Академия «Терем»

Размер шрифта: 13

Иллюстрация на обложке Soma

Пролог

– Нет, – покачала головой матушка и закатила глаза в надежде на то, что моя совесть вернется, – даже не начинай! Я не собираюсь выслушивать твои капризы и потакать твоим желаниям. Ты – дочь бога смерти, а ведешь себя как безродная человечишка с парой десятков отпущенных лет. Мне стыдно за твое поведение. Терпению пришел конец. Теперь ты либо станешь лучшей выпускницей «Терема», либо спокойно склонишь голову и начнешь перенимать дела у отца, как и полагается наследнице подземного царства.

– Мне даже тысячи лет нет, какая учеба? – вздернула я бровь. – Ты сама почти до десятого тысячелетия развлекалась и баловалась тем, что над смертными издевалась. А теперь пытаешься пристыдить меня и тыкаешь своими же грехами? Не считаешь, что это несправедливо по отношению ко мне?

– Но я не устраивала извержений вулкана на Камчатке просто потому, что кто-то отказал мне в свидании, – качнула она белокурой головой. – Ты перешла все границы разумного и теперь обязана понести за это заслуженное наказание. Вопрос решен, и начни вести себя как взрослая. Прости, но я пыталась отстоять твое право перед судом верховных богов. Перун оказался непреклонен. Да и твой отец посчитал, что творить такие беды в мире смертных, который в последнее время и так в подвешенном состоянии, – это перебор для его наследницы. Ты же прекрасно знаешь, у меня с твоим папой больше не может быть детей. Потому, радость моя, начинай нести ответственность за поступки, которые совершаешь. Мне не хотелось бы оплакивать твой труп. Сейчас я разговариваю с тобой как с умным и рассудительным ребенком. Один год в школе или сотня лет в заточении и медитации у богов востока? Выбор за тобой.

– Хорошо, – сдалась я и понуро опустила голову, – понимаю, ты делаешь это ради меня, но в голове все равно не укладывается, что из-за простых смертных со мной поступили подобным образом. Они же плодятся на зависть любым тараканам, десятком больше, десятком меньше… Эх!

– Ты станешь седьмой королевой подземного царства, – строго сказала матушка, – и я не желаю слышать от тебя жалобы. Человеческая жизнь важна, и пока ты не поймешь этого, будешь заперта в стенах «Терема». Надеюсь, после года в исправительной школе-интернате ты осознаешь, что значит быть богиней, нести ответственность за свой род и исполнять долг.

– Ты сама-то веришь в это? – удивленно посмотрела я на родительницу. – Матушка, на дворе двадцать первый век. В нас никто не верит. Люди в единого бога не верят, что уж говорить про устаревший пантеон славянских божеств? Кто сейчас Перуну или Сварогу кланяется? Дай Высший, чтобы писаки раз в полгода вспоминали в своих книгах и славянское фэнтези сочиняли. Хотя я читала несколько шедевров подобного жанра, там половина не про нас реальных, а про каких-то выдуманных невесть кого. Хуже только греческим и римским приходится, про тех чушь городят такую, что со стыда сгореть хочется.

– Пока помнят про твой род и твоих изначальных богов, ты живешь. Это закон мироздания. Как только память сотрется, вслед за ней исчезнет и весь род, – пригрозила она мне пальцем. – И хоть в пошлых романах с рейтингом 18+, хоть в криминальных драмах. Если в головах людей твой образ жив, то жива и семья богов. А ты ведешь себя как избалованный подросток. Ни стыда, ни совести, что дальше будешь делать? Пойдешь сторисы снимать и вайнами на жизнь зарабатывать? Позорище!

– Мам, я и есть избалованный подросток с Рублевки, – криво улыбнулась я и откинулась на сиденье машины. – Наш семейный бизнес почти полностью контролирует всю ритуальную сеть России. Хочешь сказать, что с такими доходами я бы выросла скромной и нежной барышней, коротающей время за вышивкой и музицированием на арфе? Прости уж, но с девятнадцатого века так не смеялась, когда мне любовницей императора предлагали стать. Папенька, на секундочку, и предлагал. Ему, видите ли, государственные грамоты были нужны с позволением на работу. Ну… Серьезно?

– Пожалуй, ты права, – сменила мама гнев на милость. – Но я не могу отменить решение верховного суда. Тебе назначили исправительную коррекцию или сотню лет в заточении. А сейчас общество так быстро развивается, что, боюсь, когда ты выйдешь из темницы, будет новая эра. Потому лучше выбрать «Терем». Там у тебя есть шанс продержаться до окончания срока исправительных работ, отнять первое место и выгрызть путь к свободе. Но будь осторожнее, это не просто интернат, где исправляют провинившихся отпрысков богов всех мастей, но и странный жуткий дом со своими тайнами. Дорогая, я знаю, о чем толкую. Потому будь предельно осторожна и не влипай в неприятности.

– Ты говоришь так, словно я не в пансион еду, а на гладиаторские игрища, – не разделила я страха родительницы.

– За пять лет, что я там училась, восемнадцать семей лишились наследников, а одна и вовсе перестала существовать, уступив главенство побочной ветви, – тихо пробормотала матушка. – Это дикое место, со своими законами и порядками. Я не просто так тебе все это рассказываю. У меня был не самый жуткий опыт. В том же шестнадцатом веке из сорока двух воспитанников «Терема» никто не дожил до конца учебного года. Каждая смерть была жуткой и необъяснимой. Даже в реке мертвых их судьбы потухли. Они не могли ни переродиться, ни воскреснуть, ни перейти в другой пантеон. Будь предельно осторожна в словах и помни: там нет связи с внешним миром. Вас со всех сторон неприступной стеной будет окружать мертвый лес. Хотя бы так… Тебе будет проще, чем другим. Но знай, выход открывается лишь дважды в год. Сегодня и через девять месяцев. Я вернусь за тобой, и мне не хотелось бы забирать бездыханное тело. Так что прошу – выживи и стань первой в учебе.

– Ты уверена, что это лучше, чем сто лет в заточении? – По спине пробежали мурашки, и меня передернуло.

– Только там ты поймешь, чего стоит человеческая жизнь. – Дверь открылась, и мать вышла наружу. – Вход между этими дубами. Я буду тут до вечера, если лес не примет тебя, то наказание смягчат. А если примет, знай, мы с отцом очень сильно любим тебя. И хотим, чтобы ты выжила. Иди же, пока солнце не село.

– Мама, – потрясенно протянула я, но увидела лишь печальное покачивание белокурой головы.

Интерлюдия
Четырьмя месяцами ранее

– Папуль, ну пожалуйста, можно я уйду пораньше с сегодняшнего совещания? – сложила я губки бантиком и попыталась разжалобить отца.

– Ты хочешь бросить все ради своего мальчишки! – рявкнул тот и со звоном опустил кружку на рабочий стол.

– Пап, – закатив глаза, горько вздохнула, – сегодня даже ничего важного обсуждаться не будет. Вы сами как-нибудь сможете определить, что взять на новый логотип: морскую волну или темно-малахитовый. Я не хочу пропускать годовщину из-за такой ерунды. Давай как взрослые. Я последние несколько месяцев спала по три часа, чтобы успеть со всем разобраться и отправиться в путешествие с тем, кого полюбила всем сердцем. И это экстренное заседание из-за логотипа – вот вообще не в кассу.

– Ладно, – сдался папочка, – проголосуй на бумажке и оставь свои письменные комментарии. Только учти, ты должна быть постоянно на связи и делать все так, как я тебе говорю. Попробуй только создать компании проблемы, и твоя задница будет алой от ремня.

– Ну я уже не девочка, чтобы меня ремнем пугать, – попыталась возразить я.

– А это не помешает мне выпороть тебя, – погрозили мне пальцем.

– Ладно, прости, я поняла, – аккуратно сделала пару шажков в сторону от его рабочего стола. – Давай на этом закроем тему, и я пошла.

– Но не забывай, о чем я тебе тут толковал полчаса, – пожал плечами отец.

– Спасибо, люблю тебя, – расплывшись в довольной улыбке, тут же выскочила за дверь.

До дома я летела на крыльях любви, буквально ощущая все те переливы эмоций и чувств, которые испытывала к Диме. И сейчас настало то самое время, чтобы перевести наши отношения на новый уровень. Я столько раз пыталась организовать нам свидание, чтобы сделать предложение и затащить в ЗАГС. Возможно, кто-то скажет, что это глупо и совершенно нерационально в нашем обществе, но мое воспитание выпало на те годы, когда священный брачный союз значил очень многое. Тряхнув головой, я припарковалась около типичной многоэтажки, которая располагалась чуть дальше центра, и кинула взгляд на телефон. Хотела было написать о том, что приеду, но в последний момент передумала, решив сделать сюрприз. Закрыв машину, поспешила в лифт, который доставил меня на мой этаж.

Замок приветливо пискнул и пропустил в темную прихожую. Осмотрев собственную комнату, я закинула в чемодан все, что было необходимо, захлопнула крышку и посмотрела на свою фотографию с родителями. Примерила, как будет смотреться свадебное фото на этом самом месте. Счастье трепыхнулось в груди, раскаленной лавой прокатилось по коже и рухнуло в желудок огоньками предвкушения. Потянулась за кошельком, но тут же отдернула руку, не зная, как поступить. Я без родительских подачек прожить не смогу? Это скорее глупое заблуждение, но едкие слова Аллы, с которой я дружила последние десять лет, засели глубоко в груди и каждый раз острыми шипами вонзались в душу. Стащив со ступней туфли-лодочки, с ног – чулки, с тушки – платье, я потопала в гардероб. Что там требовалось для перелета? Что-нибудь удобное и неброское? Чтобы особо не выделяться из толпы зевак…

Мой выбор пал на растянутый свитер с пушистым белым ворсом, простые джинсы без кричащих логотипов и удобные кроссовки для ежевечерних прогулок. Отцепив накладные пряди и системы загущения, собрала белые кудри в высокий, но жиденький пучок. Сняла ресницы, стерла помаду, вынула линзы. И вот уже из зеркала на меня смотрела ничем не примечательная, но богатая по меркам общества блондинка. Таких на улицах сотни, если не больше. Мимо пройдешь и не поймешь, что в ней может зацепить. Быть эффектной намного сложнее, чем существовать заурядностью из метрополитена.

Черт! Только теперь поняла, какой безжизненной выглядит моя спальня. Словно гостиничный номер, который ждет очередного постояльца, чтобы тот провел в нем лишь пару часов. От столь неожиданной и неприятной детали стало горько и тошно. Вот так я и жила, как птичка в клетке. Золотой, дорогой, отделанной по первому слову техники, но беспощадно одинокой и холодной. Следовало раньше выпорхнуть из нее и расправить крылья, но страх останавливал. Теперь же мне просто наплевать.

Запихнув чемодан в багажник такси, я плюхнулась на пассажирское сиденье и подумала о том, как давно это было. Свобода и разгульное веселье. Чем больше втягивалась в современные реалии, тем покладистей становилась и превращалась в домоседку. Словно в прошлой жизни, когда самым большим гемором был выбор платья для бала, осталась та бесшабашная наивность и легкость. Особенно то, как непринужденно я могла флиртовать с красавчиками и не думать о репутации. Ведь человек жил ничтожно мало по сравнению с богами. Казалось, в моей любовной саге давно сгорели все мосты, и тоска однообразия навалилась на плечи, но теперь же новый кострище разгонял кровь по венам и заставлял окрыленной птичкой лететь в аэропорт на свидание с возлюбленным. Ради встречи с ним я пахала, как проклятая, чтобы успеть выполнить план и оформить себе три выходных вдали от родителей и шумихи мегаполиса.

Краски неба растекались по небосклону яркими всполохами, и я с наслаждением подставила лицо лучам. Такая свобода! Впервые за десять лет я была предоставлена самой себе: не нужно ни под кого подстраиваться, соответствовать ожиданиям и графикам отца с матерью. Мой день был полностью разгружен, и неожиданно оказалось, что город при дневном свете отличался от ночного полумрака. Вот зря мне приходилось видеть солнышко только из окошка офиса. Свобода в каждом глотке воздуха пьянила и дурманила, манила за собой. Хотелось, как в старые добрые. Достаточно быть красивой и чуть умнее табуретки, чтобы тебя на балы приглашали и турниры из-за тебя проводили.

