Кровавый лотос Чиангмая

Глава 1. Голос воды

В Чиангмае утро начиналось с запаха жареного риса и сладкой дымки благовоний. Но у Буа был свой ритм. Она вставала раньше, чем просыпались рынки, и шла по узким улочкам старого города, где тени домов ложились длинными полосами, и никто не обращал внимания на вторую жизнь, что начала проживать в ней.

Её имя на тайском значило "лотос". Это была странная ирония: цветок, чистый и нежный, растущий в грязной воде. Буа знала, что именно в этой двойственности и крылась её сила. Она умела видеть людей так, как будто каждый был открыт, как книга, – достаточно присмотреться, и страницы становились прозрачными.

Она работала в небольшой гестхаусе на окраине старого города – место, куда иногда заходили туристы, ищущие простоты и уюта. Буа встречала их с улыбкой, предлагала чай и рассказы о местных храмах. Но настоящий её промысел начинался позже, когда тишина наполняла улицы, и поздние гости возвращались с вечерних прогулок.

Она выслеживала особый тип человека: одинокие, немного потерянные любители приключений, уставшие от гудения собственных жизней, которым хотелось заблудиться в чужом городе. Их бедро держало дорогие марки, в их чемоданах были часы, и они редко выключали телефон. У них был слабый барьер между осторожностью и доверием. Это было её окно.

Она не любила спешки. План работал как медленный ритм: разговоры на веранде, приглашение на ужин, настой из местных трав, который успокаивал и усыплял, как тёплая беседа. Она брала всё, что ценно – часы, карты, бумажники – и прятала их в старом сундуке под полом. Тела – если случалось худшее – она уводила в тихий пруд с лотосами за домом. Там рыба редко прикасалась к их телам; цветы закрывали глаза, и вода хранила тайну лучше, чем земля.

Её мир был прост: правила, которые она выстроила, не требовали слов. Это была её месть судьбе, её способ жить в мире, который так легко обходил её стороной. День за днём её рутина стала хладной, ровной, как лезвие ножа, которое точат месяцами.

Глава 2. Игра тени

Первый раз, когда Буа увидела Сергея, он шел без карты и без спешки, как потерянный герой в старой книге. Он отставал от группы, остановившейся у торговых рядов, и останавливался у каждого прилавка, как будто выбирал по памяти. Его пальцы были грубыми от работы; в глазах – спокойная усталость. Он говорил по‑русски тихо, с лёгким акцентом, словно каждое слово весило.

Буа заметила, как он остановился у её веранды. Его взгляд долго скользил по фарфоровым чашкам, по плетеным салфеткам, и наконец он улыбнулся – улыбка была простой, не рассчитанной. Это была улыбка человека, который привык быть самим собой, а не ролью туриста.

Она подошла с чашкой чая, как обычно. – Откуда вы? – спросила она по‑английски, и в голосе её была деловая теплая нотка, которую она использовала с каждым новым гостем.

– Россия, – сказал он, и её уши уловили звук имени: Сергей. – Я еду один. Я люблю ходить пешком. – Он сделал паузу и добавил по‑русски, почти не ожидая ответа: – Ты знаешь дорогу к горе Дой Сутеп?

Буа улыбнулась, удивлённая внезапным знакомством на его языке. Она ответила по‑русски несколько фраз, которых выучила раньше, и они заговорили. Разговор растопил лёд. Он рассказывал о своей работе: простой мастер, который в городе давал уроки по ремонту часов. Он не был богат, он был утомлён, но спокойный. Это делало его непривлекательной добычей – слишком мало ценностей, думала она. И тем не менее что‑то в нём встряхнуло её.

Вечером она пригласила его на ужин. Он пришел без предосторожности, с доверием, которое она редко встречала. Разговор за столом длился долго; он рассказывал о доме в маленьком русском городе, о матери, которая ждёт его писем, о запахе свежего хлеба. Он не поднимал темы материального. Когда Буа внесла чай, она почувствовала, как её привычный план соскользнул с рельсов.

Ночью она стояла у окна и смотрела на его профиль, когда он спал в гостевой комнате. Серое утро плывало по улицам, а она думала о том, что изменилась. Что если можно не брать, не резать, не прятать? Что если она могла бы иметь человека, который не оценивал её по богатству, а просто любил бы её? Это чувство было чужим и опасным.

