Игнис

Глава 1

Темно.

Я не чувствую тела.

Чувствую только как пространство давит мне на грудь. Чувствую, как соленая вода заполняет каждый свободный уголок моего тела. Как внутри меня всё горит от солёной воды, а снаружи, от той же воды я чувствую лишь леденящий холод. Хотя это скорее не чувства, а мой образ меня в памяти, которую я тоже перестаю чувствовать.

Я не помню, сколько я пробыла в воде. Помню только, как появилось тепло на моей талии и как вода не хотела меня отпускать. Мой рот, заполненный солёной водой открылся и что—то до боли горячее обожгло мои губы. Тепло проникло в меня и осталось где—то в груди. Обрывки моей жизни нехотя возвращались ко мне…

Мы плыли на корабле. Был шторм. Я держала в руках что—то важное, пока вокруг тонули люди, а потом… утонула и я.

Открыв глаза в мутной воде я увидела, что силуэт, наподобие человека прижался ко мне губами, и уносил меня куда—то вверх, ближе к свету… Тогда я и обнаружила, что не могу дышать, но тогда мне не хватило сил обнаружить, что мне это было и не нужно. Мне было достаточно того тепла внутри, что дал мне он, чтобы жить. Так мы и плыли, пока безмятежье не настигло меня снова.

Когда я пробудилась в следующий раз, то обнаружила себя в кровати, закутанной в постель. Моё тело слишком ослабло, чтобы куда—то двигаться.

Башня, в которой я лежала, была круглой и очень высокой. Тускло горящие лампы выстраивались наверху по кругу лесенкой к оконному куполу на потолке, в котором можно было увидеть луну, озаряющую ночь. Оглянувшись вокруг, я увидела, что окружают меня дворянская мебель и избыток картин, с бесконечными полками книг. Бордовые рыцарские доспехи стояли напротив кровати, а по бокам стояли точно такие же, только в других цветах. Они стояли, будто пустые тела и смотрели на меня сквозь свои щели. Я не могла осознать живые они или нет и кивнула им в приветствии, но они мне не ответили. Там же стояли и парящие над землей потускневшие древние дублеты. Я направила свой взгляд к окну, с которого вот—вот должна была уйти луна.

Я бы так и думала, что находилась в комнате одна, пока один огонек ламп наверху не упал в дублет. Он разгорелся внутри и предстал в силуэте человека возле моей кровати. Он что—то говорил, но я слышала его слова будто сквозь воду. Он что—то сказал ещё, но и это я тоже не услышала. Я открыла рот, чтобы ответить, что ничего не слышу – и из моего горла хлынул солёный поток. Мое тело поднялось само и вода покидала меня через глаза, рот, ноздри и уши. Он пригнулся к скрюченной мне и спросил:

– Сейчас лучше?

Его скулы были острыми, словно высечены из камня, а кожа было ослепительно чистой и бледной, будто никогда не видела солнце. Волосы его были длиннее, чем у меня и неоднородно рыжие: будто в них было помешанно ярко—красное и тускло—желтое, как переливается огонь в костре.

– Внутри всё горит, – пожаловалась я с отдышкой.

– Вы утонули, – ответил силуэт. Его голос создавал уют и напоминал чем—то звук слабого потрескивания костра.

– Это из—за солёной воды у меня внутри всё горит? – спросила я.

Отец рассказывал, что от соли внутри начинает щипать так сильно, что эти чувство можно перепутать с огнём, но этот жар внутри был другой. Силуэт стоящий передо мной это подтвердил.

– В вас горит огонь жизни. Такой же, как здесь наверху. Вы разве не видите эти огни? – он взмахнул рукой наверху, и огоньки заплясали в танце по стенам и стеклянной крыше.

– Что это? – спросила от изумления я.

Я уже видела магию, хоть и всего пару раз. Но обычно люди молились ради этого или произносили заклинания. Он же сделал это взмахом руки.

– Это души. Души людей, которые утонули вместе с вами, – ответил он.

На тот момент я не понимало, что произошло.

