Проклятие Пандоры

Пролог

Бездонное чёрное небо укрыло плотным покрывалом Землю. Ночь. Тёплая и ласковая летняя ночь с россыпью жемчужин-звёзд в безоблачном небе, стрекотанием кузнечиков и тихим шёпотом листвы колышимых лёгким ветерком деревьев. В такие ночи, особенно если тебе не больше шестнадцати и вся жизнь впереди, легко мечтается. Это время романтиков и влюблённых. Время, когда хочется чуда, ласки или прикосновения к тайне. В такие ночи легко потерять счёт времени. Они пролетают мгновенно. Можно бродить до утра с симпатичной девчонкой, шепча ей разные милые глупости, можно в первый раз в жизни украдкой целоваться, забившись подальше от бдительного ока строгих мам и пап. Можно, взявшись за руки, встречать рассвет, можно загадывать желания, провожая взглядом «падающие звезды» и даже открывать друг другу маленькие тайны, оберегаемые от всех иных. Многое можно в такие ночи!.. Но не нужно! Опасно!..

Группа парней от девятнадцати до двадцати трёх окружила парочку, устроившуюся на скамеечке в одном из укромных уголков старого парка. Вся компания была явно «на взводе». Видимо, после обильного «возлияния» парни решили остудить воспалённые алкоголем мозги и отправились в турне по ночному городу в поисках приключений и развлечений.

– Эй, братва! Смотри, воркуют, ёлки!

– Ух ты, какие пупсики! А парниша, видать, не дурак, классную тёлку урвал!

– Ай-яй-яй! Такие маленькие, а уже целуются, а! И куда смотрят семья и школа?!

«Братва» потешалась, кидая недвусмысленные взгляды на девчонку.

– Ладно, ребята, прекратите. Вы чего!? – испуганно проговорила девушка, озираясь по сторонам, и, повинуясь извечному женскому инстинкту, отступила, прячась за спину своего парня. Пусть юного, но все равно мужчины. Защитника.

Парни, как стая шакалов вокруг ослабленной погоней жертвы, кружились вокруг испуганной парочки, отпуская издевательские реплики:

– Ха! Прекратите!.. Мадам возмущена! Ей, наверно, мамочка запрещает дружить с плохими мальчиками!

– Точно. Смотри ты, какая фифа! Фу-ты ну-ты… Недотрога. Глянь, Гарик, со своим сопляком целуется, а от нас морду воротит.

– Ну ребята! – в голосе девчонки уже слышалась паника и слезы.

Её спутник сразу понял, что уговаривать бесполезно и, рванувшись вперед, сбил с ног одного из весельчаков.

– Танюха, беги!

Короткого мгновения всеобщего замешательства ему хватило, чтобы протолкнуть подругу в образовавшуюся в плотном кольце парней прореху и проскользнуть в неё самому.

Может быть, они и смогли бы убежать, но сегодня, ради первого в её жизни настоящего свидания, Танечка, Танюшка решила превратиться в Татьяну и надела для солидности мамино вечернее платье, великолепно подчеркивающее её фигурку, но неимоверно стесняющее движения. Узкая длинная юбка мешала бегу, и парню не оставалось ничего другого, как схватив первую попавшуюся под руку корягу, остановиться и повернуться к преследователям лицом.

– Беги! Я догоню!

Он не выглядел атлетом, не питал надежды справиться с таким количеством отморозков. Не в кино. Он это чётко осознавал, ибо дураком не был. Но он был воспитан на примере отца-офицера, который ему с детства втолковывал, что мальчик – это маленький мужчина, и поэтому нельзя делать скидок на возраст или на обстоятельства. Постыдно искать оправдание низости, ибо, когда он вырастет, то должен быть готов защищать страну и оберегать доверившихся ему людей. Каким должен быть мужчина, отец предпочитал демонстрировать сыну не на словах, а на личном примере. Он показал это с лихвой, не вернувшись из боя в горах далёкой жаркой страны, где, спасая свою группу, один дрался со многими, напавшими исподтишка. В наследство сыну остались боевые ордена, так и висящие на сиротливо позабытом в шкафу парадном отцовском мундире.

– Беги! – повторил он, но больше ничего сказать не успел. Его хватило лишь на то, чтобы несколько раз ударить кого-то из подбежавших парней.

Преследователи были старше, сильнее, а главное, их было много. Все они чувствовали себя героями, толпой окружив одного соперника, едва достигшего шестнадцати лет. Его просто массой сшибли с ног. Парень упал, всё еще пытаясь сопротивляться, парируя и стараясь пнуть ногой кого-нибудь из противников. Наконец, он затих на земле, корчась под градом ударов.

– Прекратите!..

– Смотри, Гарик! Мамзелька вернулась… Забо-отится!

Толстый вихрастый паренёк, глумливо хихикнув, оттолкнул вцепившуюся ему в куртку Татьяну и вдруг, схватив за длинные роскошные волосы, опрокинул на землю.

– Марк! Марк! Ну кто же так обращается с дамой?

Парень, названный Гариком, вытер кровь, сочащуюся из разбитой брови (задел-таки паренёк), и, не спеша, подошёл к сжавшейся в комочек девушке. Взял её за плечо и, развернув к себе лицом, осторожным движением откинул со щеки прядь растрепавшихся русых волос.

– Хороша, – сдержано резюмировал он, бросив оценивающий взгляд на девушку.

Танюшка испуганно и заворожено смотрела в глаза державшему её парню. Как загнанная зверушка, она вздрагивала от каждого прикосновения. Гарику, а по паспорту Игорю, нравилось это, и он играл, как играет кот с пойманным мышонком. Видимо, упиваясь девчоночьим испугом, сам себя чувствовал в этот момент богоравным вершителем судеб.

– Дураки убогие! – сказал он, глянув на своих сотоварищей. – Может, у них лубофф! – он намеренно исказил известное всем и старое, как мир, слово. – А лубофф – это штука тонкая, хрупкая. Понимания требует.

– Эт точняк! – поддакнул кто-то. – Только не мала ли она, в любовь-то играть?

– Да нет вроде, – хохотнул Гарик, глянув на вырез декольтированного «взрослого» платья, оттянув его пальцем за край, – по-моему, тут есть кое-что, способное разжечь любовь даже во мне.

Девушка, перехватив взгляд Гарика, рванулась и судорожно сгребла в кулак дорогую материю.

– Не надо! – жалобно попросила, с ужасом понимая уже, что её не пощадят и помощи ждать неоткуда.

– Надо, милая, надо! – ласково сказал Гарик и, ехидно ухмыляясь, резко прижал девушку к земле.

Видимо окончательно осознав, что всё это не во сне, Танечка, будто очнувшись от оцепенения, закричала, испуганно и безнадёжно. Подсознательно девушка понимала, что вряд ли кто-нибудь услышит её отчаянный крик в этом безлюдном ночном парке. А и услышал бы случайный прохожий, то не всякий и помог бы, потому как мало уже осталось тех, кто, помня о чести, вступился бы за совершенно незнакомого человека, встав один против шестерых крепких и одуревших от алкоголя парней. Она кусалась и царапалась, рвалась на волю, пытаясь колотить насильника кулачками, пока Марк, зайдя сбоку, и расчётливо прищурившись, не нанёс сильный удар носком ботинка.

Прогибаясь всем телом, Танюшка затихла, задохнувшись резкой болью, швырнувшей её на грань восприятия реальности.

Гарик, жестом остановив примеряющегося для повторного удара Марка, рванул с плеч девушки платье. Тонкая, но прочная материя не поддалась, и он рванул ещё и ещё, пока не добился своего.

– Порядок, – хрипло сказал, облизывая враз пересохшие губы. – Пацана поднимите. Хочу, чтобы этот урод знал, как я мщу за разбитую бровь. Пусть видит…

Марк и ещё кто-то с готовностью подхватили избитого парня под руки, и развернули лицом к распростёртой на земле подруге.

– Слышь, лох, я не прощаю ударов, – он красовался, неосознанно ведя себя так, как поступали главные герои расплодившегося на экранах страны заокеанского кино, – никому и никогда не прощаю. Тем более, таким как ты неудачникам. Ты слабак, понял! И ты привёл её мне… Нет! Я сам пришёл и взял, что хочу! Потому, что я хозяин жизни! Здесь всё мое! И это, – Гарик обвёл рукой окрест, – и это, – провел рукой по бедру девушки.

Парень рванулся в тщетной попытке добраться до врага, но на него навалились, заломили руки и повалили на землю, опять обрушив град жестоких ударов.

– А стуканут? В ментовскую, а, Гарик? – трусоватый по натуре Марк испуганно огляделся по сторонам, словно уже сейчас можно было ожидать появления сотрудников МВД.

Реакции на свои слова он, однако, не дождался.

Когда девушка перестала кричать и всхлипывать, потеряв сознание от боли и унижения, Гарик поднялся и лениво процедил:

– Кто за них заступится? Кто им поверит? Это босота с Военведа. Кому они нужны? Ни денег, ни связей. Бессмысленный и бестолковый балласт. Человеческий мусор, мешающийся под ногами у деловых людей.

– Да уж, – подал голос кто-то из парней, жадно смотрящих на неподвижное девчоночье тело. – Будь у меня папаша ментовской начальник, я бы тоже так уверенно рассуждал.

– Это вряд ли, – усмехнулся Гарик, – тут дело в характере, а не в папе. Вспомни, что Кирилл Викторович говорил? «Начав путь, надо идти до конца. Надо быть сильным, требовательным и жестоким. И к себе, и к друзьям, и к врагам, и тогда мир ляжет к твоим ногам»! – он явно цитировал кого-то, причём делал это уважительно и с нескрываемым удовольствием. Видимо, такая философия не конфликтовала с его внутренними убеждениями.

Достав из внутреннего кармана пиджака тонкий обоюдоострый нож в ножнах, Гарик продемонстрировал его на вытянутой руке.

– Кто?.. Ты? Ты, или, может, ты? – поочередно обводя взглядом присмиревших и вмиг протрезвевших дружков, он задавал один и тот же вопрос. Под его взглядом тот, на кого смотрел Гарик, словно становился меньше размером, сжимаясь и стараясь исчезнуть из поля его зрения.

– Вот потому, шакалы, вы все и слушаетесь меня, а не потому, что папа в ментовской…

Обмотав лезвие финки куском сорванного с девчонки платья, он, практически не глядя, ударил под левую грудь. Тело Танечки, хорошей, «домашней» девчонки, впервые в жизни пришедшей на настоящее свидание, конвульсивно дернулось и расслабленно замерло на земле…

– А этого куда? – секунды через две нарушил потрясённое молчание дрожащий от волнения голос Марка.

– Готов, – деловито сказал Гарик, приложив два пальца к шее парня, – не тикает… Всё, неча глазеть! Ходу, ходу!

Повелительный окрик вожака сорвал замершую «братву» с места, и через минуту на пустой аллее парка остались только два неподвижных тела.

Глава 1

Андрей проснулся и глянул в окно автобуса. Мысленно чертыхнувшись, обозвал себя озабоченным и удобнее устроился на сиденье.

Вновь этот сон. Опять лицо таинственной незнакомки, одетой в странные одежды, очень похожие на лёгкую одежду древних египтян. То есть топлес. Девчонка загадочно улыбалась ему и только ему. Уж это-то он знал точно: его ведь сон-то. Причём в этой улыбке не было ничего зазывного, постыдного или из разряда обещания плотских утех… Просто добрая и чистая улыбка молоденькой девчонки, манящая и зовущая. Не ради блуда. Это он также знал точно. Опять-таки: его сон. Девчонка звала не к себе, а за собой. А это, для понимающих людей, как говорят в Одессе, есть две большие разницы.

Этот сон преследовал его уже давно, именно с тех пор, как парень оказался в палате реанимации. Именно девушка из сна, настойчиво вторгаясь в сознание, вернула тогда его в мир живых. В этом он был уверен и, уверовав, жил в ожидании встречи с ней в реальности. Правда, в последнее время сон претерпел некие метаморфозы. Например, помимо улыбчивого лица в изначальном варианте для восьмилетнего мальчишки, появилась вся девичья фигурка и очень даже привлекательная. Но как бы то ни было, – сон тревожил парня всё чаще и чаще, и Андрей, как мальчишка-первоклассник под новый год, жил в ожидании чуда, в чём боялся признаться даже себе.

Какой-то частью сознания Скворцов ругал себя за тупоумие, прекрасно зная, что чудес на свете не бывает. Это люди, когда очень захотят, сами создают «чудеса» своими руками, и никто иной на блюдечке с голубой каёмочкой ничего просто так не преподнесёт. Знал. Но всё же, всё же… Вопреки логике и жизненному опыту… Ждал, чего уж там… Вспоминая, как месяц балансировал на грани жизни и смерти, как эта девчонка во сне теребила его едва не каждую минуту и буквально выгоняла в бренный мир из забытья… Ждал! Врачи тогда уже не надеялись на благополучный исход, думали, что он вообще не придёт в себя. Это он узнал позже. Узнал и приказал себе выжить. Так жил и после, непроницаемый ни для чего, открывая душу лишь избранным друзьям. Не им самим, кстати, избранным, а тем, кого ему в друзья избрали наставники, посчитав пригодными для обучения в Специальной Школе. Кто учил и для чего – им не говорили, а самим подобные вопросы задавать не разрешалось. Можно было просто предполагать…

Человек, он кто и что? Так, песчинка. Можно взять покалеченного, потерявшего родителей мальчишку и за чуть более чем десять лет вылепить из него всё, что угодно. Научить светским манерам, языкам, таким навыкам и наукам, о существовании которых его обычные сверстники и не догадывались. Можно научить выжить в любых адских условиях, стрелять стоя, лёжа, в прыжке и в падении, превратив мышцы в кусок стали, а тело в послушное его воле оружие. Можно приказать не задавать вопросов, а можно – волевым решением, принятым на самом верху меченой – как зло шутили сами парни – башкой, вышвырнуть на улицу «за нецелесообразностью использования в свете принципов гуманизма в новых исторических реалиях». Вот так. Просто и ясно. Не гуманно, и точка! Да ещё и приказать всё забыть, словно и не было.

Что же. Приказ – всегда приказ. Приказы надо выполнять. Это в них вложили сразу и накрепко… Однако это ещё как посмотреть. Не все приказы выполнимы. Да, возможно научиться улыбаться и молчать, когда хочется кричать от боли или от горя, но невозможно по чьей-то или даже собственной прихоти вычеркнуть из памяти годы жизни, наполненные упоением осознания преодоления собственной слабости, достижений, малых и больших побед. И поражений, естественно. Ведь именно в этом и заключается жизненный опыт и сама жизнь. Не помнить этого невозможно. Как нельзя забыть и настоящих друзей…

Именно поэтому принёс его поезд в этот незнакомый город навстречу чужой беде. На зов друга.

Кажется, совсем недавно они прощались у КПП, пардон, у ворот интерната для детей военнослужащих – сирот, обмениваясь адресами казённых квартир, в качестве прощального бонуса полученных от щедрот родного Комитета. Точнее – нет, не Комитета (тьфу, тьфу, тьфу!), от заштатного филиала института Экспериментальной Биологии Человека, приютившегося в захолустном уральском городке. (Где был расположен головной офис, никто не знал даже из них, так что искать его досужему любопытствующему пришлось бы очень долго).

Их специально раскидали в разные города страны, чтобы минимизировать возможное общение. И вот позавчера Андрей получил телеграмму от своего самого близкого друга – Антона Тропинина, с позывным «Тропарь». Из параллельной, аналитической группы. Собрал вещи и в дорогу. Хотя какие у него вещи?..

– Остановка «Сказка», – прошелестел динамик.

«Кажется, следующая моя», – подумал Андрей, поднялся и направился к открывающейся двери, удивляясь, как докатился до того, чтобы заснуть в автобусе.

Выскочив на нужной ему остановке, Андрей огляделся. Некоторое время он шёл мимо детского парка, пока не дошёл до первого на его пути жилого дома нужной улицы. Нашёл глазами табличку с номером дома. Определив порядок возрастания-убывания, он уверенно направился по тротуару к дому Тропаря, прикидывая, куда спешит весьма симпатичное воздушное создание, чьи каблучки торопливо стучали в десятке метров впереди. В автобусе её не было, это Андрей определил сразу же, значит, просто проходила мимо остановки.

«Ишь ты, оглядывается, – с усмешкой подумал парень, – боится, дурёха. Видимо, рожа моя ей не понравилась».

Девушка вновь оглянулась и ускорила шаг. Поздние вечера здесь по южному бархатные и тёмные. В это время улицы почти пустынны и идущий следом незнакомый парень не всякой девице добавит положительных эмоций. Вот и торопилась.

«А вот возьму и пойду следом. Пусть потрясётся, заячий хвостик!.. Тем более, судя по всему, нам по пути», – неожиданно для себя самого решил парень. При этом Андрей самокритично подумал, что его, великолепно натренировав и обучив, так и не смогли, по всей видимости, сделать взрослым раньше времени. Мелькнула даже мысль убавить шаг и отстать от девчонки, чтобы не напугать её окончательно. Но, словно бесёнок под руку толкнул, вдруг решил, что за свои двадцать лет натворил немало глупостей, так что если одной невинной проделкой будет больше, то это ничего не изменит.

Девушка тем временем нырнула за угол ближайшего дома, летом, наверняка, утопавшего в зелени живой изгороди и плодовых деревьев, посаженных на придомовом участке земли. Андрей тоже свернул вслед за ней, расслаблено улыбаясь и подбирая слова для предстоящего извинения перед напуганной им девчонкой… Периферийным зрением зафиксировав метнувшуюся тень, на чистом инстинкте бросил вбок свое тренированное тело. Но всё равно не успел. Хоть и вскользь, но удар достиг цели. Сознание помутилось, очертания предметов «поплыли», словно в фантастическом ужастике.

«Расслабился, дурак!» – успел подумать он, кувырком уходя от второго удара.

Вскочив на ноги, прижался спиной к стене и помотал головой…

«Хреново»! – мелькнула мысль. Ориентировка сбилась, перед глазами всё продолжало плыть. Ближайший из напавших нанес удар. Парировав, Андрей ответил. Человек молча рухнул на землю, смешно (для стороннего наблюдателя) взмахнув руками. Парню же было не до смеха: народ, «спросивший закурить» в этой подворотне, тоже имел представление о том, что противник не неподвижен, что он может не только двигаться, но и контратаковать. Поэтому он не жалел напавших. Работал жёстко, не сказать бы жестоко. Бил на поражение: атака – противник на земле. Просто не мог иначе. Пропущенный удар сбил фокусировку. Так что у Скворцова не осталось ни времени, ни желания «танцевать» как это для красивости показывают в детективном кино. Уж больно настырные ребятишки ему попались.

Андрей насчитал четыре вектора активности, и растворился в вихре схватки… Волчком вертясь среди возникающих то там, то там ног и кулаков, он потерял счет ударам, которые парировал и нанёс сам. Его швыряло, как футбольный мяч во время матча. Парень чувствовал, что теряет силы и вскоре эти настырные ребятишки добьются своего. Дело усложнялось тем, что ему необходимо было постоянно следить за пятым участником «приключения», совершавшим непонятные маневры неподалеку от основной свалки. В его руках был злосчастный обрезок арматуры, с которого началась вся эта «пляска».

Наконец, проклятая железяка вновь метнулась к его виску, но на этот раз Андрей был готов. Увернувшись, он придал движению напавшего нужное направление, и стальной штырь со звоном отлетел в сторону, а его незадачливый владелец затих у стены дома.

Он двигался как лунатик. Тело жило само, восстав против помутненного сознания. Казалось, прошли годы с начала этой нелепой свалки. Год согнуть руку, год – разогнуть… Неожиданно, к его великому изумлению, его перестали пытаться ударить, бросить или повалить. Секунду-другую он по инерции ещё плёл кружево смертельного танца, но вдруг и сразу остановился, прижавшись лбом к холодному камню стены. Все нападавшие лежали здесь же в разных позах.

«Чёрт, здоровые парни. Спортсмены, наверное… Чуть не отмудохали»! – подумал он, вспомнив фразу из анекдота, и понял, что приходит в себя, раз вновь обрёл способность иронизировать.

Поведя проясняющимся взглядом, Андрей заметил стоящий на дороге автомобиль. Судя по всему, в нём эти настырные ребятишки ждали свою жертву. Ибо дверцы была приоткрыты. По всей видимости, увидев девушку, «встречающие лица» выскочили из авто не заморочившись их закрытием. Или шуметь – хлопать не хотели. Номерной знак, видимый ему, был деликатно заретуширован «случайным» шлепком грязи.

Взгляд скользнул дальше и остановился на девушке. Она сидела у стены, поджав ноги. Андрей по неуловимым для неискушенного наблюдателя нюансам понял, что девчонка вот-вот «отключится», ибо, несмотря на боль и испуг, застывшие в её глазах, сидела молча, боясь, видимо, что крики или стоны унесут последние силы, отдав во власть подкрадывающейся черной пелене. Глаза уже подёрнулись некой поволокой. Нет. Не беспамятства. Скорее – сна.

Отдышавшись, Андрей бегло осмотрел спасённую девчонку. Признаков тяжёлых увечий или крови он на ней визуально не обнаружил. Убедившись, что её тут не убивали, просто «встретили», парень подхватил на руки расслабленное тело и ласково прошептал первое, что приходит на ум в таких случаях:

– Успокойся, всё будет хорошо!

Девушка, словно только и ждала этих слов, уронила голову ему на плечо, потеряв, наконец, сознание. Или, скорее, заснув. Это он понял, кинув взгляд окрест. Глаза выхватили из общей картины некий диссонанс: небольшой шприц возле места, где сидела девчонка.

«Понятно, значит, схватили, зажали рот, укололи и, скорее всего, действительно просто снотворное», – подумал он рассеянно.

Тут любому было понятно, что если бы хотели просто убить, то колоть ядом в подворотне, где можно имитировать нападение гопоты… Пырнули без затей ножиком и вся недолга. А шприц… Слишком сложно и ненадёжно. Да и зачем? Что, хотели имитировать смерть от естественных причин? В таких условиях – вообще бред.

– Ага, шла, шла, да и померла от инфаркта. Прямо в подворотне, – зло бормотнул Андрей, чуть изменив положение рук и удобнее перехватывая тело, – они ведь, инфаркты у молоденьких девчонок, самое то, вот ежедневно, ага…

Успокоившись, насколько это возможно в подобной ситуации, направился к недалекому уже подъезду, в котором жил Антон. Дом тридцать восемь дробь четыре. От него ближний, а по нумерации – четвёртый подъезд. Поднявшись на второй этаж, постучал в дверь квартиры друга ногой, но ответа не последовало. Не было слышно никаких движений внутри, или иных звуков, выдающих, что в помещении кто-то есть. Для очистки совести, он постучал ещё раз. Тишина.

Мысленно чертыхнувшись, парень упёрся ногой в стену и, устроив на ней бесчувственную девушку как в кресле, высвободил одну руку. Придерживая незнакомку левой рукой, он достал свободной свои ключи из кармана куртки. Антон писал, что если его не будет дома, то пусть гость не смущается и заходит… Расчет оказался верным. Ключ подошёл.

«Проклятая казёнщина. Даже замки одинаковые. Небось и мебель однотипная» – подумал Андрей, и направился прямо к дивану, верно выбирая направление в тёмной квартире. Он был здесь впервые, но его догадка оказалась верной. Мебель также была казённо-типовой и расставлена так, словно сделал это один и тот же человек. Уложив девушку, уверенно ткнул рукой в стену, безошибочно попав в выключатель.

Покончив с этим, Андрей быстро спустился вниз, выскочил во двор, чтобы забрать свою дорожную сумку. Её он нашёл там же, где и скинул во время драки. Осмотревшись, парень не увидел ни шприца, ни незнакомцев, поджидавших тут девушку и напавших на него, ни автомобиля. В принципе, это было предсказуемо. Обычные хулиганы, спьяну или от безделья решившие поприставать к случайной девчонке, не доставили бы ему столько хлопот. Судя по их подготовке, они моментально пришли в себя и оценили ситуацию, после чего бесследно растворились в ночном городе. Да и вряд ли «мальчики» работали без подстраховки.

Иронично хмыкнув и мотнув головой, Андрей решил, что об этом происшествии стоит подумать на досуге, а сейчас нужно заняться спасённой девчонкой. Поскольку при беглом осмотре во дворе он не заметил никаких опасных повреждений и симптомов, подумал, что, скорее всего, девчонке надо просто выспаться и отдохнуть, и утром ей станет лучше.

Вернувшись в квартиру, парень всё же решил перестраховаться. Порывшись в вещах, он достал тёмного цвета прямоугольный брусок из своей сумки, но, подумав секунду, отложил аптечку на стоящий у дивана стул.

Подойдя к шкафу, открыл дверцу и, порывшись во внутренностях, извлёк комплект чистого постельного белья. Мысленно похвалив друга за предусмотрительность, перенёс девушку на кресло. Постелив, он шагнул к спящей незнакомке, но вдруг замер в нерешительности.

– Чёрт! – вслух сказал он, словно она могла его слышать. – Ты уж это… извини, лапушка…

Раздев девчонку до белья, Андрей уложил её на диван. Поколдовав над аптечкой, пристроил прибор на плече спасённой. С характерным шипением выскользнули иглы экспресс анализатора, вонзившись в тело. Девушка вздрогнула, но не пришла в себя, успокоившись через мгновение. Убедившись, что захваты плотно притянули брусок к телу, Андрей ласково провёл рукой по волосам и присел на кресло. Тихо жужжащая аптечка напоминала паука, ухватившего свою жертву, но вводимый ею в кровь девушки состав нёс облегчение, а не смерть. Наконец, замигал зеленый огонек индикатора на панели. То есть состав, введённый девчонке в кровь похитителями, распознан аппаратурой аптечки и алгоритм его нейтрализации определён. Вот если бы вспыхнул жёлтый или вообще красный, вот тогда… Но – зажегся зелёный.

– Порядок, – вполголоса произнёс Андрей и, укрыв девчонку одеялом по самые плечи, вышел в другую комнату. Пора было позаботиться и о собственном отдыхе, ибо усталость, накопившаяся за дорогу и сумбурный вечер, давала о себе знать…

Утром Андрей проснулся по привычке рано, хотя спешить было некуда. Прокравшись по сонной квартире в ванную, он принял душ и привёл себя в порядок. Одевшись, парень заглянул в комнату, где лежала девушка.

При свете занимавшегося утра, Андрей понял, что она моложе, чем показалась ему вечером. Подросток. Почти ребёнок. Тёмно-каштановые волосы, вчера уложенные в модную причёску, свободно рассыпались по подушке. Длинные ресницы и по-детски пухлые губы не имели и намёка на косметику. Правильной формы нос и аккуратные ушки без серёжек… Все это показалось парню на удивление естественным и гармоничным. Даже притаившаяся в уголке рта, чуть выше верхней губы, маленькая родинка нисколько не портила очевидной красоты незнакомки.

«Хороша, чёрт возьми»! – подумал Андрей. Стараясь не шуметь, он осторожно подошёл к дивану. Отработав, аптечка вернулась в исходное состояние. Взяв хитрый прибор, один из последних продуктов закрытых технологий уничтожаемого ВПК, парень спрятал его в карман толстовки.

Как ни старался, но его прикосновение разбудило девушку. Глубоко вздохнув, она открыла глаза.

«Зелёные» – мысленно отметил Андрей.

– Кто вы, и что вам нужно? – спросила незнакомка, сев на диване. Её голос, что удивило парня, не был испуганным. В нём слышалось удивление и, чуть-чуть, извечное девчоночье любопытство.

– Ты хотела добавить «в моей спальне»? – иронично сказал Андрей. – Извини, но это не твоя спальня. Так уж вышло.

– Вы не поняли, – смущённо произнесла девушка, – я прекрасно помню то, что случилось вчера и благодарна вам за помощь.

Андрей развёл руками. Дескать помнишь, так чего тогда глупые вопросы задаёшь? Глянув на парня, девушка также развела руками, но вдруг ойкнула и стыдливо опустила глаза, натянув покрывало по самый подбородок. В комнате повисла тягостная пауза. Андрей понял.

– Выйти?

– Просто отвернитесь. Вы же не будете подглядывать?

Андрей честно отвернулся и иронично спросил:

– Глаза зажмуривать?

Сзади послышался тихий смех и шуршание натягиваемой одежды.

– Просто не так выразилась, – продолжала меж тем девушка, проигнорировав про «зажмурить глаза», – я хотела спросить, почему вы сначала преследовали меня, а потом мне помогли?

– Да я сам спасался от твоих ухажёров, а потом подумал, что грешно оставлять этим бякам такую красивую девчонку, если уж отбил. Потому назло им уволок тебя сюда.

– Шутите? А я серьёзно! – судя по всему, девчонка обиженно надула губы. – И это не мои ухажёры… – шуршание стихло, и Андрей услышал:

– Всё, можно…

Скворцов развернулся.

– Я их впервые видела! – продолжала возмущаться девушка. – Может, вообще бандиты какие-то! А вы!.. – она умолкла, глядя прямо в глаза своему спасителю.

Поняв, что в игре взглядов ей не одолеть, девчонка отступила чуть назад и привалилась… эээ… спиной к подоконнику, поддёрнув занавеску, чтобы не оттянуть.

– Прости, – смутился теперь уже Андрей, который так же остался стоять, так как сесть в кресло, когда девчонка стоит на своих двоих, не мог по определению. Очень уж крепко вложили в них правила этикета. Нет, вот если бы он по легенде изображал хамло из подворотни, тогда… Но он-то сейчас никого не изображал… Поэтому просто притулился плечом к стене, сложил на груди руки и пояснил:

– На самом деле я просто шёл за тобой, потому что нам было по пути. Свернул за угол… А когда эти кинулись, то сначала машинально отбивался, а потом… Знаешь, у меня аллергия на сволочей, которые толпой могут приставать к слабому…

– Может, это те, кто хотел убить Лагутину и Яра! – уже более миролюбиво закончила свою мысль девушка.

«Стоп… Спокойно! – мысленно приказал себе парень, пытаясь унять пустившееся в пляс сердце. – Молодец, девка, а я и не додумался вчера такую параллель провести, дурак тренированный… Хотя откуда мне было знать, что она знакома с Яром? Антон написал, что с братом беда и всё. Ничего о подробностях произошедшего и друзьях своего младшего братишки. Теперь ясно, что его едва не убили. Мог бы и догадаться. Из-за простой драки Антон волну поднимать не стал бы»…

После минутного размышления он решил, что пока не стоит расспрашивать девушку. Антон всё расскажет. Но если она сама выскажет что-нибудь ещё, то делу это не помеха. Посему спросил, меняя тему:

– Тебя как звать?

– Лика. Ивонина.

– Анжелика?

– Да, но Лика привычнее… А вы военный?

– С чего взяла? – удивился Андрей.

– А сразу видно!

– Да ну?! – искренне удивился Андрей.

– Конечно! – убежденно заявила Лика. – Вид и повадки выдают. Я ведь вчера сразу вас заметила на остановке.

– Это какие такие повадки? – на полном серьёзе удивился парень.

– Ну, гражданку так только военные носят. Аккуратно до безупречности. Как форму. Там, где должно быть отглажено – отглажено, где застёгнуто, там застёгнуто. Короче, лёгкой небрежности не хватает. И ещё, у вас нет проблем, куда руки деть. Гражданский человек обычно сует в карманы, а вы – нет, но, тем не менее, любое положение естественно. Ну, и кое-что ещё…

– И что же это «ещё»? – спросил Андрей, не скрывая заинтересованности.

– Ходите пружинисто и мягко, так, словно всегда готовы к прыжку. И смотрите так, словно прицеливаетесь. Что-то в вас хищное, как в пантере. Вроде на мягких подушечках крадётесь, но, если что, то коготочки-то вот они! – безапелляционно резюмировала девчонка, победно глянув на него. – Как вы тех!..

– Ну, лапушка, я навскидку могу назвать тебе несколько гражданских профессий, представители которых один в один подпадают под твои критерии. Просто ты переволновалась и несколько возбуждена. Тебе показалось… А тем… Считай, им просто не повезло. Может, их одновременно скрутил приступ аппендицита.

– Это вы… А, вы не хотите, чтобы я свои наблюдения рассказала кому-нибудь ещё? – спросила Лика, почти спокойно, но с лёгкой настороженностью глядя парню в глаза.

«Умна девка» – подумал Андрей.

– Лика, лапушка, – задумчиво проговорил он, тщательно подбирая слова, потому как очень не хотел обижать по-человечески симпатичную ему девушку, – тебе Яр друг?

– Да, конечно! – с искренней убеждённостью ответила девчонка.

– И мне. И вот его брат, Антон, мой лучший друг, попросил меня приехать и помочь разобраться с тем, что случилось с его братом и этой девочкой.

– Леной?

– Леной, – уверенно подтвердил Андрей, хотя имя и о том, что у Яра есть какая-то девочка, слышал впервые, – и я пока не знаю, что для этого нужно. Совсем недавно приехал. Понимаешь, всякое может случиться и, возможно, если кто-то из тех, кто виноват, даже случайно узнает, что я военный… это может помешать их найти и наказать.

– Простого парня – вчерашнего выпускника школы будут меньше опасаться, так? – понятливо кивнула Лика.

– Так, – сказал Андрей вслух и подумал, что, по всей видимости, «школьные» привычки надо будет как-то изживать. Или идти по военной стезе, чтобы не «светиться». Сейчас он официально вернулся из армии. Все документы были на руках, и поэтому мог себе позволить побездельничать немного, без опаски огрести за тунеядство[1]. Но скоро придётся выбирать «дорогу в жизнь».

– Хорошо. Я никому не скажу, – покладисто согласилась девушка.

– И неужели я так старо выгляжу, что похож на офицера? – спросил Скворцов.

– Да нет, вообще-то. Не старо… Только кто же вы тогда? На простого солдатика тоже не похожи. Очень хорошо дерётесь.

– Живу я тут! – попытался отшутиться Андрей.

– А вот и неправда! – с улыбкой произнесла Лика. – Здесь Яр живёт с братом.

– А ты откуда знаешь про то, что брат и Яр живут здесь? – спросил парень, мгновенно насторожившись, но, увидел смущение девчонки и закончил свою мысль. – Ладно, сформулируем по-другому. Кто ещё знает, что здесь брат Яра живет?

– Никто. Только я. Меня с братом Яр познакомил, – уверенно сказала Лика и, опять смутившись, что называется «прикусила язык»…

Андрей теперь понял, что стало причиной её осведомлённости.

«Дурак и тот мог быстрей чем я догадаться, что Антон Лике серьёзно нравится, – самокритично подумал Андрей. – Реакция на пробуждение! Она уже бывала здесь, поняла, где она, поэтому так спокойно отреагировала на присутствие незнакомого парня, пусть и спасшего её вчера, но неизвестно по какой причине спасшего… А чем не пара Тохе? Умна и красива… Молода? Так это быстро пройдет, к сожалению»… – окинув Лику оценивающим взглядом, резюмировал Андрей.

– Ладно, проехали, – успокоил он девушку, огорчённую его реакцией на её слова. – Как ты себя чувствуешь?

– Спасибо. Лучше, чем вечером. А где Антон?

– Хотел бы об этом у тебя спросить. Я лишь вчера приехал в город и сюда с вокзала на том автобусе.

– Так это вы меня сюда уложили и… и раздевали тоже вы? – Лика отчаянно покраснела и закрыла лицо ладошками.

– Я совершил нечто предосудительное? – спросил Андрей, подумав: «Вот, блин, не тот её раздел… А Антону, значит, можно было бы»!

– Вы воспользовались моей беспомощностью! – прокурорским тоном сказала отнявшая от лица руки Лика и, прикусив губу, опустила голову.

