Предел его нелюбви

Пролог

Филадельфия, штат Пенсильвания

10 декабря 2006 года

Здравствуй, моя маленькая Айрис. Это твоя мама. Я решила начать вести этот дневник, пока ты еще находишься в моем животике. А когда ты родишься и подрастешь, я обязательно дам его тебе почитать. Сегодня мы были с твоим отцом у врача и на УЗИ нам дали послушать, как бьется твое маленькое сердечко. Это был самый лучший звук, который я когда-либо слышала в своей жизни. Он до сих пор звучит в моих ушах. Я так давно грезила и мечтала о тебе, моя девочка. И вот ты пришла ко мне, и прямо сейчас я пишу эти слова для тебя, а второй рукой глажу свой небольшой животик. Я уже представляю, как буду заплетать тебе косички и помогать подбирать наряды для прогулки. Как буду читать тебе сказки на ночь о принцессах и благородных принцах, спасающих их из лап злодеев. Я обещаю, что буду для тебя самой лучшей мамой. Я с нетерпением жду твоего появления на свет, мое счастье. 

***

17 января 2007 года

Доченька, прости, что не писала несколько дней. Мне нужно было время, чтобы немного прийти в себя после последнего приема у доктора. Я проходила небольшое обследование по рекомендации врачей, и мне был озвучен результат, который ввел меня в ступор. В этот раз я была без твоего отца, и это даже к лучшему. Оказалось, что из-за старой травмы в нижней части позвоночника, которую я когда-то получила, катаясь на горных лыжах в Канаде, у меня образовалась аневризма спинномозговой артерии. Я никогда не слышала о таком, но оказалось, что такое бывает и в моем случае есть большой риск разрыва этой аневризмы и кровоизлияния во время родов. А поскольку мне нельзя никакой анестезии и нет возможности сделать кесарево, доктора посоветовали прервать беременность. 

Конечно же, я отказалась, доченька. Я не смогла бы так поступить с тобой. Я готова пойти на риск, ради тебя. Я не стала ничего рассказывать твоему отцу. Что-то внутри мне подсказывает, что у нас все будет хорошо. Ты не представляешь, как сильно я люблю тебя, моя маленькая Айрис.

Глава 1

Настоящее время…

Айрис

В ушах стоит гул и звуки всплесков воды. Все мышцы в теле напряжены и сосредоточены на выверенных с годами движениях. С легкостью рассекаю воду, активно перебирая ногами и руками, ощущая себя в своей стихии. Словно находясь в невесомости, я чувствую себя по-настоящему свободной, и это ни с чем не сравнимый кайф.

На секунду выныриваю, чтобы сделать глоток воздуха, и снова погружаюсь под воду. Ныряю на глубину и улыбаюсь сама себе. Иногда, кажется, я бы вечно не вылазила из воды. Без нее я задыхаюсь как рыба, выброшенная на берег. И то, что мы живем не вблизи океана всегда очень расстраивало. Мое идеальное место для жизни где-нибудь на побережье.

Перестаю плыть и на какое-то время замираю на глубине по центру бассейна. Я научилась надолго задерживать дыхание и иногда позволяю себе остаться в тишине. Специальные очки дают возможность сидеть с открытыми глазами, и, подняв взгляд на поверхность воды, я замечаю вышедшую на террасу горничную.

Отталкиваюсь ногами от дна и резко выныриваю.

– Боже…вы меня напугали, Айрис, – хватается за сердце.

– Ты что-то хотела, Мэнди? – снимаю очки, смахивая назад прилипшие к лицу волосы.

– Я хотела сказать, что завтрак будет готов через пятнадцать минут, – женщина средних лет с аккуратным пучком на затылке переминается с ноги на ногу, выглядя взволнованной.

– Хорошо, спасибо, – слышу мужские голоса со стороны дома. – Кто-то приехал? – интересуюсь насторожившись.

– Д-да. Мистер Пенхази приехал поговорить с вашим отцом о каких-то делах, – от одного звука фамилии становится не по себе и тело непроизвольно сковывает.

Пенхази – давний близкий друг отца и крупная «шишка» в городе, которого боится половина Филадельфии из-за его связей с мафиози. Как только этот человек появляется хоть где-то, атмосфера резко меняется, и его темная аура действует устрашающе на всех вокруг.

– В субботу утром? – кидаю взгляд в левую часть дома, заметив через панорамные окна в гостиной, прибывшую с мужчиной охрану.

– Я сама удивилась, – пожимает плечами.

– Хм…ладно, – смахиваю с глаз капельки воды, упавшие со лба на ресницы.

– Не буду вам мешать, мисс, – нервно улыбнувшись, горничная скрывается в доме.

Плавать резко перехотелось. Лучше поскорей подняться в свою комнату, чтобы не сталкиваться с «волчьей сворой», которая всегда смотрит таким взглядом, будто хочет разорвать на куски.

Выйдя из бассейна, направляюсь к шезлонгу, на котором оставила вещи. Просовываю ноги в шлепанцы и беру полотенце, промокнув в него мокрое лицо. Слегка прохожусь по светлым волосам, отросшим почти до самых ягодиц, чтобы не оставлять после себя мокрые следы на полу. К счастью, я пришла сюда в махровом халате и мне не придется щеголять в одном бикини. Тщательно укутываюсь в мягкую ткань и плотно завязываю пояс на талии.

Стараясь не шуметь, насколько это возможно, прохожу через холл, ведущий к лестнице на второй этаж. Когда равняюсь со входом в гостиную, как назло, мои намокшие шлепанцы издают противный скрежет, и два огромных охранника, ожидающие своего босса, сразу устремляют взгляды на меня.

На лице одного из них со шрамом на брови, появляется устрашающая ухмылка, и я сглатываю, ощутив, как покрываюсь липким потом. Я знаю, что Пенхази держит рядом с собой настоящих головорезов. И я не удивлюсь, если руки и этих людей запятнаны кровью.

– Доброе утро, мисс Мэрион, – приветствует насмешливым тоном.

– Д-доброе, – прошмыгиваю дальше, чуть не сбив с ног другую горничную, вышедшую из кабинета отца с пустым подносом.

– Простите, Айрис, – виновато шепчет.

– Я сама виновата.

Девушка уходит, и я иду дальше, проходя рядом с дверями кабинета. Обращаю внимание, что дверь не до конца заперта и зачем-то останавливаюсь прислушавшись.

– Я рад, что ты нашел время заехать, мой друг, – слышится голос отца, отдающий напускным благоговением.

Я знаю, что отец стал побаиваться своего друга, особенно после того, как тот стал синдикатной марионеткой. Еще немного и Пенхази станет полноправным «смотрителем» города. А когда в руках таких людей оказывается власть, все в корне меняется.

– Я тоже рад, – звучит ответ низким басом. – Как поживает Барбара? – спрашивает о папиной нынешней жене, на которой он женился три года назад и с которой я не очень лажу.

Барбара старше меня всего на семь лет, и я знаю, что ей нужны от моего отца только деньги. Однажды я случайно услышала ее разговор с подругой. Я надеялась, что ее постигнет та же участь, что и двух предыдущих пассий, на которых он женился после моей мамы. Но, к сожалению, в этот раз все серьезно, поскольку Барбара забеременела двойняшками и находится уже на шестом месяце.

– Замечательно. Я наконец-то обрел ту самую женщину, и скоро мы станем настоящей семьей.

Настоящей семьей.

Слова, от которых что-то внутри меня надламывается, будто до этого у него не было той самой семьи.

– Отлично. Но я приехал поговорить о твоей дочери, – неожиданно произносит и внутренности скручивает в тугой узел.

– О чем именно, Леонард? – слышу звук щелчка зажигалки, а значит, отец закурил сигару.

– Неделю назад ей уже исполнилось восемнадцать, а ты помнишь, о чем мы говорили с тобой пятнадцать лет назад?

– Помню. Но речь ведь шла о твоем младшем сыне.

– Марти больше нет, и тебе прекрасно об этом известно, – и без того грубый голос приобретает металлические ноты.

Марти…

Мне хорошо знакомо это имя. Наверно, я никогда его не забуду. Ведь говорят, первую любовь помнишь всегда. Марти часто бывал у нас со своим отцом, когда я была еще маленькой девочкой. Мы близко общались. На фоне своего отца он рос удивительно добрым и милым мальчиком. Он был старше меня на три года. Мне было десять, когда я поняла, что безнадежно влюблена в него. Когда мне исполнилось двенадцать, он был у нас в гостях, и мы резвились с ним в бассейне. В тот день он впервые поцеловал меня. Это был мой первый поцелуй с парнем и самый волшебный в жизни момент. В тот же вечер он дал обещание жениться на мне, когда мы вырастем, и я была на седьмом небе от счастья. Но спустя какое-то время от папы я узнала, что Марти убили и это было связано с работой его отца. Своего рода предупреждение. Я была убита горем и почти год находилась в тяжелой депрессии. Я до сих пор очень скучаю по нему и часто вспоминаю, как нам было хорошо вместе.

– Конечно, мне известно, Леонард. Но если ты намекаешь на Джулиана, то, насколько мне известно создание семьи никогда не входило в его планы. Его интересует только бизнес, игры в покер с друзьями и элитные эскортницы, сменяющиеся с частой периодичностью.

Все, что я запомнила о старшем брате Марти, который редко бывал у нас, – это то, что он почти точная копия своего отца, как внешне, так и внутренне. Холодный, высокомерный и циничный. Полная противоположность умершего брата. А еще он гораздо старше меня. Ему уже тридцать или даже тридцать один.

– Мне плевать, что входило в его планы. У меня есть хорошие рычаги давления на него. Я уже давно немолод и мне нужны внуки. Те, кто продолжит мое дело в будущем. Если я не повлияю, то мой род так и закончится на единственном сыне. Поэтому не будем терять времени и сыграем свадьбу, – от услышанного сердце пропускает удар и ноги едва не подгибаются.

Закрываю рот рукой, ощущая окутывающий ужас.

– Ты уверен, что он согласится? – отец говорит так, будто разговор сейчас не идет о судьбе его любимой единственной дочери.

Они будто обсуждают обычную деловую сделку. Мое согласие им даже не нужно.

– Уверен. Можешь даже не сомневаться. Только мое условие все еще в силе. Айрис должна быть полностью здорова и не тронута. Будущая мать моих внуков должна быть чиста и не запятнана другими.

– Не волнуйся, я постоянно получаю данные от ее доктора. Она абсолютно здорова и невинна, – меня начинает трясти от всего услышанного и к горлу подступает тошнота.

Сглатываю противный привкус желчи и больше не в силах выносить происходящее, на колотящихся ногах поднимаюсь в свою спальню.  Захлопнув дверь, прислоняюсь к ней спиной.

Кладу руку на грудную клетку, ощущая, как высоко она поднимается из-за напрочь сбившегося дыхания. Ощущение, будто меня засунули в вакуум, перекрыв кислород, и теперь, я изо всех сил пытаюсь надышаться перед неумолимой гибелью.

Подбегаю к письменному столу и достаю из выдвижного ящика голубую, потертую от времени тетрадь. Сажусь на подоконник и прижимаю тетрадь к груди. Сжимаю в руке висящий на шее золотой кулон в форме ракушки, который достался мне от мамы и который я никогда не снимаю. Зажмуриваю глаза, поглаживая ракушку пальцами. Пытаюсь успокоиться, представляя, что она сейчас здесь рядом со мной и обнимает за плечи, говоря, что все будет хорошо.

***

Я так и не спускаюсь на завтрак. Аппетит не появляется до самого вечера. Даже когда горничная предлагает принести мне поесть в комнату, я отказываюсь. С ужасом жду, когда отец придет ко мне с разговором и не могу ничего делать. Весь день я просто сижу в четырех стенах, на автомате отвечая на сообщения от лучшей подруги, которая сейчас отдыхает на Гавайях с родителями и своим бойфрендом.

Когда вечером в дверь спальни раздается стук, непроизвольно вздрагиваю. Дверь открывается, и в комнату входит Мэнди.

– Мисс, ужин подадут через пять минут, – женщина окидывает меня взволнованным взглядом.

– Я не хочу есть, – лгу, хоть пустой желудок уже дает о себе знать периодическим урчанием.

Но страх перед разговором с отцом парализует. Даже не знаю, как смогу смотреть ему в глаза после того, что услышала. Он буквально хочет отдать меня в лапы бесчувственного монстра.

Я не видела Джулиана уже много лет и не видела бы еще столько же. Никогда не забуду, как однажды случайно встретилась с ним взглядом во время банкета, устраиваемого в нашем доме. Его полупрозрачные серые глаза опалили ледяным холодом. В них было столько пренебрежения и надменности, говорящие о темной стороне личности его хозяина, что я быстро отвела взгляд и больше никогда не смотрела в его сторону. И что-то мне подсказывает, что других сторон в этом человеке и в помине нет. Только непроглядная тьма и меня хотят выдать за него замуж.

– Но ваш отец сказал, что ждет вас за столом. Боюсь, что если я скажу, что вы не спуститесь, он все равно потребует вас привести, – женщина опускает взгляд в пол.

Мой отец умеет быть категоричным. И я в полной мере ощутила это за свою жизнь. Можно смело сказать, что я воспитывалась в строгости. Помимо отца, до двенадцати лет я была под присмотром няни, которая заботилась обо мне с младенчества. И это была женщина очень консервативных взглядов. Она тщательно следила за тем, как я одеваюсь. Как разговариваю. Никогда не разрешала гулять допоздна. Помню, как однажды Марти позвонил мне поздно ночью после моего одиннадцатилетия и попросил выйти на улицу, где ждал меня. Тайком я сбежала из дома, и мы всю ночь гуляли, любуясь звездным небом. Под утро я вернулась и была застукана няней. После чего меня ждала целая лекция от нее и отца за неподобающее поведение для девочки моего возраста.

– Ладно. Я спущусь, – не хочется, чтобы на Мэнди незаслуженно вылился гнев отца.

– Хорошо, – плечи горничной заметно расслабляются.

Спускаюсь в столовую только к основному блюду, чтобы как можно меньше времени провести в компании жены отца. Когда вхожу, отец сидит на своем месте во главе стола, а по левую руку от него Барбара с вечно недовольным лицом. Отец чуть подается вперед и кладет руку на ее прилично округлившийся живот, что-то говоря ей.

– Добрый вечер, – даю о себе знать, и отец выпрямляется, направив взгляд на меня.

Барбара же, кинув на меня короткий пренебрежительный взгляд, берет стакан с соком и отпивает из него.

– Добрый, дочка. Наконец-то ты соизволила к нам присоединиться.

– Прости. Я неважно себя чувствовала, – стараюсь не смотреть на него, садясь на свое место с правой стороны.

– Надеюсь, тебе уже лучше?

– Да. Спасибо, – натягиваю улыбку, раскладывая салфетку на коленях.

– Я рад. После ужина мне нужно будет с тобой поговорить. Не убегай далеко, – сердце болезненно сжимается в груди и сбивается с ритма.

– Х-хорошо, – обреченно произношу.

Горничные начинают приносить готовые блюда, запах от которых сразу заполняет все помещение, но после слов отца я больше не чувствую голода, желудок сжался в нервный комок.

Как только перед Барбарой ставят специально приготовленную для нее утку, ее янтарные глаза сужаются, и лицо багровеет от злости.

– Это что такое? Разве я просила жареную утку? Я хотела, чтобы ее запекли, – летят возмущения в сторону бедных горничных.

