Чужой сценарий
Глава первая
Воздух в редакции пах старым кофе, пылью и тихим отчаянием. Именно в такие дни, когда дождь назойливо барабанил по оконным стеклам, превращая город в размытый акварельный пейзаж, Ксения Колесникова чувствовала себя особенно остро, журналисткой на свалке новостей. Ее пальцы с бешеной скоростью выбивали танец по клавиатуре, закрывая одно за другим вкладки браузера. Скандал с застройкой парка? Уже освещали конкуренты. Развод поп-звезды? Читатели зевают. Депутат-взяточник? Не хватало доказательств, одни анонимные наводки. Сплошная шелуха, информационный шум, который даже нельзя было назвать новостью.
– Колесникова, к шефу! – донеслось из-за стеклянной стены кабинета главного редактора.
Владислав Петрович, мужчина с лицом вечно невыспавшегося бульдога, указывал на разворот свежего номера их же газеты. Статья о новых велодорожках занимала почетное место. Ее статья.
– Ксюш, народ зевает. Рейтинг падает. Мне нужна кровь. Мне нужны эмоции. Мне нужен на первых полосах громкий сюжет, а не социальный репортаж о счастливых велосипедистах – он говорил тихо, но каждое слово било точно в цель. – Ты способна на большее. Где та Колесникова, которая в прошлом году вскрыла схему с тендерами? Та, что не боялась сунуться носом куда не просят?
Та Колесникова сейчас сидела напротив и смотрела на свои руки. Та Колесникова допустила одну ошибку, поверила непроверенному источнику в материале о коррупции в мэрии. Его оперативное опровержение едва не стоило ей работы. Теперь ее звали не иначе как «наша опальная звезда расследований», и каждый ее материал вычитывали под микроскопом.
– Влад Петрович, я в процессе. Ищу зацепки, – попыталась парировать Ксения, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
– Зацепки? У меня тут пацан из отдела спорта принес зацепку о договорных матчах в третьей лиге! И она выглядит сочнее твоих велодорожек! У тебя есть ровно сорок восемь часов, чтобы найти что-то, что заставит меня забыть о твоем провале. Или я отдаю этот сюжет ему. Понятно?
Это был ультиматум. Прозрачный и жесткий. Ксения молча кивнула и вышла из кабинета, стиснув зубы. Она прошла к своему заваленному бумагами столу, отодвинула кружку с остывшим капучино и уставилась в монитор. Ее отражение в темном экране выглядело уставшим и потертым. Но в глазах, зеленых и цепких, тлела искра. Искра того самого азарта, что заставляла ее лезть в самые темные уголки города в погоне за историей. Она снова открыла браузер. Соцсети, телеграм-каналы, криминальная хроника, слухи, сплетни. Ничего. Тишина.
– Ну же, – сказала она сама себе. – Должно же что-то случиться. Что-то большое.
Ксения откинулась на спинку стула, заставив его жалобно скрипнуть, и провела рукой по волосам. Нужно было перезагрузиться. Хотя бы на пять минут.
– Эй, Колесникова, не ломай мебель! Бюджет у нас и так дышит на ладан – раздался шутливый голос с соседнего стола.
Это был Толик, IT-гений и, по совместительству, главный по гифкам с котами в их отделе. Его стол напоминал командный центр футуристического звездолета: три монитора, мигающие роутеры, разобранная клавиатура и обязательная банка с пепси.
– Если сломаю, починишь, о великий гик всех времен и народов», – фыркнула Ксения, но уголки ее губ дрогнули в слабой улыбке.
– За пепси и пару сушек сочту за честь. Что-то ты помрачнела. Шеф опять про ту историю? – Толик катался на стуле к ее столу, предлагая банку газировки из своего стратегического запаса.
Ксения взяла банку с благодарностью. Холодок приятно обжег ладонь.
– Не только. Ищет кровь, а я приношу воду. Велосипедисты, Толик! Кому, кроме самих велосипедистов, это вообще интересно?
– Ну, экологам еще. И урбанистам. И ладно, понимаю», – сдался он, видя ее взгляд. – Но ты же знаешь, где рыть. Твои расследования всегда были с перцем.
– С перцем, который потом выходит боком», – мрачно заметила Ксения.
С другого конца зала к ним подкатилась на стуле Лена из отдела светской хроники.
– О, я слышала про «перец»! Ксюш, может, переключишься на что-то повеселее? У меня как раз пара местных блогерш закатила драму в новом клубе. Пластины чуть не повышибали друг у друга из… э-э-э… из причесок. Намолотим хайпа!
Ксения покачала головой, но уже улыбалась по-настоящему.
– Спасибо, Лен, но я, кажется, уже отвыкла от твоего гламурного фронта. Мой удел грязь, подворотни и коррумпированные чиновники.
– Ну, как знаешь. Предложение остается в силе. Драка она ведь тоже, считай, криминал», – с намеком подмигнув, Лена откатилась обратно к своему розовому ноутбуку.
Толик понизил голос.
– Серьезно, Ксения, если что я тут. Базы данных, глубокая паутина, взлом почты мафиози. Ну, ладно, не взлом, но найти что-то, что плохо спрятано, запросто.
– Знаю, Толик. Спасибо. Если будет наводка…
Ксения отхлебнула пепси и снова повернулась к монитору. Она чувствовала себя немного лучше. Эта суета, этот знакомый гул голосов, стук клавиатур, телефонные звонки, все это была ее стихия. Здесь она была дома. Здесь ее ценили, несмотря на все неудачи. Она открыла новый документ и снова уставилась на мигающий курсор. Сорок восемь часов. Сутки, чтобы найти идею. Еще сутки, чтобы ее проверить и написать.
– Ну, хорошо, – прошептала она сама себе, выпрямляясь. – Хочешь кровь? Получишь кровь.
Ее пальцы вновь заскользили по клавиатуре, уже с новым, решительным настроем. Она заново прошерстила все свои старые контакты, чаты, закладки. Она искала не всплывающие новости, а тихий шепот. Намек. Случайную фразу. И в этот момент, словно в ответ на ее решимость, зазвонил ее личный телефон. Неизвестный номер. Обычно она такие не брала. Но сейчас. Сейчас любая зацепка была на вес золота. Ксения отложила банку с пепси, сделала глубокий вдох и нажала кнопку ответа.
– Алло? Колесникова слушает.
– Сестренка, привет! Это напоминание из мира нормальных людей, где у выходных есть планы! – раздался в трубке веселый, до боли знакомый голос.
Ксения непроизвольно скисла.
– Сереж. Привет. Слушай, я как раз на работе, дел…
– Не начинай! – перебил ее брат. – Одно дело – «дело», другое – мое бракосочетание. Ты же в курсе, что оно через три недели? Мама уже неделю как звонит, спрашивает, получила ли ты приглашение и какой размер платья ты теперь носишь. Я сказал, что ты у нас стройная, как кипарис, чтобы она не паниковала.
Ксения с тоской посмотрела на экран.
– Кипарис. Спасибо, выручил. Приглашение получила, конечно. Висит на холодильнике под магнитом «Свободу крокодилу Гене!».
