Точка Зрения

Шёпот.

Скулёж.

Смолкают. Тихо.

Тьма бездонным ртом заглатывает меня. Где-то там звучит… Сопровождение всех ночных кошмаров.

Юла. Вертится возрастающим зудом, узкой и хлёсткой волной, самой высокой нотой – скребёт по и так воспалённым нервам.

Не хочу.

Х о ч е ш ь.

Глаза закрыты.

Юла затихает на стадии шипения.

Вбилась верхней частью спины в битый кафель, прочувствовала каждый позвонок от копчика до шейного. Стискиваю зубы. Глаза закрыты. Но знаю – сзади кафель, спереди – он.

Осязаемое касание век. Не буду откры…

– Открой глаза, я хочу тебя видеть, – тремя голосами сразу – в голове. Один похож на вой, другой на рык, третий – нечто среднее между ними. Побили по вискам, затылку, лбу – будто колоколами.

Сдаюсь.

Чёрный и необъятный. Чёрны даже рот и зубы. Однако, вижу. Лучше б нет.

Запоздало выцветают фоном декорации, и посторонние звуки сменяют бесконечно повторяющийся, затихающий набат. Какофония. Мне смешно.

Мерно стучат капли из ржавого крана по не менее ржавой ванной. На ней неправильной формы куски ржавчины, впотьмах – как есть обнажённое мясо. Голубые отблески струятся из единственного окошка под потолком, ложатся призрачным, иллюзорным цветом на то, что когда-то слепило белизной. Переступаю с ноги на ногу, кафельное крошево дополняет какофонию хрустом. В моей голове.

Одно касание плеча Чёрным – я готова лечь на кафель. Обступают застаревшие страхи – как старые друзья. С детским восторгом ожидаю неминуемого. Восторг дрожит в груди, резонируя со страхом. Запускаю его на плечи, укутываюсь точно в плед.

Чёрный вжимает собой в кафель сильнее, до рези, до взволнованного вдоха. Открываю покорно рот, зеркаля его действие. Холодно. К паху опускается горячий пульсирующий ком. Жарко.

Я не вижу, но знаю – улыбается. Втягивает меня, касается изнутри своим вдохом. Отдам, бери.

Нечто сильнее меня, удерживаемое узлами мышц и сухожилий, недовольно ворочается где-то между адамовым яблоком и солнечным сплетением, поднимает упрямо голову. Скулит и упирается.

– Прими…

Не могу осознать второе слово, хотя оно раздаётся тремя голосами и стучит эхом десятки раз по стенкам саднящего черепа. И он хочет, чтобы я закрыла глаза. Снова упираюсь. Не заставить ни открыть, ни закрыть. Хочу смеяться. Закрою – увижу больше. Он втягивает единым вдохом. Требует, напирая сильнее.

“Закрой-закрой-закрой”. Почти ласковое касание волос. Приказ и убеждение. Сдаюсь.

– И хватит смеяться. Я слышу, – единый голос, как духовой оркестр, а между согласными шелестят крылышки летучих мышей.