– Ни в коем случае, – пряча улыбку, чтобы не обидеть, ответил Андрей. – Я действовал по обстановке. Или я должен был уложить тебя на чистые простыни в уличной одежде? После того, как ты в ней лежала на земле? Тем более, что тебе стыдиться грех, ты чертовски хороша собо…

– Да вы рассматривали меня! – возмущённо воскликнула Лика, ещё более залившись краской, что, по мнению парня, было уже невозможно в принципе. При этом он понял, что попытка комплимента была действительно лишней, не сказать бы идиотской…

– Не рассматривал, – поспешно успокоил девушку Андрей, улыбнувшись как можно приветливей, потому как кто его знает, куда девчонку такие мысли заведут. Не хватало испугать или обидеть Антонову подружку, – успокойся. Разве что окинул взглядом, но только чтобы убедиться, что они тебя, например, ножом не ударили. Я теперь плохой человек?

– Простите, – чуть подумав, смущённо сказала Лика. – Действительно в такой ситуации глупости говорю.

– Не обижайся. Я честно не хотел ничего дурного, – извиняющимся тоном сказал Андрей, – ты давай, приводи себя в порядок. Я на кухне подожду, заодно сварганю что-нибудь. Позавтракаем и поговорим.

Ожидая, пока немного смущённая «открытием» Лика приводит себя в порядок, парень заварил кофе и приготовил лёгкий завтрак. Она появилась неожиданно, посвежевшая и еще более похорошевшая после душа.

– Вы управляетесь на кухне, как заправская хозяйка, э-э…

– Андрей. Скворцов.

– Андрей, вы что-нибудь делали со мной вчера? – спросила Лика и указала на своё плечо, отвернув ворот блузки. Видимо, стоя под душем, заметила следы от игл и вакуумных присосок.

– Ах это… Ничего страшного. Это аптечка, – сказал Андрей и, достав из кармана, продемонстрировал девушке плоскую коробочку.

– Аптечка? – удивилась Лика, заинтересованно разглядывая небольшой монолитный брусок тёмного пластика. – Никогда не видела ничего подобного.

– Не видела, это не значит, что такого нет в природе! – философски изрёк парень, демонстративно воздев к потолку указательный палец, но не выдержал менторского тона и рассмеялся. – Давай завтракать, Лика. А то мы помрём с голоду, закидывая друг друга вопросами.

– А можно ещё один?.. Как вы попали в квартиру Антона, если его нет здесь?

Андрей улыбнулся.

– При помощи чёрной магии!.. И вот этого ключа.

Лика развела руки в извиняющемся жесте, мол прошу простить за недоверчивость, времена такие и искренне примирительно улыбнулась. По всей видимости, она подумала, что ключ Андрею каким-то образом передал или оставил сам Антон, а значит, это действительно его друг.

– Ну, тогда уж и я спрошу, – улыбнулся девушке Андрей, – твои родители тебя не обыскались ещё? Они разве не будут беспокоиться, пока мы тут спокойненько лясы точим?

– Нет. Пока нет, – секунду подумав, ответила девушка, – я им ещё вчера сказала, что поеду к Люде и у неё заночую.

– Подруга?

– Ага.

– А она панику не поднимет?

Некоторое время Лика задумчиво помолчала, после чего неуверенно помотала головой в отрицательном жесте.

– Тоже, наверное, нет. Так уже бывало: мы договаривались, а потом планы менялись и не получалось.

– А звонить начнёт? Спрашивать? – настаивал Андрей, стремясь расставить все точечки над «ё» до последней.

– А, – отмахнулась Лика почти легкомысленно, – Ракитиным телефон только через неделю поставят. Сейчас звонить не с чего!

– Хорошо, – не сдавался Андрей, – договорилась с подружкой, шла к ней, а сюда-то тебя тогда что понесло?

– Не «что», а «кто», – иронично и, как показалось Андрею, немного даже мстительно хмыкнув, воскликнула Лика, – некоторые несознательные парни, что раздевают втихаря чужих девчонок в чужих квартирах… А подруга живёт в доме дробь три.

– Ах извините, Ваше Высочество!.. – Андрей согнулся в шутовском поклоне. – Не туда вас занес, недостойный! Ошибся маненько… Может, теперь туда отнести? Ну, чтобы по адресу? Так сказать, с доставкой на дом?

– Ах спасибочки, – в тон парню ответила Лика, – пешочком дочапаю.

– Ага, а стибрит кто? Опять я беги, спасай?..

– Беседа проходила в теплой, дружеской атмосфере!..

– Антон! – в два голоса одновременно.

– Антон, Антон! Двадцать уже лет как Антон! – шутливо проворчал вошедший хозяин квартиры. – Так раскудахтались, что хоть двери ломай – ничего не услышат.

Друзья обнялись.

– Кончай ворчать, лучше присоединяйся, – сказал Андрей тоном радушного хозяина.

– К чему? К беседе или к завтраку?

– Да и к тому, и к другому.

– Не отравишь? – поинтересовался Антон с серьёзной физиономией, окинув взглядом приготовленный другом омлет. – Я твою стряпню знаю!

– Ну и шиш тебе. Сам всё съем!

– Ага, щаз! – демонстративно возмутился Антон, но замолк, остановленный предостерегающим жестом Андрея.

– А, может, предложим попробовать даме? – спросил Андрей, подмигнув другу.

– Это что, как в пещеру – первой? Сожрёт её мишка или нет? – деловито поинтересовался Антон. – Согласен!

– Во-о, – мстительно за «разглядывали» протянул Андрей, – а потом уж, если есть можно, то и мы, помолясь!

Лика, беззвучно смеясь, спрятала лицо в ладонях…

– Ладно, – сказал после завтрака Андрей, – судя по твоему игривому настроению, дела идут хреново.

Антон едва скосил глаза на Лику, и девушка сразу вышла из кухни в комнату.

– Тогда и посуду сами мойте, – сказала без тени обиды, обернувшись в дверях, – конспираторы!

– Красива, не дура и без излишних закидонов с тараканами в голове, – вполголоса задумчиво произнёс Андрей, – она тебе нравится?

Антон коротко кивнул и спросил:

– Как встретились и познакомились?

Выслушав рассказ друга, покачал головой.

– Спасибо. Должен буду!

– Да пошёл ты! – искренне возмутился Андрей. – Скажи лучше, что с братишкой.

– Да вот примерно то же. Если коротко, то, когда нас всех по городам и весям распихали, он, естественно, поехал со мной. То есть перешёл в новую школу. В его классе есть такая девочка – Лия Тернова. Девочка красивая, и сначала Славке даже понравилась. Только потом всё что-то не так пошло. Что-то в ней не то! Это Яр уже потом, через пару недель замечать стал.

– И что там не так? – заинтересованно спросил Андрей.

– Ну, во-первых, её компания. Нет. Не в школе. Помимо школы. Это вообще особая история. Подонки ещё те. Гнильё под маской элитности.

Андрей невесело усмехнулся и полувопросительно сказал:

– Это, судя по всему, уже твои наблюдения.

– Не только. И Яра тоже. Он ведь не дурак, даром что мелкий, но смотреть умеет… Ладно, это так… Теперь – «во-вторых». Это сама Лия. Красива. Очень! Этакая томная южанка с ангельски невинными глазами. Куколка. Но есть в ней некая скрытая подлость. Гнильца. Вот что-то подобное бездушной фарфоровой статуэтке. Безупречной по форме, но холодной и пустой по содержанию. А тут, чуть позже Яра, новая девочка в класс пришла…

– Лагутина? – уточнил Андрей.

– Да… – Антон подтвердил предположение гостя.

При этом осведомлённость друга не вызвала у него удивления. Он прекрасно знал, как натасканные именно на это полевики умеют получать информацию, и им, аналитикам, «в клювике» приносить, чтобы просеяли и оценили. Поэтому лишь отметив, что про Елену Лагутину Андрею Скворцову, – позывной Аскер, – уже известно, видимо, от Лики, спокойно продолжил рассказ.

– Хорошая девочка… Оно сначала и не было-то ничего. Так, Яр пару раз до дома проводил. А тут Лиечкины дружки: «отвали, мол». Ну, ты же Славку знаешь. Послал… В общем, подкараулили. Специально, когда Лену домой провожал. Чтобы унизить в глазах девчонки, хотя по мальчишечьим понятиям, если как обычно, то такое не принято. Обычно – позволили проводить, а потом встретили без девчонки. Но этим – на все «понятия» наплевать. Отморозки. Попытались поколотить. Двое пришли. Старше года на два.

– А, типа много ли на щегла надо? – иронично хмыкнул Скворцов. – Они просто не знали, что «щегол» частенько с нами на специальной боевой подготовке потел и ума набирался.

– Точно. Я преподам нашим по гроб благодарен буду, что позволили с братом общаться, когда учились. Хоть и жил пацан в детдоме, но ко мне его пускали без вопросов.

– Да помню, – задумчиво произнёс Андрей, – не в полном объёме и без расшифровки, так, типа просто другой детдом… Но всё равно. Красавы…

– Вот он этих двоих и отоварил, – соглашаясь с другом, мотнул головой Антон, – сказал – отстаньте, пацаны. Не вам решать, с кем девочке общаться.

– Что-то мне подсказывает…

– Именно… Вшестером. Теперь уже и его избили, и даже Ленку.

– Сильно, или так?.. Хотя из-за «так», ты бы не суетился.

– Да они такими были, – сокрушённо махнул рукой Антон, – что, видимо, те подумали – сами дойдут до ручки. У Лены сотряс дичайший и рука сломана. А Яр с ЧМТ[2], рёбра поломаны и нутрянка отбита.

– Н-да уж! Дела…

– От тож. Хорошо дедок какой-то мимо проходил. Он и не дал детворе загнуться. Скорую вызвал…

– Да, уж, – опять повторил Андрей, – но ты мне вот что скажи… Ты ведь и сам этой «крутой братве» мог кузькину мать устроить… В гордом, так сказать, одиночестве. Без меня. Тебя хоть и натаскивали больше на аналитика, но и с теми знаниями по спецуре[3], что вашей группе давали, ты мог их так «под панфары[4]» подвести, что они бы стали, совершенно случайно, ноги-руки-шеи ломать всей компашкой. На ровном месте… Что удержало-то? Судя по всему, есть что-то ещё, раз уж ты попросил меня приехать?

– Ты прав. Их поведение не тянет на простую шелупонь. Уж очень они нагло себя ведут, и такое избиение… почти попытка убийства… Там явно «крыша» имеется. Но самое главное, Яр говорил, что на него периодически что-то давит!

– В смысле?

– Психологический прессинг, – горько усмехнулся Антон, – словно пытаются заставить сделать что-то. Толкают к тому, что от него хотят.

– Методика воздействия? – сразу насторожился Андрей. – Угрозы, шантаж, насилие?

– Ты не понял. Если бы всё так просто и привычно, то тогда вариант «кузькина мать». Я бы им пошантажировал, скотам! – воскликнул Антон раздраженно. – Прости, вспылил…

– Ладно, не грузись… Так что там всё же за давление?

– Только не звони в психушку… Со слов Яра, кто-то «давит» непосредственно на мозг. Вторгается в сознание и толкает на всякие поступки, которые ни в жизнь бы не совершил в здравом рассудке.

– Шарики за ролики заехали?

– Ну-у, вот этого я и опасался, – грустно проговорил Антон.

– Постой… Ты уверен, что правильно понял брата?

– Да, Андрюха. На все сто! Именно поэтому я и позвал тебя. Эти парни не так уж и просты, как может показаться. Сами по себе – так, отбросы. Настучал бы им по мордасам, и забыли бы, как в сторону Яра и Ленки глядеть. Даже просто, а не то что косо… Нет. Есть за всем этим что-то. Точно есть. Что-то, что выходит за рамки школьных хулиганов и «трудных подростков». Возможно – серьёзный криминал.

– Это, знаешь ли, всё совсем на иной уровень выводит, – задумчиво произнес Андрей, – помнишь тренировки в Бурсе? «Комнату страха» помнишь? Определенной частоты волны и всё: страх, паника, отсутствие контроля над собой… Но там аппаратура сложная и громоздкая, а Яр…

– Да уж, шкафов с электроникой вокруг себя не наблюдал. И ещё. Я специально из-за этого навёл справки. За последнее время буквально волна психических расстройств, убийств, суицида и пропаж подростков. Я накопал кое-что, но хочу, чтобы ты разобрался в первичке сам. Незашоренным, так сказать, чужой инфой взглядом. Чтобы действительно мою параноидальную шизу исключить.

Перехватив взгляд друга, Андрей хитро прищурил глаз.

– Предлагаешь поучиться в средней школе? Вспомнить детство…

– Которого не было… – грустно продолжил Антон. – Ты только всё обдумай хорошо. И отнесись со всей серьезностью. Вчерашний случай с Ликой наводит на невесёлые мысли. Тем более, что ты сам вчерашних признал весьма и весьма подготовленными парнишками. Это тебе не школьники-хулиганчики. И точно – не Лиечкины дружки. Тех бы Лика узнала. Это – другие, но они, скорее всего, ждали именно её, а тебя зацепили как случайного ненужного свидетеля.

– Подожди, девочка сказала, что это, возможно, те, кто хотел Яра и Ленку убить…

– Она-то не в курсе, кто именно. Брат, когда в себя пришёл и навещать стало можно, только мне сказал. Не распространялся…

– Понятно, – задумчиво произнёс Андрей, – итак, что мы имеем? Сам ты не можешь. Ты – брат и это, вот просто уверен, всем заинтересованным лицам известно. Сто процентов срисовали, когда ты с малышнёй в больнице нянчился. У нас же на такое сразу зеваки как мухи на мёд слетаются. Так что всё верно. Остаюсь только я… – словно говоря сам с собой, тихо произнёс он… – Плюс интересно, вот те, что вчера и Лиечкины, они вместе, или это совпадение?

– Не знаю… – воскликнул Антон. – К сожалению, не знаю. Но если они вместе, то всё надо отменять…

– Вряд ли они меня запомнили. Всё так сумбурно, я ведь сразу за Ликой вывернул. Неожиданно. Слишком быстро завертелось. Обычная свалка в темноте. Даже я не уловил деталей, хотя нас на это натаскивали… Нет… Вряд ли… Я их рожи разглядел только тогда, когда вырубил. У них-то такой возможности не было.

– Но учитывать стоит.

– Согласен. Однако ждать нельзя. Яра и Ленку когда из больницы выпишут? Надо до их выписки уже определиться хотя бы, кто есть кто и почём.

– Вот именно, – вздохнув, подвёл итог разговору Антон, – ты, если хочешь, ещё с Ликой на эту тему поговори. Не обо всём, конечно, но сам признал, что она у меня девчонка умная. К тому же неболтливая: язык за зубами держать умеет. Она может тебя просветить о каждом ученике их класса. Глядишь, и наведёт на какую дельную мысль… И ещё. Понимаешь, эти, которые Лиечкины, парнишки питают особую слабость к тем, кто нагл, дерзок и кулаками помахать не дурак. Хотят их в друзьях иметь…

– Типа легенда для внедрения? – хмыкнул Скворцов.

– Ну, как-то так, – разведя руками, подтвердил Антон.

– А чего же Яра к себе не захотели? Он же двух их хмырей отметелил?

– Скорее всего, там явные контры. Поняли, что не их типаж.

– Понятно, – Андрей почесал подбородок, как делал это всегда, когда задумывался по серьёзному поводу, – что знает Лика? В смысле про Бурсу и наше «детство»?

– Ничего. Мы с братом детдомовские. Приехали из другого города, потому что я вернулся из армии и здесь жильё получил. Я тут участковым тружусь. В милиции. Вот типа квартирку с братом нам и выделили. Ты, для неё, – мой армейский друг, которого о помощи попросил. Не то, чтобы девчонке не доверяю. Но… Когда не знаешь, то и не расскажешь. Перестраховка. Да и сам помнишь – распространяться запрещено.

– Понятно. Вот только… В теории всё просто. Пришёл, увидел – победил. А, например, документы? Или мне предлагаешь со своими прийти и в школу дворником устроиться? Кстати, в какую?

– В шестидесятую. И дворником ты бесполезен. Нужно в класс. Посмотреть изнутри. Или, думаешь, дирекция школы будет спокойно смотреть, как дворник ухлёстывает за десятиклассницей[5].

– На препода я тоже не потяну. Образование не позволит. В смысле позволить-то, по знаниям, позволит…

– Я понял, – перебил друга Антон, – корочек нет. Но и учитель не вариант. Ты их будешь видеть только на своём уроке, даже если бы у тебя и была педагогическая «вышка»[6]. Только в класс.

– Тогда возвращаемся к моим двадцати годам и документам.

– Придумаю. Даром я что ли в ментовскую устроился…

Глава 2

Он появился нежданно – негаданно. Как снег на голову. Никто и предположить не мог, что в их 10«А» за пару месяцев до окончания учебного года может прийти новенький.

Урок должен был вот – вот начаться, и все уже собрались в классе, когда Андрей возник на пороге. Даром, что ему было двадцать, но сухощавый и подвижный, выше среднего роста, парень практически ничем по комплекции не отличался от некоторых одноклассников Лики и Яра. С той лишь разницей, что его габариты определялись отсутствием и грамма лишнего жира в доведённом до совершенства тренировками теле, а не наросшим мяском и жирком как у мальчишек, чьи тела претерпевали медленные, но уверенные метаморфозы на пути от подростка к взрослому мужчине. А лицо… Да разные бывают лица вообще, а в таком возрасте – подавно.

Обведя изучающим взглядом помещение, Скворцов уверенно направился к столу, за которым сидела красивая темноволосая девушка. Лия Тернова. Антон и Лика описали «первую красавицу всея 10-й «А»» очень точно. Трудно было не узнать. Её зрелая красота выгодно выделялась среди почти детских лиц и угловатых фигур большинства одноклассниц. Было в ней что-то от южанки, чуть раскосые темные глаза, тонкие губы и брови «вразлет» выдавали темперамент. Во взгляде читались решительность и воля.

– Э! Э! Парень, это моё место! – удивленно воскликнул из-за его спины какой-то парнишка, на которого Андрей не обратил внимания.

– Свали, – лениво произнёс Андрей и, взвесив на руке сумку с учебниками, висящую на стуле, бросил её обескураженному хозяину.

– И что дальше? – изобразив улыбку уголком губ, с вызовом спросила темноволосая.

– Дальше, я буду здесь сидеть, – буркнул Андрей без тени улыбки, – нравится это кому или нет. Я всегда сижу именно на этом месте. Самый дальний стол в ряду у окон. Традиция у меня такая.

– Старт неплохой. Прикол в том, доскачешь ли до финиша? – обманчиво расслабленным тоном произнесла девушка.

– Ничего. Я в седле крепко сижу. Как-нибудь и доскачу.

– Смотри, не свались по дороге… Наездник! Я кобылка хоть и невзрачная, но норовистая.

– Да ничего. И не таких объезжали…

– Ха, похоже на наглость! – вдруг раздался совсем не девичий голос.

Через группку зевак протиснулся высокий, спортивного телосложения парень и, приняв воинственный (на его взгляд) вид, сказал, как будто выплюнул слова:

– Слышь, братан! У тебя борзометр не зашкаливает? Борзый, да?

– Заткнись…

– Что?! Да я!..

– Подожди, Кот! – темноволосая жестом остановила кинувшегося было вперед парня, которого назвала «Котом». – Морду набить никогда не поздно. Пусть для начала этот невоспитанный типус скажет нам, кто он, откуда и как его зовут. А то возник как гадкий утёнок на птичьем дворе и диктует свои условия.

– А ты что, самый главный индюк в этом птичнике? – насмешливо осведомился Андрей.

– Тогда уж, скорее, индейка, если успел заметить, – парировала темноволосая, расслабленно и демонстративно проведя руками от плеч до бёдер. – А ты и впрямь гадкий… Утёнок…

– Гаут, – зло выдохнул оскорбленный Кот.

– Согласен, – иронично сказал Андрей, обращаясь к темноволосой. «Спортсмена» он демонстративно игнорировал. – Только смотри, не перегни палку в своей норовистости. А то придется кусать локти, если я вдруг в прекрасные лебеди выбьюсь… Кстати, коль скоро мы со мной разобрались, то хотелось бы узнать, как зовут нашу индюшку?

– Лия, – игриво повела плечиком темноволосая. – Только сдаётся мне, что наш милый Гаут станет не прекрасным лебедем, а уткой в тесте. Если, конечно, не поймёт вовремя, на кого не следует шипеть.

– С чего бы? – иронично хмыкнул Андрей.

– А с того, – изобразила улыбку темноволосая, – что тебе бы стоило сначала уяснить, кто есть кто, и кого следует держаться в классе, если хочешь спокойно жить, а то…

– А то что?..

– Битым будешь! – резюмировала Лия, сузив глаза и вперившись в него взглядом. Видимо, по её мнению, это должно было производить некий эффект. Например, его, Андрея, напугать и заставить задуматься…

– Тебе тогда полегчает? – простой вопрос «вне программы» сломал весь ход предполагаемого разговора, и Лия растерялась. Однако через пару секунд ответ у девушки всё же нашёлся:

– Нет. Просто всё встанет на свои места. Отведённое ему место должен знать каждый и не пытаться испытать волю сильных…

– Скажи, природа глупа, создав всё таким, каким мы имеем? – вернул Терновой не менее ласковую улыбку парень.

– Ты о чём? – теперь уже искренне удивилась Лия.

– О том, что жаба тоже хищник. Для мотыльков. Пока нет ужа. Или цапли. Так сказать, заместитель более сильного хищника. Продолжить цепочку?

– Хвилософ! – насмешливо протянула Лия. – Сам дошёл или подсказал кто?

– Ты знаешь, если честно, то подсказал. Один человек. Он военнослужащий. Кстати, у него есть любимая фраза: «солдат не может не быть философом. Постоянно играя со смертью, поневоле начинаешь смотреть на жизнь философски»…

Периферией зрения Андрей видел, что остальные одноклассники – теперь уже одноклассники – внимательно прислушиваются к разговору, но вмешиваться в него не торопятся. И только Кот нетерпеливо кидает взгляды на него, но тоже не проявляет активности, видимо, не решаясь перечить Терновой.

«А ведь он в неё втрескался по самые уши, и теперь краса-девица из него верёвки вьёт», – мелькнула мысль-догадка.

– Фи! Солдат! В солдаты сейчас только нищие или придурки залетают. Это также позорно, как не вовремя забеременеть, – скривилась Лия. Видно было, что шестнадцатилетняя девчонка при всех своих недостатках пока ещё всерьёз не думает о том, как не вовремя не забеременеть. Просто цитирует кого-то для себя авторитетного, – ты, видать, тоже придурок, раз не понимаешь, что своим выделыванием ты завёл парней, и они теперь не успокоятся… Если, конечно, я не утихомирю.

– И что же мне теперь делать? – спросил Андрей иронично. – Умолять тебя об одолжении?

– А ты подумай… – Лия, обиженная тем, что разговор идёт совсем не по её сценарию, всерьёз разозлилась. Видимо, отвыкла даже от намёка на несогласие со своим самым правильным мнением… – Придурок!

Кинув злой взгляд на новенького, Тернова собрала свои вещи и пересела за другой стол, перекинув Андрею сумку длинноволосой симпатичной девчонки.

– Ракитина, Люд, будь другом, пересядь. Только ты со своим адским долготерпением сможешь вынести этого Гаута оставшиеся пять уроков.

Людмила пожала плечами и молча перешла за стол, который «отвоевал» себе Андрей. Глянула ему в глаза и тихо проговорила:

– Только со мной так не надо. Я не кобылка. Я человек…

Такое нестандартное решение Терновой, а также прозвеневший звонок, несколько остудили парней, кидавших на новенького воинственные взгляды. Все расселись по своим местам в ожидании учителя.

«Чёрт возьми, – удивился меж тем Андрей. – Лика была права. Эта Людмила с характером. Что-то в ней есть привлекательное. Этакий стерженёк. Без снобизма, но видно, что унижать себя не даст. И, кстати, Лика об этом ни словом не обмолвилась, но её подруга к тому же довольно прехорошенькая. Не такая броская красота, как у Терновой, но это дело вкуса».

Сама Лика всё время словесной перепалки крутилась у своего стола, роясь в сумке и делая вид, что происходящее её не касается от слова совсем. Несколько усиленно, но… Сойдёт. Не Станиславские вокруг собрались. Сейчас она прилагала титанические усилия, чтобы не обернуться в сторону стола, за которым сидели подруга и новенький.

Андрей вновь встретился взглядом с Ракитиной и улыбнулся, заметив, как та поспешно уткнулась в учебник, всем видом демонстрируя, что готовится к уроку и поглощена повторением материала. Видимо, чувствуя на себе взгляд парня, девушка нервно наматывала на палец непослушную прядь, выбившуюся из-под заколки.

Буквально через минуту Людмила опять скосила глаза на новенького, но, встретив его спокойный изучающий взгляд, смущённо улыбнулась одними уголками алых губ. Её щека и маленькое ушко, видимые Андрею, полыхали, как пожар. Девушка покачала головой, словно стыдясь, что была застигнута в тот момент, когда пыталась тайком разглядывать его.

«Странно, – пришла неожиданно мысль. – Мне кажется, или что-то в ней действительно вроде как знакомое. Вроде как видел где. Но я здесь никогда не был… Странно».

Вдруг он вспомнил свои сны, в которых видел незнакомку, постоянно преследующую его с того самого дня, как загремел в реанимацию.

– Здорово! – помимо воли вырвалось у него, и возглас этот был совсем не весёлый.

– Что «здорово»? – повернувшись к нему, спросила Людмила.

– Да всё здорово, – сердито буркнул Андрей, мысленно трижды обозвав себя идиотом.

«Так, как там у классика? Все чудесатее и чудесатее[7]… – обескуражено подумал он, пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли. – Ничего себе шуточки. А может, просто похожа? А как убедиться»?

Мысли завертелись словно в каком-то калейдоскопе. Возникло обоснованное опасение в том, что он начинает потихонечку сходить с ума. Парень реально вдруг захотел убедиться, снилась ли ему именно она или… У девушки из сна под правой грудью была небольшая родинка, но вариант «сними платье – родинку посмотрю» выглядел не просто убогим, но вообще отдавал крайне прогрессирующим идиотизмом…

«Ты о чём вообще?! – мысленно же сам себя одёрнул парень. – Вот уж воистину придурок! Это был сон! Всего лишь невсамделишный, хоть и очень приятный, сон, и ничего более»!..

Через пару секунд он смог окончательно взять себя в руки и сделать вид, что ничего не произошло. Девушка, по всей видимости, что-то почувствовала в его взгляде и уже открыла рот, чтобы задать вопрос, но тут в класс вошёл учитель. Поприветствовав преподавателя, ученики вновь расселись по своим местам, и урок начался. Людмила отвернулась от Андрея, и он тоже делал вид, что поглощён изучаемой темой…

Первый «учебный день» пролетел незаметно, словно новые впечатления подхлестывали часы и минуты, как горячего коня. Андрей, маскируя свой интерес, тайно наблюдал за своими волею случая одноклассниками. Он анализировал то, что увидел, и, запоминая каждого, делал вывод, что он (или она) из себя представляет.

После окончания последнего урока класс, в который они пришли на соответствующий предмет, быстро опустел, и Андрей, погружённый в свои раздумья, остался один. Хотелось посидеть в одиночестве и систематизировать свои наблюдения. Он знал, что первым вопросом Антона будет: «ну что?»…

Школьные порядки разительно отличались от суровых будней «Бурсы», и парень понял, что адаптироваться придётся на ходу. Если не сделать на это поправку, то можно завалить всё дело. Да, он считал себя взрослым человеком, причём имел на это полное право. И даже не из-за того, что ему было уже двадцать. Если бы всем этим ребятишкам пришлось выдержать прессинг «Бурсы», то они бы его поняли. В том плане, почему все они для него, несмотря на всего два или три года разницы – детишки несмышлёные. Вроде как для них самих, например, пятиклассники.

При этом он в последний раз учился в настоящей, «детской» школе лет двенадцать назад. Ведь в реанимацию после аварии он попал как раз едва окончив второй класс. И мало того, что прошло столько лет, но то была начальная школа, а сейчас он сразу «перепрыгнул» в старшеклассники, минуя, так сказать, подготовительные этапы. Оно, конечно, химия или физика и в «Бурсе», и в школе, они и есть химия или физика. Такие же занятия, ведь общеобразовательные предметы для них, учеников Спецуры, никто не отменял и даже в более расширенных пределах… Тут, например, в курсе химии не изучали способы изготовления быстроисчезающих из организма ядов, как и способы их распознавания с последующим противодействием. Не преподавали, опять же, например, в рамках курса как химии, так и физики способы сборки и нейтрализации СВУ[8] из тех ингредиентов, которые можно приобрести в любом магазине или на рынке. Ладно, пусть в двух – трёх магазинах. И СВУ как обычных, так и тайминговых, так и радиоуправляемых. Ну, или вообще «зашнурованных»[9]… В общем, в «детской» школе некоей «изюминки», на его взгляд, не хватало. И во время урока вряд ли здесь в класс ворвутся инструкторы с автоматическим оружием в руках и устроят всем весёлую переменку с не менее весёлой игрой «увернись от пули». Да, в «магазине» из тридцати патронов у «налётчиков» двадцать девять были холостыми, но один-то…Это чтобы не забывали думать, а не проявляли «чудеса героизма», бросаясь на налётчиков бездумно.

В общем, чего-то в этой школе не хватало, и была она какой-то не такой. На взгляд Андрея – неправильной. Но «жить и учиться» придётся в ней.

Сейчас, сидя за своим столом, Андрей думал о Яре, пытаясь сопоставить его с Лией. Сразу бросалась в глаза не просто противоположность, а полная несовместимость характеров.

«Яр – вылитый брат, – размышлял парень, – и по характеру, и внешне»…

Вспомнив облик младшего братишки друга, Андрей мысленно составил его портрет, словно раскладывал перед собой фотографии участников интересующих его событий.

«Итак, Яр. Правильные черты лица. Простая, но аккуратная стрижка. Не красавец, но цепкий взгляд серых глаз, светящийся в них ум и даже небольшой шрам над бровью делают его по-своему привлекательным. Та же, что и у Антона, спокойная рассудительность и внутренняя собранность. Прям в суждениях, чужд подлости и предательства. Как и брат, будет надёжным товарищем. Уже личность в свои шестнадцать лет» – выложил Андрей первую «фотографию».

«Далее, – «достал» и «выложил» вторую «фотографию» парень, – Лия. Кокетка, рисовщица, хоть далеко не проста. По первому впечатлению – самовлюблённая, напыщенная дура, кукла, однако хитра, как лисица. Умеет схватить ситуацию за хвост. Типичная красавица-южанка внешне, внутренне – смесь коварства и подлости, судя по тому, что успел заметить я, и тому, что рассказала Лика».

Встав из-за стола, Андрей прошёлся по классу. В движении ему легче размышлялось. Такую особенность он заметил за собой уже давно и всегда следовал этому правилу неукоснительно.

«Взять ту же Люду. Тоже весьма недурна собой, но самое прекрасное в ней – её глаза, – прохаживаясь по проходу между столами, думал Андрей, – глаза – зеркало души. В них отражается внутренний мир человека. Это не я, это кто-то умный сказал. А у Ракитиной очень красивые, просто завораживающие глаза. Иногда как два солнечных лучика, а иногда омуты. В таких и утонуть можно. Но всё равно, несмотря на риск утопления, хочется в них смотреть и смотреть, – подумал он, – тогда как у Лии самое яркое на лице – это губы и то потому, что напомажены».

Ход его мысли был прерван появлением Терновой.

«Легка на помине» – мысленно выругался про себя парень и, подхватив свой кейс, направился было к выходу из класса.

Лия осматривала класс, загородив собою дверной проём, поэтому он понял, что выйти, демонстративно не обратив внимания на девушку, ему не удастся. Толкать же девчонку, пусть даже и неприятную ему в общении, Андрей не хотел. Просто был воспитан так, что не мог себе такого позволить в отношении девочки-девушки-женщины в обычной ситуации.

– Забыла что-нибудь? – буркнул неприветливо, ибо его дальнейшее молчание в той ситуации, когда они стоят в дверном проёме грудь в грудь, едва не касаясь друг друга, выглядело бы просто глупо. Надежда на то, что Лия посторонится и даст пройти не оправдалась. Смутить её, как оказалось, не так-то и просто.

Не обращая внимания на его тон, девушка приветливо улыбнулась и, ещё более приблизившись, хоть это казалось невозможным, сказала, глядя ему в глаза:

– Да. Фломастеры. Не видел?

Тонкий аромат её духов достигал обоняния Андрея, невольно настраивая на лирический лад. Близость молодого, здорового девичьего тела кружила голову. Вообразив, как действует на настоящего малолетнего школяра эта обманчивая всеразрешающая доступность, и какие гормональные взрывы должны, по идее, сейчас сотрясать его организм, будь ему реально шестнадцать, Андрей мысленно усмехнулся. Духи, как отметил парень, тоже не простые. Когда они говорили с ней перед уроками, запах парфюма от девушки был иным.

«Интересно, откуда такие у девочки-школьницы»? – мелькнула мимолётная мысль.

Фокус в том, что обычный пятнадцати – шестнадцатилетний парень вряд ли знает, что такое афродизиак[10]. Он сам-то сейчас подумал в этом направлении только потому, что о подобных стимуляторах полового влечения им читали в рамках одного интересного – но, к сожалению, строго теоретического – спецкурса. А если помножить такой гормональный удар на ситуацию, когда наедине, буквально в двух сантиметрах от тебя красивая девчонка, и кроме этих двух сантиметров тела разделяет только тонюсенькая ткань школьного платьица… В такой неоднозначной обстановке воображение настоящего тинэйджера может услужливо нарисовать всякие благоглупости, негативно влияющие на благоразумие…

«Нда-с! Будь мне лет шестнадцать, и не имей я представления о «предмете», я бы уже влип! – самокритично подумал парень. – Бьёт безотказно, как из пушки. Бедный Ярик. Как он сумел так быстро от неё отвязаться? И голосок такой ласковый, и повадки как у игривой кошки… Не иначе задумала что».

– В столе своём возьми. Где им ещё быть-то? Или подозреваешь, что я их стащил? – ответил наконец парень, ведь дальше молчать, стоя лицом к лицу в дверях, было бы не то, что неприлично, но – глупо.

– У-у! Какой сердитый, – насмешливо протянула Лия, задержав на нём пристальный взгляд, – обиделся, значит?

– С чего это ты взяла? – возразил Андрей всё с той же ироничной усмешкой.

– Вижу… А зря. Ты держался стойко, но глупо.

– Ладно, проехали.

– Вот и поговорили… – натянуто улыбнулась Лия. – Может, хотя бы хватит соображалки догадаться меня проводить?

– Боишься, что встретят и обидят или украдут?

– Нет, – после секундного замешательства ответила Лия, постаравшись придать своему голосу оттенок безразличия, – хотя нынче это сплошь и рядом. Просто привычка. Я сама выбираю себе компанию, и редко когда бываю одна.

– Пойдем, коль напросилась, – насмешливо произнёс Андрей, подумав, насколько всё предсказуемо. Кто-то ведь должен отвести «оборзевшего Гаута» в укромное местечко, где нахала можно будет обстоятельно и без помех поколотить… Науки для…

Между тем, Скворцов понял, что его слова, образно говоря, задели девушку за живое, обидели и зародили желание не просто подчинить, или поколотить для науки, но немедленно и жестоко отомстить. Неожиданный всплеск негатива буквально на долю секунды затопил разум его нежданной спутницы, и сквозь приветливую улыбку Лии прорвался цепкий, ненавидящий взгляд, грозя сорвать всё задуманное. Однако за броской внешностью этакой пустышки – симпатяшки скрывалась жестокая железная воля, и готовое вырваться раздражение было безжалостно раздавлено, а частички его растасованы по самым тайным уголкам души. Губы девушки даже не успели изменить своего положения, всё так и имитируя приветливую улыбку.

«Успокойся, – мысленно хмыкнул парень, – всё в порядке. Я – не заметил»…

Лия явно не привыкла к такому обращению с собой, однако, держа на губах ненатуральную, словно приклеенную, улыбку, она освободила дорогу, а затем, забрав-таки злополучные фломастеры из ниши в своём столе, двинулась вслед за Андреем, быстро приноровившись к его легкому пружинистому шагу.

