Великие Игры

…нас с тобой, наконец, настигли

люди, которые играют в игры!

(Гости Из Будущего)

Глава 1. Вводно-ознакомительная

Судьба – дамочка ироничная, и не без норова. Кого приголубит, а кого и по носу щелкнет! Именно благодаря ее тонкой, но беспощадной иронии хромоногому Флину выпала участь быть посыльным. Хорошо хоть задания ему давались даже не второсортные, а такие, что и вовсе особого значения не имели, а если они устаревали, пока бедняга доковыляет к месту назначения, то никто и не огорчался. Но раз в месяц никчемный посыльный чувствовал, что делает безумно важное и нужное дело: оповещает охранную тройку о том, что впереди их ждет дозорная ночь.

Начинал Флин всегда с господина Гарра, хотя тот и жил в башне, и подниматься к нему нужно было по винтовой лестнице. В этом тоже была насмешка судьбы, так как господин маг был хром, как и посыльный, но каждый день был вынужден по многу раз спускаться и подниматься по проклятой лестнице.

Подойдя к башне, Флин увидел, что дверь не заперта и даже едва приоткрыта, значит, маг дома и можно смело к нему подниматься.

На третьем витке лестницы посыльного атаковал большой треглавый змей, появившийся просто из воздуха!

Удивлению Флина не было предела! Прошлый раз головы у иллюзии было всего две, да и то, вторая выглядела совсем не реалистично! А здесь все три могли заставить любого, даже самого смелого человека намочить штаны.

– Великолепно! – восхищенно прошептал посыльный, глядя одной из голов прямо в хищно разверзнутую пасть.

Кончик одного из трех языков змеи практически касался кончика его носа. Две дополнительных головы уже заходили по бокам, словно бы хотели оттяпать уши Флина.

– Ну, как?! – раздался, вдруг, вкрадчивый голос у самого левого уха парня.

От неожиданности посыльный вскрикнул и опрометью бросился вправо.

Хорошо, что справа лестница уходила ввысь, что совпадало с изначальным планом парня попасть в обитель мага.

– Ну, так как тебе мои нововведения? – более развернуто повторил свой вопрос Гарр, когда к нему без стука ввалился посыльный. – Впечатляет?!

– Вы же говорили, что теперь никто не в силах сделать так, чтобы обман одновременно воспринимали и глаза, и уши! – с восхищением, легко угадываемым в промежутках между тяжелым дыханием, воскликнул Флин. – Это просто невообразимо! Все головы разные, все очень страшные для неподготовленного зрителя, а уж этот голос! Он ведь на Ваш и не похож почти что!

– Да, любезный, с головами я действительно продвинулся за тот месяц, что мы не виделись, – улыбаясь и жестом приглашая посыльного пройти к накрытому к завтраку столу, проговорил маг, – а вот со звуками я тебя все это время не обманывал, как ты, проныра, наверняка уже успел подумать.

– Любите Вы на меня наговаривать, господин Гарр! – сделал вид, что собирается обидеться Флин, зная, что в таком случае маг постарается загладить свою вину и даст ему с собой немного из тех угощений, что сейчас лежали на столе. – Вот Вы же молодой, почти как я, а подозрительный, как дышащий на вечность магистр Клист, дай провидение ему долгих лет жизни! Хорошо, что хотя бы не бранитесь, как он!

Маг, который и, правда, был довольно молод, если не сказать, что даже юн, широко улыбнулся.

– Угощение с собой ты получишь только, если расскажешь мне, как еще можно улучшить мою иллюзию.

– Дались Вам эти обманы! Какой с них толк? Вон и магистр каждый раз, услышав от меня о Вас, ворчит, что молодежь нынче бестолковая и ничего кроме мыльных пузырей делать не умеет! И после этого никак не вознаграждает за выполненное поручение!

– И часто он обо мне спрашивает?

– Всегда! Порой по старости забудет, как меня звать, или что я ему письмо уже передал, а про Вас всегда помнит!

– Какая прелесть, – сварливо пробормотал маг, усаживаясь к столу, приглашая присесть Флина и разливая заваренный сбор трав по тонкостенным глиняным кружкам.

Мальчишка только этого и ждал! При первом же движении руги мага к заварнику он уже начал хватать сладости из разных мисочек и без разбору совать все в рот, едва успевая прожевывать. Лишь одна ничем не выделяющаяся среди остальных миска стояла, обделенная его вниманием.

– Как?! Как ты снова ее вычислил?! – изумился маг, на лице которого теперь отображалась целая гамма из редко встречающихся вместе эмоций: удивления, раздражения, восхищения и азарта. – Теперь она не является копией одной из стоящих здесь настоящих мисок, отбрасывает тень, отражается от лакированной поверхности стола!

– Насекомые, господин маг! В этот раз моими союзниками стали муравей и муха!

– Продолжай!

Маг откинулся на спинку стула и обмяк, словно был надувным кожаным мешком для переправы через реку, из которого выпустили часть воздуха.

– Я же глаз со стола не спускал, как только зашел, – с набитым ртом невнятно стал объяснять парень, – видите, муха летает? Вы-то наговор сделали, чтобы она не садилась на сладости, но подлетать она все равно к ним пытается! Ко всем, кроме этой миски! А ведь мухи, как известно, – эксперты только по двум вещам: одна из них – сладости, но о второй в Вашем обществе Вы велели не вспоминать. И еще муравьишка по столу ползает. Так он сквозь обманную миску и прополз. Сейчас как раз под ней, думаю, скоро должен показаться. Потому как я накрошил тут слегка…

– Молодец, – задумчиво, но уже с нотками решимости в голосе произнес маг, – сегодня можешь забрать все, что есть на столе – заслужил. А теперь я попрошу тебя уйти: мне нужно хорошенько пораскинуть мозгами.

Парень вскочил со стула, толком не прожевывая, проглотил все сладости, что были во рту и чеканно выпалил:

– Мастера мага Гарра официально приглашают по заходу солнца прибыть к посту номер один для ночного дежурства!

– Мастер маг Гарр приглашение принял, – без всякой почтительности и официоза произнес волшебник и, прощаясь, махнул мальчишке рукой.

– Насекомые! – услышал он тихое задумчивое бормотание мага, пока выбирал из мисок самые вкусные сладости, рассовывая их по карманам, а остальное, сваливая в заранее припасенный холщовый мешочек. – Это неприятно, но очень своевременно! Я бы даже сказал – удача! Надо же, какой пустяк, а может испортить самую проработанную оптическую иллюзию! И ведь они везде!..

По опыту парнишка знал, что больше маг его не видит и не слышит, но так же он уже успел понять несложную, но мудрую истину: многие знания – многие печали. Маг Гарр, чисто по-человечески, ему нравился и Флин не хотел знать его тайных мыслей, чтобы не навредить тому ненароком: ведь вредный дотошный старик Клист умеет чувствовать неправду – сколько раз уже проверено!

Однако уже около двери парня остановил оклик волшебника.

– Не вздумай все, что в карманах, съесть за один вечер! И зубы разболятся, и зад слипнется! Да так слипнется, что никакой наговор не поможет – только кипятком распарить можно будет!

– Все бы Вам шутить, господин маг! Я специально, когда носил письмо к мастеру лекарю, спрашивал у него, что делать со слипшимся задом, так он меня на смех поднял! Не случалось у него еще такого за десятилетия практики, сказал!

– Так это же от обычных сладостей не слипается, – возразил Гарр, – а это мои, на них, вон, даже муха не садится…

Флин постоял еще немного, надеясь, что волшебник признается, что пошутил, но на этот раз маг уже точно позабыл про мальчишку. Пришлось идти вниз, настолько задумчивым, что фантомная змея даже будто слегка расстроилась из-за отсутствия к ней должного внимания.

Внизу башни посыльного уже ждали мальчишки. Двое, как водится. Поодаль стояло еще трое, и это уже было странным: явно в городе что-то случилось.

Еще дальше отиралась девчонка. Вот это уже совсем необычно!

– Ладно… – озадаченно пробормотал, Флин, – если бы все было плохо, они бы стояли кучкой, а, раз есть какой-то порядок, значит, будут новости, но не такие, чтобы рисковать разбитым носом и соваться ко мне раньше тех, кто прибежал первым.

– Подходите! – чуть повысив голос, подозвал посыльный своих маленьких осведомителей.

Двое пацанов, дежуривших непосредственно у башни, тут же подскочили и, став чуть ли не навытяжку, доложили по очереди. Тот, что, видимо, прибежал первым, начал:

– Мастер убийца Стун сейчас не дома. Он должен был идти на дежурство в дом тепла и ласки, но с провожатым выдвинулся в сторону центральной площади! Я оставил напарника за ними двумя проследить, а сам прибежал сюда. Напарник уже здесь, но его остальные к нам не пускают, у них, видать, тоже сведения есть.

– Хорошо, – произнес Флин, переводя вопросительный взгляд на второго добровольного информатора.

– Мастер акушер Рина заступила на суточное дежурство в дом тепла и ласки. Я лично видел в глазок, как она принимала дежурство. Пришлось отдать волчок за это на целых три дня!

– Хорошо, молодцы, – кивнул с одобрением Флин, нарочито медленно развязывая мешочек с яствами, – ты пока зови своего дружка, пускай тоже награду получит, если есть за что.

Но к башне по знаку первого мальчишки промаршировала вся троица. Оказалось, что информация у них была одинаковая, но прибыли сюда они в разное время. Тот, что трудился в паре с первым парнишкой, прибежал последним, в то время как остальные двое уже топтались у башни с той же информацией.

Разбираться Флин не стал, а выслушал всех троих в очередности их прибытия. Поправляя и дополняя друг друга, сорванцы поведали, что произошло очень нехорошее убийство. Прям совсем плохое. Человека убили в доме, причем не то ножом, не то топором. В общем, не издалека. Чего в городе уже давненько не случалось.

Флин нахмурился и крепко задумался. Мешочек он отдал пятерке парней, строго наказав разделить содержимое по совести и без драки, а сам мешок постирать и отдать ему не позднее, чем на следующей неделе.

Мальчишек словно ветром сдуло. И тогда Флин снова увидел переминающуюся с ноги на ногу девчонку.

Мысленно хлопнув себя по лбу, парень подошел к ней.

– У тебя есть, что мне сказать?

