СТАЛКЕР. Цена Желания

1

Трое сталкеров двигались по старой асфальтированной дороге, окруженной по бокам непролазными, глухими и бескрайними лесами, в сторону Чернобыльской станции. Над густой, зеленой, слегка рыжеватой от радиации листвой, возвышалась антенна «Дуга», одинокая, брошенная и внушающая страх. Вокруг нее расположились невысокие постройки Темной Долины, многоэтажки Военного Города и холмистые урочища Тихих Холмов. В бледно-сером небе золотилось солнце. Его яркое пятно постепенно затягивалось оранжевыми, перемешанными с белыми, вечерними облаками, медленно плывущими огромной стаей далеко за горизонт, перекрываемый станцией и лесом. Закат горел алым огнем. Нетипичный для Зоны теплый воздух хранил в себе тишину, заполненную легким дуновением душного ветра, тихим шелестом листвы и непривычным пением мутировавших птиц.

Даже не верится, что это опасная Зона. Она – отдельная, совсем другая реальность, со своими законами и нормами, она не похожа на остальной мир… Иногда кажется, что Зона сама появилась. Трудно порой поверить, что здесь когда-то жили люди, в один прекрасный день покинувшие рай, который когда-то здесь находился и вдруг оказался адом. Адом, который стал разрастаться, пока люди, создавшие этот ад, пытались его забыть. А что здесь было до Зоны, до Первого Выброса, до аварии? Цветущие яблони, густые леса, горячий воздух и процветающий советский город. Этот рай исчез, и на замену ему пришла Зона, построенная на руинах этого рая из пепла, твэла и графита под треск дозиметра.

Но как появилась сама Зона? Что она из себя представляет? Симбиоз аномальных явлений, возникших в результате атомной катастрофы и выброса странной энергии? Может она – лишь часть более ужасной катастрофы, которая скоро настигнет планету? Люди покинут свои города, и в них будут образовываться свои Зоны? Эти отдельные миры начнут разрастаться и вытеснять обычный и сами станут им, когда объединятся? Все будет гораздо хуже, чем здесь и сейчас, в таком случае. Зона меняет не только жизнь, но и людей, которые в ней находятся… Странно, но Зона существует уже давно, но понять, что она из себя представляет, до сих пор не удалось. Близкие к разгадке незаметно исчезали, словно Зона не хотела, чтобы они поведали истину человечеству. Что-то обязательно случится – в этом нет сомнений…

Группа сталкеров встала недалеко от «моста смерти», на окраине леса у какой-то синей постройки, находившейся перед ОРУ-330 – самым известным на ЧАЭС рассадником электр, чтобы чуть передохнуть. Все заросло. Кругом деревья и высокая трава. Чуть дальше был мост, который пролегал ржавыми металлическими балками над широким, немного мутным прудом, идущим откуда-то от станции к реке Припять, тянущейся вдоль до ближайшего живого города, проходя через всю Зону. Возле реки росли лишь небольшие леса, за которыми виднелись либо бесплодные радиоактивные степи, либо трубы ЧАЭС. Берег у моста был покрыт высокой травой и закрыт крупными валунами. Тут и там из воды выглядывали невысокие, очень тонкие и кривые деревца.

– Эй, Куб! Чего встал? Ты идешь? – окликнул одиноко стоящего вдали на обочине сталкера человек в противогазе, махая ему рукой, держащей автомат. Другая была ранена на последней охоте.

Куб ничего не ответил, лишь стоял и оглядывался вокруг, задумавшись о чем-то своем. Его поражала красота Зоны. Многие, как он считал, видят в Зоне только руины и радиационную опасность и не замечают, что природа здесь особенная, чистая, потому что сама восстановилась, и ей ничего не мешает расти, накапливать силу, чтобы идти дальше и разрастаться. Сталкер вспомнил рассказ одного старого охотника за артефактами, бывавшего за Припятью, в Заповеднике, про то, что в белорусской зоне отчуждения дома буквально срослись с деревьями (а они там очень высокие), и листва этих деревьев почти полностью закрывала стволы. Трава там ростом с человека, а на яблонях растут яблоки с голову. Цветы настолько красивы и необычны, что их сталкеры собирали и потом продавали вместо артефактов за пределы Зоны. Оказалось, что это новый вид цветов, которого на Большой Земле нет. И воздух за станцией такой чистый, что исцеляет от многих недугов и очищает сознание от переживаний и дурных мыслей. И солнце каждый день там светит. Именно так и выглядит сердце ужасной и опасной Зоны. Куб считал, что основная сила Зоны заключается в природе ее, а заброшенные строения – лишь жалкие остатки присутствия человека здесь, ничтожные попытки поработить эту природу, которые скоро канут в небытие…

– Куб! – хрипло крикнул сталкер в противогазе.

– Иду! – ответил задумавшийся сталкер. Из-за респиратора его слова долетали до товарищей лишь каким-то приглушенным звуком, но человек в противогазе его понял. Фон в лесах и на дороге превышал нормы в несколько раз, так что лучше бы не снимать защиту.

Куб нехотя двинулся с места и пошел к товарищам, оглядываясь по сторонам, проверяя, не услышал их кто-нибудь, например: бандиты или фанатики.

Сам Куб был невысоким и худым. Светлые волосы вились на квадратной голове кудрями. Глаза голубые и маленькие, смотрели на все с любопытством. Нос прямой, рот тонкий, скрыт за старым самодельным респиратором из резины и вставок из советского противогаза. Издалека он походил на подростка, но Кубу было уже двадцать восемь. Сталкер был одет в сталкерский комбинезон «Заря», поверх которого был потертый и мятый бежевый плащ с капюшоном. На правом плече висел АК-12, который, судя по изоленте на цевье, много лет служит в бою и сменил не одного владельца. Наверное, он даже видел горы Афганистана. На левом боку висела сумка, лямки которой перекинуты через голову на правое плечо. В сумке была накидка от дождя и небольшой контейнер для артефактов, вмещающий в себя только четыре слота для аномальных образований, из них три занимали артефакты для ослабления воздействия радиации на организм. Также в сумке находилось несколько обойм для автомата и пистолета, висящего на поясе рядом с детектором, счетчиком Гейгера и ножнами с ножом. Кобура и ножны были сделаны Кубом из кожи болотного кровососа.

Тихий, но преданный своему делу сталкер Куб, несмотря на молодость, уже не помнил свою жизнь до Зоны. Пришел он в этот отдельный мир три года назад, но что именно его привело – он сам не помнил. То ли ему было скучно в сером и душном городе, то ли нужда в деньгах – как и многих – заставила сюда прийти… Но Кубу здесь нравилось. Он вступил в крупный сталкерский клан на Агропроме и увидел в Зоне второй дом. И в клане работа появилась, а с ней и деньги пришли. Куб выполнял заказы на поиск артефактов или доставлял какую-то информацию, потому что рацией было опасно пользоваться – военные могли прослушать. Куб был ловким, быстрым и надежным сталкером, поэтому ему можно было доверить такое дело. Поговаривали, что у него самая чистая репутация в Зоне.

– Ты чего встал-то? – спросил сталкер в противогазе, когда Куб дошел до него. Голос у него был севший.

– Да так, задумался, – ответил Куб. – А ты чего кричишь, как петух по утрам?..

– Как бюрер в брачный сезон, – вставил неожиданно третий сталкер – Атом.

– Во-во, – подтвердил Куб посмеиваясь. – Ты и так простудился, а еще орешь. Я молчу про то, что ты согласился идти с нами в поход.

– Иначе вы заблудитесь или не дойдете до ЧАЭС, – заявил сталкер в противогазе. – Я опытный сталкер, все следы на этой дороге мои… А что мне в лагере делать? Суп из слепцов варить – Шефу мешать? Портки сушить? Нервы трепать Комару? Не-е-ет, где это видано, чтобы матерый сталкер, бывавший в Заповеднике, в лагере домохозяйкой прислуживал?

– Да Комар сам все нервы высушит кому захочет! Да и нет его сейчас на базе! – возразил Куб.

– А кто такой Комар? – спросил Атом.

Этот сталкер приходился Кубу товарищем. Глаза из-за темного цвета казались маленькими и неброскими. На голове была балаклава, поднятая на лоб, став шапкой. Из-под нее выглядывали темные волосы, отросшие до плеч. Нос крупный и ровный. На правой щеке был шрам от удара зомби в виде трех черных и рваных царапин, которые не хотели заживать и часто гноились, из-за чего Атом уже три раза лежал в лазарете с инфекцией. Рот угловатый, губы потрескались из-за продолжительных и тяжелых болезней. На нижней челюсти росла щетина. За спиной висел на кожаных лямках купленный на черном рынке дорогой дробовик Remington и полупустой рюкзак. Атом переносил расходные предметы и посуду. На нем была очень тонкая черная куртка, под которой ничего, кроме майки, наверное, не было. Ниже были старые джинсы и новенькие модные берцы.

Сам Атом не был местным сталкером. Если Куб с Гермесом – сталкером в противогазе – были с Агропрома, то тот пришел с Болот. Там он состоял в одном дружеском объединении сталкеров по интересам, где занимался продажей лекарств, которые перекупал на черном рынке у брата, доставлял в Зону и продавал втридорога наивным новичкам. Только потом ушел с Болот на Агропром по «неизвестным» причинам. Кто-то рассказывал, что Атом ушел из-за долгов, кто-то говорил, что он испугался высланных за ним наемников… Сам сталкер ничего про себя не рассказывал даже своим друзьям. Вообще в лагере он держался подальше от остальных, только с Кубом общался. Наверное, все-таки боялся, что его найдут наемники и заставят платить долги. Можно даже сказать, что сталкеры с Агропрома ему не нравились. С торговлей он завязал и ведет теперь обычную сталкерскую жизнь, хотя она ему не сильно дается.

– Ты что? Это лидер на нашей базе, – пояснил Атому Куб.

– А торгаш тогда у нас кто?

– Рублев. Это его прозвище, – ответил Гермес.

– Ну хорошо, что не Долларов, – шутя сказал Атом.

Сталкеры неопределенно усмехнулись и пошли дальше. ЧАЭС была уже близко. Комар, главарь клана, вместе с лучшими бойцами отправился на Свалку, чтобы уничтожить группу сталкеров-диггеров, перешедших под крыло бандитов, и Куб остался без дела. Вместо того, чтобы отсыпаться, Куб решил сходить до станции за артефактами. Все-таки патроны и еду нужно на что-то же покупать. Идти на станцию одному действительно опасно и далеко, поэтому он взял Гермеса – проводника и опытного сталкера – и Атома, с которым Куб недавно на охоте подружился. Атом сразу согласился идти на станцию, хоть тогда в его глазах и промелькнула непонятная искра не то страха, не то наживы. Гермеса и спрашивать не пришлось. Он как узнал, что сталкеры идут на ЧАЭС, сразу напросился в проводники, лишь бы не сидеть в лагере. Куб был не против, только его смущала простуда опытного сталкера. Он ни разу не видел его здоровым. Как бы болезнь не сыграла с группой злую шутку…

Путь от Агропрома до ЧАЭС лежал через Тихие Холмы, Военный Город и восточную часть Темной Долины. Сталкеры не пошли прямо потому, что в Чернобыле сейчас полно мутантов, с которыми вместе пытаются справиться «Долг» и «Свобода», а в Копачах полно бандитов. Пришлось идти в обход этих территорий. Почти весь путь сталкеры преодолели за два дня, потому что знакомые Гермеса согласились довезти группу до восточных окраин Темной Долины через Тихие Холмы на своей машине, похожей не то на бронетранспортер, не то на автобус. Колеса крупные, способные проехать по любой местности, вместо кабины – вагон, обшитый свинцовыми листами, и спереди где-то двигатель, закрытый капотом от грузовика. Но ехало это корыто довольно быстро, несмотря на внушительные размеры. От Темной Долины до «моста смерти» сталкеры шли пешком, целый час проходя густые заросли порыжевших лесов. На дорогу они вышли недавно, уставшие и изнеможенные.

Гермес вдруг остановился и сказал:

– Передохнуть надо перед станцией. – И сел на берегу. По его тяжелому дыханию можно было понять, что он выдохся. Сталкеров, шедших несколько часов по непролазному Рыжему лесу с тяжелыми рюкзаками, утомил путь.

– Привал?! До станции рукой подать! – возмутился Атом, у которого, кроме дробовика, не было никакой тяжести.

– Если твоя рука километр, то да, – спокойно ответил Атому Гермес и взглянул на свой дозиметр. Уровень радиации в норме.

– Да давай остановимся, что ты? – начал уговаривать своего друга Куб, снимая респиратор и тяжелыми от усталости вздохами падая на землю возле Гермеса. – К тому же ночь начинается. На станции по ночам опасно шляться. А нам еще возвращаться потом как-то. Эх, классно было в той машине, Гермес. Это же надо было додуматься поставить вагон на тракторные колеса и внутри все обделать, чтобы уютно было!

– А то! Там до урочищ недалеко, тащить хлам и технику близко им, вот и делают вездеходы и дома на колесах. Не то что нам, которым диггеры пару жестяных банок пожидели.

Гермес снял противогаз и капюшон. Весь жаркий день он проходил в них и только вечером, когда начало холодать, решил снять. Открылось лицо с тонкими чертами и жирными черными волосами, прилипшими к голове. Большие круглые глаза с морщинами по бокам блестели слезами от простуды, а рот с багровыми обветренными губами не закрывался. Кожа имела бледный оттенок. Гермес, несмотря на свое прибывание в Зоне уже почти десять лет, выглядел молодым парнем. Но во взгляде была какая-то тяжесть, свойственная взрослым людям. Что-то личное и секретное таилось в его глазах. Из одежды у сталкера были черный кожаный плащ, под которым был серо-синий комбинезон, и резиновые сапоги. За спиной висел старый мешок, завязанный в узел веревками, служившими лямками, и АК-74, у которого некоторые детали были от какого-то натовского автомата. Видно, автомат Куба – еще не самое древнее, что могло быть.

Гермеса знают как опытного сталкера. По слухам, он один из тех, кто пришел в Зону сразу после Первого Выброса. Но сталкер это всегда отрицал. Он прославился тем, что первым побывал в Заповеднике – месте, где исполняются желания. Он занимался охотой, и сталкерское ремесло – добыча артефактов – не интересовало его, и в Заповедник он попал случайно. Гермес отличался от всех сталкеров честностью и отзывчивостью. Сталкеры его уважают и всегда обращаются за советом. Только конкретно о его прошлом никто ничего не знает, даже такие же старые сталкеры, как он. И непонятно, почему он всегда простужен.

– Куб, сходи за дровами для костра, а я пока что разложу все, – сипло сказал Гермес, шмыгая носом и утирая слезы.

Куб поднялся и ушел в лес. Подходя к нему, он ненадолго остановился и прислушался к тишине. Даже птицы не пели, стоял только легкий шелест листвы…

Гермес сначала положил свой автомат на землю рядом с собой, а потом стал развязывать мешок и доставать консервы, хлеб, воду в фляжках. Атом остался стоять у моста.

– Ну мы же успеваем еще! – не унимался Атом.

– Мы ночью тогда окажемся в саркофаге.

– Разницы нет, что утром туда придем, что сейчас! Один хрен там опасно!

– Вот поэтому сейчас и привал. Лучше передохнуть перед жаркой ночью, а то ты в саркофаге будешь ныть, как устал. А там не до усталости будет! Мы и так два дня подряд не спали, шли сюда. Потом еще тащились по лесу, как последние грибники… Ты-то вообще не устал в своем «экзоскелете», а мы с Кубом натерпелись этих вьюнков, бурьянов, торчащих из земли веток и радиоактивного мусора. А так сейчас отдохнем, наберемся сил и пойдем. В саркофаге особое энергетическое поле, как в храме Хатхор. Там сталкеры очень быстро устают, а потом начинают слышать голоса. – Гермес откусил от куска засохшего хлеба и запил его. – Поэтому лучше хорошенько выспаться. Нам надо только набрать артефактов побольше.

