Возмездие

Глава-1

Комната вспыхнула, мгновенно превратившись в паровозную топку. Языки пламени тысячами игл вонзились в кожу лица, рук, жадно поглощая человеческую плоть. Раскалённый воздух расплавленным свинцом ворвался в рот. Волосы затрещали и занялись пылающим факелом. Адская боль растекалась по телу, выкручивая мышцы страшными судорогами.

Стена огня поглотила пространство вокруг. Багровые всполохи, словно черти из преисподней, плясали на полу, стенах, обстановке… Клубы едкого, удушливого дыма мгновенно наполнили комнаты. Человек, объятый с ног до головы пламенем, заметался в огненном смерче, его дикий крик потонул в рёве и треске разрастающегося пожара…

Он лежал во мраке посреди бескрайнего океана боли. Одна за другой невидимые волны накатывали на его тело, затягивая в пучину страданий. Нестерпимая пытка длилась бесконечно. С тихим шелестом набегала очередная волна, и новая боль впивалась в тело, пронзая каждый нерв. В такие минуты ему казалось, что с него живого сдирают кожу и с головой окунают в кислоту. Видимо он попал в ад, раз подвергается таким мучениям.

– Сергей Михайлович, вы меня слышите? – Незнакомый мужской голос раздался откуда-то сбоку.

Стало возвращаться чувство реальности. Звук, который он раньше принимал за шелест волн, стал более отчетливым, очевидно рядом работало какое-то устройство.

– Если вы меня слышите, попытайтесь пошевелить рукой, – продолжил всё тот же голос.

Он послушался и сделал попытку пошевелить пальцами, однако удалось ему это или нет, он так и не понял.

– Отлично, – в голосе послышались нотки облегчения. – Теперь мы можем отключить вас от аппарата искусственного дыхания.

Звук волн прекратился, и он погрузился в беспамятство…

Когда он очнулся вновь, то почувствовал, что сидит в кровати, опершись о спинку.

– Приготовьтесь, мы снимаем повязку, – предупредил знакомый голос.

Чьи-то руки стали осторожно сматывать с головы бинт. С каждым снятым витком непроглядный мрак рассеивался, постепенно превращаясь в серую муть. Перед тем как с глаз упал последний бинт, он увидел сквозь марлевую сетку больничную палату.

Рядом с койкой стояли лечащий врач и медсестра.

– Вы нас видите? – поинтересовался доктор. – Можете не отвечать – у вас обожжены голосовые связки, потребуется время, чтобы функция речи восстановилась. Если вы видите – кивните.

Он едва заметно кивнул.

– Это хорошо, – облегченно констатировал врач. – Если и дальше так пойдёт, то через месяц мы вас выпишем. – Он подкрутил колёсико на капельнице. – А пока, отдыхайте, вам предстоит ещё несколько операций по пересадке кожного покрова.

Медсестра достала шприц и вколола в катетер на трубочке капельницы лекарство. Перед глазами поплыли разноцветные круги, и он отключился…

– Сергей Михайлович, меня зовут Цветов Олег Владимирович. Я старший следователь. Мне необходимо задать вам несколько вопросов. – Высокий, сухощавый человек сидел у изголовья кровати, склонившись почти над самым лицом пациента. На плечах следователя был наброшен белый халат, а в руках Олег Владимирович держал папку из коричневого кожзаменителя. – Кто, кроме вас, ещё находился в доме? Скажите, вы помните, как произошло возгорание? У вас в доме хранилось оружие? – Задавая вопросы, Олег Владимирович нервно перебирал тонкими пальцами по краю папки и старательно всматривался в глаза Сергея, пытаясь определить – слышит тот его или нет. – Вы меня понимаете?

Следователь находился в палате уже более получаса, но так ничего и не смог добиться. Он начинал терять терпение, безрезультатно повторяя одни и те же вопросы.

– Мне очень жаль, – прервал следователя врач, стоящий позади, – но пациент с трудом вышел из комы. У него амнезия.

– Он, что, совершенно ничего не помнит? – повернувшись к врачу, раздосадовано осведомился Олег Владимирович.

– Ничего, – подтвердил врач. – Память может вернуться, но на это, как вы понимаете, нужно время.

– Сколько?

– В каждом конкретном случае это индивидуально.

Олег Владимирович с сожалением покачал головой.

– Очень жаль. – Он поднялся со стула и повернулся к врачу. – Если будут какие-либо изменения, или пациент что-либо вспомнит, обязательно свяжитесь со мной….

Милиционер уже намеривался покинуть больничную палату, однако в дверях задержался и напоследок поинтересовался у врача:

– А всё-таки, скажите, сколько предположительно нужно, чтобы восстановилась память, пускай не полностью, хотя бы частично?