Возле аэропорта, достав мои сумки из багажника, таксист пожелал счастливого дня и укатил. Я же, еще раз взглянув в синие просторы небесной глади, засмеялась и пошла проходить досмотр. Улыбаясь всему миру, летела на крыльях счастья и любви.

– Добрый день, – подойдя к кассе, я посмотрела на улыбчивую девушку.

– Добрый день, – кивнула та, – какое направление?

– Мин-Воды, на полвосьмого, бизнес, если есть, – протянула я паспорт.

– Бизнес только на десять сорок восемь, – посмотрев в компьютере, она перевела взгляд обратно на меня. – Берете?

– Да, давайте, – подумав, все же согласилась.

– К оплате сорок три девятьсот пятьдесят семь, без багажа, – тут же отозвалась кассирша и протянула терминал.

– Багаж тоже оформляйте, – махнула я рукой.

– Оплачивайте, – кивнула та, – все успешно, прошу ваши билеты.

– Спасибо большое, – ухватив посадочный, я поспешила сдать багаж и отправиться по магазинам, чтобы прикупить обновок и прилететь к любимому во всеоружии.

Время тянулось на удивление медленно. Я облазила практически всю зону беспошлинной торговли в надежде убить часы до посадки. Но в груди ворочалось какое-то странное ощущение. Тревога пробиралась из-под слоя счастливого сумасшествия и когтистыми лапками хватала за плечи. Я не понимала, из-за чего возникло такое безумное и неосознанное чувство. Вроде бы все отлично, все планы были согласованы с вышестоящим руководством, и никаких проблем в фирме не предвиделось. Тряхнув головой, я уселась в зоне для ожидания и заказала себе бокал шампанского, чтобы скрасить это бессмысленное времяпрепровождение.

Обернувшись через плечо, судорожно сглотнула и поспешила перейти в комнату для випов, подальше от снующей по аэропорту толпы людей, ибо знакомый силуэт заставил вздрогнуть и напрячься. Только с Ириной не хватало пересечься. Я, конечно, ценила и любила свою подругу, но дико ненавидела, что ей всегда было известно про всех окружающих ее людей. Главный источник слухов и сплетен в моей компании друзей. Я богиня, прожившая не один рассвет и закат многочисленных империй. А тут столь нудная и бессмысленная раздача советов, которые я не просила. Хорошо бы, Ирина улетела куда-нибудь подальше. Чтобы глаза мои ее не видели, не в это прекрасное вечернее времечко.

Взглянув на часы, я решила немного поработать, дабы скрасить три с половиной часа, оставшихся до вылета. Мерзкое чувство вновь вернулось, но было списано на волнение, ведь раньше не приходилось так бессовестно игнорировать просьбы и желания отца, да и сбегать с совещаний в разгар работы. Когда до посадки осталось десять минут, я собрала вещи и направилась к стойкам. Протянув стюардессе билет в бизнес-класс, нырнула в воздушный трап, ведущий прямиком к двери самолета. И уже за моей спиной двери выхода номер 13 захлопнулись с противным лязганьем, отрезая меня от Москвы и ее бесконечной суеты.

Закинув ноутбук и сумку на полку, я растянулась в кресле и блаженно прикрыла глаза. Пошло оно все к черту! Вот они – заслуженные выходные без трупов и вечных сверхсрочных неприятностей. Хотелось выпить и отдохнуть в любимых объятиях! На большее меня точно не хватит!

Адрес квартиры, в которой остановился Дима, я узнала заранее, попросив кое-каких друзей помочь. Все же, когда ты контролируешь такую обширную нишу, появляются разнообразные связи, причем сами собой. Не только криминальным элементам интересно, где и кого можно прикопать под сосенкой, но и законным представителям органов правопорядка. Так что поплакаться в жилетку и достать нужную инфу проблем не составило. Хмыкнув про себя, я вспомнила ошарашенный взгляд одного из маменькиных любовников, который тряс головой и под чарами морока пытался сообразить, на кой черт его даме сердца сдался молодой повеса. Но магия на то и магия, осечек не давала. Вот и сейчас я катила по улочкам незнакомого города, перешучиваясь с мужичком средних лет, который предлагал мне экскурсию прямо от дверей аэропорта. Я вежливо отказалась и попросила побыстрее доставить меня до дома.

Таксист выгрузил мой багаж и пожелал хорошей ночи. Даже несмотря на то что долетели мы быстрее графика, время уже перевалило за полночь. Скинув сообщение любимому, я открыла фронтальную камеру и поправила макияж. Стоило убедиться, что все в полном порядке. Не хотелось предстать перед Димой в невыгодном свете. Домофон на удивление не работал, так что, перебирая ногами и левитируя багаж за спиной, я поднялась на нужный этаж. Благо на дворе ночь, и можно было себя немножко побаловать, облегчив жизнь.

Хотела позвонить в дверь, но на пробу дернула за ручку, памятуя о его глупой привычке не запираться. И в самом деле было открыто, так что я скользнула внутрь.

– Слушай, меня достала такая жизнь, – ныла Ира, растекшись лужицей по разворошенной постели. – Уже начинает казаться, что это не мое счастье, не моя судьба и не моя любовь. Хочу наконец-то придушить ее и заполучить тебя полностью.

– Ириночка, ты всегда любила страстно и пылко, и я ценю это, – засмеялся мой возлюбленный, которому я собиралась сделать предложение руки и сердца. – Но я женат, и ты прекрасно об этом знаешь, к тому же без денег Миры мы не сможем выплатить кредит за наше гнездышко. Моей зарплаты не хватит, чтобы содержать тебя. А ты достойна только лучшего.

– Ну не скажи, – потрясла моя подружка пальчиком у того перед носом, – мы были вместе чуть ли не с шестого класса. А на первом курсе универа из-за чего расстались? Из-за глупых разногласий в постели? А за пятнадцать лет супружеской жизни с мужем я спала раза три в месяц, и то когда уже доставал до печенок своим нытьем. А ты с этой белобрысой мымрой вообще не кувыркался ни разу. Но блин, я не хочу, чтобы она даже целовала тебя. Черт! Меня бесит сам факт ее существования. Вдруг эта идиотка притащит какую-нибудь заразу, от которой придется лечиться! Она же совсем безмозглая. Даже не понимает, что ты ее используешь лишь ради денег.

Дима вопросительно приподнял бровь и поцеловал Иру в макушку:

– Вряд ли Стас понимал, что ты из себя представляешь. За семь лет с момента нашего расставания ничего в тебе не поменялось. И возможно, я капельку жалею об этом, но упаси боже, если Мирослава узнает, что мы встречаемся у нее за спиной. Нам повезло, что мы смогли вырваться отдохнуть подальше от Москвы, моей жены и наивной Миры.

– Разумовская – конченая идиотка, она даже не поняла, что у нее на юбилее ты был только со мной, – вздохнула Ира и уронила голову на мужскую грудь.

– Давай, колись, что ты уже успела натворить? – заржал Дима, и я увидела через зеркало, как сильные пальцы стиснули девушку. – И не заговаривай мне зубы, съезжая с темы. Что за вакханалию ты устроила в столице и почему мы сейчас у черта на куличках, а не в нашей квартире на Тверской, как обычно? Как же твоя репутация идеальной жены политика?

– Я на развод подала, – тихо пробормотала та. – И наняла журналистов, которые сольют инфу о том, что Мира увела у меня мужа, а также помогала ему убирать конкурентов. Так что эту идиотку либо посадят, либо убьют. Меня устроит любой вариант.

– Что? – мой первый любимый мужчина закашлялся. – Что ты сделала? Ты же понимаешь, что Разумовский так просто тебя не отпустит, если поймет, откуда ноги растут.

– Он ее из дома выгонит и забудет о том, что доченьку имел, все же репутация ему дороже, – Ира села, и я увидела россыпь засосов на ее коже. – Если закатит скандал, репутация их семьи рухнет просто ниже плинтуса, поэтому ему будет проще отказаться от дрянной девицы, чем прикрывать ее. Идеальная сказка для журналистов.

– Ты понимаешь, что для этого слишком рано? – спросил у нее Дима. – Обожди еще полгода, перед тем как сливать Мирославу. Надо выплатить кредит за дом и потом еще что-нибудь отложить. Или еще лучше, жениться на ней, а потом слить. Киллера для такой дурочки даже искать не придется.

– Хоть ты не начинай, придурок, – моя лучшая подруженька игриво царапнула мужскую грудь. – Я вот реально не понимаю, люди что, в самом деле не могут два и два сложить? Да у нее же мозгов, как у туалетного ершика. Даже у твоей Алки и то в черепушке больше серого вещества.

– Ладно тебе, не бесись, – усмехнулся Дима и зачесал влажные волосы назад. – Измени ему, сделай не так, как хотела провернуть со скандалом, а используй брачный договор себе во благо, пусть поплачется и успокоится. Зачем сейчас подставляться и оставаться без денег? Отец Миры не идиот, просто так в сказочку не поверит. Подумай о Еве, зачем ее так травмировать? Сперва избавимся от супругов, потом заставим Разумовскую выложить нам все бабло и сотрем всех этих идиотов из нашей жизни. А там уже станет намного проще строить будущее.

– Милый, – покачала та головой и вздохнула, – дело тут не в будущем и изменах. Мне надоело быть послушной женой, сидеть дома, заниматься благотворительностью, воспитывать детей и делать вид, что все хорошо. Еве уже пять, должна сама соображать головой, а у нее только сумочки и новые телефоны в голове. В ее возрасте надо уже о собственном будущем думать. Не зря же говорят, что всех приличных мужей еще щенками разбирают. У нее в детском садике в кого ни ткни, так будущий миллионер. Ты и сам понимаешь, мне нелегко было делить тебя с кем-то. Отец официально изгнал меня из семьи, а Стасик решил, что я недостойна быть его женой, и лишил денег собственную дочь до совершеннолетия. Несмотря на то что она его законная наследница. Я никогда не лезла в дела Стаса и не тянула одеяло на себя. А теперь помимо твоей жены еще и с Мирой приходится бодаться, чтобы побыть рядом с тем, кто мне дороже всего на свете. Я такая дура, что упустила тебя в школе. Ты стал умным и расчетливым, трех любовниц водишь за нос, вытряхивая их кошельки.

– Ирусь, в какие дебри тебя понесло? – вопросительно уставился Дима на любовницу. – Или ты за эти три дня так устала играть в законопослушную жену политика, что решила пойти сразу во все тяжкие? Может, хоть за границу свалишь? Неделька-другая на Бали, и твои мозги вернутся на место. Еще раз говорю, рано убивать Мирославу, мне нужны ее деньги и связи. Я хочу, чтобы она переписала на меня акции и открыла счет в банке.

– Нет, я хочу развестись, – помотала головой Ирина. – Меня в этой ситуации не столько Мира удручает, сколько ее отношение ко мне и вечные разговоры о вашей свадьбе. Она же об меня ноги вытирает, как о половую тряпку, хвастаясь своими цацками и деньгами. Не ценит и не понимает, что я могу просто слить все желтой прессе. А я устала… Морально устала… Я не хочу служить сточной подружкой для всех, кто с ней общается. С ней пора заканчивать и возвращаться к тебе, я так решила.

– Нет, нам нужны ее деньги… – опять пробормотал мой уже бывший возлюбленный.

Дослушивать эти откровения не хотелось. Нашлось объяснение моему плохому предчувствию в аэропорту. Вот какого лешего Ирина там забыла? Она рушила все, что было мне дорого. Вот так, на осколки и вдребезги. Едва не разрыдавшись, я швырнула сумки прямо посередине коридора, и зеркала в квартире задребезжали. Чтобы не взбеситься окончательно на глазах у смертных, я заставила поток магии свернуться клубком и переместить меня на другой край России. Следовало остудить голову и хорошенько обо всем подумать. Маменька говорила не верить сладким речам, но моему идиотизму не было предела.

Прохладный воздух Камчатки обдал лицо, я постаралась успокоиться и привести мысли в порядок. Нельзя давать волю эмоциям. Отец предупреждал о последствиях, что не заставят себя долго ждать, стоит мне что-нибудь натворить. Телефон в кармане завибрировал, и я мгновенно открыла сообщение, чтобы прочитать: «Прости, любимая, я жить без тебя не могу, мне надоело тебя обманывать и я должен тебе признаться. У меня есть жена, которую я хотел бросить и от которой собирался уйти к тебе. Но обстоятельства теперь не в мою пользу, Алка беременна…» И все это ради того, чтобы высосать из меня еще больше денег… Дальше читать не было сил, захотелось завыть в голосину. Я сползла на промозглую землю и тихо разрыдалась. В голове шумело, я не понимала, что со мной происходит. Просто в одно мгновение яркая вспышка озарила пространство, и меня буквально выключило. Магия вырвалась наружу, и я перестала различать все на свете, утопая в своей печали и темном мареве разбитых надежд.