– Если там, конечно, будут артефакты. До этого артефакты мы находили в других местах, – скептически произнес Атом.

– Они будут… Артефакты в саркофаге сами синтезируются в аномалиях, им не нужны выбросы, – пережевывая и шмыгая носом, сказал Гермес. – Достаточно лишь подождать, и начнет образовываться артефакт… Только там нужно быть аккуратным, потому что аномалий там по горло, и не каждая может не сработать и пропустить нас.

– Почему? Как это работает? – округлил глаза Атом, впервые слышавший, чтобы аномалии игнорировали человека.

Гермес на вопросы друга лишь пожал плечами, доел кусок, потом достал из кармана какие-то таблетки и проглотил их, запив водой из своей фляжки. На мгновение его лицо сделалось кислым и сморщенным. Видимо, от вкуса таблеток.

Немного успокоившись, Атом сказал:

– Я не думаю, что на станции сейчас тихо. Говорят, мародеры из Копачей к первому блоку ходили.

– Ну может быть, что там неспокойно. А то, что бандиты ходили туда, – бред. Им нужен только Заповедник с его сокровищами. Но путь туда лежит через станцию и Припять. А лезть в эти места не хотят – слишком трусливые. Сам знаешь, что Припять – это радиоактивные непролазные джунгли и логова опасных мутантов. А если и ходили вдруг на ЧАЭС, то максимум за металлолом, которого там, как у Сидоровича консервных банок.

– А может, бандиты за артефактами в саркофаге пришли?

– Нет, они слишком трусливы, чтобы зайти в саркофаг. Знаешь, мы туда неспроста идем. Там есть одна очень редкая аномалия. Она дает артефакты, которые практически не находили никогда. Из-за постоянной смены нахождения ее мало кто видел. В Копачах, где бандиты обитают, по-моему, можно найти. Только не знаю где, там везде холмы с закопанными домами и пустыри. Но в Госпитале точно есть, видел один раз, только подумал тогда, что это кисель, сросшийся с туманом.

– В смысле?

– От аномалии исходили пары, как от киселя, плюс она выглядела, как кипящая вода, как аномалия холодец. Но я тогда думал, что это именно кисель из-за густоты и тягучести аномальной субстанции. А на туман я подумал, потому что аномалия была черной. Сам знаешь, когда попадаешь в туман, все темно перед глазами и ничего не видно. Эх, надеюсь, посчастливится нам найти эту аномалию. В противном случае, я не знаю, где еще искать нужные нам артефакты.

– В Госпитале нашел аномалию?

Гермес кивнул и принялся доедать начатый кусок хлеба.

– А почему мы сюда премся, если по логике могли бы на Агропроме найти? И что за артефакты она дает?

– Артефакты этой аномалии синтезируются только на ЧАЭС, – с небольшими перерывами проговорил Гермес. – Для появления артефакта нужна сильная радиация – она как катализатор для синтезирования используется. По крайней мере, так рассказывал сталкер, который получил артефакт. Он рассказывал, что артефакты могут убирать аномалии с дороги. А сильная радиация у нас только на станции, в Госпитале и Копачах, и аномалий там полно. Но на станции, под саркофагом, больше.

– Понятно… А что за Госпиталь? Что-то я не припомню это место, – Атом посмотрел на Гермеса и сел напротив него, достал из ботинка нож, открыл им консерву и тоже стал есть, набирая порции ножом.

– Атом, ты как будто первый день в Зоне. Это под Припятью. Туда ведет дорога из Копачей. Огромная такая больница, провалившаяся в землю во время Первого Выброса. Там обитают только контролеры, бюреры и зомби… И откуда им там взяться?.. А людей нет. А аномалия только одна: искомая. Только артефакты там не появляются. Сам знаешь, почему.

Атом разочарованно вздохнул и достал свой бинокль, оставив еду, посмотрел в него в сторону станции, не вставая.

Сзади них, со стороны леса, громко хрустнула какая-то ветка, и оба сталкера обернулись, готовя оружие. Был такой хруст, будто на ветку наступил кто-то очень огромный и тяжелый: химера или псевдогигант. Или это бревно раскололось. Встала идеальная тишина. Гермес прекратил есть, лег на живот, притянул к себе свой АК-74, снял его с предохранителя, дернул затвор и прицелился в лес. Атом встал и снял с плеча свой дробовик, дернул цевье и тоже прицелился в лес. Никого не было. В той стороне не было никакого движения, и сталкеры начали осматриваться.

Гермес начал кашлять, подавившись от испуга твердым куском, перестав целиться и высматривать.

– Тихо, – шепотом скомандовал Атом.

– Как я тебе тихо буду кашлять? Совсем дебил? Точно первый день в Зоне, – агрессивно ответил ему Гермес и продолжил кашлять.

Атом ничего не ответил и осторожными шагами прошел вперед к лесу, опустив дробовик. Сначала он был готов резко поднять дробовик и выстрелить, даже не задумываясь, кто хрустнул веткой, но, приближаясь к лесу, он чувствовал необъяснимый страх. Внутри него пронеслась мысль, что его нашли наемники, отправленные торгашом с Болот, у которого он когда-то занял деньги и не отдал. Но почему тогда еще никто из них не появился? А может наемник один? Тогда убить не составит труда. А вдруг их все-таки несколько, и они разделились, и часть схватит его здесь, а другая уже схватила Куба? Зачем им Куб… Страх нарастал… Атом резко обернулся к больному сталкеру. Тот, прокашлявшись, целился в разные стороны вдоль леса, потом поднял руку и показал жест, говорящий, что все нормально. Атом, все время оборачиваясь, пошел обратно к временному лагерю.

Как только он добрался до Гермеса, хруст повторился несколько раз. Сталкеры вновь подготовили оружие, но тут же опустили и облегченно вздохнули. Атом даже сматерился. Из леса вышел Куб с небольшой охапкой веток. Только лицо его было чуть-чуть бледным, но спокойным.

– Ты чего так пугаешь? – спросил Гермес.

– В каком смысле? – не понял Куб и кинул на землю охапку веток.

– Ты хрустел? – спросил Атом.

– Я. Там были лужайки, полностью заваленные огромными ветками. Пришлось карабкаться и перелезать, – спокойно отвечал сталкер.

Гермес спросил:

– Что с тобой? Ты какой-то бледный.

Куб промолчал. Сначала с помощью спичек разжег костер, о чем-то задумавшись, потом разложил свои вещи. То ли пытался прикрыть случившееся в лесу другими мыслями, то ли наоборот прокручивал это событие, чтобы разобраться в нем и рассказать товарищам. К этому времени уже заметно стемнело. Дни все укорачивались, и ночи быстро наступали. Небо окрасилось в темно-синий цвет, стало заполняться звездами. Листва деревьев потонула в ночном мраке, и леса превратились в черные неприступные, высокие стены. Стало холодно, порой дул несильный, но пронизывающий ветер.

Как только костер из сухих веток разгорелся, и небольшой огонь начал давать тепло и свет в вечерней темноте, как оазис воду посреди пустыни, Куб поднял к огню свои руки и начал греть. Атом и Гермес к этому времени поели и теперь молча сидели, греясь у костра и ожидая, когда Куб начнет говорить. По постоянным вздохам последнего можно было понять, что сейчас он начнет рассказывать о случившемся. Потом Атом решил вскипятить воду для чая из сушеных листьев в специальном сосуде, а Гермес снял плащ, показав свой потертый серо-синий комбинезон, и лег на него.

– Ну? – спросил Атом, снимая сосуд с костра и доставая из своего рюкзака небольшую чашку, взятую давным-давно из заброшенного небольшого домика на Болотах.

Куб собрался с мыслями и начал:

– Ну пошел я собирать хворост. Подходя к лесу, остановился, немного постоял, полюбовался красотами Зоны и пошел дальше. Уже в лесу вдруг почувствовал что-то странное. Сердце стало колоться, как бешеное, кровь от мозга отлила в ноги. Но все равно пошел дальше как ни в чем не бывало. С каждым шагом становилось все страшнее и страшнее, но я дошел до леса, не струсил. А в нем через каждую рощу пустыри, ветки лежат кругом. Наверное, из могильников вылезли… Стал собирать ветки, как вдруг перестал слышать! Пнул землю, так шороха не последовало! Прикиньте!.. Думаю, что вот, оглох я, а сзади лесная химера, и не услышу ее, а она меня… Собрал целую охапку и пошел обратно. Еле сдерживал себя, чтобы не бросить все и не побежать куда глаза глядят, не оглядываясь. Уже выходя из леса, услышал громкий такой хруст, будто псевдогигант на бревно наступил. – Гермес с Атомом испуганно переглянулись. Атом протянул Гермесу чашку с чаем и дал таблетки, которыми когда-то торговал. – Обернулся – никого. Пошел быстрее, но ноги практически бежали. И вдруг опять звук пропал. В смысле, я перестал слышать все, что происходило вокруг, но слышал какие-то шорохи в голове. Остановился, бросил охапку и упал на колени, зажал уши. Слишком неприятными были эти шорохи. Раздался в ушах громовой чей-то голос. То ли мужской, то ли женский или вообще детский… Голос произнес только одно слово, обычное, человеческое, до боли знакомое, но как только ко мне вернулся слух, я забыл, что он сказал, будто ничего и не говорил. Тут я уже побежал, растеряв по пути половину веток. Наступил случайно на какую-то ветку, и повторился тот громкий хруст. Ветка небольшая была, тонкая, а хруст такой, словно сгнившее толстое дерево пополам разломал. Вдруг пошел пешком. Вышел из леса, меня и отпустило, и ноги успокоились, слух стал нормальным. Странные какие-то дела творятся в том лесу. Наверное, контролер там обитает. Только почему-то ему не удалось взять меня за мозги.

Атом ничего не сказал, только посмотрел на Гермеса в ожидании, что скажет опытный и повидавший многое сталкер, который понемногу отпивал чай, запивая таблетку, и размышлял об услышанном.

– Вряд ли это контролер. Примерно такие же явления ощущают сталкеры, когда подплывают к Заповеднику, – начал Гермес. – Страх, странные голоса, которые говорят непонятные слова… Но я впервые слышу, чтобы от этих явлений пропадал слух. Возле самого Исполнителя звук становится тише, но не пропадает. И то становится тише, потому что голоса эти перебивают – голоса Зоны. Однако меня все это не коснулось, когда я там был. Или я просто уже не помню… Видно, и вправду там странные дела творятся. Зона меняется…

– Слушай, Гермес, – начал Атом, – а расскажи про Заповедник. Ты ж там был все-таки, получше других знаешь, что это такое и что там.

– Да я сто раз уже рассказывал про этот Заповедник, аж тошно! Жалею уже, что растрепал о нем всем, лучше бы в тайне оставил!

– Вот ты, Гермес, начал отрекаться от себя, так твое имя стали себе приписывать. Вон сталкер Бен какие байки про Заповедник рассказывает! Точь-в-точь, как у тебя, – сказал Куб.

– То есть, у меня байки? – обиженно спросил Гермес.

– Я не это хотел сказать. В смысле история, как у тебя. Бен из себя опытного сталкерюгу корчит, рассказывает, как погнался за плотью за Припять и приплыл случайно в Заповедник. А ведь его еще в Зоне не было, когда Заповедник открыли! – негодовал Куб.

– Дался вам этот Заповедник! Ну ладно, расскажу.

Тогда не было никаких «Сталкеров Военного Города», «Волков Агропрома», «Долга», «Свободы», и Зона принадлежала военным и только… В каждом домике сидели, повсюду их можно было встретить. И наших военных, и ООНовских… Они всё отлавливали сталкеров, потому что те выносили артефакты из Зоны и радиоактивный мусор, который был не менее опасным, чем сама Зона. Тогда среди военных ходили слухи, что сталкеры более устойчивы к аномалиям, радиации, они более сильные и выносливые, словно их организмы подстроены под условия Зоны… Некоторых, как рассказывали, отправляли на опыты к ученым, других просто арестовывали за проникновение на секретную и опасную территорию. Оно понятное дело: тогда Зону воспринимали как конец света, новую катастрофу, которую нужно было срочно брать под контроль, и мы, смелые парни, пришедшие сюда заработать и узнать все тайны, которые скрывали от людей, нахрен не сдались властям, особенно с нашей деятельностью… Ну мы тогда расформировали все наши базы и разошлись мелкими группами по разным территориям, преимущественно на окраины, потому что там было трудно искать из-за растительности. Да и незачем. Не видно – значит, нет никого. Военные думали, что сталкеры в пустые и голые места не пойдут, им лишь бы место поопаснее, где можно заработать денег побольше и спрятаться в случае чего – военные ж не дебилы, в отличие от сталкеров, чтобы башку свою куда не надо совать. На Болотах мы прятались в камышах, в Темной долине – в лесах… Там настолько была густая растительность и настолько часто проходили густые радиационные туманы, что даже с пяти метров в упор нельзя было заметить нас. И так получилось, что я со своей группой пошел в город Припять. А этот город еще в те времена имел дурную славу: мол, сталкеры здесь пропадают, а под землей логова неизвестных и сильных мутантов. Но тогда город не был таким заросшим и непроходимым. Вообще изначально мы хотели засесть на самом севере Темной Долины, но там обжились ученые с охраной из военных, и нам ничего не оставалось, как уходить в Припять…

В общем, пришли и остановились в какой-то многоэтажке. Обжились там, основали свой лагерь и стали ходить в ходки за артефактами, которых было более чем много. Но некоторые из нас не доверяли артефактам, хоть они были и полезными, и стояли дорого, и вместо ходок отправлялись на охоту. Да и продавать некому было – все торговые пути были перекрыты военными. Я был в числе охотников. Конечно, тех опасных и неизвестных мутантов мы не нашли, зато Припять была богата плотями и волками, которых нам пришлось жрать.

Город был богат зомби, паразитами и торсами, обитавшими в Военном Городе до того, как туда пришли сталкеры во главе с первопроходцами – первыми сталкерами. Они-то и представляли главную опасность. На зомби не действовали наши пули, которые и так были в дефиците, а мы из-за этих ушлепков тратили их пачками. Да и сами они пачками ходили. Когда уже патроны и дробь подходили к концу, один наш охотник взял палку, вбил в нее кучу гвоздей и стал ею размахивать. На удивление, это оружие оказалось гораздо эффективнее дробовика. Ха, помнится, мы после этого поклялись больше не смотреть голливудские фильмы, где зомби умирают от выстрела в голову из дробовика или Пустынного Орла… Мы себе точно такие же сделали палки и просто истребляли этих уродов целыми логовами. Это же оружие работало и против торсов, которые просто пугали нас своим безглавым видом, не говоря уже о том, что они могли без труда оторвать голову нам.

Потом стали попадаться паразиты. Это зомби, у которых вместо головы какой-то гриб-паразит, присасывающийся к мозгу и тем самым управляющий жертвой. Из-за таких много наших погибло, включая лидера… Причем большинство просто от заражения умирало, а меньшинство вступало по воле паразита в их ряды и погибало от нашей руки. Как же было тяжело убивать паразита, если он твой бывший товарищ… Но и этот круг ада мы выдержали, правда, многие заразились, но главное, что выжили. После того, как мы ушли из Припяти, зараженные сами сдались военным и отправились к ученым на лечение… Эх… Хорошие были ребята…

– А как в Заповеднике-то оказался? – спросил Атом.

– Тут необычная история вышла. Один раз пошел с товарищами на охоту, и начался выброс. Еда в лагере закончилась, и мы пошли охотиться на плотей. Друзья стали возвращаться в лагерь, побоялись выброса, а я так хотел жрать, что уже сходил с ума от голода, и шел дальше. Мне было плевать, кого я встречу: зомби, паразитов… Да хоть псевдогиганта! Даже плевать на выброс было! Небо краснело, земля дрожала, а я шел посреди улицы за убегающей свиньей. Она скрылась в подвале какого-то дома, я за ней. Переждали с ней выброс. Царапала мне своей клешней руки, не давая подойти, а подвал был маленький. После выброса она выскочила на улицу и побежала на Север, где сейчас Неизведанная Территория.