По всей видимости, несмотря на умение быстро подавить раздражение, сказанное ранее наложило свой отпечаток на настроение девушки, и дальнейший разговор не задался. Они молча брели по аллее парка, не пытаясь преодолеть возникшую маленькую пропасть между ними. Просто шли рядом, коль скоро избежать этого не представлялось возможности.

Мысли Лии, как замечал Андрей, изредка искоса поглядывающий на задумавшуюся о чём-то девчонку, текли по совершенно предсказуемому для него руслу. Всё это время, она была лидером в классе. Единоличным. До этого года. До выпускного класса. И лидерство это никто не оспаривал. Кто-то и не пытался, ибо однозначно не мог, а кто-то просто не хотел, занятый своими делами. Парни, из тех, что не боялись «огрести» от более удачливых конкурентов, увивались исключительно вокруг неё, а девчонки ничего не могли поделать, ибо их угловатые фигурки не шли ни в какое сравнение (в глазах одноклассников) с рано расцветшей фигуркой Терновой. Да и родители Лии, торговые работники, имели возможность одевать дочь в импортный дефицит не в пример большую, чем, например, какой-нибудь слесарь ростовского ГПЗ 10. Нет, не в школе. Там – Её Величество установленная форма (опять-таки разного качества и фасона). Но дети общались и вне её стен и поэтому знали друг о друге пусть не всё, но многое.

Первый удар по единоличному лидерству Терновой был нанесён в сентябре этого учебного года, когда одноклассники вдруг с изумлением увидели подросших и расцветших за лето двух давних, с первого класса подружек: Лику и Люду. Они относились как раз к той категории девчонок в классе, которые могли, но не хотели оспаривать лидирующую роль Лии. К такому выводу пришёл сам Андрей, когда слушал Ликин рассказ и её легкомысленное «а, больно надо перед мальчишками попами крутить, вон пусть Лиечка старается».

Девчонки не хотели влезать во все эти совершенно не интересные им дрязги и сейчас, но само их появление в классе первого сентября уже разделило «мужское» внимание, отобрав единоличное лидерство у Лии. Тернова это видела, понимала, но ничего поделать не могла: подружки были в классе с самого первого звонка, того, что прозвенел для них десять лет назад, когда большая часть из нынешних фигуристых красавиц, совсем мелкие, но в огромных бантах, впервые в жизни вошли в здание этой школы. Старожилы, если можно так сказать. И открытое соперничество с ними авторитета Лие, появившейся только в четвёртом, явно не добавило бы.

Вторым ударом по самолюбию был недавно появившийся новенький. Тропинин. Который предпочёл роли очередного её воздыхателя «простушку» Лагутину. Да так, что всем в классе об этой истории, то есть её фиаско, стало известно.

И вот теперь третье «явление», грозящее полностью растоптать её «авторитет», но и не только. Каким-то своим девчоночьим чутьём, Тернова поняла, что этот новенький – лидер. Не чета ей, которая добилась лидерства лишь красотой при отсутствии видимой конкуренции. Он действительно умеет вести людей за собой. Лия поймала себя даже на том, что сама с удовольствием просто подружилась бы с таким парнем. Но вторые роли её не устраивали. А потому…

Сейчас Лия, и это было заметно втихаря посмеивающемуся Андрею, представляла его, внезапно вторгшегося в такой привычный, устоявшийся мирок класса, ползающим перед ней на коленях и умоляющим о прощении. Да, просящим прощения именно у неё. У единственного человека, кто мог предотвратить то, что, по её же собственному замыслу, новенького ждёт впереди.

В её самомнении, только она могла управлять парнями, ибо две эти тупицы, Анжелка и Людка, по большому счету, серьёзной конкуренцией ей не являлись. Они так и не поняли правил современной жизни и до сих пор носились как дурак с писаной торбой с такими архаичными понятиями, как девичья честь, совесть, порядочность…

Девичья честь… Убогое и искусственно выдуманное нечто, которое если и нужно беречь, то лишь для того, чтобы выгоднее продать тому, кто потом даст кров и кусок хлеба. Любовь не накормит, а вот кому надо вовремя предложенная… Эта самая «честь» обеспечит будущее. Причём – безбедное. И это – главное, ведь больше она ни для чего не нужна. Так говорит мать, и Лия не видела ни одной причины, чтобы подвергать её слова сомнению.

Поэтому нет, Анжелка и Людка совсем не конкурентки, хоть природа и наградила их весьма симпотными мордашками и точёными фигурками, по которым сохнут парни даже более старшего возраста… Обе по жизни ждут своего прынца на горбатом запорожце и в заплатанных штанах, который увезёт в шалаш, где им и будет рай, согласно известной присказке. Лия не такая дура, и если кто и получит её, то тот, кто повезёт далеко не в шалашовый рай, но как минимум в приличный загородный домик. Такой, что не хуже, чем у её собственных предков. И повезёт не на «За́поре» убогом. Поэтому даже и ставить их рядом не стоит. Но это – по жизни. А вот в классе…

Тернова всё чаще замечала, что парни начинают заглядываться на двух подружек, обделяя вниманием её. Поэтому была зла на одноклассниц, просто умело скрывала это. Ей с ними лично ссориться нельзя. Результат – непредсказуем. Но это не значит, что нет способов. Она уже попросила Гарика разобраться с этой проблемой. Нет, не избить, как возомнившую о себе Ленку и её тупого хахаля. Этих – нет. Этим просто в укромном месте под рюмку водки юбки задрать, чтобы всем потом рассказать, какие они, на самом деле «чистые и честные». А ещё лучше самих их споить до зелёных чёртиков. Пусть даже и насильно. Чтобы все узнали, как они, мамкины недотроги, пьяные к мужикам сами клеятся. Гарик обещал и дал ей задание… Точнее рассказал – так Лие было приятнее думать – что нужно для этого сделать ей. Но пока…

Вот такие злые мысли крутились в голове у Лии, и она прилагала максимум усилий, чтоб их отпечаток не прорвался сквозь используемую маску приветливости. Поэтому шла молча.

Молчал и Андрей, который видел, что задумала обиженная «статуэтка с пьедестала». Парень ошибался лишь в одном: приписывал все мстительные эмоции, проскальзывающие изредка на Лиином лице, только себе. О том, что раздражённая и обиженная Лия решила, причём ещё до его появления, наказать всех «обидчиков», Андрей даже и представить тогда не мог. Нет, он не питал иллюзий на счет этого падшего ангела, видел, что задел Лию, говоря с ней нарочито пренебрежительно. Знал, что она непременно отомстит, догадывался, по какой причине она «забыла» фломастеры и вернулась в класс, так же как понимал, куда и зачем его сейчас ведут. Но и только. Просто… Просто он боевик, а не аналитик. Аналитика – это к Тропарю. Ну и, если честно, все его мысли были заняты Людмилой. Её образ никак не хотел испаряться из сознания, грозя стать основополагающим фактором, определяющим всё его настоящее бытие.

Предчувствие опасности заставило отвлечься от дум. Парень предполагал такое развитие событий с самого первого мгновения появления Лии в классе после уроков, был готов к этому, но тренированное сознание всё равно отфиксировало поток внимания и подало тревожный сигнал.

Подняв голову, Андрей увидел «группу поддержки» и понял, что месть за попранный Лиин престиж и поставленное под сомнение лидерство ждёт его именно здесь. Сейчас… Во всяком случае, это они так думают…

Вся компания, ещё с самого первого мгновения утреннего общения горевшая желанием поставить его на место и вернуть status quo, собралась в этом укромном уголке парка, куда, пользуясь его «доверчивостью», завела Андрея Лия.

«Ба! – про себя удивился парень. – И Реутов, и Ждан с Вовкой… Ну, Вовка понятно, это его я с места подвинул. Так что обижен, но Ждан-то? Вон даже очкарика Брица привели. Этот, судя по всему, взят как свидетель. Для подтверждения факта виктории над строптивым Гаутом».

Удивило также присутствие Жанны Фоминой – некрасивой пухлой девчонки, которую наверняка все дразнили бы «пышкой» или «пончиком», если бы не непонятно как и на какой основе возникшая дружба с Лией.

Андрей молча опустил «дипломат» на скамейку и скинул куртку.

– Догадливый, – хмыкнул Константин Реутов, прозванный Котом, за повадки и отменную реакцию, выработанную пятью годами занятий в секции рукопашного боя. Он также скинул куртку и приглашающим жестом указал новенькому на центр импровизированного ристалища.

В его голосе Андрею неожиданно послышалось одобрение. Не уловил он также и неизбежной в такой ситуации мальчишеской ненависти со стороны этого непонятого им пока персонажа разворачивающегося спектакля. Видимо, сама драка, несмотря на несомненное умение, не доставляла Коту удовольствия. Он собрался драться лишь затем, чтобы избежать постыдного для подростка обвинения в трусости. Просто не мог не ответить на вызывающее поведение Андрея, демонстрируемое им в первые мгновения появления в классе.

А вот Ждан и Вовка, имея в союзниках Кота, явно предвкушали избиение Гаута, с удовольствием представляя, как униженный и раздавленный гордец будет вымаливать у них прощение. Они просто не встречались с серьезными проблемами и постановили считать себя «крутыми».

«А Кот нормальный парень», – мельком подумал Андрей, решительно шагнув вперед.

Ждан с Вовкой обошли с боков, и лишь Эдик Бриц, тихоня-очкарик, поспешно отступил в сторону, давая понять, что к происходящему непричастен.

– Может, миром договоритесь, – спросил он, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

– Бесполезно, – отрезал Ждан, – ща мы его поучим хорошим манерам. На будущее… – однако лезть вперёд не спешил.

– Мы?.. – демонстративно удивился Андрей. – Хороши герои – все на одного, – добавил он, взглянув на девушек, но ни одна, ни другая не поддержала парня, ни слова не сказав о восстановлении паритета и справедливости.

Жанна, уловив некую заминку, каблучком отшвырнула мусор от своих ног, расчищая место, и недоумённо произнесла:

– Мы что, зря сюда шли? Стоило ли торопиться!..

– Да, – хмыкнула Лия, – на ваши постные физиономии мы и в школе насмотрелись. Раз всё так, то быстрее приносите Гауту свои извинения и разбежимся, если не хватает духу поступить по-мужски. Учить его хорошим манерам, видимо, придётся мне.

Андрей понял, что Лия хочет видеть его избитым и униженным и, как следствие, покорным их воле. А Жанна… Жанна хочет того, чего хочет Лия.

Отвлечённый словами Лии, Скворцов «пропустил» первый удар. Он хотел просто сделать так, чтобы не выглядело совсем уж избиением младенцев, но Ждан дрался не в первый раз и бил, зная куда. А, может, у него что-то было зажато в кулаке. Из рассеченной брови потекла кровь. От второго удара Андрей «едва успел» уклониться, и кулак Ждана скользнул по плечу. Повинуясь сигналу, «друзья» накинулись на противника как собачья свора, ждавшая первого укуса и визга боли. Укус был, визга не было, но рефлекс сработал, и Ждан с Вовкой ринулись вперед, нанося беспорядочные удары противнику. Не желая калечить «малышню», Андрей уворачивался и парировал, краем глаза наблюдая за застывшим на месте Котом.

Внезапно во всеобщей неразберихе возникла неожиданная секундная пауза, когда «крутые парни» уже выдохлись, а новую порцию воздуха и боевого запала ещё не вдохнули…

– Правильно, правильно. Таких как Гаут надо учить, как собачек в цирке: сделал как надо – конфетку, плохо сделал – хлыстом по морде…

Услышав слова Лии, Андрей искренне удивился злости, прозвучавшей в голосе хрупкой на вид, миловидной девушки. Она, видимо, ещё не оценила рисунок боя, полагаясь по инерции на численное превосходство воздыхателей. До сих пор парень не воспринимал всё происходящее всерьез, так как владел рукопашкой в такой степени, что нелепое размахивание руками этих малолеток лишь забавляло его. После слов Лии волна жгучей ненависти, неожиданно для него самого, захлестнула Скворцова. В голове зазвенело от прилива крови, от вдруг возникшего на ровном месте злого азарта, и менее чем через минуту ноги Ждана торчали из-за скамейки, где тот финишировал после броска Гаута. Вовка, подскочив как-то по-кошачьи, боком, попытался ударить ногой, и Андрею не осталось ничего другого, как отправить его вслед за дружком. На грани восприятия Андрей был поражён тем, что, прекрасно понимая разницу уровня его подготовки и умения драться напавших на него мальчонок, он, по непонятной ему причине, в данный конкретный момент выбирал самые болезненные и травмирующие варианты ответа на атаку. Осознавая, что этих пацанов можно было вывести из игры много более комфортными для них способами, Андрей сделал зарубку на память, решив попытаться разобраться с таким феноменом на досуге. Точнее – с Антоном.

Долго думать ему не дали, и он теперь действительно едва увернулся от неожиданно резкого и профессионального удара Кота. До сих пор Реутов не принимал участия в драке, осознанно сторонясь нападения многих на одного. Теперь, когда Ждан и Вовка дружно и вдохновенно пускали слюни на траве газона, Кот недвусмысленно напомнил о себе.

Оценив благородство противника и его мастерство, Андрей, не желая наносить травмирующие повреждения, рывком ушёл с линии атаки. Проанализировав занятую Котом позицию, его самоустранение от предшествующей свалки и уверенный вызов один на один, Гаут понял, что Кот умеет бить, знает, куда и как это надо делать. При этом подлость и скотство благополучно обошли этого парня стороной. Во всяком случае – пока.

После первых двух – трёх выпадов, он отметил, что Кот в своей секции тренировался, как минимум, вдумчиво и увлечённо… Он был стремителен и точен, этот пока ещё котёнок, но, в конечном итоге, разделил участь Ждана и Вовки, ибо в единоборствах пропасть между спортивным вариантом и боевой их составляющей неизмерима и почти непреодолима.

Лия следила за происходящим округлившимися от испуга глазами. Едва ли не впервые за свою, пока ещё недолгую жизнь, девчонка стала свидетелем не мальчишеской потасовки, а реальной жестокой драки, без «рыцарских» правил «до первой крови», и наивных условностей, типа «по морде и по яйцам не бить».

Она с нескрываемым ужасом смотрела на скорчившихся на земле Ждана и Вовку, и на хрипло хватающего ртом воздух Кота. Того самого Кота, который был «грозой» всей их параллели и с которым связываться было себе накладнее, о чём в их школе знал каждый, кто достиг соответствующего возраста.

Наконец, Реутов смог глубоко вздохнуть и, глядя окрест помутнелым взглядом, предпринял отчаянную попытку подняться с земли и сесть на скамейку. Андрей помог, ибо единственно к кому из участников драки не испытывал негатива, так это к Коту.

Вспомнив о виновнице произошедшего, он развернулся в направлении Лии. Девчонки стояли, прижавшись друг к другу. Они обнялись так крепко, словно через минуту надо будет идти на эшафот. Волна ненависти вновь сжала сознание в тисках, отсекая все положительные эмоции. Злость искала выход и побуждала к действию.

– Что, – зло выдохнул парень, – зрители довольны? Тогда надо платить за просмотр…

Когда он шагнул в их направлении, Жанна испуганно взвизгнула и отскочила прочь. Так, словно боялась, что новенький ударит и её. Одновременно, естественно, совершенно случайно – хотя Андрей вдруг на мгновение засомневался в этом – толкнула подругу. Да так, что та буквально влетела в Скворцова, вскрикнув и уронив на землю кепочку Кота, которую надела на голову перед дракой.

Ухватив опешившую девчонку за волосы на затылке, Андрей запрокинул её голову и приник к губам долгим поцелуем. Лия замерла, как цыплёнок, увидевший перед собой коршуна, лишь уперев ладошки в грудь схватившему её парню. Она не пыталась при этом оттолкнуть и, судя по всему, боялась даже пошевелиться: так с ней ещё никто и никогда не поступал. Менее чем через минуту, отшвырнув на скамейку застонавшую от унижения и обиды Лию, Андрей кинул ей на колени упавшую с головы кепку. Оглядев место «побоища», он подхватил кейс и куртку и, резко развернувшись, побрёл прочь из парка.

Через некоторое время Скворцов почти пришёл в себя и, поразившись неожиданно возникшей на ровном месте собственной жестокости, сокрушённо подумал, что такого бурного начала не ожидал даже он. И что-то тут явно не так, если припомнить слова Антона о давлении на мозг и о попытках заставить делать нечто, противное самому складу характера подвергшегося воздействию…

Неожиданно его отвлёк от размышлений звонкий девичий голос.

– Андрей, ты где пропал? Я искала тебя везде! Они хотели… – голос прервался на мгновение… – Тебя били? Я не успела?

Достав платочек, Людмила кинулась к Андрею.

– Не надо, – поморщившись, ещё не отошедший от драки парень отстранился, и оттолкнул руки девушки, – помоги лучше Ждану с Вовкой. И Коту тоже, если он ещё не пришёл в себя. Они сейчас больше нуждаются в помощи.

Он вновь поморщился и стряхнул со щеки струйку крови.

– Или тебе тоже хотелось посмотреть, как меня колотят? Все на одного! Вы ведь любители зрелищ! Хуже волков! – зло прошипел парень, внутренне поражаясь и недоумевая, что с ним происходит.

Людмила отшатнулась. Губы задрожали, и глаза наполнились… нет, не слезами. Обидой. Она резко развернулась и пошла прочь, ничего не видя перед собой. Девушка тоже недоумевала, но она задавала себе совсем иной вопрос: почему этот новенький так быстро завладел её мыслями, воображением и стал одним из факторов, ежеминутно сопутствующих течению жизни… Ведь так не бывает, чтобы так быстро… Вдруг, не в силах совладать с пиком эмоций, Люда, сорвавшись на бег, бросилась к автобусной остановке.

– Чёрт, обидел, – запоздало мелькнула покаянная мысль.

Андрей разрывался в выборе: догнать её или оставить всё, как есть. Сердце требовало догнать, а разум, точнее самолично взваленная на себя роль… Инструкторы всегда говорили, что сердце – это дома. На задании – только разум, иначе не останется ни сердца, ни разума, а будет лишь один хладный трупик. И ладно бы только твой, но таким образом можно подставить ни в чём не повинных дорогих тебе людей.

Вздохнув и желая скорее добраться до Антона – «аналитического центра» их импровизированной «операции», – Андрей развернулся и пошёл прочь.

Глава 3

Весть о неудаче, постигшей Реутова, не дошла не только до учительской, но даже многие одноклассники не знали о драке ничего. Подробности растворились среди непосредственных участников бесследно, и остальным оставалось лишь гадать, почему Кот, Ждан и Вовка вот уже третий день не появляются в школе. А те, узнав, что новенький не собирается распространяться о своих «успехах», на четвёртый день появились в классе и, как ни в чём не бывало, заняли свои места.

– И где это вы пропадали? – подняв троицу, как можно более строго спросила классный руководитель Эмма Кирилловна, по молодости лет «Эммочка» в неофициальном ученическом «табеле о рангах». – Что случилось?

– Да приболел я, Эм Кириллна, – тяжело вздохнув, сказал Ждан. – Грипп потрепал… Просто эпидемия какая-то, слышали по телеку? – невольно бросил взгляд на Андрея. – Зараза такая. Приставучий, сил нет…

– Ага, – поддержал друга Вовка. – Не отбиться никак! Треплет, треплет, а потом раз… и отстал. Отпустил, как ни в чём не бывало. Под глазами вот только…

Молча стоявший Реутов обвёл класс суровым взглядом, и тихие смешки умерли не родившись.

Эммочка растерянно посмотрела на Ждана, чувствуя подвох. Спросила с сомнением:

– Разыгрываешь? А сам где-нибудь с друзьями пропадал? Я вот родителей в школу вызову…

– Не, ни в коем случае, Эм Кирилловна! Не разыгрываю. Он и друзей с катушек сбил… Мо-ощный, гад!

– Ну-ну, – многозначительно произнесла учитель, за многозначительностью скрывая легкую растерянность. Она понимала, что её обманывают, но также понимала и то, что большего от парней не добиться. В том, что произошло, – пусть не сразу, но предстояло разобраться, тем более, что ранее таких вольностей как многодневное отсутствие в школе за этими неплохими по сути учениками не наблюдалось.

Быть классным руководителем, когда самый малолетний твой ученик всего лет на пять – шесть младше учителя, весьма непросто. Эмма Кирилловна, тяжело вздохнув, как незадолго до этого Ждан, разрешила непутёвым робингудам сесть. Урок начался.

После этого разговора все, кто знал или догадывался об истинной причине отсутствия Реутова, Жданова и Васильева, были уверены, что уж теперь-то они, если не все, то уж Кот непременно, жестоко отомстят новенькому. Но ссора, как ни странно, каким-то образом устранив разногласия между ними, расставила всё на свои места и даже сблизила, внушив обоюдную симпатию.

Со временем одноклассники успокоились. Только Лия Тернова злилась на себя и на парней, ставших причиной её неудачи. Она усматривала в этой оплошке начало крушения единоличного первенства в классе. Впервые что-то вышло вопреки придуманному ею сценарию, впервые самоуверенная и избалованная девчонка вынуждена была подчиниться обстоятельствам, а не создавать их по своему усмотрению. Тернову это нервировало, выбивая из размеренного ритма жизни. Такой уж она была человек. Интрига – её вторая сущность, и если все вокруг просто жили, то Лия играла, стремясь создавать жизнь такой, какой хотела бы видеть. Она не находила себе места, если что-то шло вопреки её воле и выходило за рамки личных представлений о правильном направлении движения.

Хитрая девица затаилась, решив отомстить Андрею иным способом. Она старалась как можно чаще бывать рядом с ним, оказывая знаки внимания, демонстрируя расположение и покорность. Словом, вела себя так, словно извинялась за то, что стала невольным свидетелем неприятных для парня событий. Кроме того, Лия с удивлением отметила, что новенький неравнодушен к этой дуре Людке, которую она же сама к нему и усадила. Вот это было в Лииных глазах вообще оскорблением, и она решила ускорить развитие событий, запланированных ею и её старшими друзьями.

В субботу на перемене к Андрею подошёл Ждан и без предисловия сказал:

– Слушай, ты реально ничего так парень. Действительно крутой. А я тогда подумал, что просто быкуешь… Пойдём сегодня с нами. У нас вечеринка намечается. Там соберутся нормальные ребята. Тоже крутые. Я познакомлю…

– Что за гулянка-то? – Андрей демонстративно сторонился всех этих новомодных терминов и понятий из американского кино. – Где?

– Да у Терновых дача свободна. Лиечкины предки к родокам подадутся, а дшерь непутевую бросают дома в гордом одиночестве прозябать. Народ решил не дать околеть от скуки бедной изгнаннице. А она и не против!

– А кто из наших ещё будет? – Скворцов мысленно поморщился от нарочито киношного сленга в исполнении «одноклассника».

– Ну, я, Кот, Тернова с Фоминой, естественно. Винишко попьём, музыку послушаем.

– Винишко?

– Да ты что, лёгкое совсем, так, компот. Я себе спиртное не позволяю. Ещё чего, так в алкоголики можно загреметь!

– Знаешь, не тянет что-то.

– Из-за Лийки? Да плюнь! Баба она и есть баба. Все они дуры… Просто у её паханов хатка крутая и есть где посидеть. Ну и лаванды немеряно…

– Лаванды?! Цветов, что ли? – иронично хмыкнул Андрей, «не понявший» о чём речь…

– Ну, ты и древний ископаемый! Лаванда – лавандосы – лавэ – баблосы. Денюжка.

– Так и говори, а то на какой-то тарабарщине болтаешь.

– Ох, и отсталый же ты, братец! Даром что дерёшься как Брюс Ли! Перевоспитывать тебя надо! – усмехнулся Ждан, всем своим видом демонстрируя, что его слова – шутка и не более. – А на Лийку плюнь. Я не мирить вас собрался. Просто хочу познакомить с действительно реальными пацанами…

Увидев усмешку на губах Андрея, Ждан удивлённо спросил:

– Чо смешного-то? Я, типа, не анекдот травил!

– Ты этимологию слова «пацан» знаешь?

– Не, а что?

– От иностранного слова «поц». «Поцен» – это то же, только меньшего размера. Если интересно, поинтересуйся на досуге…

– Да нафиг эта нтимо… Как там?.. Чего «логия»?.. Ну, ты, понял… Короче, придёшь, нет? А то как бы замиряться надо. Чо, так и будем волками смотреть друг на друга?

– Куда и когда?

– Не знаешь, где Лийка прозябает?

– Не интересовался.

– А, лады. Тогда к шести вечера к «стекляшке» подгребай. Ну, кафе через квартал от школы.

– Договорились. Буду.

– Да, компания там солидная. Надеюсь, кроме школьного костюма, у тебя найдется какой-никакой костюмишко выходной? И на цветы хозяйке…

– Наскребём по скудости своей малую толику для хорошего человека, – иронично хмыкнул Скворцов.

– Ну и ладушки…

Вернувшись домой, он, радуясь, что застал Антона на месте, рассказал о поступившем предложении.

– Тоха, ты не в курсе, что там за «солидные пацаны» в компании у Кота и Ждана? Говорят, есть интересные люди.

– И нашей «сильной личности» не мешало бы с ними познакомиться?

– Тох, не остри. Чего такой взведённый? – немного даже обиделся Андрей.

– Да настроение превосходное. Сегодня Яра забираю.

– Выписали? Вот здорово, поедем…

– Не, – покачал головой Антон, – тебе в гости к Терновой. В больничке сам справлюсь.

– Да ну её! Кукла, ватой набитая! Лучше за Яром съездим.

– Не торопись, – Антон указал рукой на кресла. Мол посидим, поговорим без суеты. – Там ситуация такая. Это не «пацаны» в компании у Ждана. Наоборот. Он у них так, шестёрка на подхвате. А Кот там вообще не при делах. Его, как и тебя, туда усиленно тянут. Видимо, тоже будут стараться приручить. Такие, как ты и он, им нужны.

– Да уж, – подтвердил Андрей, показывая другу, что эти расклады он и сам давно уже понял, – Кот рукопашник неслабый. Просто практики маловато. Реальной практики, а не спаррингов на тренировках по спортивным правилам.

– Вот, вот. И ещё неизвестно – зачем тянут… рукопашников, – Антон выставил верх указательный палец, привлекая внимание друга, – так что сходи обязательно. Там компашка тёплая. Сливки, так сказать, общества, районного масштаба. Мальчики и девочки «мэйд ин из-за бугра» собираются вместе, чтобы повеселиться на папашкины и мамашкины деньги…

– Лавандосы…

– Чего?

– Да просветили сегодня меня, сирого, об основах русского языка некие продвинутые личности…

– А… Привыкай. Скоро со словарём по-русски общаться будем… – Антон раздражённо махнул рукой, выразив своё отношение к такому засорению родного языка… – Далее. Самое интересное. Там, с высокой степенью вероятности, будут некие Гарик, в миру Игорь, и Марк. Лепшие мои кореша, – подражая жаргонизмам определенного слоя молодежи, зло произнес Антон. – Вот это самое интересное. Это они отработали Яра и Ленку. Слышал краем уха, что избивать и калечить, и даже убивать – им не впервой.

– А вот с этого места подробнее, – мгновенно насторожился Андрей.

– В восемьдесят девятом. В августе. Нашумевшее убийство парня и девчонки в парке. Яру и Ленке почти ровесники. Были… Там конкретно туши свет… Девочку изнасиловали и потом хладнокровно добили ножом.

– А что, уголовного дела не было? Ведь если даже ты связываешь это убийство с Гариком и его компашкой, то что, менты вообще слепые?

– Не гони на ментов, – грустно махнул рукой Антон, – я, если заметил, теперь тоже мент. Вот только повадки иные. Мне как тому волчаре в козлиной шкуре: капусты вокруг огород, а меня всё на мяско тянет. Не уверен, что приживусь. Ну, посмотрим со временем…

Друзья переглянулись. Их готовил Комитет. Для себя. Но… Ситуация изменилась, и в родную структуру им теперь хода не было. Вышвырнули и забыли «в свете и по причине»… Парадоксально, но факт: Комитет сейчас начинали утюжить по полной. Причём – указивки о «реформах» идут с самого верха. Если бы не скрытность, с которой всё это происходило, то можно было бы сказать – в своей же собственной стране КГБ громят, как вражескую шпионскую сеть.

Народу мозги промывали обстоятельно и системно. И обалдевший от свалившихся на него «откровений» народ как-то не задавался вопросом, что под вопли о сталинских репрессиях громят спецслужбу своей же собственной страны вот прямо сейчас. И, естественно, молодые комитетские парни двадцати пяти или тридцати лет как раз-таки и виноваты, если послушать всякие вкрадчивые голоски, во всём произошедшем в тридцатых годах двадцатого века. В ход шло всё: все эти бредни про репрессии, в одночасье заполонившие книжные прилавки и периодику в «самой читающей стране», кино с чекистами-садистами, вся эта героизация и романтизация «жертв кровавой гэбни», ГУЛАГов и прочее… А на этом фоне – выведение за штат и вышвыривание из системы самых опытных кадров. В том числе молодых – едва закончивших полную подготовку, солидную на минуточку, и достигших возраста практического применения полученных знаний. Взять хоть их самих: готовили-готовили конкретно и обстоятельно для определённого рода деятельности, затратили массу времени и средств, а в результате вышвырнули и запретили им проходить службу в недрах Комитета. В этом плане им «кислород перекрыли» полностью и решительно, чем свели на нет результаты усилий многих элитных спецов, ещё войну прошедших и не понаслышке знающих, что такое от погони и от собак в лесу уходить или от собак, но на двух ногах во враждебном городе… Двенадцать лет предметного обучения псу под хвост… Готовых спецов… В общем друзья старались этой темы не касаться. Но если нельзя говорить, то думать-то никто не запретит и не помешает…

– В общем, не гони на ментов. Им – тоже нелегко: младший брат кровавой гэбни. Дёрнись не по теме, и… – сокрушённо хмыкнул Антон и продолжил, словно никакой заминки на размышления у обоих не было… – Ладно, проехали… Короче, дело было, естественно, возбуждено, но… менты, как ты изволил выразиться, как всегда «не в курсе». Убийцы, настоящие, не пойманы, несмотря на принятые меры. Улик нет.

– Вот так-таки и нет? Или… А кого убили-то? – понимающе нахмурился Андрей, прекрасно понявший горько-ироничное «как всегда не в курсе», прозвучавшее в словах друга.

– Парень и девчонка с Военведа. У мальчишки отец в Афгане погиб за год до того, как его убили, а у девочки – на момент убийства едва вернулся из-за речки и снова уехал в командировку. В Таджикистан. Как человек, знающий обстановку и не выслуживший из-за вывода войск два разрешённых законом года в горячей точке. Они семьями дружили, ну и дети тоже, естественно. В тот парк парень девочку на свидание повёл. Типа серьёзно всё, как у взрослых… Не в плане…

– Да понял… В смысле, что романтика и прогулка… Значит – «или»: заступиться некому, отцов на месте нет… Да, а матери-то что?

– Тоже ничего нового: одна не вынесла и «ушла» вслед за мужем, так что парень жил с бабушкой, а вторая всамделишно ушла от мужа и дочери, потому как «молодые годы все на тебя потратила, а ты до сих пор не генерал и достали твои командировки». Не дословно, но суть. Так что – тоже с бабушкой.

– Странно, у нас же обычно с матерью присуждают… – удивлённо заметил Скворцов… – Тем более – дочь. То есть девочка. Не мальчишка.

– Разошлись где-то за год до убийства. Сразу после гибели друга семьи – отца парня. Как раз перед командировкой отца девочки. Точнее – из-за неё. Из-за командировки. Дескать – последняя капля. А девочке было почти пятнадцать или даже исполнилось уже, точно не в курсе. Она на суде и выступила. Дескать с матерью всё равно жить не будет, раз она такая…

– Чего так? – в который уже раз удивился Андрей.

– Отца любила. И, поговаривают, маман там ещё до развода с другими мужиками крутила. Отцу некогда за любимой жёнушкой следить, постоянно на службе, особенно когда в командировке, но дочка-то видела. Не шибко-то от неё родительница – иначе не скажешь – скрывалась. Разве что в дом «гостей» не водила. Но когда отца нет, а мать домой под утро с перегаром и засосом на шее… Вот и сочла за предательство…

Андрей поморщился. Имея перед глазами пример своих погибших отца и матери, представить, что мать вот так… В голове не укладывалось…

– Тем более, что современные девочки даже уже в четырнадцать лет далеко не дурочки в этом отношении и всё прекрасно понимают, – задумчиво произнёс парень.

– Да кабы не раньше, – подтвердил правоту друга Антон. – В общем – всё глухо. Ищут пожарные, ищет милиция, парня какого-то…

– В нашей столице, – подхватил Андрей цитату из известного, наверное, всему Союзу стихотворения, – но найти не могут… А что по тому поводу у Ярика и Ленки?

– Ищут…

– Пожарные и милиция… – резюмировал Андрей. – Понятно. Там, судя по всему, не обошлось без заинтересованных лиц, коль скоро даже ты сопоставил с этой компашкой, а родная милиция – нет.

Антон покачал головой, словно пытался разъяснить другу, что он, как лицо частное, имеет все права на свои собственные подозрения. А вот правоохранительные органы таких прав не имеют. Им положено опираться не на эмоции, слухи и догадки, им – пределы доказывания подавай. Да в таком виде, чтобы на суде никакой адвокат не развалил дело. И, между прочим, те подозрения и слухи к этому самому делу – не подошьёшь. Вот и возникает молва, что всем всё известно, но только милиция ходит как в рот воды набравшая и преступника не ищет. А им просто законы такие страной и народом дадены.

Вспомнив, что Андрей в нюансах оперативно-розыскной деятельности разбирается не хуже него, он просто махнул рукой и продолжил:

– Сам ведь всё прекрасно понимаешь. А слова Яра – кто на него напал… И даже вместе с Леной заявленные… Ну да, как основа для разработки пойдут. Но не повод хватать и в тюрьму. Тем более тут – всего лишь драка подростков, пусть и толпой. То есть – не убойная статья. А в том случае, с военведовской детворой, свидетелей так и не нашли. То ли действительно никто ничего не видел, то ли кому-то вдруг зрение отказало…

– Но ведь это только то, что ты напрямую связал с этой братвой, – возразил другу Андрей, предлагая испытанную методику мозгового штурма, как их учили в Бурсе, – наверняка были и иные подобные случаи, ведь ты сам говорил при встрече, цитирую: «буквально волна психических расстройств, убийств, суицида и пропаж подростков». Неужели невозможно выделить случаи с единым почерком и свести…

– Андрей, ты что, на занятии в Бурсе, где нам доводили так, как надо? А оно, – Антон раздражённо нахмурился, – по жизни не так, как надо. Оно по жизни так, как есть. А есть так, что в СССР «серий» не бывает, если это не серии в многосерийном кино. Того же Чикатило, вот здесь, в Ростове, признали серийным только когда неубиенными фактами к стенке припёрты были…

– Понятно. И всё равно, не может не быть такого, чтобы их никто не прикрывал. Убийство, да ещё с изнасилованием – это не дачу бомбануть заради куска колбасы и старых резиновых сапог для рыбалки.

– Ну как не быть. Можно на жизнь смотреть много проще, имея папашку – ментовского начальника в ГУВД. Военведовских уже потом на каких-то беглых рециков списали. Чтобы народ успокоить. Оно любому, кто в теме, понятно сразу – за уши притянуто, но общественное мнение, естественно, не в теме.

– Так, может, действительно они и…

– Всё может, – перебил друга Антон, – ведь те, конечно, настоящие рецидивисты, и на рывок ушли от хозяина[11], но есть нюансы. Предполагаю, что весь криминал сильно удивился, узнав про их «подвиги».

