За звездный горизонт

ГЛАВА 1

«Я устала тянуть тебя до своего уровня. Нам лучше расстаться. Извини».

Ответа от Гэвина не предполагалось: написав сообщение, Лола кинула его в блок. Читай, милый, обтекай, твое мнение тут уже не требуется.

Гэвин вздохнул. Если так подумать, все давно к этому шло. Им с Лолой было очень скучно вдвоем, и глядя на другие пары, Гэвин порой завидовал. У всех были нежные слова друг для друга, вечера на двоих – у кого прогулки и кино, у кого сериалы дома, у кого клубы… Неважно что, главное, разделенное на двоих, общее, важное, даже если со стороны дурацкое какое-то, вроде смотреть ситкомы на диване каждый вечер. У них же – свидания пару раз в неделю и много мучительной пустоты, в которую он все пытался подобрать тему для разговора, чтоб Лола не закатывала глаза. Гэвин сильно подозревал, что она затеяла встречаться с ним на спор с кем-то, и вот, как только ей представился удобный случай – бросила.

Обидно было даже не только и не столько, что бросила – но то, что бросила по телефону. Не глаза в глаза, а просто написала в личку в фейсбуке, а потом заблокировала, чтоб не читать ответ. Они все равно так или иначе пересекутся в колледже, конечно… Но девушки вроде Лолы неплохо умели игнорировать тех, кто им неугоден.

Ну и ладно, ну и не больно-то хотелось, ну и сразу было понятно, что из романа королевы класса и нерда обыкновенного получится волшебное ничего. Лоле важна репутация, внешний вид, она уже пыталась под шумок уговорить Гэвина выкинуть старательно раскрашенные миниатюры примархов, потому что «ну кто в двадцать лет играет в солдатики, котик, давай я помогу тебе». Где-то на спасении легиона ультрамаринов из мусорки можно было предсказать, что все так и закончится.

Но одно дело спасать из мусорки ультрамаринов и другое – свою гордость.

Гэвин убрал телефон под полотенце и проверил сестренку. Крис с другими малышами играла под присмотром аниматора в детском уголке аквапарка, ее желтый купальник мелькал то тут, то там, как будто внутри у девочки был моторчик, и она на нем летала.

На самом деле до появления сестренки в олл-инклюзивах Гэвин не бывал. Ну то есть нет, бывал – когда сам был такой же маленький, а родители хотели отдыхать спокойно и не думать, в каком окрестном общепите сыночек не траванется местной кухней, какой пляж не полон медуз и нудистов и чем заняться вечером. Потом были все больше экскурсионные туры, потому что как только Гэвин научился крепко стоять на ногах и не есть песок и ядовитые ягоды с ближайшего куста, родители начали таскать его туда, где было интереснее им самим: в горный поход через индийские деревушки, в Мачу-Пикчу, а потом Гэвин достаточно повзрослел и начал подрабатывать, чтоб ездить куда-то без родителей.

Он и в этот раз поехал бы с ребятами в археологическую экспедицию, они звали, но у Кристины был первый выезд, и мама очень просила подстраховать. Ему куда больше хотелось ковыряться в раскопе и ходить на лекции по вечерам, чем скучать у бассейна в отеле, но поездки и приключения еще будут, а вывезти сестренку на море давно пора. Ну и как же не помочь родителям? В следующий раз помогут ему.

Конечно, они по очереди выбирались на экскурсии – кто-то оставался с Кристиной, а кто-то отправлялся на сафари, в Александрию, да хоть в бедуинскую деревню. Просто Гэвин привык к куда более насыщенному отдыху и грустил: ни тебе экскурсий с ночевкой, ни долгих выездов. Он утешался – сестренка вот-вот подрастет, родители и без него управятся, и снова можно будет ночевать в палатках в Мачу-Пикчу и копить на круиз в Антарктиду. А потом она подрастет до сознательного человека, и тогда он заберет ее с собой в приключение.

Где-то в глубине души он подозревал, что родители тоже хотят в палатки – но Кристина наотрез отказывалась оставаться с няней.

Сегодня был его день присмотра. Родители уехали на джипах в пустыню, назад обещались быть в ночи, и Гэвин выпасал сестру у детского бассейна. К счастью, в этом отеле с малышами работали аниматоры, и ему только оставалось следить, чтоб она не закапризничала и не заскучала. Впрочем, скучать детям было некогда: целый выводок малышни в разноцветных купальниках верещал, галдел и вопил что твои чайки, и Гэвин только косился с шезлонга, где там в этой кишащей толпе мелькает солнечно-желтый купальник и такая же желтая панамка.

С социализацией у Крис все было в порядке – она ловко обливала какого-то мальчика раза в полтора крупнее себя из водяного пистолета и хохотала во все горло. Такая же круглолицая и вихрастая, как Гэвин, невысокая и крепенькая, она задорно каталась колобком и веселилась. Ему тоже хотелось побегать с водяным пистолетом, но увы, бегать было не с кем. Не с солидной пожилой парой же, посасывающей свои коктейли, и не с выводком малышни от трех до шести лет.

Каникулы кончались. Завтра уже обратный рейс, прощай, солнышко и сухой воздух, здравствуйте, будни и сопли, а послезавтра Гэвина ждал новый семестр. Нет, с колледжем ему повезло, учиться было интересно, иногда он брал подработку, раз уж родители были не против, чтоб он пожил дома, пока учится, а не снимал, потому что надо было как-то вкладываться в общий бюджет. Завтра они прилетят обратно в серые зимние дожди, Кристина зашмыгает носом, а он сам сменит шорты на приличные брюки. И вообще начнет прикидываться приличным человеком – чему обычно очень мешали торчащие во все стороны каштановые вихры.

Гэвин забрал Кристину и повел ее в номер переодеваться. Родители возвращались поздно вечером, близился обед, и ее надо было покормить. Он сам захотел отпустить их в последний день – дома-то у него будет только учеба с подработкой, а у них – работа и Кристина, и пусть, в самом деле, отдохнут напоследок.

После обеда была анимационная программа, на этот раз в детском уголке. Гэвин написал Стеф, подруге Лолы, чтоб передала, что он уже встретил новую девушку и вообще ему ни капли не жаль, потом опомнился и удалил сообщение, от души надеясь, что та не успела прочитать. Ну жалкое же зрелище, в самом деле. Потом сложная дорожка гиперссылок завела его в затейливую дискуссию о сферах Дайсона, и Гэвин даже немного поучаствовал. Лично ему казалось, что окружать звезду хоть сплошной сферой, хоть роем пластин-уловителей жутко нерационально, и если уж ваша звезда гаснет, проще переехать, потому что раз ваши технологии позволяют строить гигантский экран, то вы, наверное, уже открыли гипердвигатель, а если нет, то самое время этим заняться. Человечество вообще было ужасно нерациональное, по мнению Гэвина. Даже в допущениях разного будущего и даже в теоретических беседах.

Вернулись родители, довольные, уставшие и все в пыли. Поужинать решили в отеле, все вместе, и скидывали фотографии в семейный чат, и делились историями… Гэвин смотрел на них – таких счастливых, таких умиротворенных – и думал, что не жалеет. Вот совсем не жалеет. У него еще будут поездки с друзьями, потом, глядишь, уже с собственной семьей, а вот с родительской семьей, наверное, последняя.

Вечер перед отлетом домой получался светлый и уютный, но с легкой грустинкой. Стремительные южные сумерки прыгнули на Каир черными бархатными лапами, если б не городская засветка – звезд бы была целая корзина… Правда, Гэвин так объелся, что было не до звезд. Он порой посмеивался сам над собой, что смотрит в небо как дивный эльф, а сам больше похож на гнома: невысокий, коренастый и крепко сбитый. Еще, пожалуй, дивные эльфы умели не угваздаться в пыли даже посреди пустыни, а он – нет. Джинсы теперь не отстирать окончательно…

Родители увели Кристину укладываться, а Гэвин поднялся к себе. Его номер, попроще, подешевле и без балкона, был на верхних этажах. Подниматься долго, пока очередь в лифт отстоишь, пока он доскрипит до верха – зато и вид открывался на весь город. Он распахнул окно насколько мог, взгромоздился на подоконник и уставился на небо.

В глубокой густой черноте сверкнула падающая звезда.

«Хочу, – загадал Гэвин, – чтобы не лететь домой завтра, а еще одни каникулы».

Падающая звезда в ответ ярко сверкнула – и начала разгораться.

Гэвин знал, конечно, разницу между метеорами и метеоритами. Первые сгорали в атмосфере, вторые падали где-нибудь в безлюдной местности, но видео с падениями почему-то все равно массово оказывались в блогах, их тащили со страницы на страницу, а потом непременно вылезал какой-нибудь свидетель. Земля такая огромная, а метеориты такие небольшие – относительно, конечно! – что хорошо еще, если падали они не в океан, а куда-нибудь, где до них могли докопаться ученые.

Редко, очень редко метеориты падали возле городов.

Гэвин не слишком долго думал, что делать дальше. Написал в семейный чат – пойду, мол, посмотрю, – влез в сандалии и побежал к лифту. Родители, наверное, вовсю укладывали непоседливую Крис, но ладно, прочитают потом.

Никакой толпы, никаких людей, несущихся на улицу, он не встретил. Как будто им было интереснее валяться в номере, чем смотреть на настоящий метеорит. Совершенно невозможно было такое представить.

Полицейское оцепление орало и шумело, мелькали светящиеся телефонные экраны – вместо метеорита кто-то вовсю снимал полицию. Гэвин повертел головой и понял, что за ограждением смутно виднеется темный и малоприметный переулок.

Логика подсказывала: там, наверно, тоже загорожено, просто отсюда не видно. И в такие переулки обычно не советуют соваться даже днем, особенно если ты белый турист. И сунуться туда будет очень, очень глупо.

Впрочем, додумывал эту мысль Гэвин уже в переулке, украдкой пробираясь не то по пыльному асфальту, не то по сбитой в камень песочной пыли. Над головой галдели голоса, но кажется, дела до него никому не было. Веселый азарт подталкивал его дальше и дальше, и вместо того, чтоб одуматься и вернуться, Гэвин подобрался к противоположному выходу. Подлез под тонкую грязную ленту и скользнул в тень от дома.

Метеорит чудом ничего не разрушил – рухнул на угол и без того полуразваленного дома, в котором вроде как никто не жил. Круглый, металлически блестящий, и…

Стоп.

Но ведь блестеть у упавшего сквозь атмосферу метеорита нечему.

Гэвин подобрался поближе, сам не веря, что это происходит с ним. Ни камни, ни земные металлы не могут блестеть, закоптившись после падения в атмосфере. Никакие метеориты не могут быть такой правильной круглой формы.

И стекла кабины у них, разумеется, тоже быть не может.

Это самое стекло выходило в переулок – там, где перекрыли движение, его как раз не было видно. Зато Гэвин отлично все разглядел. От волнения у него пересохло во рту, руки дрожали, но сбежать было бы немыслимо. Нет, лезть в космический корабль – или скорее в спасательную капсулу – все равно страшно глупо. Но еще, еще поближе, это ведь не внутрь, это ведь ничего? Если не посмотреть, потом сам себе не простишь, такое жизнь два раза не предлагает!

Уговаривая сам себя, Гэвин, в общем-то понимал, что и упрашивать особенно не надо. Потому что вместо того, чтоб бежать, подбирался все ближе и ближе.

Капсула раскрылась, и оттуда выползла темная фигура. Тут же перекатом ушла под стену, а проход в капсулу замкнулся.

Гэвин вспомнил, кажется, все фильмы про пришельцев и завоевание Земли сразу. В основном фильмы подсказывали: ты сначала размазываешь пришельца в кашу, а потом разбираешься, чего он хотел, зачем прилетал, почему опять в Нью-Йорк или Токио… Стоит промедлить, и вот над твоим городом висят чужие корабли, готовые размазать в кашу уже тебя.

Самое глупое, что можно было сделать, он все равно уже сделал. Так что, решил Гэвин, теперь только продолжать глупости.

Он подобрался поближе, чтобы посмотреть, как там неизвестный, вывалившийся из капсулы – и встретился взглядом с прозрачно-синими глазами. Спокойными, вроде даже не враждебными.

Высокий, на полголовы, пожалуй, выше Гэвина. Красивый – не карамельно-слащавый, а напоминающий эльфов с иллюстраций Дженни Долфен – с правильными и точеными чертами лица, очень гармонично сложенный. Ну, за некоторыми исключениями: его правая рука отливала металлом, и это был не костюм, а протез, а правую часть лица скрывала маска. Глаз под маской, впрочем, не пострадал. Гэвина изучали в оба.

Еще у пришельца были совершенно эльфийские острые уши, торчащие через убранные в хвост черные волосы. Одно ухо чуть дернулось вверх-вниз, когда включилась полицейская сирена.

Гэвин уставился в чужие светлые глаза и поднял руки, раскрыв ладони.

– Привет. Там, – он кивнул на полицейское ограждение, – опасно. Пойдем, я тебя выведу. Пойдем.

Он медленно протянул пришельцу руку ладонью вверх.

Тот моргнул. Потом нашарил у себя на груди какую-то коробочку, висящую поверх куртки, несколько раз на ней нажал что-то светящееся и вопросительно уставился на Гэвина, подергивая ухом.

– Я хочу тебе помочь, – медленно произнес Гэвин, изо всех сил – кто знает, на что там этот пришелец способен! – посылая ему мысленный образ.

Пришелец ухватился за протянутую руку и поднялся. Хватка у него была крепкая, а кожа липкая и холодная, несмотря на жару. Может, схватил тепловой удар, а может, с его терморегуляцией все было не по-людски. Да и крушение корабля редко кому идет на пользу.

Гэвин утянул пришельца поглубже в переулок. Они шли прижимаясь к стенам домов, в самой тени. Впереди, там, где переулок выходил наружу, проехала еще одна полицейская машина.

– Тебе нельзя им попадаться, – объяснил Гэвин. – Сдадут на опыты.

Коробочка на груди замигала.

Пришелец хлопнул глазами.

– Я понял, – сказал он. Точнее, сказал он что-то по-своему, но коробочка выдала механический перевод на английский.

– Пойдем, – сказал Гэвин, подкрепив слова жестом. – Я помогу. Не бойся.

Пришелец моргнул.

– Пойдем. Ты отсюда? Живешь здесь?

– Я тут в гостях, – Гэвин решил подбирать слова попроще. Кто знает, как эта штука анализирует язык, может, ей надо дать время и побольше лексики. – Я тебя припрячу.

– Почему помогаешь?

Хороший это был вопрос, ответа на него Гэвин не знал. Он неопределенно пожал плечами, потом сообразил, что этот жест для пришельца может значит что угодно.

– Не знаю. Не хочу бросать тебя в беде.

Они бегом пересекли освещенную улицу и нырнули в следующий переулок. Гэвин запоздало сообразил, что не знает, куда девать пришельца дальше. В отель? А как? Бросить? Одного?..

Тот, похоже, тоже задался вопросом, что делать дальше. Схватил Гэвина за руку, втащил в совсем уж сомнительный отнорок и спросил:

– Что делать дальше? У вас есть правительство? Порт? Куда вы летаете?

– Э… ну, местное правительство где-то есть. Я знаю, где американское посольство. То есть моей страны. Посольство моей страны в этой. Но оно, наверно, не поможет.

– Амери… Местное? У вас что, несколько стран на планете?!

– Да. И мы летаем только по ней. И на Луну. Один раз. Луна там, – Гэвин показал на небо.

Пришелец пробурчал под нос что-то, что его переводчик предпочел не озвучивать.

– Ладно. Как тебя зовут? Меня Тай-Гор. Можно Гор.

– Я Гэвин. А ты сможешь как-то незаметно пролезть за мной в мой отель? Вон туда? – он показал на громаду светящихся окон. – Я бы тебя покормил. И дал отдохнуть. А потом подумаем, что делать.

– Могу.

Тай-Гор, которого можно было называть Гор, понажимал что-то на своем поясе, таком же затрепанном, как и куртка, и исчез. Только воздух на том месте, где он стоял, чуть дрожал в темноте. И дыхание Гэвин слышал. Если не приглядываться – незаметно, а приглядываться вряд ли кто-то будет. Сойдет.

– Вот. Иди, веди. Я за тобой. Только не вертись. Это подозрительно.

Голос у него был приятный, мягкого тембра, очень располагающий. Коробочка, переводившая реплики, интонацию совсем не передавала, поэтому весь разговор напоминал фильм в очень плохом переводе. Смысл понятен, но за актерской игрой надо прислушиваться к оригиналу и мысленно совмещать с бубнящим переводом, а то весь подтекст пропустишь.

Гэвин выбрался из переулка и зашагал к отелю. Вокруг набилось и телевидение, и зеваки, и вроде в толпе даже родители мелькнули, ну по крайней мере мама, папа, наверно, остался с Кристиной. Ему очень хотелось спросить, как там Гор, но велено было не вертеться, и он очень старался. В конце концов, если все время беседовать с пустым воздухом – это и правда будет жутко подозрительно.

Ночь была прохладной, но спина у Гэвина вся взмокла, и футболка противно липла к телу. Ему казалось, что все пялятся, корабль давно засекли, вычислили, что оттуда сбежал таинственный пришелец, и по их следу уже идут. Людям вокруг до него не было дела – обрывки разговоров на английском, которые доносились, были сплошь про корабль, и ничего про беглеца. По-местному Гэвин мог сказать только «здрасьте», «до свидания» и «сколько стоит», так что о чем кричали полицейские – не знал, и это тревожило.

Он входил в крутящиеся двери отеля медленно, чтобы Гор тоже успел заскочить. Медленно шел через холл, медленно заходил в лифт. Наверх почти никто не ехал, в основном любопытные туристы ломились на улицу, и Гэвин прекрасно их понимал.

На этаже им никто не встретился. Видно, все кто хотел, уже сбежали смотреть на корабль. Ну и к лучшему, подумал Гэвин, отпирая номер.

Гор вошел и стал видимым. Ему, наверно, тоже было сильно не по себе, потому что выглядел он бледновато. Может, конечно, он в принципе был такой, но Гэвину почему-то казалось, что нет.

У Гэвина была половина шоколадки и банка пива в холодильнике. Предполагалось, что все это пойдет под вечерний сериал, но очевидно было, что сериал откладывается. Вообще все откладывается. И Гор важнее.

Пиво Гору не понравилось – может, из-за алкоголя, а может, просто показалось невкусно. А вот шоколад исчез в нем моментально. До сих пор Гэвин видел только одного человека, который трескал шоколад с таким волшебным вдохновением, и это была Кристина. Может, ему после стресса типа падения на чужую планету просто хотелось сладенького. Гэвину очень хотелось спросить – не только про это, конечно, – но он все никак не мог придумать, с чего бы начать.

Гор листал рекламный проспект, который ожидаемо красовался пирамидами на обложке, косился в окно и пока молчал. Тоже, наверно, не мог придумать, с чего начать. Или вовсе не собирался общаться с Гэвином, хотя вот про это думать было обидно.

Наконец, Гэвин устал молчать. Плюхнулся рядом на кровать и спросил:

– А откуда ты упал?

– А?.. Ты имеешь в виду – откуда прилетел? Откуда капсула? На вашей орбите был мой корабль. Был. Его взорвали. Я взорвал тех, кто за мной гнался. Катапультировался. Выжил.

