Шепот кардинала: Тени Версаля
ПРОЛОГ
Париж, 1678 год
Чернила расплывались на пожелтевшей бумаге. Старческая рука дрожала, словно ветвь под порывами ноябрьского ветра. Жан-Батист Ламбер, семидесятилетний тайный советник покойного кардинала Мазарини, раздраженно отложил перо и потер воспаленные глаза.
«О, мой любопытный читатель! Как объяснить тебе то, что я сам едва понимаю? Как описать историю, где истина сплетается с ложью в такой тесный узор, что даже я, проживший эту жизнь, порой не могу их различить?»
За окном его скромного парижского особняка бушевала гроза. Капли дождя барабанили по стеклу, как чьи-то нетерпеливые пальцы. Огонь в камине бросал причудливые тени на стены кабинета, заставляя старинные гобелены оживать в дрожащем свете.
Ламбер поднял взгляд на портрет кардинала Ришелье, висевший над камином. Проницательные глаза Красного герцога, казалось, следили за каждым его движением.
– Вы все еще преследуете меня, ваше высокопреосвященство? Даже сорок лет спустя?
Тишина в ответ. Лишь треск поленьев в камине.
Он вздохнул и снова взялся за перо. Времени оставалось мало. Они наверняка уже в пути. Возможно, уже в Париже. Мемуары должны быть завершены до их прихода. История должна сохраниться. Ради Франции. Ради истины. Ради его бедной Селесты…
«Моё имя – Жан-Батист Ламбер, и я был глазами и ушами самого могущественного человека во Франции. Не короля, нет. Настоящая власть редко носит корону. Я был доверенным секретарем кардинала Армана Жана дю Плесси, герцога де Ришелье. Человека, создавшего Францию, которую мы знаем сегодня. Человека, который…»
Странный звук на улице заставил его замереть. Скрип колес по мокрой брусчатке? Он прислушался. Звуки копыт… Остановка под его окнами… Приглушенные голоса…
Ламбер поспешно сложил исписанные листы и спрятал их в потайной ящик письменного стола. Они пришли раньше, чем он ожидал.
Отворив старинный шкаф, он извлек из тайника запечатанный конверт с личным гербом Людовика XIII – последний подарок давно умершего монарха. Затем подошел к камину и бросил туда несколько листов, наблюдая, как пламя жадно пожирает бумагу.
– Не все тайны Версаля должны быть раскрыты, – прошептал он, глядя на сгорающие секреты. – По крайней мере, не сейчас.
Громкий стук в дверь эхом разнесся по дому. Его преданный слуга Пьер, единственный оставшийся в доме, неуверенно постучал в дверь кабинета.
– Месье… К вам посетители. Они говорят… Они говорят, что от имени короля.
Ламбер улыбнулся. Разумеется, от имени короля. Они всегда приходят от имени короля.
– Скажи им, что я буду через минуту, Пьер.
– Они очень настойчивы, месье.
– Я знаю, друг мой. Знаю.
Когда слуга ушел, Ламбер достал из ящика стола маленький перстень с выгравированной золотой пчелой. Символ, который преследовал его всю жизнь. Символ, с которого всё началось.
Он надел перстень на палец и подошел к потайной двери, искусно скрытой за книжными полками. Механизм, разработанный ещё при Ришелье, работал безупречно. Полка бесшумно отъехала в сторону, открывая узкий проход.
– Ищите меня, господа Хранители Печати. Ищите, как искали все эти годы, – прошептал старик, шагнув в темноту прохода. – Но тайны Версаля не должны умереть вместе со мной.
Дверь закрылась за ним за мгновение до того, как в кабинет ворвались люди в черных плащах.
Жизнь Жана-Батиста Ламбера подходила к концу. Но его история – история, которая изменила судьбу Франции – только начиналась.
ЧАСТЬ I: ВОСХОЖДЕНИЕ (1630-1642)
Глава 1: Призвание
Прованс, май 1630 года
Прованское солнце безжалостно жгло спину Жана-Батиста Ламбера, когда он поднимался по крутой тропинке к отцовскому дому. Двадцать три года – возраст надежд, мечтаний и амбиций. Но только не для сына обедневшего дворянина из глухой провинции.
Отцовский дом, некогда гордость местной знати, теперь представлял собой печальное зрелище: обвалившаяся черепица, потрескавшиеся стены, заросший сорняками двор. Война и долги не пощадили рода Ламберов.
