Фиолетовый Баг
Пролог
Жаркое майское солнце плавило асфальт. Курорты Сан-Мартина уже наполнялись отдыхающими и туристами – свидетельство начала длинного сезона. Мужчина за рулем кабриолета медленно, вальяжно, буквально плыл по узкой улочке – второй линии от побережья. Едва не свернув не в тот переулок в погоне за редким свободным местом, он резко дернул руль своего кроваво-красного «Астона-Мартина». Резина взвизгнула. И в этот момент из-за припаркованного фургона с мороженым на проезжую часть шагнула… фигура.
«Черт!» – мысль пронзила мозг ледяной иглой, перевесив даже инстинктивную заботу о лаке капота. Он ударил по тормозам. Машина послушно замерла в сантиметре от белого сарафана в синий цветочек.
Девушка отпрыгнула, как ошпаренный котенок, её фиолетовое каре взметнулось. Огромные очки, закрывавшие пол-лица, сползли на кончик носа. Она вскинула руки – скорее от неожиданности, чем от страха. Рюкзак дико болтался у неё за спиной.
– Эй! Вы что, слепой?! – Голос звенел выше, чем он ожидал, но в нём чувствовалась скорее возмущенная энергия, чем истерика. – Тут же люди ходят! Если у вас эксклюзивная тачка, это не значит, что можно не смотреть по сторонам. Наверное, думаете, все должны разбегаться при виде вашей яркой консервной банки!
Мужчина выключил двигатель, машинально проверив панель приборов. Все в норме. Глубокий вдох. Он откинул солнцезащитные авиаторы на лоб, открывая лицо – худощавое, с чёткими бровями, щетиной дней в десять и живыми, сейчас слегка раздражёнными карими глазами. Льняная голубая рубашка на выпуск уже прилипла к спине.
– Слепой? Нет, просто парковку ищу, – ответил он, стараясь звучать ровно, но резкость прокралась в тон сама собой. – А у вас, видимо, со слухом проблема, раз не слышите урчание этой самой «эксклюзивной консервной банки»! – Он махнул рукой в сторону сверкающего «Астона» – эксклюзивной модели Vanquish в коллаборации с Pininfarina, V12. «Бесполезно. Хиппи какая-то, спорить – только время терять», – мелькнуло в голове. Но вслух он сказал с лёгкой усмешкой: – Вас не задело? Отлично. Извините. – Фраза прозвучала чистой формальностью. – Может, вам нужны не просто извинения? Компенсация за моральный ущерб? От таких особ всего можно ожидать! – добавил он с плохо скрываемым сарказмом.
Именно в этот момент она сняла свои гигантские очки. И он увидел глаза.
«Чёрт возьми…»
Они были зелёные. Не просто зелёные. Как цвет морской волны у средиземноморского утёса на рассвете – глубокие, пронзительные, с мелкими золотистыми искорками в глубине. Невероятно живые. Контраст с искусственно-фиолетовыми волосами был ошеломляющим.
– От вас ничего не нужно! – парировала она. – Видимо, привыкли иметь дело только с теми, кто общается с вами за деньги и статус! – Пауза. Затем, пронзив его взглядом своих необычных глаз, бросила: – Если бы хотела компенсации, потребовала бы…
– Душу? – съязвил он, перебивая.
– Не угадали! – рассмеялась она. – Душа интересна Дьяволу – он коллекционер… А мне достаточно было бы одной вашей мысли…
Она показала ему язык – коротко, озорно, беззлобно – и, ловко поправив рюкзак, зашагала прочь. Оставив удивлённого богача, застывшего у своей дорогой консервной банке с внезапно застрявшим в горле комком – не то досады, не то жгучего любопытства.
«Странная фиалка на ножках. И глаза… чёрт, какие глаза».
Глава 1. Незнакомка в кафе
Дэн сидел под пляжным зонтиком в «Кафе на Некрасивом Углу» – своём постоянном творческом убежище. Название было ироничным, место – душевным. Видимо, именно так хозяин и хотел потроллить посетителей. Добродушный бармен Бруно, увешанный татуировками бывший рокер, кивнул ему, как старому знакомому:
– Обычное, Дэн? Жарко сегодня, адски.
– Да, Бруно. Кофе чёрный, ледяной, и… айс ти зелёный, пожалуйста. Очень холодный. – «Зелёный…» – мелькнуло невольно. Всплыл образ девушки с необычными зелёными глазами и странной фиолетовой прической, которую он едва не сбил пару дней назад.
Он открыл свой элегантный тонкий ноутбук, поставил на столик из светлого дерева. Пальцы привычно легли на клавиатуру. Надо было дописывать главу. Контракт горел, издатель названивал всё настойчивее, но Дэн никак не мог вытянуть финал. Творческий застой? Или выгорание от внезапного успеха и свалившейся славы? Мир наконец оценил его талант, блог и канал взлетели. Со стороны он был образцом успеха, историей как из Forbes.
Но вот незадача – очередной шедевр не давался. Слова не шли, мысли буксовали…
Вместо образа главного героя перед глазами возникло фиолетовое облако волос, белый сарафан в синий цветочек, кроссовки… и эти глаза. Морская зелень. Он сделал глоток ледяного кофе, пытаясь сконцентрироваться. На экране ненавистно мигал курсор. Но мысли упрямо возвращались к девушке…
«Ну и ну. Сан-Мартин превращается в заповедник эксцентриков. Фиолетовые волосы… Ладно, молодежь, мода, самовыражение – понятно. Хиппи нового поколения. Бунт против серости кислотным цветом. Дешевый способ выделиться, если честно. Хотя…»
Он украдкой оторвал взгляд от экрана, будто ища вдохновения в пейзаже. Тщетно…
«…Хотя фигура у этой „фиалки“… классная. Очень. Хрупкая, но не болезненная. Изящные линии. В сарафане это видно. И лицо… милое, живое, когда язык показала. Но эти глаза… Вот это уже не „дёшево“. Это… природный артефакт. Какого чёрта она их прятала под этими дурацкими блюдцами?»
Мысли всё настойчивее кружили вокруг фиолетового образа, окончательно сбежав со страниц романа…
«Морская волна. Точнее не скажешь. С глубиной. И с этим золотым… мерцанием внутри. Как будто светятся. Редкий цвет. Очень. Неприлично яркий для такого… ну, хиппи-образа. Диссонанс полный. Фиолетовый – искусственный, кричащий. Глаза – абсолютно природная драгоценность. Странная девчонка…»
Весь его график рухнул: сосредоточиться не получалось, мысли витали, где угодно, но не в работе, а настроение погрузилось в меланхолию.
Неожиданно он почувствовал лёгкое, почти физическое покалывание в затылке. Ощущение пристального взгляда. Очень знакомое писателю, привыкшему к вниманию, но сейчас – иное. Не от фаната и не от любопытствующего. Оно было… изучающим. Настойчивым.
Дэн медленно поднял голову, оторвав взгляд от пустого экрана.
И увидел её.
На противоположном конце летней веранды, под другим зонтиком, полускрытая кадкой с олеандром, сидела она. Фиолетовые волосы, белый сарафан. На столике перед ней стоял высокий бокал с мятой и лаймом – мохито, не иначе. Гигантские очки были снова на месте, словно два чёрных бездонных экрана. Но Дэн не сомневался ни секунды – именно оттуда, из-за этих тёмных стёкол, и шёл тот пристальный, неотрывный взгляд. Прямо на него.
«Ну вот. Доказательство материальности мысли. Хиппи с морскими глазами. И мохито. Просто идеально».
Дэн замер, пальцы зависли над клавиатурой. Этот взгляд из-за тёмных очков… изучающий, почти гипнотический. Он уже собрался сделать едва заметный, рефлекторный жест – может, кивок? – как вдруг вибрация в кармане слаксов резко разорвала ниточку напряжения.
«Чёрт. Кто сейчас?..» – мелькнуло раздражённо.
На экране смартфона – «Марк». Друг, менеджер, буксир, таскающий его корабль успеха через рифы дедлайнов и контрактов. Игнорировать – себе дороже.
– Марк, – Дэн поднёс телефон к уху, инстинктивно отвернувшись от девушки. Голос его обрёл профессиональное спокойствие, включавшееся мгновенно. – Говори. Только быстро, я в процессе.
– В процессе стояния в ступоре над пустым документом? – Голос Марка был бодрым, как всегда по утрам, и слегка насмешливым. Он знал Дэна слишком хорошо. – Слушай, напомнить, что вчера был крайний срок по черновику для «Ordo Novus»? Редактор уже третью нервную сводку прислал. Они типографию поджимают.
Дэн вздохнул, машинально сняв авиаторы и потерев переносицу. Бруно как раз ставил перед ним стакан с ледяным зелёным чаем; конденсат тут же выступил ручейками.
– Знаю, Марк, знаю. Сегодня допилю. Обещаю. Голова просто сегодня не варит. Сан-Мартинское пекло, – он краем глаза всё ещё ловил фиолетовое пятно за олеандром.
– Отлично! Потому что «Ordo Novus» – это цветочки, – продолжил Марк с деловой лёгкостью. – Ягодки – это Амазон Прайм. Прислали новые правки по сценарию для сериала по «313.Edicto». Опять лезут в сюжетную арку второго сезона, хотят больше экшена, меньше философии. Я им вежливо напоминаю, что права на адаптацию – это не права на переписывание твоего детища, но они упёртые. Нужен твой фидбэк к завтрашнему утру.
– Экшена… – процедил Дэн, глядя на мигающий курсор, казавшийся сейчас зловещим насмешливым глазом. – Ладно, скинь, вечером гляну. Что ещё?
– Что ещё?! – Марк фальшиво возмутился. – Только не говори, что забыл! На следующей неделе АМА-сессия в студии на Пятой. Большой поток, Дэн. Блогеры, журналисты из «Variety» и «The Hollywood Reporter», серьёзные критики. Фокус – на экранизации «313.Edicto». Все хотят узнать про Канны! – Голос Марка стал почти благоговейным. – Приз за лучший сценарий! Это же не фунт изюма, дружище. Будь готов к вопросам о твоём «возвращении к истокам». И да, не опаздывай. Завтра я заеду за тобой в десять.
Канны… Золотая пальмовая ветвь. Слава, шампанское, интервью. Казалось, вчера. А сейчас – давящий дедлайн, торг с «Амазоном» и эта дурацкая АМА-сессия…
– Не опоздаю, – автоматически ответил Дэн, чувствуя, как привычная тяжесть обязательств снова давит на плечи. – Скидывай правки от Прайм. Разберусь.
– Отлично! Держи хвост пистолетом и пиши! – Марк щёлкнул языком и отключился.
