Белый тигр и дракон

Пролог

Ветер. Он вечно шептал меж кедровых вершин, что стерегли долину с незапамятных времён. Он же выл в бури, унося с собой крики сражающихся и запах крови, который въелся в эту землю глубже, чем корни древних камфорных деревьев. Он помнил всё.

Но была у этой земли и иная память – не только о битвах. Древняя ода была у народа, в те самые годы, когда он был под гнётом. Ода, которую не пели громко, а шептали, как заговор, передавая из уст в уста. Её ритмом был стук сердца, а мелодией – свист ветра в бамбуковых зарослях. Она была голосом самой земли, терпеливой и много повидавшей.

Но ветер помнил и другое. Шёпот влюблённых у ручья, где вода, словно время, текла неспешно и невозвратно. Смех детей, гонявшихся за светлячками в летние сумерки. И тишину. Ту особую, звенящую тишину, что наступает перед рассветом, когда весь мир затаил дыхание в ожидании первого луча солнца.

Именно в такую тишину родились они. Два сосуда, в которые небеса вдохнули одну душу, но разбили её надвое. Одну часть смешали с огнём амбиций и холодной сталью долга. Другую – с мудростью горных потоков и спокойствием ночного неба.

Судьба – не прядильщица, аккуратно ткущая полотно. Она кузнец, что обжигает, бьёт молотом по раскалённому металлу, чтобы выковать клинок. Или оковы. Порой и то, и другое сразу.

Эта история – не о битвах, хотя битв в ней будет немало. Не о предательстве, хотя оно перечеркнёт клятвы, данные на крови. Это история о том, как белый тигр, дух этих лесов, наблюдал за драконом, рождённым в стенах человеческого замка. И о том, что даже самому могущественному дракону однажды приходится спуститься на землю, чтобы услышать, как шепчутся камни под ветром, несущим весть о прощении.

Старый монах в горном храме рассказывает ученикам легенду, которую сам слышал от своего учителя.

–Давным-давно, когда горы были молоды, а реки только начинали свой бег к морю, Небеса послали на землю двух братьев-духов: Белого Тигра Байху и Небесного Дракона Хирю. Байху стал духом земли, лесов и камней. Его дыхание было ветром, шерсть – снегом на вершинах, а полосы – тенями от сосен. Хирю же стал духом неба, штормов и водных потоков. Его чешуя сверкала молниями, а голос был громом.

– Долгое время братья жили в гармонии. Но однажды Хирю, ослепленный гордыней, возжелал подчинить себе и землю. Разразилась великая битва, от которой дрожали скалы и небо плакало кровавым дождем. Байху, защищая свою землю, пал от руки своего брата, который и сам был искалечен. Перед смертью Байху проклял Хирю: «Ты, выбравший алчную жажду власти, будешь вечно прикован к ней. Твои дети будут убивать друг друга, а их души – перерождаться вновь и вновь, пока не познают ту же боль, что познаю я».

– С тех пор Байху, бессмертный и скорбящий, бродит по лесам, наблюдая за родом Мононоке, в чьих жилах течёт капля крови его брата. А Хирю же стал проклятием их рода, ожидая того, кто разорвёт проклятие – не силой, а прощением.

Всё уже было. Всё уже прозвучало в шелесте листвы и в журчании ручья. Оставалось только слушать.

Глава 1. Непонимание и зависть

Солнце, воссияв на голубом небе, пророчило великий день. Нежный ветер подгонял малые и пушистые облака на японском небе. Кипевшая в деревне жизнь дополняла великую новость: у господина Томаймона родился наследник. Вместе со своей стражей и приближёнными вассалами в янтарно-золотистом кимоно к своей жене направлялся кроткий будущий даймё. Приоткрыв сёдзи в домик, где рожала его супруга, он, улыбнувшись, поприветствовал всех, кто помогал при родах. Пройдя в столь укромное и яркое помещение, его самурайский взор из спокойного и непринуждённого обратился в ужас. Дракон на его задней части кимоно словно отображал полное негодование мужчины вроде бы и счастливым, но и одновременно таким сложным моментом.

Девушка на руках держала двух малышей. В надежде на то, что кто-то из них – девочка, Томаймон обратился к повитухе, которая была ответственна за роды. Однако опасения лишь подтвердились. Мужчина, сев рядом с женой, начал рассматривать сыновей, однако тут же возразил, что второй сын будет служителем Будды, не имея отношения к его роду, из-за чего женщина возмутилась и, не желая отдавать ребёнка, сказала своему мужу о том, что сын её будет отдан в храм лишь в том случае, если она умрёт. На этом они и решили оставить сыновей.

Тёплые дни сменялись холодными ночами, и так по кругу, словно сансара, пока на седьмой день после рождения детей господину не пришло прозрение – назвать своих сыновей. Наследника он назвал Хино, а второго – Широ.