– Я готовлюсь к стажировке у мастера Рины. Сегодня ее должен был охранять мастер Стун, но он не пришел и об этом сразу же узнали наиболее озабоченные старики. Несколько мальчишек работают информаторами. Как только мастер убийца не явился на смену, и стало известно, что он расследует убийство, мальчишки разбежались, а я подумала, что нужно рассказать про это Вам! Сегодня же первая ночь полнолуния…

– Ты большая умница! – просветлел лицом Флин, выворачивая один из набитых карманов: теперь он точно знал, куда, прихрамывая, побежит в первую очередь. – Вот тебе лучшие угощения!

Теперь когда полезный труд осведомителей был оплачен самой ходовой среди детворы валютой, можно было приступать к дальнейшему выполнению обязанностей.

В этом добром и чистом мире хромому посыльному приходится быть чуть хитрее и дальновиднее своих быстроногих коллег. Порой он и сам недоедал, но зато все дети в городе старше семи лет знали, что за правильные новости у хромого Флина можно получить самые вредные для зубов, но самые вкусные сладости!

А теперь посыльный с максимальной для себя скоростью бежал к дому, где произошло отвратительное убийство, несмотря на то, что прекрасно знал – мастеру Стуну сейчас будет не до него.

И действительно. На мастера было больно смотреть. Точнее, сначала Флин его вообще не увидел. Парень заглянул в окно, благо подмастерья подпустили его к дому, зная, что сегодня будет первая ночь полнолуния, но Стуна через стекло не увидел. Зато увидел труп и ужаснулся. Да и было от чего! Даже ничего не смыслящему в убийствах посыльному было ясно, что действовали ножом. Причем не кололи, что еще при желании можно представить себе, как бросок хотя бы с пары метров, а прям резали! Подходили вплотную и резали! Явно кто-то здесь вчера сошел с ума. Здоровый человек на подобное не способен. Зато теперь ясно, почему вызвали именно мастера Стуна: только он не побрезгует разобраться в этом деле. Хотя… крови слишком много. Все знают, про неизлечимую желудочную болезнь мастера, из-за которой он не ест мясо, а от рыбы его через раз тошнит, но вот уже трижды к Флину приходили дети с бредовыми рассказами о том, что мастер убийца Стун не переносит вида крови. Вот и здесь в комнате было много крови и не было мастера…

– Он за домом в отхожем месте, – шепнул из-за спины самый молодой из подмастерий, – сказал, что сегодня рыбная котлета предпочла другой выход.

Посыльный обернулся. В его глазах сразу же мелькнуло узнавание: не так давно этот подмастерье был одним из его лучших осведомителей. Недаром его уже в семь лет приставили к работе.

– Держи! – протянул Флин пацану одну из лучших оставшихся у него сладостей. – Сам на такое еще не скоро заработаешь! И как давно уже там мастер прощается с котлетой?

– Благодарю! – сладость исчезла с ладони дарителя с изумительной быстротой. – Да что-то затянулось у них прощание, как по мне, так уже давно должен был выйти.

Благодарно кивнув старому знакомому, посыльный двинулся к указанной цели.

Дождавшись тишины, Флин подошел вплотную к дощатой двери и вежливо негромко проговорил:

– Мастер убийца, это Флин, по городу ходят слухи, что у Вас снова обострение желудочной болезни, и я взял на себя смелость порекомендовать Вам лечебницу рядом с домом тепла и ласки. Дело в том, что все старики в округе уже прознали, что мастер Рина сегодня вынуждена заступить на смену в то время, как Вы находитесь в другой части города…

– Выхожу, – ответили из-за двери хриплым, чуть надорванным голосом, – зайди в дом, передай, что я ненадолго иду за помощью целителя, пускай старший подмастерье зарисует положение тела и уберет комнату, не трогая мебель и труп.

– Смоет кровь, Вы имели в виду? – уточнил Флин.

– И это тоже передай, а потом догоняй меня – поговорим.

Поговорить удалось уже почти у самых дверей дома тепла и ласки, потому что мастер убийца хоть и был неимоверно худ, но, обладая высоким ростом, ноги имел длинные и быстрые.

У посыльного тоже были быстрые ноги, но длинной была только одна, а вот вторая с самого рождения длиной не отличалась, и потому он отчаянно хромал.

– Я так понимаю, что ты уже у нее был? – спросил Стун, как только услышал быстрое дыхание за спиной.

– Нет, я узнал о ее положении от соглядатаев и решил сразу идти к Вам.

– А не твои ли шпионы раструбили по округе, что она сегодня без моей опеки?

– Нет, у меня свои люди. За их верность я не поручусь, но правдивые новости они приносят исправно.

– Хорошо. Стой здесь и жди меня. Зайдешь, когда позову.

Дверь мастеру пришлось брать штурмом, потому что она открывалась внутрь, а народу в прихожей было явно больше, чем та потенциально могла вместить. Но этих мастеров неплохо готовят к работе, поэтому справился он быстро. Стоило ему отвоевать щель в приоткрытой двери шириной с его голову, как весь мастер целиком просочился внутрь в мгновение ока. И тут же неясный многоголосый гул превратился в гробовое молчание, на смену которому пришла сольная партия мастера убийцы. Сначала слышались лишь глухие хлопки, настолько частые, что практически сливались в низкочастотный гул, но потом стали слышны и слова.

– Что, старики-разбойники, молодость вспомнить решили? Стариной тряхнуть, горе-ностальгаторы? Так я сейчас вас всех перетрясу и тех, у кого не окажется сегодняшнего талона на посещение, вышвырну в окно прямо на центральную улицу! А в виде штрафа в пользу моей гильдии заберу у каждого штаны! А мастера Рину попрошу усилить свое воздействие, так чтобы оно на добрую половину квартала действовало! Так и побежите по домам со своим воспрявшим срамом наперевес!

Некоторые бойкие и тощие старички уже начали самостоятельно и при штанах протискиваться в дверь непрерывающимся потоком.

Но вот в окно вылетел и первый полуголый нарушитель – мастер на ветер слов не бросал. Зато он бросал стариков. Одного за другим, и всех, как и обещал, без штанов.

Из окон всех окрестных домой тут же, как по команде, выглянули все свободные от хлопот лица женского пола, чтобы воочию увидеть то, о чем весь город будет судачить с сегодняшнего дня и до того момента, как умрет последний свидетель этого представления.

– Сосее-е-ед! Кричали из окна дома напротив! У тебя же намедни ноги отказали! Твоя старуха все жаловалась, что едва до горшка доползаешь! А тут, на тебе, молодым конем скачешь!

– С одним только отличием, – вторили ей из соседнего окна, – достоинство совсем не лошадиное – одной сухонькой рукой все закрыть умудрился!

– Зато гляньте, бабоньки, как старый бесстыдник Верон выхаживает! И не подумает прикрыться даже!

– Так он, охальник столетний, на той неделе к моей тетке приходил свататься! Та сказала, что подумает, так вот он тут показательное выступление и устраивает, чтобы ей потом обсказали: что, да как у него там!

В итоге из окна выпорхнуло не менее десятка аксакалов, бессильных в своих попытках скрыть ничем не прикрытую похоть.

И только внимательный и беспристрастный взгляд посыльного отметил, что мастер выбрасывал в окно только тех стариков, кто в силу своих остаточных профессиональных навыков гарантировано не покалечился бы при падении. Да и падали все на мягкую лужайку газона.

Постепенно оба потока, что дверной, что оконный, стариков-разбойников иссякли, и Флин услышал, как его зовут внутрь.

Свои талоны на посещение вот уже не первый месяц манящего его заведения парень начнет получать, только начиная с будущего дня рождения, поэтому возможности лишний раз заглянуть внутрь, посыльный упустить никак не мог!

И, как знал, успел-таки рассмотреть целую гору всего интересного!

Дело в том, что окна в комнатах у местных девочек окна занавешены так плотно и надежно, что им проще было в рабочее время выскочить на лестницу, в вестибюль, чем пытаться выглядывать на улицу. Вот они в рабочей одежде и столпились на лестнице и лестничной площадке в самых разнообразных позах.

Мало было Флину короткой ноги, так еще и челюсть нижнюю считай потерял.

– О, девочки, смотрите, к нам на красный огонек Колченогий Флин заглянул раньше положенного законом времени! – тут же донесся жизнерадостный комментарий с лестницы.

– Да ты глаза-то свои размалеванные раскрой пошире! – вступила с ней в спор дородная женщина с низковатым грудным голосом, – его уже в пору называть не Колченогим, а Трехногим Флином. Правда, третья нога еще короче второй, но все равно достойна своего звания, кто как считает?!

От такого нескромного всеобщего внимания часть свободной крови в организме паренька бросилась красить его лицо и стучать в ушах. Флин просто не знал, куда себя деть. Нужно было срочно отвести взгляд от лестницы, заполненной полуобнаженными пленительными и не очень фигурами, но где же взять на это силы?!

– Рина, да сбавь ты хоть немного обороты, – пробился сквозь стук крови в ушах зычный голос Стуна, – паренек сейчас с ума сойдет, а мне он нужен живым и здоровым!

После этого в стене неподалеку открылась совсем незаметная потайная дверца, из нее выпорхнула мастер Рина и с веселым смехом потрепала Флина по голове.

Наваждение с парня будто рукой сняло. Он взглянул на лица девушек и дам легкого поведения и понял, что знает большинство из них, как порядочных торговок, прачек, служанок или домохозяек! А они, оказывается, еще и здесь работают! Да еще и в таком виде!

Нет, он знал, что это не порицается и даже поощряется, как городскими властями, там и всеми тремя гильдиями, но все же думал, что пользуются такой возможность заработать денег и поднять социальный рейтинг более вольнодумные особы женского пола, коих в городе хватало…

А тут вполне приличные женщины. И к любой из них он вскоре сможет…

Ну вот, лицо снова стало пунцовым!

– Рина! – вновь воскликнул мастер Стун.

– А это уже не я! Это он сам! Наверное, кто-то из девочек приглянулся! – озорно смеясь, проворковала мастер Рина в ответ на упрек своего брата.

Теперь, когда ей, благодаря присутствию в доме Стуна нечего было бояться ни озабоченных стариков, ни разгневанных временных работниц, девушка была просто счастлива.