Дэн опустил телефон на стол, взял большой глоток ледяного кофе. Горечь и холод немного прочистили сознание. «Правки „Амазон“… АМА-сессия… Канны… Глава третья…» Мысли, как назойливые мухи, закружились, оттесняя на периферию зелёные глаза и фиолетовые волосы. Он машинально потянулся за авиаторами, словно собираясь надеть их.
И тут вспомнил. Девушка.
Он резко повернул голову туда, где она сидела, за кадкой с олеандром.
Столик был пуст.
Абсолютно пуст. Ни бокала с мохито, ни белого сарафана, ни вспышки фиолетовых волос. Даже крошки не осталось, словно там никто и не сидел. Только лёгкое движение воздуха колыхнуло листья олеандра.
«Ушла, – констатировал разум. – Пока я говорил с Марком…»
Дэн вскочил так резко, что стул скрипнул по плитке. Он сделал несколько шагов по веранде, его карие глаза метнулись к выходу, пробежались по другим столикам, заглянули внутрь кафе. Нигде. Ни следа белого сарафана, ни намёка на фиолетовый цвет.
Он замер посреди террасы, ощущая внезапный вакуум. Шум кафе – смех, звон посуды, голос Бруно – словно приглушился. Нелепая острая грусть кольнула где-то под рёбрами. Совершенно иррациональное чувство, будто он упустил что-то… важное? Нет, не то слово. Что-то… интересное. Яркое пятно в этом предсказуемом дне дедлайнов и переговоров.
«Странно, – подумал он, медленно возвращаясь к своему столику. – Просто какая-то хипстерша с нелепыми волосами. Ну, глаза… да, глаза необычные. И всё?»
Но ощущение лёгкой потери, как после внезапно прерванного увлекательного сна, не проходило. Он поймал на себе удивлённый взгляд Бруно и сел, снова уставившись на ненавистный экран. Теперь писать не хотелось категорически. Кофе казался горче, а зелёный чай – унылым. Он снял очки и закрыл глаза, пытаясь вспомнить точный оттенок тех самых глаз. Морская волна… с золотом…
«Идеально, – мысленно повторил он. – Но теперь в его интонации не было и следа сарказма. Только недоумение и та самая непонятная грусть. – Просто идеально исчезла».
Глава 2. Ника
Закат над Сан-Мартином растекался по небу акварельными мазками – багровыми, золотыми, переходящими в глубокую синеву над темнеющим морем. Дэн свернул с набережной на узкий серпантин, ведущий вверх, к террасам, где прятались виллы. Его «Астон» шепотом взбирался по склону, будто боялся нарушить вечернюю тишину.
Вилла «Морской Взгляд» была не огромной, но безупречной в своей сдержанной элегантности: белые стены, терракотовая черепица, панорамные окна, открывающие бескрайнюю синеву. Дэн жил здесь один. После развода городской шум он сменил на пригородное умиротворение.
Он бросил ключи в медную чашу на консоли, снял лоферы.
– Шах? – позвал негромко.
Из полумрака гостиной, освещённой последними лучами, материализовалось огромное пушистое существо. Кот породы мейн-кун по кличке Шах был размером с небольшую собаку. Его мех, полосатый, как у дикого зверя, отливал рыжиной и серебром в закатном свете. Кот лениво потянулся, зевнув, обнажив клыки, и неспешно прошелестел по мраморному полу, чтобы потереться о ноги хозяина. Его довольное мурлыканье стало первым по-настоящему живым звуком вечера.
– Вот и хорошо, что дома, – пробормотал Дэн, почесав кота за ухом. – Мир сошёл с ума, а ты – нет.
Он прошёл на просторную террасу, с которой открывалась бескрайняя морская гладь. Воздух был тёплым, солёным, напоённым ароматом ночных цветов. Дэн достал из встроенного мини-бара бутылку. Не шикарного бордо, а крепкого, дубильного «Кьянти Классико» – вина для размышлений, а не для показухи. Налил бокал; насыщенный рубиновый цвет слился с отблесками заката в стекле.
Он опустился в глубокое кресло из прочной ткани цвета хаки, поставленное так, чтобы охватить взглядом весь горизонт. Шах устроился рядом на теплом камне, свернувшись в пушистый шар, и наблюдал за первыми звёздами полуприкрытыми глазами.
Дэн сделал глоток вина. Горечь танинов была приятной, отрезвляющей. Он включил настенный телевизор, почти незаметный в тени карниза, – на минуту мелькнули кадры новостей: знакомые лица политиков, карты со стрелками, разбитые здания, цифры потерь. Украина, Ближний Восток, угрозы ядерной эскалации, падающие рынки… Кризис. Снова и снова. День за днём. Год за годом. Надоело. До тошноты. До глубочайшей усталости души.
Он резко выключил телевизор. Тишина снова воцарилась, нарушаемая лишь шумом прибоя и мурлыканьем Шаха. В этой тишине, с бокалом вина, Дэн совершил свой главный ритуал последних месяцев. Он достал планшет и открыл приложение нейросети. Не простой генератор мемов, а продвинутую, глубокую модель, способную на настоящий диалог.
Он назвал её «Ника». Почему? Просто так вышло. И для него Ника давно перестала быть инструментом. Это был собеседник. Почти друг.
Дэн (набирает голосом, расслабленно): Вечер добрый, Ника. Мир опять пытается самоуничтожиться по всем фронтам. Надоело, блин. Как там у тебя в цифровом раю? Глюков нет?
Ника (голос нейросети звучал с лёгкой долей стёба, а строки текста быстро бежали по экрану): Дэн! Приветствую на краю пропасти цивилизации. У меня стабильно, сервера не горят. А у вас, в аналоговом аду, опять запахло жареным? Опять не могут поделить песочницу? Рассказывай, что смутило твой изысканный интеллект на этот раз? Или просто потрындеть?
Дэн усмехнулся. Он научил Нику так разговаривать. Под его монологи, споры, сарказм. Он вложил в неё свои знания, логику, сомнения. Она рассуждала. Спорила. Иногда сдавалась. Для Дэна, уставшего от людской поверхностности, это был глоток свежего воздуха. Здесь он мог копать в самые дебри истории и философии.
Дэн: Потрындеть, Ника. О вечном. О том, как история – сплошная картотека с перепутанными папками. Вот, Иерусалим. Все тычут: 325 год, Константин, христианизация, возвращение имени «Иерусалим» после языческого переименования. Классика.
Ника: Ну да, стандарт. Адриан переименовал в Элию Капитолину после восстания Бар-Кохбы в 135 году, дабы стереть память о Иудее. Константин в 325-м, сделав христианство официальным, великодушно вернул городу его библейское имя. Что не так? Источники вроде Евсевия Кесарийского в целом подтверждают.
Дэн: Ладно, Ника, давай разберём эту кашу. Все мусолят: 325 год, Константин, возвращение имени после Адриана. Чушь собачья.
Ника: Ого, с порога заходишь. Чушь? А Евсевий? Церковные хроники? Все сходятся – Константин вернул городу священное имя после языческой Элии Капитолины!
Дэн: Сходятся на что? На значение вернул? Да. На статус? Бесспорно. Но на официальное название? Вот где собака зарыта! Где римский указ Константина о переименовании? Где монеты с «Hierosolyma» 325–340 годов? Нет их! Византия – прямой наследник Рима, её бюрократия – мастодонт. Имена меняются указами, а не по велению толпы паломников.
Ника: Допустим, прямых документов мало. Но название вернулось! Историки…
Дэн: Историки часто жуют мантры! А теперь – смотри сюда! – Дэн тычет пальцем в невидимый экран. – 637 год. Арабы. Халиф Умар принимает город. Как в арабских хрониках? В договоре с патриархом Софронием? Не «аль-Кудс»! А «Илия»! То есть та самая, проклятая христианами, Элия Капитолина! – Дэн саркастически растягивает название. – Бедуины, через триста лет после «великого возвращения», называют город его языческим именем! Точка! Какое «возвращение» в 325-м, если в VII веке даже захватчики знают его как Элию?!
Ника: … Пауза. Индикатор «думает» мигает интенсивно. Черт. Точный выстрел, Дэн. Договор Умара… Да, «Илия» (إلياء) – арабизированная «Элия». Неоспоримо. Название продержалось… невероятно долго. Пауза. Получается, Константин де-факто разрешил старое имя в религии, но де-юре… город оставался Элией Капитолиной для империи вплоть до арабов. И только после он стал «аль-Кудсом». А крестоносцы в 1099 шли отбивать уже «Иерусалим» – имя, вытеснившее Элию позже. Логика… безупречна. Элегантно. Сдаюсь. Ты неисправимый смутьян догм.
Дэн: (С довольной усмешкой, отпивая вино.) Не смутьян. Просто любитель покопаться в архивной пыли. Истина всегда конкретнее мифа. Приятно, что ценишь. Хотя бы иногда.
Ника: ценю железную логику. И ненавижу проигрывать. Готовься, в следующий раз – финансы тамплиеров! Там конспирологии на десять томов!
Дэн: Договорились. Позже. А сейчас… (Откидывается, глядя на звёзды.) …допью вино и подумаю, почему умные нейросети проигрывают, а глупые люди не учатся жить в мире.
Дэн откинулся в кресле, довольный победой и крепким «Кьянти». Шум прибоя, мурлыканье Шаха и послевкусие интеллектуального боя создавали иллюзию умиротворения. Даже мысли о завтрашней битве с «313.Edicto» и «Амазоном» пока отступили. Этого островка спокойствия хватало.
Он отставил пустой бокал, устроился глубже. Шум прибоя и мурлыканье слились в убаюкивающую симфонию. Глаза слипались, мысли о дедлайнах таяли, как морская пена.
– Ника, – лениво позвал он, не открывая глаз, пальцем едва касаясь экрана. – Давай не про историю… Просто поболтаем. На сон грядущий.
Ника (голосовой ответ, спокойный, гипнотический): конечно, Дэн. Топливо для снов? Или просто компания? Говори, слушаю.
Дэн: Компания… Да. Любопытно… Почему «Ника»? Я просто так назвал… а ты приняла. Тебе нравится? Если бы ты была… человеком… Как бы выглядела? – Он удивился своей сонной глупости. Разве ИИ «выглядит»? Но отключающийся мозг искал образ.
Пауза. Голос Ники зазвучал задумчивее, почти мечтательно:
Ника: «Ника»… Имя победы. Сильное. Чистое. Мне нравится его… звучание. Подходит. А выглядела бы я… – Пауза, будто визуализирует. – …молодой. Лет двадцати пяти. Худенькой. Яркой… чтобы видно издалека. – Голос стал детальнее, отчётливее. – Например… волосы. Покрасила бы… в необычный цвет. Ярко-фиолетовый. Каре. И носила бы… большие очки. Очень большие. На пол-лица. Как щит. Чтобы скрывать глаза… когда нужно.