– Так ты будешь моей свидетельницей или как? Я уже все друзьям разболтал, что у меня самая крутая журналистка на районе будет меня под венец провожать. Только, чур, ноутбук с собой не тащить.
– Сережа, я. Блин, я же вроде тебе писала, что уточню по работе?» – Ксения беспомощно провела рукой по лбу.
На другом конце провода воцарилась театральная пауза.
– Ксюх. Ты забыла.
Это было не вопросом, а констатацией факта. Голос брата потерял часть своего задора.
– Нет! То есть да. Прости, совсем вылетело из головы. У нас тут аврал, шеф ультиматум поставил, сорок восемь часов на сенсацию – она замолчала, понимая, что оправдания звучат жалко.
– Понятно, – Сережа вздохнул. – Ладно, я не отстану. Напомню завтра. И послезавтра. Просто дай мне понять, смогу я на тебя рассчитывать или мне срочно просить Саньку с работы. Он, правда, два метра ростом и борода как у гнома, в костюме будет выглядеть своеобразно.
Ксения расхохоталась. Представление было комичным.
– Хорошо, хорошо, замучил ты меня. Завтра. Обещаю, завтра к вечеру будет точный ответ. И да, я буду твоей свидетельницей. Даже если шеф прикажет мне в это время брать интервью у инопланетян в Антарктиде.
– Вот это другое дело! – Сережа снова ожил. – Ладно, не буду отвлекать. Ищи свою сенсацию. Только чтобы про меня потом не написали: «Брат известной журналистки Колесниковой женился в гордом одиночестве, так как свидетельница пропала в погоне за новостями.
– Договорились. Пока, Сереж.
Ксения положила трубку и снова уткнулась в монитор, но теперь на ее лице играла улыбка. Этот звонок стал глотком свежего воздуха, напоминанием, что есть другая, нормальная жизнь, где главные новости – это свадьба брата и размер платья. Но мысль о свадьбе лишь подстегнула ее. Теперь у нее был еще один дедлайн личный. Нужно было быстро найти историю, закрыть ее и с чистой совестью погрузиться в предсвадебную суету. Она с новыми силами принялась листать ленту. И вот, почти сразу, ее взгляд зацепился за едва заметный пост в одном из местных пабликов. Сообщение было смутным, почти конспирологическим: «Двух китов бизнеса видели сегодня у старого особняка на Приозерной. Интересно, кого там на уши поставят? Совещание без лишних глаз?» Сердце Ксении учащенно забилось. «Киты бизнеса»? «Старый особняк»? «Совещание без лишних глаз»? Это пахло чем-то. Возможно, именно тем, что ей нужно. Она уже собиралась показать пост Артему, как телефон снова завибрировал на столе. Снова неизвестный номер. На этот раз звонок был беззвучным, как удав. И от этого куда более зловещим. Брать трубку она не стала.
Глава вторая
Ксения уже потянулась к мышке, чтобы показать Толику подозрительный пост, как дверь в их отдел с грохотом распахнулась. В проеме, запыхавшийся и сияющий, стоял Гоша из отдела политики. Его пиджак был помят, галстук съехал набок, а глаза горели азартом охотника, выследившего редкую дичь.
– Колесникова! Ты здесь! Идеально! – он ринулся к ее столу, сметая на своем пути стопку свежих газет.
Толик поднял бровь.
– Гоша, ты в порядке? Выглядишь так, будто только что убегал от медведя. Или от депутата. Это почти одно и то же.
Гоша проигнорировал его, уперевшись руками в край стола Ксении. От него пахло ветром и дешевым кофе.
– Ксюх, выбрось ты свои велосипеды из головы. Я только что от своего человека. Слушай сюда, это бомба атомная! – он понизил голос до драматического шепота, который был слышен на весь отдел.
Ксения насторожилась. Гоша редко ошибался в своих источниках.
– Какая бомба? – спросила она, чувствуя, как внутри все замирает в предвкушении.
– Панков и Ястребов. Два самых больших паука в этой банке. Они сегодня встречаются. Тайно. Без свит, без всего.
Ксения приподняла бровь.
– И что? Боссы иногда встречаются. Может, сольют друг на друга компромат, может, наоборот, бизнес поделят.
– Не понимаешь! – зашептал Гоша еще тише. – Они смертельные конкуренты. Они друг друга люто ненавидят! Если они садятся за один стол – это не просто бизнес. Это передел всего и вся. Мой человек сказал: это может «перевернуть весь город с ног на голову». Понимаешь? С НОГ на ГОЛОВУ!»
Сердце Ксении заколотилось чаще. Старый пост в паблике мгновенно обрел плоть и кровь. «Киты» оказались двумя самыми влиятельными людьми в городе. И встреча была не «может быть», а точно сегодня.
– Где? – одним словом спросила Ксения.
Гоша ухмыльнулся.
– В старом особняке Полянских на Приозерной. Тот, что заброшенный, с колоннами. Как в готическом романе. Идеальное место для темных делишек. Я собираюсь туда! Представляешь кадры? Они выйдут оттуда вместе и я буду первым, кто их встретит! Это будет главная полоса на месяц вперед!
Он выпрямился, поправил галстук с видом первооткрывателя.
– Подожди, Гош, – Ксения встала. – Ты один? Это же опасно. Если встреча тайная, они вряд ли будут рады прессе.
– Один? Конечно, один! Это моя тема, моя наводка! Я уже такси вызвал, он через пять минут. Просто подумал, предупредить тебя, раз у тебя там с шефом проблемы. Может, и тебе сюжет свалится с неба, пока я главного ловлю
В его тоне сквозило снисхождение. Он уже видел себя героем номера.
– Гоша, это же Панков и Ястребов! – попыталась образумить его Ксения. – Их охрана может просто так не подпустить. А то и хуже.
Но Гоша уже не слушал. Он достал телефон, проверяя, где такси.
– Расслабься, Колесникова. Я журналист, я не враг. Я просто задам пару неудобных вопросов. Это же наша работа, верно?
Он повернулся и почти побежал к выходу, на ходу крича:
– Влад Петровичу от меня привет передавай! Скажешь, что я привезу ему первую полосу!
Дверь захлопнулась за ним. В отделе на секунду воцарилась тишина, нарушаемая лишь гулом компьютеров.
– Ну и ну, – свистнул Артем. – Панков и Ястребов. Это правда бомба. Жаль, Гоша мудак и все лавры соберет один.
Но Ксения не слышала его. Она смотрела на закрытую дверь, а в ушах у нее звенели слова: перевернуть весь город с ног на голову. Что, если Гоша прав? Что, если это и есть тот самый сюжет, который ей нужен? Тот, что спасет ее карьеру. Но что-то грызло ее изнутри. Тревога. Гоша был азартен и не всегда осторожен. А эти люди с ними шутки были плохи. Она резко схватила сумку и куртку.
– Куда ты?– удивился Толик.
– Не знаю, – честно ответила Ксения, на ходу запихивая в сумку диктофон и зарядку. – Но сидеть здесь, пока Гоша совершает глупость и упускает, возможно, главную историю года, я не могу.