В руке Жан-Батист сжимал конверт – странное послание, полученное утром в деревенской таверне. Письмо без подписи, лишь с алой печатью в виде кардинальской шапки. «Явитесь в Париж, в особняк кардинала Ришелье, 15 июня сего года. Ваше будущее зависит от этой встречи».
Отец встретил его на пороге, опираясь на трость. Месье Анри Ламбер постарел раньше времени. Глаза, когда-то ясные и живые, теперь смотрели устало и безразлично.
– Что привело тебя домой в разгар дня, сын? – спросил он, пропуская Жана-Батиста в прохладную тень дома.
Гостиная встретила их затхлым запахом и пылью. Портреты предков в потускневших рамах смотрели с укоризной на потомков, не сумевших сохранить фамильную честь.
– Отец, я получил странное письмо. Из Парижа.
Анри Ламбер нахмурился и протянул дрожащую руку. Письмо перешло от сына к отцу. Старик долго разглядывал печать, затем медленно прочитал короткий текст.
– Кардинал Ришелье, – произнес он с благоговейным страхом. – Красный герцог. Истинный король Франции…
– Что ему может быть нужно от меня? – Жан-Батист нервно провел рукой по темным, чуть вьющимся волосам.
Отец посмотрел на сына долгим, изучающим взглядом.
– Твоя память, – наконец произнес он. – Твой дар.
Жан-Батист смутился. С детства он обладал необычной способностью – феноменальной памятью. Он мог прочитать страницу текста один раз и затем воспроизвести её дословно. Запоминал имена, даты, события с точностью, пугавшей окружающих. В университете Экс-ан-Прованса, где он изучал право и древние языки, профессора называли его «живой библиотекой».
– Но откуда кардиналу знать об этом?
Анри Ламбер тяжело опустился в кресло и жестом пригласил сына сесть напротив.
– Ришелье знает всё и обо всех, мой мальчик. Его осведомители есть в каждом уголке Франции. – Он помолчал, затем добавил тише: – И, возможно, твой старый учитель, аббат Мориак, упомянул о тебе в своих письмах. Он ведь был однокашником кардинала в Сорбонне.
Жан-Батист удивленно поднял брови. Старый аббат никогда не говорил о такой связи.
– Что ж, это объясняет письмо, но не решение. Стоит ли мне ехать?
– Разве у тебя есть выбор? – горько усмехнулся отец. – Когда кардинал Франции приглашает, отказ приравнивается к государственной измене. К тому же… – он обвел рукой обветшалую комнату, – что тебя держит здесь? Долги? Разорение? Забытое имя?
– Мой долг перед вами, отец.
Анри Ламбер покачал головой.
– Твой долг – возродить славу нашей семьи. И если для этого нужно служить самому дьяволу… что ж, Ришелье, говорят, состоит в родстве с нечистым.
Жан-Батист рассмеялся, но смех вышел нервным.
– Я даже не знаю, чего он хочет от меня.
– Узнаешь, – пожал плечами отец. – В любом случае, это твой шанс. Единственный. Используй его.
На следующее утро, когда предрассветная мгла еще окутывала Прованс, Жан-Батист Ламбер покинул родовое поместье. Скудные пожитки, несколько книг, отцовская шпага и десять золотых луидоров – всё его имущество. Впереди лежал долгий путь в Париж. Путь, который навсегда изменит его жизнь.
Дорога на Париж, начало июня 1630 года
Путешествие из Прованса в Париж заняло почти две недели. Жан-Батист экономил деньги, присоединяясь к торговым караванам или группам паломников, делящим расходы на охрану от разбойников, которые после недавних войн наводнили дороги Франции.
К десятому дню пути Жан-Батист уже проклинал свое решение. Его изящные башмаки, предназначенные для городских улиц, а не для пыльных дорог, были стоптаны. Кожа на руках огрубела, некогда ухоженное лицо покрылось щетиной. От приличного дворянина, каким он покинул Прованс, мало что осталось.
Но именно в этот момент судьба свела его с попутчиком, который перевернул всю его жизнь.
Это случилось на постоялом дворе в трех днях пути от Парижа. «Золотой петух» – грязная таверна с сомнительной репутацией, но единственная на много миль вокруг. Жан-Батист устало опустился за единственный свободный стол и заказал скромный ужин.
