Бюро находок

Чтобы подняться, вы должны упасть, чтобы обрести, Вы должны потерять.

Ошо

Пролог

Как сладостно наблюдать за танцем дождя из уютной кофейни. Неспешно потягивать кофе, согревая душу, и баловать себя местным десертом, уникальным для каждого города. Воздушные круассаны, пробуждающие чувства, в Париже, тающий во рту штрудель в Берлине, и, конечно, нежнейшая шарлотка, символ московской осени.

– Всё же не понимаю я этой любви к заморским сладостям. Что может быть восхитительнее в промозглый осенний день, чем аромат шарлотки, пропитанной яблоками и корицей? Нет ничего лучше этого пьянящего сочетания. Ты разве не согласен?

– Знаешь, мы ведём этот спор целую вечность, и я всё так же предан круассанам. Ты же меня знаешь. Не многие способны устоять в своих пристрастиях, особенно в наше время. Современные люди… какие-то странные, одержимые сомнительными страстями.

– Послушай, не все такие. Я многих знаю… сам придумывал.

– Ох, перестань, создатель, мы не первый век на земле, знаем мы вас…

– Я точно не Он, – указав пальцем вверх, прервал речь собеседника, – Спорим, я приведу к тебе человека, который перевернёт твоё представление о людях? Прямо сегодня! Он как раз прибывает в наш городок.

– В этот маленький городок, случайно попавший в географию, приедет тот, кто изменит моё мнение о человечестве, за которым я наблюдаю веками, изучая их истории?

– Больше скажу, его электричка прибывает на третий путь через четыре минуты. Ну что, бьёмся об заклад?

Глава 1

Силы непременно найдутся, если неустанно к чему-то стремиться.

Андрэ Моруа

Вы, наверное, задумывались, почему многие фильмы снимаются по книгам, или почему так много пишут книг, основанных на кино или сериалах. Нет? Странно, это же очень увлекательная тема. Сегодня мы с вами осознанно для меня, и, возможно, не совсем осознанно для вас сольём всё это в единый формат. Попробуйте представить, что вы в кинотеатре. Вокруг темно-синие бархатные стены, большой белый экран, и сидения, в которых можно жить. Представили?

Тогда начинаем просмотр.

Городок, действительно, небольшой, знакомый многим из вас с детства. В центре – вокзал, чьи пути делят его на две части, ведь это не конечная станция. Перпендикулярно путям тянется длинная аллея, по обеим сторонам которой примостились невысокие, двух-трёхэтажные деревянные и каменные дома. В конце – памятник Владимиру Ильичу и площадь. И вот тут мы с вами остановимся.

Перед нами – мужчина в длинном плаще, скрывающий глаза за солнечными очками, с хитрой улыбкой на губах:

«Здесь не будет всех прелестей жизни, символизирующих, как многие считают, настоящую жизнь, все, так называемые, 18+ темы полностью отсутствуют. Чтобы передать мою мысль достаточно пару слов.

Ах да, цвета здесь тоже не будет. Разве что, чёрный,» – он щёлкнул пальцем, и остался только чёрный экран.

«И белый», – прозвучал второй щелчок, и картина перед глазами постепенно начала окрашиваться в белые цвета.

Появились контуры человека и домов, улицы и света.

Проходя дальше, он сказал: «Здесь будет только смысл», – на этих словах он присел и достал монетку номиналом в пять советских копеек, – «Но если Вы его не увидите, или вдруг подумаете, что он слишком прост, не расстраивайтесь. Возможно, так оно и есть».

Он прошёл мимо и бросил монетку уличному музыканту. Почему он это сделал? Потому что именно этот музыкант и есть наш герой. Пока оставлю вас с ним.

Кажется, что у каждого города мира есть одно сходство – уличные музыканты. Где-то их гоняют, где-то приходится платить за место, но так или иначе в каждом городе мира есть они – эти любители публичных выступлений, украшатели и музыкальные оформители города. Без них город не так ярок, не так весел. Практически пуст, как немое кино. Очень всё красиво, но чего-то не хватает, так и город в лице музыкантов получает что-то большее, чем просто шум.

