Камень преткновения

Пролог

Солнце превратится во тьму и луна – в кровь, прежде нежели наступит день Господень, великий и страшный…

Каждый из живущих на Земле – верующий. И не говорите, что это не так. Просто одни верят в то, что Бог есть, а другие – в то, что его нет. И каждый знает: главное Зло на планете – от человека, возомнившего себя всесильным. Когда зарвавшиеся божки развязали ту войну, никто не думал, во что выльется свара амбициозных политиканов. Новый передел мира не порадовал никого: нарушилось шаткое равновесие Мироздания, и Тёмные впервые одержали победу над Светлыми. Никто не знает, чьё заклятие стало последним в той битве, только торжество Тёмных обернулось для них же проклятием: то, что в Писании называлось Вратами в Преисподнюю, распахнулось…

Маги, как и люди, гибли тысячами, бессильные против тварей, что лезли из Междумирья, пожирая всё на своём пути. Потребовались десятки лет и миллионы жизней, прежде чем Тёмные смогли найти способ запечатать проход между измерениями и остановить Армагеддон. Восстанавливать Землю из пепла и руин пришлось счастливчикам, которым удалось выжить. Многие города и государства перестали существовать, континенты уменьшились в размерах, а часть земель стала непригодной для использования. Уцелевшие тянулись в крупные мегаполисы, которые стали своеобразными форпостами новой – тёмной – жизни. Технический прогресс замер на месте: не до покорения космоса и инноваций, когда не хватает рук и ресурсов для того, чтобы хотя бы удержать цивилизацию в стагнации и не позволить скатиться в средневековье. Весь мир перевернулся с ног на голову, вечный сумрак опустился на города, плодил преступность и поощрял Зло. И пока остатки общества не захлебнулись под цунами анархии, Демиург утвердил Постулаты, чьи догмы, насаждаясь в умы посредством страха, стали беспрекословными к исполнению, дабы поддержать хрупкий симбиоз тёмных магов и людей. Целому поколению суждено было родиться и умереть, прежде чем на планете восстановились относительные мир и спокойствие…

Замена

2074г, Нью-Йорк, Эмерсон Хилл

– Танк, ну что, рад?

Кристобаль Сеера, такой же детектив, как и сам Халле Танк1, примостился задницей на его стол и, прищурив один глаз, звучно отхлебнул из бумажного стаканчика с логотипом ближайшей кофейни “That Coffee!”, в которой пасся весь их полицейский участок. Халле устало потёр глаза и зевнул во весь рот, наглядно демонстрируя безграничную радость.

– Безумно, – процедил он. – Ещё бы знать, чему.

– Твои бесконечные стенания были услышаны – в участок переводят новенького, к тебе в напарники.

Халле мог бы съязвить, что, оказывается, очень выгодно трахать кого-то из отдела кадров – первым в курсе всех новостей, но после суточного дежурства было откровенно лень собачиться. Хитрое выражение лица Сееры говорило, что это ещё не всё. Играть в угадайку Халле тоже не хотелось. Потому он насупился и потребовал:

– Говори уже, Сеера. Я же вижу, как тебе не терпится осчастливить меня по полной. – Вид чужой задницы, ёрзающей по бумагам, окончательно вывел его из себя. – И уберись в конце концов с моего стола!

– Какие мы нервные, – Сеера поджал свои вареники и встал на ноги.

– Мы вообще-то невыспавшиеся. И намерены прямо сейчас свалить домой.

В подтверждение принятого решения Халле поднялся из кресла и стал натягивать куртку. Он полночи разбирался с семейством Дервиш, решившим именно сегодня устроить выяснение отношений “кто в доме главный”, вылившееся в итоге в потасовку целого квартала.

– И даже своего тёмненького не дождёшься?

– Кого?

У Халле от услышанного вытянулось лицо. Если Сеера таким образом шутил, то выходило у него херово.

Не то чтобы Халле имел что-то против тёмных магов. Просто он был из тех, кто предпочитал держаться от них подальше в работе и вовсе не связываться с ними в принципе.

Практика смешанных полицейских двоек была введена относительно недавно, года три назад, и приживалась со скрипом. Поначалу пары формировались рандомно, но процент несработавшихся напарников в разы превышал тех, кто в конечном итоге худо-бедно притёрлись друг к другу. Эксперимент посчитали провальным и собирались закрыть, пока кто-то из умников в управлении не додумался удариться в аналитику. Оказалось, что профпоказатели у совместимых смешанных пар не только значительно превосходили классический тандем человек/человек, но и обходили считающихся элитными маг/маг. Было принято решение формировать пары не от балды, а по каким-то там критериям, которые, конечно же, не разглашались. Всех действующих сотрудников и даже тех, кто только оканчивал Полицейскую академию, обязали пройти многочасовые психологические тесты и заполнить стопятьсот листов опросников, полученные данные загружались в специально разработанную программу, которая только по ей понятным алгоритмам подбирала совместимых кандидатов. Между собой полицейские в шутку стали называть ИИ “свахой”, проведя аналогию с каталогом анкет брачного агентства. Но, как известно, в каждой шутке есть лишь доля шутки, и определённые программой пары действительно отличались большей совместимостью и работоспособностью и имели низкий показатель потерь.

Понятное дело, соотношение тёмных магов и людей было не одинаковым, а уж среди полицейских – тем более. Маги в целом предпочитали держаться особняком, большей частью занимали высокие должности и входили в отдельные подразделения – снобизм высшей касты, как он есть. Негласное противостояние людей и магов продолжалось не одно десятилетие. Люди не умаляли заслуг тёмных магов, призвавших во время Армагеддона себе на помощь демонов ада, что и спасло Землю, но и не собирались мириться с пренебрежением в свой адрес: наделённые магической силой, не считали обычных людей ровней, делая выбор в пользу общения с бесами или призраками. Халле был из лояльных воздержавшихся: лишь бы был мир во всём мире и его лично не трогали. Оставшись три месяца назад без напарника-человека – Джаспер ушёл в отставку по состоянию здоровья, – он очень надеялся, что и в этот раз ему назначат кого-то из людей, и даже не думал, что “сваха” подкинет такую подляну…

– Думаю, детектив Сеера имел в виду меня.

Сеера и Халле повернулись на голос одновременно: один с любопытством, второй – с недоверием. Перед ними стояла обычная на вид девушка, лет двадцати семи: тёмные, прямые волосы, серая футболка и классические голубые джинсы, кожанка, почти как у Халле. Единственное, что было не таким на её вполне симпатичном личике, это немного раскосые глаза с водянисто-серой радужкой и вертикальным, как у змеи, зрачком. А ещё от дамочки едва заметно веяло холодом и тонким ароматом полынной горечи. Просто комбо, блядь: напарник-баба тёмный маг.

– Капитан Ки́ттум Кин2.

Она подошла ближе и протянул ладонь для рукопожатия. Дружелюбный жест не мог замаскировать снисхождения в её змеиных глазах. Сеера, представившись, руку новенькой пожал с энтузиазмом (ещё бы, не ему мага втюхали), а Халле, не сдержавшись, процедил сквозь зубы:

– Пиздец, – и прикусил язык, едва не ляпнув: “Она ещё и по званию старше”.

– Не буду вам мешать, ребята, – Сеера с ехидной улыбкой похлопал Халле по плечу, отсалютовал Киттум, приложив два пальца к виску, и довольный удалился к своему столу.

– Какие-то проблемы? – изящно выгнув бровь, ровным голосом поинтересовалась новенькая, так и не получившая своего рукопожатия.

– Никаких. Дежурство просто тяжёлое выдалось, – сделав морду кирпичом, Халле вернул себе самообладание и пожал-таки протянутую ладонь.

По ощущениям это больше походило на ощупывание статуи. “Она хотя бы живая? Лишь бы не некромант – ненавижу зомбаков”.

– Я лучник, – пояснила Киттум. Халле открыл было рот, но его опередили: – Мысли я не читаю – у тебя мимика говорящая.

Маг говорила медленно, короткими фразами, будто ей было лень облекать мысли в слова, либо считала ниже своего достоинства праздную болтовню с человеком, видимо, оценивая собственный трёп на вес золота. Халле завис, переваривая услышанное и одновременно рассматривая новую напарницу, не замечая, что всё ещё продолжает сжимать ладонь Киттум. Каким ветром её занесло в их участок? Эта Киттум Кин была вся такая ухоженная, при модном барахле, хоть и пыталась косить под простушку и своего в доску парня. Да только глаза у Халле были на месте и опыта хватало срисовать брендовые шмотки, что стоили как его месячная зарплата каждая. Район Эмерсон Хилл, который курировал их участок, не годился для амбициозных и желающих строить карьеру выскочек, а новенькая казалась как раз одной из таких. Тут её ждала рутина, стоячее болото, на поверхности которого то и дело лопались зловонные пузырьки: кражи, хулиганство, угоны, разбои… Трупы случались больше по пьяни, чем из-за криминала. Нет, преступления с участием мелкой нечисти тоже в сводке появлялись. Для таких дел в участке держали некроманта Думитру и чернокнижника Бергена – вполне достаточно и двух магов-детективов, по мнению Халле.

Очнулся он лишь тогда, когда из каменно-холодной чужая рука стала горячей, будто её, как утюг, включили в розетку. Халле зашипел, отдёрнул руку и затряс ею, с возмущением уставившись на мага.

– Упс, – не отводя взгляда, произнёс та, даже не подумав извиниться.

– Танк! Кин! – шеф Майерс источал настолько слащаво показушное радушие, что у Халле непроизвольно закатились глаза. – Познакомились уже? Вот и славно. Идём ко мне в кабинет.

Девид Майерс, высокий дородный мужчина, некогда отличавшийся статной фигурой, теперь блестел лысиной и заметно округлившимся животом, собственническим жестом оттеснил Халле от мага и, приобняв, как родную, новую сотрудницу за плечи, повёл по длинному коридору, больше похожему на кишку. Халле ничего не оставалось делать, как волочиться следом, и единственное, что доставляло ему сейчас удовольствие, это наблюдать, как безуспешно Киттум пыталась скинуть с плеча руку и увеличить дистанцию между собой и шефом.

Шеф Майерс был отличным мужиком и толковым начальником ровно до тех пор, пока в нём не просыпалась железа, отвечающая за заискивание – вышестоящему руководству, прихвостням демонов он лишнего слова боялся сказать. То ли шефы участков соревнования между собой устраивали, то ли у самого Майерса пунктик какой-то на магов имелся, но расстилался он сейчас перед Киттум, как та мамка, в чей бордель заглянул состоятельный клиент. Халле сидел в кабинете начальника со скучающей миной и искренне не понимал, на кой его сюда затащили, если этим двум и без него отлично болтается. Под монотонный бубнёж шефа и плавную речь Киттум внимание стало рассеиваться, и его начало вырубать. В очередной раз зевнув так, что едва не вывихнул челюсть, Халле не сразу отреагировал на обращение и услышал только конец фразы:

– …ты слышишь меня, Танк?