– Поясни. Это ты в своей милиции уже поднаторел, а мне-то откуда знать нежные струны душ криминалитета…

– Они карманники. Помнишь «Глеб Жиглов и Володя Шарапов»? Кино «Место встречи»? Если верить «менту Жиглову», то эти даже карманы и сумки режут остро отточенной монетой. И сдаётся мне, это не киношная «натяжка». Не знаю, чем там они действительно сумки режут, но на изнасилование и тем более «мокруху» они не пойдут. Тем более – девочки-малолетки. У самих, у обоих, кстати, дочери по возрасту едва меньше, чем убитая.

– Подожди, почему же тогда…

– На них? – опять перебил друга Антон. – А кто подвернулся. Их после побега повязали где-то в Караганде, – тут Антон хмыкнул, показывая, что название населённого пункта взял из головы, по аналогии с известной всем идиомой и что не в названии суть, – и тут выяснилось, что примерно в это самое время данные конкретные рецики пробегом в Караганду в Ростове обретались. Могли молодняк «зацепить» на пробежке? Теоретически – да. Вот и… Иных кандидатур на почётное право замазывания лба зелёнкой на тот момент не нашлось. Не сыночка же собственного под «вышак»[12] подводить. Простому-то советскому человеку все воры на одно лицо. Он не вникает. Раз криминал – значит на всё готов. От кражи портмоне до убийства. Так что… Сошло.

– Мило…

– Ладно, друг мой Аскер, – улыбнулся Антон, – как ты говоришь, всё это – лирика. Вернёмся к вопросу, почему тебе к Лие, а не за Яром.

– Думаешь смотрины? Так быстро? – недоверчиво прищурился Андрей.

– А они вообще, насколько успел про них узнать, мальчонки шустрые и резкие. Так что не удивлюсь, если не только смотрины, но и привязка…

– В смысле, – искренне изумился Аскер, – что, сразу же «раз пошли на дело… лап-тап-тибу-дада»… дурашливо напел он какой-то мотивчик из расплодившегося шансона.

– Нет, Андрюша. Не всё так примитивно. Хотя… зашли в квартиру типа «посидеть, винца попить, фото голых девочек в импортных журналах поглазеть», а наутро оказалось, что квартирка была не их, да ещё и обворована. Ими, кстати, обворована, пока ты слюни на девчонкины фото пускал. И ты там тоже был. И пальчиков твоих – выше крыши. А вот их пальчиков, на минуточку, – нету… Значит, как минимум, – сообщник. А максимум – ты и бомбанул. Не отвертишься. Теперь – либо с ними, либо «твой дом турма», – процитировал Антон героя актёра Папанова из известного всем фильма[13].

– Не-е… – покачал указательным пальцем Андрей в жесте отрицания… вот тут я не согласен, я тут массу…

– Андрюха, окстись стара! Они кого привязывать собрались? – иронично воскликнул Антон. – Выпускника Специальной школы КГБ СССР, или лопуха шестнадцатилетнего, у которого гормоны вместо мозгов? Ты для них кто? Во-от! – назидательно произнёс Антон, увидев раскаянное выражение на лице у друга. – Но, думаю, что в твоём случае подход будет иной. Не лоха – наводчика, оперативным языком говоря, вербуют. Парня рукопашника. Боевика. То есть не из страха разоблачения с ними должен быть. По желанию… Так что будь готов, пионерия… В душик сходи, одеколончиком побрызгайся…

– Думаешь девочка? Хорошая, красивая и честная… давалка? – с сомнением покачал головой Андрей. – А ничо, что мне, как сам сказал, восемнадцати ещё тю-тю?

– Думаешь засмущаются?

– Да ладно? Ты серьёзно? Что, Лийку подложат? Так она стерва, не спорю, но по виду не шалава, чтобы по приказу…

– Ну, почему сразу её? – пожав плечами спросил Антон со смешком. – Мало ли девочек хороших. Постарше и в таких делах более опытных? Привяжут на сладкую патоку, вовек не отклеишься… Нет! – остановил жестом Антон вскинувшегося было друга, – не изнасилование. Сие есть грубо. Любовь, друг мой. Любовь. Она чудеса творит.

– Любовь… Ща как дам леща… – возмутился Андрей… – Какая там любовь? Разве что продажная.

– Так они-то не в курсе, что ты у нас такой подкованный, – иронично хмыкнул Антон, – ещё раз: не выпускника Спецуры кадрят. Салагу сопливого с гормонами вместо мозгов. Сам же рассказывал, что Лиечка на свои недозрелые телеса афродизиак брызнула, когда тебя заманивала на предмет рожу поколотить. Значит, о сём предмете, как минимум, представление имеется в этой компашке…

– Если так, – не нашёл причин не согласиться с другом Андрей, – тогда это самый лучший способ. Так сказать, «по любви». Только вот я могу её технично бортануть. Чтобы не обиделась. И ничего не будет. Учили ведь. И хорошо учили…

– Ша! Учили его! – с улыбкой воскликнул Антон. – Во-первых, ты лох педальный, сопляк шестнадцатилетний. И где, скажи на милость, тебя учили на предмет «бортануть»? А, во-вторых, нам не надо, чтобы ничего не было. Тогда, коль скоро ты такой весь из себя неподдающийся, и они тебя бортануть могут. А ты нужен там, внутри. Или мы будем вокруг них до морковкина заговенья кружить. Так что – клюй, карасик…

Увидев возмущённый жест Аскера, Антон развёл руки в жесте «я бы да, всё понимаю, но ничего не поделаешь»:

– Извини. Работать придётся в этом русле. Иначе – не поймут и насторожатся.

Андрей признал правоту друга. Хотя, именно в таком ключе они и были подготовлены. Суть в том, что их готовили необычно. С одной стороны, в разных группах, каждую группу, полевиков-боевиков и аналитиков, – отдельно по своей программе. Но ещё и натаскивали на работу в парах аналитик – боевик. Парой Андрея был как раз Тропарь. Все эти двенадцать лет. По идее, при возникновении необходимости на задачу выдвигалась боевая пара. Аналитик в этой паре – старший. При необходимости они могли создавать себе группу помощников из местных. В смысле – проживающих в том регионе, куда прибыли в соответствии с поставленной задачей. Согласно практикуемым методикам, аналитик всегда оставался за кадром, руководя операцией. Его дело – стратегия. Активно «шевелился» полевик. Он был свободен в плане выбора тактических приёмов, но стратегически… Стратегия – прерогатива аналитиков.

Так что сейчас ничего нового для себя оба парня не открывали, привычно и деловито разрабатывая программу внедрения в группу, как минимум, подросткового криминала. А там… Кто его знает, куда кривая доведёт. Может, и на «серьёзных дядей» выйти получится. Например, на папашку Гарика. Поэтому они и не светились пока в милиции со своими соображениями. Если папа фигуранта там не последний человек, то вероятность утечки – очень высока. Со всеми вытекающими. Вот потом, с уликами на руках…

Кстати, их именно к такому виду действий и готовили. Автономная пара – несколько пар в связке – без выхода на официальные силовые структуры, или контакт со строго обозначенными людьми из оных. По всей видимости, кто-то ещё двенадцать лет назад предсказал повальную криминализацию страны и проникновение криминала во властные и правоохранительные структуры. Как и перерождение отдельных функционеров спецслужб. Так что оба были обучены и подготовлены соответствующе. Образно говоря, в своей тарелке нынче обретались. Об этом предпочитали не говорить прямо, но такая пара ещё и имела все необходимые навыки наведения порядка в подшефном регионе без привлечения официальных структур. Вообще. Оба имели достаточную подготовку как ликвидаторы. И не так, как в американском кино: крутой парень со снайперской винтовкой на крутой тачке: пуля бабах – голова плохого человека вдребезги. Нет. На самом деле способов масса. От «неожиданно» сломавшихся тормозов в автомобиле, до просто поздороваться на улице с незнакомым человеком… Ничего громкого и шумного, как в импортном кино. Даже – скучно… Для требовательного зрителя кинобоевиков.

За эти двенадцать лет они научились понимать друг друга почти без слов. Жест, малейшее изменение положения мимических мышц… Вот и сейчас, увидев изогнутую бровь друга, Антон понимающе кивнул.

– Нет, ну если там крокодил какой-то, тогда отказ будет обоснован: мал ещё столько водки пить…

Андрей покачал головой. Он и без Антоновых наставлений знал эти нюансы работы, если уж возникнет такой раскладец. Его беспокоило иное.

– Тоха, я не о том беспокоюсь. Надо будет – и с крокодилом справлюсь. Мы с тобой не знаем, что конкретно им нужно, любовь или компра. Пусть и подростковая.

– Подростковая компра? Эт ты, брат, сильно завернул…

– В том плане, повторюсь, что мы не знаем, что им от меня надо. То ли в группу свою заполучить, то ли опять Лиечка, но уже иную пакость задумала. Например, если одной девочке, которая за это время мне весьма серьёзно понравилась…

– Назовём её, эту девочку, исключительно для того, вот строго чтобы обозначать в последующем разговоре, например, Людой, – невинным тоном предложил Антон.

– А по шее? – притворно сердито «возмутился» Андрей, показав другу кулак. – Но да. Ты прав: Люда. Людочка мне нравится. И нравится серьёзно. Хоть на задаче искренние привязанности запрещены, ибо это азы работы.

– Ну, мы не на задаче государевой… Так, сами себе её нашли. Точнее – она нас. И, если помнишь, то и я грешен, и привязанностями, стройненькими такими и умненькими, тоже обременён…

– Так вот. Мне бы очень не хотелось, чтобы кто-то, та же Лия, ехидно рассказала Людмиле, как я там у неё в гостях… И даже видео продемонстрировала, коли Ракитина засомневается… Понимаешь, с одной стороны мы с Людой и не общаемся почти, и уж тем более клятву верности друг другу не давали, так что… Но вот не хочется девчонку обижать и всё тут.

– Да откуда там видео, Андрей? Это что, шпионы какие-то? – засомневался Антон. – Хотя…

– Судя по всему, – попытался обосновать свои подозрения Аскер, – Лиины родители – люди состоятельные, и компактную видео камеру, привезённую из-за границы, им прикупить проще простого. Любимой доченьке в подарок. Их, камер, от бытовых до профессиональных, там сейчас полно. Ну, или тому же Гарику у папы одолжить что-нибудь интересное.

– Думаешь оперативную технику… Это же строжайше запрещено, – Тропарь едва руками не замахал, показывая, как он относится к такому предположению.

– Ага, – скептически воскликнул Аскер, – как и покрывать сынулю – убийцу тоже… Не важно как. Важно, чтобы до Людмилы… Ну, ты понял… Да! Кстати… Не факт, что всей этой преступной группой сам папаша и не руководит, создав её из друзей-отморозков сына.

– Тоже вариант возможный… – вынужден был согласиться Антон… – Поэтому так: коль скоро тебе Людмила так нравится, и ты не хочешь выглядеть в её глазах таким же отвратным, как Гарик сотоварищи, то, когда почувствуешь, что тебя ведут… как бы это…

– Уединиться… – с ехидной улыбкой подсказал Андрей.

– Спасибо, – вернув другу не менее ехидную улыбку и согласно кивнув, Антон продолжил инструктаж:

– В этом случае ты, по возможности, конечно, технично выбери иное помещение. Не то, куда ведут. Не думаю, что у них видео во всех комнатах понатыкано. Или что кто-то будет нагло врываться в ваш… хм… будуар с камерой наперевес. За такое можно и по морде схлопотать, и к тому же так не привлекают технично, так ломают через колено. А рукопашник – боевик им, судя по всему, не разово нужен, а на постоянной основе. Поэтому тебя будут зацеловывать, образно говоря, до умопомрачения и вести себя с тобой очень корректно. Хотя возможны и эксцессы, но тут ты лучше меня знаешь, что делать. Учили тебя на совесть.

– Всё же думаешь, что не Лиечкина месть?

– Андрюха! Друг мой, – иронично воскликнул Антон, – да если бы Лийка просто хотела вас поссорить, то зачем такие сложности с приглашением и прочими телодвижениями? Вот сам подумай. У неё что, подпевал мало в классе? Знаешь, вот это: «Людочка, ты мне подруга, поэтому не могу молчать. Сама видела, как новенький с Лией после уроков в классе целовались»… Ну или ещё что… «Только ты не говори, что я тебе рассказала, а то получается, что я – предательница и про чужие дела тебе рассказываю без разрешения»… Всё, зёрна сомнения посеяны, а если это подтвердят ещё одна – две «подруги», то и вот она – ссора. Или, как минимум, охлаждение отношений.

– Понятно, а если уж Лийка как вьюн в это время будет вокруг меня крутиться и в глаза с придыханием заглядывать…

– Вот-вот. Любая, которая сама на такие подлости не способна, тем более в таком возрасте, поверит. Значит, скорее всего – это приманка. Сиречь – замануха. Так что – готовься. А если что, мы на твою Люду моего боевого товарища наведём. Рядового Анжелику Ивонину. Она – парень свой, – Антон уже откровенно дурачился, – и ситуацию поймёт. А поняв – разрулит как надо. При условии, конечно, что не будет зримых доказательств твоих «подвигов», а только слухи…

– Учту. – Резюмировал Андрей. – Ладно, пойду отдохну, в порядок себя приведу, да собираться надо.

– И да, Андрюха, я прекрасно знаю, что ты эти нюансы и без моих умных умозаключений сечёшь… Просто… просто так мне спокойнее. Вроде как всё оговорили…

– Для очистки совести? – с невесёлой улыбкой спросил – подтвердил Аскер. – Я понимаю. Иногда проще самому, чем другого человека агитировать. Так что не журись, – прорвёмся… Ладно. Пойду я… одеколончиком брызгаться.

– Давай… Только вот…

– Что? – спросил Андрей, обернувшись уже от самой двери в комнату.

– Да на душе свербит нехорошо как-то. Оно, на первый взгляд, оснований, вроде, никаких. Сопливо-подростковая криминальная история и не более, а нас натаскивали на противостояние с куда как более серьёзными ребятами, но что-то…

– Тоха, – задумчиво проговорил Аскер, – даже просто выходя из дома в булочную за хлебом, никогда не знаешь, не упадёт ли каменюка с крыши на головушку. Так что основания волноваться есть всегда. Что касается чуйки, особенно твоей, то ей несомненно следует доверять и к ней прислушиваться.

Увидев инстинктивный несогласный жест Антона, Скворцов протестующе махнул рукой:

– Не спорь. Я тебя уже двенадцать лет знаю. Наблюдал неоднократно, как твои предчувствия выливались в реальные неприятности. И не только я. Так что сие, друг мой, есть факт. Доказано уже.

Антон с каждым словом своего давнего друга и напарника мрачнел всё больше. Но – молчал. Он и сам наблюдал за собой такую странность: стоит ему подумать о возможных проблемах, и они обязательно возникают. Иногда, образно говоря, на ровном месте. А если на душе спокойно, даже в самой непростой ситуации всё идёт гладко и выходит как нельзя лучше.

Видя, что возражений не поступило, Андрей закончил свою мысль:

– У нас просто выбора иного нет: мы либо работаем, либо прощаем Гарику и его сволоте избиение брата и его девочки и сидим тихо. Надеясь, что опять не поколотят парня. Так что – ехать надо. Делай, что должно и будь, что будет… Да, – прервав возглас-напутствие Антона, Аскер махнул рукой и улыбнулся, – обязательно буду осторожен. Обещаю…

Глава 4

В назначенное время Андрей подошёл к летнему кафе, прозванному окрестной молодежью «стекляшкой». Почти одновременно к застеклённому павильону подъехала тёмно-вишневая «девятка».

– Эй, это ты Андрей – Супермен? – выглянув из приоткрытого окна автомобиля, окликнула его миниатюрная кучерявая и круглолицая девушка.

– Да. Меня зовут Андрей, и никакой я не Супермен, – неприветливо буркнул парень. Почему-то его задело это «импортное» сравнение.

Девчонка совсем по-кошачьи фыркнула, её губы тронула улыбка, а в тёмных глазах заискрилось отражение рекламных огней.

– Не вижу повода давиться смехом. Или у тебя насморк? – уже чуть менее неприветливо сказал Андрей, подходя ближе. Против его собственной воли губы также расплылись в улыбке. Видимо, флюиды доброго лукавства, исходящие от собеседницы, были заразны.

Всё также приветливо улыбаясь, девушка сказала:

– Именно таким я тебя и представляла, Гаут. Шаг от дерзости до учтивости. И обижаться невозможно… Падай! – она подвинулась на сиденье, освобождая место. – Меня зовут Инга.

Не заставляя себя приглашать дважды, Андрей нырнул в автомобиль и захлопнул дверцу.

– Привет, – темноволосый парень, сидящий на водительском месте, протянул руку для приветствия.

– Привет, – сказал Андрей, ответив на крепкое пожатие его сухой ладони.

Автомобиль сорвался с места под визг покрышек. Судя по всему, водитель не признавал медленной езды.

Пропетляв по улицам, «девятка» въехала во двор загородного дома Терновых, скромно (видимо для отвода зорких глаз ОБХСС) именуемого дачей. Оставив ветровку в прихожей, Андрей, увлекаемый Ингой, вошёл в затемнённую залу, освещаемую лишь светом многочисленных витых декоративных свечей, расположенных в резных подсвечниках, равномерно распределённых по комнате.

«Недурно» – мысленно оценил парень убранство комнаты «под старину», отметив однако видеодвойку новой модели, органично вписавшуюся в «древний» интерьер. Несколько удивило также отсутствие традиционного праздничного стола, призванного обычно наглядно демонстрировать достаток и социальный статус хозяев дома и долженствующего в этих целях ломиться от яств.

Как он узнал позже, «стол» присутствовал-таки, но накрыт был в отдельной столовой. В этом же зале страждущий гость нашёл бы только разнокалиберные бутылки, угнездившиеся в открытом баре-холодильнике и лёгкие закуски в кокилях, розетках, креманках и прочих менажницах, расставленных на подносах, примостившихся в самых неожиданных местах, даже на подоконнике.

Андрей, достав из бара бутылку дорогого марочного коньяка, с удивлением повертел её в руках и, хмыкнув нечто нечленораздельное, вернул в прохладу шкапчика.

– Что, мама заругает? – спросила Инга, заглянув ему в глаза.

– Да нет, смотрю просто…

Ну, не объяснять же этой совершенно чужой и случайной, пусть и немного симпатичной ему девчонке, что на одной из спецдисциплин, их инструкторы просто со света сживали, добиваясь чёткого и прочного усвоения преподаваемого материала. А поскольку эта «спецура» была «крутым» парням не интересна, то оплеух, в прямом и в переносном смысле, от преподов они нахватались выше крыши.

Да и посудите сами. Кому из пацанов интересно слушать, в четырнадцать-то лет, как сочетаются розетки с кокилями и креманками при накрытии стола? И сочетаются ли от слова «совсем»? Вот накой хрен им нужна нудота про то, какими вилками, ножами и ложками что положено есть, и из каких бокалов, рюмок и прочих стекляшек пить, тем более, если это «пить» лично им не грозило в ближайшие года четыре, а то и больше? В особенности, если следующей парой – рукопашка или стрельба в движении?

Какая к чертям собачьим разница в данной конкретной ситуации, что совать коньяк в холодильник перед употреблением, это, по меткому выражению древнего дедули-инструктора, ещё из «старорежимных» наверно, всё равно что палец в… туда, короче, куда его лучше не совать?

Надо ли разрушать свою легенду чудаковатого и немного туповатого простака из Мухосранска, ради того, чтобы донести до собравшихся здесь сопливых снобов, постановивших считать себя крутыми, что коньяк должен быть взлелеян в руках употребляющего сей благородный напиток, чтобы, напитавшись теплом живого тела, сполна отдать свои вкус и букет? Ведь коньяк – не водка, однако…

Сейчас усвоенное на занятиях легко всплывало в памяти, отравляя вечер негативом неприглядных оценочных характеристик в отношении всей честной компании. Ещё одно подтверждение старой как мир истины, что количество денег не пропорционально уровню культуры, грозило полностью уничтожить и так невеликое желание тут находиться.

От невесёлых дум Андрея отвлекла подошедшая Лия, которая сумела, наконец, распределить все преподнесённые ей цветы по вазам и иным наскоро приспособленным для этой цели ёмкостям.

– Смотрю ты уже освоился, знакомства завёл… – сказала девушка, приветливо улыбнувшись, – вот и ладушки. Рада, что ты сменил, наконец, гнев на милость, а то надулся как карапуз, у которого отобрали конфетку.

Привстав на носочки, Лия чмокнула Андрея в щёку и, сказав Инге: «Будь другом, займи моего гостя», пошла встречать вновь прибывших.

Взгляд, который при этих словах хозяйка вечера бросила на Ингу, показался парню каким угодно, только не приятельским. Нет, и не враждебным тоже. Странный какой-то взгляд… Так смотрят на человека, к которому дружеских чувств не питаешь, но в нём заинтересован. Например, на прислугу в доме…

– Присядем? – прервала нить его размышлений Инга, спугнув мелькнувшую на грани восприятия мысль, важную, но не успевшую оформиться полностью.

– Что? – вернулся в реальность Андрей.

– Налей, говорю, даме выпить, кавалер, – с лёгкой усмешкой сказала девушка и поспешила уточнить, неправильно истолковав изумлённый взгляд спутника, – шампанского немного плесни…

Андрей присел в кресло, продвинутое к тому, в котором устроилась Инга.

– Тебе лет-то сколько? – неожиданно спросила Инга.

– Семнадцать… Скоро, – после едва уловимой паузы уточнил Андрей.

– У-у, какой молоденький. А мне двадцать два. Я уже тётенька… Для таких как ты.

– Брось! По тебе не скажешь.

– Ой, только не надо банальных и избитых комплиментов. Не трать время. У меня никаких комплексов по поводу возраста.

– Да нет, серьёзно…

Инга устало махнула рукой.

– И ты туда же. В смысле такой, как все.

– Ладно, бабушка, вы бы меня лучше просветили по поводу сего великосветского сборища.

– Не зубоскаль, – сказала Инга, но не смогла, однако, скрыть осветившую глаза улыбку. Было заметно, что незатейливый комплимент всё же не пропал впустую.

– Ну вот, – нарочито обиженно протянул парень, – и так не так, и эдак не в масть…

– Ладно, вредный мальчишка, слушай. Кота, Фомину и Вовку ты уже знаешь. Но это так, мелюзга. Они тут только из-за того, что дружны с Лийкой. Кроме, пожалуй, Кота. Этот персонаж серьёзнее будет.

– Даже так? – вставил поощрительную реплику Андрей.

– Не гони. Ишь ты, шустряк какой, – Инга улыбнулась грустной улыбкой, не вязавшейся с её ёрническим тоном, – поощряет он меня, видите ли, на слив всего и вся. Хитрый мальчик… С двойным дном…

– Да ладно тебе! Ага, с тройным! – как можно более беззаботно произнёс парень, весьма существенно напрягаясь внутренне. Он, именно сейчас вновь ощутив всю степень отсутствия у него и его однокашников реальной боевой практики именно в оперативных вопросах, едва смог вовремя задавить в себе чуть не сорвавшийся с губ вопрос: «с чего взяла?». Ибо нельзя так явно интересоваться тем, что тебе действительно интересно. Как угодно, только не так прямо. И так накосячил, сделав заметную любому внимательному взгляду стойку на «двойное дно».

«А девочка-то, припевочка, не так проста» – подумал он, наполнил бокал коньяком и подал его девушке.

– Спаиваешь? Ну-ну, дерзай.

– Да ладно тебе. Сама же просила налить чего-нибудь.

– Шампанского, если чо…

– Тю… – хмыкнул Андрей, – газированная водичка.

– Какие мы взрослые! – опять улыбнулась Инга. – Видала таких. Сначала сам чёрт не брат, а потом зеленеют как берёзки по весне, и обнимашки с унитазом устраивают.

– Если вы, бабулечка, заметили, наливаю сугубо и исключительно вам, – склонил голову в гусарском поклоне, – свои мозги блюду… Во избежание!

– И таких видала. Сначала «блюдут», а после третьего или четвёртого влитого в спутницу снифтера[14], норовят бестрепетной рукой найти за пазухой у девушки… ну-у… скажем так: бездарно потерянное время и весеннее тепло…

– Эээ…

– Не парься, – махнула рукой Инга, – вернёмся к нашим баранам… и овечкам.

Сказать, что Андрей был обескуражен, было бы не совсем верно. Скорее – немного удивлён. Он прекрасно понимал роль, которую должна будет сыграть Инга в приручении строптивого Гаута, как и свою роль, уготованную ему в запланированном некими кукловодами действе. Он прекрасно понимал, что Лия здесь – только приманка, морковка перед осликом, и подкладывать ему именно её никто не собирается. Во всяком случае не на данном этапе. Ибо не того полёта птица. На простачка из Мухосранска и всяких прочих Инг хватит.

Так что его «случайная» встреча с Ингой и их доверительное «распитие» вопросов не вызывали. Но вот то, что он сейчас наблюдал… Надо сказать, если бы не та клятая спецура, он сам бы лично никогда не то, что не отличил бы снифтер от, например, баллона или воббла, но даже и не задумался бы о том, как всё это называется… От слова совсем. Бокал и бокал. Хотя некоторые и этого не знают. Дальше стакана их познания не простираются…

Видя, как девушка в задумчивости греет стекло в руках, именно что не показушно, а естественно и даже неосознанно отдавая тепло тела напитку, вспомнив, как она безошибочно определила вид поданного ей бокала… Он вдруг ощутил её инородным телом в этом сборище мажоров, имеющих деньги, жрущих и пьющих, но не понимающих, что именно положено делать и как поступать в таких случаях по правилам этикета…

«Ей-то откуда это известно, – подумал он отстранённо, – если тоже спецура, но иная, то я – параноик»!

– Итак, Кот, – вдруг «ожила» Инга. Она, языком покатав на нёбе коньяк, посмаковав, проглотила напиток, отставила бокал и, вновь улыбнувшись, вдруг неожиданно сменила тему.

– Чего так на меня смотришь?

– Как – так?

Инга неопределённым жестом помотала правой кистью в пространстве, состроив гримаску.

– Так, словно очень хочешь спросить, но не решаешься…

– Эээ… Я не терял… Бездарно… Весеннего тепла… Если ты об этом…

– Нет. Я про «с чего взяла про двойное дно»…

– Кстати, да, – как можно искренне удивился Андрей, – действительно. С чего это?

Инга вновь улыбнулась, маскируя своё отношение к актёрским потугам парня. По всей видимости, улыбка – это было её естественное состояние. Причём весьма органично вписывающееся в образ, создаваемый девушкой, и ни в коем случае не порождающее ассоциации с фразой «смех без причины…».

– Просто я учусь на психолога. И не могла не заметить твоего… как бы это лучше выразиться… Твоей скептической ухмылки, когда ты коньяк достал из этого чудо-холодильника. Мимолётная такая ухмылочка. Задавленная сразу. Но, тем не менее, ты, по меньшей мере теоретически, в курсе, что коньяк охлаждённым не пьют. Не странно ли для твоего юного возраста?

– Тю, – беззаботно хмыкнул Андрей, – народ вон уже в четырнадцать ширяется и на учёте в нарке состоит. Я для этого перестарок, девушка!

– Ага, ага! Только те, кому четырнадцать, хлещут что марочный коньяк, что коллекционное вино, что водку – одинаково «круто» и брутально. Стопарями! Влёт. Им всё едино: что водка, что пулемёт. Лишь бы горело и с ног валило… И нет дела до всяких там «тилигентских тонкостёв» про температуру пойла, – девушка тяжело вздохнула. – Приходилось, знаешь ли, наблюдать.

«Попадалово», – подумал Андрей.

– Сама-то откуда знаешь про то, как пить коньяки и о прочих моментах? – решив, что лучшая защита – это нападение, перешёл в атаку Андрей.

– Родители на дипломатической работе… были. В Москве в МИДе, Будапешт, потом Лондон… И я с ними. А потом – сюда… – грустно хмыкнула девушка, и Андрей понял, что ей вспоминать историю ссылки в Ростов неприятно. По всей видимости, либо кто-то из родителей допустил некую ошибку, либо был избран козлом отпущения за начальственные грехи. Но заграничную работу им перекрыли. При этом ошибка была не фатальной, поэтому просто «сослали» на Дон. Подальше от «жильтыльменов»… и старого начальства.

– Слушай, давай о чём другом, – искренне взмолился он, видя, что Инга и сама не прочь сменить тему, – а то мы сейчас до пришельцев – планетян договоримся…

– Хм, для зелёных человечков рановато, – хмыкнула Инга, взглядом оценив степень наполненности своего снифтера, и придвинула его ближе к Андрею, – плесни, а я дальше тебя просвещать буду…

«Она вообще очень легко меняет темы, – подумал Андрей, вновь извлекая из шкапчика бутылку коньяка, – видно девочка хорошо на своего психолога учится. С тщанием».

– Итак, возвращаемся к Коту. Он новичок тут. Как и ты. Но, надеюсь, что рукомашество и ногодрыжество ему удаётся лучше, чем безуспешные попытки раздеть глазами нашу несравненную хозяюшку.

– В смысле? – «включил дурня» Андрей.

– Ну, он запал на Лию. Самой Лийке он не нужен, но нужен её друзьям. А поскольку человек он культурный и без спроса под юбки не залазит, то Лийка терпит его раздевашки глазами, вертя перед ним теми прыщами, что у неё вместо сисек проклюнулись… – насмешливо пояснила Инга, подтвердив тем самым их с Антоном предположение насчёт заинтересованности старшей команды в Коте как в рукопашнике.

– Вон тот, что рыжий и толстый, – продолжала меж тем рассказчица, – это Марк. У него папашка ба-альшой комсомольский начальник городского масштаба.

– А вон тот?

– Который?

– Да в очках! Вон, с физиономией а-ля Александр Сергеевич?

– Ах этот, – махнув рукой, пренебрежительно сказала девушка, – это Пашка Тузов. Юный, так сказать, коммерсант. Начинающий. Собирает стартовый капитал для большой коммерции – простаков в напёрстки облапошивает.

– И как, удачно?

– Щаз! Чаще бегает, чем собирает. Он, наивный, думал – один такой умный. Умелец ловких рук. Ага… Да в этой нише уже давно всё меж серьёзными ребятами поделено. Без сопливых…

– Да уж…

– А вон та пай-девочка – дочь прокурорского главнюка в нашем городе. Всем хороша. И видон ангельский, и прикид достойный. Вот только слаба на передок.

– В смысле? – усиленно «тупил» парень.

– Да ладно тебе! А то не понял! – злым голосом, однако тщательно маскируя рвущийся наружу негатив, произнесла Инга. – Кстати, тебе не надо? Могу представить ей тебя. Типа политесы… Как вольёшь в неё столько коньячку, сколько уже лихо споил мне, не упусти своего. А то она в том состоянии даже на гамадрила полезет, лишь бы по человече говорить мог.

– Злая ты, лапушка…

– Не красней, – Инга усмехнулась, – что естественно, то не безобразно. Да, только не забудь хоть имя спросить. А то и не вспомнишь, кого драл в закутке.

Андрею вдруг показалось, что она сейчас разревётся, так скривились её губы, но мимолётная слабость, тенью промелькнув на миловидном личике девушки, уступила место её обычной ироничной улыбке.

– Ладно. Проехали… О! Вот интересная парочка. Видишь, вон тот, у которого нос как задница у варёного рака, это Васька Юдин, а тот, что мачо – это Гарик. Просто Гарик, ну, его ты видел уже. У них папаши вместе в ментовской ментами работают.

– В смысле? Вообще, или в одном отделе?

– В ГУВД…

– Я смотрю, краса девица, у тебя язычок, как бритва. Придётся вечер с тобой провести, а то представишь меня кому-нибудь в моё отсутствие: «вон тот, гусь лапчатый»…

– Не дрейфь, ты – личный гость хозяйки! Стало быть, лицо во всех отношениях неприкосновенное. Ну, почти во всех, – беззаботно проговорила слегка, самую малость, захмелевшая Инга, но вдруг прервалась на полуслове, поднялась и ушла, забрав коньяк с собой.

Андрей не понял, чем вызвана такая перемена в поведении собеседницы. Оставшись один, он на секунду ощутил, что, несмотря на отсутствие излишних комплексов у гостей, чувствует себя слегка неуютно среди гипертрофированной взрослости парней и довольно-таки откровенных вечерних туалетов девушек.

– Чего скучаем? Не занято? – указав на соседнее кресло, спросил атлетически сложенный парень в элегантной тройке стального цвета.

– Садись, – безразлично сказал Андрей.

Погружённый в свои думы, он не сразу понял, что к нему подошёл тот самый «мачо», которого ему заочно представила Инга. И, кстати, тот самый, что их с Ингой привёз сюда. На вид, Гарик-Игорь был чуть постарше даже настоящего возраста Андрея. Года двадцать два – двадцать три.

– Я Гарик. Вообще, Игорь, но так уже привычнее. Вся братва так кличет. Давай хоть познакомимся нормально. А то в машине как-то… – Гарик покрутил рукой, словно подбирал ускользающее слово и помогая себе жестами… – А ты, стал быть, и есть тот самый Андрей – Супермен?

– Кто-то сделал мне хреновую рекламу, – едва не грубо буркнул Андрей.

– Ладно, не нравится – больше не буду, – подняв руки в жесте сдающегося, примирительно сказал Гарик, – кстати, в этом прозвище нет ничего такого. Никакой иронии и насмешки.

Гарик поискал глазами и уцепил ранее вынутую из бара Андреем бутылку коньяка. Сворачивая крышку продолжал свои пояснения:

– Нашей компании и мне лично импонируют парни, способные постоять за себя. Рад, что ты с нами. Не сиди букой. Не стоит ждать официального сигнала к началу вечеринки. Никто его не подаст.

Он плеснул в бокалы себе и Андрею на два пальца янтарной жидкости, не прерывая своей речи:

– У нас тут всё просто, никто ни за кем не смотрит и не суёт нос не в свои дела. Народ оттягивается, как может и как хочет. Правило одно: главное, чтобы это не мешало другим и никого не обижало при этом. Так что, если захочешь выпить – милости просим, покушать – чем богаты, всегда рады.

Подняв в импровизированном салюте свой бокал, Гарик хитро глянул на «Лииного гостя» и, подмигнув «школьнику», игривым тоном резюмировал:

– А если возникнет желание на практике установить, чем мальчики от девочек отличаются в плане принципиальной схемы строения, не тушуйся. Лишь бы девочка была не против тебе сию тайну великую разъяснить…

– Понял, – стараясь, чтобы голос звучал приветливее, ответил Андрей.

Теперь, когда увидел Гарика не в автомобиле, то есть в полный рост и не со спины, он узнал этого человека по описанию. Именно Гарик фигурировал в рассказах Антона и Лики как инициатор и духовный вдохновитель группы отморозков, чьи действия стоили жизни, здоровья, а в лучшем случае, нервов, не одному парню и девчонке в городе.

– Вот и славненько. Осваивайся. Чем быстрее освоишься, тем лучше.

Гарик, взглядом указав на наполненные бокалы, свободной рукой подхватил тот, который предназначался Андрею и протянул парню. Поощрял, так сказать, присоединиться.

– Давай-ка, лучше, выпьем за знакомство.

Приняв протянутый бокал, Андрей опрокинул его содержимое в рот. Именно так, как говорила Инга: брутально и влёт.

– Андрюха, то ж коньяк, не водяра! Его смакуют! – нравоучительно произнёс Гарик, «одарив» парня снисходительной улыбкой.

Андрей неопределённо пожал плечами, мол, «да ладно, гадость она и есть гадость» и откусил кусочек от поданного кем-то бутерброда. После второго бокала по телу разлилось приятное тепло. Он откинулся в кресле, сделав вид, что снующие вокруг гости кажутся ему милыми и приятными людьми, а атмосфера, царящая в зале, романтичной и таинственной.

В общем, как это, видимо, было положено по сценарию он уже достаточно «опьянел», ибо Гарик, с видом довольного кота, куда-то пропал. Но вновь появилась Инга. Она пригласила его танцевать какой-то медленный танец, потом он приглашал её и других девушек, были ещё порции спиртного от шампанского до коньяка.

