Тёмный дар

Copyright @ 2024 by Piper CJ

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

Иллюстрация на обложку – Smorodina

Дизайн обложки – пинч

История Забывчивой Ферн

Пересказано СиДжей Пайпер

ЛОХНЕССКОМУ ЧУДОВИЩУ

Я верну твои сокровища,

если ты извинишься

1

Между нами

Ты умеешь хранить секреты?

Я не умею, но вряд ли меня можно за это винить! Феи обожают шалости. Видишь ли, мы не плохие, хотя хорошими нас тоже не назовёшь. Всё сложно, как оно в жизни и бывает.

Если ты человек, а я надеюсь, что это так, то ты, может, выслушаешь эту историю и сохранишь её на будущее. Люди лучше справляются с этим, чем феи, так мне говорили. Но если ты не человек, а такое тоже может быть, то не сердись на меня за то, что я сейчас скажу. В конце концов, такова моя природа.

Некоторые дети рождаются, веря, что они люди, но затем обнаруживают, что глубоко внутри у них есть что-то волшебное. Двенадцать лет назад в совершенно человеческом городке Поинт-Плезант, в Западной Виргинии, у совершенно человеческой матери родилась совершенно человеческая девочка по имени Розмари Торп. Розмари была хорошей ученицей, хорошей дочерью и очень талантливой художницей. По словам её матери, она была слишком умна для своего возраста, что Розмари всегда воспринимала как комплимент.

У неё были каштановые волосы и большие карие глаза, и она предпочитала одеваться в серое. Она любила собирать камни и бродить в лесочке около своего дома. Она ненавидела гудение компьютеров, шум телевизоров и звон телефонов. Но пусть она и мыла волосы, помогала с домашними делами, очень редко обманывала и всегда была вежливой, Розмари с трудом заводила друзей. Видишь ли, очень немногие любят, когда им рассказывают о том, как они умрут.

Её впервые отругали в возрасте четырёх лет, когда она сообщила почтальону, что ему не стоит так быстро есть пирог, иначе он обречён подавиться им до смерти. В первом классе её оставили после уроков за то, что она сказала учителю не быть таким строгим с Тревором, так как он не доживёт до Рождества. В третьем классе её вызвали к директору за то, что она сообщила библиотекарю, что полки ненадёжны и женщина встретит скорую смерть, если их не починят. Её впервые отстранили от уроков в пятом классе, когда одноклассница упала в обморок – Розмари предупредила её, что молния ударит дважды, и оба раза – в голову. В шестом классе Розмари Торп была навсегда исключена из школы после того, как во время свободного урока, сидя в кругу, все её одноклассники получили мрачное предсказание и восемь родителей пожаловались.

На домашнем обучении было одиноко, но Розмари не возражала. Это дало ей время на чтение, ведение дневника и, что самое важное, работу над своим искусством.

Мать Розмари, Элеонора Торп, была очень доброй женщиной с очень обеспокоенным лицом. Хотя она была довольно молода для матери, на её лбу уже были четыре глубокие морщины, все вырезанные беспокойством. Она пекла удивительный пирог с ревенём, имела приятный мелодичный голос и всегда вовремя оплачивала счета, но её губы были опущены от постоянной хмурости. И когда Розмари оставила свой дневник на кухонном столе, брови Элеоноры сошлись вместе, добавив две новые морщины на её лице.

Розмари усвоила, что люди не хотят слышать о том, как будут раздавлены в лепёшку очень большим автобусом, или о том, как, дожив до восьмидесяти восьми лет, попытаются заняться дайвингом с тигровыми акулами. Поэтому она записывала это в дневник. Она была достаточно умна, чтобы не расстраивать людей, и находчива, чтобы понять, как выразить то, что она видит, чтобы сохранить счастье своей матери. Она часто рисовала картинки, сопровождая свои истории, и это значит, что она использовала ужасно много красных карандашей, затем цветных фломастеров, а потом акварель и краски. Иногда несчастье касалось людей, которых она знала. Часто это были люди, которых она не знала. Иногда она рисовала приятные вещи, например единорогов рядом с розовыми зданиями, толпу мальчиков на карнавале или друзей, исследующих лес, но такие проявления её воображения никогда не получали столько же внимания, сколько её мрачные мысли.

И Элеонора, будучи совершенно человеческой женщиной, не знала, как разобраться в даре Розмари, хотя и думала, что, возможно, некие люди в белых халатах могут помочь.

Дом был пропитан ароматом свежеиспечённого печенья 27 августа, в двенадцатый год Розмари, когда прибыли психолог по имени Джеффри и медсестра по имени Сьюзан – хотя их имена не стоят того, чтобы их запоминать. Её мать обещала, что она поедет в хорошее место, довольно престижную больницу для уникальных подростков и детей. В этом интернате, сказала Элеонора, были музыкальные занятия, апельсиновый сок и конюшня с терапевтическими лошадями. Розмари только нужно будет принимать лекарства три раза в день, по крайней мере, до тех пор, пока она не станет рисовать цветы, пейзажи и закаты. Цветы, добавила Элеонора, а не могильные венки.

Наша история начинается не с упакованных чемоданов Розмари, не с прощальных слёз её матери и не с того, как дом становится всё меньше и меньше, когда она смотрит на него через заднее окно машины Джеффри. Она начинается не с тихого джаза, играющего в приёмнике, не с магистрали и не с укачивания от того, что кое-кто слишком часто перестраивается.