Из их троицы Рине приходилось сложнее всего. Такой же бесполезный для общества, как и у остальных двоих, талант, да еще и толком не контролируемый! До поры до времени мастер могла сдерживать свою потребность в его использовании, но когда он все же прорывался…

Хорошо хоть его прорывы можно было заблаговременно предсказать, и тогда мастера отправляли либо в поездку в безлюдные леса или степи, либо на дежурство сюда в дом тепла и ласки. Считалось, что временным обитательницам дома это не слишком по душе, потому что в такие смены работы у них было в разы больше, чем обычно, да к тому же еще и старики в эти сутки составляли львиную долю клиентов. А те, в силу преклонных лет, догадываясь, что этот поход в веселый дом может быть последним в их жизни, порой вытворяли такое…

Однако злые языки то тут, то там поговаривали по всему городу, что ругают мастера Рину просто для очистки совести, потому как больно уж часто так совпадает, что по ее сменам работают одни и те же охотницы за высоким социальным рейтингом!

К тому же, талант мастера несколько раз творил самые настоящие чудеса, такие, что и древние маги могли бы позавидовать, не то, что мастера акушеры. Чего стоит один тот случай, когда Рина использовала свой талант, и старик в соседнем доме, которому уже даже глаза успели закрыть и начали оплакивать, ожил, воспрянул духом (и не только) и, кряхтя, засобирался в дом тепла и ласки. А ведь он еще и пожил после этого целых полгода! Потом все же умер, причем уже окончательно. Оплакивать его, правда, не стали: не принято это два раза делать – не по-людски как-то.

Отвлекшись на эти мысли, Флин пришел-таки в себя настолько, чтобы услышать, как Стун просит подойти его к пустующей скамейке для ожидающих клиентов и присесть на нее.

– Стун! – крикнула в это время с лестницы. – Ты чего всех посетителей разогнал? Наверняка же кто-то из них был с талонами! Как нам теперь отработки зачтут, если никто не придет? Или ты в одиночку решил нас тут облагодетельствовать?

– Можно подумать, что я тут первый раз и не знаю, кто может прийти с талоном, а кто – без! – возмутился в ответ мастер убийца. – Добропорядочных мужчин я лишь для порядка ошеломил; они скоро вернутся. Да и знаю я вас, каждая вторая без талона может отработать. У доброй половины общественный статус выше моего, хотя я и мастер! Так что не стройте здесь из себя потерпевших!

– Девочки! – пресекла монолог брата мастер Рина. – Я избытки таланта сбросила, так что теперь могу им более или менее управлять. Так вот, гарантирую, что сегодняшнюю смену вы запомните надолго! Даже, торжественно обещаю это!

«Девочки» еще немного поворчали для вида, но довольно быстро разошлись по своим комнатам, поскольку за дверью уже слышались осторожные вежливые шарканья сразу нескольких пар ног.

Пользуясь тем, что несколько секунд на них никто не обращал внимания, Стун сунул в руки Флину какую-то странную глиняную куклу и проговорил тому на ухо быстрым шепотом:

– Это одноразовый артефакт, изготовленный для меня Гарром, пока ты сидишь здесь и держишь его в руках, все видят на скамейке меня вместо тебя. А я еще пару минут буду выглядеть, как ты. Так вот, я сейчас уйду, а ты сиди, пока морок не развеется. Потом можешь идти по своим делам. Запишу тебя сегодня в мои помощники, так что со стороны твоей гильдии вопросов не будет!

Так посыльный под личиной мастера убийцы и просидел на лавочке до самого обеда. Сначала его беспокоила мысль о том, что ему делать, если придется утихомиривать кого-нибудь из посетителей. Но потом парень сам отогнал ее от себя, как абсурдную: нет в городе таких безумцев, кто стал бы буянить в этот доме, будучи уверенным в том, что внизу сидит именно Стун. Кроме, конечно того или тех, кто совершил убийство, которое мастеру предстоит расследовать.

Флин всегда был смышленым, и потому догадался предупредить мастера Рину о произошедшей подмене. И девушка, не без напряжения, тут же сделала так, что юношу перестало тянуть к ней, как недавнюю муху к сладостям.

– Плохо, конечно, что таким сильным мастерам достались такие глупые и бесполезные таланты! – рассуждал про себя посыльный, коротая время на посту. – С другой стороны, у меня вообще никаких талантов не обнаружилось: ни полезных, ни даже вредных. Так всю молодость и пробегаю, хромая, от одного мастера к другому. Разве что эта странная троица: Гарр, Стун и Рина – помогут ему в будущем, раз уж он с ними «на короткой ноге»…

– Все, Флин, теперь даже близорукому видно, что ты совсем не мастер убийца, – издалека, не подходя, сообщила парню Рина, – я уже способна пригасить талант до конца смены, так что можешь отправляться по своим делам. И помни: мы добрых дел не забываем!

– Мастера акушера Рину официально приглашают по заходу солнца, – начал, было, тараторить стандартную фразу посыльный, подскакивая с места.

Но девушка лишь досадливо нахмурилась и раздраженно махнула рукой.

– Знаю-знаю! И Стуну передам. Ты же не успел ему эту ерунду наговорить?

– Спасибо мастер! Я точно могу быть свободен, никаких поручений не будет?

– Кроме стандартной просьбы принести нам перед рассветом парного молока, никаких других больше не будет, спасибо.

Довольный тем, что рабочий день сократился вдвое, Флин поспешил разделить остатки сладостей с учеником костоправа. После чего тот хорошенько разомнет ему мышцы, чтобы не так ныло тело из-за скособоченной походки.

Глава 2. И снова, здравствуйте!

…Потом, дождавшись кивка Евгения, я все же подписал чистый бланк, дрожащей рукой выводя буквы фамилии, которую поведал мне Антон. Дождался, пока меня снова подключат к аппаратуре, помахал ребятам.

– Не прощаюсь! – произнес я и тут же рухнул на колени1, больно ударяясь о мощенную крупными булыжниками мостовую.

Тихо, но грязно ругаюсь, оглядываясь по сторонам с привычным уже выражением удивления на физиономии.

Где оказался – не понятно, ибо не видно ни зги. Точнее, видно только небольшой костерок наподобие тех, что показывают в американских фильмах: бочки у которых греются бездомные. Сами условные бездомные тоже имеются в количестве трех. Но вот кроме этой троицы в маленьком кругу света от языков выбивающегося пламени рассмотреть абсолютно ничего не могу. Разве что постепенно начинает виднеться какая-то одиноко стоящая полуразрушенная арка примерно между мной и замеченными у костра людьми. И, словно бы, внутри арки что-то мерцает… а, может, это у меня от дикой боли в колене еще не до конца прошли радужные круги перед глазами.

Но беспокоит все это меня сейчас крайне мало, ибо, о счастье: я снова в своем родном теле! Как это случилось и почему, мне вообще не интересно! Главное – что я снова большой и сильный. Как я это понял? Легко и просто! В кои-то веке, я просто начал снова ощущать себя собой! Подслеповатые глаза, ноющие колени, привычное ощущение силы в мышцах – все это на месте и все это свое, родное!

И ощущение собственной мощи – это как раз вовремя, потому что увиденное неподалеку трио, явно чрезвычайно заинтересовалось моим здесь внезапным появлением.

Лично я их прекрасно понимаю: никого не был и, вдруг, на пустом месте появляется матерящийся мужик – как минимум, непорядок! А с ними еще и девушка, судя по очертаниям фигуры.

Пока они еще были худо-бедно освещены пламенем костра, по их внешнему виду стало понятно, что я снова где-то не совсем дома: одежда на троице была необычного покроя и вся на каких-то шнуровках и завязках. Двое парней были длинноволосы, а девушка, наоборот – стрижена как бы под каре, только еще короче. И, если мужчины носили достаточно мешковатые вещи, то девушка была одета почти что провокационно даже по меркам моего родного мира.

Что ж, мне тоже не стоит стоять столбом. Нужно проявить минимальную инициативу и максимальное дружелюбие.

Делая пару шагов навстречу, я приподнял руки вверх и немного вперед, обращая их ладонями к приближающимся. Одновременно давая понять, что сам не склонен к агрессии, но и им советую сразу близко не подходить.

Двое правильно распознали смысловую нагрузку жеста и остановились, но третий, самый высокий, продолжил движение, не замедлившись ни на секунду.

Мои старые добрые подслеповатые глаза подозрительно быстро привыкли к скудному освещению и дали возможность увидеть эмоции на лицах первых встреченных здесь аборигенов. К сожалению, это зрелище не предвещает ничего хорошего: там напряжение, скорбь и обреченность. Разве что миловидное лицо девушки украшено еще и легкой озадаченностью. Она что-то говорит приятным мелодичным голосом, и местный потенциальный капитан баскетбольной команды тоже останавливается, недоверчиво глядя на меня.

Вот девушка снова произносит непонятную фразу, но уже с явными вопросительными интонациями. Все трое смотрят на меня. Теперь их лица взволнованы, еще, кажется, я угадываю тревожную надежду. Но света все-таки маловато, и уверенности в наблюдениях никакой.

Миролюбиво, стараясь не слишком скалить зубы, улыбаюсь и медленно плавно пожимаю плечами, давая понять, что их язык мне непонятен.

Как уже опытный контактер с жителями иных миров, решаю выдавить из себя хотя бы несколько слов. Уже даже открываю рот, озаренный идеей прочитать какой-нибудь детский стишок, чтобы местные услышали не просто набор звуков, а что-то осмысленно рифмованное с размером и с мягкими интонациями.

Однако запас гениальных идей на этом исчерпывается, и в голову кроме: «уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу» ничего не лезет, а этот пример явно не самый удачный.

– Я упал к вам с миром! – не понятно для кого шучу я и медленно наклоняюсь, чтобы одной рукой отряхнуть ушибленные, но уже переставшие болеть коленки.

Делаю это намеренно. Если «каланча» планирует напасть, то обязательно воспользуется этим шансом. Вот тут-то я его и встречу!

Не знаю, что конкретно произвело на них впечатление: мои слова или жест, показывающий доверие к ним, но дистрофик гвардейского роста, пятясь, возвращается к своим, и они устраивают тихий, однако, эмоциональный военный совет.

Мне бы в этот момент осмотреться хорошенько, раз зрение уже позволяет, да вот что-то я просто не могу глаз оторвать от девчонки. И стихи сразу вспомнились, правда, на музыку давным-давно положенные: «…я гляжу ей вслед: ничего в ней нет. А я все гляжу, глаз не отвожу…».