Глава 1
Дорога в ад

Еще раз внимательно посмотрев на матушку, я с сожалением поняла, что просить бессмысленно. Она, может быть, и хотела мне помочь, но вряд ли могла что-то сделать в сложившихся обстоятельствах. Верховные боги не оставили бы от меня мокрого места, не родись я в семье бога смерти славянского пантеона. Итак… Перспективы оказались настолько плохими, что я не представляла, как действовать дальше. Ибо в эту колонию для несовершеннолетних наследников всякого рода божеств загреметь можно было лишь за очень громкие и резонансные поступки. И если моя мама училась там по прихоти своей матери, то это больше исключение, чем правило, которое ярко подтверждало славу, ходящую вокруг «Терема».

Вся информация, которой я располагала сейчас, так или иначе сводилась к тому, что это очень странное место, где все нормальное – синоним дикого. И все же за свою глупость приходилось расплачиваться. Родители были правы. Если выбирать между столетним заточением у восточных божеств и годом выживания в «Тереме» – второе казалось легче. К тому же шанс помереть от скуки с буддистскими монахами на порядок выше, чем в школе-интернате для трудных подростков, где, по крайней мере, нормально кормили, спали на кроватях и общались со сверстниками.

Тряхнув головой, я клюнула маму в щеку и поспешила в указанном направлении. Пока никаких реальных проблем не возникло, в байки я предпочла не верить. Могли и приукрасить для красного словца. В голове не шумело, и тошноту я не испытывала. Но это пока… От отца я слышала, что всякая проблема начинается в тот момент, когда «свет солнечный скрывается в лесной полумгле и перестают птицы петь да богов славить». Чушь редкостная, но в нее было принято безоговорочно верить, даже во вред себе самому. И что-то такое в этом наказе ощущалось горьковатым привкусом на кончике языка.

Единственное, что меня действительно настораживало во всей этой истории, – предостережения матери. Вот кто-кто, а она бы никогда не стала шутить подобным образом. Не в ее характере. К тому же она единственная продержалась в «Тереме» пять лет и не свихнулась. Это до сих пор обсуждают, правда, я особо не прониклась страхом, которым окутаны истории про интернат. Теперь же у меня были все шансы на собственной шкуре ощутить гостеприимство интерната для трудных детей богов, дорожки которых со всего белого света неведомым образом пересеклись у порога школы, запрятанной в лесной глуши.

По какой-то неизвестной причине только «Терем» принимал всех подряд. Без разбору и деления на классы. Светлый, темный, древний, новый… Если угодил в «Терем», ходи и оглядывайся по сторонам, как бы в темном уголке не прирезали. Понятное дело, что я сильно утрировала, но отношение к провинившимся в школе было таким же, как в тюрьме. Правда, условия жизни все же лучше, чем у буддистских монахов, которые были призваны исправлять молодежь и наставлять на путь истинный.

К тому же существовала еще одна байка, которая гуляла по просторам земли русской. Мол, сотворили «Терем» первые боги для того, чтобы передавать свои знания потомкам. Якобы еще до наступления времен, когда динозавры появились. Будто бы те твари были чьим-то курсовым проектом да так полюбились тамошнему директору, что остались до падения злосчастного метеорита. Никто уж и не помнил, как выглядели создатели изначального мироздания, но поклоняться им не переставали да законы, оставленные ими в школе, чтили, как истину в первозданной ее вариации. Правда, нынешняя богиня удачи, Алла Ерепеевна, жуть как не любила всю мою семью за то, что дед бросил ее у алтаря и сбежал с низшей богиней в Албанию. И все же я еще верила в благоприятный исход сего мероприятия…

От такого диссонанса у меня в голове то и дело всплывали вопросы относительно нормальности отправления детей в это дикое место. Там же никто не властен. Ни один бог в мире не сможет зайти туда без позволения мертвого леса. А выхода и вовсе нет… Так что надеяться оставалось только на то, что меня просто-напросто не примут, не откроют путь в дом, спрятанный в самом сердце жуткого и смертоносного местечка. Верилось в это с трудом, но богиня надежды была живее всех живых. И вот ей бы я потом подарочек занесла, коли пронесет с наказанием и лес сочтет меня недостаточно провинившейся.

Может быть, именно в этот момент я осознала, какая проблемная жизнь ждала меня впереди. Что-то в глубине души подсказывало поберечь силы и найти обратный путь прямо сейчас. Развернувшись на каблуках, тряхнула головой и уже сделала шаг, чтобы пройти обратно мимо двух вековых исполинов, но обнаружила за спиной лишь серый туман и стволы переплетенных ветвями дубов. За ними не было видно ни дороги, ни машины, ни матери. Словно все, что осталось там, в реальном мире, мгновенно растворилось в тишине мертвого леса.

Судорожно сглотнув, я постаралась взять себя в руки. Вот так с порога никто не станет меня убивать. Тут все же не тюрьма, а школа-интернат. Значит, нужно следовать правилам и продержаться столько, сколько смогу. А уже после устраивать истерики. Родители больше не помогут. Статус дочери бога подземного царства остался за пределами серого тумана. Тут каждый был сам за себя и выживал всеми силами. Матушка не зря сказала, чтобы я пыталась быть идеальной, улыбалась и старательно училась, чтобы стать лучшей. Сделать все от меня зависящее, дабы выпуститься и всем понравиться. Не в ее правилах шутить. А коли она тут продержалась пять лет, следовало внимательнее слушать ее советы и не кривить нос. И почему все здравые мысли приходили в мою черепную коробку с таким опозданием?

Правда, горевать об этом уже не было никакого смысла. Следующие девять месяцев мне предстояло провести один на один с такими же неудачниками, как я. Так что оставалось с тяжелым стоном осматриваться по сторонам и надеяться, что в конечном счете меня выпустят из этого логова тумана, смерти и морока. Однако с каждым новым шагом надежда рассыпалась в пыль. Деревья причудливыми корягами торчали во все стороны, а где-то рядом раздавался хриплый смех неизвестного чудища. Или мне уже от страха мерещилось?

Вой, нечеловеческий, жестокий и озлобленный, раздался совсем рядом, и я припустила во все лопатки. У меня были грандиозные планы на собственное будущее, и гибнуть в чаще безумного леса, где тусклая кроваво-красная полоса догорающего заката едва виднелась за серой дымкой сумеречного тумана, я не собиралась. Точно не сегодня, даже не дойдя до школы.

Воздух сгущался, клубился и становился вязким словно кисель. Он забивался в легкие, стягивал грудь и оседал на плечах грязным, липким страхом, словно разбившаяся киноварь, разлетающаяся в кровавую крошку. Казалось, еще мгновение – и мчащаяся по пятам тварь поймает, схватит за ноги и утащит к себе в логово. И когда отчаяние достигло апогея, вгрызаясь в плоть яростной паникой, все тело буквально пронзило иглами холода. Мышцы окоченели, и я беспомощно завыла, ощущая себя статуей в нелепой позе. Что за?!

В груди бешено колотилось сердце, в горле пересохло, и я не могла пошевелиться. Просто замерла и уставилась невидящим взором в черное небо, которое никогда не двигалось, застыв в одном бесконечном мгновении. Погибшее, оставленное богами, оно напоминало о том, что произойдет с каждым, в кого перестанут верить люди. Беспросветная мгла окружала со всех сторон. В ней таилось что-то зловещее и призрачное. Ледяные костлявые пальцы сжимались на горле и утягивали на дно отчаяния. Хриплые стоны слетали с губ, и я ощущала, как кровь перестает бежать по венам, а сердце с каждым мгновением теряет скорость ударов. Подобно ледяной скульптуре в саду матушки-зимы, я переставала ощущать время и объем пространства.

– Ты кто такая? – Теплая ладонь резко повернула мое лицо и заставила опустить голову.

– Помогите, – едва хрипя, я простонала обессиленно и обреченно.

– Новенькая, что ли? – удивился парень с черными, как крыло ворона, волосами.

– Да, – я медленно кивнула, осознавая, что наваждение немного отпустило.

– С непривычки бывает, – хохотнул он и подхватил мою сумку. – Кстати, неплохо держишься. Обычно я находил тут новоприбывших уже в полубессознательном состоянии или же трупы. Ты самая живая на моей памяти.

– А ты кто? – выпрямившись и отдышавшись, спросила я.

– Гох, – пожал тот плечами. – Смотритель мертвого леса. Моя задача – выполнять приказы этого места. Ты опоздала, вот лес и посчитал тебя нарушительницей. Чаще всего Правь не трогает тех, кого сюда отправили.

– Мирослава, – протянула я ему руку, – и я не опаздывала, просто в Москве были пробки. Пока сюда добрались, практически сутки потратили. А тут такой радушный прием. Мне показалось, что за мной кто-то гнался.

– Ты наследница Рода? – вскинул тот бровь.

– Да, дочь прямой ветви бога смерти Рода, – кивнула я. – Мирослава Разумовская. Ты должен был знать мою мать, Анастасию Разумовскую, в девичестве Агафонову.

– Хорошая была девочка, да не в того влюбилась. Хотя из той дурной семейки, которая ее сюда сослала, любить разве что сама первая богиня и умела, – сверкнул глазами смотритель. – Лес ее готов был лелеять и обожать, как-никак ее родоначальница тут свои делишки проворачивала. Хотя не просто так ей в один голос все твердили, что за Перунова наследника надо было идти. Не послушала бабку-кикимору, на любовь позарилась, а в итоге ничего, кроме любви-то, и не имеет.

– А не в том ли счастье? – удивленно протянула я. – Чтобы лад в семье был да мир. И чтобы муж с женой, как ниточка с иголочкой. А деньги и богатства – наживное. Злата с серебром у многих богов в закромах на двадцать смертных жизней. А чтобы в доме тихо да любовников с бастардами по лавкам не сидело, – считай, у единиц. Потому странные вы речи говорите, смотритель Гох. За золотые слитки да бриллианты покоя не купить. И свободы тоже… Иначе бы не стояла я сейчас перед вами. Оттого-то выбрала маменька любовь, а не золотые прииски перуновской орды, которая уже едва ли не треть Якутии перерыла, чтобы бабло лопатой грести. Только просчитались болезные… На костях оно все же сподручнее бизнес строить. Умирать никогда не перестанут, а земля-матушка и обидеться может, недра обеднит и не прокормит тех, кто склоки ей несет.

– Молодая ты еще, глупая, – он смерил меня таким взглядом, что захотелось просто заткнуться. – Ты ошибок-то матери не повторяй. На роду вам писано пред Перуном преклонить колени, вот и следуй за судьбой своей да не брыкайся. А то кармической затрещиной дело не кончится, и лес доведет свое дело до конца. Страх – он жизнь дает. А смерти душам мертвого леса неведомы, для таких время замерло, как закат на горизонте. Отсюда сама пойдешь, да слов моих не забывай.

Удивленно хлопнув глазами, я попыталась понять, о чем он вообще говорит, но ничего толкового в голову не приходило. Какие-то тайны семейного разлива, в которые, ясно дело, меня никто из родителей не посвящал. Ибо начни я разбираться во всех хитросплетениях, потерянных в пыли веков, загадок, крышечка у чайничка утекла бы. А коли так, то смысл ломать над ними голову? Спросить что-либо я не успела, парень растворился в густом сером тумане так же внезапно, как и появился. Вздохнув, я постаралась взять себя в руки. Ну, страннее, чем сейчас, стать не могло. Следовало просто дойти до этого дома и посмотреть на школу. Рассуждать о всяких безумцах, продавших душу мертвому лесу за исполнение заветного желания, я и потом смогу. Делать это посреди магического леса, где тобой прекрасно могут поужинать монстры, – затея явно за гранью гениальности. Даже для моей персоны.

Возможно, это было частью испытания. За всю жизнь ни разу не слышала, чтобы кто-то всерьез делился воспоминаниями о происходящем в застенках «Терема». Это место пугало похлеще меланхоличных улыбок матушки по утрам, когда она разделывала блинчики на крошечные кусочки, выслушивая от дворецкого красноречивые доклады о моих ночных похождениях. А сегодня и вовсе день выдался не из простых, потому глупо было гнаться за призраками семейного прошлого, которые не имели никакого значения для моего настоящего.