– Позвольте присоединиться, месье? – раздался над ухом мелодичный голос с легким итальянским акцентом.
Ламбер поднял глаза. Перед ним стоял мужчина лет пятидесяти, в дорогом, но скромном дорожном костюме. Благородное лицо, внимательные карие глаза, аккуратно подстриженная бородка с проседью.
– Разумеется, сударь, – Жан-Батист указал на свободный стул. – Я буду рад компании.
Незнакомец грациозно опустился на стул и представился:
– Граф Альберто Россини, к вашим услугам.
– Жан-Батист Ламбер, – ответил молодой человек, слегка поклонившись.
– Из прованских Ламберов? – с интересом спросил граф.
– Вы знаете мою семью? – удивился Жан-Батист.
– Франция – маленькая страна для тех, кто вращается в определенных кругах, – улыбнулся Россини. – К тому же, у меня хорошая память на имена. Ваш дед, если не ошибаюсь, отличился при осаде Ла-Рошели?
– Вы хорошо осведомлены, граф.
Разговор потек непринужденно. Граф оказался блестящим собеседником – образованным, остроумным, знающим, казалось, всё обо всех при французском дворе. Он расспрашивал Жана-Батиста о его образовании, интересах, планах, и молодой человек, сам того не замечая, рассказал ему о таинственном приглашении кардинала.
– Какое совпадение! – воскликнул Россини. – Я тоже направляюсь к кардиналу. Возможно, нам по пути?
Предложение было принято с благодарностью. Утром граф представил Жану-Батисту свою свиту – четверых слуг и двух вооруженных охранников.
– Дороги нынче опасны, – пояснил он. – Война оставила слишком много людей без средств к существованию. Разбойничьи шайки – настоящий бич королевства.
В пути Россини развлекал своего нового знакомого историями о французском дворе, о характерах влиятельных персон, о тайных пружинах политики. Жан-Батист жадно впитывал каждое слово, запоминая мельчайшие детали.
– У вас удивительная память, друг мой, – заметил граф на третий день совместного путешествия. – Вы запомнили всё, что я рассказал о расстановке сил при дворе.
– Это мое единственное достоинство, – скромно ответил Ламбер.
– О, не скромничайте! Такой дар бесценен. Особенно в кругах, где слово может стоить жизни, а забытое имя – означать провал многолетних интриг.
Вечером того же дня случилось непредвиденное. Они остановились на ночлег в небольшой гостинице в окрестностях Орлеана. Место казалось безопасным, и охранники графа позволили себе расслабиться за кружкой вина. Жан-Батист рано удалился в свою комнату, утомленный дорогой.
Его разбудил странный шум за стеной – в комнате графа. Приглушенные голоса, звук падения тяжелого тела, короткий вскрик. Схватив отцовскую шпагу, Жан-Батист выскочил в коридор и без стука ворвался в соседнюю комнату.
Представшая перед ним картина заставила кровь застыть в жилах. Граф Россини лежал на полу, из раны в груди сочилась кровь. Над ним стоял высокий человек в маске, сжимая окровавленный кинжал. В распахнутое окно как раз запрыгивал второй убийца.
– На помощь! Убийцы! – закричал Жан-Батист, бросаясь к раненому графу.
Человек в маске метнул кинжал, но промахнулся – лезвие вонзилось в дверной косяк в дюйме от головы Ламбера. Затем убийца прыгнул к окну и скрылся в темноте вслед за сообщником.
Жан-Батист опустился на колени рядом с графом. Россини был еще жив, но дыхание его становилось всё более прерывистым.
– Мой друг… – прошептал он, хватая Ламбера за руку. – Слушайте внимательно… У меня мало времени.
– Я позову врача! Держитесь, граф!
– Нет… поздно… – Россини закашлялся, на губах выступила кровь. – Возьмите… – Он с трудом снял с пальца массивный перстень с выгравированной золотой пчелой. – Это откроет вам… двери…
– Какие двери? О чем вы?
– Хранители… ищут его… не доверяйте…
– Кому не доверять, граф? – отчаянно спросил Жан-Батист, но Россини лишь сжал его руку сильнее.
– Передайте кардиналу… скажите… «Пчела знает путь к цветку»… Он поймет.