Добежал я до лесов, но плоть не останавливалась и двигалась уже за них, но вдоль берега реки. Мне тогда все равно было, что там дальше, и просто бежал. Мне даже плевать было на радиацию. Началась река. Плоть прыгнула в нее и поплыла на север. Я за ней. Там рядом лодка брошенная была, сел в нее и поплыл за животным. Ну и изворотливая была эта сволочь. Все обоймы расстрелял на нее – у меня тогда Сайга была, а не автомат. Я плыл за плотью уставшим, беззащитным, дико голодным, но яростным и целеустремленным.

Я даже не заметил тогда, что вокруг реки были густые зеленые заросли то ли кустов, то ли деревьев, а на самой реке – гравитационные аномалии. Просто плыву и плыву, ничего не замечаю. Это уже я потом узнал, что на реке Припять лабиринты из аномалий располагаются. Слышал, что есть артефакт, который тебя сам ведет между аномалиями, но я в этом не уверен. Думаю, что здесь огромную роль играют удача и сталкерское чутье…

Плыли мы долго и наконец достигли берега. Она еще не успела ступить на землю, а уже бежит куда-то и ведет себя так, будто не знает, куда бежать. Абсолютно все мутанты, которые заходят на незнакомую им территорию или туда, где нет их сородичей, так странно себя ведут. Это я понял спустя два года, когда увидел на ЧАЭС испуганного псевдогиганта. Они живут в лесах и среди зданий плохо ориентируются. Также и здесь произошло… В общем, спрыгнул с лодки в воду и побежал. Вода как раз была по пояс, и я стал ее догонять. Пока она бегала на месте, добрался до нее и схватил крепко за клешню. Дернул резко – вырвал. Плоть завизжала и со всей дури побежала куда-то. Я, обессиленный и уставший, упал на берег и все. Увидел, как плоть ударилась головой о какое-то дерево и, визжа, тоже завалилась на землю. Я потерял сознание. Она, думаю, тоже.

Спустя какое-то время я встал. Голова кружилась, ноги подкашивались. Тело ослабло. С трудом прошел пару метров и вышел на заросшую дорожку, ведущую вправо, в какое-то поселение. Слева тропинка вела в дремучий, но красивый лес, простиравшийся дугой к поселению. Сквозь высокий бурьян и густые заросли растительности вырисовывались остатки деревянных домов. Чуть далее стоял целый и нетронутый дом, который обматывался толстыми, кривыми ветками, словно лианами. А рядом с домом было старое и огромное дерево с прозрачной листвой и ярко-белым стволом! Серьезно, я вижу очертания листочков, но самих их не вижу! А ствол, казалось, светится. Перед этим домом я разглядел покосившийся забор, а за ним – гравитационную аномалию. За тем домом с деревом шли руины и какие-то постройки, которые нельзя было назвать домами, скорее сараями.

Я решил подойти к дому с деревом, и с каждым шагом ствол светился сильнее и сильнее. Мне интересно стало, что это за светящиеся дерево и что с домом. Оно меня манило своим свечением. Возникло такое ощущение, что меня что-то ведет к этому месту, не я сам иду, а сам свет меня притягивает. Подходя к забору, свет полностью залепил мне глаза. Ничего не видел: ни травы, ни дерева, ни забора, ни ясного неба над головой. Я встал, закрыл рукой глаза и на ощупь начал искать забор, чтобы найти вход, потому что перелезать было опасно – могли затащить гравитационные аномалии. Я чувствовал, что они тянутся вдоль всего забора, и детектор на поясе подтверждал это.

Свет стал ослабевать по мере того, как я подходил к калитке. Дойдя до нее, свет стал рассеиваться в центре. Теперь я видел дорожку, ведущую в дом, но по краям все равно был свет. Я пошел по дорожке мелким шажками, держа перед собой руки. Вдруг остановился, накинул капюшон, опустил голову, чтобы на глаза не попадал свет, которой внезапно начал обратно нарастать. Глаза уже не могли его терпеть. Они болели; я думал, что ослеп уже. У самой двери свет пал с глаз и остался позади, на дорожке. Я обернулся и посмотрел на свет. Он по-прежнему ярко светил, но ничего уже не делал с моими глазами. Я вернулся к двери. Каким-то образом пропустил дерево, хотя изначально шел к нему. Свет вел меня именно к дому, не давал свернуть к дереву. Только через минуту я разглядел возле дерева телепорт. Зайти очень хотелось, что бы со мной в телепорте не случилось, зато были мозги, которые и остановили меня.

Открыл дверь и вошел в этот дом. Кругом аномалии. У порога разлился бурлящий кисель; в комнате стояли его сине-зеленые едкие испарения. В углу рябила жарка. Из другой комнаты выглядывали электры. И счетчик Гейгера трещал, указывая на сильное излучение. Но это меня не остановило; я аккуратно прошел кисель вдоль полуразрушенной стенки и вышел из коридора на кухню. Здесь была сплошная рябь жарок. Даже кидать болт не решился – думал, что жарки здесь настолько сильные, что как только поднимутся огненные столбы, они сразу же сожгут этот дом. Странно, что из-за жара, ничего на кухне не закоптилось и не обуглилось.

Пошел дальше, попал в гостиную – огромную и высокую комнату, где абсолютно ничего не было, кроме облезлых стен и какого-то непонятного образования в центре, похожего не то на камень, не то на застывшую жидкость. Оно светилось черным цветом, а само было серым, с синими точками. Вокруг этого образования стоял синий свет, который тянулся к потолку и разветвлялся в разные стороны. С потолка на камень медленно, словно снежинки, падали бледно-серые искры. Зрелище было завораживающим.

Я прошел к этому образованию и протянул руку, потрогав его. Этот камень был теплым и немного мягким, точно пластилин. Я убрал руку, потому что дозиметр рядом с образованием буквально выходил из строя. И тут я понял, что оно мне напоминает слоновью ногу, что под саркофагом. Но сам этот синий свет, бледно-серые искры возродили в памяти рассказы про Исполнитель Желаний.

Никогда я не верил в эти сказки, придуманные каким-то треплом по типу Бена, думал, что это выдумки. И теперь я стою и не верю, что вижу самый настоящий Исполнитель Желаний. Именно так и описывали сталкеры его: светящийся валун. Но в этом еще нужно было убедиться.

Я заметил, что в гостиной звуки тише, чем обычно, и не понимал, с чем это связано. То ли уши заложило от чего-то, то ли из-за Исполнителя. Какое-то время ходили слухи, что возле него вообще звук по-другому воспринимается, как и окружающий мир. Какие-то голоса заглушали мои мысли и звук вокруг.

«Твое желание будет исполнено!» – вдруг пронеслось у меня в голове.

Я понял, что передо мной действительно аномалия, исполняющая желания. Меня на мгновение переклинило. Я не ожидал что-либо услышать. Я больше не поверил тому, что мне кто-то что-то сказал, чем самим словам. Но я решил рискнуть и загадать желание. Вдруг оно исполнится?

Что ж, думаю, такой шанс выпадает раз в жизни. Нужно загадывать желание. Но что загадать? Деньги? Они у меня есть. Если кончатся, сам могу заработать, это не проблема. Закончить все войны? Искоренить все болезни? Остановить голод? Я задумался. Зачем загадывать все это у высшей силы Зоны – если не Бога или вселенной, – если люди сами могут этого добиться? Люди сами начинают войны и сами их заканчивают. Болезни можно и лекарствами остановить, если бы они были, например: от рака… Но человек и сам может придумать и создать такое лекарство… А если Исполнитель меня не так поймет, и станет только хуже? Может тогда для себя что-то загадать? Получить власть, какой нет даже у Бога? Нет, он меня покарает за такое. Я слишком набожный человек… А может стать бессмертным? Тоже не то. Вдруг я от старости не умру, а от пули сразу же? А даже если я всех переживу? Как тогда быть? Я сойду с ума от одиночества. И тут я понял, что мои желания мелочны и материальны. Всего могу добиться сам, как и люди. Бессмертие как-то не хотелось, оно меня пугало больше смерти. Смерть воспринимается, как что-то естественное и обыденное, а бессмертие – как проклятье, а не чудо.

Я еще немного постоял и все же решился, что загадать. У моей жены были опухоли какие-то… Никогда не забуду, как она рыдала из-за того, что устала от них. Я ведь именно пришел в Зону, чтобы заработать денег на очередную операцию ей. Дома ребенок, который никогда не видит родителей, потому что отец в Зоне, а мать в больнице каждые два месяца. Я был готов на все, лишь бы она вылечилась. Самому надоело, самому страшно от мук жены, не говоря уже о чувствах еще маленького ребенка. Теперь есть шанс это остановить и прекратить страдания. Все равно себе нечего загадывать. Но с другой стороны, я же сам только что подумал, что все болезни может и человек вылечить. Но сейчас… Мне хотелось, чтобы больше ее никакие хвори не тревожили, чтобы это все не повторялось…

А ведь так хочется загадать все богатства мира, власть, но в глубине души сидит мысль, разрывающая меня на две части. Мысль о больной жене. Я ее очень люблю и не могу просто сочувствовать ее болезни, а она не может ждать своей очереди на операцию, которых и так много было. Нет, определенно я загадаю исцеление своей жены. Плевать на это все богатство. Думаю, вернусь обратно в Зону и заработаю себе богатство. Говорят, здоровье не купишь. Как и счастье. Лучше как-нибудь помочь близкому человеку, чем в один прекрасный день подавиться деньгами.

Я подошел ближе к Исполнителю, набрал воздуха в легкие и, дрожа, заговорил, не веря, что загадываю желание у Исполнителя:

– Я хочу, чтобы моя жена исцелилась, никогда больше не мучилась и была счастлива.

«Ты обретешь то, что заслуживаешь!» – произнес тот же голос в моей голове. От этой фразы мне стало не по себе. Вспомнилась байка про сталкера, который убивал других сталкеров и зарабатывал на этом кучу денег, пришел к Исполнителю и загадал богатство. Ну жадный был больно он. Исполнитель произнес точно такую же фразу, и сталкер ушел довольный на Большую землю. Сам он был старым, и у него было два взрослых сына, и оба – военные в Зоне, летчики. И получилось так, что они погибли во время крушения вертолета, потому что контролер, которого они перевозили, взял их за мозги и зомбировал. Вертолет упал, и сыновья-летчики разбились. Старому сталкеру, который в это время находился еще за пределами Зоны, пришла огромная выплата за них. Да такая, что ему на всю жизнь бы хватило. Вот Зона и исполнила его желание. Только на этом она не остановилась. После того как этот сталкер случайно в кисель наступил, он стал инвалидом, следом обанкротился, развелся с женой, а потом вообще переехал на улицу. Дожил свою гнусную и печальную жизнь на улице, в коляске, в потертом комбинезоне наемника – единственной одежде, которая у него осталась… Вот и все его богатство… Умер от туберкулеза… Даже страшно от таких последствий… Думал, как бы не повторить судьбу этого горемыки…

И вдруг синий свет вокруг камня поглотил мое тело, и бледно-серые искры полетели на меня, осели на одежде. Они приподняли меня над полом. Вдруг весь синий свет стал белым, а искры стали ярко-синими, начали слетать с моего тела и медленно опустили меня обратно на землю. Свет озарил весь дом, хотя мне казалось, что озарил всю деревню. Искры стали примыкать к камню, и тот начал светиться. Я чувствовал, как мое сердце будто очищалось от дурных мыслей. Все чаще в голову стали приходить мысли, что с моей женой все хорошо.

«Твое желание исполнено!»

– Спасибо, – искренне произнес я.

Исполнитель начал тускнеть, но вдруг загорелся ярким белым светом, который был на улице. На секунду закружилась голова. Вообще ничего не видел, кроме белого света. Когда он рассеялся, я уже стоял в Припяти, возле кинотеатра, а на меня идет толпа зомби вперемешку с торсами и паразитами, и их месят палками с гвоздями мои товарищи, с которыми я пошел на охоту, а тот выброс так и не начался. И плоть рядом, без клешни, окровавленная и испуганная. Вот так вот…

– Тебя вернуло обратно? – спросил Атом.

– Да, – коротко ответил Гермес.

– А с женой что стало? Вылечилась?

– Да. Я, как только закончились эти рейды и все сталкеры стали возвращаться на свои бывшие территории, сразу из Припяти на Большую землю, домой, поехал. Приезжаю и узнаю, что ей сделали очередную операцию, после которой она сразу же восстановилась. Прихожу домой и вижу, что у нее аж глаза ожили и цвет глаз стал более ярким. Радуется, обнимает меня и благодарит. Подбегает подросшая дочурка… Вся в мать пошла… Ну а я мысленно еще раз поблагодарил Исполнитель.

– Слушай, Гермес, – начал Куб. – Ты сказал, что там звук тише. Может, его там вообще не было?

– Нет, он был. Я слышал треск дозиметра и свои шаги… Думаешь, что в лесу Исполнитель Желаний был? – в ответ спросил Гермес и поставил выпитую чашку на землю. Ему явно стало лучше, потому что он говорил более живым и здоровым голосом и не шмыгал носом. Он уже сидел на своем плаще, скрестив ноги, а не лежал.

Куб заметил улучшение состояния Гермеса и повеселел. Увидеть всегда больного сталкера здоровым – хорошая примета. Возможно, это знак того, что поход за артефактом успешно завершится, и Куб вернется с товарищами в лагерь с крупной добычей. Возможно, ему стало лучше от таблеток.

– Ну а что же еще? И голос, и тишина. Только слоновьей ноги я там не увидел, – сказал Куб.

Сталкеры посмеялись.

– Гермес, я слышал, что Исполнитель какую-то плату берет за исполнение желаний, да и ты сам рассказал старую байку про наемника, которого Исполнитель наказал за желание. Ничего такого не было? – спросил Атом.

– Конечно было. Это правда. Я сам после того случая болею раз в месяц. К тому же у дочери что-то нашли… Нужна дорогостоящая операция, чтобы ее вылечить. Эх… Чем я Зоне не угодил? Хотя, наверное, она от меня облучилась и чем-то заболела…

Сталкеры замолчали. Куб понимал, что Гермес сейчас рассказал то, что никогда и никому бы не рассказал, и что его история про Заповедник обросла новыми деталями. И, наверное, будет еще обрастать деталями.

Молчание прервал Атом:

– Но ты же собираешь деньги?

– Да. Это последняя ходка. Получу свою часть и как раз соберу. Я ж получу ее, Куб? – прищурил глаза Гермес.

– Конечно. Ты ж нам столько помог в этом походе. Получишь, будь уверен. Ты многим сталкерам помог. Ты не хвастун и не трус, как Бен, которому даже рубль жалко дать! Если бы не ты, мы бы не прошли так быстро так далеко. Думаю, Исполнитель со всех берет плату, и у тебя она оказалась еще маленькой. Хотя дочь…

– Не зря говорят, что ты честный сталкер, – хитро улыбаясь, сказал Атом.

– Поскорее бы вернуться обратно… – более грустно, не слушая товарищей, сказал Гермес.

– Ничего. Все нормально будет. Я в этом уверен, – произнес Куб, уверовавший в то, что видеть больного сталкера здоровым – тоже самое, что и найти четырехлистный клевер.

– Завтра посмотрим. Уже темно, поэтому давайте спать. В четыре утра пойдем на станцию.

2

Костер потух еще ночью, когда сталкеры только уснули, – дул сильный ветер. Первым встал от холода Гермес и сразу же разбудил остальных. Ночь уже уходила. Сталкеры быстро собрали свои вещи и нехотя пошли в сторону четвертого блока. Небо постепенно розовело из-за появляющихся первых лучей солнца. Звезды медленно пропадали, приходили облака и тянули за собой пустой утренний холод и густой дым тумана. Незаметно оживала природа, просыпаясь от капель ледяной росы. Возле станции неожиданно сверкнула молния. Собирался дождь. Но грома не последовало. Со стороны Заповедника пришли зеленые мрачные тучи, которые перекрыли лучи и облака.