– Но вы же сами сказали поджарить, миссис Мэрион.

– Я такого не говорила! – повышает свой писклявый голос, похожий на звук назойливого комара.

– Дорогая, не нужно так нервничать. Сейчас все заменят, – отец пытается успокоить свою жену, а я же наблюдаю за представлением с лицом человека, съевшего лимон вместе с кожурой.

– Почему они это делают, Уильям? Я разве многого прошу? – еще немного, и она начнет топать ногами, как капризный ребенок.

Я уже привыкла к выходкам Барбары. Как только она забеременела, она стала вести себя так, будто ей все в этом доме должны. Бедным горничным достается больше всего. Она просто забывает или делает вид, что забывает, что и когда говорила. А потом закатывает слезливые истерики. После которых отец везет ее по магазинам и покупает кучу дорогих подарков.

– Нет, милая. Тебе не нужно так нервничать по этому поводу, – отец протягивает руку и касается ее щеки, сделав незаметный знак горничной, чтобы она унесла тарелку.

– Простите, миссис Мэрион. Я все принесу, – горничная быстро ретируется из столовой.

– Все в этом доме ненавидят меня, – начинает всхлипывать и, не выдержав, закатываю глаза.

– Это не так, дорогая. Хочешь завтра с самого утра поедем в Риттенхаус-Роу, и ты выберешь себе все, что захочешь? – отец снова делает это, озвучивая район с самыми дорогими бутиками в городе.

– Хочу, – замечаю, как загораются янтарные глаза и меня едва не передергивает от всей этой наигранности и фальши.

Неужели отец настолько слепо любит ее и не видит этого? Она просто крутит им, как волчком.

Стараясь не обращать внимания, принимаюсь за ужин, механически пережевывая еду, которая кажется безвкусной. Пытаюсь вспоминать моменты, когда мы были с отцом еще вдвоем, и тогда я была центром его внимания. По крайней мере, когда у него появлялось свободное от дел время. А его у него было совсем немного. Я наслаждалась каждой минутой, проведенной с ним, и мне всегда его не хватало.

– Ты какая-то сегодня молчаливая, Риси, – из глубокой задумчивости меня выводит обращение Барбары, намерено сокращающей мое имя так, как мне не нравится.

Отнимаю взгляд от тарелки, в которой почти до пюре расковыряла вилкой кусок мясного стейка, и смотрю на женщину невозмутимым взглядом.

– Тебе показалось, Барб, – натягиваю притворную улыбку.

– Если у тебя что-то случилось, ты всегда можешь со мной поделиться, дорогая, – она всегда ведет себя со мной так только при отце. Когда же мы остаемся наедине, она становится еще той сукой.

– Ты последняя с кем я стану делиться, – вылетает из меня.

– Айрис… – отец направляет на меня предостерегающий взгляд.

– Ты несправедлива ко мне, Риси. Я не желаю тебе ничего плохого.

– Мое имя Айрис. Запомни наконец раз и навсегда, – нервы окончательно сдают.

– Какая муха тебя сегодня укусила, дочь? Барбара твоя мачеха, и ты должна уважать ее.

– Она мне никто, – цежу сквозь зубы.

– Ну вот видишь, Уильям? Я же тебе говорила. Я стараюсь изо всех сил, но твоя дочь все время отталкивает меня, – снова включает обиженную актрису и поднимается со стола.

– Барбара, милая, – отец пытается остановить ее.

– Нет. Я лучше поднимусь в спальню и полежу, – демонстративно выходит из столовой, оставляя меня наедине с разъяренным отцом.

Глава 2

– За что ты ее так ненавидишь, Айрис?! Что она тебе сделала?! – отец никогда не позволял себе повышать на меня голос.

– Неужели ты ничего не замечаешь, папа?

– Что я должен заметить?! Только не нужно говорить мне, что ей нужны от меня только деньги. Барбара любит меня, и я точно это знаю. А вот ты, похоже, никак не можешь смириться с тем, что в моей жизни появилась женщина, с которой я по-настоящему счастлив, впервые после твоей матери, – от напоминания о маме мое сердце обливается кровью.

– Не приплетай сюда мою маму. Она искренне любила тебя.

– И я ее очень любил, Айрис. Но так сложилась жизнь. Теперь у меня есть Барбара, и скоро она родит мне детей и твоих брата и сестру. И ты должна уважать ее, как полноправную хозяйку этого дома.

Поэтому ты хочешь сплавить меня? Чтобы я не мешала вашему с ней счастью?

– Я тебя услышала, отец, – не задаю вопросов, обреченно кивая головой.

– Я очень надеюсь. И насчет разговора давай пройдем в мой кабинет, – я до последнего надеялась, что он передумает.

Но, похоже, я своим поведением только укрепила его решение.

– Л-ладно, – на ватных ногах плетусь за широкой спиной отца словно на заклание.

Как только оказываемся в кабинете, ощущаю едва уловимый запах сигар и тяжелого мужского парфюма. Отец садится в кожаное кресло с высокой спинкой, больше напоминающее трон. А я же остаюсь стоять у двери, скрестив руки на груди и не в силах сдвинуться с места. Все тело сковало в напряжении.

– Подойди и присядь, Айрис. Не стой у порога.

Стараясь не упасть из-за дрожи в коленях, подхожу к креслу, стоящему напротив массивного стола из красной породы дерева, и сажусь в него, сцепив пальцы в замок до побелевших костяшек пальцев. Сердце норовит выпрыгнуть из груди и пуститься в бега.

На мгновенье повисает пауза, и раздражающий звук тикающих часов будто отмеряет последние часы моей свободы, действуя на нервы.

– Ты уже стала взрослой, дочка. Я не успел заметить, как быстро ты превратилась из маленькой девочки в красивую молодую женщину, – начинает отец и мне хочется прокричать, что это совсем не так.

– К чему ты это говоришь, папа? – лучше пусть он скажет прямо, а не будет медленно мучать меня.

– Тебе пора создать свою семью.

– Я никуда не спешу, – последние жалкие попытки вылетают из моего рта, но я знаю, что отец уже все решил.

– Сегодня приезжал Леонард. Ты ведь помнишь дядю Леонарда? Когда-то ты была влюблена в его младшего сына.

– Я помню и очень скучаю по Марти.

– Да. Он был хорошим парнем. Но речь не об этом, Айрис. В следующую пятницу Леонард придет к нам в гости со своим старшим сыном Джулианом для вашей с ним помолвки.

– Папа, не надо, – шепчу, ощущая, как становится дурно.

– Когда-то давно я пообещал Леонарду, что отдам тебя замуж за его сына, и я не могу нарушить обещание.

– Ты сам сказал, что я была влюблена в Марти, и я действительно мечтала выйти за него замуж в будущем. Но второго брата я даже не знаю, папа. Я ничего хорошего о нем не слышала, кроме сомнительной репутации. Как ты можешь так со мной поступать? Мы живем в двадцать первом веке. Я имею право сама выбирать, за кого мне выходить замуж.

– Возможно, вы понравитесь друг другу, – он будто не слышит меня.

– Нет. Это невозможно.

– Не спеши с выводами, Айрис. То, что ты его не знаешь, еще не значит, что он тебе не подходит.

– Ты вообще веришь в то, что сам говоришь?

– Верю, – отец отводит взгляд.

– А как же учеба? Я хотела продолжить учиться. Я уже отправила свои документы с несколько университетов и жду от них ответы.

– Этот вопрос ты уже будешь решать со своим будущим мужем.

– Да он вместе со своим папашей посадит меня под замок и заставит рожать им детей, – повышаю голос, ощущая, как от отчаяния на глаза наворачиваются слезы.

– Я не могу отказать Пенхази, Айрис. Как бы ни хотел. Он очень изменился за последнее время, и если я откажусь, он просто уничтожит все, что я так долго создавал, несмотря на нашу долгую дружбу.

– Значит, взамен ты готов пожертвовать мной?

– Возможно, все не так страшно, как ты думаешь, дорогая.

– Мама бы никогда тебе не позволила этого сделать! – выкрикиваю и подрываюсь с кресла, выбегая из кабинета.

Врываюсь в свою спальню и падаю на кровать, заходясь в безудержных рыданиях. Буквально за один день моя жизнь перевернулась. Чувство безысходности въедается в кожу миллионами болезненных игл. Захлебываюсь в слезах, хватаясь за голову. Плачу так, как никогда не плакала и отключаюсь от полного бессилия, когда одеяло пропитывается солеными слезами.

Просыпаюсь посреди ночи и кидаю взгляд на часы, показывающие почти три часа. Переодеваюсь в ночную сорочку и, достав тетрадь, сажусь на подоконник, посмотрев в окно на светящийся серебристый шар луны. Сегодня он особенно ярко светит, освещая своим светом комнату.

Открываю тетрадь на первой попавшейся странице и читаю строчки, написанные красивым, почти каллиграфическим почерком.

«11 февраля 2007 года

Привет, моя милая доченька. Я решила сразу написать в дневник, как только впервые почувствовала, как ты толкнулась, сделав это несколько раз. Это было настолько необычно, что вызвало у меня смех и что-то очень трепетное в груди. Я хочу, чтобы ты знала, что каждый день, пока ты растешь во мне, я люблю тебя еще больше. Сегодня на улице аномальный снегопад, и я впервые вижу столько много снега со дня моего переезда в Филадельфию. 

Не знаю почему, но сегодня мне особенно не хватает теплых, солнечных дней в моем родном городе Клируотере в восточной Флориде. Я так любила проводить время на пляже со своими друзьями и кататься на серфе. Я просто обожаю океан. Он всегда был моим местом силы. И я очень сильно скучаю по нему. Мне пришлось сделать тяжелый выбор, когда я согласилась переехать с твоим отцом. Но я ни о чем не жалею, милая. Твой отец – лучшее, что случилось со мной. Я очень надеюсь, что в твоей жизни тоже появится такой же любящий человек.» 

***

К середине недели мне так и не удается успокоиться и смириться с предстоящей участью. По мере приближения дня помолвки во мне все больше зарождается паника.

В среду весь день провожу в городе, уехав из дома с самого утра. Гуляю в полном одиночестве, дыша теплым летним воздухом. Параллельно фотографирую городские пейзажи и здания с необычной архитектурой на профессиональный фотоаппарат, который когда-то попросила отца купить мне для любимого хобби. И я мечтаю, что однажды оно перерастет в профессию фотожурналиста.

В воздухе слышится приятное чириканье птиц, разбавляемый шумом веток деревьев, колышущихся из-за легкого ветерка. Но я бы многое отдала, чтобы оказаться сейчас на каком-нибудь диком пляже, наслаждаясь шумом прибоя и вглядываясь в синюю морскую даль. Такие места всегда ассоциируются у меня с мамой.

Гуляя по парку, наблюдаю за матерями с детьми, и взгляд падает на молодую светловолосую женщину, держащую за руку маленькую девочку с милыми кудряшками такого же цвета, как и у ее мамы, заплетенными в два хвостика. Девочка смеется, подняв взгляд на свою маму, и та улыбается ей, не отпуская маленькой ручки, пока та перебирает ножками.

Сглатываю ставший в горле ком, стараясь прогнать резко накатившую тоску.

Я никогда не видела свою маму. Она умерла во время родов. С самого рождения я была лишена материнской любви и ласки. И по сей день я ощущаю, как сильно мне ее не хватает. Когда мне исполнилось три года, отец отдал мне ее дневник и сказал, что через него я смогу познакомиться с женщиной, родившей меня на этот свет. Этот день отложился в моей памяти, ведь я так хотела знать, что там написано, но не могла позволить кому-то читать это для меня, уже тогда, считая это нашим с ней личным и сокровенным. Я помню, как попросила няню научить меня читать и уже через год впервые «познакомилась» со своей мамой. Я не расставалась с дневником. Укладываясь спать, я не брала с собой игрушки, я клала под подушку дневник и засыпала, мечтая увидеть ее во сне. И иногда она даже снилась мне в образе ангела. По мере взросления я наблюдала за своими подругами и завидовала, что у них были мамы. Я чувствовала себя неполноценной и иногда срывалась на няню, понимая, что она ни в чем не виновата.

Сев на ближайшую скамейку, с видом на реку, направляю взгляд впереди себя, на плавающих в воде уток.

Рядом ужасно не хватает Хизер, но ей не до меня. А я не хочу портить ей отдых, рассказывая о своих проблемах.

Мобильный начинает издавать звук пришедшего сообщения, и я достаю его, читая текст от подруги. Она будто почувствовала, что я думала о ней.

– Привет, подружка. Я все-таки переспала с Крисом! Вчера родители ушли на пляжную вечеринку в бар, и их не было до самого утра. Я сама ему предложила. 

– Привет. И как оно было? 

– Если честно, я думала будет гораздо больней. Скорее я даже почти не почувствовала боли. Только в какой-то короткий момент. Крис был очень аккуратен и старался не спешить. Он просто лучший, Айрис. Я без ума от него, – читаю ответ, и меня передергивает от мысли, что мне придется ложиться в постель с малознакомым мужчиной, которого я даже не люблю.

– Я очень рада за тебя, подружка. Надеюсь, вы предохранялись? 

– Конечно, мы подошли со всей ответственностью. Он признался, что не хотел давить на меня, но мечтал сделать это со мной еще до выпускного. 

– Он давно был помешан на тебе, Хизер. Я же тебе говорила, а ты мне не верила.

– Он очень нравится моим родителям. 

– Крис – отличный парень. Я уверена, что у вас все будет хорошо.

– Спасибо, дорогая. А как ты? Небось не вылазишь из бассейна? Я слышала, в Филадельфии сейчас знойная жара.

– Да, жарковато. Но я сейчас не дома. Решила немного прогуляться. 

– Только не говори, что «милашка» Барб снова вынесла тебе мозги, пока твой отец на работе?

– Я не видела ее сегодня. Жизнь в большом доме имеет свои плюсы :) – Вот только скоро я покину этот дом, и кто знает, что ждет меня за его пределами.

– А как твое общение с тем красавчиком? Ты согласилась пойти с ним на свидание? – Сразу понимаю, что Хизер спрашивает о парне, с которым я познакомилась на выпускном. Он оказался старшим братом нашей одноклассницы, пришедшим, чтобы поддержать сестру. Он пригласил меня на медленный танец, и между нами завязался приятный разговор.

Майку двадцать два, и он перешел на последний курс колледжа. После выпускного мы начали созваниваться и переписываться. Но я не планировала начинать с кем-то отношения, чтобы сосредоточиться на учебе. Ведь все университеты, куда я подала документы находятся в других городах, и мне придется уехать.

Пришлось бы, если бы не изменившиеся обстоятельства…

– Он предлагал, но я сказала, что у меня не получается в тот день. Не думаю, что вообще стоит продолжать.

– Уверена? А вдруг он тот самый?

– Он все равно не заменит Марти. Никто не заменит…

– Айрис, мне очень жаль, но вы ведь были тогда еще совсем детьми. 

– Это неважно. Он всегда будет в моем сердце. 

– Вот увидишь когда-нибудь в твоей жизни появится тот, кто затмит его.  

– Отдохни там за меня, подруга. Я люблю тебя. – Не хочется больше продолжать разговор, причиняющий слишком много боли.

– И я тебя люблю, дорогая. Не грусти. Я скоро вернусь.

Прячу телефон в сумку, и перевожу взгляд на пару мужчины и женщины, держащихся за руки и целующихся. Они выгуливают собаку, которая бегает по берегу, лая на плавающих уток. Грусть накрывает с головой и на душе становится паршивей некуда.