– Стало быть, я тоже стану душой? – спросила я.

Видимо я погибла, как и они, а это потусторонний мир. Но парень с бледной кожей взял мои руки в свои и ответил:

– Нет, – сказал он с загадочной улыбкой и сомкнул два пальца на моей груди. Его пальцы были как магнит для тепла внутри меня. Внутри что—то загорелось и я в испуге отпрянула от него. Он смотрел на меня с издёвкой.

– Зачем вам души утонувших людей? – спросила я.

Силуэт отвернулся. Подняв голову, он остановил бегущие по верху огоньки ладонью. Они прогнали луну за окном и выстроились как и прежде, лесенкой. Теперь только они освещали башню тусклым светом.

– Эти души послужат топливом, – сказал силуэт с лёгким разочарованием. – Топливом для нового поколения.

– Для какого поколения? – его загадочность вводила меня в ступор.

– Для нового поколения вампиров, – ответил он и мое сердце замерло. Бабки в наших деревнях рассказывали байки про вампиров, но никто не воспринимал их всерьез. Он улыбнулся и я увидела его выпирающие клыки. Он высматривал страх в моих глазах. Я не могла пошевелиться от страха и мы стояли так долгое время.

Глаза у него тоже были необычные, даже если не считать красного свечения. Они притягивали, как костёр в самую тёмную ночь. Когда я смотрела на него, то меня вновь охватывал жар в груди.

– Вы же слышали про вампиров? – как гром, спросил меня кто—то из—за спины. Я испугалась и отбежала от них всех, прижавшись спиной к стене.

Этим громом был «человек» огромных размеров, ладонь которого могла бы обхватить мою голову. Он стоял в ослепительно белом плаще, с остроконечной бородой и самыми нахмуренными бровями, которые только можно увидеть. От него пахло росой и дождём, и в отличии от первого веяло холодом.

– Бабка мне говорила… – ответила я в страхе. – Но она говорил, что вы ушли века назад, и обещали больше не просыпаться.

Этот огромный Гром раскатом рассмеялся и пространство вокруг словно задрожало. Я почувствовала как мои кости не находят место в моем теле от этого смеха. Он поднял слегка пальцем вверх, и я вспарила в воздухе. Это было похоже на то, будто воздух превратился в воду, а я плавала в нём, как в воде, пусть я и могла еще дышать.

– Никуда мы не уходили! – его голос гремел в этой башне и огни вверху колебались от его голоса. Молнии же били такт с его гремящим голосом, – Мы растили вас, как рабов… или скорее как куриц! Но в какой—то момент прониклись к вам сочувствием и возвысили вас почти до нашего положения! Да, мы поедали вас, как и всегда, но такова природа! А вы… вы решили, что этого недостаточно, и выкосили нас, как траву. Нас! Тех, кто проявил к вам жалость…

Я сжалась от страха и смогла лишь прошептать:

– Я об этом не знала…

Силуэт огня положил мне руку на спину.

– Она об этом не знала, Тонитру. Не наседай на неё, – прошептал парень с рыжими волосами.

Громила поднял руку и окна задрожали, будто вот—вот рассыпятся. Я зажмурилась готовясь к падению осколков, но Тонитру опустил руку и на окна лишь посыпал дождь.

– Она об этом не знала… я говорил про людей не для неё, Игнис, а для тебя. Я говорил это, чтобы ты вспомнил, что стоит за милым личиком и скоротечием душ. Мы вечны и наслаждаемся временем, которое нам дано, от того мы медлительны. Они же живут мало, но эта их черта, заставляет их развиваться и бороться. То, что осталось от нас, блуждает в этих морях, только потому, что они не нашли ещё способ найти нас здесь. И твоё благодушие может нас всех здесь погубить, Игнис.

– Я знаю брат, – сказал Игнис опустив голову.

– Ты же старше нас всех. Ты же сам учил меня этому. Что тебя побудило? – спрашивал Гром, приглушив свой голос до человеческого.

