Хитобасира

Часть 1. Номикай

Ртутно-серые капли медленно ползли по запотевшему стеклу, сквозь которое были едва видны очертания зданий городского квартала Токио. Автобус почти не двигался, пойманный в ловушку жадным чудовищем – гигантской пробкой. Пассажиры явно нервничали, то и дело поочерёдно поглядывая на часы и проверяя, сколько времени у них есть в запасе, прежде чем они совершат один из самых страшных для японца грехов – опоздание. Никто не смел произнести ни слова, будто страшась, что от их разговоров автобус ещё больше замедлит ход или вовсе остановится. Гнетущая тишина поглотила салон и всех, кто в нём находился.

Алёна, как и другие пассажиры, была на пределе – ведь она направлялась на мероприятие, на котором просто обязана была проявить себя как можно лучше, во всей красе продемонстрировав себя, причем как внешне, так и внутренне. Опаздать туда было последним, чего желала Алёна, именно поэтому она специально выехала заранее, но… У её величества пробки были собственные грандиозные планы на этот вечер.

Густую тишину, нарушаемую лишь фоновым гудением моторов за запотевшим окном, резко разорвал громкий телефонный звонок. Пассажиры автобуса недовольно оглянулись, и Алёне пришлось пробормотать «Суми масен» и принуждённо улыбнуться, прежде чем она выудила из своей сумки мобильный телефон. Сомнений в том, кто мог звонить ей сейчас, не было ни единого.

– Кадзуфуми, мой дорогой, я всё прекрасно понимаю. Но заставить исчезнуть пробку не в моей власти, и всё, что мне остаётся – ждать.

Мелодичный мужской голос в трубке ответил ей:

– Алёна, ты подводишь меня и всю нашу компанию. Мы столько сил потратили, чтобы заполучить этот контракт, обхаживали господина Ядзиро больше месяца. Ты сама видела, что пришлось обобщать наш опыт в инжиниринге, собирать отзывы от бывших клиентов и даже заказывать справки по финансовым отчётностям. И вот теперь, когда договор заключён и пора входить в курс дела, ты опаздываешь! Из-за тебя мы ударим в грязь лицом в первый же день.

– Иди туда без меня, Кадзуфуми, возможно, они будут так увлечены разговором с тобой, что не заметят моего отсутствия поначалу. А потом я триумфально появлюсь и завалю их техническими терминами, так что в нашем профессионализме они точно не усомнятся.

Голос в трубке немного помолчал, потом отозвался:

– Другого выхода я не вижу, поэтому так и поступим. Пожалуйста, появись там так скоро, как получится, чтобы твоё отсутствие осталось по возможности незамеченным.

– Конечно, мой дорогой друг.

Алёна сбросила звонок, убрала телефон в сумку и, достав расчёску, принялась водить ею по своим длинным золотистым волосам. Пассажиры вновь недовольно покосились на неё, и ей пришлось спешно прекратить – культурный разрыв всё ещё был велик несмотря на то, что Алёна жила в Японии третий год и всеми силами стремилась стать здесь своей. Конечно, она уже достигла в этом вопросе значительных успехов – получила должность помощника главного инженера в небольшом проектном бюро. Благодаря этому она теперь может позволить себе арендовать просторную квартиру в центре Токио, а не крошечную каморку на окраине, в которую переехала сразу после эмиграции в Японию. Однако с усвоением культуры и традиций японцев дела шли несколько медленнее, чем ей бы того хотелось.

Целая вечность прошла, прежде чем Алёна наконец вышла из автобуса навстречу ставшему проливным дождю на нужной ей остановке и размяла затёкшие ноги. Идя по залитому водой тротуару, Алёна чувствовала, как дождь проникает в её неудобные туфли, и даже зонт не может стать ему хоть сколько-нибудь значимым препятствием. Дождевая вода текла по капроновым колготкам, надетым не по погоде, а по корпоративному этикету, и они жалостливо липли к ногам, доводя раздражение до пика. Алёне пришлось остановиться, отдышаться и отрепетировать улыбку, чтобы её новые коллеги не приняли её состояние за проявление неучтивости с её стороны.