– Дождь, по-моему, не входил в наши планы, – сказал Атом, посмотрев на Куба. – Долбаная погода. Опять гроза! На прошлой же неделе все семь дней подряд не прекращалась!

– Если не выброс, – вставил Куб, хладнокровно восприняв слова друга.

Сталкеры много не прошли. У самого моста остановились, чтобы окончательно проснуться. Атом был мрачнее появившихся туч из-за погоды и недосыпа, он неаккуратным и дерзким движением поправил свой рюкзак, перевесил на другое плечо дробовик. Гермес прошел по дороге еще пару метров, остановился, достал карту и посмотрел в нее. Куб вновь осмотрелся. Изредка дул порывистый ветер, гудя на всю десятикилометровую зону отчуждения. Грязно-зеленые тучи встали над станцией и медленно поползли вдоль реки Припять. Ветер колыхал росший на обочине дороги высокий ковыль и торчащую из асфальта желтую полынь, тревожил листву деревьев, сносил пыль со станции на сталкеров.

– Останавливаться из-за дождя нет смысла. До станции рукой подать, – сказал Гермес.

– Только если рука не километр, да? – с сарказмом спросил Атом.

– Да нет, осталось меньше половины километра еще на привале. – Атом прошептал мат. – Куб, готовь секатор. Пойдем не по дороге, а по прямой.

– Это как?

– Смотри, – начал Гермес, показывая другу карту, – мы можем прям здесь свернуть и пойти вдоль пруда-охладителя и ОРУ. Там, где пруд кончается, сворачиваем, срезаем проволоку и перед нами как раз будет саркофаг. Можно пойти мимо смотровой площадки, но это будет долго и опасно. Можем на фанатиков или зомби нарваться. Прямой путь – это через ОРУ.

– Но возле ОРУ электры, а у самого саркофага радиация сильная, – возразил Куб.

– Мы поднимемся на теплотрассу и по ней взберемся на крышу, там через пробоину в конфайнменте зайдем в саркофаг, – пояснил Гермес.

– И там будут поля артефактов? – не унимался Куб.

– Да. Но это не точно. Зато поля аномалий гарантированы!

– Что-то мне оба пути не нравятся, – сказал Атом.

Гермес повернулся к нему и злобно произнес:

– Есть еще варианты, как подойти к саркофагу? Не нравится – предлагай, умник хренов!

– У меня защиты от электр нет! И своим дробовиком я с фанатиками ничего не сделаю.

– А нахер ты в куртке в центр Зоны поперся?!

Атом промолчал.

– И у тебя еще самое хорошее оружие, в отличие от нас.

– А откуда мне знать, что здесь на станции? Может, тут тишина, как на Свалке? В Зоне же всякое бывает.

– Совсем придурок? Здесь уровень радиации за тридцать лет практически не упал, а ты думал, что это деревня новичков?!

– Я не знал, что здесь настолько опасно.

– А что ты вообще знаешь? Здесь тебе не Болота, это Зона!

– Тихо! – крикнул Куб. – Возле стелы кого-то вижу!

Сталкеры тут же ушли с дороги и спрятались за зарослями на бетонном склоне у пруда-охладителя. Гермес и Куб приготовили свои автоматы, а Атом принялся высматривать в бинокль фигуру, которую заметил его товарищ. Пока что никого видно не было, человеком не пахло, но напряжение только возрастало от этого. Еще туман мешал видеть. С каждой минутой он только сгущался, образуя серую и плотную пелену, закрывающую всю станцию от сталкеров. Только тень трубы осталась и свет прожекторов, стоявших у стелы.

Сверкнула молния над станцией, пошел сильный дождь. Болотные облака полностью закрыли небо. Было тепло и холодно одновременно. Сталкеры прижались к растительности, чтобы немного спрятаться от воды, льющей на них как из ведра. Молнии стали сверкать часто, но пока что только за станцией. Страшно потемнело. Туман превращался в дым, поднимаясь теперь над землей. Куб и Гермес лежали в кустах, выставив автоматы на дорогу. Атом стоял возле дерева и смотрел в бинокль, игнорируя дождь, как будто на нем прорезиненный и теплый плащ-дождевик с глубоким капюшоном, а не обычная косуха без капюшона и балаклава.

– Никого не вижу из-за дождя и тумана. Перегородки с проволокой еще мешают разглядеть стелу.

– Посмотри туда, где прожектор светится. Там что-то было, – сказал Куб.

Куб достал дождевик из сумки и напялил его. Потом накинул сразу два капюшона и успокоился, перестал двигаться и привлекать своими движениями внимание к кустам. Только изредка бросал в сторону стелы короткие и полные надежды, что ему показалось, взгляды. Гермес тоже накинул капюшон, застегнул свой плащ на пуговицы и расслабленно откинул голову.

Прошло несколько минут, но Атом ничего не увидел. Остальные это поняли.

– Атом, – подозвал Гермес сталкера в кусты, и тот подошел к ним. – Значит так, мужики, нужно думать, что делать. Некстати началась гроза. Если на смотровой площадке кто-то есть, то он явно не с распростертыми объятиями вышел нас встречать, а охранять подходы от нас. Поэтому нужно мимо ОРУ идти. Только почему он вышел? Мы не одни здесь что ли?

– Кого-то ждут, значит, – подвел итог Атом.

– А кого?

– Может, какой-нибудь груз… Иначе откуда они берут свои пушки? Им привозят. С нашего брата сталкера брать нечего.

– А может он нас все же увидел и пошел к нам? – спросил Куб.

– Возможно… Но туман…

– Это не его фонарик светится?

– Точно не его. Ты что, Гермес, это прожектор. И он точно не у стелы, – вставил Атом.

– В том-то прикол, Атом, что это не прожектор, а фара. Прожекторы так низко не стоят, – сказал Гермес, посмотрев в бинокль туда.

– Одна фара?

– Может, это вообще не фанатик? – спросил Куб, но никто не услышал его вопроса.

– Да. От какой-то машины.

– Если не от БТРа.

– Если это действительно броневик, то идти остается только через ОРУ, – сказал Куб.

– Тогда нужно быть очень аккуратным там. Электры слабо видны в дождь, – сказал Гермес.

– В туман тем более, – сказал Куб.

– Сколько у нас болтов? У меня где-то двадцать.

– У меня столько же, плюс десять гаек и куча щебня, – прошептал Атом.

– А по пруду нельзя пойти? Уровень воды там по колено, – предложил Куб.

– До груди вообще-то. Из-за склонов кажется, что неглубоко. Это во-первых. Во-вторых: в пруду обитают сомы-пираньи. Они запросто могут проглотить человека.

– Значит, только через электры?

– Да. Воевать как-то не хочется. С моим-то оружием на дальних дистанциях и моей броней, – вздохнул Атом.

– Да и не нужно воевать. Только сдохнем, – отрезал Гермес.

– Может подождем? Вдруг покажется?

Куб и Гермес, аккуратно выглянув из-за кустов, принялись смотреть в одну точку, откуда шел свет. Атом вновь встал под дождь и стал смотреть в бинокль. Прошло несколько минут. Молнии так часто начали сверкать, что на короткое время осветили вспышками всю ЧАЭС, если не всю Зону. Зато дождь начал стихать. Ему на замену опять пришел ветер. Туман понемногу рассеивался. Но вдруг одна огромная багровая молния рассекла небо на две части своим резким и острым ударом, протянув свои красные разветвления до самого Агропрома. На мгновение стало светло, как днем.

Во время этого удара Атом крикнул:

– Черт!!!

– Что? В тебя молния попала? – шуточно спросил Гермес. Его не испугала молния.

– Я его увидел! А он меня!

– Кого ты видел?

– Фанатика. Он вышел из-за ворот с территории станции и пошел в нашу сторону. Он смотрел прямо на меня! Уходим!

– А я думал, что это выброс. Обычно, Атом, если ты испуганно кричишь, значит начинается выброс, – шутливо сказал Куб.

Сталкеры быстро поднялись и вернулись по обочине к повороту, ведущему к вышкам ОРУ, между которыми была дорожка. Сзади никого не было. Сталкеры хотели пройти до конца ОРУ и выйти сразу же на четвертый блок. Они так и поступили, только шли медленно и неуверенно. По проводам между столбами, похожими на елки, текли синие молнии, которые взрывались самопроизвольно над головой. В глубине ОРУ разряжались с характерным шипением близко расположенные друг к другу многочисленные электры.

Впереди шел Гермес, надевший противогаз, за ним – Атом, натянувший на лицо балаклаву с одной дырой на глазах и респиратор, и замыкал Куб в самодельном респираторе. Первый осматривался вокруг и проходил как можно дальше от появлявшихся из неоткуда электр, ведя по безопасному (наверное) маршруту товарищей. Сначала группа шла прямо, но вдруг прижалась влево – правее из неоткуда появилась электра, издав короткий гудок. Гермес кинул в аномалию болт, и цепь из электр, тянущаяся до конца этой станции ровной линией, стала разряжаться и испускать свои молнии в разные стороны, раздражая другие аномалии, которые находятся в глубине ОРУ.

– Черт, теперь фанатик точно нас заметил! – процедил сквозь зубы Атом.

– Не ной! Здесь постоянно электры бьются, потому что близко расположены друг к другу, поэтому не факт, что он нас заметил, – сурово сказал Гермес и вдруг спокойно добавил: – Это ж рассадник электр.

Гермес пошел медленнее, остальные тоже. Он не боялся электр и сотни раз проходил по таким местам, но сейчас даже у него тряслись колени, не говоря уж про не очень опытных Куба и Атома. Сталкер в голове продумывал маршрут, по которому можно пройти между электрами, прямо сквозь них. Он вдруг понял, что здесь если разрядить аномалию в одном месте, то она появится в другом, хотя всегда было так, что разрядишь электру, и она через какое-то время на этом же месте появляется, набрав заново заряд. Сейчас нужно просто идти между аномалиями, потому что просто деактивировать электры опасно – уберешь аномалию спереди, а она, возможно, тебе под ноги уйдет и убьет сильнейшим ударом тока или в самом центре появится, активирует все электры здесь цепной реакцией, и тогда даже от ОРУ ничего не останется, не то что от сталкеров.

Гермес остановился и попросил у Куба детектор, после чего бросил в какие-то места перед собой болты, потом, смотря в детектор Куба, пошел, но вдруг случайно наступил на электру. Ярко-синие молнии разлетелись и тотчас исчезли, слегка поразили Куба и Атома, взбодрив их, и положили Гермеса, пронзив его насквозь. Он сначала лежал неподвижно, потом судорожно задергался, обвиваясь мелкими молниями.

– Гермес!!! – крикнул Куб и уже собирался его спасать от электры, как тот медленно встал и подошел к сталкерам.

– Ч-ч-черт, ну и ша-ша-шандарахнуло. Сильнее, чем обычно. – Гермес трясся, как на морозе. – Есть артефакты, снимающие напряжение?

– Нет, только на радиацию есть.

– Тогда подождем, пока меня отпустит, и пойдем, – голос Гермеса выровнялся, но сам он еще дрожал. – Хорошо, что не убило… И хорошо, что организм приспособился к электрам. Я ж в такие раз сто наступал за всю сталкерскую карьеру.

– Детектор не сдох?

Гермес посмотрел на устройство, которое он держал в руках.

– Да какое там напряжение?.. Нет, только артефакты почему-то показывает, хотя здесь их не должно быть.

– Почему? – спросил Атом с внезапным интересом.

– Чувствительный кристалл в детекторе, наверное, разбился, когда я упал, вот и глючит.

– Я про то, почему артефактов здесь нет.

– Из-за того, что аномалии здесь близко друг к другу расположены, они постоянно разряжаются, не в состоянии накопить такой заряд, который мог бы синтезировать артефакт.

– Эх…

– Все бы тебе артефакты…

– Да я потому, что могли бы найти артефакты, снимающие напряжение.

– Ну-ну.

– Тебе лучше? – спросил Куб Гермеса.

– Не очень, но идти смогу.

– Тогда пошли, мне кажется, что фанатик за нами идет.

– Он тоже не тупой, чтобы за нами по электрам шляться.

– Слышь, Гермес, – начал Атом, – давай тут прям свернем и пойдем по той дороге, которая вкопанную в землю железную дорогу напоминает. Я вижу, мы прямо в аккурат к четвертому блоку выйдем.

– Посмотри в бинокль, видишь там кого-нибудь?

Атом достал бинокль, поднес его к глазам и посмотрел вправо, куда ведет небольшая, поросшая мхом дорога с железками, напоминающими рельсы, ведущая прямо в машзал четвертого блока. только эта дорога была перекрыта зеленой электрой и невысокими сетчатыми воротами, которые издалека похожи на забор, огораживающий ОРУ. Сталкер простоял с биноклем несколько минут, после чего убрал его и сплюнул.

– Тьфу ты, толпа зомби! Все-таки до конца придется идти.

Куб обернулся назад и поднял автомат. Ему все время казалось, что тот фанатик со смотровой площадки их все так и преследует, невзирая на туман и аномалии. Слова Гермеса на него никак не подействовали, страх внутри нарастал. Вот-вот сейчас появится фанатик и выстрелит. Но нет, если драка неизбежна, то бить нужно первым. Куб дернул резким движением затвор и выстрелил небольшую очередь назад, откуда друзья шли. Ничего серьезного не произошло, только пара электр разрядилась от вонзившихся в них пуль.

– Ты что, уху ел?! Фанатиков привлечешь своей пальбой! – крикнул Гермес.

Куб проигнорировал его слова.

– Идем!

Но сталкеры пошли не сразу. Сначала Куб стоял истуканом. Потом группа заметила, что путь преграждали электры, а даль с электрами закрывал синеватый туман. На дорожке аномалий оказалось довольно много. Пришлось прижиматься к вышкам, где напряжение электр было настолько высоким, что при ударе могло сжечь человека до пепла. Только это напряжение еще и притягивало к себе людей, как магнит: Атома все время тянули аномалии к себе, к вышкам, норовя сжечь, и Гермесу пришлось его оттягивать силой от них. Куб, преодолевая дрожь в ногах, старался не думать об электрах, фанатиках и просто идти за Гермесом, пытался сам не поддаваться притяжению, но пару раз наступил на электру на дорожке, из-за чего стал хромать и чуть ли не врезался в вышки, зато снова взбодрился (благо электры оказались слабыми), потом над ним взорвался провод с молнией. Искры посыпались на него, и он, понимая, что сейчас загорится все ОРУ, побежал так быстро, что перегнал своих товарищей и дошел до трехэтажного здания, возле которого электры закончились, но началась слабая пси-зона. Вскоре дошли и его друзья, хихикая от испуга Куба.

Позади раздались взрывы электр, но ничего не загорелось. Только дымилась черная голая земля с остатками травы, которую не тронули электрические аномалии. И между катушками на будках по проводам быстрее понеслись молнии, разбиваясь друг от друга и образуя красивое световое шоу из синих вспышек на фоне грозы и тумана.

Сталкеры встали возле этого трехэтажного здания и подошли к таким же воротам, какие были напротив железной дороги. Ворота были окружены теплотрассой, по которой летала комета. Возле самих ворот расположились жарки.

– Ай! В голове-то как звенит! – прохрипел Куб.

– Терпеть, как на последнем уроке! Это пси-излучение. Оно здесь несильное, поэтому расслабьтесь, оно вас не зомбирует. Атом, дай свой щебень.

И действительно, кроме летающих псевдогигантов, сталкеры ничего не видели, а боль чувствовалась как легкое покалывание.

Атом достал из рюкзака мешочек с небольшими и твердыми камнями. Гермес достал из него целую кучу щебенки и кинул под ворота. Активировались жарки. Взявшиеся из воздуха столбы огня стояли только по краям ворот. Пройти можно было только посередине, но ворота, наверное, заперты. Гермес приблизился к выходу и подергал дверцы – не открываются.

– Куб! Секатор!