– Она тонула держа в руках ребёнка брат. Она пыталась вытащить его над водой, жертвуя собой. Я… я встретил её, брат.

Память возвращалась мне осколками и только сейчас я сплетала её вновь из обрывков фраз вампиров. Только сейчас, я вспомнила про маленькую сестрёнку, с которой я плыла в Новый Континент.

– Моя сестра… – сказала я полушёпотом.

– Держала бы она твоего ребёнка брат, то утопила бы и стала героем среди людей, – продолжал Тонитру, не обращая на меня внимания.

– Где моя сестра? – крикнула я, и наконец они обернулись, будто бы только сейчас увидели меня.

– Где её сестра? – спросил писклявый мужской голос. Он влетел дымом и предстал в зелёном плаще. Коротыш был самым маленьким в этой комнате – даже меньше меня. Он улыбался широко, а его густые седые волосы вились в разные стороны. Оба брата повернулись к нему, но по их лицам было видно, что никто ему не рад.

– Хаос… – устало проговорил Игнис.

– Верно, мой любимый братец. Это я, – Хаос поклонился и расставил руки в стороны, сделав левой ногой выпад назад.

– Стало быть мать знает, – сказал Игнис.

– Стало быть уже все знают, – ответил Хаос в ядовитой улыбке. – Все только не знают куда подевалась малышка? – он повернулся ко мне и подцепил мой подбородок своим длинным ногтем. Он принюхался к моей шее и приоткрыл верхнюю губу, обнажив свои длинные клыки.

– Людина… – прошептал Хаос, и повернулся к вампирам. – Игнис, любимый сын нашей мамы пожадничал для нее отдать весь стол и забрал себе самое вкусное, – он повернулся к братьям в ухмылке. – Если мы договоримся о малышке, то я скажу маме, что она потерялась. А затем мы отобедаем на славу.

Я не знаю, что на меня нашло, но я сжала ладони в молитве. Отец рассказывал, что так можно отвадить вампиров. Хаос увидев это лишь громко рассмеялся:

– Пока в этих окнах не будет гореть солнце, никто твоих молитв не услышит, курочка.

– Никто с тобой договариваться о малышке не будет. Сгинь Хаос, – оборвал речи Тонитру.

Вампир начал растворяться. Сначала в чёрный дым превращались ноги, потом тело и лишь потом голова. Хаос улыбался и похоже это казалось ему обычным делом. Он лишь грустно улыбнулся на прощание:

– Опять меня никто не жалует… А я только думал найти с братьями общий язык… – сказал он жалостливо и пропал.

Тонитру и Игнис уставились на меня. Они оба были выше меня на две головы, возможно Тонитру был выше даже на три. Я с горечью почувствовала, что ничего не могу им противопоставить, если они вдруг решат меня сейчас убить.

– Её нельзя отпускать, – сказал Тонитру почти человеческим голосом.

Игнис посмотрел на меня с сожалением:

– Я знаю. Но её никто здесь не тронет.

Глава 2

Тонитру исчез так же внезапно, как и появился. Лишь звук грома раздался за окном, когда он пропал. Мы остались одни – я, Игнис и потрескивающий звук пламени наверху.

– И что теперь? – спросила я Игниса.

Игнис вскинул руку вверх, и огоньки на крыше слились в огромное пламя, сползающее со стен на кровать. Пламя затекало под одеяло, съёживалось, закутываясь в постель вихрем. В какой—то момент возникла такая вспышка света, что я нехотя закрыла глаза – а когда открыла, то на простыне уже лежал маленький свёрток из черного полотна.

Я неуверенно подошла к этому свёрточку, ожидая худшее, но когда из него засопели, мои слёзы сами подступили к глазам. Сердце словно прекратило стучать, когда я высмотрела личико ребёнка..

– Эльза…

Я подхватила свою сестру в руки и крепко прижала ее к своей груди. Я не могла поверить, что она могла исчезнуть из моей памяти. Родители доверили ее мне, чтобы мы приплыли на Новый Континент, там, где по слухам, жизнь била ключом.