В памяти всплывают картинки красивых серо-голубых глаз Марти. Того, как он смотрел на меня своими ясными омутами. В них можно было утонуть и потеряться.

Возвращаюсь домой ближе к вечеру и вхожу в дом, ощущая себя полностью разбитой. Прогулка не помогла отвлечься и привести мысли в порядок. Наоборот, из-за всех переживаний голова начала раскалываться, норовя разлететься на мелкие осколки как стеклянный шар.

Направляюсь к лестнице и, услышав звук за спиной, поворачиваюсь, увидев Барбару, входящую в дом с террасы. На ней надет черный слитный купальник и свободная летящая туника с широкими рукавами бирюзового цвета. На голове белая шляпа с широкими полями и огромные темные очки на глазах. Длинные золотисто-рыжеватые волосы заплетены в косу, перекинутую через плечо. Смело можно назвать Барбару красивой женщиной, если не считать того, что губы и грудь у нее ненатуральные. Но я всегда считала и буду считать самой красивой свою маму. К сожалению, сохранилось не очень много фото с ней. Всего пару, там, где она семнадцатилетняя на пляже с доской для серфинга и моим умершим дедушкой, который и научил ее кататься на доске. И одно из последних, сделанных отцом, когда она была беременна мной на пятом месяце. Я храню их оба, как самое дорогое. Они стоят в моей комнате в рамке, сделанной в виде открытой книги.

– Хм…уже вернулась, Риси? – заметив меня, констатирует Барбара, с ехидной ухмылкой.

– А ты так ждала, что не вернусь?

– Знаешь, в доме даже стало дышаться лучше, – противный голос так и брызжет ядом.

– Смотри не задохнись от избытка кислорода.

– Не переживая за меня, детка. Уильям сказал, что в пятницу состоится твоя помолвка. Поздравляю. Это замечательная новость.

– Не нужно пустого притворства, Барб. Ты ведь так давно мечтаешь избавиться от меня.

– Ты уже не маленькая девочка, Риси. И должна понимать, что скоро ты станешь лишняя в этом доме, – кладет руку на живот, демонстративно поглаживая его.

– Единственное, на что я надеюсь, что мои брат и сестра не будут такими лицемерными дрянями, как ты, – разворачиваюсь и ухожу, не желая больше продолжать бессмысленную перепалку со стервой.

– Они уж точно не будут нуждаться в такой сестре, как ты, – выплевывает мне в спину, но я ничего не отвечаю.

Пусть захлебнется в своей желчи.

Глава 3

Когда наступает вечер пятницы, я уже не знаю, куда себя деть.

Весь день я старалась сосредоточиться на обработке в фотошопе сделанных за неделю фотографий, но взгляд все время отвлекался на часы.

В комнату раздается стук, и вся сжимаюсь, но не поворачиваюсь.

– Мисс Айрис, отец просит вас спуститься и встретит гостей с ним, – голос Мэнди отдает волнением всегда, когда в дом приезжает Пенхази.

– Хорошо, – обреченно выдыхаю и захлопываю ноутбук.

Едва передвигая ногами, иду к выходу из комнаты, кинув взгляд на свое отражение в зеркале.

Щеки покрылись темно-красными пятнами, как это всегда бывает, когда я волнуюсь и даже загар не смог этого скрыть. В больших голубых глазах настоящая паника. Дрожащими руками поправляю распущенные волосы, пытаясь скрыть красноту на лице. Непроизвольно оттягиваю юбку персикового платья, длина которого доходит почти до колен, и, сделав судорожный вдох полной грудью, выхожу из комнаты.

Спустившись на первый этаж, замечаю отца вместе с Барбарой, стоящих в гостиной. Услышав меня, отец поворачивается и проходится по мне взглядом, одобрительно улыбнувшись.

Барбара же расплывается в победной ухмылке.

– Мистер Мэрион, они приехали, – в гостиную входит дворецкий.

– Пойдемте, девочки мои, – отец подзывает меня рукой, параллельно подставляя локоть для своей жены.

Подходим к входу, и дворецкий открывает дверь, пропуская в дом гостей. Первым входит Пенхази старший, упираясь правой рукой на деревянную трость, инкрустированную золотом и драгоценными камнями. Он переступает порог, хромая на одну ногу, колено которой было повреждено во время аварии, когда на него впервые покушались. И как только его высокая широкоплечая фигура оказывается в доме, становится меньше света, словно солнце заволокло тучами. Он, как всегда, выглядит с иголочки, в костюме тройке графитового цвета и белоснежной сорочкой под жилетом. Под расстегнутым воротом сорочки завязан шелковый платок с золотисто-серым рисунком. Седые волосы зачесаны наверх, и на пожилом лице с резкими чертами царит улыбка, от которой кровь стынет в жилах.

– Уильям, – жмет руку отцу.

– Добро пожаловать, Леонард.

– Спасибо, – хлопает его по плечу. – Барбара, ты само очарование, – обращается к его жене, погладив ее живот.

– Благодарю, Леонард. Мы рады видеть вас.

– Взаимно-взаимно…

Взгляд темно-серых глаз переключается на меня, и я готова провалиться сквозь землю.

– Айрис, – подходит ко мне и, протянув руку, проводит пальцем по моей пылающей щеке.

Едва сдерживаюсь, чтобы не отстраниться, стиснув зубы.

– Ты стала настоящей красавицей, – окидывает меня оценивающим взглядом.

– Здравствуйте, дядя Леонард, – стараюсь говорить без дрожи в голосе, хоть меня саму трясет.

– Просто Леонард, милая, – мягко улыбается. – Мы так давно с тобой не виделись. Как ты поживаешь?

Хочется прокричать, что УЖАСНО, но я проглатываю слова.

– Х-хорошо. Спасибо. Как вы? – лишь из вежливости спрашиваю, не желая ничего о нем знать.

– Просто замечательно.

– Джулиан, рад видеть. Давно ты к нам не заглядывал, – слышу голос отца за широкой спиной Пенхази старшего.

– Добрый вечер, Уильям, – звучит безразличный ответ хриплым низким голосом.

Пенхази старший отходит в сторону, и я перевожу взгляд на его молодую копию. Мужчина оказывается еще выше своего отца и кажется, что даже в плечах он габаритней, хоть и такой же стройный. В отличие от отца он одет в угольно-черный костюм и такого же черного цвета шелковую сорочку с расстегнутыми верхними пуговицами. Грудная клетка расправлена. Твердый подбородок, спрятанный за темной щетиной слегка приподнят. Четкая линия челюсти выглядит напряженной. Настоящий дьявол во плоти.

– Айрис, подойти и поприветствуй Джулиана, – обращается ко мне отец, и взгляд прозрачных ледяных глаз направляется на меня.

Но они будто смотрят не на меня, а сквозь.

– Не нужно, – безэмоционально бросает.

Отводит глаза, будто я не человек, а предмет мебели, недостойный его внимания, и проходит дальше в дом.

– Кхм…ну что ж…пройдемте в гостиную, пока накрывают на стол, – отец быстро заполняет образовавшуюся неловкую паузу.

Мы входим в гостиную, и оба Пенхази садятся на кресла, разделенные низким прямоугольным журнальным столиком из темного стекла. Отец с Барбарой усаживаются на диван сбоку от стола. Я же сажусь на свободный диван напротив них.

– Джулиан, – Леонард направляет взгляд на сына, кивнув тому.

Пенхази младший со скучающим видом, засовывает руку во внутренний карман пиджака и достает черную бархатную коробочку. Ничего не сказав, небрежно кладет ее на столик, подтолкнув ко мне, будто кость бездомной собаке.

Замираю, не в силах шевельнуться. Окутывает ощущение, словно я нахожусь в каком-то дурном сне и никак не могу проснуться. Смотрю на коробочку, и перед глазами все плывет.

Не сразу замечаю, как Барбара поднимается со своего места и, обогнув стол, садится рядом, взяв коробку. Открывает ее и, к сожалению, внутри оказывается не ампула с ядом, которую я с радостью выпила бы, чтобы все это сразу закончилось, а кольцо со сверкающим бриллиантом.

– Какая прелесть, Айрис, – лицемерка извлекает кольцо из коробки и, воспользовавшись моим замешательством, берет мою дрожащую руку, надевая кольцо на безымянный палец. – Тебе так повезло, милая, – наигранно улыбается, сжав мою руку до хруста пальцев.

Стискиваю зубы, едва не застонав от боли.

– Ну вот и отлично. Свадьбу сыграем в следующую субботу в нашем поместье, – заявляется Леонард, расслабленно откинувшись на спинку кресла.

– Но… – порываюсь возразить.

– Айрис… – отец не дает сказать, испепеляя меня взглядом, и я непроизвольно сжимаю руки в кулаки.

Между мужчинами завязывается непринужденный разговор, а мне же с каждой минутой становится все хуже. Оставшаяся сидеть рядом Барбара никак не может перестать улыбаться, и мне так хочется стереть эту улыбку с ее лица. А больше всего хочется испариться в воздухе. Исчезнуть. Оказаться в своей комнате и хорошенько порыдать.

Спустя какое-то время горничная сообщает о том, что ужин готов, и мы переходим в столовую. Иду позади всех, едва перебирая ногами.

– Айрис, сядешь рядом с Джулианом, – заявляет отец, и я обреченно киваю.

Сажусь на стул рядом с мужчиной, от которого так и веет неприязнью, стараясь отодвинуться как можно дальше.

– Как минимум два пункта не в твою пользу, – раздается низкий голос, чуть наклонившегося ко мне новоиспеченного жениха. – Терпеть не могу блондинок, да еще и малолеток, – произносит с пренебрежительным тоном, но так, чтобы никто не услышал.

Сглатываю слюну и поднимаю на него глаза, встречаясь со взглядом, обдающим холодом с ног до головы. Темно-русые брови сведены на переносице, и весь его вид говорит о том, что он раздражен. Но возможно это его нормально состояние.

Не могу ничего ответить, а просто отвожу взгляд, уставившись в пустую тарелку. Я никогда не считала себя трусихой, но этот человек наводит на меня необъяснимый страх, похлеще своего отца.

– Но все же есть один плюс. Он в твоей молчаливости, – продолжает унижать меня, показывая всю свою темную сущность.

И за этого дьявола отец выдает меня замуж.

Когда горничные приносят блюда, все принимаются за ужин, а я только делаю вид, что ем, ковыряя вилкой в салате.

– Айрис, твой отец сказал, что ты окончила школу с отличием. Поздравляю, – спустя какое-то время обращается ко мне Пенхази старший.

– Спасибо, – едва слышно отвечаю.

– Еще он сказал, что ты увлекаешься черно-белой фотографией.

– Да, увлекаюсь.

– И откуда у тебя появилась тяга к фотографии?

– В старшей школе я вела колонку в школьной газете и делала для нее фотографии. А два года назад я окончила курсы фотографов, и мне очень понравилось.

– И что же ты фотографируешь?

– Необычную архитектуру зданий и городские пейзажи, – никто не знает, что когда-то я завела специальный альбом, куда вклеиваю лучшие фото, и под каждым из них пишу, с чем оно ассоциируется у меня.

– Почему именно черно-белые фото?

– На мой взгляд, дело в определенной атмосфере. В черно-белых фото есть какая-то своя вневременная привлекательность. Через такие изображения хорошо рассматриваются детали и текстуры.

– Мне нравится, как ты объяснила. Я бы хотел, чтобы ты когда-нибудь сделала фотографии нашего семейного поместья. На память для моих преемников. Ты ведь не откажешь мне, милая?

– Х-хорошо.

– Ты собираешься и дальше заниматься этим?

– Да. Я бы хотела выучиться на фотожурналиста.

– Для чего?

– Чтобы получить профессию и работать по ней.

– Я не против твоего хобби, но призвание женщины не в том, чтобы работать, а в первую очередь быть матерью и хранительницей домашнего очага.

– Но я бы могла выучиться, а потом совмещать работу и детей. Одно другому не меш…

– Нет, Айрис! – резко отрезает, ударив кулаком по столу, и чуть не подпрыгиваю на месте.

Даже Барбара сжимается на противоположной стороне стола, накрыв рукой свой живот.

– В нашей семье женщины не работают, они занимаются домом и детьми, – парализует жестким взглядом ледяных глаз.

Замечаю боковым зрением ухмылку на лице его сына и понимаю, что попала в ловушку.

Они никогда не дадут мне осуществить давнюю мечту. Я буду просто их чертовым инкубатором для рождения наследников. Никто никогда не будет интересоваться, чего хочу я.

И отец никак не пытается мне помочь. Он просто молчит.

А Джулиану, похоже, вообще наплевать, что происходит. Он сделает все, что скажет его дорогой папаша.

– Я думаю, что Айрис быстро изменит свое мнение, – вклинивается Барбара. – Я тоже не думала о детях, пока не забеременела. Это настоящее счастье – знать, что ты способна дарить жизнь, – обнимает живот двумя руками.

Мне всего восемнадцать, идиотка ты набитая! И я никогда не мечтала выйти замуж за богатого папика и жить за его счет, ни дня не работая! 

Направляю на жену отца взгляд, мечущий молнии, мысленно окуная ее лицом в острый соус и наблюдая, как она кашляет и корчится от невыносимого жжения в глазах. Но стерва выдерживает мой взгляд с притворной улыбкой на искусственных губах.

– Ты права, Барбара. В этом огромное преимущество женщин, – Пенхази старший одно сплошное высокомерие.

Я больше не произношу ни слова. Не вижу смысла стучаться головой о стену.

К счастью, разговор переключается с меня на то, как идут дела в компании будущего свекра.

– Джулиан, я слышал, с недавнего времени ты занял должность исполнительного директора? – интересуется отец.

– Так и есть, – откидывается на спинку стула, положив смуглую руку с дорогой маркой часов на запястье на стол, и та оказывается в опасной близости с моим локтем.

– И как тебе эта должность?

– Я давно к этому шел. Меня все устраивает.

– Как тебе работается бок о бок с отцом? – переглядывается с Пенхази старшим.

– Это семейное дело, и я имею к нему прямое отношение. Мне приходится подстраиваться под отца, – звучит неоднозначный ответ.

– Когда-нибудь он станет во главе, но пока ему еще многое нужно для этого сделать, – Леонард направляет взгляд на своего сына, и я замечаю, как заходятся желваки на мощной челюсти Джулиана.

Начинает звонить мобильный навязанного жениха и даже не соизволив извиниться, он достает телефон из кармана, отвечая на звонок.

– Да, я скоро буду, – быстро отключается. – Мне пора, – с невозмутимым видом поднимается со стула.

– Куда это ты? – интересуется его отец, нахмурив седые брови.

– Появились дела, – небрежно бросает салфетку на грязную тарелку.

– Ты не можешь вот так взять и уехать со своей помолвки, сын.

– Я говорил, что приду. Но не обещал задерживаться на этом празднике жизни, – последние слова звучат с отвращением в голосе. – Всего доброго, – кидает перед тем как выйти.

Когда подают десерт, извинившись перед всеми, поднимаюсь в свою комнату. Как только закрываю дверь, сразу же снимаю кольцо с пальца и бросаю его в верхний ящик комода, будто оно пропитано ядом.

Сажусь на подоконник, прижав колени к груди. Перед глазами так и стоит лицо с острыми чертами и ледяной взгляд, пробирающий до костей. То, с какой неприязнью он выплевывал в меня те унизительные слова, говорит о том, что он никогда не будет уважать меня как личность.