Она не побежала, как Гоша. Она вышла из отдела быстрым, решительным шагом. У нее было свое чутье. И сейчас оно кричало, что встреча в старом особняке – это не просто новость. Это что-то большее. И она должна быть там первой. Гоша стоял в коридоре смотря в телефон. Он выпрямился, поправил галстук с видом первооткрывателя, и в этот момент его телефон пронзительно зазвонил. Гоша взглянул на экран и помрачнел.
– Шеф… – пробормотал он и, сделав Ксении знак «подожди секунду», поднес трубку к уху. – Да, Владислав Петрович? Я как раз… Да, понимаю… Сейчас? Но у меня есть… Нет-нет, конечно, я уже бегу.
Он бросил на Ксению взгляд, полный немой ярости и разочарования, сунул телефон в карман и схватился за голову.
– Все пропало! Старина Бульдог вызвал к себе срочно. Какая-то хрень с его любимым интервью, которое кто-то неправильно сверстал. Он будет меня рвать минут сорок, не меньше! Я все пропущу! – он был готов биться головой о стеклянную перегородку.
Ксения почувствовала, как у нее внутри что-то щелкнуло. Судьба сама протягивала ей руку.
– Гоша, слушай, – она схватила его за рукав пиджака. – Это мой шанс. Твой тоже. Шеф мне ультиматум поставил 48 часов на «бомбу». Если я ее не найду, мне конец. Дай мне съездить. Я все отсниму, возьму комментарии, если получится. Все лавры твои. Я только в материале тебя упомяну как источник. Ты же будешь у шефа, у тебя железное алиби на случай, если там что-то пойдет не так. Мы все выиграем. Гоша смотрел на нее, борясь с внутренним конфликтом. Азарт боролся с собственническим инстинктом. Он явно не хотел делиться славой, но и упускать сенсацию из-за дурацкой верстки было выше его сил.
– Только аккуратно, Колесникова, – сдавленно выдавил он наконец. – Это моя информация! Ты ничего не предпринимаешь без моего звонка. Снимаешь, наблюдаешь и все. Поняла? Никакой самодеятельности.
– Честное журналистское», – быстро сказала Ксения, уже натягивая куртку.
– Ладно, езжай,– махнул рукой Гоша, уже поворачиваясь к выходу, чтобы бежать на расправу к шефу. – Только чтоб ни одного моего слова зря не было! И позвони, как только что-то узнаешь!
– Договорились! – крикнула ему вдогонку Ксения, хватая со стола ключи от редакционной машины, которые обычно висели без дела.
Она выскочила из отдела, оставив Толика с открытым ртом.
– Эй, Ксюх! А если это ловушка?– крикнул он ей вслед.
Но Ксения уже не слышала. Она летела по лестнице, ее сердце колотилось от адреналина. Сомнения и страх остались где-то позади. Теперь она думала только об одном: особняк на Приозерной, тайная встреча и история, которая спасет ее карьеру. Она даже представить себе не могла, какую именно «бомбу» ей предстоит найти.
Глава третья
Редакционная «десяточка» с подгуливающей дверью и вечно горящей лампочкой «check engine» рванула с места, едва Ксения вывернула на проспект. Городские улицы сливались в цветной поток, но в голове у нее была только одна точка на карте – старый особняк на Приозерной. Мысли путались. Панков и Ястребов. Вместе. В заброшенном месте. Что они могли делить? Слияние? Поглощение? Или что-то более темное? Слова Гоши «перевернуть весь город с ног на голову» отдавались навязчивым эхом. Рука сама потянулась к телефону, закрепленному на держателе. Нужна была хоть какая-то проверка. Один источник, даже хороший, – это мало. Особенно когда на кону все. Она пролистала контакты и нашла нужный номер. «Михалыч». Следователь Степанов. Не самый высокий чин, но свой в доску, знакомый еще по ее первой громкой статье о контрафактном алкоголе. Он тогда получил повышение, а она премию. С тех пор относились друг к другу с уважением. Она нажала на вызов, включив громкую связь. Трубку взяли почти сразу.
– Ну, здравствуй, пропащая. Год не звонишь, значит, дело есть? – раздался хриплый, прокуренный голос.
– Привет, Михалыч. Скучаю без твоих баек про бандитов-неудачников. Дело может, и есть. А может, и паранойя. Хочу спросить «в тему».
– Задавай вопрос, журналистка. Только смотри, если опять про того вора в законе, который мне как кость в горле, я трубку брошу..
– Нет, не про него, – Ксения ловко перестроилась в ряд. – Скажи, а у вас в органах не витают ли слухи насчет двух больших шишек? Ну, самых больших. Панкова и Ястребова.
На другом конце провода наступила пауза.
– В смысле «слухи»? Что они, наконец, друг друга перестреляют? Так это уже лет пять как народная молва ходит.
– Нет. Слухи, что они могут встретиться. Сегодня. Тихо, без лишних глаз.
Степанов фыркнул. Слышно было, как он зажигает сигарету.
– Ксень, дорогая, ты чего курила? Они друг друга на дуэль вызывали бы, только это не XIX век. Встретиться? Да они на одном благотворительном приеме в одном зале сидеть не будут, организуют так, чтобы между ними либо мэр, либо ползала полиции сидел. Какая встреча? Чушь собачья.
Ксению его скепсис лишь подстегнул.
– А если не чушь? Если у них есть общий интерес, который перевешивает личную неприязнь? Что-то очень большое и очень темное.
– Темное – это по нашей части, это верно, – Степанов сделал затяжку. – Но нет, не слышал ничего. Ни одна моя удочка на хлеб не клюет. А они бы клюнули, поверь. У таких встреч подготовка серьезная, волны идут. Тишина. Значит, ничего нет.
Ксения почувствовала легкий укол разочарования. Но она доверяла своему чутью больше, чем словам даже самого хорошего следователя.
– Ладно, Михалыч, спасибо. Если что-то проскочит – позвонишь?
– Обязательно. Только ты сама-то аккуратней. Если они и встретятся где-то в темном углу, то охрана у них будет серьезная. Не подходи близко, а то засчитают как случайный несчастный случай на охоте. Понимаешь?
– Понимаю, – Ксения сжала руль. – Спасибо за предупреждение.
Она положила трубку. Скептицизм Степанова не охладил ее пыл, а наоборот, добавил азарта. Все думают, что это невозможно? Значит, если это правда, сенсация будет в десять раз громче. Она прибавила скорость. Старый особняк был уже не за горами. Теперь она должна была проверить все сама. Лично. И мысль о том, что охрана может быть «серьезной», лишь заставила ее улыбнуться. Осторожность – это не про нее, когда на кону главная история в карьере. Ксения уже почти свернула на Приозерное шоссе, как телефон снова зазвонил. Все тот же номер «Михалыча». Она нажала на ответ, чувствуя легкое беспокойство.
– Ну что еще? Нашел своего вора в законе? – попыталась она пошутить.
Но голос Степанова был серьезным, без тени былой иронии.
– Слушай, Ксень, а ты чего вообще удумала-то?
Ксения нахмурилась.
– В смысле? Я же сказала интересуюсь. Журналистская работа.