Однако, этот молодой человек приятной наружности в красных клетчатых штанах, странной формы вязанной жилетке, котелке и гриме, похожем то ли на Пьеро, то ли на мексиканца в день мёртвых, виртуозно выполнял свою работу. Он играл. Долго, практически не переставая, играл. Его пальцы метко перемещались с лада на лад, выдавали, поистине, свежие и мощные звуки. Его голос переплетался с музыкой, она вытекала из его мыслей, и всё это сливалось со всем вокруг. Люди толпились, создавая импровизированный полукруглый зал, забывая о времени, потом смотрели на часы, ахали и очень быстро бежали по своим делам. Музыкант тоже поглядывал на часы. И чем ближе подступал вечер, тем чаще он это делал.

Уже темнело. Людей на улице становилось всё меньше и меньше. Собирался дождь. «Как-то слабенько», – произнёс он, почесав затылок. В его голосе была хрипотца и некая печаль. Собрав свои вещи и мелочь, наш герой очень быстро отправился в сторону вокзала, но табло будто назло стёрло все электрички, минуту побыло в тишине и написало: «Поезд №… отправится в 4:55 с… пути». «Р-р-р,» – раздосадованным голосом произнёс музыкант. Он несильно хотел здесь оставаться только потому, что заработал немного, так на билет на электричку и какую-нибудь булочку с кофе. Ещё раз пересчитав заработок, наш герой решил отправиться на поиски места ночлега, ну или хотя бы, чего-нибудь, где можно переждать дождь и хоть немного перекусить.

Как же красивы эти небольшие города ночью. Их освещённая часть конечно, эти приземистые дома, старые фонари, которые будто видели их создателей, и только недавно сменили керосинки на электрические лампы. Они же застали, наверно, фонарщиков. Этих уже мифических существ, которые как светлячки подменяют солнце на его посту только для того, чтобы люди видели, куда они идут. А интересно, люди знают, куда они идут, или им тоже нужны фонарщики?

Дождь усиливался. Музыкант уже чувствовал, как подбирается к его позвоночнику струя воды. «Нужно срочно найти место, где пересидеть, желательно, до утра,» – подумал он и нырнул в ближайшую дверь под вывеской «Продукты» – закрыто.

Расстроился. Пошёл дальше.

В пятидесяти метрах замаячила яркая вывеска, но прямо перед носом музыканта продавец закрыл дверь, открыл зонт и ушёл. Так продолжалось до самой площади. Свернув налево, он укрылся под козырьком, который так удачно подвернулся. Идти куда-то ещё нет смысла, ещё немного и он будет похож на пакет в реке.

За его спиной прозвучал какой-то странный звонок, напоминающий те, что висят на входных дверях в цветочных магазинах. Он обернулся. Решив, что больше не найдёт других открытых дверей, вошёл.

Колокольчик приветливо затренькал ещё раз, и музыкант оказался в уютном, тёплом помещении. Ненавязчиво звучал блюз, словно этот магазин ждал именно его. Стеллажи занимали всё пространство, и лишь два угла выбивались из этого массива дерева, будто маленькие старинные здания стойко отстаивали свои границы перед лицом высотных построек. Справа у окна стоял круглый резной деревянный стол и два кресла с такими же резными ножками, словно прибывшие прямиком из прошлого века. Слева от входа располагался прилавок из того же деревянного массива.

Свет внутри не бил музыканту в глаза, лишь слегка освещал внутреннее убранство. Ему показалось, что это место дышит чем-то родным, всё вокруг напоминало что-то до боли знакомое: и запах – гармоничная смесь пыли, книг, дерева и чего-то сладкого, и свет, и музыка. Удивительно, но было непонятно, где заканчиваются стеллажи и начинаются стены.

Не увидев продавца, наш герой подошёл к прилавку. «Очень странный магазин», – подумал он. На столе, который он принял за прилавок, не было кассы. Только банка с надписью: «Взяв что-то отсюда, положи что-то от себя» и звонок, один из тех, что стояли в гостиницах на стойке регистрации.

«Чем я могу Вам помочь?» – голос прозвучал неожиданно откуда-то со спины. Он запутал все мысли нашего героя, собиравшегося воспользоваться звонком, чтобы сообщить о своём присутствии.

– Молодой человек, можете не нажимать на звонок, кроме меня и Вас здесь больше, всё равно, никого нет. Причём уже давно, – последнее предложение прозвучало как-то слишком грустно.