Подняв сумку с земли, я решительно двинулась по тропинке. Она извилистой лентой клубилась под ногами, но теперь я хотя бы различала ее и понимала, куда следовало двигаться. Больше не ощущала себя слепым и глупым котенком, который тыкался носом в бок матери и не знал, что с ним делать. Вздохнув, я поняла, что ни к чему хорошему пустые мысли все равно не приведут, лишь задурят голову и отвлекут от главного. Я не маленький ребенок, чтобы поддаваться панике и нервозности из-за любой ерунды. Следовало собирать волю в кулак и топать навстречу неизвестному.

К тому же, раз уж меня встретили и проводили, ни о какой амнистии и речи быть не могло. На весь следующий год я стану заложницей школы-интерната с идиотским названием «Терем». Вот и закончилась сытая и безбедная жизнь наследницы огромного состояния и всего ритуального и похоронного бизнеса Москвы и окружающих ее регионов: остальное мне пока не доверяли. Мол, тренируйся на том, что точно не сломаешь, а еще лет через пятьсот видно будет.

С такой подготовкой и школой жизни, побывав в фаворитках самого отмороженного колдуна, Людовика Архангела, пасовать перед сворой детишек глупо и нерационально. Страх всегда можно заткнуть за пояс и поставить свои приоритеты на первое место. Собственно, этим и следовало тешить свое пострадавшее и уязвленное самолюбие. Мне необходимо как-то выживать! Осталось понять лишь одно: что день грядущий мне готовит? И что-то мне подсказывало, что здешние сюрпризы по вкусу не придутся. Ибо от такого захолустья можно ждать чего угодно…

Глава 2
Дом без лица

Сколько еще я шагала по дорожке, не знаю, но ноги начали ощутимо гудеть. Хотелось присесть и банально попить. Но таких роскошеств не имелось. Потому, едва переставляя ноги, я волокла свою бренную тушку к финальной точке этого импровизированного марш-броска по пересеченной местности. Пока в конце тропинки не забрезжил приятный желтый свет окон. Второе дыхание ударило под дых, и я рванула со всех ног. Вот никогда бы не подумала, что буду так рада простым и понятным признакам жизни.

Окрыленная близостью «Терема», я постаралась набрать скорость и, не обращая внимания на саднящее в груди сердце и чувство удушья, стремилась поскорее добраться до финиша. В моей голове пансион для трудных божественных отпрысков представлялся избушкой на курьих ножках. На деле же все оказалось иначе. Роскошный трехэтажный особняк из белого камня возвышался посреди леса и привлекал теплом и уютом. Никогда бы не подумала, что подобная постройка может существовать в такой глуши.

Остановившишь на полпути, я с удивлением задрала голову, взирая на хитросплетения вековых деревьев. Они, подобно куполу, укрывали имение со всех сторон и нависали над землей, закрывая небо. Как такое могло возникнуть – догадаться не трудно. Но сам факт, что невозможно было различить магический купол, по которому они ползли, поражал. Какими же сильными были маги божественных культов, наложившие эти чары? Точно ли это сделали ныне живущие, а не боги, сошедшие с небес первыми? Вопросы роились в голове, и я никак не решалась сделать последний шаг.

Восхищенно выдохнув, я постаралась еще раз уложить все в голове. По крайней мере, тут оказалось лучше, чем я представляла. Маменька говорила, что в пансионе не так комфортно, как в гостинице, но тут имелось все необходимое для достойного существования. Если бы не столь дурная репутация и мое судебное предписание, согласилась бы тут учиться вполне добровольно. Атмосфера леса успокаивала, стоило расслабиться и принять его, как тело окутало пуховое одеяло теплой ауры. Стало комфортно. Я все еще надеялась, что не так страшен черт, как его малюют. Сбегать некуда, да и вряд ли получилось бы. Потому оставалось лишь смиренно следовать за своей судьбой.

Сделав последний шаг из гнетущего сумрака мертвого леса, я переступила невидимую черту магического круга, отделяющего сам лес от вечной тюрьмы для потерянных душ. Тех, кто продал себя за исполнение желаний, алчность или коварство. Особняк стоял на костях… Пусть и призрачных. Воздух внутри купола не просто охладился – он застыл, словно вымерзший крик. Лесной гул мгновенно отсекло, и воцарилась гнетущая, гробовая тишина, настолько густая, что в ушах зазвенело от напряжения.

В тот же миг ледяная агония впилась в плоть. Не просто мурашки – тысячи ледяных игл вонзились одновременно в каждый нерв, от макушки до кончиков онемевших пальцев ног. Сумка сорвалась с плеча, ударившись о твердую землю глухим стуком, который тут же поглотила тишина купола. Сердце зашлось в галопе. Оно вздыбилось в груди, как дикий зверь в клетке, яростно колотясь о реберный каркас, пытаясь вырваться наружу. Кровь ударила в виски пульсирующей болью, а в горле вспыхнул огненный ком, заставивший сглотнуть.

Слюна на языке была металлической, она горела кислотой и пахла медью свежепролитой крови. Воздух, который я судорожно втянула, обжег легкие колючим инеем, не давая насытиться. Мир вокруг поплыл, краски мертвого леса за куполом растворились в серой мути, а внутри – все затянулось морозной, ядовитой дымкой.

Что за адское место? Паника пронеслась сквозь нарастающий звон в ушах. Оно и понятно: эта земля дышала смертью, как открытая могила, была пропитана скорбью до последнего камня. Мертвый лес за спиной ненавидел дыхание живых, а они осмелились вторгнуться, потревожить его гнилостный покой. Такова расплата для дерзких, кто ослушался древних запретов, кто своей наглой волей порвал хрупкую пелену, отделяющую миры, вмешался в то, что должно было кануть в Лету. Не зря же наказывали именно так… За смерть надо платить равнозначную цену.

Но я-то… Я должна была… Лес же узнал свою истинную природу во мне! Почему же тогда мороз смерти лизал мою кожу с таким хищным сладострастием, а сердце рвалось на части от нечеловеческого ужаса? Этот купол не защищал – он душил, высасывая жизнь с каждым новым вздохом. Рухнув на колени, выплюнула на землю черный комок слизи и с удивлением рассмотрела его. Это была печать проклятия, которую обычно накладывали на светлых, осмелившихся ступить на территорию темных. Но я же была в мертвом лесу и сто процентов не являлась светлой! Так почему же древняя магия, о которой рассказывала тетка-процентщица в веке семнадцатом, срезонировала с общим пространством и отреагировала на меня, решив атаковать. Вот какого демона я тогда лишь смеялась, надо было внимательнее слушать. Смертным страх глаза застилал, но не могла же я, доченька владыки загробного мира, поддаться такой ерунде. Никогда и никто из богов не страдал от ведьмовской магии. Их волшба для нас лишь пустой звук. А теперь я рассматривала проклятье, вышедшее из моего тела. Стало не по себе.

Постепенно дыхание восстановилось, и я смогла узреть, что передо мной стоял высокий и симпатичный рыжеволосый парень. Он с любопытством осматривал мою скорченную фигурку. А потом, рассмеявшись, поднял на руки и как ни в чем не бывало понес в дом. Я попыталась возмутиться, но не смогла даже рта открыть. Тошнота мгновенно накатила, и желудок скрутило. Где-то на подкорке сознания всплыли картинки из детства, но ничего конкретного в мыслях не было, лишь смутное понимание того, что происходит какая-то чехарда.

Возможно, будь я в своем уме, а не в полубреду, начала бы сопротивляться, но пелена дурмана никак не собиралась спадать. Меня аккуратно уложили на низкий диванчик, и взволнованные лица, расплывающиеся и мутные, склонились надо мной. Я заполошно дышала и хрипела в попытках разомкнуть губы. Словно в горле застрял мерзкий ком из слизняков. Горьковатый привкус душил и не позволял вдохнуть.

– Все хорошо, разойдитесь, – зазвучал старческий голос, – не видите, ее за ногу цапнул Навь? Если ей сейчас не оказать первую помощь, девица не доживет и до утра.

– Смотритель, что с ней? – остальные с любопытством окружили диван.

– Это яд, и вывести его непросто, – сказал тот. – В ней частичка мертвого леса проросла. На моем веку такого не происходило, но в книгах сохранились описания сего наказания для тех, кто пошел против воли Нави. Потому сейчас брысь по комнатам и не мешайтесь под ногами, чтобы девица не преставилась прямо тут. А то это будет самая быстрая смерть на моей памяти. Последняя прибыла, так что двери «Терема» с этого мгновения закрыты. Никому не выходить за пределы купола!

– Ген, – высокий женский голос раздался совсем рядом. – У нас один лишний, потому девчонка и отравилась испарениями Нави.

– Они все в списке, – возразил тот, кто держал мою голову. – Я проверил каждого, перед тем как закрыть вход.

– Вот только Лес кричит о том, что нас тут тридцать, – запротестовала незнакомка. – А должно быть двадцать девять. Ты, я, три профессора и двадцать четыре ученика, приговоренных к сражению за право жить.

– Разберемся, мадам Лола, – не стал возражать смотритель. – Надо спасти девчонку, иначе год начнется со смерти, причем по вине леса.

– Она дочь Рода, от Нави не помрет, – усмехнулась неизвестная мадам. – Дай ей тазик, вытошнит все и в себя придет. Остальным что, отдельное приглашение нужно? Брысь по комнатам! Чтобы через десять минут ни в одной спальне не горел свет. Увижу, сразу же начнете год с наказания.

– Тебя это тоже касается, вставай давай, сумки тебе домовые отнесут, – крякнул старик. – На этот раз прощаю, в следующий – заработаешь взыскание. Никто тут с тобой нянчиться не собирается.

Подивившись такой резкой перемене отношения к своей подыхающей персоне, я попыталась встать, но голова закружилась, и меня повело вбок. Я не понимала, где потолок, где пол, где диван. Под руки меня подхватил услужливый рыжеволосый паренек, закинул мою ладонь себе на плечо и повел в сторону лестницы. Я была благодарна ему, но такое радушие от неизвестного джентльмена настораживало. Вот так просто помогать нуждающемуся безвозмездно и бескорыстно – не в правилах богов. Попытался бы добить, я бы поняла.

К тому же в этом месте никому нельзя было верить. Такого рассадника убийц на земле больше не существовало. Оттого в груди все обмирало, и хотелось рвать на себе волосы от отчаяния и паники. Но мою тушку благополучно дотащили до третьего этажа и скинули на кровать в какой-то комнате. Разодрав глаза, обнаружила себя в спальне. Самой стандартной, без излишеств и почти без украшений. Серые стены, бесцветный интерьер и бессмысленные попытки добавить уюта статуэтками и вазой с цветами. От этого становилось лишь смешнее и печальнее.

Приняв сидячее положение, немного осмотрелась. Комната состояла из двух частей. Первая была гостиной с рабочим столом и диваном, книжной полкой и мерно потрескивающим камином. Вторую же половину отвели под спальню и, вероятно, ванную комнату. Вряд ли тут будет совместный санузел для всех воспитанников. Нас двадцать четыре, еще пять профессоров. Негусто, матушка говорила, что в ее времена только учащихся было практически шестьдесят. С другой стороны, чем меньше народу, тем проще будет следить за перемещениями соперников и выживать в этом дурдоме строгого режима.

Безликий дом – так говорила про это сооружение матушка, и я была с ней полностью согласна. С какой стороны ни посмотри, а делать в этом особняке было наверняка нечего. Вряд ли интернет сюда провели. Хотя чего я ждала, если этого места ни на одной карте нет? Очередной кусок слизи отправился в тазик, появившийся как раз вовремя, и я разогнулась. С каждой партией черной жижи, выходящей наружу, становилось легче. Возможно, мадам Лола точно знала, что со мной произошло.

Отравиться Навью мне, по сути, рожденной ради смерти других, – казалось глупым. Но иного определения для своего состояния я один черт не знала. Пусть будет так, потом со всем этим разберусь. Сейчас первостепенной задачей был сон. Для этого следовало дотащить свою тушку до ванной, помыться после леса и с чистой душой завалиться на постель до самого утра. Я достаточно настрадалась, чтобы еще о чем-то переживать. Вот только мотало меня из стороны в сторону с такой силой, что казалось, мир перед глазами перевернулся с ног на голову.