История начинается примерно через три часа после начала поездки, когда врач и медсестра, которые, может, и не самые приятные люди, съехали с шоссе, чтобы купить чизбургеров на троих, ведёрко картофеля фри и клубничный молочный коктейль. Именно тогда Сьюзан обернулась и обнаружила, что на заднем сиденье совершенно пусто. И хотя они не останавливались и не было мест, куда девочка могла бы спрятаться, не было и сомнений, что Розмари Торп исчезла.

Лицо Розмари присоединилось к многочисленным плакатам с пропавшими без вести детьми, украшающими полицейские участки по всему миру. Джеффри-психолог и Сьюзан-медсестра, конечно, потеряли свои должности, ведь вы не можете сохранить работу, если теряете детей. А Элеонора, хотя и была очень милой женщиной, навсегда скрыла тот факт, что где-то в глубине души она испытывала облегчение от того, что ей больше не надо нести ответственность за девочку, которая так часто думает о смерти.

Видишь ли, Розмари Торп была только наполовину человеком. Но она была и наполовину кем-то другим.

И теперь ты знаешь, как мы оказались в Школе для Заблудших Магических существ.

Думаю, ты можешь называть меня Ферн, хотя это и не моё имя.

Остальное я забыла, так как эта история не обо мне. Но поскольку рассказываю её я, думаю, я назову эту школу-интернат Школой Ферн. Может, ты знаешь, а может, и нет – меняй все детали, если это секрет! Если хозяйка увидит, что я присвоила школу, которую она создала, я уверена, что она сильно огорчится. Но я верю, что я в безопасности. Если она захочет меня поправить, ей придётся объявить всему миру, что она ответственна за этот всеми забытый дом. А этого она никогда не сделает, ведь это секрет.

Или, по крайней мере, был до сих пор.

2

Исчезновение

Желудок Розмари заныл и забурчал, сообщая, что пора поесть.

– Не волнуйся. – Сьюзан посмотрела через плечо и улыбнулась Розмари. – Мы остановимся на следующей заправке и купим тебе что-нибудь.

Розмари знала, что было бы вежливо улыбнуться медсестре, но ей не очень-то хотелось улыбаться. Она продолжала смотреть в окно отрешённым взглядом, в то время как сосны Виргинии, подлесок и встречные машины расплывались вдоль шоссе. Ей было слишком больно, чтобы плакать, она была слишком зла, чтобы реагировать, и слишком умна, чтобы беспокоиться о том, кто это сделал и почему.

Потому что она знала почему. И это было несправедливо.

Было несправедливо, что ей потребовалось несколько лет, чтобы понять скрытые и явные тонкости людей и их ожиданий, но в итоге она решила держать язык за зубами и перестала объявлять о чьей-то смерти, и всё должно было наладиться. Однако мать всё равно решила отправить её прочь, несмотря на то, как хорошо она себя вела и как сильно старалась быть нормальной.

Поэтому она смотрела, как деревья превращаются в бесформенные цветные пятна за окном, и представляла, что она свободна, что она сильна и что она бежит очень, очень быстро рядом с машиной. Она бы проигнорировала Сьюзан, если бы женщина сказала что-то ещё.

– Что? – Розмари собиралась спросить. Она открыла рот, чтобы сформулировать вопрос, но не издала ни звука, когда девочка увидела, что она, Джеффри и Сьюзан больше не были втроём в машине.

Она услышала женский голос, но Сьюзан не повернулась. На самом деле медсестра вообще не говорила. Деревья больше не были коричневыми и зелёными пятнами, они стали высокими, с чётко различаемыми стволами с совершенно неподвижными листьями. Машины на шоссе остановились, застыв. Рядом с ней сидел кто-то совершенно новый, тот, кого вообще не должно было быть.

– Классный трюк, да? – сказала девушка.

Или, по крайней мере, Розмари подумала, что это была женщина. Ей было, наверно, двадцать лет, а может, и тринадцать. В её лице было что-то такое, что делало невозможным определить, является ли она взрослой или ребёнком. Её огненно-рыжие волосы были заплетены в невероятные косы, на её носу и щеках была россыпь веснушек. И хотя стоял абсолютно сухой, солнечный день, вся машина вдруг запахла свежей, влажной землёй, как бывает сразу после дождя.

– Ты остановила время, – прошептала Розмари еле слышно и не дыша.

Незнакомка широко улыбнулась, довольная собой.

– Или… я заснула. Вот что произошло, верно?

– О, – уголки губ девушки сразу же опустились. Она обиженно посмотрела на Розмари. – Боюсь, это нечто куда более грандиозное.

В лёгких Розмари совсем не было воздуха, когда она спросила:

– Кто вы?

Лицо женщины смягчилось.

– Ты можешь звать меня Ферн. И у меня есть важный вопрос.

Ферн, вероятно, ждала реакции, но взгляд Розмари метался от одного застывшего предмета к другому, пока она пыталась осмыслить происходящее. Джеффри так и не пошевелился. Машины оставались на своих местах. Казалось, только они вдвоём во всём мире могли говорить, двигаться и…

– Что происходит?

