Жизнесмен 2.0

Почему я написал эту книгу

Мир предпринимательства похож на горный перевал: даже в тихие дни есть места, где легко попасть в беду, если не знать нужной тропы. Если же налетает буря, то и опытным путешественникам приходится нелегко. Но тот, кто много раз обошел эти места, сам срывался, но не переставал карабкаться и возвращался на верную дорогу, может оставить пометки, обозначив наиболее удобные и безопасные пути, чем убережет множество людей от больших неприятностей. Эта книга – карта моих знаков и пометок для бизнес-путников.

Книга пригодится тем, кому важен мой путь, кто следит за ним; подойдет и студентам, которые только начинают свой подъем в карьерную гору. Для родственников и земляков, что смотрят на мой бизнес с гордостью и тревогой, она станет альбомом из ярких воспоминаний и переживаний, а для предпринимателей, которые ищут ответы на свои вопросы, может стать другом и советчиком. Но при всех достоинствах эта книга не сможет стать универсальной инструкцией к успеху или гарантийным талоном на случай ошибок: она лишь способ подсветить их ярче, сделать меньше, а иногда и смешнее. Как известно, излишне серьезное отношение к делу вредит самому делу, поэтому в рассказах о реальных предпринимателях, их успехах и провалах я стремился не только проиллюстрировать способы решения той или иной задачи, но и рассказать о чувствах, которые охватывали меня при встречах со всеми этими людьми.

Я долго подбирал слова, чтобы сказать самое главное: бизнес – это не только про деньги, связи или знания. Это про то, как оставаться человеком, даже когда счет в банке горит красным.

Как не предать себя, когда ради выгодной сделки предлагают «чуть-чуть поступиться принципами». Моя вера – не свод жестких правил, а чуткий компас: он не штампует готовые ответы, но, улавливая малейшие движения души, заставляет вникать и спрашивать себя: «Что будет для тебя лучше: сделать удобно или честно?», «Способен ли ты сделать выбор и принять его последствия?», «Есть ли в тебе решимость идти до конца, чего бы это ни стоило?». В книге вы найдете множество историй, и среди них по-настоящему драгоценны те, в которых этот тихий внутренний голос оказался мудрее всех бизнес-гуру.

За то время, что ушло на написание книги, многое успело измениться: некоторые герои упомянутых в ней историй стали богаче, а другие – беднее; есть те, кому пришлось исчезнуть из поля зрения общества, а кто-то и вовсе покинул этот мир. Еще больше изученных мной случаев в книгу не вошли – о некоторых я попросту не решусь рассказать в силу ряда причин, а среди прочих пришлось устроить жестокий кастинг, ведь ни одна книга не вместит в себя всю человеческую жизнь, наполненную мыслями, чувствами и ежедневными большими и малыми решениями. За это время в моей жизни и во всем мире произошли события, в очередной раз напомнившие, насколько слаб и хрупок человек сам по себе и каких вершин он может достичь, преодолевая свою слабость и опираясь на помощь Всевышнего безусловно и ежедневно.

Прочитав не одну сотню историй успеха, я смело могу отметить, как часто люди превозносят свой тяжелый труд и с гордостью описывают множество испытаний, пройдя через которые они и добились всего, чем обладают. Однако я ответственно заявляю, что лишь воля Создателя стала этому истинной причиной. Ведь в то же время в мгновение ока многомиллиардные состояния самых опытных бизнесменов превращаются в труху; многие из богатейших людей планеты оказываются заложниками болезней, не имеющих на сегодняшний день лечения. И кроме того, даже если ты обладатель всех денег мира и здоровье тебя не подводит, но ты в душе одинок, можно ли тебя считать по-настоящему богатым, а уж тем более счастливым?

Никому не дано знать, что произойдет завтра, но я считаю своим долгом поблагодарить Всевышнего за бесконечные и безмерные блага, которыми Он меня одарил, а также смею надеяться, что и впредь буду причиной положительных изменений в жизни людей, обращающихся ко мне каждый божий день с вопросами, жалобами, просьбами и проблемами, стерегущими их на предпринимательском пути.

Все повествование в этой книге является художественным вымыслом. Любые совпадения с реальными лицами, событиями или обстоятельствами случайны.

Цирк с проверками

– Нет, этого не может быть! – воскликнул я, сидя перед экраном ноутбука, где была открыта страничка со свежими новостями. И казалось бы, вот оно – самое настоящее землетрясение в моей жизни. В этот момент я почувствовал, как каждое слово, каждое предложение в этой статье стало не просто новостью, а настоящей порцией кислоты, капающей прямо на репутацию моей компании, оставляя за собой ожог, который тянулся четыре года.

Все началось ранним весенним утром. Тогда, проснувшись в обычном настроении, я взял телефон и был удивлен количеством уведомлений. Столько сообщений я не получал даже в день рождения! Открыл первое от моего давнего друга, прошел по присланной им ссылке и замер: на экране, будто в каком-то кошмаре, моя компания LaRiba-finance гордо красуется в списке нелегальных кредиторов на официальном сайте Центрального банка России. В общем, меня обвиняли в создании финансовой пирамиды. Пирамиды! Я ошарашенно смотрел на экран, словно ожидая увидеть кадры из Египта.

Я как будто оказался в эпицентре собственного краха. Бизнес – это не просто работа, это твоя жизнь, твоя крепость. И вот эта крепость теперь была на грани обрушения. Как это могло произойти? Ведь я честный предприниматель, бизнес веду по строгим, выработанным лично для себя законам, которые я считал неприкосновенными:

Первое правило – никакой связи с государственными заказами. Никаких тендеров, грантов, субсидий, левых контрактов через знакомых в структурах или финансового взаимодействия с бюджетными средствами. Это лично мое правило, и я никому его не навязываю, а также считаю, что зарабатывать, сотрудничая с государством, возможно.

Второе правило – никаких поддельных сделок и нелегального обналичивания. Только чистая игра.

Но вот эти журналисты, дальние знакомые, конкуренты, которые с любопытством тыкали мне в лицо вопросами, а потом не забывали добавить подмигивающий смайлик, как будто я был для них объектом смеха, – они в это не верили. Злорадство было скрыто за их вопросами. Сами же они знали – обвинение всегда интереснее, чем проверка фактов.

Люди в подобных ситуациях чаще всего проявляют свои низменные инстинкты, стремясь уколоть или поддеть, слетаются как падальщики. В такие моменты понимаешь, что самый простой способ стать объектом осуждения – это попытка угодить всем и каждому. В этом парадоксе скрыта глубокая философская истина: искренность и честность перед собой важнее, чем стремление к одобрению окружающих.

Эта ситуация была пропитана атмосферой трагикомического романа, в духе «Процесса» Франца Кафки, где герой оказывается втянутым в абсурдную ситуацию, разрушительную и, казалось бы, неподконтрольную. Как и у Кафки, здесь события двигала неумолимая сила, безликая и бюрократическая, которая внезапно вторгается в привычный уклад жизни и разрушает его.

Телефон продолжал разрываться; каждый новый звонок, каждое сообщение будто кричало: «Ты еще не на дне, но скоро будешь!» Подстегивающие послания подталкивали меня действовать больше, чем все солнечные панели Илона Маска, ветряные мельницы и атомные электростанции, вместе взятые. Не позавтракав, я отправился в офис, где, как я наивно полагал, все должно было проясниться. Ну или хотя бы начаться.

По пути меня перехватил человек, который моментально привлек внимание. Вальяжный шаг, костюм, явно сшитый не в нашем городе, и галстук такой яркий, что им можно было бы заменить фонари на всей улице. Это лицо я видел раньше. Холеное, чуть надменное, с прищуром, как у человека, уверенного, что его мир всегда по графику. Леонид Исакович, местный чиновник.

Улыбаясь, он посмотрел на меня и снисходительно кивнул:

– Что, Мурад, хорошо спал? Кошмары не мучили?

– Все нормально. Сон хороший. Почему должны мучить?

Чиновник приподнял густые брови и на мгновение стал похож на Брежнева; мне стало немного смешно.

– Ну, так… Есть такая пословица: «Бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе», ― хохотнул он. ― Читайте новости, Мурад. И как говорили раньше: «Утром ― в газете, вечером ― в куплете». Хорошего, хотя я не уверен в отношении вас, дня.

«Остряк, ― подумал я, ― из той человеческой породы, которая злорадствует над чужими проблемами».

Еще до того, как вышел из дома, я знал, что меня ждет этот шквал осуждения, и всю дорогу чувствовал, будто весь мир только и говорит об этом, устраивает пир на костях моей проблемы. И вот я пришел в офис, открыл ноутбук и начал читать новости. Заголовки один другого ярче: «Дагестанская LaRiba-finance признана пирамидой», «Мурада Алискерова признали нелегальным кредитором». Комментарии и посты лились потоком от тех, кому мы когда-то отказали в услугах. Настоящая вакханалия злорадства. В офисе царил хаос: помощники пытались помочь и приходили с идеями, эсэмэмщики предлагали записать обращение, телефон разрывался, а я думал, что делать дальше.

В тот момент я наивно полагал, что самое неприятное уже случилось. Хуже уже быть не может! Но оказалось, может, и еще как. Вдруг мне звонят из нашего филиала, было слышно, что сотрудник, мягко говоря, взволнован:

– Мурад, у нас тут проверка из налоговой, работу остановили, клиенты напуганы! Уходят даже те, кто пришел вносить платеж по рассрочке. Все напуганы, я не знаю, как их успокоить и что делать!

Следом второй звонок из другого нашего филиала:

– Мурад, у нас проверка от Роспотребнадзора, спрашивают про какие-то махинации, говорят, коллективная жалоба от клиентов, мол, мы вводили их в заблуждение!

Под удар попали и партнеры, которые размещали у себя точки нашей компании. Многие из них располагались в торговых центрах. Когда в их офисы вломились без предупреждения сотрудники разных инстанций, то это сразу стало поводом для пересудов и сплетен по всему городу. Я благодарен руководству торговых центров и нашим партнерам за понимание.

Телефон продолжал разрываться, как будто кто-то решил проверить, насколько он выдержит экстремальные нагрузки. На этот раз писал уважаемый человек нашего города:

«Мурад, дорогой, полчаса назад на тебя запрос пришел от Министерства финансов республики. Спрашивают меня про дела с тобой, договоры и все такое. Что за нездоровая активность у тебя там? Реши поскорее вопросы, мне лишняя суета не нужна».

Хотел ответить, что у меня тут как в фильмах, только без спецэффектов. Быстро набрал ответ:

«Я тебя услышал. Все, что от меня зависит, – сделаю. Извини, что тебе приходится отвлекаться на звонки из-за меня».

Меня поразило, с какой молниеносной скоростью все эти уважаемые инстанции оказались в наших офисах. Словно кто-то знал, что буквально через несколько минут начнется спектакль под названием «Маски-шоу».

Я пытался успокаивать всех, но понимал: это как тушить пожар на складах с бензином ведром воды. Решил, что лучший способ ― поехать лично в офисы. Может, на месте удастся хоть как-то взять ситуацию под контроль. В каждом офисе я пообщался с проверяющими и объяснил, что открыт к диалогу и пусть приходят лично ко мне, а не к моим сотрудникам.

Мой юрист Яна предложила вполне здравую мысль: надо поговорить напрямую с Центробанком, потому что именно оттуда растут корни всех этих проблем. Разберемся с ними – и все проверки, как по волшебству, исчезнут (мы, конечно, верили в это). Три мучительных месяца мы вели бесконечные переписки с сотрудниками Центробанка, доказывая свою полную невиновность. Мы написали запросы, расписали, что не относимся к финансовым компаниям с точки зрения МФО, у нас нет банковской лицензии, да и вообще мы не подведомственны Центральному банку. Приложили договоры, мои сертификаты, рейтинг соответствия от национального рейтингового агентства, награду «Халяль-компания года», дипломы, справки, что у нас нет задолженности перед налоговыми органами, наш договор, мои регалии, участие в конференциях, что я – член российской ассоциации по исламскому банкингу. Прочитав все это, я почувствовал себя как тот Рафик из «Камеди Клаб» – «совсем невиновный».

Переписка была нескончаемой, и я уже не верил, что мы сможем что-то решить. Все эти письма летели туда-сюда, как снежки на школьном дворе, ― одно отправил, другое получил.

Мы с командой с надеждой проверяли каждое письмо и даже звонили в Центробанк, но ответы были сухими:

– Ваш вопрос на рассмотрении. В рабочем порядке мы обязательно рассмотрим все ваши доводы и предоставленную информацию и дадим ответ в сроки, предусмотренные внутренним регламентом ЦБ, ― важный человек разговаривал негромко, слегка шелестящим голосом. Привычка больших начальников разговаривать так, чтобы все прислушивались.

И вот однажды, когда я уже не ждал положительного решения, пришло письмо. Я машинально открыл и думал, что это очередная отписка. Но там было написано следующее:

«Компания LaRiba-finance исключена из списка нелегальных кредиторов».

Не то что публичных извинений, не было даже «простите за беспокойство» в письме, просто сухая отписка. Впрочем, даже эта короткая строчка обошлась нам недешево – и в нервных клетках, и в деловой репутации.

Позже я узнал и причину такого чрезмерного внимания. Оказалось, что кто-то из «лидеров общественного мнения» просто решил меня проверить и отправил запрос в Центробанк. А они добавили нашу компанию в список нелегальных.

Если вы ждете прекрасный конец с фанфарами, аплодисментами и благодарностями за этот спектакль длиною в три месяца, то его не будет. Нас исключили из черного списка ЦБ, но мы остались под прицелом всех надзорных органов. За следующие четыре года через наши двери прошли, кажется, все возможные проверяющие. Список был настолько разнообразным, что у меня невольно возникал вопрос: где, собственно, «Росгидрометцентр»? Почему еще не заглянули узнать, сколько атмосферного давления мы выдержим? Если бы они собрались одновременно, это был бы отличный сюжет для комедии. Но я ни от кого не скрывался и давал возможность им проверить нас от и до.

Когда мне пришлось столкнуться с этой ситуацией, я сразу стал шерстить свой список контактов, чтобы найти кого-то, кто может помочь. У каждого предпринимателя есть такой список – это те люди, которым когда-то ты помог, и они, в свою очередь, обещали отплатить тебе тем же. Есть даже шутка о таких личностях: «Они настолько высоко сидят, что из окон их кабинетов виден Магадан». Такие люди обычно записаны в телефоне как «Меджид – депутат» или «Светлана Николаевна – налоговая» – на всякий случай, когда понадобятся связи для решения каких-то проблем. Когда-то они обращались ко мне с просьбами личного характера и по поводу своих родственников. Я помогал и рассчитывал на взаимовыручку в случае чего.

У меня было шесть таких контактов. Шесть имен, которые когда-то звучали тепло и уверенно: «Дорогой Мурад, дай нам шанс отблагодарить тебя за помощь, оказанную нам». Их слова тогда лились как мед, обещая золотые горы и безграничные возможности. Но когда пришла беда и я обратился к ним, каждый из них вдруг оказался бессилен. Один дрожал как осиновый лист, боясь даже слово сказать. Другой, как истинный мастер эзопова языка, был «ужасно занят». Третий, словно философ древности, попросил время подумать. А один, видимо решив, что моя проблема требует вмешательства на уровне мировой политики, предложил обратиться к главе республики. Я едва удержался, чтобы не спросить: «Может, сразу в ООН?»

Мне, признаться, самому было любопытно увидеть, как они решают вопросы. Ведь, судя по их уверенным речам в те моменты, когда решались их проблемы, они бы и убийцу Кеннеди нашли, и золото майя выкопали где-нибудь в джунглях Америки. Но, как оказалось, их возможности были строго ограничены временем, местом и, видимо, фазой луны.

После каждого отказа я вычеркивал фамилию из листочка на столе. Эти шесть имен я записал так старательно, словно боялся их забыть. Хотя, если честно, это было скорее от наплыва эмоций – той горечи, которая копилась внутри, как осадок от неоправданных ожиданий.

Шло время, и проверки становились все реже и реже. Налоговики были последними, кто оставил меня в покое. Три года я был в фокусе их внимания, долгих три года. Я еще вернусь к теме моих отношений с налоговой в последующих главах этой книги.

Если бы мне дали выбор – пройти через все это снова или избежать, я бы не задумываясь выбрал «пройти». И возможно, даже раньше, чтобы испытать все сполна. Потому что именно это стало моим главным уроком – понять, кто на самом деле управляет этим миром, кто истинный хозяин всего сущего.

Я помню тот момент, когда сидел за столом, глядя на список из шести фамилий. Все они были зачеркнуты – одна за другой, как будто кто-то выводил жирный крест не только на бумаге, но и на моих надеждах. И тогда, в тишине ночи, меня накрыла мысль, которую я долго не пускал в голову. Она была настолько горькой, что я едва мог с ней справиться. «Кому ты молишься пять раз в день, если в такие минуты просишь помощи у людей, подобных тебе, и рассчитываешь всем сердцем только на их помощь? Сколько раз ты искренне обратился за это время ко Всевышнему с просьбой помочь в этом конкретном вопросе?» – спрашивал я себя.

Мне стало стыдно. Стыдно за то, что я, считая себя достойным рабом Всевышнего, не выполнял самую главную заповедь даже самого последнего и грешного раба – верить в Него. Сколько лет я жил с идеей, что эти контакты, эти люди, эти «важные связи» спасут меня от трудностей, решат мои проблемы, станут моей опорой. Но в тот момент, сидя за столом, сжимая в руке ручку и глядя на зачеркнутые имена, я понял, что ошибался.

Я помню эту минуту. Помню эту ночь. Помню, как в голове звучал только один вопрос: «На кого ты уповал, на чью помощь ты рассчитывал, о ком ты забыл?» И тогда я дал себе слово – никогда, ни при каких обстоятельствах не записывать в список своих помощников никого второго. Только Он. Только Тот, кто помогает в трудные минуты. И несчастен каждый, кто забывает об этом.

Я готов был пройти через все это еще раз. Десять раз. Сто. Потому что ради этого осознания – самого главного в моей жизни – стоило пережить любые испытания.

Вывод

В тот момент я понял, что был слегка лицемерен по отношению к Всевышнему. Я так надеялся на людей, думая, что они смогут разрешить мои проблемы. Я попросил прощения у Всевышнего и испытывал невероятное чувство стыда за то, что не полагался на Него, а доверился тем, кто меня окружал. С тех пор, когда возникает трудная ситуация, я уже не думаю о людях, а сразу обращаюсь к Нему. А потом, конечно, размышляю, кто может мне помочь. Это был, наверное, второй по глубине и искренности эпизод в моей жизни, после той ночи, когда должен был прийти ответ по гистологии матери. Тогда я всю ночь провел на молитвенном коврике, прося, чтобы анализ пришел отрицательным. В эту ночь точно так же я, сидя в кресле, искренне каялся в своем лицемерии и том, что забыл о Всевышнем, уповая на беспомощных людей.

Натаныч

Эпопея с внесением нашей компании LaRiba-finance в черный список Центробанка России, а потом и выходом из этого злосчастного списка имела продолжение в виде целой лавины проверок. И в этой стопке писем от разных инстанций больше всего было из налоговой. На этом фоне нам пришел запрос на выездную проверку. Речь шла об индивидуальном предпринимателе, моем друге и коллеге, Русланове Адаме Ильясовиче. Камеральная проверка – серьезный сигнал, означающий, что вопросов накопилось немало и решать их через одни только отчеты не получится. Мне было очевидно, что эта ситуация – прямое продолжение истории с Центробанком.

Я обратил внимание, что каждое письмо подписано неким Арсеном Натановичем А. Решил, что раз мы земляки, то могу обратиться к нему лично и поговорить с глазу на глаз, решить вопрос.

Одна из моих компаний была зарегистрирована в Москве и стояла на учете в ИФНС № 1 по адресу: улица Земляной Вал, 9. Туда я и отправился. Само название улицы не могло не вызвать ассоциаций. Для меня «земляной вал» – это что-то неприступное. Чужие ошибки и неразобранные отчеты там лежат, как поваленные бревна, образуя почти непроходимую преграду. В таких условиях предприниматель часто идет до последнего – а потом силы заканчиваются, и остается лишь траурный марш как финальная точка истории.

В налоговой я сразу нашел кабинет Арсена Натановича (каждый раз произнося его отчество, я задавался вопросом о странности имени его отца, так как звучит, больше походя на НатаШу, чем на НатаНа). Из-за стола навстречу мне поднялся полноватый мужчина в рубашке с закатанными рукавами. Седые волосы, круглое лицо с крупным носом и живыми карими глазами.

– Вот-вот, именно таким я вас и представлял, Мурад Сидярович! Дайте пожму руку такому человеку!

Мне стало неловко. Вроде пришел к официальному лицу и встретил такое неожиданное радушие.

– Арсен Натанович, я прилетел утром, чтобы разобраться с вопросом по проверке нашей фирмы. Это ИП, и оно входит в группу моих компаний.