– Простите, я думал, что вы ещё работаете, дверь была открыта, – наш герой убрал руку, тянувшуюся к звонку, встряхнул головой и повернулся к голосу.

– Ах да, дверь, совсем про неё забываю. Ну, раз Вы зашли, то позвольте Вас считать гостем…

Перед ним стоял достаточно высокий и худощавый человек в смокинге зелёного цвета. Хоть и сказанное им показалось грустным, но теперь, когда они стояли друг напротив друга, его лицо растекалось в улыбке, хотя больше это походило на ухмылку. Верхнюю губу обрамляли тонкие «джентельменские» усики, а его тёмные длинные волосы были налачены и зачёсаны назад.

– Так чем я могу быть Вам полезным? – спросил человек.

– А… что это за место?

– Вы, что, не видели вывеску? – с возмущением ответил человек. Растерявшись, наш герой пытался подобрать слова извинений или чего-то ещё, но всё происходящее не укладывалось у него в голове.

– Да ладно Вам, не волнуйтесь так, никакой вывески нет, – голос человека тут же смягчился, ухмылка вернулась, – Это место… думаю, его можно назвать «бюро находок», откровенно говоря, я не считаю это название достаточно верным. Ведь оно не передаёт полный смысл. Позвольте, я Вам покажу, – в полупоклоне он показал на стенды.

– Пожалуй, – наш герой не нашёл что ответить и решил, что отказываться не стоит. Тем более, что идти ему, видимо, в этом городе больше некуда. «А вдруг у него здесь есть чай, а может даже булочка».

– Простите за мою бестактность, как я мог не предложить Вам чего-нибудь горячего, ведь на улице дождь, Вы не промокли? Не откажитесь от чая или, может быть, кофе? У меня есть чудесные круассаны. Что скажете?

– Нет, не успел… Чай, если Вам несложно.

– С круассанами… конечно несложно… я люблю гостей… Сахар?

– Спасибо, пожалуй, без. Только у меня… – музыкант не успел договорить и засунуть руку в карман, чтобы достать мелочь.

– Отличный выбор! Что Вы, я же сказал, что Вы мой гость, не могу же я брать деньги с гостя! – наш герой дёрнул плечами, – Вот именно! Пойду, поставлю чайник, а Вы осмотритесь пока без меня, только прошу Вас, не делайте глупостей.

«Каких это ещё глупостей? Неужели он подумал, что я вор или мародёр? Прям даже обидно как-то». Человек исчез. Проходя мимо полок с разнообразными предметами, наш герой пытался понять, где он оказался.

– Похоже на секонд-хенд, – сказал он вслух. На каждом предмете была бирка. Он решил, что это ценник, но какой-то очень странный. На одной из бирок было написано это: «ПВ 270864», на другой «РН 101031». Чтобы выяснить закономерность он начал перемещаться между стеллажами. Постепенно его внимание с бирок переходило на сами предметы. Забыв про странные «ценники», он стал рассматривать их.

Куклы, очки, плюшевые собачки стояли вперемешку с ружьём и пулями. Взгляд музыканта упал на губную гармошку. Он взял её в руку.

– А что это Вы делаете?

– Прошу прощения, сейчас поставлю обратно.

– Не стоит, всё хорошо. Вы, наверняка, считаете это место странным, – музыкант кивнул в знак согласия и слегка смутился, – Я расскажу, – продолжил человек, – Когда-то здесь, действительно, была вывеска. Как я уже говорил, она мне не нравилась. «Бюро находок». Какое бюро? Так, лавка, не более, или музей. Здесь мало кто что покупает, скорее оставляет. Послушайте, – человек наклонился ближе к музыканту, будто сейчас расскажет какую-то тайну, – Вещи, что Вы здесь ищете не совсем вещи. Это истории, пока только с плохим концом, но я надеюсь… – он отодвинулся дальше, – Возьмём, к примеру, эту гармошку. Это история… Вам интересно?

– Да, конечно, я бы хотел услышать эту историю. Прошу Вас продолжайте.