– Твой выбор, – сказала Ферн, подмигнув. Она постучала указательным пальцем по своему подбородку, а затем указала на Розмари. – Я здесь, чтобы спросить, хочешь ли ты пойти с… Кто они там? А, точно, ты направляешься в больницу. Не знаю, хорошо это или плохо.

Розмари так быстро покачала головой, что у неё закружилась голова.

– Нет, – настаивала она.

– Так, дай мне закончить, – сказала Ферн. – У нас у всех есть выбор.

– Нет, – повторила Розмари. Она подумала о больницах, об их ярком свете, разноцветных таблетках, взрослых в белых халатах с серьёзными лицами. Она подумала о матери, машущей ей на прощание на крыльце. Она подумала о том, что ждёт её впереди, и одно знала наверняка. – Я не пойду с ними.

Ферн нахмурилась, глядя то на врача, то на медсестру, то на девочку.

– Точно-точно?

– Точно-точно.

3

Волшебный вихрь

Исчезли поздняя августовская жара, машина, доктор Джеффри и медсестра Сьюзан.

На их месте появился сильный вихрь, у которого не было ни верха, ни низа.

Было такое чувство, будто кто-то схватил Розмари за шиворот рубашки и протащил по земле. Она закрыла глаза, когда всё закружилось. Её желудок проделал не одно сальто. Она вскрикнула, когда маленькие камешки впились в её ладони и колени. Она приподнялась, как только почувствовала твёрдую землю под собой. Розмари с трудом перевела дух. Свежий воздух причинял боль, как вдох морозного зимнего воздуха посреди лета. Она схватилась за грудь и испуганно оглянулась.

Мох. Корни. Почва. Ноги. Не зима. Но и не лето тоже. Подождите, чьи это ноги?

Она вытянула шею и увидела скучающего мужчину, чьи пухлые, юношеские щёки не давали понять, сколько ему лет. Совсем как рыжеволосой женщине с косичками в машине, этому незнакомцу могло быть пятнадцать или сорок пять лет, это всё, что знала Розмари. Мужчина сунул руки в карманы и вопросительно изогнул бровь в ожидании. В отличие от белого халата и небритой шеи врача, у этого человека была загорелая кожа и зачёсанные назад тёмные волосы, на нём была фланелевая рубашка в клетку, которая больше подходила для рубки дров, чем для доставки детей в больницу.

– Сама стоять можешь? – спросил он. – Или мне позвать кого-нибудь?

Она не могла понять, является ли вторая часть сказанного угрозой или вопросом.

Это был сон. Конечно, сон. Очевидно, Розмари заснула в ожидании своего чизбургера и провалилась в мир сновидений, который не имел логики, смысла или объяснения.

Она медленно выпрямилась, встав сначала на колени, а затем вытянула шею, чтобы оглядеться и изучить окружающую обстановку. Каждое дерево было узловатым, скрученным и изогнутым под странными углами, их ветви тянулись к небу. Некоторые были покрыты мхом, другие – пятнами лишайника. В просветах между стволами не было ничего на мили во всех направлениях, и это было жутко. Но кое-что замелькало рядом…

Точки красно-белых грибов расцвели перед ней. Один, затем три, пять, десять… Она медленно повернулась, осознавая, что их слишком много вокруг них, чтобы посчитать, она и безымянный мужчина были в самой середине.

– Кто вы? – хрипло спросила Розмари, моргая от удивления, насколько хрипло звучал её голос. Уже дважды она задала этот вопрос за последние десять минут. – Что происходит? И где другая? Ферн?

– Я Данте, – сказал мужчина. Он протянул руку. Розмари скользнула пальцами по мозолистой ладони незнакомца, когда он помог ей встать на ноги.

Данте сказал:

– И ты больше не увидишь Ферн. По крайней мере, я надеюсь, если только не будет незапланированных доставок. – Затем, скорее для себя, он проворчал: – Мы не должны были получать тебя. Мир разваливается по швам, и она должна бы знать, что это худшее из всех времён, чтобы добавлять нового ученика.

У Розмари не было слов. Вся её жизнь была перевёрнута с ног на голову и разбросана по лесному настилу. Сначала она родилась в доме, где все заставляли её чувствовать себя не на своём месте. Затем её мать отправила её прочь. Потом огненно-рыжая женщина остановила время и запустила её в вихре в лес. А теперь загадочный и довольно ворчливый мужчина говорит ей, что её не должно быть здесь. Она набрала в грудь воздух, чтобы возразить, но не знала, что и сказать. Может быть, она случайно влипла во что-то, во что не должна была. Может быть, этот незнакомец надеялся, что она развернётся и найдёт дорогу обратно к шоссе в Западной Виргинии.

Но она не шутила, когда отвечала женщине в машине Джеффри. Она не собиралась в больницу. Ни при каких обстоятельствах.

Мужчина по имени Данте скрестил руки на груди. В этом жесте было что-то знакомое и успокаивающее. Это было сложно объяснить, но в его ворчливости было какое-то утешение, как будто она встретила чьего-то ворчливого деда до того, как он успел поседеть и сморщиться.

Он заявил:

– Нас ждёт довольно долгая дорога, и я не хочу оставаться в Потерянном лесу дольше необходимого. Ты идёшь?

Розмари не решалась:

– Но я же тебя даже не знаю.