– Эм-м-м… можете повторить? – увидев, как на щёках Майерса проступают ярко-алые пятна гнева, Халле с видом долбоёбушки простодушно добавил: – Шеф, я вторые сутки на ногах и толком уже не соображаю. Можно торжественное вливание новой сотрудницы в ряды нашей дружной команды перенести на вечер и желательно на территорию бара “Тёмная история”? Заодно пусть проставится за назначение.

– Танк, не вовремя ты юморить вздумал! – Майерс, дабы показать свою значимость перед вновь прибывшей, включил деспота-тирана и вскочил на ноги, сверкая на Халле глазами так, словно вот-вот сам начнёт метать молнии, но запнулся, услышав сдавленный смешок – Киттум оценила остроумие своего нового напарника, – и вызверился окончательно: – И ты туда же, Кин?! Быстро вы спелись. Выметайтесь, на фиг, оба! Разбирайтесь сами, что к чему.

Застыв в позе статуи вождя мирового пролетариата, что указывает путь в светлое будущее (Халле этот памятник запомнил навсегда со школьных времён, когда ему крепко попало от учителя истории, заставшего его за разрисовыванием картинок в учебнике), Майерс сверлил их тяжёлым взглядом, пока они не закрыли за собой дверь кабинета начальника участка.

– Китс… – начал Халле, но маг перебила его.

– Меня зовут Киттум, – чётко и по слогам, как для тугодума, произнесла новенькая.

– Слишком длинно.

– Твои трудности.

– Может, Китти? – Халле не оставлял попыток добиться консенсуса.

– Я не кошка, – зашипела она. Ну да, больше на змею смахивала.

– А по фамилии звать можно?

– Нет.

– И никак не договориться? – не унимался Халле.

Маг остановился, Халле прошёл немного вперёд и тоже остановился, оборачиваясь:

– Меня зовут Киттум, что в переводе с шумерского – истина, – снова повторил она тем же бесцветным голосом, что и прежде. Только зрачок истончился до едва различимой щёлочки, и кончики пальцев мага побелели, и Халле не очень хотелось испробовать на себе, что за этим могло последовать.

– Понял, не дурак. Киттум так Киттум, – он решил пойти на попятную и не портить отношения в первый же день.

Только Халле подумал, что, наверное, к новой напарнице подъехать можно будет на хромой кобыле и в погожий день – такая себе перспектива совместной работы, – как та заговорил снова:

– Можешь показать, где лежат материалы по текущим делам? Я ознакомлюсь, пока ты будешь отдыхать.

Ясно-понятно, Кин, видимо, ещё и трудяга-карьеристка. Но кто Халле такой, чтобы мешать трудоголикам получать кайф? Он молча вывалил на стол, который теперь будет считаться рабочим местом Киттум, все папки с делами, что были у него сейчас в разработке, кратко объяснил, что к чему, и свалил по-быстрому из отдела, пока маг не передумала и не начал задавать уточняющие вопросы.

Дом Халле располагался относительно недалеко от участка в жилом квартале рядом с заброшенной католической церковью. Некогда белое здание чудом уцелело с тех времён, когда верования в светлых богов потеряли свою актуальность. Тёмные оказались умнее: они не запрещали и не устраивали гонений на отрицающих Чёрную библию. Но тем, что склонило чашу весов в битве за души оставшихся в живых, стал общепризнанный факт: именно демоны, призванные тёмными магами из преисподней, помогли запечатать врата Междумирья и по существу являлись спасителями людей, а не Сын Божий, которому десятки веков поклонялись и чьё пришествие ждали. Религиозные войны затухли не начавшись – у выживших были проблемы серьёзнее, чем делёж паствы и теологические споры, а заброшенные церкви превратились в напоминание об Иных временах, своеобразные могильные памятники, под которыми покоилась вера в Светлых.

Халле относил себя к прагматикам и верил лишь в то, что видели его глаза. Он родился, когда тёмные маги стали полноправными членами общества, а на улицах можно было запросто встретить беса или нежить. А вот об ангелах и почитаемых святых он читал только в книгах по истории, потому и относился к ним, как к сказкам о добрых волшебниках – разве такое могло быть в жизни? Могло. И та самая церковь, что темнела теперь провалами выбитых окон, словно чудовище пустыми глазницами, являлась тому подтверждением.

В холодильнике нашлась замороженная лазанья. Халле выставил таймер микроволновки на десять минут, а сам отправился в ду́ш. Мысли о новой напарнице не отпускали. Он трудно сходился с людьми: когда с самого детства тебя учат не доверять другим, особенно тёмным, и рассчитывать только на себя, сложно впустить в свой близкий круг чужого. Киттум же была не просто чужой, она была магом, и Халле просто не знал, как перебороть в себе врождённую настороженность и бессознательную тревогу. И как работать с такой напарницей, которому не сможешь доверять на сто процентов?

Убедиться в том, что работать им будет сложно, Халле смог уже на следующий день. Придя на работу, он обнаружил на своём столе три листа, исписанных мелким убористым почерком, где пункт за пунктом перечислялись недочёты в составлении и ошибки (вплоть до орфографических) по каждой папке с делом, с которой успел ознакомиться Киттум.

– “ПостАмент”, “крИтерии”, “прЕследовал”… – Халле зачитывал слова с листа, интонацией выделяя буквы, которые были в них исправлены. – Она что, издевается?

– Если у тебя проблемы с языком, могу взять оформление бумаг на себя, – раздалось у него над ухом.

Халле обернулся и исподлобья уставился на напарницу, чей приход он пропустил. А может, и не пропустил – с Киттум станется материализоваться из воздуха, или какие там у неё магические примочки имеются. Надо бы запомнить: если учуял запал полынной горечи – значит маг рядом. Та смотрел на него чистым незамутнённым взглядом, и это выбесило Халле окончательно.

– Проблем с языком у меня нет – до сих пор все, кому приходилось иметь с ним дело напрямую, не жаловались.

– Оу, – выражение лица Киттум оживилось, став заинтересованным, – Халле Танк предпочитает пошлые шуточки. Я запомню.

– Не говори обо мне при мне в третьем лице, – процедил Халле сквозь зубы.

Киттум какое-то время смотрела на него не мигая, точно зависла, и от её тяжёлого, проникающего в самый мозг взгляда Халле стало не по себе. А ещё он заметил, что Киттум высокая, всего дюймов на пять ниже Халле. Наверное, он слишком сильно сжал челюсти, стараясь не двинуть Киттум с разворота в попытке защититься от ментального воздействия, пусть и было сказано, что мысли та не читает, – звук вышел устрашающе громким. Маг отмерла, встрепенулась и сказала то, чего Халле от неё вовсе не ожидал:

– Я не собиралась тебя задеть или обидеть – всего лишь не хочу, чтобы о моём напарнике думали, что он тупоголовый неуч. – Халле задохнулся от наглости, а Киттум, не обращая внимания на его побагровевшее лицо, продолжила как ни в чём не бывало: – Потому и предложила свою помощь с документами. Знаю, что многие не любят с ними возиться, а я… я люблю, чтобы во всём был порядок, систематизировать там… шаблоны делать…

Конец фразы Киттум и вовсе договаривала едва слышно, словно признавалась в чём-то постыдном.

– Ты чёртова маньячка педантичности! – дошло наконец до Халле. – Тошнотворная букводрочерша. Бьюсь об заклад, у тебя дома и чашки на сушилке стоят ручками в одну сторону – направо!

– Налево, – поправила маг, упорно делая вид, что ни капли не смущена, но порозовевшие кончики ушей говорили сами за себя. – Я левша.

Халле закусил щёку изнутри, чтобы не застонать, предвкушая всю прелесть перспективы совместной работы. И это было только начало.

Афера капитана Кин

Первые две недели пролетели незаметно. Халле привыкал к напарнице, всё больше узнавая о ней. Теперь он понял, что ему ещё повезло: Киттум была в меру покладистой, насколько вообще магам позволительно быть покладистыми с людьми, логичной, цепкой, обладала фотографической памятью, а высокомерие включала не чаще раза в неделю. Сама Китс (ну хотя бы в мыслях можно так её называть?) рассказывать о себе не торопилась, а Халле не спешил задавать вопросы, чтобы не прослыть любопытным или, что того хуже, его не сочли заинтересованным. Пришлось подмечать и запоминать каждое слово, чтобы из маленьких кусочков составить более-менее целостную картину под названием “Киттум Кин”. Первой неожиданностью для Халле стало то, что они одногодки: Киттум никак не выглядела на почти тридцать три, к тому же оказалась старше, пусть и на месяц. Второй сюрприз: до перевода к ним в участок маг служила в Управлении собственной безопасности Министерства, и перевод в Эмерсон Хилл можно было считать ссылкой, но, за что её сослали, Халле пока не выяснил. Киттум вроде бы была одиночкой, по крайней мере, в рабочее время ей никто не звонил и не писал, даже родители, после смены никто не встречал, а сама напарница ни словом не обмолвилась о каких-либо планах или встречах вне работы. Умела водить и машину, и мотоцикл, не курила, но, когда курил Халле, нос не морщила и нотаций не читала, и на том спасибо. И что было совсем поганым – Киттум не пила, в смысле не пила алкоголь, и, соответственно, все приглашения пропустить по стаканчику после службы, что помогло бы им повысить уровень доверия и сблизиться, ею игнорировались. Прикинув, Халле пришёл к неутешительному выводу, что в напарники ему досталась ботаничка-задрот и абсолютно не компанейская душнила, даром что рожей и фигурой вышла. Не то чтобы он Киттум специально рассматривал, но если чья-то физиономия и периодически задница маячат перед глазами минимум восемь часов в сутки, невольно начнёшь присматриваться.

Понятия блуда, как и греха в целом, теперь не существовало. Во главу угла ставилась личность или особь (мало ли кто как себя идентифицировал), её ценность для общества – каждая единица была на счету, когда к середине XXI века из восьми миллиардов живущих на планете осталась всего четверть. Человечество не позволили истребить извне, нелогичным было бы оставлять без наказания насильственную смерть внутри социума. У Демиурга и наместников хватало забот, чтобы ещё в постель к гражданам лезть: пока всё происходит по обоюдному согласию и в удовольствие, закон не вмешивается. Не сказать, что мироустройство в целом слишком изменилось. Главы государств, которым удалось сохранить в той или иной мере свои территории, решили, что оптимальнее будет объединиться в федерации, и в настоящее время выделялось четыре крупнейших: Восточная, Африканская, Северная и Южная Америки. Западной Европы, Австралии и большей части островов Океании не стало. Впрочем, все континенты претерпели изменения после Армагеддона, утратив тысячи километров береговых линий и гектары пригодных для жизни земель внутри материков. И до сих пор считалось чудом, что Нью-Йорк оказался практически нетронутым.