Куб поднес Гермесу инструмент. Сталкер взял его, отдав щебенку Кубу, и принялся срезать им какие-то заржавевшие и хрупкие цепи на замке. Спустя минуту ворота распахнулись, упав на землю, потому что створки тоже заржавели и не выдержали удара Гермеса после удаления замка. Сталкерам открылась дорога, на которую они сразу же вышли, не обращая внимание на комету и жарки.

Перешли дорогу, пошли по небольшой поляне на стройку с тремя вышками и кучей кранов вдали. Это был пустырь, на котором, кроме остатков стройматериалов и перемешанной земли, ничего не было. Аномалии тоже отсутствовали, только шаровые электры летали вокруг вышек спиралью снизу вверх и обратно, притягивая к себе молнии. Место казалось тихим и непривлекательным. Зато позади него стоял четвертый блок… На фотографиях он казался меньше, чем есть на самом деле… Сталкеры даже вздохнули, ведь самое страшное осталось позади. Или оно еще впереди?..

Но сквозь раскаты грома и шум дождя прорезался рев снорков. Несколько тварей выпрыгнуло из дальних кустов, стоявших возле вышек. Кого-то еще в прыжке поразили шаровые молнии, остальные были убиты сталкерами. Гермес и Куб сделали несколько очередей по напавшим мутантам, а Атом успел только один раз выстрелить, но одним выстрелом убил сразу двух.

Сталкеры сняли маски с лиц, чтобы лучше видеть противников и не задыхаться, встали в центре пустыря в ожидании мутантов. Дозиметр здесь уже не трещал. Наступило затишье. Гул вышек и раскаты грома не прекращались, но зато снорки перестали нападать, хотя их крики, похожие на эхо, раздавались где-то неподалеку. Буквально рядом…

Сталкеры уже расслабились, как вдруг сзади выпрыгнул огромный снорк без противогаза. Ростом он, наверное, был два метра. Конечности тонкие, но крепкие, гибкие. На лице ничего не разобрать: вместо рта открывались обезображенные окровавленные челюсти, вместо носа и глаз были черные дыры. Волосы отсутствовали – только высохшая черная кровь покрывала голый череп, в некоторых местах проломленный. Снорк был в форме фанатика.

Мутант приземлился перед сталкерами, повернулся к Гермесу, зарычал, прыгнул на него и, несмотря на многочисленные выстрелы, сбил сталкера с ног. Тот отлетел на край пустыря и начал отталкивать сильного мутанта ногами. Снорка получилось снять с Гермеса после того, как в него выстрелил Атом, который все это время пытался прицелиться так, чтобы никого из сталкеров не задеть разлетающимися дробинками. Раздался гулкий выстрел из дробовика, который изрешетил всю спину мутанта, но не убил его, как ни странно. Снорк, откинувшийся из-за выстрела, отстал от Гермеса, сделал круг из кувырков вокруг сталкеров и, рыча, кинулся на Атома. Тот увернулся и еще успел выстрелить в слабое место мутанта – грудь. Задел дробиной голову мутанта. Но снорку хоть бы хны. Остальные попали в вышку, активировав шаровую электру, которая задела молниями снорка и чуть не достала Гермеса. Радиус действия этой аномалии был большим, что не свойственно подобным аномалиям, но свойственно ЧАЭС и другим территориям, близко расположенным к Исполнителю Желаний.

Атом стал беспрерывно стрелять по бегающему кругом мутанту, но не попадал в него. Когда у него закончилась дробь, и он начал перезаряжать дробовик, вставший после удара Гермес крикнул ему:

– Отойди к Кубу и перезарядись, я прикрою!

Атом отбежал к товарищу. Гермес начал поливать очередью мутанта, не попадая в него, но отпугивая. Куб же делал одиночные выстрелы по снорку и попадал. Сталкеры тем самым не подпускали мутанта к себе. Как выяснилось, основным оружием против него стал дробовик – единственное оружие, которое его сейчас могло убить, потому что он никак не реагировал на пули.

Атом перезарядил дробовик и вновь открыл огонь по мутанту. Снорк совсем рассвирепел и устремился прямо на сталкеров. Атом расстрелял все заряды, ни разу не попав из-за волнения и страха, охвативших его, когда он увидел кровавую морду, двигающуюся на него, и отпрыгнул, вновь заряжая дробовик. Гермес приготовился бить мутанта прикладом, но вдруг перед ним возник Куб со своим ножом и в момент, когда мутант прыгнул на него, вонзил его ему в голову. Мутант тут же обмяк и упал на землю, выдернув нож из рук Куба.

– Надо быстрее идти к станции, пока еще не набежали эти упыри, – сказал Гермес, и издалека донеслись еще рыки этих прыгучих мутантов.

– Ты посмотри, он же в форме фанатика! – заметил Атом.

– А то, что он громила, тебя не волнует, да? – нервничал Гермес.

Куб молча достал нож из головы снорка и сказал:

– Идем к станции, Гермес прав.

До лестницы на теплотрассу сталкеры дошли спокойно.

3

Они встали у теплотрассы. Атом достал из кармана небольшую резиновую маску-респиратор и полез на нее первым. За ним поднялись Куб и Гермес, тоже надевшие лицевую защиту. Встав на небольшую трубу, ведущую к четвертому энергоблоку, сталкеры пошли. Атом по пути часто фотографировал станцию и виды с высоты теплотрассы. Настолько часто, что порой трудно было понять: вспышка фотоаппарата это или молния. Гермес, видя, что особо группа не продвигается из-за любителя фотографии и дорогих аптечек, вырвался вперед и уверенным шагом двинулся к цели. Последним пошел Куб, высматривая внизу мнимого преследующего их фанатика. Его так и не отпустило чувство, что за ними идут.

С теплотрассы было видно, как вся территория перед энергоблоками и смотровой площадкой занята небольшими зданиями, бытовками, заброшенной техникой и застройками. Между зданиями бродили зомби, возле застроек виднелись фигуры фанатиков, которые, наверное, не подозревают, что на их территорию зашли трое сталкеров. В некоторых местах можно было увидеть очертания аномалий неизвестного происхождения, но разглядеть их детали не представлялось возможным из-за грозы. Вроде бы это места, рядом с которыми сталкеры слышат крики о помощи, потом подходят к ним, и их убивает давление, которое может быть на дне Марианской впадины. Иногда от сталкера остается только артефакт, который аномалия сделала из него, чаще – ничего. Все зависит от силы аномалии. Пока что неизвестно, с чем связана сила аномалии, но есть предположения, что она зависит от местоположения рядом с другими аномалиями. Чем ближе, тем сильнее.

Рядом с такими аномалиями Куб, как и многие другие сталкеры, вспоминал, сколько охотников за артефактами разбогатели на артефактах, преобразованных из тел их товарищей в этих аномалиях. И сколько бандитов, готовых на все ради денег. Хотя в последнее время сталкеры не сильно отличаются от бандитов…

Сверкнула молния и на мгновение эти аномалии стали видимы. Прозрачный, но видимый даже издалека поток воздуха, похожий на красное свечение, поднялся от земли, тут же вернулся обратно и перестал быть видимым. Аномалия располагалась прямо перед входом в саркофаг.

– Мда… Не сладко бы нам пришлось, если бы все-таки пошли нормальным путем, – сказал Куб.

– Это почему же? – спросил Атом, перестав фотографировать.

– А вон там, возле входа пресс устроился.

– Пресс? Это который из сталкеров артефакты делает?

Куб кивнул.

Даже Гермесу стало интересно, правда ли сказанное Кубом, и он взял бинокль у Атома, посмотрел в него и подтвердил:

– Да, там действительно пресс! Значит, рядом должна быть какая-нибудь другая аномалия. – Гермес еще раз посмотрел в бинокль. – Снаружи ее нет, значит она внутри… Мда… Попали бы мы… Вот так Зона охраняет свои сокровища… Аномалия-паразит.

– Что? – в один голос спросили Куб и Атом.

– Пресс – это аномалия-паразит. Живет за счет других аномалий. И еще мгновенно сталкеров убивает. Нас бы тотчас раздавило давлением, если бы пошли через «парадный вход». Зато от одного из нас остался бы дорогой артефакт. – В линзах противогаза заискрились улыбающиеся глаза Гермеса.

– Это как артефакты-паразиты?

– Да, тоже живут за счет другого… Ладно, идем, нечего здесь без толку стоять. У нас тут не экскурсия по ЧАЭС. Атом, ты меня слышишь?..

– И как тогда фанатики заходят в саркофаг?..

Никто ему не ответил.

Снова пошел дождь.

Сталкеры пошли по теплотрассе к саркофагу в том же порядке. Все ближе была труба третьего блока и огромная арка конфайнмента. Скоро перед ними появилась небольшая лестница, которая вывела их на крышу третьего блока. На такой высоте дул непривычно сильный и влажный от дождя ветер. Внизу он был в разы слабее. Здесь казалось, что до неба оставалось совсем немного. Толстая и высокая желто-белая труба, обтянутая тросами и железками, пронизывала густые хмурые облака, наполовину прячась в них. Товарищи встали прямо за ней, дабы скрыться от ветра и дождя. Дождь стал настолько сильным, что от поверхностей стала подниматься дождевая пыль, которую сносил беспощадный ветер. Молнии били совсем уже рядом и приближались к ЧАЭС. Та красная молния лишь уведомила всех сталкеров, что к ним идет гроза. Так и определяют погоду в этом отдельном мире…

Причем в Зоне несколько видов дождей. Очень часто проходят кислотные дожди, порой проливают электроливни, или проходит огненный град. Все зависит от того, в какой аномалии больше осталось неиспользованной энергии Зоны. Если больше всего после выброса становится жарок или киселей, то в них и больше энергии, а значит с большей вероятностью будут проходить огненный град или кислотный дождь. После каждого выброса какие-то аномалии исчезают или появляются, какие-то меняют местоположение, поэтому дожди сменяются. Красная молния означает обычный дождь. Троице сталкеров повезло, что они попали под простой ливень, а не кислотный. Остальные виды определяют по другим признакам. Если идет волна мутантов – огненный град, потому что мутанты бегут в укрытия, чтобы не сгореть. Зеленое небо и волна мутантов – кислотный дождь, мутанты странно себя ведут (из-за усиления магнитного поля Зоны) – электроливень…

Гермес аккуратно выглянул из-за трубы и пошел, остальные – за ним. Вновь лестница. По ней сталкеры спустились с уровня трубы на выглядывающие блоки саркофага и вошли через пробоину арки внутрь. Никто не знает, как эта пробоина появилась, но, возможно, ее сделали фанатики, чтобы выходить на крышу энергоблока и с нее отстреливать врагов. Но поговаривают, что ее сделал какой-то ученый, работавший в лаборатории под станцией и сошедший с ума после того, как ему раскрылись все тайны возникновения Зоны. Согласно легендам, ученый вышел на крышу четвертого блока и спрыгнул, но в полете угодил в телепорт, который вернул его обратно на крышу. Так и прыгал с разных мест бедняга, желая покончить с собой, да телепорты не давали. Вернулся ученый в саркофаг и стал каким-то образом одним из фанатиков.

Под аркой Гермес провел друзей по обветшалой крыше саркофага до какой-то дыры с очередной лестницей. Спустились по ней в машзал четвертого блока…

Они очутились в полуразрушенном, по колено заваленном обломками и застывшими кусками битума помещении, где все стены были в ржавчине и горелых пятнах. С верхних балок потолка саркофага свисали ржавые волосы и густо разросшийся за десять лет с появления Зоны жгучий пух. Как только сталкеры сделали пару шагов, лианы ржавых волос поднялись с пола и намертво приклеились к металлическим балкам наверху, при этом нервно сокращаясь и расслабляясь. Ржавые волосы дали тусклый, но освещавший внутренности блока свет. Движения аномалии напоминали дыхание. Ржавые волосы были мутно-зеленого цвета, хотя обычно они имеют болотный окрас с рыжим крапом. Жгучий пух был густой мутной паутиной, которая жглась при прикосновении.

– Фанатики, походу, никогда не убираются у себя дома. Смотрите, как все заросло! – сказал Атом, сфотографировав растительные аномалии.

– В Припяти заросли погуще будут, – заметил Гермес.

– Но не такие. Насколько я знаю, в Припяти огромные деревья, колючие лианы, светящиеся цветы, поющая полынь, ядовитые плющи и говорящие подсолнухи. А здесь совсем другое.

– Ты прав, – с уважением сказал Гермес. – Но там точно такие же ржавые волосы.

– Не спорю. Но ты посмотри, как светятся эти волосы. Они же сине-зеленые! Или какой это цвет?.. А пух! Он же на копну длинных седых волос похож… – с неподдельным восторгом произнес Атом.

Куб резко вставил, ухмыляясь:

– Слышь, Атом, получается, что в старости у тебя будут не волосы, а жгучий пух из саркофага?

– Очень смешно… Как приеду на Большую землю – сразу подстригусь!

– Зачем до Большой земли терпеть? Сходи к Мехмеду в Военный город, он стрижет. Сам к нему хожу, – с еле удерживаемым смехом присоединился Гермес.

– Ага, побежал! Этот шарлатан максимум налысо может подстричь! И то криво, потому что у него глаза косые!

– Ничего не косые. Просто он одним глазом на волосы тебе смотрит, а другим – тебе в карман, – съязвил Гермес.

– А интересно было бы на тебя лысого посмотреть, – улыбнулся Куб.

– Заканчивайте, дебилы… Ищите свою аномалию, а я пока еще снимков сделаю.

– Зачем фоткаешь? Ты вспышками можешь фанатиков привлечь, – серьезным тоном произнес Куб.

– Снимки тоже можно продать.

– Кому? – удивился Гермес.

– У нас на Болотах был торгаш, который торговал снимками.

– Ты ему фотку ЧАЭС, а он тебе похабный снимок? – издевательским тоном спросил Гермес.

– Нет. Ты ему фотку ЧАЭС, а он тебе деньги. И наоборот: ты ему деньги, а он тебе снимок. Кто-то, я слышал, и похабные покупал таким образом.

– А кому ты будешь продавать фотографии? На Болота ты точно не вернешься ради этого.

– Да, не вернусь, – мрачно и при этом виновато произнес Атом. – Но если там был такой продавец, значит и у вас должен быть. Или в Военном Городе. В конце концов, там целый парикмахер есть. Почему торговцев фотками не должно быть?

– Ладно… Но я не слышал про таких торговцев. Возможно, он действительно есть в Военном Городе, – задумался Гермес.

– Теперь куда? – спросил Атом.

– Сначала посмотрим, что в реакторе у нас, – ответил ему опытный сталкер.

Гермес, перешагивая через обломки и обходя многочисленные аномалии, пошел к котлу реактора. Аномалии здесь стояли так близко друг к другу, что непонятно было, как пройти. Но Атом и Куб решили пойти по маршруту Гермеса. Кратковременные и частые блеклые вспышки помогали определить дорогу, но из-за близкого расположения их все равно было сложно. С виду не скажешь, что эти аномалии опасны, но на самом деле они могли при взаимодействии с живым существом расщепить его на атомы.

Атом сразу пошел к Гермесу, даже не смотря под ноги. Только Куб заметил, что почти на каждом обломке есть подозрительная темная пыль и черные густые пятна. Сталкер достал свой дозиметр и поднес его к одному такому обломку. Прибор показывал страшные цифры и буквально сходил с ума от них. Его экран начал моргать, а треск превратился в писк. Убрав от этого места дозиметр, Куб его поднес к обычному обломку – прибор неприятно трещал, показывал не такие большие цифры. Сталкер убрал обратно дозиметр и аккуратно пошел к Гермесу, шагая по обычным развалинам.

– Твою мать! – крикнул Атом.

– Что? – в один голос спросили Куб и Гермес. Куб догадывался о произошедшем.

– В какую-то склизкую черную субстанцию наступил! Черт, не могу убрать ее! Только вчера берцы помыл… Ну новые же! Она затвердела на моей ноге!