Мужчина нетерпеливо вздохнул:

– Ты можешь позволить мне проводить тебя в школу или ты можешь испытать свою удачу в этом лесу, а я пойду один. Идёшь или нет?

Он двинулся в путь, не дожидаясь ответа. Розмари быстро обдумала свои варианты. С незнакомцами в неизвестные места ходить нельзя. Наедине оставаться с не менее незнакомыми взрослыми тоже нельзя. Видеть мёртвых тоже нельзя. Ей также, вероятно, нельзя было соглашаться на предложение странной рыжеволосой женщины сбежать, но жизнь была полна «нельзя».

Она побежала, чтобы догнать Данте, только потому, что у неё не было другого выбора. Он бросил равнодушный взгляд через плечо, чтобы убедиться, что она следует за ним. Она спросила:

– А мои вещи?

Он кивнул в сторону, куда они шли:

– Никель уже убежал с ними. Подозреваю, они уже в твоей комнате. Он не трогал их, если только у тебя с собой нет спиртного. Хотя… – Данте хихикнул себе под нос. – Ты же ребёнок. Вся из себя правильная и не нарушаешь законы, да?

Розмари сглотнула.

– Я никогда в жизни не нарушала закон, – заявила она. Девочка вспомнила, что это не совсем правда. Однажды она вышла из магазина, стащив жвачку, о которой её мать не знала. Мама также как-то сказала ей, что включать ночью свет в машине незаконно, а Розмари делала это пару раз, пытаясь почитать после заката.

– Может, даже слишком правильная, – пробормотал Данте, не оборачиваясь.

Ноги утопали во мху. Они шли, не издавая ни звука. Она не знала, как долго шла за мужчиной, когда осознала, что не слышала ни чириканья птиц, ни шелеста листьев, ни даже жужжания насекомых. Волосы на затылке встали дыбом от жуткой пустоты между деревьями. Ни звука, ни шороха. Ничего.

– Извините, – сказала Розмари. Это был не первый раз, когда взрослый заставлял её чувствовать себя обузой, хотя это чувство не стало легче со временем. Она пожевала свои извинения ещё немного, прежде чем спросить: – Если это сон, разве не должно что-нибудь да случиться?

Мужчина внезапно остановился, Розмари едва не врезалась в него. Нетерпение в его голосе переходило в раздражение:

– Слушай. У меня было девятьсот пятьдесят два подопечных. Из них всего четверо умерли, а большинство других умудрились не попасть в тюрьму. Думаю, я отлично справляюсь. Но для меня это работа, и работа эта начинается сейчас.

Розмари побледнела. Она отступила назад.

– Какая работа?

Данте нахмурил брови и спросил:

– Что тебе сказал твой отец?

– У меня нет отца, – сказала Розмари. Никто не спрашивал её об отце уже несколько лет. Она раньше спрашивала мать о папе, но Элеонора находила этот вопрос настолько расстраивающим, настаивая, что единственная семья, которая им нужна была, это только они двое, что Розмари быстро научилась не спрашивать. Однако это не мешало ей самой задаваться этим вопросом.

Мужчина хотел было закатить глаза, но лишь вздохнул. Он довольно сухо посмотрел на Розмари.

– Хорошо, возможно, твой отец не раскрыл себя. Мне про это ничего не говорили. Но твои видения – твои сны – в них что-то было? Что-нибудь от него?

Этот человек – Данте – спрашивал, снились ли ей сны о папе, которого она никогда не встречала? Нет, не было никаких снов, только мечты. Она представляла его тайным агентом ФБР, чья личность была слишком секретной, чтобы поделиться ею, знаменитым музыкантом в дороге или героем, который погиб в трагическом пожаре, спасая щенков, или сирот, или президентов. У неё не было ни малейшего представления о том, кем на самом деле был её отец. Сейчас, глядя на Данте, у неё не нашлось ответа, или шутки, или даже лжи, которые бы могли нарушить неловкое молчание.

– У тебя должно же быть хоть какое-то представление о том, что ты такое, – настаивал он.

Розмари слегка разомкнула губы. Тишина леса стала удушающей.

– Хорошо. Итак. Девятьсот пятьдесят два подопечных, и шестеро из них были совершенно чистыми листами. Теперь семеро. И я ненавидел каждого из них.

Розмари открыла было рот, хотела выразить свой протест в любом словесном возражении, но не получила такого шанса.

Данте постучал костяшками пальцев по ближайшему дереву, затем обхватил грубую ручку с тёмной трещиной посередине.

Голос, такой же старый, как само время, что-то проскрипел, что, может, даже не было настоящим языком. Но Розмари вычленила только одно слово в этом шелесте:

– Пароль?

С той же скучающей уверенностью, которую он демонстрировал на протяжении всей их встречи, Данте сказал:

– Коллиуоблс.

И когда дерево ответило, открылся не ствол дерева.

Распахнулся сам мир вокруг них.

4

Добро пожаловать домой

Кдвенадцати годам Розмари уже знала некоторые вещи, а некоторые – нет. Она не умела плавать, но прекрасно избегала воду. Она не знала многие виды обезьян, как приготовить торт c нуля или как играть на музыкальных инструментах. Зато она отлично знала, когда ложиться спать, чтобы не просыпаться слишком уставшей по утрам. Она знала, как сделать небольшие барьеры в своей еде, чтобы соусы и подливки не касались мяса и гарниров. И она знала, что деревья не открывают проходы в новые миры.