– Ча-ча-ча, – почему-то вслух прибавил я к пропетым про себя словам.

И тут же об этом пожалел! Колоритная троица, как по команде, прекратила совещание и снова медленно и осторожно выстроилась в прежний боевой порядок: длинный на острие атаки, хромой (да, сразу забыл сказать, что второй парень заметно так прихрамывает) с правого фланга, затмевающая собой любую королеву красоты – с левого. Так они и двинулись ко мне.

Не без труда перевожу взгляд на идущего ко мне первым «дядю, достань воробушка». В его лице уже нет ничего кроме решимости и… сожаления!

Видимо, переросток – хороший человек, раз ему неприятно делать то, что он должен. Значит, я буду бить его аккуратно и сильно, но стараясь при этом не калечить. В моем джентльменском кодексе примерно так прописано взаимодействие с благородным противником. Надеюсь, что девушка в драку не полезет: больно уж она милая какая-то, что ли. Да и нет в кодексе на этот случай ничего.

Зараза! Вот не могу себя заставить принять бой! Что-то не дает мне это сделать. Быстро повторно осматриваюсь вокруг уже привыкшими к ночному полумраку глазами и начинаю аккуратно пятиться, одновременно смещаясь так, чтобы между мной и оставшимися двумя нападающими стоял хромой. Это позволит мне хоть немного оторваться от преследования, если все-таки приму решение убежать, хотя и понятно, что местные в любом случае знают окрестности лучше меня и без боя уйти не получится.

Как ни крути, а столкновения не избежать, поскольку договариваться, не зная языка, с настроенными на драку людьми я не умею.

Радует только, что при моем коленопреклоненном появлении неслышно было никаких условных звуков, коими можно было предупредить кого-то или вызвать подмогу. Ребята явно собираются справиться со мной втроем. А ведь я не сильно уступаю ростом их главной ударной силе, а по мышечной массе он вообще ни в какое сравнение со мной не идет. Откуда тогда столько оптимизма? Разве что спрятанное под одеждой оружие? У девушки его явно нет: тупо некуда спрятать. А парни? Нет, думаю, они бы сразу все достали, если бы у них вообще что-то было.

Стоп, а магия? Что здесь с магией?

Как умею, прислушиваюсь. Что-то однозначно есть. Но не вполне то, к чему я успел привыкнуть в мире с Даром. Чувствую энергию, но никак не могу ей управлять, хотя она на меня определенно влияет.

Все так же перемещаясь, теперь изучаю комитет по встрече меня любимого в этом странном месте. Ребята, и правда, непростые. Девчонка светится как тусклая лампочка, свет от нее уверенно расходится метров на десять, а дальше начинает неравномерно рассеиваться. Долговязый выглядел так, словно у него красная кожа и его изваляли в блестках. Хромой обеспокоил меня сильнее прочих: от него тянулась едва различимая энергетическая линия, проходящая мимо меня.

Бросаю мимолетный взгляд за спину – так и есть: из воздуха формируется какой-то пока что слабо угадываемый монстр.

Вот почему нельзя просто по-человечески набить друг другу морды? Зачем обязательно приплетать магию? Что за череда пакостных магических миров в моей жизни?!

Монстр у меня за спиной приобрел очертание большой трехголовой змеи. Вот только не монстр это был, а фантом. Вот прям к гадалке не ходи – задурить меня хромой вздумал, вот только силенок не рассчитал. Кто другой наверняка попался бы, но я-то тертый калач – каким-то шестым чувством ощущаю, что опасности тут никакой. В отличие от их Дяди Степы. Этот излучает опасность.

Слышу сзади шелест. По идее я должен на него обернуться, увидеть змею и, либо остолбенеть, либо отшатнуться от нее.

Что ж, не стану обманывать ожидания. Оглядываюсь и сразу же быстро смещаюсь в сторону, понижая центр тяжести.

Так и есть, эта верста коломенская одним прыжком оказывается рядом с тем местом, где я только что стоял и обхватывает своими длинными ручищами воздух вместо моей шеи.

Прежде, чем успеваю о чем-нибудь подумать, руки сами привычно делают свою работу: левый кулак бьет в висок, а правый тут же в основание челюсти под самое ухо переростка.

Бить соперника, который примерно на голову выше меня очень непривычно, а бить конкретно этого персонажа еще и очень больно. Такое ощущение, что лупишь обтянутую кожей бетонную стену! И, что самое интересное, эффект точно такой же!

По идее, от первой плюхи противника должно было повести, а его голова при этом откинулась бы, подставляя под следующий удар низ челюсти или шею. Но голова осталась на месте, а обе мои руки чудом избежали травм. Хотя самого его немного отбросило назад от моей атаки. Киборг какой-то, ну, или голем, раз мир магический. Разница на данный момент не принципиальная. Вывод один: надо бежать в надежде на то, что не попаду в тупик, оторвусь от преследователей и встречу кого-нибудь более гостеприимного. Ведь получилось же у меня так однажды, может выйти и снова!

Поскольку возражений не последовало, я побежал. На бегу тут же сообразил, что еще есть шанс того, что погоня растянется и можно будет попытаться разобраться с ними по одному. Хотя даже при таком раскладе не понято было, что делать с непробиваемым переростком. Ведь именно он сейчас топотал у меня за спиной. Оглянувшись на бегу, увидел, что расстояние между нами далеко от радостного и решил прибавить темп. Однако тут же, получив предательскую подножку из какой-то затемненной ниши, кубарем покатился все по той же булыжной мостовой.

Было больно. А еще обидно. Да и дышать было нечем. Мало того, что упал не слишком удачно, выбив из легких весь воздух, так еще и сверху рухнула эта каланча! Благо, хотя бы душить не стал. Навалился сверху, схватил за руки и, деловито усевшись у меня на груди, как на табуретке, принялся поджидать остальных.

Я тем временем рассматривал пакостника, виноватого в моем падении. Мелкий негодник высунулся из ниши и что-то уточнил у длинного. Тот односложно буркнул в ответ, и пакостник тихо вскрикнул не то от страха, не то от удивления, быстро закрывая себе рот ладонью.

– Что, сволочь, – не жалею я дефицитного воздуха, чтобы позлорадствовать, – влез не в свое дело?! Вот теперь выгребай!

Мое обращение вызвало у мальчишки и вовсе неподдельный ужас. Коленки у него задрожали, и парень вынужден был усесться задом прямо на мостовую. Его неимоверно круглые глаза при этом то и дело перебегали с меня на седока, которого во время родов, видимо, тянули сразу три акушерки!

Тот лишь нахмурил брови и цыкнул на мальчишку, призывая того сидеть тихо.

В этот момент к нам сначала подбежала девушка, а потом с секундным опозданием приковылял творец-любитель иллюзорных змей.

Еще толком не отдышавшись, девушка начала что-то доказывать парню, то и дело повторяя мое неосторожное «ча-ча-ча» и указывая двумя пальцами то на мои, то на свои глаза.

Глаза у нее, кстати, были очень красивые. Я даже на какое то время перестал думать о том, как избавиться от тисков на своих руках, а просто лежал и любовался.

Потом она, видимо исчерпав запас аргументов, повысила голос и стала махать рукой в сторону перепуганного пацана.

Пришлось перевести взгляд на него, раз уж местная красотка требовала этого от всех присутствующих.

А паренек меня поразил. Он и думать забыл бояться или удивляться. Пуская слюни, он готовился с низкого старта броситься на девчонку с предельно однозначными намерениями, обозначенными штанами, вздыбленными чуть ниже пояса.

Чего это он с цепи сорвался? Надеюсь, хромой фокусник поможет девчонке отбиться от перевозбужденного поклонника? Хотя лучше будет, если этим займется мой жирафоподобный наездник.

Но, нет, девочка, оказывается, тоже та еще фокусница. Даже почище ее хромого друга. Один щелчок тоненьких миниатюрных пальчиков, и парень, уже рванувшийся к ней в зверином порыве, сбивается с шага, прихрамывая останавливается, и растерянно смотрит по сторонам.

Девчонка торжествует. Тычет пальцем то на сошедшего с ума паренька, то куда-то в район моих ног, но сидящая на мне шпала закрывает обзор, чтобы локализовать предмет ее интереса. И тут я, кажется, начинаю догадываться! Возможно, деваха убеждает длинного парня грохнуть меня из-за того, что не сошел с ума от ее фокусов, и не превратился в похотливое животное, как этот подленький, но несчастный мальчишка.

Ну, не стерва ли?! Что ж теперь всех приличных или не вполне здоровых людей убивать? Ишь, что удумала!

Подстегнутый праведным гневом, пользуясь тем, что человек-удлиннитель повернул голову, чтобы проследить, куда указывает девчонка, я выбрасываю ноги вверх, практически делая гимнастическое упражнение «свечка» и захватываю ими голову сильного и высокого, но недостаточно тяжелого противника, так неэффективно удерживающего меня на земле только своим задом.

Пользуясь преимуществом в весе, заваливаю его в сторону и немного назад. Соперник несказанно удивлен, но руки мои не отпустил, осознавая, видимо, что без них я от него не убегу. Меж тем, его удивление лишний раз убедило меня в то, что бороться приходится с человеком, а не големом, а, значит, шансы есть. Они всегда есть! Пальцы у него тоже длинные, но и запястья у меня потолще будут, чем лодыжки некоторых людей. Резко и изо всей силы высвобождаю свою правую руку из его левой, оказывая давление на его большой палец. Маленькая, но уже победа! Помня, что бить его себе дороже, просто налегаю на него всем телом, пытаясь одновременно и заслонить ему обзор, и высвободить оставшуюся руку.

Тут же происходит что-то невероятное. Все искорки с его красной кожи начинают сползаться к левой руке. Она скользит под меня, упирается в живот и начинает медленно, но верно, поднимать мою тушку над землей.

Вот тебе, Женя, и преимущество в весе: одной левой тебя поднимают. С другой стороны, в голову стремительно врывается спасительная мысль о том, что, возможно, все дело тут в волшебных блестках! Раз их больше нет на всей поверхности тела, возможно, теперь и я смогу сделать противнику больно!

Изворачиваюсь, снова падаю вниз, стараясь расплющить лежащего аборигена до состояния красной ковровой дорожки. Что ж! Мысль была верна. Без блесток он просто красный и вполне по-человечески мягкий. Даже отпустил мою вторую руку от того, что я выдавил из него весь воздух. Но все еще остался могучим и продолжает сопротивляться так, что мне приходится прилагать все имеющиеся силы.