– То есть за тобой не прилетят? А улететь тебе не на чем?

Гор хмыкнул. Помахал проспектом.

– Что ты вот про это знаешь?

– Про пирамиды? – Гэвин растерялся. – А, это гробницы фараонов, ну, правителей, они тут дохрена давно правили, но в древности цари любили если умирать, то так, чтоб все за… замучились хоронить. Поэтому вместо маленькой могилы у них вот это.

– Цари. В древности, – повторил Гор. – Так. А это? – он показал на сфинкса.

– Статуя. Для пафоса.

– Ясно. Сколько им лет? Мне надо понять, вы вообще про базу знаете или нет. Я думал, колония сохранилась, а у вас бардак.

– Про базу?.. Вообще есть теории, что сюда летали инопланетяне и это их посадочная площадка, но это же… Или не бред? Пирамидам четыре с половиной тысячи вроде… Ну, по нынешним данным.

Гор отложил проспект и сел к Гэвину лицом.

– Возраст не сходится, но вы ж не факт что точно его определили… Если строили наши, а не ваши… Да, пожалуй, метка наша… Давай попробую объяснить. Ваша планета – на окраине галактики. Мы – Галактическая Федерация. Когда-то она была больше. И были колонии. Потом была… война. Большая. Потерялись колонии. Потерялись технологии. В общем, был откат. Пока понятно?

Гэвин кивнул, хотя понятно было отнюдь не все. Только то, что таинственная Федерация затеяла войну и явно проиграла.

– Среди прочего, была база на планете Дааор. На дальней колонии. В базе – оружие. Очень сильное. Можно планету взорвать. Можно спровоцировать взрыв звезды. Сейчас у нас… сложная ситуация. Координаты Дааора потеряли. Его многие искали. Все хотят такое оружие. Понятно?

Вот это уже точно было понятно – и очень печально. Потому что большие межпланетные пушки в большой межпланетной политике никак не могли привести ни к чему хорошему. Особенно потому, что к пушкам прилагалась Земля.

– А у вас там не думают, что если начать стрелять, то от Федерации быстро ничего не останется?

– Это политики. Они не думают как люди. В общем, один такой нашел координаты и я по ним летел. И вот я здесь, те, кто летел за мной, мертвы, а вы ничего не помните про базу. Мне нужно улететь и замести следы.

Гэвин кивнул.

– А корабль ты где возьмешь?

– Вот в этом ты мне и поможешь. Мне нужно проникнуть на базу. Вот туда, где пирамиды и кот. Это буквально метка и вход в главное помещение.

– Это не кот, это сфинкс. У него лицо.

– Неважно. Туда. Ты проведешь меня туда. Там должен был остаться транспорт, и если мы с тобой его поднимем, я улечу.

Гэвин судорожно соображал, что делать. Вылет вечером, если утром отвести Гора на пирамиды, все он успеет, и… И если посмотреть правде в глаза – он поменял бы билет. Потому что опоздать на занятия – это фигня какая-то по сравнению с перспективой помочь настоящему пришельцу спасать галактику.

– Ладно. Ты сможешь сделаться невидимым, как сейчас?

– Смогу, заряд еще есть.

– Хорошо. Давай тогда выспимся перед завтра. Ты устал, наверно?

Гор пробурчал что-то. Сполз с кровати и перешел в кресло, к которому подтащил пуфик. Наверно, стоило уступить кровать ему – как гостю, как пострадавшему, – но таких моральных сил Гэвин в себе не нашел.

Гэвин написал в семейный чат, что с утра погуляет и Кристина тогда на родителях. Папа написал «ок», а мама накидала фоток ограждения, и своих, и явно чужих, и ссылки на местные сайты, где писали про метеорит. Если б не учеба и работа, отложили бы они рейс – подумал Гэвин, потому что информация, что никакой это не метеорит, а капсула, уже просочилась и вовсю гуляла по сети. Конечно, с такой-то системой безопасности.

Про Гора он не писал.

Гэвин показал Гору, как включается душ и где висит полотенце, потом помылся сам. Пыль, жара, песок, который и правда проникал повсюду, живо отучали лениться и экономить воду. Посвежевший Гор с мокрой головой долго сидел на окне, глядя в небо, потом перебрался в кресло. Что он делал дальше, Гэвин не знал, потому что усталость дала о себе знать, и он уснул, несмотря на то даже, что обычно от волнения не спал ночами – просто не мог.

Растолкал его Гор, когда солнце только-только всходило.

– Пойдем. Раньше начнем, раньше закончим и я тебя отпущу.

– Ну они ж часа через два только откроются! Ладно, давай на завтрак сходим. Если ты улетаешь, надо тебя хоть накормить. Будет толпа, держись рядом. Нам предстоит отбить свой завтрак у китайских туристов, а это непростая задача, поверь.

Гэвин окончательно проснулся и взбодрился, когда после душа они ехали в лифте в ресторан при отеле. По дороге лифт собирал еще народ, и Гэвину пришлось растопыриться, чтоб Гор за ним уместился. Охая и выставив ногу, он знаками показывал, что нога вот-вот отвалится, ужасно болит, ушиб всего Гэвина, и так увлекся пантомимой, что из лифта выползал, продолжая охать, пока Гор не пихнул его тихонько в бок.

– Пошли скорее. Ты обещал еду, а потом нам надо в путь. Меня время поджимает.

Пирамиды, полагал Гэвин, все равно раньше восьми не откроются, так что время у них было. Но при всех объяснять пустому воздуху про графики работы было подозрительно и неуместно, поэтому он прекратил подволакивать ногу и поскакал набирать завтрак со шведского стола.

Гор в какой-то момент ушел и встал в сторону – ни караулить стол, ни таскать еду на глазах у всех он все равно не мог. Гэвин выбрал им столик в стороне и сел так, чтоб закрывать тарелки. Поколебался и положил на стол рюкзак. Неуместно, некрасиво, но зато не будет бросаться в глаза, что натасканная еда пропадает с тарелок сама собой.

В какой-то момент у столиков с раздачей мелькнули родители с Крис, но Гэвин не стал привлекать их внимание. Вот уж кого сейчас не хватало! Родители, может, и поймут, но мелкую-то нельзя втягивать. Ничего, перед вылетом он им все расскажет, а пока вон они сводят Крис последний раз на аквагорки и сами позагорают. В последний раз перед дождями и серостью.

– Ты вообще уверен, что вот это все съедобно? – прошипел Гор. С тарелки исчезли яйцо (со скорлупой), сырник, сосиска и хлеб.

– Уверен! Мы едим, а вы на нас вроде похожи. Все равно ничего другого нет.

Гор что-то пробурчал, и вслед за хлебом исчез сыр. Гэвин закидывал в рот овсянку с джемом и думал, что никогда еще завтрак типа «шведский стол» не был таким увлекательным.

Кофе Гору не понравился. Гэвин бахнул туда сахару и сиропа, но лучше, кажется, не стало. По правде говоря, кофе тут попросту был ужасный, и Гэвин подозревал, что им просто готовят его из мусорного зерна.

Тянуть было дальше некуда. Пора. Отписавшись в семейный чат, что идет гулять напоследок, Гэвин отправился на улицу.

Исторический комплекс начинался совсем недалеко. Безопаснее, пожалуй, и несколько быстрее было бы проехать на такси, но тогда они попали бы на место аж до открытия, и пришлось бы чем-то заниматься, пока хотя бы кассы не откроют. И как влезать в такси с невидимкой?..

Так что они отправились пешком.

О том, что Гор шагает рядом, Гэвин догадывался только потому, что знал куда смотреть. Вот дрожит воздух, вот чуть смазалась проезжающая машина…

– Не крути так головой, – выдохнули ему в ухо. – Иди спокойно.

– Я всегда так хожу! – возмутился Гэвин шепотом. – Не отсвечивай, просто иди рядом.

Пожалуй, в одиночку Гэвин бы не решился гулять по местным районам, но он был уверен, что если случится что-то нехорошее, Гор с этим разберется. Люди, которые летают в космос, обычно умеют разобраться с агрессивными аборигенами, которые вечно попадаются, если свернуть с туристических троп. Впрочем, по пути к нему никто не докопался. То ли он, охваченный уверенностью, сам по себе отпугнул, то ли они призадумались – если молодой белый турист сильно не спортивной наружности чешет по их району с таким видом, будто ему все должны, может, это неспроста и лучше и вправду не докапываться? Он читал какие-то книги по виктимологии, до того, как их начали с пафосом отменять, и в целом, пожалуй, это походило на правду.

Пирамиды было видно. За невысокой застройкой они возвышались, нависая над соседними районами Каира этакой гористой доминантой. Гор бухтел себе под нос что-то невнятное, переводчик даже не реагировал – прохожие, наверное, его не слышали или принимали за шум от других прохожих, так что Гэвин не волновался.

Странно это было. Гэвин всю жизнь немного посмеивался над инопланетной теорией пирамид. Ну здоровые, ну по всей планете, но это ж форма кучи, самая архитектурно простая и естественная. Потом, уже давно доказали, что никакие не рабы их строили, и что на валиках и противовесах это все не так уж сложно… И тут с неба падает пришелец и давай опровергать! Но он ведь, с другой стороны, подробностей не рассказал… Вдруг пришельцы наняли местных рабочих!

Ужасно хотелось расспросить его нормально, но Гэвин с грустью понимал, что не успеет. Надо было ночью не спать и тормошить инопланетного гостя, вытрясая из него тайны мироздания.

Незаметно они дошли до ограждения. Гор тронул его за рукав.

– Теперь что? Почему закрыто?

– Теперь билеты. Нам кассы пройти надо.

– У вас деньги за это берут? Серьезно?

Гэвин только вздохнул.

Отмахиваясь от зубастых улыбок местных спекулянтов – за минуту ему, кажется, попытались продать билет без очереди, обломок пирамиды, зуб верблюда, духи, которые пахли так, будто в них кто-то утонул и умер, – они отстояли очередь, и Гэвин приобрел билет, аудиогид и наконец прошел на территорию. По случаю утра большинство экскурсионных групп еще не притащились, но народу все равно было прилично.

Гор сжал его руку, привлекая внимание.

– Иди к левой лапе вот этого кота. Потихоньку только.

– Это сфинкс и он, как видишь, огорожен, мы не сможем подойти вплотную.

– Я тебя понял. Осмотримся. Походи туда-сюда.

В прошлый раз, когда Гэвин был у пирамид, родители просто отпустили его побегать. В десять лет жара нипочем, у тебя есть все время мира и ты уверен, что если замрешь и посидишь спокойно хоть минуту, то безнадежно опоздаешь прожить свои каникулы.

Сейчас он бродил медленно. До смерти хотелось выяснить, чего это Гор не может рассматривать свои пирамиды сам, но тогда у них могла свалиться маскировка. Здесь не безлюдные улицы, здесь народу много, если разговаривать самому с собой, решат еще, что у него там какой-то террористический пособник на громкой связи сидит. Вопросы нарастали снежным комом, и было даже немного обидно: улетит ведь и все, и никогда не узнать побольше.

– Смотри, Гэвин, отойди с большой дороги и рассматривай что угодно, встав лицом от нее. Левее, левее. Ага… На меня только не смотри, пояс барахлить начал, как бы не сломался.

Гэвин послушно отвалился от толпы туристов и уставился на груду камней. Он слышал, что камни тут рассыпают специально: все равно ушлые лапы попытаются расхватать на сувениры – а так хоть пирамиды не тронут.

За спиной грохнуло. Испугаться Гэвин не успел: его схватили за руку и потащил прочь от толпы – прямо к сфинксу.

– Не оборачивайся. А то отключишься.

– Ты что сделал вообще?…

– Не бойся, просто вырубил. Это гражданские, тем более с детьми. Полежат и очнутся, им ничего не будет. Мы просто при свидетелях куда надо не пройдем, а устранять их я не хочу. Пошли.

Несмотря на жару, Гэвина пробила ледяная дрожь, когтями сжавшая нутро.

Люди, лежавшие в пыли, были настоящие, не книжные и не киношные, воздух пах озоном, как после грозы, а хватка на запястье была болезненно сильной. Гор сказал, все будет хорошо, но ведь его… граната? шашка? – рассчитана на инопланетян же. Не на землян. А если не будет?

Остро захотелось домой. Потискать сестренку, поболтать с родителями про звезды и пришельцев, посмотреть кино, может даже, с Лолой помириться и подсадить ее хоть на амазоновскую версию Средиземья…

В пыли оставались две цепочки следов, но Гора это, похоже, не слишком волновало. Он пинком снес секцию ограждения и поволок Гэвина дальше, прямо к лапам. Гэвин еле поспевал за ним, с трудом примеряясь к широкому размашистому шагу.

Из детства сфинкс помнился ему грандиознее и массивнее, чем казался сейчас – этакой громадой желто-серого камня, горячего и пахнущего прокаленным песком. Маленький Гэвин восторженно задирал голову, воображал себя Эхнатоном, клянчил у папы сувенирную корону, а у мамы – прохладной колы, сам себе успел придумать сказку про ожидающего сфинкса, который охотится за охотниками за сокровищами – взрослый Гэвин тоскливо думал, что все это надо будет объяснить полиции, и лично у него объяснений нет.

– Глаза закрой. Не открывай, пока не разрешу.

Гэвин послушался. Сверкнуло так, что под веками стало тепло. Потом прокатилась волна воздуха. Потом грохнул камень.

– Можно.

Левая лапа сфинкса перестала быть. Вместо нее открывалась узкая лестница куда-то в глубину, в камень.

– Я думал, его сюда перенесли, на ровное место… – растерянно сказал Гэвин. – Откуда тут ход?

– Прокопали.

Гор замерцал и стал виден. Наверно, решил, что маскироваться уже незачем. На щеках у него цвел румянец, глаза болезненно блестели и кончики ушей дергались, как у кота, охотящегося на птиц.

– А я читал, сфинкса сюда перенесли…

– Потому что те, кто копал ход, заметали следы. Иди за мной след в след и не отставай. Не бойся, если что, я успею защитить и себя, и тебя.

Лестница была темная и сырая – из подземелья дохнуло прямо-таки канадским холодом. Гэвин невольно поежился, но раздумывать было некогда: Гор спускался быстро и уверенно. В полумраке Гэвин едва различал ступени и в конце концов ухватился за плечо куртки Гора. Падать, так хоть не на пол, а на него.

Падать, впрочем, не пришлось: лестница кончилась. Голубое окошко неба над головами исчезло – лестница шла под наклоном – и теперь было непонятно, где поверхность и что там вообще происходит. Полицию Гэвин не слышал, но и панических криков тоже.

Они с Гором стояли перед дверью. Металлической, темно-серой, без малейших признаков замка, и если бы Гор не занялся попытками открыть ее, Гэвин бы пожалуй принял ее за стену.

– А за нами не должны гнаться?

– Не должны.

– А почему?

– А потому что не видят пролома, я защитное поле поставил. Ты очень любопытный, ты знаешь? Мне в жизни столько вопросов на ровном месте не задавали.

– Да в смысле на ровном месте! – возмутился Гэвин. – Ты же ничего мне не объяснил: сюда пошли, туда пошли, здесь стой, тут не стой… Я же хочу знать, что происходит!

Гор ухватил Гэвина за руку и прижал ладонью к двери в совершенно случайном месте. Раздался тихий гул, потом гладкую поверхность разбила тоненькая трещина – и дверь разъехалась.

– Ты местный, поэтому тебя система опознала, – соизволил объяснить Гор. – Вперед.

– Ого, а ты знал, что так будет? Ты же сказал, вы эту базу потеряли!

– Потеряли. Я не знал, я предположил, что если шифруют, то на местных, на их ДНК, спасибо скажи – хватило потрогать. Могли бы и на кровь закрыть, между прочим.

– Гадость какая! – искренне возмутился Гэвин.

– Вот-вот. За мной держись, мало ли что тут за тысячи лет испортилось и не сработает.

За дверью оказался коридор, темный и холодный. Гэвин включил фонарик на телефоне и пробурчал недовольному Гору, что не все здесь видят в темноте, знаете ли, а кто видит, тот вообще мог бы шагать впереди. Идти бок о бок здесь было невозможно: слишком узко, и Гэвин живо вспомнил старые европейские улочки шириной, как говорил папа, в одну человечью задницу. И то как сказать: пожалуй, задница Кэтрин Лай, их преподавательницы филологии, не вместилась бы.

– Ничего смешного, – сказал Гор.

– Я не смеюсь!

– А улыбка до ушей у кого?

– Так, вспомнилось кое-что. Ты же мне ничего не объясняешь, вот я и думаю мысли!

Гор тяжело вздохнул.

– Извини, я очень отвык работать с кем-то в паре. Тем более, с кем-то совсем неопытным.

– Ничего. А куда этот ход ведет?

– Не знаю, увидим.

Он так быстро зашагал вперед, что поспевать за ним стало непросто. Гэвин пыхтел, светил себе под ноги, кое-как подлаживался под чужой широкий шаг, но не отставал. Ему совсем не хотелось оставаться в темном коридоре даже на некотором расстоянии от того, кто в этом коридоре ориентировался, в отличие от него самого.

Вскоре коридор кончился небольшим холлом. Свет от телефона выхватывал круглое помещение, диаметром в несколько шагов, на невысоком потолке что-то выгравировано – не то узоры, не то текст на незнакомом языке. Гэвин, во всяком случае, не опознавал в увиденном ни иероглифы, ни восточные буквы.

На противоположном конце комнаты вновь обнаружилась дверь. На этот раз Гэвин ее хорошо разглядел: по границам со стеной шел узор. Не тот, что на потолке; этот совершенно определенно был просто картинками, не текстом. Повторяющиеся геометрические фигуры – шар, груша, куб.

– Приложи ладонь, – сказал Гор. – И сразу встань за меня. На всякий случай.

Гэвин приложил. Металл был очень холодным, но под его рукой сразу отозвался теплом. Что-то негромко загудело, дверь пришла в движение, Гэвин инстинктивно потянулся посмотреть, что там, и Гор чуть не за шиворот оттащил его назад.

Перед ними открылся ангар и одновременно зажглось освещение. От неожиданности Гэвин чуть не упал, попятившись, но Гор придержал его за руку. Ладонь у него была очень напряженная.

Не слишком яркие синевато-белые лампы опоясывали ангар по периметру, по середине стены. По полу тянулась разметка – пять мест. Одно было занято темным массивом настоящего космического корабля, прочие свободны.

В центре ангара был очерчен круг – наверно, место взлета-посадки и наверно, над ним в теории открывалась крыша. Когда она у него была. По дальней стене тянулся терминал с длиннющей панелью кнопок и экраном чуть не во всю стену. Терминал не включился вместе со светом, и Гэвин уже подумывал, не стоит ли подобраться к нему поближе, когда Гор снова потянул его за руку.

– Нажми вон туда.

На ближней стене часть обшивки сильно выступала вперед.

– Думаешь, там еще один проход?

– Не знаю, но там что-то есть. Надо понять, что.

– Ага.

Гэвин шлепнул по выступу, тот разъехался и открыл темное небольшое пространство – вроде стенного сейфа. Разочарованный, Гэвин отвернулся и пошел к монитору терминала, пользуясь тем, что Гор чуть не по пояс в этот сейф залез.

Панель под его пальцами засветилась. Потом ожил монитор, показал панораму Земли, летящей по космосу, и выдал текст на непонятном языке.

