Утилизаторы миров

ЧАСТЬ I: РУТИНА

Глава 1: "Левиафан"

Пространство вокруг корабля было мертвым.

Ничто не нарушало абсолютной тишины космоса, кроме механического гула самого "Левиафана" – двенадцатикилометрового монстра, плывущего сквозь пустоту с медлительной грацией древнего хищника. Вдоль его исполинского серого корпуса горели тысячи огней, освещая ряды массивных доков, где дремали рабочие модули, похожие на стальных паразитов, прицепившихся к телу гигантского кита.

Капитан Александр Корин стоял у смотровой панели командного мостика, наблюдая за тем, как планета внизу медленно исчезает. Это было завораживающее зрелище – процесс утилизации в самом разгаре. Десятки модулей-деконструкторов, подобно муравьям, впивались в поверхность некогда гордого мира. Голубовато-белые лучи молекулярных расщепителей создавали на ночной стороне планеты паутину света, изредка вспыхивающую алыми всполохами, когда очередной пласт материи превращался в элементарные частицы.

– Мы на шесть часов опережаем график, капитан, – заметил офицер системного контроля, не отрывая глаз от голографического дисплея. – Производительность деконструкторов на семнадцать процентов выше расчетной.

Корин лишь коротко кивнул. За двадцать лет службы на кораблях-утилизаторах он перестал испытывать что-либо, наблюдая за гибелью очередного мира. Это была просто работа. Необходимая работа.

Человечеству нужны были ресурсы. Жизненно необходимы.

– XJ-9, статус обработки? – обратился он к невидимому присутствию корабельного искусственного интеллекта.

– Обработано семьдесят два процента доступной массы планеты, – мелодичный женский голос, лишенный всяких эмоциональных оттенков, раздался из коммуникационной системы мостика. – Расчетное время завершения операции: четырнадцать часов двадцать две минуты. Выход полезных элементов превышает прогнозируемый уровень на тринадцать процентов. Особенно высокая концентрация редкоземельных металлов в северном полушарии.

– Капитан Корин.

Александр обернулся на звук знакомого голоса. Директор Элиас Штерн стоял у входа на мостик. Как всегда, безупречно одет в черную униформу корпорации "Феникс" с золотой эмблемой в виде стилизованной птицы на воротнике. Его седые волосы были аккуратно зачесаны назад, открывая высокий лоб, а в холодных голубых глазах плескалась вечная расчетливость.

– Директор Штерн, – Корин слегка кивнул, соблюдая субординацию. Формально, как капитан, он командовал кораблем. Но реальная власть принадлежала представителю корпорации.

– Я просматривал квартальные показатели, – Штерн подошел к смотровой панели, встав рядом с Корином. – Семь планет за девяносто два дня. Впечатляюще. "Левиафан" снова бьет рекорды флота.

– Мы делаем то, что должны, – сдержанно ответил Корин.

– И делаете это превосходно, – улыбка Штерна не затрагивала глаз. – Совет директоров отметил эффективность вашего экипажа. Особенно инженерной команды Кляйна. Они усовершенствовали протокол молекулярной деконструкции?

– Да. Вернер нашел способ сократить время инициализации на двадцать процентов без потери точности.

Штерн задумчиво кивнул, продолжая смотреть на исчезающую внизу планету.

– А что с этим… любопытством некоторых членов экипажа? Я получил отчеты о нестандартных запросах на исследование образцов.

Корин напрягся. Он знал, о ком говорит Штерн.

– Доктор Сонг – ксенобиолог. Тщательное изучение образцов – часть её работы.

– Её работа – анализ биологических компонентов на предмет потенциальной ценности, а не… как она это назвала? "Исследование молекулярных аномалий неясного происхождения"? – Штерн повернулся к капитану. – Возможно, стоит напомнить доктору Сонг о приоритетах миссии.

– Я поговорю с ней, – сухо ответил Корин.

Он не любил, когда корпоративное руководство вмешивалось в работу его команды. Особенно научного персонала. Елена Сонг была одним из лучших специалистов на корабле. Если она проявляла интерес к чему-то необычному, значит, на то были основания.

– Хорошо, – кивнул Штерн, возвращаясь к своей обычной безупречно вежливой манере. – Кстати, я пришел сообщить хорошие новости. Центральное командование назначило нам новую цель после завершения текущей операции. Система Проксима Центавра IX.

Корин удивленно поднял брови:

– Проксима Центавра? Но это же…

– Да, именно. Одна из первых систем, колонизированных человечеством еще в докризисную эпоху. Заброшена четыреста лет назад во время Великого Исхода. Предварительное сканирование показывает исключительно богатые залежи практически всех элементов периодической таблицы на девятой планете.

Капитан нахмурился. Утилизировать планету в исторически значимой для человечества системе… Это казалось почти кощунственным.

– Есть какие-то возражения, капитан? – в голосе Штерна появились стальные нотки.

– Нет, директор, – ответил Корин. – Мы выполним задание.

– Превосходно, – Штерн слегка наклонил голову. – Координаты уже загружены в навигационную систему. Прыжок через двадцать часов, после завершения текущей операции.

Директор развернулся и направился к выходу с мостика, но у самых дверей остановился:

– И еще, капитан… Совет директоров считает эту миссию приоритетной. Любые задержки или отклонения от протокола будут рассматриваться как прямое нарушение директив корпорации.

После ухода Штерна Корин еще долго смотрел на растворяющуюся планету. Память внезапно забросила его на двадцать лет назад, к его первой миссии на корабле-утилизаторе, тогда еще старом "Орионе". Он помнил, как его тошнило при виде первой дезинтегрирующейся планеты. Помнил, как старший офицер похлопал его по плечу и сказал: "Привыкнешь, сынок. Мы не убиваем живое – мы перерабатываем мертвое, чтобы живое могло продолжать существовать".

Тогда это казалось правильным. Тогда он еще верил.

Теперь это была просто работа. Работа, которую кто-то должен был делать.

Корин потер переносицу, чувствуя приближающуюся мигрень. После инцидента на Марсе, после того как он потерял Лану и маленькую Сашу, мигрени стали его постоянными спутниками. Особенно когда он позволял себе слишком много вспоминать.

– XJ-9, – обратился он к ИИ корабля. – Приготовь мой ежедневный отчет для просмотра в каюте. И предупреди всех старших офицеров о совещании через два часа. Нам нужно подготовиться к новой миссии.

– Принято, капитан, – отозвался мелодичный голос. – Вы хотите, чтобы я включила ваш обычный протокол медитации перед сном?

– Да. И добавь двойную дозу седативного в вечерний рацион.

– Рекомендую соблюдать осторожность с увеличением дозировки седативных препаратов, капитан. Постоянное превышение нормы может привести к…

– Просто сделай это, XJ-9, – резко прервал её Корин.

– Как скажете, капитан, – бесстрастно ответил ИИ.

Корин последний раз взглянул на умирающий мир под кораблем, развернулся и зашагал к выходу с мостика. Завтра их ждала новая цель. Очередная мертвая планета, которая поможет человечеству выжить еще немного в этой умирающей галактике.

Такова была их миссия. Такова была его жизнь.

И Александр Корин уже давно научился не задавать лишних вопросов.

Каюта капитана располагалась в командном секторе "Левиафана" и по меркам корабельного пространства считалась роскошной – пятьдесят квадратных метров личного пространства, разделенного на жилую зону, рабочий кабинет и санитарный блок.

Корин сидел за своим рабочим столом, просматривая отчеты глав отделов. Голографические экраны окружали его, наполняя каюту холодным синим светом. Цифры, графики, технические спецификации… ежедневная рутина, которая уже давно превратилась для него в некое подобие медитации.

Один из экранов мигнул и развернулся, демонстрируя личное сообщение. Имя отправителя заставило Корина слегка нахмуриться: "Доктор Елена Сонг".

Он открыл сообщение. На экране появилось лицо женщины восточно-азиатского происхождения с короткими темными волосами и проницательными глазами, которые сейчас выглядели странно возбужденными.

"Капитан Корин, прошу уделить мне несколько минут вашего времени для обсуждения результатов анализа последних образцов. Обнаружены молекулярные структуры, требующие особого внимания. Предпочтительно личная встреча в лаборатории."

Корин вздохнул, вспомнив недавний разговор со Штерном. Елена Сонг была одним из лучших ученых на борту "Левиафана", но её научное любопытство иногда создавало проблемы. Корпорация "Феникс" не поощряла излишнюю инициативу, выходящую за рамки установленных протоколов.

Он нажал кнопку ответа:

"Доктор Сонг, буду в лаборатории через тридцать минут. Подготовьте краткую презентацию ваших находок."

Отправив сообщение, Корин закрыл глаза и потер виски. Головная боль усиливалась. Он открыл небольшой ящик в столе, достал пластиковый контейнер с таблетками. Проглотил две, запив водой из стоящего рядом стакана.

Воспоминания снова накатили без предупреждения.

Марсианская колония "Новая Надежда", 2829 год

Красная пыль била в окна жилого модуля. Очередная буря, третья за неделю. Климатические системы Марса все чаще давали сбои. Александр торопливо собирал вещи – его вызвали на экстренное совещание в центральный купол.

– Ты обязательно должен идти? – Лана стояла в дверях, прижимая к груди маленькую Сашу. Трехлетняя девочка сонно терлась лицом о плечо матери.

– Приказ командования, – ответил Александр, застегивая форменную куртку. – Что-то связанное с новыми перебоями в системе жизнеобеспечения южного сектора.

– Они становятся все чаще, – тихо заметила Лана. – Люди говорят, что ресурсов не хватает даже на базовое обслуживание систем.

– Люди слишком много говорят, – резко ответил Александр. – Корпорация контролирует ситуацию. Новый корабль-утилизатор должен прибыть через две недели с грузом необходимых материалов.

Лана пристально посмотрела на мужа:

– А если он не прибудет? Или привезет меньше, чем нужно? Как в прошлый раз?

Александр подошел к жене, обнял её и дочь:

– Все будет хорошо. Я обещаю.

Это было последнее обещание, которое он дал своей семье.

Через четыре часа, когда он находился на совещании в центральном куполе, произошла катастрофическая разгерметизация жилого сектора B-7, где располагался их модуль. Аварийные системы сработали с задержкой. Из двух тысяч человек выжило менее трехсот.

Лана и Саша были среди тех, кто не успел добраться до спасательных капсул.

Корин резко открыл глаза, возвращаясь в реальность своей капитанской каюты. Таблетки еще не подействовали, и перед глазами все плыло. Он медленно поднялся и подошел к небольшому шкафу у стены. Достал фляжку, отвинтил крышку, сделал глоток. Синтетический виски обжег горло. Неэффективное использование рациона, но некоторые правила он позволял себе нарушать.

Посмотрев на часы, он понял, что пора идти. Доктор Сонг ждала его в лаборатории, и если её находки были настолько важными, что она решила рискнуть привлечь внимание Штерна, ему стоило взглянуть на них лично.

Корин вышел из каюты и направился к лифту, который должен был доставить его в научный сектор. Пока двери плавно закрывались, он думал о предстоящей миссии в системе Проксима Центавра. Что-то в этом назначении беспокоило его, но он не мог точно определить причину своего дискомфорта.

Возможно, дело было в исторической значимости системы. Или в необычной спешке и давлении со стороны корпоративного руководства. А может, просто в том странном предчувствии, которое иногда приходило к нему перед особенно сложными миссиями.

В любом случае, завтра "Левиафан" совершит прыжок к новой цели. И что бы ни ждало их там, Корин был уверен – это изменит привычную рутину, которая стала его жизнью за последние двадцать лет.

Он не знал, насколько пророческими окажутся его мысли.

Глава 2: "Экипаж"

Научный сектор "Левиафана" занимал почти десятую часть всего корабля. Длинные, стерильно-белые коридоры, ярко освещенные лаборатории за прозрачными стенами, сотни исследователей в синих и зеленых униформах. Шум приборов, приглушенные разговоры, атмосфера сосредоточенного интеллектуального напряжения.

Корин шел быстрым шагом, автоматически кивая встречающимся по пути членам экипажа. Многие отвечали уважительными приветствиями, некоторые отводили взгляд. Он знал, что экипаж относится к нему с почтением, смешанным со страхом. Капитан Корин – легенда флота корпорации "Феникс", человек, утилизировавший больше планет, чем любой другой капитан в истории программы.

Лаборатория доктора Сонг находилась в конце восточного крыла научного сектора. Приложив ладонь к сканеру, Корин дождался, пока система распознает его и двери бесшумно разъехались в стороны.

Елена Сонг стояла у большого голографического дисплея, на котором вращались трехмерные модели сложных молекулярных структур. Она была настолько погружена в работу, что даже не заметила появления капитана.

– Доктор Сонг, – негромко произнес Корин.

Женщина вздрогнула и обернулась. На её лице отразилось мгновенное удивление, сменившееся профессиональной сосредоточенностью.

– Капитан, благодарю за то, что нашли время, – она жестом пригласила его подойти к дисплею. – Я обнаружила нечто… необычное.

Корин приблизился, внимательно рассматривая вращающиеся молекулы.

– Что именно я должен здесь увидеть, доктор?

Елена коснулась дисплея, и изображение увеличилось, фокусируясь на одной конкретной структуре.

– Это фрагмент образца, полученного с поверхности планеты, которую мы сейчас утилизируем. Посмотрите на эту молекулярную конфигурацию, – она выделила сложную спиральную структуру. – Это не естественное образование.

– Что вы имеете в виду? – нахмурился Корин.

– Такая молекулярная структура не могла сформироваться естественным путем. Это результат целенаправленного биоинженерного вмешательства. Высокотехнологичного вмешательства.

Корин напрягся:

– Вы предполагаете, что на планете существовала разумная жизнь?

– Существовала – точное слово, – кивнула Сонг. – Согласно всем сканированиям, планета мертва уже несколько тысяч лет. Но эти молекулярные структуры… они не разрушаются. Они законсервированы каким-то неизвестным нам способом.

– Законсервированы? – Корин пристально посмотрел на ученого. – С какой целью?

Елена пожала плечами:

– Это сложно сказать без дополнительных исследований. Возможно, это была форма хранения информации, или часть каких-то биотехнологий. В любом случае, это свидетельствует о том, что цивилизация, создавшая эти структуры, обладала технологиями, во многом превосходящими наши.

Корин молча смотрел на вращающиеся молекулы. Новость не была особенно шокирующей – за годы работы они не раз находили свидетельства существования древних цивилизаций на утилизируемых планетах. Все они были давно мертвы, их звезды потухли или начали умирать миллионы лет назад. Таков был естественный порядок вещей в этой стареющей галактике.

– И что именно вы хотите предпринять, доктор Сонг? – наконец спросил он.

– Мне нужен доступ к дополнительным ресурсам для исследований, – прямо ответила Елена. – И увеличение квоты на сохранение образцов перед утилизацией.

Вот оно что. Корин мысленно вздохнул. Очередной конфликт между научными интересами и производственной необходимостью.

– Вы знаете протокол, доктор. Все научные исследования должны укладываться в установленные временные рамки и не препятствовать основной миссии.

– Я понимаю, капитан, – в голосе Сонг появились нотки разочарования. – Но мы можем упускать важные знания, которые помогли бы человечеству. Возможно, эти древние цивилизации нашли способы замедлить галактическую энтропию или…

– Или они вымерли, несмотря на все свои великие технологии, – резко прервал её Корин. – Как и десятки других цивилизаций, следы которых мы находили. Как и человечество вымрет, если мы не обеспечим его необходимыми ресурсами.

Они смотрели друг на друга несколько долгих секунд. Затем Корин смягчил тон:

– Я дам вам дополнительные восемь часов на сбор и анализ образцов перед завершением текущей операции. И одобрю увеличение квоты на сохранение образцов на десять процентов. Но только на эту операцию.

Лицо Елены просветлело:

– Спасибо, капитан. Это даст нам возможность…

Коммуникатор на запястье Корина издал сигнал. Он поднял руку, прерывая разговор:

– Корин слушает.

– Капитан, это Рамирес, – раздался четкий женский голос. – У нас проблема в грузовом секторе G-7. Конфликт между техническим персоналом и командой Кляйна.

– Что за конфликт? – нахмурился Корин.

– Ресурсный, сэр. Кляйн требует дополнительные материалы для модернизации деконструкторов. Главный инженер грузового сектора отказывается выделить их без прямого приказа.

– Буду через десять минут, – ответил Корин и отключил связь.

Он посмотрел на Елену Сонг:

– Помните о временных ограничениях, доктор. И подготовьте полный отчет о ваших находках к завтрашнему совещанию.

– Конечно, капитан, – кивнула Елена. – И… спасибо за понимание.

Корин сдержанно кивнул и направился к выходу из лаборатории. Уже в коридоре он вызвал корабельный ИИ:

– XJ-9, проложи кратчайший маршрут до грузового сектора G-7.

– Маршрут проложен, капитан, – отозвался мелодичный голос. – Рекомендую использовать служебный лифт J-12, это сократит время в пути на три минуты.

– Что там происходит? Дай мне контекст конфликта.

– Инженер Вернер Кляйн запросил дополнительные пятнадцать тонн титановых сплавов и восемь контейнеров редкоземельных элементов для модификации деконструкторов серии МК-7. Согласно его расчетам, эти модификации увеличат эффективность на двадцать два процента. Главный инженер грузового сектора Алексей Петров отказал в выдаче материалов, ссылаясь на то, что запрос превышает выделенную квоту и не был предварительно согласован с ресурсным комитетом.

Корин скрипнул зубами. Еще один конфликт из-за ресурсов. Они становились все чаще по мере того, как кризис в человеческих колониях усугублялся. Каждая тонна материалов была на строгом учете. Каждое решение о распределении становилось потенциальным источником напряженности.

Через несколько минут капитан уже входил в грузовой сектор G-7 – огромное помещение, заполненное контейнерами и автоматизированными погрузчиками. В центре зала находились две группы людей, явно противостоящие друг другу.

С одной стороны стоял Вернер Кляйн – высокий, худощавый мужчина лет тридцати пяти с растрепанными светлыми волосами и холодными голубыми глазами. Его белый лабораторный халат был покрыт пятнами машинного масла и каких-то химических реагентов. За ним выстроились несколько человек в таких же испачканных халатах – его инженерная команда.

Напротив находился грузовой персонал во главе с коренастым Алексеем Петровым, чья темная униформа с золотыми нашивками резко контрастировала с белыми халатами инженеров.