Вот наконец и нужное здание. Беспощадно обдуваемая ледяным ветром, Алёна почти бегом поднялась по лестнице ко входу в высотное здание из стекла и бетона, на первом этаже которого располагался ресторан. Алёна подумала, что в этом же здании наверняка располагается и офис строительной компании, с которой они заключили столь долгожданный контракт и сейчас должны были упрочить сотрудничество в неформальной обстановке. Конечно, это известная компания, клиентами которой становятся только японские богачи и чиновники, и они могут позволить себе править бал. А представители небольшой инжиниринговой компании, конечно же, приедут туда, куда велят эти небожители от строительства.

Кадзуфуми ждал её в холле. Алёна ещё раз отметила про себя, насколько ей повезло с боссом – любой другой руководитель на его месте устроил бы разнос и наложил штраф, а он лишь осуждающе покачал головой. Добродушию Кадзуфуми, казалось, ничто не могло помешать, он никогда не смотрел свысока на своих подчинённых, но вёл себя с ними на равных, и потому был снисходителен во многих вопросах. Стройный, моложавый, совсем не седой, несмотря на свой возраст, он был настоящим кумиром всех своих сотрудников.

Подхватив пальто Алёны, он вручил его швейцару и, взяв за руку, потащил в зал.

– Я уже познакомился с господином Ядзиро, мы поговорили о проекте, но больше с точки зрения организации. Однако ему нужен инженер, с которым он обсудит технические тонкости, так что будь добра соберись и произведи впечатление. В конце концов, работать с ним напрямую придётся в основном тебе.

Алёна еле поспевала за ним в своих туфлях, ноги в которых предательски проскальзывали из-за намокших под дождём колготок. Проходя мимо зеркала, Алёна обнаружила, что волосы её от дождя вновь распушились, и следовало бы посетить уборную и привести их в порядок, прежде чем появиться перед представителем строительной компании. Но говорить об этом Кадзуфуми было бесполезно – он тащил её через зал напрямую к началу стола, где восседал, очевидно, управляющий директор со стороны их партнёра, господин Ядзиро.

Увидев его, Алёна неприятно удивилась. Лишний вес в Японии давно уже считался плохим тоном для всех социальных слоёв, но господин Ядзиро, судя по всему, не придавал этому никакого значения. Его живот горой возвышался на стуле, будто восседал впереди него, бросая вызов всем худощавым сотрудникам, что собрались вокруг. Нависшие над глазами веки делали взгляд чёрных глаз тяжёлым, будто пронизывающим насквозь, а чрезмерно густые брови лишь усугубляли суровое впечатление.

Увидев подходивших Кадзуфуми и Алёну, господин Ядзиро поднялся из-за стола с проворностью, которую сложно было ожидать от столь полного человека. Пока Кадзуфуми представлял ему Алёну, господин Ядзиро оглядывал её так внимательно, будто ощупывал взглядом, от чего в груди полыхнул ледяной огонёк. Потом он оглянулся на своего тощего помощника, что сидел рядом и нервно подёргивал волосы на темени, и красноречивым взглядом указал ему на бутылку шампанского. Тот послушно вскочил и наполнил бокал, который протянул Алёне.

– О. благодарю, но не могу принять – я не пью алкоголь ни в каком виде, – растерянно залепетала Алёна, но господин Ядзиро пригвоздил её взглядом к полу.

– Номикай – дружеская корпоративная попойка. Если вы не будете пить, у вас не получится стать частью команды! Поэтому отказ от шампанского равносилен выходу из игры.

Кадзуфуми на спиной господина Ядзиро сделал страшные глаза, посему Алёне пришлось подчиниться и принять бокал. Ядзиро довольно похлопал себя по животу и сказал:

– Так-то лучше. А теперь расскажите мне о себе, я хочу понимать, с кем мне придётся работать.

С этими словами он взял руку Алёны и положил на свою. В таком положении они отправились в соседний зал, а Кадзуфуми вместе с помощником господина Ядзиро шли позади, словно королевская свита. Хоть ладонь господина Ядзиро и казалась мягкой, но рука его крепко держала руку Алёны – в голове её пронеслась мысль, что она не смогла бы высвободить её, даже если попыталась.