– Конечно! Сейчас все обсудим и решим! Прошу!

Арсен Натанович жестом пригласил меня сесть у стола, а сам прошел к своему креслу, на спинке которого висел пиджак.

– Арсен Натанович, я все понимаю, у вас тоже план, график проверок, но мы работаем честно, никаких серых схем. Зачем столько внимания к нашей компании? В чем проблема?

Он слушал меня, слегка улыбаясь, что-то записывал в блокнот.

– Мурад, никаких проблем нет, мой младший брат! А если и есть, мы их решим!

– ИП Русланов, которого вы так досконально проверяете, относится к нашей компании, мы по договору франшизы предоставляем информационные ресурсы. По запросу от вас режим ЕНВД не подходит под деятельность этого ИП!

Дальше я детально разложил ситуацию, а Арсен Натанович слушал и понимающе кивал. Когда я закончил свой спич, он резко встал из-за стола и начал шагать по кабинету. От одной стены к другой, потирая крупные кисти рук и смотря на репродукцию Айвазовского на одной стене, а потом, шагая к другой стене, – на яркий календарь с портретом Собянина и слоганом: «Думая о городе, заботясь о москвичах!»

– Знаешь, Мурад… Это ничего, что я на «ты»? Будь моя воля, я бы сделал так, поверь мне, чтобы наш край, наш любимый Дагестан, представляли такие люди, как ты! Да! Расул Гамзатов, Тагир Хайбулаев, Жасмин и ты… Ты, Мурад! Я, мои коллеги, моя семья очень впечатлены твоей работой! Я внимательно слежу за твоей деятельностью, и жена моя Раиса, она, кстати, работает в мэрии, – Арсен Натанович с уважением посмотрел на календарь, – и мама ее, уважаемая Наринэ Садыковна, тоже говорит мне: «Вот, земляк твой такой хороший человек!» Ты большой молодец, Мурад!

В общем, меда в его речах было с избытком. Говорил он красиво и обильно. Я поймал себя на мысли, что от родных отца с матерью не слышал столько добрых слов, как от этого незнакомого мне московского чиновника. На мгновение мне показалось, что сейчас он меня будет обнимать и пригласит в конце на семейный обед. Аварский хинкал с чесноком и ароматный аш в конце застолья.

– Мурад, я клянусь Господом Богом, что в этом кабинете наши отношения будут исключительно искренними, настоящими и честными. Здесь ты найдешь правду! – Натанович слегка покрылся румянцем, видимо от переполнявших его эмоций. Далее он произнес слова, которые мы, уроженцы Дагестана, используем как клятву: – Мурад, Валлахъи, в этом кабинете в отношении тебя будет только справедливость!

Конечно, в тот момент он был честен. В его кабинете беззаконие не творилось, оно здесь планировалось, создавалось.

Рукопожатие было крепким, а выход из кабинета – легким. Я почувствовал, как гора упала с плеч, и сразу позвонил своему юристу, чтобы порадовать новостями:

– Яна, я все решил! Этот Натанович – нормальный человек.

Договорились, что нас не трогают.

Яна, мой юрист, – хрупкая девушка, которую с первого взгляда можно принять за ту самую Дюймовочку из сказки. Но это лишь оболочка. Внутри нее – стальной стержень, который не гнется под давлением обстоятельств. Она обладает невероятной работоспособностью и умением превращаться из тихой, почти незаметной девушки в грозного защитника, а если потребуется – в безжалостного охотника.

Когда Яна берется за дело, она становится непоколебимой. Ее голос, обычно спокойный и мягкий, обретает такую силу, что кажется, будто она может одним словом остановить бурю. С мобильным телефоном в одной руке и ручкой в другой она способна в считанные минуты разобраться с любым недоброжелателем, отправив его туда, где ему и положено быть.

Я не раз видел, как она вступала в схватку с теми, кто пытался посягнуть на честь и репутацию моих друзей или мою собственную. И каждый раз она выходила из этих битв победительницей, оставляя противников в растерянности. В такие моменты я ловил себя на мысли, что даже стая львов не рискнула бы перейти ей дорогу.

Яна помолчала минуты две.

– Вы уверены, Мурад Сидярович? – голос Яны скептически царапнул по моей уверенности.

– Ян, мы, кавказцы, всегда помогаем друг другу, где бы мы ни были. Мы как братья! Учись!

– Конечно, вам виднее, Мурад Сидярович, но…

Я почувствовал, что Яна пытается возразить, и, не дав ей досказать, уверенно сказал:

– Нет, мы все решили. Все будет отлично, Яна!

И время, как водится, показало.

Я со спокойной душой вернулся в Дагестан. Внутри была построена понятная логическая цепочка, которая была цепочкой колыбели моей уверенности в будущем развитии событий. Колыбелька качалась и убаюкивала: «Все будет хорошо, Мурад, все будет хорошо».

Рассуждал я так: если Натанович хотел не просто устроить варфоломеевскую ночь моим фирмам, а вытащить всю информацию по мне, вплоть до справок о школьных прививках, то зачем ему все эти напыщенные речи, клятвы, обращение к Всевышнему?

Натанович мог просто играть роль исполнителя, чиновника, делающего свою работу. Очень многие подлости на Земле творятся со словами: «Это просто моя работа, ну, понимаешь». Зачастую это просто словесная ширма для гнусностей, не имеющих ничего общего с профессиональными обязанностями говорящего. Наверняка он клялся не для того, чтобы сделать потом еще хуже мне.

Колыбелька в моей голове так уютно качалась весь месяц после нашей встречи. Беседа… Клятва… Земляк… Нет, точно не будет ничего плохого.

Прошел месяц, и контрагентам моей компании стали поступать письма от московской налоговой. На второй месяц – моим сотрудникам, потом поставщикам. Немного позднее – нашей подрядной строительной компании. Через некоторое время – в нашу республиканскую налоговую, и вишенкой на торте стали запросы от московских правоохранителей по поводу банковских карт моей жены.

Это было похоже на продуманный натиск, и, что самое поразительное, инициатором всех этих запросов был Арсен Натанович. Я ничего не понимал. Строил предположения: может быть, сотрудники его отдела без его ведома все это пишут?

Я был уверен, что Натанович ничего не знает, он невиновен во всех этих процессах. Эти проходимцы за спиной святого Натановича атакуют меня своими запросами.

Все это было похоже на веру в «хорошего царя», которого плохие и подлые бояре не ставят в известность о своих делишках. Как в русской истории, когда народ поднимал «соляные» и «медные» бунты, думая, что повышение цен на соль и замена серебряных денег на медные делались без ведома царя и что во всем виноваты кровопийцы бояре. «Арсен Натанович просто ничего не знает, он не в курсе!» Время покажет, как жестоко я ошибался.

Через полгода я оказался проездом в Москве и встретил Арсена Натановича, возле выхода одной из башен «Москва-Сити». Он шел навстречу в распахнутом темно-синем пальто, белоснежной рубашке, искренне мне улыбался и имел самый доброжелательный вид.

– А, здравствуй, Мурад, ой салям аляйкум! – Стало заметно, как московская жизнь изменила акцент с дагестанского на чисто русский. – Ты в Москве, рад тебя видеть! Как дела, Мурад?

Я, стараясь говорить без резких интонаций, ответил вежливо:

– Арсен Натанович, вы лучше меня знаете, как мои дела.

Расскажите мне!

– Все у тебя хорошо, Мурад. Поверь мне, все будет замечательно, сейчас так надо! Обычная проверка!

Я замешкался, про себя подбирая нужные фразы, чтобы объяснить ему, что его нерадивые сотрудники со скоростью олимпийских спринтеров пишут запросы, акты сверок, что мы уже устали распечатывать бесконечную вереницу приходящих нам писем.

Натанович, видя, что я собираюсь что-то сказать, опередил меня:

– Мурад, мой младший брат, это же просто формальности нашей нелегкой работы. Ты, главное, не переживай, я же обещал…

Это был стопроцентный газлайтинг. Этот человек занимался изощренным психологическим насилием через обесценивание моей оценки реальности, через внушение мне, как жертве, своей картинки реальности, абсолютно противоположной тому, что происходило на самом деле.

Для сравнения представьте, что вас пытают раскаленным прутом, говоря при этом, что это просто новый градусник и надо потерпеть, скоро станет легче и вообще это полезно.

Это мне напомнило Чезаре Борджиа – итальянского политика эпохи Возрождения, который публично выступал за мир и единство, но за кулисами вел кровавую борьбу за власть. Он использовал обман, убийства и интриги, чтобы достичь своих целей. Его союзники часто становились жертвами его лицемерия – Чезаре мог заключить договор, а затем нарушить его, если это сулило выгоду.

Чем ярче лозунги и обещания, тем внимательнее нужно следить за делами их авторов.

Неприятным моментом всей этой эпопеи было то, что меня фактически вынудили извиняться перед всеми моими контрагентами. Основной целью налоговой было вымотать меня эмоционально, обесценить, внушить чувство вины. Всем моим поставщикам, серьезным предпринимателям, приходили письма с требованием предоставить информацию обо мне, Мураде Алискерове, или явиться лично на беседу в Москву для дачи показаний об отношениях с моим бизнесом. Беспощадные жернова налоговой мельницы требовали все новых и новых людей, вовлекая их в круговорот разбирательств. Мне звонили десятки знакомых с вопросом: «Мурад, что происходит?» А я буквально сгорал со стыда.

Через полтора года был составлен акт на 180 (!) страницах, согласно которому моя задолженность перед бюджетом составила 25 миллионов рублей. Это налоги, а еще 7 миллионов пеня.

Получив документ и ознакомившись с ним, я в ту же минуту набрал Арсена Натановича. Я уже умел владеть собой, дав себе слово уповать только на Всевышнего, и, сказав себе мысленно: «АльхамдулиЛлях», нашел номер Натановича в смартфоне и нажал «вызов».

– Арсен Натанович, мне кажется, что в вашем кабинете мы говорили немного про другое. Откуда взялись 25 миллионов?

До последнего внутри себя я надеялся, что Натанович не в курсе происходящего, и начал с главного:

– Тут акт пришел, и сумма в 25 миллионов…

Арсен Натанович, ничуть не смутившись, спокойно ответил:

– Мурад, мы приняли такое решение.

– Все, я вас понял. – И нажал сброс.

Не нужно было никаких слов, разбирательств и ругани. И я, и Арсен Натанович понимали, что произошло. Я впустил внутрь себя даже не змею, а трехголового дракона. И не просто впустил, а сделал ему комфортное местечко.

Логическая цепочка в моей голове лопнула, и колыбель спокойных умиротворенных мыслей и надежд полетела в пропасть.

Тут же позвонила Яна. Ее голос звучал на удивление спокойно, но в словах чувствовалась сталь.

– Мурад, – начала она, – это ведь тот самый Арсен Натанович? Тот земляк, который точно не подведет?

Я не слышал в ее словах сарказма и скрытого злорадства. Нет, Яна была готова к действиям, это я почувствовал по интонации.

Каждое ее слово било точно в цель, будто она держала перед собой невидимый чек-лист моих обещаний. Я молчал пару секунд, не в силах сразу признаться даже самому себе. Наконец выдавил:

– Да, Яна, это он… – И в этот момент внутри меня все оборвалось. Хотелось, чтобы пол под ногами открылся, унося меня с этим позором в какое-нибудь забытое измерение.

– Ничего, Мурад, – произнесла она со спокойствием. – Мы справимся. Еще и не через такое проходили.

Я всегда испытываю внутренний дискомфорт, когда из-за моих дел кто-то испытывает трудности, пускай даже и небольшие. Конечно, Яна была наемным сотрудником и получала зарплату, и это была ее работа – решать различные конфликтные ситуации в юридическом поле, час ее времени начинается от 100 евро. Она ничем не рисковала, последствия налоговой проверки лично ее никак не касались, и все же сам факт, что ей придется разгребать эту ситуацию и работать еще больше, меня сильно удручал.

Самым неприятным было то, что неуплатой налогов в особо крупном размере признается налоговая сумма, превышающая за период в пределах трех финансовых лет подряд 13,5 миллиона рублей. Это значит, что мы теперь имеем дело с уголовным преследованием моего франчайзи. Мучительно думая о происходящем и размышляя о способах решения проблемы, после неудобного диалога с Яной я вспомнил, как однажды в той же самой налоговой мне встретился мужчина, который меня окликнул:

– Мурад Ляриба?

Я тогда обернулся и увидел перед собой темноволосого мужчину с легким прищуром, смотрящего мне в глаза.

– Здравствуйте, Мурад, меня зовут Бахарчи, вы меня не знаете… но я вас знаю, – мужчина немного замялся, – вы пять лет назад помогли моей тете. Она живет в Буйнакске, ей тогда не хватало денег на лекарства от онкологии. – Он помолчал, смотря мне в лицо. – Вы здорово выручили нас, Мурад.

– А, да-да, что-то, может, и было… – ответил я, но в голове сразу вспыхнула искра неловкости.

– Какими судьбами здесь, Мурад? В этом здании счастливых людей редко можно встретить.

Он знал, о чем говорит, ведь сам был одним из сотрудников этого отделения. Мы отошли к окну в коридоре, и я рассказал ему всю ситуацию.

Бахарчи немного подумал, смотря в окно, потом, повернувшись ко мне, сказал:

– Мурад, они свое грязное дело сделают, и их не остановить. Поступим так: ты мне вышли этот акт, и я скажу, как тебе двигаться дальше. Чтобы их работа, если ты действительно все правильно мне объяснил, не имела для тебя тяжелых финансовых последствий.

Я скоро забыл об этой встрече, подумав, что какой-то сотрудник среднего звена налоговой просто сказал мне добрые слова, приободрил, но вряд ли сможет помочь.

В те дни, тщательно перебирая в голове варианты выхода из ситуации, я вспомнил об этом человеке. Нашел его номер и позвонил. Он выслушал меня, запросил всю информацию и попросил неделю на ответ. Прошло несколько дней, и раздался звонок:

– Мурад, посмотрите, остались долги или нет?

Я тут же позвонил помощнику, попросив его, чтобы он проверил банковские счета. Через пять минут он перезвонил мне:

– Чисто все. Ты оплатил, что ли?

Все долги были списаны. Я не верил своим глазам. Наверное, такие ощущения были у заблудившихся спелеологов в пещерах. Сутками они пытались найти выход, заканчивался запас воды, продукты тоже на исходе. Сели батарейки в фонарях, вокруг тьма и надвигающееся душное отчаяние. И вдруг – легкий ветер, значит, где-то выход на поверхность. На ощупь, спотыкаясь и разбивая кисти рук в кровь, они шли на дуновение ветра. И вышли, вышли на поверхность из царства тьмы и холода.

Каждый день, прожитый мной до этого момента, был необычайно трудным. У моего франчайзи были заблокированы счета, карты, ему сыпались сообщения об аресте денежных средств, он серьезно переживал за свое имущество.

Он не звонил мне, понимая, что я делаю все возможное для скорейшего исправления ситуации, ищу выход из кризиса. Еженедельно я сам звонил ему, держа в курсе дела. Каждый раз я говорил ему: «Если я не решу вопрос, то просто отдам эту сумму, даю тебе слово, поэтому не переживай. Просто наберись терпения».

Это было правдой – с момента начисления штрафа я положил в свой личный сейф 25 миллионов и сообщил ему, что деньги в этом сейфе предназначены для закрытия долга перед налоговой, если мы проиграем нашу борьбу.

Я мог дышать спокойно, я никому ничего не должен. «Воздух свободы опьянил профессора Плейшнера» – помните эту фразу из знаменитого кинофильма? Меня пьянил не воздух, а радость, что я вернулся в свое нормальное состояние, что я свободен от тяжкого груза несправедливого обвинения. Несправедливость – вот что меня угнетало, это ужасное чувство, что на тебя навесили все грехи, но ты ни в чем не виноват, а доказательства принимаются с усмешкой и недоверием. Теперь это было в прошлом.

Оказалось, что налоговая на Земляном Валу должна была отправить документы на мой долг в Управление ФНС России, и там принимается окончательное решение. Бахарчи, поговорив с Яной, объяснил, как написать правильно апелляцию, и благодаря ему мой долг исчезает. Полтора года абсурда, полтора года работы Арсена Натановича – и все это закончилось решением Центральной налоговой. Я даже представлял, как он надулся и покраснел от злости, когда узнал, что все его планы провалились, а он строил их целых полтора года.

Набрал Бахарчи.

– Это Мурад, Бахарчи. Как ты смог? Какую должность ты занимаешь?

– Знаешь, Мурад, я обычный сотрудник налоговой службы. Я видел, что правда на вашей стороне, и надо было сделать так, чтобы нужные люди увидели это. Если бы ты был жуликом и аферистом, то я бы помочь не смог, это не мой профиль. – Бахарчи замолчал, но я почувствовал, как он тихо улыбнулся в трубку. – Мурад, я ходил к руководству, показал акт и указал на огромное количество ошибок в нем. Это действительно так, ты все правильно рассказал мне. Там были явные нарушения законодательства и начисления задним числом. Я это все увидел, показал и просил решить вопрос по справедливости. Как видишь, получилось.

Я не находил слов благодарности для Бахарчи. Что он еще говорил, я не знаю, не стал расспрашивать про все подробности. Но справедливость восторжествовала!

Тогда я понял, что добро всегда возвращается! Но совершать благие дела нужно не с целью получить выгоду, а от души. И однажды, когда ты уже забудешь об этом, они вернутся к тебе в виде помощи, которую ты и не ожидал. Само собой, после всей этой эпопеи я поблагодарил и Яну, и Бахарчи.

Я несколько раз хотел слетать в Москву, посмотреть в глаза Арсену Натановичу, сказать ему все, что я думаю о нем. Хотел найти его родственников в Дагестане, поговорить с ними. Впрочем эти мысли я быстро оставил. Но было одно, что не давало мне покоя. Он в разговоре со мной упоминал имя Всевышнего. Клялся Им, говоря, что все будет честно по отношению ко мне. Именно эта клятва не давала мне покоя. Я не стыдился, что доверился его сладким речам, но испытывал жуткую обиду, что он использовал их для обмана. А еще я представлял, сколько людей он заманит в свои капканы этими лживыми и одновременно сладкими словами.

Двуличие людей не было мне в новинку. Такова человеческая природа. «Цель оправдывает средства» – эту фразу часто приписывают политическому деятелю Средних веков Никколо Макиавелли, которую он высказал в своей книге «Государь». Именно ею прикрывались испанские конкистадоры, покоряя индейцев Латинской Америки. Наивные люди принимали дары от европейских колонизаторов с заверениями о добрых намерениях, а потом их города подвергались варварскому уничтожению, а сами они становились рабами. Двуличие как инструмент экспансии. Но что двигало Арсеном Натановичем?

Всевышний Аллах говорил: «Не думай, что Аллах не ведает о том, что творят беззаконники. Он лишь дает им отсрочку до того дня, когда закатятся взоры» (сура «Ибрахим», аят 42). Но Арсен Натанович явно пренебрег этим предупреждением Создателя. И сколько человек он еще обманет своими сладкими разговорами?

Я решил нанести визит Арсену Натановичу и сказать ему все, что думаю о нем и его интригах. Даже накидал для себя в ежедневнике тезисно, что я хочу ему передать. Я позвонил ему и попросил о встрече, чтобы озвучить свою просьбу. Он, конечно, обрадовался тому, что я приду к нему о чем-то ПРОСИТЬ, потому что это означает, что я буду ему за это ЧТО-ТО ДАВАТЬ.

Знакомый кабинет, знакомая картина Айвазовского и фото Собянина на стене.

– Я ненадолго, Арсен Натанович.

Начал я с притчи.

– Во времена правления пророка Сулеймана одна птичка очень захотела пить. Она увидела водоем, хотела подлететь, но там постоянно были разные животные: сначала тигры, потом львы, потом верблюды, шакалы, – и никак она не могла утолить свою жажду. Наконец все ушли. Она подлетела к воде и увидела, что одновременно с ней подходит к воде старец в чалме и с посохом. Птичка подумала, что человек ей вреда не причинит, он же не животное. Но, когда она подлетела к воде и захотела напиться, человек ударил ее посохом. И у птички вытек глаз. И она полетела к пророку Сулейману, который понимал язык животных, и все ему рассказала. Позвали старца. «Да, это сделал я», – сказал он. Сулейман ответил ему, что нужно такое же воздаяние: «То есть тебе тоже нужно выбить глаз». Птичка была против. Старец предложил пернатому созданию: «Давай я буду тебя кормить до конца твоих дней». Но та ответила: «Нет, мне этого не надо». – «Чего же ты хочешь, птичка?» Она ответила: «Пусть старец снимет чалму и сбреет бороду, которая меня обманула. Если бы не твой образ праведника, то я бы не подлетела к воде». Понятная притча, да, Арсен Натанович?

Арсен Натанович побагровел и уставился на картину Айвазовского.