Между двумя группами стояла Диана Рамирес – первый помощник капитана, невысокая смуглая женщина с короткими черными волосами и выправкой профессионального военного. Её присутствие явно удерживало конфликт от эскалации.

– Капитан на палубе! – четко произнесла Диана, заметив Корина.

Все присутствующие моментально выпрямились и повернулись к нему.

– Докладывайте, – холодно произнес Корин, переводя взгляд с Кляйна на Петрова.

– Капитан, – начал Вернер, шагнув вперед. – Я запросил материалы для критически важных модификаций деконструкторов. Модификаций, которые значительно увеличат нашу производительность. Но сталкиваюсь с бюрократическими препонами и мелочным администрированием.

– Это не бюрократия, а протокол, – огрызнулся Петров. – Каждая тонна материалов учтена и распределена согласно приоритетам миссии. Нельзя просто так взять и выдать пятнадцать тонн титановых сплавов по первому требованию!

– Мои модификации принесут корпорации в десятки раз больше ресурсов, чем я запрашиваю! – повысил голос Кляйн.

– Достаточно, – тихо, но твердо произнес Корин, и обе стороны немедленно замолчали. – Кляйн, объясните конкретно, что вы намерены модифицировать и какой результат это даст.

Вернер тут же переключился в режим технического объяснения:

– Я разработал новую конфигурацию молекулярных деструкторов, которая увеличивает скорость дезинтеграции на двадцать два процента без потери точности сортировки элементов. Это достигается за счет рекалибровки фокусирующих элементов и добавления вторичного контура стабилизации. Для этого требуются дополнительные материалы, не предусмотренные стандартной квотой.

– И вы уверены в результатах? – спросил Корин, внимательно глядя на инженера.

– Абсолютно, – без тени сомнения ответил Кляйн. – Я провел все необходимые симуляции. Результаты верифицированы трижды.

Корин перевел взгляд на Петрова:

– В чем конкретно проблема с выделением запрашиваемых материалов?

– Протокол требует согласования любого нестандартного запроса с ресурсным комитетом, – упрямо ответил Петров. – К тому же, эти материалы уже распределены согласно графику поставок для колоний. Если мы используем их здесь, это создаст дефицит.

– При увеличении производительности на двадцать два процента мы компенсируем этот временный дефицит в течение следующих трех операций, – вмешалась Диана Рамирес. – Я проанализировала расчеты Кляйна, они корректны.

Корин на мгновение задумался. Формально Петров был прав – протокол есть протокол. Но если модификации Кляйна действительно дадут такой прирост эффективности…

– Выделите запрашиваемые материалы, – наконец сказал он, обращаясь к Петрову. – Я беру ответственность на себя и лично уведомлю ресурсный комитет.

– Но капитан… – начал было Петров.

– Это приказ, – отрезал Корин. – Кляйн, у вас будет шестнадцать часов на завершение модификаций до начала следующей операции. Если результаты не соответствуют вашим прогнозам, последствия будут серьезными.

– Я не подведу, капитан, – с уверенной полуулыбкой ответил Вернер.

– Диана, проследите за процессом и подготовьте отчет для комитета, – Корин повернулся к своему первому помощнику. – И включите этот инцидент в повестку предстоящего совещания.

– Есть, сэр, – четко ответила Рамирес.

Когда капитан уже направлялся к выходу, Кляйн окликнул его:

– Капитан, слышал, наша следующая цель – Проксима Центавра IX?

Корин остановился и обернулся:

– Информация о будущих миссиях не подлежит обсуждению до официального брифинга, инженер Кляйн.

Вернер слегка пожал плечами:

– Просто хотел сказать, что мои модификации будут особенно эффективны для планет с высокой плотностью коры. Такие часто встречаются в старых системах, подобных Проксиме.

Капитан внимательно посмотрел на главного инженера. Кляйн был гением в своей области, но иногда его самоуверенность и пренебрежение протоколами создавали проблемы.

– Завтра в 08:00 общий брифинг для старшего командного состава, – сухо ответил Корин. – Там обсудим все детали предстоящей миссии.

Выйдя из грузового отсека, он направился к ближайшему лифту. Ресурсные конфликты становились все острее. Все чаще требовалось его личное вмешательство для разрешения ситуаций, которые раньше решались на уровне отделов.

Корин знал, что корабль – это миниатюрная модель всего человеческого общества. И то напряжение, которое нарастало на "Левиафане", было лишь отражением глобального кризиса, охватившего колонии.

Ресурсов не хватало всем. Каждая крупица материи, каждый грамм редких элементов был на счету. Именно поэтому существовала программа утилизации. Именно поэтому они превращали мертвые миры в сырье для выживания человечества.

Но иногда Корин задумывался – как долго они смогут продолжать? Сколько еще мертвых планет им предстоит разобрать на атомы, прежде чем галактическая энтропия поставит окончательную точку в истории человеческой цивилизации?

И существует ли вообще решение этой фундаментальной проблемы?

Совещание старшего командного состава началось ровно в 08:00 по корабельному времени. Конференц-зал командного сектора был заполнен двумя десятками людей – главы всех основных отделов "Левиафана".

Корин сидел во главе длинного стола из черного композитного материала. По правую руку от него расположился директор Штерн, по левую – Диана Рамирес. Далее размещались остальные: Вернер Кляйн, Елена Сонг, корабельный психолог Арих Н'Дамба – высокий чернокожий мужчина с безупречной осанкой и внимательным взглядом, главный навигатор Михаил Лобанов, руководитель службы безопасности Джеймс Кортес и другие.

– Текущая операция будет завершена через шесть часов, – начал Корин, когда все заняли свои места. – После этого нам предстоит подготовка к прыжку в систему Проксима Центавра. Директор Штерн, прошу вас ознакомить присутствующих с деталями новой миссии.

Штерн поднялся со своего места. Над столом возникла трехмерная голографическая проекция звездной системы.

– Проксима Центавра – одна из первых систем, колонизированных человечеством еще до начала Галактической Энтропии, – начал он. – Покинута около четырехсот лет назад во время Великого Исхода, когда стало очевидно, что её звезда вступила в фазу ускоренного старения.

Изображение увеличилось, фокусируясь на девятой планете системы – массивном каменистом мире с характерным красноватым оттенком.

– Наша цель – Проксима Центавра IX, также известная в исторических архивах как Терра Нова. Бывшая человеческая колония, сейчас полностью мертвая. Предварительное сканирование показывает исключительно богатые залежи практически всех элементов периодической таблицы, особенно редкоземельных металлов и трансурановых элементов.

Штерн сделал паузу, обводя взглядом присутствующих:

– Должен подчеркнуть, что эта миссия имеет наивысший приоритет. Совет директоров корпорации "Феникс" лично контролирует операцию. Наша задача – максимально эффективная утилизация планеты с минимальными временными затратами.

– Почему именно сейчас? – неожиданно спросила Елена Сонг. – Проксима Центавра известна уже сотни лет. Почему корпорация решила утилизировать её только сейчас?

На лице Штерна промелькнуло раздражение:

– Это вопрос стратегического планирования, доктор Сонг. Раньше существовали определенные… сентиментальные ограничения на утилизацию бывших человеческих колоний. Теперь, когда ресурсный кризис достиг критического уровня, Совет директоров пересмотрел эту политику.

– Но почему такая спешка? – не унималась Елена. – Обычно на подготовку к операции такого масштаба уходит не меньше месяца.

– Доктор Сонг, – вмешался Корин, видя, как напрягается Штерн, – детальное обсуждение корпоративной стратегии выходит за рамки данного брифинга. Сейчас нам нужно сосредоточиться на технических аспектах предстоящей миссии.

Елена замолчала, но её взгляд, брошенный на Штерна, ясно говорил, что вопросы остались.

– Инженер Кляйн, – продолжил Корин, – каков статус модификаций деконструкторов?

Вернер выпрямился:

– Работы идут по графику, капитан. Первые шесть модулей уже модифицированы и проходят калибровку. Остальные будут готовы к моменту прибытия в систему Проксима.

– Отлично, – кивнул Корин. – Доктор Н'Дамба, как обстоят дела с психологическим состоянием экипажа?

Арих Н'Дамба сложил руки перед собой в характерном жесте:

– В пределах нормы, капитан. Наблюдается некоторое повышение уровня стресса в инженерном и научном отделах, но это объяснимо повышенной нагрузкой перед новой миссией. Я рекомендую увеличить дозировку стабилизаторов в системе жизнеобеспечения на пять процентов перед прыжком.

– Согласовано, – кивнул Корин. – Лобанов, состояние навигационных систем?

– Полностью функциональны, капитан, – ответил главный навигатор. – Координаты системы Проксима внесены в систему. Расчетное время прыжка – семь часов сорок три минуты при стандартной конфигурации двигателей искривления.

– Кортес, безопасность?

– Все системы в боевой готовности, капитан, – отрапортовал руководитель службы безопасности. – В соответствии с протоколом высокоприоритетных миссий, я увеличил количество патрулей в критически важных секторах корабля и усилил контроль доступа к ключевым системам.

Корин посмотрел на Диану Рамирес:

– Коммандер, есть дополнения к обсуждению?

Диана прямо взглянула на капитана:

– Да, сэр. Я предлагаю расширить предварительное сканирование планеты перед началом утилизации. Учитывая, что это бывшая человеческая колония, там могут сохраниться исторические артефакты, представляющие культурную ценность.

Штерн тут же подался вперед:

– Протокол не предусматривает дополнительные задержки для археологических изысканий, коммандер Рамирес. Наша задача – эффективная утилизация, а не сбор музейных экспонатов.

– Речь идет не о задержке, а о более тщательном предварительном сканировании, которое может быть проведено параллельно с подготовкой деконструкторов, – спокойно возразила Диана. – Это не повлияет на общие сроки операции.

Корин внимательно наблюдал за этим обменом мнениями. Диана была прагматиком до мозга костей, и если она предлагала дополнительное сканирование, значит, у неё были серьезные основания.

– Я поддерживаю предложение коммандера Рамирес, – неожиданно вмешалась Елена Сонг. – Более того, я считаю необходимым провести полномасштабный биологический и молекулярный анализ поверхности перед началом деконструкции.

– И чем вы обосновываете такую необходимость, доктор? – холодно спросил Штерн.

Елена на мгновение заколебалась, затем решительно ответила:

– Мои недавние исследования образцов с предыдущих планет выявили молекулярные аномалии, которые могут свидетельствовать о… нестандартных процессах консервации биоматерии. Я бы хотела проверить, присутствуют ли подобные структуры на Проксиме IX.

В конференц-зале повисло напряженное молчание. Корин внимательно смотрел на Сонг, пытаясь понять, что именно она недоговаривает.

– Я принимаю оба предложения, – наконец произнес он. – Коммандер Рамирес, координируйте расширенное сканирование. Доктор Сонг, подготовьте протокол биологического анализа. Но подчеркиваю – никаких задержек в основном графике операции.

Штерн явно был недоволен, но не стал возражать открыто.

– Если других вопросов нет, – продолжил Корин, – всем приступить к подготовке. Прыжок через десять часов. Совещание окончено.

Когда офицеры начали расходиться, Штерн задержал Корина:

– Капитан, могу я поговорить с вами наедине?

Когда все покинули конференц-зал, Штерн прямо спросил:

– Что происходит, Александр? Почему вы потакаете этим отклонениям от протокола?

Корин спокойно встретил взгляд директора:

– Я не вижу отклонений, Элиас. Расширенное сканирование – стандартная процедура для планет с особым статусом. А Проксима IX, безусловно, имеет такой статус как бывшая человеческая колония.

– Дело не в сканировании, – раздраженно отмахнулся Штерн. – Дело в том, что доктор Сонг явно ведет какое-то несанкционированное исследование. И вы, похоже, её поощряете.

– Доктор Сонг – один из лучших ксенобиологов корпорации, – холодно ответил Корин. – Её научная интуиция не раз приводила к ценным открытиям, которые в конечном итоге увеличивали эффективность наших операций.

Штерн сузил глаза:

– Вы уверены, что дело только в научной интуиции? Совет директоров обеспокоен растущим числом запросов на расширенные исследования от научного персонала. Особенно когда эти исследования касаются… потенциальных следов внеземных цивилизаций.

Корин выдержал взгляд Штерна:

– Насколько мне известно, корпоративная политика никогда не запрещала изучение следов древних цивилизаций. Все они давно мертвы, и информация о них не представляет угрозы для миссии.

– Политика меняется, капитан, – тихо сказал Штерн. – В нынешних обстоятельствах Совет считает, что чрезмерный фокус на исторических и ксенобиологических аспектах может отвлекать от основной задачи – обеспечения человечества ресурсами.

Корин почувствовал, как внутри нарастает глухое раздражение. Он сдержал его, как делал уже много лет.

– Я ценю вашу озабоченность, директор. Но пока я командую этим кораблем, я буду принимать операционные решения, которые считаю оптимальными для выполнения миссии. Если Совет недоволен моими методами, они всегда могут назначить нового капитана.

Это был рискованный ход, и оба это понимали. Но Корин также знал, что его опыт и репутация делали его слишком ценным активом, чтобы корпорация могла легко от него избавиться.

Штерн помолчал несколько секунд, затем его лицо снова приобрело обычное бесстрастное выражение:

– Разумеется, капитан. Я просто выполняю свою роль, донося до вас озабоченность руководства. Конечное решение, безусловно, за вами.

Он поднялся и направился к выходу, но у самой двери остановился:

– Знаете, Александр… Иногда я задумываюсь – что бы сделала ваша жена, окажись она на вашем месте? Лана всегда была такой… принципиальной.

Корин почувствовал, как кровь отливает от лица. Упоминание Ланы было преднамеренным ударом, и Штерн прекрасно это знал.

– Не смейте использовать имя моей жены в ваших манипуляциях, – тихо, но с явственной угрозой произнес Корин.

– Просто размышления вслух, капитан, – с легкой улыбкой ответил Штерн и вышел из конференц-зала.

Оставшись один, Корин медленно выдохнул, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Он давно научился контролировать свои эмоции, но упоминание Ланы всегда пробивало брешь в его защите. И Штерн, конечно же, это знал.

Капитан активировал свой персональный коммуникатор:

– XJ-9, проанализируй все недавние исследования доктора Сонг. Особенно те, что касаются молекулярных аномалий в образцах с утилизированных планет.

– Анализ начат, капитан, – отозвался ИИ. – Предварительные результаты будут готовы через тридцать минут.

Корин встал и подошел к иллюминатору. За толстым сверхпрочным стеклом простиралась бесконечная чернота космоса, усеянная далекими звездами. Многие из них уже потухли, хотя их свет все еще достигал "Левиафана". Как много миров вокруг этих звезд уже исчезло – превращено в ресурсы для выживающего человечества?

И сколько еще должно исчезнуть, прежде чем наступит конец?

Корин не знал ответа. Он вообще старался не задавать себе подобных вопросов. Его задачей было командовать, выполнять миссию, обеспечивать человечеству еще немного времени в этой умирающей галактике.

Даже если для этого требовалось стирать с лица вселенной целые миры.

Глава 3: "Прыжок"

Гул искривляющих генераторов нарастал постепенно, наполняя корабль низкой вибрацией, которую можно было скорее почувствовать, чем услышать. "Левиафан" готовился к прыжку.

Корин стоял на мостике, наблюдая за последними приготовлениями. Голографические экраны вокруг него пульсировали данными – состояние систем, энергетические показатели, расчетные параметры прыжка.

– Время до инициации прыжка: семь минут, – объявил навигатор Лобанов, не отрываясь от своей консоли.

– Все отделы доложить о готовности, – приказал Корин.

Один за другим начали поступать рапорты:

– Инженерный отдел готов. Искривители на девяносто шесть процентов мощности и стабильны.

– Медицинский отдел готов. Все травматические бригады в состоянии повышенной готовности.

– Служба безопасности готова. Все критические зоны под усиленной охраной.

– Научный отдел готов. Все эксперименты в безопасном режиме.

– Грузовой отдел готов. Все материалы закреплены, персонал в защищенных зонах.

Корин кивнул, удовлетворенный докладами.

– Капитан, директор Штерн просит разрешения присутствовать на мостике во время прыжка, – сообщила Диана Рамирес.

– Разрешаю, – коротко ответил Корин.

Через минуту двери мостика открылись, и вошел Штерн в сопровождении Ариха Н'Дамбы. Корин слегка удивился присутствию психолога, но не подал виду.

– Капитан, – кивнул Штерн. – Надеюсь, вы не против, если доктор Н'Дамба понаблюдает за реакцией экипажа мостика во время прыжка? Это часть его исследования стресс-факторов.

– Пока он не мешает работе персонала, – ответил Корин и вернулся к наблюдению за приготовлениями.

Прыжок через искривленное пространство был рискованной процедурой, особенно для корабля размеров "Левиафана". Огромная масса и сложная структура создавали дополнительные проблемы для генераторов искривления. Но у них не было выбора – обычный субсветовой полет между звездными системами занял бы годы, если не десятилетия.

– Время до прыжка: три минуты, – объявил Лобанов. – Начинаю финальную последовательность.

Искривители вышли на полную мощность. Вибрация усилилась, становясь ощутимой даже через амортизированный пол мостика.

– XJ-9, общекорабельное оповещение, – скомандовал Корин.

– Внимание всему экипажу, – раздался мелодичный голос ИИ через систему громкой связи. – До пространственного прыжка осталось две минуты тридцать секунд. Всему персоналу занять безопасные позиции и активировать защитные поля. Повторяю…

Корин перевел взгляд на тактический дисплей, где была отображена система Проксима Центавра – их пункт назначения. Девять планет вокруг старого красного карлика, и их цель – девятая, Терра Нова, бывшая человеческая колония, теперь мертвый мир, ожидающий утилизации.

– Одна минута до прыжка, – голос Лобанова был напряжен, но профессионально спокоен. – Все системы в зеленой зоне. Координаты зафиксированы.

Корин поймал на себе внимательный взгляд Ариха Н'Дамбы. Психолог стоял рядом со Штерном, слегка прищурившись, словно оценивая реакции капитана. Это было… неуютно.

– Тридцать секунд до прыжка. Активирую поля Кляйна.

Вокруг корабля начала формироваться невидимая, но мощная энергетическая оболочка, призванная защитить "Левиафан" от разрушительных сил искривленного пространства.

– Пятнадцать секунд… десять… пять… инициация!

Свет на мостике моргнул и приобрел странный синеватый оттенок. Голографические дисплеи задрожали, некоторые на мгновение исчезли. Вибрация достигла пика, а затем…

Реальность исказилась.