Отказываться от своей задумки я не собиралась и кое-как, но добралась до ванной. Она и правда оказалась моей личной, хоть и крошечной. Душевая кабинка, раковина и унитаз. Негусто… Но спасибо хоть на том, что дом подстраивался под реалии мира людей и тащил в себя все новинки и изобретения, необходимые для комфортной жизни. Даже пушистого коврика на полу не оказалось. Вот говорила же матери, дай с собой нормально вещи собрать. А она мне – нельзя да нельзя… Вот как теперь выживать в этом пережитке крохоборства и аскетизма? Я так наделась, что правление Романовых и скромный быт остались в прошлом. А он вот так неожиданно подкрался, откуда не ждала, и навлек тоску и печаль стесненными средствами жития. В школу запихнули со спартанскими условиями проживания.

Выбирать не приходилось. Скинув пропитанную сыростью туманного леса одежду, я забралась в душевую кабинку и постаралась расслабиться. По пищеводу пробегали волны тошноты, но черная слизь, кажется, закончилась и больше не мучила меня. Так что я рискнула и включила горячую воду, позволяя ей смыть печаль и усталость. Странное ощущение: как будто вместе с водой в душевой слив утекала и моя магия. Быть такого не могло в природе, но в этом странном месте нельзя ни в чем быть уверенной на все сто процентов.

Возможно, это лишь глюк моего больного мозга, но что-то мне подсказывало: коли прибытие такое, то в дальнейшем ожидать стоит и чего похуже. Быстро вымывшись и закрутив волосы в бублики на голове, я выползла из ванной и стремительно преодолела расстояние до постели. Первые шаги в пансионе мне пришлись не по душе. Что за дрянное местечко? Знала бы, никогда бы не устроила то извержение. Или на столетнее заключение у буддистов согласилась бы. Что такое для смерти сотня годиков? Миг…

Теперь же менять решение было поздно. Год в этих стенах казался слишком долгим и страшным. Как матушка тут пять лет отпахала, уму непостижимо. Я часа в пансионе не провела, а уже сбежала бы, представься шанс. Но поступать так необдуманно – не в моих правилах. Хоть я и считалась избалованной папочкиной дочкой с платиновой карточкой, но мозги в голове имелись. Так что я перевернулась на бок, натянула одеяло на голову и мирно закрыла глаза. Утро вечера мудренее. Сперва сон, а потом уже выяснять, что и как. Я и так вымоталась, пока дошла до «Терема», на большее меня не хватит, а рисковать, действуя вслепую, глупо и непродуктивно. Закрыв глаза, я позволила сознанию провалиться в сон.

Глава 3
Первый вздох

Наутро голова гудела так, что, казалось, отвалится. Поднявшись с неудобного и жесткого матраца, я раздвинула шторы и с сожалением обнаружила, что за ними, кроме мертвого леса и непроглядного тумана, больше ничего не существовало. Вот и как тут с ума не сойти?

Вздохнув, разобрала сумку и посмотрела на страшного вида комплект школьной формы. Уродская клетчатая юбка, как из корейских дорам, отвратительного качества белая блузка с рукавами-коротышами и мерзкий коричневый пиджак. Ужас! Я так долго ждала, когда же мне исполнится тысячелетие, что теперь была недовольна перспективой встречать его в закрытом пансионе для трудных подростков. Каким образом я вообще докатилась до жизни такой? Но я это наказание заслужила, так что жаловалась скорее для проформы. Отвратительное чувство тошноты красноречиво напомнило о том, что в мертвый лес просто так лучше не ходить.

Я горько вздохнула и постаралась взять себя в руки. Хуже, чем сейчас, уже не будет. Оставалось лишь смиренно ожидать, когда пройдет этот год, и, выпустившись с наивысшими баллами, получить амнистию. Подняв листок с расписанием, пробежала по нему глазами и поняла, что всего у нас шесть предметов. Одно занятие до обеда и два после. Всего в день по три занятия и один выходной в воскресенье. Ну, не так страшно, как думалось. Никто гениев из нас лепить, похоже, не собирался. И на том спасибо.

Спускаться вниз было боязно. Вчерашний день отпечатался в памяти настолько хорошо, что от этого было дурно. Тревога не покидала меня. Напротив, ярко разгоралась внутри и щекотала на подкорке сознания. Последний раз покрутившись перед зеркалом, убедилась, что идиотская форма сидела на мне вполне сносно. Хлопнула дверью комнаты и поспешила вниз по лестнице. Помещение, в которое меня вчера приволокли, оказалось огромной общей гостиной. Что-то среднее между библиотекой, рабочим кабинетом и чилаут-зоной. По стилю интерьера – смесь ретро и позднего модерна. Странное сочетание, но кто я, собственно, такая, чтобы судить обо всем происходящем в стенах этого старинного имения? Всего-то его заложница…

Пройдя еще несколько одинаковых дверей, за одной из них я обнаружила столовую. Вот она и была мне необходима. По крайней мере, покормить свой пустой животик следовало.

Сидевшие за столом отпрыски божеств смотрели друг на друга с подозрением. И только тот самый рыжеволосый парень, который тащил вчера ночью мою бренную тушку, мило мне улыбался.

Я уселась на единственный свободный стул, попыталась упорядочить в голове все события последних часов. Выходило отвратительно. Если бы знала, что с такого начнется, обязательно бы взяла с собой пистолет. Не декоративный, из тех, которые современные дамочки украшали стразами и позолотой. А самый обычный, затертый, которым еще отец пользовался на всех семи войнах, в которых принимал личное участие, периодически модернизируя и совершенствуя. Пароль от сейфа я знала, пропажи бы не хватились.

Любой, кто вырос в семье достопочтенного бога смерти Рода, обязан знать не только то, как души смертных собирать, но и то, как умертвлять оные в чрезвычайных ситуациях. Когда матушка вступила в семью, выбрала в качестве оружия струны, прячущиеся в тонких браслетах на ее запястьях. А я пошла по пути папы и обзавелась навыками стрельбы. Теперь же, рассматривая соседей по столу, заметила, насколько бледными и перепуганными они были. Наверное, за исключением высокой красноволосой женщины и старика. Скорее всего – директриса и завхоз, который со мной возился.

Завтрак протекал чинно и лениво. Никто не собирался устраивать сцены и создавать драмы. Пока в одно мгновение все не поменялось. Миловидная шатенка на другом конце стола захрипела, задергалась, из ее рта пошла кровавая пена, и девушка рухнула кучерявой головушкой прямиком в омлет. Отравление налицо… По крайней мере, мне, как наследнице смерти, тут иного не доказали бы. На приступ или болезнь не похоже. Да и исходил от нее кисловатый аромат убийства и предательства. Кто-то заорал, кто-то отшатнулся, и только я продолжала есть. Труп не убежит, а омлет мог и остыть.

– Господи, кому вообще в такой ситуации кусок в горло может лезть? – всхлипнула миловидная блондинка с соседнего стула.

– Не знаю, как тебя, а меня отравить нельзя, – пожала я плечами, – потому предпочту плотный завтрак стенаниям о трупе. И мало, что ли, я их видела. У меня, между прочим, лучшее образование по патологоанатомии в мире. Потому прости, но это не самый страшный и странный инцидент, который происходил у меня на глазах.

– Рода, что ли, наследница? – усмехнулся рыжий, который меня тащил.

– Она самая, – утерев губы салфеткой, я встала из-за стола. – Так понимаю, остальные к ядам не устойчивы? Неужели я единственная из высшего пантеона?

– Нет, есть еще парочка, – вздохнула красноволосая дамочка, поправляя очки. – Но я примерно поняла ход мыслей. Да, отравить можно практически всех. Не думала я, что в этом году игра на выживание начнется с вашим приездом. Ну, видимо, остальным родители поведали, что надо делать, дабы выбраться отсюда живыми и невредимыми.

– Не знаю, мне матушка советовала лишь к мертвому лесу прислушиваться, я ему и даром не сдалась, – криво усмехнулась я, делая глоток чая, – о, а вот и отрава нашлась. Белладонна… Концентрация прям божественная, видимо, в ядах и медицине наш некто хорошо разбирается. Как лаконично, драматично, пафосно и, главное, глупо. Дешевым романчиком для заурядных дамочек из метрополитена попахивает. Зато действенно… Тут живыми не пахнет, а Навь такие шуточки ценит.

– Точно, у погибшей же особое отношение к этому месту и связь с душами, – туманно протянула женщина. – Всем на занятия согласно расписанию. Мы проконтролируем, чтобы в пищу никто не смел ничего добавлять. Наказание для преступника – неделя в подвальной темнице. И мы найдем того, кто это сделал, не сомневайтесь!

Никто не стал спорить. К тому же что-то такое я смутно подозревала. Не могло все быть настолько просто, подлые убийства здесь наверняка обычное дело. В противном случае у «Терема» не было бы столь дурной репутации. Так что происходящее логично и закономерно. Оставалось лишь понять, как действовать в подобных обстоятельствах. Ну для начала неплохо бы узнать получше, что будет твориться в этом доме на протяжении девяти учебных месяцев. А уже исходя из этого строить дальнейшие планы.

– Прошу прощения. – Я поравнялась с рыжеволосым парнем. – Ты мне вчера помог, а я даже твоего имени не знаю, это немного печалит. Мирослава Разумовская.

– Антон Шиперов, – протянул он мне руку. – Я несколько раз видел тебя на мероприятиях. Но я не главный наследник, потому мы не были друг другу представлены. Перун.

– Род, как ты уже мог понять, – улыбнулась я ему. – Что тут вообще происходит? Матушка училась в «Тереме» достаточно давно, потому не смогла толком рассказать, что же это за дурдом. А я единственный ребенок в семье. Оттого-то сложно влиться в ситуацию.

– Это место за глаза называют «Ареной безумия», – сказал парень. – Тут выживают лишь те, кто не боится запачкать руки кровью. И очень странно, что твоя матушка, пройдя через столь безумную игру, ничего тебе не рассказала. Любой, кого приговаривают к «Терему», обречен на истребление. Тут действует лишь один закон: убей или умри!

– Не могу в это поверить, – тряхнула я головой. – Она не была приговоренной. Афродита де ле Фруа. Одна из последних потомков истинной Афродиты. Из-за своей красоты она пять лет пряталась тут, пока помешанный на ней наследник Кришны не женился. Лишь после этого матушку выпустили из «Терема». Пять лет… Шестьдесят месяцев… Ровно столько она провела тут, ни на час не покинув мертвый лес. Вряд ли, будь тут так опасно, де ле Фруа отправили бы свою младшую наследницу сюда.

– Странно, никогда не слышал, чтобы сюда брали вот так просто, – скривился Антон.

– Матушке было почти тринадцать веков, когда она училась тут, еще даже о садах Семирамиды легенд не слагали, – пожала я плечами. – Этот дом – величайшая загадка и тайна. Так что вполне возможно, что все наши знания о нем имеют ошибочное происхождение и построены на общей истерии и глупых домыслах. И все же, что за чертовщина тут творится? Ибо даже моль белобрысую на соседнем стуле удивил лишь сам труп, а не факт его наличия. Убийство других для всех столь обыденно, что это не вписывается лишь в мою картину моральных норм и принципов? А ни у кого не возникало мысли банально обсудить проблему? Сейчас очень много курсов по психоанализу и работе над собой. Возможно, и тут стоит элементарно выключить режим агрессии и включить режим люблю все живое во вселенной? Как-то же до нашего прихода тут другие боги жили!

– Тогда, возможно, все было по-другому, – кивнул наследник Перуна и ушел от прямого ответа. – Не могу этого отрицать. Тринадцать веков – внушительный срок.

– А что происходит сейчас?

– Как я и сказал, тут либо тебя убьют, либо ты убьешь. – Рыжий толкнул дверь в класс. – Нас было двадцать четыре, уже двадцать три, и снятия приговора добьется лишь тот, кто выпустится с наивысшими баллами. Когда-то давно это действительно работало и позволяло детям богов становиться лучше, но чем сильнее ожесточался мир, тем меньше оставалось выживших в «Тереме». Ты же наверняка слышала, что один курс перебил друг друга полностью. Пока мы здесь, профессорам плевать на нас. Они – заблудшие души, привязанные к мертвому лесу. Они не покинут его никогда. А у нас есть лишь один шанс из двадцати трех.

– Мать наша Вселенная, как же это тупо, – покачала я головой. – Ведь смысл не в том, чтобы стать лучшим, а в том, чтобы исполнить волю суда. Каждому из нас приходится платить за свои грехи. И перед тем, как закинуть в «Терем», говорят, как именно это сделать. Разве ты не знал, чем должен расплатиться по счетам?