С этими словами глаза графа закрылись, а дыхание остановилось. Граф Альберто Россини был мертв.
В комнату ворвались слуги и охранники графа, разбуженные шумом. Они с ужасом уставились на тело своего господина и на Жана-Батиста, стоявшего над ним с окровавленными руками.
– Это не я! – воскликнул он, поднимаясь. – Двое в масках… Они бежали через окно!
Старший из охранников, седоусый ветеран по имени Жерар, внимательно осмотрел комнату, затем выглянул в окно.
– Следы на земле, – подтвердил он. – Двое. Убежали в сторону леса.
– Месье Ламбер говорит правду, – добавил один из слуг. – Я видел, как два человека в темном перепрыгнули через ограду.
Жерар повернулся к Жану-Батисту.
– Что граф сказал вам перед смертью?
Ламбер колебался. Что-то заставляло его быть осторожным.
– Просил… передать его вещи родным в Италии, – солгал он.
Жерар смотрел на него долгим, изучающим взглядом, затем едва заметно кивнул, словно принимая решение.
– Граф направлялся в Париж с важной миссией, – сказал он. – Мы должны доставить его тело туда и сообщить о случившемся кардиналу. Вы поедете с нами, месье Ламбер. Как свидетель.
Перстень с пчелой жег ладонь Жана-Батиста, спрятанный в кулаке. Он кивнул.
– Я и так направлялся к кардиналу.
Утром маленький отряд продолжил путь. Тело графа, обернутое в плащ, везли на отдельной лошади. Жан-Батист ехал рядом с Жераром, чувствуя на себе настороженные взгляды остальных слуг. Он не расставался с перстнем, храня его в потайном кармане камзола.
Кем был граф Россини? Что означали его последние слова? И кто такие «Хранители»?
Ответы ждали его в Париже. Ответы, которые навсегда изменят жизнь молодого провинциала.
Париж, 15 июня 1630 года
Париж ошеломил Жана-Батиста. После тихой провинции столица казалась другим миром – шумным, суетливым, грязным и величественным одновременно. Узкие улочки, где зловоние нечистот смешивалось с ароматами свежей выпечки. Роскошные кареты аристократов, проезжающие в дюйме от оборванных нищих. Величественные дворцы рядом с ветхими лачугами.
Они въехали в Париж через ворота Сен-Дени утром 15 июня – в день, назначенный для встречи с кардиналом. Тело графа Россини было передано городской страже с указанием доставить в Пале-Кардинал – резиденцию Ришелье.
Жерар отвел Жана-Батиста в сторону.
– Вам лучше отправиться к кардиналу самостоятельно, месье. Мне нужно сопровождать тело графа и сделать официальное заявление. – Он помолчал, затем добавил тише: – Будьте осторожны. Граф был важным человеком. Его смерть не останется без последствий.
– Кем он был на самом деле? – спросил Ламбер.
Жерар покачал головой.
– Не моё дело говорить об этом. Кардинал сам решит, что вам следует знать.
С этими словами он коротко поклонился и удалился вместе с другими слугами, сопровождая печальный кортеж.
Оставшись один, Жан-Батист решил сначала привести себя в порядок. Две недели пути не прошли бесследно для его внешности. Найдя скромную, но чистую гостиницу недалеко от Лувра, он снял комнату, вымылся, побрился и переоделся в свой лучший костюм, слава богу, не пострадавший в дороге.
Взглянув в зеркало, он увидел молодого человека с умным лицом, обрамленным темными волосами, с живыми карими глазами и прямым носом. Не красавец, но и не дурен собой. Нервно одернув камзол, Жан-Батист проверил, на месте ли перстень графа, и вышел на улицу.
Пале-Кардинал находился недалеко от Лувра. Грандиозное сооружение, больше похожее на дворец, чем на резиденцию служителя церкви, оно наглядно демонстрировало могущество и богатство своего хозяина.
У ворот дворца Жан-Батиста остановила стража.
– Ваше имя и цель визита? – сухо спросил капитан гвардейцев в красной униформе.
– Жан-Батист Ламбер. Я приглашен его высокопреосвященством кардиналом Ришелье.
Гвардеец скептически оглядел его.
– Пропуск?
Ламбер достал письмо с кардинальской печатью. Капитан внимательно изучил его, затем кивнул:
– Следуйте за мной.