Новый зал, в который они вошли, был ещё просторнее и роскошнее. Стулья, обитые темно-бордовым бархатом, были небрежно расставлены вокруг полированного деревянного стола, заваленного традиционными японскими блюдами. Повсюду сидели и стояли участники вечеринки, то и дело раздавался звонкий смех. При появлении господина Ядзиро люди разворачивались к нему и отвешивали легкий поклон. За окнами продолжила неистовствовать непогода – дождь остервенело хлестал в окна и, не добившись своего, уныло сбегал по стёклам вниз. Казалось, что все эти весёлые люди изо всех сил игнорируют стихию на улице, делая вид, что уж их-то она точно не касается, словно страус, который засунул голову в песок и верит, что его никому не видно. Но в глубине души Алёна чувствовала, что никому в этом зале не уйти от дождя – рано или поздно этот дождь настигнет каждого из них, и её в том числе. Тем большей печалью отдавала эта нарочитая роскошь и искусственное веселье.

Господин Ядзиро подошёл к окну, облокотился на подоконник и, подняв бокал, сказал:

– Итак, Алёна, расскажите мне, что привело вас в нашу страну? Как европейка оказалась в японской инжиниринговой компании? Каковы ваши мотивы?

Алёна стушевалась. Она ожидала более формальных вопросов, да и в целом думала, что корпоратив в строительной компании будет куда более официозным действом, а в действительности вышло вовсе не так. Она приготовила речь о своих достижениях в должности инженера, выбрала кейсы из своей карьеры, которые считала достойными, чтобы поведать о них столь важному лицу – а он спрашивал её о том, почему она вообще находится сейчас здесь. Алёна не была уверена, что когда-то задавала такой вопрос даже сама себе – и, конечно, готового ответа у неё не было.

– Я родилась и выросла в России. Хорошо училась, всегда чувствовала свою расположенность к точным наукам. А ещё с детства обожала японскую культуру – и средневековую, и современную. В школе одновременно читала и мангу, и Мурасаки Сикибу. После школы поступила в университет на инженерную специальность, и одновременно по вечерам изучала японский язык. Потом сдала экзамен на сертификат, подтверждающий уровень владения языком, работала помощником инженера в Петербурге и параллельно искала работу по специальности в Японии. Мне посчастливилось познакомиться с посредником, который рекомендовал меня на должность в японскую компанию – так я впервые сюда приехала. Компания была небольшая, зарплаты едва хватало на жизнь, и спустя некоторое время я стала искать новое место и попала к господину Кадзуфуми.

Ядзиро нехотя посмотрел в сторону Кадзуфуми, который изобразил натянутую улыбку, и сразу же вновь перевёл глаза на Алёну. Та с удивлением отметила про себя, что благодушие в кои-то веки, кажется, изменило Кадзуфуми – она впервые за долгое время видела его таким напряжённым. Брови его были сведены, уголки рта опустились вниз – казалось, ему было очень не по себе и хотелось уйти, и он сдерживал себя, чтобы оставаться на место и хоть как-то участвовать в беседе. Не понимая столь резкого изменения в его состоянии, Алёна решила говорить поменьше.

Господин Ядзиро продолжал буравить её взглядом. Быстро отпив шампанское из бокала, он спросил:

– Не самое очевидное решение для молодой девушки, только окончившей университет – уехать в другую страну. Неужели вы не скучаете по России? Или вы переехали не одна и у вас есть поддержка здесь, в Японии?

Алёна покачала головой.

– Я уехала одна, и поддержки здесь у меня нет. Всё, чего я добилась – мои личные заслуги. Я крайне самодостаточный человек и привыкла рассчитывать только на себя. Так случилось, что я потеряла обоих родителей ещё в начальной школе, и меня воспитывала пожилая бабушка, которая мало чем могла мне помочь в моих детских и юношеских проблемах – поэтому я с детства все вопросы привыкла решать сама. Это очень помогло мне при переезде – я никогда и ни от кого не ждала помощи, и любые трудности воспринимала как вызов самой себе. Что касается того, не скучаю ли я по России – нет, потому что у меня там никого не осталось. Бабушка умерла, когда я училась в университете, а близких друзей у меня там не было.

Господин Ядзиро покачал головой, а в глазах Кадзуфуми разгорались тревожные огонёчки. Алёна чувствовала, что чересчур откровенна с незнакомым человеком, но не могла остановиться – казалось, что она рассказывает всё это не столько ему, сколько самой себе. Должно быть, не стоило сбрасывать со счетов и роль шампанского в этих откровениях.