– Думаю, в данном случае – не менее полугода…

За окном палаты, в парке, чирикали воробьи. Он лежал с закрытыми глазами и слушал, как птицы играют в незамысловатые игры. Шумела листва. Сколько прошло времени с того момента, как он очнулся, в очередной раз выплыв из океана боли, Сергей не знал – чувство времени для него исчезло. Какой сегодня месяц, день недели для него не играло никакой роли. Дни походили друг на друга как братья близнецы. Только за окном зима сменила лето, и его перевели из реанимации в общую палату. Вот и всё, что изменилось с тех пор, как он впервые выплыл из чёрного, бесконечного океана боли.

Вдруг Сергей осознал, что в палате находится кто-то ещё.

Сергей приоткрыл глаза и увидел на табурете возле койки какого-то старика. ещё не зная кто этот человек, Сергей насторожился: от визитёра исходило неприятное чувство опасности, словно рядом открыта форточка, откуда тянет холодным сквозняком. Его морщинистое лицо выглядело восковой маской. Седые волосы коротко подстрижены. Старик сидел неподвижно и не проронил ни единого слова, уставившись на пациента пристальным взглядом бесцветных глаз. Под расстегнутым больничным халатом виднелся зелёный мундир с планками боевых наград. Заметив, что больной приоткрыл глаза, посетитель пододвинулся ближе к койке.

– Кто вы? – просипел Сергей, каждое слово до сих пор ему давалось с немалым трудом.

– Проснулся, – вместо ответа сказал старик. Голос визитёра оказался сух и недоброжелателен. – Я думал, что ты не выкарабкаешься, но ты оказался живучим.

– Кто вы? – повторил свой вопрос Сергей. Старик ему совершенно не нравился и, судя по словам последнего, он ему тоже.

– Не узнаёшь? – Глаза старика подозрительно сузились.

– Нет.

– И ничего не помнишь?

– Что?

– Я твой тесть, – старик буравил Сергея взглядом, – Валерий Николаевич.

– Какой тесть?

– Ладно, меня ты можешь забыть – мы с тобой никогда не были в хороших отношениях, – но Свету ты должен помнить. – Мышцы на лице старика дёрнулись.

Сергей попытался представить о ком идёт речь, но сознание рисовало лишь бескрайний чёрный океан с зелёными маслянистыми пятнами.

– Только не говори мне, что ты забыл жену. – Руки старика с силой сжали край одеяла. – Ты виноват в её смерти.

Сергей не ответил на это страшное обвинение. Он лишь смотрел в глаза Валерия Николаевича и пытался отыскать в своей душе хотя бы малейший признак того, что сказанное его трогает – какой-либо отзвук при упоминании имени. Однако сердце молчало, не отозвавшись даже тихим эхом.

Совладав с переживаниями, старик отпустил край одеяла и откинулся на спинку стула.

– Ты украл её у меня дважды, – уже спокойнее произнёс он. – Первый раз: когда она вышла за тебя замуж; второй: в минувшем пожаре…. Света любила тебя, и я ничего не мог с этим поделать. Она даже взяла твою фамилию – Козлов, – покривившись, сообщил старик. – Променяла свою Королёв на Козлов. Я был против – фамилия многое может сказать о человеке. Но она меня не слушала. Ты, словно, околдовал её: Серёженька то, Серёженька сё; а про отца забыла…. Мне никогда не везло с женщинами. Её мать умерла, когда Свете исполнилось двенадцать – рак. Я растил дочку один. При моей работе это было непросто. Поэтому я рано вышел на пенсию, посвятив себя моей единственной малышке. Я дал ей хорошее образование, никогда не отказывал ни в чём. И всё только для того, чтобы однажды появился симпатичный хлыщ по фамилии Козлов и увёл её у меня. – Валерий Николаевич замолчал, тяжело вздохнул. – Да, моя беда в том, что я слишком сильно любил жену и дочку. Возможно, именно это навлекло на них несчастье? Я должен был что-то сделать. Если бы я знал, если бы знал заранее.… Почему погибла она, а не ты?

– Сочувствую, – равнодушно прошипел Сергей с койки. Переживания старика его нисколько не трогали. В его пустом сознании лишь перекатывались тёмные масляные волны океана боли, в который он погружался каждый раз, когда закрывал глаза.

Валерий Николаевич взял себя в руки.

– Теперь мы с тобой, Серёженька, единственные родственники остались друг у друга, – сообщил он. – Дом в Петушках сгорел дотла. И, когда тебя выпишут, нам предстоит жить вместе, в моей квартире. Не волнуйся, – поспешил он успокоить зятя, заметив, что сделанное сообщение не очень обрадовало того. – Я выделю тебе отдельную комнату, там тебя никто не потревожит.

Сергей не успел ничего ответить – подошла медсестра. И старик, быстро попрощавшись, покинул палату.

– Хороший у вас отец, – заметила сестра, наполняя лекарством шприц из ампулы. – Он навещает вас с самого первого дня, как вы к нам поступили.

– Он мне не отец, – просипел Сергей.