Их встретил секретарь кардинала – худой, нервный человек с бегающими глазами и тонкими, постоянно шевелящимися губами.
– Месье Ламбер? Его высокопреосвященство ожидал вас раньше.
– Прошу прощения, – начал объяснять Жан-Батист. – В пути произошло непредвиденное…
– Да-да, нам уже доложили о печальном инциденте с графом Россини, – перебил секретарь. – Его высокопреосвященство желает лично побеседовать с вами об этом. Следуйте за мной.
Они прошли через анфиладу роскошных залов. Повсюду Жан-Батист видел признаки невероятного богатства – гобелены с золотым шитьем, мраморные статуи, картины лучших мастеров, экзотические растения в кадках из слоновой кости. «Воистину, кардинал живет пышнее короля», – подумал он.
Наконец, секретарь остановился перед высокими дверями из полированного дуба.
– Его высокопреосвященство примет вас немедленно, – сказал он и, постучав, распахнул двери.
Кабинет кардинала Ришелье поразил Жана-Батиста своей строгостью после показной роскоши предыдущих залов. Тёмные деревянные панели, шкафы с книгами, массивный рабочий стол, заваленный бумагами, карта Европы на стене. Никаких лишних украшений – только распятие в углу да портрет молодого короля Людовика XIII над камином.
За столом сидел человек в алой сутане. Кардинал Ришелье, первый министр Франции, фактический правитель страны. Человек, одно имя которого заставляло трепетать как простолюдинов, так и знатнейших дворян королевства.
– Месье Ламбер, – произнес он тихим, хорошо поставленным голосом. – Подойдите.
Жан-Батист приблизился к столу и поклонился, как того требовал этикет.
– Ваше высокопреосвященство, для меня честь…
– Вы были с Россини, когда его убили, – прервал его кардинал, переходя сразу к делу. – Расскажите, что произошло. В деталях.
И Жан-Батист рассказал всё – о встрече с графом, о совместном путешествии, о нападении и последних словах умирающего. Он лишь умолчал о перстне с пчелой, повинуясь внезапному инстинкту самосохранения.
Ришелье слушал, не перебивая, постукивая длинными пальцами по столу. Его бледное лицо с тонкими чертами оставалось бесстрастным, но в глазах Жан-Батист заметил проблеск интереса, когда упомянул фразу: «Пчела знает путь к цветку».
– Что-нибудь еще? – спросил кардинал, когда Ламбер закончил рассказ.
– Нет, ваше высокопреосвященство. Это всё.
Кардинал смотрел на него испытующим взглядом, словно пытаясь заглянуть в душу.
– Граф Россини был моим доверенным лицом, – сказал он после долгой паузы. – Он выполнял деликатную миссию. Его смерть – тяжелая утрата для короны.
– Примите мои соболезнования, ваше высокопреосвященство.
– Я не нуждаюсь в соболезнованиях, месье Ламбер. Я нуждаюсь в информации. – Ришелье встал и подошел к карте Европы. – Вы знаете, почему я пригласил вас?
– Полагаю, это как-то связано с моей памятью.
– Именно. – Кардинал повернулся к нему. – Аббат Мориак писал мне о вас. Он утверждает, что вы способны запомнить страницу текста с одного взгляда. Это правда?
– Да, ваше высокопреосвященство.
– Продемонстрируйте.
Кардинал взял со стола лист бумаги, исписанный мелким почерком, и протянул Жану-Батисту.
– У вас есть минута.
Ламбер быстро пробежал глазами по тексту. Это был отрывок из какого-то дипломатического документа на латыни – договор между Францией и одним из немецких княжеств.
Ровно через минуту кардинал забрал лист.
– Теперь воспроизведите.
Жан-Батист закрыл глаза, сосредоточился, затем начал говорить, цитируя документ слово в слово. Латынь лилась с его губ свободно и безошибочно.
Закончив, он открыл глаза. Кардинал смотрел на него с нескрываемым интересом.
– Впечатляюще, – сказал он. – А теперь скажите мне, месье Ламбер, чего вы хотите от жизни?
Вопрос застал Жана-Батиста врасплох.
– Я… Я хотел бы служить Франции, ваше высокопреосвященство.
– Франции или королю? – уточнил Ришелье с едва заметной улыбкой.
– Разве это не одно и то же?
– О, отнюдь. – Кардинал вернулся к столу. – Король смертен. Франция вечна. Иногда интересы одного противоречат интересам другой.