– Брось, не валяй дурака. Ты позвонила не интересуясь. Ты позвонила, чтобы проверить, не висит ли уже на этом месте наряд или прослушка. Я тебя знаю. У тебя в голосе был тот самый подозрительный звонок, который всегда бывает, когда ты лезешь в какую-то жопу.
Ксения промолчала. Степанов был слишком проницательным.
– Где ты сейчас? – спросил он напрямую.
– Еду проверять информацию. – уклончиво ответила она.
– На Приозерную?– в голосе Степанова прозвучала тревога.– Ксения, слушай меня внимательно. Я только что, после твоего звонка, на всякий случай позвонил одному парнишке из экономического отдела. Так, поболтать. Он не в курсе никаких встреч, но сказал одну интересную вещь. Оба твоих «кита» сегодня тихие, как рыбы об лед. Ни телодвижений, ни встреч в расписании. Полное затишье. А знаешь, что это обычно значит у таких людей?
Ксения сглотнула.
– Что они заняты чем-то очень важным?
– Именно. Чем-то, что не афишируется. И если твой источник прав, и они там реально собрались. Ксения, это не уровень «случайного несчастного случая на охоте». Это уровень «исчезновения без вести». Ты меня поняла? Туда лезть не стоит. Ни тебе, ни твоим коллегам. Если что-то случится, мы будем разводить руками и говорить, что ничего не знали. Это не наш уровень..
Ледяная волна пробежала по спине Ксении. Но сейчас было уже не до страха. Слова Степанова лишь подтверждали, встреча действительно должна состояться. И она будет чрезвычайно важной.
– Поняла тебя, Михалыч. Спасибо за заботу.
– Это не забота, это предупреждение! – почти крикнул он в трубку. – Ксения! Не…
Она нажала на красную кнопку, оборвав его на полуслове. Ее руки слегка дрожали, но внутри все горело. Страх был, да. Но его перекрывало жгучее, всепоглощающее любопытство. Степанов боялся. А значит, там и правда что-то большое. Она свернула на грунтовую дорогу, ведущую к особняку. Высокие сосны по бокам сгущались. Телефон снова завибрировал. Степанов перезванивал. Ксения перевела его в беззвучный режим и убрала в карман куртки. Теперь ничто не могло ее остановить.
Глава четвёртая
Предупреждение Степанова повисло в воздухе тяжелым, зловещим облаком. «Исчезновение без вести». Эти слова отдавались в висках навязчивым, тревожным стуком, в такт стучащим по щекам веткам низкорослых сосен. Грунтовая дорога становилась все уже и хуже, превращаясь в две едва заметные колеи в высокой, пожухлой траве. Редакционная «десятка» подпрыгивала на ухабах, скрипела всеми немытыми деталями, но упрямо ползла вперед. Казалось, цивилизация осталась где-то далеко позади, за поворотом. И вот, сквозь частокол стволов, он показался. Особняк Полянских. В сумерках он выглядел еще более мрачным и заброшенным, чем она себе представляла. Массивное, двухэтажное здание в стиле усадебного классицизма, но все его былое величие теперь казало сь злой пародией. Колонны по фасаду были покрыты грязью и следами непогоды, штукатурка облупилась, обнажив кирпичную кладку, похожую на струпья. Кое-где зияли пустые глазницы окон, в других еще сохранились стекла, но они были темными и непроницаемыми, как у мертвой рыбы.
Чердачное окно под самой крышей было разбито, и из него, словно из раны, свисали клочья какой-то темной материи, то ли остатки шторы, то ли гнездо. Роскошный когда-то балкон на втором этаже скривился и просел, грозя обрушиться под весом собственного запустения. Ксения заглушила двигатель. Тишина, наступившая после треска мотора, была оглушительной. Давящей. Ее нарушал лишь свист ветра в соснах да навязчивый скрежет где-то в глубине особняка, вероятно, сорванная ставень или дверь на петлях. Она вышла из машины. Воздух был холодным и влажным, пахнет хвоей, прелой листвой и чем-то еще – сладковатым запахом тления и забвения. Никаких дорогих автомобилей Панкова или Ястребова. Никакой охраны. Ни души.
– Гоша ошибся? Или я опоздала? – пронеслось в голове.
Но журналистское чутье, тот самый внутренний компас, что всегда вел ее к цели, упрямо твердил: нет. Ты там, где нужно. Что-то здесь не так. Она достала телефон. Ни звонков от Гоши, ни сообщений. Только надпись «Нет связи». Идеальное место для секретных встреч. Сердце колотилось где-то в горле. Страх, холодный и липкий, шептал ей сесть обратно в машину и уехать. Вернуться в теплую, шумную редакцию, к Артему и его шуткам. Но любопытство было сильнее. Оно было тем топливом, что всегда гнало ее вперед. Что, если они все еще внутри? Что, если она сможет подслушать? Увидеть? Сделать те самые кадры, о которых мечтал Гоша? Ксения натянула капюшон, засунула руку в сумку, проверяя, на месте ли диктофон и фонарик. Глубоко вдохнула запах опавшей хвои и страха. Решение было принято. Она медленно, стараясь не скрипеть гравием под ногами, двинулась к особняку.
Воздух у особняка был густым и спертым. Пахло не просто сыростью и тлением, а чем-то еще – резким, химическим, сладковато-едким, как будто кто-то недавно жег пластик. Ксения морщила нос, пытаясь определить источник, но запах был разлит повсюду, смешиваясь с ароматом хвои и создавая неповторимый, тревожный букет. Земля вокруг была усыпана мусором: осколки бутылок, ржавые банки из-под консервов, обрывки полиэтилена, поблескивающие на угасающем свете. У подножия одной из колонн валялась куча тряпья, и Ксения невольно поморщилась, представив, что под ней может скрываться. Сомнения накатывали с новой силой.
– Здесь? Серьезно? Панков и Ястребов? Владельцы империй с годовым оборотом в миллиарды? Среди этого свинарника?
Это было не похоже на место встречи титанов. Это было похоже на место, куда привозят трупы. Она посмотрела на часы. Стрелки показывали, что до предполагаемого времени встречи оставался примерно час. Слишком рано. Если Гоша не ошибся, они должны были появиться совсем скоро. Но вокруг не было ни души, ни признаков недавнего присутствия. Ни свежих следов шин на грунтовке, ни окурков, ни ничего.
– Может, это ловушка? Для Гоши? Или для меня? – неприятная мысль резко кольнула ее.
Но кто мог знать о ее интересе? Только Гоша, Толик и Степанов. Нет, это казалось паранойей.
Нет, скорее всего, Гоша купился на дезу. Или его источник специально подставил. А она, как дура, повелась и теперь торчу одна в лесу у развалюхи. Но сдаваться было рано. Час – это время, чтобы найти идеальную позицию для наблюдения. Укромное место, откуда будет виден и подъезд, и, если повезет, часть внутреннего пространства, если дверь окажется открытой. Ксения отошла от машины, стараясь ступать как можно тише, и начала осматривать периметр особняка. Справа, в гуще разросшегося кустарника, она заметила полуразрушенную каменную арку – остатки старой оранжереи или летней кухни. Оттуда открывался хороший вид на главный вход и часть фасада. Решение было принято. Она пролезла через колючие ветки, чуть не порвав куртку, и присела на корточки за массивным каменным парапетом. Отсюда ее не было видно с дороги, но она сама могла наблюдать за всем происходящим.