– Это мог быть мой ребенок – сказал Игнис. – Он мог прожить намного больше, чем проживет твоя сестра, даже если она доживет до старости.

Он хотел, чтобы я спросила у него, зачем он это делает. Я чувствовала это . И мне ничего не оставалось как сказать:

– Спасибо. Если вам нужна жизнь взамен… то можете забрать мою, – эти слова дались мне нелегко. Я не хотела умирать, но после того как я утонула мне было не так страшно.

Он уставил свои огненные глаза на меня и улыбнулся.

– Жизнь ребенка для вампиров намного ценнее, чем ваша жизнь. Нет, я не приму вашу жизнь, – вампир неожиданно истерично рассмеялся. Эльза проснулась от его хохота и заплакала. Мне было слишком страшно, для того чтобы хоть как—то пошевелиться и я следила за вампиром будто бы могла что—то сделать. Наконец он поуспокоился, но улыбка осталась у него на губах. С его смехом утих и плач Эльзы, – какая глупость? Как вы думаете, зачем я вас спас?

Я не знала, тот ли это вопрос от которого зависит жизнь, и перебирала мысли, пытаясь найти нужный ответ. Он не стал дожидаться пока я отвечу.

– Потому что я люблю вас, – ответил он и рассмеялся еще громче. Его смех был не человеческий, и был больше похож на истерику. В комнате становилось жарче.

Это признание было столь же неожиданным, сколь и опасным. Что может означать влюблённость вампира? Что может означать его истерика? Что я могу дать взамен? Свою душу? Свою жизнь? Вопросы появлялись в моей голове один за одним пока Игнис не успокоился.

– Я… я думал я сбрендил, понимаете? – сказал Игнис и присел на другой край кровати от нас. – Порядка века я прожил в мучениях и слабой надежде, и только когда я увидел Эльзу… увидел вас… моё сердце оттаяло от времени и начало пылать ярким пламенем. Спустя века!

– С чего вы решили, что это я растопила ваше сердце? – спросила я.

Игнис встал с кровати и подошёл к одной из картин. Он попытался вырвать ее из стены, но не смог оторвать. Плюнув, он провел пальцем по краям полотна картины, выжигая ее после чего взял ее и всучил мне в руки. Я с опаской открыла ее и увидела там женщину, которая как две капли воды была похожа на меня.

– Мне было 10 веков, – сказал Игнис, снова присев на кровать. – Тонитру было 3 века, а сам Хаос едва дожил до половины своего первого. С самого рождения он не осознавал неспешность бессмертия и старался жить как вы. Он воевал как вы, ел как вы, спал как вы. В какой—то момент он даже полюбил, как вы. Тогда же он увлёкся гаданием. Сначала мы думали, что он кидается пустыми словами.

"Ты поскользнёшься и сломаешь себе шею", кричал он Деймону, нашему дяде, громко смеясь.

"Ты полюбишь жабу и задохнёшься", говорил он нашему отцу.

Маме нашей он как—то крикнул, что тот "кого она любит сильнее всего, предаст её, а она этого и не поймёт".

Так бы это и осталось пургой, пока Деймон не поскользнулся на луже крови и не подвернул себе шею, уткнувшись в серебряный крест.

Отец так трухнул, что не выходил в море 5 веков, чтобы случайно не встретить какую—нибудь жабу. Мать начала смеяться над ним, что он поверил в предсказание Хаоса.

"Это было совпадение. Совпадение! А ты как всегда пытаешься найти в этом судьбу. Даже сам Хаос не верит в то, что сказал" – говорила она ему на протяжении веков.

Спустя вечность он устал слушать мамины усмешки и как—то вышел в море, на охоту. Он, как и я, был высшим вампиром стихии огня, и как и я, мог находиться в море весьма ограниченное время. Тонитру говорит, что слышал, как его последний огонёк гас в пучине шторма. Не знаю встретил он какую—нибудь жабу на своём пути, или пытался сбежать от неё, но второе предсказание Хаоса в точности сбылось.

Игнис говорил со страстью, а жар от его тела нагрел воздух в башне.