– А кто? – воткнув иголку в катетер, поинтересовалась сестра.

– Тесть, – успел ответить он, прежде чем сладковатый дурман забытья вновь бросил его в тёмную пучину океана беспамятства.

Сегодня сняли бинты. Сергей смотрел на свои руки, похожие на лоскутное одеяло из красных, розовых, бледно-синих кусков, и не мог поверить, что они принадлежат человеку. Два пальца на левой руке отсутствовали полностью. На правой, у мизинца и безымянного, были ампутированы две фаланги, на остальных отсутствовали ногти. Новая кожа шелушилась и чесалась.

– Всё не так плохо, как могло бы быть, – сказал врач, убирая ножницы.

Сергей не ответил.

– Со временем кожа регенерирует и обретёт вполне приличный вид, – попытался приободрить пациента доктор, добавив для убедительности: – Поверьте мне.

Но Сергей почему-то ему не верил. Он продолжал молча рассматривать изуродованные руки, безуспешно пытаясь вспомнить, какие они были раньше.

– Для всего нужно время, – продолжал врач. – В любом случае, до свадьбы заживет.

Сергей резко взглянул на доктора. Тот затушевался, отвел взгляд в сторону и принялся искать что-то в карманах халата.

– К вам, кстати, отец пришёл, – через некоторое время сообщил он. – Пойду – позову. – И врач спешно покинул палату.

– Он мне не отец, – просипел Сергей, но врач его уже не слышал.

Вскоре дверь в палату вновь открылась, и появился Королёв. Тесть подошёл к койке, сел на стул. На Валерии Николаевиче, как всегда, под белым халатом проглядывался военный мундир. В руках старик держал целлофановый мешок с подарками.

– Здравствуй, Сергей, – каким-то слащавым голосом поздоровался тесть. – Меня предупредили, что сегодня снимут бинты, по этому поводу я принёс тебе гостинцы. – Старик запустил руку в мешок и стал вынимать содержимое на тумбочку: два больших апельсина, связку бананов, пакет сока.

– Не стоило, – поблагодарил Сергей, тронутый заботой малознакомого человека.

– Это ещё не всё. Я принёс тебе подарок. – Валерий Николаевич достал из пакета плоскую коробочку величиной с портсигар.

– Я раньше курил? – удивился Сергей при её виде.

– Смолил, как чёрт. Только это не портсигар.

– А что тогда?

– Посмотри сам.

Сергей с трудом взял в непослушные руки коробочку и открыл крышку. Под ней оказалось маленькое зеркальце. Сергей заглянул в него и вздрогнул. С зеркальной поверхности на него смотрело лицо монстра: абсолютно лысый череп с отсутствующими бровями и ресницами. Кожа, казалось, состояла из отдельных кусков, как и на руках. На левой стороне виднелся глубокий шрам, идущий от виска, через щеку, до верхней губы. От ушей остались лишь бесформенные отростки. Левый кончик рта из-за шрама загибался кверху, создавая жуткую ухмылку.

Издав стон отчаяния, Сергей отбросил зеркальце в сторону.

– Не переживай, – старик подобрал зеркальце и положил его на тумбочку, – зато, ты жив.

В голосе тестя угадывалось удовлетворение произведённым эффектом.

– Для чего вы всё это затеяли? – Сергей впился ненавистным взглядом в Валерия Николаевича.

– Что «это»? – спокойно выдержав взгляд, переспросил тесть.

– Зачем вы ходите ко мне?

– Ты мой единственный родственник. После того, как Света погибла, ты мне как сын.

– Ерунда! – воскликнул Сергей, но ослабленные голосовые связки не выдержали, и он закашлялся. – …Не верю… Что вы… от меня хотите?

– От тебя мне ничего не нужно, – беспрестрастно сообщил Валерий Николаевич. – Можешь не верить – дело твоё.

Сергей откинулся на подушку и уставился в потолок.

– Тебя скоро выпишут, – тем временем продолжал говорить старик. – Я заберу тебя к себе. Помнишь мою квартиру?… Сталинский дом в центре Москвы, с хорошим видом из окон. Конечно, это не отдельный дом в пригороде, где вы жили со Светой, но всё же тоже не убожество. Будем жить вместе. Моя военная пенсия, твоя, по инвалидности, – не пропадём. Вместе на могилку ходить будем. А там, глядишь, и память к тебе вернётся. Ты же этого хочешь, не так ли?

«Вот что надо старику, – догадался Сергей, – он надеется выяснить у меня, как погибла его дочь».

– Опять же, поликлиника под боком, – продолжал расхваливать преимущества своего жилья военный пенсионер. – Если доктор назначит процедуры – далеко ходить не придётся. Аптека рядом….

Сергей, не моргая, уставился в белый потолок больничной палаты. Слова старика доносились словно бы издалека, пробиваясь сквозь шум океанских волн, бьющихся в голове.

