Домой

Потеря

День, когда сообщили, что мы теперь другое государство, помню как сейчас. Туманный декабрь девяносто первого, по дороге со школы на здании комиссионного магазина встречал ранее незнакомый двухцветный флаг.

В беседах взрослых звучало новое слово страны, вокруг обсуждения, чувство обречённости, многие не понимали и не принимали. Казалось, что пришло неизвестное далёко, о котором хором пели под алым знаменем в актовом зале.

Как дети большой семьи, при распаде остались с тем, с кем сказали, без собственного выбора, любви и привязанности. «Как же так, а мы? Ведь жили вместе, дружно, в огромной стране, гостили, ценили и строили общее. А теперь?» Пустота окружила души и умы миллионов людей с родиной в сердце на долгие годы.

Из окон слесарской мастерской видна дорога к проходной предприятия. Каждое утро тянется редкая вереница неспешных тёмных силуэтов. Чем ближе к турникету, на уставших лицах просыпается улыбка, грустные глаза дают блеск и глубокое ожидание радости.

Работа – единственная отдушина людей, вымученных восьмилетней войной. Беспрерывные бомбардировки, отсутствие света, воды, газа, продуктов – всё крепко сдавило сильные характеры, но не сломило.

Выросшее поколение войны научилось по звуку определять тип, расстояние и опасность прилётов. Из круга близких знакомых в живых осталось десятая часть. Старшие же постарели сильно.

Сковавшее терпение, усталость, боль.

Сборы

После утреннего дождя прояснилось небо, солнце по-весеннему устремилось в окна жёлтыми лучами, осветило игру пыли над дощатым полом, контрастом показало чертежи, стопки бумаг, столы, инструменты.

Дежурство двадцать второго февраля, обед, звонок по внутреннему. «Миша! Обзвони всех коллег, кроме пенсионеров, – хриплым голосом сообщил начальник. – Собираемся на военкомате, с собой еды на несколько дней и мыльно-рыльные принадлежности».

Вдумчиво, размеренно, внутренне собранно. Волнение мелкой искрой ощущалось в груди, но спокойно сообщил всем, упаковал своё.

Дома пустые стены, полная тишина, некому проводить, обнять в дорогу, фотографии родителей из чешского серванта улыбкой посмотрели мне вслед закрытой двери.

Тёплая погода сопровождала всю пешую, редкие ручьи и лужи пересекали путь, а родные улицы будто оглядывались молча в спину, донося эхом взрывы низкой волной.

Из военкомата разворачивали на центральный клуб района. Сталинская архитектура, аллеи парка, клёны, спящие аттракционы счастливого советского детства. Сигаретный дым густо окутывал парней и мужчин, взволнованные взгляды женщин, пронзающие слёзы детей, минорный фон.

Вечером автобус, рядом друг Димка, хороший человек, сидим молча, слушаем разговоры ребят, дорожная тряска взбадривает, на горизонте в тяжёлых облаках тонет яркое солнце, освещая последними рыжими лучами салон.

– На сборы, наверное, как в прошлый раз, на пару недель, – смотря в пол, промолвил Дима.

Прибыли затемно, голоса, толпы людей, разрозненный свет фар и мельтешение ног, бесчисленные силуэты, многие частично в форме.

Очередь быстро, оперативно: зимнюю, летнюю, берцы, мешок, чашка, ложка, котелок, каска. Надел всё, что выдали, и своё, максимально утеплился.

Ночью нарастающий холодный дождь пробрал насквозь, обсуждения и весёлые разговоры на картонках сменились тишиной и редким кашлем.

Ранним утром на построении определили кого куда, разбили по ротам, батальонам и взводам. Сформированным группам выдали в ангаре инвентарь: пилы, лопаты, топоры.

Диму и пять человек с нашей работы определили в одно отделение, шестого парнишку нам дали с другого города, он периодически бегал к своим, напрягал отсутствием.

Многие с предприятия из разных служб попали в наш батальон, бывшие начальники, слесари и инженеры теперь стали равны.

Время от времени проводили построения, проверяли, считали, перегруппировали, предлагали, кто кем будет: снайпер, стрелок, пулемётчик.

Полевая кухня днём накормила вкуснейшей перловой кашей с тушёнкой, хотя мне казалось, что у многих такая же в голове.

Расположились в ангаре, с Димой держались рядом. Заготовленную поросль, коряги, поддоны, да и всё, что смогли найти, жгли в обособленные костры, грелись. С предприятия привезли провизию долгого хранения и рулон утеплителя. Мостились к огню кучно – кто сидя, кто лёжа: рассказы под чаёк, истории из жизни.

Ночь, вооружение: автоматы, пулемёты, Диме – гранатомёт, мне чехол для переноски выстрелов. Большинство не держали в руках огнестрельное, знающие подсказали, как пользоваться, разбирать-собирать, чистить.

Пять дней мы узнавали себя по-другому, характеры человеческих закрома, бывших коллег и неслучайных судеб настраивались на общий лад.

– Построение! С вещами! Личные отдельно! – командный голос отправил колонны на погрузку в автобусы.

Прибыли на вокзал, старинный город, крупный железнодорожный узел, восемь лет назад тут шли ожесточённые бои, нанесён значительный разгром противнику.

Упорядоченная посадка в вагоны, движения выстроенных солдат, настроение дороги, улыбки, шутки, лёгкий смех. Выдали коробки пайков. «Берегите сухое!» – рекомендация старших.