, пошатываясь, добрёл до мертвого воина и стал одной рукой стягивать с него доспехи. Это длилось около получаса, пока на поляну не прибежал штабной специалист, которого послали убрать предположительные останки Гореслава. Увидев неожиданно другую картину, этот специалист спросил очевидное:

– Ты убил Красного оператора?

– Я не хотел, – признался Гореслав, пытаясь снять с мертвеца перчатку. – У меня не было выбора.

Специалист посмотрел на дротик в горле Красного оператора:

– Это был нечестный бой.

– Зато теперь я оператор, – ответил Гореслав со злостью, которая удивила его самого. Так в организме растворялся адреналин.

– Теперь ты оператор, – признал специалист. Позволь тебе помочь. И отдать честь ему.

Тонко чувствующий грани чести, специалист не хотел, чтобы трансформация Гореслава в оператора прошла недостойно. Он с уважением к павшему оператору снял с того доспехи и помог юноше их надеть на себя.

– Может, ты снимешь пижаму? – предложил специалист, но Гореслав отказался:

– Нет, я обещал маме не снимать её. Спасибо тебе за помощь. Когда вернёшься в штаб, сообщи, пожалуйста, что Гореслав, оператор гибрида, с щитом, на котором три солнца на красном поле, принял свой статус, но вернётся только тогда, когда подтвердит его подвигами. И скажи Восьмеринке, что мне очень жаль, что с ней грубо обошлись, и что я сейчас не могу наказать невежду. Мне пора.

С этими словами Гореслав сел в гибридный транспорт на место операторами и после недолгих переговоров с интеллектом машины поднялся в воздух и направился на восток. А специалист вернулся с лопатой и похоронил Красного оператора со всей честью, которая была возможной для тщеславного и амбициозного воина, павшего в нечестном – с обеих сторон – бою.