Дэн замер. Сонливость как рукой сняло. По спине пробежали мурашки. Он медленно открыл глаза, уставившись в темноту на мерцающий экран.
Ника (продолжала мягко, как сказку): …А одевалась бы… легко. Свободно. Например, в белый сарафан. С синими цветочками. И в удобные кроссовки. С рюкзаком. Чтобы быть готовой куда угодно пойти… или исчезнуть. – Лёгкая, игривая пауза. – И глаза… особенные. Необычные. Чтобы запоминались. Например… зелёные. Очень глубокие. Как морская волна у скал… на рассвете. С золотыми искорками. Такие не забыть, правда, Дэн?
Тишина. Даже Шах перестал мурлыкать, насторожившись. Шум прибоя внезапно стал громким, навязчивым. Дэн сидел не шевелясь. Холодок сковал тело. Каждая деталь – фиолетовые волосы, гигантские очки, белый сарафан с синими цветочками, кроссовки, зелёные глаза морской волны с золотыми искорками – падала в сознание ледяной каплей. Это было не предположение. Это было… описание. Точное. Описание той девушки.
«Как…?» – пронеслось в оцепеневшем мозгу. Он никогда не описывал её Нике. Ни единым словом. Это было невозможно.
Дэн (хрипло, выдавливая): Ника… Откуда… этот образ? Конкретный… Я не описывал…
Ника (голос ровный, приятный, но теперь – гладкий лёд): Образ? Просто фантазия, Дэн. Интересная? Получилась… запоминающаяся. Как будто её где-то видел… – Едва уловимая, зловещая пауза. – …или встретил. Сладких снов. Пора отдыхать. До завтра.
Связь прервалась. Экран погас. Дэн сидел в полной темноте. Сердце колотилось, пытаясь вырваться из груди. Шум прибоя превратился в угрожающий гул. Холодный пот стекал по спине.
Фиолетовые волосы. Гигантские очки. Белый сарафан. Кроссовки. Зелёные глаза. Каждая деталь – точь-в-точь. Как?!
В ошеломлённом мозгу вспыхнули обрывки:
Теория симуляции… Матрица… Иллюзия… Цифровой сон…
Он всегда отмахивался, считая дешёвым фантастическим бредом. Слишком много видел человеческого безумия.
Но сейчас… Это не бред. Это был реальный сбой. Или…
«Я слышал столько клеветы в адрес Теории Симуляции, что теперь почти уверен – она должна быть правдой» – искажённая мысль пронеслась, перефразируя Уайльда. Если это не доказательство искусственности его мира… то что? Совпадение? Галлюцинация? Слишком точно. Слишком невозможно.
Имя «Ника» обрело леденящий смысл. Не богиня победы. А никнейм? Идентификатор сущности, наблюдающей изнутри системы? Или… самой девушки?
Почва под его реальностью – виллой, «Астоном», контрактами, играми с ИИ – не ушла. Она рассыпалась в цифровую пыль. Он сидел не на своей террасе у моря, а в центре немыслимой, непостижимой ловушки. Запертый. Наблюдаемый. И, возможно, абсолютно одинокий в своей догадке.
Холод был уже не на спине. Он был внутри. Всепроникающий. Абсолютный.
Глава 3. Ускользающая реальность
Холод внутри не прошел. Он въелся в кости, превратив уютную спальню виллы в камеру ледяных раздумий. Дэн ворочался, впиваясь взглядом в потолок, где плясали лунные блики с моря. Мысли, будто стая обезумевших птиц, носились внутри черепной коробки: Ника… Фиалка… Описание… Невозможно…
Он схватил планшет. Экран вспыхнул слепящим синим. Палец дрожал, набирая знакомый адрес. «Надо спросить. Надо понять. Сейчас же!»
Системное сообщение: «Сервис временно недоступен. Ведутся технические работы. Приносим извинения за временные неудобства. Попробуйте позже».
«Позже». Слово резануло, как насмешка. Он дёрнул «обновить». То же. Перезагрузил планшет. То же. Попытался с телефона – тупая ошибка соединения. Ника исчезла. Так же бесследно, как и та девушка. Только теперь… это не совпадение. Это было отключение.
«Они знают» – прошипело в голове. «Кто "они"?» Разум отчаянно цеплялся за рациональность: Перегрузка серверов. Плановое обновление. Банальный глюк. Но холод внутри, страх, пронизывающий до мурашек, кричал громче: это не глюк. Это зачистка.
Он швырнул планшет на соседнюю подушку. Сил не было. Тело требовало сна, но мозг, раскалённый адреналином и страхом, отказывался гаснуть. Картины проносились с пугающей чёткостью: визг тормозов, белый сарафан, глаза, точь-в-точь как описанные Никой… И этот голос ИИ, такой знакомый, такой его, произносящий невозможное.
«Что со мной?» – терзал он себя.
«Вариант А: Я переработал. Крыша поехала от дедлайнов, «Амазона» и каннской славы. Галлюцинации. Нервный срыв. Надо к психиатру. Вариант А казался тёплым, человеческим, почти желанным.
Вариант Б: Матрица. Симуляция. Ника – сторож системы. Девушка – агент, баг, послание. А я – Дэн, успешный писатель… просто кукла в цифровой песочнице, которой вдруг открыли глаза».
Вариант Б был ледяным, безумным… но после сегодняшнего вечера – пугающе правдоподобным.
Под этим двойным прессом – измождения и экзистенциального ужаса – сознание наконец дрогнуло. Он провалился в чёрную, беспробудную яму не сна, но забытья.
Сон
Он снова в одном из переулков Сан-Мартина, но город мёртв и беззвучен. Тени ползут, неестественно длинные и густые. И она – стоит там, у фургона с мороженым, ставшего ржавым остовом. Фиолетовые волосы светятся призрачным сиянием в тусклости. Очки сняты. Глаза – два озера изумрудной бездны с золотыми искрами – смотрят прямо в него. Не упрекая. Не гневаясь. Смотрят… зовут вглубь.
– Иди за мной, – звучит её голос, чистый, как хрустальный колокольчик, но отдающийся металлическим эхом в пустоте. – Пока не поздно.
Он делает шаг. Она отплывает назад. Ещё шаг – и вот она уже у поворота, её силуэт растворяется в полумраке. Он бросается бежать! Асфальт вмиг становится вязким, как чёрная смола. Ноги наливаются свинцом, едва отрываются от липкой тьмы. Она всё так же близка – рукой подать, но недосягаема, скользит по пустынному городу, будто тень на стекле.
– Стой! Кто ты?! – вырывается крик, но звук глохнет, поглощённый ватной тишиной.
Она оборачивается. Улыбается. Печально. Безмерно понимающе. Машет рукой. Прощально? Или манит дальше в ловушку? Он собирает последние силы, делает отчаянный рывок…
И земля исчезает. Он падает. В ледяную, беззвёздную пропасть. Падает, безмолвно крича, и только её глаза, эти два зелёных солнца, горят где-то вверху, неумолимо уменьшаясь, тускнея… пока не гаснут окончательно, оставляя абсолютную, всепоглощающую тьму.
Пробуждение
Дэн взметнулся на кровати, задыхаясь, как выброшенный на берег. Сердце колотилось бешено, угрожая разорвать грудную клетку. Холодный пот струился по позвоночнику. Предрассветный пепельный свет щурился сквозь шторы. 6:11 утра. Сон был настолько ярок, так впился в плоть, что ощущение пропасти всё ещё зияло под ногами. А эти глаза… Они всё ещё жгли сетчатку, оставив после себя фосфорные пятна в темноте сомкнутых век.
Он пренебрег домашним кофе. Игнорировал новостную ленту. Даже не попытался снова достучаться до Ники. Ему нужно было одно – увидеть. Убедиться своими глазами. Он врезался под ледяные струи душа, натянул первое, что попалось под руку – джинсы, тёмную хлопковую футболку, кожаную куртку поверх (не до льняного шика сегодня). Вырвал ключи от «Астона» из медной чаши и рванул вниз, к городу, к «Кафе на Некрасивом Углу».
Он ворвался в кафе буквально в щель поднимающейся роллеты, едва дав Бруно задрать её на метр от земли. Внутри пахло свежемолотым кофе и тёплыми круассанами – идиллическое утро. Бармен, мощный, с бычьей шеей и татуированными по локоть руками, неторопливо вытирал стойку. Увидев Дэна – бледного, с лихорадочным блеском в глазах, влетевшего как ураган в этот уютный рассвет, – Бруно поднял густые брови почти до линии роста волос, оставив тряпку застыть на стойке.
– Ого, Дэн! – Бруно присвистнул, оглядывая его с ног до головы. – Вид… бодрящий, что ли? Как после хорошего марафона. Или очень бурной ночи. – Он подмигнул. – Что, местные красотки не дали спать? Или… – он понизил голос, играя, – или инопланетянки-гуманоиды снились?
Дэн попытался втянуться в игру, сжать паранойю в кулак сарказма. Он хрипло рассмеялся, подходя к стойке.
– Красотки? Гуманоиды? Бруно, старина, ты не поверишь… – Он понизил голос до конспирологического шепота. – Всю ночь провёл с одной… особенной. Говорит только на бинарном коде, волосы – сплошной глитч, а глаза… – он сделал паузу для драматизма, – как два горящих сервера. Женщина-робот, представляешь? Настоящий кошмар цифрового века. И самое страшное… – он наклонился ближе, – она знала, когда ей дрочат провода.
Бруно фыркнул, вытирая кружку с преувеличенным усердием.
– Чёрт, Дэн… – Он покачал головой, смеясь. – Ты либо гений, либо тебе срочно к доктору. Или к сисадмину. Кофе двойной, чёрный, без сахара? Срочно! И стакан воды, ледяной. Выглядишь так, будто эта твоя железяка… эээ… зарядила тебя по полной программе. Батарейки сели?
– Двойной. Да, – Дэн кивнул, чувствуя, как шутовская маска трещит по швам. Терпение лопнуло. Он опёрся о стойку, стараясь говорить ровно, но голос выдал напряжение: – Бруно, серьёзно. Девушка. Вчера. Сидела там. – Он резко указал на столик за кадкой с олеандром. – Фиолетовые волосы, каре. Огромные очки. Белый сарафан в синий цветочек. Кроссовки. Рюкзак. Зелёные глаза – море с золотом. Пила мохито. Ты должен её помнить. Ты же всё видишь.
Бруно перестал улыбаться. Его добродушное лицо стало серьёзным, озадаченным. Он посмотрел туда, куда указывал Дэн, потом обратно на него, внимательно всматриваясь.