– Тогда… Франции, – твердо сказал Жан-Батист.
– Хороший ответ. – Ришелье кивнул. – Мне нужны люди, преданные не личности, а идее. Идее великой, единой Франции. – Он помолчал, затем добавил: – Я предлагаю вам место в моем секретариате, месье Ламбер. Работа конфиденциальная, требующая абсолютной преданности и дискреции. Вы будете моими глазами и ушами в определенных кругах. Вашей главной задачей будет запоминать всё, что видите и слышите, в точности, без искажений.
– Я… польщен, ваше высокопреосвященство.
– Не спешите с ответом. Эта служба опасна. У меня много врагов. Они станут и вашими врагами. Подумайте хорошенько.
– Мне не нужно думать, – сказал Жан-Батист. – Я принимаю ваше предложение.
Кардинал удовлетворенно кивнул.
– Хорошо. Мой секретарь проводит вас к интенданту двора. Он позаботится о вашем размещении и выдаст аванс жалованья. Завтра в девять утра жду вас здесь для получения первых инструкций.
Ришелье сделал жест рукой, показывая, что аудиенция окончена.
Жан-Батист поклонился и направился к двери, но голос кардинала остановил его:
– И месье Ламбер… Если вы что-то скрыли от меня – о смерти Россини или о чем-то ещё – я узнаю об этом. И последствия будут… непоправимыми.
Жан-Батист почувствовал, как перстень с пчелой словно обжег кожу сквозь ткань кармана.
– Я понимаю, ваше высокопреосвященство, – ответил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
– Я в этом не сомневаюсь, – сказал кардинал, и Жану-Батисту показалось, что в глазах Ришелье мелькнула тень улыбки.
Париж, вечер 15 июня 1630 года
Вечер застал Жана-Батиста в маленьких, но удобных апартаментах на территории Пале-Кардинал. Две комнаты с простой, добротной мебелью, отдельная гардеробная и даже маленький кабинет с письменным столом – по провинциальным меркам настоящая роскошь.
Интендант двора, сухопарый месье Делакруа, выдал ему аванс в пятьдесят ливров и сообщил, что его годовое жалованье составит восемьсот ливров – огромная сумма для молодого человека без связей и покровителей.
– Его высокопреосвященство щедр к тем, кто ему полезен, – сказал интендант. – И безжалостен к тем, кто разочаровывает его.
Теперь, оставшись один, Жан-Батист пытался осмыслить стремительные перемены в своей судьбе. Ещё две недели назад он прозябал в провинции без надежды на будущее. Теперь он – секретарь самого могущественного человека во Франции. Но какой ценой? И что за тайны окружают его новое положение?
Он достал перстень графа Россини и внимательно осмотрел его. Массивное золотое кольцо с изображением пчелы, выполненным с удивительным мастерством. Внутри была гравировка – три буквы: «H.S.P.»
Что они означают? И почему граф в последние минуты жизни так стремился передать ему этот перстень?
Стук в дверь прервал его размышления. На пороге стоял молодой человек в одежде пажа кардинала.
– Месье Ламбер? Его высокопреосвященство приглашает вас на вечерний приём. Сегодня в Пале-Кардинал прибудут важные гости. Кардинал желает представить вас обществу.
– Но у меня нет подходящей одежды для такого случая, – растерянно произнес Жан-Батист.
Паж улыбнулся:
– Его высокопреосвященство предусмотрел это. – Он сделал знак, и в комнату внесли несколько коробок. – Здесь всё необходимое. Церемониймейстер ждет вас через час, чтобы проинструктировать о дворцовом этикете.
Когда паж ушел, Жан-Батист открыл коробки. Внутри лежал костюм придворного – камзол из темно-синего бархата с серебряной вышивкой, атласные панталоны того же цвета, белоснежная рубашка с кружевным жабо, шелковые чулки и туфли с серебряными пряжками. Рядом – шпага в изящных ножнах и шляпа с плюмажем.
«Кардинал действительно не упускает деталей», – подумал Жан-Батист, примеряя камзол. Костюм сидел идеально, словно был сшит по мерке.
Ровно через час явился церемониймейстер – напыщенный господин с моноклем и тростью, и следующие полчаса Жан-Батист получал ускоренный курс придворного этикета.