– Как пожелаете, – человек склонил голову в лёгком поклоне. Его движения были плавными, чем-то напоминали кошачьи, – Гармошка, она принадлежала некоему уличному музыканту. Он странствовал из города в город, словно перекати-поле, даря людям свои песни. Играл и пел о вечном: о совести, что должна быть кристально чиста, о чести, что дороже злата, о добре, что подобно солнцу, согревающему сердца, и о дружбе, как о верной гавани в бушующем море жизни. Говорили, он дошёл до самой столицы, пронзив страну, как стрела. А в столице он стал статным и важным человеком, позабыв о своих принципах и выкинул гармошку, чтобы она не напоминала о былых бедных временах. Я её нашёл, так закончилась его история, и началась история этого места.

В этот момент, словно подслушав финальный аккорд, пронзительно засвистел чайник, вторя драме человеческой души.

– Я скоро вернусь. Прошу, не уходите.

– Нет, нет, что Вы. Я ещё похожу. Не возражаете?

– Конечно, нет, – ответил он и исчез, а я вновь погрузился в лабиринт полок, где каждый предмет дышал прошлым.

Его руки продолжали коченеть от сырости, одежда насквозь пропиталась промозглым туманом, но он, словно зачарованный, скользил взглядом по артефактам, лишь изредка отвлекаясь на озябшие пальцы, которые потирал, будто назойливая муха.

Проходя мимо бесконечных полок, он видел венецианскую маску с длинным носом, будто только вчера блиставшую на балу, старинную бутыль из-под оливкового масла… Но самым притягательным, словно знакомым, был небольшой радиоприёмник. Музыкант взял его в руки, и пальцы его жадно вцепились в шершавый бок. Он стал крутить тугой барабанчик поиска, вызывая к жизни забытые частоты. Приёмник отозвался радостным, немного ворчливым шуршанием, захрипел, словно старый ворчун…

Осень

Раньше мне никогда не приходило в голову, что любое случайно оброненное мною замечание будет подхвачено и увековечено. Если бы знал, ещё глубже спрятался бы в своей раковине.

Альберт Эйнштейн

Плавно, почти незаметно, сквозь руки музыканта, стали проглядывать руки, точно также державшие радиоприёмник, и крутившие затертое колесико настройки. Декорации «бюро» растворились, уступив место тесной кухне. Ползунок скользнул вправо, и блюз, будто смиренный слуга, уступил место шипящему хаосу радиопомех …шшш…, чтобы затем утонуть в бархатном шепоте: «I wanna be a Rockstar…» – промурлыкал Чед Крюгер, словно кот, нашедший свою сметану.

За окном разыгралась симфония дождя. Капли-солисты барабанили по стеклу, чайник выводил свою монотонную арию на плите, и всё это тонуло в шуршании радиоэфира. Парень поставил приёмник на полку, где в пыльном соседстве ютились виниловые пластинки и поблёскивала статуэтка Грэмми, купленная в сувенирной лавке как слабая тень мечты.

Апатия окутала его, словно тёплый плед. Хотелось залечь в спячку, подобно медведю, и проснуться лишь с первыми лучами весеннего солнца. Но назойливая мысль сверлила мозг: «Как стать популярным?» Бесконечные кастинги, амбициозные проекты, и всё – прах. Эпизодические роли, мелькание в массовке, концерт в забытом Богом баре на краю …света, почему удача отвернулась?

Сквозь шорох осеннего дождя и приглушенный гул машин в распахнутое окно второго этажа старой пятиэтажки ворвался еле слышимый женский плач, который поначалу показался парню жалобным мяуканьем бездомной кошки. Прислушавшись, он решил, что это дождь стекает по пустым бутылкам, оставленным кем-то на улице. Этот звук, словно назойливый комар, вырвал его из плена раздумий. Парень выглянул в окно. На скамейке у подъезда, словно изваяние скорби, сидела одинокая, промокшая до нитки женщина. Лишь дрожащая спина выдавала её присутствие в этом мире, и присутствие, полное печали. Лица не было видно, но плечи казались воплощением вселенской грусти. Дождь хлестал по её голове и куртке, словно оплакивая её горе. «Что это она без зонта? Надо бы спуститься и позвать к себе на чай, вдруг ей нужна помощь?» Парень уже собрался выйти к ней, чтобы предложить чаю, но свист чайника прогнал эту мысль.