Нормальное пространство словно сжалось, а затем растянулось, как резиновая пленка. Звезды за иллюминаторами размылись в длинные светящиеся полосы. По спине Корина пробежал холодок – обычная физиологическая реакция на искривление, которую не могли полностью компенсировать даже защитные поля.

А потом он услышал это. Шепоты, едва различимые, словно далекий хор голосов, говорящих на неизвестном языке. Они нарастали, становясь громче, отчетливее…

…эваку… активир… хранилищ… послед… шанс…

…все цикл… повторя… выживш… возродя…

…спящ… должны… проснут… когда… безопас…

Корин моргнул. Голоса исчезли так же внезапно, как появились. Он огляделся – никто на мостике, казалось, не слышал ничего необычного. Все сосредоточенно следили за своими консолями, отслеживая состояние корабля во время прыжка.

Но когда его взгляд встретился с глазами Н'Дамбы, психолог слегка наклонил голову, словно увидел что-то интересное.

Галлюцинации? – подумал Корин. Это было бы неудивительно. Прыжки через искривленное пространство иногда вызывали странные неврологические эффекты. Но эти голоса казались такими… реальными. И говорили они не бессмыслицу, а словно обрывки каких-то важных сообщений.

– Расчетное время прохождения через искривление: семь часов двенадцать минут, – доложил Лобанов, прерывая размышления капитана. – Все системы функционируют в пределах нормы. Траектория стабильна.

– Благодарю, навигатор, – кивнул Корин, возвращаясь к реальности. – Поддерживайте постоянный мониторинг искривителей. При малейших отклонениях докладывайте немедленно.

– Есть, капитан.

Корин почувствовал, что мигрень снова дает о себе знать. Легкая пульсация в висках – знакомый предвестник боли, которая скоро заполнит всю голову.

– Коммандер Рамирес, мостик ваш, – сказал он, поворачиваясь к своему первому помощнику. – Я буду в своей каюте. Докладывайте о любых изменениях ситуации.

– Есть, капитан, – четко ответила Диана.

Когда Корин направился к выходу с мостика, Штерн окликнул его:

– Капитан, вы в порядке? Вы выглядите… напряженным.

– Обычная мигрень, директор, – сухо ответил Корин. – Ничего серьезного.

– Возможно, я мог бы помочь, – неожиданно предложил Н'Дамба. – У меня есть новые нейроблокаторы, значительно эффективнее стандартных седативов.

– Благодарю, доктор, но я предпочитаю свои методы, – ответил Корин и вышел с мостика.

В коридоре он на мгновение прислонился к стене, потирая виски. Голоса, которые он слышал… это не было похоже на обычные галлюцинации, вызванные прыжком. Слишком связно, слишком осмысленно. Словно обрывки сообщений. Предупреждений?

– Капитан Корин, с вами все в порядке? – раздался рядом обеспокоенный женский голос.

Он открыл глаза и увидел Елену Сонг, смотревшую на него с явным беспокойством.

– Да, доктор. Просто мигрень, – он выпрямился. – Что вы делаете в командном секторе? Разве вы не должны быть в лаборатории?

– Я была на консультации с инженерной службой насчет модификаций сканирующего оборудования, – ответила она. – Кляйн согласился помочь с усовершенствованием молекулярных анализаторов для исследования поверхности Проксимы IX.

Корин кивнул:

– Хорошо. Но не забывайте о приоритетах миссии, доктор Сонг.

– Конечно, капитан, – она помедлила, затем добавила. – Позвольте личный вопрос? Как давно у вас эти мигрени?

Он слегка нахмурился:

– Это имеет отношение к миссии?

– Возможно, – осторожно ответила Елена. – Некоторые члены научного персонала тоже начали жаловаться на головные боли и… необычные сенсорные переживания во время прыжков.

Это привлекло внимание Корина:

– Какого рода переживания?

Елена огляделась, словно проверяя, нет ли поблизости посторонних ушей:

– Голоса. Видения. Некоторые описывают это как… фрагменты сообщений на неизвестном языке, который, тем не менее, кажется смутно понятным.

Корин почувствовал, как холодок пробежал по спине.

– И давно это происходит?

– В основном на последних нескольких миссиях, – ответила Сонг. – Сначала я думала, что это просто стандартные нейрологические эффекты от прыжка. Но слишком много совпадений в описаниях… и некоторые из этих "сообщений" содержат информацию, которая…

Она внезапно замолчала, услышав звук приближающихся шагов. Из-за поворота коридора показался Арих Н'Дамба.

– Капитан, доктор Сонг, – приветливо кивнул психолог. – Рад встретить вас обоих. Я как раз хотел обсудить с вами, капитан, результаты последних психологических обследований экипажа.

– Не сейчас, доктор Н'Дамба, – ответил Корин. – У меня мигрень, и я собираюсь отдохнуть перед прибытием в систему Проксима. Можем обсудить это позже.

– Разумеется, – легко согласился психолог. – Хотя должен заметить, что участившиеся случаи мигрени среди командного состава вызывают некоторое беспокойство. Особенно когда они сопровождаются… нестандартными сенсорными явлениями.

Корин и Елена обменялись быстрыми взглядами.

– Какими явлениями? – осторожно спросил капитан.

– О, разными, – непринужденно ответил Н'Дамба. – Слуховые галлюцинации, фантомные ощущения, смутные образы. Обычный нейрологический отклик на стресс и искривление пространства. Ничего, о чем стоило бы беспокоиться, пока эти явления не начинают влиять на выполнение служебных обязанностей.

Его тон был легким, но взгляд, направленный на Корина, оставался изучающим и острым.

– Я буду иметь это в виду, – сухо ответил Корин. – А теперь, если позволите…

– Конечно, капитан, отдыхайте, – кивнул Н'Дамба. – Доктор Сонг, могу я украсть немного вашего времени? У меня есть несколько вопросов о вашем недавнем запросе на увеличение квоты седативных препаратов для научного персонала.

– Разумеется, доктор Н'Дамба, – ответила Елена, бросив последний взгляд на Корина. – Капитан, выздоравливайте.

Корин кивнул и направился к своей каюте, ощущая, как взгляд психолога буравит его спину. Что-то в поведении Н'Дамбы настораживало его. Словно психолог знал о голосах больше, чем говорил. И почему он так интересуется исследованиями Сонг?

Добравшись до каюты, Корин активировал режим приватности, блокируя любые возможности внешнего наблюдения. Это был не паранойя, а стандартный протокол безопасности для старшего командного состава.

– XJ-9, – обратился он к корабельному ИИ. – Мне нужна информация о случаях нестандартных нейрологических реакций экипажа во время последних пяти прыжков. Сфокусируйся на сообщениях о слуховых галлюцинациях.

– Обрабатываю запрос, капитан, – отозвался мелодичный голос. – Обнаружено двадцать семь зарегистрированных случаев необычных сенсорных переживаний среди экипажа за последние пять прыжков. В семнадцати случаях упоминаются слуховые галлюцинации, описываемые как "голоса" или "шепот". В двенадцати случаях субъекты описывают содержание этих "сообщений" как предупреждения или инструкции на неизвестном, но каким-то образом понятном языке.

Корин нахмурился:

– Есть ли корреляция между этими случаями и конкретными планетами, которые мы утилизировали?

– Анализирую… – последовала короткая пауза. – Положительная корреляция обнаружена. Частота и интенсивность сообщений о галлюцинациях возрастает после утилизации планет с высоким содержанием специфических молекулярных структур, которые доктор Сонг классифицировала как "биоорганические аномалии".

Это подтверждало его подозрения.

– XJ-9, что известно об этих "биоорганических аномалиях"? – спросил Корин, массируя виски. Головная боль усиливалась.

– Информация ограничена, капитан. Доктор Сонг описывает их как сложные органические соединения, не соответствующие известным моделям естественного формирования. Предположительно искусственного происхождения. Большая часть данных её исследования помечена как "предварительная" и "конфиденциальная".

– Предоставь мне доступ к этим данным.

– Невозможно выполнить запрос, капитан. Файлы защищены личным кодом доктора Сонг и дополнительным протоколом безопасности, установленным… – ИИ сделал паузу, словно проверяя информацию, – директором Элиасом Штерном.

Корин резко поднял голову. Штерн поставил защиту на исследования Сонг? Но зачем? Раньше он выражал беспокойство по поводу её "любопытства"…

– XJ-9, есть ли какие-либо упоминания о похожих "голосах" или "сообщениях" в предыдущих миссиях других кораблей-утилизаторов?

– Поиск по базам данных корпорации "Феникс" не дает результатов, капитан. Однако обнаружен заблокированный сегмент в архивной базе, датированный началом программы утилизации. Доступ к нему требует авторизации уровня "Омега".

Уровень "Омега" был высшим уровнем доступа в корпорации, доступным только членам Совета директоров и нескольким высшим исполнительным офицерам. У Корина, несмотря на его ранг капитана, был только уровень "Сигма".

Он начинал видеть картину, которая ему совершенно не нравилась. Штерн, похоже, одновременно беспокоился об исследованиях Сонг и контролировал их. Доступ к каким-то древним архивам был заблокирован. И все это происходило на фоне странных голосов, которые слышали все больше членов экипажа…

Голова раскалывалась. Корин достал свои таблетки, проглотил сразу три, запив водой из графина. Слишком много загадок. Слишком много совпадений. И в центре всего этого – предстоящая миссия на Проксиме Центавра IX, которую корпорация пометила как высший приоритет.

Он лег на кровать и закрыл глаза. Седативный эффект таблеток начал действовать, размывая мысли, притупляя боль. Но даже сквозь накатывающую дремоту Корин продолжал слышать отголоски тех странных голосов.

…спящ… должны… проснут… когда… безопас…

Что это значило? Кто должен проснуться? И от чего их нужно было защитить?

С этими мыслями Корин погрузился в беспокойный сон, наполненный образами распадающихся миров, шепчущих голосов и ощущением, что он что-то упускает. Что-то важное. Что-то, что может изменить все.

За семь часов прыжка через искривленное пространство Корин просыпался трижды. Каждый раз – от одного и того же кошмара.

Он видел планету, распадающуюся под воздействием деконструкторов. Но вместо обычного зрелища молекулярного распада, он видел, как из-под поверхности планеты поднимаются… существа. Миллиарды полупрозрачных гуманоидных фигур, кричащих беззвучно, протягивающих руки к "Левиафану", словно моля о чем-то. И среди них – лица Ланы и маленькой Саши, его погибшей семьи.

В третий раз, проснувшись в холодном поту, Корин решил, что больше не уснет. Он принял стимулятор, быстро привел себя в порядок и вышел из каюты. До завершения прыжка оставалось меньше часа, и ему нужно было быть на мостике.

Коридоры "Левиафана" были почти пусты. Большинство членов экипажа отдыхали перед прибытием в систему Проксима, готовясь к напряженной операции по утилизации. Только патрули службы безопасности и дежурные техники встречались на пути Корина.

Проходя мимо научного сектора, он заметил свет в одной из лабораторий. Остановившись, капитан увидел через прозрачную стену Елену Сонг, склонившуюся над каким-то прибором. Рядом с ней стоял Вернер Кляйн, указывая на голографический дисплей.

Заинтересовавшись, Корин изменил маршрут и направился к лаборатории. Двери автоматически открылись перед ним.

– Капитан! – Елена выпрямилась, явно удивленная его появлением.

– Доктор Сонг, инженер Кляйн, – кивнул Корин. – Не ожидал найти вас работающими в такой час.

– Модификации сканирующего оборудования, – пояснил Кляйн с легкой усмешкой. – Доктор Сонг очень… настойчива в своих требованиях.

– Мне нужна максимальная чувствительность для обнаружения специфических молекулярных структур, – пояснила Елена. – Вернер помогает оптимизировать параметры сканеров.

– И как продвигается? – поинтересовался Корин, подходя ближе к дисплею.

– Прорывно, – с нескрываемым самодовольством ответил Кляйн. – Я увеличил чувствительность стандартных сканеров втрое. Доктор Сонг теперь сможет обнаружить даже отдельные молекулы её загадочных "аномалий", если они присутствуют на Проксиме.

Корин внимательно посмотрел на инженера:

– Вы проявляете необычный интерес к исследованиям доктора Сонг, Кляйн. Это не совсем в вашем стиле.

Вернер пожал плечами:

– Хороший инженер всегда интересуется необычными технологиями, капитан. А если доктор Сонг права, и эти молекулярные структуры действительно созданы искусственно, они могут представлять собой технологии, превосходящие наши на порядки. Разве это не стоит исследования?

– Если только это исследование не отвлекает вас от основной миссии, – напомнил Корин.

– О, не беспокойтесь, – усмехнулся Кляйн. – Мои модификации деконструкторов завершены и полностью функциональны. Мы готовы разобрать Проксиму IX на атомы с беспрецедентной эффективностью, как того требует корпорация.

Что-то в тоне инженера заставило Корина насторожиться. Легкая ирония? Скрытое неодобрение?

– Капитан, – вмешалась Елена, – пока вы здесь… Я хотела бы обсудить с вами кое-что, связанное с теми голосами, которые…

Коммуникатор Корина ожил, прерывая её:

– Капитан, это Рамирес. Мы приближаемся к точке выхода из прыжка. До завершения искривления десять минут.

– Понял, коммандер. Иду на мостик, – ответил Корин и выключил связь. – Придется отложить этот разговор, доктор Сонг. Мы обсудим это после прибытия в систему.

– Конечно, капитан, – кивнула Елена, но в её глазах Корин заметил беспокойство. – Просто… будьте осторожны. Некоторые из моих находок… тревожны.

– Вы чего-то боитесь, доктор? – прямо спросил Корин.

Елена и Вернер обменялись быстрыми взглядами.

– Не то чтобы боюсь, – осторожно ответила она. – Скорее, опасаюсь, что мы можем упускать что-то важное. Что-то, что может быть критически значимым для понимания того, что происходит с галактикой. И с нами.

Корин кивнул:

– Я ценю вашу научную интуицию, доктор Сонг. Обещаю, мы вернемся к этому разговору. А сейчас мне нужно быть на мостике.

Покидая лабораторию, капитан не мог не заметить, как Кляйн и Сонг снова склонились над дисплеем, возобновив прерванный разговор. Они выглядели… взволнованными? Обеспокоенными? И почему Вернер Кляйн, обычно заботящийся только об эффективности своих машин, проявлял такой интерес к молекулярным исследованиям?

Еще одна загадка в растущем списке вопросов.

Когда Корин прибыл на мостик, там уже собрался весь командный состав. Диана Рамирес руководила подготовкой к выходу из прыжка, отдавая четкие команды. Штерн стоял в стороне, негромко беседуя с Арихом Н'Дамбой. Оба прервали разговор, когда заметили капитана.

– Капитан на мостике! – объявила Диана.

– Доложите ситуацию, коммандер, – произнес Корин, занимая свое место в центре мостика.

– Выход из прыжка через семь минут, капитан, – ответила Диана. – Все системы функционируют нормально. Искривители готовятся к деактивации. Медицинские бригады доложили о нескольких случаях легкого недомогания среди экипажа, но ничего серьезного.

– Недомогание какого рода? – спросил Корин, вспомнив свои собственные "галлюцинации".

– В основном головные боли, головокружение, в нескольких случаях – легкая дезориентация. Обычные симптомы для длительного прыжка.

– Никаких сообщений о… необычных сенсорных явлениях? – осторожно спросил капитан.

Диана слегка нахмурилась:

– Нет, сэр. По крайней мере, мне о таких не докладывали.

Корин заметил, как Н'Дамба и Штерн обменялись взглядами.

– Три минуты до выхода из прыжка, – объявил навигатор Лобанов. – Приближаемся к границе искривленного пространства.

Вибрация корабля изменилась, став ниже и глубже. Искривляющие генераторы постепенно снижали мощность, готовясь к возвращению "Левиафана" в нормальное пространство.

– Активировать защитные поля повышенной мощности, – приказал Корин. – Момент перехода всегда самый рискованный.

– Защитные поля активированы, капитан, – доложил офицер систем безопасности. – Мощность на ста двадцати процентах от стандартной.

– Одна минута до выхода, – сообщил Лобанов. – Пространственные искажения нарастают.

Корин почувствовал знакомое ощущение – словно каждая клетка его тела одновременно сжималась и растягивалась. Это длилось всего несколько секунд, а затем…

– Выход из прыжка завершен! – объявил Лобанов. – Мы в системе Проксима Центавра. Расстояние до цели: два миллиона километров.

На главном обзорном экране появилось изображение красного карлика – звезды Проксима Центавра, и её планетной системы. Один из вспомогательных экранов показал крупным планом их цель – девятую планету, Терра Нову.

Корин внимательно всмотрелся в изображение. Нечто в облике планеты вызывало смутное беспокойство. Она выглядела… слишком хорошо сохранившейся для мира, покинутого четыреста лет назад. Атмосфера была слишком чистой, поверхность – слишком структурированной.

– XJ-9, увеличь разрешение изображения планеты, – приказал он.

Изображение на экране изменилось, показывая более детальный вид Терра Новы. Теперь Корин ясно видел то, что привлекло его внимание – регулярные геометрические структуры на поверхности. Не просто руины бывших человеческих поселений, а целые города, словно законсервированные во времени.

– Это… странно, – произнесла Диана Рамирес, тоже заметившая необычные структуры. – Для заброшенной колонии сохранность слишком хорошая.

– Возможно, особенности атмосферы замедлили процессы разрушения, – предположил Штерн, подходя ближе к экрану. – В любом случае, это не меняет нашей миссии. Планета мертва уже четыре столетия. Наша задача – утилизировать её.

– Мы проведем предварительное сканирование, как и планировалось, – твердо сказал Корин. – Доктор Сонг получит возможность провести свой молекулярный анализ.

Штерн посмотрел на капитана с легким раздражением:

– Разумеется, капитан. Протокол есть протокол. Но я надеюсь, что это не вызовет необоснованных задержек. Совет директоров ожидает начала утилизации в течение двадцати четырех часов после прибытия.

Корин ничего не ответил, продолжая изучать изображение планеты. Что-то в ней притягивало его взгляд, вызывало странное чувство тревоги.

…спящ… должны… проснут… когда… безопас…

Отголоски голосов, услышанных во время прыжка, снова зазвучали в его сознании. Корин тряхнул головой, отгоняя их. Сейчас не время для отвлечений. Им предстояла важная миссия.