– Главное правило – никогда не поворачивайтесь спиной к кардиналу или членам королевской семьи, – наставлял церемониймейстер. – При входе короля все преклоняют колени. При входе кардинала – глубокий поклон. Не заговаривайте первым с лицами высшего ранга. Не пейте много вина. Не флиртуйте с фрейлинами королевы – это может стоить вам головы.
К концу инструктажа голова Жана-Батиста шла кругом от обилия правил и нюансов.
– Не волнуйтесь, месье Ламбер, – подбодрил его церемониймейстер. – Просто держитесь рядом со мной и следуйте моему примеру. Кардинал не ожидает, что провинциал сразу освоит все тонкости двора.
Бальный зал Пале-Кардинал, вечер того же дня
Бальный зал Пале-Кардинал сиял сотнями свечей. Зеркала, расставленные по периметру, отражали свет, создавая иллюзию бесконечного пространства. Придворные в роскошных нарядах, сверкающие драгоценности, звуки музыки, аромат экзотических духов – всё это ошеломило Жана-Батиста, никогда не бывавшего на подобных мероприятиях.
Кардинал восседал на возвышении в центре зала, окруженный приближенными. Среди них Жан-Батист заметил капитана королевских мушкетеров в синем мундире и нескольких высокопоставленных священников.
Церемониймейстер подвел его к кардиналу.
– Ваше высокопреосвященство, месье Жан-Батист Ламбер.
Ришелье благосклонно кивнул.
– А, мой новый секретарь. Вы вовремя, месье Ламбер. Король и королева только что прибыли.
В этот момент распахнулись двери, и в зал вошли королевская чета в сопровождении свиты. Король Людовик XIII – худощавый мужчина лет тридцати с грустными глазами и длинными тёмными волосами. Рядом – королева Анна Австрийская, изящная и величественная, с гордой осанкой и холодной красотой.
Все присутствующие, включая кардинала, опустились на одно колено. Жан-Батист последовал их примеру, не сводя глаз с монаршей четы.
Король приблизился к кардиналу и поднял его с колен.
– Мой дорогой кардинал, – произнес он с легким испанским акцентом. – Как всегда, ваше гостеприимство безупречно.
– Всё для вашего величества, – почтительно ответил Ришелье.
Началась церемония представления. Кардинал по очереди представлял королю новых лиц при дворе. Дошла очередь и до Жана-Батиста.
– Сир, позвольте представить вам месье Жана-Батиста Ламбера, моего нового секретаря. У него феноменальная память и острый ум. Я полагаю, он будет полезен короне.
Король рассеянно кивнул, едва взглянув на молодого человека.
– Хорошо, кардинал. Я доверяю вашему выбору.
Королева, напротив, внимательно посмотрела на Жана-Батиста. В её взгляде промелькнуло что-то – интерес? подозрение? – но через секунду её лицо вновь стало бесстрастным.
После церемонии представления начался бал. Король открыл танцы с королевой, затем удалился в боковую галерею, где, как заметил Жан-Батист, его ждали охотничьи собаки и несколько дворян с соколами на руках.
Предоставленный самому себе, Жан-Батист наблюдал за придворными, запоминая лица и имена. Его феноменальная память работала как совершенный механизм, фиксируя каждую деталь окружающей обстановки.
– Впечатляющее зрелище, не правда ли? – раздался рядом мелодичный женский голос.
Жан-Батист обернулся. Перед ним стояла молодая женщина потрясающей красоты. Золотистые волосы, уложенные в сложную прическу, украшенную жемчугом. Изумрудно-зеленые глаза, смотрящие с легкой насмешкой. Нежная кожа с едва заметными веснушками. Изящная фигура, подчеркнутая платьем из бледно-голубого шелка.
– Весьма впечатляющее, мадемуазель, – ответил он, с трудом находя слова.
– Мадам, – поправила она с улыбкой. – Селеста де Вивье. Фрейлина её величества королевы.
Жан-Батист поклонился.
– Жан-Батист Ламбер, к вашим услугам, мадам.
– Знаю. Новый секретарь кардинала с удивительной памятью. – Она склонила голову набок, изучая его. – Вы уже стали предметом обсуждения при дворе, месье Ламбер.
– Неужели? – удивился он. – Я прибыл в Париж только сегодня.