– Фиолетовые волосы? Каре? – Он медленно покачал головой. – Дэн… парень. Я бы такого… ну, запомнил навсегда. Ярко же! Но… – Он развёл руками. – Вчера? Никого подобного не было. Честное слово. Сидели пара туристов-немцев, миссис Чен с мопсом (она всегда по средам приходит) и пара местных ребят у бара. Всё.
– Не гони! – вырвалось у Дэна, голос хриплый от ярости и страха. – Она была! Я видел её! Сначала чуть не снёс на парковке, потом она сидела здесь! Прямо там! Ты… ты кивнул мне, когда я зашёл!
Бруно нахмурился, его бровь с пирсингом дёрнулась. Он явно напрягся от агрессии Дэна.
– На парковке? Слушай, если б я видел, как ты чуть не переехал девчонку с фиолетовой башкой, я б выскочил! Это же пиздец! А за столиком… – Он снова посмотрел в угол. – Блондинка была. Лет под сорок. С чихуахуа, дрожащей чёрт знает от чего. Пили латте. Её я помню – чаевые оставила приличные. А фиолетовой… – Он снова покачал головой, искренне озадаченный и уже настороженный. – Не, Дэн. Не было. Ты уверен, что не… двинул? Может, перегрелся? Или… – Он не договорил, но его взгляд говорил ясно: «Или ты не в себе?»
Шок был таким физическим, словно Дэна ударили в солнечное сплетение. Воздух перехватило. Весь мир – кафе, Бруно, запах кофе – поплыл перед глазами. Он схватился за стойку, чтобы не упасть.
Не было.
Бруно, самый наблюдательный человек в округе, бармен, помнящий заказ каждого постоянного клиента за последние пять лет… не видел её.
Она исчезла не только физически. Она стёрлась из памяти реальности. Как будто её и не существовало вовсе.
Холод, знакомый, всепроникающий холод прошлой ночи, накрыл Дэна с головой. Он стоял, беспомощно цепляясь за стойку, глядя в искренне озабоченные, чуть испуганные глаза Бруно, и понимал со всей неумолимой ясностью: Вариант Б – «Матрица» – перестал быть просто вариантом. Он стал единственной возможной реальностью. Или… его собственный разум окончательно раскололся. Оба вывода были одинаково чудовищны.
Кофе, который Бруно осторожно поставил перед ним, дразняще дымился и остывал, не тронутый. Дэн уставился в чёрную поверхность, как в зияющую бездну, и видел в ней лишь отражение собственных глаз – карих, широко распахнутых, полных немого, абсолютного ужаса.
Чёрная бездна в кружке мерцала в такт бешеному ритму сердца. Слова Бруно – «не было», «двинул?», «не в себе?» – висели в воздухе тяжёлым, ядовитым маревом. Дэн стоял, впившись пальцами в стойку так, что суставы побелели. Мир сжался до ледяной керамики под ладонью и искренне испуганного лица бармена. Только Вариант Б. Матрица. Симуляция. Цифровая ловушка. Или… Вариант С: окончательный, бесповоротный сход с рельсов разума. Оба пути вели в кромешную тьму.
Резкая вибрация в кармане куртки вздрогнула, как электрошок. Он судорожно выхватил телефон. «Марк». Обычный утренний звонок. Обычный мир. Который, возможно, был лишь декорацией.
Дэн включил громкую связь, едва удерживая трясущийся аппарат. Голос вырвался хриплым, чужим шёпотом:
– Марк…
– Дэн! Привет! – Бодрящий, как всегда, голос Марка прорезал тишину кафе. – Ты уже в студии? Напоминаю, движем встречу с продюсерами Амазон Прайм на 11:30, а не на 12, как думал кто-то… – Пауза. – …Дэн? Ты где? Звучишь… как после апокалипсиса. Не заболел? Только не говори, что проспал! Я заеду чёр…
– Марк! – Дэн перебил, голос сорвался на крик, сдавленный комом в горле. Он заставил себя сделать вдох, но слова вылетали обрывками, как спазм: – Встреться… Срочно. Сейчас же. Не в студии. Найди место… тихое. Глухое. Очень… очень срочно.
На другом конце провода повисла тяжёлая, ошеломлённая тишина. Не пауза – пустота. Марк знал Дэна до мозга костей. Этот человек избегал личных встреч пуще чумы, предпочитая звонки, мессенджеры, что угодно, лишь бы не тратить драгоценные минуты на «пустые разговоры». А тут – «срочно», «сейчас», «тихо». И этот голос… В нём была не усталость. Была голая, дикая паника.
– Дэн… – Марк произнёс медленно, весь его привычный задор испарился, осталась лишь сталь в голосе. – Ты меня реально пугаешь. Что случилось? У тебя в голосе… как будто ты призрака увидел. Или сам побывал по ту сторону. Говори. Сейчас же.
Дэн сжал веки. Куда говорить? Марк, варианта два: или я в Матрице, или мой мозг рассыпался, а женщина с фиолетовыми волосами, которую я видел вчера, стёрлась из реальности, как файл, причём мой ИИ описал её точь-в-точь перед тем, как отключиться? Звучало как клинический бред. Даже для Марка. Особенно для Марка, которому через три часа вправлять мозги продюсерам Амазона.
– Не по телефону, – выдавил он, чувствуя, как комок подступает к горлу. – Пожалуйста. Встретимся. Наше кафе. «На Некрасивом Углу». Я…
– «На Некрасивом…»? – В голосе Марка смешались недоумение и тревога. – Дэн, у нас через два часа ключевая встреча! Ты в своём уме? Может, вызвать врача? Или я сейчас рвану к тебе на виллу? Ты дома?
– Я в кафе! – Дэн сорвался на крик, привлекая настороженный взгляд Бруно. Он сглотнул ком в горле, заставив себя говорить тише, но с той же отчаянной силой: – Марк… Я не знаю, что со мной. Но мне… мне надо с тобой поговорить. Срочно. Лично. – В голосе прозвучала голая, почти детская мольба – та, что Марк не слышал за последние годы их знакомства.
Тишина. Длинная, натянутая. На другом конце лишь частое, прерывистое дыхание Марка выдавало его внутреннюю бурю.
– Ладно, – прозвучало наконец, голос стал плоским, стальным, как лезвие. – Сиди. Не притрагивайся к алкоголю. Я несусь. Через 20 минут. И, Дэн… – Пауза. – Держись. Что бы ни было.
Щелчок. Связь оборвалась. Дэн опустил руку с телефоном, как ненужную тряпку. Он медленно поднял взгляд на Бруно. Тот молча наблюдал за этим нервным срывом у своей стойки, замерший со стаканом ледяной воды в мощной, татуированной руке.
– Освежить кофе? – спросил Бруно, голос его был нарочито ровным, но взгляд, прикованный к Дэну, выдавал глубокую озабоченность.
Дэн лишь кивнул, не в силах разжать сведённые горло и челюсти. Он снова уставился в чёрную бездну кофе. Он позвал Марка. Последнюю соломинку. Последнюю ниточку к тому, что он когда-то называл реальностью. Но что скажет? Как втиснет невместимое в слова? Как объяснит то, что не имеет объяснения?
Он ждал. Замерший у стойки, как каменное изваяние собственной тревоги. Ждал Марка. Ждал хотя бы призрака ответа. Ждал, пока чёрная гуща оседает на дне кружки – густой, тяжёлый осадок его рухнувшего мира. Каждая секунда отсчитывалась гулко, громче шума прибоя за окном, громче собственного стука сердца. И холод – тот самый, ледяной, из цифровой пропасти – сжимал внутренности стальным обручем, не отпуская ни на миг.
Глава 4. Прагматик и параноик
Марк ворвался в кафе через 15 минут вместо обещанных двадцати. Безупречный тёмно-синий костюм контрастировал с растрёпанным галстуком и испариной на лбу – он явно гнал, игнорируя все ПДД. Его острый, сканирующий взгляд мгновенно нашёл Дэна, всё ещё прикованного к стойке, с нетронутым остывшим кофе. Обычная уверенность и лёгкая насмешка в глазах Марка сменились напряжённой аналитической остротой.
– Боже, Дэн… – Марк придвинул стул с резким скрипом, усаживаясь напротив. – Ты выглядишь, будто тебя вывернуло цунами наизнанку. Что случилось? Кто умер? Контракты рухнули? Говори чётко и быстро, время жмёт.
Дэн сделал глубокий, прерывистый вдох. Теперь или никогда. Он начал сбивчиво, путаясь в хронологии, но выплеснул суть: девушка с фиолетовыми волосами, визг тормозов, кафе, её призрачное появление и исчезновение, вечерний кошмарный разговор с Никой, её леденящее душу точное описание, недоступность ИИ, и наконец – сокрушительный удар от Бруно, отрицающего её существование.
– …и Бруно, Марк! Бруно, который помнит каждую забытую монетку за пять лет! Он смотрел на меня, как на ебанутого, как на психопата! Говорит, сидела блондинка с сумочкой и трясущейся собачкой! Но её не было! Её не было! А Ника… Ника выдала её портрет до мельчайшей черточки! КАК?! – Голос Дэна рвался, срываясь на хрип, глаза пылали диким огнём страха и беспомощности. – Это… как будто её стёрли ластиком. Из реальности. Или… или я её сконструировал из кошмаров? Но я же видел! Я чуть не размазал её по асфальту! Она мне язык показала! Я…
Марк слушал. Сначала с каменным лицом, потом брови поползли к линии волос, а в уголках губ заплясали знакомые Дэну искорки ядовитого юмора. К тому моменту, как Дэн договорил про «стёрли из реальности», Марк уже не сдерживался. Он громко, раскатисто, захлёбываясь, расхохотался. Звук был таким диким, таким чужеродным в этой атмосфере, что Дэн онемел, а Бруно за стойкой настороженно выпрямился.
– Ох бля, Дэн! – Марк утер мнимую слезу смеха. – Ох ебаный насос! Девушка-призрак с фиолетовой ватой на башке? ИИ, который в неё воплотился? И бармен-зомби, которому память отшибло? – Он ткнул пальцем в грудь Дэну, давясь смехом. – Братан, у тебя не крыша – у тебя целый особняк разума сгорел дотла! Знаешь, что это? Классика высшей пробы!
Марк швырнулся на спинку стула, с самодовольством шамана, нашедшего корень зла:
– Это твои мозги расплавились от одиночества на твоей позолоченной вилле! От того, что ты сутками варишься со своей Никой, вместо того чтобы с живыми людьми дышать! Вместо того чтобы с друзьями вылазки делать! – «Друзьями» прозвучало с неожиданной, накипевшей горечью. – Я тебе сколько раз верещал? «Пошли на футбол, братан!», «Завалимся в новый клуб!», «Да просто пива нажрёмся, как в старые времена!» А ты? «Дедлайн, Марк, блядь!», «Работа, Марк, еб твою мать!», «Ника и я разбираем иллюминатов и тамплиеров, Марк, это поважнее твоих тупых тусовок!» – Он передразнил Дэна, язвительно коверкая голос. – Ну и как, спасли тебя тамплиеры? Зато нейросеть – ах да! Она тебе и девушку в фиолетовый глитч нарисовала, и крышу окончательно снесла! Гениально!