То, что он только что увидел в зеркале, повергло Сергея в шок. С такой внешностью жить нельзя. Он стал монстром, от которого будут шарахаться случайные прохожие на улице. Ни одна женщина не отважится встречаться с таким уродом. Лучше бы он сгорел тогда, вместе с женой. Почему он остался в живых? Или это провидение, Божья воля, чтобы он отомстил неизвестным врагам? Но как он собирается мстить, если даже не знает, каким человеком был раньше: трусом или, наоборот, смельчаком. Если бы у него осталась хотя бы память! Что помнит он о своём прошлом, о родителях, жене? Каждый раз, пытаясь заглянуть в прошлое, перед глазами возникают лишь чёрные волны с зелёными маслянистыми пятнами.

Одно ясно чётко: прошлая жизнь закончилась, началась новая, в которой Сергей страшный, изувеченный человек. И теперь судьба обрекла его на жалкое существование в одной квартире с неприятным стариком, готовым мучить бывшего зятя за смерть дочери всю оставшуюся жизнь.

В эту минуту, если бы Сергей знал как, он бы заплакал.

– Да! – между тем вспомнил Валерий Николаевич, – Эдик звонил – откуда он мой номер узнал? – интересовался, как у тебя дела.

– Кто он такой? – равнодушно спросил Сергей.

– Твой друг. Вы вместе работали. У вас собственная фирма… была.

– Почему была?

– Ты продал Эдику свою долю. – Старик произнёс последнюю фразу с нескрываемым упрёком. Видимо, Валерий Николаевич не одобрял этот поступок зятя. Но Сергея мнение тестя совершенно не волновало, потому что он даже не помнил, каким бизнесом занимался в прошлом.

Старик не собирался замолкать, продолжая изливать накопившуюся за минувшие годы желчь.

– Ты постоянно совершал необдуманные поступки, лишь бы удовлетворить сиюминутные желания. Чужое мнение тебя нисколько не волновало. Для тебя люди всего лишь вещи, которые ты использовал по своему усмотрению. Сколько раз ты доводил Свету до слез своим безнравственным поведением. Она даже хотела развестись, но почему-то продолжала терпеть грубость и отвратительное отношение, прощала ночные загулы…

– Знаете, Валерий Николаевич, – Сергей решил, наконец, прервать старика, – я очень устал и мне хочется побыть одному.

Старик остановился на полуслове, недобро взглянул на зятя и, решив не усугублять отношения, встал.

– У нас с тобой ещё будет время поговорить, – направляясь к выходу, сказал Валерий Николаевич.

– Спасибо за подарок,… папа, – вслед промолвил Сергей.

Королёв резко обернулся, в его глазах Сергей рассмотрел лютую ненависть.

Настал день выписки. Сергей переоделся в синий спортивный костюм, заранее привезённый тестем; переложил из тумбочки в полиэтиленовый мешок личные вещи, которые накопились за время, проведённое в больнице: книги, зубную щётку, большую кружку с нарисованным на боку осликом Ио. Последним из ящика он вытащил зеркальце-портсигар, подаренный тестем. Сергей раскрыл его и посмотрел в отражение. Там ничего не изменилось – всё тот же скалящийся монстр с лысым черепом в красно-бурых пятнах. В который раз к горлу подступил стон отчаяния, но Сергей подавил его. Он захлопнул крышку и бросил зеркальце в сумку.

В эту минуту зашел врач с документами на выписку. Доктор сообщил, что Валерий Николаевич ждёт внизу в машине. Сергей в последний раз окинул больничную палату, где провёл несколько месяцев, и пошёл к выходу.

– Для снятия зуда используйте новокаиновую мазь. Я также выпишу вам обезболивающее. – Лечащий врач сопровождал Сергея до самой двери приёмного покоя, за которой того ожидала машина. – Вас ещё могут беспокоить фантомные боли. На ночь принимайте снотворное. И обязательно встаньте на учёт в местной поликлинике.

– Непременно, – пообещал Сергей.

Когда они шли по больничным коридорам, встречные спешно расступались в стороны, и Сергей догадывался, что причиной тому его ужасающий внешний вид. Ему придётся привыкать к такой реакции окружающих, и ничего с этим не поделаешь. Со временем он, наверное, перестанет обращать внимание на отвращение людей к своей внешности, но сейчас каждый косой взгляд, брошенный в его сторону, неприятно задевал Сергея.

Тесть ожидал, сидя в зелёном «москвиче».

Сергей направился к машине. У дверей в приёмный покой стояла полная женщина. Она копалась у себя в сумке, загородив проход. Сергей решил незаметно обойти её, но женщина именно в этот самый момент обернулась и наткнулась прямо на него.

– Дьявол! – от неожиданности воскликнула она, словно увидев перед собой чёрта, и, засмущавшись, скомкано добавила: – Простите.

– Ничего, – скрипя зубами, отозвался Сергей и открыл дверцу ждущей машины.