Халле в пору юности и молодости добродетелью не отличался, и даже в случайном сексе не видел ничего плохого – как вообще может быть плохим то, что приносит удовольствие? Попробовал себя в законном браке – торкнуло его от Доминики неслабо. Когда медовый месяц закончился, обоюдного понимания, зачем они друг друга окольцевали, не пришло – со штампом в метрике секс лучше не стал. Сошлись, год жили под одной крышей – у Халле дома, – трахались регулярно, не отнять. А потом Доминика решила поехать “туда, где теплее, чем в Нью-Йорке”. Халле жару не любил, жену до такой степени, чтобы ради неё всё бросить, видимо, тоже, раз желания уехать с ней не возникло, – на том и разошлись. Долго ходить одиночкой ему не светило, на отсутствие интереса к себе он не жаловался, но искать серьёзных отношений пока не намеревался. Высокий голубоглазый блондин Халле внешностью пошёл в деда, которому довелось родиться ещё в Европе, что покоилась теперь под водами Атлантики. С самой юности Халле слышал, что его находят красивым, хотя сам он так не считал. Но в тех случаях, когда его блондинистая чёлка, светлые глаза и ямочка на подбородке становились пропуском в трусики, Халле не скромничал, брал, не отказываясь, что предлагали.

Лезть в трусы к напарнице он не собирался. Просто очередное ночное дежурство выдалось настолько тягомотным, что от безделья на ум всякая чушь приходила. Понятно, что лучше скучать на стуле в тёплом кабинете, чем мотаться по улицам, разгребая чьё-то дерьмо, но Халле сейчас откровенно изнывал. От выпитого кофе уже мутило, от перебирания бумажек жутко клонило в сон, но спать он лечь не мог. Джаспер бы первым предложил покемарить по очереди, раз затишье, а заикнуться об таком тёмной педантичной магине… Халле выглянул из-за монитора. Киттум была другой во всём. Тёмной магией сейчас вряд ли кого было удивить, но, даже будучи магом, напарница казалась слишком отстранённой, точно не от мира сего. Закусив кончик ручки, что означало крайнюю степень задумчивости, Халле забылся настолько, что в открытую рассматривал Киттум, которая сосредоточенно что-то печатала на своём компьютере. Вечно прямая спина, сжатые в одну линию губы и сведённые к переносице брови – маг выглядела так, словно в любой миг была готова взять на себя принятие решения, от которого как минимум зависела судьба человечества. Халле нестерпимо захотелось узнать, что на самом деле скрывается за маской холодности и отрешённости Киттум. Даже если Китс, точнее её тело, всего лишь сосуд для могущественного демона, оставалось надеяться, что полностью человеком та быть не перестал. Она носила на работу обычные футболки, рубашки или толстовки под джинсы, чтобы не выделяться, пила кофе, как и все, шутила и даже иногда сама смеялась над шутками, как и все, испытывала голод и засматривалась на рельефные торсы, бицепсы и упругие задницы мужиков, когда отрабатывала приемы рукопашного боя в спортзале участка. Вместе со всеми – носик свой брезгливо не воротила. Но всё же что-то в ней было такого… Халле не мог нащупать, сформулировать даже для себя самого, что именно выделяло этого мага на фоне остальных знакомых и коллег…

– Что? – неожиданно спросила Киттум, вторгаясь в размышления Халле, и не моргая уставилась на него своими глазюками.

– Что? – как идиот повторил Халле, пойманный с поличным, точно малолетний воришка.

От унизительного объяснения, с чего бы ему зависать, нагло разглядывая свою напарницу, Халле спас телефонный звонок. Он схватился за трубку и гаркнул в неё что есть силы:

– Детектив Танк слушает!

Киттум так и не отвела взгляда, пока он записывал сообщение от дежурного, и моргнула только тогда, когда Халле сообщил:

– Слишком спокойной выдалась ночь, чтобы так просто закончиться – у нас труп.

Темень нехотя отступала перед рассветом. Клов-роуд от света горящих через один фонарей блестел влажным асфальтом. Промозглый ветер заставил Халле поёжиться и поднять воротник куртки. Осень в этом году случилась стремительная, дождливо холодная и серая, она словно отражала тщетные попытки цивилизации восстать из руин. Халле закурил, Киттум, не шелохнувшись, будто сырость не доставляла ей неудобств, безмолвно стояла рядом с ним. Труп мужчины обнаружился на лавочке автобусной остановки: человек присел отдохнуть или ждал автобус, и больше не поднялся. Его остекленевшие глаза смотрели куда-то в разбавленно-чернильную бездну неба. Казалось, мужчина просто задумался, окликни его – встанет и уйдёт, только расслабиться у него получилось больше, чем он предполагал.

– Кури, не кури, а покойник сам себя не оформит, – философским тоном заявил Халле, выбрасывая бычок в ближайшую лужу.

И вздрогнул, когда почувствовал, что его удерживают на месте – Киттум, продолжая рассматривать труп, неожиданно крепко держала его за предплечье.

– Погоди, – сказала она.

Халле ошарашенно замер – он был уверен, что напарница всячески избегает тактильного контакта с кем бы то ни было, особенно с ним. Ощущение чужого прикосновения исчезло так же внезапно, как и появилось.

– Откуда информация о трупе поступила: наш дежурный или с пульта службы спасения? – поинтересовалась Киттум. Вытащила из кармана пальто резинку и стала спешно собирать волосы в хвост. Вышло коряво, с петухами, но почему-то её это ни капли не портило.

– С пульта. Аноним сообщил, – ответил Халле, всё ещё не понимая, зачем напарнице эти данные.

Киттум кивнула, осмотрелась по сторонам, потом подошла ближе к трупу. Склонилась над ним настолько низко, словно намеревалась прочесть в его остекленевших глазах ответы на все свои вопросы.

– Камер городской системы видеонаблюдения поблизости нет. А та часть улицы относится уже к участку Аррочар, – маг, продолжая нависать над трупом, повернула голову к Халле. – Давай перенесём его к ним.

Очередной порыв ветра подхватил с земли помятую бумажку. Светлый клочок заметался между ними, точь-в-точь как сердце в груди Халле.

– Ты же шутишь, – Халле не спрашивал: в его голове не укладывалось, что Киттум предложила такую аферу всерьёз. – Это какая-то проверка?

– До сих пор считаешь меня крысой из управления?

Халле с такого расстояния не мог видеть лицо напарницы, казавшееся в свете фонарей бледным пятном, но готов был дать на отсечение собственную голову, что её взгляд стал пытливо осуждающим. Бумажный листок прибило к ногам мага, прилипнув к штанине. Киттум, брезгливо скривившись, отцепила его двумя пальцами, снова пуская по ветру, обтёрла руки о джинсы и наконец распрямилась. Почему-то подумалось, что таким же образом маг поступит и с Халле, когда он перестанет устраивать – выбросит за ненадобностью.

– У меня планы на утро после дежурства, которые я не могу перенести, – Киттум снизошла до объяснения. – А пока мы дождёмся экспертов, потом труповозку, пока напишем рапорты и сдадим отчёт… В лучшем случае выползти из отдела получится ближе к обеду. – И, точно это должно было стать решающим, добавила: – Труп не криминальный. Скорее всего, просто сердце остановилось или инсульт. Больше моро́ки.

Маг говорила это таким уверенным тоном, будто умерший сам поведал ей причину своей смерти. Халле, продолжая охуевать, на автомате вытащил сигарету и снова закурил.

– Кто ты такая и что сделала с правильной до тошноты Киттум Кин? – спросил он, выдувая дым из ноздрей, как дракон.

– Ой, да перестань, Танк, святошей прикидываться. Можно подумать, сам весь такой идеальный и всегда соответствуешь букве закона. – Киттум подошла ближе, практически вплотную, не отвернулась, когда Халле нечаянно выпустил ей в лицо порцию табачного дыма. – Ну так что?

Понятное дело, за десять лет службы чего только не случалось: и косяки друг друга прикрывали, и полномочия иной раз превышали. Но всё по мелочи и без масштабных последствий. Халле понимал, что от его решения сейчас зависит не только своевременное окончание ночного дежурства. Это возможность вывести их отношения как напарников на другой уровень – у повязанных одной тайной больше причин для взаимного доверия. Тем более Киттум сейчас добровольно вкладывает в руку Халле нож, который он, если захочет, может воткнуть её в спину. Ну и пару латексных перчаток в придачу – не голыми ж руками мёртвых щупать.

Кто бы ему месяц назад сказал, что он будет на па́ру с тёмным магом таскать ночью трупы по району, Халле рассмеялся бы тому в лицо. А вот сейчас тащил, озираясь по сторонам, как жулик. То-то будет прикол, если их застукают – ославятся не то что на район, на весь Нью-Йорк. Адреналина в крови было столько, что Халле перестал чувствовать холод и даже вспотел, хотя расстояние от остановки до остановки было небольшим, метров двести. В тишине их с Киттум шаги казались непозволительно громкими. Голова трупа запрокинулась, и Халле показалось, что мужик смотрит теперь на него с укоризной, мол, даже после смерти покоя мне нет. По большому счёту, мёртвому можно было позавидовать – ему-то сейчас вообще похер на всё и всех. И уж тем более на какой стороне улицы его застукают.

– А как ты так с ходу определила, что труп не криминальный? – полюбопытствовал Халле, чтобы как-то отвлечься.

– Кровью не пахнет. Ну и лицо расслабленное, спокойное.

От услышанного Халле остановился и едва не выпустил ношу из рук:

– Пиздец, ты издеваешься?! А я, дурак, повёлся…

– Держи крепче! – зашипела на него Киттум. Ну точно аспид. – Только извалять в луже осталось – тогда однозначно палево будет.

– С кем я связался?.. – сокрушался Халле, удобнее перехватывая труп под мышками.

– Со мной, – издевательски решила напомнить маг, будто можно было забыть.

Оставшиеся метры Халле чертыхался уже молча и усиленно потел, потому что вся эта ситуация была капец какой стрёмной. Он бросал взгляды исподлобья на напарницу, с досадой отмечая, что той хоть бы хны, будто она каждую ночь только тем и занимается, что перетаскивает трупы с места на место. Хотя хрен этих тёмных магов знает, может, и таскают.

Усадив бедолагу на такую же остановочную лавочку, только на противоположной стороне улицы, Халле обтёр рукавом куртки выступившую на лбу испарину. Киттум добавляла инсталляции последние штрихи: поправила на трупе одежду, придала позе естественный вид, зачем-то пригладила волосы. Отошла, полюбовалась, опять что-то поправила. Халле, уже стянув свои перчатки и засунув их в задний карман джинсов (улика как-никак), на все её манипуляции только головой качал – эстетка, мать её. Киттум тем временем достала телефон, отщёлкала несколько кадров с трупом, ещё пару – экстерьер вокруг. Маг кивнула, словно сама себе подтверждала идеальность проведённой работы, стала куда-то звонить и абсолютно безэмоциональным тоном, впрочем, как и всегда, сообщила об ошибке, резюмировав в конце, что место смерти не в юрисдикции сотрудников сорок седьмого, их, участка. Халле хотелось скорее убраться отсюда – типичное ощущение жулика, которому не терпится покинуть место преступления. Но, когда он заикнулся об этом Киттум, та снова сказала “погоди”. “Да блядь!” – так и вертелось на языке, и Халле снова полез за сигаретой.