– Так вот, уважаемый Арсен Натанович, ты как тот старец. Говорил мне сладко, как мед лил в уши, – клялся Всевышним, называл меня братом, а еще, помнишь, говорил, что не обманешь? Ведь на том свете Всевышний за все спросит.

Арсен Натанович засопел, открыл ящик стола, снова закрыл его. Переложил две папки с одного края стола на другой, потом, подумав, положил их обратно. Я продолжил:

– Так вот, уважаемый, есть у меня просьба. В следующий раз, когда к тебе придет человек со своей проблемой, не надо именем Всевышнего прикрывать свои гнусные дела. Ты любишь, можешь и делаешь свою грязную работу – так и делай ее. Ты пачкаешь Ислам своими словами, прикрывающими грязные дела. Человек может разочароваться в вере после встречи с тобой, Арсен.

– Да ты, ты какое право имеешь так говорить, а? Ты хоть раз зашел ко мне с просьбой решить вопрос, я же тебя ждал, а теперь еще я виноват? Ты кто такой? С горы, что ли? Или в пальто? Да я, я сейчас позвоню, и… ОБЭП тебя наизнанку вывернет, душу вынет! Будешь через месяц на автомойке машины мыть, больше тебя, лузера, никуда не возьмут!

Арсен Натанович почему-то стал буквально шипеть и стал похож на большую жабу. Мне стало неприятно.

– Я все сказал, мной неуважаемый Арсен Натанович.

С этими словами я вышел, не прощаясь. Очень мало людей вызывают у меня брезгливость. В тот момент список брезгливости пополнился на одну фамилию. Разговор я записывал, предполагая, что дальше могут возникнуть еще непредвиденные события. Я не ошибся.

Примерно через месяц после того, как мне обнулили задолженность, я снова оказался в Москве. Шел около метро «Щелковская» и увидел знакомую фигуру на тропинке в сквере.

Вальяжный, хорошо одетый, он медленно перебирал ногами. А рядом шла женщина – его жена, как я позднее понял, с ребенком-инвалидом. На руках у Арсена Натановича был второй ребенок, который тоже имел очень болезненный вид. Он сидел, опустив голову на его плечо и безвольно болтая рукой в ритм шагов.

Сказать, что я был шокирован, – ничего не сказать. Я был так зол на этого человека, и вот вся злость растворилась. Мне стало его искренне жаль. Он не ведает, что делает и к чему идет, не видит причинно-следственных связей. Болезнь его детей – наказание Божье за то, что он гнобил бизнесменов, начислял им несправедливые налоги, взятки брал. Приносил неправедные деньги домой, на них одевал и кормил детей. Уверен, что, сколько бы ни дали ему миллионов и миллиардов, он бы их все променял на здоровье своих детей. А Всевышний всем рано или поздно раздаст по заслугам.

Тогда, в сквере, Арсен Натанович увидел меня и прочитал жалость в моих глазах. Увы, что-то изменить было не в его силах, все в прошлом.

Мир стремится к балансу: один земляк меня «кинул», а другой земляк мне помог. Мир не без добрых людей. Когда наш долг списали, я гордо позвонил Яне и сказал: «Яна, видишь, мы – кавказцы, как и все люди, разные. На одного “плохого” – с десяток “хороших”!»

Вывод

«Самурай должен быть готов к тому, что его жизнь может быть короткой, поэтому он должен ценить каждый момент и наслаждаться им», – так говорит средневековый японский кодекс «Бусидо». Конечно, мы живем не в средние века, но все же человеческие страсти остаются прежними. Подлость соседствует с благородством, а жажда наживы – с бескорыстием и помощью ближнему.

Честь, как говорили мудрецы всех времен и народов, легко потерять и очень трудно восстановить. «Береги честь смолоду» – так мы все слышали с детства.

Для того чтобы не запятнать свое доброе имя, нужны простые и понятные вещи, одна из них – быть честным с друзьями, партнерами и коллегами.

Древнегреческий архитектор Набирий говорил своим ученикам, что основа успешного здания – в правильных опорах всего строения, подчеркивая, что это же правило верно и для человеческого сообщества. Дело предпринимателя можно сравнить с архитектурой, где рост всей постройки ввысь зависит от надежных опор, от профессионалов его команды. Если прочны они и грамотны, то дело выстоит под натиском любых бурь.

Открытие клуба

В глазах многих людей предприниматель – существо сугубо прагматичное, далекое от идеалов гуманизма. Услышав слово «бизнесмен», обыватель невольно рисует в воображении типаж: человек в дорогом костюме, с заносчивым взглядом, который вместо чая пьет латте из пачек денег, а в мечтах – купается в них, как Скрудж Макдак в своем золотом бассейне. А вот спроси обывателя, кто на самом деле работает для других, – он без колебаний назовет врачей, учителей, спасателей. Словом, представителей тех самых профессий, от которых веет добротой, теплом и альтруизмом.

И тут упускается важный нюанс: предприниматели тоже трудятся для других. Они создают рабочие места, удовлетворяют потребности клиентов, придумывают новые решения, которые меняют нашу жизнь. А все это требует усилий, зачастую таких, которые остаются за кадром. Илон Маск однажды сказал: «Быть предпринимателем – это как жевать стекло, глядя в смертельную бездну». Ведь пока их бизнес кормит сотрудников и приносит пользу обществу, сами они нередко страдают от проблем, с которыми, кажется, невозможно справиться в одиночку.

Каждый день ко мне, будто к бизнес-доктору, приходят владельцы бизнесов, и порой с такими бедами, что никакому психотерапевту не снились. Их проблемы, кстати, удивительно похожи. Иногда мне кажется, что вся эта предпринимательская братия – одна большая семья, по которой вирусы носятся, как по школьному классу в сезон простуд. Причем болезни у них свои – условно назовем их бизнес-лихорадкой. С первых же симптомов мне, как опытному врачу, все становится ясно: тут классический случай недосчитанных процентов, там – воспаление амбиций, а где-то – хронический дефицит клиентов.

Иногда я вовсе чувствую себя дежурным по экстренным вызовам. Вот звонит мне как-то Меджид – голос тихий, напряженный, словно из шпионского фильма:

– Мурад, очень нужен совет, хочу с тобой увидеться в пять часов!

– В пять вечера? – переспрашиваю его.

– Утра! Понимаешь, я должен серьезным людям деньги, за то, чтобы меня найти, людям предлагают по 500 тысяч рублей!

Историю Меджида я расскажу подробно позже, но, как вы понимаете, в такой ситуации я не смог отказать.

Те же хирурги, даже в экстренной помощи, хотя бы знают, что у них готова операционная, есть ассистенты, медсестры, а дежурство длится определенное время. У меня же задачи всплывают как спамерские пуши на телефоне: вроде бы все решил, ан нет, новый день – новый сюрприз. Люди приходят лично и звонят по телефону, отправляют СМС с анонимных аккаунтов или присылают автобиографии с перечислением всех бед со времен детского сада, врываясь в мою жизнь как к другу или дальнему родственнику на свадьбу – без предупреждения, но с большими надеждами. «Нужно срочно встретиться» – и тут начинается игра «А угадай-ка, с чем к тебе пришли?». Один с загадкой уровня «расшифруй финансовый код да Винчи», другой – с просьбой: «Дай денег на молоток, а то дом не построю». Вот звонит мне как-то взволнованный человек:

– Здравствуйте, Мурад, это Шамиль вас беспокоит. Мне телефон ваш дали… – и называет какого-то моего знакомого через трех других знакомых, лицо которого я бы на улице не узнал, разве что с бейджиком. – Извините, что отвлекаю, но мне очень нужна помощь. Могли бы мы встретиться сегодня вечером?

Думаю, раз человек прям срочно на сегодня встречи добивается, значит, у него либо бизнес горит, либо дом, либо все сразу. Выделил ему время, а он… не приехал, потому что сломалась машина.

Я сам когда-то жил в эпоху неисправных машин и упущенных шансов. Согласился встретиться на обед во вторник. И он… снова не приехал!

– Мурад, дел завал, можно ли вечером? Очень надо, но никак не получается!

Уже начал подозревать, что Шамиль не человек, а та самая птица, которую ловить бесполезно, – клюнет да улетит. Но последний шанс дал, и он явился. Вид у него был напряженный, взгляд тяжелый, я сразу подумал, что проблема серьезная. Он начал разговор:

– Я очень надеюсь, что вы сможете мне помочь… Мне очень хотелось бы взять телефон фирмы сяоооми!

Я даже не сразу понял название фирмы и переспросил:

– Какой-какой телефон?

Речь шла о Хiaomi. Я чуть кофе не пролил. Xiaomi! Не бизнес-стратегия, не спасение компании от банкротства, не совет по инвестициям. Xiaomi!

– А в чем же вопрос?

– Хотел бы оформить в рассрочку, – говорит он с видом, будто раскрывает мне тайну мирового заговора. – И чтобы без аванса, у меня зарплата только через две недели.

И вот ради собственного неудержимого желания устроить себе Xiaomi-сказку прямо сейчас этот человек выдернул меня из рабочего ритма, заставил трижды перекроить планы!

Такие случаи, увы, не единичны. Они и научили меня включать перед встречей своеобразный «фильтр»: уточнить хотя бы в двух словах, что за головоломка на повестке дня, прежде чем распахивать двери.

Но сколько бы ни попадалось таких историй, я не позволяю им закрыть свое сердце для помощи. Ведь немало было тех, для кого я и вправду стал неким аналогом спасательного круга в бурном море проблем. Кто-то позже звонил с благодарностью, кто-то делился успехами, за которыми я радостно наблюдал, словно садовник, любующийся зацветшим деревом, а кто-то до сих пор отправляет подарки в офис без упоминания имени отправителя (признаться, бывает приятно, что Всевышний сделал тебя причиной улучшения в жизни человека, которого ты даже не помнишь). Но подарки я возвращаю, прося взамен лишь номер счета. Не все понимают этот жест. А дело в том, что за лентами и шелками часто прячется попытка оплатить отсроченный долг или откупиться от благодарности. Но разве можно менять милость Творца, что струится через наши поступки, на коробки конфет или флаконы с ароматами? Нет, это подобно торговле жемчугом за горсть песка – сделка, где душа теряет больше, чем обретают руки.

Вот это осознание, что одна голова, даже такая, как моя, – хорошо, но десяток их в одной комнате может творить чудеса, подтолкнуло меня к идее создать бизнес-клуб. Хвала Всевышнему, у меня не было ни одного убыточного проекта, поэтому есть чем поделиться. Если что-то не выстреливало, я по воле Всевышнего мастерски сводил потери к нулю – голова ведь дана не только для шапки.

Так вот, эта самая голова, как сказочный котел, кипела идеями. Где-то добавишь специй, где-то убавишь, и вот-вот получится рецепт успеха. А чтобы все лишние сомнения испарились, я, как любой уважающий себя мусульманин, обратился к молитве Истихара. Ведь сомнения – это как песок в часах: застревают там, где не надо, и мешают видеть течение времени.

«О Аллах, я прошу у Тебя блага на основе всезнания Твоего. Прошу проявления силы Твоей на основе всемогущества Твоего. Прошу проявления великой милости Твоей. Всесилен Ты, но бессилен я. Ты всезнающ, однако я несведущ. Ведомо Тебе все сокровенное! О Господь! Если Ты знаешь, что это дело (…) является благом для меня с точки зрения моего благочестия, жизни бренной и вечной, то сделай его возможным для меня, облегчи его для меня и даруй мне в последующем благословение (баракят) в нем. Если же Ты знаешь, что в этом деле заключается зло для меня, для благочестия моего, жизни бренной и вечной, то удали это дело от меня и удали меня от него. И дай мне обрести благо там, где оно есть, затем сделай меня довольным им».

Я прочитал эту молитву – спросил совета у Всевышнего. И в ту же ночь мне снится сон, будто играю я с друзьями в футбол, стою на воротах. Поле светится от утреннего солнца, игра идет на другой половине, а я стою словно страж у ворот замка. Глаз с мяча не спускаю, но в душе радуюсь: мои ребята забивают гол за голом, настоящие герои на поле.

И тут вдруг слышу голос. Не грубый крик тренера, не шепот ветра, а уверенное, спокойное слово:

– А знаешь, это дело полезное и перспективное.

Я дернулся: кто это к вратарю со спины подкрадывается? И проснулся.

Когда снова стал засыпать, меня озарило: я же одобрения просил! Как еще мне должен был прийти ответ? Прямым текстом же сказано: «Полезно, перспективно». Ну а как еще ожидать? Что-нибудь в стиле Голливуда, где ангелы с фанфарами спустятся?

Итак, я собрал свой эпический отряд из четырех доблестных бойцов, каждый с уникальной суперсилой и готовностью идти в бой за общее дело. Первый был мастером событий, генератором идей и вдохновителем – он умел превращать скучные будни в праздник. Второй взял на себя тяжелую артиллерию – продажу. Третий был хранителем внутреннего огня. Он организовал клубную активность с таким энтузиазмом, что даже самые ленивые резиденты превратились в активных участников. Четвертый – Тимур, парень, с которым мы начинали food track, – стал капитаном нашего корабля. Он уверенно держал штурвал, разруливая штормовые задачи.

Мы создали три тарифных плана – MoneyCan («делать деньги»), Lemoner (от слов «лимон», «миллион»), Richer («богаче»).

Билеты на презентацию в самом большом зале республики раскупили за полтора дня! Цена билета – тысяча рублей, символическая. Но, как оказалось, этот символ разбудил в людях невероятный интерес. Две тысячи желающих при зале на тысячу мест. Каково было мое удивление, что среди этих 2 тысяч почти не оказалось тех самых «просителей», которые звонили днем и ночью, словно я – бесплатная горячая линия для всех бед и несчастий!

Но хорош бы был «оазис», если бы в нем так быстро кончилась спасительная «вода»! Неделю спустя мы решили провести еще одну презентацию для всех, кто не смог попасть на первую из-за недостаточной вместимости зала: ведь не вина этих людей в том, что желающих оказалось так много! В знак нашей признательности мы сделали ее бесплатной. И нас ждало новое открытие.

Неделю назад зал, в котором каждый заплатил за место, был заполнен до отказа, а перед входом вплоть до самого начала стояли люди в надежде на «лишний билет». На второй презентации, куда можно было попасть без всяких затрат, было занято всего 40 % мест, а часть пришедших выглядели так, будто зашли погреться.

Я не мог поверить глазам. Я проверил, не перепутал ли сам время или день, предупредили ли сотрудников кинотеатра, что людей нужно пускать безо всяких билетов… Но нет, все было гораздо проще: «благотворительная» презентация потеряла свою ценность в глазах потенциальных слушателей. «Если с тебя за это ничего не берут, наверняка это бесполезная ерунда», – рассудили эти люди. Так комфортабельный зал в самом большом кинотеатре республики остался полупустым, и каждый, кто был на сцене, знает, что выступать в таком гораздо сложнее, чем в переполненном. Это был больной урок для меня и всей команды, но кто обещал, что будет легко?

Этот контраст научил меня простой истине: ценность не всегда в самих знаниях, а в том, сколько ты готов за них заплатить. Деньги превращают внимание в инвестицию, а бесплатное – в разменную монету. Есть даже выражение: «Бесплатные знания не меняют человека».

Спросите: «А что, бывают случаи, что люди платят за то, чтобы ничего не делать?» Да, и такое есть!

Приходит ко мне на встречу молодой мужчина из тех, что претендуют на тариф Richer, сверхмиллионник, – назовем его Адиль. Смотрит на меня взглядом, который, кажется, мог бы оценить стоимость моей одежды, а не идеи, которые я ему собирался предложить.

– Я уже прошел кучу курсов, – говорит он, поправляя свои часы, которые явно стоят как 100 наших абонементов. – Вот недавно ездил в Америку, заплатил 10 миллионов за одного спикера. Мне нужно понять, за что я отдам 35 тысяч в вашем клубе? Какую выгоду я получу? Какие гарантии?

Когда я спросил его, а что он получил на своем многомиллионном обучении, он ответил:

– Точно не знаю, но было круто!

В этот момент я подумал: «Иногда вопрос “какие гарантии?” – это как просьба к солнцу подписать обязательство, что завтра оно взойдет. Ты либо идешь за светом, либо продолжаешь раздумывать, ожидая чуда».

– Ты видел, сколько уроков и какого уровня экспертизы оставляют наши спикеры? – продолжил я беседу. – Вот недавно был Александр Фридман. Он оставил 12 часов контента. Если поедешь к нему в Москву, за такое заплатишь миллион. А здесь ты все это получаешь за 35 тысяч. Послушай, Адиль, тебе, наверное, лучше вернуться на семинары за 100 тысяч долларов. Привези потом результат под названием «“Было круто” номер два».

Адилю я действительно помог: он не мог сделать выбор, и я решил за него, отказав в членстве клуба.

Есть очень короткая, но мудрая притча. Как-то раз мудреца попросил о совместной медитации его ученик, которому это умение никак не давалось. Он надеялся, что опыт наставника поможет ему. Мудрец разрешил ученику присоединиться. Они сели рядом, и мудрец замер и сосредоточился, останавливая свой ум. Ученик же рядом ерзал, возился, разглядывал наставника и наконец спросил:

– Учитель, а долго ли мне ждать перемен?

– Если только ждать, то очень долго, – заключил его учитель.

Мне нравится смысл этой древней притчи потому, что она соотносится с платформой нашего бизнес-клуба. Наше комьюнити – одно из тысяч ручейков огромного дела бизнес-просвещения, который вливается в реку, а река впадает в океан. Мне нравится думать, что так мы создаем новый мир цивилизованного предпринимательства, где люди будут эффективно работать, давая работу сотням и тысячам других, и, несомненно, будут приумножать счастье. Но для этого требуются осознанные усилия каждого.

В марте 2025 года клубу исполнился год, и дальше я расскажу еще много историй о судьбах предпринимателей, с которыми меня свел Всевышний. Но с уверенностью можно сказать, что нашу республику с момента ее основания никогда за год не посещало такое количество по-настоящему крутых спикеров с мировыми именами. Это правление крупных компаний по типу «Вкусвилл», маркетолог номер один Игорь Манн, академик в менеджменте Александр Фридман, мегапереговорщик и автор «Кремлевской школы переговоров» Игорь Рызов, знаток кобрендинга Владислав Бермуда, лучший онлайн-тренер по продажам Владимир Якуба, ведущий передачи «Кто хочет стать миллионером?» Дмитрий Дибров, лучший тренер по HR Андрей Тысленко, а также многие другие, кто выступил перед резидентами клуба LaRiba. Я не знаю, что ждет этот проект завтра, но уже сегодня можно с уверенностью сказать о побитии всех рекордов Дагестана в сфере онлайн-образования, хотя я не думаю, что в каких-либо других российских клубах можно найти столь интенсивное обучение и звездный состав участников.

Однако меня еще больше удивило то, как я сам проникся уважением к каждому вступившему в наше сообщество. Хотя мы жили в одном городе по 20–30 лет, но только с открытием этого проекта смогли как следует познакомиться и стать близкими друзьями. В данный момент параллельно с написанием книги мы с командой разрабатываем флагманский продукт для бизнесменов с доходом выше миллиона рублей в месяц под названием KOD-X, в рамках которого я лично буду наставником для десятков из них. Это большая ответственность, но смею надеяться, что Всевышний поможет посредством моего опыта в решении их бизнес-ребусов. Я, по крайней мере, к этому вызову точно готов.

Каждый раз, поднимаясь на сцену перед морем лиц – умных, честных, горящих идеями, – я ловлю дыхание. Тысячи глаз – эти люди не просто предприниматели – они архитекторы будущего, сплетающие успех компаний с честностью, а амбиции – с ответственностью. И в этот миг сердце замирает: я благодарю Всевышнего за честь быть тем мостиком, что соединяет их «сегодня» с «завтра», где прибыль меркнет перед человечностью.

Наш клуб живет ритмом времен года. Каждый месяц – новая глава: 30 дней мы погружаемся в океан знаний. Страницы книг становятся картами, статьи – компасом, а дискуссии – ветром, что наполняет паруса. Мы шлифуем каждую тему, как алмаз, чтобы к финалу пригласить того, кто соберет осколки мудрости в единый кристалл. Спикер-финалист – не учитель, а ювелир, огранщик идей, завершающий цикл и открывающий дверь в новый виток пути.

Вывод

В жизни каждого есть легкие времена бодрости и энтузиазма и сложные времена испытаний и аскез. И в трудные минуты, когда жизнь выбрасывает из жизненного потока костра куда-то на обочину, самое важное – это вернуться обратно в костер, как бы это сложно ни было. Даже если полено будет полностью сырое, в пламени энтузиазма единомышленников оно высохнет и вновь вспыхнет ярким жизненным огнем. Наш клуб – как костер предпринимательства, ведь огонь – это энергия, без которой невозможна наша жизнь.

Чашка чая и саботаж

Мне хотелось бы начать свою историю с момента, который во многом определился в моей жизни. Меня направляет Всевышний, и я воспринимаю свою роль публичной фигуры как нечто большее, чем просто медийность. Это путь, соответствующий моему предназначению, через которое я стремлюсь выполнить свою жизненную миссию.