Леонард вырастил свою точную копию. Исходящая от них обоих энергетика идентична. Она полна непроглядной темноты, злобы и высокомерия. Все люди для них пешки, которыми они с легкостью управляют так, как им вздумается. А я просто не желаю быть чьей-то игрушкой. Не знаю на что я только надеялась. Мне нужно было раньше что-то предпринять. Я должна попытаться поговорить с отцом и попросить его отменить помолвку. Он должен меня услышать. Если я хоть что-то значу для него.

Глава 4

Узнав от горничных, что Пенхази наконец-то уехал, спускаюсь вниз, пока отец все еще в своем кабинете.

Стучусь и вхожу, увидев его за столом, печатающим что-то на клавиатуре.

– Папа, мы можем поговорить?

– Конечно, дорогая, – отвлекается от экрана компьютера. – Я тебя слушаю, – скрещивает пальцы в замок.

– Папа, пожалуйста, отмени помолвку.

– Айрис, все уже решено.

– Неужели ты не понимаешь, что обрекаешь меня на несчастливую жизнь? – губы начинают дрожать из-за подступающих слез.

– Это не так. Ты ни в чем не будешь нуждаться и жить в роскоши.

– Мне не нужна роскошь. Я не об этом мечтала. Я мечтала выйти замуж за любимого человека. За того, кто будет уважать мой выбор и не будет ничего запрещать.

– Ты еще слишком молода, чтобы понимать, что для тебя лучше.

– Считаешь быть чьей-то игрушкой – это лучшее?

– Через неделю твоя свадьба, и я советую тебе сосредоточиться на этом, Айрис.

– За что ты так со мной, папа? Это из-за мамы? Ты винишь меня в ее смерти? Ведь если бы она согласилась тогда прервать беременность, то сейчас была бы жива. Я права? – смотрю отцу прямо в глаза и вижу, как в них мелькает что-то.

В комнате повисает удушающая тишина, и мне хочется умереть в ту же самую секунду. Сердце разрывается в клочья от окутывающего отчаяния. Фантомные боли распространяются по всему телу.

Я всегда это чувствовала. После маминой смерти отец женился впервые, когда мне было уже семь лет. И пусть до этого момента я еще мало что понимала, но уже тогда я замечала, как иногда отец смотрел на меня, о чем-то задумавшись. Помню, как впервые спросила у него, почему он так на меня смотрит, но он сразу отвлекал меня чем-нибудь. Только с возрастом я начала осознавать, что все это могло значить.

Так и не дождавшись ответа, выбегаю из кабинета, находясь на грани истерики. Словно из меня выдрали душу и распотрошили. Вернувшись в комнату, беру свой мобильный и пишу сообщение Майку, смахивая льющиеся градом слезы. Спрашиваю какие у него планы на эту ночь. Он отвечает почти сразу, сообщив, что собирается с друзьями в клуб, и предлагает пойти с ними. Хватаюсь за возможность и соглашаюсь, собираясь сделать то, из-за чего свадьба точно не состоится. Я просто не вижу другого выхода.

Подбираю самый откровенный наряд, который есть в моем гардеробе, надев неприлично короткую темно-серую джинсовую юбку и черный топ на бретельках в виде тонких цепочек с глубоким вырезом, не став надевать под него бюстгальтер. Природа не стала скупиться и наградила меня немаленькой грудью, и мне есть что показать.

На ноги надеваю черные кожаные босоножки на десяти сантиметровой шпильке. Наношу яркий вечерний макияж на глаза, чтобы выглядеть взрослей и хоть как-то замаскировать красноту после слез. Крашу губы красным матовым блеском и наношу немного румян на скулы. Волосы оставляю распущенными, завив крупными локонами.

Теперь я выгляжу именно так, как нужно.

Только нужно ли мне это…

Дожидаюсь, когда отец поднимается в спальню, и незаметно сбегаю из дома, ловя на улице такси. Приезжаю по адресу, написанному Майком в сообщении, и звоню ему.

– Ты уже приехала, Айрис? – он отвечает на втором гудке.

– Да. Где ты? – осматриваюсь по сторонам, ощущая себя не в своей тарелке, находясь в таком виде ночью на незнакомой улице, полной людей.

В своей жизни я еще ни разу не была в настоящих ночных клубах. Отец просто не пускал меня туда. Да и мне не было еще тогда восемнадцати. Только пару раз я была на домашних вечеринках наших общих с Хизер друзей, когда их родители уезжали куда-нибудь на уик-энд. Но каждый раз отец требовал, чтобы я была дома до одиннадцати. И я всегда была послушной дочерью. Но не в этот раз…

– Я тебя вижу. Иду к тебе, – поворачиваюсь и замечаю Майка, идущего в мою сторону.

Прячу телефон в сумке и ощущаю, как меня начинает потряхивать от волнения. Майк выглядит просто замечательно, как настоящая рок-звезда. В белоснежной футболке, красиво облегающей спортивное тело, и черных рваных джинсах. Каштановые волосы небрежно торчат в разные стороны, придавая его образу еще большую привлекательность. Я замечаю, как карие глаза проходятся по мне и сразу загораются.

– Вау! Айрис, ты выглядишь отпадно, – подходит и целует меня в щеку, а я же краснею с ног до головы.

– Спасибо, – смущенно улыбаюсь, радуясь тому, что на улице темно, и он не увидит моих пылающих щек.

Но краснеть мне стоит из-за того, что я собираюсь сделать сегодня.

Видит бог, я этого не хотела! Меня вынудили!

– Пойдем? – берет меня за руку.

– Ага, – киваю.

Мы подходим к стоящей компании, и он знакомит меня со своим лучшими друзьями, которые тоже пришли с девушками. И становится немного спокойно оттого, что я не буду находиться одна в чисто в мужской компании парней, которые старше меня.

После знакомства все вместе идем к входу в один из самых известных в городе клубов под названием «Грейхаус» и, увидев стоящих двух крупных секьюрити фейсконтроля, одетых во все черное, начинаю нервничать. Я знаю, что в такие заведения пропускают только с двадцати одного года, и остается надеяться, что у меня не станут проверять удостоверение личности.

Проход разделен на две части и в каждой свой охранник. Когда подходит наша с Майком очередь, он не выпускает моей руки из своей уверенным шагом, проходя мимо охранника. Но в последний момент тот преграждает ему путь.

– Что такое, приятель? – Майк не тушуется.

– Девушка выглядит слишком молодо. Пусть покажет паспорт.

– Может, обойдемся без этого? – Майк протягивает мужчине руку, и я успеваю заметить сложенную двадцатибаксовую купюру.

Охранник делает вид, что жмет ему руку и забирает деньги.

– Проходите, – пропускает нас внутрь. – Хорошего вечера.

Оказавшись внутри, мы сразу идем к зарезервированному столику и рассаживаемся на удобные диваны.

В просторном двухуровневом помещении громко играет музыка. Часть посетителей танцует на танцполе, освещенным яркими софитами. Часть сидит за длинной барной стойкой, а остальные, как и мы отдыхают за столиками. Весь второй этаж, с прозрачными стеклянными перилами по периметру рассчитан только на vip-гостей, и там царит своя атмосфера.

– Что будешь пить, красавица? – Майк обращается ко мне, пытаясь перекричать музыку.

– Джин с тоником, – отвечаю, желая поскорей расслабиться и унять нарастающую необъяснимую тревогу.

Тем более алкоголь мне сегодня точно понадобиться.

– Хорошо, – Майк делает заказ официанту и снова поворачивается ко мне.

– Честно говоря, я уже не надеялся, что ты согласишься со мной встретиться. Сколько попыток я не предпринимал, ты все время находила какие-нибудь отговорки.

– Я просто не хотела торопить события.

– Понимаю. А если честно с вашего выпускного я никак не могу выбросить тебя из головы, Айрис, – подносит руку и касается моих волос, пропуская их через пальцы.

– Правда?

– Правда.

– Я не знала, что все настолько…эм…серьезно с твоей стороны.

– Разве с тобой может быть по-другому? Ты интересная и замечательная девушка. В этом я убедился, общаясь с тобой. А еще невероятно красивая. Так что тебя так удивляет, Айрис? – кладет руку на спинку дивана, позади меня, придвинувшись чуть ближе.

– Яяя…просто… – во рту пересыхает от такой близости. – Не знаю, что сказать.

– Ничего и не нужно говорить. Я очень рад, что ты здесь, – на губах расплывается приятная улыбка, и я улыбаюсь в ответ.

К счастью, официант быстро приносит наши заказы, и я хватаюсь за свой коктейль, сразу делая несколько больших глотков. Жар мгновенно бежит по пищеводу, разливаясь по телу приятным ощущением.

Спустя час и два коктейля, становится совсем хорошо и весело.

Ритмичная музыка сменяется на медленную, и на танцполе образуются пары.

– Не хочешь потанцевать со мной, красотка? – звучит предложение от Майка, смотрящего на меня немного хмельным взглядом, потемневших карих глаз.

– Да, – соглашаюсь, и парень встает, подавая мне руку.

Мы выходим на танцпол, и Майк кладет обе руки мне на талию, притягивая к себе. Обнимаю его за шею, и мы начинаем плавно двигаться под завораживающую музыку. От Майка приятно пахнет. Чем-то свежим, напоминающим запах геля для душа.

– Ты мне так чертовски нравишься, Айрис, – раздается хриплый шепот мне на ухо, и кожу обдает теплым дыханием, пускающим мурашки по коже.

– И т-ты мне тоже, – легкая дрожь пробегает по телу, когда он проводит мягкими губами по моей щеке.

– Что же ты со мной делаешь, детка? – спускается ниже и целует меня в уголок губ.

По спине распространяется странный холод и хочется отстраниться от Майка. Тело будто начинает протестовать, и даже алкогольный дурман не помогает. Или еще не наступила нужная кондиция. Я должна быть достаточно смелой, если собираюсь сегодня отдаться ему. Пенхази нужно, чтобы я была девственницей, а значит, лишившись ее, я уже не буду представлять для них интерес.

– Я бы еще выпила, – заглядываю Майку в глаза.

– Конечно, – он берет меня за руку и ведет к барной стойке.

Меня потряхивает. Лицо горит. Лоб покрывается испариной.

Майк заказывает мне еще один джин с тоником, а себе виски с колой.

Почти наполовину выпиваю коктейль, желая ускорить процесс опьянения.

– Как насчет того, чтобы уехать отсюда вдвоем? – рука Майка оказывается на моей ягодице и сжимает ее, а взгляд опускается на губы.

– Л-ладно, – неуверенно соглашаюсь.

– Чччерт! – внезапно восклицает Майк, скривившись будто от боли, и не сразу замечаю, что его рука исчезла с моей ягодицы.

В следующую секунду кто-то хватает меня за предплечье, сжав его с такой силой, что я охаю от боли и тянет куда-то. Едва не спотыкаясь о собственные ноги, поднимаю взгляд, и глаза расширяются, когда я вижу Джулиана, ведущего меня к выходу с танцпола.

– Айрис! – слышу за спиной голос Майка и повернувшись, успеваю заметить, как два амбала держат его за руки.

– Что за? Куда ты меня тащишь?

– Какого хрена ты делаешь в этом клубе, когда сюда разрешено только совершеннолетним? – произносит свирепым тоном, продолжая волочить меня.

– Твое какое дело? – пытаюсь вырвать руку из захвата, но это бесполезно, она зажата словно тисками и, кажется, даже кровь перестала поступать. Завтра на коже точно появятся синяки.

– Такое дело… – резко разворачивается, и я впечатываюсь в твердую грудь, едва не ударившись об нее носом. – Что это мой клуб, малолетняя идиотка. А мне нахрен не нужны проблемы с полицией.

– Чтоо? – открываю рот от шока.

Он нависает надо мной целой скалой и окидывает взглядом, скривив лицо в гримасе отвращения.

– Еще и вырядилась как дешевая шлюха. На выход, – снова тянет меня, и новая волна боли пронзает руку.

– Отпусти! Мне больно! – требую дрожащим голосом, но ему плевать.

Как только оказываемся на улице, он буквально швыряет меня вперед, как обоссанного котенка, отчего я чуть не падаю.

– Стоять здесь! – злобно приказывает и поворачивается к секьюрити, стоящим на входе.

– Босс, что-то случилось?

– С завтрашнего дня уволены оба! – рявкает своим низким басом.

– За что, босс?

– Я предупреждал никаких малолеток в моем клубе!

– Но…

– Мне плевать, что ты скажешь, – не дает договорить тому, что стоял в стороне, когда нас пропускали. – Уволены оба!

Поворачивается ко мне, посмотрев брызжущим злостью взглядом, и рефлекторно вся сжимаюсь. Обхватываю себя руками, дрожа от страха.

– Решила развлечься перед свадьбой? Или у тебя память как у рыбки, и ты забыла, что еще сегодня была помолвлена? Мне, конечно, насрать, с кем ты там зажимаешься, но я не позволю в открытую позорить мою фамилию, – злобно выплевывает каждое слово. – И почему на твоем чертовом пальце нет кольца? – смотрит на мою руку.

– Ты его даже не надевал! – откуда-то во мне просыпается смелость.

– Еще один минус в твою копилку – ты совершенно безмозглая. Может, поэтому твой отец с такой легкостью избавляется от тебя? – он бьет по самому больному, рождая во мне сильнейшую ярость.

– Твоя копилка уже переполнена минусами до краев, потому что ты сволочь, подонок и самодовольный мудак с надутым эго!

– Пункт с молчаливостью отметаем. А значит, одни сплошные минусы, – скалится и, кажется, я даже вижу острые клыки.

– Ну так отмени помолвку, – смотрю на него с вызовом.

– Ты похоже, чего-то не понимаешь, школьница. Если Леонарду Пенхази что-то взбрело в голову, то лучше смириться с этим, если не хочешь жевать сырую землю. Из-за тебя и так нарушились мои планы. Назад дороги нет.

– Планы? – непонимающе хлопаю глазами.

– А это тебя уже не касается.

– Джулиан? – за спиной мужчины раздается женский голос, и он поворачивается, открыв мне обзор на стройную жгучую брюнетку в облегающем коротком красном платье, едва прикрывающим выдающийся бюст и упругую задницу. – Все в порядке? Мне тебя ждать? – девушка бросает взгляд на меня.

– Да. Вернись в клуб. Я сейчас приду, – равнодушно отрезает, и та уходит.

Не желая больше находится рядом с этим человеком, разворачиваюсь и иду к дороге, чтобы поймать такси.

– Куда собралась? – меня настигают, схватив за запястье.

– Домой! Отвали от меня! – дергаю рукой, но он не отпускает, достав из кармана брюк телефон и набирая чей-то номер.

– На улицу! Живо! – командует кому-то.

Через несколько минут появляются два амбала, что держали Майка.

– Отвести домой и передать прямо отцу, – небрежно отбрасывает мою руку и уходит.

– Хорошо, босс.

– Пойдемте, мисс, – один из амбалов подходит ко мне и кладет свою тяжелую мясистую лапу на мое плечо.

– Нет! – не желая быть застуканной отцом за побегом, поворачиваю голову и до хруста кусаю мужчину за руку, отчего тот издает медвежий рык.

– Ты, мать твою, совсем охренела? – одергивает руку.

– Лапы от меня убрал, урод! – кричу, пятясь от него и собираясь сорваться на бег.

– Что здесь происходит? – к моему глубокому несчастью, Джулиан возвращается.