– Мотивы мои просты – я хочу прочно обосноваться в Токио. Я дорожу возможностью жить здесь, горжусь своей работой и тем, что господин Кадзуфуми мне доверяет. И готова рыть землю носом, лишь бы доказать свои профессионализм и преданность компании.

Последние слова Алёны потонули в пьяном смехе, взрывом раздавшемся из другого угла зала. Алёна поморщилась – смех невольно прозвучал как издёвка над её высокопарными и несколько патетическими словами, разом обесценив её самый светлый душевный порыв. Но господина Ядзиро, казалось, это совершенно не смутило – он широко улыбнулся, словно чеширский кот из известной сказки, и мягко проговорил:

– Значит, передо мной талантливая сирота с серьёзными амбициями! Любой бы напророчил вам прекрасную карьеру и большое будущее с таким подходом. Однако удивительно, насколько реальность может оказаться далёкой от ожиданий.

Алёна непонимающе посмотрела на господина Ядзиро, и тот несколько нехотя пояснил:

– Я ожидал бы увидеть в качестве инженера скромную, неприметную японку, но уж никак не высокую блондинку, которой в качестве рабочего места больше подойдет подиум, чем офис. И наоборот – глядя на вас, я бы с трудом мог заподозрить в вас инженера, которого так ценит Кадзуфуми, что пригласил на наш номикай. Этот диссонанс когда-нибудь может сыграть с вами злую шутку. Но сейчас это не так важно – давайте перейдем к делу.

С этими словами он повернулся к помощнику и вопросительно поглядел на него. Тот, до этого момента безучастно стоявший рядом, словно пытаясь слиться со шторой, вдруг резко ожил и подошёл к Алёне.

– Я расскажу вам о проблеме, с которой столкнулась наша компания и которая принесла столько бессонных ночей господину Ядзиро. Давайте присядем вот сюда, – с этими словами он указал на несколько стульев, а сам поспешно отодвинул ближайший для своего руководителя. Тот откинул полы пиджака и с кряхтением опустился на него, придвинув стоявшее рядом блюдо с сашими.

Кадзуфуми и Алёна сели поодаль, оставив место для помощника. Тот налил господину Ядзиро ещё шампанского и изящно приземлился рядом с Алёной.

– Моё имя Китахати. Я администрирую организационные вопросы строительства и, пожалуй, ближе всех знаком с процессом и теми затруднениями, что обусловили необходимость в инспекции сторонней инжиниринговой компании, на роль которой господин Ядзиро выбрал именно вас. Знаете ли вы, что за объект мы строим?

Алёна покачала головой, а Кадзуфуми вопросительно поглядел на Китахати в ответ. Тот наклонился к ним и негромко произнес имя, которое для Алёны ничего не значило, но, очевидно, было хорошо знакомо Кадзуфуми – судя по быстрому и резкому кивку, который он сделал, едва его услышав. Откашлявшись и поморщив лоб, Китахати продолжил:

– Заказчик платит любые деньги, лишь бы… Ээээ… Дворец, назовём его так, был максимально похож на проект. Техническая сторона его совершенно не интересует, для него важно впечатление, которое дворец будет производить. Вы сможете в этом убедиться, только попав на участок – одно местоположение объекта уже внушает уважение, ибо земля в этой части города стоит немыслимых денег. Здание должно соответствовать статусу земли.

Кадзуфуми не проронил ни слова и не пошевелился, словно истукан. Алёна кивнула, чтобы их молчание не показалось Китахати невежливым. Тот вновь поморщился и продолжил:

– Конечно, для столь важной персоны господин Ядзиро отобрал самых лучших работников, чей опыт и квалификация были проверены не на одном объекте и не вызывают у него никаких сомнений. Тем в большее изумление нас приводит тот факт, что постройка уже дважды – дважды, я повторю! – обрушалась ещё на этапе основания. Если первое обрушение ещё можно было списать на неграмотные действия рабочих, то второе уж точно не было на их совести – ибо сразу после первого обрушения господин Ядзиро уволил всех, кто был сопричастен, в том числе главного прораба. Второе обрушение поставило нас перед необходимостью пересмотра технической документации и проверки всех расчётов.