Но, раз его таки можно бить, то победа – дело техники! Нужно просто вырубить его до того, как краснокожий снова разгонит искорки по всей своей поверхности!

Что, сволочь, влез не в свое дело?! Вот теперь выгребай! – внезапно, в момент своего богатырского замаха слышу смутно знакомый очень эмоциональный, хоть и сдавленный, голос, вещающий где-то слева от меня на чистейшем русском языке!

Ну, и как мне было хотя бы на миг не обернуться?!

Естественно, слева от меня было темно и пусто, зато, когда я начал снова поворачиваться к противнику, ко мне в скулу прилетела его во всех отношениях блестящая левая рука.

Звуки удара и хруста лицевых костей сменились полной тишиной и темнотой. Даже боли почувствовать не успел…

Глава 3. Свобода, знакомство, гранит науки

Пришел в себя я от того, что кто-то осторожно долго и нудно тыкал меня пальцем в плечо. Еще не успев открыть глаза, сразу же вспомнил все потрясения и жуткий прилетевший в лицо удар. Прислушиваюсь к ощущениям и понимаю, что переломанное лицо не болит и даже не ноет. Но я точно знаю, что это был не сон.

Что ж, чем быстрее открою глаза, тем скорее разберусь со всеми непонятками.

Ба, да это же вчерашний любитель подножек! Стоит, тычет в меня пальцем, боится.

– Не бойся, пацан, Женек ребенка не обидит! – как могу ласково и с улыбкой заверяю мальчугана и аккуратно пытаюсь подняться.

Не вышло. Продолжаю лежать на спине, пытаясь понять, с какого это перепугу у меня не получается пошевелить ни одной из конечностей?

Меня связали. Причем, насколько удалось рассмотреть, теми самыми шнурочками, что свисали с одежды ударной троицы.

– Ну, и как мне, к примеру, в туалет сходить? – обратился я к мальчишке, тоном уставшего учителя. – Зачем вообще вы меня связали?

Паренек смущенно улыбнулся и жестами очень доходчиво изобразил, что скоро здесь появятся все трое моих знакомцев, и я не должен на них бросаться, так как они меня развяжут.

Глядя на его бесспорно талантливую пантомиму (удачнее всего он показал хромого иллюзиониста), краем глаза я оценил место, куда меня бессознательным притащили минувшей ночью. Больше всего это походило на просторную охотничью сторожку, где все вокруг деревянное и лишь редкие бытовые предметы сделаны из глины или металла.

Судя по звукам, доносящимся с улицы, за стенами сад или лес: больно уж красиво и разноголосо поют птички, а других звуков не слышно.

Тем временем паренек перестал изображать театр пантомимы одного актера и что-то у меня спросил.

– Не понимаю, – ответил я, покачивая головой.

Мальчишка явно был оптимистам, так как обрадовался и этому результату.

– Флин! – заявил, вдруг, он, прикладывая руку к животу.

– Надеюсь, ты знакомишься, а не говоришь о том, что тебе нужно в туалет, – проворчал я, вспоминая вчерашнюю провальную попытку налаживания контакта с помощью детских стихов, – тебя зовут Флин, а меня зовут Женя.

– Флин! – радостно закивал мальчишка, а потом подошел и осторожно ткнул меня пальцем в живот.

– Женя, – решил я в этот раз обойтись без лишних слов!

Парень просиял.

Потом он объяснил мне, что долговязого зовут Стуном, и он хорошо дерется. Будто бы в противном случае они смогли меня спеленать! Хромого иллюзиониста кличут Гарром, а миловидная девушка откликается на Рину.

С запоминанием имен у меня всегда было туго, поэтому имелась своя система. Первыми запомнились хором Флин и чародей Гарр. Потому что проассоциировались с капитаном Флинтом, который боялся одноногого Джона Сильвера и юным волшебником Гарри. Ну, единственную девушку я и так запомню, а уж того, кто мне свернул скулу и при всем желании уже не забуду. Так что тут пока без проблем. Жалко только, что я привязан и, если избушка стоит в лесу, однозначно в нем заблужусь. Хотелось бы потешить себя мыслью, что далеко в лес эти ребята меня бы не унесли, но помня силу долговязого, понимаю, что слишком уж рассчитывать на это не стоит.

Тем временем Флин, радостно потирая руки, метнулся куда-то за мою макушку и вернулся оттуда с большой кружкой.

Покачав ей в воздухе, он задал вопрос, явно интересуясь, не мучит ли меня жажда. Различив согласие в моей попытке кивнуть, он, поочередно указывая пальцем, произнес два слова: видимо, кружка и вода.

Приподнимаю голову, делаю глоток из поднесенной кружки. Да, действительно вода.

Повторяю слова. Надо же. Запомнил. Наверное, освоив один иномирный язык, остальные начинаешь щелкать, как орешки! Ну, или талант лингвистический во мне проснулся…

Флин моими успехами доволен. И улыбка у него такая искренняя, словно он себе долгожданного донора органов нашел. Мне родная мама меньше радуется, когда я раз в неделю или две в гости заглядываю. Подозрительно это. И к маме есть вопросы, и к Флину.

Он тем временем, показал и назвал мне все столовые приборы. Вполне, кстати, стандартные. У вилки, разве что всего два зубца, да ложки такие плоские, словно лопатки с выемками, а в остальном ничем кухонная утварь удивить меня не смогла. Названия я тоже уже без удивления схватил и запомнил на лету.

К тому моменту как неразлучная троица своим появлением прервала мое занятие с репетитором, я уже умел считать до двадцати, понимал и произносил названия всех предметов интерьера, частей тела, нескольких цветов и их оттенков и, среди прочего, даже пару ругательств. В общем, короткий бытовой разговор поддержать через пень-колоду мог.

Когда они ввалились в дом, парнишка тут же с профессиональной гордостью дрессировщика доложил им о моих феерических успехах на лингвистическом поприще. Чародей этому порадовался, девчонка плотнее сжала губы, от чего те из припухлых превратились в обычные, но отнюдь не в тонкие. Снова с трудом оторвал от нее глаза и посмотрел на Стуна. Этот стоял и, видимо по привычке, сутулился. Из-за этого казалось, что глядит он на меня исподлобья, однако во взгляде я прочитал интерес и уважение. Видимо, путем голосования под крылом мужской солидарности, большинством голосов какое-то положительное для меня решение этой ночью было принято окончательно! Может быть, даже отвяжут.

– Стун, Гарр, Флин, Рина – четыре. Женя – один. Веревка – нет. Хорошо? – начал я переговоры.

– Веревка – нет! – улыбаясь, подтвердил Стун и принялся разминать узлы своими каменными пальцами.

Лишний раз убеждаюсь в том, что физически очень сильные люди – добряки. Да, он меня чуть не убил, но, наверняка на то у него серьезные основания. И радости от моей смерти он не получил бы.

Стун достал из кармана какой-то флакон. Ногтем удалил сургуч с горлышка, легко снял явно прикипевшую крышку и, смочив палец жидкостью из пузырька, мазнул мне по лбу. Тут же он сделал шаг в сторону, чтобы дать возможность остальным полюбоваться его нехитрым творчеством. Мужской части коллектива мазня понравилась. Симпатяга Рина недовольно хмыкнула, очаровательно сморщив носик. Видимо, удовлетворившись реакцией, здоровяк принялся за мои путы.

Справившись с ними, добродушный дылда вернулся назад к друзьям и вместе с ними стал смотреть, как я сначала ощупал лицо, убеждаясь, что оно в порядке, а все сломанные ночью кости на своих местах, а потом и сделал небольшую разминку и растирку, разгоняя кровь по организму.

Находясь на свободе, я старался не сходить с места, чтобы лишний раз не провоцировать местных, но Гарр сам позвал меня к столу, на который уже накрывала все еще хмурая Рина.

Флин уже стоял у него и потихоньку, совсем по-детски, таскал кусочки то с одного, то с другого блюда.

Эта естественная непосредственность мальца как-то сразу разрядила несколько натянутую обстановку. Я тоже решил не сильно заморачиваться и принялся за еду без всякого мыться рук или подбора столовых приборов. Впрочем, ничего кроме ложек, из приборов на стол Рина не положила.

Еду растительного на вид происхождения и не прошедшую термической обработки я старался не более, чем пробовать, а вот на мясо и всякие запеченные блюда набросился со всей пролетарской ненавистью. Я в принципе не дурак поесть, а тут еще и голод во мне проснулся такой, будто меня неделю не кормили, но при этом постоянно давали понюхать что-нибудь пленительно вкусное. В общем, ел я за троих. Может, даже за троих с хвостиком!

Мои гастрономические подвиги никого не оставили равнодушным. Флин, впечатлившись демонстрируемым мастерством, принялся есть быстрее, чтобы не остаться голодным. Гарр окинув мою немалую тушку оценивающим взглядом, одобрительно покивал. Остальные двое отреагировали не столь понятно. Стун так и вообще ел в основном то, от чего я принял решение воздержаться: фрукты, овощи, побеги каких-то растений. Рина, как та принцесса, ела чуть меньше, чем ничего. Поэтому мне и не было совестно, что я ем за троих. Кого я обманываю? Мне бы в любом случае не было совестно. Эти люди хотели меня убить! И, объедая их, я хоть как-то компенсирую, доставленные мне неудобства.

Когда первый голод был утолен, глаза сами начали искать в округе что-нибудь на предмет промочить горло. Гарр, видимо самый смекалистый из гоп-компании, подсказал здоровяку достать из-под стола флягу, в которой оказался очень недурной местный аналог пива.

Флин в мгновение ока метнулся за кружками. Впрочем, ему пива как раз и не налили. Парнишка со вздохом зачерпнул себе воды из стоящей рядом со столом кадки, а девушке Стун налил вина из небольшого бурдюка. Ишь, какая фифа – пиво она не пьет! Не зря она мне сразу не понравилась, как только стало понятно, что смерти моей хочет!

За едой практически не разговаривали. Стульев всем не хватало, потому что их было только три, но никто и не думал садиться. Кроватей или скорее лежанок тоже было три. Причем одна из них, та, к которой меня ночью привязали, была раза в полтора длиннее двух оставшихся. И это наводило на мысль о том, что домик принадлежит нашей троице. Я здесь невольный гость, а Флин – кто-то между надсмотрщиком и нянькой.