– Ты че под ноги не смотришь, фотограф?! – заорал Гермес. – Это битум. Здесь он фонит так, как это место не фонило даже в апреле восемьдесят шестого! Куб, замерь излучение… Как ты еще в жарку не попал? Их же здесь полно, как у тебя каши в голове!

– Уже замерил. Почти девятьсот рентген в час, – сказал Куб и оглянулся. Он не думал, что здесь кругом одни огненные аномалии. Ряби жарок в воздухе видно не было даже в свете ржавых волос и вспышках. Наверное, и фонарик бы не помог разглядеть жарки.

– Куб, доставай артефакт.

– Как мне это убрать с ботинка?! Этот битум твой застыл на нем!

– Никак! Только снять ботинок и выбросить его!

– Выбросить?! Ты знаешь, сколько они стоят?!

– Я сказал только один ботинок выбросить. Во втором ходи на здоровье.

– Ну да… – Атом сматерился. – На одной ноге пускай ботинок будет, а на другой – тапок!

– Жадность фраера сгубила, – сказал Куб.

– Дебилизм фраера сгубил! – поправил Гермес.

Атом еще немного потряс ногой, потом раздраженно сплюнул и подошел к Гермесу, прихрамывая, потому что из-за битума один ботинок стал выше другого.

– Достань ему артефакт, а то от облучения он никогда больше парикмахерам не заплатит, – повторил Кубу Гермес. – И достань детектор. Сейчас артефакты будем искать.

– Не надо! Иначе как я потом пойду по катакомбам? Пузыря надолго не хватит, – возразил Атом.

– Я все думаю, может тем же путем вернемся? Главный ход перекрыт прессом, значит в катакомбах должны быть фанатики.

– Что им там делать? – спросил Куб. – Они, может, на втором или первом блоке сидят.

– Не, на первом точно не могут. Слышал, к первому блоку бандиты из Копачей ходили, – сказал Гермес, и Атом на него неопределенно посмотрел.

– А это значит, что там никого нет, – вставил Атом.

– А что им на втором блоке делать? В катакомбах хотя бы спокойно, там спать можно. Но радиация… Но фанатики вертели ее. Выживают в саркофаге – выживают и в катакомбах. На них облучение не действует.

Куб промолчал.

Возле реактора вдруг что-то вспыхнуло. Все озарилось светом. В самом реакторе была черная пелена, которая только что «взорвалась», как пузырь в кипятке. Сталкеры называют эту пелену бездной. Она действительно была похожа на кипяток, только черный, с белыми искрами вместо пара. Когда ее только открыли, казалось, что это аномалия-телепорт, потому что все, что в нее кидали, пропадало бесследно. Туда даже опускали человека (горячо в аномалии не было, несмотря на схожесть с кипятком), чтобы он проверил, куда перемещает аномалия, только и тот пропал. Но в отличие от обычных аномалий-телепортов, бездна дает артефакты, редкие, но очень полезные. Только найти их удается не каждому – аномалия каждый день меняет местоположение в пределах четвертого блока или другого места, где находится, и она может появиться там, куда сталкер не может пройти. Это все, что известно про эту аномалию.

– Ага, вот и она! Ну-ка, Куб, давай сюда контейнер… – сказал Гермес, начав спускаться в реактор. – Нам одного артефакта хватит, чтобы потом всю жизнь в деньгах купаться!

– Постой! Давай я. В конце концов я решил за артефактами сходить. А тебе, больному, еще выводить нас отсюда. А у Атома… Вообще красивые волосы. – И дружелюбно улыбнулся.

Атом ухмыльнулся:

– Смотри свои кудри там не растеряй.

Гермес поднялся обратно. Покорять разрушенный реактор вышел Куб. Сталкер не стал спускаться вниз по лестнице, он прыгнул на перевернувшуюся во время аварии крышку реактора и взобрался на ее верх. Крышка лежала диагонально. Сталкер встал на край и присел, взявшись за край, чтобы сохранить равновесие и не упасть. Осмотрелся, глянул вниз на аномалию. До нее было слишком далеко, Куб не смог бы достать отсюда артефакт. Нужно было опускаться куда-нибудь пониже. А значит, нужно было все-таки лезть по лестнице, а не демонстрировать свои навыки паркура.

Но сталкер не стал возвращаться, он сел туда, где стоял, и свесил ноги, пытаясь ими найти место, куда можно встать, чтобы чуть ближе быть к бездне. Куб перевернулся, нашел какой-то выступ и уже начал на него спускаться, как вдруг тот обвалился и полетел прямо в аномалию. Вспышка повторилась. Сталкер теперь висел, ухватившись руками за бок крыши и молил Зону о том, чтобы не свалиться вместе с обломком туда, в неизвестность. Успокоившись, он пополз в бок, ближе к стенке котла реактора. Крыша лежала диагонально и примыкала к той стенке, поэтому сталкер уже через пару минут был на поверхности, возле товарищей.

– Лезь по лестнице. Так безопаснее, – посоветовал Гермес.

Куб полез вновь. Спустился по лестнице, как сказал Гермес, и пошел к другой, ведущей еще ниже. Площадка, по которой можно было идти, была очень узкой, поэтому Кубу пришлось прижиматься к стенке, чтобы нормально идти. Здесь была сильная радиация. Дозиметр опять пищал. Но в один момент сумасшедший писк умолк (дозиметр отключился), а Кубу резко стало плохо. Сколько он уже здесь? Неужели тут уже сотни рентген за секунду накапливаются? Куб перестал что-либо слышать, голова кружилась, разум будто отключился. Ноги еле держали его. Сквозь шум в ушах Куб расслышал:

– Лезь быстрее, там радиация сильная! Возле аномалии должно быть поменьше! Иди к бездне и достань пузырь! Слышишь?

Куб, собрав силы, полез дальше. Спустя полторы минуты он был уже возле третьей лестницы, последней. Сталкер не заметил, как миновал вторую. Порой какие-то моменты тонули в памяти, а действия не контролировались и выполнялись машинально. Когда к нему вернулось сознание, удивился, как еще не свалился в бездну.

– Он справится? – спросил Атом Гермеса. – Может, ему помочь?

– Он уже у самой аномалии. Сейчас сам заберет артефакт, поэтому нет смысла, – ответил Гермес, с беспокойством наблюдая за Кубом.

– А что за артефакт-то?

– Не помню, как называется, но тот, кто его впервые нашел, говорил, что может убирать аномалии.

– В смысле?

– В прямом. Он собирает энергию Зоны в себя. Крайне нужная штука всем! Жаль, что артефакт потеряли…

Атом зачем-то снял с плеча дробовик.

– Может, я пройдусь и пока что в других аномалиях поищу артефакты? Больше – лучше, – предложил Атом.

– Не надо, а то и второй ботинок тебе придется выбросить.

Тем временем Куб окончательно вернулся в сознание и стоял уже перед бездной. Вблизи она напоминала кипящую черную воду, только вдобавок были светлые искры, похожие на звезды. Они слепили ему глаза. Сталкер достал из контейнера один из противорадиационных артефактов (это был пузырь – ярко-зеленая плоская фигура, под которой были белые пузырчатые отростки) и прижал его к себе, закрыв глаза. Ему тут же стало во много раз легче, чем было. Возникло такое ощущение, что что-то покидает его. Сталкер повесил артефакт на пояс вместо вышедшего из строя дозиметра, а его достал и показал Гермесу.

– Гермес! – крикнул Куб стоявшему далеко наверху товарищу. – Твой дозиметр – дерьмо! Он не работает!

– Этот дозиметр не предназначался для работ рядом с аномалиями! Там слишком чувствительная электроника!

– Ладно, – сказал себе Куб и тут же опять крикнул Гермесу: – Посмотри, ты видишь артефакт? А то ничего не видно из-за этих блестящих точек в бездне!

– Сейчас гляну!

В саркофаге надолго установилось молчание. Гермес обошел разрушенный реактор несколько раз, смотря в сторону Куба и аномалии. Тот стоял на том же месте и единственное, что сделал за это время: достал пузырь из-за пояса и положил обратно в контейнер. Артефакт уже утратил свои свойства, и его нужно было заряжать. Иногда Кубу было досадно из-за того, что артефакты быстро тратят свою энергию и становятся пустыми и бесполезными предметами причудливой формы. Заряжать артефакты можно было либо в аномалиях, где их нашли, либо в специальных контейнерах, которые есть только у ученых и позволить себе обычный сталкер не может. Куб и сейчас досадовал, потому что не представлял, как пойдет назад и потом будет идти по катакомбам, где сильная радиация. Осталось только два пузыря – для Гермеса и Атома. Антирадов, конечно, было около десяти, но эти шприцы были очень дорогими, поэтому лучше бы экономить. Но Гермес предложил уходить тем же путем, которым и пришли. Это немного спасало положение, но путь будет не менее опасным. Вообще Куб не думал, что придется спускаться в реактор.

Атом просто стоял с дробовиком на плече и смотрел на происходящее. Гермес вскоре встал рядом с ним и обрадованно крикнул Кубу:

– Куб! Он плавает за крышкой реактора!

– Черт! Я ж там был, когда прыгал, как горный баран! Ты раньше сказать не мог?!

– Его там не было! Клянусь!

Сквозь блеск искр и их маленькие вспышки Куб разглядел подтверждающие слова Гермеса кивки Атома. Скрепя сердце, крепко выругавшись, Куб сделал круг по реактору, опять лазая вдоль стены по узкому уровню и добрался до лестницы, по которой спустился, но пошел дальше. Спустя мгновение оказался у крышки и посмотрел опять на аномалию. На этот раз он себя нормально чувствовал, когда проходил по радиоактивному месту. Наверное, остатки действия пузыря еще не выветрились.

Движение артефакта заметил и Атом. Странный черно-белый сгусток проплыл под огромную крышку реактора, и достать его не представлялось возможным. Куб, зайдя под крышку, увидел, как артефакт подпрыгивал на месте в углу между бездной и самой конструкцией. Артефакт был далеко, хотя сначала Куб мог достать его рукой. Сталкер вышел из-под крышки и крикнул друзьям:

– Есть длинная палка?

– Далеко заплыл? – спросил Гермес.

– Ну.

– Попробуй пострелять вокруг него, чтобы расшевелить аномалию. Как только увидишь, что артефакт возле тебя, хватай его, не тяни, а то чешуей от радиации покроешься! Будешь переливаться на солнце и вонять!

Куб кивнул, улыбнувшись, снял с плеча свой автомат и вернулся обратно под крышку. Гермес опять пошел осматривать бездну, а Атом от скуки достал фотоаппарат и принялся фотографировать внутренности саркофага и аномалию.

Как только вспышки фотоаппарата коснулись бездны, та начала сильно раскачиваться и возить артефакт в разные стороны. Искры сгустились и образовали над аномалией плотный белый занавес, через который ничего нельзя было увидеть, можно было только закрыть глаза и отвернуться. Раздался грохот. Крышка отлипла от верха котла реактора и, пронизывая занавес, быстро стала исчезать в бездне. Встал страшный грохот. Крышку реактора аномалия поглотила полностью, даже пыль от нее не оставила. Волны бездны продолжили раскачиваться и уже с большей силой.

– Куб! Быстро наверх! – раздался хриплый крик Гермеса. – Атом!

Куб резко побежал и через секунду оказался у лестницы, поднялся. Волны стали стихать, но аномалия поднялась на уровень с ним, словно съела крышку и стала больше. Сталкер думал еще подняться, но аномалия успокоилась. Артефакт плавал уже в центре и медленно двигался к краю.

Уровень аномалии достиг половины лестницы, по которой Куб поднялся. Артефакт был в двух метрах от сталкера. Тот поставил левую ногу на последнюю доступную ступень, а правую оставил на подъеме. Левой рукой взялся за край лестницы, а правой стал тянуться к артефакту.

Куб дотронулся пальцем до артефакта и подтолкнул его к себе. Пока он тянулся, растянул руку, и она нестерпимо заныла, чуть не отнялась. Аномалия вновь начала подниматься, но уже не так быстро. Вопреки боли он продолжал тянуться, про себя то матеря всю Зону, то молясь ей, и, когда аномалия подступила к ногам, взял артефакт – полупрозрачный черно-белый шарик с тусклыми разводами в центре, где виднелся какой-то овал, переливающийся перламутром. Вокруг овала бегал черный дымок. Аномалия, поднимаясь, пошевелила артефакт и заставила его буквально прыгнуть в руку Куба. Но сталкер любовался артефактом недолго, все вспыхнуло, прогремев, и пелена исчезла. Вместе с аномалией. Куба не задело, но обдало странным холодом. На месте бездны образовалась просто огромная разрушенная пропасть, на дне которой лежали вперемешку песок, черные капли расплавившегося графита, смешанного с ядерным топливом, обломки и пепел. Свет погас в саркофаге, ржавые волосы погасли почему-то. В здании машзала стало очень темно, как ночью. Что-либо разглядеть удалось благодаря светящейся пыли на дне реактора и фонарикам Гермеса и Атома.

Куб остался с артефактом в руках, внутренне радуясь, что достал артефакт из редкой аномалии. Только вся радость сменилась на сосущую пустоту. Будто артефакт, лишившись своего дома – бездны, – впустил эту пустоту в сталкера. Эта пустота была похожа на тоску ребенка по матери. Сталкер, помрачнев взглядом от перемешавшихся чувств внутри него, недоуменно посмотрел на артефакт. Неужели артефакт живой и тоже что-то чувствует? Действительно, овал внутри артефакта стал ярко-черным после исчезновения аномалии, а дымка почти полностью закрыла этот овал, как грусть тупой болью окутывает сердце.

Где-то вверху метался в недоразумении фонарик Гермеса.

– Твою мать! Где аномалия?! – яростно кричал на весь саркофаг Гермес. – Куб! Атом, я тебе фотоаппарат засуну…

Куда он засунет фотоаппарат, никому не суждено было узнать. Гермес от раздражения и злости начал заикаться и останавливаться на полуслове, ходя по машзалу. Как он еще не наступил на битум или жарку?.. Куб молчал и ничего не слышал. Он вздохнул, спрятал артефакт в контейнер и полез по лестницам наверх.

Скоро подошел и Гермес.

– Черт! Что это было?! Я думал, когда мы пришли, аномалия сюда телепортировалась, и она целый день не должна была исчезать!

– Ну, видимо, она была здесь до этого… – проговорил медленно Атом.

– Зачем ты сфотографировал аномалию, идиот?! – кричал Гермес.

– Я не знал, что вспышки фотоаппарата так действуют на бездну!

– А что ты вообще знаешь, болотная псина?!

Куба словно пришибло током от последней фразы Гермеса. Псинами сталкеров называли только наемники. Хотя на Болотах и обитают сталкеры, занимающиеся охотой за головами. Но Гермес точно не с Болот. От обычных одиночек такое ругательство не услышишь, только от наемников. Куб не хотел верить, что его друг и опытный сталкер связан как-то с наемниками. Хотя кого он обманывает? Всем известно, что Гермес сталкер и всегда им был…

– Может, у нее просто время вышло и она исчезла? – спросил Куб.

Гермес немного успокоился и сказал:

– Можно погулять по блоку, поискать эту аномалию, но я не знаю, где она может быть… Эх, черт тебя дернул фотографировать, Атом!

– Да, черт дернул!.. Раскомандовался, блин! У вас был шанс достать артефакт! Что ж ты Кубу не помогал стрелять в артефакт? Я наоборот помог!

– Помог… Ты чуть его не убил. Куба чуть бездна не забрала из-за него, дебила несчастного, а этот дебил еще себя героем возомнил, болотный слизняк!

Куб открыл контейнер и показал сталкерам добытый артефакт.

– Черт! Ты все-таки успел его взять! – воскликнул Гермес. – Это же глаз ночи! Этот овал в центре – сам глаз. Он всегда смотрит в сторону того, кто его добыл. Только что-то он черный какой-то… Он должен переливаться, как жемчужина… Или я что-то путаю?

– Тоска, наверное. Как только исчезла аномалия, глаз почернел… А какими свойствами обладает глаз ночи?

Гермес назвал. Атом широко улыбнулся, а Куб чуть не сматерился.