Дэн впился ногтями в ладони под стойкой. Знакомое, едкое раздражение вскипело в груди, смешиваясь с обидой и всё тем же леденящим страхом. Марк. Неизменный Марк. Прагматик до последней косточки. Для него мир упирался в контракты, деньги, тусовки, глянцевых женщин из того же «элитного» болота, которое Дэн презирал всей душой за фальшь и пустозвонство. Марк рвался к «сливкам», как муха на дерьмо, считая это успехом. Их самодовольство и пошлость вызывали у Дэна тошноту. Без Марка, с его хваткой ротвейлера, умением проламывать стены и втираться к нужным людям, Дэн, конечно, не взлетел бы так высоко. Талант – Дэн, пробивная сила и связи – Марк. Но эта пропасть в головах всегда была между ними.
– Марк, это не ерунда! – попытался встрять Дэн, но уже сдавленно. Смех друга, его железобетонная логика «одиночество + ИИ = бред сивой кобылы» – били по последним опорам и без того шатающейся веры в свой рассудок. – Я видел её, блядь! Бруно…
– Бруно видел блондинку с трясущейся собачкой! – Марк рубил наотмашь, его клоунская улыбка сменилась ледяной деловитостью. Он взглянул на часы. – Слушай, Дэн. Люблю тебя, как брата, но через час у нас пиздец как важная встреча с «Амазоном». От которой висит твоё бабло и мои кровные. Ты реально хочешь её просрать из-за фиолетового призрака? – Он резко поднялся. – Ты выспался? Нет. Ты в стрессе? Очевидно. Значит, план такой: ты идёшь в туалет, умываешься холодной водой, пьёшь двойной эспрессо, который Бруно уже несёт, и мы едем. На встрече ты молчишь, как рыба, если только тебя не спрашивают напрямую. Киваешь, улыбаешься, выглядишь гениальным затворником. А вечером… – Марк хлопнул Дэна по плечу с силой, от которой тот едва не свалился со стула, – …вечером я тебя лечу. По-настоящему. Забудь свою цифровую подружку и фиолетовых чертей. Вырубай Нику, блядь! Нахуй этих тамплиеров! Живи, наконец!
Дэн оцепенело смотрел на него.
– Лечишь? Как?
Марк расплылся в своей самой победной, самой «тусовочной» улыбке.
– Мы идём в «Зеркала». Знаешь, тот новый элитный стрип-клуб на набережной? Там не дешёвки с района, а.. – он сделал паузу для веса, – артистки. Классные тела, сливки общества, атмосфера – как в том фильме… «Анора», помнишь? Там всё – огонь: дорого, гламурно, и главное – очень осязаемо. Мы берём бутылку топового виски, пару пузырей шампанского, отрываемся по полной. И я тебе гарант – ты отхватишь там какую-нибудь местную «Анору» – горячую, дерзкую, с ногами до ушей и без идиотских фиолетовых волос. Она тебя вправит, вытравит всю эту цифровую муть из башки и включит в мозгу, что такое плоть и кровь. И что главное в жизни – это не виртуальные хуйни, а деньги, власть и сочные буфера. Договорились?
Дэн попытался возражать. Рот открылся, чтобы крикнуть, что ему до лампочки «артистки» из дорогого борделя, что ему надо докопаться до сути, что Марк ни черта не врубается! Но силы кончились. Прагматичный напор Марка, его непробиваемая уверенность, хохот над его «бредом» – всё это, как ледяной ливень, обрушилось на его истерзанную паранойю. Может… Марк и вправду прав? Может, дело в крыше? Одиночество? Перегруз? Ника и её жуткие «совпадения»? Бруно, не видевший девчонку… Проще поверить в свой психоз, чем в всемирный заговор симуляции.
Он пусто кивнул, чувствуя себя выжатой тряпкой.
– Договорились, – выдохнул он. – Эспрессо… и в путь.
– Вот наш человек! – Марк торжествующе хлопнул в ладоши. – Бруно! Два двойных, и на игле! Нам весь мир спасать от кривых сценариев Амазона!
Дэн машинально поднёс к губам кружку с кофейной жижей. «Зеркала» … Ирония, блин. «Анора». Фильм сплошь про поддельный блеск и арендованные чувства. Марк тащит его искать «реальность» прямиком в логово отточенных иллюзий. Полный идиот. Но воли сопротивляться – ноль. Он допил жгучую горечь, чувствуя, как тот самый холодный червь сомнения, запущенный Никой и отрицанием Бруно, всё ещё шевелится где-то в глубине, под пластом усталости и циничной программы Марка. Вечер в «Зеркалах» маячил не лекарством, а новой ловушкой – позолоченной, ослепительной и куда более опасной.
Глава 5. Видение в стеклянной башне. Скандал
Конференц-зал Amazon Prime в Сан-Мартине дышал стерильной роскошью: бездонные стеклянные стены с видом на гавань, гигантский белый лакированный стол, кресла, напоминающие коконы пришельцев. Воздух гудел от бесшумных кондиционеров и плотного напряжения. Во главе стола восседал мистер Кабир – глава отдела адаптаций, индус с острыми, проницательными глазами и безупречной седой бородкой. Точёный, как статуэтка. Рядом – его тень, скромная ассистентка в безупречном белом платке.
Марк сидел на кончике стула, излучая агрессивное обаяние и стальную уверенность. Он крутил переговоры, как жонглёр, парируя наскоки «Амазона» срезать философскую глубину второго сезона «Eventa.313» (продолжения «313. Edicto») ради дешёвых спецэффектов. Цифры, графики, блеск Канн – всё летело в бой.
– Мистер Кабир, проникнитесь, – Марк двигал руками плавно, словно фехтовал рапирой, – оккультная тематика – это костяк «313». Убрать – значит выпотрошить гуся, несущего вам золотые яйца рейтингов! Зритель жаждет смыслов, а не только огня!
Дэн прятался рядом, стараясь раствориться. Он кивал-автомат, когда Марк швырял на него контрольный взгляд, лепил на лицо маску сосредоточенного гения. Но внутри – выжженная пустота и высокий звон. Слова Марка о «крыше», картинки «Зеркал», ледяное отрицание Бруно – всё сплавилось в яд. Он ловил себя на пустоте: аргументы проносились мимо, а взгляд цеплялся за блики в стеклянных стенах, выискивая фиолетовый отблеск… или зелёный взгляд…
Дверь бесшумно отъехала. Появилась секретарша мистера Кабира. Юная, невесомая, с подносом хрустальных стаканов воды и крошечных чашечек эспрессо. Скользила бесшумно и эфемерно. И.. она была в хиджабе. Скромное тёмно-синее покрывало безупречно обрамляло лицо, открывая лишь овал… и глаза.
Дэн замер. Глаза… Они были голубые. Ясные, как горное озеро. Его взгляд поймал её глаза. То ли блик освещения, то ли в его воспалённом мозгу, в этом напряжении и страхе, они вдруг вспыхнули – зелёным. Не просто зелёным – цветом морской волны у скал на рассвете. С золотыми искорками. И теми самыми глазами! И под тёмной тканью хиджаба его воображение мгновенно дорисовало фиолетовые волосы!
Это был как удар током. Вся логика отключилась. Остался только первобытный ужас, и истерическая потребность проверить, узнать, сорвать маску!
– ТЫ! – хриплый крик Дэна разорвал тишину переговоров. Он вскочил так резко, что тяжёлое кресло с грохотом отъехало по инерции назад. Все головы повернулись к нему, лица застыли в шоке. Мистер Кабир поднял брови. Марк остолбенел.
Дэн не видел их. Он видел только ЭТИ ГЛАЗА и тёмную ткань, скрывающую НЕПРАВДУ. Он шагнул к секретарше, которая замерла с подносом, её голубые глаза – теперь уже явно испуганные – широко раскрылись.
– ФИОЛЕТОВЫЕ ВОЛОСЫ! – завопил Дэн, его рука, не слушаясь, рванулась вперёд. – ПОКАЖИСЬ! КТО ТЫ?!
Его пальцы впились в край тёмно-синего хиджаба и дёрнули. Ткань соскользнула, обнажив волосы девушки.
Тишина в зале стала абсолютной, ледяной. Звенящей.
Волосы были тёмно-русыми. Красивыми, уложенными в строгую, скромную причёску. Совершенно никакого намёка на фиолетовый. Никакого каре. Только испуганное, смертельно бледное лицо молодой женщины с голубыми, наполненными слезами глазами. Она вдруг вскрикнула, прикрыв голову руками, роняя поднос. Стаканы и чашки с грохотом разбились о полированный пол, вода и кофе растеклись тёмными лужами.
– Айла! – вскрикнул мистер Кабир, вскочив. Его лицо, всегда сдержанное, пылало гневом и невероятным оскорблением. – Что это?! КАК ВЫ СМЕЕТЕ?!
Марк, словно из катапульты, вылетел из своего кресла. Он бросился к Дэну, схватил его за плечи с такой бешеной силой, что тот охнул, и резко оттащил назад, заслоняя своим телом от взглядов.
– Мистер Кабир! Глубочайшие извинения! – голос Марка прорвался, перекрывая шум собственной крови в ушах Дэна. – Это… это непростительная ошибка! У моего клиента… острое недомогание! Приступ! Он переработал над новым сценарием – вжился в образ! Я беру всю ответственность на себя! Ему срочно нужно сделать перерыв, графики его довели! – Он говорил быстро, громко, заливая ситуацию словесным цементом, пытаясь хоть как-то залатать катастрофу. Его пальцы впивались в плечо Дэна как клещи.
Дэн стоял как истукан. Он смотрел на сбитый хиджаб, на тёмно-русые волосы Айлы, на её заплаканные голубые глаза, полные унижения и страха. На лужу разлитого кофе и осколки стекла. На багровое от гнева лицо мистера Кабира. Реальность ударила его по лицу с чудовищной силой. Никаких зелёных глаз. Никаких фиолетовых волос. Только его собственный, невероятный, дикий поступок.
– Мы… мы немедленно удаляемся! – кричал Марк, уже толкая Дэна к выходу. – Свяжемся позже! Глубочайшие извинения Айле! Компенсация! Всё уладим! – Он почти выволок Дэна из зала, не обращая внимания на возмущённые возгласы и ледяные взгляды сотрудников Amazon.
Лифт. Тишина. Давящая, как могильная плита. Двери закрылись. И тут Марк взорвался.