Веселье шло своим чередом, и парень старался не выбиваться из общего настроя, попутно прикидывая, что там у них дальше по сценарию якорения строптивца Гаута: «постель» или «крепость в осаде»?

Судя по всему, вариант номер два был признан избыточной перестраховкой для местечкового мачо, и Андрей тактично «не заметил», как Инга вдруг повлекла его из общего зала в какую-то комнату. Памятуя про видео и прочие уловки, парень сделал вид, что хочет осмотреть дом Лииных родителей. Поэтому в комнату, куда его не очень-то и настойчиво влекла девушка, он не пошёл. Как-то так «случайно» получилось, что он и Инга очутились вдвоём на летней веранде. Сейчас помещение было всё ещё застеклено на зиму и отапливалось не хуже, чем остальные комнаты. Обстановка была простой, но функциональной: пара плетёных кресел, угловой диван тёмной кожи, журнальный столик с несколькими глянцевыми журналами и торшер, примостившийся у окна, сейчас занавешенного плотной гардиной. Приглушённый свет «располагал»…

Инга опустилась в плетёное кресло, а Андрей, за неимением второго рядом с ней, – оно было, но чуть дальше, а таскать он поленился – присел на край застеленного покрывалом дивана.

– Хороший вечер, – задумчиво произнесла девушка, теребя ворот блузки.

– Да, – согласился Андрей, – милые люди, классная компания…

– Да не о том я… – перебила его Инга, покачав головой. В голосе читалось тщательно скрываемое раздражение. – Мне приятно, что в этот вечер я именно с тобой. Ты странный какой-то. Не из этих… – она махнула рукой в сторону зала, откуда доносилась ритмичная музыка, – хоть и пытаешься казаться в доску своим.

– Не понял, поясни, – настороженно поинтересовался Андрей.

Девушка пересела на диван и, прислонившись к его плечу своим, с улыбкой сказала, одновременно склоняя голову так, словно пыталась заглянуть парню в глаза:

– Ты как инородное тело тут. Не такой как все. Краснеешь, как девчонка, при упоминании того, на что все остальные здесь уже давно перестали обращать внимание. Глаза умные и вдумчивые. И сейчас сидишь и тупишь. А любой из этих, – кивок в сторону зала, – уже мне под юбку полез бы.

– Зачем ты так говоришь? – сказал «Супермен сопливый» правильную в такой ситуации фразу, отстранённо подумав, что это довольно странное начало для разработанного плана его приручения. Ибо по идее, Инга сама должна была бы его руки направлять в области поиска «бездарно потерянного времени и весеннего тепла». Это если строго по сценарию…

И тут его «осенило»! Он понял тот взгляд «как на прислугу», которым Лия смотрела на Ингу. Действительно. Она тут на положении нанятой прислуги. Только с нестандартными обязанностями. Понял он и почему Инга оговорилась про приятный вечер именно с ним. Ложиться-то всё равно придётся, раз уж приказали, так хоть не с уродом каким-нибудь…

– Зачем, зачем, – вдруг откровенно зло, почти ненавидяще, воскликнула девушка, прерывая его размышления – пацан ты ещё зелёный, вот зачем! Какого рожна тебя сюда понесло? Мотал бы пока не поздно, Супермен сопливый!

Андрей был на сто процентов уверен, что всё это сказано искренне и от души. Ну, или его сегодняшняя пассия вообще гениальный актёр, перед которым самому Станиславскому не зазорно было бы снять шляпу. Беда в том, что он права на такую роскошь, как проявление искренних душевных порывов, не имел. Он рванулся, имитируя попытку оскорбиться и уйти, но руки Инги, неожиданно сильные, надавили ему на грудь, удерживая на диване.

– Сиди, – сказала, ласково взъерошив ему волосы, – не обижайся на меня. И не меня бойся. Их бойся. Лию. Та ещё змеюка. Хотя узнаешь сам, если не послушаешь меня и не смоешься в ужасе от этих ребятишек…

Андрей лихорадочно соображал, как выгрести из этой ситуации. Откровения девушки просто не могли не породить множества вопросов у любого, кто мало-мальски с головой дружит. А ответы, получи он их, просто не оставят возможности и дальше оставаться с этими людьми, если, конечно, не конченный дурак, либо не такой же ублюдок. Парень и сам не горел желанием общаться с этой компашкой, но ему это было необходимо. И вот что теперь делать?

За раздумьями Андрей упустил момент, когда Инга переместилась ему на колени, сев так, что они оказались друг перед другом. Лицом к лицу. Секундный поединок взглядов и, запрокинув его голову, девушка поцеловала Скворцова. Сначала коротко, просто ткнувшись своими губами в его, а потом, вдруг как-то странно вздохнув и опустив веки, приникла долгим, «взрослым» поцелуем.

– А в парке ты был решительнее с этой соплячкой, – сказала отстраняясь, и встретив его ошарашенный взгляд, – или тогда был день, и от Лийки можно было храбро смыться?

Плавно поведя плечом, девушка единым движением освободилась от блузки. Он даже не заметил, как и когда она успела расстегнуть пуговицы.

– Ну, смелее! Или ты впервые видишь девчонку так близко?

– Ты что, пьяна?

Он понимал, что практически трезва, но это были правильные слова в такой ситуации для школяра. Андрей видел, что Инге не просто сейчас. Сердцем она хочет сделать так, чтобы он оказался от этих опасных людей как можно дальше и не пострадал или не уподобился им, однако над её разумом довлеет чья-то воля, заставляющая и дальше, пусть даже по принципу шаг вперёд – два назад, но следовать уготованной ей роли…

– Пьяна? Нет, парень, сегодня я трезва как никогда.

Улыбка девушки в этот раз более напоминала выстраданную гримасу. Он уже решил, что, наплевав на все сценарии и планы, выяснит, что именно заставило её поступать явно вопреки предначертанному кем-то течению событий, но в этот момент на его голову опустился невидимый жёсткий обруч, сдавил, породив невнятный шёпот и лёгкое головокружение. Ощущения были сродни той степени опьянения, когда контроль над собственными действиями уже утрачен, но силы и рассудок ещё не покинули горемычного выпивоху полностью, отдавая его липким и цепким объятьям всепоглощающего пьяного сна.

Полуобнажённая Инга, и в реальной жизни довольно симпатичная, сейчас показалась ему не только самой красивой девушкой на свете, но и самой желанной, а вид её аккуратных, упругих грудок, нахально расположившихся на уровне его носа, полностью блокировал любые шевеления разума. Они словно магнит притягивали руку и противиться этому притяжению было невозможно… Почти…

«Чёрт, приехали. Чем это меня так? Может, в коньяке что?» – вяло подумал Андрей. Отстранённо. Как о другом человеке. Тот, другой, не поддавшийся наваждению человек, Андрей-2, вспомнил свои ощущения во время драки в парке и те, которые описал Яр. И никакого коньяка тогда не было. Значит, дело не в этом. Это действительно «давило на мозги» и походило на гипноз. Только было непонятно, как такое возможно без визуального или аудио контакта с гипнотизёром.

Вид покорно сидящей у него на коленях девушки наводил на мысль о том, что умозаключения умозаключениями, но пора было бы уже и демонстрировать полное подчинение этому воздействию. Надо заметить, что необходимость такой демонстрации ни в коем случае не вызывала у Андрея душевного отторжения. Напротив, в его сознание вторгся вкрадчивый шепоток о том, что всё, им содеянное сейчас, это только и исключительно в целях конспирации, и ради внесения ясности в запутанную историю с Яром и его девчонкой – Леной. Ни в коем случае никакой банальной похоти. Ну вот ни на миллиграмм от полезного массива получаемой им информации в рамках их с Антоном плана. Вот только ради дела. Да, ради дела… Надо во-от тут вот рукой провести, а то не поверят… Ага, вот так, очень нежненько…

«Блин, эк меня торкнуло-то!» – ворвалась фоновая мысль, породив ещё одну трещинку в ватной пелене, окутавшей сознание.

Тем временем, Андрей-1, демонстрируя нерешительность, провёл рукой по Ингиной груди. Неожиданно для него девушка вздрогнула и, закусив губу, прикрыла глаза. Ласка действительно понравилась ей. Андрей это понял и уже более уверенно привлёк стройное девичье тело к себе…

– Ну что, получил боевое крещение? – насмешливо спросила Инга. Она села и, кутая плечи в диванное покрывало, закурила. – Надеюсь у тебя хватит соображалки навсегда исчезнуть от этих людей. Я не хочу, чтобы ты стал как они или как я, пойми это…

– А что с вами не так?

– Ай, оставь, – девушка раздражённо махнула рукой, – иди вон, веселись. А мне надо привести себя в порядок.

Она печально посмотрела на Андрея и, вновь взъерошив ему волосы, сказала:

– А ты мне действительно понравился… Только не ищи встреч со мной, прошу…

– Тогда зачем всё это? Это был такой эксперимент? Хотелось удостовериться, что ещё пользуешься популярностью у мальчонок, едва обсушивших мамкино молоко на губах? В таком случае ты преуспела.

– Дурашка. Меня попросили, и я сделала. Вот и вся недолга.

– Попросили? Кто? Разве о таком можно попросить? – затараторил Андрей положенное, хотя прекрасно знал, что не только попросить можно, но ещё и заставить.

А то история не знала случаев, когда нужному человечку подсовывали совсем невинных девчонок, нисколько не заботясь об их душевных метаниях и крушении возвышенных мечтаний о прекрасном принце, чистой любви, и о жизненной формуле «жили долго и счастливо и умерли в один день»…

– Много ты знаешь о жизни, салажонок. Шалава я. Проститутка. Понял? – вдруг опять зло, но со слезами в голосе почти выкрикнула Инга.

– Я у тебя едва ли не первая, – она продолжала говорить уже более спокойно, – женщины это чувствуют. У тебя душа ещё не изгажена, и ты пока вряд ли поймёшь, почему и что хотела тебе сказать. Вот после десятой или двадцатой, проснувшись однажды утром пьяным в одной постели с совершенно незнакомым тебе очередным куском мяса женского пола… Вот тогда ты, может, и поймёшь, можно ли о таком попросить… Всё поймёшь: что можно, чего нельзя, а также как и зачем всё это делается.

– Что-то как-то грустновато…

– Да ладно! Не парься! Ты же Супермен у нас! Быстрота, натиск, мощный бицепс, крепкий кулак, бац! И враг повержен. Зрители рукоплещут, а дамы в восторге падают на спину, задрав юбки и раздвинув ноги. Не этого ли ты, пусть и втайне от самого себя, хотел, придя сюда? Так чего теперь глазами хлопаешь? Получай: упала уже одна… Раздвинула…

Андрей потерял нить сценария. Если сам факт того, что завлекли в уединённое место и подсунули девчонку, был логичен и понятен, ибо именно так или почти так сопливые супермены и вовлекаются в различные истории, источающие неприятные амбре, то вот очевидный и ни разу не фальшивый душевный надрыв той самой девчонки, которая, по идее, должна была безэмоционально и профессионально обслужить, опутать и заякорить, поразил его до глубины души, перепутав мысли.

«И сказал средь нас самый главный дурак: что-то здесь не так… – мысленно перефразируя слова песни Розенбаума, подумал Андрей. – Видимо, тут случилось с точностью до наоборот от запланированного: не она мне, а я ей понравился. Именно поэтому и просит не искать встреч. Сорваться боится или ещё чего… А, может, всё не так, а я вообще туплю и не могу разрулить в мозгах эту головоломку, делая неправильные выводы».

Для полноценного анализа происходящего здесь и сейчас, ему было необходимо время, а также, образно говоря, взгляд со стороны. Антона взгляд. И, наверное, Яра. По возрасту мелкий ближе к теме, чем они с Антоном. Поэтому его инстинктивные реакции будут весьма интересны при моделировании ситуации «шестнадцатилетний мальчишка в коготках опытной профуры».

Пауза затягивалась, и Андрей сказал, лишь бы не молчать:

– Чего же сама не уйдёшь отсюда, если меня гонишь?

В который уже раз за вечер улыбка коснулась губ этой симпатичной девушки. Только очень грустная улыбка, придавшая Инге вид потерявшегося ребёнка. Она выпростала ногу из-под покрывала и, взяв его руку своей, провела у себя под коленкой, после чего перевернулась на живот. Вид следов от уколов на венах всё расставил на свои места. Оттолкнув его руку, девушка опять укуталась в покрывало.

– Из-за этого. Я тут пожизненно прописана. Благо, что хоть недолго осталось той жизни при таких «талантах», – со вздохом сказала она, – как собачку на цепи держат. Инга то, Инга сё. Мальчику, вон, хорошему дай, очень уж он нам нужен. А мы отблагодарим. Кайфануть подкинем от щедрот… Ненавижу! Убирайся! – она почти сорвалась на крик. – Ну, пожалуйста, оставь меня сейчас… – почти умоляющим тоном…

– Как ты…

– Дошла до такого? Да ножками, ножками. Сразу, как родителей с заграничной работы сняли и сюда перекинули, так и пошла. Мне этим переводом всю жизнь перепахали: мечты, планы… все отвернулись! А! Чего там… Пойми, у каждого такая комнатка была. Своя. Думаешь, ты первый? Думаешь, я не хлопала глазами и не ревела ревмя, пытаясь понять, как это могло случиться, что я, мамина дочка, голая, в чужой квартире с чужим парнем вытворяла всё то, что сейчас с тобой делала, да ещё и похлеще, ибо приходилось в постели выполнять именно его прихоти? Да ревела. И ещё как. Потом травка, потом таблеточка для настроения, а с недавнего и шприц-баян. Хм, баюн. Совесть убаюкивает…

– И…

– И вот я тут, с тобой… Нет, правда, ты хороший. Без гнили пока. Чую это. Не будь я такой сукой, какая есть – влюбилась бы… Правда, иди. Лиечка, небось, заждалась тебя.

Приведя себя в порядок, Андрей вышел с веранды, хлопнув дверью, ибо не понимал, что же это на него накатило, и все их с Антоном планы могли полететь к чертям. Ему было очень, до боли в сердце жаль эту милую, запутавшуюся в хитросплетениях судьбы девушку, которая хоть и была чуть старше даже реального его возраста, но за маской циника-всезнайки прятала свой испуг и смятение.

Парень видел, что девушка ещё не конченная наркоманка. Видать в самом начале «пути» и пока не опустилась до состояния той апатии к жизни, когда уже ничто не важно: как, когда, с кем, зачем… Была бы доза… Чувствовал, что она мечется подобно мошке в паутине, но, обессиленная, лишь сильнее увязает. Он пообещал себе, что приложит все усилия для того, чтобы вытащить её из того болота, в которое она угодила…

– Андрюша! – голос Лии, показавшийся неестественно слащавым и мерзким, заставил его вздрогнуть. – Мы тут уже все тебя заждались…

– Извини, я ухожу.

Тень былой злости промелькнула на холёном личике Лии, но она мгновенно согнала её улыбкой. Вновь чмокнув гостя в щёчку, отступила в сторону.

– Надо, значит надо, – понимающе сказала, наградив парня белозубой улыбкой, – заходи ещё. Так, по-простому. Без повода. Буду рада.

– Бывай, – буркнул Андрей и, не застёгивая ветровку, выскочил за дверь…

Он шёл по тротуару, любуясь ночным городом. Перемигивались огни рекламы, деревья и кусты бросали на дорожки причудливые тени. Царило полное безветрие. Умиротворённое спокойствие, навеваемое окружающим пейзажем и тихим, безмятежным вечером, располагали к неспешным, вдумчивым размышлениям, и Андрей решил сполна использовать представившуюся возможность. Однако побродить по улице в одиночестве ему не дали…Сзади раздался сигнал клаксона автомобиля. Обернувшись, он увидел ту же «девятку», на которой его подвозили к дому Лии.

– Так и будешь пешком идти? – спросил, выглянув с водительского места, Гарик. – Садись, подвезу. Всё одно по пути.

Андрей не стал заставлять себя упрашивать и сел в автомобиль, коротко кивнув Жанне Фоминой, устроившейся на заднем сиденье. На душе у него вновь стало не просто минорно даже, а как-то гадливо. Разговаривать не хотелось. Видимо, Гарик и Жанна чувствовали его настроение, или просто так совпало, но некоторое время они ехали молча.

– Что, с Лийкой поссорился? – спросил, наконец, Гарик. – Плюнь. Когда тебе будет столько, сколько мне, тогда поймёшь, что настоящая дружба может быть только в холостяцкой мужской компании. А девчонок надо только тискать, ибо все они одинаковы.

Короткий взгляд на заднее сиденье:

– Извини, Жанна, но это проверено жизнью.

На заднем сидении деликатно промолчали. Перестроившись для правого поворота, Гарик бросил взгляд уже на Андрея:

– Всем бабам нужно одно и то же, и все они ломаются на одном и том же. Разница лишь в затраченных на них средствах и стараниях. Одна твоя за трёшку, а другой нужно бриллиантовое ожерелье, ну или как минимум пообещать бросить весь мир к ногам. Все они дуры, только в разной степени. Та, что за трёшку, она ещё и умнее.

– Это почему? – искренне удивился Андрей.

– Молчу уже про брошенный к ногам мир, ибо он у нас один и на кажну бабу не напасёсси, – сказал Гарик, специально коверкая речь, – но вот скажи, сколько бриллиантовых ожерелий реально подарено, а сколько баб еженощно к мужикам в постели прыгают? Разницу в количестве чуешь?

– Странная теория… – ровным голосом сказал парень, предпринимая отчаянные усилия, чтобы неприязнь не вырвалась наружу.

– Проверенная, – убеждённо сказал Гарик, – так что правильно говорят: «лучше синица в руках, чем журавль в небе». Те, кто за трёшку, это понимают. Они-то, кстати, и устраиваются в жизни комфортнее других, ибо более хваткие и фантазий дурных лишены…

– Серьёзно?

– А то! А остальные сидят и ждут своего прынца…

Гарик скривился, выражая своё отношение к ждущим принца. Так, словно надкусил тухлый лимон…

– Не, оно, конечно, одна из тышшы, может, и дождётся. А остальные девятьсот девяносто девять?

«Оратор» опять показушно иронизировал, специально коверкая слова. Видимо, сия тема была ему не нова, и он не в первый раз высказывал суть своего мировоззрения.

– А остальные останутся у разбитого корыта и будут отдаваться на халяву, услаждая слух случайных мужиков байками про то, как их, невинных маминых дочек, чистых ангелочков, свинское мужло совратило с пути истинного, подло воспользовавшись их великой любовью, и не оценив принесённые ради сего мужла жертвы! Таких слезливых историй в запасе у каждой, как блох у барбоса.

– О чём это ты? – настороженно спросил Андрей, вспомнив вдруг историю, рассказанную Ингой.

– Да так, ни о чём, – беспечно отозвался Гарик, – просто смотрю, ты смурной какой-то. Ну, думаю, точно с Лийкой поцапался! Она девка зловредная, хотя и красавица. А если закусится или задумает чего, то мёртвого за… – короткий взгляд на Жанну… – замучает! Немудрено, что ты сбежал как ошпаренный.

Слушая словоизлияния Гарика, Андрей ощущал, как волна почти неуправляемого гнева заполняет всё его сознание, заставляя сжимать кулаки и стискивать зубы в попытке взять под контроль не в меру разгулявшиеся эмоции. Ему был противен этот парень, самодовольно разглагольствующий на тему, о которой, как он думал тогда, представления не имеет.

«А мать, жена? – с ненавистью думал Андрей. – Они что, тоже дуры «за трёшку»? Или за мир к ногам? Понятно теперь, почему он не ценит чужую жизнь, с такой-то жизненной философией. Для таких ценна только одна жизнь – собственная бесценная шкурка, которой надлежит комфорт создать и уют. А если кто встал на пути к этой цели – того за борт»!..

– Опа! Какая встреча! – вдруг воскликнул Гарик, притирая автомобиль к тротуару.

– Смотри, Андрей, вон видишь, компашка на аллейке? – парень указал на группу из трёх парней и двух девушек, спокойно гуляющих по аллее парка.

– Ну, – лаконично ответил Андрей, пытаясь совладать с волнами гнева, подавляющего все разумные эмоции.

– Вчера эти трое грозились меня примерно отколотить. Это было сказано прилюдно, среди весьма приличной компании, – пояснил Гарик и полез из автомобиля, бросив через плечо, – мне не помешала бы твоя помощь против троих, но если нет, то присмотри за Жанной, пока я занят.

Андрей прекрасно понял его замысел. Гарик пытался загнать его в угол, использовав удачное стечение обстоятельств. Отказ в помощи, да ещё при таком болтливом свидетеле как Жанна Фомина, грозит ему «потерей лица».

Авторитет среди этих мажоров ему был совершенно ни к чему, но он, во-первых, уже убедился в обоснованности подозрений Антона, а во-вторых, именно на такое «слабо» и ловятся, как окушки на блесну, все сопливые Супермены местного разлива. Стало быть, ему необходимо и далее врастать в среду.

«Ага, и в четверг тоже, вместе с пятницей, – мысленно матерясь, Андрей проклял тот момент, когда недальновидно согласился на «подвезти», – теперь спасай тут этих дураков»…

Нехотя выбравшись из автомобиля, парень пошёл вслед за Гариком. Свою роль в этом действе он видел в попытке завершить конфликт миром, коли это возможно. Если, конечно, ссора вообще имела место быть. Ведь сомнения в правдивости высказанной Гариком истории, возникшие изначально, возрастали по мере приближения к злополучной троице обидчиков сего мачо. Гарик смотрелся на их фоне как потрёпанный и закалённый в уличных сшибках двортерьер по сравнению с домашними болонками.

За раздумьями не заметил, как догнал Гарика. Он хотел сказать, что надо бы поговорить с пацанами, прежде чем… но вдруг почувствовал знакомое уже давление и окутывающую сознание ватную пелену.

Ненависть, – между прочим к Гарику, – копившаяся в нём всё это время, неожиданным образом сконцентрировалась на этих парнях и девчонках, мирно идущих впереди. Андрей понимал, что им пытаются управлять, но гнев затмевал голос рассудка, требуя немедленных действий. Очень сильное воздействие.

– Идём, – зло бросил он Гарику и, ускорив шаг, направился вслед за группой подростков.

«Кто? – мелькнула и пропала последняя в этой ситуации членораздельная мысль. – Вряд ли Фомина. Тупа и мала. А вот Гарик»…

Крайнего к дороге парня Андрей сшиб с ног сразу и без долгих разговоров, лишь постаравшись сделать это наименее травматично для соперника. Гарик, демонстрируя неплохую технику, под дружный визг девушек выполнил классическую двойку, отправив в нокаут едва успевшего развернуться второго парня, после чего рванулся было к третьему. Андрей жестом остановил его. Глянув на испуганного паренька, зло прошипел:

– Пшёл вон! Считаю до трёх…

Проводив взглядом проворно улепётывающего горе-кавалера, Андрей повернулся к девушкам, опять остановив жестом напарника, уже двинувшегося, было, к ним. Оказавшись практически блокированными у стены колючего кустарника, те не пытались убежать, только всхлипывали и синхронно повторяли как заведённые:

– Не надо! Что мы вам сделали? Зачем вы так?..

– Ладно, – Андрей взял Гарика за локоть, – пойдём. Эти-то тебе не угрожали при солидной компании?

– Да, пожалуй, хватит, – с явной неохотой буркнул Гарик, и чуть отступил от испуганных девчонок, освобождая им путь. – Смотрите, крошки, найдём если что… Брысь!

Он ещё отступил в сторону, и девчонки бросились бежать по аллее. Внешнее воздействие исчезло, и Андрей мельком отметил резанувшую его сознание штампованность фразы, сказанной Гариком. Этакая затёртая до дыр голливудчина.

Сокрушённо помотав головой, он пошёл в сторону ожидавшей их у автомобиля Фоминой. Уже уходя, обернулся и с удовлетворением отметил, что девушки, отбежав на безопасное расстояние, остановились и ждут их ухода, чтобы вернуться к своим побитым спутникам. Мысленно хмыкнув, парень подумал, что девчонки много смелее и честнее того, третьего из ухажёров.

«С концами урыл, гнидёныш», – мысленно резюмировал и, сплюнув под ноги, полез в нутро автомобиля.

Очарование вечера, было захлестнувшее его после того, как покинул дом Терновых, окончательно исчезло, уступив место раздражению и недовольству собой. Его злило всё: Гарик, Фомина, сам вечер, осознание того, что кто-то подло, исподтишка пытается им манипулировать, но более всего, навязчивое ощущение, что он что-то сделал неправильно, а гнетущее недовольство собой только предвестник более серьёзных неприятностей…

Глава 5

В понедельник на перемене к Андрею подскочил Вовка.

– Старик, слышал новость? Ингу твою…

– С чего это мою? – спросил Андрей, машинально отметив, что о произошедшем на веранде, судя по такому заявлению «одноклассника», знают не только он и Инга.

– Не важно, – примирительно сказал Вовка и вдруг провёл рукой по шее, – короче, она того… её, вроде, нашли мёртвой в своём же собственном доме. В смысле – доме её родителей. Предположительно обкололась и ушла без возврата!

– Жаль. Красивая была, – сказал Андрей, все свои душевные силы тратя на то, чтобы выглядеть равнодушным. Отстранив Вовку с дороги, он пошёл в класс.

«С размахом, – горько думал он, шагая по коридору, – захотели – заставили отдаться нужному им человеку. Ляпнула не то – убрали. Лихо! Антон прав. Всё серьёзно. Тем более с этой «давилкой» на мозги»!

– Люда, – позвал тихо, подойдя к своему месту в классе.

Девушка опустила голову, но не отвернулась, а исподлобья сердито посмотрела на него. Всё это время они сидели вместе, за одним столом, но не разговаривали после памятной драки в парке.

– Ты знаешь, ты прости меня, дурака. Большущую я глупость тогда сотворил, тебя зря обидел, наговорил всякого… Короче, прости, если сможешь.

Людмила тряхнула головой, словно отгоняя наваждение. Она ожидала всего от своего взбалмошного соседа, но только не извинений. Что-то, возможно зачатки женской интуиции, подсказали, что у парня на душе чёрная буря, что с ним творится что-то неладное, и она проглотила готовую сорваться с губ колкость по поводу «самоуничижения Супермена».

– Странный ты, – вместо колкостей сказала она, подумав, – вроде сам не знаешь, чего хочешь. Вот ты сильный, любого в классе победишь, а почему-то хочется тебя пожалеть.

– Кошечек бездомных пожалей, если жалость девать некуда! – неожиданно для Людмилы вспылил в ответ Андрей и быстрым шагом вышел из класса.

Девушка подумала, что она вновь ляпнула что-то не так, обидное и ненужное, чем вызвала такую реакцию у своего странного соседа по парте. В голове опять зашумела обида, а глаза застили слёзы. Поэтому она не увидела и не поняла истинной причины изменения в настроении Андрея. А Скворцов просто заметил, что вошедшая в класс Лия, начинает прислушиваться к их разговору и не имел возможности поступить иначе. Парень ужасно жалел, что не почувствовал присутствие этой вездесущей лисы вовремя, и начавшийся было примирительный разговор, прервался таким образом. Понимая, что опять незаслуженно обидел девушку, проклинал выбранный им образ, зная при этом, что иначе ему Гарика не достать.

«Блин! Какое скотство!» – подумал сокрушённо, выскочив в коридор.

– Ну и иди! – обиженно прошептала вдогон Людмила. Голос предательски дрогнул. – Иди… – добавила уже совсем тихо и, пряча от любопытных взглядов пунцовые щёки, уткнулась в учебник…

За сотни километров от класса, школы и даже от их города некое существо, очень похожее на человека, оторвалось от линда[15]. Мужчина – если можно так сказать о сущности явно неземного происхождения – с неестественно прямым носом, «стартующим» от самых бровей, горестно вздохнул:

– Два придурка! – вслух прокомментировал он увиденное. – Помесь гипертрофированной гордыни, юношеской глупости и откровенного идиотизма!

Он злился, чего с ним не было очень давно. Никто из живущих на Земле даже представить не мог, насколько давно! У Антона, Люды, Лики и Яра с Ленкой была своя отведённая роль. Найдя эту группу перспективных землян после того, как прервал очередной период отстранённости от дел мирских, раар свёл их воедино. Он филигранно создавал ситуацию, необходимую для выполнения далеко идущего замысла. И вот всё рушилось.

Андрея тут быть не должно. У него была совсем иная, отличная от этой группы судьба, роль и цель в жизни, предначертанная парню им, последним из ушедших. Ему была предназначена совсем иная Хранительница. Не здесь. Да, Людмила подходила на эту роль даже лучше, но она не могла стать таковой для Андрея. Подошла бы и Лика, но она и Антон просто великолепная пара и разрушать сложившееся – раар не хотел.

Тем не менее, Андрей появился тут, ворвался в игру как пятый туз из рукава некоего шулера, смешав все карты и расчёты игроков. Возникший как чёртик из табакерки, парень вторгся в задуманную рааром комбинацию, ломая и разваливая все его филигранные построения.

Самым удивительным было то, что Аскер, сейчас раар это видел воочию, даже больше чем все предыдущие подходил для выполнения задуманного им здесь. Кроме, пожалуй, Антона. Но «сюрприз» вёл себя непредсказуемо и не подчинялся всем предпринятым попыткам внести коррективы в его поведение.

Ранее он был совершенно иным, поэтому «ушедший» терялся в догадках, как парень смог так измениться за столь короткий срок. Надо было срочно что-то делать и древний разум как мог пытался воздействовать на Андрея. Пока опосредованно. А в этих целях, по его мнению, здесь и сейчас подошла бы именно Людмила, ведь девочка явно увлечена новеньким. Пусть попытается вернуть его в нужное русло, а уж с неизбежной невозможностью стать парой они как-нибудь потом разберутся. Поэтому раар честно старался.

Но, несмотря на все его усилия, Андрей продолжал вести себя по-хамски и вызывающе. Каким образом переломить ситуацию – Смотритель не знал, как не стыдно ему было себе в этом признаться. И он решил немного, совсем чуть-чуть, подождать, чтобы время само показало, куда всё придёт в его начавшейся, но почти выходящей из-под контроля комбинации…

– Ну и пусть катится, – шептала тем временем Людмила обиженно. – Он мне безразличен. Абсолютно! Супермен чёртов! Пусть вон Тернова думает о нём. Она до сих пор в восторге, что мальчишки подрались из-за неё!

Однако, как ни старалась, девушка не могла заставить себя прекратить думать об Андрее и поэтому злилась. Злость Людмилы на себя разгоралась всё больше ещё и потому, что, к собственному удивлению и ужасу, она обнаружила в себе признаки настоящей ревности. Видя, как Тернова увивается вокруг новенького, Людочка, ранее незлобливая и бесконфликтная девочка, просто заводилась с пол-оборота и хотела сделать сопернице что-то гадкое. Причём из такого, о чём раньше и подумать не могла.

С момента своего появления в классе, Андрей завладел её воображением. Мысли об этом странном парне волновали и нарушали привычное течение жизни. Сейчас Людмила чувствовала себя покинутой и обманутой, неуютно и одиноко. Только гордость мешала признаться даже себе, что никогда за свои шестнадцать лет она не встречала парня, который бы так нравился ей.

Людмилу удивляло и пугало это новое ощущение. Ей было неприятно вспоминать поведение новенького в первые минуты появления в классе, однако она знала, чувствовала, что эта глупая бравада не есть его истинное лицо. Так, маска, скрывающая что-то очень глубоко запрятанное. Потому что не может быть, чтобы у плохого человека были такие проницательные и добрые глаза.

Андрей не ведал о той буре чувств, которую в Людмиле породили его извинение и последующая вспышка раздражения. Он уже почти забыл об этом эпизоде, тайком наблюдая заинтересовавшую его сценку…

– Яр, ты куда летишь? – игривой кошкой промурлыкала Лия и, выскользнув из круга подружек, подхватила младшего брата Антона под руку. – Можно подумать, что за тобой гонятся.

Когда она успела выйти из класса, Андрей, погружённый в свои мысли, даже не заметил.

– Да так, небольшой моцион, – вяло отшутился Ярослав, искавший Андрея. Он прибавил шагу, намереваясь оторваться от прилипшей к нему девушки.

Лия, уцепившись за руку, удержала явно демонстрирующего нежелание общаться паренька возле себя и подружек. С силой отталкивать девчонку было бы совсем невежливо, особенно на глазах у стайки девчонок из своего и параллельного классов, поэтому Яр стерпел такое обращение и остановился. Тернова, почувствовав, что одержала пусть маленькую, но победу в этом незримом поединке, насмешливо произнесла:

– Ты что, всю жизнь будешь бегать от девушек? Или, может, тебя так сильно напугала эта глупая история с Лагутиной?

– А твое какое дело? – довольно грубо буркнул Яр.

– Да никакого, конечно. Просто у меня к тебе просьба.

– Валяй, – буркнул Яр, досадуя на себя за то, что не сумел сразу отвязаться от этой опасной липучки.

– Ты не поможешь выровнять столы в столовой? А то мы дежурный класс, а малышня как поест, так всё вверх дном. Мы с Жанкой прошлый раз корячились вдвоем. Чуть не надорвались. Нам явно не хватает одной мужской силы.

– В качестве лошадиной? Так я, стараниями твоих друзей, недавно из больницы. На жеребца не тяну…

– Ну тебя. Я серьезно, а ты… Во-первых, я не виновата, что парни так себя повели и такое случилось. Поверь, я тут ни при чём. Я им не мама и не папа, чтобы заставлять или запрещать. А, во-вторых, Эммочка сказала, что если не сделать, то нам за порядок баллы снизят. Вторую неделю дежурить будем.

– Ладно, идем, – ругаясь про себя, внешне вынужден был согласиться Ярослав, и нехотя последовал за Лией и мгновенно присоединившейся к ним Жанной.

Прозвенел звонок на урок. Дождавшись, пока столовая опустела, они втроём принялись за дело.

«Что ж, – думала меж тем Лия, – это удача. Тем более рядом Фомина, а эта своё дело знает туго: подыграет, поможет и, что самое главное, потом всем растреплет».

Лие всегда нравилась собственная решимость доводить дело до конца и, как она была уверена, присущая ей в таком состоянии способность подчинять себе людей, подавлять их волю и заставлять выполнять свои малейшие прихоти. В неё словно бес вселился, и сейчас она хотела отомстить Яру за его неуступчивость, за отказ от неё и дружбу с Лагутиной. Терновой в этой связи было мало избиения. Нет! Это всё глупые мужские забавы! Ей нужно было унижение. Причём серьёзный – в глазах одноклассников и самой Лагутиной – удар по репутации Яра. Не менее. Девушка желала вывести парня из состояния душевного равновесия, расшатать волю и подчинить себе. Или, как минимум, опорочить парня в глазах его Ленки.

– Ого! – многозначительно заметила она, увидев, как Яр легко сдвинул с места сразу два стола. – Сила есть. А где сила мышц, там и сила чувств!

– Это твои личные наблюдения? – иронично воскликнул Яр, берясь за следующую пару столов. Он моментально почувствовал фальшивые нотки в голосе девицы и понял уже, к какому направлению развития сюжета Лия так топорно пытается его подвести. Общение с братом и его друзьями все эти годы не прошло даром.

– А что? – демонстративно не поняла Фомина, подыгрывая Лие.

– Да довольно сомнительное предположение, – спокойно пояснил одноклассницам Ярослав, – бесчувственных людей не бывает. Вне зависимости от силы мышц или уровня интеллекта. Есть люди, абсолютно не желающие чувствовать, что происходит вокруг. Но это – другое.

– Выходит, ко всем своим достоинствам, ты ещё и философ? – опять вмешалась в разговор Жанна. – Ну-ну! Может постараешься угадать, что чувствует Лия? С чисто философских позиций, разумеется. Загляни ей в душу! Вдруг что интересное увидишь, раз уж вы оказались лицом к лицу и без свидетелей. Я – не в счёт. Я так, просто тень! – поспешила заверить она, отступая вглубь зала.