После трапезы между иллюзионистом и мальчишкой завязался разговор. Гарр явно инструктировал Флина, а тот стоял и постоянно кивал, всем своим видом давая понять, что не хуже инструктора знает все, что ему здесь сейчас втолковывают. В итоге и сам маг понял, что зря тратит время. Передав парню котомку, которую он принес сам (все остальное притащил на себе Стун), Гарр, обратился к своим друзьям, явно призывая их собираться в обратный путь.

Я забеспокоился. Связывать они меня больше они явно не собирались. Как тогда они планируют удерживать меня здесь? Где гарантии, что я не сбегу? Понятно, что не каждый способен удрать из места, где хорошо кормят, а переломанные кости срастаются меньше, чем за ночь, но все же…

Стун, как самый большой и сильный, явно понял мои терзания быстрее и лучше остальных. Показав, что хочет ко мне приблизиться, он аккуратно подошел и поочередно легонько ткнул пальцем сначала в мой бицепс, потом в грудную мышцу и мышцы пресса. Потом он вроде бы неумело, но очень доходчиво жестами и мимикой объяснил, что хоть я большой и сильный, но пока еще очень глупый, и Флин остается за старшего, следовательно мне нужно его во всем слушаться. И тогда я стану умным почти как Стун. После этого он улыбнулся. Видимо, объективно оценивал свои умственные способности неимоверного силача.

Определенно этот длинный тощий увалень мне по душе!

После того, как я скупым, сопровожденным ответной улыбкой кивком дал понять, что согласен с показанным, троица довольно быстро удалилась. А все такой же жизнерадостный Флин принялся убирать со стола, явно готовя его поверхность к учебе.

И вот я уже который раз за партой. Миры меняются, а школьная действительность меня все равно настегает.

Да, в родном мире мне порой во сне виделось, что я снова в школе. Хожу, объясняю учителям и одноклассникам, что являюсь дипломированным специалистом и работаю чуть ли не десяток лет, но меня либо не слушают, либо дают почитать какое-то постановление правительства, где сказано, что для обязательного повышения квалификации снова нужно обратно за школьную парту…

Видимо, какой-то незакрытый гештальт у меня там остался, вот и мучаюсь в каждом новом мире.

Хотя здесь забавно! Веселье началось еще до старта занятий с того, что Флин попытался надеть мне на голову какой-то отсвечивающий зеленоватой магией обруч. Это явно был артефакт и проектировался он, как универсальный детский. Так что на мой жбан не натягивался даже в максимально расширенном состоянии. Паренек так старался, что умудрился разомкнуть круг, от чего здорово оробел и погрустнел.

Я снова взглянул на магический предмет правильным зрением и убедился, что тот работает без видимых изменений. Поэтому с выражением вселенской уверенности на лице растянул бывший обруч еще сильнее, а потом закрепил его, как ободок и дал понять юному ментору, что готов к началу занятий.

Тот еще немного посомневался, но когда я на ломанном местном сообщил ему, что обруч сломал не он, и настаивать на этой версии я буду до последнего, парень заметно повеселел.

Взялся он за меня основательно. Раскрыл местный аналог азбуки и, на пару с волшебным ободком, минут за сорок внедрил мне в память все его содержимое. И через пару часов я уже относительно бегло читал какую-то книгу, ни бельмеса, правда, не понимая, но визуально запоминая слова.

Потом была большая перемена. Я снова почувствовал дичайший голод и без раздумий с сомнениями уничтожил все мясные остатки общего завтрака. Флин, видя мой устрашающий талант, принялся набивать рот всем, что потенциально могло привлечь здоровенного троглодита. Думаю, именно так он меня воспринимает. Когда все мясное закончилось, я нарочито хмуро и задумчиво посмотрел на щеки своего учителя. Тот не на шутку забеспокоился и принялся жевать с удвоенной скоростью, спешно проглатывая явно недожеванные куски.

Скорчив пресную мину, я принялся ковыряться в тех блюдах, чей вид не пророчил вкусового экстаза, но и не внушал сильных опасений на свой счет. Стопку листьев, формой напоминавших лопух, но гораздо более плотных и гладких, которые активно жевал Стун, сворачивая в трубочку и буквально измельчая передними зубами, демонстративно проигнорировал. Но, стоило только Флину слегка отвернуться, потянувшись за каким-то десертом, как я тут же сцапал один из листьев и сунул себе под рубаху.

Кстати, одет я был именно так, каким видел себя в родном мире, перед тем, как грохнулся здесь на мостовую. Тогда, осознав себя в себе, я на миг решил, что сюда забросили мой оригинал, но тут же понял, что ошибаюсь: ведь память о приключениях в мире с Даром осталась со мной.

Откуда тогда взялось тело?

Не имею ни малейшего понятия! Но очень рад, что оказался именно в нем! Кто-то где-то здорово умеет справляться с перемещением сознаний во времени и в межвременном пространстве. Сдается мне, что такому кудеснику не так уж и сложно состряпать копию моего изначального тела для своих нужд. Надеюсь только, что эти нужды не выйдут мне боком.

Ну, так вот, спрятал я этот лист, а потом прибрал к рукам еще и немного чего-то напоминающего не то прилично заветренное тесто, не то сильно недопеченный хлеб. И когда перемена закончилась, а Флин соорудил нечто похожее на школьную доску и занялся со мной азами местной математики, я начал готовиться к тому, чтобы окунуться в начальную школу просто-таки по самые уши!

Паренек, отвернувшись, бодро знакомил меня с местными цифрами и знаками, а я прямо на парте устроил себе мини-мастерскую. При этом ботаномагический ободок не давал мне отлынивать от пережевывания гранита, и вся информация усваивалась на раз-два! Кстати, ребята в местном мире довольно продвинуты: они догадались о существовании нуля. Насколько помню, у нас до этого дошли не все из древних, но продвинутых цивилизаций. Ну, да я тоже далеко продвинулся. Лист уже скручен в трубочку, идеальных пропорций шарик, размером с небольшой грецкий орех, скатан и уже вставлен в определенно лучшую в этой школе плевательницу. Ментор увлечен подачей информации и в душе не чает, что за каверзу готовит его подопечный. И вот я, не торопясь, вентилирую легкие, чтобы сделать максимально мощный выстрел. Все, к стрельбе готов. Расстояние между нами не более трех метров, хромая мишень относительно неподвижна по умолчанию – промазать невозможно!

Глубокий вдох, выстрел и…

Гребаный магический мир!!!

Глава 4. Часы и песок

Колченогий пацан, не зная о моих намерениях, не видя моих действий и вообще ничего не подозревающий, просто исчез в одном месте и тут же появился в другом. Причем расстояние между этими местами было меньше моего шага! Это что еще за микротелепортации? Как он успел понять, что происходит и совершить подобный переход? Ведь ориентировался Флин только на звук.

Сделав пару шагов своей хромающей походкой, мой учитель чуть ли не впритык рассматривал прилипший к доске плевательный шарик. Потом повернулся ко мне и требовательно протянул руку, предлагая сдать оружие. С напускным виноватым видом я приподнял руку и стал разжимать ладонь, чтобы уничтожить улику хулиганского поступка, так как лист тут же распрямился бы. Однако Флин снова совершил маленькое чудо, оказавшись рядом со мной и накрыв мой кулак двумя ладонями.

Аккуратно со всех возможных ракурсов рассмотрев импровизированную трубку-плевалку, он остался крайне мною недоволен.

Правда, вместо выволочки, последовало целое лекционно-практическое занятие на тему, как я должен был завернуть лист, а каким по форме следовало сделать заряд. В итоге все свелось к тому, что паренек на пальцах и подручных предметах объяснил мне принципы действия нарезного огнестрельного оружия. Показав и доказав, что «пули», если к тому же придать им нужную форму, будут так лететь дальше и кучнее.

Естественно, я на дикой смеси местного, русского и языка жестов возразил, что мне для наших комнатных расстояний это просто не требуется.

Вот тогда-то Флин и пришел в настоящую ярость!

Этот мелкий колченогий пацан готов был броситься на меня с кулаками, словно я, сам того не ведая, только что совершил какое-то святотатство. Пришлось тут же изображать пантомиму искреннего раскаяния, хотя и бог весть за что. Ну, не драться же мне с ним, в самом деле! Могу же ненароком, удерживая его от глупости, что-то сломать. А он и так хроменький.

Хорошо, хоть он оказался отходчивым и довольно быстро успокоился. Походил нервно по комнате, помахал руками, явно сравнивая меня с какими-нибудь местными глупыми животными и, то и дело, стукая себя по лбу, опять-таки косясь при этом на меня.

Разряжая ситуацию, я костяшками пальцев сначала постучал по лбу, потом по столу, за которым сидел и дал понять, что между двумя этими звуками нет разницы.

Флин приостановился, силясь разобраться в смысле моего посыла, но, кажется, не преуспел. Зато перестал возмущаться – уже дело.

И, пользуясь этой паузой, я, как мог, спросил у него, каким это образом парень умудряется перемещаться по комнате с такой скоростью?

Мальчишка мгновенно переключился на такие же эмоциональные объяснения, из которых я вообще ничего не понял, кроме того, кажется, что все это происходит то ли инстинктивно, то ли рефлекторно. В любом случае, от самого мальчишки это не сильно то и зависит.

Видя, что его ученик ни бельмеса не понимает, Флин потащил меня на улицу.

Мы действительно находились в лесу, правда, каком-то ухоженном, что ли. К тому же вокруг избушки, которую впору было назвать теремом, вся серьезная растительность была изничтожена. Не исключено, в принципе, что она пошла на строительство. Но сейчас не об этом. Парень захватил с собой на улицу доведенную им до совершенства плевательницу и потребовал от меня изображать подвижную мишень на любом удобном для назначенной дичи расстоянии с логичным требованием «чур, за флажки не забегать и за деревьями не прятаться».

Не скажу, что был в восторге от всего происходящего, но было и интересно, что пацан задумал, и одновременно выпала возможность хоть немного оглядеться по сторонам. Так что правила игры я принял, и мы с Флином разошлись по противоположным краям расчищенной поляны.