Погодить они решили в ближайших кустах. Халле полпачки на нервяке умудрился скурить, а Киттум застыла изваянием, всматриваясь вдаль начинающих оживать улиц, точно смотровой.

– Кого ждём? – не выдержав, поинтересовался Халле. Эти шпионские игры ему уже порядком надоели.

Маг на него лишь шикнула, словно их кто мог подслушивать, а Халле по пятому кругу перебрал все ругательства. Профиль Киттум в сумерках казался излишне острым: скулы напоминали лезвие хорошего ножа, а подбородок – стилет, глаза потемнели и блестели опасной хищностью… Она снова хмурилась, но не было понятно, нервничает или просто по привычке. Правда, Халле так пока и не выяснил, нервничает ли напарница в принципе или она по жизни глыба невозмутимости.

В тишину с завыванием ветра вклинился новый звук – шорох шин о мостовую. К остановке с трупом подкатила тачка, из которой выбралась парочка таких же счастливчиков в ночном дежурстве, как и они с Киттум. Одного из прибывших, тучного детину с рыжими усами, Халле знал – Мэтью О’Доннал, работал раньше у них в участке, а потом перебрался в Аррочар. Странное у некоторых людей представление о лучшей жизни: предел мечтаний – соседний район. Приехавшие встали напротив трупа, наглядно иллюстрируя картину десятиминутной давности у противоположной остановки, перекинулись парой слов, которые Халле не сумел разобрать, а потом, как-то слишком резво подорвавшись с места, схватили мужика и потащили. У Халле аж челюсть на грудь упала:

– Ах они суки!

– А ты думал, – недобро усмехнулась Киттум и вышла из укрытия. – Приятное утро, господа, не находите?

О’Доннал сперва пытался огрызаться, не увидев в женщине-полицейском того, с кем нужно считаться. Но быстро понял, что выделываться перед тёмным магом выйдет себе дороже. Труп был возвращён на остановку со стороны Аррочара, Киттум каждому из детективов соседнего района пожала руку, обозвав “коллегами”, на что те лишь вымученно изобразили подобие улыбок.

Обратно в участок возвращались в молчании. Киттум рулила, а Халле невидящим взглядом смотрел в окно. На душе было погано: вроде и напарнице помог, а осадочек остался. Не стыковалось у Халле в голове, как Киттум могла так спокойно пойти на подмену. Она же сам в СБ работала, обязана не допускать должностных преступлений, а не поощрять или провоцировать их. И эти тоже хороши, из Аррочара, минуты им хватило, чтобы сообразить и поволочь труп обратно, точно у них с Киттум мысли сошлись. Или схема была отработанной. Так, стоп! О’Доннал успел перевестись в Аррочар буквально накануне служебной проверки Управления, которая была назначена по его душу. И, видимо, неспроста. Халле лично с ним не пересекался в работе, но слухи о рыжеусом ходили всякие.

Халле резко развернулся корпусом и уставился на Киттум.

– Что? – тем же невозмутимым тоном поинтересовалась она.

– А ты знал, кто от Аррочара приедет на вызов?

Киттум то ли пожала плечом, то ли дёрнула, мол, зачем тебе в это лезть, но всё же пояснила:

– Я до сих пор в рассылке Управления стою. Иногда попадается нужная информация.

Вроде бы и от ответа не ушла, и фиг что поймёшь из её объяснения. Хитрая змеюка. Халле хотел было спросить в лоб, была ли сегодняшняя диверсия актом возмездия или своеобразной проверкой О’Доннала, который, видимо, не гнушался подкидывать свинью своим же, но промолчал. Проще жить, считая новую напарницу душнилой и отчасти циничной особой, а не благородной рыцаркой, несущей миру справедливость – иначе получится, что Халле слишком проигрывает ей по всем параметрам. А Халле Танк не привык быть аутсайдером. Но с Киттум теперь придётся держать ухо востро.

Кайла

Впервые за несколько дней ветер наконец разогнал тучи, и на небе появилось солнце. Теплее, правда, стало не намного, зато настроение поднялось. Халле на подъёме собрался быстро, решив прогуляться перед работой – когда ещё такой случай представится. Шёл по знакомым улицам, глазел по сторонам и дышал полной грудью, вбирая как можно больше чистого воздуха. У осени был свой неповторимый аромат: свежесть дождя с примесью запаха жухлой травы и дыма от костров. Он нравился Халле настолько, что даже курить не хотелось. А вот горячий кофе он бы выпил с удовольствием.

В “That Coffee!” уже толпились работяги из ближайших офисов. Многих Халле знал в лицо, кому-то просто кивнул, с кем-то даже поздоровался за руку – настроение располагало к любезностям. Он примостил задницу на высокий барный стул и с удовольствием принялся рассматривать лучезарно улыбающуюся Кайлу. Девушка-бариста, что работала здесь без малого год, сейчас проворно двигалась за стойкой, ловко манипулировала холдером и пакетами с разными сортами кофе, мило болтая и не забывая желать каждому посетителю хорошего дня. Не сказать, что кофе тут был необычным, но симпатичное личико Кайлы делало любой напиток в разы вкуснее. Халле никогда не думал о том, что к ней можно подкатить, нет, его симпатия была другого рода. Эта девушка была из тех, на кого любуются со стороны – слишком юная, слишком свежая, слишком добрая – и кого хочется оберегать, как брату. Если бы Халле был чуть менее самоуверенным, согласился бы признать, что Кайла слишком хороша для него. Но он предпочитал думать, что ведёт себя как благородный джентльмен и просто любуется красивым. Даже с расстояния были заметны жёлтые брызги на болотно-зелёной радужке и россыпь ярких веснушек на носу и щеках Кайлы, точно её поцеловало само солнце. Халле не таясь рассматривал её, и то, что предки называли душой, насвистывало в его груди весёлый мотивчик. Он готов был стоять в очереди хоть час, лишь бы получить свою порцию радушия:

– Салют, Халле! Выглядишь бодрым. Тебе точно нужен кофе?

– Этому утру и мне не помешает лишняя улыбка от Кайлы. Ну и кофе тоже.

– Это что, флирт? – рассмеялась она.

– Да ну брось, какой флирт, – отмахнулся Халле, но не удержался и тоже разулыбался, – я настолько безнадёжный мужлан, что и не знаю, как это делается. – Саркастичное “кхе-кхе” за своей спиной он не перепутал бы ни с чем. – Кайла, и для моей напарницы сделай стаканчик самого что ни на есть тёмного кофе.

“И крепкого, как утренний стояк”, – вслух он произносить не стал, лишь хитро усмехнулся пришедшей в голову шутке.

– Он имеет в виду эспрессо из робусты3, – назидательно добавила Киттум из-за его плеча.

Пользуясь тем, что маг не видит, Халле передразнил её, чем заставил Кайлу снова рассмеяться. Но не учёл, что на стене за стойкой висело зеркало.

– Детский сад, Танк.

Киттум осуждающе покачала головой и отошла к панорамному окну во всю стену, чтобы не мешать другим посетителям сделать заказ. Халле шагнул следом:

– Не нуди, Китс. Хорошее же утро.

– Киттум, – в очередной раз поправила маг, демонстративно не глядя на него и опираясь предплечьями на узкую деревянную столешницу, закреплённую вдоль окна. – Мне всё равно, кого ты пытаешься закадрить, только не нужно делать это за мой счёт.

Но резкость, с которой она откинула заплетённые в косу волосы за спину, намекала, что Киттум его шутеечка всё-таки задела. У Халле, примостившегося рядом с магом, только спиной к окну, чтобы не терять из виду Кайлу, было то самое настроение, когда чужие подколы не задевают, а лишь раззадоривают. Потому он не смог смолчать:

– Для равнодушного ты слишком напряжена. – Киттум вперилась в него негодующим взглядом, точно готова был испепелить на месте: такой реакции Халле точно не ожидал. Видимо, кто-то сегодня встал не с той магической ноги. – Спокойнее, капитан Кин, это была шутка.

Киттум снова отвернулась к окну, всем своим видом демонстрируя, что потеряла интерес. Халле тоже не стал настаивать на продолжении разговора, решив дать напарнице время перебеситься. Пока Кайла суетилась около кофемашины, готовя их заказ, он медленно обвёл взглядом кофейню, привычно профессионально осматриваясь. Народ тут был разношёрстный: студенты, офисные трудяги, мамашки, отправившие своих чад в школу, бегуны после пробежки. Внимание привлёк суетной паренёк, который сидел за столиком на двоих в самом углу. Слишком нервный, с воспалёнными, чуть навыкате глазами, он не переставая наглаживал себя ладонью по голове, словно натирал пузо китайской статуэтки, что продавались в сувенирной лавке на углу, и дёргал одной согнутой в колене ногой так, что стол ходил ходуном. Халле поймал себя на внезапном ощущении брезгливости, точно смотрит не на человека, а на слизняка, вылезшего из сточной канавы. Нахмурился, подался было вперёд, пытаясь понять, что именно, кроме нервозности, не нравится ему в незнакомце, но голос Кайлы отвлёк:

– Ваш заказ готов! Приятного дня.

Халле забрал стаканы со стойки, довольный, что ему на пенке нарисовали красивую веточку – мелочь, а приятно, – передал Киттум её чёрный, без ничего, и они вышли на улицу. Маг продолжала делать вид, что они незнакомы, а Халле был слишком воодушевлён, чтобы портить настроение попыткой разобраться с чужими тараканами. Его не раздражал даже шеф Майерс, затеявший с какого-то перепуга планёрку. Тот монотонно зачитал с листа суточную сводку происшествий, будто специально тянул время, а потом принялся распекать Сееру за то, что он не сдал вовремя какой-то отчёт. В другой день Халле бы всё это время нервно ёрзал на стуле или откровенно зевал, а сегодня пребывал в приятном расслабленном состоянии, точно ему не стакан кофе перепал, а хороший секс. Если шеф продолжит в том же духе, то и вздремнуть можно будет. Халле сложил руки на груди, отвернулся к окну, чтобы не светить своим довольным выражением лица, думая, хорошо бы узнать у Кайлы, что за волшебную пыльцу она подмешала в его напиток – пусть всегда такой делает.

Краем уха он уловил, как кто-то бежит по коридору, а следом дверь в кабинет шефа резко распахнулась:

– Какой-то придурок открыл стрельбу в кофейне!