Каждое общение, каждое взаимодействие с людьми раскрывают передо мной новый смысл. Ко мне обращаются за советом, а я учусь на примерах и практиках реальной жизни.

2018 год. Работа кипела, встречи сменяли друг друга, я буквально плыл на волнах созидательной энергии. Однажды в мессенджере начал писать незнакомец. Первые сообщения были стандартными – вежливыми, чуть официозными: «Мурад, я ваш подписчик, мне очень нравятся ваши мысли. С большим интересом читаю ваши тексты. Какие книги вы можете порекомендовать для саморазвития?»

Его настойчивость и стремление учиться впечатлили меня с первых сообщений. Я, как обычно, посоветовал пару книг, подумав, что, как и многие другие, он исчезнет после первого ответа. Но нет. Фархад возвращался снова и снова. Он не просто благодарил, а писал о том, что его зацепило в книгах, как новые мысли повлияли на его взгляды. Это был не простой вежливый интерес, а настоящая жажда знаний и глубокого понимания.

Наши беседы не были частыми – раз в месяц-два, но становились все более содержательными и глубокими. Если раньше он лишь делился впечатлениями о книгах и просил посоветовать что-то еще, то теперь его вопросы касались не только чтения. Он хотел продвигаться по карьере и задавал профессиональные вопросы. Порой мне казалось, что его руководитель скорее ставит задачи мне, чем ему. Но Фархад всегда старался быть тактичным и не отнимать слишком много времени.

Проходит три месяца, и вдруг – новое сообщение от Фархада:

– Мурад, меня повысили! Есть мысль перейти на другую должность, там денег больше – 150 тысяч.

И это тот самый парень, который начинал в Москве с 25 тысяч! Потом он рассказал мне, что хочет открыть точку с шаурмой в Подмосковье и не знает, как красиво уволиться. Я сторонник мягких, неконфликтных решений, поэтому порекомендовал найти замену вместо себя, обучить человека и уйти.

Его развитие напоминало мне историю из книги «Цветы для Элджернона» Дэниела Киза. Главный герой Чарли, начав с уровня простодушного простака, постепенно превращался в блестящего мыслителя, готового решать самые сложные задачи. Вот так и с Фархадом: он не боялся меняться и впитывать новое, как будто только ждал, чтобы кто-то дал ему направление.

Спустя время Фархад удивил меня еще больше! Мне нравилось наблюдать за его движением вперед. Его путь был правильным, и я лишь немного подправлял траекторию своими советами. В итоге Фархад стал владельцем предприятия по производству домашнего текстиля. Все на уровне: оборудование, штат швей, логистика, автопарк. Первый год завершился выручкой в 300 миллионов рублей – отличное начало для стартапа!

Тогда Фархад написал мне сообщение: «Когда ты фактически заставил меня сохранить отношения с шефом через наем заместителя, я со злостью выполнил эту рекомендацию. Но потом я понял, насколько было важно уйти именно так!» Оказалось, что бывший руководитель помог ему с первыми контактами, подрядчиками и партнерами.

Вопросы, которые Фархад задавал мне теперь, были другими.

Например: «Мурад, я не могу правильно делегировать задачи и мотивировать руководителя отдела продаж». Или: «Как поступить, если сотрудники регулярно не фиксируют задачи в “Битриксе”?»

И вот тогда я понял: как и Чарли в «Цветах для Элджернона», Фархад прошел длинный путь внутренней трансформации. Он стал мыслить как предприниматель, а это главное. Ведь мышление предпринимателя разительно отличается от наемного работника. Не каждому дано пройти этот путь – многим комфортнее работать в найме, и это нормально!

«Да порадует Аллах человека, который, получив знание, запомнит его и передаст другому. Возможно, тот, кому он передаст это знание, поймет и усвоит его лучше него самого…» – Зайд Ибн Сабит*.

Состоявшийся предприниматель – это тот, кто берет на себя ответственность не только за свой бизнес, но и за жизни десятков сотрудников, за их семьи, за их будущее. Это непростой путь, требующий постоянного личностного роста и умения думать на несколько шагов вперед. Фархад стал задавать вопросы, которые касались уже не простых схем, а стратегий выживания и развития.

– Мурад, – написал он однажды, – у меня один крупный поставщик текстиля. Что, если он узнает, что я целиком завишу от него? Как нивелировать риски?

Этот вопрос, как и другие, был о том, как остаться на плаву даже в самых непростых условиях. Его выручка на четвертый год работы достигла миллиарда рублей – фантастический показатель. Но за этой цифрой стояли бессонные ночи, труд и постоянная работа над собой.

Фархад был одним из самых преданных моих подписчиков. Его настойчивость иногда поражала. Если я был в Турции, он прилетал на день, чтобы встретиться. Если я был в Дубае, он вылетал туда. Узнав, что я в центре Москвы, мог приехать с другого конца города, чтобы полчаса попить чай и задать пару вопросов.

– Как думаешь, Мурад, в чем основа корпоративной культуры? По какой системе лучше тестировать топ-менеджеров? Мне растить специалистов внутри команды или искать профессионалов на рынке?

Вопросы, которые он задавал, постепенно становились все более сложными и зрелыми. Из ученика он превратился в равного собеседника, коллегу по цеху. Я никогда не брал оплату за наши встречи, хотя он предлагал многократно. Лучшей наградой для меня был его рост.

Одна из самых серьезных бесед с Фархадом произошла, когда я был в Саудовской Аравии на хадже. Узнав из соцсетей, что я нахожусь в Медине, он попросил выделить ему время и приехал. Это был жаркий август, раскаленный воздух пустыни почти не проникал внутрь отеля для паломников, где нас спасал кондиционер. Мы сидели в лобби за низким столиком, потягивая фруктовый чай из стеклянных армуд.

Фархад был явно взволнован.

– Мурад, у меня проблема, – начал он, и в его голосе я услышал тревогу, которую редко замечал у этого уверенного в себе человека. – Мой заместитель, оставшийся за главного, и шесть топ-менеджеров вступили в сговор. Вот что они мне написали утром.

Фархад достал телефон, и его пальцы слегка дрожали, когда он открыл сообщение: «Фархад, мы ждем повышения зарплаты в два раза в этом месяце. Если этого не будет, мы уходим всей командой. Ждем твоего решения сегодня. В случае отказа мы не выходим завтра в офис. Либо всем двойная оплата с этого месяца, либо остаешься один и сворачиваешь бизнес».

Он замолчал, и его взгляд, полный растерянности, устремился на меня. Я едва дождался, пока он закончит рассказ, и почувствовал, как волна злости накрыла мое сознание. Сколько раз я уже слышал подобные истории! Сколько раз видел, как люди, которым доверяли, в самый неподходящий момент подставляли тех, кто дал им возможность расти и развиваться.

Я медленно сосчитал про себя до десяти. Это помогает. Часто, сталкиваясь с такими ситуациями, я чувствую, как гнев поднимается внутри, как будто раскаленная лава, готовая вырваться наружу. Но только на мгновение. Потому что за этим гневом всегда следует горечь – горечь от осознания, что есть люди, способные на такие поступки.

Меня искренне огорчают такие истории. Это не просто предательство компании – это предательство самих себя. Как можно уважать себя, если ты готов ради сиюминутной выгоды разрушить то, что строилось годами? Как можно называть себя профессионалом, если ты ставишь свои интересы выше интересов команды, которая тебе доверяла?

В таких случаях вспоминаю принцип «Бритва Оккама»: не следует множить сущее без необходимости. В случае Фархада необходимо сделать все системно и быстро. Без эмоций, без пустого сотрясания воздуха.

Эта история мне напомнила библейскую битву Давида и Голиафа, где юный пастух с одной лишь пращой противостоит могучему гиганту, вооруженному до зубов. В ситуации с Фархадом топ-менеджеры выступили тем самым Голиафом – сильным, уверенным в своем превосходстве, полагающим, что ему под силу диктовать свои условия. Они думали, что Фархад без них беспомощен, что он сдастся. Но настоящая сила – это не численность войска и не громкие угрозы, а умение видеть слабости противника, сохранять хладнокровие и действовать стратегически.

У меня в голове сразу появилась схема, план действий.

– Так, Фархад, слушай антикризисный план действий. Сделай вид, что ты почти согласен, но попроси время, чтобы обсудить все с инвесторами. На все про все нужна неделя, тебе нужно выиграть время.

Фархад вопросительно смотрел на меня.

– Во-первых, – продолжил я, – начни с того, чтобы четко понять, кто из них инициатор.

– Их двое. Один из них такой жесткий, скандальный тип, он моложе. Второй постарше, спокойный, производит впечатление адекватного, способного к переговорам.

– Прекрасно. Поговори со спокойным, объясни, что ты не хочешь разрушать команду, что готов к новым условиям, просто время необходимо для согласования.

Я налил себе чай из маленького изящного чайничка и задумался на минуту.

– Фархад, завтра утром летишь домой. Все дела здесь заканчиваешь или переносишь. Сейчас главное – твое присутствие на месте. Летишь, никому ничего не говоря. Твой лучший союзник – скорость. У тебя есть шесть дней. За эти шесть дней ты должен найти замену каждому из них. На каждую ключевую должность – по два человека. Финансовый директор и два заместителя. Коммерческий – то же самое. Операционный директор – аналогично. Ищи кандидатов быстро, собеседования проводи в другом месте, подальше от их ушей. И самое важное: нигде не упоминай о возвращении. В соцсетях все должно выглядеть так, словно ты все еще здесь, в Саудии, продолжаешь свой малый хадж. Эти шесть дней – твоя битва. Будь на шаг впереди, не позволяй им заподозрить твой план. Спасешь ситуацию – останешься хозяином своей компании.

Я задумался, формулируя про себя дальнейший план действий для Фархада.

– На седьмой день собираешь всех отобранных на финальное собеседование. Семь позиций, четырнадцать кандидатов. Назначаешь встречу в офисе на одно время. Там же будут и те, кто попытался тебя шантажировать. Ты заходишь в комнату спокойно, с той уверенностью, которая не требует лишних слов. Ты не оправдываешься, не ищешь поводов для долгих объяснений. Ты просто смотришь им в глаза и говоришь: «Ребята, я уже нашел замену. Давайте решим, кто остается, а кто уходит». Этими словами ты показываешь, что ситуация под контролем. Ты не жертва, ты – хозяин положения. И пусть они почувствуют это. Часть людей останется, но выбор будет за тобой. Это важно. Что касается тех двоих зачинщиков, я рекомендовал бы уволить их в любом случае. Они перешли черту, и возврата нет. Но остальной штат… С ними можно поступить иначе. Многие из них – хорошие люди и настоящие профессионалы, в которых было вложено столько сил и времени. Их неуверенность, их готовность идти за лидерами – это слабость, но не предательство. И эту слабость можно понять. Можно даже простить. Главное – дать им понять, что ты ценишь их работу, но больше не потерпишь игр за своей спиной.

Фархад кивнул, внимательно слушая меня. Он сидел передо мной, вращая между пальцами маленький стаканчик. «А он молодец, – подумал я про себя, – настоящий боец. Не волнуется, или просто я этого не вижу». Нет, уверен, Фархад строит внутри себя стратегию ответа. Есть вызов – есть ответ предпринимателя. Только так.

– Теперь третья рекомендация, Фархад, – сказал я, решив добавить последний штрих. – Своих проблемных людей ты пригласишь на шесть часов вечера, в конце дня. Новый набор – в пять, за час до разборок.

Он кивнул, внимательно слушая.

– Разговор с ними будет честным. Говоришь так: «Я собираю новую команду. Сейчас поговорю со всеми. Итоговый разговор с моими старыми сотрудниками будет сегодня. Не обещаю, что возьму всех, но точно могу сказать, что вы в списке. Очень хочу, чтобы вы остались». Это все, что ты должен им сказать.

Я посмотрел ему в глаза, зная, как это будет тяжело.

На седьмой день все было готово. Все участники этого драматичного эпизода знали, что завтра их жизнь изменится. Сотрудники Фархада, уверенные в своей победе, шли в офис с тем чувством, будто они контролируют ситуацию. В течение всех шести дней эти двое зачинщиков не прекращали звонить, писать и напоминать о том, сколько времени осталось, словно неумолимые часы на бомбе, готовой взорваться в тот миг, когда табло замелькает нулями. Каждое их сообщение отсчитывало секунды до воображаемого взрыва, способного смести все вокруг в радиусе нескольких километров, оставив после себя лишь тишину и пепел. Они заходили в офис с предвкушением победы. Думаю, что мало кто из них сомневался в обратном. Они приходили с высоко поднятыми головами, с уверенностью, что, возможно, их будут умолять остаться, а возможно, и предложат повышение зарплаты, как они этого ожидали.

Они входили в офис с мыслью, что Фархад в этот раз будет к ним особенно лоялен. Надо было видеть их лица, когда они встретили в офисе много незнакомцев. Перед ними были молодые, энергичные люди в деловых костюмах. Привыкшие к статусу незаменимых и неприкосновенных, они не ожидали увидеть столько конкурентов. Они не понимали, кто все эти люди и почему они заполнили офис в это время. Даже самый уверенный заметил: что-то не так, ситуация изменилась.

Каждый из сотрудников встречал взгляд Фархада с растерянностью. Он не делал ни шагов навстречу, ни шагов назад. Никаких уговоров. Он просто показывал жестом на новый состав – людей, которые пришли, чтобы, если нужно, сразу же занять их места. И тогда они поняли, что оказались в самом центре ловушки, которую сами же создали. И все то, что казалось им таким естественным, – их место, их власть, их позиции – вдруг стало шатким и зыбким, как песок на склоне дюны.

Фархад разговаривал с каждым из «путчистов» отдельно в своем кабинете.

– Ты решил уйти, Мансур, если я тебе не повышу зарплату и не пересмотрю твою мотивацию, верно? – Фархад смотрел на одного из менеджеров.

– Ну… Да… Хочется больше, Фархад, – тот отвечал не очень уверенно, смотря себе под ноги.

– За дверью ты видел новых людей. Это кандидаты на ваши места, готовые приступить к работе сегодня. Они согласны на другие условия, на 20 % меньше по зарплате, чем у тебя. Эти люди не студенты, они из крупных компаний, с отличным бэкграундом.

– Фархад, мне… Мне надо время, чтобы ответить.

– Как интересно. Неделю назад я получил ультиматум, а теперь время просишь, чтобы подумать. Хорошо, у тебя есть 20 минут. Все, позови, пожалуйста, Владимира.

Следующий менеджер вошел в кабинет с лицом, пылающим от возмущения. По его взгляду и напряженной осанке Фархад сразу понял: Владимир настроен атаковать. Но прежде чем тот успел открыть рот, в дверь постучали. Она приоткрылась, и в проеме показался Ильяз – один из менеджеров, обычно спокойный и рассудительный.

– Фархад Наильевич, можно я пойду на рабочее место? Там инвойсы нужно срочно сделать, – произнес он, стараясь говорить уверенно, но в его голосе чувствовалась легкая дрожь.

– Ильяз, я хочу с каждым поговорить. Ты не спеши, успеешь. Зайдешь после Владимира, – ответил Фархад, стараясь сохранить спокойный тон.

Дверь закрылась, но Фархад почувствовал, как в кабинет ворвалась волна нервозности, которая словно туман окутала весь офис. Она витала в воздухе, смешиваясь с тишиной, которая становилась все более тяжелой.

Владимир, не дожидаясь приглашения, начал первым:

– Фархад Наильевич, я… Я остаюсь! Вот честно! И еще я понял, что можно работать и на старых условиях. Меня все устраивает, да! – Его слова звучали торопливо, словно он боялся, что его перебьют.

Фархад кивнул, но прежде чем он успел что-то ответить, дверь снова приоткрылась. На пороге стоял еще один коллега – Артем. Его лицо выражало легкое смущение, но в глазах читалась решимость.

– Фархад Наильевич, вы меня вообще не так поняли! – начал он, едва переступив порог. – Я и не собирался никуда уходить, честное слово! Мы же команда, мы же сами говорили: «Самое главное, что мы все почти как семья!» Я никогда не подвергал сомнению ваши решения и очень хочу работать с вами дальше, просто тут все как-то быстро закрутилось, и я… Ну, вы понимаете.

Фархад смотрел на них, и в его голове мелькнула мысль: «Как быстро меняется тон, когда люди понимают, что их блеф раскрыт». Еще утром они были готовы ставить ультиматумы, а теперь стояли перед ним, оправдываясь и пытаясь сохранить лицо.

Он глубоко вздохнул, чувствуя, как напряжение в кабинете начинает медленно рассеиваться. Но где-то в глубине души оставался горький осадок – осадок от осознания, что доверие, которое он им давал, было так легко поставлено на карту.

Я был еще в Саудовской Аравии, когда Фархад позвонил мне.

– Мурад, салам алейкум! У меня все получилось. Именно так, как ты и говорил!

Фархад для меня – пример настоящего трудоголика. Человек из категории selfmade. За шесть лет он прошел огромный путь. Первые разговоры с ним, когда Фархад говорил о простых вещах, путаясь в терминологии и смыслах, пришли сегодня к тому, что он обсуждает со мной структуру больших бизнес-проектов по типу «бирюзовых компаний». Фархад сегодня мыслит масштабно, и это должно вдохновлять других молодых предпринимателей.

Безусловно, сам факт подобного саботажа свидетельствует о серьезных системных просчетах, допущенных Фархадом, в первую очередь в вопросах кадровой политики и основ корпоративной культуры. Если пригреть змею у сердца – это еще можно понять. Но если добровольно войти в логово к медведю, волку и крокодилу разом, то вина уже лежит целиком на том, кто осмелился на такой шаг. Из команды были уволены лишь двое зачинщиков, остальные сотрудники вернулись к своим обязанностям. Однако я настоятельно рекомендовал дополнительно взять в резерв троих из ожидавших в коридоре – практика доказывает, что кадровый запас особенно важен в периоды турбулентности.

Мой преданный подписчик достойно преодолел этот кризис, и я уверен, что впереди его ждет множество новых вызовов и побед. От всей души желаю ему процветания и громких успехов, ведь он – человек кристальной честности и доброго сердца. Даже следуя жесткой бизнес-логике, ему непросто принимать суровые решения, особенно в отношении тех, кто когда-то предал его доверие. Но именно эта душевная чистота, как я верю, станет его главной силой на пути к величию.

Вывод

Как плодовое дерево, вырастая из маленького саженца, начинает приносить богатый урожай, так растет и предприниматель. Деревья не растут в теплицах: за свою жизнь они не раз сталкиваются с засухами, морозами и бурями. И это хорошо, потому что деревьям необходимы ветра, которые раскачивают их: именно сопротивление ветру делает их сильными и крепкими. Таким образом, внешние силы закаляют дерево, делая его более жизнеспособным.

Так и в бизнесе: любое испытание делает предпринимателя сильнее и в конечном счете здоровее. Происходит это только тогда, когда человек готов к решению проблемы, не пасует и не впадает в панику. Мне пишут многие. Одни ищут способы, меняются, растут. Их истории – как ростки, пробивающиеся сквозь асфальт. Другие годами задают вопросы, но не действуют. Они ищут не способы, а причины остаться на месте.

Разница в выборе. Кто-то видит в трудностях урок, кто-то – наказание. Кто-то растет, кто-то – просто существует.

Разговор с привкусом кофе

– Мурад, это очень хорошее предложение! В городе такого нет, это эксклюзив. Прекрасное помещение, в котором бизнес попрет, точно попрет!

У меня в офисе сидел Казбек, мой партнер в некоторых бизнес-проектах. Мы пили чай и обсуждали текущие дела.

Он рассказывал мне про своего дальнего родственника, который, с его слов, хотел мне сделать эксклюзивное деловое предложение. Казбеку нравились такие обороты в речи: «эксклюзивное предложение», «премиальные условия», «квэлитет» и прочее. Иногда мне казалось, что dolce vita или «лакшери» ему нравятся как смыслы. Впрочем, он был хорошим партнером, я доверял ему.

– Мурад, ты опытный предприниматель, и я точно знаю, что ты правильно оценишь предложение. Такое бывает редко, это бомба! – Казбек чуть не подпрыгивал на кресле, сидя напротив меня. – Есть отличное помещение, отремонтировано, готово к бизнесу. Столовая, ресторан, нет, лучше кофейня! Сейчас в тренде кофейни с хорошей картой, там и традиционные эспрессо и американо, латте и спешиалти сорта! Запустить проект, и он выстрелит сразу. Людям нравится такое, как на Патриках в Москве!

– Нравятся Патриаршие пруды, Казбек?

– Мой знакомый там пиццерию держит – 3 миллиона в месяц! И здесь такое можно сделать!

– Так, Казбек, давай отвлечемся от Москвы, ты говоришь, что твой родственник приглашает меня посмотреть на здание и уверен, что мне понравится?

