Молчание ноября
02.11, 17:00
Ноябрь пах мокрой золой. Дворы в поселке стояли темные, забрызганы дождем и навозом, скотина в стойлах парила животным теплом, напоминая о скором наступлении зимы. В доме на окраине окна, как пустые глаза. За калиткой следы: слизанная сыростью тропинка, в бурых пятнах и сгустках, как пролитый густой компот. Корова уже не мычала, а ревела хрипло и обиженно, давно пора было доить, а никто не шел.
Тетя Галя, соседка, забеспокоившись пошла проведать. В доме никого не было, во дворе только корова. Покричав и не услышав в ответ отклика, заметила капли крови, протянувшиеся цепочкой к банной двери. Уже чувствуя неладное, переборов себя, приоткрыла баню: дверца звякнула, в нос ударил запах мокрого дерева, углей и… того, чего не должно быть в бане. В полумраке – она, небольшая, жилистая, серая косынка сбилась. Лежала на спине, перекинутая через лавку, как будто кто-то бросил и забыл, сломанную куклу. Нижняя часть… тетя Галя зажала рот, давя в себе крик, и отступила: вещи валялись рядом глухой кучей, все было нарушено, как после дурного праздника. Она выскочила во двор, затряслась и набрала полицию. Корова продолжала мычать, как метроном, отсчитывая секунды непоправимого.
Следователь приехал в сумерках. Он опытный, много на что насмотрелся, но тут сразу в груди стало холодно. Сырость залезала под китель, хлябь под сапогами чавкала. Он надел перчатки, вдохнул раз, другой и вошел внутрь.
В бане было тихо. Стены темные, мокрые, черные сучки, как глаза- немые свидетели случившегося. Лампа под низким потолком мерцала, делая всё нереальным. Он увидел её сразу. Поза, чужая для живых. На шее синяки. У стены, сдернутая юбка, платок, валяющиеся женские рейтузы. Оголённость не оставляла сомнений, даже если словами не говорить. Всё внутри говорило: с ней сделали то, что унижает, ломает, а потом добивали, как мусор. От этого хотелось выть.
– Фиксируй, – сказал он криминалисту. Голос звучал сухо и ровно, как по учебнику.
Осмотревшись, отметил в голове: части одежды в предбаннике, капли крови, следы волочения с ограды к порогу, пятна на тропинке. Запах мокрого тела, дерева, сажи, кислого. Холод в бане стоял липкий, как плохая мысль.
Эксперт позже скажет: смерть от сочетанной травмы. На шее следы рук. Всё остальное и так ясно без лишних слов. В таких делах слова только портят правду.
01.11, 20:00–20:30
Накануне, часам к восьми вечера, Антон топил баню. Похмельный, с красными глазами, с дрожью в пальцах, шуровал прутком в золе, ловил жар, будто ловил смысл. Никакого смысла. Только глухая злость, холодный липкий пот и пустота под ребрами. Алкоголь, который он сумел достать за день, уже почти выветрился, оставив после себя только озноб и головную боль.
Бабушка вышла из дома – усталая, крепкая для своих лет, в накинутом ватнике пошла поправляться со скотиной. Заговорила с порога – спокойным, но твердым голосом, который раздражал его все чаще и чаще:
– Опять пил. Когда помогать будешь, Антон. Хватит нахлебничать. Я уже стара, а ты – лоб здоровый.