– А он у нас тугодум, как и все парни, – иронично воскликнула Лия, не сводя с Яра завораживающего взгляда, – теперь даже в любви первыми девчонки признаются. Так что вряд ли его философия поможет разобраться в девичьей душе. А уж тем более в моей.

– Душа твоя, Лиечка, за семью вратами и семью замками. В надёжном ларце, а ларец в… – Яр чуть заметно улыбнулся, прекрасно представляя, на что эти две ехидны пытаются его развести. – Хотя, как говорится, попытка не пытка. Можно рискнуть.

– Ты у нас парень смелый, – Лия склонилась над столом, – дерзай!

– На таком расстоянии? – «наивно» подыгрывал девчачьей задумке Яр, представляя, какой смешной будет выглядеть Лия, когда он прервёт «шутку» в самый последний момент. Нет, он не был мстителен, но ему хотелось отвадить эту ехидну раз и навсегда от себя… и от Лены.

– Ого! – Лия неестественно рассмеялась. – Начало мне нравится.

Она обошла стол и почти вплотную приблизилась к парню.

– Ну! Читай! Или я чем-то хуже Лагутиной? – с легкой хрипотцой в голосе прошептала Лия, слегка подавшись навстречу Яру.

Парень ненавидел Лию, виня в тех неприятностях, что выпали не самому даже, а девушке, которая ему нравилась. Он послал бы обидчицу куда подальше ещё в коридоре, но брат с Андреем убедили сдерживать эмоции и подыграть в той игре, что ими задумана. Они видели за всем что-то большее, чем просто уголовное деяние Гарика, пусть даже очень серьёзное деяние. Авторитет брата был для Яра высок и он, скрепя сердце, согласился делать вид, что не зол на Тернову. Однако с каждым мгновением этого затянувшегося фарса, ситуация настораживала парня всё сильнее.

«Не слишком ли я увлекся этой похожей на реальность игрой»? – подумал Яр. Парень чувствовал, что пора уже прерывать такое «скользкое» общение, не дожидаясь кульминации, как хотел изначально. Чёрт с ним, с расстановкой всех точек над «ё». Всегда успеет. А сейчас… уж больно уверенно ведут себя эти две ехидны. Да так, что Ярослав даже засомневался, что они не задумали что-то из того, что он не предусмотрел и с чем не справится…

Решив «ну его», Яр совсем уж было вознамерился отшутиться и уйти, как вдруг в его голове зазвенели знакомые колокольчики, о которых он ещё в больнице рассказывал брату, а потом и Андрею.

«Чёрт! Опять! Надо будет брату»… – успел лишь подумать парень до того, как всё стороннее вокруг него исчезло. Осталось только колдовство девичьих глаз, её зовущие губы и всеподчиняющая мелодия извечного, до сих пор не разгаданного людьми таинства любви. Не в силах противиться этому страстному немому призыву, Яр подался навстречу затрепетавшей девушке…

Внезапно всё кончилось разом. Как отрезало. Исчезло очарование зовущей юности, волшебный блеск глаз и, как не бывало, испарилось то самое таинство, что толкнуло его навстречу призыву Лии. Осталась только гулкая пустота в голове.

Прямо перед собой Яр увидел кривящиеся в усмешке губы Лии, ещё мгновение назад нежные и доверчиво-беззащитные, и её надменные глаза. В самый последний момент Тернова отшатнулась и рассмеялась издевательским смехом. Смех был мгновенно подхвачен Жанной. Девушки смеялись зло, издевательски безжалостно, не скрывая, что получают наслаждение, видя его досаду и растерянность. Яр понял: Лия сделала то, что он сам намеревался изначально: унизила его отказом от поцелуя. На глазах у свидетельницы, славящейся своим «длинным языком».

– Ты и впрямь думал, что тебе будет позволено меня поцеловать? – ликующим тоном произнесла Лия. – Тебе?! Меня?! Дурачок. Если кому я и достанусь, то не такому сопляку как ты. Иди, со своей замарашкой Лагутиной милуйся…

Волна ненависти поднялась из груди и прилила в голову. Яр едва не ударил. Причём жёстко. Вот они, кривящиеся в ехидной усмешке губы, ненавистный точёный подбородок, а под ними – трахея, которая, если знать как ударить, ломается с одного раза. Яр знал, как ударить с таким результатом. И сейчас желал этого удара. Впервые в жизни он страстно жаждал того, что ему ещё три минуты назад показалось бы сумасшествием. Ударить. Девчонку. Жестоко. Там уже не колокольчики, набат гудел под сводами черепа, и парень едва сдерживал себя, прикрыв глаза, чтобы ненависть не вырвалась вовне. Действием. Однако он сдержался. Сдержался потому, что он не Гарик и не такой, как Гариковы отморозки. А ещё он увидел лица брата и Андрея. Оба укоризненно качали головами. Дескать сломали тебя. И ты – теперь уже не ты? Забыл свои принципы, как только к этому выдался повод? Сегодня ударишь эту, потому как – обидно. Завтра другую, потому как где одна – там и две-три, а послезавтра что? Как Гарик не только изобьёшь, но и юбку задерёшь, сломив сопротивление? Дескать надо наказать за… И кем ты тогда станешь?

Нет, теоретически, Ярослав мог ударить женщину. Если бы она угрожала жизни его собственной или дорогих ему людей. Если бы у неё в руках было бы оружие, нож там или пистолет. Да даже просто если бы некая девица откровенно и недвусмысленно кинулась на него в драку. Тогда это не женщина – а противник. Но и тогда он «сработал» бы соизмеримо опасности, которую представлял собой его «противник». Ну, кинулась в драку, и что? Влепил леща, бабий боевой пыл остудил и дальше пошёл. Сейчас же он хотел убить. И самого Ярика ужаснуло это открытие: насколько тонка грань между человеком и нелюдью, в которую можно превратиться буквально за секунду. Да, Лия его сейчас ужасно обидела. Унизила и издевается при этом. Но не тоже ли самое он хотел сделать буквально несколько минут назад? И что, если не смог и роли поменялись, то сразу убивать? Набат стих. Колокольчики отзвенели. Ярость схлынула, словно волна, разбившаяся о твердыню берега. Младший Тропинин открыл глаза и улыбнулся.

– Спасибо. Ты мне очень помогла сейчас. Я кое-что понял, – неожиданно для Лии и Жанны сказал вдруг парень снисходительно, скорее даже насмешливо и, развернувшись, твердым, спокойным шагом вышел из столовой.

Смех мгновенно оборвался. Ни Яр, ни недоумённо смотрящая ему вслед Лия – никто, кроме притаившегося в глубине зала Андрея, не увидел, как Жанна, ухмыльнувшись, спрятала в карман платья блеснувший металлом предмет, размером с карманное девичье зеркальце. Сделав зарубку на память, Андрей проворно отступил за колонну, пропуская ничего не видящего на своем пути Яра, и тенью выскользнул из помещения столовой. Ярославу, по всей видимости, нелегко далось показное спокойствие, с каким он расстался с одноклассницами.

«Интересно, что это с ним? – пришла мысль. – Не думаю, что его могут взволновать Лиечкины глазки. С этим Яр определился давно, задолго до драки даже. Тут явно то же, что и со мной на веранде дома Терновых. И что это за хреновину Фомина в карман сунула? Хм! Жить становится веселее»…

– А он гордый! – сказала меж тем Жанна, толкнув подругу плечом.

– Да замолчи ты, – рассердилась вдруг Лия. – Меня он ничуть не волнует!

– О! – ухмыльнулась Жанна. – Твоё «ничуть не волнует» слишком уж эмоционально, чтобы быть правдой! Уж не влюблена ли ты в него, подружка?

– Вот ещё! – испуганно, словно уличённая в чём-то постыдном, отшатнулась Лия.

В зале на некоторое время воцарилась тишина.

– Он меня просто злит! – сказала Тернова после минутной паузы, зло кусая губы. Замолчала и попыталась улыбнуться, но смогла лишь скривить губы в гримасе, жалкой и неестественной.

– Конечно, конечно, – поспешно согласилась Жанна. И вдруг насмешливо сказала:

– Ты уж разберись, а то сначала «не волнует», потом «злит».

– Ты что?! – возмущённо воскликнула Лия, покраснев, но уже почти совладав с эмоциями. – Он не в моём вкусе. Ты же знаешь. Просто злюсь, что ерепенится.

Девушка сказала это глядя куда-то мимо Жанны. Причём неуверенно, словно убеждая саму себя.

– Не родился ещё такой, кто остался бы ко мне равнодушным. Особенно, если я поманю.

– А ты помани, – сузив глаза, сказала Жанна тоном заправского провокатора.

– Спорим?!

– Спорим!

– Идёт. Но тут есть проблема, – задумчиво произнесла Лия, – он явно сблизился с новеньким. И эта курица Лагутина тоже скоро вернётся в класс. Если брать в расчёт ещё и его брата… это уже четверо. А с учётом того, что и у нашей тихони Людочки становится неровным дыхание при виде Гаута…

– Наконец-то, и ты прозрела, подруга, – воскликнула Жанна, постучав себя пальцем по лбу и разведя руками. – То есть их уже пятеро. И я слышала, что старший Тропинин отнюдь не бесхозен. Крутится возле него ещё один небезызвестный тебе персонаж…

– Кто? – искренне удивилась Лия.

– Да ты что, старуха, совсем поляну не сечёшь?

– Нет, серьёзно! Что, действительно или разыгрываешь? – судя по виду, Тернова была реально обескуражена таким известием. – И кто?

– Как всё запущено! – словно диагноз, пробормотала толстушка, демонстративно закатив глаза. – Лийка, да разуй глаза! Наша вторая недотрога «не от мира сего»!

– Ивонина?! – вопросительно и одновременно насмешливо воскликнула Лия. – Ну и компашка!

– Как бы то ни было, но если дать им спеться окончательно, то тебе там делать будет нечего, – насмешливо резюмировала Фомина, – все устроены, все пристроены, и тебе туда не всунуться. И не отомстишь, и просьбу Гарика не выполнишь…

– А ты откуда знаешь про просьбу? – подозрительно спросила Лия.

– Ну, ты совсем потерялась. Ты ж мне сама про неё и рассказала, – засмеялась Жанна, глядя подруге в глаза честным взглядом, – забыла? Ещё и помочь просила. Я тут стараюсь, а ты…

– Да? – на секунду задумавшись, тихо произнесла Лия. – Не помню. Ну да ладно. Что делать-то будем?

Слова Жанны не на шутку встревожили Тернову. Она интуитивно ощущала, что немногословная и рассудительная Людмила, со своим непонятно как возникшим авторитетом в классе, действительно может серьёзно завладеть вниманием Андрея. Тогда всё пойдет прахом. И просьба – задание Гарика, и личная месть Гауту.

Теперь, после слов подруги, оценив ситуацию под иным углом зрения, Лия поняла, что новенький уже прочно запал в душу Людмиле. Этого мог не заметить только твердолобый болван Гаут либо слепец, такой, как она сама. Слишком уж – самокритично подумала Тернова – в условиях отсутствия реальной конкуренции, она уверовала в собственную исключительность и неотразимость, и прекратила трезво смотреть вокруг.

На самом деле Лия давно уже замечала, что парни, охотно подчиняясь ей, за советом и помощью в серьёзных вопросах, коль скоро возникала такая необходимость, шли к Людмиле. Или Лике. Тернова и раньше болезненно воспринимала такую ситуацию. Она интуитивно понимала, что уступает этим двум одноклассницам если не в красоте, то в чём-то не менее, а то и более важном. Именно это и видят парни. Вот почему тот же Яр мгновенно позабыл про неё и отдал своё внимание много менее эффектной Лагутиной? Почему парни смотрят на неё саму, как на красивую куклу, с которой хочется поиграть всякому, а вот в Людмиле и Лике видят настоящих товарищей и советчиц в серьёзных делах? Почему она сама, словно ведомая неким инстинктом, всегда и всячески высмеивала аморфную – в её понимании – «духовность», демонстративно смеялась над таким «пережитком», называя нравственность и порядочность прибежищем для «лохов» и «придурков»?

И вот теперь, после подсказки Жанны, всё встало на свои места. Словно мозаика сложилась. Искра ревности, ранее тлевшая в душе Лии, сейчас вспыхнула и, разгораясь, грозила в скором времени заполыхать настоящим пожаром. Изумленная, Тернова ещё больше потеряла ощущение реальности. Её сознание заметалось, словно висельник, из-под которого нога палача выбила опору. Девушка судорожно пыталась оценить новую данность, в которую вынырнула из долгого и сладкого сна своей гордыни, порождённой единоличным лидерством в классе.

При этом, решив, что теперь-то она точно всё поняла и разложила по полочкам, Тернова из одной виртуальной вселенной нырнула прямиком в другую, упустив самый важный в данной ситуации момент. Лия так и не осознала, что толстая и некрасивая Жанна, её вечная преданная тень, которую она уже привыкла не замечать, тонко и искусно манипулирует ею, мастерски разжигая эту самую ревность.

– Слушай, Жан, как бы нам побольнее укусить нашу милую недотрогу? сказала Тернова после некоторого размышления.

– Гаута уведи у неё, – зло усмехаясь, сказала та в ответ, – хотя вот это уже может и не получиться.

Увидев согласный кивок первой красавицы класса, Фомина сделала вид, словно раздумывает. Выдержав необходимую паузу, Жанна задумчиво произнесла:

– Лучше, чем если Людочку принести в жертву Гарику, мне на ум ничего и не приходит. Да и его парням Ракитина понравится, – Жанна презрительно хмыкнула, – в некоторых видах. Так что чую – поладят, ведь они на такие вещи мастаки.

Судя по заблестевшим глазам, совет Лие понравился, и она прошептала на ухо подруге:

– Это мысль! Если я их познакомлю, то Гарик не оставит от неё ничего, кроме воспоминаний о былом целомудрии.

– Точно, – поддакнула Жанна, – и, уж прости подруга, но даже если Гаут останется стоек к твоим чарам, то Людочка «из-под Гарика» будет ему уже и даром не нужна, насколько я успела его понять. Ладно, пошли. Столы-то выровняли…

– Постой, – вдруг сбилась с шага Лия, и презрительно фыркнула, что та рассерженная кошка, – «Людочка из-под Гарика». Я Гарику когда об этой плоскодонке сказала? А он что? Насовал кучу поручений, дескать ты её вот так и эдак, едва не раздень и ко мне приведи и вот тогда я её со всем жаром…

Лия попыталась заглянуть в глаза своей тени, но Жанна лишь пожала плечами в извечном жесте недоумения. Дескать я что, я ничего. Кто у нас стратег и тактик? Ты и выкручивайся. А я выполню то, что скажешь. Досадливо хмыкнув, Тернова развила свою мысль:

– Что-то наш мачо хватку потерял. Что сам не может Людку в кустики затащить? Обязательно я должна ему для этого все подходящие условия создать? Тьфу! Неужели нет парней, которые могут сами всё сделать? И сделать быстро, а не тянуть кота… эээ… в общем не кидать отмазки, навешивая мне просьбы и поручения в необходимости создания «подходящих условий»?

– Есть наверняка. Как не быть, – задумчиво произнесла Жанна, – но их, таких, ещё поискать надо. Да и неизвестно, что эти за помощь в таком деликатном вопросе потребуют, если их, таких, всё же найти. А Гарик уже под рукой. И пока лучше него никого у нас с тобой, подруженька, нет для такого дела.

– Ладно, – подвела итог разговору Лия, – пошли, а то опоздание запишут. Ярик-то, небось, давно вернулся в класс. А мы тут… Но, Жан, ты о таких парнях всё же подумай. А то Гарик меня что-то разочаровывать начал.

– Как скажешь, подруженька… – мурлыкнула толстушка удовлетворённо. День для неё явно удался…

Вернувшись посреди урока в класс, заняв своё место и взглянув на Людмилу, Лия, маскируя лицо в ладонях, рассмеялась тихим, но злым смехом, представив соперницу в объятиях пройдохи Гарика или кого там ещё.

Видимо, почувствовав её пристальный взгляд, Людмила недоумённо посмотрела на одноклассницу, но Лия поспешно отвернулась, подумав:

«Чует, кошка, чьё мясо съела. Как бы не заподозрила чего»!

Однако, вопреки опасениям, Людмила отвернулась и что-то спросила у сидящей на месте отсутствующего сейчас Андрея Ивониной.

Лия, наклонив голову к Жанне, вновь прошептала:

– Я видела, что у нашей дурочки хватило ума вновь поругаться с Гаутом. Это нам на руку. Я поговорю с нею сегодня после уроков. А там решим, как и что.

– Давай, – с неизменной ехидной усмешкой сказала Жанна, – тебе и карты в руки. Твоя проблема, так кому её решать? А я, как всегда, в резерве и на подхвате.

Поулыбавшись своим сладким мечтам и мыслям, обе юные стервочки сделали вид, что поглощены излагаемым учителем материалом…

Глава 6

Выйдя из школы, Люда буквально на автомате брела в сторону дома. Она реально не понимала, что с ней творится. Как могло случиться, что новенький парень, на первый взгляд дебошир и грубиян, так взволновал её? И почему именно он? Такие люди, наглые и самоуверенные, ей не то что не нравились, они были девушке откровенно противны.

Может от того, что она видела явное несоответствие между показушной бравадой и грубостью и внутренним миром, крывшимся за выставленной напоказ маской? Девчонка в свои юные годы не была великим физиономистом, но тут им быть и не надо было. Достаточно вспомнить, как он на неё смотрел, когда подошёл с извинениями.

Правду говорят, что девушки вырастают раньше, и такая наблюдательность, граничащая со сверхъестественным видением мира, даётся им от рождения. Куда там парням. Им, за редким исключением, смотреть вот так, как она сейчас – некогда. Моську бы оттереть, побитую в кровь в мальчишеских, а затем и совсем не в мальчишеских драках. Им, мужчинам, как настоящим, так и будущим, тому, что каждая мелкая пигалица в юбочке походя впитывает от рождения, долго и упорно учиться надо. В особенности такое восприятие в прекрасной половине человечества обостряется, когда человек нравится. Вот и недоумевала Людмила. Зачем ему всё это?!

Ведь девушка чувствовала его внимание. Не зря же извиняться пришёл! Чувствовала, что не безразлична ему, но не могла понять, зачем же он тогда связался с Лией и её компанией.

«Эта ехидна так и увивается вокруг него, – думала Людмила, выйдя со школьного двора и идя по тротуару к своему дому, – и делает вид, что у них чуть ли не роман, – ввернула вычитанное в книжке «про любовь» словцо, – а как она посмотрела на меня перед последним уроком? Неужели я так плохо умею скрывать свои эмоции? Прятать то, что меня волнует? Неужели так заметно, что Андрей мне»…

– Не спешишь?

Задумавшись, Людмила не заметила, как её догнала Лия.

– Нет.

– Пойдём вместе? А то живём рядом, а ходим порознь… Только не подумай, что я навязываюсь!

– Напрасное вступление. Я совсем так не думаю, – сказала Людмила, улыбнувшись, – тебе ведь просто что-то надо?

«Вот тебе и раз, – мысленно удивилась Лия, – а ты, подружка, совсем не такая простушка, какой хочешь казаться»!

– Вообще-то, ты права, – сказала вслух, – я хотела узнать твоё отношение к новенькому.

– А, вот ты о чём, – понятливо хмыкнула Людмила, – так бы сразу и сказала.

Лия обратила внимание на то, что, несмотря на приветливую улыбку, в глазах собеседницы промелькнула тень, выдавшая её настороженность.

– Ты не подумай, мне, конечно, всё равно, но говорят, что ты специально приходишь в класс раньше, чтобы застать там Гаута и побеседовать с ним наедине.

– В Москве, говорят, кур доят, – внешне совершенно спокойно возразила Людмила, – а почему тебя это интересует, раз тебе «всё равно»?

– С тобой нелегко говорить. Просто за язык хватаешь! – натянуто улыбнулась Лия. – Это так, к слову, не обижайся.

– Я и не обижаюсь. Но мне непонятен твой интерес к моему личному. Неужели ты думаешь, что я вот так тебе всё и расскажу?

– Кто знает. С твоей откровенностью это возможно… – сказала, смеясь, Лия, чтобы свести к шутке явно проигрышную для себя ситуацию. – Хотя, – она внезапно стала серьёзной, – этот Гаут странный тип. То дерзит и грозится меня «обломать», то к одной из моих гостий клеится, то, ни с того ни с сего, признается в своих чувствах ко мне… А что? Ты не знала?

Лия великолепно разыграла удивление, увидев вспыхнувшие щёки одноклассницы.

– У меня дома, в субботу! Он в гости заходил… Вон спроси хоть у Жанки, ну, или у Вовки с Котом!.. Я, естественно, ничего не ответила, а он обиделся и убежал задолго до окончания вечеринки…

«Вот теперь и попрыгай, овца»! – мстительно подумала Лия, видя, как румянец сменяется на щеках Людмилы бледностью.

Она прекрасно просчитала психологию собеседницы. Давно уже. Тернова была просто уверена, что вряд ли Людмила вообще решится на такой шаг, но если вдруг, то последние, к кому она пойдет выяснять подробности вечера в субботу, так это к парням. Остаётся Жанна, а та всегда скажет так, как прикажет она, Лия. И, даже если случится невозможное, и Ракитина решится расспрашивать Вовку и Кота, то максимум, чтобы совсем гордость не переступать, уточнит, был ли Гаут на вечеринке в субботу и когда ушёл. А тут всё совпадёт. Ну, а уж к самому Андрею Людмила не сунется даже под страхом смерти! Мысленно Лия себе аплодировала за то, что нашла столь виртуозный выход из тупика, куда зашёл её первоначальный план.

– Мне кажется, он немного того, с приветом! – окончательно добила соперницу.

– Зачем ты мне всё это говоришь? – обескураженная, Людмила поддерживала разговор уже машинально, что полностью соответствовало планам Лии. Мысленно потерявшись, Люда подставлялась, став недопустимо предсказуемой. Поэтому Лия решила, как это говорится, «ковать железо»…

– Неужели непонятно? Не исключено, что, получив от меня от ворот поворот, он решит проделать этот фокус с тобой, с Ивониной, да с кем угодно из девчонок в классе! Вот и хочу упредить, и понять, что он за человек!..

– Лия!

Девушки синхронно обернулись на крик и увидели модно одетого парня, спешащего к ним с букетом цветов.

– А, Гарик! – что та кошка промурлыкала Лия. Едва не спинку выгнула. – Решил составить нам компанию? Тогда познакомься, это Люда. Моя подруга по классу. Школьному, разумеется.

Гарик протянул ей букет и, не дожидаясь разрешения, взял Людмилу за руку.

– Очень приятно… Люда… Людмила… Мила… Милое имечко. Такое же красивое, как ваши глаза.

– Мне это уже говорили, – с улыбкой ответила девушка, отняв руку, – а ещё говорили, что они как омут, в котором черти водятся. Не нарвитесь на чертей… Гарик.

Парень, отвесив «мушкетёрский» поклон, скороговоркой пробормотал:

– Понял. Каюсь, извиняюсь! И поспешно удаляюсь!..

– Хороший парень, – словно мыслила вслух, обращаясь «ни к кому», сказала Лия, глядя в спину уходящему Гарику и удобнее устраивая солидный букет на сгибе локтя. – Вот с таким дружить одно удовольствие.

– Скоморох, – насмешливо резюмировала Людмила, – хотя модно одет и пытается щеголять манерами. Мне было бы жаль себя, будь он моим другом.

Лия неопределённо хмыкнула, насмешливо глянув на собеседницу.

– В этом и заключается твоя беда, подружка.

– В чём, если не секрет? – спросила девушка, удивлённо посмотрев на одноклассницу.

– Ты слишком сильно жалеешь себя… В смысле для других, – пояснила Лия. – Свою дружбу, свой разум, душу и… и тело. Ты, подруженька, гораздо большая эгоистка, чем я.

– А ты что, не жалеешь себя… Для других? Так понимать? – спросила Людмила, остановившись и повернувшись к попутчице.

– Для друзей – нет!.. – убеждённо воскликнула Тернова. – В смысле – разум и дружбу… – тут же спохватилась она.

– Понятно. Тогда пусть моя беда останется при мне. Я не согласна ради чего-то мимолётного не жалеть себя для других в этом смысле. Разум – куда ни шло. Готова помочь любому, в силу своих скромных знаний и умений. Но вот душа и тело – это не разменная монета… для друзей, – насмешливо сказала Людмила. – И да, я не ханжа. Когда придёт время, я подарю своё тело тому, кого сочту этого достойным. Может, пафосно говорю, но зато от души.

Попрощавшись с нежданной спутницей, Ракитина быстро пошла прочь, не замечая ничего вокруг. Этот разговор выбил её из состояния равновесия и окончательно привёл мысли в полный раздрай.

– Ничего, – со злостью прошептала Лия, глядя ей вслед, – придёт. Очень скоро придёт твоё время. Гарик не Гаут. Долго рассусоливать не будет. Думаю, что он достоин… твоего тела. А душа и разум в этом вопросе ему и нафиг не нужны.

Лия была рада, что всё так получилось. Вроде как само собой, но удачно сверх ожидания.

«Гарик явно глаз положил на нашу тихоню. И теперь его не остановить»! – злорадно подумала Тернова.

Довольная собой, девица бодрым шагом направилась к дому, в котором жила.

– Проблемы? Может, помочь?

Лия вздрогнула, столь неожиданно прозвучал голос Андрея, в отношении которого она как раз строила злобные планы.

– Ха! Следил что ли? – спросила девушка с наигранной веселостью, едва придя в себя.

– Может и так, – просто сказал парень, глянув ей в глаза.

– Не удивлена.

– Вовсе не из-за интереса к тебе. Успокойся.

– Знаю, – огрызнулась Лия, – я не затрагиваю твоё чёрствое сердце… Тогда кто тебе так интересен? Неужели наша милая недотрога Людочка?

– И Яр с Ленкой, и Лика, – строго сказал Андрей, всё так же глядя в глаза девушке. – Не влазь в чужой вагон. Да ещё и на ходу. Куда надо не доедешь и выпасть можешь. В движении – это опасно.

– Ох! Ох! Ох! Угрожаешь? – заставила себя иронично усмехнуться Лия, хотя ей вдруг отчего-то стало совсем неуютно.

– Предупреждаю. Мы с Гариком друзья, а, как говорится, твой друг – мой друг! Посему оставь в покое моих друзей и брось свои интриги… – сказал Андрей в заключение, прекрасно зная, что всё сказанное им, до последнего слова, не далее чем сегодня будет известно Гарику.

Роль Лии как наводчицы и приманки Скворцов понял сразу после посещения дома Терновых в субботу. Андрей считал, и не без оснований, что пока ценен Гарику и компании, он имеет право так себя вести, чтобы обезопасить дорогих ему людей, к которым причислял и Людмилу. Более того, именно такой стиль поведения как раз и вписывается в создаваемый им образ сопливого местечкового Супермена.

«Дурак, – зло думала Лия, глядя на стоящего перед ней парня, – у Гарика нет друзей. У него есть нужные и бесполезные люди… Дурак. Пока в тебе заинтересованы – выпендривайся сколько хочешь. Но придёт и мой день».

– Предупреждалкин выискался… А до меня-то тебе что за дело? – сказала вслух, опустив взгляд. Всё, что угодно, лишь бы не молчать и не выдать взглядом или жестом бродившие в голове злые мысли.

– Боюсь за тебя. По-моему, ты зачастую делаешь совсем не то, что хочешь. Знаешь, как собачка в цирке, что выполняет команды на потеху публике… Это видно. Вот только не могу понять: зачем тебе это?!

– Отстань! – неожиданно выкрикнула Лия. Губы скривились в безуспешной попытке сдержать слезы, и она бросилась бежать к своему подъезду.

– Вот так сюрприз! – пробормотал обескураженный Андрей. – Что-то здесь не так. Никак Тернову лихорадит…

– Вас кто-то обидел?

Обернувшись на голос, Лия увидела странного дедка, пристально смотрящего на неё сквозь стёкла очков. Неизвестно по какой причине, но грубить убогому не хотелось и девица, неопределённым жестом пожав плечами, просто ответила вопросом на вопрос:

– А вы добрый волшебник? Все неприятности устраняете манием руки?

– Для разнообразия давайте будем считать, что злой. И не устраняю, а создаю. Врагам моих друзей.

– Оригинально! – хохотнула Лия, вдруг почувствовав, что настроение несколько улучшилось, поэтому не сопротивлялась, когда старик увлёк её за собой по дорожке, идущей вдоль её дома. Она лишь слабо удивилась, что так безропотно позволяет собою руководить совершенно незнакомому человеку.

– Так всё же, что вас так расстроило, милое дитя? – повторил свой вопрос незнакомец.

Лия хотела уже, совсем как Людмила ей недавно, ответить в том плане, что «так я тебе всё и рассказала», но вдруг встретилась глазами со своим неожиданным спутником. На секунду показалось, что её ударили по голове чем-то тяжёлым, вышибая сознание из-под сводов черепа. Странное оцепенение сковало тело и волю, а мир крутнулся, уходя из-под ног. Через секунду Тернова обнаружила себя стоящей рядом со стариком, крепко держащим её локоть своей, неожиданно сильной рукой, на которую Лия опиралась, чтобы не грохнуться на асфальт.

Наваждение исчезло, и в сознание ворвался скрипучий старческий голос:

– Осторожнее, лапочка, надо под ноги смотреть, чтобы не спотыкаться.

Лия почувствовала боль в ноге и поняла, что она случайно оступилась и подвернула правую стопу. И из-за этого болевой удар шибанул по мозгам, вызвав такое временное помутнение рассудка. Видимо, засмотрелась на прилипчивого старикана и не углядела камень, на который и наступила сдуру, подвернув ногу. Вот она, каменюка, лежит себе преспокойненько рядом, прямо посреди дорожки. Хорошо ещё, что, по всей видимости, старикан успел схватить её за руку, не позволив растянуться на асфальте как какому-то алкашу.

– Ой, спасибо, – совершенно искренне поблагодарила Лия.

– Может, в медпункт? – с сомнением покачал головой старик.

– Нет, не надо, я вот тут рядом живу. Лучше домой, – помотала головой девушка.

– Как говорится, воля ваша, – согласился старик, но предложил пересидеть некоторое время на одной из скамеек, пока не пройдёт первая, самая сильная боль.

Лия согласилась, и старик помог ей доковылять до ближайшей. Усадив девушку на скамейку, незнакомец пристроился рядом. Спросил участливо:

– Лучше?

– Да, спасибо, – мотнула головой Тернова.

– Но вы так и не ответили на мой вопрос. Кто же вас обидел?

Неожиданно для себя, видимо происшествие и испытанная боль вывели её из состояния равновесия, Лия вывалила незнакомцу всё: про класс, про лидерство и про конкуренток, которые наступали на пятки. И про новенького, естественно, который много о себе возомнил. Без излишних подробностей и без рассказа о собственном желании навредить конкуренткам при помощи Гарика и его компании, но… почти всё.

– Ну, как говорил классик, это горе – всё не горе, – тихо сказал старик, выслушав её рассказ, – но, может, вы просто пытаетесь играть не свою роль во всём этом спектакле, называемом жизнью?

Незнакомец опять пристально посмотрел на девушку. Лия, задумавшаяся и пытающаяся мысленно крутить его слова и так, и эдак, вдруг спросила, так как ей неожиданно даже для себя самой захотелось советов и ответов, но направленность мысли дедка она не поняла:

– Честно, не поняла. Что значит «не свою роль»? А чью?

– Ну-у… – протянул старик задумчиво… – например, некто пытается казаться совсем не тем, кто он есть на самом деле. Или натягивает на себя личину, которая не его суть, но представляется ему наиболее перспективной для достижения некой поставленной им цели. Вот только цель у него – неправильная. Значит, и личина – чужая.

– Разве такое может быть? – искренне удивилась Лия.

– А почему нет? – вопросом на вопрос ответил старик. – Вот, например, человек хочет достичь положения, при котором будет считаться элитой общества и идёт к этому, приняв линию поведения, какая ему кажется наиболее подходящей… Вот для вас, Лия, – девушка почему-то даже не удивилась, что незнакомец знает её имя, – что есть элита общества? Можете назвать самый главный признак? Или хотя бы один из основных?

Тернова, не удивляясь обращению по имени, удивилась заданному вопросу, ведь ответ очевиден.

– Он должен быть богат и знаменит. Вот это, наверное.

– Богатство, милая моя, понятие многогранное. Оно бывает бренное, а бывает духовное. Вот в вашей семье, ведь есть же деньги. А ваши родители вхожи к городскому руководству. То есть, богаты и знамениты, если брать с большой натяжкой. Так?

– Ну-у, так, – немного подумав, согласилась Лия. Ей почему-то совершенно не хотелось, как это обычно бывало, врать и юлить. Девушку вдруг увлекла предложенная «игра» и на вопросы этого странного незнакомца отвечать хотелось честно и искренне.

– То есть вы – элита общества? – хитро прищурившись, спросил старик.

– Ну-у, – опять протянула Лия, – если применять предложенные критерии, то да.

– А у Ракитиных, например, есть столько денег и вхожи ли они в те круги, где вращаются ваши родители?

– Нет, не беднота, но денег у них нет. От зарплаты до зарплаты мыкаются и там, где мои родители крутятся постоянно, о них практически никто и не знает. Просто иного круга люди… – искренне ответила Тернова то, что думала по поводу заданного вопроса. При этом где-то на периферии сознания слабо ворохнулась мысль: «с какого перепуга я так откровенна»? Ворохнулась и тут же пропала.

– Тогда почему вы, если элита, так нервно реагируете на эту конкуренцию и ревнуете девчонок, Лику и Люду, к вниманию парней из вашего класса? Они же, судя по вашим же критериям, – никто. Не вашего круга люди. Как и сами эти парни в классе. Ведь они – не элита, коль скоро не богаты и не знамениты. Ни у одного из них нет столько денег и связей, как у вашей семьи. Почему же тогда?

Вопрос вышиб Лию из колеи, и она промолчала, едва не с испугом посмотрев на собеседника. В таком ключе она ситуацию не оценивала.

– Может, – продолжал меж тем старый, – элитарность – это не совсем то, что определяется деньгами и знаменитостью? Вот смотрите, например, в старой России были знаменитые куртизанки. Вы ведь знаете, кто это такие?

Утвердительный кивок Лии, и старик продолжил:

– Я не беру таких, как, например, Прасковья Брюс. Та изначально – светская дама, подруга императрицы. Но иные? Они были знамениты, имели особняки и много денег, но были ли они элитой? Не всякая дворянская семья, например, даже обнищавшая, одобрила бы брак сына с такой «знаменитостью». Хотя среди куртизанок многие могли похвастать знанием нескольких языков и неплохим образованием. Но всё равно… То есть, получается, что деньги и известность – не есть критерии элитарности. Как минимум они не исчерпывающие, не так ли? И это при том, что многие из этих девиц выгодно продавали свою девичью честь за очень хорошие деньги. И были весьма, повторюсь, обеспеченными людьми.

Вот тут Лию как током ударило. Девушка вдруг вздрогнула, словно от пощёчины. Старик говорил так, словно пересказывал её самые затаённые мечты, о которых ему Лия не сказала ни слова. Но создавалось впечатление, что он о ней знает больше, чем она сама. Тернова наклонила голову и опустила веки. Взгляд упёрся в носки туфелек, а в голове зашумело.

«Как так? Какой странный разговор и какой странный собеседник»… – пришла заполошная мысль. Тем более страшная, что Лия чувствовала правоту старика и ущербность собственных рассуждений о предназначении девичьей чести как выгодного актива. Товара на продажу в целях достижения обеспеченного будущего.

Меж тем старик системно добивал Лию, совсем уже потерявшуюся и испуганно смотрящую на него. Ей казалось, что старик бьёт именно по тем местам, где у неё наиболее тонко в её мировоззрении. Разговор шёл не о ней, но, тем не менее, приводимые примеры…

– Возможно, – голос старика звучал спокойно и размеренно, обволакивая и убаюкивая, – элитарность в чём-то другом? И вообще, вы слышали слово «умнота»[16]? Это древнерусское. Знаете его значение?