– Здравствуй, Серёженька, – улыбаясь, приветствовал Валерий Николаевич с водительского сиденья. Несомненно, он был свидетелем сцены у дверей, и реакция женщины порадовала военного пенсионера.

На Королёве сейчас отсутствовал белый халат, в котором Сергей привык видеть тестя, поэтому он впервые смог хорошо разглядеть мундир старика.

По знакам отличия Сергей определил, что Валерий Николаевич имел чин полковника внутренних войск. Видимо, Королёв до выхода на пенсию занимал высокий пост в армии. А если учесть, что в его время внутренние войска подчинялись комитету государственной безопасности, то Королёв являлся весьма могущественным человеком, и от него многое зависело. Но то время безвозвратно ушло, и теперь Валерий Николаевич надевает мундир только для собственной значимости. Кто знает, вполне возможно, наличие полковничьих погон помогает пенсионеру договариваться с автоинспекцией. Сергей не стал вдаваться в подробности, залез внутрь и захлопнул дверцу.

– Держи. – Тесть протянул бейсбольную кепку с надписью на козырьке «Дьяболо». – Думаю, тебе она необходима.

– Будь ваша воля, вы бы меня в ушанку нарядили, – проворчал Сергей, но, тем не менее, бейсболку взял.

– Привыкай, – тесть завёл двигатель, – теперь отношение людей к тебе поменяется. Особенно тех, кто знал тебя раньше.

По глазам старика Сергей не смог определить злорадствует тот или говорит с сочувствием, но по первому опыту общения с тестем догадался, что Королёва забавляет реакция людей на внешность зятя. Сергей отнёсся к такому поведению философски, решив, что стоит сразу смириться со сложившимся положением вещей и держать себя в руках в любой ситуации. Поэтому он ничего не ответил, занявшись созерцанием улицы за окном.

«Москвич» выехал с территории больницы и влился в сплошной поток автомобилей, несущийся по московским улицам.

Глава-2

Сергей смотрел сквозь боковое стекло на проносящиеся мимо дома, огромные рекламные щиты, на толпы прохожих, спешащих по делам, и испытывал непонятное чувство, словно окружающий мир походит на одно сплошное дежавю. Он вспоминал названия улиц, рекламируемых товаров, только когда они появлялись перед глазами во второй раз. Воспоминания возникали, подобно фигуркам в тетрисе. Образы переворачивались и падали вниз, исчезая в чёрном океане его памяти. Возможно, когда бездна наполнится и покажется дно, Сергей вспомнит своё прошлое, но до того момента, когда это произойдет, пройдет очень много времени – слишком глубока бездна.

Дом, в котором находилась квартира Валерия Николаевича, располагался в центре Москвы на Тихвинском переулке. Старушки, сидящие на скамейке возле подъезда, испуганно замолчали, когда Сергей с тестем прошли мимо.

Поднявшись на лифте на третий этаж, старый полковник провёл Сергея к металлической двери с номером «29» и зазвенел ключами.

– Вот мы и дома, – сообщил он, распахивая перед Сергеем дверь. – Проходи.

В квартире пахло старыми обоями. Тёмный коридор упирался в двери ванной и туалета. На стене прихожей висела голова лося, чьи рога использовались вместо вешалки для шляп. Рядом размещалось большое старинное зеркало в массивной деревянной раме. От его тусклой поверхности отражались старик в полковничьем мундире и монстр в спортивном костюме с бейсболкой на обезображенной голове.

Стараясь не смотреть в зеркало, Сергей снял кепку и повесил на рога лося. Затем он надел тапочки, заботливо приготовленные для него тестем, и прошёл вслед за стариком к одной из комнат.

– Ты будешь жить здесь, – сообщил Королёв. – Располагайся.

Сергей переступил порог своего нового жилища. Он предполагал, что тесть выделит ему чулан или угол в кладовке, но оказалось, что он ошибся. Комната оказалась вполне приличной. Тут стояла кровать, письменный стол, бельевой шкаф. Со стороны кровати висел громадный ковёр ручной работы, занимающий всю стену. Его краски давно выцвели, и теперь замысловатый рисунок напоминал старое кострище где-нибудь в лесу на туристическом привале.

Бросив мешок на кровать, Сергей подошёл к окну и отодвинул штору. За стеклом открывался вид на небольшой зелёный двор с дюжиной гаражей-ракушек, похожих на больших надоедливых тараканов, которые появляются в любом месте города также неожиданно, как и усатые паразиты на кухне. Светило солнце. На детской площадке, в центре двора, играли ребятишки. Рядом на скамейке сидели молодые мамы, о чём-то оживленно разговаривая между собой. Конца света не предвиделось. Жизнь продолжала двигаться вперёд своей непоколебимой размеренной поступью, не обращая внимания на переживания отдельного человека и его личную трагедию.