Алёна подумала про себя, что хозяин будущего дворца, должно быть, не в курсе про обрушения, иначе уже давно разорвал бы контракт с компанией господина Ядзиро. Словно прочитав её мысли, Китахати сказал:

– В договоре, который был подписан между нашими компаниями, есть важный пункт о неразглашении. Думаю, нелишним будет его ещё раз озвучить – ваши люди не имеют права рассказывать о нюансах нашей совместной работы никому, даже своим домочадцам. В противном случае репутация нашей компании будет, как вы понимаете, сильно подмочена, и господин Ядзиро не остановится ни перед чем, чтобы вас наказать.

В его словах звучала неприкрытая угроза, но говорил он их так буднично, словно ничего страшного в этом не видел. Кадзуфуми лишь слегка дернул плечами, не проронив ни слова, а Алёна не могла поверить своим ушам. Дело принимало серьёзный оборот.

– Судя по всему, существуют некие ошибки в расчетах, которые на совести сотрудников нашего инжинирингового отдела, – сокрушённо продолжал Китахати, как будто вовсе не он только что угрожал Кадзуфуми и людям его компании расправой за раскрытие информации о проекте.

– Уж стоит это предположить, – пробормотал Кадзуфуми.

В этот момент к господину Ядзиро, увлечённо поглощавшему сашими, подошли два парня в официальных костюмах. У одного из них галстук был поднят с воротника рубашки на лоб и свисал сбоку на ухо. Оба они покачивались, с трудом стоя на ногах, и были необходимы друг другу для поддержания хрупкого равновесия – не будь одного, второй обязательно повалился прямо на ворсистый ковёр.

–Эй, шеф, выпьем? – провозгласил тот, что был с галстуком на лбу. Алёна изумлённо вздёрнула брови, пораженная нарочитым панибратством, которое продемонстрировал этот молодой человек, и не сомневалась, что господин Ядзиро придёт в ярость от его выходки. Однако тот, напротив, весело заулыбался и поднял бокал в ответ на предложение парня – на то, чтобы смести со своего лица брезгливое выражение, ему потребовалось одно мгновение.

Китахати заметил изумление на лице Алёны и усмехнулся:

– О, бросьте вы это дело. Номикай – отличный способ снять напряжение, которое царит в офисе в рабочие часы. Целыми днями сотрудники находятся в подчинённом положении и не могут даже уйти домой до того момента, как покинет своё рабочее место их шеф. Где, как не на корпоративной попойке, им можно это напряжение снять? Ядзиро сейчас даёт им почувствовать себя наравне – лишь для того, чтобы завтра вновь подавить их волю.

Офисные работники, казалось, остались довольны своим алкогольным контактом с шефом и, всё так же раскачиваясь на нетвёрдых ногах, удалились куда-то из зала. Господин Ядзиро как ни в чём не бывало вернулся к поеданию сашими, а Китахати, несколько напрягшийся во время этой сцены, вновь расслабился и наморщил лоб так, что очки сместились ему на брови.

– Вашей задачей будет полная проверка всех расчётов. Как вы будете это выверять – это уже ваше личное решение… Хотите, считайте проект заново, хотите – пересчитывайте за предыдущей командой. Знаю одно – ошибка должна быть обнаружена и как можно скорее.

С этими словами Китахати выпрямился на стуле и жёстко посмотрел на Кадзуфуми и Алёну. В этот же момент господин Ядзиро подёргал его за плечо и взглядом указал на свой бокал. Китахати тут же вскочил, достал из какого-то шкафа бутылку шампанского и налил всем ещё по бокалу – конечно же, в первую очередь обслужив своего босса.

Алёна чувствовала, что в комнате потеплело, а окружающая обстановка постепенно поплыла, словно в медленном вальсе. «Должно быть, это от шампанского» – снов подумала она, пытаясь сфокусировать зрение на мужчинах в деловых костюмах в другом углу зала и понять, чем они заняты. Было непросто, но Алёна поняла, что они играют в настольную игру. Она могла только подивиться тому, что содержимое стоящих рядом опустевших бутылок не затуманивало их разум настолько, чтобы мешать игре. Сама Алёна уже явно с трудом собирала мысли в одну кучу.