Они больше не были окружены бесконечными деревьями и мхом. Глаза Розмари широко распахнулись, чтобы вобрать в себя любопытный дизайн здания, которое казалось одновременно и странным, и гостеприимным. Оно было примерно в три этажа высотой и, казалось, имело на себе что-то вроде шляпы – округлую башню с высоким, заострённым конусом, которая добавляла четвёртый, пятый и шестой этажи. Здание было так плотно покрыто цветущими лозами, что Розмари не могла понять, из чего оно было сделано: из дерева, камня или чего-то ещё.

– Мы на территории школы, – сказал Данте. Он направился к зданию, а подбородок Розмари всё ещё смотрел в небо. Там, где мгновение назад в лесу были мрачные и серые облака, теперь светило солнце, воздух был тёплым, а небо ярко-голубым и чистым. Когда она не последовала за ним, Данте крикнул:

– Не отставай!

Розмари побежала, чтобы догнать мужчину, но была совершенно сбита с толку окружающим миром. Слева от неё было двухэтажное здание, окружённое розовыми и фиолетовыми кустами, которое, казалось, излучало собственное сияние. Она ахнула и инстинктивно потянулась к руке Данте, когда её взгляд поймал что-то очень большое и белое. Она совсем не знала этого человека, и, конечно, было невежливо и неразумно хватать незнакомцев, но Розмари была слишком удивлена, чтобы быть вежливой. Она слегка дёрнула его и молча указала пальцем, Данте остановился и последовал за её взглядом.

– А, это, – сохранив тот же равнодушный тон, сказал Данте. – Единорог – не единственное существо на территории. Вон там – убежище для животных. Некоторые были спасены из человеческого мира, а другие сбежали от своих хозяев в мире фей, но все они нашли свой путь сюда. Берто и Пип – смотрители зоопарка, но ты вряд ли будешь их видеть часто. Здесь, у Ферн, мы собираем бродяг.

Розмари моргнула.

– Ты сказал «феи»?

Данте проигнорировал её вопрос. Он привлёк внимание Розмари к противоположной стороне территории, указывая на странное здание, которое поднималось из травы как перевёрнутая пирамида. Первый этаж был довольно обычным и квадратным, погружённым в постоянную тень. Второй этаж громоздко нависал над первым. Эта мозаичная сборка из неподходящих друг другу этажей выглядела так, будто некий безумный архитектор бросал один этаж на другой.

– Вот школа, – сказал Данте, продолжая шагать вперёд, – где ученики встречаются со своими наставниками.

Он подошёл к высокой деревянной двери, окрашенной в такой же изумрудно-зелёный цвет, как и мшистый лес, из которого Розмари только что прибыла. На двери были красивые полосы из жёлтой меди и замысловатый круглый молоточек вместо ручки. В отличие от прямоугольных дверей, которые Розмари привыкла видеть, эта огромная дверь была изогнута аркой и заострена в одной точке, как ель. Данте постучал три раза медной ручкой, сунул руки обратно в карманы и стал ждать, пока в круглом смотровом окошечке не показался один глаз. Глаз исчез, окошечко захлопнулось. Через мгновение дверь открылась, и появилась женщина с… одним глазом.

От шеи и ниже женщина выглядела совершенно обыкновенно. На ней были блузка в цветочек и зелёные бархатные брюки. Розовый румянец на её тёмно-коричневой коже заставлял поверить, будто тёплый летний день ожил. Она сложила руки вместе, каждый ноготь был окрашен в красивый розовый цвет сакуры. Объёмные кудри создавали почти идеальный круг вокруг её лица, её глаз казался центром глобуса. Розмари знала слово для такого существа. Она была циклопом.

– Уна, – обратился Данте с вежливым кивком, – это Розмари Торп. Она сегодня заселяется.

Розмари знала, что невежливо пялиться. Она протянула руку для рукопожатия, и Уна ответила ей материнской добротой.

У Розмари перехватило дыхание, когда ей явилось видение об этой одноглазой женщине с волосами белыми как снег, свернувшейся в постели, окружённой друзьями и семьёй. Лепесток розы одного из многочисленных букетов, наполнявших комнату, упал, когда кто-то – дочь, внук, друг – сжал руку Уны в последний раз.

Розмари вернулась в реальность, вспомнив, что её рука сжимает ладонь молодой, здоровой Уны. Если бы прикосновения всегда вызывали у Розмари видения, она давно упростила бы свою жизнь, купив хорошие перчатки. Вместо этого её уносило против воли, когда случайные видения будущего захватывали её.

– Рада познакомиться с тобой, – тепло улыбнулась Уна, совершенно не подозревая, что Розмари только что видела её последний момент. Она продолжала, не обращая внимания на будущее, ожидающее её: – Я тут заведующая. Если у тебя будут какие-либо вопросы о пребывании здесь, о еде, занятиях или чём-либо ещё, обращайся ко мне. – Затем, обращаясь к Данте, она сказала: – Вы опаздываете. Её соседка по комнате ждёт в комнате отдыха. Я отведу её.

Данте немного отвернулся от Розмари и пробурчал Уне:

– Мы не должны принимать новых учеников. По крайней мере, пока мы не разберёмся, что происходит.