– Зачем вы рассказываете это мне? – спросила я хриплым от жары голосом.

– Потому что… – его красные волосы вились как огонь, – Хаос после этих событий перестал предсказывать. Ему наскучило предвещать плохие вещи, да и видения больше не приходили к нему. Кроме одного…

Он подсел ко мне, убрав мои руки от ребёнка. Он пьяняще посмотрел в мои глаза и сказал:

– Тогда никто не спал в эту ночь. Раздалось землетрясение такой мощи, что никто не верил, что замок выстоит. Каждый из нас оставался в своих покоях и молился существующим и не существующим богам. Тогда же Хаос влетел в мою комнату и стал кружится в ней вихрем. Его глаза были закрыты, будто он спит, а я кричал пытаясь его разбудить. На что он пропел свою песню:

" Твоё пламя погаснет от любви,

твои века закончатся от страсти.

Она возникнет на крови,

С ребёнком вынутым из пасти"

Игнис пожирал меня глазами. В его глазах красное и желтое пламя боролось друг с другом. Он нависал надо мной и я чувствовала себя маленьким ребёнком в его ладонях. Его руки обжигали мои и мне пришлось с трудом их вырвать. Жар в комнате стал как в бане. Игнис смотрел на меня глазами безумца. Мне стало не по себе. Я схватила Эльзу и отбежала к двери.

– А с чего вы взяли, что это обо мне? – крикнула я, пытаясь достучаться до его разума.

– Я видел тебя во сне! Ты мне снилась каждую ночь, с тех пор, как Хаос сделал мне предсказание! Я видел тебя, чувствовал тебя, спал с тобой. Мы разговаривали с тобой часами…

Он казался полоумным. В башне стало невозможно дышать, что даже окно вверху запотело. Я протянула руку к ручки двери, чтобы впустить свежий воздух и не задохнуться, когда он крикнул:

– Не открывай её! Пока ты здесь… пока дверь закрыта, вы в безопасности!

– Нам нужен воздух, – прошептала я чувствуя, как его пламя высушило всю влагу в моём горле.

Только сейчас Игнис осознал, что мы задыхаемся от его страстного жара. Он растеряно оглянулся и схватился за голову.

Ни сил, ни воздуха больше не было, и я открыла дверь. Холодный ветер остудил меня в мгновенье, и мы с Эльзой наконец смогли дышать. И тогда я увидела, ЧТО пряталось за дверью пряталось. На меня уставились тысячи жёлтых глаз из—под тёмных одеяний. Они были внизу, вверху и по бокам. От страха я попыталась закрыть дверь, но не смогла.

– Печать уже сломана, – ответил Игнис и пустил из пальца в своих собратьев струю огня, отгоняя их от входа. – Нам нужно уходить.

Глава 3

Я чувствовала себя раненной косулей проходя мимо хищников почуявших кровь. Эти вампиры были непохожи на Игниса и его братьев. Они были похожи на голодных животных, готовых в миг сорваться, чтобы съесть меня и мою сестру. Я то и дело оглядывалась, чтобы быть ближе к Игнису, шедшему позади нас и периодически отстреливающийся от вампиров. Лишь его тепло, которое я чувствовала спиной, давало мне надежду жить, двигаясь дальше.

Пройдя по мосту во тьме, мы зашли в другую дверь оставив этих страшных существ позади. Мы оказались в пещере, пусть и сырой.

– Куда мы идём? – спросила я Игниса.

– Я постараюсь вас увести в обход матери. Мы идём сейчас по длинному пути. По окраинам нашего замка, – ответил тот потухшим голосом. Видно, он чувствовал вину, за то что случилось.

Игнис выдвинулся вперед и мы пошли за ним. Дорогу нам выслали сырые каменные стены и свечи на стенах с блеклым светом. Вокруг не было ни одного окна, и если бы не свет, исходивший из волос Игниса, то большую часть пути бы пришлось идти наощупь. Эльза несмотря на кишащий ужас вокруг снова заснула.