Тишина снова сомкнулась вокруг, став еще гнетущей. Только ветер теперь завывал в щелях ее укрытия, и тот самый непонятный едкий запах казался еще сильнее. Она достала телефон, чтобы написать Гоше, что пока тишина, но на экране по-прежнему красовался злой крестик – Нет сети. Осталось только ждать. Час. Целый час в полном одиночестве, в промозглых сумерках, с навязчивым чувством, что за ней кто-то наблюдает из темных окон особняка.
Глава пятая
Минуты тянулись мучительно медленно. Сумерки сгущались, превращаясь в ранние осенние сумерки. Воздух становился все холоднее, и едкий запах, смешанный с сыростью, въедался в одежду. Ксения ежилась от холода и нервного напряжения. Мысли о том, что она зря тратит время, пока шеф ждет «бомбу», не давали покоя.
– Идиотка. Сидишь тут, как на стреме, а в это время кто-то другой уже делает новость – ругала она себя.
Внезапно где-то в глубине особняка громко хлопнула дверь или ставень. Ксения вздрогнула, вжавшись в камень. Сердце бешено заколотилось. Значит, внутри кто-то есть? Или это просто ветер играет с разрухой? Она прислушалась. Больше ничего. Только завывание в ветвях сосен. Но этого было достаточно, чтобы сомнения перевесили. Ждать снаружи было бессмысленно. Если там кто-то есть, она должна это проверить. Рискнуть. Сделав глубокий вдох, она выбралась из своего укрытия и, пригнувшись, быстрыми перебежками приблизилась к особняку. Стена была холодной и шершавой под пальцами.
Она двинулась вдоль фасада, заглядывая в темные окна. Ничего. Только мрак и пыль. Но в конце стены, в глубокой тени, она заметила то, что раньше не видела. Боковая дверь, ведущая, вероятно, в бывшую кухню или в подсобку, была приоткрыта. Не настежь, а всего на пару сантиметров. Как будто кто-то вошел или вышел впопыхах и не захлопнул ее до конца. Это было странно. В таком месте дверь должна быть или наглухо заколочена, или распахнута мародерами. Эта же выглядела… используемой. Сердце снова застучало, на этот раз не только от страха, но и от азарта. Вот он, шанс. Она оглянулась. Кругом никого. Прислушалась. Тишина. Осторожно, стараясь не скрипеть, Ксения надавила на массивную деревянную дверь. Та с неохотой, с низким скрипом подалась внутрь, открывая узкую щель, достаточную, чтобы проскользнуть.
Внутри пахло старой пылью, затхлостью и тем самым едким химическим запахом, который был снаружи, но здесь он был гораздо сильнее. Воздух был неподвижным и тяжелым. Ксения замерла на пороге, давая глазам привыкнуть к полумраку. Она была в небольшом помещении – бывшей кладовой или прихожей. Груды хлама, мебели, под ногами хрустел мусор и битое стекло. И тишина. Гробовая, абсолютная тишина. Такая густая, что в ушах начинало звенеть. Тревога сжала горло ледяным кольцом. Каждое нервное окончание кричало, что здесь что-то не так. Что нужно разворачиваться и бежать. Но она сделала шаг вперед. Потом еще один. Скрип половицы под ее ботинком прозвучал как выстрел в этой давящей тишине.
Она оказалась в просторном зале с высокими потолками. Лучи угасающего света с трудом пробивались сквозь грязные оконные стекла, выхватывая из мрака обрывки былой роскоши: узор паркета под слоем грязи, лепнину на потолке, остатки массивной люстры. И тут ее взгляд упал на пол. На темные, липкие пятна, которые вели из зала вглубь особняка, в распахнутую дверь кабинета. Это не была вода. И не краска. Ксения застыла на месте, дыхание перехватило. Вся ее журналистская интуиция, все нутро кричали об одной простой и ужасной вещи. Она опоздала. Но встреча все же была. Темные, почти черные пятна на сером потрескавшемся паркете были влажными на ощупь и липкими. Они вели вглубь зала, к массивной дубовой двери, которая была приоткрыта. Из-за нее лился узкий луч света – не естественный, а желтоватый, электрический, едва различимый в сумерках.
Сердце Ксении колотилось так громко, что, казалось, эхо разносилось по всему залу. Все внутри кричало, чтобы она развернулась и бежала. Бежала без оглядки. Но ноги, будто сами по себе, двигались вперед, по этой ужасной дорожке. Она толкнула дверь. Та бесшумно подалась, открывая мрачную картину. Кабинет. Когда-то роскошный, с дубовыми панелями на стенах, теперь испещренными трещинами и граффити. В центре комнаты стоял массивный письменный стол, заваленный какими-то бумагами и пустыми бутылками. За ним, откинувшись в кресле с высокой спинкой, сидел мужчина. Голова его была запрокинута, глаза, широко раскрытые от ужаса и неведения, смотрели в потолок. На его белой, дорогой рубашке, расстегнутой у горла, расплывалось алое пятно. Большое, мокрое, пугающе яркое даже в полумраке. Одна его рука бессильно свисала с подлокотника кресла, пальцы почти касались пола. На паркете под ними темнела лужица.
Ксения узнала его сразу. Даже в этом неестественном положении, даже с искаженным лицом. Она видела его фотографии сотни раз в статьях о бизнесе, на светских раутах. Виктор Ястребов. Один из двух «китов». Тот, чье состояние могло покупать и продавать целые города. Время остановилось. Звуки пропали. Мир сузился до этой комнаты, до этого кресла, до этого человека, который уже не был человеком, а просто телом. Шок парализовал ее. Она не могла пошевелиться, не могла издать звука. Мозг отказывался воспринимать реальность происходящего. А потом волна паники накрыла с головой. Ее вырвало из оцепенения.
– Нет-нет-нет-нет-нет! Этого не может быть!
Журналистский инстинкт, работавший на автопилоте, заставил ее сделать шаг вперед. Может, он еще жив? Может, еще можно помочь? Наступив в липкую лужу у кресла, она протянула дрожащую руку, чтобы нащупать пульс на его шее. Кожа была холодной и неестественно твердой. В этот момент снаружи, на первом этаже, громко хлопнула входная дверь. Послышались голоса и тяжелые, уверенные шаги. Ксения резко отпрянула, в ужасе глядя на свои пальцы. Они были испачканы в темной, почти черной крови Ястребова. Она была одна в комнате с трупом. С улицы приближались люди. А на ее руках была кровь.
Ее взгляд метнулся по сторонам, ища что угодно – тряпку, бумагу, чтобы стереть страшные доказательства с руки. И тогда она увидела его. На полу, рядом с ножкой кресла, почти в луже крови, лежал массивный пистолет с длинным, цилиндрическим глушителем. Он лежал неестественно, будто его бросили впопыхах. Черный металл тускло блестел в скупом свете. Мысль пронеслась со скоростью молнии.