– Но разве ты не видел? – Уна ответила приглушённым голосом. – Я подумала, что если Ферн привела её, значит, ты должен был увидеть почему. Может быть, она…

– Нет, – резко оборвал её Данте.

Розмари знала это чувство. Тошнило, словно желудок камнем провалился вниз. Это чувство, когда на неё смотрели как на обузу. Её бывшие друзья в Поинт-Плезант делали такое лицо, когда она пыталась поиграть с ними. Её учителя и директор часто имели такой же вид.

Ни Уна, ни Данте не выглядели счастливыми из-за её прибытия. Её день и так не задался из-за врача и медсестры, но, по крайней мере, те двое хотели, чтобы она была с ними, и обещали ей чизбургер. Розмари подняла палец, чтобы вставить слово или спросить, куда именно они предлагают ей пойти, но они её не заметили. Она покашляла, и оба взрослых повернулись к ней, как будто забыли, что она здесь. Ответов ей это не дало, но, по крайней мере, они перестали ссориться. Вздохнув, Данте сказал:

– Увидимся завтра, Розмари.

Он ушёл и закрыл за собой огромную зелёную дверь.

«Нет уж, – подумала Розмари, закрывая глаза и сдавливая переносицу. Она попыталась успокоиться и сильно прикусила язык. Розмари так сильно зажмурила глаза, что в темноте под её веками начали танцевать звёзды. – Этого не может быть. Ты не можешь расстраиваться из-за того, что тебе не рады в мире, которого не существует. Проснись, Роуз. Проснись».

К её огорчению, этот трюк не помог ей проснуться. Этот сон должен был закончиться давно, но он продолжался и продолжался. Так как она всё ещё была окружена фантастическими предметами и сверхъестественной заведующей, ей пришлось признать, что это всё вовсе не сон. Это всё очень даже реально.

Уна терпеливо ждала, пока Розмари осматривалась. Снаружи дом казался большим, но внутри он был огромным. Большой деревянный стол – должно быть, Уны – был единственным предметом интерьера, который Розмари могла опознать. Здание напоминало музей, но вместо мрамора и камня всё было сделано из дерева. Вдоль фойе стояли дубовые колонны с замысловатой резьбой. Каждая колонна демонстрировала разную тему – от звёздного неба до лесных пейзажей и магических событий. Большая часть крыши была стеклянной, и комната утопала в свете. Журчащий фонтан, наполненный монетами, занимал большую часть центра комнаты. Статуи трёх прекрасных женщин стояли в фонтане, каждая из них выливала воду из кувшина. Дыхание Розмари перехватило, глаза расширились от удивления, когда что-то выпрыгнуло из воды.

– В фонтане есть рыбы? – спросила она.

Уна проследила за её взглядом на рябь на поверхности воды.

– О, нет, это была монета.

Медленно и неуверенно Розмари спросила:

– Монеты прыгают?

Уна улыбнулась:

– Монету бросили с той стороны. Люди бросают их в колодцы желаний, и они приземляются здесь, в нашем мире. Ну же, идём. У тебя будет достаточно времени, чтобы удивляться, позже. Позволь мне познакомить тебя с твоей соседкой по комнате.

Она повела её по коридору, украшенному любопытными картинами с изображением людей из всей истории человечества и других, явно нечеловеческих существ. Розмари быстро отвела взгляд, когда поняла, что их глаза следят за каждым её шагом.

Коридор привёл их в библиотеку, подобную тем, какие Розмари видела только в фильмах. Яркие белые полки были заставлены книгами всех цветов. У каждой стены была бело-золотая лестница. Высокие арочные окна впускали яркий свет через равные промежутки. В комнате было три огромных ковра и три низких журнальных столика, каждый с диванами и креслами вокруг, образуя три зоны отдыха внутри библиотеки. В зале пахло кожей и яблоками.

Она продолжала осматривать зал, с радостью подмечая комнатные растения, письменные столы, огромную серебряную клетку для птиц, которая была заполнена лунными мотыльками, пока её глаза не остановились на единственном другом человеке в комнате. Хрупкая девушка, чьи волосы были настолько тёмными, что казались стекающей смолой, уткнулась носом в книгу. Она не подняла глаз, когда они подошли.

Уна наклонилась и нежно постучала по книге, чтобы привлечь внимание девушки. Когда их глаза встретились, Розмари заметила угольно-тёмные тени под её глазами, словно она не спала ни дня в своей жизни. Казалось, она была примерно одного возраста с Розмари, но в ней было что-то тревожное, из-за чего она выглядела на несколько лет старше. Её кожа была нездорового белого оттенка и резко контрастировала с чёрными оборками её рубашки и с сочетающимися с ней чёрными брюками.

– Розмари, – сказала Уна, – это Трим. У неё проблемы с соседками по комнате. Но я верю, что больше их не будет. Верно, Трим? Больше никаких проблем?

Трим закрыла книгу с недовольным хлопком. Она подняла кулак и покачала им вверх-вниз, как кивающая змея.

Уна подняла обе руки и, словно выполняя согласованный танец, двигала пальцами и руками, говоря:

– Розмари не знает языка жестов. Я уверена, она будет рада взять несколько уроков, но, пожалуйста, будь терпелива с ней и используй слова.