Сергей отошёл от окна и повалился на кровать поверх одеяла. Не моргая, он уставился в белый потолок. С этого момента для него начинается новая жизнь, и неизвестно, что ожидает его впереди. Сумеет ли он когда-нибудь вспомнить, каким человеком был раньше? Вернуться ли к нему воспоминания о жене? Что произошло в тот злополучный вечер, когда дом в Петушках сгорел? Каким чудом удалось ему самому выбраться из пламени? Ни на один из этих вопросов Сергей не мог дать ответа и не знал, удастся ли ему это сделать в будущем. Он перевернулся набок и принялся наблюдать, как в луче солнца, падающего из окна в щель между шторами, медленно кружат пылинки. Неспешный ритм соответствовал его внутреннему состоянию. Но долго любоваться степенным движением ему не дал стук в дверь.

– Иди мыть руки! – позвал Валерий Николаевич. – Скоро будем пить чай. Слышишь?

– Сейчас иду.

Как не хотелось выходить из созерцательного состояния, он всё же поднялся. Тесть для него стал единственным близким человеком. Хотя Сергей и чувствовал, что под зелёным сукном старого полковника бьётся железное сердце, возможно, где-то в глубине он всё же испытывает к недавнему зятю какие-нибудь родственные чувства. Только, скорее всего, это не так: уж слишком откровенную неприязнь, граничащую с ненавистью, замечал он в глазах Королёва. Чересчур сильно тот ненавидел Сергея, что даже жизненный опыт пенсионера не всегда мог скрыть это чувство. И, судя по всему, главные события в отношениях между родственничками ждут их впереди. Валерий Николаевич однозначно преследует личные интересы. В чём они заключаются – предстоит узнать.

– Я тебе в шкаф положил кое-какую одежду, – сообщил тесть, когда Сергей зашёл на кухню. – На первое время сойдёт. А там, может, на работу устроишься, купишь себе что захочешь.…

– На работу с такой внешностью, какая у меня, никто не возьмет, – заметил Сергей.

– Не разводи нюни, – велел старик, заметив, как скривился Сергей при упоминании о работе, – дворником и с такой внешностью возьмут.

– Я не хочу работать дворником.

– Почему? – удивился Королёв.

– Не престижно.

– Не в твоём положении выбирать, – отрезал Королёв. В его глазах появился холодный блеск. Но потом Валерий Николаевич смягчился. – Впрочем, есть ещё один вариант: пойти к своему другу, попросить, чтобы он помог. Может, пристроит в своей фирме, по старой памяти. – На слове «своей» старик сделал ударение.

В очередной раз Сергей отметил для себя, что его благодетель питает к зятю далеко не родственные чувства.

– Я совершенно не помню Эдика, – спокойно ответил Сергей.

Для себя он решил не замечать причуды старика, – обидные упреки и страшные обвинения в свой адрес ему предстояло слышать ещё не один год, поэтому стоило сразу игнорировать любые нападки тестя. – Даже не представляю, как выглядит этот ваш Эдик.

– Я покажу фотографию и дам адрес. А там уж, как получится.

– Хорошо, – согласился Сергей. Всё равно, ничего другого ему не оставалось.

– Значит, завтра и пойдешь, – подытожил старик.

– Как завтра? – удивился Сергей. Он рассчитывал, что старик даст ему время – хотя бы пару дней – обжиться на новом месте, но, по всей видимости, у Валерия Николаевича на этот счет были свои планы.

– Так чего зря время терять? Дома тебе делать нечего. Валяться на кровати? Так ты в больнице и так уже отдохнул. Пора действовать.

– Хорошо, – неохотно согласился Сергей. Встав из-за стола, он пошёл к себе.

Плотно прикрыв дверь в комнату, Сергей лёг на кровать. Следовало обдумать дальнейшее поведение с тестем. Хитрый старик мечтает мучить его всю оставшуюся жизнь, тянуть из зятя жилы, отыгрываясь на нём за смерть дочери. Он считает Сергея виновным в её гибели и решил теперь создать ему ад на земле. Кем он возомнил себя? – Богом?

Зять и тесть – абсолютно чужие люди. Если раньше их связывала Света, то теперь эта ниточка исчезла. В настоящий момент двух мужчин объединяет лишь её смерть. Именно смерть дочери заставляет Валерия Николаевича заботиться о её бывшем супруге, пострадавшем в том же пожаре. Обычно людей связывает вместе любовь, общие интересы, у Сергея с Валерием Николаевичем же всё обстоит иначе. Видимо именно поэтому у них складываются такие своеобразные отношения.

«Выживший из ума солдафон». – Сергей перевернулся на другой бок. – «Мне и так тяжко. С такой внешностью только в фильмах ужасов сниматься – никакого грима не нужно. Может, действительно сходить на Мосфильм?… Дворником! Пусть сам дворником работает, старая сволочь. Я лучше буду прохожих грабить. Он, наверное, раньше, когда ещё служил в армии, занимался допросами. Надо у него порасспрашивать подробнее о его прошлой службе».