– Эй, это что? Гэвин? Что ты трогал?

– Только кнопку!

Гор выдохнул, очевидно, проглотив ругательство.

– Можешь прочитать?

– Не-а.

– Так я и думал. Тогда отойди.

Гор отвернулся от сейфа, застегивая здоровенный карман на бедре, который теперь топорщился чем-то квадратным, подошел к панели и нахмурился.

– Ничего я тут не понимаю, ладно, будем импровизировать. Они рассчитывали, что мы не поймем, должны были… Ага…

Пальцы его замелькали над кнопками как у музыканта, играющего на органе.

– Гор, а что это такое вообще?

– Именно это я и пытаюсь выяснить. Но предполагаю, что тут управление этим центром и скорее всего доступ к вон тому кораблю… Я думаю, это «Песня Рассвета».

Он сказал это таким голосом, будто Гэвин должен был что-то разом осознать и проникнуться. Примерно с такими же интонациями Лола обычно сообщала ему, что была у стилиста, и Гэвин потом пытался угадать, чем сейчас положено восхититься – прической, макияжем или платьем.

К счастью, Гор все-таки Лолой не был, и Гэвин решил не мучиться угадайкой и спросить прямо:

– «Песня Рассвета» – это что?

– Это один из трех кораблей, которые законсервировали вместе с базой на Дааоре. Я тебе говорил, что база – это оружие, да ведь? Вот. Кораблей было три, два взорвались, когда базу еще не потеряли, потому что их пытались украсть и угнать. Осталась «Песня». Думаю, это она, больше нечему… Вот на ней я и улечу отсюда. Только вот…

– Только вот – что?

– Хорошо бы эту базу после нас никто не нашел.

– Честно говоря, я думаю, мы уже в телевизоре, – вздохнул Гэвин и пояснил: – Ты же обездвижил людей. Это уже попало в новости.

– А, это нестрашно. Ваши могут находить базу сколько хотят. Мне важно, чтобы ее не нашли наши… О! Работает.

Непонятные тексты на мониторе сменились схемами. Гэвин схемы читать не умел, но элементарно по картинкам не получалось ничего хорошего. Огромная пушка, спрятанная… вроде бы здесь же, судя по очертанию материка, глубоко под землей, под комплексом Гизы. И вторая, в Канаде, совсем на севере материка. Там никаких опознавательных знаков не было.

– Это не база, это резерв, – объяснил Гор, проследив его взгляд. – Стрелять можно только отсюда, вот из этой комнаты, только интересно, как они доступ настроили… ну да, точно, логично… Так.

С тихим шорохом отъехала часть панели, открыв что-то вроде контейнера. Гэвин успел разглядеть рельефное дно с выемками, куда явно надо было вставлять отсутствующие детали, но разобрать подробности не успел. Гор решительно закрыл панель обратно.

– Ну все. Все, что мне надо, я увидел. Гэвин, нажми мне, пожалуйста во-от этот рычаг. Своей рукой.

Рычаг послушно поддался, как и дверь, отозвавшись на прикосновение теплом. Сзади что-то загудело, и обернувшись, Гэвин увидел, как корабль, «Песня Рассвета», мелко вибрирует.

– Вообще отлично! – сказал Гор. – Пойдем, надо его открыть.

Гэвин вдруг сообразил, что не продумал еще один момент.

– Гор, а… если ты сейчас улетишь, как мне назад идти?

– Подождешь тут. Иллюзия спадет быстро, я в атмосферу уйти не успею. Сюда набегут ваши. Скажешь, я тебя в заложники брал или что-то типа того. И про базу лучше молчи, не стоит.

– О. Ладно.

План этот Гэвину не то чтобы очень нравился. Он буквально дышал лишней бюрократией, подробными расспросами египетских силовых структур… да и дома, наверное, тоже будут очень активно и настойчиво расспрашивать. Что поверят, он не сомневался, в конце концов тут пейзаж очень убедительный. И корабль Гора падал, и эта самая «Песня» определенно не улетит незаметно. Но сколько же будет возни с этим всем… И расспросы, и допросы.

Но что делать, если иначе Гору не помочь. Надо чем-то жертвовать, если хочется поступать правильно.

«Песня Рассвета» в первое мгновение показалась очень большой – а потом совсем маленькой. Не одноместный истребитель, конечно, в котором помещалась одна пилотская задница и одна пушка, но и далеко не лайнер. Размером, наверно, с яхту, если только представить, что у оной яхты сзади дюзы, а формой «Песня» напомнила ему скорее подводную лодку. Очень плавные линии, как большая капля, без крыльев, без выступов – на носу чернела кабина, по бокам – большие иллюминаторы, не остро-квадратные, а будто сглаженные.

– А ты знаешь, как ее открыть?

– Опять тобой. Видишь, вот тут явно выступ? Наверно, отсюда можно вызвать трап, давай попробуем.

Гэвин послушно нажал, и часть обшивки, задрожав, поднялась вверх. Рядом с ними плавно опустился трап.

Гэвин подсознательно ожидал, что из открывшегося корабля пахнет чем-то сырым и несвежим, как из давно не открывавшегося нежилого помещения – но нет. Такой же прохладный и сухой воздух, и ничем не пахло. Он вдруг осознал, что здесь, под землей, вообще нет запахов. Египет пах… по-разному. Горячим песком, пылью, чем-то сушеным; рынок пах едой и пряностями, которые заглушали тяжелые и гнилостные запахи, море пахло солью, йодом и водорослями, каналы и бедные кварталы пахли так, что лучше было вообще не вспоминать о них.

А здесь – стерильно, будто в офисе. И то, офисы могли пахнуть чужими духами, ароматами для дома, улицей, чьим-то обедом, в конце концов. И не как в больнице, больницы пахнут лекарствами, немного страхом и немного тоской.

– Видишь, все сработало. Думаю… я смогу поднять «Песню». Ты отойди подальше, ладно?

– А… хорошо. А ты уже летишь, да? А…

Гэвин замешкался. Столько всего можно было спросить и узнать, столько сказать, и вдруг слова куда-то делись. Вот сейчас Гор улетит – и Гэвин никогда в жизни больше его не увидит. Ни о чем не спросит. Не узнает, возможно ли существование светового меча и Звезды смерти на самом деле… а хотя что-то вроде последнего сделали из его собственной планеты.

– Мне нужно домой. И постараться не подставить вас. Так что лечу, да. Я не знаю, какой у «Песни» выброс из дюз, так что ты отойди прямо к панели. По логике туда достать не должно.

– А… ага. Ну пока. Хорошо тебе долететь.

Гор криво улыбнулся и вошел внутрь.

Гэвин вздохнул и вернулся к панели управления. Она еще светилась, как бы подмигивая – все было взаправду, все на самом деле.

Он вдруг понял, что грустит. Как после хорошего фильма, когда понимаешь, что ближайшие годы ничего похожего не снимут, любимая франшиза закончилась и больше не будет ни ожидания, ни предвкушения, ни обсуждений. Только в этот раз ему от фильма как будто показали только тизер трейлера и тут же выставили из кинотеатра, нахлобучив на голову ведро с попкорном.

«Песня» погудела и осталась на месте.

Гэвин переступил с ноги на ногу. На панели не появилось ничего нового.

Трап отъехал, и Гор вышел наружу.

– Гэвин, у меня к тебе сейчас будет просьба. Она тебе не понравится, но у меня особенно нет выбора. И времени на запасной план у меня тоже нет. Иди сюда.

Тон у него был такой, что Гэвину уже не понравилось заранее. Таким тоном обычно объявляли о внезапных проверочных работах. Или о том, что в любимой кофейне опять подорожал кофе на вынос.

Он подошел и поднялся по трапу. Было страшновато и любопытно – что там внутри? А заглянуть можно?

– В общем, Гэвин, тут проблема в том, что без тебя корабль не полетит. Он тоже завязан на местного жителя. Как и все двери. Мне придется просить тебя нажать подтверждение. Мы без тебя просто не взлетим.

У Гора было такое серьезное грустное лицо, будто он сообщал Гэвину, что кто-то умер. В первую секунду все внутри полыхнуло невероятной радостью – потому что помощь пригодилась еще раз, потому что он оказался нужен, потому что приключение ненадолго продолжилось – а потом пришло осознание.

– Гор, а… нажимать внутри надо, да?

– Да.

– И обратно я не выйду?

– Не выйдешь. Тебе придется полететь со мной. Без тебя я просто не смогу выбраться с Дааора и застряну тут. Можно было бы что-то смастерить и послать сигнал… но мне некому. Некого звать, понимаешь? За мной никто не прилетит. А те, кто могут… Эти лучше бы не прилетали. Я не просил бы, если бы знал способ. Пожалуйста, Гэвин.

– А вернуться можно?

– Можно. На другом корабле. Я привезу тебя домой, я обещаю.

Гэвин помолчал.

Гор мог затащить его внутрь вообще не спрашивая. Он не обольщался, что мог бы сопротивляться, вырываться или как-то протестовать. И выбора у Гора правда не было, похоже. Но все же он попросил – настойчиво, но попросил.

– Ты точно потом отвезешь меня назад? Мне надо вернуться. Тут моя семья. И учеба тоже.

– Отвезу, Гэвин.

– Тогда помогу, конечно. Что нужно делать?

– Пойдем.

Они прошли коротким темным коридором и остановились у кабины. В саму кабину Гор Гэвина не впустил – нужная кнопка была снаружи. Внутри, правда, Гэвин успел заметить и пилотское кресло, и экраны, и огромную панель с непонятными символами.

– Вот, вот здесь нужно разблокировать управление. Дальше я сам. Просто когда ты нажмешь, трап поднимется, и все. Выйти уже нельзя. Я бы тебя с собой не потащил, мерзкая это история и я никого впутывать не хочу, но…

– Слушай, не хотел бы – не стал бы помогать. Главное, что ты меня вернешь.

Гэвин положил ладонь на выпуклость у двери, и «Песню Рассвета» ощутимо тряхнуло. Медленно загудели и загорелись лампы.

– Сейчас пойдем на взлет. Ты лучше сядь или найди за что держаться, а то я не знаю, какой тут ход. И не бойся.

Гэвин не стал говорить, что не боится. Его ощутимо трясло, то ли от холода, то ли от нервов, как перед важным экзаменом. Он хотел достать телефон и написать родителям, но как раз в этот момент «Песня» снялась, и он чуть не покатился по коридору кубарем. В коридоре вдоль стены тянулись какие-то скобы; Гэвин ухватился за них и так, держась, пошел к ближайшей открытой двери – за ней мелькнул иллюминатор.

Даже если страшно и если вот-вот простишься с отельным завтраком, это же не повод не посмотреть на взлет!

Смотреть оказалось особенно не на что. «Песня», дергаясь из стороны в сторону, носом пробила крышу, и в иллюминаторе были видны только обломки и осколки. Потом она вырвалась на воздух и пошла вверх, а Гэвин все не удержался на ногах и шлепнулся на пол.

Когда он сумел подняться и заглянуть в иллюминатор, пейзаж уже превратился в самолетный – полотно Каира внизу, полоска дыма от места, где был сфинкс, и три капельки пирамид, которые стремительно уменьшались.

Они были в космосе.

ИНТЕРМЕДИЯ 1. 18 лет назад

Это дивное утро началось не с завтрака, а с прибытия Комиссии.

То есть официально – в выпусках новостей, например, – она называлась Комиссией по ликвидации безнадзорности. Новости было пафосные, Федерация боролась с проблемой брошенных и потерянных сирот, которые жили сами по себе, и который год успешно побеждала. Но здесь, в Пятерке – Пятом космопорте Адоры – ее называли просто Комиссией, и все сразу понимали, о чем речь. Кто-то говорил о ней мечтательно, кто-то со страхом, кто-то с надеждой. Вот все равно никому не было. Комиссия касалась каждого.

Лоран принадлежал к тем немногим, кто Комиссии не доверял.

Первой их углядела остроглазая Фим-най. Похожая на ящерку, очень шустрая, она вообще часто бывала первой – ей это помогало выживать в общине, да и самой общине помогало, когда охрана космопорта время от времени лениво пыталась их гонять. Впрочем, Комиссию поди не угляди. Строгая черная с синим униформа, мундиры, длинные плащи, золотая Д5 на груди – на фоне пестрой публики космопорта они бросались в глаза.

Фим-най примчалась – идут, мол! – и улетела встречать. Она очень надеялась попасть в партию.

По какому принципу Комиссия забирала ребят, пока никто не догадался. Иногда – самых младших, иногда – самых голодных, иногда – самых зеленокожих, иногда даже какого-то общего признака выделить не получалось. Просто забирали тех, кто захотел, сам попросился, – и все. Их увозили на Двайну-5, где старший советник Фаррол построил огромный приют-интернат. Бездомных сирот собирали по всей Федерации, лечили, кормили, учили – и выпускали в жизнь. Потом полагалось отрабатывать на государственных заводах, конечно, но зато давали жилье и еду. И все бесплатно.

Ребята вроде Фим-най об этом мечтали всей душой, но иные могли прекрасно позаботиться о себе сами. При космопорте жилось неплохо: в уйме кафе и ресторанов вечно оставались недоеденные порции, за небольшую плату можно было потаскать чужие чемоданы, кто постарше порой работали почти легально – в погрузке, в уборке. В дальних складах можно было безопасно спать, о тепле и крыше над головой – вовсе не думать.

Про общину сирот начальство космопорта, разумеется, знало. Время от времени, раз в пару лет, проходили облавы, приезжали новостные службы и снимали репортажи, после чего сироты и начальство космопорта расходились по углам, довольные друг другом, и еще некоторое время никто никого не беспокоил.

Никто никогда не лез в жизнь общины слишком уж пристально. Потому что тогда возникли бы вопросы – а откуда в жизни благополучной Федерации, да еще и на сверхблагополучной Адоре, столько сирот? А за ними – другие вопросы: что происходит на нижних этажах Адоры и кто за это будет отвечать?

Отвечать никто не хотел, поэтому община жила в космопорте, не нарушала правила слишком уж откровенно, а в ответ ее по большей части старательно не замечали.

Правда, те, кто похитрее, пошустрее и хотел легкой жизни, все равно промышляли воровством. Их ловили, они проводили некоторое время в колонии для несовершеннолетних, потом возвращались и опять принимались за старое.

Лоран пока ни разу не попался – потому что старался не нарушать закон совсем уж открыто и еще потому что предпочитал не особенно светиться перед Комиссией. Ни на какую Двайну он не хотел, не потому даже, что пришлось бы учиться и работать – просто он привык отвечать за себя сам и решать сам. А общественные интернаты подразумевали ходить строем, учиться строем и работать тоже строем, нравится тебе или нет. Лучше уж потаскать чужие чемоданы, подрядиться на уборку или починить технику. Когда сам хочешь, а не когда велели.

Проводив Фим-най взглядом, Лоран отправился на склад. Сегодня прибывал большой грузовоз с Ланары, так что с шансами получится неплохо подработать. Комиссия Комиссией, а кушать хочется каждый день.

Сначала над ним посмеивались – из-за того, что работал он чаще, чем воровал, из-за полностью закрытой одежды: худой и костлявый, он напоминал серо-зеленое насекомое, а не подростка. Серо-зеленой была форма сотрудников, которую нетрудно было стянуть из мусорных баков или раздевалок: немаркая, незаметная и удобная. Длинные штанины, длинные рукава, закрытая шея, а если повезет, можно было еще и перчатки стащить. Та же Фим-най, да и другие – Эррен, Майгали, О-Аэло – просто обожали упражняться в остроумии на его счет. Перестали они, когда О-Аэло взял его случайно за голую руку, и Лоран сорвался.

Семью Лоран не помнил. Он знал, что ему примерно шестнадцать стандартных лет, что космопорт на Адоре – спокойное и подходящее место для сирот вроде него, и по правде говоря кроме космопорта ничего не помнил тоже. Только иногда, в смутных снах, что-то было – солнце, розовато-золотое и жаркое, вокруг – зеленое и свежее, остро пахнущее, голоса где-то над головой и его кто-то держит за руку. Голую руку, самую обычную, не иззелена-бледную, с розовыми ногтями.

На память о прошлом осталась только невозможность вынести чужие прикосновения, смутный страх перед гулом реанимационных аппаратов в медотсеке, а солнце показывали разве что на экранах. В новостных репортажах, в фильмах – если просочиться в комнату отдыха, можно было бесплатно смотреть новинки, пока тебя не вытурят.

Это не была хорошая и сытая жизнь, но она не была и плохой, и отдавать ее Комиссии Лоран не хотел.

На его счастье, грузчики были сегодня добрые, а перевезти надо было очень много коробок. Он очень неплохо умел управляться с погрузочными платформами, никогда ничего не швырял и не ломал и был в целом на хорошем счету. Все знали, что сиротской бригаде платишь куда меньше официальной таксы, и хотя, конечно, ни договора, ни гарантий у этой работы не было, волшебное слово «халява» отлично приманивало клиентов.

Коробки оказались тяжеленные. Обычно Ланара везла фрукты и ткани, а в этот раз – металл и электронику, и Лоран даже пожалел, что согласился. Платформа была тяжелая и неповоротливая, и если б не аванс, он бы, наверно, потихоньку слился. Но аванс надо было отрабатывать, и Лоран пыхтел, потел, шепотом клял и себя, и Ланару, и вон того пилота – мелкую девчонку, которая выбралась из кабины ланарского корабля, сунула что-то сияющее в карман рослому широкоплечему парню, который выпрыгнул из кабины вслед за ней…

Лоран встрепенулся. Он вообще-то избегал воровства. Почти совершеннолетний, он планировал потихоньку легализоваться, а значит, нарушать закон слишком много, часто и заметно ему никак не стоило.

Но эти двое выглядели такими бестолковыми и безобидными, а в спальном уголке давно было пора обновить матрас, а комм был такой старый и жалкий, что решение пришло будто само собой.

Девочка упорхнула обратно в кабину, а вот парень неспешно двинулся вперед, глазея по сторонам. Лоран потихоньку пошел следом.

Они вышли из складской зоны в пассажирскую. Здесь было куда проще – не таиться за ящиками и коробками, а спокойно идти себе сквозь толпу. Лоран умел это весьма неплохо, но тот, за кем он следовал, похоже, был невероятно везучим. Глазея по сторонам так, будто видел космопорт первый раз в жизни, он ни на кого не налетел и довольно успешно скользил сквозь толпу к терминалам.

Лоран прибавил шаг и оказался почти вплотную. Народу здесь было больше и потерять свою жертву ему не хотелось.

Он как бы невзначай уронил руку в чужой карман – и на его запястье сомкнулись чужие пальцы.

– Попался. Воровать, между прочим, плохо. Особенно у меня.

– Я не воровал! Пусти сейчас же!

– А ну пошли со мной. Заорешь – сдам охране. Ты не представляешь, насколько ты не вовремя. Иди давай, не привлекай внимание.

В зал вошли люди в масках. Зрелище не то чтобы невиданное: многие обеспеченные чиновники или магнаты набирали «обезличенную» охрану. Но неудачно ограбленному парню они чем-то очень не понравились: он резко дернул Лорана вниз, а потом поволок за собой сквозь толпу. У гейтов рейса на Орроил они затормозили, и новый знакомец уселся на пол у автоматов с водой. Лорану пришлось сесть рядом, потому что его руку так и не выпустили.