– И много ты таких артефактов находил? – спросил он.

– Только один раз. Случайно нашел в рюкзаке какого-то мертвого сталкера. Он лежал прямо возле тропинки, перекрытой тучей аномалий. Я активировал артефакт и увидел, как он вбирает в себя энергию… Только я не помню, где это было и когда… Если я не выдумал…

Пока сталкеры рассматривали артефакт и спорили, Куб опять достал контейнер и в последний свободный, четвертый слот, положил глаз ночи, вырвав его из цепких рук Атома. Тоска внутри Куба усилилась.

***

Сталкеры покинули разрушенный машзал четвертого блока и ушли в здание, дабы найти проход в катакомбы. На этот раз вел группу Атом, выкупивший перед походом, как оказалось, карты с маршрутом внутри блока. Зачем они ему, сталкер не сказал, но по ним он следовал к выходу, вдохновленный удачей. В узких и плохо освещенных коридорах, по которым он вел друзей, не умолкали дозиметры. В противогазах было душно. В тишине раздавалось глухое и спокойное дыхание. Все стены обветшали, как и пол с потолком. Никого не было. В здании блока стояла мертвая тишина. Все отдавало духом страшной катастрофы. Почти в каждом проходе, помещении были обломки с битумом, лежали черепа людей, оставленные уже фанатиками. Иногда пути были закрыты аномалиями, через которые трудно было пройти.

План в одно мгновение изменился. Атом таскал друзей по бесконечным коридорам, желая найти выход. Атом не хотел уходить из блока через катакомбы, опасаясь сильнейшей радиации и фанатиков, которые там, возможно, могли быть, поэтому пошел вглубь, в противоположную сторону от выхода. Но радиация была и здесь, как и фанатики… Сталкеры, блуждая, скоро дошли до перекрестка, каждая из дорог которого вела в какие-то помещения. Ненадолго сталкеры разделились. Далеко никто не зашел, и через пару минут они снова встретились на перекрестке. Сталкеры проверили все дороги и ничего не нашли: везде были тупики с наглухо закрытыми дверьми в другие проходы или заваленными помещениями. В каких-то коридорах стояла вода. Гермес взял инициативу в свои руки и повел всех обратно, удивляясь упертости Атома. Они опять пошли по нескончаемым коридорам с обветшалым оборудованием, обломками и аномалиями. Когда сталкеры стали заходить в ранее неизведанные проходы, они поняли, что заблудились. Свет уже отключился во всем блоке. Работали только аварийные лампочки, свет которых крутился в разные стороны, мигая. Пришлось идти с фонариками, хотя это могло привлечь внимание фанатиков. Узкие коридоры стали мрачными и холодными, своей пустотой и тишиной пугали даже Гермеса. Друзья пошли на цыпочках, моля Зону, чтобы она выпустила их отсюда. Скоро откуда-то начали доходить до слуха шаги фанатиков.

Сталкеры нашли бетонную полуразрушенную лестницу, ведущую наверх и вниз, и пошли на верхний этаж. Внизу были фанатики, если верить слуху. Судя по картам Атома, сталкеры находились недалеко от выхода, помеченного на бумаге закрашенным кругом. Гермес понял, что это за место и пошел быстрее. Уверенность и надежда поселилась в душах сталкеров, но кромешная тьма этого места, откуда когда-то исходила смерть (и сейчас исходит), перекрывало их. Было настолько темно, что свет фонариков не мог прорваться сквозь этот мрак.

– Это черный выход. Четвертый блок, на самом деле, усеян выходами. Только три из них не ведут в катакомбы: главный, черный и тот, по которому мы пришли, – сказал Гермес.

– И куда нас выведет черный? – спросил Атом.

– Твоя карта, ты должен знать.

– Здесь нарисованы только помещения, – пояснил Атом и прокашлялся. Кожа на его лице чуть пожелтела возле бровей, глаз и рта, губы потрескались. Но никто не запаниковал. Атому всучили пузырь, и сталкер повесил его на пояс.

– Дорога, которая проведена к черному выходу, проходит по третьему блоку. Там выход на крышу. Мы выйдем прямо на улицу, спустимся по лестнице и пойдем, так сказать, домой.

Гермес неожиданно повернул в какой-то коридор, в конце которого была толстая железная дверь. Возле нее светила единственная работающая после отключения света лампа. Вокруг двери, вплоть до конца этого прохода, где сейчас стояли сталкеры, рос жгучий пух, такой же густой и мутный, как и в машзале. На карте Атома дверь обозначала выход в третий блок.

– Интересно, она заперта? – поинтересовался Атом.

– Сейчас проверим. Есть длинная палка? – уверенно спросил Куб.

– Кажется, мы уже слышали это от тебя. Разумеется, нет, – ответил Атом.

– Надо убрать жгучий пух, иначе нам не подойти.

– У меня вопрос к тебе, Атом, почему на карте ничего не сказано про жгучий пух? – спросил Гермес.

– Я не знаю.

– Ты у кого карту покупал?

– Она у меня еще с Болот.

– Понятно… болотные псины в который раз показали свои знания о Зоне… Атом, что ты забыл на Агропроме, не говоря уж про ЧАЭС?

– Заткнись, – коротко ответил Гермесу Атом.

Куб снял с себя рюкзак, автомат, отдал их Гермесу, надел капюшон (он так и не снял дождевик), лег на холодный бетонный пол, прижался к нему и пополз к двери. Возле самой двери не должно быть жгучего пуха, потому что там горит свет, а пух его не любит. Кончики аномалий касались капюшона дождевика сталкера, прожигая его. В респираторе было тяжело дышать. Куб сильно волновался, из-за чего дыхание стало прерывистым и тяжелым. Если бы жгучий пух сейчас коснулся его кожи, то он подпрыгнул бы в объятия густым кислотным зарослями. Но сталкер держал себя в руках. Аномалия настолько проросла, что уже лежала на полу. Приходилось пару раз ползти в обход, но она все равно шипела над ним и прожигала одежду. Черные пятна с зелеными разводами покрыли дождевой плащ Куба, но он дополз целым и невредимым.

Возле двери действительно не было жгучего пуха. Куб попробовал открыть дверь, но она оказалась заперта. Либо дверь была настолько тяжелой, что Куб не мог ее открыть в одиночку.

– Открыто? – громко спросил Атом. Эхо еще долго летало по блоку.

– Не ори! – прошептал Гермес и прислушался.

Из следующего поворота стали доноситься чьи-то быстрые шаги. Сталкеры замерли и быстро нырнули в темноту, хоть их ноги поначалу и наполнились ватой, а головы обдало холодком. Все выключили фонарики. Куб спрятался за жгучим пухом. В повороте появился фанатик. Он был в потрепанном плаще, под которым виднелась военная форма. Лица видно не было. В руках электромагнитная пушка, которую сталкеры называют бластером. Пушка была похожа на автомат Калашникова, но дуло было от дробовика, а под цевьем была обойма. Куб, увидев фанатика, оцепенел и побледнел. Это был тот самый фанатик, которого он заметил еще возле прохода на смотровую площадку. Атом пригляделся к фанатику из темноты и тоже узнал этого бойца. Или им обоим показалось? Зона всякое может творить с разумом сталкеров… Куб все это время чувствовал, что он идет за ними. Сталкерское чутье никогда не подводит. Им не показалось.

Гермес и Атом приготовили оружие, но стрелять не собирались, дабы не поднимать шум. Зона знает, сколько за поворотом еще фанатиков. Внизу их целая группировка – это точно. Стрельбу устраивать было самоубийством. Куб даже не шелохнулся, просто стоял за жгучим пухом и рассматривал фанатика. Ему хотелось разглядеть его лицо, но оно, скорее всего, было скрыто за балаклавой или черной морф-маской. Фанатик встал напротив двери и посмотрел точно в сторону Куба. Куб тоже смотрел на фанатика и не двигался. Так продолжалось до тех пор, пока боец не поднял свой бластер и не прицелился в Куба. В спину фанатику зашел Атом и вырубил его ударом приклада. Тело упало. Атом взял бластер и повесил его на плечо. Гордость заиграла на его лице вместе с улыбкой. Потом прикладом дробовика стал снимать с потолка хрупкий жгучий пух. Когда сталкер дошел до Куба, приклад напоминал сахарную вату на палочке, зато копны аномалии больше не преграждали путь.

– Вот и все. Нужно было просто немного подождать, а ты плащом решил пожертвовать.

– Тебе не жалко дробовик? Хороший ведь.

– Согласен, но бластер лучше, – улыбнулся Атом. – Приклад можно новый поставить у Гайкина, а бластер даже у Деда Мороза не выпросишь. Да даже у моего братца, торговца на черном рынке, нет такой малышки!

Потом подошел и Гермес.

– Закрыто? – спросил Гермес. Куб в ответ кивнул.

Гермес будто проигнорировал кивок Куба и взялся за ручку двери со всей силы потянул на себя. Дверь стала с тяжестью и стальным скрежетом открываться, потом с грохотом упала на место где стоял Гермес (он успел отпрыгнуть), потому что сталкер не удержал ее. Все вновь замерли и прислушались. Шагов слышно не было, будто фанатики тоже замерли и прислушались. Гермес закашлял. Сталкеры, видя, что за ними не идут пока что, нырнули в открывшуюся комнату, но дверь поднять уже невозможно было.

– Куб, дай артефакт, – потребовал Атом.

Послышались частые шаги.

– Не дам, ему грустно! Он хочет побыть один, – с улыбкой проговорил Куб. Глаза его на мгновение стали черными, как запекшаяся кровь.

– Да противорадиационный дай! Сейчас обмотаю артефакт жгучим пухом, он потеряет свойства от окисления им и станет пустышкой, из которой можно сделать взрывчатку. – Увидев выражение глаз Куба, Атом округлил свои глаза.

– У меня уже есть пустой артефакт. – Куб достал из контейнера использованный пузырь, отдал его Атому и взял у Гермеса свои автомат и рюкзак, но оставил у него рюкзак с контейнером, где лежал глаз ночи. Контейнер выпячивал из сумки и утыкался в бок Кубу, поэтому нести эту тяжелую коробку было ему несподручно. А Гермес мог боком ее положить в свой мешок, и она не мешалась бы.

Атом принял артефакт и обмотал его собранным прикладом дробовика жгучим пухом. На удивление, пух не прожег сталкеру ладони. Куб никогда не знал, что пух, будучи сорванным, не несет опасности. Этому факту удивился даже Гермес. Обмотанный артефакт покраснел, полностью утратив свой ядовито-зеленый цвет, и стал светиться желтым изнутри. Пух перекрасился в сине-зеленый и стал очень холодным, причем артефакт стал настолько горячим, что начал плавиться и менять форму, став будто восковой фигурой. Аномальное образование начало пениться и дергаться в руке Атома. Сталкер, вскрикнув от жары и холода взрывчатки, бросил смесь в проход, где была дверь и срочно отошел, оттолкнул товарищей.

– Если в метре от артефакта появится кто-нибудь, то его убьет взрывом артефакта. Радиус взрыва должен быть пять метров, так что не подходить, – проинструктировал всех Атом. – И давайте скорее уходить. Сейчас он полностью расплавится и станет незаметным для фанатиков.

– Надо же, новички с Болот умеют спаивать артефакты? Вы небось озолотились все там? – язвительно произнес Гермес.

– В смысле? – спокойно спросил Атом.

– Ну если соединить золотую рыбку и ночную звезду, можно получить шар из чистого золота.

– А! Ты про это… Не, брат, такие артефакты у нас на Болотах не водятся… А ты как сам не додумался до артефактов, а, легенда Зоны с Агропрома?

– Я не думал, что сломаю дверь. К тому же я охочусь на мутантов, артефакты меня не очень интересуют.

– Ясно-ясно, – с улыбкой протянул Атом.

– Я серьезно.

– Понятно, – все также улыбался Атом.

Сталкеры находились в небольшой комнате, в углу которой была другая дверь, обычная, а посреди стоял стол с патронами для бластера, с аптечками, гранатами и легкими бронежилетами. Атом, увидев все это богатство, бросился к нему, раскрыл свой почти пустой рюкзак и запихал в него все патроны для новой пушки и пару аптечек. Даже попытался запихнуть бронежилет, но он не влез, и Атом его надел на себя. Остальные продолжили осматриваться. Стены здесь были целыми, будто их не коснулись катастрофа и время. Такая сохранность помещения удивила Куба, привыкшего за пять лет в Зоне к поглощенным зарослями руинам. Возле правой боковой стены стоял неработающий топливный генератор. Видимо, из-за того, что генератор не работал, потому что в нем закончилось топливо, в блоке отключился свет. Зато в комнате свет был каким-то образом. Но Гермес проверил: топливо в генераторе было. Что-то случилось в блоке. Уж не из-за аномалии ли?

Не успели сталкеры осмотреться, как вдруг открылась дверь, которая была в углу. Оттуда вышел высокий контролер, с грязно-зеленой кожей, многочисленными стертыми повязками на руках, по пояс голый. Мускулистое тело покрыто черными венами и следами от уколов. Голова крупная, только череп наполовину открывал мозг, вокруг которого была конструкция, похожая на модель атома, и мозг в ней был ядром, а по металлическим кольцам, служившими обрамлением черепа, очень быстро перемещался светлый огонек. Глаза тоже были механические. Они, как объектив, уменьшались и увеличивались. Вместо зрачков были те же огоньки. Полумертвое выражение лица контролера выражало злобу и слепую ярость, будто он сейчас подойдет, просто оторвет голову и даже не будет брать под контроль, словно мстя за то, что с ним сделали.

Контролер взмахнул рукой и резко вытянул ее в сторону Гермеса, и тот свалился на пол, зажав уши. Куб дернул затвор и пустил в мутанта очередь, особо не целясь. «Уйди, уйди!» – твердил про себя Куб и стрелял. Контролер хотел уже взять Куба под контроль, но лишь рыкнул и отошел. Воспользовавшись случаем, открыл огонь Атом. Дробинки поразили механизм, находившийся на месте мозга мутанта, и контролер замертво упал.

– Вы че сразу в голову не стреляли?! – кричал Атом. – Звание легенды Зоны помешало?

Куб промолчал.

Гермес, кашляя, произнес:

– Эта тварь чуть сварила мне мозги! – Сталкер помотал головой.

– Мда…Не думал, что здесь есть контролеры… – добавил после он.

– Какого черта они здесь делают?! – вдруг крикнул Куб. – Здесь фанатики же! Либо он их всех должен был убить, либо они его!

– Ты видел, какой это контролер? – спросил Атом. – Это не обычный какой-нибудь, а самый настоящий киборг!

– На меня контролер никак не подействовал – это нормально? – спросил Куб.

– Психика у тебя устойчивая. Знай теперь, что можешь в пси-зоны без защиты заходить.

– Нужно уходить отсюда! А то, чую, скоро на зомби-суперсолдатов наткнемся.

– Ага, на Ван Дамма, блин, или нацистов! Сплюнь!

Сталкеры быстро поднялись. Гермес и Куб скрылись за второй дверью. Атом шустро встал и, в последний раз взглянув на свою взрывчатку, бросился вслед за друзьями.

Вдруг прогремел взрыв, за которым последовали кратковременная вспышка и крики фанатиков. Каким-то бойцам удалось избежать взрыва, но смерть их настигала пулями сталкеров. Но фанатики не прекращали стрелять и вели плотный, непрекращающийся огонь по незваным гостям. Одной пули в них было недостаточно. Даже если пуля попадала в лоб фанатику, он продолжал стрелять как ни в чем не бывало. Атом сделал несколько выстрелов, находясь в дверном проеме, и ушел за спину товарищей. Куб краем глаза заметил крупное мокрое пятно на черной куртке Атома в районе плеча…

Фанатиков было очень много, будто взрыв артефакта ничего им не сделал. Гермес увидел, как пораженный взрывом фанатик немного полежал на упавшей двери и встал, кинувшись в атаку. Сталкер сразу же перевел свою стрельбу на него. Торс фанатика превратился в кашу из крови и порванной ткани, но он не умер. Стрельба в помещении усилилась. Хлопки выстрелов заглушали абсолютно все любые звуки, беспокоя оставшееся в глубокой мертвой тишине место катастрофы. Даже если сейчас взорвется граната, ее взрыв из-за выстрелов не будет слышен. Фанатики, в основном, стреляли из автоматов Калашникова и М-4. Бластеров ни у кого не было.