Но где-то глубоко внутри росло ощущение, что эта миссия будет отличаться от всех предыдущих. И что мир, который они собирались утилизировать, мог оказаться не таким мертвым, как все думали.

Глава 4: "Приближение"

Терра Нова вырастала в размерах по мере того, как "Левиафан" сокращал дистанцию. Огромный каменистый мир с бледно-голубой атмосферой и обширными океанами, занимающими около шестидесяти процентов поверхности. Континенты покрывала растительность – или то, что когда-то было растительностью, а теперь выглядело как замерзшие в времени зеленые и коричневые массивы.

Корин стоял на обзорной палубе, глядя на планету через огромное панорамное окно. В отличие от мостика, где планета была лишь изображением на экранах, здесь её можно было видеть непосредственно – огромный шар, зависший в черноте космоса.

– Впечатляющее зрелище, не правда ли? – раздался голос позади него.

Корин обернулся. Елена Сонг стояла у входа на обзорную палубу.

– Не обычное время для любования видами, доктор, – заметил капитан.

Елена подошла ближе, останавливаясь рядом с ним у окна:

– Иногда я прихожу сюда перед началом новой операции. Хочу увидеть планету… целой. До того, как мы начнем её разбирать.

Корин внимательно посмотрел на ксенобиолога:

– Сентиментальность не очень сочетается с работой на корабле-утилизаторе, доктор Сонг.

– Не сентиментальность, – покачала головой Елена. – Научный интерес. Каждый мир уникален. Каждый представляет собой результат миллиардов лет эволюции. Прежде чем превратить его в сырье, я хочу… запомнить.

Они помолчали, глядя на планету. Звезда Проксима, красный карлик, окрашивала атмосферу Терра Новы в странные кроваво-пурпурные тона на терминаторе – линии, разделяющей день и ночь.

– Что вы хотели обсудить со мной, когда мы говорили в лаборатории? – спросил наконец Корин.

Елена бросила быстрый взгляд по сторонам, убедилась, что они одни, и понизила голос:

– Голоса, которые вы слышали во время прыжка. Я тоже их слышала. И не только я.

– Продолжайте, – Корин сохранял нейтральное выражение лица, но его внимание было полностью сосредоточено на словах ученого.

– Сначала я думала, что это просто нейрологические эффекты искривления. Но слишком много совпадений. Слишком много людей слышали одно и то же.

– И что же они слышали?

– Предупреждения. Инструкции. Обрывки информации о каких-то "спящих", которые "должны проснуться", когда "станет безопасно".

Точно то же, что слышал и он. Корин почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– У вас есть теория о происхождении этих "голосов"? – спросил он.

Елена колебалась, словно не решаясь высказать свою мысль:

– Возможно… телепатическое воздействие. Или какая-то форма квантовой запутанности сознания с неизвестным источником.

– Вы серьезно, доктор? – Корин поднял бровь. – Телепатия? Это звучит как…

– Как научная фантастика, я знаю, – перебила его Сонг. – Но подумайте: мы регулярно находим на утилизируемых планетах свидетельства существования высокоразвитых цивилизаций. Цивилизаций, чьи технологии могли развиваться совершенно иными путями, чем наши.

Она сделала паузу, проверяя реакцию Корина, затем продолжила:

– Вы видели те молекулярные структуры, которые я показывала вам. Они могут быть частью биотехнологической системы связи, способной функционировать через искривленное пространство. Возможно, когда мы проходим через искривление, наше сознание каким-то образом настраивается на эту частоту.

Корин обдумывал её слова. Теория казалась фантастической, но как еще объяснить совпадение "галлюцинаций" у разных членов экипажа?

– И как это связано с Терра Новой? – спросил он, кивая в сторону планеты за окном.

– Посмотрите на неё, капитан, – Елена повернулась к окну. – Вы видите эти регулярные структуры на поверхности? Это не просто руины. Они слишком хорошо сохранились для мира, покинутого четыреста лет назад.

– Что вы предполагаете?

– Я предполагаю, что эта планета не мертва, – тихо произнесла Елена. – Я думаю, она… в анабиозе. Консервации. Как и другие миры, которые мы утилизировали.

Корин резко повернулся к ней:

– Другие миры? Вы утверждаете, что мы утилизировали живые планеты?

– Не живые в обычном понимании, – поспешила объяснить Елена. – Но и не мертвые. Скорее… замороженные во времени. Технология анабиоза планетарного масштаба.

Она достала из кармана своей униформы небольшое устройство и протянула Корину:

– Это мои предварительные данные по молекулярным структурам, обнаруженным на последних пяти планетах, которые мы утилизировали. Я обхожу корпоративные протоколы доступа, предоставляя это вам напрямую.

Корин взял устройство, сжав его в ладони:

– Это серьезное нарушение, доктор Сонг.

– Знаю, – кивнула она. – Но я также знаю, что вы, капитан, человек чести. И если мои подозрения верны… если мы действительно уничтожаем не мертвые миры, а цивилизации в анабиозе… вы должны знать об этом.

Корин молча смотрел на устройство в своей руке. Если Елена права…

Но нет, это было немыслимо. Корпорация не могла бы скрывать такую информацию. Они не могли бы намеренно уничтожать целые цивилизации. Это был бы геноцид в космических масштабах.

– Я изучу ваши данные, доктор, – наконец сказал он. – Но сейчас нам нужно сосредоточиться на предстоящей миссии. Проведите полномасштабное сканирование Терра Новы. Я хочу знать все об этой планете, прежде чем мы начнем её утилизацию.

– Разумеется, капитан, – кивнула Елена. – Группа сканирования уже готовит оборудование. Мы начнем, как только выйдем на стабильную орбиту.

Она собиралась уйти, но Корин остановил её:

– Доктор Сонг… Кто еще знает о ваших подозрениях?

– Только Вернер Кляйн, – ответила она. – Он помогал мне модифицировать сканеры. Ему пришлось объяснить, зачем нужна такая высокая чувствительность.

– Кляйн… – задумчиво произнес Корин. – И как он отреагировал?

– Удивительно, но с пониманием, – слегка улыбнулась Елена. – Под этим циничным фасадом скрывается совесть, капитан. И отличный научный ум.

– Будьте осторожны, доктор, – предупредил Корин. – Если ваши подозрения имеют основания, это может быть… опасной информацией.

– Я знаю, – серьезно ответила Елена. – Поверьте, я очень осторожна.

После ухода Сонг Корин еще некоторое время оставался на обзорной палубе, глядя на приближающуюся планету. Устройство, которое дала ему Елена, казалось, жгло ладонь. Он должен был изучить содержащуюся в нем информацию, но не здесь.

Покинув обзорную палубу, капитан направился в свою каюту. По пути он столкнулся с Дианой Рамирес.

– Капитан, я как раз искала вас, – сказала она. – Мы вышли на стабильную орбиту вокруг планеты. Группа сканирования готова начать работу.

– Хорошо, – кивнул Корин. – Проследите, чтобы доктор Сонг получила все необходимые ресурсы для полномасштабного анализа.

– Уже сделано, сэр, – ответила Диана. – Но есть кое-что еще. Директор Штерн настаивает на параллельной подготовке деконструкторов. Он хочет начать утилизацию сразу после завершения сканирования.

– Скажите директору, что я одобряю подготовку, но окончательное решение о начале утилизации будет принято только после анализа результатов сканирования.

– Есть, капитан, – кивнула Диана. – Еще кое-что… Вернер Кляйн запросил разрешение на запуск разведывательного модуля на поверхность. Он говорит, что хочет проверить свои модифицированные деконструкторы на небольшом участке.

Корин нахмурился:

– Это необычный запрос для Кляйна. Обычно он полностью доверяет своим расчетам.

– Я тоже так подумала, – согласилась Диана. – Именно поэтому решила обратиться непосредственно к вам.

Капитан на мгновение задумался. Кляйн работал с Сонг над её исследованиями. Возможно, инженер искал дополнительные доказательства её теории?

– Разрешите запуск модуля, но с условием, – решил Корин. – Пусть Кляйн возьмет с собой кого-то из научной группы Сонг. И полный отчет мне на стол сразу после возвращения.

– Будет сделано, – кивнула Диана. – Что-нибудь еще, капитан?

– Да. Я хочу полный доступ к результатам сканирования в реальном времени. Любые необычные находки докладывайте мне немедленно, вне зависимости от времени суток.

– Есть, сэр, – четко ответила Рамирес и, отдав честь, направилась выполнять указания.

Добравшись до своей каюты, Корин активировал режим приватности и достал устройство, переданное Еленой Сонг. Это был стандартный корабельный датапад, но с отключенными коммуникационными модулями – умный ход, предотвращающий любое отслеживание информации.

Включив устройство, Корин увидел серию файлов с молекулярными анализами, фрагментами отчетов и личными заметками Елены. Он начал просматривать материал, вскоре полностью погрузившись в изучение.

То, что обнаружила Сонг, было поразительно. На каждой из последних пяти утилизированных планет она идентифицировала идентичные молекулярные структуры, которые могли быть только искусственного происхождения. Это были сложные биоорганические соединения, которые, согласно анализу Елены, выполняли функцию "консервантов" для живых тканей.

Более того, она нашла следы квантовых флуктуаций вокруг этих молекул, что могло объяснять странные "голоса", слышимые во время прыжков через искривленное пространство. Квантовая запутанность на молекулярном уровне, создающая канал информации, доступный человеческому сознанию только в условиях искривленного пространства.

Но самым шокирующим был последний файл – фрагмент, который Елена смогла извлечь из защищенных корпоративных архивов. Датированный началом программы утилизации, почти восемьдесят лет назад, этот документ содержал выдержку из отчета первого корабля-утилизатора, наткнувшегося на "аномальную планету".

"…первоначальное сканирование показало отсутствие активной жизни, но дальнейший анализ выявил обширные подземные структуры с признаками технологической консервации биологических форм. Экстраполяция указывает на возможное наличие до 8 миллиардов особей в состоянии анабиоза. Запрос на дальнейшие указания…"

Ответная директива была краткой и однозначной:

"Продолжать утилизацию согласно протоколу. Информацию о находке классифицировать как Омега-уровень секретности. Все последующие обнаружения подобных 'аномалий' обрабатывать стандартно, без дополнительных исследований. Выживание человечества приоритетно."

Корин откинулся на спинку кресла, чувствуя, как его охватывает холодный ужас. Если это было правдой… если корпорация знала с самого начала…

Сколько цивилизаций они уничтожили? Сколько миров, не мертвых, а просто спящих в ожидании лучших времен, они превратили в сырье?

И Терра Нова… бывшая человеческая колония… Могло ли быть, что люди, жившие там, не покинули планету, а пошли тем же путем – погрузились в анабиоз?

Коммуникатор на запястье Корина ожил:

– Капитан, это Елена Сонг. У нас есть предварительные результаты сканирования. Вам нужно это увидеть. Немедленно.

– Где вы, доктор?

– В главной лаборатории научного сектора. И, капитан… лучше прийти одному.

– Буду через пять минут.

Корин выключил датапад и тщательно спрятал его в потайном отделении своей каюты. Затем он направился в научный сектор, пытаясь сохранять внешнее спокойствие, хотя внутри бушевал настоящий шторм эмоций и мыслей.

Если Елена права… если они годами уничтожали не мертвые миры, а спящие цивилизации… это меняло все. Это делало их не спасителями человечества, а массовыми убийцами галактических масштабов.

И что еще хуже – Корин не мог отрицать, что логика корпорации была понятна. Человечество умирало. Ему нужны были ресурсы. А мораль… мораль была роскошью, которую вымирающая цивилизация не могла себе позволить.

Или могла?

С этими мрачными мыслями Корин вошел в лабораторию, где его ждала Елена Сонг и неизбежная правда о том, чем они занимались все эти годы.

Главная лаборатория научного сектора представляла собой огромное помещение, заполненное самым современным оборудованием. Голографические дисплеи, аналитические станции, молекулярные сканеры – все лучшее, что могла предоставить технология корпорации "Феникс".

Елена Сонг стояла у центрального дисплея, на котором вращалась трехмерная модель Терра Новы с наложенными на неё цветовыми схемами различных сканирований. Рядом с ней находился Вернер Кляйн, непривычно серьезный и напряженный.

– Капитан, – Елена повернулась, услышав шаги Корина. – Благодарю, что пришли так быстро.

– Что вы обнаружили? – сразу перешел к делу Корин, подходя к дисплею.

– Подтверждение моей теории, – тихо ответила Елена. – Терра Нова не мертва. Она находится в состоянии планетарного анабиоза.

Она коснулась дисплея, и изображение изменилось, показывая поперечный разрез планеты.

– Вот, смотрите. Это обширная сеть подземных структур, расположенных на глубине от одного до трех километров под поверхностью. Они охватывают всю планету, сконцентрированы в основном под бывшими городскими центрами.

– И что в этих структурах? – спросил Корин, хотя уже догадывался об ответе.

– Люди, – просто ответил Вернер Кляйн. – Миллиарды людей в анабиозных камерах. Судя по всему, практически все население колонии.

Корин почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Вы уверены, что это люди? Не какая-то другая форма жизни?

– Абсолютно уверены, – кивнула Елена. – ДНК-анализ не оставляет сомнений. Это потомки колонистов, покинувших Землю. Людей, как мы.

Она увеличила изображение одного из подземных комплексов:

– Смотрите, эти камеры анабиоза. Технология удивительна. Она поддерживает организмы в состоянии полной приостановки всех процессов, но без деградации тканей. Теоретически, они могли бы оставаться в таком состоянии тысячи, даже десятки тысяч лет.

– И эти люди… они живы? – тихо спросил Корин.

– В определенном смысле, – ответила Елена. – Они не мертвы. Их сознание, их личности – все сохранено. При правильной процедуре пробуждения они могли бы вернуться к нормальной жизни.

Корин медленно опустился на ближайший стул, пытаясь осмыслить информацию. Бывшая колония Терра Нова не была заброшена. Её население не эвакуировалось, как гласила официальная история. Они просто… заснули. В ожидании лучших времен, когда их звезда стабилизируется или технологии позволят им найти новый дом.

А теперь корпорация "Феникс" собиралась утилизировать их мир, превратив миллиарды спящих людей в сырье для колоний.

– Как давно корпорация знает об этом? – спросил он, глядя на Елену и Вернера.

– Судя по тому фрагменту архива, который я смогла найти, – с самого начала программы утилизации, – ответила Елена. – Это стандартный протокол: если планета кажется "мертвой", но содержит богатые ресурсы, её утилизируют, независимо от того, находится ли её население в анабиозе.

– Но зачем? – Корин пытался понять логику. – Зачем уничтожать потенциальных союзников? Разбуженные, эти люди могли бы присоединиться к нам, помочь…

– Ресурсы, капитан, – жестко ответил Кляйн. – Всегда дело в ресурсах. Разбуженные, эти люди стали бы конкурентами за ограниченные ресурсы галактики. Корпорация предпочитает превратить их в сырье, чем делиться с ними.

– Это… чудовищно, – тихо произнес Корин.

– Да, – согласилась Елена. – И не только потому, что это наши собратья-люди. Мы делали то же самое с другими цивилизациями. Все те "мертвые" миры, которые мы утилизировали за эти годы… они тоже были в анабиозе. Разные виды, разные культуры – все они выбрали одно и то же решение перед лицом галактической энтропии.

Корин встал и подошел к дисплею, глядя на мириады крошечных точек, представляющих анабиозные камеры.

– Сколько их там?

– По предварительным оценкам – около девяти миллиардов, – ответил Вернер. – Практически все население колонии на момент "Великого Исхода".

– И корпорация планирует просто… утилизировать их? Превратить в сырье?

– Если следовать стандартному протоколу – да, – кивнула Елена. – Директор Штерн уже дал указания готовить деконструкторы.

Корин почувствовал, как внутри поднимается волна гнева.

– Я должен остановить это, – решительно сказал он. – Мы не можем уничтожить девять миллиардов наших собратьев.

– Не будет так просто, – предупредил Кляйн. – Корпорация уже запустила протокол утилизации. Если вы попытаетесь его остановить…

– Что они сделают? Уволят меня? – горько усмехнулся Корин. – После того, что я узнал, это меньшая из моих забот.

– Они могут сделать гораздо больше, – серьезно сказала Елена. – Протокол "Омега" предусматривает устранение любой угрозы для программы утилизации. Включая… физическое устранение.

– Вы хотите сказать, они могут приказать убить меня? – недоверчиво спросил Корин.

– Не только вас, – тихо ответил Кляйн. – Всех, кто поддержит вас. Всех, кто знает правду.

Корин посмотрел на двух ученых, осознавая, какой риск они взяли на себя, поделившись с ним этой информацией.

– Почему вы рассказали мне? Почему не обратились напрямую в высшее руководство корпорации?

– Вы действительно думаете, что они не знают? – фыркнул Кляйн. – Они знают с самого начала. Это сознательная политика.

– А почему я? – настаивал Корин.

Елена и Вернер обменялись взглядами.

– Потому что вы – капитан, – просто ответила Елена. – Потому что без вашего приказа утилизация не начнется. И потому что…

– Потому что вы потеряли семью на Марсе, – закончил Вернер. – Вы знаете, что значит потерять все из-за решений корпорации.

Корин резко выпрямился:

– Откуда вы знаете о моей семье?

– Это не секрет, капитан, – мягко сказала Елена. – Многие на корабле знают о трагедии в секторе B-7 на Марсе. И о том, что ваша жена и дочь были среди погибших.

Корин отвернулся, борясь с нахлынувшими эмоциями. Прошло почти двадцать лет, но боль утраты все еще была острой.

– Что вы предлагаете? – наконец спросил он.

– Для начала – остановить подготовку к утилизации, – ответил Вернер. – Найти способ пробудить хотя бы небольшую часть населения. Установить контакт.

– А дальше? – Корин повернулся к ним. – Что дальше? Ресурсный кризис никуда не денется. Колониям нужны материалы для выживания.

– Возможно, эти люди знают решение, – предположила Елена. – Они выбрали анабиоз вместо эвакуации. Возможно, у них был план на будущее. План, который мог бы помочь всему человечеству.

Корин задумался. Это был колоссальный риск. Прямое противостояние корпорации могло закончиться не просто его смещением с должности, но и чем-то гораздо более серьезным. И все же… речь шла о жизнях миллиардов людей.

– Мне нужно подумать, – наконец сказал он. – Нужно найти способ действовать, не вызывая немедленного противодействия корпорации.