Расстояние между нами было никак не меньше пятидесяти метров. Совершенная глупость – пытаться попасть в человека из импровизированного сырого оружия на таком расстоянии. Поэтому я даже не стал двигаться, когда мальчишка поднес трубку ко рту. За что тут же и получил ощутимый удар в лоб комочком теста.

Ну, понятно: магичит пацан помаленьку. Надо было просто правильно на него смотреть, чтобы это заметить.

– Давай еще раз! – крикнул я ему по-русски, делая приглашающий жест рукой, на случай, если парень не поймет.

Конечно же, он понял! Одно резкое движение, и комок теста уже у меня между бровями.

Стою и делаю неутешительные выводы.

Если Флин и колдует, то заметить я это не могу. Если он хоть немного ошибется, то может и в глаз мне попасть…

Понятно, что тут у меня все заживает чуть ли не мгновенно, но все равно не хочется, чтобы мне плевали в глаза.

От дальнейших испытаний пришлось отказаться, чтобы совсем уж не испортить себе настроения. Единственное, я забрал назад себе трубку и хорошенечко ее осмотрел. Нет, никакими следами известной или понятной мне магии даже и не пахнет.

Хреново быть недоучкой.

Чувство собственного достоинства горестно вздохнуло, скукожилось и скрылось в клубах тумана тоски и печали.

– И вот никак ведь на тебе и не отыграешься! – с горечью поведал я Флину итог своих невеселых раздумий. – Ни словесно, ни физически над тобой не пошутишь!

Мальчишка глубину моей печали не осознал. Ободряюще похлопав по плечу, он лишь заверил, что, мол, ничего, это просто и даже такой увалень со временем научится. Во всяком случае, я именно так его понял.

Чтобы хоть как-то подпортить настроение торжествующему учителю, я быстро показал ему один из самых детских из известных мне слегка противных приколов. Покрутив в пальцах выполненную по всем местным правилам плевательницу, я сделал вид, что собираюсь ковырять ей в носу, и даже непосредственно приблизил ее к правому отверстию. Флин настороженно следил за тем, как я по-варварски обращаюсь с пустяшным, но все же оружием. В его взгляде непонимание боролось с осуждением. Но постепенно их обоих начало вытеснять изумление. Дело в том, что поднеся трубочку к ноздре, я постепенно развернулся вправо, так чтобы мальчишке был виден только мой профиль. Сохраняя нужный угол относительно пола, но отведя трубку немного в сторону от лица, я медленно и осторожно стал приближать руку к носу. Флину со стороны казалось, что трубочка уже на добрых десять сантиметров вошла в голову. Не удивительно, что глаза пацана расширились так, что бровям пришлось отскочить от них едва ли не до макушки.

Потом, я сделал вид, что чихаю: в несколько частых лихорадочных вздохов набрал в грудь побольше воздуха и, складываясь пополам издал оглушительный звук!

Палочку, при этом, я, возвращаясь в исходное положение, уже держал перед собой. А потом, глядя на нее серьезно и даже с некоторым сомнением, начал измерять пальцами ту длину, на которую она, якобы зашла мне в нос…

Выступление театра одного актера удалось на славу!

Секунд пятнадцать мой обидчик стоял с выпученными глазами, потом принялся часто-часто моргать и после этого потребовал немедленно повторить «фокус».

Я отказал с самым категоричным видом, на который только была способна моя небогатая мимика, заверив, что это представление показывается лишь единожды!

Парень взволнованно завозмущался, показывая, что это все был обман, и он уже и сам догадался, куда девалась трубочка.

– Хорошо, показывай все с начала! – согласился я, как обычно, сопроводив слова эмоциональной жестикуляцией.

Флин с готовностью начал. Но, стоило только ему сделать вид, что он засовывает себе ее в нос, как я стремительно ухватил его за макушку и развернул его голову лицом к себе.

Вполне ожидаемо увидев отведенную в сторону трубочку, преувеличенно радостно «агакнул» и с обвиняющим прищуром уставился на мальчонку.

Тот аж взвизгнул от негодования! И, плюясь, начал высоким голосом доказывать, что я мухлевал точно так же. Ну, а что еще он мог прокричать по этому поводу? Думаю, что именно это.

Дождавшись, когда он возьмет паузу, чтобы набрать в легкие хоть немного воздуха, я сделал суровое лицо, попросил тишины и, как смог, объяснил ему, что он попался, а я – нет…

Парень оказался отходчивым и смышленым: выводы, судя по тому, как уважительно он на меня взглянул, сделал правильные и возмущаться перестал. И даже стал каким-то задумчивым. А потом поблагодарил меня за что-то. Причину благодарности я до конца не понял, но саму благодарность принял.

Дальше учеба пошла еще активнее. Убедившись, что со счетом у меня все чудесно, Флин основной упор сделал на пополнение моего словарного запаса. Начали с существительных, а именно, с наглядных примеров – предметов, на которые можно указать пальцем. Когда таковые подошли к концу, мальчишка снова слегка меня удивил. Расстелив на столе скатерть (до этого мы обходились без нее), он высыпал на край гладкой ткани горку песка и начал с его помощью создавать изображение предметов. Я когда-то еще в детстве видел подобные рисунки песком на подсвеченном стекле и еще тогда восхищался необычной техникой, а тут – своими глазами…

Талантливый у меня учитель, повезло мне с ним. Рисовал он быстро четко и очень достоверно. Местные слова залетали ко мне в голову одно за другим, и каждое находило свое место, неподалеку от предыдущих. В один момент я снял ободок с головы и понял, что без него процесс усвоения информации замедляется на порядок, а то и сильнее.

Зато, в этот момент во мне проснулся усыпленный этим прибором скептик. Я, вдруг, обратил внимание, что запястье сжимающей этот артефакт руки, выглядит немного непривычно. Оно слегка тоньше, чем я его помню.

Озаренный догадкой задираю рубаху.

– Ну, здравствуйте, мои дорогие! Лет семь вы от меня прятались! При всем желании я порой находил только двух верхних, а тут, на тебе, все показались, как один!

Не переживайте, я не сошел с ума, просто порой я разговариваю с кубиками своего пресса. Правда, раньше я мог только догадываться, что все они на месте, а вот теперь вижу всех и каждого своими собственными глазами!

Очень интересная здесь магия! Творится за счет внутренних ресурсов тела того, кто занимается магическими манипуляциями.

С одной стороны, конечно, плюс, что можно быстро сбросить лишний вес, но, сдается мне, что и мышечную ткань эта зараза у меня уже подъела! Это что ж получается? Здесь можно перерабатывать еду не только на энергию и отходы, но еще и на чудеса? Поэтому Стун такой тощий, что как-то увлекся процессом и теперь не может вернуться в норму? Нет, ерунда! Он же ест одни условные одуванчики. Как говорится: «ешь вода, пей вода – сыт не будешь никогда!». Так что тут я, пожалуй, промахнулся.

Но, все равно, это опасная штука. Получается, что, допустим, я прикалываю на одежду противника булавку, действующую по тому же принципу, что и этот вот мой ученический экс-обруч. Тогда эта булавка начинает действовать, и, допустим, увеличивает потливость человека, без охлаждения тела. Потеет человек постоянно, булавка работает двадцать четыре на семь, не зная перерывов и выходных. А тело человека, пытаясь охладиться единственным доступным ему способом, само постепенно полностью себя иссушает, мумифицируется. И плюс к этому, еще сама булавка тянет из него силы. Смертельная ловушка получается.

Согласен, пример конкретно с булавкой не практичный: одежду принято хотя бы изредка, да менять. Но можно же придумать что-то другое: подменить украшение для женщины, часы для мужчины.

А женщины тут носят часы? А есть ли здесь вообще часы? Так, стоп! Дались мне эти часы! Я же о серьезных вещах думаю.

Поесть бы не помешало… Сдается мне, что сейчас самое время перекусить!

И снова я про время. Так, я себя знаю. Если что-то в голову втемяшилось, это уже не выбить, пока само до логического конца не дойдет. На предмет чего я там хотел порассуждать?

Часы у женщин?

Ну, на счет чего я хотел поразмышлять? Допустим, по расхожему мнению женщины всегда опаздывают. Из этого следует, что часы им не слишком-то и нужны. Однако женщины часы и покупают и носят. Зачем? Напрашивается вывод, что в качестве аксессуара!

Прислушиваюсь к себе. Кажется, я собой доволен и могу тему часов считать исчерпанной, хотя бы на какое-то время.

А этот ободок случайно мозги не вправляет? Я тут в который раз в чужом мире, не пойми как, не знамо зачем, а думаю о дамских часиках, вместо того, чтобы искать ответы на действительно актуальные вопросы.

Все эти сумбурные мысли копошились в моей гудящей от полученных знаний голове, пока Флин рисовал на скатерти что-то поистине масштабное. И в итоге, когда я уже немного перезагрузил отвлеченными мыслями забитую новой информацией память, закончил свой шедевр.

Сначала я испытал восторг, а потом – сожаление. Ведь на столе было настоящее произведение искусства, и логика отказывалась верить в то, что это все потом снова станет лишь кучкой песка…

На скатерти был практически детально изображен процесс штурма средневекового города с высокими оборонительными стенами и широким глубоким рвом под ними.

Соблюдая хотя бы примерные пропорции, Флин практически не изображал людей, зато архитектурные особенности крепости и инженерные сооружения штурмующей армии были показаны изумительно.

Так мы зачем-то начали изучать военное дело.

И это было настолько интересно, что, я даже не услышал, как скрипнула входная дверь, и не сразу понял, что кто-то ходит по комнате, зажигая светильники и свечи.

На дворе был вечер, а компанию нам составила Рина и большой тяжелый мешок, преступно пахнущий едой.

Все еще припоминая невзрачной красавице, что она совсем недавно смерти моей хотела, я, не спрашивая разрешения, хотя уже точно знал, как это делается, и вообще не вступая в разговор, занялся приемкой продуктов и транспортировкой их на недавнюю картинную галерею, а нынче – кухонный стол.

Мешок был объемный и тянул килограмм на сорок, если не на пятьдесят. Прикидывая то так, то эдак, я все никак не мог поверить, что хрупкая на вид девушка смогла бы унести его хоть на какое-нибудь серьезное расстояние. Пришлось шепотом просить помощи в отгадке у Флина.

Тот был менее увлечен учебным процессом, поэтому видел, что ношу, абсолютно ей не тяготясь, принес сопровождавший девушку Стун. Не заходя, заглянув в дверь и убедившись, что у нас все мирно, он кивнул парню и сразу же умчался обратно в город.