– Нет, – покачал головой севший рядом со мной парень. – Меня просто приговорили к году в «Тереме» или к ста годам молитв у шаманов Инков.

– Каждому говорили напутствие перед вынесением приговора, – так же тихо отозвалась я, – мое звучало так: пойми ценность человеческой жизни и прими наказание за грехи свои. Никому не нужно, чтобы я тут подыхала или становилась гением в науке. Достаточно того, что я пойму свой грех и искуплю совершенное преступление.

– Возможно, но так думаешь ты, – криво улыбнулся рыжеволосый. – Остальные же рассчитывают лишь на то, что им удастся убить остальных и стать победителем в этой безумной гонке за свободу и жизнь.

– Какой абсурд, а я еще удивлялась тому, что матушка не выглядела расстроенной, – покачала я головой. – Она-то знала правду и то, как нужно вести себя в этом месте. Вот угораздило же меня попасть в один пансион с такими ненормальными. Хоть в мертвый лес иди и живи там под ближайшим издохшим кустиком.

Глава 4
Обстоятельство вины

– Внимание, рассаживайтесь по своим местам. – Пожилой мужчина в старинном фраке бочком вошел в аудиторию. – Вас разделили на группы по четверо для более качественного обучения. Занятия будут проходить по простой и понятной схеме. Полтора часа лекций, а следующие полтора часа – практика. И так до самого выпуска. Ни праздников, ни каникул, ни прочей ерунды в «Тереме» нет и быть не может. Наша задача – сделать из вас прекрасных преемников для прямых линий наследования, в редком случае – воспитать достойную замену, которая станет во главе рода. По этой причине к вам будут относиться строже и серьезнее, чем к тем наследникам богов, которые остались за пределами мертвого леса.

Я лишь удивленно осмотрелась и поняла, что в огромном классе нас действительно четверо. Я, наследник Перуна и еще два парня. Один с растрепанными светлыми волосами и круглыми очками с толстыми линзами. А второй накачанный, в едва сходящейся на бугристых мышцах рубашке брюнет в татухах и пирсинге. Какая странная, а главное, разношерстная компания собралась. И по какой причине меня не отправили учиться с девочками? Не хватило, что ли, девчонок, чтобы поделить на равные группы по половому признаку? Вопросов было столько, что пора брать тетрадочку и записывать.

Лекция оказалась скучной и бессмысленной. Про финансовые рычаги и давление рынка я могла рассказать даже в полусонном состоянии. Отец никогда не отстранял меня от руководства фирмой, велев присматривать за Москвой и областью. Потому последние триста или четыреста лет я была посвящена во все тонкости семейного бизнеса. И мы не всегда использовали законные методы для достижения поставленных целей. Шантаж, взятки, подкуп, лоббирование кадров. И это лишь верхушка айсберга, о настоящих делах мегакорпорации сроду так открыто не поведают. Это тайна за семью замками.

Сам факт того, что нам пытались читать лекцию о чем-то, что мы и так прекрасно знали, говорил о неподготовленности персонала к конструктивному диалогу со студентами. Смешно или нет, но тут даже капли сомнений не возникало. Я на сто процентов была уверена в своей теории. Академия-интернат для трудных подростков давно превратилась в место для проведения гладиаторских состязаний. Кто сможет выжить в этом аду, тот и достоин продолжать династию. Странное решение. Хотя таким способом можно и от неугодных избавляться.

Мол, помер-то он в стенах «Терема», значит, туда ему и дорога. На моих родителей это не было похоже, да и нарвалась я сама по дурости и тупости. А вот остальные вполне могли при помощи грязных методов пытаться устранить отбросов своего рода. Ибо парни, сидящие рядом со мной, не походили на тех, к кому в будущем перейдет власть и право столетиями решать судьбы людей. И это настораживало. Неужели кто-то решил покончить с Родом и нашей династией? Принять новую семью и наделить ее силами бога смерти? Это заговор или дурное стечение обстоятельств?

Чем бы оно ни являлось на самом деле, мне от этого ни тепло, ни холодно, напротив, хотелось побиться головой о стену, но найти правильное решение и доказать всем, что рано списывать меня со счетов. Девять месяцев… Не такой большой срок, я вполне смогу выжить в застенках этой тюрьмы строгого режима для божественных отпрысков. К тому же, в отличие от большинства присутствующих, меня не так просто прикончить. Когда ты несешь в своей крови смерть, она перестает иметь для тебя большое значение.

Криво усмехнувшись собственным мыслям, постаралась взять себя в руки. Надо собрать больше информации. В ней и заключается сила. Только адекватно оценивая ситуацию, ты можешь манипулировать всеми пешками на шахматной доске. Ибо тут каждый сам за себя. Я уже поняла это. И какими бы добрыми ни казались улыбки, каждый с огромной радостью воткнет тебе в спину отравленный нож. Лишь бы выбраться из передряги живым и невредимым. Стать единственным, кто получит прощение на суде высших богов!

Возможно, во всем происходящем был какой-то сакральный смысл. Испытание алчностью, предательством и коварством… Вот только мне, выросшей в любви, заботе и богатстве, такое положение дел казалось диким. Это неправильно – прокладывать путь по трупам. Если ты достаточно гибок, амбициозен и самодостаточен, тебе не нужны грязные методы, чтобы самоутверждаться перед другими. Они сами встанут на колени и склонят головы, если сможешь подобрать ключик к их ментальному восприятию и зацепишь нужные крючки.

Стоило ли вообще смотреть на происходящее через призму прошлых лет? Наверное, нет… Матушка не рассказывала мне о «Тереме» не потому, что не хотела пугать, просто ей уже нечего было о нем говорить. Она училась в совершенно ином заведении, где царили другие законы и всех этих баек в помине не существовало. Мир настолько сильно изменился за эти столетия, что от прошлого почти ничего не осталось. Будь на моем месте единственная выжившая Афродита, которая давно отринула имя и семью, что бы она сделала? Единственная, кто не побоялся пойти против воли высших богов? Я знала, что родительница не подарок, но и принижать ее достоинств не спешила, все же у маменьки была своя пачка секретов.

Вздохнув, я постаралась подавить в себе желание разрыдаться и закатить фирменную истерику. Матушка точно была бы недовольна таким раскладом. Положение моих дел настолько шаткое, что даже не смешно. Каждый будет пытаться убрать фигуры с шахматной доски, причем радикальными методами. Не успела учеба начаться, а нас уже минус один. Что же будет дальше… Мыслить о подобном было страшно, но отдавать жизнь за спасибо не хотелось. Я соткана из самой смерти, для меня мертвый лес – дом родной. Ну я так думала… И если они хотели войны, они ее получат!

Правила игры никто не устанавливал, и оттого становилось немного не по себе. Если так подумать, то любой, кто хотел дорваться до власти и занять главенствующее положение в своей семье, мог убрать мешающийся элемент и таким образом управлять дальнейшей судьбой пантеона. Погибни тут кто-то ценный и важный, доказать, что это убийство, будет невозможно. «Терем» и мертвый лес хранят свои секреты ото всех и не пропускают на свою территорию тех, кому тут делать нечего. Так что расследование проводить не будут и обстоятельств смерти называть тоже. Оставалось лишь верить себе и своим инстинктам.

Еще одна проблема – профессора. Не существовало прямых или косвенных доказательств их непричастности к смертям, происходящим в этих стенах. Они все подчинялись приказам мертвого леса, а с ним шутки плохи. Я ощущала его влияние и легкое покалывание в пальцах. Лес весь пропитан болью и страданиями. В этом месте не существовало понятия нормальности. Но я готова вцепиться зубами в шкуры других, если они посмеют перейти мне дорогу.

Мельком бросив взгляд на парней, оценила перспективы. Перун, скорее всего, Сварог и кто-то еще. Затюканный ботаник в очках не походил ни на одного известного мне представителя славянской мифологии. Либо кто-то посторонний, либо белая ворона в семье. И тот и другой вариант были мне не по душе. Жалко паренька, если его единственная проблема заключалась в том, что он не такой, как остальные. Не отправлять же на верную смерть за столь малое прегрешение! Как рука-то повернулась совершить поступок, недостойный главы рода?

Ситуация с каждой новой крупицей полученной информации становилась все более неприглядной и даже в каком-то смысле мерзкой. Так и хотелось вскочить и сказать всем, что нет смысла убивать соседей. Никто таким образом прощения не получит. Мы должны исправить то, что натворили, и покаяться в грехах, а не устраивать кровавые разборки друг с другом. Но Антон сказал правильную вещь: кроме меня, никто так не считал.

Остальные надеялись вырваться из этого места при помощи страха, боли и убийств. Чем дольше обдумывала это, тем отчетливее понимала, в какой змеиный клубок угодила. Нет здесь ни правил, ни сострадания. Лишь алчность и жестокость. Пусть мы лишь дети своих божественных родов, но в наших жилах текла та же кровь, горячая и поднимающаяся в груди дикой волной. Каждый мечтал доказать свое превосходство. Наивные и глупые. Давно утратившие свое вечное начало и сроднившиеся с людьми. Они не понимали, что путь каждого заканчивался в царстве смерти. Есть лишь два начала – жизнь и смерть. Все остальное создано из них и для них. Мы марионетки, не более…

Если так подумать, то самый страшный кандидат на звание выжившего в этом дурдоме – я! А из этого можно сделать вполне закономерный вывод, что первой из игры постараются вывести не меня, а самых слабых. Тех, кто мешается под ногами. Пока вся эта мелкотня не успела сбиться в стаи и не начала наседать на сильных. А уже после того, как на шахматной доске останутся лишь сильнейшие, война грянет кровавая и жестокая. Никто не будет думать о методах и собственной безопасности. Убей или будь убитым… Третьего варианта для этих ребят не существовало. Может быть, в самом деле в мертвый лес уйти? Неплохая же идея. Чем ближе к предкам, тем легче. Правда, за купол, по словам профессора, было не выйти, что немного остужало мои порывы.

Тряхнув головой, я постаралась отогнать от себя глупые мысли. Сейчас нужно было понять, как обезопасить собственную жизнь. И если для этого придется отыгрывать роль невинной овечки, то так тому и быть. За завтраком я уже проявила свои способности. Не зная броду, полезла в воду. Дура! Но я и помыслить не смела о том, что мне предстоят не девять месяцев учебы, а кровавое сражение не на жизнь, а на смерть. В кошмарном сне такого вообразить было нельзя. До последнего считала, что это идиотские россказни, которые недоумки сочиняли от мелочности умишек. Все же у мамы это звучало не так убийственно опасно.

Еще раз осмотрев согруппников, я попыталась понять, с чего лучше начать. Кто из них представлял наивысшую степень угрозы и по какому принципу нас вообще разделили? С каждым часом вопросов становилось больше, а голова просто раскалывалась от невозможности махнуть на все рукой и сбежать.

Существовало ли решение, которое устроило бы всех? Что-то мне подсказывало, что нет… Ибо те, чьи глаза застилает страх, бессильны перед ужасами и кошмарами бытия. Это простая истина, которую знал любой из семьи Рода. А знали ли о ней другие? Теперь мне предстояло проверить это на собственной шкуре и не позволить страху отнять единственное превосходство, которое у меня осталось. Хладнокровие!

Глава 5
Вот и познакомились

– Я так понимаю, наша четверка самая сильная в этом году. – Парень с телом атлета внимательно обвел нас взглядом. – Питер, сын Марии Элькес, род Эрзули.

– Никогда не слышал, чтобы преемниками Эрзули назначали пацанов, – вскинул рыжую бровь сидящий рядом со мной парень. – У вас вроде с этим строго.

– Ну я единственный, кто может претендовать на этот титул, – усмехнулся красавчик из пантеона Вуду. – Моя единственная племянница слишком мала, чтобы наследовать титул. А все остальные давно встретили свой круг перерождения. Так и вышло, что остался лишь я один, и больше нет тех, кто сможет ответить за красоту Эрзули.

– Значит, тебя отправили сюда, чтобы ты сдох побыстрее и не мешался под ногами, – кивнула я, делая вполне логичное заключение.

– Мирослава, это грубо, – возмутился наследник Перуна.

– А что, собственно, такого я сейчас сказала? – вскинула я бровь. – Мою мать тут от фанатика ее красоты прятали, отца пытались убить и не допустить до власти. Я вообще судебный срок отбываю. У каждого имеются свои причины попасть в «Терем».