– О, при дворе новости распространяются быстрее ветра. – Селеста рассмеялась. – Особенно если они связаны с кардиналом. Его высокопреосвященство редко принимает новых людей в ближний круг.
– Я польщен таким вниманием, но не уверен, что заслуживаю его.
– Скромность украшает мужчину, месье Ламбер. – Она лукаво улыбнулась. – Но не переусердствуйте с ней. При дворе ценят уверенность и амбиции.
Жан-Батист невольно залюбовался ею. Селеста де Вивье излучала какое-то внутреннее сияние, притягивающее взгляд.
– Могу я спросить, мадам, давно ли вы служите королеве?
– Третий год. Я прибыла из Бретани после смерти мужа. – Тень печали пробежала по её лицу. – Граф де Вивье погиб на дуэли, защищая мою честь. Довольно банально, не правда ли?
– Мои соболезнования, мадам.
– Благодарю, но прошло уже достаточно времени. – Она снова улыбнулась. – Расскажите лучше о себе, месье Ламбер. Это правда, что вы можете запомнить целую книгу с одного прочтения?
– Не целую книгу, мадам. Но страницу-другую – вполне.
– Впечатляюще. – Селеста внимательно посмотрела на него. – И опасно. Такой дар может принести как пользу, так и беду.
– Почему вы так считаете?
– Потому что знание – сила. А любая сила привлекает тех, кто хочет её использовать. – Она понизила голос. – Будьте осторожны, месье Ламбер. Не все при дворе являются теми, кем кажутся.
Прежде чем Жан-Батист успел ответить, к ним подошел пожилой дворянин в роскошном костюме.
– Мадам де Вивье, королева желает видеть вас.
– Благодарю, герцог. – Селеста присела в изящном реверансе, затем повернулась к Жану-Батисту. – Долг зовет, месье Ламбер. Надеюсь, мы еще встретимся.
– Буду ждать с нетерпением, мадам.
Когда она удалилась, Жан-Батист почувствовал странное волнение. Селеста де Вивье произвела на него сильное впечатление. Но в её словах чувствовался какой-то подтекст, предупреждение…
Его размышления прервал церемониймейстер.
– Месье Ламбер, кардинал желает, чтобы вы присоединились к нему. Он хочет представить вас нескольким важным лицам.
Оставшаяся часть вечера прошла как в тумане. Жан-Батист был представлен множеству придворных – герцогам, маркизам, иностранным дипломатам. Он старательно запоминал имена и лица, понимая, что это часть его новых обязанностей.
Кардинал, казалось, был доволен. Несколько раз он одобрительно кивал, когда Жан-Батист демонстрировал свою память, безошибочно называя имена людей, с которыми только что познакомился.
Когда бал подошел к концу, Ришелье подозвал к себе молодого секретаря.
– Вы хорошо справились для первого раза, месье Ламбер, – сказал он. – Отдыхайте. Завтра у вас будет много работы.
– Благодарю, ваше высокопреосвященство.
– И ещё… – кардинал наклонился ближе. – Я заметил ваш разговор с мадам де Вивье. Она красивая женщина, не так ли?
– Действительно, ваше высокопреосвященство.
– И умная. Очень умная. – Ришелье смотрел на него испытующе. – Помните, месье Ламбер, красота – часто лишь приманка. Не всё то золото, что блестит.
С этими загадочными словами кардинал отпустил его.
Возвращаясь в свои апартаменты, Жан-Батист размышлял о странном предупреждении Ришелье. Оно перекликалось со словами самой Селесты: «Не все при дворе являются теми, кем кажутся».
Что ж, этот урок он усвоил уже сегодня. Граф Россини оказался не просто путешественником, а важным агентом кардинала. Кто знает, какие ещё тайны скрываются за блестящим фасадом двора?
Последней мыслью перед сном была мысль о Селесте де Вивье. Её изумрудные глаза, её улыбка, её мелодичный голос… Жан-Батист понимал, что, возможно, влюбился с первого взгляда. И это пугало его не меньше, чем таинственные интриги, в которые он невольно оказался вовлечен.
Неужели его чувства могут быть опасными? Неужели эта прекрасная женщина – часть какой-то большой игры?
Сон долго не шел к нему. А когда наконец пришел, Жану-Батисту приснился странный сон: золотая пчела летала вокруг кроваво-красного цветка, а вокруг кружились зловещие тени в масках.