– Рина здесь, – напрягая уставшие извилины проговорил я, – Стун и Гарр – там.

На удивление, парень понял, что я хочу узнать.

– У нее к тебе дело, – как меленькому начал объяснять Флин, – Стун сильный, Гарр умеет обмануть глаза уши или нос, Рина умеет нравиться мужчинам. Стун и Гарр смогли давить на тебя, а Рина не смогла. Она должна понять, как ты ее победил.

Это он, наверняка, про расходящееся от нее свечение, которое я видел при появлении в этом мире.

– Что будем делать? – спросил я, обращаясь к девушке.

Она заговорила быстро и непонятно. Флину пришлось адаптировать ее посыл для меня.

Нам с Риной предстояло сесть друг напротив друга. Она сделает все, что запланировала, а я в это время должен буду рассказывать парню, что чувствую.

С десяток возникших уточняющих вопросов я мужественно загнал в темные закоулки подсознания и кивнул в знак согласия с тем, что готов побыть подопытным кроликом в нежных маленьких ручках этой злюки.

Экспериент стартовал без всяких задержек. Мои опасения, что Флина тоже накроет облаком магии Рины, оказались беспочвенными, так как в этот раз энергия девушки распространялась не как от лампочки или факела, а как от карманного фонарика – достаточно тонким сконцентрированным на мне лучом.

В этом магическом свете мне стало тепло, комфортно и безмятежно. Недоверие и былая обида на Рину сразу же показались глупыми и пустяшными. А сама девушка очень медленно, почти незаметно, начала изменяться внешне. Ее фигура в облегающей одежде стала чуть менее спортивной и чуть более женственной. Скулы немного заострились, а губы слегка пополнели. Но в целом, передо мной сидел абсолютно тот же человек, которого можно было точно так же изменить при помощи косметики и правильно подобранного гардероба без всякой магии.

Примерно это я и рассказал Флину на дикой смеси языков. Кажется, даже используя наречие мира с Даром. Но это неточно.

Сквозь приятный, похожий на звуки прибоя, шум в ушах я расслышал, как парень спрашивает, испытываю ли я физическое влечение.

– Всегда! – гордо ответил я и развязно подмигнул Рине, разваливаясь на стуле так, чтобы быть видным ей во всей красе.

Кажется, девушке мое поведение понравилось. Во всяком случае, свечение от нее стало настолько ярким, что уже даже слегка слепило.

Мне стало жарко. Руки сами собой принялись расстегивать пуговицы на рубашке, и в этот миг волшебный фонарик погас.

Девушка выглядела уставшей и задумчивой, но, кажется, в целом удовлетворенной.

Губы у нее утратили припухлость, скулы затупились, но прежнее очарование не рассеялось, а затаилось в уголках губ, в едва различимых мимических морщинках у глаз. В тех самых, которые бывают только у очень жизнерадостных молодых девушек, девушек-солнышек…

Я стоял и улыбался, когда она уходила, улыбка мечтательно блуждала на лице, под скрип закрываемой двери, она все еще тянула мои суровые уголки губ к не менее суровым ушам, когда вежливое похлопывание по трицепсу не привело меня в чувство.

– Ты должен быть аккуратен! – предупредил Флин. – Она делает так, что сердце стучит быстро, но это неправда! Это магия!

– Знаю, – успокоил я парня, – умею это видеть.

– Да, – согласился он, – умеешь! У тебя есть пять или семь лет, чтобы научиться быть магом. Таким, как Гарр или Стун. А может даже сильнее их! Сильнее всех! Но нужно учиться! Надо уметь хорошо говорить! Все понимать! Сейчас поедим, а потом снова учиться на песке!

Глава 5. Всеобщая история

Мешка еды нам хватило на два дня упорных занятий, во время которых, благодаря детальным рисункам Флина и его неистощимым запасам энергии и долготерпения я, еще толком не умея изъясняться, уже неплохо понимал местный язык и выучил их небогатую, явно искусственно созданную, но довольно занимательную мировую историю.

***

Интерлюдия

Действие интерлюдии происходит непосредственно перед началом событий, описываемых в книге. Герои – сверхсущества, создающие и, по желанию, созидающие сотворенные ими миры.

– Довольно красиво, – произнес бывший Страж, а ныне еще не наигравшийся создатель новенького необычного мира, стоящий на вершине сопки и осматривающийся вокруг – и воздух такой пьянящий.

– Да, дружище, – подошел к нему хозяин мира, где они вдвоем сейчас находились, – это место аборигены называют Камчаткой – красивейшее на планете. Сам, лично его создавал, без всяких шаблонов. В твоем новом мире есть что-то хотя бы наполовину такое красивое?

– Красота – понятие субъективное. Ну, да ты ведь меня позвал в гости не здешними красотами любоваться; что-то стряслось?

– У меня все время здесь что-то случается, – состроил недовольную мину местный творец, – так много всякой мелочи приходится разгребать просто, чтобы придерживаться первоначального плана, что все эти вопросы уже оскомину набили. Повесели меня: расскажи о своих неудачах! У нас тут недавно был небольшой междусобойчик, так все наши общие знакомые проявляют живейший интерес к твоему проекту!

– Не знаю. В принципе, все, как у всех. Взял с десяток шаблонов, смешал их в кучу так, чтобы сразу не развалились, забросил это все миллиарда на три-четыре местных лет назад и теперь вот играюсь с разумными. Было весело, пока не начались проблемы…

– И чего ты замолчал? Продолжай! Ты ведь тоже знаешь, что ничего не радует творца так, как нефатальные неудачи соседа!

– Ты просто радуешься очередным проблемам в магических мирах! Но я уже много раз тебе говорил – с технологиями больше связываться не буду! А ошибки… их не бывает только у тех, кто ничего не делает. Мир у меня – сборная солянка, идеальный запасной аэродром для любого из моих хороших товарищей, если они, как когда-то я, умудрятся потерять свой собственный мир. Есть разумные рептилоиды, несколько видов людей, кошачьи на стадии прямохождения, даже кремниевая жизнь развивается на одном из двух спутников планеты. Все локации надежно изолированы друг от друга, но есть потенциальная возможность бесконтактного товарообмена. Первый такой меновой процесс между двумя популяциями гуманоидов уже даже запущен. Вот в одной из этих популяций и возникла небольшая проблема.

– Насколько небольшая? – оживился местный хозяин.

– Вероятность гибели популяции при условии моего невмешательства на протяжении полутысячи лет приближается к семи процентам.

– Я-то ду-у-умал… – разочарованно протянул слушатель. – У меня такое случалось несчетное количество раз! Тем более, что у тебя уйма дополнительных вариантов для продолжения развития разумной жизни в мире! Лично я не вижу повода не то, что для паники, но даже для беспокойства.

– Это люди. Точно такие же, как у тебя. Догадываешься, для кого я берегу эту локацию?

– Ну, ты из себя сестру милосердия не строй! И козе понятно, что в случае чего, ты, при должном усердии, сможешь ими населить мой мир, когда здесь угаснет радиация.

– Или приму тебя у себя, а потом мы вместе проделаем то, в намерении на что ты меня сейчас подозреваешь!

– Или так, – легко согласился местный создатель мира, в очередной раз покривившись от сложности формулировки фраз товарища, – так а что у тебя там приключилось-то, и как думаешь поступать?

– Да вот проблемы с магией…

– Ага! – торжествующе перебил рассказчика слушатель.

– Вот тебе и «ага»! – огрызнулся бывший Страж. – В общем, чтобы исправить проблемы, нужен либо действующий свободный Страж, коих сейчас нет, и не предвидится, либо экспертный игрок.

– У тебя же есть мой Женя! – снова вмешался в рассказ оживленный беседой слушатель.

– Есть, но не все так просто! При попадании в локацию из-за той самой проблемы с магией начисто стирается личность пришельца. Без возможности восстановления. На выходе из портала получаем необучаемое животное с зачаточными инстинктами. На это даже смотреть больно.

– И что думаешь делать?

– Не поверишь, но я словно бы предвидел подобную ситуацию! – не без самодовольства ответил хозяин новенького мира.

А про себя, продолжая улыбаться собеседнику, он подумал: «Еще бы ты не вспомнил про Женю! Знаю я тебя – рачительного хозяина! Не спрячь я Евгения, ты бы уже давно заявил на него свои права, поскольку он из твоего мира. Бросил бы парня на вечное тушение своих бесчисленных пожаров, да и думать бы про него забыл. А так у моего Героя хотя бы есть шанс на будущее!».

***

Эти ребята точно знали, что живут на планете, движущейся в своей звездной системе в космосе, а вокруг нее вращается две луны.

Тут я не поверил, но, благо время суток было как раз такое, что одну из них еще было видно, а вторая как раз показывалась над верхушками деревьев. Флин потыкал меня в этот факт носом и пристыдил, за недоверие к знаниям, предоставляемым мне мудрым наставником.

Повинившись и вернувшись в дом, приготовился дальше слушать факты из серии «я познаю мир».

Мир был создан Творцом как условная теплица, где на разных грядках растут разнообразные саженцы для того, чтобы потом можно было пересадить их на большую землю в схожие, но чуть менее комфортные условия.

Я уж было подумал, что это религиозная версия создания мира, но почти сразу, задав несколько уточняющих вопросов, узнал, что это абсолютная истина, поведанная далеким предкам нынешних жителей посланниками, приходившими в их мир и уходившими из него через портал – ту арку, возле которой я здесь не так давно появился.

Этот портал был всегда, с самого начала времен. И, как только человеческое общество в большинстве своем, познав земледелие и скотоводство, перешло к оседлому образу жизни, в полнолуние большой луны портал активировался и из него вышел Блестящий человек, который был неуязвим для оружия или ядов и творил чудеса. Он взял себе в слуги по пять детей из каждого племени и увел их с собой. Через двенадцать лет портал снова активировался в полнолуние, и из него снова вышел Блестящий человек все с теми же абсолютно не повзрослевшими детьми. Вот только эти дети уже обладали его знаниями и умениями, правда, со временем выяснилось, что только не бессмертием. Но это было потом, на тот момент люди были безмерно удивлены и счастливы, поскольку их же дети – плоть от плоти – обещали им совсем новую, легкую и приятную жизнь, да еще и с чудесами!