Нехорошее предчувствие обрушилось на Халле бетонной плитой раньше, чем мозг до конца переварил слова прибежавшего сержанта. Перед глазами сам собой встал образ дёрганого парня, и Халле, вскочив со своего места, вылетел из кабинета, не дослушав. Кто-то кричал ему в спину, сорвавшись следом, но он нёсся по длинной бетонной кишке, надеясь, что интуиция его обманула.

Улица оглушила его воем сирен и звуками автомобильных клаксонов. На тротуаре было не протолкнуться из-за толпы зевак, и Халле пришлось пробиваться к кофейне с боем. Он гнал от себя дурные мысли, но они упорно забивали голову. Полицейский у входа попытался его остановить, но Халле просто оттолкнул того в сторону, влетел в распахнутую настежь дверь, сделал пару шагов и замер. Под ногами хрустело стекольное крошево и железисто пахло свежей кровью. Официантка, Тина, кажется, сидела на диванчике около бабули, приобняв ту за плечи и зажимая салфеткой рану на её голове. Двое парней с кровоточащими резаными ранами на руках и лицах, видимо, их посекло стеклом, расположились прямо на полу у стены. Один из находящихся на месте преступления патрульных, увидев его жетон, сам подошёл к нему:

– Сержант Бэйл, сэр.

– Раненые?

– Трое тут, – Бэйл кивнул сначала на старушку, потом на парней. Повернулся к барной стойке: – И одна девушка в тяжёлом состоянии. По показаниям свидетелей, она и была основной целью нападавшего. Скорую уже вызвали.

Игнорируя остальных потерпевших, Халле на негнущихся ногах прошёл вглубь кофейни, боясь заглянуть за прилавок. А в спину ему неслось:

– Подозреваемый с места преступления попытался скрыться. Но его удалось задержать в соседнем квартале…

Халле даже не нужно было спрашивать, кто этот ублюдок. Он был абсолютно точно уверен, что знает кто. Кайла лежала на полу. Рядом с ней, прижимая полотенце к её груди, сидел незнакомый парень из персонала кофейни – Халле не мог разобрать лица, определил, что он тут работает, только по форменной футболке. Да и не разглядывал того особо, потому что не отрываясь смотрел на раненую девушку и на расползающееся около неё кровавое пятно. Первое, о чём он подумал – зря они положили Кайлу на пол, там же грязно, будто это и было самой большой проблемой сейчас. Улыбчивое прежде лицо застыло безжизненной маской и побледнело настолько, что стало казаться восковым, зато веснушки, будто издеваясь, проступили ярче. Халле с силой стиснул кулаки, стараясь удержаться от нечеловеческого воя, понимая, что вина в произошедшем частично лежит и на нём. Если бы он не ушёл так быстро…

– Кайла… – едва слышно позвал Халле, сам не зная, что собирается спросить или сказать. Сейчас он ждал лишь одного, чтобы Кайла просто открыла глаза.

Рыжеватые ресницы дрогнули. Несколько секунд девушка рассматривала его, словно собираясь с мыслями, а потом сказала:

– Я рада, что мы успеем попрощаться.

Определённо не это Халле хотел услышать. Ноги подкосились, и он бухнулся на колени рядом. Его до ужаса пугала настолько разумная оценка ситуации и собственного состояния от раненой Кайлы. Халле не мог перебороть себя и начать убеждать её в том, что всё будет хорошо, получилось только выдавить:

– Не разговаривай, береги силы. Неотложка в пути, – надеясь, что голос не выдаст, как быстро в нём тает уверенность в благополучном исходе.

Кайла улыбнулась и посмотрела на него снисходительно-нежно, точно на несмышлёного ребёнка, который сморозил милую чушь. Попыталась поднять руку, но из-за кровопотери стала настолько слабой, что едва получилось оторвать её от пола. Халле подхватил узкую ладонь, гоня прочь возникшую в голове ассоциацию с куском льда. Старался не обращать внимания, как всё сильнее дрожат пальцы парня с кухни, что продолжал с силой прижимать к ране полотенце, пропитавшееся насквозь кровью. Сердце в груди Халле било в набат, тяжело, зло и обречённо, а он стоял на коленях и мог думать только о том, как отмотать время назад и всё исправить. Да ещё этот парень рядом нагнетал, не смущаясь всхлипывая.

– Береги себя. Не дай свету внутри тебя погаснуть, – едва слышно прошептала Кайла, прежде чем снова закрыть глаза.

Под веками запекло, и Халле с силой втянул в себя воздух сквозь сжатые зубы.

– Да где эта скорая?! – не удержавшись, воскликнул он.

Вздрогнул, почувствовав, как его плечо кто-то сжал – рядом появилась Киттум.

– Халле…

– Китс, Китс, пожалуйста, сделай что-нибудь, – взмолился Халле, вцепившись в пальцы мага одной рукой. – Ты же можешь…

– Халле, – повторила маг, но осеклась лишь сильнее сжав его плечо.

Халле завис на долгую секунду, снова перевёл взгляд на Кайлу, чьи приоткрытые губы начали синеть.

– Нет… ну нет же…

Отрицать было проще, чем признать случившееся.

Наконец в кофейне появились парамедики, пара из которых, с громким лязгом поставив чемодан с красным крестом рядом, начали отдавать распоряжения, требуя дать им больше места. Халле оттеснили, он и не сопротивлялся. Шатаясь, поднялся на ноги, с трудом сделал шаг, потом ещё. Умом он понимал, что Китс права – уже поздно, но сердце продолжало сопротивляться очевидному. Да только чуда воскрешения не случилось. Не в этой жизни и не в их мире.

Солнце светило раздражающе ярко, слепило глаза настолько, что они начали слезиться. По крайней мере, Халле успокаивал себя именно этим, утирая влагу на ресницах рукавом рубашки. Его трясло от холода, потому что он выскочил из участка без куртки, но Халле упорно продолжал курить уже третью сигарету подряд. Пустота внутри него стала напитываться горечью, пока не превратилась в гнев. Киттум всё это время стояла рядом, молча, не понимая, что её присутствие только раздражает Халле, усугубляя и без того ставшее скверным настроение. Ему было неловко, что напарница видела его таким потерянным и слабым. Халле не нуждался в чужом сочувствии. Единственно, что ему сейчас действительно было нужно, это излить свою агрессию на виновного. Очень кстати в поле зрения попал сержант Бэйл, и Халле, щелчком отправив недокуренную сигарету в сторону, подошёл к нему:

– Куда, ты говорил, отправили задержанного?

– К вам, в Эмерсон Хилл.

Халле кивнул и быстрым шагом направился обратно к зданию участка. Скорее всего, пока идёт следствие, ублюдка закроют в изоляторе – вот туда ему и нужно. Не сказать, что Халле был уверен в том, что у него получится, но попытаться он был обязан. Три года назад Халле обошёл инспектора Кравитца, начальника блока временного содержания, в соревнованиях округа по пулевой стрельбе, уведя у того первое место прямо из-под носа. С тех пор между ними началась односторонняя холодная война. Но сейчас Халле готов был принести тот самый кубок на подносе, лишь бы Кравитц разрешил ему поговорить с убийцей.

– Ни к чему хорошему это не приведёт, – завела свою нравоучительную шарманку Киттум, которая не отставала от него ни на шаг.

– Всё-таки ты напиздела, что не умеешь читать мысли, – огрызнулся Халле, но хода не сбавил.

– Не умею. Я просто знаю, чего ты добиваешься.

Халле резко затормозил лишь для того, чтобы взглянуть в змеиные глаза напарницы:

– Лучше бы ты сказала, что понимаешь меня, – и, горько усмехнувшись собственным мыслям, зло добавил: – Видимо, я слишком многого хочу от тёмного мага – для тебя ведь жизнь простого человека ничто.

– Я тоже человек, – не менее резко ответила Киттум.

– Человек?! – издевательским тоном повторил за ним Халле, чтобы тут же процедить сквозь зубы: – Тогда не мешай мне.

Оставив напарницу на улице, Халле зашагал дальше. В участке была полная неразбериха. Сеера попытался задать ему вопросы, потому что он находился в кофейне до происшествия и должен был дать показания, но Халле лишь отмахнулся, пообещав подойти позже. Свернул к лестнице на цокольный этаж, где располагались камеры временного содержания.

– К кому ты так спешишь, Танк? – поинтересовался дежурный, ответственный за изолятор, когда он остановился у закрытой решётчатой двери. Кравитца поблизости не наблюдалось, что было Халле на руку.

– К задержанному, что открыл стрельбу в кофейне. Надо кое-что уточнить по его показаниям.

– Который Захарий? Я думал, дело у детектива Сееры, – насупился дежурный, чувствуя нестыковку в информации.

– Я был там… – начал Халле и замолчал, подавившись словами. Глотку сдавило от осознания, что у него была возможность не допустить гибель Кайлы.

– Хочешь удостовериться, что задержанный именно тот, кого ты видел? – подсказал дежурный, и Халле кивнул. – Только учти, походу он малёхо не в себе.

Халле действительно планировал для начала поговорить с этим самым Захарием. Но мало того, что в тупых глаза навыкате не было ни грамма раскаяния, урод из кофейни выглядел абсолютно спокойным, точно, справившись с задачей, ему больше не из-за чего было нервничать.

– Лейтенант Танк, – сквозь зубы представился Халле. – Я задам вам пару вопросов.

Мутный взгляд Захария не прояснился ни на грамм.

– Смерть не страшна, если ты выполнил предназначение в этой жизни, – понёс он какую-то чушь.

– Какое на хер предназначение? – Халле не сдержался, повысил голос, подорвался с места, рывком схватил задержанного за волосы и приложил лицом о стол. – Зачем? Зачем. Ты. Это. Сделал. Почему. Она?

Каждое его слово отсчитывало новый удар. Захарий не пытался уворачиваться или защищаться, он бы и не смог ничего сделать закованными в наручники руками. У него получилось лишь сильнее вцепиться в столешницу пальцами и что-то булькать разбитым в крошево носом. Дежурный, заглянувший в камеру на громкие звуки, оставив попытку докричаться до впавшего в состояние аффекта Халле, просто перемкнул его дубинкой по затылку. Халле даже не понял, что случилось, стал медленно оседать на пол, теряя сознание от точно выверенного удара, но так и не разжал пальцы, напоследок умудрившись выдрать бедолаге Захарию клок волос. Неясная мысль, которая мелькнула в мозгу, прежде чем реальность потухла – чёрт, теперь из-за него достанется и Киттум.

Треснувший камень

Заканчивались четвёртые сутки с момента его отстранения. Всё это время Халле провёл, тихо бухая на заднем дворе своего дома. Запасы алкоголя закончились быстро, но выползать в люди ему категорически не хотелось, и Халле подрядил соседского мальчишку доставлять ему бухло из ближайшего супермаркета. Он не знал, как зовут парня, но здоровались они при встрече на улице постоянно. Единственное, что Халле интересовало, есть ли соседу восемнадцать, чтобы тот мог оплатить заказ на кассе – с этим проблем не было.