«Пропади оно все…» – вдруг подумалось ей. Мысль о том, что неистовавший за окном дождь обязательно поглотит их всех, уже не отзывалась в душе леденящим ужасом, а казалась единственно верным исходом всего. Алёна была согласна на то, чтобы все они потонули в дожде – она, этот вечно лебезящий Китахати и наглый, самоуверенный Ядзиро, его пьяные подчинённые, рабски преданные ему и позволяющие собой постоянно помыкать, чтобы пару раз в год решительно сказать ему «Эй, шеф, выпьем?» Только Кадзуфуми ей было жаль отдавать дождю на растерзание, хотя, если вдуматься, и он был достоин этого – ведь кто, как не он, подписал контракт с этим Ядзиро, притащил её, Алёну, сюда и молча выслушивал от Китахати угрозы вместо того, чтобы встать и дать ему кулаком по морде?

– За скорейшее обнаружение причины всех бед нашей компании! – визгливо провозгласил Китахати и, едва не уронив очки, поднял бокал. Кадзуфуми и Алёна последовали его примеру, и господин Ядзиро тоже со смехом поднял бокал и резко опрокинул его себе в глотку. Алёна едва заметно поморщилась, но быстро взяла себя в руки.

Какое-то время она пребывала будто в забытьи, а когда очнулась, обнаружила, что господин Ядзиро и Китахати куда-то испарились, и рядом с ней остался только Кадзуфуми. Она вопросительно посмотрела на него, он ответил ей уставшим и безрадостным взглядом. Без слов они поняли друг друга, что нужно продолжать – несмотря ни на что.

А дождь тем временем всё продолжал безудержно изливаться с небес. Взбешённый ветер на улице гнул беззащитные ветви редких деревьев к самой земле, нигде не было видно ни единого прохожего, настолько сумасшедшего, чтобы не бояться грозой стихии. Алёна подошла к окну и провела пальцем по холодному стеклу, прикидывая в уме, готова ли ждать автобуса в такую погоду, учитывая те несколько бокалов шампанского, что столь негалантно убедил её выпить Ядзиро. Размышления плавно перетекли в расчёты, насколько велик будет урон бюджету в том случае, если она решит вызвать такси – а позади всё раздавались взрывы пьяного хохота. Укоризненно посмотрев на смеявшихся, Алёна вновь отвернулась к окну, решив, что дождь для неё – меньшая из зол, чем этот пир во время чумы, это лекарство от всепоглощающего отчаяния, от экзистенциальной бессмысленности.

Часть 2. Сокушинбутсу

Несмотря на ураган снаружи, в ресторане номикай, судя по всему, подходил к кульминации. Сотрудники компании господина Ядзиро так крепко набрались, что один зал поголовно впал в танцевальный экстаз, а в другом зале происходила некая игра, в рамках которой все ползали под столами и натыкались друг на друга. Алёна тоже чувствовала себя частью всей этой самой что ни на есть вакханалии, хотя не принимала участия ни в каких активностях, а лишь наблюдала. Она вслух спросила Кадзуфуми, нельзя ли ей уйти, но тот покачал головой, вновь объяснив, что это было бы верхом невежливости и очень оскорбило бы господина Ядзиро – поэтому пришлось остаться. Алёна видела, что Кадзуфуми сам не рад оставаться здесь, но смирился с этой необходимостью. Поэтому им пришлось просто наблюдать за тем, как инженеры играют в настольную игру – что ж, принять непосредственное участие их никто не пригласил.

– Алёна, верно? – раздался позади неё вкрадчивый голос. Обернувшись, она вновь увидела господина Ядзиро, подходившего к ним с загадочным видом и бокалом в руке. Позади него, словно тень, по пятам следовал Китахати.

Алёна натянула деланную улыбку. Она попыталась понять, пьян ли главный менеджер, но он выглядел абсолютно вменяемым, не в пример своим подчинённым, состояние которых его, казалось, лишь забавляло. Он немного помолчал, стоя рядом, после чего спросил:

– Я всё не могу выбросить из головы наш с вами разговор. Вы сказали, что решились на переезд потому, что с детства любили японскую культуру. Прошу вас, расскажите мне, что конкретно так заинтересовало маленькую девочку в России, что она подчинила этому интересу всю свою жизнь! Я, коренной японец, с детства жил в рамках культуры и не мыслю своего сознания вне её, но у вас ведь было иначе. Мне так хочется взглянуть свежим взором на привычные вещи.