Теперь Лоран смог как следует его рассмотреть. Чуть старше, может, на год или два, его самого, высокий и подтянутый, очень яркий – с резкими и четкими чертами лица, похожий на хищную птицу. Длинные черные волосы собраны в хвост, пилотский комбинезон – без знаков отличия и довольно грязный. Яркие пронзительно-синие глаза, должно быть, обычно веселые, только сейчас смеяться не хотелось.

– Значит, так. Ты зря ко мне полез, потому что я на работе. Придется тебе теперь мне подыграть. Нам нужно свалить отсюда на улицу.

– Я туда не хожу.

– Это не вопрос. Выведешь меня закоулками, ты их небось знаешь.

– Ты что, сам стырил эту штуку?

– Типа того. Ты что, даже не знал, что именно воруешь?

Лоран фыркнул, отводя взгляд, к полнейшему восторгу своего собеседника.

– Ладно. Меня Гор зовут, тебя как? Не «эй ты лох» ведь?

– Лоран. Тебе нафига?

– Смотри, Лоран, это дека с данными. Дохрена важными. Я ее стащил у одного чиновника, а он хочет ее назад. Поможешь отсюда выйти – я тебя деньгами не обижу. Идет?

– А если я отдам деку твоему чиновнику?

– Я скажу, что это ты спер и мне подкинул. Он не умеет благодарить, а я умею.

Лоран аж задохнулся от возмущения. Но миллионы остроумных ответов умерли не родившись, потому что из-за поворота опять выплыли типы в масках.

– Твою ж… Все потом, бежим!

Гор сцапал его за случайно обнажившиеся запястье и поволок за собой.

От чужого прикосновения в глазах потемнело. Лоран невероятным усилием заставил себя передвигать ноги, хотя больше всего сейчас хотелось съежиться, сжаться, исчезнуть, выжечь место, за которое его схватили, перестать быть и превратиться в невидимку. Но желание жить оказалось все-таки сильнее, и Лоран бежал. Гор тащил его за собой уверенно, перепрыгивая через ящики, протискиваясь между контейнерами и внезапно сворачивая за углы – вплоть до момента, как они уткнулись в тупик.

– Теперь что?

Гор наморщил лоб и огляделся.

– Понятия не имею, где мы оказались. Ло, ты тут живешь? Здесь есть, я не знаю, система вентиляции? Скрытые подсобки? Куда ты собрался пойти, если б стырил у меня деку?

– Домой!

Лоран вырвал руку и огляделся. Система вентиляции тут была, но оба они туда никак не могли бы пролезть. О чем он Гору и сообщил.

– Ага, понял. Не хотел я… Ладно. Ты стрелять умеешь?

– Чего?

– Ясно. Не умеешь. Держись за мной и сразу падай на пол.

– Да какого хрена?

– Знаешь что, не надо было деку воровать. Держал бы лапы при себе, ничего бы не было. Сам виноват, а теперь заткнись.

В словах Гора была очень обидная, но истина. Потому что без него Гор бы наверно решал свою проблему сам и по-другому, а сам он отработал бы погрузку, накупил бургеров, нажрался от пуза и просочился в комнату отдыха смотреть сериалы. Его бы не хватали за руку, не волокли через весь космопорт, не называли «Ло» и за ним бы не гонялись сомнительные типы.

Положа руку на сердце, Гор имел полное право от него отделаться и замести им свой след. Подсунуть своим преследователям, обмануть и подставить или еще что-то в этом духе. Но Гор этого не сделал.

Преследователи появились из-за угла внезапно и с бластера и наперевес, а дальше все произошло слишком быстро. Тело оказалось умнее головы и само бросило Лорана на пол. Гор чем-то метнул в преследователей, над головой прожужжали молнии выстрелов, потом прокатилась ударная волна и все стихло.

– Вставай и валим.

– Я?

– Ну не я же! Тебя со мной увидели и тебя достанут. Сдать ты меня не сможешь, тебя просто пристрелят. Хочешь жить – тебе придется валить отсюда со мной. Ну как, идешь?

– Иду.

Тела их преследователей лежали странно выгнутые. Гор аккуратно перешагнул одного, потом наклонился и вытащил бластер. Поколебался, потом забрал бластер еще у одного и протянул Лорану.

– Это на всякий случай. Потом покажу, как пользоваться. Пошли, а то они очнутся.

– Ты их не до смерти?

– Нет, конечно, поваляются и прочухаются, паралич только не сразу пройдет. А нам надо валить.

– На ланарский корабль?

– Нет, туда нельзя. Нам придется что-нибудь угнать… наверно, транспортник. Пошли, веди нас в грузовые доки.

Лоран медленно вдохнул и выдохнул. У него слегка тряслись руки, а щекам стало горячо; не так все должно было быть, час назад он вообще занимался погрузкой и думать ни о чем не думал. А теперь все летело кувырком, и виноват был он сам – не прельстился бы декой, ел бы сейчас бургер.

До грузовых доков было довольно далеко. Спуститься на два уровня в техническом лифте, потом пройти секторы П и В, и вот оттуда начинались доки. Просторные, залитые слепящим белым светом, они всегда кишели простой рабочей жизнью. Лоран любил там подрабатывать – платили хорошо, рабочие жалели общину и сами порой звали себе на подмогу, не скупясь на деньги. И снобов-пассажиров тоже не было. Их Лоран не любил. Особенно тех, что с титулами.

– Отлично, – сказал Гор, окинув взглядом корабли, которые оказались в поле зрения. – Во-от этот нам подойдет.

Кораблик был совсем небольшой и неприметный – совсем непохож на что-то, на чем будет легко улететь и затеряться.

– Этот? Точно?

– Этот, – кивнул Гор. – Такие водят в одиночку и вдвоем, и нам не придется разбираться с командой. Один момент.

Он достал из кармана металлический шарик, легко вмешавшийся на ладони, раскрутил и бросил прямо в выгруженные коробки. Оттуда пошел густой желтый дым, едкий даже на вид, на потолке немедленно разверещалась сигнализация, и из выбранного кораблика немедленно выскочили двое пилотов – спасать свой груз.

– Пошли, – кивнул Гор.

Лоран в жизни так не бегал. Он понимал, что одна ошибка – и они оба чудовищно влипнут, попадаться нельзя, и страх сжимал его, как пружину. Вслед за Гором он влетел в кабину пилота и застыл.

Лорану доводилось бывать внутри кораблей, но как ими управлять, он не имел ни малейшего понятия. Гор, к счастью, знал, что делать: он хлопнул по панели, пробуждая ее, тут же переключил какие-то рычаги, пнул пару педалей, и корабль загудел. От коробок к ним уже бежали пилоты, но было поздно: корабль оторвался от пола.

– Держись, мы сейчас будем очень сильно нарушать. И очень сильно превышать.

Они уходили вверх по стыковочному шлюзу – Гор взял максимальный разгон и теперь шепотом ругался, сцепив пальцы. Перекрыть весь сектор, чтобы задержать их, было невозможно, зато можно было обстрелять, выставить силовое поле прямо на пути – и оставалось надеяться, что они летят быстрее бюрократии и успеют проскочить.

Мелькнули технические шахты, сзади прокатилась ударная волна – наверно, за ними сомкнулось поле, не успев ухватить за хвост, и они вылетели в открытое пространство. Гор направил кораблик вертикально вверх, поперек всех взлетных трасс, и Лоран с трудом подавил желание зажмуриться. Промелькнули и остались внизу высотные здания, наперерез кинулись корабли транспортной полиции, и Гор ускорился еще, выжимая из бедного кораблика все что можно и что нельзя. Они летели безумной траекторией, то ныряя, то заворачивая петли, а потом Адора внизу из ощетинившегося иглами зданий полотна выгнулась и превратилась в каемку.

Лорана отчаянно мутило и трясло. Он не хотел смотреть на свою планету с такого ракурса, он хотел обратно,

– Все, прыгаем. Считай, сбежали.

Гор хлопнул по какой-то кнопке, и пространство вокруг вспыхнуло. Они прыгнули.

– Фух. Я поседею с такой жизнью раньше времени, но мы молодцы. Пошли посмотрим, может тут есть что пожрать. Мне очень надо.

– Мне в уборную надо, – признался Лоран. – Ты с ума сошел так гонять.

– Ну. Тут или гонять, или нас поймали бы. А попадаться нельзя никак.

Транспортник был маленький – груз пристыковывался к нему снаружи, а сам кораблик не отличался ни размерами, ни красотой, ни особый удобством. Крохотный санотсек с туалетом и ультразвуковым душем, почти такая же крохотная каюта с парой коек, каюта чуть побольше с диваном, столом и кухонным блоком. Лоран огляделся по сторонам и затосковал: они летели минут пятнадцать, большую часть из которых торчали в кабине, а ему уже было очень тесно и неуютно. Всю сознательную жизнь в космопорте, с его длинными коридорами, гигантскими доками, где его укромный уголок для сна был, наверно, размером с весь этот транспортник – и теперь мир сжался до комнат по паре шагов в ширину, и вдобавок прямо в личном пространстве маячил Гор.

– А куда мы летим?

– На нашу базу. Ну то есть, – Гор помрачнел и вздохнул, втягивая воздух сквозь зубы, – теперь на мою. Мне ее оставили, и теперь она моя. Переночуем, поедим, и я придумаю, что с тобой делать дальше. На Адору тебе нельзя.

– В смысле нельзя? Я там живу вообще-то, и мне больше негде. У нас там община. Не совсем законная, но все равно. Мне лучше вернуться, потому что у меня документов нет. Я нигде больше не смогу…

– Да не части, успокойся. У меня вон тоже документов нет. Смотри какая штука: одна… один мой друг взял эту деку у Фаррола. Фаррол, он… Ты его в новостях видал, скорее всего. Старший советник в Сенате, такой говнюк, с гонором и личной армией. Фаррол может нагадить моему другу и его семье. Но если у него не будет деки, то гадство не срастется. А она ему позарез нужна. Поэтому он будет охотиться за ней, а у него связи и деньги. Вот. И вместе со мной видели тебя, а значит, будут ловить и тебя. Тебе надо оказаться там, где Фаррол тебя не найдет.

Гор сообщил это с таким спокойным лицом, как будто смертельная опасность угрожала не ему и Лорана втянул в эту историю тоже не он. Он явно не притворялся – сидел расслабленно, растекшись по стулу, теребил в пальцах ту самую деку и вздыхал.

– Почему все это случилось именно со мной?

– Потому что ты решил спереть деку. Ладно, ты не расстраивайся, мы что-нибудь придумаем, и все будет хорошо. Расскажи мне хоть о себе, а? Мы явно надолго вместе застряли, давай нормально познакомимся, а не на бегу.

И Лоран рассказал. Он сам не понял, почему разоткровенничался: жизнь его не баловала и он привык держать язык за зубами, но Гор слушал его внимательно, а главное – искренне. Положа руку на сердце, Лоран в этой истории с декой был виноват сам и Гор имел полное право его сдать. Но – не упрекнул, не бросил на произвол судьбы и не подставил, а взял с собой. К сиротам Адоры редко кто-то бывал бескорыстно добр, а если и бывал, дело всегда пахло нечистым.

Но Гор слушал так, будто ему в самом деле не все равно.

Рассказывать было особенно нечего.

Сознательная память начиналась лет, наверное, с пяти и с жизни в космопорте. Старшие ребята присматривали за маленькими, и за Лораном тоже присматривали. Сам он теперь этого не делал: ему было трудно с детьми.

Потом он вырос, и была только рутина, а каждый новый день похож на предыдущий. Когда Лорану было десять, в первый раз приехала Комиссия, но им не заинтересовались, а потом он приспособился и сам не лез ей на глаза.

Сложнее всего было жить так, чтобы ни с кем не соприкасаться, но когда Лоран попытался объяснить, Гор не понял и немедленно сцапал Лорана за открытую ладонь.

– Так видишь же, ничего страшного… А чего ты так позеленел?

Рассказ пришлось прервать. Лоран восстанавливал дыхание, Гор заохал и, кажется, все же осознал, почему так делать не надо. Лоран предпочел бы не объяснять каждый раз – но каждый раз находился кто-то, кто не верил простому «мне от этого плохо». Тем более – причину он не помнил и не мог рассказать, почему так.

– Понял. Больше постараюсь не трогать. Я тоже сирота, но меня еще мелкого один человек подобрал, я с ним рос, так что не жалуюсь. Он обо мне очень заботился, научил стрелять, взламывать замки и инфосистемы, и водить любой корабль, так что я теперь без него не пропаду. Мы работали за деньги, а теперь наше дело перешло мне. Но одному не очень хорошо, так что если хочешь, можешь со мной остаться. Дом у нас есть, на еду всегда заработаем, хуже чем было, тебе не будет. Что скажешь?

– Я подумаю, ладно?

– Ага, мы на базе моей отдохнем, вот и решишь.

Думать было не над чем, потому что выбора у Лорана не было. Точнее, был – сидел напротив, улыбался и предлагал новую жизнь. Просто эта жизнь Лорану не нравилась. Он привык быть один, он привык к рутине и тишине, к безопасности и спокойствию. К космопорту, в конце концов. А чтобы как в фильмах и сериалах – приходить домой, и чтобы тебя ждали, тебе радовались, кому-то было не все равно… Всю жизнь это было что-то из другого мира.

И за этот другой мир – наверное, очень хороший и теплый – пришлось бы заплатить тишиной и покоем.

Еще его смущал явно криминальный привкус предложения Гора. Жизнь в космопорте тоже была не слишком легальной, но по крайней мере понятной и предсказуемой, и Лоран знал, что можно нарушать, что нельзя.

Но деваться ему все равно было некуда. Остаться с Гором – или делать то же самое, но одному, без денег и связей. Все равно одни сплошные «нельзя», и в первую очередь – нельзя вернуться домой.

Просто прежде чем окончательно отрезать путь назад… Так хотелось немного сохранить иллюзию, что чем-то управляешь и что-то решаешь.

Во всех фильмах, которые довелось посмотреть Лорану, в гиперпространстве обычно выясняли отношения – очень занудно, очень пафосно и бессмысленно. Оказалось, это все потому, что там попросту больше нечем заняться. Сеть не ловит, за окном ничего не происходит, и очень скоро начинаешь на стенку лезть, потому что висишь посреди нигде.

Гор сказал, что лететь им часов пять, потом прыжок кончится, а пока можно отдыхать. Смотреть кино тут было не на чем, сеть не работала – то есть можно было посмотреть архивные новости полуторачасовой давности. Читать было нечего, игровой системы не было, никаких спортивных тренажеров в зале отдыха никто не предусмотрел, как и самого зала отдыха. Чем еще себя можно занять, Лоран не знал: он умел развлекаться всеми способами, которые можно было организовать в космопорте и залах ожидания. А здесь…

Гор растянулся на диване в кухонном блоке, синтезировал себе что-то горячее и вкусно пахнущее и начал крутить по кругу новости. Лоран сбежал в каюту и попытался заснуть, но не вышло: слишком суматошный день и страх перед будущим раз за разом прокручивали в голове события этого утра, и он думал, думал, что было бы если б он не полез за гребаной декой. Все бы отдал, чтоб вернуться назад и не совершить ту же ошибку.

Он вышел из каюты, заглянул к Гору – тот допивал третью чашку, и предыдущие две стояли рядом непомытые, потом пошел принять душ. В космопорте была нормальная вода, и в отличие от ультразвука, она еще и дарила расслабление и покой. Ультразвук дарил ощущение, будто через тебя пролетел тяжелый крейсер, и будь ты хоть трижды чистый – никакого ощущения чистоты.

Он простоял бы в душе еще незнамо сколько, надеясь на облегчение, которое дарила вода, но дверь открылась и вошел Гор.

– Дай руки вымою.

– Какого хрена?! Ты не видел, что занято?

– Видел, и что? Чего тут стесняться? Что мне теперь – ходить чучелом, что ли?

Гор сунул руки прямо в душевой поток – Лорану только и осталось, что размазаться по стенке, чтоб с ним не соприкоснуться.

– Тебе кто-нибудь говорил про личные границы?

– Не-а. Ну, или я не слушал. Как оденешься, приходи, я тебе покажу чего. А то нам еще долго лететь.

Хлопнув дверью, он ушел, и Лоран медленно выдохнул. Идея остаться с Гором нравилась ему все меньше, сердце от пережитого вторжения стучало так что грудь резало, но выхода он пока не видел.

Если несколько раз повторить, как делать не надо, может, до Гора дойдет? Не идиот же он, в самом деле, раз дожил до своих лет.

Одевшись и приведя себя в порядок, Лоран решил все же заглянуть в общую каюту. Ничего не делать было невыносимо скучно, пялиться в иллюминатор и видеть там ничто – жутковато. Гор был дурацкий, чужой и странный, но живой и веселый, а космос вокруг – мертвый и холодный.

Увидев его, Гор живо убрал ноги с дивана и подвинулся. Сунул Лорану под нос горячую кружку, пахнущую терпким и сладким, вторую придвинул к себе и включил повтор новостного выпуска.

– Вот смотри. Это – Ланара.

Большая и очень зеленая планета плыла в лучах крупной розовато-желтой звезды. Потом показали город: тоже очень зеленый. Адора тянулась ввысь, Ланара пряталась у поверхности, растекалась по ней, и похоже никакого недостатка места здесь не было.

– Мы летим туда?

– Не, я прилетел оттуда. Хотел бы ты там жить? Не сейчас, когда все стихнет. Лет через шесть.

– Не знаю… А на что жить?

– Заработаем. Смотри, смотри, ты столько солнца в жизни не видел!

Диктор бубнил что-то об экспорте, сделке века и инвестициях в будущее, вспоминал долгосрочные проекты, предложения вложиться в исследовательский центр Двайны – невозможные, впрочем, – а оператор показывал Ланару во всей красе. Солнца и правда было очень много: теплый насыщенный золотисто-розовый свет разливался по взлетевшим под облака деревьям, по зеленым плетистым лианам, которые красовались на ограждениях, по газонам, усыпанным мелкими серебристыми цветами. Здания здесь были не из металла, а из белого камня, этажей всего-то в восемь-десять. А под ними – земля, настоящая земля, не высотные сады под куполом.

– Красиво. Наверное.

– Да конечно красиво, не кисни. Мне на Адоре не нравится. Приехать поработать да, жить нет. А на Ланаре лучшая эскадрилья Федерации, ты знал? Я однажды стащил полетать истребитель. Думал, мне голову открутят, но ничего, поорали и успокоились.

– Ты оттуда? С Ланары?

– Да я не знаю, честно говоря. Не помню. Учитель меня там подобрал, а уж где я до этого был… Он меня нашел в ящике с фруктами. Я наверно голодный был, залез туда, наелся и заснул. Я люблю Ланару, я там дома.

Картины природы сменились интервью. Очень красивая женщина с горделивой осанкой, одетая в сиреневое и жутко дорогое с виду платье вещала что-то насчет лучшего завтра, светлого будущего и вечного союза. Таких речей Лоран наслушался в новостях, когда шел политический блок, и пропускал их мимо ушей: все равно кроме вранья ничего не расскажут, а на подобных дамочек, в дорогих платьях и с лицами «я королева, а ты мусор» насмотрелся в ВИП-залах. Они гоняли персонал за водой, за более холодной водой, за более свежей водой, за «неужели не ясно, вода должна быть свежерастопленной из кусочков льда Орны-7, и я не хочу слышать о том, что этого льда у вас тут нет». Гор же почему-то уставился на дамочку с улыбкой.