– Времени мало, капитан, – предупредил Кляйн. – Штерн уже отдал приказ о начале калибровки деконструкторов. Через двенадцать часов первые модули будут готовы к запуску.

– Я задержу процесс, – решительно сказал Корин. – Найду техническую причину для отсрочки. А вы двое… продолжайте сбор данных. Я хочу знать все о системе анабиоза, о возможности пробуждения, о том, что произошло здесь четыреста лет назад. Любая информация может быть критически важной.

– Есть еще кое-что, капитан, – сказала Елена. – Разведывательный модуль, который запросил Вернер…

– Да, коммандер Рамирес упоминала об этом.

– Мы планируем использовать его не только для проверки деконструкторов, – объяснил Кляйн. – Основная цель – проникнуть в один из подземных комплексов и получить прямой доступ к системе анабиоза.

– Это рискованно, – нахмурился Корин.

– Необходимо, – возразил Вернер. – Только так мы сможем узнать, как пробудить этих людей. И только так мы сможем получить неопровержимые доказательства для остальной команды. Не все поверят сканированию, но никто не сможет отрицать прямые визуальные доказательства.

Корин понимал логику инженера. Чтобы остановить утилизацию, им нужна будет поддержка ключевых членов экипажа. А для этого нужны неопровержимые доказательства.

– Хорошо, – согласился он. – Но я хочу быть в курсе каждого шага. И будьте предельно осторожны. Если Штерн заподозрит, что мы знаем правду…

– Мы понимаем риск, капитан, – серьезно ответила Елена.

– Тогда приступайте. Я созову совещание командного состава через два часа. Найду способ отложить начало утилизации.

Корин направился к выходу, но у самой двери остановился:

– Доктор Сонг, инженер Кляйн… Спасибо.

Вернер только коротко кивнул, но Елена произнесла:

– Капитан, вы делаете правильный выбор. Какими бы ни были последствия.

Корин ничего не ответил. Он вышел из лаборатории и направился к лифту, чувствуя тяжесть открывшейся правды. За двадцать лет службы на кораблях-утилизаторах он превратил в сырье десятки планет. Сколько из них были такими же – не мертвыми, а спящими? Сколько цивилизаций он невольно уничтожил?

Эта мысль была невыносима. Но сейчас у него была возможность остановить еще одно массовое убийство. Спасти миллиарды людей, которые, возможно, могли бы предложить решение ресурсного кризиса, лучшее, чем систематическое уничтожение других миров.

Корин знал, что вступает на опасный путь. Корпорация не прощала неповиновения, особенно когда оно угрожало её фундаментальным интересам. Но впервые за много лет он чувствовал, что делает правильный выбор.

Может быть, именно за этим он и пришел к Терра Нове.

Глава 5: "Первый контакт"

Разведывательный модуль "Разведчик-7" был небольшим по меркам "Левиафана" – всего тридцать метров в длину и пятнадцать в ширину. Но для планетарных исследований этого было более чем достаточно. Оборудованный комплексом сканирующих устройств, буровыми механизмами и системами анализа, модуль мог проводить глубинное исследование поверхности и недр планеты.

Корин стоял в доке, наблюдая за последними приготовлениями к запуску. Вернер Кляйн лично проверял системы модуля, а рядом с ним Елена Сонг руководила погрузкой дополнительного научного оборудования.

– Капитан, вы что-то хотели? – спросил Кляйн, заметив Корина.

– Решил лично проверить подготовку, – ответил Корин, подходя ближе. – Это не обычная разведывательная миссия.

– Определенно нет, – тихо согласился Вернер, понизив голос. – Мы попытаемся получить доступ к системе контроля анабиоза. Если повезет, возможно, даже пробудим кого-то из спящих.

– Это слишком рискованно, – нахмурился Корин. – Штерн наверняка отслеживает ваши действия.

– Не обязательно, – вмешалась подошедшая Елена. – Официально мы тестируем модифицированные деконструкторы и проводим стандартный биологический анализ. Для этого у нас есть все необходимые разрешения.

Она показала на небольшой контейнер, который техники заносили в модуль:

– Этот прибор – экспериментальный анализатор для исследования молекулярных структур. Но на самом деле он содержит специально модифицированное медицинское оборудование, способное взаимодействовать с системой анабиоза. Вернер изменил сигнатуру устройства в корабельной базе данных.

– Вы двое… полны сюрпризов, – заметил Корин с легкой улыбкой.

– В научном отделе мы называем это "творческой адаптацией протокола", – так же едва заметно улыбнулась Елена.

– Кто ещё будет в составе экспедиции? – спросил капитан.

– Два техника из моей команды и биолог из группы Сонг, – ответил Кляйн. – Все надежные люди, которые не станут задавать лишних вопросов.

– А как насчет Штерна? – Корин посмотрел в сторону командного центра дока, где директор корпорации разговаривал с офицерами безопасности. – Он явно проявляет интерес к вашей экспедиции.

– Я сказал ему, что нам нужны точные данные о структуре коры для калибровки деконструкторов, – пожал плечами Вернер. – Он купился. Или сделал вид, что купился.

– Будьте предельно осторожны, – предупредил Корин. – Установите постоянный канал связи с кораблем. Я хочу знать обо всем, что вы обнаружите.

– Так и планировали, капитан, – кивнула Елена. – Наш передатчик настроен на защищенную частоту. Штерн о ней не знает.

Корин еще раз оглядел модуль, затем кивнул:

– Хорошо. Разрешаю запуск через… – он посмотрел на свой коммуникатор, – тридцать минут. За это время я созову командный состав на совещание, отвлеку внимание Штерна.

– Спасибо, капитан, – серьезно посмотрела на него Елена. – То, что мы найдем внизу, может изменить все.

– Именно этого я и боюсь, – тихо ответил Корин.

Совещание проходило в главном конференц-зале командного сектора. Вокруг длинного стола собрались все старшие офицеры "Левиафана", за исключением Елены Сонг и Вернера Кляйна, которые в этот момент уже готовились к спуску на планету.

Директор Штерн сидел справа от Корина, заметно недовольный их отсутствием:

– Капитан, я считаю неприемлемым проведение командного совещания без главы научного отдела и главного инженера.

– Их отсутствие согласовано со мной, директор, – спокойно ответил Корин. – Тестирование модифицированных деконструкторов – приоритетная задача, которая не может быть отложена.

– И все же, – не унимался Штерн, – тема сегодняшнего совещания напрямую касается начала утилизации. Без инженера Кляйна…

– У нас есть его заместитель, – Корин кивнул в сторону молодого человека, сидевшего в конце стола. – Инженер Родригес полностью в курсе планов Кляйна по развертыванию деконструкторов.

Штерн поджал губы, но не стал дальше спорить.

– Хорошо, господа, – начал Корин, обращаясь ко всем присутствующим. – Как вы знаете, корпорация назначила операцию по утилизации Терра Новы приоритетной миссией. Но предварительное сканирование выявило ряд… необычных особенностей планеты, которые требуют дополнительного исследования.

На большом экране появились изображения планеты, сделанные с орбиты, и данные сканирования.

– Как видите, степень сохранности бывших человеческих поселений экстраординарна для мира, покинутого четыре столетия назад. Более того, наши сканеры обнаружили обширную сеть подземных структур, которые могут содержать ценные исторические и научные данные.

– Капитан, – вмешался Штерн, – я понимаю ваш интерес к историческим артефактам, но напоминаю, что наша миссия имеет четкие временные рамки. Совет директоров ожидает начала утилизации в течение двадцати четырех часов после прибытия.

– Я полностью осведомлен о директивах Совета, – холодно ответил Корин. – Однако наш протокол также требует тщательного исследования перед утилизацией планет с потенциально ценной информацией. И Терра Нова, несомненно, входит в эту категорию.

Он повернулся к своему первому помощнику:

– Коммандер Рамирес, ваше мнение?

Диана Рамирес выпрямилась:

– Соглашусь с капитаном. Терра Нова – не просто очередная мертвая планета. Это бывшая человеческая колония, одна из первых за пределами Солнечной системы. Знания, которые могли сохраниться там, могут быть критически важны для выживания человечества.

– Знания? – скептически поднял бровь Штерн. – Что может знать цивилизация, потерпевшая крах четыреста лет назад, чего не знаем мы?

– Возможно, причины их крайней меры, – неожиданно подал голос корабельный психолог Н'Дамба. – Исторические записи о "Великом Исходе" крайне фрагментарны. Мы до сих пор точно не знаем, почему колонисты решили покинуть Терра Нову. Это может дать нам ценные психологические данные о поведении человеческих групп в условиях кризиса.

Корин был немного удивлен поддержкой со стороны Н'Дамбы, но не подал виду.

– Именно поэтому, – продолжил капитан, – я предлагаю расширить исследовательскую фазу до семидесяти двух часов, прежде чем приступать к утилизации. Это позволит команде Сонг и Кляйна полностью изучить подземные структуры и извлечь максимум ценной информации.

– Семьдесят два часа? – возмутился Штерн. – Это абсолютно неприемлемо! Каждый день задержки – это ресурсы, которые не получают колонии. Это жизни, капитан!

– И знания, которые мы можем получить, тоже спасают жизни, директор, – твердо возразил Корин. – Я не предлагаю отказаться от утилизации. Я предлагаю действовать методично и ответственно.

Он обвел взглядом остальных офицеров:

– Кто поддерживает расширение исследовательской фазы до семидесяти двух часов?

Один за другим офицеры поднимали руки. Диана Рамирес, Н'Дамба, руководитель службы безопасности Кортес, навигатор Лобанов… В итоге большинство высказалось за предложение Корина.

Штерн побледнел от гнева:

– Я вынужден заявить официальный протест, капитан. И немедленно свяжусь с Советом директоров.

– Это ваше право, директор, – спокойно ответил Корин. – Но пока Совет не отменит мое решение, мы действуем по новому плану. Семьдесят два часа на исследование, затем утилизация.

Когда совещание закончилось, и офицеры начали расходиться, Н'Дамба задержался, подойдя к Корину:

– Интересное решение, капитан, – негромко произнес психолог. – Особенно учитывая, что обычно вы не проявляете такого интереса к археологическим изысканиям.

Корин внимательно посмотрел на психолога:

– У вас есть какие-то возражения, доктор Н'Дамба?

– Напротив, – тонко улыбнулся тот. – Я полностью поддерживаю тщательное исследование. Просто отмечаю изменение в ваших приоритетах. Весьма… интригующее изменение.

– Надеюсь, доктор, вы не планируете включить меня в свои психологические исследования, – холодно ответил Корин.

– О, капитан, – еще шире улыбнулся Н'Дамба, – вы всегда были одним из самых интересных субъектов моего наблюдения.

С этими словами психолог удалился, оставив Корина с неприятным ощущением, что Н'Дамба знает гораздо больше, чем показывает.

"Разведчик-7" медленно снижался через атмосферу Терра Новы, оставляя за собой след раскаленных газов. Внутри модуля Елена Сонг и Вернер Кляйн наблюдали за приближающейся поверхностью планеты через главный обзорный экран.

– Все системы функционируют нормально, – доложил один из техников. – Спуск стабильный, атмосферные параметры в пределах ожидаемых значений.

– Высота три тысячи метров и снижаемся, – добавил пилот. – Координаты точки посадки не изменились?

– Нет, – покачала головой Елена. – Мы направляемся к бывшему городскому центру в северном полушарии. Там сканирование показало наибольшую концентрацию подземных структур.

Вернер Кляйн проверял показания собственных приборов:

– Сканеры дальнего действия подтверждают наличие крупного комплекса на глубине около двух километров. И, что интересно, я фиксирую слабые энергетические сигнатуры.

– Энергетические? – удивилась Елена, подходя ближе. – Но это невозможно. Если планета в анабиозе уже четыреста лет…

– Очевидно, у них есть какой-то долгосрочный источник энергии, – пожал плечами Вернер. – Возможно, геотермальный или основанный на контролируемых ядерных реакциях. В любом случае, это хороший знак – значит, их системы все еще активны.

Модуль продолжал снижаться. Теперь уже можно было различить детали ландшафта внизу – правильные геометрические структуры, составлявшие когда-то процветающий город. Здания, дороги, площади – все выглядело так, словно жители покинули его только вчера, а не четыре века назад.

– Невероятная сохранность, – прошептала Елена. – Должно быть, перед погружением в анабиоз они активировали какую-то систему консервации всей планеты.

– Или это следствие самого анабиоза, – предположил Вернер. – Возможно, технология затрагивает не только живые организмы, но и всю планетарную экосистему.

Модуль мягко коснулся поверхности в центре того, что когда-то было главной площадью города. Пыль поднялась вокруг посадочных опор, но быстро осела – еще одно странное явление для "мертвого" мира.

– Приземление завершено, – объявил пилот. – Все системы стабильны. Внешние параметры: температура минус пять градусов Цельсия, атмосфера разреженная, но с высоким содержанием кислорода, радиационный фон низкий.

– Подготовить скафандры, – скомандовал Кляйн. – Мы выходим через пять минут.

Пока команда облачалась в защитные скафандры, Елена активировала коммуникатор:

– "Разведчик-7" вызывает "Левиафан". Капитан Корин, вы меня слышите?

– Слышу вас, доктор Сонг, – раздался голос Корина. – Как прошла посадка?

– Без происшествий, – ответила Елена. – Мы приземлились в центре бывшего города. Сейчас готовимся к выходу на поверхность.

– Держите меня в курсе, – сказал Корин. – И будьте осторожны. Штерн уже связался с Советом директоров, пытаясь отменить мое решение о продлении исследовательской фазы.

– Понято, капитан, – кивнула Елена. – Мы постараемся действовать быстро.

Закончив разговор, она повернулась к Кляйну:

– Нужно торопиться. У нас может быть меньше времени, чем мы рассчитывали.

– Тогда не будем терять ни минуты, – решительно ответил Вернер. – Выдвигаемся.

Шлюзовая камера модуля открылась, выпуская группу исследователей на поверхность Терра Новы. Пять фигур в скафандрах медленно спустились по трапу, впервые за четыреста лет нарушая безмолвие этого мира.

Елена включила внешние сканеры своего скафандра:

– Невероятно… Молекулярный анализ показывает, что вся органика на планете находится в состоянии полной приостановки биологических процессов. Даже микроорганизмы в почве – они не мертвы, просто… заморожены во времени.

– Теория планетарного анабиоза подтверждается, – кивнул Вернер. – Вопрос в том, как они этого достигли? Какая технология способна погрузить в стазис целую планету?

– И где центр управления этой системой, – добавила Елена, оглядываясь вокруг. – Нам нужно найти вход в подземный комплекс.

Вернер активировал портативный сканер:

– По моим данным, ближайший вход должен быть… – он медленно повернулся, направляя прибор в разные стороны, – вон там. Примерно в трехстах метрах к северо-западу.

Группа двинулась в указанном направлении. Они шли по широкой улице, мимо зданий, сохранивших свою структуру, но покрытых тонким слоем пыли. Никаких признаков разрушения, характерных для заброшенных городов. Время словно остановилось здесь.

– Смотрите, – Елена указала на одно из зданий. – Это похоже на информационную панель.

Она подошла ближе к стене, на которой располагалась темная поверхность, напоминающая экран.

– Может ли она все еще работать? – с сомнением произнес один из техников.

– Если их источник энергии до сих пор функционирует… – Елена осторожно прикоснулась к панели.

К всеобщему изумлению, поверхность слабо засветилась, на ней появились символы – измененный вариант английского алфавита, еще узнаваемый, но с новыми элементами.

– Оно работает! – воскликнула Елена. – Спящий четыреста лет, но все еще функциональный!

Вернер подошел ближе, изучая символы:

– Похоже на навигационную систему города. Смотрите, здесь схема, показывающая различные секторы. А это, – он указал на мигающую точку, – похоже на индикатор входа в подземный комплекс.

Елена попробовала коснуться этой точки, и экран изменился, показывая более детальную карту.

– Там написано… – она вгляделась в символы, – "Центральный доступ к Ковчегу".

– Ковчег, – повторил Вернер. – Подходящее название для проекта планетарного анабиоза.

Следуя указаниям карты, группа вскоре достигла массивного здания в центре бывшего города. В отличие от остальных строений, оно выглядело абсолютно нетронутым временем – сияющий белый купол с символами, похожими на те, что они видели на информационной панели.

– Должен быть какой-то механизм открытия, – Вернер начал обходить здание по периметру. – Возможно, еще одна панель управления…

– Здесь! – окликнул его один из техников, указывая на небольшое углубление в стене.

Когда они подошли ближе, Елена заметила, что в углублении находится устройство, похожее на сканер:

– Это может быть биометрический замок. Для доступа требовалась идентификация.

– Что ж, четыреста лет никого с нужной ДНК поблизости точно нет, – хмыкнул Вернер. – Придется использовать альтернативные методы.

Он открыл контейнер, который принес с собой, и достал компактное устройство:

– Это универсальный электронный отмычки моей собственной разработки. Проанализирует протокол аутентификации и попытается его обойти.

– Вы всегда носите с собой устройство для взлома древних систем безопасности? – с легкой иронией спросила Елена.

– Инженер всегда должен быть готов к импровизации, доктор Сонг, – невозмутимо ответил Кляйн, прикрепляя устройство к биометрическому сканеру.

Через несколько минут напряженного ожидания раздался тихий сигнал, и устройство Вернера засветилось зеленым.

– Готово. Система должна…

Не успел он закончить фразу, как стена перед ними плавно разделилась, открывая проход внутрь купола. Внутри обнаружился просторный зал с еще одной дверью – массивной, металлической, похожей на герметичный люк подводной лодки или космического корабля.

– Шлюз, – определил Вернер. – Вероятно, ведет к лифтовой шахте или транспортной системе, соединяющей поверхность с подземным комплексом.

Елена активировала свой коммуникатор:

– "Разведчик-7" вызывает "Левиафан". Капитан, мы нашли вход в подземный комплекс. Готовимся спуститься.

– Вас понял, доктор Сонг, – отозвался Корин. – Как скафандры? Есть ли признаки необходимости дополнительной защиты?

– Пока все показатели в норме, – ответила Елена. – Но мы сохраним полную изоляцию, пока не будем уверены в безопасности.

– Действуйте, – согласился Корин. – И передавайте данные в реальном времени.

Вернер уже занимался следующей дверью, используя то же устройство для взлома. На этот раз процесс занял больше времени, но в конце концов герметичный люк медленно отъехал в сторону, открывая доступ к большой цилиндрической шахте с платформой внутри.