– Босс, эта дикая кошка меня укусила.

– Мне учить вас надо? – в два шага оказывается передо мной, и из меня вырывается визг, когда он закидывает меня на плечо, как тряпичную куклу.

Юбка задирается, явив свету розовые стринги, и его большая ладонь оказывается прямо на моей голой заднице. Дыхание сбивается, и пульс срывается с тормозов. Щеки начинают гореть и становится жарко. От резкой смены положения кружится голова.

– Не трогай меня! Отпусти! – пытаюсь сопротивляться из последних сил.

Бью кулачками по каменным мышцам спины.

– Не дергайся, – шлепает меня по ягодице, и я зажмуриваюсь, стиснув зубы.

Ребра болезненно впиваются в твердое плечо, и начинает подташнивать. Боясь, что меня стошнит на его дорогой костюм, просто повисаю как тряпка.

Он подходит к черному внедорожнику и, открыв заднюю дверь, закидывает меня на сиденье как мешок с мусором. Захлопывает дверь и уходит.

– Мудак! – выкрикиваю, оттягивая юбку назад, но меня уже никто не слышит.

Спустя минуту один из охранников садится за руль, а другой – на пассажирское сиденье рядом с ним. Двери блокируются, и машина начинает движение.

– Подвезите меня к дому, а дальше я сама, – пытаюсь предотвратить возможный скандал.

– Нам было велено передать вас прямо отцу.

– Пожалуйста.

– Нам дорога наша работа, мисс. Советую вам смириться и спокойно продолжить путь.

Хочется ругнуться и сказать что-нибудь резкое, но я проглатываю слова. Странно, что с навязанным женихом я не была так сдержанна.

Мой телефон начинает пиликать, и я достаю его, читая пришедшее от Майка сообщение.

– С тобой все в порядке?

– Да. Я уже еду домой. Прости.

– Ты уверена, что у тебя все хорошо? Я переживаю.

– Да, я в порядке. Честно.

– Откуда ты знаешь владельца клуба, Айрис?

– Его отец дружит с моим. Но я не знала, что это его клуб. А он запрещает находиться в нем тем, кому еще нет восемнадцати из-за возможных проблем с полицией.

– Не думал, что твой отец связан с такой личностью, как Пенхази. Он опасный человек.

– Я знаю. Но они очень давно знакомы, еще, когда он не был так опасен.

– Напиши мне, как доберешься домой. Я буду волноваться.

– Хорошо.

Спрятав телефон в сумку, поворачиваю голову к окну и кладу затылок на подголовник. Внутри все еще клокочут: злость, страх, перемешанные со стыдом. Мне так и не удалось добиться того, чтобы свадьба не состоялась, а значит, нужно придумать другой план. Я не выйду замуж за этого дьявола. Даже думать не хочу о том, чтобы жить с ним под одной крышей и ложиться в одну постель.

Глава 5

Джулиан

Давно у меня не возникало такого острого, до зуда в ладонях, желания кого-нибудь придушить. Но сесть в тюрьму за непреднамеренное убийство не входило в мои ближайшие планы.

Закинув малолетку в машину, направляюсь к входу в клуб. Руки непроизвольно сжимаются в кулаки из-за клокочущей внутри злости. Сердце бухает, норовя разодрать грудную клетку и оставить в ней кратер размером в целый гребаный континент. Если бы я случайно не заметил, стоя у перил второго этажа, это белобрысое создание, одетое в наряд шлюхи, то так и не узнал бы, что строго установленные мной правила нарушаются. И в клуб пропускаются несовершеннолетние, свободно распивающие спиртные напитки.

Как только подхожу к двери, навстречу мне выходит один из уволенных охранников.

– Босс, я не пропускал эту девушку. Клянусь, что проверяю все удостоверения.

– Мне насрать. Я же сказал уволены оба, – прохожу мимо не останавливаясь.

– Босс, дайте мне еще один шанс. Прошу. У меня жена скоро рожает. Я не могу остаться без работы, – идет за мной по пятам.

– И меня должно это волновать?

– Я работаю на вас не первый год, и вы ни разу не жаловались. Я честно выполняю свою работу. Да я виноват, что недоглядел. Лишите меня премии, но не увольняйте.

В этом он прав. Я всегда был доволен его работой. Но мне некогда сейчас выяснять, кто виноват и неизвестно сколько еще сейчас малолеток в моем клубе. Если приедет полиция с проверкой, у меня будут проблемы. А мне они на хрен не нужны.

Кто-то сказал бы, что все проблемы я могу решить через своего отца, имеющего большие связи. Но он последний человек, к которому я обратился бы за помощью.

– Завтра придешь за расчетом. Разговор окончен, – отрезаю и иду дальше.

Поднимаюсь на второй этаж и не возвращаюсь к компании друзей.

Сразу поворачиваю в служебный коридор и скрываюсь за дверью кабинета.

Внутри меня уже послушно ждет та, что снимет скопившееся нервное напряжение. Зеленые глаза, полные вожделения, сразу направляются на меня.

– Кто это был, Джулиан? Твоя девушка? – облизывает пухлые губы, накрутив черную прядь волос на палец.

– Разве твоя работа – задавать вопросы? – снимаю пиджак, кинув его на стоящий диван, и закатываю рукава сорочки.

– Нет. Я просто спросила, – пожимает плечами.

– Лучше просто подойти к столу и повернись, – не собираюсь сейчас говорить о большой проблеме в роли малолетней девки, которую мне навязали, тем более с посторонним человеком.

Брюнетка послушно выполняет приказ, став ко мне спиной и уперевшись ладонями о крышку дорого отполированного стола. Прогибается в пояснице и отставляет сочную задницу.

Животные инстинкты мгновенно срабатывают и к паху приливает кровь.

Подхожу сзади и задираю платье до талии, оголив упругие ягодицы, частично скрытые под красными кружевными стрингами. С силой шлепаю по одной половине, и сучка стонет, выгибаясь сильнее. На гладкой фарфоровой коже сразу появляется красный след от ладони.

Хватаюсь за резинку ее трусов и одним резким движением разрываю.

– Что за… – хочет что-то сказать, но я не даю ей договорить, засовывая скомканную ткань в рот.

– Помолчи, – шлепаю по второй ягодице с еще большей силой, отчего она чуть не заваливается вперед. – И стой смирно, – начищенной до блеска туфлей раздвигаю ее ноги шире.

Сегодня я очень зол. А в моем случае злость вперемежку с похотью – жгучий коктейль.

Я слышу тяжелое женское дыхание. Вижу, как ее пальцы с красным лаком на длинных, острых ногтях белеют от того, как сильно она впивается в крышку стола от предвкушения.

Расстегиваю ремень брюк, звеня пряжкой, после чего следует ширинка. Натягиваю презерватив на всю длину ствола и пристроившись сзади, обхватываю член за основание. Направляю к входу и врываюсь одним резким толчком до самого упора.

Девушка мычит от удовольствия и запрокидывает голову. Она уже готова меня принять без всяких прелюдий, на которые я никогда не трачу время. Я чувствую, как внутри нее влажно. Сразу видно, что опытная сучка.

Без промедления начинаю вдалбливаться в нее грубыми рваными толчками с громкими звуками шлепков о плоть. Сминаю задницу пальцами до синяков. Механика всегда одна и та же. Но сегодня я делаю все с особым остервенением.

Я чувствую, как ноги шлюхи начинают дрожать. Мычания становятся прерывистыми. Ее тело сотрясается от каждого моего толчка. Она заводит руку, пытаясь притормозить меня, но я хватаю ее за запястье, заводя за спину, и только ускоряю толчки. Терпеть не могу, когда до меня дотрагиваются, тем более без разрешения. Ощущаю, как член начинают сжимать упругие стенки и женское тело содрогаться от оргазма.

Нажимаю на затылок и прижимаю ее щекой к крышке стола, заставляя лечь грудью. Завожу ее вторую руку за спину и намотав черные волосы на кулак свободной руки, срываюсь в настоящий грубый трах. Все стоящее на столе трясется как от землетрясения, но мне плевать. Мне нужно выпустить пар. Сегодняшний рабочий день. Чертова помолвка, вместе с ненавистной невестой изрядно вымотали мне нервы.

Девушка больше не сопротивляется, поняв, что я все равно не остановлюсь, пока не достигну разрядки. Но ей все же удается кончить еще раз. Годы практики дают о себе знать. Не каждая эскортница выдерживает мой эгоизм. Но я такой, какой есть.

Импульсы приближающегося оргазма ощущаются во всем теле и по позвоночнику пробегают разряды, словно от ударов током. Делаю еще несколько поступательных движений внутри текущего лона и кончаю с хриплым рыком. Последняя волна дрожи пробегает по телу, и я достаю член. Снимаю заполненный презерватив и швыряю в урну.

– Свободна, – произношу охрипшим голосом, застегивая брюки. – Завтра на твой счет переведут деньги, – безразлично бросаю, даже не посмотрев в ее сторону.

Подхожу к стеклянному шкафу, расположенному у стены, и открываю коробку с коллекцией сигар, доставая одну. Слышу за спиной заплетающиеся шаги, уходящей из кабинета эскортницы и звук захлопнувшейся двери.

Наступает приятная тишина, и я подхожу к столу, на котором поимел немало шлюх, поправив все, что оказалось не на своем месте.

Быстрый перепих, без эмоций два-три раза в неделю стал давно выработанной привычкой. А лучшим вариантом для этого служат эскортницы, с которыми не нужны пустые разговоры, ухаживания и походы на свидания. Мне всегда было это чуждо. Лишь изредка я нанимаю кого-то для сопровождения меня на каких-либо переговорах или банкетах, после чего грубо трахаю и сразу прощаюсь.

Мой самый первый сексуальный опыт как раз и произошел с женщиной древней профессии. Меня к ней привел отец, когда мне было пятнадцать. В тот день он мне сказал, что женщины созданы только для того, чтобы их трахали, и чтобы рожать и воспитывать детей. Я был слишком запуган и боялся возразить ему, подумав тогда о матери и том, что ей приходится переживать, живя с таким мужем. Еще ребенком я видел много вещей, творящихся дома, о которых предпочел бы забыть. Уже тогда в моей голове укоренилась мысль, что я никогда не заведу своей семьи и не буду вступать в отношения.

Расслабленно разваливаюсь в кресле и закуриваю сигару, выпуская густой дым в воздух. Физически стало лучше. Напряжение ушло. Тело окутало приятной негой.

Но ураган из эмоций так и не утих. В голове все еще крутятся мысли о предстоящей чертовой свадьбе.

Я не думал, что отцу придет эта мысль в голову, когда я оказался так близко к цели. И если я откажусь, он снимет меня с должности. Он так прямо и заявил. И тогда я точно потеряю все, к чему стремился не один год. Я только смог приблизиться и не собираюсь рисковать из-за какой-то школьницы. Мне еще нужно время, а если это поможет успокоить отца, я готов пойти на такие жертвы. Даже приделать ребенка, чтобы усыпить бдительность.

В дверь раздается стук, и я разрешаю войти. В кабинет входит мой заместитель по клубной работе и по совместительству лучший друг Чейз Брэдли, с которым мы вместе учились еще в школе.

– Только что столкнулся с девушкой, вышедшей от тебя. Она убегала как ошпаренная. Что ты с ней сделал?

– Ничего. Она выполняла свою работу. Только и всего, – равнодушно отвечаю, сделав очередную затяжку.

– Джул, может, хватит вымещать свою злость на бедных девушках?

– Я бы не назвал их бедными из-за тех сумм, что я перечисляю за то, что имею их.

– Но это не значит, что нужно быть настолько жестоким.

– Ты пришел учить меня, как вести себя со шлюхами?

– Нет. Не поэтому. Я видел, как ты спустился вниз и потащил из клуба девицу, зажимающуюся с каким-то парнем. Не помню, чтобы ты делал работу за охрану.

– Этой девице только исполнилось восемнадцать, и она здесь находиться не должна была, – цежу сквозь зубы, вспомнив, как школьница смело пререкалась со мной. Но я думаю здесь не обошлось без алкоголя в ее крови.

– Ты знаешь ее?

– К сожалению, – сжимаю челюсть до хруста.

– Кто она?

– Моя гребаная невеста.

– Что? – смеется. – У тебя даже девушки нет и никогда не было.

– Это все мой «любимый» папаша. Ему вдруг резко понадобились внуки. А если бы я отказался, ты знаешь к чему это могло привести.

– И кто она? Ты хоть знал ее раньше?

– Лично нет. Только видел, когда она еще была подростком. Хотя для меня она и сейчас еще подросток. Она дочь друга семьи. Когда-то она встречалась с моим братом, – опускаю взгляд на свою руку, сжимая и разжимая пальцы в такт своему сердцу.

Каждый раз, когда думаю о Марти и о том, что его жизнь оборвалась так рано, меня разрывает на куски. А когда вспоминаю, кто явился тому виной, хочется разнести все вокруг.

– Черт… – потирает подбородок. – И что, они типа любили друг друга?

– Марти был помешан на ней. Все уши мне прожужжал про то, что женится на ней, когда вырастет.

– Так значит, тебе досталась невеста брата?

– Мне плевать, чья она была невеста, Чейз. Мне в принципе на нее глубоко плевать. Меня только бесит, что теперь мне придется лицезреть ее на моей территории. Но, надеюсь, это ненадолго. Как только придет время, я с радостью избавлюсь от нее.

– Тебе видней, Джул. Ты вернешься за столик?

– Немного позже. Кстати, нам нужна дополнительная охрана на вход. Сегодня я уволил двух секьюрити. Займись этим.

– Хорошо. Еще какие-нибудь рабочие распоряжения будут? Я уже собирался выпить.

– У Гудмана вроде жена скоро рожает? – не знаю, зачем это делаю, спрашивая про второго охранника.

– Да, я в курсе.

– Завтра он придет за расчетом. Выплати ему хорошую компенсацию.

– Как скажете, босс, – ухмыляется.

– Иди уже.

Снова остаюсь один и, сделав затяжку, откидываюсь затылком на кресло, закрыв глаза. Хотелось бы отпустить все мысли, но это просто невозможно. Грядут большие перемены. Жизнь решила поиграть со мной, но я с полной готовностью принимаю ее вызов.

Как ярый игрок в покер, я привык рисковать и идти ва-банк.

Глава 6

Айрис

С трудом открываю тяжелые веки, жмурясь от яркого солнца, залившего светом всю комнату. Похоже, уже далеко не утро, и это неудивительно, ведь я смогла уснуть только с рассветом. После моего фееричного возвращения, когда буквально весь дом был поднят на уши охраной ненавистного жениха, меня ждал неприятный разговор с отцом. Мне пришлось выслушать настолько я неуважительна, что позволила себе такое, будучи помолвленной.

Было сказано много нелицеприятного в адрес моего наряда и того, что я выпивала. И ни одной попытки отрицать того, что я озвучила при нашем последнем разговоре. Я полностью укоренилась во мнении, что отец винит меня в маминой смерти.

И, наверно, так оно и есть. Всем было бы лучше, если бы я вообще не рождалась. Мама сейчас была бы жива и счастлива вместе с отцом. А я, возможно, родилась бы в другой семье и была дочерью, окруженной родительской любовью.

Прости меня, мама. Мне очень жаль…

Шевелю головой и кривлюсь от боли, пронзившей всю черепную коробку. Со стоном сажусь и прикладываю руку ко лбу. Во рту отвратительное ощущение, будто в него нагадило целое стадо носорогов. Еще никогда у меня не было такого жуткого похмелья.