– А те вампиры за ними не пойдут? – спросила я.

– Это низшие вампиры. Голодные вампиры. Они давно не ели и превратились… даже не в голодных животных – насекомых. Они как комары, перестали думать, и у них остался только голод. Нас здесь слишком много, и людей на корабле не хватило бы, чтобы прокормить нас всех. А людей с течением времени становится все меньше и меньше.

Он говорил со мной так, будто я не являлась его едой.

– А вы тоже поедаете души людей? – спросила я.

– Нам, высшим вампирам это не обязательно. Когда—то я, как и мои братья также были низшими вампирами, пока мать не вселила в нас душу ребёнка. Душа ребёнка непорочна и имеет бесконечную силу для нас. Вселив в нас душу ребёнка мы становимся вечными и нам больше не нужна пища, чтобы жить. Но голод у нас остаётся…

Я увидела в его глазах помутнение рассудка. Я боялась, как бы он снова не разгорелся и не сжёг все вокруг. И тем не менее любопытство пересилило страх.

– Что за голод? – спросила я.

Он улыбнулся и прислонился вплотную к моему уху. Мое сердце замерло в ожидании, а он как назло молчал долгое время. Я приготовилась к худшему, но двигаться не посмела. Я услышала как открылся его рот.

– Голод жизни… –прошептал он мне на ухо и издевательски посмотрел в мои глаза.

– А просто сказать это было нельзя? – спросила я, чувствуя его насмешку над собой.

– Так не интересно.

Мы шагали так около получаса и в конце мы встретили синюю дверь По бокам от двери висело два молодых портрета статусных мужчины и женщины.

– Профетто и Фабула. Наши предки. Мать говорила, что они жили, когда огромные ящеры обитали на земле и ели всех подряд. Именно Профетто и Фабула сберегли людей от этих ящеров и взрастили их как домашних животных.

– Нас как животных? – спросила я, опасаясь очередной издевки.

Игнис однако был серьезен.

– Так говорили вампиры раньше. Я не считаю вас за животных. Я считаю, что вы равные нам, просто… оказались единственной пригодной для нас пищей.

Он слишком настырно посмотрел на Эльзу и я накрыла её своим одеянием и закрыла ее спиной.

– Если вы хотите её у меня забрать, то лучше убейте нас обоих, – мой голос колебался, хоть я и старалась быть жёсткой. Мне было страшно спорить, как мне тогда казалось, с богом огня.

Он присел передо мной и я увидела, как его красные волосы вьются между собой в танце, будто лепестки огня.

– У тебя такие же глаза как и в моём сне, Лилия, – сказал он.

Я не помнила, чтобы произносила своё имя, а он продолжил так, будто бы мы были давно знакомы – когда я в сотый раз увидел их, то специально проснулся и попросил найти для меня два самых прекрасных и больших сапфира, которые напоминали бы мне о тебе, когда сон закончится.

Он протянул мне два огромных сапфира связанных золотой цепью. Они были почти чёрными в этой тьме. Из второй руки Игниса появился огонёк, и синева в камнях заплясала сотнями оттенков. Эльза проснулась и сняв с себя полотно, уставилась на сапфиры отражающие огонь и протянула детским восторгом: «Оооо».

– В них я вижу твой страх, – сказал Игнис смотря в камни и поднял глаза на мои. – Но вижу и смелость побороть его, Лилия.

Когда он произнёс моё имя снова – во мне что—то отозвалось. Эльза подняла руки и потянула его за краешек губы обнажив его клык.

– Эльза, – сказал он строгим тоном, но она лишь рассмеялась и засунула ему в рот второй палец, натянув ему улыбку. Его волосы потянулись к ней и защекотали её.

Я к тому времени и позабыла, что мы находились где—то в замке, когда дверь приоткрылась.

– Игнис, я не могу поверить. Неужели ты нам принёс дары? – прозвучал страстный женский голос и из двери выглянула молодая девушка с белой кожей. Её чёрные кудрявые волосы обрамляла диадема с яркими рубинами, которые переливались от огня Игниса.