– Похоже на лифт, – сказал один из техников. – И судя по индикаторам, он все еще функционален.

– Невероятно, – покачал головой другой. – Четыреста лет, и все системы работают, как в день установки.

– Их технологии долговечности намного превосходят наши, – заметил Вернер. – Одно это уже делает исследование бесценным.

Группа вошла на платформу. После небольшой паузы, словно древняя система оценивала новых посетителей, платформа начала плавно опускаться.

– Передайте на корабль, – сказала Елена технику, отвечавшему за коммуникацию, – мы начинаем спуск в подземный комплекс. Глубина погружения пока неизвестна, возможны перебои связи.

По мере спуска освещение в шахте становилось ярче. На стенах мелькали светящиеся линии и символы – вероятно, индикаторы глубины и системные обозначения.

– Мы уже преодолели пятьсот метров, – сообщил техник, следящий за датчиками. – Скорость спуска стабильная, примерно десять метров в секунду.

– При такой скорости до предполагаемой глубины в два километра мы доберемся через… – начал рассчитывать Вернер.

– Две с половиной минуты, – закончила за него Елена. – И что мы найдем там внизу?

Ответ они получили раньше, чем ожидали. На глубине около полутора километров платформа внезапно замедлилась, а затем остановилась. Дверь перед ними открылась, представляя взору нечто, что заставило всех застыть в изумлении.

Перед ними раскинулся огромный подземный город. Просторные помещения, уходящие вдаль настолько, насколько хватало взгляда, освещенные мягким голубоватым светом. И повсюду – прозрачные капсулы, выстроенные в аккуратные ряды, уходящие вверх на несколько уровней.

– Капсулы анабиоза, – прошептала Елена, подходя к ближайшей. – И в каждой…

В прозрачной капсуле лежал человек. Мужчина средних лет, с безмятежным выражением лица, словно спящий. Но это был не обычный сон. Его кожа имела слегка голубоватый оттенок, а грудь не поднималась в дыхании.

– Они все здесь, – потрясенно произнес Вернер, оглядывая бесконечные ряды капсул. – Все население колонии. Миллионы людей, спящих сотни лет, ожидающих…

– Ожидающих пробуждения, – закончила Елена. – Когда настанет безопасное время.

Она активировала сканер своего скафандра, направив его на ближайшую капсулу:

– Жизненные показатели минимальны, но стабильны. Метаболизм замедлен до почти полной остановки. Но они живы. Все они живы.

– Нужно найти центр управления системой анабиоза, – решительно сказал Вернер. – Там мы сможем получить информацию о протоколах пробуждения.

Они двинулись вдоль рядов капсул, стараясь не отвлекаться на лица спящих людей. Мужчины, женщины, дети – все население колонии, застывшее во времени.

В центре зала находилась круглая площадка, приподнятая над полом. На ней располагались консоли с мерцающими индикаторами и экранами.

– Это должен быть центр управления, – Вернер направился к площадке. – Посмотрим, сможем ли мы получить доступ к системе.

Он подошел к главной консоли, изучая символы и элементы управления.

– Интерфейс не слишком отличается от наших стандартных систем, – заметил он. – Базовая логика та же.

Осторожно прикоснувшись к панели, Вернер активировал один из экранов. На нем появился поток данных – графики, диаграммы, текст на том же модифицированном английском языке.

– Я могу расшифровать большую часть, – сказала Елена, вглядываясь в экран. – Это статус системы анабиоза. Согласно данным, все капсулы функционируют нормально, поддерживая стабильное состояние субъектов.

– А вот это интересно, – Вернер указал на раздел экрана с мигающим индикатором. – Похоже на счетчик времени. Если я правильно интерпретирую, система была запрограммирована на автоматическое пробуждение через определенный период.

Елена внимательно изучила данные:

– Ты прав. Согласно этой информации, автоматическое пробуждение должно было начаться через… – она замолчала, проверяя расчеты, – через пятьдесят лет от настоящего момента.

– Пятьдесят лет? – переспросил один из техников. – Но почему такой долгий срок? Они уже проспали четыре сотни лет.

– Должно быть, это связано с каким-то конкретным астрономическим или планетарным циклом, – предположила Елена. – Возможно, с активностью их звезды.

– Или с тем, что вызвало необходимость анабиоза в первую очередь, – добавил Вернер. – Взгляните сюда.

Он открыл новый раздел данных, показывающий исторические записи.

– Если я правильно понимаю, колонисты столкнулись с чем-то, что они назвали "Волна Энтропии". Звучит похоже на то, что мы сейчас называем галактической энтропией – ускоренное старение звезд и истощение ресурсов. Но согласно их исследованиям, этот процесс не был постоянным. Он имел циклический характер.

– Циклический? – Елена с удивлением посмотрела на данные. – То есть, они предполагали, что период повышенной энтропии сменится периодом стабилизации?

– Именно так, – кивнул Вернер. – И судя по их расчетам, к моменту автоматического пробуждения "Волна Энтропии" должна была отступить, делая галактику снова безопасной для активной жизни.

– Это меняет все наше понимание ситуации, – прошептала Елена. – Если галактическая энтропия действительно циклична, а не постоянна…

– То утилизация планет – не единственное решение для человечества, – закончил Вернер. – Есть альтернатива – переждать наихудшую фазу цикла, как это сделали колонисты Терра Новы.

Елена быстро активировала коммуникатор:

– "Разведчик-7" вызывает "Левиафан". Капитан Корин, вы меня слышите?

Статический шум, затем слабый голос:

– Слышу… но сигнал слабый… что у вас?

– Капитан, мы нашли их! – возбужденно сообщила Елена. – Миллионы людей в состоянии анабиоза. И главное – мы обнаружили данные, указывающие на цикличность галактической энтропии. Это не постоянное явление, а временный процесс!

– Повторите… данные о цикличности… – голос Корина прерывался помехами. – Это подтверждено?

– Да, в их исторических записях и научных данных. Они погрузились в анабиоз, чтобы переждать пик энтропии. Через пятьдесят лет должно начаться автоматическое пробуждение.

– Передайте… все данные… немедленно, – сквозь усиливающиеся помехи донесся приказ капитана. – Ситуация осложняется… Штерн получил… от Совета… начать утилизацию…

– Что? Нет! – воскликнула Елена. – Мы не можем допустить этого! Капитан, эти люди живы, и у них есть решение проблемы энтропии!

Но связь окончательно прервалась, оставив только шум помех.

– Нужно действовать быстро, – решительно сказал Вернер. – Если Штерн получил разрешение начать утилизацию, у нас мало времени.

– Что мы можем сделать? – спросила Елена, оглядываясь на бесконечные ряды капсул. – Мы не сможем пробудить всех.

– Нет, но мы можем получить неопровержимые доказательства, – ответил Кляйн. – И, возможно, пробудить одного человека – кого-то, кто сможет объяснить все остальным.

Он вернулся к консоли управления:

– Я попытаюсь найти протокол избирательного пробуждения. Должна быть возможность активировать отдельные капсулы.

Пока Вернер работал с консолью, Елена продолжала изучать данные о населении:

– Здесь есть информация о том, кто находится в каждой капсуле. Профессия, социальный статус, медицинские данные… все каталогизировано с невероятной тщательностью.

– Нам нужен кто-то из руководства проекта, – сказал Вернер, не отрываясь от консоли. – Ученый или администратор, кто-то, кто понимает всю систему и сможет объяснить её.

– Я ищу… – Елена пролистывала данные. – Вот! Доктор Ашер Ривз, главный научный руководитель проекта "Ковчег". Его капсула находится в секторе А-7, уровень 3.

– Идеально, – кивнул Вернер. – Я активирую протокол пробуждения для его капсулы.

Он ввел несколько команд, и система откликнулась серией подтверждающих сигналов.

– Протокол инициирован. Теперь нужно найти эту капсулу и дождаться завершения процесса.

Следуя указаниям системы, они быстро нашли нужный сектор и поднялись на третий уровень. Капсула доктора Ривза уже выделялась среди других – её внутреннее освещение изменило цвет с голубого на более теплый, янтарный. Внутри можно было различить мужчину средних лет с седеющими волосами и аккуратной бородкой.

– Процесс пробуждения начался, – сказала Елена, сканируя капсулу. – Метаболизм постепенно ускоряется, сердечный ритм возрастает. Удивительно, но я не вижу никаких признаков дегенерации тканей или мышечной атрофии.

– Их технология анабиоза значительно превосходит все, что мы когда-либо создавали, – отметил Вернер. – Они не просто замедлили жизненные процессы, они полностью сохранили организм в первозданном состоянии.

Минуты тянулись медленно. Постепенно цвет внутри капсулы становился все теплее, а показатели жизнедеятельности Ривза приближались к нормальным человеческим.

– Смотрите, – прошептала Елена, – он начинает двигаться.

Веки мужчины дрогнули, пальцы слегка шевельнулись. Затем последовал глубокий вдох, и глаза открылись – сначала дезориентированные, затем постепенно фокусирующиеся.

Капсула издала серию звуковых сигналов, и её верхняя часть медленно поднялась. Доктор Ривз моргнул, приспосабливаясь к свету, затем попытался сесть.

Елена инстинктивно шагнула вперед, чтобы помочь, но остановилась, помня о своем скафандре.

– Доктор Ривз? – осторожно произнесла она. – Вы меня понимаете?

Мужчина повернул голову в её сторону, глаза сузились, изучая странную фигуру в защитном костюме.

– Да… – его голос был хриплым от долгого молчания, но четким. – Я… понимаю. Кто вы? Почему… пробуждение?

– Меня зовут доктор Елена Сонг, – представилась она. – Я ксенобиолог с корабля-утилизатора "Левиафан". Мы… обнаружили вашу планету и спустились для исследования.

– Утилизатора? – Ривз нахмурился, пытаясь понять значение термина.

– Это долгая история, доктор, – вмешался Вернер. – И у нас очень мало времени. Наш корабль может начать процесс утилизации вашей планеты в любой момент.

– Утилизации? – Ривз, казалось, начал понимать. Его глаза расширились от ужаса. – Вы хотите разрушить Терра Нову?

– Не мы, – поспешила уточнить Елена. – Корпорация, которой мы служим. Они считают, что планета мертва, и хотят использовать её ресурсы.

– Но здесь девять миллиардов человек! – воскликнул Ривз, пытаясь встать из капсулы.

– Мы знаем, – кивнула Елена. – Именно поэтому мы пробудили вас. Нам нужна ваша помощь, чтобы остановить процесс утилизации и объяснить всем, что на самом деле происходит с галактической энтропией.

Ривз глубоко вдохнул, собираясь с мыслями, затем решительно кивнул:

– Помогите мне встать. Если то, что вы говорите, правда, мы должны действовать немедленно.

Вернер поддержал ученого, помогая ему выбраться из капсулы. Ривз пошатнулся, но быстро восстановил равновесие.

– Удивительно, – заметила Елена, наблюдая за ним. – Никаких признаков мышечной атрофии после четырех столетий анабиоза.

– Наша технология не просто приостанавливает жизненные процессы, – объяснил Ривз, осматриваясь вокруг. – Она создает квантовый кокон, изолирующий организм от течения времени. Для меня прошло не четыреста лет, а всего несколько минут.

– Это невероятно, – прошептал Вернер. – Такая технология могла бы революционизировать наше понимание физики.

– Именно поэтому мы должны остановить вашу корпорацию, – твердо сказал Ривз. – Не только ради спящих здесь людей, но и ради знаний, которые могут спасти всю галактику.

Он повернулся к главной консоли:

– Я могу активировать аварийный протокол защиты, который сделает невозможным любое внешнее воздействие на планету. Но для этого мне нужен доступ к центральной системе.

– Мы проводим вас, – кивнула Елена. – Но сначала…

Она не успела закончить фразу, как их коммуникатор внезапно ожил, наполнившись срочным сообщением от капитана Корина:

– "Разведчик-7", немедленно возвращайтесь на корабль! Штерн получил прямое разрешение от Совета директоров на начало утилизации! Первые деконструкторы уже готовятся к запуску!

– Капитан, мы не можем! – ответила Елена. – Мы пробудили одного из ученых. Он может активировать защитные системы планеты!

– Тогда действуйте немедленно! – в голосе Корина слышалось напряжение. – Я пытаюсь задержать Штерна, но он получил поддержку службы безопасности. У вас меньше часа!

Связь снова прервалась.

– Мы должны торопиться, – решительно сказал Вернер, поворачиваясь к Ривзу. – Где находится центральная система?

– На нижнем уровне, – ответил ученый, уже двигаясь к ближайшей транспортной платформе. – Следуйте за мной.

Группа поспешила за пробужденным ученым, понимая, что от их действий сейчас зависит судьба не только миллиардов спящих людей на Терра Нове, но, возможно, и всего человечества.

ЧАСТЬ II: ОТКРОВЕНИЕ

Глава 6: "Свидетель"

Капитан Александр Корин никогда не считал себя бунтарем. Двадцать лет безупречной службы, безоговорочное выполнение приказов, полное принятие корпоративной иерархии – его личное дело было образцом лояльности и дисциплины.

И вот теперь он стоял на мостике "Левиафана", открыто противостоя директору Штерну и блокируя запуск первой волны деконструкторов.

– Это прямой приказ Совета директоров, капитан, – холодно произнес Штерн, держа в руке планшет с официальным распоряжением. – Немедленно начать процесс утилизации Терра Новы. Любое промедление будет рассматриваться как саботаж.

– Команда Сонг еще не завершила исследование, – твердо ответил Корин. – Согласно протоколу, утилизация не может быть начата до полного анализа планеты и возвращения исследовательской группы.

– Протокол может быть изменен прямым указанием Совета, – парировал Штерн. – Что и было сделано. У меня есть все необходимые полномочия.

Корин оглядел мостик. Офицеры напряженно наблюдали за конфронтацией, не вмешиваясь, но по их лицам было видно – большинство на его стороне. Особенно Диана Рамирес, которая стояла рядом с капитаном, всем своим видом демонстрируя поддержку.

– Директор Штерн, – Корин тщательно подбирал слова, – на этом корабле я несу ответственность за жизни пяти тысяч членов экипажа. И я не могу рисковать ими, начиная операцию, когда на поверхности планеты находится исследовательская группа.

– Капитан, не испытывайте мое терпение, – процедил Штерн. – У них было достаточно времени для сбора данных. Отдайте приказ о немедленном возвращении группы Сонг на корабль и инициируйте подготовку деконструкторов.

Корин задумался. Ему нужно было выиграть время – хотя бы немного, чтобы Елена и Вернер успели сделать то, что планировали.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Я свяжусь с группой Сонг и прикажу им немедленно вернуться. Но запуск деконструкторов будет произведен только после того, как они покинут поверхность планеты.

Штерн недовольно поджал губы, но кивнул:

– Приемлемый компромисс. У них есть один час. После этого утилизация начнется, независимо от их местонахождения.

Когда директор покинул мостик, Диана тихо спросила:

– Что происходит, капитан? Я никогда не видела, чтобы вы так явно противостояли корпорации.

Корин посмотрел на своего первого помощника, размышляя, сколько может ей рассказать. Диана всегда была надежным офицером, но знание правды могло подвергнуть её опасности.

– Коммандер Рамирес, – наконец решился он, – могу я доверять вам абсолютно?

– Всегда, капитан, – без колебаний ответила она.

– Тогда следуйте за мной, – Корин направился к своей личной переговорной комнате, смежной с мостиком.

Когда они оказались внутри, капитан активировал протокол приватности, блокирующий любую возможность прослушивания.

– То, что я сейчас расскажу, может звучать невероятно, – начал он. – Но у меня есть все основания верить, что это правда.

В течение следующих десяти минут Корин изложил Диане все, что узнал от Елены Сонг – о планетах в анабиозе, о том, что корпорация "Феникс" годами уничтожала не мертвые миры, а целые цивилизации в состоянии стазиса, о циклической природе галактической энтропии и альтернативной стратегии выживания.

Диана слушала молча, её лицо становилось все более мрачным по мере того, как она осознавала масштаб открывшейся правды.

– Если это так… – наконец произнесла она, когда капитан закончил, – если мы все это время… Боже мой.

– Именно, – кивнул Корин. – И сейчас на Терра Нове находятся девять миллиардов наших соотечественников в анабиозе. Людей, которых корпорация собирается превратить в сырье.

Диана сжала кулаки:

– Что мы будем делать, капитан?

Корин отметил это "мы" – Рамирес без колебаний встала на его сторону.

– Сонг и Кляйн пробудили одного из ученых колонии – доктора Ашера Ривза. Он должен активировать планетарную защитную систему, которая предотвратит любое внешнее воздействие на Терра Нову. Но им нужно время.

– А что потом? – спросила Диана. – Штерн не отступит. Он получил прямые указания от Совета директоров.

– Я знаю, – мрачно ответил Корин. – Когда правда выйдет наружу, начнется открытый конфликт. И нам нужно быть готовыми.

– Вы говорите о мятеже, капитан, – тихо произнесла Диана.

– Я говорю о предотвращении геноцида, коммандер, – твердо возразил Корин. – О спасении миллиардов жизней. О том, чтобы сделать то, что правильно.

Диана внимательно посмотрела на него:

– Вы знаете, что я с вами. Но что насчет остальных? Большинство экипажа даже не подозревает о правде.

– Поэтому нам нужны доказательства, – ответил Корин. – Неопровержимые. И, возможно, свидетель.

В этот момент коммуникатор на его запястье ожил:

– Капитан! Это Елена Сонг. Мы возвращаемся на корабль. Доктор Ривз активировал защитную систему планеты. И… он с нами.

– Вы взяли его на корабль? – Корин не смог скрыть удивления.

– Он настоял, – ответила Елена. – Сказал, что должен лично свидетельствовать и убедить остальных. Кроме того, он обладает знаниями, которые могут быть критически важны для всего человечества.

– Понял, – ответил Корин. – Возвращайтесь немедленно. Штерн дал вам час, после чего запустит деконструкторы, независимо ни от чего.

– Мы успеем, – уверенно сказала Елена. – Защитные системы уже активированы. Даже если деконструкторы будут запущены, они не смогут причинить вред планете.

– Отлично. Буду ждать вас в доке. Конец связи.

Корин повернулся к Диане:

– Теперь у нас есть шанс. Если доктор Ривз сможет объяснить ситуацию, если мы сможем доказать, что Терра Нова – не мертвый мир…

– Штерн все равно будет настаивать на выполнении приказа, – закончила Диана. – Но большинство экипажа может отказаться участвовать в массовом убийстве своих соотечественников.