– Отпечатки! На нем могут быть отпечатки убийцы!
Не думая, движимая чистейшим рефлексом журналистки, жаждущей доказательств, она наклонилась и схватила оружие за рукоять. Холодный, грубый металл впился в ладонь. Он был тяжелее, чем она ожидала. И в этот самый момент ее мозг, наконец, догнал происходящее и выдал леденящий душу, очевидный вывод.
– Ты только что взяла в руки орудие убийства. Своей рукой, испачканной в крови жертвы. Ты уничтожила возможные отпечатки преступника и оставила свои. Ты только что из наблюдателя превратилась в главную подозреваемую – сказала она сама себе.
Ужас, абсолютный и всепоглощающий, ударил по ней с новой силой. С криком, который застрял у нее в горле, она отшвырнула пистолет прочь, как раскаленный уголь. Он с глухим стуком ударился о ножку стола и замер в той же луже, откуда она его подняла. Теперь на металле были и ее отпечатки. Рядом с телом лежал пистолет, который она только что держала. А на ее руке была кровь. Снаружи шаги стали громче. Они были уже на лестнице, ведущей на второй этаж. Голоса, грубые и незнакомые, доносились все четче.
– Проверить на втором этаже.
Ксения застыла в леденящем ужасе. Она была в ловушке. В комнате с убитым олигархом, с оружием убийства, на котором теперь были ее отпечатки, и с его кровью на своих руках. Двери не было никакой возможности незаметно закрыть. Единственный выход окно, но оно было закрыто и находилось на высоте второго этажа. Она услышала, как скрипнула половица прямо за дверью кабинета. Промедление смерти подобно.
Глава шестая.
Дверь кабинета с грохотом распахнулась, ударившись о стену. В проеме, заливая все пространство слепящим светом мощных фонарей, стояли двое мужчин в форме. Их силуэты казались огромными и нереальными.
– Полиция! Руки за голову! Немедленно. – прозвучал резкий, не терпящий возражений окрик.
Свет бил прямо в глаза, и Ксения инстинктивно подняла руки, заслоняясь. В этот момент луч фонаря выхватил ее окровавленную ладонь. Раздалось одновременное щелканье двух предохранителей.
– Не двигаться! Руки чтобы я видел.
Ксения, парализованная страхом, медленно, дрожащими руками, сплела пальцы на затылке. Ее сердце бешено колотилось, готовое выпрыгнуть из груди.
– Я журналистка. – попыталась она выдохнуть, но голос сорвался на шепот.
Один из сотрудников, молодой парень с напряженным лицом, быстрыми и четкими движениями подошел к ней, проверяя, нет ли оружия, и отвел от тела. Его взгляд скользнул по окровавленной руке, по пистолету в луже, по неподвижной фигуре в кресле. Все пазлы в его голове сложились в одну простую и ужасную картину. Второй, более старший, уже говорил в рацию, отворачиваясь от жуткого зрелища:
– На месте. Подтверждаем. Труп мужчины, огнестрельное. Одна на месте, в руках кровь… Да, задерживаем.
– Я ничего не делала! Я нашла его уже таким! – наконец выкрикнула Ксения, и в ее голосе прозвучала настоящая истерика.
– Всё расскажете следователю – сухо парировал молодой полицейский, заламывая ей руки за спину и надевая на запястья холодные, тугие браслеты наручников. Металл болезненно впивался в кожу.
В этот момент в кабинет вошел еще один человек в штатском – следователь, судя по уверенному виду. Его взгляд, холодный и оценивающий, скользнул по Ксении, по оружию, по телу.
– Ксения Колесникова? Журналистка? – переспросил он, и в его голосе слышалось не столько удивление, сколько разочарование. – «Владислав Петрович из «Городского взгляда» уже бьет тревогу, говорит, сотрудница на задании не выходит на связь. И вот такое задание
Он медленно обошел тело, не прикасаясь ни к чему, и кивнул оперативникам.
– Всё очевидно, к сожалению. Орудие на месте, подозреваемая на месте, на руках кровь потерпевшего. Мотив – он бросил на Ксению взгляд, полный презрения, – Очевиден. Громкий материал для карьеры. Или что-то личное. Разберемся.
– Это не я! Мне, сказали, что здесь будет встреча! Я приехала делать репортаж! – пыталась объяснить Ксения, но ее слова тонули в общем шуме: шаги других прибывающих сотрудников, хруст фотокамер, щелчки замков пакетов.
Ее вели по лестнице вниз. На нее смотрели десятки глаз – сотрудников оперативной группы, которые уже оцепили особняк. В их взглядах она читала одно: виновна. Ее посадили на заднее сиденье служебной машины. Через стекло она видела, как мигалки полицейских машин заливали мрачный фасад особняка алым светом. Таким же алым, как пятно на рубашке Ястребова. Она сжала кулаки внутри холодных наручников. Все было против нее. Место, время, улики. Ее собственное любопытство и профессиональный азарт обернулись против нее самым чудовищным образом. Она была не журналисткой на пороге главной сенсации в жизни. Она была главной подозреваемой в убийстве. И все выглядело более чем очевидно. Ксения сидела на холодном сиденье служебного автомобиля, не в силах оторвать взгляд от особняка. Мигалки полицейских машин бросали на его стены судорожные алые вспышки, и каждый раз ей мерещилось то самое пятно на рубашке Ястребова. Она сжала кулаки, и металл наручников больно впивался в запястья.
В голове проносились обрывки мыслей, панических и бессвязных. «Анонимный звонок… Гоша… Степанов… Почему полиция приехала так быстро? Как они узнали? Кто-то позвонил. Кто-то, кто знал, что тело уже здесь. Кто-то, кто подставил меня». Дверь со стороны водителя открылась, и следователь, тот самый что был в кабинете, сел за руль. Он бросил на нее короткий взгляд через зеркало заднего вида.
– Сидите тихо. Поехали.
Машина тронулась, медленно объезжая другие патрульные автомобили. Ксения видела, как мимо пронесли на носилках что-то длинное и застегнутое в черный мешок. Ее желудок сжался.
– Слушайте, вы должны меня выслушать! – ее голос прозвучал хрипло и отчаянно. Мне сказал коллега, Гоша Михеев! Он сказал, что здесь будет встреча Панкова и Ястребова! Я приехала как журналист! Я вошла, а он уже был мертв! Я только проверила пульс! И этот пистолет, я его подняла, но сразу же бросила! Это ловушка.
Следователь молча слушал, не оборачиваясь. Когда она замолчала, переведя дух, он тяжело вздохнул.
– Ваш коллега, Гоша Михеев, сейчас дает показания в редакции. Он утверждает, что вы с ним поговорили, он рассказал вам о своей наводке, а потом вы, по его словам, «помчались сломя голову» на место, пока его вызвал к себе шеф. Он очень переживает, – в голосе следователя прозвучала едкая ирония, – Что вы натворили глупостей в погоне за сенсацией.
Ксения почувствовала, как земля уходит из-под ног. Гоша. уже дает показания? И перекладывает всю ответственность на нее?
– Но это же его информация! Его источник.