В дверь постучали, и в комнату вошёл тесть.

Сергей приподнялся на локтях. «Принесла нелёгкая», – подумал он, спуская ноги на пол.

Валерий Николаевич держал в руках толстый альбом в кожаном переплёте.

– Вот, принёс тебе альбом с фотографиями, – сообщил Королёв. – Ваших фотографий у меня не бог весть сколько, но хоть что-то.

Тесть уселся на край кровати рядом с Сергеем и открыл обложку. С овальной чёрно-белой фотографии на первой странице глядел молодой парень в лейтенантских погонах.

– Мои фотографии, думаю, тебе неинтересны, – перелистывая дальше, сказал Королёв.

Прежде чем Валерий Николаевич перевернул страницу, Сергей успел для себя отметить, что у тестя уже в то время были волевое лицо и твёрдый целеустремленный взгляд. Старик перелистал ещё несколько страниц, на которых находились фотографии с его сослуживцами, и остановился на изображении милой девушки с косичками и большими печальными глазами. Под фотографией стояла подпись: «Королёва Анастасия Михайловна». Сергей впервые заметил на лице полковника тёплое выражение, но оно появилось всего на какое-то мгновение, и Валерий Николаевич перевернул страницу.

– Вот, – остановившись на фотографии, изображавшей девочку в школьной форме, сообщил Королёв, – это Света.

Сергей всмотрелся в милое, незнакомое лицо. Девочка улыбалась. В руках у школьницы находился букет гладиолусов. Большие печальные глаза напоминали глаза той женщины с чёрно-белой фотографии, которую Сергей заметил раньше, однако, кроме этой единственной детали, больше никакого сходства он не обнаружил.

– Это седьмой класс, – пояснил тесть после некоторой паузы. – Возможно она тут ещё слишком маленькая. – Он перевернул несколько страниц, на которых промелькнули фотографии с какого-то праздника.

– Вот, – показывая на фотографию, сказал Королёв. – Это третий курс института.

На фотокарточке были три подруги, сидящие за праздничным столом. За их спинами угадывался плакат «С праздником 8 марта!». Света сидела посередине.

Сергей всмотрелся в симпатичную девушку: те же большие печальные глаза, что и на школьной фотографии, но здесь она уже пользуется косметикой и у неё оформившаяся женская фигура. По мнению Сергея, фигура даже полновата. Больше ничего сказать об этой девушке Сергей не мог. Она казалась ему совершенно чужим человеком, которого он видит в первый раз в жизни. Глаза остались сухими. Сердце не защемило от боли утраты. Внутри всё оставалось как прежде: один сплошной чёрный океан.

Валерий Николаевич не спешил перелистывать страницы альбома, терпеливо ожидая реакции зятя.

Сергей ещё раз посмотрел на фотографию. Неужели они с этой девушкой состояли в браке? Надо посмотреть свадебные фотокарточки, быть может, увидев их, он что-нибудь вспомнит, или хотя бы почувствует.

– Покажите мне более поздние снимки, – попросил он у Валерия Николаевича.

Старик послушно перевернул несколько страниц. Сергей вновь увидел Свету. Рядом, обнимая её за плечи, стоял незнакомый мужчина. Кудрявая шевелюра, густые брови, сросшиеся на переносице, лёгкая усмешка на тонких губах; по идеально завязанному галстуку видно, что этот человек следит не только за собой, но и за своей одеждой. Такой тип определённо должен нравиться женщинам. Единственное, что портило общее впечатление от мужчины, так это его губы; да, пожалуй, тонкие пальцы, выгнутые необычным образом, словно человека сфотографировали в момент игры на рояле.

– Это ещё кто? – поинтересовался Сергей.

Прежде чем ответить Валерий Николаевич выдержал продолжительную паузу. Сергей оторвал глаза от альбома и посмотрел на тестя. По выражению Королёва Сергей догадался, что мужчина с фотографии он сам, ещё до того, как пожар изуродовал его внешность.

– Да, это ты, Серёженька, – подтвердил догадку Валерий Николаевич.

– Я?! – Сергей вырвал из рук старика альбом и вгляделся в чужое лицо.

Красавец не имел никакого сходства с тем жутким монстром, которого он видел последнее время перед собой в зеркале. Внутри у него всё закипело. Сергея наполнили чувство обиды на жестокий рок и всепоглощающая ненависть. Кто-то должен поплатиться за его уродство.

Судьба сыграла злую шутку с Сергеем, и кто-то принимал в её кознях непосредственное участие. Виновный должен поплатиться. Сергей не собирался забывать: он жаждал отмщения. Он утопит врага в чёрном океане боли. Заставит испытать всё то, что он сам пережил за те долгие месяцы, что провёл в больнице на грани жизни и смерти.

Только сейчас, увидев свой прежний облик, Сергей почувствовал, какой счастливой могла бы быть его жизнь, не случись рокового пожара.