– Ну-у, – неуверенно протянула Лия, – это когда человек умный, много знает, наверное.

– Вы в школе как учитесь? – вдруг резко сменил тему незнакомец.

– Не отличница, – честно призналась Лия, – но четыре и пять. Без троек.

– То есть знаете много?

– Для своего возраста и необходимого объёма знаний, – скромно ответила девушка, поражаясь сама себе и собственной, несвойственной ей обычно скромности.

– Тогда ответьте на такой вопрос. Вот сейчас никого не удивишь серёжками даже у совсем молоденьких девочек. При этом стремления самих девиц ограничиваются одним желанием: чтобы их было много… Не подскажете, почему?

– Ну, как показатель. Если много, значит, доход позволяет. Денег много. Показатель статуса, – предположила Лия.

– На самом деле очень часто сейчас это обычный рефлекс обезьяньего подражания. Такой рефлекс у девиц некоторых сословий тянется ещё от тех времён, когда стремящиеся попасть в элиты – те же купчихи – просто бездумно калькировали дворянок. Ведь если у дворянок много серёг, то и у них должно быть много. Чтобы не отстать. Оттуда и пошло такое стремление. Но скажите, а зачем вам много? Ведь сразу все не наденешь? Это будет выглядеть убого и аляписто… Даже вульгарно.

– Я же уже сказала – как показатель статуса и финансовых возможностей. Да и надо их периодически менять, чтобы не приедались.

– Хорошо, пусть, – покладисто согласился старик, – тогда каков критерий при выборе тех же серёг?

– Ну-у, – Лия задумалась всего на пару секунд, – красивые. Дорогие. Из золота с драгоценными или полудрагоценными камнями. Или из иных драгметаллов.

– И всё? – голос старика не имел и тени насмешки, но Терновой вдруг показалось, что незнакомец смеётся над её ответом.

– А сами-то вы как считаете? – обиженно выпалила девушка, по принципу лучшая защита – нападение. – А то вопросы задавать все мастера!

Старик усмехнулся и кивнул.

– Хорошо. Я вас понял… Итак, вы в курсе, что определённый вид серёжек, коль скоро мы о них заговорили, идёт под причёску, под надетую одежду, например, платье или брючный костюм. Причём платье на выход, деловое или вечернее. А о коктейльных платьях вы слышали, лапушка? При этом, если взять одну категорию тех же платьев, например – вечерних, то серьги тоже различаются по стилю при выборе. Например, от толщины и «тяжести» избранного на платье материала. И если под шёлк, облегчённый хлопок или шифон идут одни серьги, то под парчу или бархат – совершенно другие. Да и сам выбор материала определяется формой и фасоном платья. С длинной юбкой, например, или со всякими там волнами и складками – материалы лёгкие. А для строгих – уже совсем иные, «тяжёлые» и плотные ткани. Это целая наука.

– Да ладно! Никогда об этом не слышала! Какая разница, из чего юбка? – хмыкнула Тернова с сомнением в голосе.

– А что для вас, например, блузка, блуза и блузон? – продолжал «опрос» незнакомец.

– Ха, чего же тут сложного? Женская верхняя рубашка. Одно и то же, только названия разные в зависимости от того, в каком контексте говорить.

– Между тем, милая моя, это не одно и то же и отличаются по некоторым признакам. Например, по длине, форме воротника или выреза. Но это, конечно, для специалистов. А так-то да. Рубашка женская, верхняя. Одно и то же, – иронично воскликнул старик, – а что тогда батник?

– Тоже женская рубашка… – уже не так уверенно ответила Тернова.

– А зачем тогда все эти сложности? Блузки, блузоны, батники? Говорили бы рубашка и всё? Зачем всё усложнять, не подскажете?

Насмешливые глаза старика словно прорвали некое оцепенение в сознании у Лии, и она вдруг вернулась к своему обычному состоянию, словно развеялся некий морок, заставлявший с вежливостью неимоверной терпеть вопросы этого назойливого незнакомца.

«Да кто он такой, – со злостью подумала Лия, – старый перечник, которого смерть в туалет по-быстрому отпустила, чтобы у неё не нагадил! Какое он имеет право мне тут вопросы задавать»?

Вскочив, Лия презрительно сверкнув глазами, выпалила:

– Да мне по барабану! Этих блузок, батников или блузонов можно сколько угодно купить, если деньги есть. И серёжек тоже. И тогда пофигу, как и что называется. Что захотел, то и одел!

С этими словами Лия, не попрощавшись, пошла к своему подъезду. Тернова в запале даже не обратила внимание на то, что нога, которую она недавно «подвернула», совершенно не болела.

– Надел, лапушка, надел, – тихо прошептал старик, покачивая головой и глядя вслед гордо несущей себя девице. – Одеть можно живое существо, ребёнка, например. А на себя, ту же блузку, платье или серёжки – надевают… Не одевают. Так ты ничего и не поняла… Без денег плохо, но не в них счастье и элитарность. А ты – не элита. В лучшем случае торговка из семьи торговцев. Причём – глупая, хоть и хитрая. И судьба у тебя будет незавидной… Ну, – старик махнул рукой, – хотя бы попытался…

Нарочито покряхтывая, старик поднялся со скамейки, кинул ироничный и совсем не стариковский взгляд в сторону как раз взявшейся за ручку двери своего подъезда Терновой, после чего с непонятной усмешкой пробормотал под нос:

– А умнотой тебя на Руси никогда бы не назвали… Хабалка[17]. Не более…

Не зная, какие мысли бурлят в голове её одноклассницы, и что произошло поле того, как она ушла, Людмила молча брела по тротуару, давно миновав свой дом. Разговор расстроил девушку, лишив душевного равновесия. Поэтому сейчас она уже подсознательно прикидывала способы, которыми можно будет проверить сказанное Лией. Об Андрее. О вечеринке и об объяснении между ними…

Интуитивно девчонка чувствовала, что добром такое внимание со стороны Лии и её компании не кончится. Это пугало, но и заставляло собраться. Ей нужно было обдумать ситуацию. Ведь если всё пойдёт плохо, то без помощи не обойтись, это она понимала чётко. Но вот к кому за этой помощью обратиться… При всех раскладах получалось, что, кроме как к этому странному новенькому парню, больше и не к кому. Яр с братом? Так вон Яра избили. Лену его тоже и хорошо, что не изнасиловали при этом. И что? Да ничего. И никакой брат не защитил. Там, правда, неизвестно кто, а тут Лия и её компания, но всё равно. Ненадёжно как-то. То есть Яр – в минус. Его брат – тоже. Анжелка? Саму бы не обидели. Кот? Парень, вроде, неплохой, но за Лией хвостом ходит… А родители? А что она им скажет? Получается, что только вот этот Андрей… Что касается милиции, то у них своих дел невпроворот. Настоящих преступлений. И они не будут отвлекаться для проверки глупых подозрений малолетней школьницы. Дескать, со мной парень познакомиться хочет, а я опасаюсь… Нет, если не произойдет чего-либо серьёзного, милиция и не пошевелится. А если оно произойдет, это «серьёзное», то тогда будет уже поздно «шевелиться»…

– Э-э… барышня, прошу простить!

Людмила, словно вернувшись с небес на землю, недоумённо посмотрела вокруг. Её удивило столь старомодное обращение. Взгляд наткнулся на седого старичка профессорского вида, с классической для учёных старшего поколения бородкой клинышком. И, естественно, в очках. В руках незнакомый старичок держал журнал, открытый на предпоследней странице. Там, где обычно печатают кроссворды.

Внимательно глядя на девушку, дедок спросил, хитро улыбаясь:

– Ещё раз простите, ради бога, за беспокойство, не уделите ли мне всего одну минуту? Память знаете ли… А тут кроссворд…

Приняв молчание Людмилы за согласие, незнакомец вновь заговорил:

– Слово из шести букв. Вот: «Одно из наиболее прекрасных чувств, присущих человеку»?

– Любовь, – откровенно сердито буркнула Людмила.

Старик сунул «орлиный» нос в журнал, пошевелил губами.

– Ишь ты, верно! – сказал через секунду, покачав головой. – Эх, годы. Не помню уж, когда в последний раз влюблялся. Не то, что вы, моя милая. Вот у вас ещё всё впереди. Разберётесь в себе, в нём и выбросите дурь из головы…

– Да разве ж в этом дело! – не в силах сдержать эмоции воскликнула девушка. Слова старика были созвучны потаённым мыслям, переполнявшим её, поэтому она откликнулась искренне и душой, но вдруг смутилась и удивлённо посмотрела на незнакомца.

– В этом, в этом, – мягко сказал меж тем старик, словно не заметив испуганно-удивлённого взгляда девушки, – о чём же ещё можно так эмоционально переживать в вашем возрасте? Вас жесты с головой выдают. – он улыбнулся, вызвав, совсем уж неожиданно для неё самой, ответную улыбку Людмилы. – Только попомните моё слово, ваш избранник, наверно, прекрасно понимает, что любить надо достойных любви.

– Вы вместо адвоката? – спросила девушка, горестно вздохнув. Удивление и настороженность, закономерно зародившиеся в ней, когда совершенно незнакомый человек вдруг коснулся вещей настолько личных, что не всем родным-то так сразу и расскажешь, вдруг само собой ушло куда-то. Она ощущала лишь спокойную уверенность в себе и расположение к этому чудаковатому любителю кроссвордов.

– Я просто прожил долгую жизнь. Многое повидал. И многих… – ответил незнакомец, про себя подумав: «Ты даже и представить себе, милая моя, не можешь, насколько долгую»…

Укоризненно покачав головой, старик лёгким прикосновением к локтю увлёк девушку в направлении улицы, идущей в сторону парка аттракционов.

Людмила шла молча, погружённая в свои переживания настолько, что не обращала внимания на ведущего её человека. Девушку почему-то не насторожило такое внимание к себе, как не интересовало сейчас даже, куда и зачем они идут. Но самое главное – не вызывало неприятия то, что старик по-хозяйски увлёк её за собой, а она так покорно и спокойно позволяет незнакомцу руководить ею.

Старик же тоже не пытался возобновить разговор. Теперь он даже не старался навязывать свою волю в выборе дороги. Так что непонятно было, кто кого ведёт в этой странной паре: пожилой мужчина или девушка, отрешённо держащая его под руку и прижавшаяся к своему спутнику плечом. Они просто шли вперёд без цели и направления.

«Лишь бы подальше от Лии и её выходок»! – успокаивала себя Людмила всё ещё подчиняющимися ей остатками сознания.

Сколько они так шли, Ракитина не считала. Она просто крутила в голове всё то, что произошло с нею за эти дни. Именно такую направленность её размышлениям придали вопросы неожиданного попутчика. Наконец, девушка смогла привести в порядок мятущиеся мысли и, обнаружив, что они дошли уже почти до кинотеатра «Плевен»[18], подняла на спутника удивлённый взгляд. В нём не было испуга, она даже не отстранилась и не отняла руку, чувствуя, что этот незнакомец не желает причинить ей зла.

Старика тронула доверчивость юной спутницы.

– Нравится Андрей? – полувопросительно полуутвердительно сказал он.

– Да, – просто ответила Людмила, – но откуда вы знаете об Андрее?

– Я многое знаю. Не всё, но многое из того, что было, что есть, что будет. И куда, возможно, всё идет, уж не сочтите за… Как это у вас, у молодых… А! Вот: «выпендрёж»!

– Вы пророк? – улыбнулась девушка, приняв шутливый тон.

– Нет, обычный пришелец. Инопланетянин.

– А, тогда понятно, – сказала, хитро глянув на спутника, – как там на Марсе?

– Нормально. А вот на Венере сыровато, кашель мучает… – вернул старик улыбку. – Извините за бестактность, милое дитя, но почему именно он?

– Почему людям нравится смотреть на огонь костра? Почему завораживает рассвет, звёздное небо и пугает, например, буря? Почему нравится хорошая музыка и не нравится плохая?

– Поэтесса! – улыбнулся старик. – С учетом того, что «плохая и хорошая» музыка у каждого своя… Понятно. И что вас так взволновало?

– У него могут быть неприятности. Он не знает ещё никого в классе и попал не в ту компанию. Это нехорошие люди.

– Лия и её друзья?

– Вы и это знаете? Вы из милиции?

– Помилуйте, где я, и где милиция! Не по возрасту… – старик указал на ближайшую свободную скамейку. – Присядем?

Они сели. Людмила смотрела на странного «всезнающего» незнакомца, ожидая продолжения беседы. Этот разговор волновал и интриговал её. Старик, наконец, вновь заговорил.

– Может, он как раз-таки и знает многих в классе? Только не так, как вы, моя милая…

– Давайте вы будете говорить мне «ты». А то мне неудобно. Я не привыкла, когда много старший мне «выкает», – попросила девушка, вновь глянув на собеседника, – как не привыкла «тыкать» старшим.

– Хорошо, согласен… Но вернёмся к разговору. Может, ты просто не с той стороны на него смотрела? А Лика, а Яр? Разве они не дружны с ним? Не думала, почему? Лика ведь вообще твоя лучшая подруга. Могла бы и спросить у неё. Так, по девчачьи…

Людмила откровенно залилась краской по самые кончики ушей. Всё, что сейчас говорил странный незнакомец, лежало практически на поверхности, но она, считающая себя взрослой и умной, без пяти минут самостоятельной молодой женщиной, просто не подумала о такой очевидной возможности внести хоть какую-то ясность в ситуацию. Девушка решила для себя: первое, что она сделает, увидевшись с Ликой – это откровенно поговорит с ней о новеньком. Об Андрее. Ей давно казалось почему-то, что Лика знает много больше, чем она сама в его отношении, однако Ракитина не придавала значения таким подозрениям. Они просто представлялись ей абсурдными: откуда Лике знать новенького, если он приехал из другого города, и они увидели Скворцова одновременно в тот самый первый и памятный для неё день «скандала» и пересадок в классе? Или… не одновременно?

Мысли закружились в голове хороводом, подстёгнутые простыми, но такими неожиданными словами этого удивительного старика.

– Не может ли быть, что Андрей просто вынужден общаться с Лией, хотя ему намного приятнее было бы общество другой девушки? Вот твоё, например? – продолжал меж тем старик.

– Но я просто не думала об этом… – удивление девчонки было всеобъемлющим и искренним, она совершенно растерялась, чего с ней не бывало давно, но это не помешало ей ответить на заданный вопрос предельно честно.

– А ты подумай. Нельзя же ждать, что всё само дастся в руки. Надо иногда не полениться и шагнуть навстречу, чтобы понять и получить взаимопонимание.

– К Андрею? – уточнила Людмила очевидное.

– К нему, – просто ответил старик, прекрасно понявший, что речь идёт о том самом «шаге навстречу».

– Но обычно…

– Это когда обычно, – назидательно произнёс незнакомец, – а у вас тут, сдаётся мне, творятся странные вещи. В такое время человек должен быть сильным. Духовно сильным, – пояснил он свою предыдущую мысль, – плюс иметь опору и защиту. И вот тут – не только духовную.

Мужчина посмотрел на притихшую девушку и, вдруг хлопнув себя по лбу ладонью, неожиданно для Людмилы надел ей на шею неизвестно как оказавшуюся в его руке изящную и тоненькую как паутинка цепочку с кулоном, камень которого, как живой, мерцал багровым светом. Тончайшей работы полураскрывшийся бутон розы на сантиметровом стебельке был исполнен с поразительной точностью и мельчайшими подробностями. Можно было, если присмотреться, разглядеть даже прожилки на микроскопических листах цветка. Сам бутон, искрясь и переливаясь, излучал багровое сияние. Людмила это отметила потом. Сейчас же она, словно завороженный кролик перед удавом, покорно сидела на скамейке, позволив надеть на себя столь драгоценное украшение. Бабушка до сих пор работала продавцом в ювелирном магазине, и Людмила точно знала, что сейчас таких украшений не делают. Такая тонкая работа – это не обычный ширпотреб, даже и ювелирный. Это – индивидуальное изготовление. Причём работа очень древняя, и кулон, скорее всего, ранее принадлежал какому-то старому, возможно, дворянскому роду. Насчёт «древняя», она была права, конечно, просто не представляла, насколько древняя…

– Ой, что вы! – воскликнула, наконец, поражённая Людмила, словно очнувшись. – Я не могу это взять! Это же ужасно дорогой пода…

– Да. Дорогой. Мне дорогой. Как память, – задумчиво произнёс старик, – но он твой. Ты просто забыла, милое дитя. Постарайся вспомнить, и всё встанет на свои места. Возможно, твоему молодому человеку эта вещица тоже кое о чём напомнит. Ваши стражи очень сильны. Я только недавно это понял.

– Наши страхи? О каком страхе вы…

– Ах да, конечно. Прости, не подумал! – сказал Старик, увлечённо протирая очки чистым платком. – Страж, а не страх. Страха как такового в тебе, да и в вас вообще и нет пока… Потом придёт… Ну, да не в этом дело. Главное, чтобы вы поняли, наконец, друг друга. И попомни моё слово, произойдет это в ближайшее время.

– Вы так думаете? – совсем сбитая с толку, Людмила с удивлением смотрела на своего странного собеседника. Ей казалось, что он говорит сам с собой, зрительно присутствуя здесь, а мысленно находясь неизмеримо далеко отсюда.

– Знаю. Вам друг от друга никуда не деться. Вы все предназначены друг другу и вместе пройдёте через всю свою жизнь… Ты вот что, ты иди уже домой, милая моя. А то я, наверное, совсем надоел тебе со своими старческими нравоучениями. Похитил, можно сказать, уволок подальше от дома и сказки рассказываю…

– Нет, что вы!

Людмила вдруг коснулась губами щеки незнакомца, вспорхнула со скамейки и, отбежав шага на три – четыре, сказала, обернувшись:

– Спасибо вам! Вы просто не знаете, как важно для меня то, что вы сейчас сказали!

И вдруг, словно спохватившись:

– А как вас зовут?

– Старик. Просто Старик, – сказал незнакомец, поднимаясь. – Беги, а то дома потеряют.

Развернувшись, Людмила быстрым шагом, почти бегом, пошла по направлению к дому.

– Ребёнок. Милый, наивный ребёнок, – пробормотал раар, глядя вслед уходящей девчонке, – зря ты благодаришь меня. Я уготовал вам трудную дорогу. Ещё наплачешься и, возможно, проклянёшь тот день, когда меня встретила.

Он побрёл по тротуару в обратную сторону от той, куда ушла его протеже. Мысли, одна противоречивей другой, крутились в голове. Имел ли он право так поступать? Оправдана ли жертва малым, ради неизмеримо большего? Ответа на извечные противоречия не было даже у него. Оставалось лишь надеяться, что эти парни и девчонки преодолеют все трудности, победят и простят его, когда узнают всё. Иначе – крах всем надеждам и результатам юношеских дерзновений молодых демиургов.

Перед тем, как исчезнуть в пространственном портале, раар дотянулся сознанием до Людмилы и «подсказал», что об их встрече пока нельзя рассказывать никому. Она неосознанно восприняла его приказ как собственную мысль, подчинившись ненавязчивому внушению так же, как перед этим поверила, что подаренная ей цепочка с кулоном сменкона – действительно её…

Глава 7

Яр, выскочив из столовой, не пошёл на урок. Парню вдруг стало безразлично, если Эммочка запишет ему прогул. Сейчас он бесцельно брёл по улицам, натыкаясь на прохожих и рассеяно бормоча извинения. Систематизировать разбегающиеся мысли никак не удавалось.

«Опять этот проклятый звон в башке! – с непонятной самому себе злостью думал парень. – Что за мистика такая»?

Погружённый в размышления, он не замечал никого вокруг, поэтому увидел Кота только тогда, когда тот окликнул его. Общаться ни с кем не хотелось, но переходить на другую сторону улицы или пытаться скрыться в толпе было поздно, и Яру не оставалось ничего другого, как ответить на приветствие.

– А, Кот. Привет, – буркнул почти сердито, – как дела?

Константин не обратил внимания на его отчужденность. С удивлением Яр понял, что Реутов пьян. Он имел вид человека, которому необходим собеседник, чтобы выговориться.

– Ты куда? – спросил Кот почти трезвым голосом.

«Интересно, что это так зацепило нашего спортсмена – трезвенника»? – удивлённо подумал парень, ответив:

– Да так, брожу просто.

– Вот и я просто брожу. Может, вместе? – сказал Реутов с нажимом, схватив Славку за рукав.

Тропинин-младший мог легко освободиться от его хватки. Брат и его наставники многому научили парня, но он угадал состояние одноклассника. Оценив ситуацию, Яр счёл за благо уступить, предположив, что Кот может рассказать много интересного из серии «что вас довело до жизни такой». Они зашли в первое попавшееся «Кафе – бар». Вернее, Яр зашёл туда, а Коту было всё равно.

В затемнённом зале было на удивление пусто. Яр, глянув на витрину, толкнул одноклассника локтем.

– Тебе чай или кофе?

– А чего серьёзнее нет? – с пьяным упрямством набычился Константин. – Может, я хочу напиться. Мне сейчас на всё наплевать!

– Кто тебе, несовершеннолетнему, да ещё и при «сухом законе» тут нальёт? – искренне удивился Ярослав.

– Э-ээ, – хохотнул Кот и поманил парня-официанта.

Когда официант подошёл, Реутов, окинув его внимательным взглядом, тихо спросил:

– У вас тут чай или кофе подают?

– Естественно. А вам как, в чашках или в чайнике? – не остался в долгу официант – парень, немногим старше, чем юные посетители кафе.

– Нам – в чайнике, – удовлетворённо улыбнувшись, сказал Кот.

Коротко кивнув, официант исчез, чтобы через несколько минут появиться вновь. Проворно расставив на столе чайник, две чашки и блюдечко с лимоном, парень забрал протянутую Котом мятую банкноту и с достоинством удалился. Яр хотел спросить, где сахар, но что-то в выражении лица Реутова его удержало от такого вопроса.

Увидев, как Кот плеснул себе на дно чайной чашки принесённого «чая» и выпил, словно спиртное, Яр приподнял крышку чайника и принюхался. В нос ударил коньячный запах.

– Чего это тебя понесло, братское сердце? – с искренним удивлением спросил Тропинин-младший. – Опять что с новеньким не поделили?

– Да пошло оно всё! – зло воскликнул Кот, словно не слыша собеседника, однако всё же смысл сказанного постепенно дошёл до его затуманенного алкоголем сознания. – Да причём здесь новенький! Андрюха пацан нормальный. Правильный. Не то, что я! Я так: бе-е-е, блевотина подзаборная… Не мы такие, жизнь такая… Нет, врёшь, жизнь такая, какие мы!

– И где это тебя так накрячило? – растеряно спросил Яр.

Если бы вместо Яра был брат или Андрей, всё могло пойти иначе, но Яр, многому научившись от брата в плане физической подготовки, не перенял его навыки оперативной работы. Просто допущен не был. Поэтому и не уделил достаточно внимания Коту, стараясь отделаться от него как можно быстрее.

– Где? А, не важно!.. Ты думаешь, что я пьяный?

– Нет, блин, ты трезв как стёклышко!

– Ну и что с того? У меня, может, на душе муторно! – сказал Кот, грохнув по столу кулаком.

– Тише ты, буян. Люди смотрят… – сказал Яр, осмотревшись по сторонам. – И с чего это тебе так резко поплохело?

– Не резко. С тех пор, как Гарик нарисовался. И этот их наставник, Анциферов! Козёл!

– А что Гарик, – сразу насторожился Яр, упустив из вида второго человека, названного собеседником. Он решительно плеснул коньяк в чашку и придвинул Коту, горя желанием разузнать как можно больше про своего обидчика. Эта информация могла пригодиться брату и Андрею, и парень совершенно необоснованно зациклился только на ней. Как потом оказалось – зря.

– Ха, споить хочешь? – перехваченный им, почти трезвый, взгляд Кота несказанно удивил парня. – А раньше корчил рожу, словно строгая бабушка.

– Ладно, не бесись, – сказал Яр, поняв, что чуть не провалил весь разговор и надо исправлять ситуацию. – Просто старшие говорят, что товарищу наполняют рюмку первому. А себе потом. А ты уже в обиженки кидаешься.

Придвинув вторую чашку, он плеснул и себе.

– Э-э! Чего уж там. Пьянь я сегодня поганая, а она, пьянь, и есть пьянь! – непонятно зачем сказал Кот и опрокинул в рот содержимое своей чашки.

Яр, перехватив его взгляд, выпил свою порцию и увидел, как собеседник одобрительно кивнул.

– Ты понимаешь, я ведь с ними из-за Лийки. Раньше она была другая, и мы дружили… – начал Кот рассказ так, словно он прервался на полуслове… – Нет, действительно дружили. Я ведь из-за неё и на рукопашку записался. Ещё тогда, в пятом классе. Ну, чтобы защищать, охранять. Она девка красивая, а хулиганов полно! А потом появился Гарик. Она, как подменили, на цырлах перед ним! А он сволочь! Неужели ей этого не видно?

– А поговорить не пробовал? Объяснить?

– Да скоты они все! С кем там говорить-то? Они всё это специально делают. Народ под себя мнут! Сначала Лийка, потом из-за неё я… ты вот, тоже… – Кот хмыкнул… – соприкоснулся с их «разговорами»… Теперь и за новенького взялись… А я и не заметил, как запутался. Сначала понравилось. Взрослая жизнь, всё такое. Всё можно! Сначала «всё» – это невинные шалости. Ну и девчонки… Если не Лийка, то другие. Менее высокомерные и более… как бы это… – Кот помахал кистью руки перед лицом, словно крутил в ладони маленький мячик… – благосклонные… Круто! Настоящие взрослые штуки с настоящими девчонками… По-взрослому. Без штанов… А потом… Как в бесконечном фильме ужасов, который не заканчивается никогда.

– Так уходи от них! Или кишка тонка?! – вспылил вдруг Яр, вспомнив их с Гариком и его дружками «разговор» и окровавленную Ленку. – Что, девчонку увели, а ты и сопли распустил? Других девок мало?..

Антон, если бы мог видеть сейчас брата, влепил бы ему добрую затрещину, чтобы вразумить и пояснить, что, дав эмоциям овладеть собой, дело загубишь и информации не получишь. Но его рядом не было, а Яр не смог совладать с взрывом эмоций, чем поставил под угрозу срыва разговор уже во второй раз за это время. Слишком уж свежи в его памяти были воспоминания о недавних событиях.

Он дал слово брату и Андрею и держал его, ровно общаясь с Лией. Но на это уходили все его душевные силы без остатка. Младший Тропинин не знал, как повёл бы себя при встрече с Гариком или кем-то из тех, кто был тогда в парке. Тем более сегодня, после случая в столовой, малейшей искры хватило бы, чтобы вывести его из себя.

Кот, в упор глядя на одноклассника, встал и зло прошипел:

– Да пошёл ты! Все вы одинаковые. И ты, и новенький этот ваш… Такие же скоты, как и они! Что, если бы не колотили, а поманили, небось вприпрыжку побежали бы в шестёрки к Гарику?!

Яр, поняв, что сорвался сам и спровоцировал неконтролируемый всплеск ярости у Кота, с силой схватил его за руку и усадил на место.

– Тише. Люди смотрят… Прости. Просто вдруг всё всплыло перед глазами. И Ленка в крови… Ну, ты понял…

– Пусти… – тихо сказал Кот, вдруг успокаиваясь. – Ты тоже не сердись. Мне сейчас очень хреново… Чёрт. Башка трещит. Я ведь никогда до этого не пил столько!

– Что, чёртики видятся? – сказал Яр, пытаясь шуткой выровнять ситуацию и вернуть разговор в прежнее русло.

– Нет, – печально сказал Кот, глядя мимо собеседника, – глаза.

– Что? – искренне встревоженный, Яр потянулся рукой ко лбу Кота. – Ты что, и впрямь до глюциков нахлестался?

– Да иди ты! – Кот оттолкнул его руку.

– Слушай, если бы я столько раз уходил, сколько ты меня послал, то у меня уже ноги отпали бы.

Кот покачал головой и потянулся к чайнику с весёлым узорчиком на боку. Яр перехватил его руку.

– Хватит, Костик, не играй во взрослость.

– Отстань. Ты мне не папа.

Кот на глазах пьянел. Видимо, тепло и уют кафешки сняли некие барьеры, державшие его на улице среди людей. Тем более что в лице Яра он нашёл более или менее внимательного слушателя. Посмотрев на одноклассника помутневшим взглядом, парень махнул рукой и тихо проговорил, грозя пальцем:

– Ты думаешь я брежу? Не-ет! Ишь ты, лоб трогает! Белая горячка, горячка белая… Не-ет! Просто подкатило! Во где всё! – сказал зло, постучав тыльной стороной ладони по подбородку. – Никогда не забуду глаза той девчонки. Она ведь всё поняла, но даже не кричала.

– Какой девчонки? – серьезно спросил Яр, интуитивно чувствуя, что сейчас узнает нечто важное.

– Хорошенькая такая… Беляночка. И глазки голубые… Соплячка совсем. Лет пятнадцати – шестнадцати… За что они её?

Яр слушал молча, затаив дыхание. Он боялся спугнуть Кота, прервать поток откровений. Наполнив чашку, молча придвинул её Реутову. Тот проглотил коньяк, даже не заметив.

– Вот такие слёзы в глазах! – продолжил Реутов свою пьяную «исповедь», показав пальцами правой руки предполагаемый размер слёз… – Но она не кричала и не умоляла!.. Почему она не кричала, Яр! Они злились ещё больше, словно это она издевалась над ними, а не наоборот! Она отбивалась молча, пока могла… А потом… И мне предлагали «развлечься». А я не стал… А после они хотели её убить, но Гарик, почему-то, передумал. Её просто посадили на иглу… – поток слов лился из Реутова, подобно воде, прорвавшей плотину. Он выговаривался взахлёб, словно от этого зависела его жизнь. В том плане, что если Яр его прервёт, то жизнь прервётся тоже. – Твой новенький дурак. Он не знает, с кем связался. И я дурак. Только ещё и сволочь! А он ещё нет. Пусть бежит от них. Ему ещё не поздно. А мне – поздно. Я уже сволочь!.. А сегодня пошёл туда, а она, говорят, умерла. Типа наркоманка. А я же видел, свеженькая она, невинная. И не кололась. Ребёнок еще.

Из дальнейшего уже почти бессвязного бормотания Кота, Яр понял, что позавчера Гарик и ещё несколько незнакомых Коту парней ворвались в квартиру, где была какая-то девушка. Зачем взяли с собой Реутова Яр так и не понял. Понял лишь, что ему обещали весёлое приключение. В чём там неизвестная ему девушка перешла дорогу Гарику и его отморозкам, Кот и сам не знал. Но они, вдоволь поиздевавшись над девчонкой, ввели ей смертельную дозу наркотика, после чего покинули квартиру. Кот был настолько поражён всем происходящим, что впал в ступор и даже не попытался заступиться. Не из страха, нет. В другой ситуации он бы кинулся драться с ними со всеми, но ноги словно приросли к полу от невозможности поверить в происходящее. Когда всё закончилось, Гарик заявил, что теперь он один из них и вся ответственность за содеянное лежит на них в равной степени. А если вздумает пойти в милицию, то у Лии тоже вены есть. И наркота для неё найдется.

Драться, по мнению Кота, тогда уже было поздно, и с тех пор он жил в постоянном кошмарном сне наяву, мечась, как загнанный зверь. Реутов то порывался пойти в милицию, то представлял Лию на месте той девчонки, то себя, сидящим в тюрьме. Вот и убегал сейчас от преследующего кошмара.

В том, что это был не эксцесс, а запланированное убийство, Яр не сомневался ни секунды. И девчонка была им, скорее всего, знакома, так как Гарик открыл дверь квартиры ключом, а потом аккуратно им же закрыл. В квартире не взяли ничего, чтобы все выглядело как передозировка во время оргии наркоманов.

Внезапно Кот, сфокусировав взгляд на собеседнике, почти трезвым голосом сказал:

– Ингу Андрюхину тоже они. Гарик. Лично. Уже после того, как у той, у беляночки были. Сказали, что она сучка и с Комитетом связана. Дескать хотела всех гэбне слить… И я там с ними тоже был. Мне тогда уже всё пофигу было. Просто потерялся… Смотри, им зачем-то Лика нужна. Как бы не добрались до неё. Чёрт! Да! Они ведь и о ней говорили что-то такое!

Реутов попытался вскочить, но его качнуло, и он упал бы, если бы не Яр. Подхватив его под руки, Тропинин-младший поволок опьяневшего одноклассника к выходу из кафе.

– Пусти! Мне надо… Спасти… – попытался вырваться Кот.

– Не трепыхайся! – рявкнул Яр, ибо было ему не до рассуждений после того, что он услышал. Тем более, дело касалось подруги брата.

Реутов упрямо рванулся, и Яр коротко, без замаха, так как учили, ударил его в солнечное сплетение. Охнув, Кот и так еле стоящий на ногах, обмяк у него на руках. Провожаемый взглядом равнодушного ко всему бармена, Тропинин выволок соученика на улицу. Усадив Кота на скамейку, он поймал такси.

– Бать, – сказал пожилому водителю, указав рукой на Реутова, – довези этого пьяницу до дома, а! Совсем парню невмоготу.

– Напились, сопляки… – осуждающе покачал головой таксист. – Пороть вас некому.

– Прости, бать, горе у него. Честно!

– Сопляки! Мы в ваши годы… А, да что там!.. – махнув рукой, водитель вышел из автомобиля и, сплюнув на асфальт, буквально за шиворот, как котенка, зашвырнул Реутова на заднее сиденье.

– Адрес говори. Или тоже едешь?

– Не, бать. Я не еду, – поспешно ответил Яр и назвал адрес. – Спасибо.

– А если не очухается до дома? На ручках нести прикажешь?

– Бать, пожалуйста! Да он проснётся. Он сильный. Мне просто край, как бежать надо… – заверил водителя Яр, протянув купюру. – И, да, если спросит, то скажите, пожалуйста, что он был один, когда к вам садился, и что он сам адрес назвал!

– Проваливай. Так и быть, доставлю твоего друга… Шелупонь, – зло выдохнул таксист, со скрипом врубив рычаг передачи.

– Спасибо, батя! – сказал Яр уже вдогон отъехавшему автомобилю.

«Итак, что мы имеем, – размышлял младший Тропинин, быстрым шагом идя к автобусной остановке. – Какая-то Андрюхина Инга и Беляночка – убиты. Ленка – избита до полусмерти. Ивонина – на очереди… и вокруг некая толпа маньяков – наркоманов… Весело, чёрт возьми! Что-то мне неспокойно»!

Он разрывался между двумя взаимоисключающими желаниями: бежать к брату, чтобы всё ему рассказать, или сначала зайти к Ивониной, чтобы убедиться, что у неё всё в порядке, а потом отвести её к брату. Антон был сейчас на работе и должен прийти только вечером. Вспомнив об этом, Яр решил-таки идти сначала к Лике, чтобы отвести её к себе домой. Их дома располагались недалеко, через проспект, и он сможет проводить братову подругу. А у них дома, несмотря на то, что Антона не было, намного спокойнее, ведь там должен был быть сейчас Андрей.

Яр спешил, прекрасно осознавая, что если Гарик и его дружки ворвутся к Лике, то защитить девчонку будет некому: родители были в отлучке: мать допоздна на дежурстве, а отец – в очередной командировке.

Ивониной дома не оказалось, но на его настойчивый стук открылась соседняя дверь и на лестничную площадку вышла соседка – молодящаяся дама лет семидесяти.

– Вы, молодой человек, к Ивониным? А Анжелики дома нет.

– Вы, случайно, не знаете где она?

– Откуда мне знать! Вы сейчас такие самостоятельные, не то, что мы в своё время… – сказала женщина. Она, видно было, собиралась пуститься в рассуждения на тему падения нравов современной молодежи, но оборвала поток нравоучений сама. Видимо, контролировала себя, не позволяя старческому брюзжанию возобладать над здравым смыслом.