– Именно так, Мурад! Понравится! Машаллагь!

У меня возникло дежавю. Сколько раз я вот так разговаривал с уверенными в себе молодыми мужчинами, оперирующими в разговоре десятками миллионов рублей, но при этом в реальности не имеющими денег на обед в ресторане. Все на уровне бизнес-плана на салфетке. И вот я снова на посту адвоката дьявола. Хотя, если честно, иногда кажется, что я не адвокат, а экзорцист – выгоняю из стартаперов не только иллюзии, но и остатки надежды. У нас это уже традиция: если выдержал мои вопросы, то встреча с инвесторами покажется воскресным обедом у бабушки.

Это напоминает мне мои спортивные времена. Дзюдо. У нас в зале был один парень, Наби, – натуральный страж ворот чемпионата. Такой себе местный Цербер, только вместо трех голов – три гарантированных года в призах. С ним обязательно надо было сделать схватку. Если прошел Наби – поздравляем, ты минимум бронзовый призер чемпионата Дагестана. Приезжали ребята из других клубов республики, чтобы проверить свои возможности, и каждый знал, что если он победил Наби, то далее за пьедестал чемпиона республики можно не переживать. Наби непреодолимым утесом возвышался над спортивными равнинами в течение пяти лет, я тогда был совсем юным спортсменом, но его образ – отличная иллюстрация для древнегреческого мифа о подвигах Геракла. Седьмой подвиг Геракла – укрощение критского быка, когда Геракл подчинил себе свирепое животное. Так и здесь: прошел схватку с Наби – и ты как Геракл, все пути открыты.

И это работало. Наби – как сжатая пружина всех твоих спортивных амбиций. Сначала он тебя раздавит, а потом выпустит, и ты летишь на пьедестал.

В бизнесе я, кажется, тоже Наби. Приходят с идеями – воздушными замками, только без фундамента. Я смотрю, слушаю и думаю: «Ну, хоть ветрозащиту придумай для этого сооружения». Но нет, 9 из 10 идей даже до моей «схватки» не дотягивают.

– Давай построим мини-отель, и всем будет счастье. Надо 30 миллионов рублей.

Спрашиваю такого стартапера:

– У тебя есть часть от этой суммы?

– Нет, но есть 30 способов, как ее найти!

Напоминает анекдот о продаже «Приоры»: продавец и покупатель договорились о сделке, а потом первый пошел искать машину, а второй – деньги.

В тот день мы с Казбеком отправились смотреть помещение. Казалось бы, обычная поездка, но уже на середине пути я начал уставать от его нескончаемого словесного марафона. Теперь он принялся рассказывать про бургерные, пиццерии, суши-бары – полное гастрономическое «что было, то и поели». В его голове бурлили идеи, как на сковороде с маслом: уличная еда для всей республики, да еще такая, чтобы не просто желудок наполняла, а душу грела.

– Мурад, а ты запускал бургерную, нормально же работала? – начал он, глядя на меня с энтузиазмом, будто у меня в кармане лежал секретный рецепт успеха. – Я вот думаю, людей кормить надо. Уличная еда, качественная, чтобы не эти беляши и чебуреки, непонятно из чего сделанные.

– Из чего, из чего… Да из того, что на газоне нашли, из того и сделали, – отмахнулся я, думая, что если идея не прожарится в голове, то и в бизнесе сгорит. – Казбек, слушай, если серьезно хочешь заняться, возьми и тему изучи, напиши план. Без плана это не бизнес, а просто мечты.

Казбек хмыкнул, но задумался. Хотя я видел, что в его глазах уже сверкают отблески будущих вывесок: «Казбек-бар: скидки на суши и счастье». Но пока это все на словах. А я ведь ему по-доброму, по-простому, конкретика – вот ключ ко всему. Ну а если ее нет, то хоть коробку инноваций принеси, ничего не выйдет.

Мы прибыли на место, и нас встретил хозяин. Он с ходу начал наседать психологически и давить. В таких ситуациях я всегда смотрю не только на стены и локацию, но и на человека, с которым предстоит работать. Потому что, как я порой говорю, очень часто бывает так, что развестись с женой легче, чем распрощаться с партнером, который решил превратить твое дело в «партнерство во имя головной боли». Развод понятен и прост: поделили имущество, зафиксировали все нотариально – алгоритмы отработанные. Не всегда, конечно, получается все мирно, и часть взаимных обид остается у бывших супругов надолго.

С бизнес-партнером другая история. При расставании деньги делятся: кто сколько инвестировал, кто сколько времени вложил, – в общем, там много возникает вопросов. Зачастую очень болезненных и муторных. Ни государственные институты вроде ЗАГСа, ни духовные авторитеты, подобные имаму, не в силах разрешить конфликты между вчерашними соратниками, ставшими сегодня непримиримыми оппонентами.

– Я тебе вот что скажу, Мурад, конкретно, по делу. – Масан стоял у окна и придирчиво осматривал швы на откосах, будто хотел выяснить, сколько души рабочие вложили в каждую шпаклевку. Мы бродили по помещению, где еще пахло свежей краской и древесиной – ремонт только что закончили. – Это здание, Мурад, просто сказка. А цена аренды? Да это ж, как говорят, «дешевле только за спасибо».

На этих словах он, словно дирижер, взмахнул рукой и повел меня дальше.

– Смотри, Мурад! Панорамные окна! – сказал он с таким энтузиазмом, будто только что лично вставил в рамы эти гигантские стеклопакеты. – Представь, ресторанчик тут сделать! А первый этаж – для кофейни, утро, аромат кофе, люди заходят. А наверху, где мы были, – банкетный зал! Ты не просто ресторатор будешь, ты будешь королем общепита, Мурад!

Он остановился на мгновение, глядя мне прямо в глаза, будто выискивая в них понимание, прощупывая, сработала ли его манипуляция.

– Слушай, по-братски говорю, здание-то – лакомый кусок. У меня есть желающие его взять, тоже под кафе и ресторан, но ты ж земляк, свой человек! Денег мне, Мурад, знаешь, много не надо, главное, чтобы дело шло. Ты аренду по-братски получишь, а потом и мне хорошо сделаешь. Ну, ты понимаешь, как это работает, да?

И пока я пытался понять, работает ли это вообще, Масан продолжал:

– Надо прямо сейчас договориться! Чего откладывать? Вот прямо сейчас скажи: «Масан, мне нравится, договорились!» – и завтра заезжай. А потом отметим! Поедем к дяде Везирхану, шашлыков нажарим! Там такие барашки, Мурад… М-м-м, лучше шашлыка я в жизни не ел.

Он протянул мне руку, широко улыбаясь и глядя так настойчиво, что казалось: если я не соглашусь, он сходит за шампурами и начнет уговаривать уже через гастрономический подход.

Я сразу понял, что меня пытаются закрутить в манипулятивную спираль, причем с такой прямолинейностью, что даже стало неловко. Тут работает принцип: пожали руки – все, ты в деле. Как на вольного коня надевают уздечку: еще минуту назад ты свободен, а теперь на тебе уже седло, и ты обязан тянуть чужую повозку. У нас на Кавказе слово всегда ценилось выше любого договора, а уж если человек уважаемый, то от его обещания или «мужского слова» просто не отвертишься. Так что шаг в сторону от сказанного – это как поперек горы пойти, бесполезно.

Масан наседал, как будто у него завтра крайний срок сдачи этой сделки.

– Мурад, я тебе гарантирую, это место – билет в жизнь в шоколаде! Без него, как без костыля, все покатится вниз! Надо брать! – Масан хлопнул по дверному косяку с таким энтузиазмом, что чуть его не сломал. – Машалла!

Я ничего не стал подписывать. Не люблю, когда меня так нахраписто загоняют в угол. Тем более Масан зачем-то активно топил за это место, критиковал соседние варианты на той же улице – грубо, с явным желанием очернить их в моих глазах. Мне сразу стало понятно, что здесь что-то нечисто.

Я поехал домой, взяв паузу, чтобы оценить все без спешки и эмоций. Да, помещение хорошее, удобное, тут я спорить не стал. Но дьявол всегда прячется в деталях, а вот эти детали я и собирался разглядеть получше.

Ко второй встрече с Масаном я был готов – собрал информацию по аналогичным объектам в этом же районе, узнал про арендные ставки, про дополнительные, очень удобные условия для арендаторов.

– Рад видеть, Мурад, в добром здравии! Как, принял решение?

Я стоял у машины, не заходя в здание, которое предлагал Масан под аренду.

– Пройдемся 100 метров, Масан, посмотрим на окрестности.

Он недовольно посмотрел на меня. Взгляд был красноречив: «Чего я здесь не видел, и так все понятно». Нехотя пошел рядом со мной, выражение его лица было явно скучающим.

Мы прошли вдоль ограды, вышли к двухэтажному торговому павильону.

– Вот смотри, Масан. Двухэтажный павильон, на первом этаже съезжают арендаторы, и сейчас они ищут новых. Хороший адрес?

– Да, Мурад, хороший. Парковка есть небольшая, трафик здесь всегда есть.

– И стоимость аренды, Масан, ниже, чем твое предложение. Есть плюсы, да? Это здание ближе к перекрестку, здесь отличный пул арендаторов: хозяйственные товары, зоомагазин, пекарня со свежими лавашами. Едут и идут активно. Я звонил собственнику, он три месяца дает арендных каникул после заезда.

А ты месяц. Масан, месяц! Есть разница, да?

Масан заволновался, это было хорошо видно. Лицо покрылось пятнами, кисти рук он то засовывал в карманы брюк, то снова вынимал.

– Мурад, я тебе по-братски скажу: мои помещения круче в миллион раз! Здесь старое все, скоро начнет гнить, хозяин будет капиталку делать. Он потому и дает каникулы арендные, чтобы люди быстрее заезжали, хоть какие-нибудь деньги получить. Там старое все. Напора воды в сетях нет. А у меня вентиляция сделана, котлы стоят, вода чистейшая, как на Шалбуздаге, точно тебе говорю!

Встреча прошла так, будто мы рубились в пинг-понг, где каждый мячик – это аргумент, а ракетка – железная уверенность в своей правоте. Я высказывал свои мысли, он мгновенно отбивал их обратно своими доводами, не оставляя ни секунды для сомнений. Словно его правда была единственной версией реальности, а мои слова – просто фоном для его монолога.

В итоге разошлись с ощущением, что игра осталась без победителя. Никакого взаимопонимания, только обещание устроить финальный матч на следующей встрече.

– Понятно я обрисовал ситуацию с помещением, Казбек?

Мы сидели в кофейне в центре Махачкалы за час до встречи с Масаном.

Казбек крутил чашку в руках, по глотку допивая свой эспрессо.

– Да, вроде понятно. Твои сомнения я понимаю, Мурад, мы ведь давно друг друга знаем. У тебя бизнес-интуиция хорошая. Давай съездим, посмотрим, поговорим. Знаешь, – Казбек взглянул на стены кофейни, искусно декорированные, с полками для кофейных чашек и приятными фотографиями на стенах, – кофейня – это красивый бизнес, нужный людям. Я чувствую, что ты хочешь открыть нечто подобное, Мурад.

Он немного помолчал.

– Я не мог отказать Масану, он все-таки родственник. Ты меня понимаешь, да? Я вижу, что у этого адреса есть большие плюсы, перспективы. В общем, надо все обсудить, чтобы не было никаких темных пятен в проекте.

Я понимал позицию Казбека. Да, родственнику трудно отказать, порой вообще невозможно. С другой стороны, он прекрасно знал, что Масан – не идеальный партнер, да и хорошим его трудно назвать. Есть у него такие моменты, которые у меня вызывают сомнения. Я это чувствовал по поведению Казбека. Потенциал помещения он, конечно, видел.

Казбек был прав. Мне нравилось помещение Масана, все совпадало с моими запросами: отличная локация, хороший трафик, просторные технологические площади для кухни. Но что-то меня сдерживало, словно невидимая преграда опускалась перед моими желаниями. Немного позже я понял, что именно удержало меня от окончательного решения.

У меня есть свой «экзаменационный билет» для проверки партнеров. Например, когда мне нужно оценить, кто стоит напротив, я иногда устраиваю небольшое недоразумение. Это такая проверка, когда появляются сомнения и ты смотришь, как человек реагирует. Для меня главное в партнерских отношениях – это честность. Потому что многие вещи можно трактовать по-разному, особенно когда речь заходит о деньгах, а каждый партнер видит ситуацию по-своему.

Однажды мы работали с нашим знакомым, который стал партнером, я ему доверял. Мы отгрузили товар без предоплаты, а через какое-то время я узнал, что он в процессе банкротства. Рассказал об этом Казбеку, спрашиваю, мол, что делать?

Если бы Казбек сказал: «Это твой человек, Мурад, ты его привел, разбирайся сам», я бы понял, что это конец нашим отношениям. Тем более что службу безопасности, которая проверяла контрагентов, он тогда курировал. Но самый честный ответ был бы таким: «Мурад, все нормально, давай вместе разберемся, решим проблему. Уверен, все будет хорошо».

Я был уверен в Казбеке, но в Масане, как в будущем партнере, – нет. Совсем.

«Истинный друг тот, кто не обидится на тебя, если ты допустишь ошибку в его отношении, и простит тебя – если попросишь прощения» – эти мудрые слова принадлежат Абу Хамид аль-Газали*. И они мне очень нравятся.

Хочу еще привести прекрасные строки Расула Гамзатова:

Знай, мой друг, вражде и дружбе цену

И судом поспешным не греши.

Гнев на друга, может быть, мгновенный,

Изливать покуда не спеши.

Может, друг твой сам поторопился

И тебя обидел невзначай.

Провинился друг и повинился —

Ты ему греха не поминай.

Наш последний разговор был достаточно быстрым. Говорили втроем, точнее, говорил больше я. Я четко понимал, что с этим человеком, Масаном, мы не сможем договориться, если будут возникать спорные ситуации в наших отношениях, поэтому от предложения отказался.

В конце разговора Масан, изображая оптимизм на лице, сказал мне:

– Мурад, я бы очень хотел с тобой подружиться, а потом мы бы выстроили наши прекрасные деловые отношения. Точно знаю, что мы поладим!

Это был очень важный момент нашего общения, который много открыл мне. Масан был одним из владельцев компании, работавшей в сфере торговли мукой крупным оптом. План Масана стал мне понятен: я становлюсь арендатором на его площадях, запускаю кофейню с рестораном – и это прекрасный повод зайти в тесные отношения со мной и, конечно же, начать диктовать мне условия по арендным платежам. И при всем этом он бы обращался за консультациями и поддержкой в мою финансовую компанию, будучи уверенным в том, что я не смогу отказать. Поддержка – это реальные деньги, которые он просил бы для кредитования своей деятельности. А это большие риски, которые могли легко и просто привести меня к значительным убыткам. То есть, получив хорошее помещение и открыв бизнес, я бы дал Масану мощный рычаг давления на меня.

Я увидел вершину айсберга, но не видел все, что находится под темной водой. Все эти проблемы и ошибки всплыли бы после сделки. И вот тогда Масан мог начать, как говорится, выкручивать мне руки и диктовать свои правила игры.

Кстати, Масан сам открыл кофейню в этом помещении. Она работает по сей день, но я не вижу большого трафика и спроса.

Вывод

Прежде чем открыть бизнес с кем-то, начните с выбора партнера. Выбирать его нужно по его умению договариваться, по его открытости к общению. Есть такое выражение: «Договориться на берегу, чтобы потом, в плавании в океане бизнеса, быть уверенными друг в друге». Если нет такой уверенности на берегу, то не стоит и начинать бизнес.

Честность порождает надежность, а надежность – основа партнерских взаимоотношений в бизнесе. Как в союзе мужчины и женщины: если есть честность, есть и семейное счастье.

Аллах Всевышний сказал, что «не подвергнутся мучениям те верующие, которые хранят доверенное им и соблюдают договоры…» (сура «Ступени», аят 32).

Разделенный кораблик

После открытия клуба предпринимателей ко мне зачастили люди с различными историями. Я записывал самые интересные из них в заметки – так и родилась эта книга.

Однажды по рекомендации моего знакомого ко мне пришли два молодых человека, у них был бизнес по обработке древесины. Одного из них звали Наиль, он и был владельцем предприятия, второй – его партнер по воле случая. Лес они везли из региона в подмосковный цех, а там уже строили дома, которые пахли сосной и мечтами о загородной жизни.

И как это обычно бывает, где два брата, там и три мнения, и с этой проблемой Наиль пришел ко мне. Наиль и Рустам начали бизнес 17 лет назад, но не с чистого листа, а как продолжение дела отца. Он был мастером в домостроении, и казалось, сыновья должны были продолжить его традиции. Один брат хотел, чтобы все росло как на дрожжах: филиалы по всей стране, тендеры на миллиарды, да чуть ли не на международные рынки выйти. А Наиль, как мудрый старец, стоял на своем: «Не спеши, брат, давай все делать спокойно, шаг за шагом». Как это часто бывает, кто стар, тот и прав. Только вот не всегда это срабатывает.

– Так и вышло, Мурад, я говорил Рустаму: «Не спеши, действуй поступательно». Но нет, он открывает лесозаготовительную базу в Коми, как будто это просто покупка булки хлеба, – рассказывал мне Наиль свою проблему. – Сто миллионов вбухал, прошло два года, и что мы имеем? Проект закрыт. Место от трассы далеко, а у Сыктывкара – вообще огромная база, куда весь клиентский поток и шел. Потом он заключил крупный контракт. А по итогу мне позвонил его финансовый директор и заявил: «Вышли в ноль». Ноль, Мурад, понимаешь? Ни прибыли, ни радости.

– И тогда вы начали задумываться о том, чтобы разойтись в бизнесе? – уточнил я, хотя вопрос, кажется, был риторическим.

Я увидел, как Наиль нервно теребил фантик от конфеты, которую он взял к предложенному ему чаю. Такое ощущение, что с каждым словом фантик становился все туже, как узы, сковывающие его мысли.

– Да не тогда, а задолго до этого! Но с тех пор все усугубилось, – продолжил Наиль. – Собрали целую армию консультантов, бухгалтеров, аудиторов. Они сели, как те герои старых фильмов, которые собираются вокруг стола и ищут решение. Все пытаются понять, кто за что ответственный, где чьи деньги. Наиль вздохнул.

– Мы поделили деньги, имущество, но зависли 200 миллионов.

– Двести? – переспросил я.

– Да, 200, – тяжело произнес Наиль. – Я думаю, это те мои инвестиции в его проекты, а Рустам уверен, что это его прибыль. Каждый гнет свое.

Наиль помрачнел и продолжил говорить:

– А самое ужасное в этой истории то, что наш папа очень плох.

Оказалось, что их отец, тот самый человек, с которого началось семейное дело, теперь прикован к кровати. Вместо того чтобы поддерживать его в сложный момент, сыновья ежедневно устраивают психологические бои без правил прямо в его спальне. Они сидят у его постели, словно два стражника, по бокам от его подушки, и спорят.

– Отец лежит, слабый, с потухшим взглядом, а мы – его сыновья – спорим, кто прав. – Наиль опустил взгляд. – Мы тянем его в этот конфликт, как будто он все еще может нас рассудить, как в детстве. Но это уже не детская ссора. Это война за правду, которая, кажется, существует только в наших головах.

Каждый из братьев требует от него подтверждения: сделок, которым три, а то и пять лет, эпизодов, которые он едва ли помнит. Они буквально машут руками над его головой, перебивая друг друга, переходя на крик: «Пап, ну скажи, ты же помнишь, как это было? Ты же знаешь, кто прав!»; «Нет, пап, ты послушай меня! Он все переврал!».

Отец смотрит на них, и в его глазах – усталость. Не та усталость, что приходит к концу дня, а та, что копится годами. Он поднимает руку, слабо машет ею, как будто отгоняя назойливых мух.

– Уходите! – его голос хриплый, но твердый. – Надоели со своими разборками!

– Мы замолкаем, – продолжает историю Наиль, – на мгновение. Но этого хватает, чтобы понять: мы не просто спором изматываем его. Мы рушим последние крохи его покоя. Мы требуем от него того, что он уже не может дать, – памяти, сил, справедливости. И все же мы продолжаем. Потому что где-то в глубине души каждый из нас надеется, что он скажет то самое слово, которое поставит точку в нашем споре. Но он молчит. Или говорит что-то, что мы не хотим слышать.

Наиль нахмурился, явно обдумывая всю ситуацию. Он долго молчал, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Говорить было мучительно – каждую фразу он пропускал через себя, сжимая кулаки, чтобы не дрогнул голос. Замолкал на мгновение, закрывал глаза, словно искал опору в тишине, и вновь возвращался к рассказу, превозмогая ком в горле.

Внутри него сходились в схватке две силы: холодный меч справедливости, требующий правды, и тёплый свет сыновней преданности, озарявший образ седовласого отца. Два начала, два долга – разрывающих душу, но равно священных. В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь звуками с улицы.