– Именно на это я и рассчитываю, – кивнул Корин. – Идемте, нам нужно подготовиться к их прибытию.

Док номер семь, где должен был приземлиться "Разведчик-7", был окружен усиленными нарядами службы безопасности. Джеймс Кортес, глава безопасности корабля, лично руководил операцией.

– Капитан, – отсалютовал он, когда Корин и Диана прибыли к доку. – Директор Штерн приказал обеспечить максимальную безопасность при возвращении исследовательской группы.

– Вижу, – нахмурился Корин. – Но с каких пор возвращение наших собственных ученых требует такого количества вооруженной охраны?

– Директор обеспокоен возможной… контаминацией, – осторожно ответил Кортес. – Он настаивает на полном карантинном протоколе.

Корин внимательно посмотрел на руководителя безопасности. Они работали вместе уже несколько лет, и он знал Кортеса как честного и принципиального человека.

– Джеймс, – тихо произнес Корин, отведя его в сторону. – Я думаю, истинная причина этих мер – не забота о безопасности экипажа.

Кортес напрягся:

– Что вы имеете в виду, капитан?

– Исследовательская группа обнаружила нечто, что корпорация предпочла бы скрыть, – осторожно сказал Корин. – Нечто, что ставит под сомнение саму сущность нашей миссии.

– Капитан, – Кортес понизил голос, – за последние часы я получил несколько… необычных приказов. Директор Штерн лично инструктировал меня изолировать членов исследовательской группы сразу по прибытии и конфисковать все их данные. Это нестандартный протокол.

– И вы готовы выполнить этот приказ? – напрямую спросил Корин.

Кортес выдержал взгляд капитана:

– Я присягал защищать экипаж этого корабля и выполнять свой долг. Если между этими обязательствами возникает конфликт, я должен сделать выбор, основанный на моральных принципах.

– Понимаю, – кивнул Корин. – В таком случае, вам следует знать, что группа Сонг возвращается не одна. С ними находится человек с поверхности планеты.

– Человек? – Кортес не смог скрыть удивления. – Но планета считается необитаемой уже четыреста лет!

– Именно в этом и заключается открытие, которое сделала доктор Сонг, – ответил Корин. – Планета не заброшена. Её население находится в состоянии анабиоза – все девять миллиардов человек.

Кортес побледнел:

– И мы собирались утилизировать её? Превратить в сырье планету с миллиардами наших соотечественников?

– Теперь вы понимаете, почему Штерн так стремится изолировать исследовательскую группу и конфисковать их данные, – мрачно заключил Корин.

Руководитель безопасности на мгновение задумался, затем решительно кивнул:

– Капитан, я с вами. Но нужно действовать осторожно. Среди моих людей есть несколько офицеров, лично преданных Штерну. Они докладывают ему напрямую, в обход стандартной иерархии.

– Можете идентифицировать их?

– Да. Лейтенанты Хоук и Мерсер, а также сержант Кински.

– Отлично, – Корин быстро обдумал ситуацию. – Вот что мы сделаем…

В течение следующих нескольких минут Корин, Диана и Кортес разработали план действий, призванный обеспечить безопасное прибытие исследовательской группы и их необычного гостя.

Вскоре система оповещения дока сообщила о приближении "Разведчика-7". Через смотровые окна они видели, как небольшой модуль маневрирует, заходя на посадку в доковой шахте.

– Все на позиции, – скомандовал Кортес своим людям. – Соблюдать полный карантинный протокол.

Корин заметил, что офицеры, указанные Кортесом как лояльные Штерну, были стратегически размещены подальше от основного шлюза, через который должна была пройти исследовательская группа.

Модуль плавно опустился на посадочную площадку, и автоматические системы дока начали процесс герметизации и выравнивания давления. На информационных дисплеях отображались параметры атмосферы и статус карантинных протоколов.

– Процедура стыковки завершена, – объявил голос системы оповещения. – Карантинный шлюз активирован.

Корин, Диана и Кортес приблизились к шлюзовой камере, ожидая появления исследовательской группы. Через несколько напряженных минут внутренние двери шлюза открылись, и из них вышли пять фигур в скафандрах.

– Доктор Сонг, – обратился Корин к ведущей фигуре. – Рад видеть вас в безопасности.

– Капитан, – голос Елены звучал напряженно даже через коммуникатор скафандра. – Мы вернулись согласно вашему приказу. И, как я сообщала, с нами доктор Ашер Ривз.

Она указала на одну из фигур, которая держалась немного неуверенно, явно непривычная к скафандру.

– Добро пожаловать на борт "Левиафана", доктор Ривз, – официально произнес Корин. – Хотя обстоятельства нашей встречи далеки от идеальных.

– Капитан Корин, – голос Ривза звучал глубоко и уверенно. – Мне сказали, что вы человек чести. Человек, который готов выслушать правду, какой бы неудобной она ни была.

– Я стараюсь быть таким, – кивнул Корин. – Но сейчас нам нужно действовать быстро. Директор Штерн отдал приказ об изоляции вашей группы и конфискации всех данных.

– Не удивлен, – сухо заметил Вернер Кляйн. – Как только правда выйдет наружу, его карьере конец.

– Его карьера – наименьшая из проблем, – возразила Елена. – Речь идет о спасении миллиардов жизней и о будущем всего человечества.

– Согласен, – кивнул Корин. – Поэтому мы подготовили план. Коммандер Рамирес и руководитель безопасности Кортес на нашей стороне. Сейчас мы…

Он не успел закончить. Двери в дальнем конце дока открылись, и в помещение вошел директор Штерн в сопровождении психолога Н'Дамбы и нескольких офицеров службы безопасности.

– А вот и наши исследователи, – холодно улыбнулся Штерн. – С возвращением. Я получил информацию, что вы обнаружили нечто… экстраординарное.

Его взгляд остановился на фигуре Ривза:

– И, похоже, привезли с собой образец для изучения. Как интересно.

– Не образец, директор, – твердо ответила Елена. – Доктор Ашер Ривз, главный научный руководитель проекта "Ковчег" колонии Терра Нова.

Штерн лишь слегка приподнял бровь:

– В самом деле? И как такое возможно, если колония была эвакуирована четыреста лет назад?

– Колония никогда не была эвакуирована, – вмешался Ривз, делая шаг вперед. – Это ложь, распространяемая вашей корпорацией. Мы погрузили всю планету в состояние анабиоза, чтобы переждать пик галактической энтропии.

– Очаровательная история, – снисходительно улыбнулся Штерн. – Но, боюсь, научно невозможная. Технология планетарного анабиоза выходит за рамки любых известных нам физических принципов.

– Тем не менее, она существует, – вмешался Вернер. – Мы видели её своими глазами. Миллионы людей в капсулах анабиоза, находящихся под поверхностью планеты. Все системы функциональны, все жизненные показатели стабильны.

– Эти данные подтверждены независимыми сканированиями, – добавила Елена. – У нас есть неопровержимые доказательства.

– Доказательства чего? – Штерн сделал несколько шагов вперед. – Галлюцинаций? Массового психоза? А может, инопланетного вмешательства в ваши разумы?

– Директор, – холодно произнес Корин, – я думаю, нам всем будет полезно выслушать доктора Ривза в более подходящей обстановке. Предлагаю перенести этот разговор в главный конференц-зал и пригласить всех старших офицеров.

– А я думаю, что исследовательская группа должна немедленно пройти полное медицинское обследование, – возразил Штерн. – Включая психологическую оценку. Не так ли, доктор Н'Дамба?

Психолог кивнул:

– Действительно, после контакта с неизвестной средой возможны различные формы когнитивных нарушений. Хотя, должен признать, массовая согласованная галлюцинация выглядит маловероятной.

– Видите? Даже ваш психолог сомневается в вашей теории, – заметила Елена.

– Достаточно, – отрезал Штерн. – Офицеры, сопроводите исследовательскую группу в карантинный отсек медицинского сектора. И конфискуйте все их оборудование и данные.

– Отмените этот приказ, – спокойно, но твердо произнес Корин. – Как капитан "Левиафана", я принимаю на себя полную ответственность за исследовательскую группу и их… гостя.

Между двумя мужчинами возникло почти осязаемое напряжение. Офицеры безопасности замерли в нерешительности, не зная, чьим приказам следовать.

– Капитан Корин, – ледяным тоном произнес Штерн, – напоминаю вам, что я представляю здесь Совет директоров корпорации "Феникс". Мои полномочия превышают ваши в вопросах корпоративной безопасности.

– А я напоминаю вам, директор Штерн, – так же холодно ответил Корин, – что на борту корабля капитан имеет абсолютную власть в вопросах безопасности экипажа. И я считаю, что скрытие критически важной информации представляет угрозу для всех нас.

Кортес сделал едва заметный жест своим людям, и те заняли позиции между группой Корина и офицерами, прибывшими со Штерном.

– Это мятеж, капитан? – тихо спросил Штерн. – Вы понимаете последствия?

– Это не мятеж, – спокойно ответил Корин. – Это выполнение моего долга перед экипажем и человечеством.

Он повернулся к Кортесу:

– Руководитель безопасности, сопроводите доктора Ривза и исследовательскую группу в главный конференц-зал. Соберите там всех старших офицеров.

– Есть, капитан, – четко ответил Кортес.

– Это ошибка, Корин, – предупредил Штерн. – Ошибка, которая будет стоить вам не только карьеры.

– Возможно, – согласился Корин. – Но сокрытие правды о миллиардах живых людей, которых мы собирались превратить в сырье, будет стоить нам всем гораздо больше. Наших душ, директор. Если они у вас еще остались.

Он повернулся к исследовательской группе:

– Доктор Сонг, инженер Кляйн, вы можете снять скафандры. Предварительное сканирование показало отсутствие биологических угроз. Доктор Ривз, добро пожаловать на "Левиафан". Надеюсь, вы сможете рассказать нам всю правду о том, что произошло на Терра Нове.

– Для этого я здесь, капитан, – серьезно ответил Ривз. – Чтобы рассказать правду. И чтобы предложить альтернативу пути разрушения, которым идет ваша цивилизация.

Главный конференц-зал "Левиафана" никогда не был настолько заполнен. Все старшие офицеры корабля, главы отделов, ведущие специалисты – около пятидесяти человек собрались, чтобы услышать невероятную историю доктора Ашера Ривза.

Сам Ривз стоял в центре зала – среднего роста мужчина с седеющими волосами и аккуратной бородкой, одетый в странную серебристо-серую униформу колонистов Терра Новы. Несмотря на то, что он только что проснулся после четырех столетий анабиоза и оказался на борту огромного корабля-утилизатора, ученый выглядел удивительно спокойным и собранным.

Елена Сонг и Вернер Кляйн сидели рядом с капитаном Корином во главе длинного стола. Директор Штерн занял место в дальнем конце, демонстративно дистанцируясь от происходящего, но внимательно наблюдая за всем.

– Благодарю вас, капитан Корин, за возможность обратиться к вашим офицерам, – начал Ривз, обводя взглядом присутствующих. – То, что я расскажу, изменит ваше понимание истории человечества и ситуации, в которой мы все оказались.

Он сделал паузу, собираясь с мыслями:

– Четыреста двенадцать лет назад колония Терра Нова была процветающим миром с населением около девяти миллиардов человек. Мы были одной из первых и наиболее успешных колоний за пределами Солнечной системы. Наши ученые находились на переднем крае исследований пространства, времени и фундаментальных сил вселенной.

Ривз активировал голографический проектор, который подготовили для него, и над столом возникло трехмерное изображение Терра Новы в период её расцвета – прекрасный голубой мир с впечатляющими городами и развитой инфраструктурой.

– Именно наши астрофизики первыми обнаружили явление, которое вы сейчас называете "галактической энтропией" – ускоренное старение звезд и истощение ресурсов. Но, в отличие от вашей цивилизации, мы быстро поняли, что это не постоянный процесс, а циклическое явление.

На голографическом дисплее появилась схема, показывающая волнообразные изменения в энергетическом состоянии различных звездных систем.

– Галактика проходит через периоды ускоренной энтропии примерно каждые пятьсот тысяч лет. Эти периоды длятся около пяти тысяч лет, после чего наступает фаза стабилизации и восстановления. Мы оказались на пороге такого периода ускоренной энтропии.

– И вместо эвакуации вы решили погрузить всю планету в анабиоз? – скептически спросил один из офицеров.

– Именно так, – кивнул Ривз. – Эвакуация девяти миллиардов человек была невозможна – у нас просто не было для этого ресурсов. Кроме того, куда эвакуироваться, если вся галактика вступает в фазу энтропийного кризиса?

– Но как вам удалось создать технологию планетарного анабиоза? – спросила Диана Рамирес. – Это кажется невозможным даже с нашим уровнем технологий.

– Мы обнаружили, что на квантовом уровне возможно создать "пузырь замедленного времени", – объяснил Ривз. – По сути, мы не столько погрузили организмы в биологический стазис, сколько изменили их взаимодействие с временным континуумом.

Елена Сонг добавила:

– Мы видели результат этой технологии. Никаких признаков деградации тканей или мышечной атрофии после четырех веков анабиоза. Доктор Ривз пробудился полностью функциональным, как будто проспал всего одну ночь.

– И таких, как он, девять миллиардов? – недоверчиво спросил кто-то из присутствующих.

– Да, – твердо ответил Ривз. – Все население Терра Новы находится в анабиозных капсулах под поверхностью планеты. И, должен подчеркнуть, все они – ваши соотечественники. Люди с Земли, такие же, как вы.

– Которых мы собирались… утилизировать, – тихо произнес один из офицеров. По залу прошел ропот осознания.

– Но это не все, – продолжил Ривз. – В процессе наших исследований галактической энтропии мы обнаружили нечто крайне тревожное. Энтропийные процессы ускоряются не только естественным образом, но и в результате определенных технологических воздействий.

На голограмме появилось новое изображение – схема, показывающая, как различные технологии воздействуют на структуру пространства-времени.

– В частности, массовое разрушение планетарных тел до молекулярного уровня вызывает каскадный эффект квантовой дестабилизации, который ускоряет энтропию в соседних системах.

По залу пронесся шепот. Корин напрягся, понимая, к чему ведет ученый.

– Вы хотите сказать… – начал он.

– Да, капитан, – серьезно подтвердил Ривз. – Ваши корабли-утилизаторы не решают проблему галактической энтропии. Они её усугубляют. С каждой "утилизированной" планетой процесс ускоряется, приближая окончательный коллапс.

В зале воцарилась гробовая тишина. Все взгляды обратились к директору Штерну, который сидел с каменным выражением лица.

– Это неподтвержденная теория, – наконец произнес он. – Основанная на устаревших исследованиях четырехсотлетней давности.

– Неужели? – Ривз повернулся к Штерну. – Тогда почему все цивилизации, которые мы обнаружили до начала кризиса, выбрали тот же путь, что и мы? Почему ни одна из них не пошла по пути "утилизации"?

– Какие еще цивилизации? – резко спросил Штерн.

– О, – Ривз улыбнулся без тени веселья. – Так вы скрываете и эту информацию от своих людей? Мы обнаружили свидетельства существования более тридцати разумных видов в нашей галактике. Большинство из них значительно старше человечества. И все они, столкнувшись с циклом ускоренной энтропии, выбрали стратегию анабиоза, а не разрушения других миров.

Он повернулся к остальным присутствующим:

– Те "мертвые" планеты, которые вы утилизировали все эти годы, не были мертвыми. Они находились в том же состоянии, что и Терра Нова – в планетарном анабиозе. Вы уничтожали целые цивилизации, думая, что просто перерабатываете неживую материю.

Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Офицеры вскакивали с мест, кто-то выкрикивал вопросы, кто-то требовал объяснений от Штерна.

– ТИШИНА! – громовой голос Корина заставил всех замолчать. – Доктор Ривз, продолжайте. Мы все выслушаем вас до конца.

Ривз благодарно кивнул:

– Суть в том, что существует альтернатива. Вместо того, чтобы ускорять энтропию разрушением планет, вы можете последовать нашему примеру – использовать технологию анабиоза для сохранения жизни, пока галактика не пройдет через пик кризиса.

– Ждать пять тысяч лет? – недоверчиво спросил кто-то. – Это же безумие!

– В анабиозе время не ощущается, – возразил Ривз. – Для субъекта проходит лишь мгновение. К тому же, необязательно погружать в анабиоз всех сразу. Можно делать это постепенно, оставляя активными небольшие группы хранителей, которые будут следить за системами и проводить необходимые исследования.

– А как же ресурсы? – спросил руководитель инженерного отдела. – Наши колонии уже сейчас на грани коллапса из-за нехватки материалов.

– Технология анабиоза значительно снижает потребность в ресурсах, – объяснил Ривз. – Кроме того, мы разработали методы регенеративного использования материалов, которые практически исключают потери. Если объединить эти технологии с вашими, можно создать устойчивую систему, которая позволит человечеству пережить кризис без уничтожения других цивилизаций.

– И вы готовы поделиться этими технологиями? – спросил Корин.

– Для этого я здесь, капитан, – серьезно ответил Ривз. – Чтобы предложить альтернативу пути самоуничтожения, по которому идет ваша цивилизация.

– Красивая сказка, – внезапно подал голос Штерн. – Но я вижу здесь лишь изощренную попытку помешать жизненно важной работе корпорации "Феникс". Возможно, доктор Ривз и верит в то, что говорит. Возможно, он сам жертва какой-то древней информационной войны. Но факт остается фактом: без утилизации ресурсов мертвых планет человечество обречено на вымирание.

– Нет, директор, – твердо возразил Ривз. – Человечество обречено именно из-за утилизации. Каждая разрушенная планета приближает коллапс на десятилетия. Вы не спасаете свой вид – вы ускоряете его гибель.

– Достаточно, – Штерн поднялся. – Капитан Корин, вы превысили свои полномочия, позволив этому… нарушителю распространять опасные теории среди экипажа. Я вынужден взять командование на себя и объявить чрезвычайное положение на корабле.

– На каком основании? – холодно спросил Корин.

– На основании прямого приказа Совета директоров, – ответил Штерн, доставая из кармана устройство связи. – Который я получил, пока вы устраивали этот фарс.

Он активировал устройство, и над столом возникла голограмма пожилого мужчины с суровым лицом.