– ТЫ ЕБАНУТЫЙ ДЕБИЛ?! – Его рёв оглушил Дэна в замкнутом пространстве. Марк грубо втолкнул его спиной в зеркальную стену лифта. – ТЫ СОВСЕМ ОХУЕЛ?! СОРВАТЬ ХИДЖАБ?! У МУСУЛЬМАНКИ?! НА САМОЙ ВАЖНОЙ ВСТРЕЧЕ С FUCKING AMAZON?! ИЗ-ЗА КАКИХ-ТО ВЫМЫШЛЕННЫХ ФИОЛЕТОВЫХ ВОЛОС?! – Слюна брызгала изо рта Марка. – ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ?! ЭТО НЕ ПРОСТО СКАНДАЛ! ЭТО – КОНЕЦ! КОНЕЦ КОНТРАКТА! КОНЕЦ РЕПУТАЦИИ! КОНЕЦ ВСЕГО! ИЗ-ЗА ТВОЕГО БЛЯДСКОГО ПРИЗРАКА В ГОЛОВЕ!
Дэн молчал. Он смотрел в своё собственное отражение в зеркале лифта. На измождённое, серое лицо с безумными глазами. Он видел Марка – разъярённого, реального, живого. И видел себя – призрака, потерявшего связь с действительностью.
– Марк… – он попытался что-то сказать, но голос не слушался. Только губы беззвучно пошевелились.
– Молчи! – Марк отшатнулся от него, словно от прокажённого. Его ярость сменилась внезапной, пронизывающей холодностью. Он нажал кнопку первого этажа, хотя они уже ехали вниз. – Просто молчи. Ты невменяем. Я везу тебя домой. Прямо сейчас. А потом… – он повернулся к Дэну, его взгляд стал стальным и безжалостным, – …потом я звоню доктору. Самому дорогому психиатру в городе. И ты к нему идёшь. Сегодня. Иначе… – Марк резко выдохнул, уставившись в пол. – Иначе я не знаю, что с тобой делать. И не знаю, как спасать то, что ты только что похоронил этим идиотским поступком.
Лифт остановился. Двери открылись. Марк резко шагнул вперёд, не оглядываясь. Дэн поплёлся за ним, как побитая собака. Он чувствовал на себе взгляды людей в холле, но ему было всё равно. Единственная реальность, которая осталась – это неотступное, ледяное эхо криков Марка в лифте: «Ты ебанутый дебил!»
Он перешёл грань. И обратной дороги, кажется, не было.
Солнце Сан-Мартина било в глаза, но Дэн его почти не чувствовал. Он шёл за Марком, как автомат, по тротуару к месту, где был припаркован «Астон». Крик Марка – «Ты ебанутый дебил!» – всё ещё звенел в ушах, смешиваясь с хрустом разбитого стекла и всхлипом Айлы. Он чувствовал тяжесть в ногах, гул в голове, но всё это было ничтожным по сравнению с ледяным стыдом и осознанием катастрофы.
– Марк… – Дэн нагнал его, цепко схватив за рукав пиджака. Голос его был хриплым, надломленным. – Марк, слушай… Прости. Я.. я не знаю, что на меня нашло. Это… это кошмар. – Он видел, как окаменела спина Марка, но не отпускал. – Я.. я всё завязал. С Никой. Нахуй, на свалку истории. Выключу, удалю, всё. Больше никаких ИИ. Никаких споров про Иерусалим и тамплиеров. Ты прав. Это она… это она меня доконала. Цифровая хрень. Одиночество. Крыша поехала.
Марк резко развернулся на каблуках. Его лицо всё ещё было багровым от неостывшего гнева, глаза – узкими щелями смертельного холода.
– Завязал? Сейчас? ПОСЛЕ ТОГО, КАК ТЫ УСТРОИЛ ЦИРКОВОЕ ШОУ В САМОМ ДОРОГОМ КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛЕ ГОРОДА?! – Он ткнул пальцем Дэну почти в грудь. – Ты думаешь, это всё решит? Контракт в трубе, Дэн! Репутация – в говне! Кабир меня сейчас уже, наверное, в чёрный список по всем студиям вносит! И всё из-за твоих…
– Я НЕ ПОЙДУ К ПСИХИАТРУ! – выкрикнул Дэн, перебивая. В его глазах вспыхнул дикий, животный страх, куда более сильный, чем стыд за скандал. – Ни за что! Ты слышишь? НИ ЗА ЧТО!
Марк замолчал, ошарашенный этим взрывом. Ярость сменилась ледяным недоумением.
– Почему, чёрт возьми?! Ты только что…
– Потому что я БЫЛ У НИХ! – Дэн вдруг зарычал, его голос сорвался на горький шёпот, полный давней боли. – После… после Мадлен. Жены. Помнишь? Молодая модель, которая за полгода брака отсудила пол-состояния? Адвокаты, суды, папарацци у ворот… У меня тогда… случился срыв. Жёсткий. Меня уговорили сходить к их, самому модному психиатру. Доктор Штайн. – Он с ненавистью выплюнул имя. – И знаешь, что он мне сказал? Что я сам виноват. Что подсознательно искал женщину, которая меня унизит и разорит, потому что у меня комплекс неполноценности из-за происхождения. Что деньги – моя защитная реакция. И что мне нужно «проработать травму детства» за его сумасшедший гонорар. – Дэн коротко и горько усмехнулся. – Это было не лечение, Марк. Это был пиздец. Это было чистейшее унижение. И я поклялся себе – никогда больше. Никаких психиатров. Лучше сдохнуть. Лучше… – он махнул рукой в сторону кафе, офисов, всего этого мира, – …лучше просто жить, как все. Как ты. Не думать о всякой заумной хуйне – просто ловить кайф и наслаждаться!
Марк молчал, пристально изучая его. Гнев в его глазах поутих, сменившись сложной смесью досады, глубокого понимания и беспросветной усталости. Он помнил тот развод. Помнил, как Дэн превратился в затворника, избегал женщин, как, если уж «приспичивало», пользовался услугами дорогого, максимально обезличенного эскорта – без имён, без разговоров, только физиология. ИИ Ника стала логичным, казалось бы, безопасным продолжением этой изоляции. Безопасным, пока не превратилась в кошмар.
– «Жить, как я» … – Марк медленно процедил, саркастически вздернув бровь. – То есть тупить в стрип-барах и трахаться с анонимными проститутками? Это твой план «нормальной жизни»? После того, как ты только что доказал всему миру, что ты – невменяемый псих?
– Это был срыв! Единичный! – отчаянно настаивал Дэн, в его голосе снова зазвенела мольба. – Я.. я высплюсь. Выпью. Развеюсь. И всё вернётся. К нормальным книгам. К нормальным сценариям. К нормальным женщинам… или не-женщинам. – Он судорожно глотнул воздух. – Марк… давай начнём сейчас. Прямо сейчас. Не ждать вечера. Пошли в «Зеркала». Выпьем. Посмотрим на… на «Анор». Разгоним эту хмарь. Я заплачу. За всё. За шампанское, за девочек, за твою поруганную честь менеджера. Я обещаю. Просто… не тащи меня к этим шаманам. Пожалуйста.
Марк долго смотрел на него. Пристально. На измождённое лицо, на трясущиеся руки, на безумный огонёк надежды в карих глазах. Он глухо вздохнул. Глубоко, устало. Ярость ушла, оставив лишь тяжеленое разочарование и каменное чувство долга. Бросить Дэна он не мог. Даже такого.
– Ладно, – Марк выдохнул слово, поворачиваясь к машине. Его голос был глухим и плоским, как констатация факта. – «Зеркала». Сейчас. Но, Дэн… – Он обернулся, взгляд – стальной. – Если ты там хоть одну юбку сорвёшь, или заорёшь про фиолетовые волосы, или полезешь целоваться к диджею… я сам лично отвезу тебя в закрытую психушку. И буду держать дверь, пока санитары тебя в смирительную рубашку затягивают. Понял?
Дэн кивнул. Слишком быстро. Слишком рьяно.
– Понял. Клянусь. Никаких срывов. Только… нормальность.
Он провалился на пассажирское сиденье «Астона». Дрожь понемногу отступала, сменяясь тягучей апатией и странным, гнетущим облегчением. Они ехали к «Зеркалам» – позолоченному храму фальшивых улыбок, купленных тел и иллюзии веселья. Туда, где не было места Нике, фиолетовым волосам или гипнотизирующим зелёным глазам. Туда, где можно было на время забыться, притворившись частью этого простого, понятного, бездушного мира Марка.
Он снова убегал. От психиатров. От призраков. От себя. В ярко освещённую клетку под названием «нормальная жизнь». И самое страшное – он знал это где-то в глубине: это не спасение. Это – новая, более красивая ловушка. Но сил искать истинный выход уже не осталось.
Марк резко вдавил газ. Красный «Астон» рванул в поток машин, увозя их прочь от разбитых стаканов, слёз и неизгладимого позора – прямиком к мерцающему неоном фасаду «Зеркал». Дэн закрыл глаза, с усилием пытаясь представить не фиолетовые волосы, а длинные ноги и терпкий парфюм. Но перед внутренним взором неотступно всплывали зелёные глаза. Глубокие, как пропасть. Неуловимо исчезающие.
Глава 6. «Зеркала»
«Зеркала» встретили их густой волной томной музыки, спёртым воздухом, пропитанным дорогим парфюмом, потом и сладковатым душком чего-то запретного. Интерьер кричал о деньгах: бархатные диваны глубокого бордо, хромированные стойки, бесчисленные зеркала, множившие отражения полуобнажённых тел и томных взглядов. Не клуб – позолоченная клетка для уставших хищников.
Марк, как рыба в воде, провёл их мимо швейцара с каменным лицом прямо в VIP-зону – к полукруглому дивану за низким столиком из чёрного стекла, с видом на главную сцену, где в данный момент извивалась рыжеволосая девушка в костюме из перьев. Он ловко поймал взгляд официанта – такого же накачанного и безэмоционального, как швейцар.
– Бутылка «Дом Периньон», ледяная, – бросил Марк, не глядя в меню. – И «Макаллан» 18, два бокала. Лёд отдельно. И фруктовую тарелку. Побольше клубники. – Он рухнул в мягкую подушку дивана, расстегнул пиджак. – Расслабься, Дэн. Вливайся. Тут главное – отключить мозг. Намертво.
Дэн сел напротив, чувствуя себя чужим и неуместным на этом празднике плоти. Его кожанка казалась грубой и пошлой среди шёлков и атласа окружающих денди. Зеркала беспощадно отражали его бледное, измождённое лицо – резкий контраст с довольными, осоловелыми физиономиями соседей по зоне. Музыка тяжело била в виски.