Розмари никогда раньше не встречала глухого человека, да и вообще мало с кем встречалась. Она видела язык жестов по телевизору и однажды на концерте, где присутствовал сурдопереводчик. Она не поняла ответа Трим, но знала достаточно о мимике и языке тела, чтобы понять, что девушка недовольна. Её ладони с акцентом ударились друг о друга в конце фразы, затем раскрылись в безмолвном требовании.

– Я тоже не знала, что мы получаем нового ученика, – ответила Уна.

Розмари не могла избавиться от ощущения, что она здесь лишняя.

Уна вздохнула, поворачиваясь к Розмари.

– Трим отлично читает по губам, и у неё красивый голос, так что у вас двоих не должно появиться трудностей в общении, даже если ты ещё не знаешь языка жестов. Чтение по губам – навык, которым я бы очень хотела обладать. С её последней соседкой произошёл неприятный случай, и она потребовала сменить комнату. Но я уверена, что у вас двоих не будет никаких проблем.

Затем, обращаясь к Трим, она сказала:

– Розмари совсем новенькая в нашем доме, и ей пригодится любая помощь. Могу я доверить тебе показать ей всё?

Когда ответа не последовало, Розмари осмелилась спросить:

– Что за неприятный случай?

– Она умерла, – сказала Уна.

Челюсть Розмари отвисла. Её глаза округлились, когда она переводила взгляд с заведующей на будущую соседку, умоляя о каком-нибудь знаке, что это просто очень не смешная шутка.

– Она была всего лишь отчасти мертва, – сказала Трим, впервые заговорив. – Все так драматизируют.

У Розмари был обширный список вопросов и требований, но запах дыма привлёк их внимание, прежде чем она успела произнести следующее слово. Она принюхалась, вдыхая запах золы, отвела взгляд от разговора достаточно надолго, чтобы увидеть поразительную красную линию, метнувшуюся под диван. За ней вился тёмный столбик дыма, чёрные следы обгоревшей ткани тянулись от коридора к месту, где она скрылась.

– Ну сколько ж можно, – пробормотала Уна. – Только не это.

Брови Розмари сошлись на переносице. Как только она открыла рот, чтобы спросить, что они увидели, середина кресла превратилась в ямку с тлеющей золой. Тонкий красный объект выпрыгнул из кресла и помчался прямо к ним.

Розмари вскрикнула, отпрыгивая в сторону, когда он помчался к её ногам. Она завизжала, поняв, что низ её джинсов загорелся. Сердце колотилось, она стала неистово бить рукавом по низу штанин, пытаясь потушить пламя. Рубиново-красный объект исчез под диваном Трим. Уна кричала, но не на объект.

– Ты же обещала, что оставишь их всех в вольере! – крикнула она на Трим, размахивая руками, сопровождая слова жестами. – Займись этим прямо сейчас!

– Горю! – задыхаясь, воскликнула Розмари. Две маленькие дырки с обгоревшими краями испортили и её брюки, и рукав рубашки. Она почувствовала небольшой пузырь на ладони, где огонь прокусил рубашку.

– Кошмары всемогущие, я позабочусь о том, чтобы огненных ласок выгнали с территории, даже если это будет последнее, что я сделаю, – проворчала Уна, обращаясь скорее к себе, чем к Розмари. Несмотря на огонь и угли, потрескивающие в комнате, полной бумаги, Уна ничего не сделала, чтобы остановить распространение пламени. – Всё и так разваливается и без тебя, а ты еще добавляешь хаоса, выпускаешь существ на свободу.

– Хорошо, – ответила Трим. Девочка запустила руку под подушку, на которой сидела, и достала небольшую ёмкость. Затем опустилась на пол на колени, заглядывая под диван в поисках красного объекта. Она направила ёмкость прямо на существо и брызнула. Через мгновение Трим просунула руку под диван и извлекла покрытую сажей, дымящуюся ласку. Та невинно посмотрела на них троих своими стеклянными чёрными глазками.

Уна сердито посмотрела на Трим:

– Это твой последний шанс, Трим. Я запрещу тебе посещать убежище, если ты выпустишь на свободу ещё хоть одного зверя.

– Она была несчастна в своём убежище, – возразила Трим.

– Она сказала тебе об этом? – Глаз Уны сузился. – Последний шанс, Трим. Я не буду предупреждать тебя снова.

Уна издала измученный звук, словно это была битва, которую она устала вести.

– Не могла бы ты попытаться понять?

Трим вернулась к использованию рук вместо ответа вслух. Эти двое обменялись горячими словами, все были за пределами понимания Розмари, прежде чем Трим сказала:

– Это не моя вина, что те, кто слышит, находятся в невыгодном положении. Если бы они были больше похожи на меня, это не было бы проблемой.

Уна и Трим сошлись в короткой битве характеров, ни одна не моргнула, пока они сверлили друг друга взглядами. Наконец, Уна сдалась, пожав плечами.

Она смущённо улыбнулась Розмари:

– Прошу прощения. Мне нужно найти Свити до ужина, чтобы исправить всё, что натворила эта ласка. Перейдём к менее огнеопасному: ты найдёшь беруши у своей кровати, Розмари. Используй их каждую ночь.

Без дальнейших объяснений она хлопнула в ладоши и сказала:

– Ну, я оставлю вас, девочки, разбирайтесь. Добро пожаловать к Ферн.