Глава 3. Выбор лотоса

Следующие дни были полны колец противоречия. Буа все больше задерживалась возле Сергея, изучая его привычки и его мир: он вставал рано, мыл чашки, записывал мелкие заметки в тетрадку. Он помогал ей в саду, когда она просила. Его руки пахли маслом и металлом. Это был другой тип мужчины – не добыча, а сосед, возможно, будущий спутник.

Её старые правила шептали: он – тем, кто доверил тебе ночь, и ты забираешь. Но новое чувство кричало тише, но настойчивее: он – просто человек. Буа знала, что любовь – это слабость, которую нельзя допустить. Но она не могла притвориться, что не тянется к нему. Он напоминал ей о другом мире, о возможности быть кем‑то, а не только тенью.

Однажды вечером, когда за окнами начался тропический дождь, Сергей застыл за столом и сказал: – Я хочу остаться здесь дольше. Мне нравится это место. Мне нравится твой дом. – Он посмотрел на неё с той простой честностью, которая ранила. – Я могу работать в городе, если ты позволишь. – В его словах не было требований. Только предложение.

Буа почувствовала, как земля уходит из‑под ног. Жизнь, которую она выстроила, требовала выбора. Если она отпустит старую роль, она потеряет охранительный щит. Но если оставит всё как есть, она потеряет шанс на кого‑то, кто может её изменить.

В ту ночь она не пила настой, который обычно готовила гостям. И когда Сергей лёг спать, она сидела на террасе и наблюдала за лотосами в пруду. Они раскрывались, несмотря ни на что, и их лепестки были уязвимыми, но сильными. Она вспомнила своё имя и почувствовала, как оно перестаёт быть тайной.

Глава 4. Разлом в стекле

Новое начало не оказалось простым. Она пыталась быть сдержанной, но привычка к маске была уже вросла в неё. Однажды ночью в гестхаусе остановился новый гость – мужчина с золотыми часами и громким смехом. Он был резвым, наивным, и в его кармане звякнула карта крупного отеля. Он замечал женщин и тратил деньги на тривиальные удовольствия. Для Буа это был старый мир – легкая добыча, возвращение к механике существования.

Сергей заметил гостя. Он улыбнулся и сказал: – Он кажется счастливым. – Его простота снова действовала как зеркало. Буа почувствовала, как её старый план пытается вернуть контроль. Он означал безопасность: деньги, вещи, порядок. Но цена была слишком высока.

В ту ночь она встретилась с собой в зеркале – не той, кто точит ножи в темноте, а той, кто может любить. Она подумала о матери, о детстве, о голосах, которые однажды сказали: «ты должна выживать любой ценой». Любовь к Сергею стала тестом. Она могла выбрать путь тени или пойти за светом.

Решение далось ей тяжело. Она знала последствия обоих путей. И всё же, когда она присела рядом с Сергеем на крыльце и посмотрела на его лицо, она произнесла вслух то, что боялась сказать: – Я хочу попробовать. – Его ответ был прост и полон доверия: – Тогда давай попробуем вместе.

Глава 5. Лабиринт доверия

Первые недели совместной жизни были как попытка перестроить дом: всё казалось знакомым и новым одновременно. Сергей вкладывал руки в мелкие ремонты, чинил сломанные ставни, приносил рыбу с рынка. Его присутствие смягчал отчуждение, которое Буа сдерживала годами. Она пыталась открыть сундук под полом, чтобы уничтожить улики, но не решалась. Сундук лежал, как памятник прошлому, и каждый раз, проходя мимо, она чувствовала в нём вес своих прежних поступков.

Но тени прошлого не отступали просто так. Компульсивная привычка к охоте возвращалась в моменты стресса. Иногда ночью ей снились лица тех, кого она лишила голоса. Проснувшись в холодном поту, она обнаруживала, что её ладони дрожат. Она говорила себе: это были ошибки, ты изменилась. Но память – как вода: она найдет трещину даже в самой крепкой стене.

Однажды к дому пришёл старый знакомый – Мерт, мужчина с длинным списком долгов и горизонтальными шрамами на руках. Он знал больше, чем казался; в его глазах блеснула надежда, когда он увидел сундук в её комнате. – Ты не могла оставить это, – сказал он насмешливо. – Вечный цикл. Деньги – сон, сон – деньги.