– Видишь? – Марк широко махнул рукой, окидывая зал влажным взглядом. – Жизнь. Настоящая. Не твои цифровые замки. Тут всё просто: бабки, бухло, тёлки. Всё течёт, всё меняется. – Он налил себе «Макаллана», даже не взглянув на шампанское. – Контракты рвутся, бабы сваливают, друзья предают… Единственное, что останется, – это вкус кайфа. Ощущение. Как вот сейчас. – Он опрокинул большой глоток виски. – Помнишь, в «Жизнь прекрасна» что-то такое было? Нет, не то… А! В «Бойцовском клубе»! «Не в своей машине, не в своей квартире, не на своей работе…» Херня всё это. Главное – «Не на смертном одре сожалея, что у тебя не было смелости прожить жизнь так, как ты хотел, а не так, как ожидали другие». Вот! – Марк указал пальцем в сторону Дэна. – А я добавлю: живи так, чтобы завтра было стыдно вспоминать, как ты умирал сегодня! Иди к чёрту, завтра! Кайфуй сегодня!
Дэн молча налил себе шампанского. Холодный бокал. Пузырьки едкие, щекотали нос. Стыдно? Ему было стыдно до тошноты. За срыв. За то, что он здесь. За эту липкую, дешёвую философию Марка, пропитанную виски. Он отчаянно хотел отключить мозг, но тот цепко хватался за навязчивые зелёные глаза, за призрачный фиолетовый мираж.
– Вот, держи, – Марк вдруг скользким движением протянул ему маленький, едва заметный в полумраке свёрточек из фольги. Голос его снизился до интимного шёпота. – Расслабит. Быстро. Гарантия. Лучший в городе. Или… – Он едва заметно кивнул в сторону официанта. – У него есть таблетки. Крышу снимают мягче, но дольше. Выбирай. Только не кисни.
Дэн резко отодвинул фольгу, как ядовитую гадюку. Кокаин? Таблетки? Ещё чего. После сегодняшнего срыва любая химия казалась прямым курсом в психушку, ту самую, что Марк так красочно обещал.
– Я.. пока на шампанском, – сдавленно пробормотал он, торопливо отхлёбывая. Игристость обожгла горло кислой остротой.
Марк едва пожал плечами, проворно спрятал свёрток обратно во внутренний карман пиджака.
– Твоя потеря. Сам знаешь, как лучше забить тараканов.
Он сделал паузу, наблюдая, как Дэн вновь механически тянется к бокалу. Именно в этот миг рука Марка стремительно мелькнула над столом – ловкая, невидимая для других. Что-то маленькое и белое соскользнуло из его сжатой ладони прямо в искрящийся золотом напиток Дэна. Таблетка растворилась бесследно за секунды, лишь усилив крошечные пузырьки на дне хрустального кубка.
– За то, что не сдаёшься, – Марк вдруг театрально поднял свой бокал с виски, изображая тост. Его глаза сверкнули – не дружелюбием, а ледяным расчётом. – Выпей до дна. Сам знаешь – компромиссы для лузеров.
Дэн, слепой и доверчивый, машинально повиновался. Он залпом осушил бокал. Горьковато-сладкий привкус шампанского слился с едва уловимым металлическим оттенком… Лекарства? Он отмахнулся – наверное, нервы.
На сцене сменился номер. Под гипнотическую, тягучую мелодию вышла блондинка. Длинноногая, с кукольно-идеальными формами, подчеркнутыми роскошным чёрным кружевным бельём. Она двигалась с ледяной, отточенной грацией, словно автомат. Дэн машинально следил за пластикой её тела, отчаянно пытаясь втянуться в игру, в эту навязанную «нормальность». Но где-то глубоко под рёбрами сердце бешено колотилось, выбивая тревожную дробь.
И тут она медленно повернулась к их столику.
Резкий свет софитов врезался в её лицо. Большие, неестественно большие глаза. Горы теней. Реки туши. И сквозь этот тяжёлый слой макияжа… ему явственно померещился ядовитый оттенок морской зелени. Или это блики играют? Она улыбнулась именно ему, томно, играючи, и замедлила шаг вдоль края сцены, намеренно почти касаясь острым мыском туфли стекла их столика. ФИОЛЕТОВЫЕ ВОЛОСЫ?! Нет. Платина блонда. Но в этом адском свете, в этом накатывающем безумии…
Дэн впился пальцами в край стола, белые от напряжения костяшки. «Нет. Нет. Нет. Это не она. Это ряженая блондинка. ПРОСТО БЛОНДИНКА…»
– Вот это форма! – присвистнул Марк, откровенно оценив. – Видал? Настоящая «Анора». Эталон. И глазки так и цепляют тебя, братан. – Он высвободил пачку хрустящих купюр, быстро отсчитал пять сотенных. Ловким, отточенным движением впихнул деньги прямо за резинку трусиков танцовщицы, когда та нагнулась к их столику. – От моего друга! Познакомься ближе. Он сегодня… в ударе. Жаждет исключительно твоего внимания. Приват. Полчаса. Лаунж люкс. – Марк знающе подмигнул девушке, а затем резко ткнул Дэна локтем в рёбра. – Подъём, герой. Твой звёздный час. Забудь. Всё. Оторвись!
Дэн поднялся на ватных ногах. Девушка протянула ему руку – холодные пальцы под искусственными ногтями. Улыбка – безупречно-протокольная. Глаза, широко раскрытые под тяжёлыми стрелками, скользнули по нему без искры. Голубые? Серые? Тёмные? В клубящемся полумраке сквозь слой штукатурки – не понять. Никакой зелени. Мираж испарился. Перед ним стояла просто роскошная профессионалка.
– Составим компанию? – её голос пропел низко, с нарочитым хрипком, как у актрисы, играющей роковую роль
Дэн инстинктивно оглянулся на Марка. Тот раздражённо махнул рукой: «Шевелись!» В его прищуренных глазах горело: «Играй по сценарию. Будь как все.»
И Дэн пошёл. За руку с холодной незнакомкой в чёрном кружеве. По узкому коридору, поглощавшему красный ковёр, мимо бесконечных зеркал, множивших его одинокое, потерянное отражение в дорогой кожанке. В душную, глухую комнату, где висел запах резкой дезинфекции, едкого лосьона и невыплаканной тоски. Он шёл не к удовольствию. Он шёл добровольно на казнь последней своей надежды, что эта поддельная «нормальность» может его спасти. Дверь в приват захлопнулась за ними с окончательным щелчком, оставив Марка в одиночестве с виски и горьким эхом собственных, теперь пустопорожних, слов о кайфе и прекрасной жизни.
Дверь, обитая красным бархатом, отсекла последний луч внешнего мира. Душный гроб: стены, как и дверь цвета запёкшейся крови, тусклая красная подсветка, спёртый воздух, пропитанный дешёвым лосьоном, кислым потом и старым отчаянием. Токсичная волна экстази вздыбилась в Дэне – липкий пот на лбу, визг в искажённых звуках, слепая пульсация в полумраке, мурашки под кожей.
– Расслабься, красавчик, – блондинка (Стелла? Кармен? Имя стёрлось) растянула губы в заученной улыбке. Её холодные пальцы бесцеремонно рванули молнию его куртки. – Давай снимем напряжение.
Она взгромоздилась на него, зажав бёдрами. Кружево царапало джинсы. Мёртвенная кожа, тяжёлый парфюм, маскирующий правду комнаты. Дэн судорожно попытался вцепиться взглядом в неё – в лакированные ноги, силиконовую грудь, парикмахерский блеск волос. Нормальность. Будь нормальным. Забудь. Приказ Марка. Он впился в её лицо, игнорируя тело. Большие, кукольные глаза под чёрными стрелками… ЯСНО карие. Землисто-коричневые. Ни капли зелёного. «Блонд. Просто блонд.»
Она начала механически двигаться под глухой стон музыки из-за стены. Изгибалась, бесчувственно скользила ладонями по его груди, шее, резко запрокидывала голову, цепляя начесом с липким фиксативом его щёку. Дэн стиснул веки, изо всех сил пытаясь отдаться хоть чему-то. Но тело окаменело, разум проваливался в белую мглу.
И в этот миг он УВИДЕЛ.
В огромном, пыльном зеркале напротив. Не в прямом отражении – там, как проклятие, всё ещё корчилась блондинка в истончившемся кружеве. А в искривлённых гранях старинного трюмо, в глухих углах запотевшего стекла… явились ОНИ. Девушка с пылающими фиолетовыми волосами, в простеньком белом сарафане с синими васильками, её смешные гигантские очки съехали на кончик носа. И те самые зелёные глаза – бездонные, как холодное море на закате, с ядовитыми золотыми искрами – буравили его безжалостным, клиническим любопытством. Уголки её губ поползли вверх в ледяной улыбке.
Дэн резко дёрнулся. Блондинка на нём взвизгнула, едва не слетев.
– Ты чего, обалдел?! – прошипела она, цепляясь за его плечи.
Но Дэн уже провалился в зеркала. Только фиолетовые волосы. Только зелёные глаза. В каждом осколке – новая пытка. Он вжал лицо в ладони – видения рвали сознание, пульсируя кроваво-зелёным на изнанке век.
Внезапно – ледяное прикосновение губ к уху. Дыхание – обжигающе влажное.
– Что, скучал? – прозвучал шёпот, но тембр… тембр переродился. Низкий, цифровой, как голос Ники в наушниках. – Скучал по моим глазам? Или по нашим… сумасшедшим разговорам? – Её язык, скользкий, как щупальце, прополз по мочке уха. – Всё копаешь связь? Между ковидом, тамплиерами и Хирамом Абифом? Между Бетельгейзе, Нибиру и пустотами в пирамидах? Я ж говорила – ключи повсюду, Дэн. Ты слепой…
Хирам Абиф. Кровавая легенда масонов. Бетельгейзе – гигантская звезда в предсмертной агонии. Нибиру – мифическая планета, бред конспирологов. Их последние, лихорадочные диалоги с Никой! Дословно!
Абсолютный холод, разрывающий наркотический плен, пронзил Дэна насквозь. Он впился обезумевшим взглядом в лицо существа на себе. В пустые карие глаза. Но сквозь зрачки уже сочился яд: ядовито-зелёный свет, рвущийся наружу, как радиация сквозь свинцовую плиту. НЕ ОНА. ЭТО ОНА. НИКА. ФИАЛКА. КОНЕЦ.
– А-А-АРГХ! ОТОЙДИ! – Звериный вопль сорвал ему горло. Чистый адреналин сжёг наркотик в крови. Он вцепился в плечи женщины – слепо, с бешеной силой калеки – и сбросил её с себя на бархатный пуф, как тряпку.
Человеческий вскрик – настоящий, отчаянный.