Аллёна тряхнула головой, пытаясь изгнать из неё алкогольный туман и собраться с мыслями.

– Что ж, попытаюсь сформулировать кратко – хотя на самом деле это разговор на целый вечер, а может и более того. Интерес к Японии зародился в процессе просмотра анимэ-мультфильмов – однажды по телеку показывали анимэ про кицунэ, как оно тогда меня поразило! Книга про японских ёкаев стала последней, которую мне подарила мама, когда ещё была жива. С интереса к японской нечисти в процессе чтения тематической литературы интерес перешёл на религиозные воззрения Японии в целом, а после захватил уже все аспекты японской культуры – музыку, живопись и гравюру, декоративно-прикладное искусство, поэзию… Так я полюбила самое сердце Японии и поняла, что эта страна невероятно близка мне. Я решила, что здесь смогу спастись от призраков прошлого.

Господин Ядзиро расплылся в убылке:

– Не у каждого коренного японца я встречал восхищение своей средневековой культурой – многие считают её обузой, атавизмом прежних эпох, и уверены, что в современной Японии ей не место. Поздравляю вас с тем, что вы встретили своё вдохновение в жизни!

Алёна поёжилась от его слов – ей показалось, что они звучат не слишком искренне.

– Благодарю вас. Для меня это действительно вдохновение, то, откуда я черпаю силы жить. Этим летом, например, вместо моря я ездила в отпуск на водопады Кумано, прошла в компании паломников все священные тропы до святилищ Кумано-Сандзан. Это был потрясающий опыт – посещение службы в храме Конгобудзи, прогулки по горным тропинкам, что ещё помнят легендарного императора Дзимму…

– Вы интересуетесь эзотерическим буддизмом и школой Сингон? – удивлённо вздёрнул брови Ядзиро. Китахати за его спиной непонимающе оглянулся.

– Да, и такой интерес есть в моей жизни. Сейчас я читаю труды учителя Кобо Дайси, – несколько горделиво призналась Алёна. Она знала, что это имя знают многие японцы, но редко кто предметно интересуется его учением, что оно находит отклик в душе лишь избранных.

– Как известно, Кобо Дайси погружён в самадхи и пребывает в ожидании пришествия Будды Майтрейи, – покачал головой Ядзиро, – Так что он вряд ли оценит ваш интерес к его персоне.

– Я делаю это не для того, чтобы заслужить его похвалу. Я делаю это для себя, чтобы узреть истину, – просто ответила Алёна.

Разговор застопорился. Господин Ядзиро, явно не желавший говорить что-то ещё на эту тему, изо всех сил сдерживался и оглядывался вокруг в поисках новой темы. Он наткнулся взглядом на Китахати и, очевидно, выбрав его своей жертвой, с усмешкой обратился к нему:

– Кита, а ты бывал на водопадах Кумано?

Тот молча пожал плечами.

– А об учителе Кибо Дайси что ты думаешь?

Китахати исподлобья посмотрел на господина Ядзиро и язвительно ответил:

– Вы, господин Ядзиро, говорили только что о том, что не каждый коренной японец испытывает столь глубокий пиетет к средневековой культуре, что мы обнаружили у госпожи Алёны. Так вот, вынужден признаться, что я как раз принадлежу к числу таких людей. Никогда не имел интереса к древним легендам и считаю их пережитком тёмного прошлого высокотехнологичной страны.

Алёна вдруг обратила внимание на Кадзуфуми, остававшегося в неподвижном молчании на протяжении всего разговора. Свет электрических ламп отражался на его лице и делал его болезненно-жёлтым, он практически не моргал – казалось, душа его блуждала где-то далеко, в то время как тело оставалось сидящим за столом в ресторане. «Хитрец, нашёл-таки способ сбежать отсюда» – подумалось Алёне.