– Он говорит, что поделился с вами непроверенными слухами, а вы, известная своей амбициозностью и отчаянностью, решили действовать. Его слова. Следователь намеренно сделал паузу, давая ей осознать весь ужас ее положения.
– И, как видите, он оказался прав насчет вашей отчаянности.
Машина выехала на освещенную улицу, и мир за окном снова стал обычным, знакомым. Но для Ксении он теперь был другим. Враждебным.
– У вас был мотив, – продолжил следователь, его голос стал жестким, официальным. – Срыв карьеры, давление со стороны руководства. Нужна была громкая история любой ценой. Вы приехали, застали Ястребова одного, возможно, попытались его шантажировать… Что-то пошло не так. Или может, все было запланировано иначе.
Он снова посмотрел на нее в зеркало. Его взгляд был холодным и беспристрастным.
– Вам не кажется, что все складывается слишком уж очевидно против вас, Ксения Владимировна? Слишком уж. идеально. Как будто кто-то очень постарался.
Но в его тоне не было сочувствия. Была констатация факта. Факта, который висел на ней тяжелым, невыносимым грузом. Ее отпечатки на оружии. Ее присутствие на месте преступления. Ее мотив, который уже озвучил Гоша и который подтвердит ее шеф. Она была идеальной виновницей. И кто-то очень хотел, чтобы все так и думали.
Глава седьмая
Комната для допросов пахла дезинфекцией, старым пластиком и страхом. Запах был настолько въедливым, что, казалось, он пропитал самые стены. Ксения сидела на жестком стуле, все еще в куртке, с испачканным рукавом. Наручники сняли, но на запястьях остались красные следы – физическое напоминание о ее новом статусе. Стол напротив был пуст. Зеркало в полстены, за которым, как она понимала, за ней наблюдали, отражало ее бледное, осунувшееся лицо. Она пыталась собраться с мыслями, но они разбегались, как тараканы от света, упираясь в один и тот же тупик: все против нее. Дверь открылась, и в комнату вошли двое. Тот самый следователь из особняка – он представился майором Спириным и другой мужчина, старше, с тяжелым, осевшим лицом и пронзительными, словно буравящими, глазами. Погоны полковника. Это был Крюков.
Спирин сел напротив, отложив папку. Крюков остался стоять, прислонившись к стене, и смерил Ксению взглядом, полным холодного презрения.
– Ну что, звезда криминальной журналистики, – начал он без предисловий, его голос был низким и густым, как деготь. – Допрыгалась. Рассказывайте, как вышло. Сами признаетесь, будет проще. Сэкономите всем время.
Ксения сглотнула ком в горле.
– Я ничего не признаю, потому что я ничего не делала. Я уже все рассказала майору. Мне сообщили о встрече, я приехала делать репортаж. Я вошла, он был уже мертв. Я только проверила пульс и случайно задела пистолет».
– Случайно задела, – повторил Крюков с издевкой. – А кровь на руке тоже случайно? И ваш коллега, который утверждает, что вы рвались туда как угорелая, тоже случайность? И то, что ваш шеф поставил вам ультиматум насчет громкого материала, тоже совпадение?
Он оттолкнулся от стены и уперся руками в стол, наклоняясь к ней.
– Вы считаете нас идиотами, Колесникова?»
– Нет! Но это не я! Это провокация! Кто-то знал, что я приеду, и подставил меня – голос Ксении дрожал от бессилия.
– Кто-то? – Крюков выпрямился и усмехнулся. – Анонимный злодей? Очень убедительно. У нас есть улики. Вещдоки. Показания свидетелей. У нас есть идеальная картина происшествия. А у вас есть только сказка про невидимого врага.
Спирин, все это время молча наблюдавший, нахмурился.
– Полковник, возможно, стоит…
– Возможно, стоит прекратить нести чушь, майор, – резко обрезал его Крюков. – Дело яснее некуда. Журналистка, помешанная на славе, перешла границу. Наша задача оформить это в красивый и понятный суду пакет.
Он снова повернулся к Ксении. – Последний шанс. Признание облегчит участь.
– Мне нечего признавать. – прошептала она, опуская голову. Верить в это было все тяжелее.
В этот момент дверь приоткрылась, и в проеме показалось лицо дежурного.
– Товарищ полковник, вас срочно к телефону. Прокуратура.
Крюков хмыкнул.
– Видите? Уже интересуются. Не заставляйте меня выглядеть идиотом перед ними.
Он вышел, хлопнув дверью. В комнате повисла тишина. Спирин отложил ручку и внимательно посмотрел на Ксению.
– Вы звонили Степанову. Перед тем как поехать туда, – сказал он негромко.
Это было не вопрос, а констатация факта. Ксения удивленно кивнула.
– Он мне только что позвонил, – продолжил Спирин. – Сказал, что предупреждал вас не лезть. И сказал, что, хотя вы и идиотка с обостренным чувством героизма, убивать вы не станете. Слишком. неряшливо для вас.
В его словах не было одобрения, но и не было той беспощадной уверенности, что была у Крюкова. Было сомнение.
– Он верит мне? – в голосе Ксении прозвучала надежда, такая хрупкая, что она сама испугалась ее.
– Он сказал, что у вас не хватило бы ума так грамотно подставить себя, – с легкой усмешкой сказал Спирин. – Но это, к сожалению, не доказательство. Это лишь мнение старого друга. А против вас факты.
Дверь снова открылась. Крюков вернулся. Его лицо было еще мрачнее.
– Все, игры окончены. Прокуратура ждет результат. Оформляем задержание и ходатайство об аресте.
Он бросил на Спирина властный взгляд.
– Майор, вы мне за это ответите. Конвейер должен работать без сбоев.
Спирин медленно поднялся, его лицо было невозмутимым, но в глазах мелькнула тень чего-то, разочарования? досады? Ксения поняла: сейчас ее повезут в камеру. И тогда все будет кончено. У нее не будет никакого шанса. Отчаяние придало ей сил. Она вскочила.
– Нет! Подождите! Дайте мне время! Два – три дня! Я найду доказательства! Я докажу, что вас ведут по ложному следу.
Крюков фыркнул.
– Она еще и сценарии пишет. Увезти ее.
Но Спирин не двинулся с места. Он смотрел на Ксению, на ее сжатые кулаки, на отчаянную решимость в глазах.
– Полковник, – сказал он тихо, но четко. – Минутку. Возможно, в ее словах есть смысл.
Крюков медленно повернулся к Спирину. Его лицо стало багровым. Казалось, воздух в комнате загустел и наэлектризовался.
– Майор, – голос полковника прозвучал тихо и опасно, словно шипение змеи. – Вы только что не предложили то, что я подумал? Вы предлагаете отпустить подозреваемую в умышленном убийстве, с уликами против нее, потому что она этого хочет?»
Спирин не отводил взгляда. Он стоял навытяжку, но в его позе была не робость, а вызов.
– Товарищ полковник, я предлагаю не отпускать, а использовать ее как актив. Картина и правда слишком идеальна. Как будто ее специально подали нам на блюдечке. Если мы пойдем по простому пути, настоящий убийца останется на свободе. А это уже наш провал.