Дым стрельбы заполнил комнату. Ничего не было видно, разве что огни выстрелов. Это позволило сталкерам уйти. Они были в узком коридоре, где стены и пол были из решеток, за которым были заржавевшие толстые трубы, уходящие в стену. Уровень радиации здесь был запредельный. Сталкеры поспешно покинули коридор и вышли на лестницу, в конце которой был выход на улицу.

Фанатики отстали. Куб и Гермес по очереди вышли на улицу и быстро спустились по винтовой стальной ржавой лестнице вниз. Гермес пару раз споткнулся; было ясно, что он мало что видит и постепенно теряет сознание. Облучение делает свое дело, он решил не использовать оставшийся пузырь, пока не выйдет с территории электростанции. Плюс он простужен, что накладывает еще один опечаток на его состояние. Четвертый блок был уже позади. Осталось только бежать с территории станции и скрыться в лесах. Но вдруг Куб осознал, что с ними нет Атома.

– Где Атом?! Атом!!!

Дождь не прекратился. Зато гроза больше не гремела, а небо посветлело и стало оранжево-желтым. Но, несмотря на это, все казалось мрачным и темным, с желтоватым оттенком. Солнце уже встало, но все равно скрывалось за плотными тучами. Стрельба неожиданно возобновилась. Слышались выстрелы бластера Атома и очереди фанатиков. Показался на лестнице Атом, стреляющий куда-то в помещения. Но вдруг он прекратил стрельбу и перестал кричать. Раздался еще выстрел из бластера, не его. Сталкер замер в конвульсиях и свалился с лестницы на землю, перевернувшись в воздухе несколько раз. Вся куртка сталкера была в крови и дырах. Кожа стала еще бледнее, чем была, глаза потускнели и омертвели, нос заострился, а омытые дождем и кровью губы стали тонкими. Лучевые ожоги отдельными пятнами покрывали его лицо. Только гордость не сошла с лица, но она была уже не той, какой была недавно. Атом лежал, раскинув руки. В одной был бластер, в другой – Remington без приклада. В груди было огромное отверстие, сочащееся кровью.

– Атом!!! – крикнул от боли утраты друга во весь голос Куб, поднимая свой автомат и стреляя из него длинными очередями наверх, откуда начали выходить фанатики.

За ним стал стрелять Гермес, сорвав с себя противогаз. Лучевые ожоги покрыли его руки и задело лицо даже сквозь противогаз. Гермес часто промахивался, стреляя в фанатиков, и практически ничего не видел уже. Странные шрамы окружили его глаза и заняли худые щеки. У Куба упало только давление, он слышал свое сердцебиение и звонкий шум в голове, который заглушал грохоты выстрелов.

Сталкеры стояли на пустыре и были видны как на ладони. Фанатики же разошлись по лестнице и вели огонь с разных высот. Треск дозиметра, говорящий от сильной радиации, уже слабо волновал сталкеров. В проходе показался тот самый фанатик, которого Атом вырубил. Он был все также в плаще, но в руках был бластер. У кого-то взял, наверное. Этот фанатик был единственный из отряда, кто был с бластером, у остальных было обычное вооружение, как и у сталкеров. Он и убил Атома, судя по оставленному на его теле следу выстрела. Только бластер мог сделать такое отверстие. Месть – блюдо, подающееся холодным, как говорится…

И Куб это понял. Слепая ярость накрыла сталкера и засела глубоко в его сердце, обливающемся горячей кровью. Сталкер сжал рукоять автомата, прицелился и сделал несколько выстрелов в голову того фанатика. Тот что-то вскрикнул и упал вниз лицом с лестницы рядом с Атомом. Прикрывал Куба Гермес, успевший за это время нейтрализовать троих фанатиков, несмотря на раны. Всего их было десять, и все они не могли попасть по сталкерам. Ни у кого не было оптических прицелов – раз, прицелиться мешали дождь и предутренняя темнота – два. Хоть какое-то преимущество у сталкеров, и все равно, что оно работает и против них.

– Бежим обратно в ОРУ! – крикнул Гермес.

Со стороны ОРУ донеслось рычание химер. Двуглавые чудовища со страшными и кровожадными мордами рассредоточились по пустырю. Издалека они походили на огромных львов, у которых не было хвоста, гривы и вообще какого-либо шерстяного покрова, но рожи отдаленно напоминали человеческие лица, однако это были звериные морды с красными глазами, удлиненным подбородком и крупным, идеально круглым, ровным черепом. У них были сильные, широкие лапы, с помощью которых они кидались на жертву и разрывали ее огромными когтями. И таких монстров набежало к четвертому блоку целая стая. Их рык заглушали выстрелы фанатиков и шум дождя. Они прыгали, забирая сталкеров в кольцо. На фанатиков химеры не реагировали.

– Бежим! К смотровой площадке! – крикнул опять Гермес, видя, что дорога к ОРУ перекрыта.

Но сначала никто не побежал. Куб, сделав огромную очередь, убил трех химер, и те отстали. Этих свирепых мутантов трудно было убить, и они это знали, но то, что сталкеры убили нескольких их сородичей, заставило их отступить. Но, возможно, они еще вернутся. Но вероятность этого стремительно пошла к нулю после того, как открыл огонь Гермес. Он убил еще парочку химер, после чего рванул со всех ног к смотровой площадке. Но, видя, что Куб особо никуда не торопится, смотрит назад готовый стрелять и медленно идет к выходу, он остановился и осмотрелся. Но в глазах все двоилось, отчетливо что-то разглядеть не представлялось возможным. Гермес чувствовал, как глаз ночи за его спиной дрожит, и эта дрожь чувствовалась даже сквозь стенки контейнера.

Сталкеры попятились назад и прошли какие-то застройки. Оттуда стали выходить толпы зомби. Полумертвые, худые трупы людей тянулись за сталкерами, еле передвигая ноги и произнося нечленораздельные звуки. Все зомби были в одежде работников станции и синих рабочих комбинезонах. На каких-то зомби была военная форма, на других – сталкерские комбинезоны, на третьих – обычная одежда, в которой приезжают в Зону туристы… Лица зомби были изуродованы из-за разлагающейся кожи и ран. Толпы зомби шли стеной, перегородив путь обратно к саркофагу.

Из-за их спин выпрыгивали получившие подкрепление от снорков химеры. Огромная лавина мутантов и зомби стремительно двигалась на сталкеров. Откуда-то прилетали выстрелы фанатиков.

Сталкеры с дрожью в теле, страхом и пустотой в голове, холодом в руках стояли и стреляли. Но гораздо проще было бежать. Да и зачем стоять и сдерживать мутантов? Ради чего? Зомби не берут пули, они дергаются от них, но не падают, а снорки напали слишком ловкие и быстрые, что уж говорить про прыгающих и огромных химер…

Сталкеры побежали со всей скоростью к главному выходу с ЧАЭС. Они очень быстро достигли основного входа в саркофаг, но потом Гермес отстал, и его бег вскоре прекратился. Зато раздался короткий его крик, разбудивший, казалось, всю станцию. Куб оглянулся и увидел поднимающееся красное свечение возле входа в саркофаг, кровавую пыль вокруг и сжавшийся в маленькую металлическую груду автомат. Вокруг груды лежали остатки знакомой ткани, а в самом центре пресса подпрыгивал и сплющивался глаз ночи, смотрящий на Куба со слезным блеском на зрачке, словно прося прощение за что-то или умоляя спасти его. Артефакт стал истекать какой-то синей жидкостью и, превратившись в лепешку, исчез. Из кровавой пыли появился артефакт, похожий на душу. Но Куб не решился его подбирать. Он замер от страха, его трясло от осознания того, что Гермеса убил пресс, и от него остался лишь артефакт. Гермес ничего не видел, выйдя из блока, и не заметил аномалию, когда побежал… «От него остался лишь артефакт, – говорил разум Куба. – А глаз ночи навсегда потерян. Артефакт, который мог уничтожать аномалии…»

Теперь Куб один. Сталкера преследуют химеры, снорки и зомби, которые вот-вот его настигнут, стреляют издалека фанатики. Либо он сейчас побежит со станции хотя бы в Военный город, откуда можно добраться до Агропрома, либо все тяготы жизни через пару секунд для него закончатся.

Он выбрал бежать. Куб ринулся с территории станции чуть ли не со скоростью света. Покинув станцию, он свернул в лес, где стояла «Дуга», одинокая, брошенная и внушающая страх. Вновь он побежал по непролазному лесу, задыхаясь от усталости.

С короткими перерывами Куб добежал до окраин Тихих Холмов. Далее он хотел пойти в Военный Город. До него доносилось рычание зомби, но они, наверное, пошли по ложному следу и двигались теперь дальше по дороге, прямо к бандитам в Копачи. Возможно, запах бандитов, которые ошиваются обычно недалеко от ЧАЭС, привлек мутантов. Обессиленный Куб почувствовал, что он в безопасности и теперь можно отдохнуть. Солнце к этому времени ярко светило над головами всех сталкеров…

4

Приближалось утро, когда группа сталкеров на старом УАЗе решила остановиться после долгого и бесплодного путешествия по северным территориям Зоны посреди лесной дороги, где никого не было. Некоторое время назад на станции раздавалась стрельба – там шла ожесточенная бойня. Наверное, бандиты из Копачей ходили к первому блоку и напоролись на фанатиков. Хотя никто из группы не был в этом уверен. Что делать бандитам на станции?..

Гроза стихла, появилось солнце, стрельба стихла быстро, настала тишина. Запахло сыростью и травой, запели в глуши птицы. В Зону вернулся мир. Сталкеры вышли из машины, чтобы взглянуть на ЧАЭС. Они как раз проезжали мимо электростанции, держась лесов и пустынных равнин, чтобы не встретиться с фанатиками. Дорога, по которой ехали сталкеры, вела в Госпиталь и была заброшена, потому что не все сталкеры доходили до заброшенной больницы. Кому взбредет в голову идея посетить место, где мутантов больше, чем во всей Зоне? Заброшенная тропа вела из провалившейся под землю больницы на Тихие Холмы. Справа сбрасывали листву рыжие бесконечные леса, слева, в низине, блестел пруд-охладитель, за которым стояли ветхие здания Чернобыльской станции. Оттуда шла стрельба, которая так насторожила группу. Именно с четвертого.

Для них станция была самым опасным и при этом самым тихим местом в Зоне. Там целая группировка враждебных сталкеров, логова химер свирепых – вторых по опасности после химер лесных, которые умеют сливаться с окружающей средой. Там радиация, аномалии – словом, там опасно. И все эти опасности отталкивают обычных сталкеров, поэтому там тихо. Сталкеры не ходят туда, хотя жажда наживы так и тянет.

Трое сталкеров спустились к воде, потому что кустистые заросли у тропы мешали нормально рассмотреть станцию. Еще двое остались у машины.

Высокий, худощавый, но крепкий сталкер, одетый в потертый кожаный плащ и старый комбинезон подошел к воде вплотную и бросил на станцию взгляд, полный презрения и готовности к худшему. У него были редкие стоячие волосы пшеничного цвета, залысины на лбу и темная щетинистая борода, добавлявшие ему лишние десять лет. На лице выделялись высокий красный лоб, круглые, неясного цвета глаза, которые, казалось, настолько переполнены какой-то силой или энергии, что могли светиться в темноте; нос с небольшой горбинкой и угловатый рот. Из вещей, кроме обреза, дроби к нему, дозиметра и ножа, ничего не было. И то все эти вещи лежали в маленьком рюкзаке за спиной. Только обрез висел каким-то образом на поясе.

К презрению и готовности к худшему прибавилась необъяснимая тревога. Сталкер задумался, опустил горящие глаза, чтобы понять, что не так. Вдруг он понял, что смотрел не на электростанцию, где когда-то произошла техногенная катастрофа, а на место, откуда пошла Зона. Да, Центром является Припять, но если бы не авария, то и Зоны, наверное, не было. Именно станция хранит в себе все тайны Зоны. Да и не только тайны Зоны, а вообще все. Но что-то еще тревожило сталкера. Что-то связанное со стрельбой. Сталкер не мог понять точно, но знал, что разгадка рядом.

– Зона меняется, – зевнул сталкер справа, низкий, лысый, плотный, с огромной густой бородой.

Именно это и волновало сталкера в плаще. Зона меняется. Голос интуиции подсказывал ему, что Зона изменится до неузнаваемости.

– Нужно рассказать Тарлахану, – сказал сталкер в плаще и повернулся, чтобы уйти.

– Может, есть смысл съездить до станции и посмотреть, что там произошло? А, Коготь? – спросил лысый.

– Бензина не хватит. Сейчас бы по-хорошему до базы доехать. После ночной бойни я не думаю, что нам стоит там появляться, – ответил сталкер в плаще.

– Там всегда были фанатики, – сказал третий сталкер, в темном футуристическом костюме, похожим чем-то на скафандр. Его голос был неприятным и металлическим, неживым.

– Да, – только и сказал Коготь и пошел к машине. За ним подтянулись и остальные.

– Ну, полюбовались, натуралисты? – полюбопытствовал ледяным и неприятным голосом стоящий у капота рыжеватый сталкер в комбинезоне песочного цвета. Его звали Лис. Коротко стриженый, с худым, бледным, вытянутым лицом, тонкими чертами; круглые, зеленые глаза чуть прикрыты веками, из-за чего его лицо выражало безразличие ко всему и безучастность. На вид ему было максимум сорок, хотя точный возраст, кроме него самого, никто не знал.

– А ты настоялся, лодырь? – тут же осадил его Коготь.

– Пока мы тут стоим, сталкеры других группировок ЧАЭС уже штурмуют. Смекнули, что нужно перевалочный лагерь там делать, чтобы пробиться к Заповеднику. Не то, что мы, – ветераны из «СВГ», которые как сидели в своем Военном Городе, так и сидят!

– Фанатика попробуй убей еще. По местам! Финн, на Военный Город.

Сталкеры уселись обратно в машину, и машина тронулась дальше по лесной дорожке к Тихим Холмам. Час езды – не более. Но хватит ли бензина? Группа колесует по Зоне уже третий день. Все канистры, которые сталкеры брали с собой, стоят пустые сзади. Зато удалось нажиться всяким барахлом, которое можно выгодно продать. Вместе с канистрами под брезентовой накидкой сзади, за сиденьями, лежит пара десятков автоматов натовского образца, несколько бронежилетов, контейнер с шестью артефактами, патроны, аптечки, медикаменты с редким в Зоне пенициллином, ИРП.

Путешествие пяти сталкеров началось в городе Чернобыль. Лидер клана «СВГ» набрал добровольцев и разделил их на группы, каждая из которых отправилась к Центру Зоны по своему направлению. Группе Когтя несказанно повезло: им выпала самая безопасная дорога – Чернобыль – Копачи – ЧАЭС – Припять. Другим, соответственно, повезло меньше. Кого-то отправили через «Дугу», кого-то – через самые окраины Зоны, где нога сталкера никогда не ступала и ступить не могла – там одни полные аномалий леса.

В первый день группа Когтя просидела в Чернобыле, расслабляясь на базе «Свободы». Кто-то пошел в местные аномалии за артефактами, чтобы потом их продать, а кто-то просто занимался своими делами. Два артефакта, найденные в городе, открыли список хабара, который лежал под брезентом. Это были вспышка и бенгальский огонь – красивые шары синеватого цвета, которые при касании слабо бьют током, но зато при усталости моментально восстанавливают все силы. На Большой Земле некоторые спортсмены использовали эти артефакты заместо допинга. Немного подержали на теле, восстановились, спрятали артефакт и дальше на соревнования.