– В общем, сейчас мы занимаемся каким-то нелепым шантажом, Мурад. Рустам приезжает на мои базы, говорит, что теперь он начальник. Я приезжаю на его адреса, говорю, чтобы меня слушались, но мы ни к чему в итоге не пришли. Мурад, что делать нам со всем этим?

Он смотрел на меня вопросительно, будто у меня был единственный спасательный круг, который поможет ему выбраться наружу из бушующего океана. Но я не спасатель и не супергерой, я обычный предприниматель, который может поделиться своим опытом, поэтому сказал ему:

– Знаешь, Наиль, есть вопросы, в которых я не разбираюсь, например, что будет завтра с налогами, как через месяц вильнет курс доллара, как отреагирует крипта на китайские санкции в 2026 году и так далее. Но есть один вопрос, ответ на который я знаю точно. Наиль, тебе хватает на жизнь?

Наиль недоуменно пожал плечами, но как-то легко и расслабленно откинулся на кресло. Я заметил, как его напряжение исчезло, как будто наконец он понял, что мяч теперь на моей стороне и все, что ему нужно, – просто слушать.

– Конечно, мне хватает. Бизнес, слава Всевышнему, работает.

– Тогда, Наиль, просто оставь эти деньги. Приди к отцу, когда там будет брат, – я посмотрел прямо в глаза Наилю, – и скажи: «Мой брат, если ты считаешь, что эти деньги твои, то возьми их. Не стоит мне возвращать эту сумму. Живи как считаешь нужным. Просто отдай мне то, что ты считаешь моим. Ради нашего папы я отказываюсь от этих денег, и закончим на этом наши споры».

– Просто отдать? – Наиль растерянно посмотрел на меня.

– Да! Если ты возьмешь эту сумму, ты никогда не сможешь спать спокойно. Ты всегда будешь чувствовать, что забрал у брата, и эта мысль не даст тебе покоя. И самое главное – твой отец, он никогда не забудет, как ты поступил. Ты никогда не забудешь его глаза – растерянные, полные боли. Он готовится к последнему миру, но вместо покоя вынужден быть судьей между сыновьями, которые превратили его слабость в поле битвы. И ты понимаешь: вне зависимости от исхода оба уже проиграли.

Наиль уехал, а я остался, размышляя, что, возможно, я сейчас ставлю точку, а может, только запятую. Спустя время он написал мне и предложил встретиться. На этот раз он выглядел более спокойным и уравновешенным. Мы пили кофе в моем офисе, и он рассказал, как прошла встреча с братом:

– Знаешь, я тут вспомнил, как в детстве на уроке труда мы с папой сделали кораблик. Я долго его мастерил – такой маленький фрегат, с парусами, даже не корвет, а настоящий пиратский корабль, – Наиль широко улыбнулся и показал руками размер корабля. – Однажды мы с Рустамом пошли на пруд. Я иду такой гордый, в резиновых сапогах и с моим кораблем, на улице весна, лед растаял, солнце светит. Рустам начал жалобно просить дать ему поиграть. – Наиль сделал паузу и грустно улыбнулся. – Мне было жалко ему отдавать кораблик, Мурад, я столько сил вложил, кропотливо мастерил его… Но он был готов расплакаться – так ему хотелось поиграть. Я посмотрел на папу и по взгляду понял, что нужно уступить. Я дал ему кораблик, и, конечно, его унесло течением, и он утонул. Сначала я расстроился, но потом говорю: «Ничего страшного, Рустик, ты мне потом другой сделаешь на уроке труда».

Он замолчал, его взгляд стал пустым, словно он смотрел сквозь меня, в какую-то далекую точку прошлого. Я не стал нарушать ход его мыслей вопросами, давая ему побыть наедине с собой. И вдруг по его щекам медленно потекли слезы – не рыдания, не нытье, а тихие мужские слезы, которые он даже не пытался смахнуть. Они лились из-за осознания, что когда-то в детстве с простым бумажным корабликом в руках он мог сделать брата счастливым, а сегодня, имея сотни миллионов, он годами ругался с ним на глазах у отца. Эта мысль как нож резала его душу: он был не тем, кем мог бы быть, не тем, кем был тогда, в те дни, когда счастье измерялось не цифрами, а моментом.

– Столько лет прошло, я и забыл об этом, – продолжил Наиль. – И вот, когда случилась вся эта эпопея с деньгами, я вспомнил.

Наиль рассказал, как он пригласил брата к отцу на разговор. Он знал, что решение, которое он должен был принять, не будет простым. Он буквально чувствовал, как что-то внутри него натянулось, словно струна, готовая вот-вот лопнуть. Он посмотрел на Рустама, а затем на отца, который лежал в постели, и сказал:

– Я решил. Все эти деньги – твои, Рустам. Я ничего не требую обратно. Пусть останется все, как ты считаешь нужным, и больше никаких споров! Я извиняюсь, что не сделал этого раньше. С этой минуты разрешаю тебе поделить все спорное имущество так, как ты посчитаешь нужным. Можешь забрать все, и я обещаю, что ни одной претензии с моей стороны не возникнет. Я заранее принимаю любое твое решение, брат. Отец, прошу прощения за свое поведение, обещаю, больше у твоей головы вопросов о финансовых спорах не возникнет.

На лице отца появилась радость, которая была одновременно выражением глубокого облегчения и гордости. Он приподнялся с трудом и положил руку на плечу Наилю:

– Слава Всевышнему, сын мой. Ты поступил правильно. Я горжусь тобой! – Точно такие же слова он сказал ему как-то давно в детстве, на том самом пруду.

Задержав дыхание, Наиль ощутил, как тяжесть, которая так долго висела на нем, вдруг растворилась.

Рустам тоже ликовал:

– Ну вот, видишь, я же говорил, брат. Все решилось как надо.

Теперь все довольны.

Я видел, что Наиль рассказывает об этом спокойно и с чувством какой-то внутренней гармонии. Наверное, в чем-то Зигмунд Фрейд был прав в своей теории бессознательного: многие события из детства оказывают большое влияние на то, каким вырастет человек, как будет вести себя в сложных и неоднозначных ситуациях.

– Да, ты абсолютно правильно поступил, Наиль.

Здесь можно было поставить жирную точку – красивый финал, где все счастливы, – но нет, это снова оказалась запятая. Через несколько месяцев Рустам, который так настаивал на разделении, снова позвал его на разговор. На этот раз он был растерянным и подавленным: с того дня, как Наиль ушел, он не появлялся на работе, а всю свою команду перевел в другую компанию, оставив брату полное право управлять холдингом. Рустам стоял перед фактом: он получил все, о чем просил, но теперь понимал, что остался один на один с грузом, который не мог нести в одиночку.

– У меня ничего не получается, брат, – голос Рустама дрожал, и в его глазах читалась беспомощность. – Я потерял почти треть всего, что было в компании. И это гораздо больше, чем те деньги, о которых мы спорили. Я был неправ, я ошибся. Помоги мне, прошу.

Наиль молча слушал, но в его голове уже складывалась картина. Он знал, что компания – это не просто цифры и активы. Это ДНК, которую он годами встраивал в каждый процесс, в каждого сотрудника. Он был ее мозгом, ее стержнем. И когда он ушел, все начало рушиться.

Нерадивые сотрудники, которые всегда есть в любой крупной компании, почувствовали слабину. На складах появились недостачи, поставщики перестали отгружать товар, кассовые разрывы росли как снежный ком. Крупные контракты, которые раньше были гордостью компании, теперь уходили к конкурентам. И самое горькое – закупщики, те самые, кому он доверял, сливали их за проценты, которые в десятки раз превышали их честную зарплату.

Рустам стоял перед ним, словно ребенок, который только что осознал, что играл с огнем. Он получил то, о чем просил, но теперь понимал: без Наиля компания – это просто пустая оболочка.

– Ты же знаешь, как это исправить, – тихо сказал Рустам. – Ты всегда знал.

Наиль вздохнул. Он знал. Но вопрос был не в том, как исправить. Вопрос был в том, готов ли он снова взять на себя этот груз.

Он признал свои ошибки и попросил Наиля вернуться, чтобы спасти ситуацию. В итоге Рустам отдал брату 80 % своей компании, а сам отказался от управления. Молча, с тяжким сердцем он признал, что уступить на тот момент оказалось более выгодным, чем продолжать бороться за все. Он понял, что все эти 100 % без управления были ничем по сравнению с тем, что он мог получить, если бы Наиль оставался во главе.

Сейчас у братьев все хорошо. Наиль иногда присылает мне фотографии, делится событиями и часто пишет благодарности.

Я думал после этого разговора, как Всевышний все расставил по своим местам. Спор из-за этой суммы – 200 миллионов – был, скажу так, некритичным. Конечно, это большие деньги. Но у братьев активов на сотни миллионов рублей, больше миллиарда. Материальные блага часто ослепляют людей. Они становятся рабами, как говорят богословы, злата презренного. Они забывают, для чего посланы в этот мир, каковы их обязательства перед родителями, перед близкими.

Если человек делает шаг навстречу Исламу, навстречу Всевышнему, если он ради Него отказываешься от чего-то сиюминутного, наносного, то Всевышний непременно заменит это лучшим.

Вывод:

Бывает так, что самый простой совет, который, казалось бы, не несет в себе никакой глубины, не звучит как нечто мудрое, в нужный момент становится поворотным в жизни человека.

Когда решение на весах, эмоции заслоняют разум, человек начинает мыслить через призму своих принципов, которые, казалось бы, всегда верны. Но порой стоит просто отложить их в сторону и взглянуть шире. Увидеть не отдельные деревья, а целый лес.

Горе от ума

– Знаешь, Ильяс, ты необычный человек. Вот уже сколько времени я наблюдаю за тобой в клубе и каждый раз думаю: «Ну сколько же в тебе знаний!» Иногда ты меня даже пугаешь. Что бы я ни начал обсуждать, ты тут же: «Да, знаю эту методику, читал про подход». Но вот что меня удивляет… Если ты так хорошо все знаешь, почему не делаешь?

Я смотрел на него – вдумчивого, сдержанного, с легкой усмешкой в уголках губ. Ильяс приехал из Пятигорска и был частью той самой «большой волны» предпринимателей, которые нахлынули к нам в клуб после его открытия. Как круги по воде расходятся от брошенного камня, так же и новость о старте нашего клуба разлетелась по всему региону.

Он владел тремя магазинами сантехники, но, судя по его словам, дела в них были плохи. Триста тысяч с каждого магазина – цифра вроде бы солидная, но в глазах Ильяса этот доход напоминал тонкий ручеек, который с трудом подпитывал его амбиции, не давая им разрастись в полноценную реку.

Ильяс производил впечатление вдумчивого человека. Не того, кто кинулся в бизнес, как в холодное море, с мыслью: «Ну, плавать же вроде умею, там разберусь». Нет, он действовал осторожно, даже чересчур.

– Понимаешь, Мурад, прежде чем что-то делать, я анализирую, – начал он медленно, явно подбирая слова. – Вот вспомнишь Майерс-Бриггс или, скажем, Стиглица, Стеминга… Или троица Аджемоглу, Джонсон и Робинсон, нобелевские лауреаты… Их подходы мне близки. Я изучаю, размышляю.

Говорил он неторопливо, с паузами, словно выстраивал логическую цепочку в реальном времени.

– В одном магазине я решил сосредоточиться на увеличении конверсии через внедрение новых скриптов продаж, в другом – занялся продвижением через таргетированную рекламу. Все это, конечно, требует времени. Думаю, может, попробовать новые форматы акций или программы лояльности. Или вот недавно советовали азиатскую систему управления, которая работает на долгосрочную перспективу, лет на десять – двадцать. Все это вроде бы внедряю… А прибыль, Мурад, все такая же.

Слушая его, я видел перед собой не предпринимателя, а чересчур дотошного капитана корабля. В день отплытия он поднимается на борт и оглядывает личный состав.

– Кажется, у вас пуговица плохо держится, – говорит он одному. – Эта небрежность свидетельствует о возможной халатности. Перешейте, потом мне доложите.

Идет дальше, оглядывает рубку, настраивает приборы, проверяет, довольно ли запасено бумаги и чернил. Потом идет в трюм, сверяет груз. Потом его путь лежит в камбуз…

– Капитан, – подходит к нему боцман, – ветер хороший, нам бы выйти хоть из гавани на рейд.

– Подождите, – говорит капитан, – я еще не уверен, хватит ли нам припасов, и не проверил таланты нашего кока. Вдруг окажется, что он никуда не годится, и мы умрем с голоду?

Боцман мнется, но уходит, и долгая, нудная, дотошная проверка продолжается. Вот уже осмотрены и мачты, и руль, и даже кубрик, проверена каждая доска по обоим бортам, и наконец капитан готов дать команду «поднять паруса», да вот беда – ветер стих, все, кто хотел, уже покинули гавань, а со всех сторон идеальный корабль так никуда и не сдвинулся, и бог знает, когда дождется у моря погоды.

– Ильяс, ты говорил мне вчера, что запустил детский образовательный центр, похожий на частный детский сад. Объясни, почему решил открывать новый бизнес, связанный с образованием, вместо того чтобы довести до ума свои магазины с ваннами и душевыми кабинами?

Ильяс пожал плечами с видом философа:

– Ну, нельзя же держать все яйца в одной корзине, правильно?

На первый взгляд в его словах была логика. Магазины работают, убытков нет, почему бы не попробовать что-то новое? Но это только на первый взгляд. Уже на следующий день я отправился в его детский центр и быстро понял, что передо мной не бизнес, а корабль, который только спущен на воду, но уже трещит по швам.

Трехэтажное здание в спальном районе. Снаружи все выглядит прилично, но внутри – хаос. Первый этаж занимают магазинчики, ателье и пункт выдачи заказов. На третьем этаже, в скромном помещении, рассчитанном максимум на 30 человек, Ильяс решил обучать детей. По факту это было, скорее, собрание друзей и родственников. Дети знакомых, родственников, педагогов – они заполняли класс не из-за трафика, а из-за хороших отношений.

Ильяс, похоже, недооценил одну простую вещь: третий этаж – это не место, куда родители будут массово водить своих детей. Особенно если улица вокруг такая тихая, что птицы поют громче, чем шумят машины. Не было ни стратегии продвижения, ни планов по увеличению потока клиентов.

Я смотрел на этот проект и видел, как он поглощает силы и ресурсы Ильяса. Средства едва покрывали аренду и зарплаты, а магазины, которые и без того буксовали, становились донором для этого проекта.

Ильяс был воплощением парадокса знаний. Он понимал системность, читал про западные и азиатские подходы, знал теорию управления, но двигался как слепой, не замечая рытвин под ногами. Его три магазина – маленькая сеть, которая требовала внимания и прозрачности. Но вместо того, чтобы разгребать осевшую в ней грязь, он поднимал пыль, пытаясь внедрить все и сразу. Фраза «Многие знания умножают печали» в его случае звучала иначе: «Многие знания умножают потерянное время». Ильяс так увяз в теориях, что не видел, как его бизнес стоит на месте. Он не понимал важный принцип, что не стоит ждать того момента, когда ты поймешь и просчитаешь все на 100 %. Гораздо важнее и эффективнее для предприятия в кризисе будет понять основные проблемы и пути их решения и немедленно начать действовать.

Многие знания умножают потерянное время».

Да, он мог целый час объяснять, почему выбрал именно это помещение. Используя таблицы, он сравнивал трафик в нем и в здании напротив, и наверняка у него этих таблиц было еще штук десять. Но пока он сверял объем рынка образовательных услуг, рассчитывал прибыль на одного сотрудника, считал стоимость одного лида, он продолжал сидеть на третьем этаже мертвого здания, куда предстояло загонять клиентов, а в его случае – родителей с детьми, на протяжении многих лет. Ильяс никак не понимал, что одна только узкая лестница разбивала вдребезги все его тщательно рассчитанные планы и сжигала дотла все перспективы, напоследок развеивая оставшийся пепел над седым Каспием. Словно Кай в плену у Королевы Теории, он продолжал умножать и делить прибыль, добавлять налоги и комиссию за дополнительные частные уроки, которые продолжали существовать только в его воображении. Если бы он остановился, оглянулся и на мгновение задал себе правильные вопросы, его история могла бы сложиться совсем иначе. Но он продолжал работать, залезая все глубже и глубже в долги по аренде.

Один восточный купец, путешествуя по африканским землям, привез с собой алмаз величиной с голубиное яйцо – камень, что мог бы ослепить взгляд любого ценителя. Однако внутри этого великолепного творения природы скрывалась тонкая трещина, словно тайный шрам, который мог бы разрушить всю его ценность.

Когда купец показал камень ювелиру, тот, не в силах скрыть своего восхищения, тяжело вздохнул и сказал:

– Этот алмаз, без сомнений, можно разделить на две части, из которых можно сделать два камня. Но… один неверный удар – и от него останутся лишь мелкие осколки. Я не возьмусь, риск слишком велик.

Так или иначе, многие мастера отклоняли работу, советуя купцу отправиться в Багдад, где жил старый ювелир, чьи умения были прославлены на всю Восточную империю.

Когда купец наконец явился к старому мастеру, тот с вниманием взглянул на камень, но сразу же предупредил о возможных рисках. Купец, уже не раз слышавший такие слова, ответил:

– Я знаю этот риск. Но если кто и может справиться с задачей, то это вы.

Ювелир задумался на мгновение, затем согласился на работу, назвав цену, которая была весьма высокой, но вполне оправданной для такого сложного дела. Он позвал молодого ученика, и тот, взяв молоток, без малейшего колебания ударил по алмазу.

Камень раскололся на две идеальные половинки.

Потрясенный купец спросил, не веря своим глазам:

– Как долго этот мастер работает у вас?

Ювелир, едва скрывая улыбку, ответил:

– Всего три дня. Он не знает цены этого камня. И потому его рука была твердой. Не зная страха и не взвешивая риски, он действовал без колебаний, как если бы этот камень был всего лишь еще одной задачей.

Отсутствие опыта и глубинного понимания ситуации часто оказывается очень эффективным инструментом.

Ильяс, поглощенный множеством умных, безусловно глубоких книг, был уверен, что его место – не среди рутины повседневного бизнеса, а на высоте, среди стратегических решений и управления людьми. Он твердо верил в классический подход, подобный Гарвардской школе менеджмента: «Ты не должен опускаться в самую гущу операционной деятельности. Твоя роль – быть дирижером, а не музыкантом». Он забывал, что каждый маршал когда-то носил лейтенантские погоны.

Именно так он думал, как бы ни старался я убедить его в обратном. Я говорил ему, что в трудные времена нужно спуститься вниз, к самой основе бизнеса, и принять на себя все рутинные задачи. Только вгрызаясь в эту ежедневную работу, можно вырваться из кризиса.

Ведь победа не приходит через командование издалека, а через действия в самой гуще событий.

Но Ильяс не был одинок в своем подходе. Позднее в своей практике я встретил многих предпринимателей, которые стремились только управлять, избегая погружения в операционку.

Если взглянуть на известные примеры, мое утверждение обретает весомые доказательства. Джек Ма, самый богатый китаец на планете, миллиардер и создатель маркетплейса Alibaba, начал свой путь с простого осознания будущего.

Он увидел, как растет онлайн-торговля, и создал сайт, не зная всех тонкостей бизнес-процессов. Он просто знал одно: будущее в интернете. И вот, без громких титулов и кресел «большого начальника», он сделал первый шаг, рискнув и действуя.

Ингвар Кампрад, основатель IKEA, до самой своей старости продолжал лично объезжать магазины по всему миру, тщательно контролируя операционные процессы на местах. Как говорят его менеджеры, его внимание всегда привлекали даже такие мелочи, как урны в офисах. Он проверял, что выбрасывают сотрудники, как они относятся к имуществу компании. И может, кто-то назовет его скрягой, но для Кампрада это было не скупостью, а проявлением истинного внимания к своему бизнесу, к каждой мелочи, которая влияла на целую систему.

Я не удивился, когда через три месяца узнал, что Ильяс закрыл первый магазин. Потом – второй. И вот остался один, которым управляет его родственница. Та, что пришла к нему после закрытия детского образовательного центра.

Абсурд ситуации Ильяса заключался в том, что он не хотел остановиться, не хотел подумать. Не желал переосмыслить произошедшее. Оставаться в покое, осмысливать ошибки – это то, чего требовало его положение. Но Ильяс не слушал.

Знания без нравственности – это как меч в руках сумасшедшего, как сказал Дмитрий Менделеев, а в этом случае можно было наблюдать нравственность без правильных знаний. Для Ильяса знания стали бездонной ямой, в которой терялся смысл: не было шанса эффективно их применить. Знания требуют капитализации, а успешный предприниматель – это тот, кто умеет превращать теорию в практику, превращать знания в реальную ценность.

Есть много подходов к организации бизнес-команды. Жесткий и мягкий, азиатский, европейский и российский. Ильяса раздирали противоречия. Он все время искал универсальное решение. Поиск помещения, разработка концепции, маркетинг – на все это уходило много времени и сил. Уходила нужная для развития энергия.