– Я и не обиделся, – покачал головой Питер. – Я и так прекрасно осознавал, что такие радости не могли свалиться мне на голову без причин. И труп за завтраком явственно дал это понять. Потому, Мировала, я не в обиде.

– Мирослава, – покачала я головой. – От славянского «мир на земле славящая», Ми-ро-с-ла-ва. Но не волнуйся, вскоре привыкнешь.

– Ми-ро-ла-ва, – попытался повторить иностранец.

– Ну почти, – хохотнула я в кулак, – «с» пропустил. Ми-ро-с-ла-ва.

– Ми-ро-с-ла-ва, – еще раз по слогам протянул парень.

– Правильно, – усмехнувшись, кивнула я ему. – Коли зашел разговор о том, что мы сильнейшая четверка, значит, у вас есть какая-то информация, которой я не владею. Обо мне, думаю, и так все слышали. Я из семьи Рода. Славянского бога загробного царства, который сторожит покой меж Навью и Явью, создав мир таким, каким его описывают люди. Три начала, которые должны жить в гармонии и мире. Так что давайте знакомиться, я не кусаюсь и вполне дружу с головой.

– Я Антон, наследник Перуна, тоже из славянского пантеона. Сюда отец запихнул, сказал, пора учиться жить самостоятельно, – улыбнулся парень, явно солгав о том, как оказался в интернате для трудных подростков. – Буду рад с вами поработать. Всегда хотел посмотреть на мир с другой стороны. Это просто шикарная возможность.

– А помереть не боишься? – вскинул бровь Питер. – Тут, я так понял, шансы на это выше, чем во всем Лимбо, вместе взятом.

– Да ладно вам, не парьтесь вы понапрасну, прорвемся, – засмеялся рыжий. – Сами же сказали, что мы тут сильнейшие, если не будем трогать друг друга, то и проблем не возникнет. Мы же все адекватные личности и прекрасно понимаем, что жизнь в этих стенах одна. Потому не думается мне, что среди нас есть тот, кто поставит ее на кон.

– Ну а ты кем будешь? – перевела я взгляд на последнего члена этой странной и непонятной компании. – Прости, но не узнаю в гриме.

– Ничего страшного, меня часто не узнают, – потряс головой очкарик. – Герес, я двадцать девятый наследник Аида.

– Ничего себе, – присвистнули парни. – Твой пантеон один из сильнейших, а пропаганда такая, что там и двадцать девятому в очереди есть чем заняться. Это не наши ограниченные верования. Вы же на весь мир гремите.

– Во-во, за что это тебя к нам сослали? – удивленно вскинула я бровь. – Я хотя бы судом сюда назначена на исправление поведения. Устроила извержение вулкана на Курилах из-за того, что меня самым жестоким образом предал тот, кому я доверяла от чистого сердца. Все же любовь для богов не просто звук, а целая жизнь. Теперь вот расплачиваюсь собственной головой за то, что отдала свою любовь не тому. А ты что учудил, коли с нами сидишь? И да, прости, но ты не похож на отмороженного урода. Скорее на типичного ботаника с первых рядов Гарварда.

– Я просто попросил отца дать мне свободу, – тряхнул тот головой, и я заметила пучок у него на затылке. – Как вы и сказали, «Аид» давно стал брендом, а не божеством. Потому я не хочу ничем подобным заниматься. Моя мечта – открыть сеть ветеринарных клиник, начать бизнес и помогать животным. Я в мать пошел больше, чем в родню отца. Из-за этого меня и отправили сюда. Матушка сказала, захочу выжить – научусь убивать. Тогда-то и выкину из головы весь этот бред про спасение животных и благотворительность.

– М-да, я думал, мне с родственниками не повезло, но бывает хуже, это капец. – Питер тяжело вздохнул и оперся задницей о край парты. – Короче, у всех свои причины, чтобы жить в этом стремном местечке. Жаль, сторисы не попилить. Я, конечно, сказал подписчикам, что меня сослали в интернат, но вряд ли они могли подумать, что это будет у черта на куличках, в мертвом лесу, где время замерло на стыке девятнадцатого и двадцатого веков, остановив свой бег на полыхающей кромке заката, которому не суждено скрыться за линией горизонта.

– Это еще не самое страшное, – вздохнула я с надрывом, – остальное будет впереди. Как я поняла, вам двоим об этом месте еще меньше нашего известно. Вот вас даже не особо озаботила способность понимать нас и разговаривать с нами. Навь – самая странная ветвь в родноверии, но живее всех живых. Пардон, она, конечно, мертва маленько. Но это не мешает ей поддерживать жизнь в этом особняке. И да, это не девятнадцатый век, этому месту столько же, сколько первородным богам. Потому не обольщайтесь, мальчики, попали вы оба, причем за ломаный медяк. Матушка говорила, что учат тут скорее для галочки, нежели дают какие-то реальные знания. И самое обидное, что мы проходим через все эти мучения лишь для того, чтобы в конечном счете погибнуть или убивать других. Не так я себе представляла поездку сюда. Вот скажите, я такая дура или ситуация действительно выходит из-под контроля?

– Тут на самом деле такие ужасные условия для проживания? – поправив очки на носу, спросил блондин. – Убийство за завтраком было эпичным, но для богов, отвечающих за смерть, это место не такое уж и страшное. Может, я и противник собственной семьи, но как-то слабо мне верится, что у остальных они лучше моей. Сюда за красивые глазки никто не попадал. К тому же не стоит строить дружелюбных гримас. Мы тут все враги. Да, пока мы сильнейшая четверка и можем за счет этого выживать в схватке с другими. Но под конец нам все равно придется грызть друг другу шеи, ибо выйти может лишь один.

– Никто не говорил, что выйти может лишь один, – покачала я головой. – Это изощренное искажение фактов. Отсюда могут выпускать хоть сотни. Просто те, кто заперт тут по решению суда, обязаны исполнить предписание. У вас нет таких ограничений, при соблюдении которых помилуют и скажут идти на все четыре стороны. Если вас родители сюда запихнули сами, на вас это вообще не распространяется. Девять месяцев откукуете и пойдете своей дорогой. Моя мать провела тут пять лет, вообще не покидая пределов мертвого леса, даже на каникулах. Ее красота стала ее проклятием, за которое она расплачивалась добровольным заключением в «Тереме». И не жаловалась, и не умерла, и остальные прекрасно завершили учебу. Ибо сидела тут по доброй воле, придя своими ножками. Потому сказанное вами лишь чушь, придуманная воспаленным мозгом богатых детишек вроде нас. Да, процент смертности тут высокий, но сами подумайте, если долго рассказывать одну и ту же историю, в один момент она станет правдой. Мертвый лес не пропустит сюда посторонних, а значит, враги мы сами.

– Знаешь, сейчас это прозвучало больше как попытка пустить нас по ложному пути, а затем прикончить под шумок, – хмыкнул блондин, поправляя сползающие очки. – Не, я понимаю, что тебе, так же, как и мне самому, мертвый лес не доставляет особого дискомфорта, но для других это может быть огромной проблемой. Потому не давай советов, которые народ не сможет оценить.

– Я не пыталась как-то перевернуть ситуацию в свою пользу, – я покачала головой. – Просто не хочу принимать участие во всей этой ерунде. Хотите ломать друг другу жизни, милости прошу. Я останусь в стороне. У меня совершенно иной наказ.

– И что же тебе велел суд? – внимательно посмотрел на меня Антон.

– Как я уже говорила, мне нужно в первую очередь понять смысл человеческой жизни и принять себя, – я пожала плечами. – Искупить собственную глупость. А школа и учеба не так важны. Я давно получила свой диплом о высшем образовании, больше скажу, у меня их шесть, к тому же миллиардный бизнес в придачу. Правильной богини из меня уже не выйдет с приобретенным человеческим образованием, вот и не стремилась я в школы магии, а тут сама нелегкая занесла. Поэтому можете быть спокойными – на учебу мне плевать с высокой колокольни.

– Тогда зачем проявляешь инициативу? – удивился Питер. – Любой на твоем месте молчал бы в тряпочку.

– Я так не могу, – покачала головой. – Матушка всегда говорила: если можешь оказать даже пассивную помощь, всегда это делай. В противном случае цена твоим стараниям пустой пшик.

– Вот только этот принцип сгинул столько же веков назад, сколько и семья Афродиты, – жестко усмехнулся парнишка, которого изначально я посчитала робким и скромным. – Просто ты еще слишком наивна и глупа. Едва разменяла десятилетие, а так бы уже очередь стояла. Заполучить состояние Афродиты многие хотели бы. Богини нет, а память о ней живее всех живых. Надо отдать ей должное, знала тетка, как к себе людей привязывать.

– Как хорошо, что в мертвом лесу никакие привязки к роду и семье не работают, – выдохнула я сквозь плотно сжатые зубы. – Чтобы ты понимал, мелкий, я старше тебя буду!

– В смысле? – уставились на меня ошарашенные парни.

– А вам что, не сказали? – вскинула бровь и усмехнулась. – Мертвый лес потому и считается опасным местом, он отрезает нас от внешнего мира непроницаемой завесой, и рассчитывать вы можете лишь на собственную магию. А чем старше бог, тем сильнее у него ядро и прочнее связь с кровью. И по вашим ошарашенным мордам я легко могу сделать вывод, что строительство знаменитой Эйфелевой башни вы не наблюдали, хотя моя семья ратовала за гильотину, ну и ладно, что есть, то есть, следовательно, каждый из вас младше меня. Сюда нельзя войти без одобрения, ибо магия сожрет любого, кто потревожил ее покой. Тут правят лишь хаос и пустота Нави. Мы в мире, который существует в самом сердце Нави, на крошечном пятачке пересечения Яви и Прави. А значит, тут каждый сам за себя. Семья не защитит, и ни один ритуал не найдет вас. Этот мир – идеальная ловушка, из которой не выйти без ключника. А кто он, не ведает даже мертвый лес.

– Откуда ты это знаешь? – удивленный вопрос наследника Аида выдал общую растерянность.

– Потому что моя мать провела тут пять лет, – еще раз напомнила я. – И никто не смог найти последнюю Афродиту. Наш бравый Аид сам сказал, богиня померла еще до рождения моей матушки. Родительница же отказалась от крови и во всеуслышание заявила, что она отныне и впредь, до самого перерождения, уходит в славянский пантеон. Возжелай кто-нибудь благословения и крови хитрейшей стервы всех времен и народов, заполучить ее силой смог бы лишь тут, в месте, где нет Хозяина. Не забывайте, что это не курорт, а школа-интернат. Мы все – лишь тени своих предков, но «Терем» – единственное место на земле, где имеет смысл быть собой.

– Ты слишком наивная для того, чтобы быть богиней смерти, – фыркнул Герес. – В моей семье тебя давно порвали бы. Не умеешь оценивать ситуацию здраво – не лезь на рожон.

– Зато для своей семьи я имею ценность, а не двадцать девятые запасные руки, – скопировала я его интонацию. – Вот когда станешь законным наследником, тогда и будешь указывать другим, что им делать и как жить. А пока ты никто и звать тебя никак. Кроме громкого рода Аида, ничего не имеешь. Самого от себя не тошнит?

– Давайте вы сейчас не будете мериться родословными, – замахал руками Антон. – Нам еще как-то выживать в этом дурдоме.

– К тому же у каждого пантеона своя специфика. – Питер попытался свести конфликт на нет. – И каждый из вас нужен и важен.

– Совершенно верно, не будь смерти – и этот мир сошел бы с ума. – Рыжик подал мне руку. – Мир, пошли прогуляемся. К тому же до обеда у нас больше не будет занятий.

– Пожалуй, воздержусь от прогулок, – я нахмурила брови. – Мне вчерашнего приключения с головой хватило. К тому же неизвестно, кто тут лишний. Пока его не поймают, вообще лучше никуда не выходить. Сейчас эти стены – самое безопасное место. И я бы предпочла через девять месяцев убраться из них на своих двоих. А вы как хотите, дело ваше. Хоть ногами, хоть в мешке для трупов, предупредить я предупредила, дальше у каждого своя голова на плечах.

Глава 6
Принцип страха

После столь драматичного начала учебы все, на что у меня хватило сил, – лечь в постель и притвориться трупом. Кто бы мне поведал, что обыденное, на первый взгляд, задание обернется катастрофой! Шевелиться не хотелось, думать тоже, даже моргать и то казалось насилием над собой.