– Это королева Сиарин. Ланара управляется королевским домом. Она ничего, увидишь.

Видеть королев, хоть ланарских, хоть каких-то еще, Лоран не планировал, но говорить об этом Гору не стал.

Кораблик тряхнуло, и Гор подскочив из-за стола, кинулся в кабину. Лоран последовал за ним, хотя что бы ни произошло, толку от него было бы мало. Но остаться одному было совсем неуютно.

Они висели возле каменного огрызка – луны какой-то синей газовой планеты. Луна была такая маленькая, что даже не круглая, так, осколок неправильной формы.

Гор что-то нажимал на приборной панели, хмурясь, и осколок понемногу начал приближаться. Кораблик качало и дергало – видно, газовая планета сильно тянула и мешала.

– Мы прилетели раньше, чем я думал. Этот транспортник очень шустрый… Наверно, потому что мы без груза шли, сами по себе. Сейчас я разберусь, как тут тормозить, и мы сядем.

– Сюда?! – про «разберусь, как тормозить» Лоран решил не уточнять, чтоб не узнать лишнего.

– Там база, в скалах спрятана. Не волнуйся, Ло, все под контролем. Сядь рядом и смотри. Я тебя потом научу сюда парковаться.

Со скрипом пропустив «Ло» мимо ушей, Лоран сел в кресло второго пилота. Наверно, стоило сказать Гору, что «Лоран» – это уже сокращение, и дальше укорачивать некуда. Но мысль лезть с разговорами к человеку, который пытается посадить незнакомый транспорт, и так его пугала – и он решил: потом. Потом когда-нибудь. Однажды.

Как должна проходить парковка по всем правилам, Лоран не знал, но эта точно шла слишком дергано. В глазах Гора горел веселый азарт, он то и дело бормотал что-то типа «ого, а рычаг разве не должен нажиматься?..», после чего кораблик подпрыгивал. Сердце Лорана тоже подпрыгивало, и он от души пожалел, что ел и пил во время прыжка. Наверное, если бы он лег и закрыл глаза, стало бы полегче, но чтобы лечь, сначала надо было отцепиться от пилотского кресла и дойти до каюты, а о таких подвигах даже думать не хотелось.

Гор поднырнул под вырост на скале, едва не пропахав его брюхом, их снова тряхнуло, и в укромной расщелине Лоран увидел ангар – холодный стальной блеск запирающей панели среди серого камня. Кораблик развернулся туда носом, Гор притормозил, нажал кнопку связи и набрал длинный код. Запирающая панель начала отъезжать.

– Приехали. Все, мы дома, выдыхай.

Ангар был крошечный – хватило встать им и, пожалуй, осталось место на еще один небольшой корабль. Зажегся свет, замкнулась запирающая панель, зашумела система накачки воздуха. Гор выключил кораблик, любовно провел по панели пальцами и обернулся.

– Ну все. Пойдем отдыхать, отсыпаться и нормально пожрем. В любом порядке.

Лоран вышел из кораблика и немедленно захотел зайти обратно. Низкий потолок нависал над головой и будто придавливал; в космопорте было очень светло, панорамные окна вели к взлетным площадкам, потолок на любом уровне оказывался высоко наверху, и если не задирать голову специально, его можно было даже не замечать. Здесь до потолка можно было дотронуться, если встать на цыпочки и вытянуть руку вверх. И все было темное – темный металл, темный камень. И свет – не рассеянный голубоватый, а ярко-желтый, исходивший из отдельных светильников, которые оставляли резкие темные тени.

Все вместе жутковато напоминало запасной заброшенный склад – иногда в космопорте на таких находили неугодных кому-то покойников. Технические мелкие подсобки, темные и бесприютные, Лорана откровенно пугали, потому что если и творился какой-то криминал, творился он там.

А Гор весь расцвел. Скинул ботинки, продемонстрировав не особо чистые носки, пробежался в них по полу – отчего чистота окончательно покинула вселенную носков, потянулся, задевая кончиками пальцев потолок и стены, и ускакал вдаль по коридору.

– Иди сюда, не копайся!

Скорее всего, на лунах газовой планеты что-то добывали, но добыча не пошла, и производство свернули. Осталась база-времянка, где раньше жили рабочие. Бросить базу было куда дешевле, чем демонтировать, и ее оставили. Лоран видел такие истории в разных передачах, когда пробирался в ВИП-зал. Обычно там нудели про экологию и про то, что за собой надо все восстанавливать в первозданном виде.

Большая часть коридоров была заброшена и захламлена. Жилыми остались кухонный блок, уборная и одна большая комната, наверное, бывшая комната отдыха. Там было куда светлее, а валявшийся тут и там хлам скорее жилого, а технического характера. Скомканная одежда, инфодеки, пакеты из-под пайков…

– Слушай, не хочу быть занудой, но ты вообще убираешься?

– Не будь же занудой, отличный план! Честно говоря, когда учителя убили, мне было немного не до того, но если хочешь, можешь прибраться. Я пойду приготовлю нам поесть.

Лоран никогда не замечал за собой особой страсти к уборке. Но если им тут жить – ему тут жить! – и ночевать, можно же как-то упорядочить свое существование. Может, для Гора в порядке вещей, что на голову могут свалиться трусы, но его это совершенно не устраивало.

Занятые руки помогли немного отвлечься от других невеселых мыслей. В голове стучало и стучало: что дальше?

Через полчаса запахло мясным и вкусным, хотя скорее всего Гор развел концентрат из пайка. Откуда бы у него тут натуральные продукты… Но желудок был рад обмануться и немедленно заурчал.

Лорану подумалось, что тем, кого забрала Комиссия, наверно дали нормальный обед. И ужин. И кровать. И не захламленную вконец комнату.

Ему удалось разгрести хотя бы спальный угол до относительно приемлемого состояния, когда Гор позвал к столу.

Здесь явно жили двое. Два комплекта посуды, плюс одноразовое для гостей, два стула, плюс гостевые табуретки. Два матраса в спальном углу. Учитель Гора, наверное, погиб недавно, потому что все следы его жизни оставались на месте.

Подавая ему тарелку, Гор на мгновение замер, сделал странное движение, будто хотел поменять свою с его – но не завершил и оставил как есть. Заметив взгляд Лорана, он вздохнул

– Извини, не привык я, что, ну, накрываю не на тех двоих, на кого всегда. Я тебе свою тарелку отдал. Не могу отдать его. Вообще не использовать глупо, и… Я себе взял. Ты наверно думаешь, я совсем идиот.

– Нет. Я так не думаю. Я думаю, ты скучаешь.

– Спасибо. Что говоришь это и вообще что со мной полетел, и не сдал. Завтра я свяжусь с одной конторой, и мы полетим шантажировать этой декой Фаррола. А пока отдыхай. Хочешь, можешь погулять по базе. Тут особо не на что смотреть, но на космопорт не похоже. Чтоб тебе пообвыкнуться.

Лоран кивнул.

Паек аппетитно пах, но был почти безвкусный. Гор набросал сверху какой-то травы, ситуацию она не особенно спасла, но еда с ней казалась домашней. У Лорана такой никогда не было, и безвкусность отошла на второй план. Он хотел помочь Гору с мытьем посуды, но потом подумал, что наверно лучше оставить его пока наедине с собой – он бы попросил, если надо, а пока лучше или побродить по базе, или лечь спать.

Бродить далеко Лорану не хотелось – он прогулялся до конца коридора, нашел большой и удивительно пустой зал с терминалом в центре, обнаружил лифт на другие этажи и много захламленных комнат. Лифт работал, терминал – нет. Тогда он вернулся в спальную комнату, выбрал себе матрас и свернулся на нем поудобнее.

Где-то на Адоре скучала его осиротевшая ночная пижама. Если поспишь в том же, в чем ходил днем, наутро будешь пожеван и помят, но наверно потом получится намекнуть Гору, что надо купить некоторые бытовые вещи для жизни. Смену одежды, предметы гигиены… Потому что это не мелочи, это жизненно необходимо, даже если ты нечаянно оказался в бегах.

Додумать эту мысль как следует Лоран не успел – уплыл в серый кокон сна. Уже сквозь сон он чувствовал, как Гор придвинул свой матрас и устроился рядом

Сколько Лорану удалось проспать, он не понял. Он то и дело вскидывался, отпихивал подальше Гора, который даже во сне игнорировал личные границы, пытался перелечь поудобнее и снова придремывал. Непривычным было все – и матрас, и звуки, и запахи, и то, что как ни повернешься, непременно натыкаешься на чужую руку или бок. И когда Гор решил, что им пора вставать, и безжалостно его растолкал, Лоран поднялся совсем разбитым.

– Я уже простроил маршрут, – сказал Гор вместо доброго утра. – Приводи себя в порядок и полетели. Нас на месте покормят, я думаю, и вообще… Да не волнуйся ты, все будет отлично!

– Я не волнуюсь. Я не выспался.

– Доспишь в полете. Пошли-пошли!

Лоран кое-как умылся и попытался разгладить на себе комбинезон. Бесполезно – все равно комбинезон выглядел так, как будто Лоран в нем катался по невероятно пыльному полу. Волосы пришлось собрать в хвост, потому что они висели печальными светлыми сосульками. Зато Гор выглядел отлично – для него-то это была уютная ночевка дома. И волосы нечесаными сосульками не висели, хотя были еще длиннее, чем у Лорана, аж до середины спины.

Кораблик за ночь не стал ни уютнее, ни просторнее. Лоран хотел забиться в угол дивана, но Гор схватил его за локоть – поверх комбинезона, хоть чему-то его жизнь научила – и утащил в пилотскую кабину. Спорить не было ни сил, ни желания, и Лоран сел в кресло второго пилота.

Гор бодро застучал по кнопкам управления, и ангар выпустил их в космос.

– Ну вот, сейчас поднимемся и пойдем в прыжок… Так, облететь этот выступ, и… Твою мать!

Они вынырнули из-под скального выступа, и кораблик встряхнуло.

Прямо перед ними висел чужой корабль. Узкий, хищный, ощетинившийся пушками

И этот корабль втягивал их гравилучом в разинутый ангар.

Лоран до боли в пальцах вцепился в панель. Гор рядом шипел ругательства, что-то нажимал, но кораблик не слушался. Наверно, не мог помериться мощностью с захватчиками.

Ангар всосал кораблик и закрылся.

– Пошли, – Гор встал и хлопнул по панели. – Хотели бы убить, уже взорвали бы. Раз нас взяли на борт, с нами будут разговаривать. Ты только молчи и держись за мной. Самое главное – молчи, просто ни звука. Я сам поговорю.

Лоран кивнул. Во рту так пересохло, что слова застряли.

Они прошли по коридору, и Гор опустил трап. Медленно-медленно открылась дорога наружу.

Ноги будто налились свинцом, и Лоран шагал каким-то чудом. Потому что Гор тянул за руку и потому что выбора не было. Кораблик окружили бойцы в глухих шлемах и броне – темно-серой, без знаков различия, без каких-то символов принадлежности. Длинные винтовки смотрели прямо на них двоих.

Они спустились и замерли.

– Ты очень ловкий и хитрый, Тай-Гор. Но все-таки будь умницей и отдай мне деку.

Говоривший раздвинул ряд бойцов и шагнул ближе. Он был безоружен, но учитывая охрану, ему винтовки и не требовались.

Он был зуррианином. Сектор Зурра – часть одного из рукавов галактики, когда-то захваченная галактика-спутник – стоял в Федерации несколько особняком: туристы не допускались, торговля – через две пограничные системы. Однако зурриан было довольно много что в Сенате, что в Корпорации Межгалактического Транспорта, они свободно и открыто жили на той же Адоре. Путешествовали обычно группами, редко контактировали с кем-то кроме своих и близко никого постороннего не подпускали. Лорану не раз доводилось видеть зурриан в Пятерке, и ни разу никто из них не нанял перевозчика, не обратился за помощью и с вопросами к охране, не залип в бизнес-зале в сериал, не жевал бутерброд на ходу… Между собой они обычно говорили на своем языке, а если надо было обратиться к другим людям – попросить очистить проход, например – переходили на общегалактический с легким пощелкивающим акцентом.

От людей зурриан отличало отсутствие волос, подобие гребня на голове, который начинался от переносицы и нырял на затылок, длинные конечности и пальцы, а главное, цвет кожи – синеватый или зеленоватый, отливающий перламутром. В общине говорили, что зурриане на самом деле прилетели на звездах галактики-спутника, а вовсе не принадлежали к тому народу, который расселился по планетам Федерации в древние времена, и что предки зурриан вполне себе ели предков людей. Лоран считал, что это ерунда и что жрать захочешь – еще и не такое съешь. И потом, не одним народом жила Федерация, просто людей было намного больше других.

Этот конкретный зуррианин был синекожий. Вроде бы у них синий цвет считался более статусным – этакий внутрирасовый расизм. Уже не слишком молодой, как бы подсушенный – с возрастом они переставали перламутрово сиять. И лицо у него было на редкость несимпатичное – сухое, длинное, клювастое из-за вытянутого носа и поджатых губ.

– И все? И просто отдать деку, и мы можем идти? – спросил Гор. Пальцы его нервно сжимались. – А если мы ее потеряли, когда убегали?

– Ну что ты как маленький. Тогда придется пристрелить вас и хорошенько поискать. Но мы же оба этого не хотим, правда? Давай ее сюда и поговорим.

Гор секунду помолчал.

– Ло, принеси ее. Она в общей каюте на столе.

– А…

– Просто лежит сверху. Иди.

Лорану ужасно не хотелось отходить далеко – вообще уходить не хотелось, – но делать было нечего. Кое-как переставляя ноги он поднялся обратно по трапу и вошел в каюту.

По правде говоря, Лоран надеялся, что там на столе найдется не дека, а какое-то решение. Граната. Бомба. Что-то, чем можно будет угрожать и припугнуть. Но там и вправду лежала дека, а больше ничего не было.

Лоран взял ее и пошел обратно.

Гор был цел, его не застрелили. Так и стоял – руки на виду, не шевелясь и не дергаясь. Тяжелый, душный, густой от напряжения воздух как будто дрожал – а может, это Лорана трясло.

– Так, мальчик, медленно подойди и отдай деку мне. Без глупостей.

– Отдай ее, Ло, – подтвердил Гор.

Лоран и не думал делать глупости. Подошел, протянул на ладони злосчастную деку, всей кожей чувствуя направленные дула винтовок. Постарался не вздрогнуть, когда длинные холодные пальцы забрали деку и подтолкнули его назад. Попятился, не поворачиваясь к дулам спиной, обратно к Гору.

– Вот умницы. Мирай, проверь деку.

Подошел еще один зуррианин, принес небольшой ящик, вставил туда деку и что-то произнес на щелкающем звонком наречии.

– Ну и отлично. Итак, Тай-Гор, мы немного уладили наше маленькое противоречие, правда? Вот и хорошо! А ты, я думаю, убедился, что я могу где угодно тебя выследить, знаю, где ваша база, и со мной лучше не ругаться, ты ведь умный мальчик?

– Убедился, – выдавил Гор сквозь зубы.

– Прекрасно. Я буду не в обиде и ничего вам не сделаю, если вы согласитесь на меня поработать. Если не согласитесь… – зуррианин развел руками, – боюсь, тогда все таки я обижусь.

– Не обижайтесь. Мы согласны.

– Как же это чудесно! Такие милые, умные и ловкие мальчики мне нужны. У меня уже есть для вас небольшое поручение, и… Мирай!

Вернулся зуррианин, проверявший деку, и протянул какой-то ящик.

– Вот это нужно отвезти по выданным координатам. Координаты Мирай передаст вам на ваш… транспорт. На этом, мальчики, вы свободны. Идите.

Гор шагнул вперед и забрал ящик. Кивком позвал Лорана – мол, пошли обратно.

В полном молчании они поднялись на кораблик. Гор пинком отправил ящик под стол общей каюты, тяжело прошагал в кабину и начал включать системы. Ангар раскрывался – их вправду выпускали наружу. Если только не решили прикончить в последнюю минуту – но Лоран все же думал, что не решат. Иначе не отпустили бы на корабль.

– Что мы будем делать? – спросил он, глядя, как Гор, дергая носом из стороны в сторону, выходит из ангара.

– Слушаться. Пока слушаться. Вот это – это был Фаррол. У которого моя… мой друг деку забрал. А мы в жопе.

– А… что он хотел? Что это была за дека?

– Ну смотри, – кораблик наконец поднялся. Гор вздохнул и вбил координаты, которые Мирай передал – а может, передала на борт. – На деке – последние данные по анализу одного артефакта эпохи Открытий. Нужны они – чтобы найти Дааор. Только найти Дааор он не должен. Совсем никак. Нельзя. Нам придется слушаться, но при этом мы должны будем ему помешать.

Про Дааор Лоран, конечно, слышал. Колонисты в эпоху Открытий построили там планетарное оружие, а потом потеряли координаты. Таких баз было несколько, некоторые разрушились, некоторые сгинули, и их искали – чтобы как-нибудь использовать политически.

– А Фарролу Дааор зачем?

– Сенату под нос показать и власть захватить. Зачем конкретно – не знаю, может, ему старшим советником быть мало. Тоже потом разберемся. Мы влипли в жопу, Ло, но все-таки побарахтаемся. Придумаем что-нибудь. И… прости, но ты теперь точно не соскочишь.

– Ага. Ладно. Я так и знал.

Очень не хотелось это признавать, но где-то в глубине души Лоран давно понял, что никуда не денется. Наверно, с тех пор, как они угнали кораблик. Просто теперь Гор озвучил неминуемое вслух.

Кораблик ушел в прыжок. Таинственный груз грустил под столом в каюте, а впереди была неизвестность.

ГЛАВА 2

Сигнал сети на телефоне исчезал стремительно, и Гэвин быстро-быстро набрал: «Я на том корабле, лечу в космос, вернусь, обнимите Крис». На ум так и лезло лицо мамы, когда она это прочитает, как они с папой побегут в полицию, как Крис будет рыдать, как вместо того, чтоб лететь домой, они будут искать, искать, проверять местные больницы, морги, спрашивать настырных местных, вымогающих деньги за каждый шаг…

«Я бы себя убил», – честно признался Гэвин сам себе.

Одновременно он очень остро понимал, что в жизни бы себе не простил, если бы попросил Гора высадить себя где-нибудь по дороге с парашютом. Даже если по дороге – это в Антарктиде. Он ведь потом найдется, и они снова будут все вместе, а в космосе никто никогда не бывал, а впереди другие планеты, ну как можно было бы остаться и не полететь?! Не простил бы, только все равно на душе было на редкость паршиво.

Голубой шар в белых облачных брызгах уплывал вниз, и острое сосущее чувство в груди становилось все больнее и больнее.

Гэвин сфотографировал Землю и отправил фото в семейный чат. Сети уже не было и сообщение повисло. Его предыдущее послание висело пока в отправленных, но непрочитанных – наверно, никто пока не успел хватиться.

Корабль развернулся и пошел вперед. Теперь Земля умещалась в иллюминатор целиком и постепенно уменьшалась, уплывала назад, похожая на стеклянный шарик

Гэвин сделал селфи. Потом вздохнул и выключил телефон: подзарядить его будет негде, вряд ли в этом чуде техники найдется usb-розетка.