– Я, Малкольм Ривз, председатель Совета директоров корпорации "Феникс", объявляю капитана Александра Корина временно отстраненным от должности в связи с действиями, угрожающими безопасности корпорации и человечества. Директор Элиас Штерн временно принимает на себя командование кораблем "Левиафан". Все офицеры обязаны подчиняться его приказам без возражений. Операция по утилизации Терра Новы должна быть продолжена немедленно.

Запись закончилась, и в зале воцарилась тяжелая тишина.

– Малкольм Ривз, – задумчиво произнес доктор Ашер Ривз. – Интересное совпадение. Не родственник ли это мой?

– Что вы имеете в виду? – нахмурился Штерн.

– У меня был младший брат, Малкольм, – объяснил Ривз. – Он отказался участвовать в проекте "Ковчег". Сказал, что найдет другой путь спасения. Он покинул Терра Нову за несколько месяцев до активации системы анабиоза.

Все взгляды снова обратились к Штерну, который неожиданно побледнел.

– Это ничего не меняет, – резко сказал он. – Приказ есть приказ. Офицеры безопасности, арестуйте капитана Корина, доктора Сонг, инженера Кляйна и этого самозванца, называющего себя Ривзом.

Но никто не двинулся с места. Офицеры безопасности переглядывались, явно не желая выполнять приказ.

– Я думаю, – медленно произнес Корин, поднимаясь, – что офицеры "Левиафана" хотели бы услышать полную правду, прежде чем принимать чью-либо сторону. Не так ли, директор Штерн? Правду о том, что корпорация "Феникс" с самого начала знала, что утилизирует не мертвые планеты, а цивилизации в анабиозе.

– Это абсурд, – начал Штерн, но его перебил Вернер Кляйн:

– У нас есть доказательства. Фрагмент отчета первого корабля-утилизатора, обнаружившего планету в анабиозе. И прямой приказ корпорации продолжать утилизацию, несмотря на наличие живых существ.

– Если это так, – медленно произнес Кортес, – то мы все эти годы участвовали в…

– В массовом геноциде галактических масштабов, – закончила за него Елена. – Да. Именно так.

– Но это не ваша вина, – добавил Ривз. – Вы не знали. Вас намеренно держали в неведении.

– И теперь, когда правда вышла наружу, – сказал Корин, – каждый из вас должен сделать выбор. Продолжать выполнять приказы тех, кто лгал вам все эти годы, или встать на сторону правды и жизни.

Штерн огляделся, понимая, что теряет контроль над ситуацией:

– Это измена, Корин. Измена человечеству. Без ресурсов, которые мы получаем через утилизацию, наши колонии погибнут.

– Или выживут, используя альтернативные технологии, которыми готов поделиться доктор Ривз, – возразил Корин. – Технологии, которые не ускоряют галактическую энтропию, а помогают её пережить.

Он обвел взглядом присутствующих:

– Я не призываю к мятежу. Я призываю к тому, чтобы мы все выполнили свой истинный долг – защитить жизнь. Не только человеческую, но и все формы разумной жизни в нашей галактике. Потому что именно в этом заключается величие цивилизации – не в том, сколько миров она может разрушить, а в том, сколько миров она может спасти.

Его слова, казалось, нашли отклик в сердцах большинства присутствующих. Один за другим офицеры вставали со своих мест, демонстрируя поддержку капитану.

Штерн, видя, что ситуация окончательно вышла из-под контроля, попятился к выходу:

– Вы пожалеете об этом, Корин. Все вы пожалеете.

С этими словами он развернулся и быстро покинул конференц-зал. Несколько офицеров, лояльных корпорации, последовали за ним.

– Капитан, – подошел к Корину Кортес, – я предлагаю немедленно взять под охрану ключевые системы корабля. Штерн и его люди могут попытаться перехватить управление.

– Согласен, – кивнул Корин. – Действуйте. И установите наблюдение за директором. Не арестовывайте его пока, просто следите.

Он повернулся к Ривзу:

– Доктор, нам нужна вся информация, которой вы обладаете. Особенно о технологиях анабиоза и о том, как предотвратить ускорение энтропии.

– Конечно, капитан, – согласился Ривз. – Но должен предупредить, что времени мало. Защитная система планеты не сможет бесконечно отражать попытки утилизации. Если корпорация пришлет подкрепление…

– Понимаю, – кивнул Корин. – Нам нужно действовать быстро.

Он обратился ко всем присутствующим:

– То, что произошло сегодня, меняет все. Не только для нас, но и для всего человечества. Мы стоим на пороге новой эры – эры, когда мы должны выбрать между путем разрушения и путем сохранения. Я сделал свой выбор. И я благодарен всем, кто встал на сторону жизни.

Доктор Ривз посмотрел на капитана с уважением:

– Знаете, капитан Корин, когда я согласился на пробуждение, я не был уверен, что смогу убедить кого-то из вашей цивилизации. Я думал, что, возможно, человечество слишком изменилось за эти столетия, слишком очерствело. Но теперь я вижу, что надежда все еще жива.

– Надежда всегда жива, доктор Ривз, – ответил Корин. – Пока есть люди, готовые встать за правду, какой бы неудобной она ни была.

Совещание закончилось, и офицеры разошлись выполнять свои новые обязанности. Корин, Елена, Вернер и Ривз остались в конференц-зале, чтобы спланировать дальнейшие действия.

– Мы должны быть готовы к тому, что Штерн не сдастся так легко, – предупредил Корин. – Он наверняка уже связывается с Советом директоров, запрашивая подкрепление.

– И к тому, что не весь экипаж поддержит нас, – добавила Елена. – Некоторые все еще верят корпорации больше, чем нам.

– Но большинство на нашей стороне, – уверенно сказал Вернер. – Особенно когда они узнают всю правду.

– Правда – наше самое сильное оружие, – согласился Ривз. – И знания, которыми я могу поделиться. Знания, которые помогут вашей цивилизации найти новый путь.

Корин посмотрел на троих людей, стоявших перед ним – ученого из прошлого, хранителя бесценных знаний; ксенобиолога, чья научная интуиция и моральная сила привели к раскрытию правды; и циничного инженера, нашедшего в себе совесть и мужество пойти против системы.

С такими союзниками, возможно, у них действительно был шанс изменить курс человечества. Спасти миллиарды жизней. И открыть новую главу в истории галактики.

Но сначала им предстояло пережить неизбежный конфликт с теми, кто слишком долго строил свою власть на лжи и разрушении.

Глава 7: "Архивы"

Корабельная ночь на "Левиафане" мало чем отличалась от дня. Те же искусственно освещенные коридоры, тот же ритм работы систем жизнеобеспечения, то же тихое гудение двигателей. Но экипаж придерживался традиционного цикла сна и бодрствования, и в ночные часы корабль казался более пустым, более тихим.

В эту ночь, однако, тишина была обманчивой. За ней скрывалось напряжение надвигающегося конфликта.

Капитан Корин сидел в своей каюте, просматривая отчеты о состоянии корабельных систем. После драматических событий в конференц-зале прошло восемь часов. Восемь часов подготовки, планирования и ожидания неизбежной реакции корпорации.

На экране перед ним отображалась схема "Левиафана" с отмеченными зонами безопасности. Красным были выделены секторы, контролируемые офицерами, лояльными Штерну – в основном административные и коммуникационные отделы. Зеленым – зоны под контролем сторонников Корина: большая часть инженерного, научного и медицинского секторов, а также ключевые системы жизнеобеспечения.

Стук в дверь прервал его размышления.

– Войдите.

Дверь открылась, и в каюту вошли Елена Сонг, Вернер Кляйн и доктор Ашер Ривз. Учёный из прошлого уже сменил свою странную серебристую униформу на стандартную одежду научного персонала "Левиафана", хотя выглядел в ней несколько неуютно.

– Капитан, мы закончили предварительный анализ технологий Терра Новы, – сообщила Елена, передавая Корину датапад. – Доктор Ривз оказался неоценимым источником информации.

– Надеюсь, мои знания помогут вашему экипажу понять, что мы предлагаем реальную альтернативу утилизации, – добавил Ривз.

Корин просмотрел данные на экране – детальные схемы системы анабиоза, принципы работы защитной планетарной сети, расчеты, показывающие циклическую природу галактической энтропии.

– Впечатляет, – искренне произнес он. – Но как быстро мы сможем адаптировать эти технологии для наших нужд?

– Для полной адаптации потребуются годы, – честно ответил Ривз. – Но базовые принципы могут быть внедрены гораздо быстрее. Особенно если мы сможем пробудить ключевых специалистов с Терра Новы для помощи в реализации.

– Проблема в том, – вмешался Вернер, – что корпорация не даст нам эти годы. Или даже месяцы. Как только они поймут, что мы действительно представляем угрозу для программы утилизации, они бросят против нас все силы.

– Именно поэтому нам нужны неопровержимые доказательства, – сказала Елена. – Доказательства, которые мы могли бы представить не только нашему экипажу, но и всем колониям. Информация, которую корпорация не сможет скрыть или опровергнуть.

– И где мы найдем такие доказательства? – спросил Корин.

– В архивах, – одновременно ответили Елена и Вернер.

– В корпоративных базах данных должны быть записи о первоначальном обнаружении планет в анабиозе, – пояснила Елена. – Полные отчеты, не только те фрагменты, которые мне удалось найти.

– Проблема в том, что эти архивы защищены протоколами высшего уровня секретности, – добавил Вернер. – Уровень "Омега", доступный только членам Совета директоров.

– И Штерну, – задумчиво произнес Корин. – Как представитель Совета на "Левиафане", он должен иметь доступ.

– Возможно, нам поможет XJ-9? – предложила Елена. – Корабельный ИИ имеет определенные преимущества в доступе к системам.

Корин покачал головой:

– XJ-9 ограничена протоколами лояльности корпорации. Она не может сознательно помогать нам получить доступ к секретным архивам.

– А если не сознательно? – задумчиво произнес Вернер. – Я мог бы написать специальную подпрограмму, которая использовала бы лазейки в протоколах…

– Слишком рискованно, – возразил Корин. – Если корпорация обнаружит вмешательство в работу ИИ, они могут активировать протокол удаленного отключения. А без XJ-9 корабль станет практически неуправляемым.

– Тогда остается только один путь, – решительно сказала Елена. – Нам нужно получить доступ к терминалу Штерна. Или убедить его сотрудничать.

– Штерн никогда не согласится, – фыркнул Вернер. – Он скорее умрет, чем предаст корпорацию.

– А что насчет психолога, доктора Н'Дамбы? – предложил Ривз. – Во время совещания я заметил, что он занимает странную позицию. Не поддерживает открыто ни одну из сторон, но внимательно наблюдает за всем.

– Н'Дамба… – задумчиво произнес Корин. – Он всегда был загадочной фигурой. Формально подчиняется Штерну, но иногда действует независимо. И у него есть доступ к секретным протоколам медицинского характера.

– Возможно, стоит попробовать поговорить с ним, – предложила Елена. – У меня сложилось впечатление, что он человек с собственным моральным компасом. Не слепо преданный корпорации.

– Рискованно, – покачал головой Корин. – Но у нас не так много вариантов. Хорошо, я попробую встретиться с Н'Дамбой. Но сначала…

Он активировал коммуникатор:

– XJ-9, местонахождение директора Штерна?

– Директор Штерн находится в административном секторе, уровень 3, конференц-зал B, – мелодично ответил ИИ. – Согласно моим данным, он проводит закрытое совещание с офицерами, лояльными корпорации.

– Планирует контрмеры, – мрачно констатировал Вернер. – Нам нужно опередить его.

– XJ-9, местонахождение доктора Н'Дамбы? – спросил Корин.

– Доктор Арих Н'Дамба находится в своем кабинете в медицинском секторе, – ответил ИИ. – Согласно журналу активности, он просматривает психологические профили старших офицеров.

– Интересно, – задумчиво произнес Корин. – XJ-9, можешь определить, к чьим профилям конкретно он обращается?

– Эта информация защищена медицинским протоколом приватности, – ответил ИИ. – Для доступа требуется авторизация капитана и главы медицинской службы.

– Я капитан, – напомнил Корин. – Авторизация: Корин-Альфа-7-9-3-Эпсилон.

– Авторизация подтверждена, – отозвался ИИ. – Доктор Н'Дамба в настоящий момент просматривает психологические профили следующих офицеров: капитан Александр Корин, доктор Елена Сонг, инженер Вернер Кляйн, коммандер Диана Рамирес, руководитель безопасности Джеймс Кортес.

– Он изучает всех ключевых фигур конфликта, – заметила Елена. – Пытается предсказать наши действия?

– Или решает, на чью сторону встать, – предположил Вернер.

– В любом случае, нам нужно поговорить с ним, – решил Корин. – И сделать это до того, как Штерн предпримет какие-либо действия.

– Капитан, – вмешался доктор Ривз, – позвольте мне тоже присутствовать при этой встрече. Возможно, мои знания и опыт помогут убедить доктора Н'Дамбу в серьезности ситуации.

– Согласен, – кивнул Корин. – Елена, Вернер, вы тоже идете со мной. Нам понадобится весь интеллектуальный потенциал, чтобы убедить нашего загадочного психолога.

Кабинет доктора Ариха Н'Дамбы в медицинском секторе резко отличался от стандартного корабельного интерьера. Вместо строгих линий и функциональной простоты здесь царила атмосфера, больше напоминающая старинную библиотеку: деревянные книжные шкафы (невероятная роскошь в космосе), мягкое освещение, несколько антикварных предметов на полках. Сам Н'Дамба сидел за массивным столом, изучая что-то на голографическом экране.

Когда Корин и его спутники вошли, психолог даже не поднял головы.

– Капитан Корин, доктор Сонг, инженер Кляйн и, конечно, наш гость из прошлого, доктор Ривз, – спокойно произнес он, продолжая просматривать данные. – Я ожидал вашего визита. Хотя, признаюсь, немного раньше.

– Вы ждали нас? – удивился Корин.

Н'Дамба наконец поднял взгляд и мягко улыбнулся:

– Конечно. Психологический анализ предсказывает, что в вашей ситуации логично искать союзников среди нейтральных фигур с потенциальным доступом к критической информации. Я – очевидный кандидат.

– И на чьей вы стороне, доктор? – прямо спросил Вернер.

Н'Дамба откинулся в кресле, сложив кончики пальцев домиком:

– Интересный вопрос. На стороне корпорации, которая платит мне жалованье? На стороне капитана, который технически является моим командиром? Или, может быть, на стороне девяти миллиардов людей, спящих на планете внизу?

– Вы верите, что они там? – тихо спросила Елена.

– Доктор Сонг, – Н'Дамба посмотрел на неё с легкой улыбкой, – я никогда не сомневался в вашей научной добросовестности. Если вы говорите, что обнаружили девять миллиардов людей в анабиозе, значит, так оно и есть.

– Тогда помогите нам, – шагнул вперед Корин. – Нам нужен доступ к секретным архивам корпорации. К данным о первоначальном обнаружении планет в анабиозе.

– А, знаменитые архивы "Омега", – кивнул Н'Дамба. – Святая святых корпоративных секретов. Боюсь, у меня нет к ним прямого доступа, капитан.

– Но у вас есть доступ к Штерну, – заметил Вернер. – Или к его терминалу.

– Предлагаете мне шпионить за директором? – Н'Дамба поднял бровь. – Рискованная стратегия.

– Мы предлагаем вам выбрать сторону правды, – вмешался Ривз, делая шаг вперед. – Доктор Н'Дамба, я изучал психологию разумных видов четыреста лет назад. И одна истина остается неизменной во все времена: молчаливое соучастие в преступлении делает человека таким же виновным, как и того, кто его совершает.

Н'Дамба внимательно посмотрел на Ривза:

– Интересное наблюдение от человека, который проспал четыре столетия моральной эволюции нашего вида.

– Или деградации, – парировал Ривз. – Судя по тому, что я вижу, ваша цивилизация отказалась от многих этических принципов, которые мы считали фундаментальными.

– Возможно, – согласился Н'Дамба. – Но не думайте, что мы не осознаем этого отказа. Каждое решение, каждый компромисс с совестью, каждое "необходимое зло" – все это оставляет шрамы на коллективной психике нашего вида.

Он поднялся из-за стола, подошел к одному из шкафов и достал небольшую металлическую шкатулку:

– Знаете, капитан, я наблюдал за вами с момента вашего назначения на "Левиафан". Вы интересный случай. Человек, потерявший семью из-за корпоративной халатности, но продолжающий служить той же корпорации. Человек, который видел, как утилизируются десятки миров, но сохранил способность к эмпатии.

– К чему вы клоните, доктор? – напряженно спросил Корин.

– К тому, что ваш психологический профиль всегда предсказывал этот момент, – ответил Н'Дамба, открывая шкатулку и доставая из неё маленький кристаллический чип. – Момент, когда служба корпорации и верность собственной совести войдут в непримиримый конфликт. И я ждал этого момента. Готовился к нему.

Он протянул чип Корину:

– Вот, капитан. Здесь все, что вам нужно. Полные архивы программы утилизации, включая первоначальные отчеты об обнаружении планет в анабиозе и директивы Совета по этому вопросу.

Корин недоверчиво посмотрел на чип:

– Как это у вас оказалось?

– Я психолог, капитан, – улыбнулся Н'Дамба. – Моя работа – понимать людей, предвидеть их действия и реакции. Включая директора Штерна, который, при всей своей осторожности, имеет свои слабости и привычки.

– Вы украли это из его терминала? – удивился Вернер.

– Скажем так, я создал ситуацию, в которой директор сам предоставил мне временный доступ к своим файлам, – дипломатично ответил Н'Дамба. – Остальное было вопросом техники и времени.

– Но почему? – спросила Елена. – Почему вы рискуете своей карьерой, возможно, даже жизнью, помогая нам?

Н'Дамба посерьезнел:

– Потому что я, как и вы, доктор Сонг, давно подозревал, что с программой утилизации что-то не так. Слишком много психологических аномалий среди экипажей кораблей-утилизаторов. Слишком высокий уровень самоубийств и психических расстройств среди тех, кто имел доступ к определенной информации.

Он подошел к одной из полок, на которой стояла странная статуэтка, напоминающая гуманоидную фигуру, но с явно нечеловеческими чертами:

– Эта фигурка – единственный сохранившийся артефакт цивилизации Альфа Центавра II. Планеты, утилизированной пятнадцать лет назад. Я нашел её в личных вещах главного психолога того корабля-утилизатора, который покончил с собой после завершения операции. В его предсмертной записке было только одно слово: "Живые".