В итоге, пока Ильяс терзался сомнениями и размышлял, рынок менялся, проворные конкуренты уводили клиентов. Кто раньше встал – того и тапки.

«Лучше один раз вовремя, чем два раза правильно», – так пишет Максим Батырев в своей книге «45 татуировок менеджера. Правила российского руководителя». Мы с Максимом знакомы, имели удовольствие обмениваться опытом: я читал его книгу, а он – моего «Жизнесмена», и тем приятнее понимать, что в отношении этого тезиса мы с ним абсолютно единодушны.

«Лучше один раз вовремя, чем два раза правильно».

Вывод

В современном большом спорте достижениями считаются десятые, сотые доли секунды. Олимпийские медали получают спортсмены, обогнавшие соперников на эти доли секунд. Часто их спрашивали журналисты: «Как такое возможно, ведь предыдущий рекорд держался 10, 12 лет?» Многие отвечали просто: «Я не знал, я просто старался бежать».

Так и в бизнесе: предпринимателю важно иметь чувство меры в своем образовании. Примерять западные стандарты крупных корпораций на локальный бизнес – не лучшая идея, рост таких небольших компаний во многом зависит от другого.

Когда приходит время действовать, закройте двери для сомнений. Главное – почувствовать, что время пришло.

Кукушонок

Каждый бизнес – как живое существо. Рождается он в голове, где идея тихо сверкает первой искрой, но оживает только в руках тех, кто рискнет превратить мечту в реальность. И вот задача руководителя – не просто дать своему делу жить, но и уберечь его от шквалов: внешних бурь, внутренних противоречий.

Однажды ко мне пришел Ильнур, член нашего бизнес-клуба. Сидел он передо мной как шахматист, чья партия давно зашла в тупик, и он искал хотя бы один ход, который спас бы ситуацию. Мебельный бизнес, которым он руководил, был, безусловно, успешен, но в последнее время все вокруг затмилось тревогами.

Магазин, в котором продавались изделия с его производства, едва покрывал расходы. Мощности цеха позволяли бы обслуживать четыре торговые точки, но пока что открывать новые было невозможно. Несмотря на это, Ильнур продолжал держать курс: цех не приносил прибыли, но и не мог быть закрыт – каждый день требовал значительных вложений.

– В цехе для меня абсолютно нет выгоды, – объяснял он. – Содержать его дорого: 3,5 миллиона все время должны крутиться в цеху, просто чтобы он был на ходу, – это и станки, и расходники, и зарплата… И нельзя вынуть ни копейки – так только нарушатся процессы и начнутся задержки по заказам.

Его отношение к клиентам было благоговейным. Такая ответственность не дает сделать и шага в сторону, не позволяет сэкономить на важном. На этом фундаменте у его магазина складывались отличная репутация и доброе имя. И цех, и магазин не были гигантами, но Ильнур, как орел на высоте, все время следил за всем: «туда» и «сюда», из одного угла в другой, пока однажды не понял, что его бизнес стал чем-то вроде гривастого льва, который запутался в своих собственных лапах. Ильнур начал выгорать, а никакого прорыва в доходе не предвиделось.

– Ни на неделю нельзя расслабиться, ни на день, – вздыхал Ильнур. – Стоит сделать шаг в сторону – и я банкрот. Нужно развиваться, я готовил к открытию еще один магазин, но все сорвалось.

Из дальнейшего рассказа я узнал, что, измученный вечной борьбой, Ильнур наконец решил передать бразды правления в цеху и выбрал для этой роли некоего широко разрекламированного знакомыми Ахмада. Тот, как сказочный маг и астролог, пообещал, что прибыль взлетит с 550 тысяч до миллиона, если только весь процесс будет отлажен по его рецепту.

Люди устроены так, что часто просят совета, но на деле же предпочитают тянуть за хвост свои собственные миражи. Многие только делают вид, что учатся, и многоречиво благодарят тех, кто пытается помочь, но как доходит до дела – их не сыщешь и с натасканной собакой. Ильнур же, не ведая беды, оказался тем самым, кто не просто просил совета, но и сам пригрел на своей груди… только не змею, а кукушку.

Кукушка – птица скромная, едва заметная. Внешне ничем не выделяется среди прочих пернатых, если бы не ее знаменитый позывной: «Ку-ку, ку-ку». Тот самый звук, который ты слышишь, но не можешь найти источник, – так ловко она прячется среди пестрых ветвей, как мастер маскировки. И в ее гнезде тоже нет ничего особенного – точнее, нет самого гнезда. Она подкидывает свои яйца в окрестные гнезда, любой матери-птице, что зазевается, может достаться такой «сюрприз». С виду кукушонок – образцовый младенец: крепкий, здоровый, просто гордость гнезда! Но потом птенец, словно прирожденный узурпатор, методично избавляется от всех соперников. Один за другим они отправляются вниз, в объятия лис и куниц, пока в гнезде не остается лишь он – ненасытный маленький диктатор с вечно разинутым ртом. «Дай! Дай! Дай!»

– Я приехал в цех, а там никого! – разводит руками Ильнур. – Ни одного человека!

В его голосе сквозила такая горечь, что я невольно представил себе вымерший городок на Диком Западе. Ни души вокруг – только обугленные обломки да потрескивание углей. Где-то вдалеке скрипнет ржавая вывеска, а по пустой улице, как последнее напоминание о жизни, прыгает неунывающее перекати-поле, словно не замечая трагедии вокруг…

– Не сработались, ушли?

– Как сказать «не сработались»…

Оказывается, Ахмад был сторонником «документальной» работы: прочитав не один десяток книг по руководству бизнесом и пройдя множество курсов, он накопил изрядную коллекцию приемов, которые скопом вывалил на цех. Все сотрудники в один миг обросли списком правил, списком требований к продукции, отдельным документом об «облике компании», списком штрафов и отчетностью, которую нужно было заполнять каждый день в специальной форме, и никак иначе. Каждому был присвоен свой логин, выдан пароль для входа в цеховой компьютер, чтобы можно было отследить все изменения, внесенные в отчет. Вот только цеховым работягам все эти списки, которые нужно было сдавать «на зачет» новому управляющему, нужны были как корове седло: все это отнимало время от настоящей работы, а пользы для нее не несло, либо она была совершенно для них неочевидна, а уж подробные отчеты, требовавшие задерживаться сверхурочно, вызвали настоящий праведный гнев народный. Привыкшие честно и прямо обсуждать все с Ильнуром, рабочие заявили, что не согласны следовать новому порядку. В ответ Ахмад заявил, что все, кто не готов меняться, могут быть свободны и шантажировать себя увольнением он не позволит, поскольку желающих работать у него вагон и маленькая тележка. Поэтому никакого «срабатывания» просто не случилось.

– Вот они написали заявления, а он подмахнул все разом, все десять! – с болью в голосе констатировал Ильнур. – Ни со мной не посоветовался, ни с ними, ни с кем не обсудил…

Тут можно было только пособолезновать. Все эти люди доказали свою порядочность и трудолюбие не на «зачетах», а в скорости и качестве работы. Этими списками их, уже опытных мастеров своего дела, вернули на школьную статью, как нерадивых шалунов. Разумеется, все посыпалось: недовольство и напряжение переросли в прямой конфликт. А кукушонок, вместо того чтобы сесть за стол переговоров и найти разумный выход, предпочел сыграть в диктатора.

– И что он собирался делать? – спросил я, чувствуя, что это еще не предел накала событий.

– Утверждал, что наймет своих. Говорил, у него там конкурс – три человека на место. Правда, этот конкурс тянулся целых два месяца. А нанял он в итоге троих. И двоих из них… привел я, – Ильнур горько усмехнулся.

– И что, все это время цех пустовал? Как вы выкручивались?

– А как? Пришлось заказы отдавать на аутсорс, чтобы сроки не сорвать. Сам понимаешь, клиенту хоть звезды с неба достань, а подводить его нельзя.

Выходит, за это гениальное «управленческое решение» Ильнур заплатил из своего кармана. Кстати об оплате… – А Ахмад получил свою зарплату?

– Да, конечно, как договаривались…

– Раз цех не работал, то 20 % прибыли – это ноль умножить на 20 %, ведь так? – намекнул я.

Ильнур опустил взгляд, и я понял, что Ахмад не остановился и прошел дальше. Горе-управляющий не просто остановил работу производства, поставив под угрозу всю фирму, но и вздернул руку с требованием: «Оклад, папа-птица, прибавь! Видишь, прибыли нет, а твой птенчик-то изнемог!»

Ильнур в отчаянной вере в чудо и молниеносный миллион, который должен был ему явиться усилиями «опытного» управляющего, сперва выложил ему 50 тысяч, потом 100, потом все 150… А Ахмад все кормил завтраками про несбыточные прибыли и «вот-вот нанятых рабочих», перемежая их причитаниями о необходимости действовать в сжатые сроки и в стрессовых условиях.

Если бы Ильнур не упомянул, что этого человека рекомендовали ему хорошие знакомые, после чего он лично целый год собирал информацию о его работе, я бы решил, что его просто поймал в крепкую сеть мошенник и обманщик, искусно играющий роль.

– И что сейчас? – спросил я, чувствуя, что история близится к развязке. Все эти безумные перипетии остались позади – шел уже четвертый месяц «эпопеи с профессионалом».

– Уволил, – коротко бросил Ильнур, и в этом тоне, в нахмуренных бровях снова проступил хищник. – А за ним ушли и те, кого он привел. Я тут же позвонил своим ребятам. Хвала Аллаху, они никуда не устроились накрепко. У них же отпуска дни накопились, кто на месяц писал, кто на два, чтобы спокойно искать хорошее место. Правда, трое уже были на стажировке, но я сразу заложил больший оклад, чем им обещали на новых местах, чтобы сомнений не было. Вышли, взялись за работу – и порядок навели. Все долги, все накопившееся месиво подмели подчистую. К началу года, представь, ни одной задержки.

– А «миллион» Ахмада? – не удержался я, напоследок поддразнив.

Ильнур хмыкнул, в глазах мелькнуло что-то почти веселое:

– Истаял, как мираж в пустыне, вместе с самим Ахмадом!

Я вынужденно взял паузу, чтобы осмыслить все услышанное. История, без преувеличения, тянула на чудо милостью Всевышнего: ведь за три месяца его команда, брошенная одним махом, могла разлететься кто куда, словно стая птиц, внезапно вспорхнувшая с ветки. И остался бы Ильнур один на один с собственной ошибкой. Это был бы жестокий, но полностью оправданный урок. Впрочем, я решил узнать, а что сам Ильнур вынес из этой истории. Тот охотно взялся перечислять:

– Надо было не только на его прошлые опыты смотреть, – задумчиво произнес Ильнур, наматывая на палец ниточку рассуждений. – Нужно было составить план, установить сроки для его так называемого эксперимента и четко прописать полномочия.

– То есть ты видишь проблему в стратегии внедрения? – уточнил я.

Ильнур вздохнул, немного растерянно.

– Мурад, я не знаю. До него был другой управляющий и тоже оставил меня в минусе. Может, я просто не умею выбирать людей?

В этот раз я даже не сам решал, рекомендации были… космические.

Я понял, что он, стремясь за помощью «с неба», упустил очевидное.

– Твоя ошибка, Ильнур, в том, что ты предал тех, кто был с тобой столько лет. Ты позволил выскочке выгнать их, оценив чужака выше своих старых людей. Ведь они и приносили тебе настоящий доход, а не этот умник. Сколько, говоришь, было нормальных работников? Двое?

Он смутился, опустил голову, как школьник.

– Они все были нормальные… То есть они и сейчас. Они отличные.

– Как можно было позволить выгнать людей, не поговорив с ними, не обсудив, не спросив: куда они пойдут? У них же семьи, обязательства, рассрочки.

Ильнур опустил взгляд, и я понял, что ему тяжело осознавать, как некрасиво он поступил, не подумав о людях. Порой, конечно, увольнение неизбежно, но не так, не бездумно, не как удар с высоты ковровой бомбардировкой! Это не тот путь. Люди должны видеть в тебе не просто начальника, но лидера, брата, наставника. Того, кто, несмотря на все трудности, может сказать: «Я с вами, несмотря ни на что».

– Руководитель – это не просто управленец, это отец для своих людей, – продолжил я. – Даже если сын уже взрослый, даже если он наделал глупостей, разве отец отвернется от него?

Позже, когда я пытался осмыслить, откуда в голову пришло это сравнение, меня осенило: я вспомнил фразу, принадлежащую Роберту Халфу: «Семья является наиболее эффективной формой правительства». Так вот, если взглянуть на компанию с этой точки зрения, она оказывается чем-то вроде большой семьи, и тогда ответственность предпринимателя за людей в его «семье» приобретает особую значимость. Он, как ее глава, должен стремиться к исполнению принципа: стремление к человечности освобождает нас от всего дурного. И если ты понимаешь это, то не позволишь себе ошибаться, как Ильнур.

Ответственность предпринимателя за людей в его «семье» приобретает особую значимость. Он, как ее глава, должен стремиться к исполнению принципа: стремление к человечности освобождает нас от всего дурного.

Ильнур нервно потирал пальцы, скользя взглядом по столу. В его глазах была растерянность, едва ли скрываемая неудовлетворенность собой. Он слушал внимательно, но каждая фраза как бы вскрывала старую боль. Смущение делало его лицо слегка покрасневшим, он будто пытался найти оправдание, но понимал, что оно было бесполезным. А я, наблюдая за ним, чувствовал, как за этим смущением скрывается разочарование в себе и своем решении.

– Ты говоришь сейчас как мой отец, – сказал Ильнур, вздохнув. – Узнав о том, что у меня произошло, он был очень недоволен. Требовал: «Позвони этим парням! Спроси, почему они ушли, что у них случилось!»

Я задумался. Странно, но порой именно в трудные моменты ты словно открываешь глаза и начинаешь видеть больше, чем когда все вроде бы шло гладко.

– Значит, – сказал я, немного замедляя речь, – тебе придется извиниться не только перед работниками, но и перед отцом. Вся помощь и добрые советы уже были у тебя в руках, но ты не мог ими воспользоваться. Но теперь, когда Всевышний дал тебе еще один шанс, нужно постараться исправить все, что произошло по твоему попустительству.

Ильнур нервно постучал пальцами по столу, его глаза забегали по углам кабинета, будто пытаясь найти там припрятанные ответы.

– Но как же быть с моей проблемой? Где мне искать управляющего?

Я улыбнулся, меня осенило что-то ясное, простое, но важное.

– Ильнур, у тебя есть дети?

Он слегка удивился, не ожидая такого вопроса, но, похоже, интуитивно почувствовал, что я собираюсь подвести его к чему-то важному.

– Да, два сына и дочь.

– Сколько им лет?

– Десять, семь и три.

– Бывает, что вы с женой вместе уходите из дома? Что ты тогда говоришь детям? Кто остается главным, если тебя нет?

– Старший сын, – ответил Ильнур не задумываясь.

Я не спешил, давая время словам осесть в его сознании.

– Вот и подумай, кто у тебя на производстве «старший сын». Зачем ты ищешь им чужую няньку? Неужели девять взрослых мужчин не смогут послушаться того, кого ты назначишь ответственным?

Ильнур покачал головой, как будто вопрос поставил его в тупик. Он наклонился вперед, словно пытаясь понять, к чему я веду.

– У меня самый опытный там Расул, но он такой, знаешь, не очень коммуникабельный… Резкий, с плеча рубит, людей от себя может оттолкнуть этим…

Я ухмыльнулся.

– Как есть «старший сын», весь в «отца», – сказал я, и его лицо посветлело от осознания. Ильнур вдруг рассмеялся, словно осознав, что иногда ответ лежит на поверхности, но мы его не видим.

Еще одно изречение окажется здесь к месту: «Правление есть исправление». Кто же посмеет не исправиться, когда исправитесь вы сами? Обучение коллектива прежде всего нужно начинать с себя. Как пороки родителей проявятся в детях, так и слабости руководителя, его неуверенность, страх или неумение, как тень, неизбежно растянутся на подчиненных. Все, что скрыто в душе, постепенно выходит наружу, как вода, что медленно просачивается через трещины в стенах. Если работать над собой и находиться при этом в контакте с сотрудниками, есть немалый шанс потянуть за собой наиболее способных и талантливых. Останется только замечать их и пожинать плоды своего «воспитания».

«Правление есть исправление».

На последней встрече с Ильнуром мы говорили долго, плетя замысловатый узор решений, которые могли бы сформировать настоящую корпоративную культуру. И в этот раз умение слушать советы Ильнуру пригодилось и пошло на пользу: первым делом он принес извинения коллективу и постарался убедить их, что подобных «фокусов» больше выкидывать не станет.

Управляющего так и не появилось, и вместо этого в цехе были определены два мастера, каждый в своем подразделении. Второй магазин Ильнура успешно открылся, а цех теперь принимает еще и заказы на аутсорс у знакомых. Впереди – амбициозные планы на сотрудничество с другими магазинами и крупными заказчиками.

Вывод

Самое ценное, что можно вложить в фундамент компании, – это люди. Они, как корни дерева, питают все остальное, обеспечивая рост и процветание. Каждый сотрудник должен чувствовать, что его усилия важны, что его место – это не просто часть механизма, а неотъемлемая составляющая общей картины. Он должен быть уверен в завтрашнем дне и верить в то, что руководитель – это не просто человек, стоящий во главе, а гарант. В конце концов, именно люди – самый ценный актив компании, а отношения с ними – ключ к настоящей силе бизнеса.

Колобок

В мой бизнес я часто беру людей без опыта. Учить – так с нуля, передавать знания – так щедро, обучать технологии – как искусству, не жалея красок. Конкуренты, хитрые и дальновидные, даже пробовали сыграть со мной в игру в два стула. Мол, зачем нам самим тратить время и силы на обучение? Отправим стажера к Мураду – и через три-четыре месяца получим готового специалиста. Он там и тесты по исламским финансам пройдет, и продажи освоит, и в учете разберется, бери, оформляй – и в бой, курс молодого бойца зачтен на отлично! Посидел на одном стуле – достаточно, теперь садись к нам на второй.

Прекрасно понимая такие риски, я с первого дня включил в документы найма особые условия: в случае увольнения по любой причине бывший сотрудник – неважно, рядовой стажер или топ-менеджер, – не открывает свой бизнес в этой же сфере и не работает на конкурентов в течение трех лет. Только тогда я с полной отдачей буду обучать этого человека, получив от него гарантии, по крайней мере его личное честное слово, что мой труд и мои знания не окажутся подарком конкурентам. И это не только открытость между нами, определенное товарищество с первого дня, это и большая польза для того, кто нанимается.

Опыт, полученный в нашей компании, уникален. Есть соискатели, которые уже на собеседовании заявляют: «Пришел набраться опыта и создать то же самое, а что тут такого?» Но основная сложность в том, что действующее в российских компаниях ПО абсолютно не адаптировано под исламские финансовые компании, а рукописная история – это очень долгий и дорогой проект, на который потрачен не один десяток миллионов рублей. Это труд множества людей, просто «скопипастить» который – значит обесценить всю проделанную ими работу. Такой человек уже на берегу не уважает ни меня, ни компанию, ни просто труд окружающих, раз готов его захапать «просто так». Разумеется, таким людям у нас не рады.

А вот если человек честно работал, развивался, в итоге перерос нашу компанию и готов уйти из найма, чтобы начать свое дело, этому можно только аплодировать. Такие люди – как птенцы, что достаточно окрепли в гнезде и радуют сердца родителей высоким полетом. Для них запрет на конкуренцию не представляет трудности: либо они изначально выбирают место в другой сфере, либо сперва пробуют себя в смежных областях, расширяя свой личный опыт. За три года есть реальная возможность не грабить меня на опыт и информацию, а найти свой путь, выработать стратегию и занять в деловом мире уникальное место, чтобы при встрече мы могли уверенно пожимать друг другу руки, не спеша потом поскорее их вытереть. У меня уже есть такие «орлята», научившиеся летать, – я очень ими горжусь.

Идея, которую я доношу до каждого, кого берусь обучать: быстро «поднять бизнес» на чужих идеях не выйдет, нужен личный опыт. Неверные шаги больно ударят, и вот ты уже не перспективный предприниматель, а участник очередной статистики о мимолетных стартапах. Именно поэтому идей у молодых много, желания учиться много, а выживших бизнесов – увы, мало: то, что подходит компании-Юпитеру, не сгодится маленькому делу-теленку.

Однако Абдула, о котором будет эта глава, не послушался меня, своего бизнес-наставника и брата в одном лице, и тот, кто мог стать еще одним достойным соперником, молодым львом, с которым мне предстояло помериться силой, прячется сейчас от мира и даже не может спокойно появляться в обществе. Но расскажу вам всю историю по порядку.