В дверь раздается стук, и в комнату входит Мэнди.

– Как хорошо, что вы уже проснулись, мисс, – она кажется какой-то дерганной.

– Ммгу…проснулась, – произношу голосом звучащим, как у хронического алкоголика.

Пытаюсь пригладить образовавшееся “гнездо” из волос на голове.

– Вам нужно собираться. За вами скоро приедут.

– За мной? Приедут? Кто? Зачем? – непонимающе хлопаю глазами.

– Охрана мистера Пенхази. Ваш отец позвонил мне и сказал разбудить вас, видимо, ваш телефон отключен. Но он ничего не сказал. Только то, что вы должны спуститься и поехать с ними.

– А где папа? – сон как рукой снимает.

Неужели отец или сам Джулиан рассказал о вчерашнем Леонарду и теперь меня ждет поучительная беседа еще и с ним.

– Уехал с миссис Мэрион на прогулку.

– С-сколько у меня времени? – паника нарастает, и голова начинает болеть еще сильнее.

– Мистер Мэрион сказал, что они приедут через пятнадцать минут.

– Л-ладно, – шаркая ногами, плетусь в ванную.

Принимаю душ, но это не особо помогает почувствовать себя лучше. Сейчас я бы с радостью прыгнула в бассейн и провела там не один час. В водной стихии я быстро бы восстановилась, и от похмелья не осталось бы и следа.

Высушиваю волосы феном и заплетаю косу. Хорошенько чищу зубы, два раза прополоскав их мятным ополаскивателем. Надеваю летящее платье-сарафан нежно-голубого цвета на пуговицах спереди, и коричневые босоножки на низком ходу с тонкими ремешками в греческом стиле. Совсем не крашусь, я в принципе редко это делаю. В последний момент вспоминаю про кольцо и достаю его из комода, надев на палец.

Выхожу на улицу и, к своему удивлению, вижу внедорожник, на котором вчера меня привезли. Пассажирская дверь открывается и выходит здоровяк, которого я вчера укусила. И его я точно не ожидала увидеть. Насколько я поняла, это человек Джулиана, а не Леонарда.

– Добрый день, мисс, – открывает заднюю дверь, приглашая сесть в салон, скрытый за темными тонированными стеклами.

– Куда вы хотите меня отвести?

– Вы все узнаете. Садитесь. У нас мало времени.

Обреченно выдыхаю и, став на высокую ступеньку, забираюсь в салон. Сердце пропускает удар, и внутренности скручиваются в тугой узел, когда внутри оказывается Джулиан, разговаривающий с кем-то по телефону. Дверь захлопывается, и я остаюсь в клетке вместе с опасным диким зверем. И как назло, сразу поднимается черная перегородка, отделяющая нас от водителя. Кидаю на него короткий взгляд, успев заметить, что сегодня он не изменил себе и снова надел все черное. Черные свободные льняные брюки и рубашка с закатанными рукавами. Цвет одежды полностью соответствует его душе.

Мужчина не обращает на меня совершенно никакого внимания, обсуждая какие-то деловые моменты, в которые я никак не вникаю.

Стараясь сидеть как можно дальше, отворачиваюсь к окну, пытаясь сосредоточиться на проплывающих пейзажах за окном. Но от окутывающего волнения не могу собрать мысли в кучу. Голова все еще раскалывается. Зря я не выпила таблетку перед выходом.

Когда телефонный разговор заканчивается, повисает тишина. Но неизвестность заставляет набраться смелости и спросить.

– Куда меня везут? – поворачиваюсь к нему.

– В клинику. Тебя осмотрит наш семейный врач, – даже не смотрит на меня, переписываясь с кем-то.

– Врач? Зачем? Меня ничего не беспокоит.

Не считая жуткого похмелья… 

– Хм…ты не поняла, школьница, – на губах появляется устрашающая ухмылка и серые глаза устремляются на меня, обдав своим холодом. – Мы едем к гинекологу, – сердце уходит в пятки.

– А это еще зачем? – ощущаю, как заливаюсь краской от макушки до пяток.

– Проверить, не обманул ли твой отец.

– Не обманул.

– Это мы и узнаем, – перевожу взгляд на острые скулы, об которые можно порезаться, и плавно спускаюсь к квадратной линии челюсти.

Его лицо, что скульптор лепил?

– Это из-за вчерашнего? У меня ничего не было с тем парнем.

– Ну тогда тебе нечего бояться, школьница. Ведь так?

– Я уже не школьница. И меня зовут Айрис, – цежу сквозь зубы.

– А краснеешь как школьница, – издевательски улыбается.

– Пошел ты на хрен, Джулиан.

– Только вот ругаешься как сапожница.

– А ты ведешь себя как последняя сволочь.

– Почему как? Даже обидно. Видимо, нужно стараться лучше.

Сжимаю челюсти до хруста, чтобы не сказать еще что-нибудь. Отворачиваюсь от него и весь остальной путь молчу.

Когда подъезжаем к зданию клиники, Джулиан выходит первым, а охранник открывает мне дверь, подавая руку. Но я не беру ее, а спрыгиваю сама.

Следую за женихом, идущим уверенной походкой хищника. Не сразу замечаю, что его охрана следует рядом с нами.

– А они здесь обязательны? – спрашиваю у Джулиана.

– Обязательны, – отрезает.

Мы не останавливаемся на ресепшене, а сразу идем по коридору, подходя к кабинету с табличкой «Профессор отделения акушерства и гинекологии Итан Лэнгли». А это значит, меня впервые будет смотреть мужчина. Мой гинеколог, который наблюдает меня с момента начала месячных добрая и милая женщина.

Стыд, смешанный с паникой, заставляет пульс ускориться в разы.

– Ждите здесь, – Джулиан кидает своей охране.

Даже не постучавшись, он открывает дверь и входит в кабинет. Едва передвигая ногами, вхожу за ним, и нам навстречу сразу выходит мужчина в очках, лет шестидесяти.

– Добрый день, Джулиан. Я ждал вас.

– Здравствуй, Итан, – мужчины жмут друг другу руки.

– Как ты? – тепло улыбается ему и немного непривычно, что кто-то не боится этого человека.

– Прекрасно, – сухо бросает.

– Как поживает Амелия?

– Без изменений, – звук голоса меняется и плечи заметно напрягаются.

Становится интересно о ком они.

– Понятно, – на лице доктора мелькает грусть. – А это наша пациентка? – переводит взгляд на меня, и я чувствую, как снова краснею, нервно теребя ткань платья.

– Да, – Джулиан кидает на меня взгляд, полный презрения.

– Твоя родственница?

– Хм…если бы. Моя невеста.

– Ты женишься? Я не знал. Поздравляю.

– Ага. Осмотри ее, – разваливается на стуле.

– Конечно. Как тебя зовут, милая? – переводит взгляд на меня.

– Айрис, – едва слышно произношу, посмотрев на Джулиана, который, похоже, собрался быть свидетелем всему, тем самым унизив меня еще больше.

– Джулиан, тебе лучше подождать за дверью, – к счастью, профессор замечает мое замешательство.

Фыркнув себе под нос, жених встает и покидает кабинет.

– Тебе не нужно волноваться, Айрис.

– Х-хорошо.

– Расскажи, тебя что-нибудь беспокоит?

– Нет, – мотаю головой, ощущая ужасную неловкость.

– Месячные регулярные?

– Да.

– Обильные? Болезненные?

– Нет, – на автомате отвечаю.

– Когда были последние месячные?

– Десятого июля.

– Хорошо. Давай я сначала осмотрю твою грудь и все ли в порядке с лимфоузлами.

– Л-ладно, – расстегиваю платье и спускаю до талии, снимая лифчик.

Доктор начинает прощупывать грудь, и я стараюсь не думать, что он мужчина. Он ведь такой же доктор, как и все.

– Во время месячных грудь болит, набухает?

– Немного.

– Хорошо.

– Откуда вы знаете Джулиана? – интересуюсь, чтобы отвлечься.

– Я много лет наблюдаю его мать. Еще, когда она была беременна Марти.

Я никогда не видела мать братьев Пенхази. Если они приходили к нам в гости, то всегда были без нее. А Марти никогда не говорил мне о ней, будто это была запретная в их семье тема. И, честно говоря, я думала, что она уже умерла.

– Марти… – непроизвольно вырывается из меня.

– Ты знала его?

– Да. Мы близко общались с ним.

– Жаль. Он был хорошим парнем, и его появление на свет было маленьким чудом.

– Почему?

– До этого у нее было пять выкидышей, и я рекомендовал ей остановить попытки из-за большого риска невынашиваемости. Но Леонард настоял на том, что ему нужны еще наследники, а Амелия никогда не смела перечить мужу. В итоге беременность проходила очень тяжело. А во время родов случилось осложнение, из-за которого ребенок чуть не погиб, как и сама мать. Я принимал роды, и сразу после них нам пришлось удалить матку, лишив ее возможности в дальнейшем стать матерью.

– Какой ужас. А где она сейчас?

– Ляг, пожалуйста, на кушетку, я пощупаю твой живот.

– Хорошо, – ложусь, подняв взгляд к потолку.

– А ты разве не знаешь? – подушечками пальцев начинает нажимать на низ живота.

– Знаю, что?

– Так не больно?

– Нет.

– Хорошо.

– Так что не знаю, доктор? – кидаю на него выжидающий взгляд.

– Неважно. Давай я осмотрю тебя на кресле. Разденься ниже пояса и заходи за ширму.

– Ладно.

– Ты живешь половой жизнью?

– Н-нет, – отвожу глаза, заливаясь румянцем.

– Ясно, – смотрит на меня с каким-то сочувствием. – Только не волнуйся. Я буду аккуратен.

***

Когда выхожу из кабинета, все, что мне хочется это провалиться сквозь землю. Я даже не смотрю на Джулиана, а он молча скрывается за дверью сразу после меня. Спустя минут десять, жених выходит, и наши взгляды встречаются. Я вижу ухмылку на его лице, которая наводит ужас и пускает дрожь по позвоночнику.

– Уходим, – без всяких эмоций кидает, и мы направляемся к выходу.

Ощущаю себя чертовой игрушкой, которой управляют как хотят. Ноги становятся ватными. В голове шум. Виски пульсируют от напряжения.

– Надеюсь, теперь ты доволен? – выпаливаю, когда оказываемся в салоне.

– Ты преувеличиваешь мой интерес к твоей жалкой персоне, школьница. Информация о том, что ты действительно девственница, – он будто специально делает акцент на этом слове, заставляя меня снова залиться краской. – Нужна была твоему будущему свекру, а не мне. Честно говоря, я надеялся, что с тебя хоть что-то можно взять. Никогда не испытывал желания трахать неопытных. И это еще один минус в твою копилку. Список стремительно растет.

– Мне плевать. Я все равно не собиралась с тобой спать.

– Отец требует внуков. А я надеюсь тебе не стоит объяснять, откуда берутся дети? – опускает серебристый взгляд на кулон на моей шее и плавно ведет к груди.

– Да пошел ты, – выплевываю в него и отворачиваюсь к окну, услышав, как он ухмыльнулся.

Больше не произношу ни слова, сжавшись от переполняющей злости. Даже находится рядом с этим человеком невыносимо. Не могу нормально дышать. Его энергетика давит на меня.

Как только машина подъезжает к воротам моего дома, незаметно выдыхаю. Хватаюсь за ручку и пытаюсь открыть, но дверь оказывается заблокирована.

Только когда выходит здоровяк, водитель снимает блокировку замков.

Мужчина открывает мне дверь, и я ставлю ногу на ступеньку.

– Эй, школьница, – летит мне в спину, и я нехотя поворачиваюсь. – И чтобы больше никаких ночных клубов и дружков. Ты невеста Пенхази и должна вести себя соответственно.

– Тебя забыла спросить, куда мне ходить и с кем, – отворачиваюсь, собираясь наконец-то оказаться как можно дальше от него. – Ай! – вскрикиваю от боли, когда меня тянут назад за косу.

Схватив за шею сзади, дьявол поворачивает меня к себе лицом и между нашими носами остается буквально пара миллиметров.

Втягиваю ртом воздух и обоняние улавливает глубокий запах мужского парфюма с нотками морского бриза. Это кажется неправильным. Он просто не имеет права так приятно пахнуть.

– Придется выработать привычку. И не советую злить меня. Поняла? – низкий голос полон гнева.

– Отпусти меня… – шепчу, смотря в прозрачную дымку глаз и видя в ней серебристые всполохи.

– Не слышу ответа? – встряхивает меня, сжимая шею сильнее.

– П-поняла, – выдавливаю, зажмурившись от боли.

– А теперь выметайся! – отталкивает меня, и я чуть не вываливаюсь из салона.

На колотящихся ногах иду к дому, глотая слезы.

– Ублюдок…ненавижу… – шепчу, шмыгая носом.

Поднимаюсь в свою спальню и достаю мамин дневник. Сев на любимое место на подоконнике, открываю на случайной странице и читаю сквозь пелену слез.

«14 апреля 2007 года

Привет, моя милая доченька. Сегодня у меня выдался очень насыщенный день. Я встретилась со своей подругой из детства, которая приехала навестить меня из моего родного Клируотера. Мы гуляли и много часов проговорили с ней, вспоминая веселые дни из прошлого. Несколько раз она погладила мой живот, назвав твое имя, и ты даже отвечала ей, пинаясь ножкой. А еще мы говорили с ней о ее матери, которая вылечилась от рака яичников, когда доктора не давали ей никаких шансов. Я до сих пор помню, как приходила к ней домой и видела ее мучения, но она никогда не была грустной. Она всегда улыбалась. Для меня она стала примером настоящего борца. Человека, который не сдается не перед чем и верит только в лучшее. Я помню, как часто она повторяла фразу: «Ты не проиграл, пока не сдался». Я очень хочу, чтобы ты у меня тоже выросла сильной и никогда не опускала руки ни перед какими трудностями. А я буду всегда рядом с тобой и во всем тебя поддержку, моя девочка.»

Закрываю дневник и звучно выдыхаю. Мама права. Никогда нельзя сдаваться. И я тоже не буду. Я не выйду замуж за этого монстра. Я просто сбегу ночью, когда все уснут. Будь что будет. Как-нибудь выживу. У меня есть кое-какие накопления, а на первое время устроюсь куда-нибудь официанткой. Поеду в мамин родной город. Я ведь всегда мечтала жить у океана. Научусь кататься на серфе. Жаль только, что дедушки с бабушкой уже нет. Их не стало через три года после маминой смерти с разницей в пару месяцев. Они бы точно помогли мне и приютили к себе.

Глава 7

Когда наступает глубокая ночь, дом погружается в тишину. Сегодня я даже не спускалась на ужин. Не было никакого желания видеть ни отца, ни тем более Барбару. Переодеваюсь в черную безразмерную толстовку, натянув капюшон на голову, а на ноги такого же цвета легинсы. Нахожу в гардеробной спортивную сумку и закидываю в нее самое необходимое из одежды и обуви. Забираю мамин дневник и рамку с ее фотографиями. Вместе с ними фотоаппарат с альбомом и ноутбук для того, чтобы иметь возможность продолжить любимое дело.