Алкоголь возложенных на него надежд не оправдал – Халле заливался им под завязку, да только терзающие его мысли лишь притуплялись, но не исчезали полностью. Он сталкивался со смертью не впервые, так почему же именно теперь ощутил всю её несправедливость? Кайле, яркой и солнечной, было всего двадцать четыре. Скорее всего, причина была в его косвенной причастности к гибели – Халле раз за разом возвращался к неутешительному выводу, что девушка осталась бы в живых, если бы он вмешался сразу, как только почувствовал неладное. Хуже всего было от понимания, сколько она не успела. Любила ли она, ждал ли кто её дома, о чём мечтала и к чему стремилась – эти мысли изводили сильнее всего. И ещё то обстоятельство, что Халле, в отличие от Кайлы, продолжал дышать. А ведь у него даже цели как таковой не было. Живёт по накатанной, как и десятки людей на его улице, как сотни в его квартале. Сам факт существующей возможности и призрачной перспективы и есть для них стимул проснуться следующим утром. Они все просто выживали в этом мире.

Халле отхлебнул чистый виски прямо из горла бутылки, сильнее завернулся в старый рваный пуховик, который даже бомж побрезговал бы подобрать, а у него всё висел на крючке в коридоре, точно ждал своего часа. Вот, дождался. Пикник в одно лицо на террасе – отличный повод покрасоваться. Сам Халле ничего не ждал, не пытался анализировать и не задумывался о будущем. Даже не нервничал по поводу заключения комиссии насчёт его выходки. Уволят – да и хрен с ним, руки-ноги есть – найдёт, где заработать на хлеб и бухло. Доки порта рядом, пристроится. Или на ферму какую подастся – его же с самого первого сделанного из песка куличика тянуло ковыряться в земле. На хрена, спрашивается, попёрся в Полицейскую академию? Халле снова приложился к бутылке, вспомнив, как в открытую заявил Майерсу, что не собирается раскаиваться и вообще Захарию ещё мало досталось. Хотя, с другой стороны, убить его сразу – значит избавить от мук, слишком просто. Эта тварь должна помучиться.

Очередным глотком Халле чуть не подавился – слишком большой вышел. Это всё от злости, которая вновь вскипала в нём, требуя возмездия. Он открыл рот и задышал глубоко, стараясь проморгаться от выступивших слёз и вобрать в лёгкие больше холодного воздуха в попытке остудить пылающее нутро. Уж лучше бы это было ощущением от крепкого алкоголя, принятого на голодный желудок, чем от сжигающей изнутри ярости, которая не могла найти выхода. Халле поднялся на ноги, прошёлся по деревянному настилу террасы, заставленному рядом пустых бутылок. Поймал своё отражение в окне, поскрёб пальцем отросшую на щеке щетину. Осунувшееся и одновременно опухшее от долгой попойки лицо, ссутулившиеся под бременем вины плечи – Халле стал бледной тенью того самоуверенного красавчика, которым был всего неделю назад. Общественное порицание не идёт ни в какое в сравнение с самобичеванием: ты можешь заслужить прощение у других, а как быть с тем, что не можешь простить сам себя?

Звонок телефона стал для него полной неожиданностью – Халле казалось, что он отключил гаджет, потому что сначала тот звонил не переставая: шеф Майерс, Сеера, инспектор Юрген Ваале, которому поручили провести служебную проверку, штатный психолог Алонсо и даже Киттум. Всем им что-то было нужно от Халле, а Халле от них не нужно было ничего, особенно пустой болтовни или того хуже – нравоучений. Вот и теперь стоял, сжимал в ладони тёплый, вибрирующий корпус и думал – чудеса. Телефон умолк. Халле, не удосужившись посмотреть, кто ему звонил, вытащил руку из кармана пуховика и облокотился ею на перила. И тут позвонили в дверь. А вот это было уже интересно. Халле было лень идти открывать через дом, потому он просто крикнул:

– Я на заднем дворе, калитка не заперта.

Собственный голос, скрипучий и глухой, показался противным и заставил поморщиться. С промедлением возникла мысль, что, прежде чем принимать гостей, хорошо бы умыться и зубы почистить, и поссать, вдруг это пришли его задерживать, а долго терпеть он явно не сможет. Но было уже поздно – из-за угла дома показалась Киттум.

– Привет, – маг как ни в чём не бывало кивнула ему и поставила на пол между двумя плетёными креслами пакет, в котором отчётливо звякнуло стекло.

– Я думал, ты уже настрочила кучу рапортов и свалила из Эмерсон Хилл, – вместо ответного приветствия сказал Халле.

– Зачем мне это делать? – искренне удивилась Киттум, изящно изогнув точёную бровь.

– А зачем тебе неуравновешенный и склонный к агрессии напарник-человек? Пятно на репутации и минус для послужного списка, – видя, что на гостью его слова не возымели должного эффекта, Халле добавил: – Ну и личное оскорбление…

– Если ты сам понимаешь, что оскорбил, уже хорошо.

– Только давай сегодня без философствования – в последнее время я херовый собеседник.

А дальше произошло то, чего в принципе не могло случиться в реальности: мало того, что Киттум ему улыбнулась, тепло и искренне, словно Халле уместно пошутил, так ещё и достала бутылку пива из принесённого пакета, открутила крышку и сделала глоток.

– Будешь? – спросила она, подходя ближе и протягивая Халле другую бутылку.

– Ты же не пьёшь, – Халле оторопело смотрел на неё сквозь прищур. Или это у него просто веки настолько опухли?

– Почему? Пью. Когда хочется или повод есть

– То есть мои приглашения пропустить по стаканчику – не повод.

– Тогда не хотелось, – запросто призналась Киттум, точно не чувствовала никакой неловкости. Не дождавшись, пока Халле примет из его рук пиво, она просто поставила предназначенную ему бутылку на перила террасы.

– А сегодня прям все звёзды сошлись… – продолжал ёрничать Халле.

Киттум, может, и обратила внимание на неприкрытый сарказм в его тоне, но вида не подала, отсалютовала откупоренной бутылкой и демонстративно сделала ещё один глоток. Какое-то время они стояли молча, рассматривая унылый пейзаж заднего двора, который больше подходил для заброшки на окраине, чем для обжитого дома. Вытоптанный до проплешин газон, неопрятная живая изгородь, давно нуждающаяся в стрижке, куча строительного мусора, что осталась после ремонта дорожки, уже который год ждала своего часа быть убранной. И всё это было щедро присыпано жухлыми листьями. Халле вместо неловкости или дискомфорта вдруг ощутил, что ему становится относительно спокойно, как если бы от визита напарницы пошла трещина в камне, что лежал мёртвым грузом на сердце. Ещё не полное облегчение, – тяжкое бремя на душе ему придётся долго носить, – но хотя бы уже не настолько невозможное. Они с Киттум ведь даже не друзья – как вообще можно дружить с тёмным магом? – но пришла же… Пожалела? Соскучилась? Прислали? Да какая разница? У Киттум, которая, скорее всего, отложила ради визита свои важные магические дела, отлично получилось создать видимость, что до него него, Халле Танка, кому-то в этом мире есть дело. Вон, пиво пьёт и не морщится – явно не через силу. Зато в Халле алкоголь не лез, будто в отместку, что Киттум так долго динамила его своими отказами. А вот желудок впервые за несколько дней свело от голода. Помня о дотошности и прозорливости напарницы, он с надеждой оглянулся на принесённый пакет и спросил:

– Пожрать есть чего?

– Яйца, бекон, томаты, базилик… – стала перечислять та.

– Это что за набор?

– Пасту думала сделать.

– Ты у всех в гостях пасту готовишь?

– Только у тех, кто не ел несколько дней, – Киттум, предугадывая реакцию Халле на его заявление, пояснила: – Нет, я не читаю мысли. Это элементарная дедукция.

Зашедший разговор о еде пробудил в боевом маге и капитане полиции ворчливую хозяюшку. Не дав Халле начать возмущаться, с комментариями “с этим я как-нибудь разберусь” и “от тебя воняет” Киттум отправила его в ванную, а сама развела активную деятельность на кухне. Обстановка внутри дома была такой же печальной, как и снаружи. Халле, почувствовав сперва стыд за беспорядок и грязь, попытался было как-то исправить ситуацию, переложив стопку грязных вещей в гостиной с дивана на кресло, но лишь махнул рукой – поздно, Киттум уже стала свидетельницей этого позора – и поплёлся в ванную.

От тёплой воды его сначала приятно разморило, а потом резко замутило – литры алкоголя в крови заметно взбунтовались. Пришлось переходить на практически ледяной душ и ускоряться, и уже буквально через десять минут отражение в зеркале сказало, что не так уж всё плохо. Бриться Халле не стал, хотя не носил до этого бороду и не был её поклонником – бритьё бы заняло много времени, а есть хотелось всё нестерпимее.

Стоило выйти в коридор, как аппетитный аромат, в котором Халле чётко смог определить лишь запахи базилика и чеснока, буквально сбил его с ног и заставил шумно сглатывать слюну. Он набросился на приготовленную еду, не дожидаясь, пока Киттум со своей тарелкой усядется за стол. Напарница тактично делала вид, что не замечает, как Халле жадно чавкает и то и дело облизывает выпачканные в подливе пальцы. Если пятнадцать минут назад Халле думал, что ниже падать в глазах тёмного мага некуда, то теперь у него получилось побить собственный рекорд по бесчестию. Первый голод удалось утолить первой порцией. Халле, накладывая себе добавки, решил, что готов приступить к беседе – не настолько он был наивным, чтобы верить, будто напарница приехала просто выпить с ним пива.

– Самое время перейти к основной цели твоего визита, – объявил он, усаживаясь на место.

Киттум внимательно посмотрела на него через стол, не спеша дожевала пасту с вилки и только после этого отложила прибор в сторону.

– Когда ты собираешься вернуться на работу?

– А разве я могу вернуться?

– Можешь. И если бы брал трубку, узнал бы о решении дисциплинарной комиссии ещё вчера – тебе объявлен выговор с занесением. – Есть как-то сразу перехотелось, и Халле тоже отложил вилку. А маг продолжала: – Пора уже определиться, чего в тебе больше: жалости к себе или скорби по Кайле. Перестань зацикливаться на прошлом и строить бесконечные линии вероятностей. Помоги тем, кто нуждается в этой реальности.

Киттум била наотмашь, пусть словами, но больно от них было не меньше. Едва дотянув до отметки “нормально”, настроение начало стремительно падать.

– Я мог её спасти, – процедил Халле сквозь зубы. На что он надеялся, впуская в свой дом тёмного мага? У них вообще есть понятие сострадания? – Вряд ли ты знаешь, каково это, понимать, что из-за тебя погиб человек.

– Знаю.