Шло время, и юноши, как и бутоны сакуры, расцветали с явным размахом. Наследник проводил тренировки с отцом, играл в сёги, занимался каллиграфией, обучался обращению с мечом и луком юми. Широ же проводил долгое время с матушкой, учил философию, изучал труды Лао-цзы и Сунь-цзы; также, как и брата, его обучали правописанию. Мальчики то не шибко и отличались друг от друга внешне: их тёмные, словно пещерный мрак, глаза и чёрные грубые волосы достались от отца, а нежная и бледная кожа – от матери.

Обычный день не предвещал какой-то беды. Мальчики проводили свой день как обычно, однако Хино решил позвать своего братца посмотреть на его тренировку, тем самым отвлечь его от нудного, на детский взгляд, чтения.

– Эй! Широ, иди сюда!

Вскрикнул мальчик с ехидной улыбкой, войдя в спокойный и тихий дворик своего брата. Золотистая статуя Будды в позе лотоса словно озаряла своим спокойным взглядом весь сад. Нежные лепестки сливового деревца падали на место, где Широ и его мама проводили чаепитие и обсуждали литературу. Белые камушки, которые служили поверхностью двора, были уложены так, чтобы в них виделись порывы некого ветра, а стоящие четыре здоровых камня по кругу словно непоколебимые скалы. И вот, подобно тигру, его брат спустился по лестнице. Его белое, словно снег, и богатое роскошью кимоно так и болталось на его теле. Вопросительно посмотрев на своего брата, мальчик ожидал, что Хино ему скажет.

– Сегодня отец примет у себя даймё клана Танака, поэтому пойдём, посмотришь на мою тренировку!

– Ты снова решаешь всё за всех… Может, хочешь услышать, что я хочу?

Язвительно возразил ему Широ. Он и не хотел отрицать, что ему было бы интересно посмотреть воочию, какого это – тренироваться с мечом, а не читать разные трактаты о жизни и смерти. «…Но матушка явно будет злиться», – думал он, пропуская мимо ушей все слова, что говорил ему в дальнейшем Хино. После жестом своего жемчужного веера он остановил безостановочное лепетание своего братца.

– Ну что же… веди.

Тяжело вздохнув, мальчик направился вслед за братом.

Мальчики, войдя в тренировочный зал, поприветствовали сегодняшнего наставника поклоном. Широ ранее не бывал тут, поэтому он был даже поражён размерами такого строения: по каждую сторону от сёдзи располагались горшки с маленькими и очень ухоженными деревьями – бонсай. Хорошо уложенные татами были вполне себе твердыми. Хино, встав напротив своего сэнсэя, принял боевую стойку. Казалось, он был непоколебим, как дерево, в своём коричневом кэйкоги, а его соперник, стоя в расслабленной стойке, был словно змея. И вот мальчик первым начал поединок, нанося режущий удар своим деревянным мечом, однако наставник извился так, что смог перебросить мальчика одной рукой через себя. Ловким движением он схватил его за шиворот и прокрутил, что означало лишь прямое падение мальчишки на пол. Такое унижение продолжалось на протяжении пары минут, пока наследник не выдохся и не попросил прекратить.

Широ был разочарован таким поворотом событий. «Видимо, моему брату не хватает тактики… если он продолжит бездумно атаковать, то лишь погибнет в настоящем поединке…» – после своего размышления мальчик поднялся с колен и, поклонившись, сказал:

– Акира-сан, могу ли я просить вас о поединке со мной?

– Я только за, Широ-сама.

С уважением произнёс старый самурай. Акира был потрёпан боями; за его плечами, казалось, тысячи битв. Он участвовал во многих сражениях бок о бок с их дедом и отцом. Старик служит верой и правдой дому Мононоке, но уже не в боях, а в обучении наследников военному искусству. Мальчик, в свою очередь, закатав рукава кимоно, взял деревянный макет нагинаты со стойки и аккуратными, словно девушка, шагами направился на своё боевое место. Удерживая нагинату в двух руках и расположив её так, чтобы кончик смотрел на оппонента, юнец, раздвинув ноги, принял твёрдую и словно непостижимую стойку, от чего Хино и Акира были удивлены: мальчишка, который ни разу не держал даже макета оружия в руках, сжимал нагинату так крепко, словно оно сейчас треснет. Широ, вспоминая трактаты о ведении боя, был готов к поединку.