Перед выходом из комнаты в последний момент оборачиваюсь, чтобы попрощаться с местом, где я выросла. Здесь происходило много приятных вещей. Я помню, как еще совсем маленькой каждый день с нетерпением ждала папиного возвращения с работы, чтобы он пришел и прочитал мне сказку на ночь. Я так любила эти редкие моменты с ним. Именно тогда я не чувствовала себя одинокой. Чего не скажешь про настоящий момент. В моей груди образовалась огромная кровоточащая рана, и наверно она никогда не заживет. Я всю жизнь буду нести это в себе, живя вдали от самого близкого человека, которому я стала не нужна.

Когда родятся двойняшки, он вообще забудет о моем существовании. В этом я даже не сомневаюсь.

С комом в горле, открываю дверь и, стараясь шагать как можно тише, спускаюсь вниз. Почти не дышу, слыша шум зашкаливающего пульса в ушах.

Выхожу из дома и иду по дорожке, ведущей к воротам. На улице темно и совсем тихо. Даже ни намека на ветер. Черное небо усыпано звездами, словно мелкими бриллиантами, разбросанными на бархате. Невероятно спокойная и завораживающе красивая ночь.

Подхожу к металлической двери, совмещенной с воротами, и дрожащей рукой берусь за ручку, нажимая на нее. Раздается характерный щелчок, и я переступаю через порог, оказавшись за пределами участка. С тихим звуком закрываю дверь и на секунду замираю.

Ну вот и все. Я свободна. 

Поворачиваюсь, и сердце делает сальто, уходя в пятки, когда я вижу стоящий напротив ворот черный внедорожник. В следующую секунду пассажирская дверь открывается и из салона выходит высокий незнакомый мужчина.

Его взгляд опускается на сумку в моих руках и непроизвольно крепче сжимаю ручку.

– Мисс, вам лучше вернуться домой, – его голос звучит угрожающе спокойно.

Похоже, чертов Пенхази установил за мной наблюдение и отчаяние накрывает сносящей волной.

– Нет… – бросаю сумку и срываюсь с места, со всех ног несясь вниз по улице.

Сквозь гул в ушах от ветра слышу, что за мной гонятся. Выброс адреналина в кровь дает возможность ускориться и начать перебирать ногами как профессиональному бегуну. Даже сама не знала, что могу так быстро бегать. Заворачиваю за угол, в надежде оторваться и укрыться в каком-нибудь укромном месте. Вот только в поле зрения только закрытые ворота, ведущие на чужие участки.

К сожалению, я все равно оказываюсь не так быстра, как преследователь. Меня быстро настигают и хватают за толстовку, потянув назад.

– Нет! Пустите! – пытаюсь сопротивляться, попадая локтем по чему-то твердому.

– Ммм…черт…это было глупо с вашей стороны, – заводит мои руки за спину.

– Пожалуйста, отпустите меня. Прошу. Я не могу вернуться, – хватаю ртом воздух.

– Мне жаль, но я лишь выполняю приказ мистера Пенхази, – сжимает мои предплечья, ведя назад.

– Умоляю вас, – начинаю плакать.

– Мы возвращаемся домой, мисс Мэрион.

Всю дорогу назад я просто плачу, ощущая крах всего. Снова, как маленького провинившегося ребенка, меня заводят домой и передают отцу.

***

Джулиан

В пентхаусе царит полумрак. Включена только подсветка по периметру потолка гостиной и немного добавляет света, зажженный газовый камин, встроенный в стену. Воздух вокруг пропитан сосредоточенностью и напряжением.

От захватывающей покерной партии меня отвлекает звонок мобильного, нарушающий необходимую тишину, и это неимоверно злит.

– Я удваиваю, – придвигаю фишки к центру стола, взяв телефон в руки.

– Да? Что у вас? – рявкаю.

– Босс, девчонка пыталась сбежать из дома, – звучит на той стороне. – Пришлось гнаться за ней.

– Хм…интересно, – избалованная малолетка решила показать свой строптивый характер.

– Оказала сопротивление и поставила мне фингал. Не знаю, откуда в этом миниатюрном теле столько силы.

– Где она сейчас?

– Уже дома, выслушивает нотации отца.

– Продолжайте наблюдение круглые сутки. Не сводить с нее глаз. Отвечаете за нее головой. Все ее передвижения по городу только под вашим присмотром.

Отец ясно дал понять, что свадьба должна состояться или у меня будут проблемы. Теперь придется возиться с этой идиоткой.

– Конечно, босс.

Отключаюсь и возвращаю телефон на стол.

Хорошо, что послушал интуицию и отправил людей к их дому. После приема у доктора ее открытая дерзость не на шутку разозлила. Еще ни одной девке не удавалось так сильно лишать меня равновесия за такой короткий срок. В машине сорвался, схватив ее за волосы.

Когда развернул к себе, на меня смотрели огромные глаза насыщенного голубого цвета со смесью страха и скрытой ярости во взгляде. И это были совсем не глаза подростка, в них было слишком много всего.

Ошибочно предположил, что с ней будет просто, когда она все время молчала в день помолвки. Но, похоже, придется заняться перевоспитанием. В ее интересах быть молчаливой и покладистой.

– Что-то случилось, Джул? Чего тебя так перекосило? – обращается ко мне Чейз, выводя из задумчивости.

Только сейчас понял, что так и завис, держа карты в руках.

– Чертова невеста, – хрипло произношу, взяв стакан с виски и отпив из него.

– Невеста? – переспрашивает еще один друг в нашей холостяцкой банде.

Килл Флойд – бывший агент ФБР, ушедший в отставку. Он вложил часть сбережений в наш с Чейзом бизнес и теперь получает с него хорошие дивиденды. Килл старше нас Чейзом на восемь лет. Мы познакомились с ним через несколько лет после окончания колледжа, когда решили попробовать совместное дело. Тогда отец еще не позволял мне работать в семейной компании. Всегда говорил, что сначала я должен добиться чего-то сам. А когда он увидит, что я достоин, тогда и даст мне возможность проявить себя.

Поэтому мы обратились с Чейзом к Киллу, поскольку у него был друг, который успешно продвинулся в сфере развлечений. От него мы и получили пару советов по тому с чего лучше начать. Он и стал нашим первым инвестором.

– Да. Наш главный холостяк женится, – ухмыляется Чейз. – Я в игре. Иду ва-банк, – придвигает свои фишки к куче в центре стола.

– Я пас, – Килл отбрасывает свои карты, откинувшись на спинку дивана и закуривая сигарету. – Уверен, что тебе это нужно? – выпускает дым в воздух, посмотрев на меня, прищурившись.

– Это нужно не мне, а моему отцу. И мне были озвучены жесткие условия, которые не в моих интересах нарушать. Пришлось согласиться.

– Сочувствую, – криво улыбается. – И кто же эта «везучая» женщина? – вопрос звучит с издевкой.

Килл уже имел неудачный опыт в браке. Его бывшая жена ушла от него и теперь не дает видеться с сыном. Он зарекся больше никогда не повторять ошибок. По сути, мы были три закоренелых холостяка, но теперь я выпадаю из общей картины, сам того не желая.

– Дочь друга отца. Ну что, открываемся? – смотрю на Чейза.

– Лучше скажи прямо, что ты женишься на той, что предназначалась твоему брату, – Чейз открывает свои карты и там оказывается комбинация из трех валетов и двух пятерок.

– Заткнись, Чейз, – непроизвольно сжимаю челюсти, желая пройтись кулаком по его физиономии.

– Что серьезно? – смеется Килл.

Открываю свои карты с комбинацией трех королей и двух дам, посмотрев на Чейза.

– Как тебе такое?

– Хм…фулл хаус, – озвучивает Килл.

– Этот засранец снова обыграл меня, – Чейз отпивает из своего стакана.

– Я всегда выигрываю, Чейз, – закидываю руку на спинку дивана, расслабленно развалившись.

– Так ты пригласишь нас на свадьбу? – интересуется Килл, делая очередную затяжку.

– А ты так хочешь прийти?

– Я бы не отказался. Ты как, Чейз? – пихает его локтем, пока тот отвечает кому-то на сообщение.

– Я думал, что как его лучшие друзья мы автоматически приглашены. Я не прочь погулять не на своей свадьбе.

– Если вам так хочется посмотреть на это гребаное представление, которое отец хочет устроить для тех, кому лижет зад, то я не буду вас останавливать.

– Кстати, об этом, – Килл приподнимается, положив локти на колени. – Через несколько дней я встречаюсь с одним человеком, который может поведать мне полезную информацию. Возможно, она тебе пригодится, когда ты соберешься осуществить свой план.

– Держи меня в курсе.

– Конечно, приятель.

***

Айрис

В день свадьбы я мало понимаю, что происходит. Нахожусь словно в прострации, отключив эмоции. Даже в течение всей подготовки, когда мне приходилось ездить в свадебный салон вместе с нанятым профессиональным стилистом для выбора платья, я была безучастна. Я просто молча тыкала пальцем в предложенные варианты фасона платья, прически и макияжа. К счастью, за эти дни я больше не виделась с женихом. У меня не было ни малейшего желания встречаться с ним снова. Хватит того, что мне и так предстоит видеть его достаточно часто.

С самого утра я провожу время в салоне красоты, где мне делают всевозможные процедуры. От маникюра до депиляции.

После чего меня везут в поместье Пенхази, куда приедет визажист с парикмахером и стилист, чтобы собрать меня перед церемонией.

Раньше я никогда не была в этом месте, но невозможно не восхищаться огромной территорией с собственным полем для гольфа, теннисным кортом, целым автопарком машин, огромной цветочной оранжереей и задним двором с оборудованной зоной для отдыха.

Главным акцентом всего этого пространства служит шикарный трехэтажный особняк цвета слоновой кости с треугольной крышей графитового цвета. Фасад украшают круглые колонны в римском стиле и решетчатые окна с темными рамами. На втором этаже имеется просторная терраса с изящными коваными перилами.

Внедорожник останавливается напротив парадного входа с мраморными ступеньками, и охранник открывает мне дверь.

Выхожу и осматриваюсь вокруг, понимая, что в этом месте моя жизнь изменится навсегда.

Помимо нашей машины здесь еще несколько грузовых, из которых выгружают цветочные композиции и какие-то продукты.

Навстречу мне сразу выходит женщина-организатор и улыбается самой приветливой улыбкой.

– Добрый день, Айрис. Как вы?

– Лучше не спрашивайте, – обнимаю себя за плечи.

– Я вас понимаю. Предсвадебный мандраж – это нормальное явление, – подбадривающе сжимает мое предплечье.

Она не имеет понятия о причине моего «мандража». А я же хочу просто уснуть и больше никогда не просыпаться.

– Пойдемте. Для вас приготовили комнату, где вы сможете собраться.

Мы входим в дом, и внутри царит полнейшая суета. Целый персонал горничных и официантов ходят со взволнованными лицами.

Кинув взгляд через главный холл, обрамленный с двух сторон лестницей, устланной бордовым ковром с золотым рисунком, я замечаю установленный на заднем дворе большой белый шатер. Видимо, в нем будет проходить сегодняшнее торжество по случаю моего конца. 

Поднявшись на второй этаж, женщина проводит меня в просторную комнату с элегантным интерьером в бежевых и коричневых тонах. Сразу замечаю, стоящую у окна передвижную вешалку с моим платьем.

Я почти не помню тот день, когда выбирала его. Я просто указала на него. Но только сейчас я отчетливо могу рассмотреть его.

– Я вас оставлю. Скоро к вам придут визажист и парикмахер.

– Спасибо, – не поворачиваюсь к женщине и слышу, как дверь за ней закрывается.

Подхожу к платью и рассматриваю корсет, наполовину задрапированный органзой в виде морских волн, плавно перетекающих в подобие ракушки, с хаотичной россыпью мелких жемчужин. Длинная юбка с вкраплением нежно-голубой органзы плавно ниспадает вниз, и с одной стороны имеется разрез до бедра. Если бы все было иначе, то именно в таком платье я хотела бы выйти замуж. Но правда в том, что каким бы красивым оно ни было, оно пропитано ложью.

Направляю взгляд в окно с видом на задний двор и меня начинает подташнивать. Боюсь, как бы меня сегодня не стошнило прямо при всех. Спустя пять минут в комнату входят две девушки и начинают собирать меня. После чего появляется стилист, помогающий надеть платье.

Когда сборы заканчиваются, я снова остаюсь одна. Сердце колотится в груди, норовя раздробить ребра. Волнение разрастается с каждой секундой, и ноги едва держат меня. Лицо горит огнем, и руки дрожат, как у наркомана.

Кидаю на себя взгляд в зеркало и вижу совершенно незнакомую девушку. На меня смотрят большие голубые глаза загнанного в ловушку зверя. К счастью, макияж смог скрыть темные круги из-за бессонных ночей, но он не способен скрыть бесконечное отчаяние, отражающееся на лице.

Мне не стали собирать волосы наверх, а оставили распущенными, завив легкими волнами. С одной стороны, над ухом закололи живой тропический цветок с изящными бело-желтыми лепестками. А сзади прикрепили фату.

Дверь в комнату открывается, и я поворачиваю голову, увидев вошедшего отца.

Он смотрит на меня каким-то странным взглядом, а мне же невыносимо больно видеть его.

– Ты такая красивая, Айрис. Совсем как твоя мама, – слышу дрожь в его голосе.

– Уже пора выходить? – мой собственный голос звучит безжизненно.

Кажется, я вот-вот упаду в обморок.

– Еще есть немного времени, – проходит в комнату.

– Значит, я еще могу насладиться последними минутами свободы, – горько улыбаюсь.

– Мне жаль, что все так сложилось, доченька, – опускает взгляд себе под ноги.

– Разве тебе жаль, пап?

– Да. Мне очень жаль, Айрис.

– Я не верю тебе. Ты просто избавился от меня.

– Я совершил ошибку пятнадцать лет назад, когда дал обещание Леонарду выдать тебя замуж за его сына. Я думал о Марти в тот момент. Я и представить не мог, что с ним такое может случится. Вы так хорошо подходили друг другу.

– Да, но ты даже не попытался предотвратить последствия своей ошибки.

– Я бы не смог повлиять. Леонард никогда не меняет своих решений.

– Это всего лишь пустые отговорки! – выкрикиваю, сжимая руки в кулаки.

Ощущаю, как глаза наливаются слезами и плевать, если сейчас весь макияж потечет.

– Я надеюсь, что когда-нибудь ты поймешь и сможешь простить меня, Айрис.

– Не думаю, что это возможно, отец, – хрипло шепчу, впервые назвав его так.

Замечаю, как мрачнеет его лицо.

– Я никогда не винил тебя в ее смерти, – внезапно произносит, и сердце сжимается. – Ни разу, доченька. Даже в мыслях не было, – берет мое лицо в ладони, посмотрев глазами, полными слез. – Просто по мере взросления ты все больше становилась похожа на нее. Я видел ее в твоих глазах, и вспоминал сколько счастья я испытал рядом с ней. Жалел, что ты так и не узнала, какой отважной, доброй и искренней была твоя мама.

– Это все уже не имеет никакого значения, – всхлипываю, находясь на грани.

Мой будущий свекор – настоящий монстр. Жених – воплощение дьявола. А родной отец оказался слабаком, не способным защитить единственную дочь.

В дверь раздается стук, и я отхожу от отца.

– В-войдите, – отвечаю, шмыгая носом, и аккуратно стираю слезы.

В комнату заглядывает организатор.

– Уже пора, – сообщает нам.

– Да. Мы уже идем, – отец промачивает глаза платком.

– Это ваше, – женщина протягивает мне свадебный букет, состоящий из белых пионов и таких же цветков, как тот, что плетен в мои волосы.