Сидеть в одиночестве, ничего не делая, оказалось невыносимо, и Гэвин пошел разыскивать пилотскую кабину и заодно рассмотреть корабль поподробнее. Изнутри он оказался не слишком большим, меньше, чем сперва показалось Гэвину. Скорее всего потому, что много места внутри занимали двигатели. Три каюты со спальными местами, каюта с диваном, столом и большим иллюминатором, небольшой санитарный отсек, где обнаружился вполне узнаваемый туалет (Гэвин, по крайней мере, очень понадеялся, что угадал правильно) и предположительно душ, а в конце коридора пилотская кабина.

Гор сидел в пилотском кресле. Рядом стояло еще одно, и Гэвин недолго думая плюхнулся туда. Кресло явно было рассчитано на кого-то повыше ростом и вообще покрупнее. Гор покосился на него, но ничего не сказал.

В иллюминаторе сияла Луна. Очень крупная и сбоку.

– А что мы делаем?

– Летим. Нам надо подальше от звезды отойти, у вас там две большие газовые планеты, две поменьше, за ними астероидный пояс, вот мы его пролетим и прыгнем.

– Ага, – с умным лицом сказал Гэвин. – А то Солнце нас притянет, и мы испаримся, да?

– Примерно так. Потяни-ка рычаг слева от тебя, чтоб я через тебя не тянулся.

Рычаг оказался тугим, но усилию поддался.

Корабль загудел и под пальцами отдалась легкая вибрация.

– Мы сейчас прыгаем, да?

– Мы ускоряемся, я же сказал, что сначала пролетим астероиды. Через час где-то. Можно было быстрее, но я не хочу идти мимо большой коричневой планеты, лучше обойдем.

– Это Юпитер, – объяснил Гэвин. – А которая с кольцами – Сатурн.

– Которую с кольцами мы тоже облетим подальше. На знакомых кораблях я бы рискнул, а на этом я не знаю, проскочим или нет. Сколько ж у вас планет-гигантов-то… Как специально расставили. Хотя, может, и специально. Колонисты могли, когда обустраивали место для колонии. Сейчас мы так не умеем.

– А потом…

– А потом прыгнем, и я тебе объясню, что мы будем делать дальше. Посиди в кают-компании, а? Отвлекаешь.

Гэвин вздохнул и выбрался из кресла. Вообще папа за рулем тоже не любил, когда лезут под руку, да и сам Гэвин пару раз ругался из-за этого с Лолой, которая вечно хотела потрепаться, когда он сосредоточился на дороге.

Кто его знает, вдруг Гор психанет, если его достать, и их размажет о Сатурн. Фигурально, потому что как помнил Гэвин, этот самый Сатурн был газообразный и легче воды.

Он немного повалялся на диване – какая-то невидимая пружина немедленно уперлась между лопатками, – немного посмотрел в иллюминатор, но там не было ничего интересного, кроме далеких звезд. Правда, без светового загрязнения и атмосферы, так что звезд было очень, очень много. Сияющее небо: огоньки, большие, маленькие, теплые, холодные, вуали туманностей и галактик – в городах не увидишь такой красоты!

На столе нашлись кнопки – в тон поверхности, почти утопленные в нее и очень гладкие на ощупь, и Гэвин решил, что ничего страшного не случится, если он куда-нибудь нажмет. Не за штурвалом же он сидит!

Сначала ничего не произошло. Потом механический голос произнес короткую непонятную фразу, стол засветился и над ним появился световой экран.

Гэвин потыкал пальцем в разные его части. Под рукой свет чуть вибрировал и покалывал кожу, будто поток теплой воды. Там, где палец прикасался к экрану, свечение меняло цвет с синего на белый.

Механический голос произнес еще что-то. Гэвин подвигал рукой, экран мигнул и выдал изображение – медленно заполняющийся светом круг. Или создатели корабля мыслили очень альтернативно, или ему удалось вызвать экран загрузки.

Звезды за иллюминатором почти не двигались – наверно, потому что были очень далеко, а ближние объекты вроде астероидов или планет в поле зрения не попадали.

Наконец круг засиял синим весь, экран мигнул и сменился изображением. Под изображением побежал текст – во всяком случае, это было похоже на текст.

Изображение показывало очень красивую девушку. Тоже «эльфийку», как Гор, высокую, остролицую, с тонкими длинными пальцами и огромными темными глазами. Очень нежное лицо, черные, как у Гора, волосы затейливо уложены. Девушка была облачена в тяжелое сиреневое одеяние, на вид ужасно неудобное, и казалась оттого особенно хрупкой.

Девушка что-то говорила – уверенно, спокойно. Спохватившись, Гэвин включил переводчик.

– …и таким образом, старший советник Фаррол получил полномочия.

– Спасибо, сенатор. Как вы прокомментируете заявление старшего советника об интеграции?

– Мы не считаем ее возможной, и я подниму этот вопрос на завтрашнем заседании.

Гэвин невольно залюбовался, как она держится. Он вообще не слишком любил смотреть политические новости: от льющегося с экрана вранья становилось брезгливо и хотелось отойти подальше. Эта девушка, быть может, тоже врала, но насчет ее вранья Гэвин ничего не знал, и был в целом готов согласиться, что старший советник Фаррол – преизрядный говнюк, если она на этом настаивает.

Однако блок политических новостей кончился. Показали рекламу концерта (выступала, а может выступал комок фиолетовой слизи, который музыкально вибрировал), какой-то курорт («Луны Варона – здесь вы проведете дни в гармонии с природой»), какую-то штуку с блестками, которую не то ели, не то размазывали по себе – Гэвин решил, что если вдруг его провезут мимо местного ТЦ, надо напроситься, наклянчить у Гора денег и прихватить такое для Кристины. Потом новости вернулись, но девушку больше не показывали, а показали журналистское расследование про катастрофу на какой-то Двайне-5.

Звезды за иллюминатором начали сливаться, вытягиваться в ленты – корабль ускорялся. Где бы они сейчас ни летели, Гор переходил на высокие скорости и наверно готовился прыгать. Гэвин отвернулся от экрана и прилип к иллюминатору – ему очень хотелось поймать момент прыжка. Как это будет, на что будет похоже?

Ему вдруг остро захотелось домой. Чтоб папа потрепал по затылку, чтоб мама обняла – ей для этого уже приходилось встать на цыпочки, – чтоб Кристина повисла на шее. Как же они далеко!

Корабль сильно тряхнуло, и за иллюминатором расцвела темнота. Густая, вязкая, кромешная, текучая, как сироп. Вещание прервалось и зависло на комке поющей слизи, который вновь рекламировал свой концерт.

– Время идет, а Штеммп все так же мерзко рекламирует свои попевки, – сказал Гор, входя в каюту. – Смотри, это вот наша звезда. Если очень не повезет, может, тоже побываешь на его концерте. Там просто вечно толчется нужная мне публика, так что я о нем знаю больше, чем хотел бы. Не то чтобы эта музыка всем нравилась, просто…

– Модно, да? У нас тоже такое есть, что типа всякие звезды, политики и футболисты делают вид, что без ума от чего-то модного.

– Вот-вот. Ты в порядке? Как прыжок? Я же не знаю, как вы все переносите…

– Нормально…

– Ну и ладненько. Так. Теперь слушай меня. Я тебе говорил, я гражданских не трогаю, я не люблю лишних жертв и сделаю все чтобы тебя вернуть домой невредимым. Но сначала тебе придется мне немного помочь. У нас тут речь о судьбе всей нашей Галактической Федерации, и я должен думать в первую очередь о том, чтоб мой план сработал. А потом сразу тебя отвезу. Хорошо?

– А что надо делать? Мы будем взрывать космические станции? Большие? Мне тоже можно пострелять?

– Нет. Нам нужно создать впечатление, что мы прыгали из ниоткуда в никуда. Координаты твоей планеты никто не должен знать. Особенно тот, к кому мы летим.

– Стой, я не понял, а зачем мы тогда к нему летим? Может, нам надо лететь от него подальше?

Гор вздохнул и нахмурился.

– Смотри. Он знает, куда я полетел. Он знает, что я долетел. Все должно выглядеть как трагическая случайность, а не как то, что мы от него что-то утаиваем. И тебе надо талантливо прикинуться идиотом, но тут я в тебя верю.

Картинка начала складываться. Немного обидно для Гэвина и немного страшновато для судьбы Земли, но начала.

– А! Мы изображаем тупых и лояльных и тогда сможем спрятать мою планету, так?

– Ну в целом да. Ты говори, что я тебя захватил, увез силой, угрожал и запугивал, ты хочешь домой, я тебе сказал, что ты никогда не вернешься. Все почти как есть, чем натуральнее получится, тем лучше. Не умничай, не пытайся обмануть, напирай на то, что есть на самом деле: вы отсталый мир, координат ты не знаешь, я тебя увез насильно. Остальное я беру на себя.

– Я не дурак, я не хочу, чтоб мою планету захватили пришельцы, я постараюсь!

– Ну вот и молодец. Справимся и посмотрим, что делать дальше. Как смогу – верну домой. Вопросы есть?

– Да! Слушай, а как этот корабль, он же дофига простоял в консервации, и полетел, и новости мне показал?

– Старые технологии. Он здесь давно, с тех пор, когда наша техника была более универсальна. Все, что есть сейчас, – остатки старой цивилизации. Когда-то она расселилась по всей галактике, оставила колонии, потом так вышло, что пала. Мы все пользуемся тем, что от нее осталось. Старые технологии универсальны, более совершенны, легко адаптируются и за ними все охотятся.

– А…

– Давай остальные вопросы потом.

– Ладно. Мне посидеть и помолчать, да?

– Да. Если можно. Настройся, очень важно, чтоб нам поверили. Я не пугаю, я просто предупреждаю. И мне тоже надо продумать, что и как сказать. И… Коммуникатор свой дай.

Гэвин нехотя протянул смартфон. Гор повертел его, включил, воспроизведя пин-код, и немного потыкал в экран.

– Я спрячу. Многовато лишнего. У тебя там картинки, и… Не надо ему видеть. Потом отдам, не переживай.

Куда Гор припрятал смартфон, Гэвин не видел. Вспомнились школьные годы, прогулы и как он сидел под домашним арестом за побег на вечеринку у Дитмара. Родители отобрали телефон и отключили ему интернет, ни одна игра не запускалась, и было невероятно скучно.

Правда, тогда он сидел в своей комнате и мог покрасить фигурки, написать фанфик про приключения примархов или придумать сюжет днд-модуля. А сейчас оставалось только наблюдать за Гором.

Наблюдать было особенно нечего. Гор закрыл глаза, откинулся на спинку дивана и то ли глубоко задумался, то ли вовсе задремал.

Гэвин решил размяться и пройтись туда-сюда. За иллюминаторами плыла темнота, и смотреть туда было неприятно. Как слушать царапание по стеклу, только для глаз: сразу хотелось зажмуриться и отвернуться. Наверное, гиперпространство не было предназначено для рассматривания человеческими глазами.

В большинстве фильмов, которые Гэвин смотрел, корабли изнутри были металлически-серые. Иногда ужасно грязные – это если фильм был про команду приключенцев. Иногда стерильно чистые и будто пустые – это если внутри заседало злое зло или проходил пресветлый совет. Но внутренности этого корабля напоминали их старый дом в Канзасе. Гэвин очень любил тот дом и даже жалел, когда они съехали, потому что когда тебе десять, жить в доме, вокруг которого поля и фермы, где на расстоянии десяти минут велосипеда живут твои друзья, веселее, чем в квартире, будь она хоть какой распрекрасной. Древний корабль будто шептал – эй, ты дома! Что-то уютное и родное шевелилось в душе, хотя ну какой ему дом на космическом корабле.

Деревянная лакированная обшивка – дерево даже пахло! – мягкий и теплый желтый свет. На стенах даже картины висели – абстрактные, ну или Гэвин просто не понял, что ими хотел сказать автор: переплетения цветных линий и преломляющийся свет.

Жалко, что Гор забрал телефон. Гэвин не все успел поснимать на память – хотя наверно видеть внутренности корабля тот, к кому они летели, тоже не должен был.

Ничего героического внутри не почуялось. Ни радости, что он тут судьбу человечества решает, ни гордости за то, что он первый человек в глубоком космосе. Зато внутренности скрутило так будто завтра сдавать физику, а он способен только рассказать, как в десять лет делал вулкан к школьной выставке, а потом украсил фигурками Лего и сказал, что это Мустафар.

А ведь сейчас родители уже точно прочитали сообщение. И улетающий корабль показали во всех новостях, если, конечно, Гор не нашел и не включил какую-нибудь маскировку.

Гэвин прошелся туда-сюда по коридору раз двадцать и раз пять заглянул в пилотскую кабину. Он очень хотел сесть за штурвал, но подозревал, что если нечаянно куда-то нажмет, их выкинет в звезду, размажет по черной дыре или просто вышвырнет с маршрута и Гор оторвет ему голову. Если останется, что отрывать. В конце концов он встал за спинкой пилотского кресла и немного там потоптался, любуясь на перемигивание огоньков панели управления.

Из общей каюты донеслась заставка местных новостей. Гэвин успел ее выучить, пока смотрел обновление. Наверно, Гор тоже решил посмотреть, что тут показывают. Но немного посигналив, новости замолкли, и Гэвин решил посмотреть, в чем дело.

Гор остановил воспроизведение на репортаже с «эльфийкой» и пялился на нее с дурацким видом. В принципе, Гэвин мог его понять.

Время тянулось невероятно медленно, а без телефона Гэвин даже не мог сказать – насколько медленно, потому что давно разучился его чувствовать. Он еще раз походил туда-сюда и зашел в кабину, потом решился и посидел в пилотском кресле, потом снова прошелся.

Наконец Гор вышел в коридор, оторвавшись от новостного блока.

– Мы сейчас прилетим. Я постараюсь тебя защитить, но ты сам помни: не лезь на рожон, не раздражай его, отвечай, когда спрашивают, и помни, что я тебя силой увез.

– Ага, – сказал Гэвин. – Можно посмотреть, как мы выйдем из гипера?

Выход оказался почти таким же, каким и вход: с легким толчком их корабль выпал из темноты в звездное небо. Совсем другое, непохожее на тот рисунок звезд, какой Гэвин видел из Солнечной системы. Огромный яркий рукав, очень близкий, близкое же ядро, по крайней мере, Гэвин предположил, что это оно – очень светлое и очень яркое звездное скопление. Небо казалось куда светлее привычного.

Впрочем, в первую очередь он заметил даже не звезды, а чужой корабль.

Корабль был огромный и мрачный. Под брюхом у него торчали пушки – по крайней мере, Гэвину показалось, что стволы – это именно они. Не мусоропровод же это был. Огибая иллюминаторы, через весь борт тянулась не то надпись, не то орнамент – кто его знает, этот их язык. Какие-то символы повторялись, симметрией и не пахло, но мало ли какие у художника могли быть представления о прекрасном.

Гор, нахмурившись, набирал что-то на панели, дожидался череды сигналов из повисшей перед носом коробочки, и набирал еще. Наконец перед ними медленно открылся ангар.

– Все, поехали. Работаем.

Голос у него был необычно хриплый. Волновался, что ли? Гэвин думал, что космических наемников ничем не прошибить и они могут попивать кофе, отстреливаясь от разных инопланетных кракозябр – и даже стрелять в них первыми! – но, как видно, это не всегда было так.

Внезапно очень сильно захотелось попасть в туалет, но Гор уже шагал к выходу.

На чужом корабле воздух был как будто тяжелее. Гэвин у доводилось подниматься в горы – не очень высоко и в туристические места, но все же дышалось там уже по-другому. Здесь было так же. Он тянул воздух носом, выдыхал медленно, и все равно дыхания как будто не хватало.

Их ждали. Три солдата в глухой броне – не видно лиц, не видно настоящего силуэта, вообще поди догадайся, человек это или робот. Один махнул рукой – мол, вам за мной – и повел их вперед по коридорам корабля. Двое других шли сзади, и Гэвину огромных трудов стоило не оглядываться.

Гор шагал спокойно, почти расслабленно, и Гэвин попытался подладиться под его шаг и дыхание. У самого получалось только нервно пыхтеть. И немного вертеть головой по сторонам.

«Песня Рассвета» была уютная и домашняя. Этот корабль, явно боевой – страшно захламленный: почему-то вдоль стен там и тут тянулись полки, а на полках вперемешку было что-то навалено. Будто места другого не нашлось.

На то, что он все рассматривает, никто не обратил внимания. А может, обратили, но не сочли важным.

Они прошли длинным коридором, потом спустились на лифте, внутри которого было темно и тесно, потом прошли еще один коридор, короткий, светлый и изогнутый, и вышли в большой зал.

Здесь народу было побольше. Солдаты в броне, а еще гражданские: похожи на людей, но с кожей синего и зеленого цвета. Гражданские толклись у монитора и у его панели управления – надписи Гэвин вновь, конечно же, прочитать не смог, – а часть их стояла у трона.

Лицо у сидящего на троне было невероятно неприятное и склочное. Ну, или он просто заранее не нравился Гэвину. На всех, кроме него, была темно-зеленая форма, а на этом – ярко-синий и в блестках балахон. Немного напоминало наряд Кристины на прошлое Рождество, когда она наряжалась Эльзой при помощи всего, что нашлось в подвале. На малышке смотрелось очаровательно, на взрослом мужике – нелепо.

Гэвин удержал лицо только потому, что ему все еще было сильно не по себе. И тип этот тоже очень сильно не нравился.

Сидящий на троне улыбнулся. Улыбка была неприятная, недобрая и холодная.

– Итак, мальчик мой, у тебя получилось.

Гор чуть заметно поморщился на «мальчика», но кивнул.

– Так почему координаты не у меня?

– У нас их нет. Позвольте объяснить.

– Позволяю. Очень интересно услышать, почему.

Трое гражданских вышли из зала. Солдаты перекрыли выход и начали понемногу брать их в окружение. Гор не подавал виду, и Гэвину пришлось тоже стоять спокойно.

– Я воспользовался координатами, которые вы мне дали, и вышел в соседнем секторе. Оттуда летел наобум, ориентируясь на звездный рисунок. Через три прыжка я вышел на окраине системы Дааор.

– База на месте?

– Да, но…

– Твои «но» меня не интересуют. Дальше.

– Я спустился на планетарную орбиту. Здесь меня догнали ваши люди. Мы хотели сесть, но магнитное поле Дааора буквально сожгло корабли, и я чудом катапультировался. Меня нашел местный житель, – Гор кивнул на Гэвина, – и я убедил его показать мне базу. А потом убедил вскрыть ее и улететь. Дааор очень отсталый, уровня потерянной колонии, и они понятия не имеют…

Неприятный тип взмахнул рукой, и Гор умолк.

Подошли новые солдаты в броне и что-то нашептали неприятному типу на ухо.

– Как же вышло, что в твоем корабле не сохранилось координат? Это не дааорская технология, мой мальчик, это «Песня Рассвета», и там не может не быть записи маршрута. А если ее там нет, это значит, ее кто-то вычистил. А это значит…

Гэвин не успел опомниться – его схватили за руки, и он мог только наблюдать, как на Гора кинулись сразу четверо. Одного он успел застрелить прямо из своей механической руки, но остальные разом навалились на него, повалили на пол и связали.