Когда его брат дал сигнал о начале, второй сын не думал даже атаковать, а начал аккуратно ходить по кругу, держа своё деревянное оружие наготове. Тут же резким движением Акира, сократив дистанцию, нанёс быстрый удар боккэном с правой стороны, но мальчик резво отреагировал и смог заблокировать не столь и сильный удар, отмахнувшись от него деревянным оружием. Схватка была упорной, но не такой долгой, как унижение его брата. В момент, когда наставник снова нацелился на боковую сторону, Широ в моменте, словно тигр, поймал нить удара. Затупив движение руки сэнсэя, выбив у него меч, мальчуган тут же в моменте поднёс деревянный кончик к шее старика, тем самым окончив поединок, который продлился не более полутора минут. Брат наследника был холоден и спокоен, словно сама зима.

Смотря на всё это, Хино переполнялся эмоциями: он вроде бы был и горд за своего брата, но чувство жалости и отчаяния от того, что он показал себя хуже того, кто и в жизни не занимался боевыми искусствами, туманило его голову.

– Мой господин, не думал я, что вы проявите такое хладнокровие в поединке. Хино, тебе есть чему поучиться у своего брата.

Воскликнул старик в сторону наследника, нежно ему улыбаясь.

– Я всего лишь подчёркиваю мастерство из трактатов, не более.

Всё так же спокойно сказал Широ своему наставнику.

На улице стояла такая спокойная погода; нежный ветер качал ветки молодых деревьев в саду, подгоняя, казалось бы, далёкие серые тучи. Мальчики вместе со стариком сели на крыльце, начав наблюдать за природой. «Большая гора таит в себе силу… Средняя гора – разочарование… Малая гора таит в себе хитрость». Сложив изящное хокку, мальчик продолжал смотреть на горы и окружающую их среду. Величественные и могучие деревья вдали кажутся такими крошечными, словно муравьи. Вершины гор всё оставались заснеженными, а с краёв крыш так и капал растаявший снег. Весна – чудесное время года. За крепкими стенами дворца кипела жизнь. Хино вместе с Акирой общались насчёт военного дела, пока Широ так и продолжал наслаждаться природой. Повернув голову в сторону пруда, он увидел, как два журавля с красной макушкой топчутся вокруг друг друга, словно влюблённая парочка, которая не может оторвать взгляд. Через некоторое время и они отправились в свою дальнейшую миграцию, так неспешно и вальяжно взлетая.

Мальчик так бы и оставался в своих мыслях, которые были наполнены вопросами о том, почему его воспитание так сильно отличается от воспитания своего братца, пока во двор не зашла их мама.

– Ясуко-сама, доброе утро!

Тут же, поклонившись, произнёс Акира Дзинсай. За ним же повторили и мальчики.

– И вам спокойного утра!

В ответ женщина качнула головой, после, посмотрев на Широ более грозно. Её серебристое кимоно было наполнено узорами журавлей и прекрасно описывало её внешность. Бледная, словно снег, кожа и белоснежные длинные волосы с красными глазами подчёркивали её уникальность среди всех.

– Моя госпожа, ваш второй сын – прирождённый воин!

Голос Акиры был наполнен гордостью за мальчика, однако аккуратным жестом руки женщина попросила его умолчать.

– Я явилась сюда не затем, чтобы лелеять кого-то. Мой господин попросил меня привести обоих сыновей к нему, дабы он мог научить их переговорам.

Её непоколебимый и холодный взгляд больше не изменился. Нежно-красная подводка под глазами так и подчёркивала её взор, а красная помада на губах девушки лишь стройнила её лицо. Элегантно, как и подобает жене даймё, она пошла в сторону выхода, а за ней последовали и мальчики, поклоном попрощавшись с наставником.

Осторожно ступая до основного зала, Ясуко пропустила наследника, который вырвался своим скорым шагом вперёд, однако заметила, как Широ не торопливо шёл рядом с ней.

– Это правда, что сказал мне Акира-сан?

Её холодный, словно зимнее утро, голос бросал до дрожи многих военачальников её мужа, однако для Широ мамин тон не был пугающим, и он всегда спокойно на него реагировал.

– Да, матушка.

Убедившись в словах своего подчинённого через ответ сына, девушка лишь улыбнулась, держа свои руки на уровне пояса. Повсюду стояли стражники с копьями. Не сказать, что они были прекрасно вооружены – серое кимоно и тряпочные сандалии, – однако мужчины внушали некое чувство безопасности.

Вот уже, подойдя к основной башне замка, мальчики приготовились к самому главному. Сама башня была величественной: золотистые уголки её крыши подчёркивали статус главы семейства и также прекрасно сочетались с янтарным цветом черепицы. Сами стены излучали словно солнечный свет; они были такими нежными, что казалось, будто изящный мрамор являлся некой белизной среди тёмного множества домов. Входя во двор башни, который был окружён гармоничной роскошью впримесь с минимализмом, хвойные и извивающиеся деревья стояли друг напротив друга, а красные врата тории, стоявшие у выхода, придавали некоего шарма.