Лицо Киттум потемнело, взгляд стал тяжёлым, будто отражал нахлынувшие мрачные воспоминания. Халле, которого признание застало врасплох, растерянно замер. Хотелось спросить, как она это выдержала, что помогло ей убедить себя, что достойна жить дальше. Но Халле молчал, не зная, как правильно сформулировать вопросы, да и имеет ли право спрашивать о настолько личном и неудобном. Киттум его молчание восприняла по-своему:

– Мы цепляемся за воспоминания, словно они могут помочь нам определиться. Но нас определяет то, что мы делаем.

Слишком сложно. Да и не настроен был Халле сегодня на разговор на такие темы. Потому решил увести беседу в другое русло.

– Я так понимаю, без твоего вмешательства тут не обошлось. Всегда хотел быть обязанным по гроб жизни тёмному магу…

Киттум поставила локти на стол, положила подбородок на сцепленные в замок пальцы и уставилась на него немигающим взглядом. Зёрнышко зрачка одновременно манило и внушало трепет. Запах полынной горечи, который теперь у Халле всегда будет ассоциироваться только с тёмным магом, одной конкретной, стал ярче. Захотелось увернуться, спрятаться от колдовских глаз, которые, казалось, могли просканировать его самые потаённые мысли, но он сдержался.

– Не смотри на меня так, – процедил он сквозь зубы, да кто бы его слушал. Киттум подалась ещё немного вперёд.

– У тебя пунктик на всех тёмных, или дело конкретно во мне?

Однако, очень неудобный вопрос. Халле не смог выбрать: признаться во внушённом с детства страхе, который со временем трансформировался в настороженность, или в том, что до сих пор так и не определил, насколько близко он готов пустить новую напарницу в свою жизнь вне работы, и снова промолчал. Киттум не стала допытываться, словно и так знала ответ.

– А если бы тебе помог Джаспер?

– Ну ты сравнила! – воскликнул Халле и тут прикусил язык, понимая, что выдал себя с головой. Почувствовал, как одновременно ему стало неуютно и душно, будто в комнате кто-то стремительно откачал кислород. Или выжег.

Киттум медленно убрала руки со стола, откинулась спиной на стул. Дышать вроде бы стало легче. Хотелось курить, но Халле не был уверен, что имеет право выйти из-за стола, ведь маг явно ещё не договорила.

– Прежде чем перевестись в Эмерсон Хилл, я изучила твоё дело. – Халле, услышав это, нахмурился. – В отличие от вас, у нас есть выбор. – И, видимо чтобы сказанное было понято однозначно, Киттум пояснила: – Я выбрала тебя осознанно, Халле Танк, потому что уверена – у тебя огромный потенциал, и я почту за честь быть твоим напарником.

Признание, по мнению Халле, вышло слишком драматичным и тянуло на комплимент. Надо было срочно что-то придумать, пока смущение не расцвело на его щеках яркими пятнами.

– Ты слишком высокопарно изъясняешься для такого тупоголового неуча, как я, – ввернул Халле зацепившую его фразочку.

Но Киттум была непробиваема:

– Раз ты запомнил слово “высокопарно”, значит, не всё потеряно. Будем работать.

Она снова принялся за пасту, считая их разговор логически завершённым. Халле же, видимо, лишь оставалось смириться с тем, что его осознанно выбрали. И не кто-нибудь, а тёмный маг.

Рома́нтик

Отлежавшись ещё день и окончательно приведя себя в порядок, Халле вернулся на работу. Он думал, что его заставят писать горы объяснительных и обяжут поселиться в кабинете доктора Алонсо. Но по факту получилось, что психолог выдал ему листочек с графиком посещений “комнаты психологической разгрузки”, а шеф Майерс, уделив ему целых десять минут своего личного времени, упрекнул только в том, что из-за несанкционированного мини-отпуска старшего лейтенанта Танка отдуваться пришлось всему отделу, и предупредил, чтобы в ближайшие полгода Халле даже не думал заикаться об отгулах. В подтверждение слов шефа на рабочем столе Халл ждала целая стопка заявлений от потерпевших. На столе у Киттум бумажек было не меньше, значит, Майерс не преувеличивал. Халле осторожно посмотрел на напарницу, пытаясь найти в безэмоциональном выражении её лица отголоски вчерашней задушевной беседы. Если бы доктор Алонсо не подтвердил нормальное состояние его психики, Халле бы усомнился, что тёмный маг, готовящая пасту на его кухне, ему не привиделась – слишком отстранённой та сейчас выглядела. Впрочем, для Киттум это было типичная повседневная эмоция. Халле выглянул ещё пару раз из-за своего монитора, отметил, что напарница не обращает на него никакого внимания, поскрёб затылок, неуверенный, какой именно реакции ждал, и решил, что лучше будет заняться-таки работой, а не праздными размышлениями.

Он рассортировал исписанные бумажки, деля их на две пачки: те, которые могли полежать ещё, и те, по которым сроки исполнения уже горели, и принялся с умным видом изучать документы. Кража, потеряшка, разбой, драка на бытовой почве… Дошёл до конца и снова вернулся к заявлению о пропаже человека.

Барбара Плашек, двадцать восемь лет. Кассир в магазине продуктов. Не вернулась домой после встречи в баре с другом Вином Митчелом, который и поднял тревогу, когда Плашек перестала отвечать на его сообщения и звонки. Казалось бы, типичный случай: сколько таких невозвращенцев находилось спустя какое-то время с проломанными черепушками и обчищенными карманами. Но, читая по второму кругу объяснение заявителя, Халле не мог понять, что же его в нём смущает.

– Ты чего завис?

Знакомый аромат полыни был слишком очевидным, чтобы гадать, кто стоит за спиной Халле.

– Вот, посмотри, – не оборачиваясь, он протянул назад руку с заявлением.

Киттум бумагу взяла, быстро пробежалась по строчкам, заполненным мелким почерком, и буквально через минуту вернул ему со словами:

– Ну и?..

– Тебе ничего не показалось странным?

– Нет. Вполне подробно и последовательно всё расписано.

– Вот именно, подробно и последовательно. Человек, который переживает и, соответственно, нервничает, вряд ли смог бы настолько точно пересказать события недельной давности. Сдаётся мне, что-то с этим Вином не то, если только он не ведёт дневник, куда ежедневно записывает каждый свой шаг. – Киттум смотрела на него так, будто он сморозил дикую чушь. А, ну да, Халле совсем забыл, что для такой педантичной особы, как его напарница, вести дневник – обычное дело. – Есть ещё вариант, что он специально изложил события так, чтобы обеспечить себе алиби.

– У него и есть алиби, – напомнила Киттум. – Записи с камер видеонаблюдения.

– И я о чём, – согласился Халле и снова уткнулся в свой монитор. – Слишком всё гладко выходит.

– Что ты задумал? – насторожилась маг, внимательно наблюдая за его манипуляциями.

– Подожди минуту.

Пришедшая в голову идея была совсем бредовой, но Халле решил, что теперь станет доверять и прислушиваться к своей интуиции. В этот раз она предложила пробить Вина Митчела по базе биометрии тёмных магов. В удостоверениях личности помимо основных данных уже лет двадцать как появилось место для спецотметки “М”, обозначающей принадлежность к касте магов. Проставлялась она обязательно специальным штампом с условным набором символов и цифр, отражающих тип магии и уровень владения. Это не значило, что все посвящённые имели разрешение на применение. Многие тёмные не пользовались в повседневности своей силой, вели жизнь обычных людей и никогда не получали спецлицензий. Но в любом случае их вносили в базу как потенциальных носителей тёмной магии, и отметка в паспорте всё равно проставлялась. А ещё всех обязывали сдавать биометрические пробы, потому что зачастую опознать труп после воздействия магии можно было лишь по фрагментам или вообще остаткам энергетической эманации. Люди тоже сдавали, но их набор биометрии ограничивался стандартными отпечатками пальцев и ДНК. Судя по предоставленному Митчелом документу, магом он не был. Халле не мог объяснить, откуда взялось его упорство докопаться истины, действовал по наитию и, кажется, сам не был готов к тому, что его предположение окажется верным.

– Есть вероятность, что Митчел просто стесняется своих магических способностей, или это осознанное утаивание информации? – поборов оторопь от осознания собственной правоты, спросил он у Киттум, ткнув в имя на экране своего монитора. – Либо у него есть полный тёзка-маг.

Напарница нахмурилась, склонилась ближе, будто тоже не верила собственным глазам. Но белые буквы на чёрном фоне не врали: Вин Митчел, двадцать девять лет, финансовый аудитор, числился в категории разрушителей, а четвёртый уровень владения магией говорил о том, что ему достаточно одного жеста, чтобы снести каменную стену. Киттум выпрямилась и задал вопрос, которого Халле совсем не ждал:

– Откуда у тебя доступ к базе тёмных?

– Э-э-э, – замялся он, тщетно пытаясь придумать правдоподобную легенду.

Пару лет назад Халле посчастливилось прижать за мошенничество одного тёмного, и вместо того, чтобы дать делу ход, он посчитал, что будет целесообразнее оставить задержанного на свободе в качестве осведомителя. Маг попался молодой и ссыкливый, рассудил, что куда выгоднее время от времени сливать копам нужную им информацию, чем на год лишиться лицензии на применение магической силы. Он-то и подогнал Халле в качестве отступных слитую базу Фонда Тёмной магии. Понятное дело, что с тех пор она не обновлялась, да и пользовался Халле ею в любом случае нелегально – доступ к полной биометрии имели только криминалисты и судмедэксперты, а обычным смертным детективам разве что можно было сличать откатанные пальчики, если они, конечно, имелись у подозреваемого в наличии.

– Я думаю, сейчас не самое подходящее время обсуждать мои методы расследования, – Халле проверил пистолет в кобуре, надел парку и быстро развернулся на выход, пытаясь убраться с глаз дотошной напарницы как можно быстрее, бормоча себе под нос: – Чёрт, это ж надо было настолько глупо спалиться!

Но не успел сделать и пяти шагов, как Киттум догнала его:

– Куда ты направляешься?

Халле скосил на неё глаза, но замедляться не стал:

– Хочу поболтать с Вином Митчелом, пусть лично мне расскажет о всех своих подозрениях. Посмотрим, как он поведёт себя, если застать его врасплох.

Киттум пристроилась рядом, но по её сжатым в одну линию губам и суровому взгляду с ходу было не определить, что именно она собирается сделать: последовать за ним в качестве напарницы или отконвоировать к особистам. Халле остановился, полный решимости выяснить, что ей от него надо:

– А ты куда?

– Если Митчел действительно маг, отпускать тебя одного на встречу с ним в высшей мере глупо – по методичке при задержании подозреваемого-мага тебя должен страховать маг. То есть я.

– Ну да, всё строго в рамках методички. Как я мог забыть?

Халле даже обижаться на напарницу не мог. Что делать, если она такая, чтущая каждую букву в законе и следующая каждому пункту в методичках. За одним исключением.

– Киттум, мы делаем одно общее дело: боремся с преступностью. И неважно, пользуемся ли мы при этом закрытой базой или перетаскиваем трупы на соседний участок, – Халле самодовольно отметил, как гневным пламенем вспыхнули глаза тёмного мага при упоминании недавней аферы, – главное помнить: мы напарники!