– Это значит, мой мальчик, что жизнь тебя ничему не научила и ты решил меня обмануть. А значит, мы с тобой поговорим немного по-другому. Заприте его, а вот это… недоразумение отведите в мой кабинет. И проследите, чтоб он меня понимал.

Гэвин отчаянно брыкнулся, но куда там! Ему приходилось драться в школе, но одно дело одноклассники, а другое – эти, из каждого двух Гэвинов можно сделать, ни руку не вырвешь, ни лягнешь, как ни старайся. Он вырывался, потому что нельзя же было совсем ничего не делать, и Гора куда-то волокли, связанного, беспомощного, и ори не ори – никто не придет и не поможет…

Но может у Гора есть план? Может, надо просто продержаться?

Подумав об этом, Гэвин перестал вырываться, и от неожиданности его чуть не уронили на пол. Впрочем, слишком быстро сориентировались и перехватили, чтобы он успел хоть что-то предпринять.

Его снова тащили по коридору, потом поднимались в лифте, потом снова по коридору – но не к ангару, а наоборот куда-то вглубь корабля. Корабль был неприятно военный, судя по количеству бронесолдат, а весь персонал без брони носил форму. И все, чьи лица Гэвин видел, были одной и той же расы. Никогда еще не было такого, чтобы корабли, где все одной расы, оказывались на стороне добра.

Да и раса была несимпатичная, прямо скажем. Похожа на рептилий, или синих, или зеленых, с гребнями на голове.

Путешествие окончилось на этаже, который выглядел несколько менее уныло: свет стал теплым, холодные серые стены сменились цветными панелями с видеотрансляцией, кое-где вдоль стен стояли растения в горшках. Или грибы. Гэвин затруднился определить, что это такое. Но оно было явно живое, разноцветное, округлое и приятно пахло.

За тяжелой дверью оказался обещанный кабинет. Большой, со столом для совещаний – вокруг него стояли стулья разной формы. Во всю стену – иллюминатор, за которым сейчас плыли далекие звезды совсем чужого рисунка. Другую стену занимал монитор.

Гэвина усадили на стул. Его не связывали, на него не направляли оружие, и стало даже немного обидно: это его, получается, вообще за что-то серьезное никто не принимает. Правильно, конечно, не принимает: ему одновременно хотелось домой, в туалет и спрятаться хоть под стол. И ни одного способа героически победить эту толпу Гэвин не видел.

Толпа меж тем давно рассосалась: осталось всего двое солдат, которые встали у дверей.

А неприятный тип спокойно прошел и уселся на самый большой стул во главе стола. Гэвина настигли болезненно царапавшиеся воспоминания о том, как он собеседовался на летнюю подработку и провалился.

Только сейчас речь шла не о том, чтоб накопить на мопед, а о том, чтоб вернуться домой.

– Ты меня понимаешь? – спросил неприятный тип.

– А… ага. Гор дал мне переводчик.

«Побольше правды. По возможности не ври ему».

– Хорошо. Я старший советник Фар-рол-айквенте, ты можешь говорить «старший советник Фаррол».

– Ага, – снова сказал Гэвин. Где-то он это имя слышал, хотя Гор ведь не называл его, не пояснял, к кому они летели! Потом добавил: – Старший советник Фаррол.

– Откуда ты родом?

– Из Канзаса, как Дороти, – ответил Гэвин. Еще не договорив, он сообразил, что для Фаррола его ответ прозвучал как полная абракадабра. – У нас на планете много стран. Моя состоит из нескольких частей. Канзас – это такая часть.

– Как называется твоя планета?

– Земля. Но Гор называл ее Дааор. Но я это слово от него первый раз услышал. Мы называем ее Земля. А наш спутник – Луна. У наших астрономов были теории, что можно считать нашу систему двойной планетой, но барицентр внутри Земли, так что нет.

Фаррол моргнул. То есть его глаза затянулись пленкой, а потом она пропала. Может, это он зевнул, Лола всегда зевала, когда Гэвина несло на интересные ему темы.

– Что ты знаешь об истории твоей планеты?

– Я возьму курс всемирной истории на будущий год, так что знаю только то, что в школе учил. Нашей звездной системе четыре с половиной миллиарда лет, и…

Фаррол остановил его взмахом руки.

– Последние несколько тысяч. Что тебе известно?

– А… Э… Ну, у нас постоянно сменялись империи, то одни были самые сильные, то другие. Но у нас на планете много разных народов, знаете? Не как у вас. Много стран. У нас есть короли и президенты, есть очень бедные страны, а есть Швейцария, есть религии…

Фаррол снова остановил его.

– Как тебя нашел Гор?

– Это я нашел его. То есть его корабль. Он разбился. Я полез посмотреть, а он меня схватил и заставил открывать дверь. Потом я хотел домой, а он меня увез сюда. А он преступник, да?

– Он, без сомнения, преступник. Почему он именно тебя взял?

– Не знаю, наверно, спешил. Он нашел корабль, на котором мы прилетели, в тайнике. На нашей планете никто про такой не знает.

Фаррол пробормотал что-то на щелкающем языке, который переводчик не определил.

– Попробуем по-другому. Расскажи мне, какие легенды и истории на твоей планете рассказывают про три сияющих камня.

– Э… Я одну знаю. Но она вам точно не подойдет.

– Расскажи. Мне. Все, что знаешь.

Голос Фаррола неуловимо изменился – вроде бы он говорил спокойно, но неуловимо изменили позы солдаты, охранявшие дверь, незаметно заострилось лицо и сузились зрачки, как у кошки ясным солнечным днем, и Гэвин понял, что придется говорить.

– Все началось с сотворения мира, потому что все всегда так называется. Только я вам петь не буду, у меня плохо получается, вы мне так поверьте…

Его снова понесло. Буквально минуту спустя в кабинет вошел еще один – или одна, кто их знает, – тип в форме, не солдатской, а скорее похожей на одеяние Фаррола, с дурацкими длинными рукавами и юбкой, встал к монитору и принялся, судя по всему, конспектировать рассказ так увлеченно и старательно, будто Гэвин им тут истины открывал.

Справедливости ради – его давно так внимательно не слушали. Лола просила заткнуться и поговорить о чем-нибудь нормальном уже, Кристина была слишком мала, а друзья обычно просили излагать покороче.

Ему казалось, он рассказывал минут сорок, когда Фаррол взмахнул рукой.

– Пока хватит. Нам необходимо проанализировать и обработать то, что ты рассказал. Это может быть полезно, не сомневайся.

– Уже все? Но Моргот еще не уничтожил Древа, дальше в истории начинается самое интересное!

– Значит, в твоих интересах как следует вспомнить, что будет дальше, во всех подробностях. – Фаррол обернулся к своим людям и отдал распоряжения на щелкающем языке. Потом снова посмотрел на Гэвина: – Тебе не причинят вреда, пока ты будешь сотрудничать и слушаться. Помни об этом, существо.

Его отвели и заперли в небольшой комнате, в которой была только койка и санузел за перегородкой. Наверно, это была камера или изолятор. Во всяком случае идти туда пришлось довольно долго, сначала коридорами, потом ехать на лифте, потом снова идти по коридорам. Под конец у Гэвина заныли ноги: он давно столько не ходил пешком за один день.

Вдобавок страшно захотелось есть.

Когда его конвой запирал дверь, Гэвин решил спросить насчет еды. Ему ничего не ответили, и он свернулся калачиком на койке.

Усталость взяла свое, и он провалился в тяжелый муторный сон.

Сколько прошло времени, без телефона Гэвин сказать не мог. Несколько раз он просыпался – от голода и неудобной позы. В кране обнаружилась вода – ну, предположительно. Она была жидкая, прозрачная, без запаха и вкуса, а жажда мучила так, что сил уже не стало терпеть, поэтому Гэвин рискнул и выпил несколько горстей. Желудок успокоился, дышать стало легче и он смог еще немного поспать.

Пока он спал, ему принесли тарелку с серым брикетом. Брикет ничем не пах, а на вкус оказался как разваренная картошка, но зато нахлынуло приятное чувство сытости, как будто слопал огромный бургер. Только совершенно безвкусный.

Если накормили – наверно, не все так плохо, и Фаррол по крайней мере рассчитывает на вторую серию истории? И Гор жив-здоров, просто заперт? И все не так плохо?

Гэвин повторял себе это раз за разом, надеясь убедить самого же себя, но от повторения фразы стали вялыми и нелепыми.

А потом взвыла сирена.

Ну то есть Гэвин понял так, что это была именно она: резкий и пронзительный гудок откуда-то из-под потолка, который все повторялся и повторялся. За дверью раздались голоса, прогрохотали и стихли сапоги, кто-то кричал. Гэвин подергал дверь, но та не открывалась. Тогда он постучал и покричал.

Тишина. То есть тихо, конечно, не было, но на него никто не обращал внимания и за ним не пришли.

Что могло случиться? Напали? Гор сбежал?

Гэвин попытался отломать кран – вдруг им удастся оглушить кого-то, кто за ним придет. Кран не отламывался, зато свет замерцал и пригас. Что-то низко загудело.

И тут дверь открылась.

На пороге стоял один из бронированных солдат, но шлем он тут же стянул.

Лицо под шлемом было, наверно, тех же лет, что и Гор – моложе родителей, но постарше самого Гэвина лет на десять. Такой же остроухий, может, той же расы, а может, похожий. Только подбородок острее, глаза более вытянутые и вообще лицо будто суше. И взгляд тусклый. К тому же, Гор был более яркий – синеглазый, с густыми черными волосами, с точеным и правильным лицом. У этого же из-под шлема выскочил бледный хвост примерно того цвета, какой был у Лолы, когда она сделала модное обесцвечивание, а Гэвину полагалось восхититься, но он об этом не догадался. И глаза совсем прозрачные. И россыпь светлых веснушек.

Незнакомец медленно поднял безоружные руки.

– Привет. У нас очень мало времени. Я хочу помочь тебе и Гору, но ты должен слушаться, хорошо? Нам надо действовать быстро.

– Что происходит? – спросил Гэвин. – На корабль напали?

– Фаррол думает, что да. Это я сломал систему безопасности. Но ее скоро починят. Пошли.

Остаться в камере или пойти со странным типом, который говорит, что хочет помочь, причем никак не проверишь, врет он или нет. Чудный выбор, просто прекрасный! В этот момент Гэвин очень хорошо понял чувства разных героев, которые подрывались и шли куда-то с сомнительными личностями, вместо того чтоб сесть и включить логику. Из камеры хотелось бежать сломя голову и казалось, что уж хуже точно не будет.

– Иди за мной, спокойно, голову опусти и руки сложи. Будем надеяться, никто не будет приглядываться. И не дергайся, сейчас всем не до тебя.

– Угу. А зачем тебе нам помогать?

– Потом объясню. Все, идем.

Ни одна хорошая идея в жизни Гэвина еще не начиналась предложением объяснить потом. Обычно после этого что-нибудь случалось – что-нибудь не особенно благостное и приятное. Но сейчас было не до разговоров, и спорить Гэвин тоже не мог, и он послушался.

Его таинственный спасатель шагал быстро и уверенно, кому-то кивал по дороге, и Гэвин только и успевал шевелить ногами.

Под визг сигнальной сирены они добрались до небольшого помещения, замок которого спасатель попросту вскрыл: сбил бластером панель и что-то сделал с начинкой. Двери разъехались, и он впихнул Гэвина внутрь.

– Посиди тут. Я буду через пять минут. Если кто придет, прикинься мертвым.

Гэвин не успел ответить, что его мертвому трупу в этой комнате делать явно нечего, как остался один.

Первым делом он решил оглядеться. Комната была очень светлой и напоминала склад: какие-то коробки и ящики, коммуникаторы, техника, которую Гэвин не смог определить – панели, провода и сталь. Оружие. Платье, которое смотрелось здесь довольно чужеродно: явно вечернее и нарядное, все в переливающихся кристалликах. Сложенные на одном из столов узкие цилиндры размером с авторучку, глухого черного цвета.

Гэвин вздохнул. Весь опыт компьютерных игр советовал: хватай и суй в карман все, что туда влезет, потом разберешься. Но в реальной жизни это было как-то дико и вообще – воровать неприятно. С другой стороны, разве их тут не захватили в плен и он не может взять небольшую компенсацию?

В задний карман прекрасно поместилась пара цилиндров, а в тот, что на голени, – коробка, стоявшая на столе сбоку, будто ее туда закинули недавно и еще не пристроили на место. За ремень он заткнул бластер, который был поменьше и выглядел попроще: не стрелять в живых людей, а вдруг понадобится сбить замок. Гэвин как раз раздумывал, нельзя ли и платье унести – потом разобрать на части и смастерить что-нибудь Кристине – как вернулся спасатель.

– Все, идем.

– А зачем я здесь сидел?

– Это склад. Ну, один из, там остальные дальше по коридору, не на дороге же тебя оставлять. Пошли, пошли, живей давай. И держись за мной.

Они спустились еще на пару этажей. Здесь было темнее, а у дверей спасатель по полминуты копался с замками вместо того, чтоб быстро хлопнуть по ним и пройти. Пару раз им встретились патрули – с ними спасатель перекинулся парой слов, которые переводчик не распознал.

Наконец показалась дверь, которая, в отличие от остальных, охранялась. Здесь спасатель на слова не разменивался, а издалека бросил какой-то шарик. Тот испустил зеленый дым, и охранники рухнули на пол.

– А то возиться долго, – объяснил спасатель. – Дыши пореже, а то я не знаю, как оно на тебя повлияет.

Наклонившись к одному из упавших, он снял с пояса черный цилиндр, очень похожий на одолженные Гэвином, приложил к двери, и та разъехалась. Внутри была камера, меньше и темнее той, где заперли Гэвина, и Гор сидел на койке со скованными руками. Та, что была механической, слегка светилась.

Увидев их, он изменился в лице. Побледнел, задохнулся, закусил губу, попытался вскочить, но на его ноге тоже была цепь.

– Ты цел? – спросил спасатель.

Гор медленно кивнул. Нашел глазами Гэвина, скользнул по нему взглядом туда-сюда, и его лицо чуть расслабилось.

– Что ты делаешь? – голос Гора был необычно хриплым.

– Пытаюсь вас вывести. Сейчас освобожу.

Он приложил все тот же цилиндр к замыкающим механизмам, и цепи размокнулись, а свечение на руке погасло. Гор медленно сжал и разжал искусственный кулак.

– Так. Гэвин, подойди ко мне и держись со мной. Мы – уходим. Ты – как хочешь.

– Вы не сможете уйти без меня. Ты один наверно да, а с ним не сможете.

Гор шепотом выругался. Переводчик споткнулся и оставил ругательство без перевода.

– Хорошо. Веди.

Пока они бежали по коридорам, Гэвин успел передумать целый букет мыслей. Напряжение висело в воздухе, ощущаясь почти физически, липкое, тяжкое и злое. Гор и этот второй знали друг друга, явно давно и явно хорошо… то есть плохо… то есть близко, но неприятно и болезненно, и их связывала какая-то история. Для расспросов Гэвину не хватало дыхания, потому что приходилось бежать, и вдобавок он чуял, что ответ переводчик не распознает. Может, потом, когда у Гора будет настроение получше. Или у этого второго.

– Сейчас будет ангар и придется пострелять. Не смотри, – сказал Гор, когда они спускались на лифте. Гэвин кивнул.

– И держись за нами. Не бойся. Я обещал тебя вернуть, я верну. Я, в отличие от некоторых, обещания выполняю.

Второй поморщился, но промолчал.

Как стреляли, Гэвин не смотрел. Смотрел на Гора, на точные, выверенные его движения, на то, как он наводит искусственную руку и из нее выдвигается дуло, как жестами активирует очередь…

Гор и второй двигались очень ловко и слаженно. Полшага вперед, присесть, прикрыть, огонь веером, отступить, прикрыть снова… Они не договаривались и вообще ничего друг другу не говорили, даже не смотрели друг на друга, просто действовали – так, будто каждый мог прочесть мысли другого.

– Чисто. Пошли, – Гор прервал мысли Гэвина и потянул его за руку. Не смотри по сторонам, на меня смотри. Ло… ран, где мой корабль?

– У меня служебный есть, мы могли бы…

– Не могли бы. Где мой корабль?

– Дальше стоит. Сейчас покажу.

«Песня Рассвета» и вправду стояла чуть дальше, удивительно чужеродная среди острых, шипастых, похожих на крабов кораблей. Человек, которого звали Лоран, махнул на нее рукой.

– Вот, его вскрыли, но завести не смогли.

– Еще бы. Гэвин, идем.

Подниматься на борт было почти как вернуться домой – и корабль действительно воспринимался домом. Если сравнить с камерой, несимпатичными людьми и всеми кроме Гора, кого Гэвин встретил, пожалуй это и правда был временный дом. Связанный с родной планетой, бывший на родной планете, а не тут, посреди чужого нигде.

Лоран остался стоять внизу, глядя как они поднимаются на трап.

– А он с нами не летит?

– Он пусть делает что хочет. Мне все равно.

– Меня пристрелят, когда узнают, что я вас отпустил, – заметил Лоран как бы между прочим.

– Ну так перестань строить из себя несчастную жертву и поднимайся. Или садись в свой корабль и вали отсюда.

Лоран нахмурился, а потом быстро догнал их. Гор закатил глаза.

– Гэвин, как активируешь панель, иди в каюту. По нам будут стрелять.

Ни в какую каюту Гэвин не пошел. Сидеть и не знать, что происходит – нет уж! Он не собирался лезть Гору под руку, просто смотрел: как тот садится за штурвал, как «Песня» просыпается, как Лоран садится рядом – Гор покосился, но ничего не сказал. Загудел двигатель, и «Песня» пошла вверх.

Лоран нашел, как стрелять, и теперь просто сносил все встреченные двери. Ангару после них пришел каюк, но в целом это наверно было неплохо: как догонять, если при попытке вылета засосет в космос? Гэвин стоял вцепившись в косяк дверного проема и завороженно смотрел, как позади остается уродливый серый борт, как «Песня» поднимает нос к звездам и…

Их тряхнуло так, что Гэвин удержался на ногах только чудом.

– Фаррол гравилуч включил, – сказал Лоран.

– Ну так стреляй.

– Ты всю мощность увел в щиты.

– Ах я еще и виноват? Выведи обратно.

Гэвин решил подать голос.

– Может, вы потом доругаетесь? Когда в гипер прыгнем?

– Мы не прыгнем, пока не оторвемся, – буркнул Гор.

Тем не менее, они замолчали. Лоран нашел, как стрелять, вывел прицел, но толку пока не было: наверно, корабль Фаррола был намного мощнее «Песни». Гор вдавил рычаг старта до предела, одновременно нажимая какую-то комбинацию кнопок – не то перекачивал мощности из щитов в двигатель, не то сбрасывал ее в пушки Лорану, но и это не помогало.

– А если как на Асири? – вдруг спросил Лоран.

– М? Ну можно. Я, конечно… А, ладно. Давай. Гэвин, или сядь, или держись. Раз, два…

На «три» они одновременно отпустили все кнопки и рычаги, луч потянул их уверенно и сильно, а потом Гор надавил на старт в обратную сторону, в направлении, куда их и так тянул луч. Лоран беззвучно шевелил губами, на лбу у него выступила испарина.