Абдула был в компании на хорошем счету, успешно дорос до топ-менеджера, много чему научился и быстро стал уверен, что все и про всех понял. А дальше, недолго думая, взял отпуск на пару месяцев, а после – хлоп дверью, и, как Колобок из сказки, оставив позади и нашу компанию, и свои обязательства, покатился открывать свое дело в нашем же сегменте. И немедленно поднял вокруг новорожденной компании такой шум, что разве только глухие его не слышали и только немые о нем не говорили. На каждом углу промоушен о его «Халяль Финанс» чирикает, и блогеры-то с ним беседуют, в соцсетях пестрит, словно Колобок-Абдула не начинающий предприниматель, а гений индустрии, волей провидения наконец посетивший наш «глухой лесок». Чтобы привлечь инвесторов, он демпингует по всем фронтам, заманивает их сладкими речами о том, что деньгам в «Халяль Финанс» будет и надежно, и прибыльно. Куда ни ткни – везде только о нем и говорят, при таком напоре забывают люди, что сколько раз ни скажи «сладко», а во рту сахар не появится.

Вскоре после начала этого балагана с «Халяль Финанс» приходит ко мне один из моих молодых топ-менеджеров, Али, – глаза горят азартом, голос твердый:

– Мурад, прости, но я ухожу. Абдула предлагает мне 100 тысяч на той же должности. Думаю, сам понимаешь, рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше.

Вот, думаю, какой наш Колобок на самом деле Лис! Одним посулом парня с ума сводит и с верного пути сталкивает. Мало того что подбивает следом за ним нарушить договор, так еще и на гордыне играет. Каждому приятно услышать, что он «стоит» больше, чем дают. Но если бы у Али было на пару лет больше опыта, он и у меня получал бы сотню, да еще и понимал, за что именно ее получает. А так – «на дурака не нужен нож, ему с три короба наврешь и делай с ним что хошь»? Нет уж, не бывать такому.

– Постой, – говорю, – не руби с плеча. Дай мне пару часов, чтобы разобраться, вот прямо с этого места не сходи, пока я не вернусь, посиди в кабинете, чаю попей!

Сажусь за руль, еду к Абдуле. Тот встречает, улыбается, за стол усаживает, кофе наливает, в глаза заглядывает. А я кофе не пью, мне не до церемоний. Говорю прямо, и злость во мне настолько кипит, что отдельных усилий стоит удерживаться в рамках приличий и некоторого подобия деловой этики:

– Абдула, зачем ты занимаешься грязью?

Он поднимает на меня глаза – круглые, испуганные. Как будто я его учитель и застал его за школой с сигаретой.

– Мурад Сидярович, – вот как пробрало, аж по имени-отчеству назвал! – О чем вы говорите, я вас так уважаю, я бы никогда…

Уловил мой взгляд, затих. Видимо, тяжеловато оказалось нагло врать в глаза. Ну, думаю, мало я тебя учил, поучу еще в последний раз.

– Абдула, мне перечислить? Ты нарушил наш договор и вышел в конкурентное поле сразу после увольнения. Скопировал таблицу по учету, базу с клиентами, графики, калькулятор рассрочки, контакты партнеров. Я на это глаза закрыл, думал, не первый, кто ерундой страдает, еще получит от Всевышнего за свое коварство. Но ты за собой уже утянул двоих ребят, теперь тащишь третьего. Ты не только сам потонуть хочешь, но и другим камень на шею вяжешь!

– Мурад, – попытался он все же вывернуться, додал в голос уверенности, ни дать ни взять – пионер-герой! – Я никого не переманивал! Я не специально, они сами пришли! А сейчас о ком вы говорите, я вообще не представляю!

Покатился наш Колобок по горячей сковородке кругами да зигзагами, но на этот раз я его просто так отпускать не собирался.

– Али пришел ко мне с заявлением, потому что ты пообещал ему зарплату выше рынка. Давай я его выгоню сегодня, и если с завтрашнего дня не будешь ему платить обещанное, я с тебя за это лично спрошу.

– Мурад, я клянусь, и разговора такого не было, он мне вообще как работник не нужен! И я не собираюсь никому 100 тысяч платить, я ж не идиот!

– А откуда ты знаешь, что он ждет 100 тысяч, если ты ему не обещал?

Сам себя обыграл Абдула, об свой же хвост споткнулся. Сидит, смотрит, желваки на скулах ходят.

– Звони ему немедленно, – говорю, – и сам ему расскажи, какой ты не идиот.

Глазами посверкал, но набрал.

– Салам алайкум, Али. А кто тебе сказал, что у меня зэпэ 100 тыщ? Я не дурак, чтобы на эту должность закладывать такую зарплату. Я просто ради примера говорил, что готов платить в будущем столько, это про рост было, а ты меня вообще не так понял, оказывается! Да, бывай, ага.

Ну, думаю, миссия выполнена, можно и на базу. Встал, отодвинул нетронутый кофе и еще раз напомнил:

– Абдула, как бы ты ни извивался, но все дело твое – грязь, и свое от Всевышнего ты получишь.

Когда я вернулся в офис, Али все еще сидел в моем кабинете: ему было неловко, что пустое обещание так вскружило ему голову. Мы обсудили его перспективы работы в компании, как именно он сможет быстро подняться до интересующей его зарплаты, если она его так мотивирует. Али работает у меня по сей день, он один из лучших менеджеров и давно перерос ту самую желанную для него сотню тысяч в месяц. Я ценю этого сотрудника как младшего брата и благодарен ему за многолетний труд.

Страшно подумать, что бы с ним было, не встань я в тот день на его защиту.

Покой нам с тех пор только снился. Вот уже и спортивные команды бегают по полям с лейблом «Халяль Финанс» на груди, забивают голы под его флагом. Вот уже и в каждом супермаркете реклама его красуется, а на улицах светодиодные вывески мерцают, словно звезды, обещающие успех. Можно было подумать, что он не бизнесмен, а новый супергерой с суперспособностью быть везде одновременно! Но Абдула меня сильно недооценил, а может, посчитал, что защита Али была разовой акцией. Выждав немного, он начал звать моих менеджеров, своих бывших коллег, на ужины. Располагаются они компанией в дорогих ресторанах, вкусно кушают за счет пригласившего и, конечно, говорят, «как дела». Один ужин, второй, третий – и вот уже они не конкуренты вовсе, а по-прежнему друзья не разлей вода, а Абдула кушает да слушает, такое у него прямое подключение к моей компании нарисовалось. Пора было вмешаться, пока на этих ужинах не стейки, а кого-нибудь из моих ребят не съели, но к Абдуле я больше не поехал.

На ежемесячном итоговом совещании я, как и обычно, взял слово, чтобы поделиться своими наблюдениями об общей работе. Сидят мои менеджеры – любители покушать в рядок, я наклоняюсь вперед, чтобы звучать доверительнее, и завожу разговор.

– Помогите мне, друзья, разобраться. Один человек, который раньше только мельком здоровался, вдруг начинает приглашать мясо кушать, как старого знакомого. К чему бы это?

Они переглядываются, будто уже догадываются, на что я намекаю, и хором, как дети Деду Морозу, отвечают с легким блеском в глазах:

– Наверное, что-то ему от вас нужно!

– Верно, – говорю. – Но как быть, если мне от этого человека пользы не будет никакой?

Тут они уже начинают замирать, пытаясь ухватить смысл. Кто-то даже опустил голову, понял, куда я веду. И вот, наконец, один из них, как будто разгадав загадку, говорит:

– Тогда ему точно что-то нужно, но он понимает, что не может просто попросить, вот и пытается задобрить.

– Значит, он не решается прямо попросить о чем-то и вместо этого дает мне наживку в виде ужина, считая, что я на нее клюну, как наивная рыбешка. Неужели он думает, что мне без него кушать нечего?

В этот момент они замолчали. Глаза забегали, в них промелькнула паника, как у людей, которые поняли, что вокруг них разыгрывают спектакль, но скоро клетка захлопнется. Тишина заполнила комнату. Я дал им немного подумать и подытожил:

– Братья, зачем позволять к себе относиться как к баранам, которых лиса ведет к краю пропасти, чтобы потом собрать внизу упавшие туши и без забот пообедать? Кому я или вы нужны настолько, чтобы подавать для нас все самое лучшее, если это не наши родные или близкие люди? Ну откуда у кого-то должно появиться жгучее желание вас накормить досыта дорогой едой? Да на вас смотрят как на бройлеров у кормушки и смеются в голос над вашей глупостью, как только вы выходите из ресторана. Будьте умнее наконец, вы же тут не просто так сидите и менеджерами называетесь!

Больше из моих на ужины к Абдулe никто не ходил. Но он не унимался, все так же хорохорился, пиарил свою компанию, и известные личности не уставали хвалить «Халяль Финанс». Деньги текли к нему такой широкой рекой, что даже у моих сотрудников начали назревать вопросы:

– Как так? Почему «Халяль Финанс» так активно рекламируется, все о них знают, да еще они инвесторам платят 3–4 % в месяц? Почему мы не можем сделать то же самое, почему не увеличим выплаты, не проведем в ответ громкую кампанию? Мы же круче, почему мы молчим?!

– Мы занимаемся своим делом много лет, – подтверждал я каждый раз, открывая соответствующие документы, – и вкладываем деньги в реальные гарантии для всех. Посмотрите на свои же отчеты – в нашем сегменте такие выплаты невозможны. Это всего лишь маркетинговая игра, и платить за нее придется из своего кармана. Но откуда в этом кармане возьмутся деньги? Это путь в один конец, и длинной эта дорога не будет.

Объяснять это мне помогала притча про два дуба. Рядом росли два дерева: старое, ветвистое, и молодое, недавно проросшее из желудя от этого дуба. Молодое деревце росло быстро, оно хотело перерасти старика, и тянулось к солнцу изо всех сил, и потому не вырастило глубоких корней. Старый дуб же не торопясь укреплял и корни, и кору, и крону. И когда пришел шторм, дуб потерял несколько ветвей, но устоял, а молодое дерево ветер вырвал с корнем.

Так и наш Абдула: в погоне за солнцем славы и богатства он напрочь игнорировал, что за моей компанией стоят долгие годы опыта, длительные исследования и существенная подушка безопасности. Всего этого у него не было, и его уязвимость для любого кризиса, внешнего или внутреннего, была очень велика.

Любому финансово грамотному человеку было очевидно, что скоро компания обвалится, как финансовая пирамида из 90-х, но многие надеялись, что надутый пузырь продержится, пока они не вытащат свой выигрышный билетик. Время шло, уже мои друзья и знакомые стали приходить консультироваться: «Я хочу вложиться, ты не против? Как думаешь, сколько я смогу получить? Он обещает 10 %!» Это выглядело абсурдно: зачем приходить к финансисту и спрашивать, нести ли деньги его конкуренту? Но агрессивная рекламная кампания смущала даже образованных людей, а обывателей и вовсе превращала в овечек, готовых идти прямо волку в пасть. Я себя ощущал как пастушья собака, только и успевал кусать за ноги и гавкать: «Не ходи! Не вкладывай! Не работай с ним! Не верь!» Слава Всевышнему, большинство людей ко мне прислушивались, видимо, какой-то инстинкт финансового самосохранения вкупе с моей оценкой происходящего срабатывал. Но все же были и в моем окружении те, кто пострадал, когда наш Колобок так раздулся от собственной крутости и значимости, что лопнул. «Халяль Финанс» обанкротилась через полтора года с момента открытия, потому что никто обещанных людям денег не зарабатывал. Видимо, они должны были, по мнению Абдулы, как-то сами собой появиться на одном из этапов, но волшебства не случилось. Он, как змея, что ела сама себя, в какой-то момент остался с одной только своей головой. И этой головой обязан был отвечать за все свои поступки и перед работниками, и перед инвесторами, и перед Всевышним.

Сейчас, годы спустя, когда думаю о нем, я невольно вздыхаю. Чисто по-человечески мне жаль этого молодого человека. Нередкое явление, когда начинающий предприниматель не справляется с обязательствами и вынужден изо всех сил крутиться, раздавая долги. Мне самому несколько раз в жизни приходилось срочно искать деньги, в том числе большую сумму, когда меня уволил одним днем из банка мой босс, – это всегда большой стресс, что и говорить. Но у Абдулы после краха компании были по-настоящему огромные проблемы: ходили слухи, что на него охотились, несколько раз покушались, нанесли тяжкий вред здоровью и изуродовали. До сих пор он лишний раз не выходит из дома и продолжает раздавать долги, вот только их количество почти не уменьшается – так много людей и компаний он подвел. Но самое страшное не то, что Абдула людям деньги должен. А то, что на том свете Всевышний не прощает долги даже тем, кто пал на пути религии. А исходя из того, скольким людям Абдула задолжал и какие суммы, дай Бог, у него получится к концу своего пути закрыть все долги и уйти на тот свет без этого тяжеленного долгового ярма.

В этом мире все меняется так быстро, что порой не успеваешь оглянуться, как теряешься в его вихре. Но мне кажется, что тот, кто поступает согласно совести и живет в соответствии с теми принципами, которые диктует его вера, не должен бояться будущего. Его шаги неизменно будут легки, потому что за каждым из них не будет скрытого стыда ни перед людьми, ни перед Богом.

Те сотрудники, которые все-таки ушли от меня к Абдуле в компанию, сперва считали себя суперумными, ведь им казалось, что они отлично устроились. Однако позже возбужденные против него уголовные дела стали причиной и им наведаться в полицейский участок для дачи показаний. Теперь уже никому не приходило в голову лишний раз упомянуть, что он работал в «Халяль Финанс». Думается мне, сегодня они в душе прекрасно понимают, как подло поступили, но из-за стыда не могут признаться в своем проступке, а повернуть время вспять никому не под силу. Тем не менее все же были те, кто спустя годы написал мне, извиняясь за свое поведение и сказанные за моей спиной слова. Тех, кто смог признать свои проступки и попросил прощения именем Всевышнего, я в душе простил.

Не каждый человек понимает, сколько стоит репутация, и очень часто продает ее за ломаный грош. Там конкурент пообещал дать больше, тут я украл базу клиентов и сейчас на ней заработаю, в третьем месте изучу все внутренности и открою то же самое на готовеньком… Эта грязь редко остается без наказания Всевышнего, поэтому я запрещаю себе относиться таким образом, когда ко мне приходят «офферы» от воришек у коллег по цеху, и не люблю, когда со мной так поступают. Если я как руководитель организации даю сотрудникам уверенность в завтрашнем дне (по крайней мере, пока Всевышний сохранит мое положение и меня), они знают, что их не уволят за мелочные косяки, не урежут зарплату и не оштрафуют на пустом месте, не попросят уйти в вынужденный отпуск в пандемию, да и просто каждый из них знает, что любая их проблема – это моя личная проблема, которую я решу как свою собственную с помощью Всевышнего, то почему я не имею права рассчитывать хотя бы на примитивную порядочность с их стороны?

Вывод

Не стоит обольщаться большими цифрами, пусть даже они сверкают, как звезды на ночном небосклоне. Всегда нужно помнить о земле под ногами, ощущать ее надежность и твердо стоять на ней. Быть человеком, который не предает своего слова, – вот единственный путь, который приведет к довольству Всевышнего. Каждый шаг должен сверяться с тем, насколько он соответствует заветам, которые даны нам. И с самого начала своей бизнес-жизни нужно задавать себе главный вопрос – о принципах, которые становятся компасом в этом хаосе современного мира. Дай Бог, чтобы нам удалось соответствовать тем принципам, которые мы сами себе ставим.

Привольная касса!

Важной частью имиджа делового человека всегда было умение себя подать: от стиля в одежде до уверенности в движениях. Но есть одна деталь, невидимая на первый взгляд, которая тем не менее оставляет прочный след в памяти. Я говорю о запахе. Разумеется, не о той самой гигиене, что уравнивает шахтера с президентом, а о тонком искусстве аромата. Качественный парфюм ― это как финальная нота в симфонии образа: он добавляет глубину, завершенность и загадку. В этом вопросе у меня есть партнер ― Юсуф. Его бизнес разливного парфюма ― это не просто точки продаж, а целая ароматная карта, рассыпанная по нескольким городам. В любом из десятка его магазинов я мог найти привычный для себя ассортимент ― качественный, как швейцарские часы, и разнообразный, как настроение парижского бульвара.

Особенно мне полюбился один уютный магазинчик, где за прилавком работала Айгуль. Она знала, как поговорить с каждым клиентом так, чтобы за их деньгами стояли не просто покупки, а истории. Терпеливая, она никогда не путала заказы, даже если возле прилавка собирались два-три «дегустатора», щедро поливая воздух запахами восточных специй, цитрусов и дерева.

Каждый раз заходя туда, я чувствовал себя завсегдатаем маленького ароматного клуба. Со временем Айгуль запомнила мои предпочтения, хотя магазин был проходным, где за день мимо тебя пролетают сотни лиц. И вот однажды, вручая мне пакетик с покупкой, она добавила туда еще один флакон.

– Сегодня пришел новый товар. Я хотела бы угостить вас этим ароматом, ― сказала она с важностью пчелы, которая просит продегустировать ею же собранный с утра пораньше мед. ― Мне кажется, он вам понравится!

Конечно, подарки приятны каждому, особенно если ты являешься постоянным клиентом. Я знал, что Юсуф иногда получает от производителей ограниченные партии новинок для рекламы, и подумал: «Почему бы не насладиться этим жестом щедрости?» Запах и впрямь пришелся мне по вкусу ― теплый, с легкой пряной горчинкой, он будто подмигивал: «Мы с тобой одной породы». В следующий раз я вернулся и купил этот аромат в приличном объеме.

– Рада, что вам понравилось, ― приметила Айгуль. ― Позвольте, сегодня я сделаю вам еще один подарок от меня!

И вновь, как по волшебству, в пакете оказалось два флакона вместо одного. Но на этот раз вместо радости я почувствовал легкое покалывание где-то в глубинах разума. Это было не обычное «спасибо за лояльность», а скорее предчувствие, что кусочек пазла лежит на столе неправильно. Не бывает так, чтобы подряд проходило так много рекламных акций. И эта формулировка ― «подарок от меня»… Будь я обычным покупателем, я мог бы подумать, что девушка со мной заигрывает. Но ее беда в том, что вместо кокетства я почувствовал странный зуд в мозгу. Наверное, такой бывает у собаки, которая почуяла дичь, или у детектива, нашедшего улику. Это однозначно был след какого-то нарушения.

В оба раза Айгуль не пробивала эти «подарки» через кассу. Да и чек в пакете отсутствовал ― ни привычного листочка, ни привычного шуршания бумаги. Я попытался восстановить ход событий. Возможно, она положила чек рядом, а я отвлекся? Или ждала, что я сам возьму его с прилавка? Может, как профессионал, она знала цены наизусть и внесла их позже, не желая терять драгоценную нить общения с клиентом? Или… Или чека не было вовсе? Мой внутренний сыщик готов был пустить дым своей мыслительной трубки у меня из ушей. Флаконы, что мой, что подарочный, были не крошечными пробниками ― даже по себестоимости их цена превышала 2 тысячи рублей, розничную можно рассчитать, умножив эту цифру на два, а то и два с половиной. Для такого проходного магазина это не было критично, но как потенциальное хищение ― весьма серьезно.

Внутри меня уже начал складываться образ мозаики, но несколько кусочков все еще не находили своих мест. Я искренне надеялся, что всему этому найдется адекватное объяснение, но голос в голове, этот шептун-скептик, не унимался: «Почему она не сказала, что это “подарок от фирмы”? Или хотя бы не добавила: “Привет от начальства, он велел вас побаловать за верность нашему бренду!”» Ну, знаете, как официанты в ресторанах иногда сообщают, что «шеф приготовил это специально для вас», ― хотя ты понимаешь, что шефа в жизни не видел, а блюдо давно стоит в меню. Если Юсуф действительно знал, что я здесь закупаюсь, и велел побаловать меня, зачем ему было устраивать такое шоу? Мы с ним давно перешагнули ту грань, где приятельские отношения требуют подобного «подмасливания».

Безусловно, она была душой этого места. Ее обаяние, терпение и искренний интерес к покупателям превращали эту точку в маленький храм ароматов. Но вот разница между душой бизнеса и правом распоряжаться товаром как своей собственностью все же огромная.

Не бывает же так, что ты приходишь в книжный магазин, покупаешь одну книгу из серии, а продавец на кассе подает тебе все три:

– Я их уже прочитал, отличные книги, дарю вам еще две, чтобы вы получили все удовольствие сразу! Извините, что не рассказываю, чем закончится!

Или в кафе заказываешь чашечку капучино, а тебе приносят три:

– Это на случай, если один остынет, второй вы прольете, а третий будет как раз.

Абсурд? Конечно. Но именно такая ситуация застряла у меня в голове, словно заело старую пластинку. Я пытался осмыслить ее загадочное «подарок от меня», а мозг все крутил свои бизнес-петли. Позже, когда я получил образование психолога, узнал, что это явление называется «профессиональная деформация». Ну или когнитивное искажение – как кому нравится. Суть в том, что если ты предприниматель, то не можешь смотреть на мир как обычный человек.