В сопровождении организатора спускаемся вниз и останавливаемся у выхода на задний двор. Пол устлан специальной дорожкой с расставленными цветочными украшениями по бокам. Женщина делает знак диджею и тот включает свадебную мелодию.

Меня начинает мутить и трясти, как лист на ветру. Не сразу замечаю, что отец подставляет мне локоть.

Берусь за его руку, как за спасительную опору. Ноги ощущаются ватными, когда мы начинаем двигаться по дорожке, ведущей к установленной арке, в центре которой стоит священник, а сбоку от него – высокая фигура Джулиана. Даже не удивляюсь тому, что он снова весь в черном, будто он не на своей свадьбе, а на чьих-то похоронах.

Моих похоронах.

Дьявол стоит с совершенно скучающим видом и даже не смотрит в мою сторону. Мы идем по проходу, по обеим сторонам которого на стульях сидят гости. Их не меньше пятидесяти, и я не знаю никого, кроме Леонарда и Барбары, сидящих в первом ряду. Все взгляды устремлены на меня и это еще то испытание.

Чем ближе мы приближаемся к жениху, ноги будто вязнут в болотной тине, рефлекторно замедляясь.

Когда мы оказываемся на расстоянии полутора метров, отец отпускает мою руку и поцеловав в щеку, уходит, садясь рядом со своей женой.

– Айрис, вы можете подойти ближе, – обращается ко мне священник, и я становлюсь рядом с Джулианом, даже не посмотрев на него.

Сглатываю неприятный привкус желчи во рту и смотрю впереди себя невидящим взглядом.

– Похоже, кто-то в детстве перечитал сказок про русалок, – летит слышное только мне язвительное замечание от ненавистного жениха в адрес моего наряда, и я решаю промолчать.

У меня совершенно нет сил сегодня пререкаться с ним.

– Дорогие друзья, сегодня все мы здесь собрались, чтобы заключить брачный союз двух любящих сердец перед богом и людьми, – чуть не давлюсь слюной от звучащих слов.

Больше не слушаю, что говорит священник, которому, видимо, хорошо заплатили. И я считаю это верхом богохульства. Только когда очередь доходит до обмена кольцами, мне становится совсем дурно.

– Джулиан, согласны ли вы взять в жены Айрис. Любить и оберегать ее. Всегда оставаться верным и преданным. Быть для нее опорой и поддержкой в болезни и здравии, в богатстве и бедности. Пока смерть не разлучит вас?

– Согласен, – словно в вакууме слышу хриплый ответ.

– Айрис, согласны ли вы взять в мужья Джулиана. Любить и оберегать его. Всегда оставаться верной и преданной. Быть для него опорой и поддержкой в болезни и здравии, в богатстве и бедности. Пока смерть не разлучит вас?

Собираюсь ответить, но в горле настолько пересохло, что как только я открываю рот, захожусь кашлем. Прикрываю рот рукой и не могу остановить этот ужас. Едва не начинаю задыхаться, ощущая, как с уголка глаз скатываются несколько слезинок.

В какой-то момент рядом со мной возникает организатор и протягивает мне стакан с водой. Беру его в дрожащую руку и подношу к губам, успев пролить немного. Осушаю сразу полстакана и, к счастью, кашель прекращается.

– Кхм…с-согласна, – произношу осипшим от кашля голосом.

– Прошу вас обменяться кольцами, – священник протягивает нам подушечку, на которой лежат два одинаковых по дизайну кольца из платины. – Джулиан, сначала вы.

Затуманенным взглядом смотрю за движением загорелых ухоженных рук с длинными пальцами и подношу свою руку.

Дрожь в конечности настолько сильная, что ему приходится придержать ее второй рукой, надевая кольцо на мой палец.

Дальше идет моя очередь, и кольцо чуть не выпадает, но мне удается удержать его и быстро надеть.

– Объявляю вас мужем и женой! Можете поцеловать невесту!

Замираю не в силах пошевелиться и вижу, как Джулиан подходит ко мне вплотную. В нос сразу бьет его морской парфюм, вызывая легкое головокружение. Беру себя в руки и поднимаю взгляд на него, встречаясь с бездонными серыми омутами. Он обхватывает мой затылок и властно сжимает его.

Закрываю глаза и перестаю дышать, когда он наклоняется и припадает своими губами к моим. На удивление его губы оказываются мягкими и теплыми, вызывая странный отклик где-то глубоко внутри. Он целует сначала неторопливо, слегка царапая колючей щетиной. Но в какой-то момент нагло проталкивает язык между зубов, проникая в мой рот. Он буквально начинает хозяйничать им, сплетаясь с моим. А я же настолько шокирована, что не могу пошевелиться.

К счастью, поцелуй длится недолго, и мои саднящие губы наконец-то освобождаются. Но вместо того, чтобы сразу отстраниться, новоиспеченный муж, наклоняется к моему уху. Кожа покрывается мурашками, ощутив его теплое дыхание.

– Ты даже целоваться толком не умеешь, Русалка. Уверен, что в постели ты будешь полнейшим бревном, – произносит это с отвращением в голосе, словно обливая меня ведром помоев.

Все еще приходя в себя от случившегося, не могу выдавить ни слова. К нам начинают подходить для поздравлений, и это кажется настолько бредовым спектаклем.

Первым перед нами оказывается Леонард, опираясь на свою трость. Он жмет руку сыну и хлопает его по плечу.

– Я очень рад, сын. Ты женился на достойной партии.

Джулиан ничего не отвечает, а лишь смотрит на отца с непроницаемой маской на лице.

Как только серые глаза свекра переключаются на меня, по позвоночнику пробегает холодок.

– Айрис, моя дорогая невестка, – подходит ко мне и целует в лоб. – Лучшей жены для своего единственного сына я и не представлял.

– С-спасибо, – натягиваю улыбку.

Дальше подходит мой отец с Барбарой, которая держится немного позади. Он сразу подходит к Джулиану и устремляет на него прямой взгляд.

– Я доверил тебе свое сокровище, Джулиан. Надеюсь, ты будешь достойно с ней обращаться.

– Непременно, – произносит это слово без каких-либо эмоций.

Отец подходит ко мне и подносит руку, нежно погладив по щеке. В его взгляде скрыто столько эмоций, которые режут меня ножом по и без того кровоточащим ранам.

– Ты должна знать, что тебе всегда будут рады в твоем доме, солнышко, – голос дрожит.

Киваю, проглатывая подступивший к горлу ком.

Ко мне подходит Барбара, светящаяся счастьем, но сегодня у меня нет сил даже злиться на нее.

– Поздравляю, дорогая. Будь счастлива, Айрис, – целует меня в обе щеки с удовлетворенной улыбкой на губах и уходит, взяв отца под локоть.

В нашу сторону направляются два незнакомых мне мужчины. Один из которых возрастом примерно, как Джулиан, а другому ближе к сорока.

– Не такое уж и скучное представление. Поздравляю, приятель. Ты держался молодцом. Даже я не смог бы так отыграть, – тот, что моложе подходит к Джулиану первым, пожав ему руку.

– Автограф не дам. Даже не проси, – от мужа так и брызжет сарказмом.

Мужчина переводит взгляд зеленых глаз на меня и проходится оценивающим взглядом.

– Приятно познакомиться, Айрис. Я друг твоего мужа. Меня зовут Чейз.

– Здравствуйте, Чейз. И мне приятно, – на удивление он не кажется мне таким же отталкивающим и надменным.

После Чейза к нам подходит еще один друг со странным именем Килл и с загадочной улыбкой, жмет Джулиану руку.

Уже едва стою на ногах, выслушивая поздравления от совершенно незнакомых людей.

Последним к нам направляется мужчина с устрашающе медленной походкой и таким же устрашающим взглядом черных как смоль глаз.

– Здравствуй, Джулиан. Ты помнишь меня? Ты только окончил школу, когда я в последний раз видел тебя.

– Здравствуйте, мистер Бурас. Да, я вас помню, – тон голоса звучит иначе.

– Ты очень изменился. Знаю, что многого добился. Это замечательно. Ты будешь хорошим приемником своему отцу.

– Очень надеюсь.

– А я надеюсь, мы сможем с тобой подружиться для плодотворного сотрудничества в будущем, – подмигивает.

– Возможно.

– Что ж. Поздравляю тебя. Красивая жена… – кидает на меня взгляд, от которого все внутри покрывается инеем. – Это счастье для мужчины, пока она не становится его проклятием, – разворачивается и уходит, оставив после себя шлейф отвратительно резких духов.

– Кто этот человек? – задаю вопрос, ощутив перемену в настроении Джулиана.

– Илиас Бурас – глава греческой мафии в Филадельфии. Абсолютно мерзопакостный человек, считающий себя вершителем чужих судеб.

– И твой отец имеет с ним какие-то дела, – не спрашиваю, просто констатируя факт.

– Какая ты догадливая, – язвит.

– Разве ты не в одной команде с Леонардом Пенхази?

– Ты задаешь слишком много вопросов, Русалка, – отрезает и уходит, оставляя меня одну под цветочной аркой.

– Дорогие гости! Приглашаем всех в наш красивый шатер, чтобы отпраздновать заключенный союз! – в колонках раздается голос организатора, и гости, все это время общающиеся между собой, начинают расходиться.

Глава 8

Подзываю официанта, нервно стуча каблуком туфли под столом, и прошу его наполнить третий по счету бокал шампанского. В шатре царит расслабленная атмосфера. Все гости пробуют приготовленные шеф-поварами Пенхази деликатесы и общаются за своими местами. На небольшой установленной в дальней части шатра сцене, какую-то песню поет приглашенная певица, но я не вслушиваюсь в ее исполнение. Это мало напоминает свадьбу, скорее обычный праздничный банкет.

Официант уходит, и я беру бокал, поднося к губам. Но не успеваю сделать и глотка, как бокал бесцеремонно выхватывают из моих рук, возвращая на стол.

– На сегодня с тебя достаточно. А то я могу подумать, что женился на алкоголичке, – звучит недовольный голос, сидящего рядом Джулиана.

– С таким мужем, как ты, можно легко ей стать, – выпитое шампанское, быстро пропитавшее мой организм, в котором за последние сутки не было ни крошки, притупляет страх.

– Мы еще даже не начинали, Русалка.

– Меня зовут Айрис. Хватит называть меня так, как тебе вздумается. Я человек, а не коробка с хлопьями, – шиплю, сжимая руки в кулаки.

– Я буду называть тебя так, как считаю нужным, – он сидит расслабленно развалившись на стуле, и мне так хочется запустить в него чем-нибудь тяжелым.

– Тогда я буду называть тебя Дьявол.

– Хм…Дьявол и Русалка. Как поэтично звучит.

– Звучит отвратительно.

– Разве?

– Дьявол – воплощение всего плохого и ужасного. Между ними нет ничего общего.

– А разве не русалки заманивали своей красотой и пением моряков, а потом убивали их?

– Вообще-то, это были сирены. Не удивлюсь, если ты в своей жизни ни одной художественной книги не прочитал, – из меня вылетают слова, которых я бы никогда никому не сказала.

– Ну почему же. Одну прочитал и не один раз.

– И какую, позволь спросить? – поворачиваюсь к нему.

– Камасутру, – произносит с наглой ухмылкой, и я запинаюсь, ощутив, как лицо начинает гореть.

– Это не художественная литература, – отворачиваюсь, уткнувшись взглядом в рисунок на скатерти.

– Там все очень художественно изображено, – ему будто нравится наблюдать за моим смущением.

– Надеюсь, чтение было увлекательным.

– Еще как. Хочешь тебе расскажу?

– Иди к черту, – выпаливаю, еще гуще краснея.

– Я же Дьявол, черти сами приходят ко мне, – смеется, и я впервые слышу его бархатистый смех, вибрации от которого пускают мурашки.

Замолкаю, не желая больше разговаривать с ним. Лучше подумать над тем, как избежать того, что может произойти, когда мы останемся наедине. Я не желаю даже думать, чтобы ложиться с ним в одну постель. Этот человек вызывает во мне самые неприятные эмоции, какие только могут быть.

***

Празднование идет в самом разгаре, но мне стало настолько душно в шатре, что я выхожу немного пройтись и подышать воздухом.

Отец с Барбарой уже уехали домой, поскольку девушка быстро устает. Ее живот растет с каждой неделей все больше, и ей уже тяжело свободно передвигаться.

Джулиана уже, как час нигде не видно. В последний раз он общался со своими друзьями в шатре, а потом просто исчез.

На улице давно стемнело, и задний двор осветили круглые гирлянды с теплым светом, украшающие все пространство и периметр шатра. Кидаю взгляд в сторону дома и замечаю проходящую через холл женщину, несущую поднос с пустой грязной посудой. Минут двадцать назад я видела, как она несла тарелки, наполненные едой куда-то в правое крыло особняка. Она не одета как горничная, и это немного странно.

Несколько минут спустя с того же крыла появляется Джулиан и выходит из дома, направляясь в шатер. Он выглядит разозленным и не замечает меня. Темно-русые брови сведены на переносице. Губы поджаты в тонкую линию. Он поправляет ворот рубашки с черной бабочкой, будто она давит ему.

Выждав какое-то время, возвращаюсь назад. Увидев рядом с входом Джулиана, разговаривающего с Леонардом, зачем-то делаю шаг назад и останавливаюсь так, чтобы они не заметили меня.

– Я жду внуков в самое ближайшее время, сын.

– Я как-нибудь сам разберусь, отец. Скажи спасибо, что я вообще согласился на этот гребаный брак.

– Если не хочешь лишиться своего места, и чтобы я не вставлял вам палки в колеса при открытии ресторана, советую не медлить.

– Интересно, на Марти ты бы тоже так давил?

– Как бы я ни любил Марти, но он был мягкотелым маменькиным сынком. Я не смог бы ничего с него взять. А ты моей породы, сын. Ты мой первенец, и поэтому я требую от тебя многого.

– Поэтому ты не особо страдал, в отличие от нас с мамой, когда брата убили по твоей вине?

– Ты забываешься, Джулиан.

– Хорошего вечера, отец, – отрезает и направляется к выходу.

Резко отступаю, делая вид, что только подхожу к шатру и сталкиваюсь с Джулианом, взгляд которого мечет молнии.

Внезапно он хватает меня за запястье и тянет по дорожке, ведущей к дому.

– Мы уезжаем, – произносит металлическим голосом.

Не успеваю за ним, заплетаясь в длинной юбке, и едва не падаю, спотыкаясь на каблуках.

– Отпусти меня, ненормальный! – выкрикиваю, со всей силы вырывая руку.

Он останавливается и поворачивается ко мне, смерив свирепым взглядом.

– Хватит обращаться со мной как с вещью, – тяжело дышу.

– Не помню, чтобы обещал носить тебя на руках, хренова принцесса, – скалится.

– Какой же ты все-таки ублюдок! На твоем месте должен был быть Марти! Он никогда бы себе такого не позволил! Он любил меня, а я любила его! Ты даже рядом с ним не стоял! – выпаливаю, уже не контролируя себя.

Квадратная челюсть напрягается, и я замечаю, как в его взгляде мелькает что-то наводящее ужас.

– Ты права, не стоял. А значит, тебе очень не повезло, Русалка. Потому что, как ты и сказала, я сущий Дьявол, – рывком хватает меня за предплечье, сжимая с такой силой, что из меня вырывается писк.

Как только мы выходим через парадный вход, откуда-то появляется его охрана и сопровождает нас к внедорожнику.