Я оказалась запертой в ловушке. Выйти из этого места невозможно, а окружали меня сплошные маньяки и психопаты, жаждущие заполучить билет на волю, убив всех, кто учится с ними. Вроде бы не все попали в «Терем» по решению суда, а мозгов у каждого с гулькин нос. Такое положение дел вводило в ступор. Неужели так тяжело пошевелить извилинами в черепной коробке и догадаться, что не стоит принимать страшные байки за чистую монету? Идиоты!

Тут волей-неволей, но задумаешься о первопричинах всего происходящего. Даже если оно напрямую не касалось меня, поделать с этим уже ничего нельзя. Прикрыв глаза, я закуталась в одеяло и постаралась расслабиться. Надежда на выживание была. Если я одна из четверых сильнейших, то, по сути, кроме наследника Аида, мне и бояться некого. Перунов преемник слишком чтит волю предков, а без смерти не будет жизни. Таков закон мироздания. И если принимать сей факт во внимание, единственная, кто тут в относительной безопасности, – моя скромная персона!

Передернув плечами, я сбросила липкое ощущение и залезла под одеяло с головой, постаравшись откинуть прочь все смущающие меня мысли. Пока все шло хорошо, и у меня стабильно получалось отделять энергию мертвого леса от своей собственной, проблемы были не страшны. Я могла выживать в любых, даже самых неприглядных условиях. Хотя понимала, что сделать это будет трудно, но не собиралась опускать руки. Возможно даже, такое приключение пойдет мне на пользу и в конечном счете даст толчок для личностного роста и преодоления очередного рубежа в совершенствовании.

Сон медленно накрывал с головой. Я видела, как тени из разных углов тянули ко мне свои кривые пальцы, но ничего не могла с собой поделать. Морфей плавно отправлял меня на другую сторону реальности. И вот, совершенно незаметно сердце сковало серыми и липкими лентами. Это ощущение было чем-то за пределами нормального и в то же время самым реальным из того, что мне доводилось переживать.

Остроконечные тени превратились в игрушечные мельтешащие клубочки. Они водили хороводы вокруг меня, обволакивали кривыми изгибами и проникали в самую душу. Сон постепенно начал терять мягкие контуры мерной дремы, становясь жестким, грубым и резким. Изящные отблески превратились в кособоких чудовищ, а размытые очертания наконец-то обрели четкий вид. Кривые паучьи лапки протянулись ко мне из дурманящей пелены. И я поняла, что тону.

Хотелось кричать, биться, звать на помощь. Но серебристая паутина держала надежно. Позволяла гигантскому монстру красться в ночной тиши и подбираться к моей груди. Мерзкий, черный, с клацающими жвалами. Он был наваждением и в то же время реальным чудищем, желающим сожрать меня. Липкая и вязкая слюна капала с уродливой пасти и оседала на коже обжигающим льдом страха и паники. Это было безумие, помешательство, но я не знала, как избавиться от него. Мой страх, моя фобия, она была сильнее меня!

Я вырвалась из паутины и побежала. Гигантский паук бесшумной тенью скользил за спиной. Он настигал и отпускал. Играл со мной и заставлял сердце в груди обмирать от паники и шока. Я не видела ничего. Лишь беспросветную густую тьму, клубящуюся по углам и не позволяющую различить даже крошечные переливы реальности. Дурман стягивал горло острыми пиками паники. Они застревали в легких хрустальными сгустками магии. И вынуждали стремиться туда, где будет спасение, свет и реальность.

Вот только я так и оставалась пленницей иллюзии. Взирала на разрушенное прошлое и расплывчатое настоящее. Хриплый старческий смех ткущих бытие пробирался под кожу. Я видела, как в сердце один за другим вонзаются кривые иглы. Семь… Ровно столько попыток мне надо пережить, чтобы выбраться из кошмара. Но вопрос даже не в том, смогу ли я, а в том, как не стать безумной? Как не запутаться в этой сияющей паутине одержимости? Ведь жвала паука так яростно клацали над ухом, а чувства, обостренные до предела, вопили о том, что мне пришел конец. Еще один вдох, и наступит финал этой драмы.

Как бы я ни старалась сбежать, ничего толкового из этого не выходило. Лишь горечь и печаль накрывали с головой. Вера в лучшее затухала буквально на глазах. Привычное течение времени осыпалось кривыми и острыми осколками наваждения. Гигантский паук собирался растерзать меня и сожрать. Я же лишь загнанно дышала и пыталась собраться с мыслями. У меня еще есть возможность сражаться, и я буду это делать. До тех пор, пока в груди билось сердце, я воевала с целым миром за свое место под солнцем.

В голове уже гудело от шума и заполошного бега из страха, который гнал меня каленым прутом вперед и вперед. Пока окончательно не сломал, загнав в тупик. Я верила в свои силы. Когда под ногами зияет бездна, все мысли схлопываются в точку ледяного осознания: ты – пыль, прах, ничто. Это знание вливалось в жилы холодным свинцом, не оставляя места ничему, кроме дрожащего комка собственной ничтожности. Мир сужался до единственной, раздирающей душу развилки: шагнуть сквозь всепоглощающий ужас – или раствориться в нем, как дым на ледяном ветру. Никакие попытки выткать иную судьбу из паутины надежд не помогали – перед бездной не прорастало зерна иного исхода. Только падение… Только тьма…Мыслей в голове не осталось. Лишь серый туман застилал глаза. Обернувшись, чтобы посмотреть на своего преследователя, с запозданием осознала, что там никого не было. Ни огромного паука, ни теней, ни сверкающей паутины. Мертвый лес виртуозно плел иллюзии и загонял меня в тупик. Чары то были или неизвестная мне магия, но ситуацию это не меняло. Я едва дышала и взирала расширенными от выброшенного в кровь адреналина глазами на странный и непонятный мир. Где вообще тут была правда, а где ложь?

Хотелось закричать, развеять наваждение, но ничего не вышло. Я могла лишь хрипло дышать. Слова не желали покидать рот и становиться силой, способной бороться с дурманом. Осмотревшись по сторонам, попыталась засунуть панику на задворки сознания. Это лишь магия. Безумная сила, которая собиралась поглотить меня и утянуть на дно. Пока я понимаю это и борюсь, все хорошо. У меня будет способ найти выход. Кошмар не мог длиться вечность. У всего в этом мире было начало и конец. Иное противоречило законам мироздания.

Вот и я стремилась осознать мир страшных грез, в котором очутилась, но выходило как-то не очень. Все чувства скручивались в обнаженный клубок проблем, которые хотелось решить прямо сейчас, а не получалось даже обдумать как следует. Мысли, словно измазанные клейстером, перетекали из одного конца мозга в другой. Ощущения так обманчиво наивны, что мне не составило труда понять, что они не мои. Как дочь смерти, я всегда была настороже. Едва научившись говорить, требовала к себе внимания. И теперь, ощущая пустоту в груди, знала, что она искусственная. Меня сроду в одиночестве не оставляли, для меня то неведомый зверь.

В огромном хитросплетении чувств и эмоций я могла думать лишь об одном: как развеять кошмар. Даже мысли о том, чтобы покинуть это место, вызывали у меня боль. Это пугало, еще сильнее давило на грудь и побуждало страх колыхаться в своей клетке. Я отгораживалась от него как могла. Казалось, сделай я хотя бы крошечный шаг в неправильном направлении, и все мгновенно рухнет. Ощущала каждой клеточкой тела магическую волну, разлитую в пространстве, и, несмотря на ужас, понимала, что это ловушка и надо с ней бороться. Любыми силами, даже во вред себе.

Стоило ли рассчитывать на магию, которой нет? Или в лучшем случае это приведет к полному выгоранию? Анализ ситуации происходил с ужасным скрипом. Мозг тормозил и не желал работать. Нет, так рисковать было нельзя. Я в реальности могла остаться с покалеченными магическими каналами. После такого меня не то что в статусе наследницы не оставят, а вышвырнут из божественного мира и превратят в обычного человека, оно того не стоило. Коли меня хотели напугать, следовательно, делали это с какой-то определенной целью.

Убить преемника смерти нельзя – таков порядок вещей в мире. Вот только в Нави, в этой крошечной точке под магическим куполом, любые правила переставали работать. Смерть в этом месте означала конец тебя как существа. Из этого следовало, что они собирались использовать какие-то уловки. Возможно, этот страх, загнанный на подкорку сознания, – часть идиотского плана тех самых личностей, которые рассчитывали избавиться от меня столь запутанным образом. Ну, на войне все средства хороши, а именно она у нас сейчас и шла, причем полным ходом. Мы выживали в школе-интернате, где никому не было никакого дела до нас. А родственники остались там, за барьером.

Сконцентрировавшись на единстве магии и души, я старательно следила за дыханием и состоянием магического ядра. Ошибусь, и второго шанса у меня не будет. Тут уже начинались нешуточные баталии. Те, кого нельзя убрать простыми методами, всегда будут мишенями для грязной игры. Моя голова мне была дорога, оттого-то дарить ее неизвестному противнику не собиралась. Медленно, виток за витком, я разматывала клубок чужеродных чар. Только бы не навредить самой себе. Главное, проделать это плавно и безболезненно. Тогда никто не пострадает.

Дыша через нос, я вытягивала светящиеся нити и пропихивала в них собственную магию, которая едва не дымилась от усилий. И когда на кончике языка проявился металлический привкус крови, решила, что занятие бесполезное. Если меня собирались угробить в этом странном месте, то против таких моих фокусов защиту точно установили. Ловушку лепил не дилетант и далеко не идиот. Божественный наследник знал толк в пакостях и подлянках. Даром что среди нас не было преемника Локи, это я выяснила первым делом. Ибо любой такой стоил немало нервов любому богу. Его обман и одурманивающие чары работали не только на смертных, но и на нас самих. Прекрасно манипулируя желаниями, сознанием и видениями, та семейка заставляла помирать и в Яви, что уж говорить про «Терем», где законы не писаны. Но, видимо, и без него хватало умельцев! Надо смотреть в оба…

Глава 7
Паук и сердцемагии

Попробовав сбросить чужеродную магию еще пару раз, поняла, что задумка провалилась на стадии планирования. Из клетки кошмара таким образом не сбежать. Ее основа – эмоции и чувства. А раз так, то надо исходить из центральной метки ядра этих чар. Что может разрушить страх? Его полная противоположность – вера в чудесное спасение! Только она вселяла в людей надежду даже в самый жуткий и страшный час. Вера в то, что у страха есть конец, что он рассыплется на осколки и перестанет терзать когтистыми лапками. У всего был свой финал… А коли это помогало простым смертным, то наверняка могло сработать и на божественной магии. Если мне суждено тут помереть, то лучше сопротивляться до последнего вздоха! Иначе какая из меня наследница?

Прикрыв глаза, я начала мысленно гонять по кругу свои воспоминания о том, какой отец хороший, сильный, и верить, что он непременно вытащит меня из любой передряги. Божественный потомок Рода не мог ударить в грязь лицом! Это за пределами нормального течения бытия. А следовательно – каким бы гигантским и отвратительным ни был паук, мой папочка меня непременно спасет! Коли мир не рухнул окончательно и бесповоротно, уничтожить смерть может лишь само мироздание. И в этом моя сила! Страшное чудище отступит, и меня вновь прижмут к крепкому отцовскому плечу и погладят по голове. Точно так же, как в детстве.

Раз за разом прогоняя эти мысли по кругу, успокоилась и начала приоткрывать слипшиеся от слез ресницы, чтобы еще раз внимательно посмотреть на паука. Он вызывал кошмарные ассоциации, заставлял в желудке все переворачиваться, а спину покрываться мелкими мурашками. Но я уже боялась его не так сильно, чтобы сходить с ума. Да, пауки мерзкие и уродливые, но это не конец света. У каждой фобии есть свои пределы. Тараканов я тоже боялась, пока из-за соседки по общежитию не прожила с ними пару месяцев бок о бок, покуда служба дезинфекции не выкурила рыжих захватчиков. Захотелось, блин, от скуки проучиться пятый раз, обычной студенткой, зато познавательный вышел урок. В преодолении себя – сила человеческого духа. Все, что нас не убивает, делает нас сильнее.

Продолжить чтение

Академия «Терем»

Пролог

ИнтерлюдияЧетырьмя месяцами ранее

Глава 1Дорога в ад

Глава 2Дом без лица

Глава 3Первый вздох

Глава 4Обстоятельство вины

Глава 5Вот и познакомились

Глава 6Принцип страха

Глава 7Паук и сердцемагии