Осталось только представить, каких усилий стоило Киттум, чтобы сдержаться и не ответить. Халле, воодушевлённый этой маленькой победой, насвистывая, направился к машине, не обращая внимания на поотставшую напарницу. Он успел завести двигатель и выставить на навигаторе адрес офиса, в котором работал Вин Митчел, и только после этого в кресло с пассажирской стороны села Киттум, не рассерженная, а уязвлённо разочарованная. Приятное чувство торжества быстро схлынуло, уступив место совестливости. Последнее дело – пенять напарнице его проступком, который сам же обещал прикрыть.

– Кит… – начал было Халле, но быстро исправился, – …тум. Я не должен был использовать тот случай как аргумент. Извини.

Киттум молчала, демонстративно глядя в окно. Халле сквозь зубы выматерился, понимая, что, видимо, только что сам разрушил начавшиеся было налаживаться взаимоотношения с напарницей. Ну кто его вечно за язык тянет? Учил же отец: “Сначала до пяти досчитай, а потом говори”. И тут до него донеслось:

– Расскажешь, кто базу слил?

Халле взглянул на мага, глаза которой не выражали ни грамма обиды, зато светились озорным любопытством. Если бы он видел Киттум впервые, мог бы подумать, что та сейчас хитро улыбнётся. Но это же капитан Кин – какие могут быть хитрые улыбки?

– Нет! – усмехнувшись, ответил он. – И не используй мою ошибку как причину добиться своего – будь лучше меня.

Киттум всё-таки улыбнулась и покачала головой. И это было так… Халле сам не понимал, что именно его зацепило в едва заметной улыбке. Появившаяся на одной щеке на долю секунды ямочка, или смягчившийся взгляд, или то, что Киттум сама смутилась своей реакции. Напарница поспешно отвернулась к окну, точно там было что-то интересное. А Халле, покачав головой, вернулся к дороге.

Офисное здание, к которому они подъехали, находилось в районе бизнес-центров. В этой части города было всё так, точно её не коснулись война и разруха, тут шла совсем другая жизнь. Дело было не в зданиях, высоких и вычурных, казалось, здесь жили совсем другие люди. Халле глазел по сторонам, как зазевавшийся турист, и вдруг почувствовал, что начинает волноваться. Не из-за предстоящей встречи с Вином Митчелом, почему-то тут, в респектабельных каменных джунглях, он ощущал себя не в своей тарелке, будто это не небоскрёбы, а исполинские монстры надвигаются на него со всех сторон в попытке уничтожить. Бред. Халле щелчком вытащил из пачки сигарету и успел выкурить её, пока они с Китсом шли от парковки к входным дверям нужного здания, но полностью избавиться от напряжения ему так и не удалось.

Приветливая девушка за стойкой администратора проверила их документы и тут же связалась с мистером Митчелом по внутренней связи.

– Он спустится через минуту, – с улыбкой сказала она, закончив переговоры через наушную гарнитуру. – Попросил подождать его в кафетерии.

Кафетерий располагался слева в фойе первого этажа. Халле, осматриваясь, сел вслед за Киттум за столик. Панорамное окно с деревянной столешницей вдоль всколыхнули неприятные эмоции. Он сцепил руки на столе в замок, оглянулся с глупой надеждой увидеть за стойкой Кайлу. Неосознанно поморщился, заметив вместо неё парня-баристу, отвернулся и тут же наткнулся на пытливый взгляд Киттум. Напарница вопросов не задала, но, судя по выражению её лица, она опять включила свою дедукцию и считала все мысли и эмоции Халле. Начать очередной разговор на тему чтения мыслей Халле не успел, потому что к ним стремительно подошёл мужчина в дорогом костюме:

– Господа, Вин Митчел. С кем имею честь?

Киттум встала и представилась первой, в той же пафосной манере, что и Митчел, не упустив возможности перечислить все свои регалии. Халле был проще, обошёлся лишь фамилией и званием. Митчел выглядел само спокойствие, заверил, что открыт к диалогу, и вместе с тем демонстративно посмотрел на циферблат дорогих часов, чем ненавязчиво дал понять, насколько визитёры не вовремя. Беседу, назвать это допросом язык не повернулся, начала Киттум, предоставляя Халле время понаблюдать. Халле наблюдал и слушал, точнее, пытался слышать и замечать то, что могло скрываться между слов. И чем больше говорил Митчел, ровно, чётко, будто диктор на радио, тем больше в Халле крепла уверенность, что тот и есть преступник.

– Что вас связывало с пропавшей Барбарой Плашек? – внезапно спросил он.

– Это же очевидно – мы дружили. Я же написал в своём заявлении…

Похоже, Митчел стал раздражаться от повторяющихся вопросов.

– Да, точно, заявление, – Халле с понимающим видом закивал головой. – Но мне хотелось бы узнать, характер вашей дружбы.

– Что, простите?

– Я имею в виду, на почве чего вы дружите с обычным кассиром супермаркета. Вот мы с Киттум, к примеру, напарники и дружим на почве надежды изменить меня к лучшему.

У упомянутой напарницы от услышанного брови взлетели на лоб, и теперь на Халле с замешательством смотрели две пары глаз. Митчел поправил идеальный узел галстука, чем выдал внезапный приступ нервозности, и Халле понял, что в своих вопросах двигается в верном направлении. Очередное предположение, родившееся в его голове, казалось верхом абсурда, но всё-таки он выговорил:

– Вы состояли в близких отношениях с Барбарой Плашек?

Митчел на несколько секунд застыл, потом, будто опомнившись, заозирался по сторонам, уводя взгляд от пристально наблюдающего за ним Халле, снова посмотрел на часы и поднялся со своего места. Движения его выходили суетливыми, точно Митчел одномоментно растерял всю свою собранность и деловитость:

– Простите, господа, вынужден вас…

– Барбаре не нравилось, что вы маг? – планомерно добивал его Халле.

Митчел изменился мгновенно. Точнее, трансформировался мир вокруг него, посерел, будто из реальности высосали краски. Киттум резко поднялась на ноги, сделал едва заметное движение кистью, и в её ладони появилась огненная стрела, словно выкованная из голубого пламени. Халле выхватил пистолет из кобуры, но услышал твёрдое:

– Под стол, живо!

Халле задохнулся в ярости от такой наглости: ещё он, офицер полиции, под столами не отсиживался. Но вибрация пола под ногами говорила, что не вовремя он включил гордыню. Лицо их недавнего собеседника потемнело и пошло глубокими трещинами, будто старый керамический горшок. Едва Халле успел засунуть свою немаленькую тушку под деревянную столешницу и взять на прицел явившего свою истинную личину Митчела, как раздался треск стекла и окно за спиной Халле осыпалось смертоносным крошевом, а по простенку стала расползаться внушительная трещина. Визги и рёв включившейся системы безопасности наполнили деловой центр, но Халле не реагировал, затаив дыхание наблюдал, как, молниеносно двигаясь, Киттум осыпа́ла Митчела магическими стрелами, подбираясь к нему всё ближе, чтобы следом мастерски провести удушающий приём, уложить растерявшего свой элегантный вид финансового аудитора лицом в пол и связать ему запястья за спиной заклятием.

Халле выбрался из-под стола, продолжая держать обездвиженного Митчела на прицеле – хоть чем-то надо было быть полезным.

– Как ты? – спросил он у Киттум.

Та потрясла руками, скидывая с ладоней остатки магии, развернулась, а уже в следующую секунду Халле почувствовал, как его лба коснулись ледяные пальцы. Он моргнул, оторопело уставился на напарницу, которая спокойно пояснила:

– У тебя кровь. Я прижгла рану, – и тут же переключилась на задержанного: – Вин Митчел, вы обвиняетесь в убийстве Барбары Плашек, неподчинении и нападении на офицеров полиции при исполнении. Имеете право хранить молчание…

Доставленный в отдел Митчел раскололся практически сразу, едва за него взялись дознаватели. Халле оказался прав практически во всём. Магия Митчела была нестабильной с самого обряда Трибьюта, потому он решил вовсе отказаться от силы и жить как обычный человек: выправил себе документы без отметки, переехал из Ванкувера в Нью-Йорк, пытаясь таким образом наладить новую жизнь вне предначертанного. Но магия – это не такая штука, от которой легко отказаться, обряда, обратного посвящению демону, не существует. И чем больше ты подавляешь в себе тёмную энергию, тем сложнее будет её контролировать, когда она захочет найти выход. Митчел не собирался убивать свою любовницу, но в какой-то момент – как выразился Киттум, “особо чувственный и эмоционально-сильный”, – не сдержался.

– Типа он затрахал бедняжку до смерти? – ввернул Халле.

Они расположились на лавочке на заднем дворе полицейского участка. Халле курил, а Киттум, растекшись омёбой по деревянной изогнутой спинке, просто сидела с закрытыми глазами, восстанавливала силы, подставив лицо под скудные лучи осеннего солнца. На грубую ремарку напарница даже бровью не повела, лишь коротко пояснила:

– Раздавил, слишком стиснув в объятиях.

– Малая, видимо, даже крякнуть не успела, – Халле продолжил развивать её мысль. – В принципе, не плохая смерть…

Киттум оторвала наконец голову от скамьи и сквозь прищур посмотрела на Халле:

– Романтик из тебя так себе.

Халле необъяснимо залип на глазах тёмного мага, уже не таких отталкивающих, как казалось сперва. Необычные, прозрачные, волнующие, влекущие… Ресницы эти ещё, длинные, мягкие, наверное… Отвернулся, затягиваясь настолько сильно, что умудрился скурить сигарету от половины до фильтра за раз. Романтик из него действительно так себе, пусть Киттум и дальше продолжает так думать. И лучше бы ей не копать глубже в мыслях Халле.

Птичник

Халле казалось, что он не спал уже неделю – Департамент требовал от него ежедневных отчётов по расследованию, в котором они с Китс за месяц не продвинулись ни на инч. Двенадцать трупов за полтора месяца по чёткому графику один в три дня – неслыханная жестокость для Эмерсон Хилл – и ни единой улики, кто-то явно умело подчищал хвосты. Жертв ничего не связывало: ни пол, ни род занятий, ни возраст. Время и способ убийств тоже были разными: удушение, ножевое ранение, проломленный череп… Единственное общее, что с натяжкой могло указывать на серийность: все преступления совершались не в помещении и возле каждого трупа обнаруживалось воронье перо. Воро́ны – не экзотика, перьев по городу валяются тысячи, так что находку вряд ли можно было назвать зацепкой, скорее отличительной чертой. Киттум первой обратила внимание на чёрные пёрышки, она же предположила, что действует один человек, заставив экспертов составить приблизительный портрет подозреваемого. Ясности их заключение не принесло: мужчина, рост в пределах от 5,6 до 6,1 фута4