Господин Ядзиро тем временем отхлебнул ещё шампанского из своего бокала и продолжил:

– Признаться, и я никогда не верил в возможность загробного существования души, – сказал он, – хотя и осведомлён об учениях больше, чем Кита. Синтоизм, буддизм, авраамические религии – да, должно быть, любые религии говорят о том, что жизнь человека здесь, в этом мире есть лишь краткий миг существования бессмертной души. И каждый раз, читая подобные вещи, я удивляюсь – кто вам это сказал? Ещё никто не вернулся оттуда, чтобы во всеуслышание подтвердить или опровергнуть это.

Алёна пожала плечами:

– Но ведь известные религиозные деятели как раз основывали свои учения именно на собственном опыте познания запредельного или общения с метафизическими сущностями. И люди верят им, даже если сами такого опыта не имеют – не все готовы мириться с ограничениями, что накладывает материальный мир.

– Ограничения… Нет никаких ограничений для тех, кто достаточно умён, чтобы обходить их, – проворчал Ядзиро, покручивая бокал в руках, – только дураки, которые не умеют хорошо жить в этом мире, выдумывают сказки о том, что нищим и обездоленным в следующей жизни будет лучше.

– Я думаю, тут дело в том, что «хорошая», как вы её назвали, жизнь в этом мире зачастую бывает связана со злодеяниями. Укради, и тебе не придётся работать, убей, и тебе не придётся терпеть унижения, растопчи на пути к успеху – и жизнь в этом мире станет «хорошей», сытой и беззаботной. Только многие чувствуют, что такие поступки калечат душу, безвозвратно уродуют её, и не могут наслаждаться полученными такой ценой благами. Есть те, кто вовсе отвергает материальные ценности и ищет духовного просветления, для них критерии «хорошей» жизни совсем иные, чем для большинства.

Китахати поспешно отвернулся, а господин Ядзиро затуманенным взором посмотрел на Алёну, после чего, тщательно выговаривая каждое слово, сказал:

– Прошу меня простить, но это всё высокопарная болтовня. Никогда не поверю, что горный отшельник-ямабуси, сидящий на ледяном камне в медитации, будет счастливее сидящего в тепле на мягком кресле меня сейчас, когда я съел целое блюдо сашими и пью третий бокал шампанского в обществе прекрасной женщины.

– А я поверю, – с жаром возразила ему Алёна, – Более того, образ жизни ямабуси – это ещё не предел отказа от материального в пользу духовного, ведь были люди, которые ради вечной жизни было готовы отказаться не только от материальных благ, но от материального существования вообще! Знаете ли вы об обряде сокушинбутсу?

Китахати непонимающе развел руками, да и господин Ядзиро дернул плечами так, будто слышал это слово впервые. Он поднял ладонь, призывая Алёну продолжить свой рассказ, и та с жаром заговорила.

– Это обряд самомумификации. Представьте себе, вполне себе живой человек принимает решение отказаться от земной жизни и подготовить своё тело к мумификации, а свой дух – к уходу в иной мир. Первым, кто стремился стать мумией при жизни, стал учитель Кобо Дайси. Он разработал систему из трёх стадий продолжительностью тысяча дней каждая, что в сумме давало около девяти лет. Сначала монах на пути сокушинбутсу переходил на питание только орехами, семенами и ягодами, полностью избавляясь от жировой прослойки в организме, при этом выполняя специальные физические упражнения. На втором этапе упражнения заменялись на медитации, а на третьем – монах переходил к принятию чая из сока специального дерева, который приводит к сильнейшей рвоте и полному обезвоживанию организма.

В глаза Китахати читалось брезгливое недоумение, а Ядзиро поёжился, будто ему стало неуютно в его теле с этим огромным животом, что сидел впереди него. Алёна, чувствуя неприятное удовлетворение от того, что её слова создают дискомфорт этому самодовольному человеку, продолжила:

– Но самое главное – это финал. Монах забирался в каменный склеп и сам, по своей воле себя там замуровывал. Его соединял с внешним миром лишь колокольчик, который был расположен снаружи, а верёвка от него уходила внутрь. Пока монах был жив, он дёргал за этот колокольчик, показывая другим, что он ещё здесь. Когда колокольчик переставал звонить, все понимали, что его земной путь окончен. Начинался отсчёт последней тысячи дней, по прошествии которых гробница раскрывалась и другие монахи смотрели, удалось ли ему стать истинным сокушинбутсу. Если тело мумифицировалось, значит он достиг просветления, а если разложилось – увы, всё было зря.