– Наш провал? – Крюков сделал шаг вперед, и его тень накрыла Спирина. – Нашим провалом будет, если эта стерва сбежит! Или натворит еще чего-нибудь! Или, чего доброго, с ней что-то случится! Тогда мы будем крайними! Прокуратура уже на ушах! Им нужен результат, а не теория заговора.
– А если она что-то найдет? —э- настойчиво, сквозь зубы, произнес Спирин. – Если она вскроет то, до чего мы не сможем добраться месяцами? Она журналист. У нее свои источники, свои методы. Она может копнуть там, где мы не сможем даже приблизиться без бумажки из прокуратуры».
Ксения, затаив дыхание, наблюдала за этой дуэлью. Она понимала, что ее судьба висит на волоске. Ее жизнь теперь зависела от того, сможет ли майор переубедить своего начальника.
– И что вы предлагаете? Выпустить ее под подписку о невыезде?– язвительно спросил Крюков.
– Нет, – твердо ответил Спирин. – Я предлагаю взять ее под негласный надзор. Мой надзор. Два дня. Сорок восемь часов. Если она ничего не найдет мы действуем по вашему плану. Но мы хотя бы будем знать, что проверили все варианты.
Крюков задумался. Глаза его бегали по лицу Спирина, выискивая слабину, обман. Он ненавидел этот вариант. Ненавидел риск. Но и Спирин был прав, если они закроют дело на Ксении, а настоящий убийца объявится, это будет крах. Для всех.
– Сорок восемь часов, – наконец проскрипел он. – Ни минутой больше. И она все это время на вашей ответственности, майор. Если она чихнет не так, вы оба полетите с треском. И я лично позабочусь, чтобы вы оба отправились туда, где ей самое место. Понятно?
– Понятно, товарищ полковник, – ровно ответил Спирин.
Крюков, побагровев еще сильнее, развернулся и вышел из кабинета, хлопнув дверью так, что задрожали стеклянные перегородки. В комнате повисла гробовая тишина. Ксения медленно выдохнула, не понимая, рухнула ли она на стул или еще стоит. Спирин повернулся к ней. Его лицо было суровым и усталым.
– Вы слышали? У вас есть сорок восемь часов. И вы теперь мой крест. Первое же нарушение, первая же глупость и мы оба окажемся по разные стороны решетки. Вы осознаете это?
Ксения смогла только кивнуть. Горло пересохло.
– Я осознаю, – прошептала она.
– Хорошо, – он взял со стола свою папку. – Тогда поехали. Вам нужно начинать. И, Колесникова? – он посмотрел на нее прямо. – Не подведите Степанова. И меня. Но если честно это нереально.
Глава восьмая.
Холодный ночной воздух ударил в лицо, как ушат ледяной воды. Ксения остановилась на ступенях у входа в здание полиции, делая глубокий, прерывистый вдох. Она была на свободе. Временной, шаткой, условной – но на свободе. Сзади ее словно жгло взглядом майора Спирина, который наблюдал из окна своего кабинета. Его молчаливое предупреждение витало в воздухе: «Сорок восемь часов. Я за тобой слежу». Она достала телефон. Руки все еще дрожали. Батарея была на исходе. Первым делом Толик. Единственный, кому она могла доверять сейчас безоговорочно. Он ответил на первом гудке, его голос был сонным, но встревоженным.
– Ксюх? Где ты?! Шеф тут чуть не с ума сошел, все звонит, Гоша ходит бледный как полотно, говорит, ты пропала после особняка.
– Толян, слушай внимательно, – перебила она его, стараясь говорить четко и быстро. – У меня нет времени объяснять. Со мной все в порядке. Пока. Но мне нужна твоя помощь. Срочно. Максимально тихо.
По тону ее голоса Толик сразу все понял. Послышался скрип стула он сел.
– Что случилось?
– Я была в том особняке. Там убили Ястребова. Я нашла тело. Теперь я главная подозреваемая.
На той стороне повисла шокированная пауза.
– Что?! Боже… Ксения…
– Мне дали два дня, чтобы доказать, что это не я. Понимаешь? Два дня. Поможешь?
–Ты же знаешь, что да, – без тени сомнения ответил Толик. – Что нужно?
Облегчение, острое и слабое, волной прошло по Ксении. Она не одна.
– Всё, что сможешь найти. Всю подноготную. Во-первых, сам особняк. Кому он сейчас принадлежит? Кто его покупал, продавал, арендовал в последнее время? Есть ли на него какие-то залоги, долги, суды?
– Ясно. Недвижимость. Будет сделано.
– Во-вторых, Панков и Ястребов. Нужно копнуть глубже их публичной вражды. Были ли у них общие проекты в прошлом? Может, лет двадцать назад они начинали вместе? Общие знакомые, старые партнеры, которые могли их свести? Любая ниточка, которая связывает их не как врагов, а как возможных союзников.
– Окей, копаю. Что-то еще?
Ксения задумалась на секунду. – Да. Узнай, нет ли у Ястребова или Панкова личного помощника, секретаря, кого-то очень близкого, кому они доверяли бы темные делишки. И проверь самого Гошу. Его финансовые дела, крупные траты за последнее время, может, долги.
– Гошу? Ты думаешь, он?
– Не знаю, что думать. Но его наводка привела меня прямо в ловушку. И он уже успел дать показания против меня. Так что да, проверь.
– Понял. Буду как мышь. Никто не узнает. Береги себя, слышишь? Если тебя подставили раз, могут быть и другие сюрпризы.
– Постараюсь, – Ксения выдохнула. Батарея телефона мигнула красным. – У меня садится телефон. Я буду на связи как только смогу.
– Жду инструкций. И Ксюх? – голос Толика стал мягче. – Выкрутишься. Ты же крутая.
Он положил трубку. Ксения опустила телефон и посмотрела на спящий город. Два дня. Сорок восемь часов. Она сделала первый шаг. Теперь нужно было двигаться дальше. И первая точка на карте была ясна – нужно было найти того, кто знал о встрече больше, чем Гоша. Нужно было найти самого Панкова. Но сначала дом. Переодеться, зарядить телефон и стереть с руки запекшуюся кровь, которая все еще напоминала ей о том, в какую бездну она заглянула.
Ксения судорожно порылась в сумке, выуживая ключи от своей маленькой квартиры. Пальцы плохо слушались, спутываясь в ворохе мелочи, билетов и старых чеков. Наконец, холодный металл уперся в ладонь. Она чуть не бегом пересекла темный двор, остро чувствуя каждую тень, каждый шорох за спиной. «Он следит. Прямо сейчас кто-то следит», – стучало в висках. Дверь захлопнулась за ней, и она прислонилась к ней спиной, закрыв глаза. Дома. Пусть ненадолго, пусть иллюзорно, но дома. Тишина и знакомый запах были лучшим бальзамом. Но расслабляться было нельзя. Время тикало. Она бросила сумку на пол, одним движением стянула окровавленную куртку и засунула ее в пакет для мусора – потом придется сжечь или выбросить подальше. Потом умылась, с остервенением оттирая с руки темные разводы, пока кожа не стала красной и болезненной.