Войдя в роскошный зал, девушка и мальчики поклонились своему величественному господину. Сев возле доспехов семьи с ярким и длинным полумесяцем на шлеме, мальчики умолкли. Их отец сидел в синем хитатарэ; после смерти своего отца он занял должность даймё. Сидя в позе бабочки, мужчина, не поворачиваясь к сыновьям, с улыбкой произнёс:

– Не подведите меня.

– Да, отец!

Склонив голову, мальчишки уважительным тоном ответили своему родителю. Широ, осматривая отца, удивлялся тому, как он проявляет такую доброту и спокойствие в такие тяжёлые моменты. Вроде Япония и была объединена правителем Тайко, но другие полководцы желали править страной восходящего солнца. Мужчина, смотря вперёд одним глазом, ждал приезда господина Исэ Танаки. Он чувствовал себя спокойно и непринуждённо, так словно будет общаться со своим давним другом, кем они вполне и считались. «Управитель северных земель» и «одноглазый дракон» – так прозвали такого грозного и хитрого в своей манере воина.

И вот самураи, прибывшие к своему господину, тоже ожидали визит высокопоставленного человека в своём замке.

Глава 2. Решимость

Через некоторое время ожидания все члены дома Мононоке услышали гул барабанов, начавшийся с дерзкого выкрика самурая. Протяжный звук «Йо» издавался словно горловое пение. Томаймон, наблюдая из открытых сёдзи за прибытием Танаки и его свиты, улыбнулся. Спустившись со своего коня, Исэ направился прямиком в сторону башни. Его походка была устрашающей – такой уверенный шаг, словно шаг медведя. Наблюдая за ним, Широ задумался: «Так вот каким воином нужно стремиться стать. Уверенным, сильным и безмятежным…» И вправду, лицо уже взрослого самурая было безмятежным и не излучало каких-то поистине сильных эмоций.

Только переступив порог, мужчина поклонился всем присутствующим и получил такое же приветствие в ответ. Он выглядел очень опрятно: хорошо завязанные в пучок чёрные волосы и тёмно-золотистая накидка поверх доспеха придавали ему великий статус среди прибывших с ним вассалов. О его безудержной и могучей чести говорили два меча, крепившихся на поясе. Сев в позе агура напротив даймё дома Мононоке, воин поклонился в дань уважения. Получив ответ на свой поклон, Танака неспешно достал из-за пазухи записку и вручил Томаймону.

– Некоторое время я ожидал ответа от совета регентов по подтверждению брака между нашими семьями, однако получил возмутительный отказ. Видимо совет счёл наш род недостойным столь высокого союза.

– Я и не предполагал, что любимец Тайко прибудет в Микаву, чтобы донести такие вести.

Голоса обоих даймё звучали уверенно и не уступали друг другу в воинственности.

– Полагаю, нам стоит обсудить более важные дела, не так ли? – взглянув на своего друга с вопросительным взглядом, произнёс глава Мононоке.

– Да, однако я бы хотел услышать мнение и Ясуко-сама. Что мать думает о сорвавшемся браке своего наследного сына?

Его ехидная улыбка озарила лицо – хитрая махинация, чтобы вывести собеседника из себя, или же обычный вопрос, направленный к многоуважаемой даме. Танаку было крайне тяжело понять; он был воочию хитёр и коварен, поэтому зал грубо можно было назвать доской для шахмат.

– Если вы хотите знать мой ответ, то я полностью поддерживаю своего господина в намерении перейти к более важным делам.

Непоколебимый взгляд девушки дополнялся её холодным до дрожи тоном. Она не собиралась как-то оправдываться перед гостем, поэтому и возложила своё мнение на ответ её мужа о браке. Дружеский диалог воистину превратился в поле битвы, однако, приняв ответ от Ясуко, Танака уже сбавил тон своей улыбки.

– Так полагаю, Томаймон не против обсудить со мной важные дела за чашкой сакэ?

Улыбнувшись своему другу, глава дома Мононоке, встав с места, указал рукой в сторону закрытых сёдзи, тем самым приглашая его провести диалог наедине. Мальчиков от такого диалога, наоборот, бросило в некую дрожь; многие самураи остались в зале, дожидаясь окончания диалога, а девушка вместе со своими детьми аккуратно и неспешно покинули зал.

– И всё же какова твоя истинная цель визита? Неужели ты думаешь, что из меня можно делать дурака? – вульгарно спросил хозяин дворца, усевшись за накрытым столом.

Он явно предполагал, что его друг давно не питает к нему дружеских чувств. После долгого диалога и культурного распития сакэ Исэ рассказал свою истинную цель визита.

– Неужели ты предполагаешь, что власть Тайко продержится так долго без взрослого наследника? Пойми, Томаймон, господин умирает, и я не готов делить власть с Инсивой Тодзи. Если ты…