– Как мне не повезло. – Он уронил голову на руки.

Старик забрал альбом.

– Как ты был эгоистом, так им и остался, – произнёс он ледяным тоном. – Тебя всегда волновал только ты сам: твоя карьера, здоровье, твоя внешность. Ничего другого для тебя не существовало. Ты интересовался лишь тем, что могло удовлетворить твои сиюминутные потребности: друзья – для того, чтобы у них можно было занять денег; Света – чтобы получить московскую прописку. Даже сейчас, тебя больше беспокоит утраченная внешность, а не то, что стало с женой.

– Оставьте мне фотографию, – попросил Сергей, пропустив упреки тестя мимо ушей. – Возможно, если я буду часто смотреть на неё, ко мне быстрее вернётся память.

– Ты думаешь только о себе, – проворчал старик, но фотографию всё же вытащил из альбома. – Только не потеряй, – предупредил он.

В прихожей зазвонил телефон. Старик отложил альбом и пошёл отвечать на звонок.

– Серёженька, – позвал Валерий Николаевич из коридора, – это тебя.

Гадая, кто бы это мог быть, Сергей подошёл к телефону.

– Алло, – произнёс он в трубку.

– Козлов Сергей Михайлович? – поинтересовался мужской голос на другом конце.

– Да. С кем я говорю?

– Здравствуйте, вероятно, вы меня помните: меня зовут Цветов Олег Владимирович. Я заходил к вам в больницу.

– Старший следователь, – узнал Сергей.

– Совершенно верно.

– Да. Я вас помню. Чем обязан?

– Во-первых, рад, что вас выписали… Как ваше самочувствие?

– Нормально.

– Вы ходить можете?

– Конечно.

– Очень хорошо.

– А в чём, собственно, дело?

– Не моги бы вы завтра в десять часов зайти в Управление?

Сергей задумался. Если следователь надеется что-либо узнать насчёт случившегося пожара, то он зря тратит время – Сергей ничего не вспомнил. С другой стороны, есть возможность, что Сергею самому удастся что-либо выяснить в милиции. Какая-либо деталь может дать импульс к возврату памяти. К тому же, небольшая прогулка пойдёт ему на пользу. Сидеть завтра целый день в одной квартире с тестем Сергею не хотелось. Поход в милицию служил отличным поводом выйти на улицу. Сил у него на это хватит.

– Хорошо, Олег Владимирович, я приду, – произнёс он в телефонную трубку.

– Отлично, – обрадовался Цветов. – Тогда до встречи завтра в десять часов в сороковом кабинете.

Сергей попрощался и повесил трубку.

– Идёшь на допрос? – поинтересовался Королёв. Тесть стоял в дверях, бесцеремонно слушая чужой разговор.

– На беседу, – поправил Сергей.

– Во сколько?

– В десять.

– Я могу сходить с тобой, – предложил Валерий Николаевич.

– Не стоит. Я себя хорошо чувствую – управлюсь сам, – отказался Сергей.

– Дело твоё, – не стал настаивать старик и, недовольно пожевав губами, скрылся у себя в комнате.

Глава-3

Сергей вновь барахтался в бездонном океане ночного кошмара. Вязкая жидкость, словно мазут, опутывала руки, сковывала движения. Кислотные брызги разъедали кожу. Пронизывающая боль изгибала тело, впивалась иглами в каждую клеточку. Чёрные волны перекатывались через голову, причиняя невыносимые страдания.

Неожиданно на одном из маслянистых гребней Сергей заметил небольшой предмет. Белый прямоугольник подплыл ближе, и Сергей разглядел фотокарточку, на которой изображён он сам, когда его ещё не изуродовало пожаром. Кудрявый красавец с лёгкой усмешкой и бровями, сросшимися на переносице.

Сергей попытался дотянуться до фотографии. Но вдруг картинка принялась кукожиться, разъедаемая кислотой чёрного океана. Прямо на глазах изображение превратилась в уродливого лысого монстра с безобразным шрамом. Фотографию закружило в зелёном водовороте, и Сергей очнулся в постели.

Ночной кошмар закончился. За окном было ещё темно. Он лежал на кровати в комнате, которую выделил ему тесть. Простыни промокли от пота. По телу перекатывались судороги, отсутствующие пальцы на руках ныли. Кожа горела, словно её только что ошпарили кипятком.

Сергей судорожно засунул руку под подушку и достал упаковку анальгина. Закинув две таблетки в рот, разжевал и, кривясь от сладковато-приторного вкуса, проглотил. Теперь требовалось ждать, пока лекарство подействует. Быстрее снимали боль инъекции, но Сергею не хотелось сейчас возиться с ампулами. Он стиснул зубы и попытался отвлечься:

«Один, два, три…». – На второй сотне он почувствовал, что боль отступает. Медленно, словно гаснущий огонь, она исчезла, оставляя после себя лишь сладковатый привкус лекарства и запах старого пепелища.