– Вы Ярослав? Брат её друга?

– Да, – ответил Яр с уважением, в душе будучи благодарным пожилой женщине за то, что она сохранила ясность рассудка и избавила его от длительных и занудных нравоучений, отнявших бы сейчас такое драгоценное время.

– Анжела пришла из школы, причём чуть позже, чем обычно. Прочла записку, торчавшую в двери, и куда-то убежала, бросив бумажку прямо на пол. Я даже удивилась: всегда такая аккуратная и вежливая девочка, а тут даже не поздоровалась и не попрощалась. Ещё и намусорила!

– Скажите, э-ээ…

– Ирина Васильевна…

– Ирина Васильевна, а что за записка?

– Да какой-то Андрей оставил.

«Андрей? Когда бы он успел? И зачем ему это надо, если Лика и так обещала прийти к нам вечером в гости»? – ошеломлённо подумал Тропинин.

Сказать, что он был удивлён, было бы мало. Он просто не мог понять, что происходит, интуитивно чувствуя надвигающуюся опасность.

– Извините, Ирина Васильевна, – смущённо пролепетал парень, – записка до сих пор у вас?

– Конечно. Я оставила. Не стала выбрасывать. Вдруг Анжелочке понадобится? Нынешняя молодёжь такая взбалмошная. Сейчас бросила, а потом вдруг скажет, что…

По её виду Яр понял, что соседка вновь собралась разглагольствовать на тему современной молодежи, и успел мысленно ужаснуться, но Ирина Васильевна опять оборвала себя и ушла в свою квартиру. Через минуту она появилась вновь и протянула ему записку.

– Только не говорите, что это я её вам дала! И да, Анжела была здесь где-то минут двадцать назад. Может, чуть меньше, – сказала заговорщицким тоном и, попрощавшись, закрыла дверь.

На смятом листке, вырванном из школьной тетради, было написано, что Антон в опасности. Чтобы помочь ему, Лика срочно нужна Андрею, и он будет ждать её на даче у Лии.

– У Лии?! Чёрт!!! – воскликнул Яр уже на бегу.

Он точно знал, что загородный дом Лии, – это даже не «последнее» место, где Аскер мог назначить встречу кому-либо из девушек. Это вообще расклад невозможный. Но пойди-ка объясни это встревоженной девчонке, мигом утратившей рассудочное восприятие ситуации после того, как услышала об опасности, грозящей другу. Тем более, и ему сие было явно видно, эту записку писал не Андрей, хоть кто-то и пытался старательно подделать его почерк.

Яр нёсся вниз по лестнице, понимая уже, что непоправимо опаздывает…

Как всегда, во время отсутствия родителей Лии, в загородном доме Терновых по вечерам собиралась «золотая молодежь». Когда Яр прошёл вовнутрь, то был практически оглушён ритмичной музыкой, несущейся из динамиков модного иностранного магнитофона. Веселье уже вошло в ту фазу, когда народ разбился по группкам, мало на что обращая внимание. Хоть инопланетяне прилетай – не заметят. Парень даже не акцентировал внимание на том, кто открыл ему дверь. Отстранив дружелюбно-пьяного «гостя» Лии, Яр направился искать Лику или, на худой конец, саму хозяйку.

– Ярик?! – в голосе Лии на секунду промелькнуло искреннее удивление, скорее даже испуг, но она быстро справилась с собой и весело защебетала:

– Ой, я так рада! Я думала, что ты не придёшь! Думала, что обиделся!

По виду и голосу девушки можно было подумать, что она действительно рада, но её уловки могли обмануть кого угодно, только не Яра, в особенности с учётом того, что его сюда никто и никогда не приглашал.

– Прости, у меня иногда бывают действительно идиотские шутки, но ведь ты же не обидчив? – болтала меж тем Лия, схватив парня под руку и увлекая дальше в дом. – Пойдём, я покажу тебе свою комнату. Чёрт! Здорово! Все эти снобы удавятся, увидев твой школьный костюмчик.

– Да? А ты? – иронично буркнул Яр, пытаясь, как умел, подавить неприязнь, не дать ей вырваться наружу раньше времени. Он не противился нажиму Лии, надеясь, оставшись наедине без посторонних ушей, расспросить её про Лику. В любом случае, комната Терновой тоже должна быть осмотрена на предмет нахождения там Ивониной. А так и причину для осмотра выдумывать не придётся: сама пригласила.

– А мне плевать! Сегодня ты только мой гость. Никому тебя не уступлю. Идём же. Я хочу извиниться за ту дурацкую шутку в столовой.

«Странно, – подумал Ярослав, – с чего бы это такая пылкость? И где Лика, если она вообще здесь была»?

Следуя за Лией, парень, уповая скорее на чудо, чем на здравый смысл, мельком заглянул в попавшуюся на пути комнату, в надежде увидеть подругу брата среди гостей. Тщетно. Его взгляд выхватил лишь мирно дремавшего в кресле Кота. Видимо, Реутов проснулся в такси и изменил конечную точку «доставки тела».

Ярослав, как он сам шутил про себя – «боец молодой, недообученный», в который раз за этот день совершил ошибку, какую, скорее всего, не допустили бы брат или Андрей. Вряд ли его можно за это винить, ведь в таком возрасте, особенно если что-то умеешь в плане постоять за себя, в своих глазах выглядишь едва ли не всесильным. И то, что, заманив его в свою комнату, Лия может сдать его с рук на руки тем, кто выманил Лику из дома, он даже не подумал. Как и о том, что их может быть там больше, чем один, при этом все старше и сильнее. Или Тернова может начать вопить, что Яр ворвался и пристаёт к ней, что тоже сразу парализует все его поиски, потому как придётся разбираться и с гостями, и с милицией. В которой, кстати, служит папаша Гарика. Мозги словно отключились в этом направлении. Сейчас для него было главным – найти Ивонину. Эта мысль как набатом забивала все остальные, порождённые обычной осторожностью, о которой без устали твердили брат и Аскер.

Меж тем, Лия пропустила его вперёд в свою комнату. Парень обратил внимание, что помещение не перегружено всяческими модными «наворотами», как следовало бы ожидать от единственного и избалованного дитяти богатеньких родителей. Аккуратно заправленная кровать, кресло, письменный стол и книжные полки. В углу, у окна с подобранными в общей тональности цветовой гаммы комнаты шторами, примостился старомодный торшер с абажуром. При этом он не смотрелся чужеродно среди остальных предметов мебели современной конфигурации. Несколько неплохих репродукций гармонично размещены на стенах. У платяного шкафа аквариум на подставке.

Секундной заминки Яра, когда он оценивал убранство комнаты, пытаясь почерпнуть дополнительную информацию о её хозяйке, хватило Лие, чтобы проскользнуть к окну и плотно задёрнуть шторы. Вечерние сумерки ненадолго окутали юношу и девушку, оставшихся наедине. Лия включила торшер и повернулась к парню.

– Ну, – сказала, уперев руки в бёдра, – что скажешь? Как тебе тут?..

Яру было явно не до обсуждения убранства её «светёлки». Поняв это с явной очевидностью – а уж кем-кем, но тупой Тернова не была, – Лия поспешно перевела разговор на другое:

– Я знаю, ты злишься на меня за ту глупость. Прости, пожалуйста, надеюсь сейчас я смогу искупить свою вину.

Шагнув вперёд, она обвила шею гостя руками, но Яр отстранился и насмешливо глянув на девушку, попытался развернуться к двери. Однако Лия, неотрывно глядя в глаза Тропинину, закружила парня словно в медленном танце, сместившись так, чтобы загородить собой выход из комнаты. Это не ускользнуло от внимания Яра, и он понял, что она отвлекает его от чего-то, не желая выпускать.

– Ты думаешь, я опять разыгрываю? – тараторила меж тем Лия, пытаясь заболтать. – Но мне действительно жаль, что так вышло. И я, вот честно, хочу поцеловать тебя в знак примирения, а ты… – капризно воскликнула она под конец фразы, надув губки как обиженный ребенок.

Яр молча убрал девичьи ладони со своих плеч и опять попытался шагнуть к двери, но Лия, раскинув руки, загородила ему дорогу.

– Постой. Тебе что, этого недостаточно? Какие ещё нужны извинения? Или тебе нужны доказательства, что это не новый розыгрыш? – спросила, гордо вскинув голову.

«Во гонору-то, гонору»! – едва успел подумать Яр.

Сейчас Лия явно задерживала его, не давая пройти. Парень понял, что Лика ещё здесь, ведь если бы её тут уже не было, то Лия спокойно отпустила бы его в «свободное плавание» по дому. И даже в комнату не повела бы. Теперь же она перекрыла собой проход в коридор, прислонясь спиной к закрытой на защёлку двери. Отделаться от этой повисшей на нём «липучки» можно было быстро и радикально: просто отшвырнув её в сторону. Но – и тут он опять допустил ошибку – Яр просто не мог этого сделать. По двум причинам: во-первых, несмотря даже на избиение его и Лены Гариком со своими дружками, Тропинин – младший ещё не очерствел и не ожесточился до такой степени, чтобы вот так просто отшвырнуть девушку с дороги, как ненужный мусор. Плюс стыд за своё возникшее тогда в столовой желание нанести ей как минимум травмирующий, если не смертельный удар, сыграл свою, не последнюю роль. А, во-вторых, он всё ещё пребывал в плену неких иллюзий нереальности происходящего и не верил в фатальный характер завертевшейся вокруг них ситуации.

Вновь «вернувшись» в «бренный мир», вынырнувший из замешательства Ярослав изумленно увидел, что Лия за эти буквально пару секунд успела расстегнуть и снять блузку, отбросив её на кровать. Теперь Тернова смотрела на него испуганно и жалобно, однако освобождать дорогу и не думала. Парню на ум пришло странное сравнение, что такой вид может быть у побитой собаки, которую вдруг отходил палкой ранее любимый, берёгший и холящий хозяин.

Печально улыбнувшись, девушка тихо сказала:

– Это чтобы ты не подумал, что опять… – вновь грустная улыбка оставшейся в одной короткой юбочке девчонки.

Она опять отыграла дополнительные мгновения для неизвестных некто, сумев не то, что удивить, а просто обескуражить Яра, никак не ожидавшего такого «поворота».

– Надеюсь, это достаточные гарантии от розыгрыша? – уловив его замешательство, спросила Лия. Опустив голову и демонстрируя полную покорность, она даже заложила руки за спину, позволяя рассмотреть себя.

Именно сейчас Яр понял, насколько серьёзна опасность, угрожающая Ивониной. Да и им всем: несмотря на все свои недостатки, Лия Тернова не принадлежала к категории девиц ветреных и доступных. Её можно было ругать как угодно, но вот шалавой девчонка точно не была. Да, она относилась к своему телу цинично, как к выгодному активу, но торговать им собиралась всего один раз. С целью выгодно пристроить в такой непростой жизни. И вот кто и что заставил пусть и ехидную, но непродажную в этом смысле девицу удерживать его на месте даже таким способом… Это должна была бы быть действительно сверхпричина…

И всё равно он не мог её ударить или грубо отшвырнуть, хоть и видел, что сама Лия с дороги не отойдёт. Вступать же в прения было бы ещё хуже, ибо разговоры вести женщины и девушки умеют до бесконечности. Ещё и в силу возраста, Яр, даже вопреки желанию, не мог отвести взгляд от полуобнажённой девушки. Её точёный подбородок, тонкая, высокая шея и округлые плечи приковывали взор, как и остальные части Лииной привлекательной фигурки. Покорное откровение, демонстрируемое девушкой, образно говоря, вязало ноги, не позволяя ступить ни шагу.

Наконец, сбросив оцепенение, отнявшее у него ещё пару таких драгоценных сейчас секунд, Яр шагнул к Лие, прикрывшей глаза, осторожно взял её на руки и, поднеся к кровати, уложил на подушки. Мимоходом отметив, как явно испуганно напряглась девчонка, он прикрыл Тернову краем покрывала и, сказав «один-один», вышел из комнаты. Выскочив в коридор, он не увидел, как одноклассница в приступе бессильной ярости колотит кулачками подушку, размазывая по щекам слезы и зажав в зубах кончик покрывала, чтобы не разреветься в голос.

Оставив до лучших времён размышления о странном поведении хозяйки дома, Яр кинулся дальше по коридору. Он лишь утвердился во мнении, что Тернова усиленно отвлекала его от чего-то, что для неё (или кого-то, кто имел право указывать ей) было важнее, чем извечный девичий стыд и страх.

«Где же Ивонина?.. Чёрт, Андрей упоминал какую-то веранду. Где-то здесь ещё и эта чёртова веранда»!

Буквально ворвавшись в памятную Андрею комнату, парень к своему удивлению обнаружил, что там никого нет.

– Чёрт! Чёрт!! – заорал он в бешенстве и, пнув некстати подвернувшийся под ноги стул, направился к выходу.

Внезапно через приоткрытое окно веранды донесся сдавленный крик, скорее даже стон. Рванувшись вперёд, Яр полностью распахнул окно и выпрыгнул наружу. Миновав двор дома Терновых, он выбежал через калитку на улицу. Первое, что увидел парень, это чёрного цвета «Волгу», на каких обычно ездили партийные функционеры или сотрудники спецслужб. Следующим фрагментом из общей картинки, который выхвалит взгляд, была Лика. Двое незнакомых Тропинину-младшему парней тащили к машине вырывающуюся Ивонину, заломив девчонке руки и зажав рот. Секунда, и следующий стоп-кадр в сознании: похитители деловито пытаются втолкнуть всё ещё сопротивляющуюся девушку в узкую и низкую дверцу автомобиля. Яр точно оценивал свои силы и видел, что соперники вдвоем легко одолеют его в открытой драке. Тем более, потерявшего силы и не восстановившегося ещё после больницы.

Парни были старше и массивнее. Не толще, а именно массивнее, несмотря на то, что вид имели поджарый и хищный. Даже на неискушённый взгляд Тропинина-младшего, они были опасны, как голодный волк в дремучем лесу. Жалея, что нет рядом брата или Андрея, Яр понял, что ему «не светит». Но и Анжелку бросать было бы подлостью. Не простил бы он себе этого потом…

Имитируя пьяную походку, Ярослав двинулся вперед.

– Не, народ, чо за тема! Это моя тёлка! – промямлил пьяно, целенаправленно сокращая расстояние. – Западло, братва, я её сюда пригласил, мне её и танцевать…

– Свали! – без изысков бросил один из незнакомцев, продолжая клонить голову упирающейся девчонки, чтобы протолкнуть похищенную в автомобиль. Видимо, «вырубать» или калечить девушку они не хотели. Либо приказ был иной.

– Не, в натуре! Моя тёлка! – упрямо гнул своё Яр, с каждым шагом приближаясь к цели. Он знал, что у него есть всего пара ударов, прежде чем его сомнут. Но эти удары должны дать Лике те секунды, которые позволят ей попытаться убежать.

– Эй, зёма, не нарывайся на неприятности. Что тебе, девок мало? Другую найдёшь. Иди, веселись, пей. Вон хозяйка дома весьма хороша, – с усмешкой сказал появившийся из-за автомобиля третий парень.

«Чёрт!!! Трое! Точно хана»! – подумал Яр.

– А я эту хочу! – с пьяным упрямством выкрикнул он и, «споткнувшись», ловко обошел «третьего» имитировав потерю равновесия, падение и быстрый перебор ногами, чтобы асфальт носом не пропахать.

Заметив в глазах парня полыхнувшую ярость, Тропинин понял, что тянуть дальше – чистой воды самоубийство. В красивом прыжке он нанес одновременно два удара тем противникам, которые тащили Лику в автомобиль. Скользом приняв на предплечье прямой правой «третьего», опрокинулся на спину, настолько сильным и резким был удар, даже пришедшийся по касательной. Крутнувшись на земле, Яр подсек ноги обоим похитителям, не дав им встать, и, спружинив, вскочил навстречу «третьему». Уклонившись от его удара, контратаковал, но неудачно. Соперник был быстр и внимателен.

Вот тут-то вся красота и закончилась. На долю мгновения глянув на ситуацию со стороны, Яр понял, как ни банально это звучало, что его сейчас будут бить. Бить больно, грубо и профессионально, ибо все трое уже были на ногах. Один кинулся за убегавшей Ликой, но это не спасало. Этих ему и двоих за глаза хватит. Он далеко не брат и не Андрей, а соперники – не мальчонки из параллельного класса.

«Хоть бы не догнал»! – мелькнула заполошная мысль, и «завертелось». Он был благодарен Лике, которая, строго проинструктированная на этот счёт братом и Андреем, не стала устраивать глупой показушной солидарности «я тебя не оставлю», а, моментально оценив ситуацию, кинулась бежать со всех ног. Если бы она тупо осталась, то всё было бы напрасно. Как тогда, когда за ним с Леной пришли Гариковы уроды во главе со своим неизменным «паханом». Подруга, сама того не желая, но сковала его по рукам и ногам, оставшись, несмотря на его требование бежать. И хорошо, что Лика сейчас не повела себя также. Её бы всё равно изловили и увезли, а его покалечили бы зазря… Как в прошлый раз. Оно и сейчас отрихтуют неслабо. Однако разница между «тогда» и «сейчас» была ещё и в том, что это явно не Гариковы отморозки, с которыми он смог бы разобраться без большого ущерба для себя, если бы не присутствие Лены. Против этих Ярослав, сие он понял сразу, не выстоит более пары-тройки минут. Если не меньше…

Успев парировать три удара, Яр пропустил четвёртый, после пятого или шестого «поплыл», и, наконец, его сшибли на землю. Он ещё успел мельком подумать, – поражаясь, какие глупые мысли могут прийти в голову при такой ситуации, – что никогда больше не пойдет на футбол: мяч жалко.

Били его вдохновенно и со знанием дела. Судорожно закрывая наиболее ранимые части тела, Яр вдруг понял, что пинают в три ноги. То есть тот, что погнался за убегающей девчонкой, вернулся. При этом Анжелки рядом не почувствовал.

«Убежала! Ещё бы, разряд по художественной гимнастике. Комсомолка, блин, спортсменка»! – пришла в угасающее сознание радостная мысль. Он почти смирился с происходящим, но вдруг удары прекратились, как отрезало. Через секунду заворчал двигатель «Волги», и автомобиль со скрипом колёс рванул с места.

Несмотря на то, что с начала свалки всего-то прошло не более минуты-другой, Яру показалось, что за эти секунды он прожил целую жизнь. С трудом оторвав потяжелевшую голову от асфальта, парень увидел в окнах домов отблески проблесковых маяков. Простым языком – милицейской «мигалки». Собрав оставшиеся силы, он отполз с тротуара в кусты, привольно разросшиеся вдоль забора «дачи» Терновых. Объясняться с сотрудниками МВД ему сейчас хотелось меньше всего.

«Канарейка»[19] медленно проехала по улице, и отсвет проблескового маяка заметался вдали на витринах универсама. А потом совсем исчез. На счастье, сотрудники ДПС не увидели его, убравшегося с тротуара в кусты тем самым избавив парня от ночёвки в отделении и от нудной протокольной суеты…

Привалившись спиной к забору, Яр, сумевший-таки сфокусировать взгляд, осмотрелся по сторонам. Никого, только музыка, доносящаяся из окон дома Терновых, избавляла от иллюзии полного одиночества. Тропинин прикрыл глаза и попытался унять дыхание, «вслушиваясь» в собственный организм. Нет, он не потерял сознание. Просто сейчас, как учил брат, оценивал степень повреждений и пытался восстановиться после, чего уж там греха таить, хорошей трёпки, которую ему задали неизвестные ребятишки. Любители, ёлки, затаскивать чужих девчонок в свою машину.

«Очнулся» Яр от того, что Лика начала трясти его, схватив за плечи.

– Славка! Живой?! Вставай, идти надо! – спрашивала-уговаривала-настаивала Лика как заведённая.

– Те не добили, так ты решила?!

– Живой! – радостно воскликнула Анжелка. – Господи, живой! Вставай, я помогу!

– Чего тебя сюда понесло? – сердито спросил Яр, не пытаясь подняться. – В смысле к Терновым?

– Ну так записка… – изумлённо воскликнула Лика… – Как же, там ведь…

– Развели тебя, как детсадовку мелкую с этой запиской. Липовая она, – уже менее сердито, так – для порядка проворчал парень.

– Но я же не знала…

– А и пришла, но увидела, что Андрея нет, так чего рассиживалась тогда? – рявкнул Яр. Ну, это ему так показалось, что рявкнул, а так-то едва слышно просипел.

– Лийка сказала, что Андрей сейчас подойдёт. Он дескать куда-то побежал что-то выяснять… Надо чуть подождать, и он появится. Чтобы с её компашкой не пересекаться, она меня на веранду отвела. Посиди, говорит, подожди тут. Оттуда меня эти, – кивок в сторону улицы, где недавно стояла машина, – и уволокли.

– Наивная, – пробормотал Яр, борясь с тошнотой, – давай убираться отсюда. А то как бы не вернулись…

Лика помогла парню встать, подставив плечо и, сколько было сил, стараясь тянуть его вверх. Яр с благодарностью принял помощь. Судя по всему, сотрясение он-таки получил, ибо перед глазами всё плыло, а ватные ноги почти не держали веса тела. С виду хрупкая Лика, спортсменка-гимнастка, была девчонкой крепкой, и бравировать, отказываясь от её помощи, было бы глупо. Опершись на девичье плечо, парень сделал неуверенный первый шаг, второй… потом попал в ритм, и дело пошло веселее. Так они тихонько побрели по улице, по молчаливому согласию стараясь оказаться как можно дальше от столь «гостеприимного» дома.

– Мы куда? – спросил, наконец, Яр во время одной из передышек.

– К Людке. Она ближе всех живет.

– Нет. Надо к нам…

– Да помолчи уж, – нарочито ворчливо заявила Лика, пытающаяся в этот момент остановить такси или попутную машину, – в твоём состоянии сейчас только по городу шарахаться. Ты морду свою видел? Сейчас – из серии «их разыскивает милиция»! И в кровище весь.

– Упал неудачно, – сердито буркнул Яр, но подчинился. Он просто вспомнил, что, по рассказам брата и Андрея, Лику прошлый раз подкараулили как раз возле их с братом дома…

Едва отбившись от бдительного таксиста, настаивающего, чтобы парня везти сразу в травмпункт, Лика расплатилась с ним, и парочка направилась к подъезду дома одноклассницы. «Штурмом» взяв три лестничных пролёта, они, наконец, оказались перед дверью квартиры, в которой жила Людмила с родителями. Лика постучала в дверь, не воспользовавшись звонком. Все Ракитины знали, что если стучат, то это пришли одноклассники к дочери. Если ко взрослым, то – звонок. А встретить сейчас в дверях кого-либо из родителей подруги им совершенно не хотелось. Не смертельно было бы, конечно, но… взрослые въедливые расспросы им сейчас зачем?

– Мамочки! – испуганно воскликнула открывшая дверь девушка, увидев гостей. – Лика! Яр! Боже! Да ты весь в крови!

Лика захлопнула дверь, и они с Людмилой, в четыре руки затолкав парня в ванную, принялись стаскивать с него пиджак и рубашку, вымазанные в крови.

– Э-э! Девушки, где ваш моральный облик?! – вяло попытался пошутить Яр, едва шевеля разбитыми губами, но опять не ко времени вмешалось головокружение.

– Заткнись! – совсем не зло рявкнула Людмила. – Ёлки! Глаз заплыл! Ты им что-нибудь видишь?.. Лика, блин, иди, поздоровайся и родителей отвлеки, хотя бы не на долго. А то придут посмотреть, кто явился в гости к дочери!

Лика ушла, а Людмила, властно сунув Яра под струю тёплой воды, принялась отмывать с него кровь. Наконец, она протянула парню пушистое тёмно-синее полотенце и, не сдержав улыбку, насмешливо сказала:

– Ты сейчас похож на обиженного нахохлившегося воробья.

– Сама ворона! – беззлобно буркнул Яр и, мгновение подумав, добавил, кивнув на полотенце. – Испачкается.

– А, ерунда, – поняла его сомнения Людмила и, махнув рукой, постираю, мол, ушла на кухню. Принесла табурет и, указав на него повелительным жестом, произнесла тоном приказа:

– Садись!

– Буит сделано, вашбродь! – дурашливо вытянулся Яр, но, скривившись от приступа боли, молча опустился на предложенную сидушку.

Людмила, пользуясь тем, что Лика отвлекает родителей, забирая всё их внимание на себя, но понимая, что эта отсрочка не бесконечна, сноровисто и быстро продезинфицировала многочисленные ссадины и залепила их лейкопластырем. Оглядела дело рук своих и, давясь смехом, протянула парню зеркальце (словно в ванной большого не было).

– Гы-гы-гы! – передразнил Яр.

Взял предложенное зеркальце и, глянув в него, сокрушённо произнёс:

– Ну и рожа! Кирпича просит!

– Нет уж, хватит, – улыбнулась вошедшая в этот момент Лика. – И так отделали дай боже! Никакой кирпич за такое время не управится.

Глянув на часы, она ойкнула, и, бросив уже на бегу, что её дома ждут, выскочила из ванной в прихожую.

– Стой, куда! – слабо запротестовал Яр, выходя следом. – Без меня не ходи! Оденусь – провожу!

– Ага, с такой моськой? – насмешливо, но и ласково (и как они могут это сочетать?) воскликнула Лика, надевая туфли. – От тебя даже милиция, если увидит, в страхе разбежится. Чего уж про моих домашних говорить! Провожатель!

– Тогда звони брату. Одну не отпущу! – сердито заявил Яр, загораживая Лике выход из квартиры.

– Что значит не пустишь? Ты что, мой папа? – удивлённо и от этого чуть грубовато, спросила Лика. Вспыхнула, ойкнула и виновато потупила глаза.

Яр понял невысказанные извинения.

– Хочешь нарваться опять? Думаешь, пацаны успокоились? Мне что, морду били зазря? Не пущу!

Выдав тираду, Яр обиженно замолчал, прекрасно зная, что, если Лика не поймёт, то удержать её будет можно только силой, а это не в его правилах.

Лика коснулась рукой его плеча.

– Яр, я не то хотела сказать!.. Короче, я не права. Прости.

Лика, привстав на носочки, ткнулась губами ему в щеку. Отходчивое сердце Яра растаяло, и он понял, как эти лисицы, даже и малолетние, во все времена и народы умудрялись из мужиков верёвки вить.

– Да ла-адно! – растерянно пролепетал, чувствуя, что тоже стремительно краснеет. – Нечего тут телячьих нежностей разводить!

Секунду-другую сохранялось неловкое молчание.

– Людочка!

Людмила в испуге прикрыла рот ладошкой и на секунду зажмурила глаза, втянув голову в плечи.

– Анжела что, уже уходит?

– Нет, мамочка! – поспешно ответила девушка, заталкивая друзей в свою комнату с самым свирепым видом, какой могла принять. – Мы ещё физикой позанимаемся!

– Чем?! – едва не заорали в один голос Яр и Лика, но заткнулись, увидев ошарашенный вид Ракитиной-младшей, которая буквально через мгновение поняла, насколько глупо прозвучало сказанное.

Однако родители тактично «не заметили» невпопад вырвавшейся фразы. Они считали, что излишний контроль только порождает отчуждённость, а у детей такого возраста имеют место быть свои тайны. Если «тайны» не переходят определённых границ, то можно позволить «детям» поиграть во взрослость.

Людмила прикрыла дверь, и вся троица синхронно зажала рты ладошками, борясь со скоропостижным приступом смеха.

– Представляю, что было бы, если бы мои родители увидели ваше интим объяснение, – сказала Ракитина, отсмеявшись.

– Да уж, видок ещё тот, – произнёс Яр, окинув себя взглядом. – Хотя… Можно подумать, они думают, что вы никогда не видели мужика без рубашки.

– Му-ужик! – протянула Лика насмешливо. – Скажи спасибо, что штаны оставили… Ладно, пойду Антону позвоню… – и уже Людмиле – где у вас это чудо техники установили?

– Так в коридоре же, на подставочке…

Антон и, что больше всего удивило Людмилу, Андрей появились буквально через пять-семь минут после звонка. Учитывая расстояние, это было рекордом скорости.

– Людочка, кто там опять?

– Да ребята из класса ещё подошли…

– И что, все физикой заниматься?

Судя по ироничному тону отца, глава семейства так ей и поверил, что «физика – наше всё».

– Нет, пап, ребята за Ликой. Они её домой проводят. А то поздно уже, а им по пути, – сунув нос в большой зал, где родители смотрели какой-то фильм, ответила Людмила, представив, как мать с отцом крутили пальцами у виска, потешаясь над всей этой «комедией с физикой». При этом она, пользуясь тем, что её руки из зала не видно, энергичными жестами показала Антону и Андрею, чтобы они проходили в её комнату.

Войдя в девичью «светёлку», Антон кинул взгляд на Лику, но по её виду понял, что девушка не пострадала.

– У меня всё хорошо. Яр вот только… – сказала Ивонина.

Коротко кивнув, Тропинин-старший принялся осматривать брата.

– Да всё со мною в порядке, – сердито буркнул парень, смущённый повышенным вниманием к своей персоне.

– Ага, – практически в один голос воскликнули Андрей и Антон. – По роже сразу видно, что всё тип-топ! Глаз почти не открывается и сотряс, судя по всему, не детский такой! Хорошо хоть кости целы.

С этими словами Андрей достал уже знакомую Лике плоскую коробочку и пристроил на плече у Яра.

– О, как мне в прошлый раз, – сказала Лика, тут же поймав безмерно удивлённый взгляд подруги и с ужасом подумала, что сейчас ляпнула то, что совсем и не следовало говорить.

– Что с глазом делать будем? – вполголоса спросил Андрей у Антона, покачав головой и осуждающе посмотрев на Ивонину.

Девушка сникла и замолчала.

– Тебе как, братишка, долгий и муторный путь или быстрый и болезненный? – переадресовал вопрос младшему брату Тропарь.

К великому изумлению хозяйки комнаты, парни, все втроём, перебрасывались короткими фразами, говоря на понятном друг другу языке. То есть братья знакомы с новеньким явно не первый день. Судя по всему, очень давно. И это открытие несказанно изумило Людмилу. Она просто не могла понять, как же так, если Андрей появился в их классе всего ничего… Или она чего-то не знает такого, что известно всем присутствующим, в том числе и Лике, которая общалась с парнями на той же самой «волне». И вот это её «как в прошлый раз»… Какой такой прошлый раз? Лично она ничего такого о «прошлом разе» от лучшей подруги до этого вечера не слышала… Девушка почувствовала, как некое подобие обиды из-за такого недоверия заполняет её сознание, но вида не подала, решив: всему своё время. К тому же чётко поняла: если бы совсем не доверяли, то сейчас к ней бы с избитым Яром не пришли.

– Как по мне, то лучше быстрый, – «созрел» тем временем для ответа Ярослав.

– Сам напросился, – совершенно серьёзно сказал Андрей, после чего повернулся к девушкам:

– Марля или бинт есть?

– Так пластырь, – округлив глаза воскликнула было Людмила, впервые общаясь с Андреем в такой тональности. Без наносного и лишнего. Деловито и… как-то более приятно для неё, что ли…

– Людочка, лапушка, – на полном серьёзе, не играя и не подкалывая, произнёс Скворцов, – пластырь потом, а…

– Тогда есть бинт, – прервала девушка поток ненужных в данной ситуации пояснений, – стерильный.

– Тащи, – протянув руку, потребовал (совсем, кстати, необидно) Андрей.

Получив требуемое, он порылся в карманах своей ветровки и достал флакончик с какой-то жидкостью. Оторвав кусок бинта, парень щедро плеснул на него из флакончика и протер кожу вокруг заплывшего глаза Яра.

Вновь порылся в кармане, уже в другом, и достал оттуда металлическую коробочку, напоминающую по виду футлярчик для дорогой перьевой ручки. Открыв, Скворцов извлёк из неё скальпель, ранее закутанный в пропитанную дезинфицирующим раствором марлю.

Обе девушки явно и заметно вздрогнули, увидев такие «садистские» приготовления.

Хмыкнув, Андрей переглянулся с Антоном и Яром, и иронично скомандовал:

– Слабонервным можно отвернуться.

Увидев, как девчонки испуганно, но отрицательно помотали головами, улыбнулся и резюмировал:

– Ну, как знаете…

Протерев свои руки тем же раствором и развернув Яра к свету, он кивнул Антону, моментально подошедшему с уже подготовленным куском принесённого Людмилой бинта. Убедившись, что Антон держит бинт как надо, Скворцов опять утвердительно кивнул, тщательно примерился, выбрав место, и резанул надувшуюся кожу у заплывшего глаза Ярослава.

Девчонки испуганно, но тихо вскрикнули, увидев, как из рассечённой кровяной шишки хлынуло… Пусть и не поток, но… в общем, солидно так крови натекло на подставленную марлю.

Обтерев вокруг раны тем же куском бинта, который ранее щедро полил жидкостью из флакона и затерев кровь, Андрей воспользовался поданным Людмилой пластырем, заклеив разрез.

– О, другое дело, – тихо сказал Яр, – хоть глаз видит теперь.

– Ибо открывается! – назидательно произнёс Антон. – Ну что, братишка, готов к передислокации?

– Да, – поддержал Антона Андрей, – не след гостеприимством злоупотреблять…

– Лика, ты, надеюсь, догадалась позвонить матери и сказать, что ты у Людмилы? Она сейчас должна уже вернуться с дежурства. Может забеспокоиться, увидев, что тебя нет? – спросил у девушки Антон.

– Да. Ей я позвонила сразу после того, как сообщила вам о Яре.

– То есть всё в порядке?

– Да, но…

– Ну?!

– Я пообещала, – несколько смущаясь ответила девушка, – что вы меня проводите. Ну… чтобы не волновалась, как я домой пойду…

– И правильно сделала, – в один голос воскликнули парни, переглянулись, улыбнулись, и Яр принялся натягивать рубашку и пиджак, принесённые братом взамен окровавленных.

Людмила с удивлением смотрела на парней, понимавших друг друга с полуслова и делавших всё чётко, слаженно, как давно спаянная дружбой команда. Но особенно, во все глаза – на Андрея. Такими она видела всех их, и особенно Андрея, впервые. Сейчас он был совершенно другим. Не таким, как в классе. Глядя на то, как он общается с Антоном, с Ликой, как заботливо осматривает Яра, как они в ответ легко и просто общаются с ним, она поняла, что вот это и есть его истинное лицо.

Поняла также, что рядом с нею происходят странные события, о которых она до сегодняшнего вечера и не подозревала, мысля масштабами школьной неспешной жизни. И даже Яр, которого она до истории с Лагутиной никак не выделяла из общей массы остальных парней класса, оказался на поверку совсем не таким, каким представлялся ей всё время своего обучения в их школе. Вступиться за Лену, а потом и за Лику, подравшись с несколькими более старшими и сильными парнями – как ей успела вкратце поведать подруга – причём понимая, что в этой драке преимущество явно не за ним, а вот теперь спокойно перенести все эти процедуры со скальпелем… как же плохо она знала окружающих людей… И ещё старик со своим подарком… Не об этом ли он говорил, когда подарил ей очень красивый кулон, которым она, кстати, ещё не успела похвалиться Лике? Ведь Андрей действительно не такой, каким он виделся ей изначально…

Ей стало и страшно, и радостно одновременно. Страшно от осознания много большего масштаба опасности, чем простые школьные «разборки» из-за девчонки или случайная криминальная ситуация, в которую, волею случая, были вовлечены её одноклассники – Яр и Лена Лагутина. Она поняла, что это системная опасность. Давящая и подминающая всё. И крутится эта системная опасность именно вокруг друзей, ведь опять в её жернова попал Яр и теперь Лика. Как минимум вокруг друзей, а, может, и вокруг неё самой. Людмила также поняла, что друзья знают об этой системе больше, но скрывают это знание от неё. Может, не доверяют. Может, берегут, не желая втягивать в их недетские игрушки.