Гэвин понял, что вцепился в кресло Гора, только когда у него занемели пальцы.

У самого ангара Лоран выстрелил в запирающий механизм, а Гор резко увел рычаг вбок, и они вильнули вправо. Луч остался в стороне.

Гор выдохнул и выругался одновременно.

– Мы свалили, да? – спросил Гэвин

– Не совсем. Лоран, щиты!

– Есть. Погнали.

«Песня» раньше с такой скоростью не летала – Гэвин, конечно, ее и видел всего сутки, но за эти сутки о ее пределах и способностях в принципе узнал достаточно. Маленькая и юркая по сравнению с тяжеловесной громадой фарролова корабля, она стремительно удалялась, и наконец Гор прыгнул. На звезды опустилась слепящая тяжелая тьма гипера, и Гэвин отвел взгляд.

– Гор, а мы куда?

– А мы к другу. Нам надо понять, что дальше делать. Пошли в каюту, не здесь же говорить.

Лоран пошел за ними, хотя Гор начал его игнорировать – слишком демонстративно и нарочито, чтоб это смотрелось естественно. Как Кристина, когда она за что-то надулась.

Гэвин разрывался между желанием вступиться – потому что Лоран их как-никак спас – и не лезть, потому что искрило между этими двумя так, что одно неосторожное слово, и вспыхнет пожар, который спалит дотла и их, и Гэвина, и корабль. Гэвин выбрал не лезть, пока не спрашивают, но если спросят, хотя бы упомянуть, что без Лорана сидеть им у Фаррола в камере. По крайней мере, так будет честно.

Они с Гором уселись в мягкие уютные кресла, Лоран притулился на стуле – вроде с ними, а вроде и сам по себе. Он то и дело тоскливо косился на Гора, а Гор продолжал делать вид, что они с Гэвином тут одни.

– Итак, раскладка у нас такая. Мы живы, мы целы, «Песня» на ходу, координат Дааора мы не сдали, твой комм я спрятал на «Песне» и он Фарролу не попался. Ближайшее время мы пересидим в надежном месте. Нас там не ждут, но… В общем, она не отвернется. Она нас примет и спрячет. Это были плюсы. Теперь минусы. Фаррол знает, что я нашел Дааор, у меня есть ты, база цела и в строю, а самое плохое – ключи. Они остались у него. Активировать их он не сможет, а вот как-то воспроизвести активатор, учитывая, что ты провел много времени в камере… Я не знаю. Поэтому смотри, Гэвин, что получается. Мы не можем вернуть тебя на планету сейчас. Потому что Фаррол выследит. Чтобы тебя вернуть, надо надежно от него сбежать и отсидеться. Если он найдет твою планету, плохо будет и Федерации, и вам. Потому что база превратит ее в… В планету-пушку, как-то так. Ваша цивилизация или закончится, или превратится в обслуживающий персонал, ну по сути – рабов. Поэтому тебе придется пока побыть при мне. Мне жаль, что так вышло.

Гэвин кивнул. Во рту пересохло, горло сдавило, и он не смог выдавить ни звука.

– Я придумаю что-нибудь. Я обещал тебя вернуть, я тебя верну. Просто не прямо сейчас.

Гэвин поерзал в кресле и почувствовал, как ему что-то уперлось в ногу. Сунул руку в карман – и вытащил коробку, случайно прихваченную на складе.

– Гор, а у меня тут…

Лоран перехватил коробку и открыл.

Внутри лежали три сияющих самоцвета невероятной красоты. Густо-синий, как вечернее небо, гладкий шар. Изумрудно-зеленая груша в мелких гранях. И медово-золотой куб. Каждый самоцвет легко умещался на ладони.

Гор поднял голову. Глаза его сияли, губы расплывались в искренней, абсолютно счастливой, широкой улыбке. За все время Гэвин еще не видел его таким.

– Я оставил его на складе на пять минут, – сказал Лоран. – Честно, понятия не имел, что он там найдет.

– Планы немного меняются. Мы летим на Ланару, но ключи у нас. А это значит, что у нас есть шанс свалить Фаррола. Я с пятнадцати лет об этом мечтал.

ИНТЕРМЕДИЯ 2. 14 лет назад

Гор прокрутил запись три раза и выключил. Они с Лораном синхронно посмотрели друг на друга и синхронно же вздохнули.

– Вот ведь… – сказал Лоран. Цензурные слова закончились, а нецензурно ругаться не хотелось.

– Ладно. Прорвемся. И не такое решали, ага?

Гор пытался говорить бодро, но вышло неубедительно. Потому что запись проигралась вот только что, и казалось, дух Фаррола стоит здесь же, у них над душой, и давит, давит…

– Давай резюмируем. Нам нужно заполучить данные с личного коммуникатора Майрэни. Майрэни – третий советник в Сенате и даже в сортире не бывает без охраны. Мы с тобой – два никому не известных наемника, и в ту охрану нас не возьмут. Даже чистить сортир не возьмут. Что же может пойти не так.

– Скорее – что может пойти так, – поправил Лоран, и они невесело рассмеялись.

– Хорошо. Сейчас мы берем паузу. Думай ты, буду думать я. До утра о деле не говорим. Смотрим тупые фильмы, валяемся на диване и морально разлагаемся. Потому что у меня сейчас ноль идей и желание сбежать, а бежать нам как раз и некуда.

Фаррол и раньше задавал им неприятные задачи. С тех пор как четыре года назад Лоран случайно выбрал Гора для ограбления и все завертелось, они выполняли поручения от старшего советника раз пятнадцать. Иногда нужно было просто что-то куда-то отвезти. Один раз довелось даже побывать на зуррианской пограничной планете, и о том, как их там обыскивали, Гор поклялся никогда никому не рассказывать. Иногда приходилось иметь дело с самым дном общества – Фаррол не гнушался общаться с преступниками.

– Мы однажды просто развалим его карьеру, – мрачно шутил Гор. – Мы столько дерьма про него знаем…

Но пока приходилось терпеть, потому что Фаррол легко мог раздавить обоих и даже не заметить. К тому же пока что они были ему полезны, и он в принципе неплохо платил, а поручения бывали пусть неприятными, но все же выполнимыми. До сегодняшнего дня.

Лоран иногда жалел о том, что остался с Гором. Редко-редко. Когда казалось, что выхода нет, что все безнадежно и их ждет печальный конец. Но всякий раз Гор находил выход и все само собой налаживалось. Не сразу, постепенно, шаг за шагом, и собственные упаднические мысли казались потом нелепыми и глупыми. А быть с Гором – единственно возможной жизнью. Не лучше, чем то, что было в Пятерке, а просто – единственно возможной.

Но таких задач им Фаррол еще не задавал.

Держать паузу получалось плохо. Мысли вертелись, вертелись, и Лорану все чаще казалось, что надо сдаваться. Полиции. И пересидеть в камере лет пять-семь, пока все немного не устаканится. За ними числятся грабежи, нападения, очень много контрабанды, а вот убийств нет, да и тяжкий ущерб здоровью не повесить. Наверняка замечательное чистосердечное признание обеспечит несколько спокойных лет в местах, куда Фаррол за ними не полезет ну хотя бы из брезгливости и чтоб карьеру не портить. В Липкое Болото за такие грешки не отправляют, а остальное решаемо, так ведь?

Будь Лоран один, он уже летел бы сдаваться, на ходу составляя список прегрешений. Но Гор ходил хмурый, бормотал что-то себе под нос, перемыл посуду четыре раза, чего за ним раньше не водилось, и даже прибрал бардак в мастерской. Из-под некультурного слоя показались стол и пол.

Ночью Лорану не спалось. Гор похрапывал на соседнем матрасе, вытянув длинные ноги так, что они свисали на пол. То ли придумал что-то, то ли его сон никак не тревожил Фаррол.

Лоран встал пройтись. База, где они жили, за четыре года немного подразгреблась, в основном его же стараниями. Гор никак в них не вмешивался, но и не препятствовал, и когда Лоран расчистил технический центр, даже перенес туда часть «штаба» – настроил коммуникаторы на вывод на большой экран, подключил сервер, и теперь они разговаривали с заказчиками оттуда.

Еще там стояли вертящиеся кресла, в которых можно было кататься по всей комнате и думать. Там вообще хорошо думалось – может, потому, что эта комната была более других похожа на космопорт.

Гор порой улетал куда-то один – оставлял Лорана на хозяйстве, на общении с заказчиками, на связи и исчезал. Обычно такие отлучки длились не дольше недели, и возвращался он всегда с деньгами и подарками. Лоран не задавал вопросов, потому что после первого раза ему было сказано «тайна не моя, придет время – обязательно тебе все расскажу, доверься мне». На время отлучек он часто перебирался ночевать сюда, к мониторам. Чтобы не пропустить звонок – и потому что так ему не было настолько сосуще-одиноко.

Иногда он мечтал, что потом, когда у них будет достаточно денег, они откроют свое дело – какие-нибудь грузоперевозки или транспорт. Будут летать по всей галактике спокойно и легально, а потом купят участок где-нибудь на маленькой тихой планете и будут до старости жить на все заработанное. Мечталось ему обычно недолго: вряд ли Гор захочет бросать наемничество. Ему нравилось. Нравилось ходить по грани, нравилось, когда ниточки от заданий тянулись куда-то высоко и попадали в новости, нравилось приговаривать «а нашими руками опять вляпался один говнюк».

Лоран же понимал, что не бросит Гора. Просто не сможет теперь один и не сможет вернуться к обычной жизни.

Он до утра сидел среди мониторов и думал, думал, изо всех сил представляя, как же было бы здорово наемничать, перевозить грузы, шпионить и что-то разыскивать без Фаррола.

Здесь его, едва задремавшего, и растолкал радостный Гор, свежий как водопады на Аррино поутру.

– Я все придумал. Собирайся, мы летим. Если это не прокатит, я не знаю даже, что тогда, но по идее все должно получиться.

– И?

Гор обожал, когда его расспрашивали. Напустить таинственный вид, посверкать глазами, а потом с удовольствием и азартом излагать придуманный план. Лоран быстро догадался об этом и охотно потакал.

Но в этот раз Гор нахмурился.

– Это по ходу увидишь. Боюсь сглазить, извини. Но зато ты сейчас узнаешь не мою тайну, которую я тебе давно обещал. Прилетим и увидишь. Мы на неделю, так что вещи собери.

Маленький транспортник, который они когда-то угнали, давно оброс новыми номерными сигнатурами, новой краской – серебристо-серый с мелкой каймой желтого узора по борту и даже именем: «Закат». То есть Гор его назвал «Закаты на Ланаре», но выговаривать это было слишком долго, и кораблик живо стал «Закатом». В кухонном блоке поселилась посуда на двоих, в каютах – сувенирные подушки, которые Гор как-то раз стащил на Аррино, над панелью управления висела связка амулетов на удачу.

В космосе Лорану все еще было неуютно, но на борту «Заката» хотя бы терпимо. И совсем не скучно, даже если висеть в гипере пару суток.

«Я делю с ним такую поездку первый раз», – подумал Лоран, загружаясь на борт.

Первый раз. Совсем первый. У них за минувшие четыре года было много совместных заданий, хотя Лоран частенько оставался торчать на базе и ждал Гора дома. Гор говорил – это очень важно, когда дома тебя кто-то ждет. Тогда ты стараешься выжить и вернуться. Потому что хочешь вернуться. И вот они летят вместе.

Гор проложил курс, развернул «Закат» к воротам ангара – когда Лоран его провожал, то Гор на прощание обычно качал крыльями. Когда они летели вместе, то прощались с базой словами, но сегодня Гору вздумалось покачаться.

– Так непривычно, что ты тут, а не машешь мне в ответ, – сказал он, отправляя «Закат» в прыжок. – Ну, у нас пять часов и мы будем на месте. Давай я тебе пока про Майрэни расскажу. Но сначала поиграем.

Они запустили симулятор боев один на один – Гор купил его специально, чтоб летать было нескучно, ну и чтобы Лоран в игре попривыкал к штурвалу. Лоран привыкал – симулятор позволял имитировать почти любой корабль, – но неизбежно проигрывал Гору. Впрочем, он не сдавался. Если долго стараться, однажды ведь получится, а за симулятор они садились каждый раз, когда летели куда-то вдвоем, и прыжок занимал дольше полутора часов.

Про Майрэни Гор вспомнил только под конец, когда до выхода из гипера оставалось минут двадцать.

– Расскажу потом, – вздохнул он. – Давай лучше дуэль закончим, у тебя в этот раз здорово получается, ты мои щиты снял в ноль. Жалко бросать.

Подбить истребитель Гора все равно не вышло, но наконец получилось его измотать. Лоран радовался успеху, но Гор, кажется, радовался его достижениям еще больше, как будто не начал проигрывать, а получил титул прижизненного вечного чемпиона.

Они вышли из прыжка возле огромной розовато-желтой звезды и невероятно зеленой планеты. Еще две планеты – здоровенные и газовые – висели ближе к звезде.

– Это – Ланара, – сказал Гор со счастливым придыханием. – Пошли на посадку. Нам в лес.

– Не в город?

– Не. У нас разрешения на посадку нет. Поэтому мы приедем через задницу.

Они садились очень потихоньку, включив маскировку. Лоран не вполне понял, как служба безопасности крупной планеты могла не заметить их сделанную на коленке щитовую отражательную сетку, но почему-то не пришло действительно ни одного запроса – кто вы такие и какого, собственно, фига вломились как к себе домой.

«Закат» сел в лесу. Лесов на Ланаре было много – очень светлых, просторных – как объяснил Гор, здесь росли в основном высоченные деревья со светлой корой и прозрачными кронами, и их вырубку очень сильно ограничивали местные законы. Поэтому залитые солнцем леса процветали, а туристы шли косяками. Кроме совсем уж диких заповедников, в одном из которых они и сели.

Несмотря на дикие края, здесь обнаружилась небольшая база. Ангар на небольшой кораблик типа «Заката» и пару наземных транспортников, две комнаты, сменный гардероб – не что-то обычное для путешественника, а военная форма Ланары, парадный костюм, в котором хоть в Сенате заседай, еще униформа не то мусорщика, не то уборщика…

Это было странно, но Лоран решил не задавать вопросов. Захочет – расскажет.

Они пересели на открытый наземный транспортник. Маленький, на четыре человека, крышу можно было откинуть и закрыть – по погоде, по удобству и по желанию.

– А вот теперь мы едем в город, – сказал Гор. – Ты столько леса и зелени в жизни не видел, я помедленнее поведу. Смотри, дыши и наслаждайся. Мы еще вдоль реки поедем, так чуть дольше, но ты посмотришь на воду.

У него так горели глаза, как будто это он первый раз в жизни был в лесу, вдыхал прохладный и терпкий воздух и стоял под солнцем.

У Лорана слегка кружилась голова. На пассажирское сиденье он забирался осторожно, держась за дверцу. Гор поколдовал над панелью и выставил вместо крыши мягкий силовой купол, который блокировал ветер, но пропускал воздух – «это чтоб ты подышал».

И они поехали.

Мягкий золотой свет заливал лесную дорогу, танцевал среди стволов и рассыпался в листве. Высоко над головой пели птицы – когда Гор снижал скорость, их голоса прорывались сквозь гул мотора, перезванивались, переливались вместе с солнечными бликами.

Воздух пьянил и кружил голову, густой, тяжелый, сытный – ни на одной станции, ни на одной планете Лоран не вдыхал ничего подобного. Не влажный, не сухой, просто до съедобного насыщенный.

Как Гор и обещал, они вырулили к реке. Из космоса реки терялись в лесных массивах – наверно, тут были и равнины, и пустыни, и моря, но подлетели они с зеленой, лесной стороны. Несколько небольших ручьев транспортник прошел поверху – Гор взял повыше, и они пролетели над сырыми оврагами, откуда тянуло влагой и сладкими цветочными ароматами. А эта река, широкая как стойки регистрации А-линии в космопорте Адоры, раздвинула лесные колонны, позолотила берега песочной россыпью и текла голубой лентой, медленной и задумчивой.

– Хочешь, тормознем ненадолго?

Лоран кивнул.

Ботинки тонули в песке, и каждый шаг был будто в другой гравитации. В реке отражалось густо-синее небо, ни одного облака, и синеву разрезали серебристые рыбьи стайки, гревшиеся у берега. Ветер качал высокую речную траву, опушенную лохматыми золотистыми метелками, над водой перепархивали не то огромные насекомые, не то мелкие птицы.

Гор разулся и забрался в воду по колено, закатав штаны. Пробежался туда-сюда вдоль берега, зачерпнул со дна горсть песка, и в руке у него остался серебристый матово мерцающий камушек.

– Во, с первого раза повезло. Это на удачу, держи!

Лоран поймал брошенный камушек и спрятал в карман. Он был теплый и грел пальцы.

– Я давно такой ношу. Пусть теперь у тебя тоже будет.

– Спасибо. Он красивый.

– Ага. И место тут красивое. Я бы хотел здесь жить, знаешь? Вот прямо здесь.

Они помолчали. Ветер растрепал обоим волосы, у Гора промокли подвернутые штаны, а Лорану в ботинки насыпался песок, но уходить не хотелось. Гор выбрался на берег и принялся рисовать палкой на песке дом своей мечты: здесь ангар, с вылетом на дорогу, здесь столовая с видом на реку, здесь спальня с видом на лес, здесь веранда над водой, и можно ловить рыбу сидя на перилах, здесь рабочий кабинет…

Лорану очень ярко представился этот дом, будто он уже стоял здесь, среди лесов. И они жили и работали на Ланаре, в этом самом доме…

Они продолжили путь, только когда Гор посмотрел на часы и выругался.

Столица Ланары, Аррин, вынырнула из леса внезапно. Просто в какой-то момент стволы, улетающие вверх, раздвинулись и сменились домами. Белокаменные, светлые, у каждого – небольшой сад, весь в цветах, они обступали дорогу, но не закрывали солнце.

– Тут в основном поместья. Городская застройка попроще и повыше будет, но она в северных районах, у морской стены.

– У стены?

– А, да, ты не знаешь. Тут морские приливы страшные и часто шторма, и Аррин от моря прикрывает стена. Пляжи там все равно классные, сходим обязательно, если успеем. А стена – мы выйдем на проспект, и ты ее увидишь. Там, конечно, таких видов нет, поэтому обычные квартиры все там, а кто побогаче, строится здесь. А дворец в центре, вон шпиль.

Шпиль и правда торчал среди покатых крыш, тонкий и высокий. Он венчал башенку, которая возвышалась над остальной застройкой, будто приглядывая за ней, и серебристо блестел на солнце.

– А в башне что?

– Генератор щита. Если что – город оттуда закрывается куполом. Ланара когда-то была одной из первых колоний, с тех пор тут нет высотного строительства, не прижилось. И с самой высокой точки ставят щит, это тоже со времен колоний.

– Здесь что-то добывали?

– Не, здесь выход сразу из трех основных гиперкоридоров, очень удобно и выгодно. И место красивое.

Они вырулили на проспект. Транспорта здесь было много, в три уровня, обещанная стена серой массой поднималась вдали, а справа показался королевский дворец. Весь он был праздничный, нарядный, как игрушка, весь сверкал – наверно, смотреть на него из северной городской застройки – скучноватых высоких коробок, напоминавших об Адоре, – было тоскливо и завидно.