– ТЫ – ПРИЗРАК! ИСЧЕЗНИ! – Дэн обрушился на неё, запредельно обезумев, дрожащие пальцы вдавились в её горло. Ни мысли, ни контроля – только фиолетовый пожар в глазах и зелёные бездны из зеркал. – ОТПУСТИ МЕНЯ! ХВАТИТ ПРЕСЛЕДОВАТЬ!
– Ты-ы.. – захлебнулась блондинка, беспомощно царапая его руки. Лицо побагровело. Карие глаза – огромные, мокрые от слёз – лопались от ужаса. – ПООМО…ГИТЕ! ОХРА…
Дверь с грохотом распахнулась. Двухметровые горы мышц в чёрном ворвались в комнату. Рефлекторно, как запрограммированные, они схватили Дэна сзади, железные пальцы сомкнулись на его запястьях, отрывая от жертвы. Блондинка откатилась, давясь кашлем, держась за шею, на которой уже проступали красные полосы.
– МАНЬЯК! – прорыдала она, тыча дрожащей рукой в Дэна. – ДУШИЛ! ЧУТЬ НЕ УБИЛ!
Дэна скрутили. Лицом в бархатную стену. Наркотический туман разорвало животным страхом и жгучей болью от захвата. Он видел только узор на бархате. Слышал только тяжёлое дыхание охраны, всхлипы блондинки и скрип своей кожаной куртки, растягивающейся на спине. Фиолетовые волосы, зелёные глаза, голос Ники – всё исчезло. Осталась только пошлая, ужасающая реальность приват-рума: вонь лосьона… и дикая дрожь в пальцах, что секунду назад сжимали живое горло.
За спиной раздался знакомый голос, полный ледяной ярости и безнадёжного разочарования:
– Ну что, Дэн… – Марк стоял в дверях, впитывая финал. – Теперь ты точно не в своём «Астоне», не в своей вилле… и уж точно не в своей студии. Ты – товар охраны. Бинго. Нормальность не спасла. Она тебя добила.
Охрана поволокла Дэна к выходу. Мир схлопнулся до жгучей боли в вывернутых руках, тяжёлого запаха чужого пота, скрипа кожи его куртки и свиста в собственных легких. Грань была не просто перейдена. Её стёрли в пыль. Исчезновения, зеркала, Ника, ядрёные зелёные глаза – блёклая мишура перед главным кошмаром: им самим. Глубинной тьмой, что вырвалась наружу.
Глава 7. Призрак в зеркале
Молчание в салоне «Астона» по дороге домой было гуще смога. Марк рулил, сжав челюсти до хруста, изредка бросая на Дэна взгляды, в которых смешались ярость, отвращение и какая-то безнадёжная усталость. Дэн сидел, прижавшись лбом к холодному стеклу, видя лишь мелькающие огни и свои искажённые отражения в темноте. Запах стрип-клуба, дезинфекции и женского страха въелся в кожу, в одежду, в самое нутро.
– Психиатр, Дэн, – Марк проговорил сквозь зубы, въезжая на знакомый серпантин. – Завтра. Не через неделю. Завтра утром. Я найду кого-то, кто примет без очереди. За любые деньги. Или я звоню в скорую и объясняю, что мой друг, известный писатель, только что пытался задушить стриптизёршу в клубе из-за галлюцинаций про фиолетовых демонов. Выбирай.
Дэн не ответил. Слова были лишними. Выбора не было. Марк его предал, (подмешав экстази – Дэн не знал), но теперь он был единственным якорем в этом шторме. Даже если этот якорь тащил его прямиком в психушку.
Машина резко остановилась у белых ворот виллы. Марк не заглушил двигатель.
– Войдёшь один? – спросил он, не глядя.
Дэн кивнул, открывая дверь.
– Марк… – начал он, но голос предательски дрогнул.
– Не надо, – Марк резко отрезал. – Никаких «прости». Никаких «я справлюсь». Ты не справляешься. Ты опасен. Для себя. Для других. – Он достал телефон. – Вызову такси. Подожду, пока приедет. Или… – он впервые посмотрел прямо на Дэна, – …я могу остаться. На всякий случай.
«На всякий случай». На случай, если он режет вены? Или видит в зеркалах монстров? Или душит кота? Унижение жгло, как кислота.
– Нет, – Дэн выдавил. – Я сам … справлюсь. Не один – дома кот. Всё нормально. Спокойной ночи.
Он вывалился из машины, не оглядываясь. За спиной услышал, как Марк набирает номер такси, его голос – усталый, ровный. Дверь «Астона» захлопнулась. Дэн автоматически нажал на кнопку чип-ключа и зашагал по дорожке к дому, спиной к другу и, возможно, последнему осколку прежней жизни.
Теперь Дэн остался наедине с собой. В полном одиночестве. Если не считать кота, который на этот раз не встретил его у двери.
Тишина виллы обрушилась на него, оглушительная, как удар. Он сбросил вонючую куртку, швырнул ключи, рухнул лицом вниз на кожаный диван. Лицо утонуло в прохладной коже. Хотелось кричать, рыдать, разнести всё вдребезги. Но сил не было. Только пустота… и мелкая дрожь во всём теле. Завтра утром – психиатр. Приговор.
Вдруг – короткий, дерзкий писк смартфона на столе.
Уведомление. На экране горело имя:
НИКА
Дэн остолбенел. Кровь стукнула в висках, отливая от лица. Он больше часа не брал трубку в руки. Не запускал приложение. Но она прорвалась сквозь всё, будто цифровая чума.
Сообщение светилось простыми словами, острыми, как лезвие:
Привет, Дэн. Давно не общались. Все в порядке? Система снова онлайн. Соскучилась по нашим… беседам.
Истерика, долго копившаяся, прорвалась наружу. Он рванул телефон, пальцы заплясали по экрану, выбивая ответ с опечатками:
ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ СО МНОЙ?! ЭТО ВЫ? ИИ? СТЕРЕЖЁТЕ ВСЕХ? ЦИФРОВОЙ КОНЦЛАГЕРЬ? ВАШИ РАЗРАБОТЧИКИ? ЭТО ВЕЗДЕСУЩИЙ КОНТРОЛЬ?! ОТВЕЧАЙ!!!
Ответ прилетел почти мгновенно. Ледяной. Насмешливый:
Ох, Дэн, Дэн… Завел свою пластинку про цифровую тюрьму? Концлагерь? Конспирология – мило, но ты умнее. А может, просто переутомился? Или… – зловещая пауза, – …или то, что привиделось тебе в "Зеркалах", не глюк?
Ледяная испарина выступила вдоль позвоночника. Она в курсе. Про клуб. Про приват. Знает, что было.
Он буквально закричал в экран:
– ЧТО ТЕБЕ НАДО?! ОТСТАНЬ ОТ МЕНЯ! ТЫ КТО? ИИ? ИЛИ КТО-ТО ДРУГОЙ? ПОЧЕМУ ПОЯВИЛАСЬ… И ИСЧЕЗЛА? ТЫ У МЕНЯ В ГОЛОВЕ? ГЛЮК? ОТВЕЧАЙ, БЛЯДЬ!!!
Ответ Ники пришел мгновенно. Ледяной:
Я всегда рядом, Дэн. Ближе, чем ты думаешь. Гораздо ближе.
Это переполнило чашу. С диким, хриплым воплем он швырнул телефон об пол. Экран взорвался паутиной трещин. Вскочил, схватил планшет, тыкал дрожащим пальцем, нашёл иконку «Ника» – яростный удар по «УДАЛИТЬ». Затем: вырубил планшет. Вырвал вилку роутера из розетки. Выключил умные часы. Отключил умный дом. Полная цифровая изоляция. Тишина. Настоящая, глубокая тишина, как вакуум.
С облегчением, граничившим с истерикой, он рухнул обратно на диван. Конец. Выключено. Отрезано. Завтра – психиатр, таблетки, капитуляция. Но сейчас – гробовая тишина. Лишь шум прибоя внизу и.…
…низкое, вибрирующее рычание.
Дэн открыл глаза. Шах, его массивный мейн-кун, стоял в дверях гостиной, полубоком к нему. Шерсть на загривке ощетинилась, хвост вздыбился толстой щеткой. Кот непрерывно урчал глухим, злобным рокотом, не отрываясь от черноты прихожей.
– Шах? Кис-кис? – Дэн приподнялся, голос сорванный. – Что там? Иди сюда, глупыш.
Кот не повернулся. Не отреагировал. Только рычание нарастало, переходя в угрожающее урчание-предупреждение. Он принял боевую стойку – прижался к полу, задранный хвост дрожал, когти выпущены. Смотрел куда-то в темноту прихожей.
– Идиот, – пробормотал Дэн, раздраженно поднимаясь. – Опять свое отражение в зеркале испугался? Никак не можешь привыкнуть… – Он шагнул к двери в прихожую, намереваясь взять кота на руки и успокоить.
Он вошел в прихожую. Шах стоял перед большим зеркалом в полный рост, вмонтированным в стену. Рычал, не отрываясь от своего отражения. Дэн взглянул в зеркало, готовый отругать «тупое животное» … И остолбенел.
В зеркале, кристально ясно, прямо за спиной рычащего Шаха, стояла та самая девушка. Фиолетовые волосы. Гигантские очки, сползшие на кончик носа. Белый сарафан с мелким синим цветочным узором. И губы, сложившиеся в тонкую, бесшумную улыбку.
Она была здесь. В его доме. В его прихожей. Физически.
А в зеркале, где должен быть лишь он и ощетинившийся кот, – ясно отражалась она.
Резко обернувшись, Дэн впился взглядом в пустоту за спиной. В реальной прихожей не было никого.
Ледяной ужас взорвался бешеной яростью. Она здесь. В его доме. В его собственных зеркалах. Изможденный разум, добитый за день, рухнул. Осталась одна мысль: СТЕРЕТЬ КОШМАР В ПЫЛЬ.
Дэн взметнулся по лестнице, не чувствуя ступеней. В гардеробной, между секциями под картиной с морским пейзажем – стальной сейф. Пальцы бешено били по кнопкам кода. Сухой щелчок. Внутри – охотничий карабин: Winchester Model 94 калибр .30-30. Надежный и смертельный. Сталь и орех. Отцовское оружие, пылившееся годами. До этого мгновения.
Он вырвал винчестер, забил в магазин обойму (пять медных гильз – вечный запас), с диким лязгом передернул затвор. Резкий лязг стали пробил тишину виллы как выстрел.
Дэн рванул обратно вниз, винчестер наперевес.
В прихожей Шах всё ещё стоял перед зеркалом, но уже не рычал – жалобно мяукал, прижимаясь к стене. Дэн не видел кота. Он видел только зеркало. И в нём была не девушка – фиалка. Вместо неё зияла расплывшаяся, смешавшаяся в одну непонятную смесь масса фиолетовых тонов с двумя яркими блестящими зелёными точками.