5

Заблудшие

Стого момента, как они вошли в убежище для животных, Розмари пребывала в состоянии шока, едва понимая, что она видела. Хотя там было всего несколько коридоров и комнат, она старалась изо всех сил не отставать от Трим, которая шла вниз по главному коридору.

Первый аквариум напоминал террариум для змей, но рептилий там не было видно. Вместо них десятки маленьких грибов среди мха смотрели на неё огромными глазами, своими пушистыми тельцами они были похожи на мышей.

Следующий аквариум был высоким, узким и в нём было так же темно, как ночью. Розмари едва могла разглядеть что-то дальше ближней ветки, но поняла, что внутри нет ничего, кроме камней и палок. По крайней мере, она так думала, пока не открылись два больших жёлтых светящихся глаза, заставив Розмари отступить назад от неожидан-ности.

Следующей была клетка, не стеклянная, а из тонкой сетки, достаточно высокая и широкая для птицы. Розмари удивилась, когда в поле её зрения появился чёрно-белый кролик, и ещё больше, когда он расправил белые, как снег, крылья с чёрными кончиками. Кролик побежал и, набрав скорость, замахал крыльями, пока не приземлился на ветку поодаль.

– Это зал грызунов, – пояснила Трим. Розмари взглянула на коридор совершенно другими глазами, представляя себе хомяков и морских свинок и уютный запах сена и опилок. Здесь же витали влажные ароматы мха и тлеющего угля.

Трим подошла к последней клетке, сделанной из цельного железа, и нащупала наверху рычаг. Она толкнула его, верх приоткрылся, и Трим опустила туда ласку. Она взяла несколько свежих поленьев и аккуратно положила их среди углей.

– Они живут в печи? – спросила Розмари, тут же поняв, что Трим её не слышит. Она одёрнула себя за оплошность, закусила губу и стала ждать, пока Трим повернётся.

Ей не пришлось повторять вопрос, Трим повернулась и сама заговорила:

– Мне не нравится, что они живут в печи. Я не думаю, что кого-либо следует держать в клетках.

Розмари сочувственно нахмурилась.

– Но ведь это же убежище, правда? Данте говорил, что здесь есть смотрители…

– Берто и Пип, – кивнула Трим. – Они добрые и любят животных. Они выгуливают их, кормят вовремя, но здесь слишком много существ, они не могут быть здесь постоянно. – Ее щёки залились смущённым румянцем, когда она призналась: – Именно поэтому я могу тайком приходить и уходить, не попадаясь им.

Розмари посмотрела на животных.

– Что бы с ними случилось, если бы их выпустили на волю?

Плечи Трим поникли. Она погладила железную печь, прежде чем вывести Розмари из убежища.

– Некоторые феи в мире магических существ держат их как домашних питомцев. Но в мире людей они очень разрушительны. Мы часто даже не знаем, что они сбежали, пока люди не расскажут нам о новом лесном пожаре. Они безопасны, когда живут в пространстве между предметами.

Трим закрыла за собой дверь убежища, оставив позади розовые и фиолетовые кусты красивого здания, и они направились к главному корпусу. Она шла, повернув голову к Розмари, и спросила:

– У тебя были домашние животные?

– Как-то я подкармливала бездомную кошку в лесу, – ответила Розмари.

Трим наклонила голову с любопытством.

– Два замечания. Первое – держись подальше от леса. Я бы хотела, чтобы у нас в деревьях были котята, но несколько учеников видели там что-то, чему здесь не место. Они не верили нашим рассказам, пока Уну не напугало до полусмерти что-то с красными глазами в том лесу. Учителя пытаются выяснить, как эти существа попадают в наши Неведомые Земли, но пока они не разберутся, лучше держаться подальше. Второе – если ты подкармливала кошку, я предполагаю, что ты рождена человеком.

Розмари была слишком озадачена этим заявлением, чтобы следить за тем, куда она идёт, пока не оказалась внутри. Она вскрикнула, когда столкнулась с веснушчатым мальчиком в широкой белой рубашке с глазами, блестящими как драгоценные камни. Рядом с ним стоял ещё один мальчик, его точная копия. Розмари потёрла глаза.

– Это близнецы, – сказала Трим, обдумывая, как лучше представить её. – Это моя новая соседка по комнате, Розмари. Розмари, знакомься – Раш и Рион. Или Рион и Раш.

Тот, в кого врезалась Розмари, наклонил голову, и сквозь его медно-рыжие волосы показались слегка заострённые уши.

– Я Раш, – сказал он. – А это Рион. Так, Розмари, ты новенькая в Светлой команде или тебя подсунули Трим, чтобы Тёмные не чувствовали себя в меньшинстве?

Розмари не смогла ответить на его вопрос. Она понятия не имела, зачем Ферн привела её сюда. Если только рыжеволосой незнакомке не требовалось увидеть чью-то ужасную судьбу, иначе дар Розмари казался не особенно полезным для школы в кризисе. Она переводила взгляд с одного веснушчатого мальчика на другого, словно ожидая объяснений, но их не последовало. Она вздрогнула, когда ещё одна монета выпрыгнула из фонтана, нарушив тишину.

Трим вмешалась:

– Они поручили её мне, потому что я лучший экскурсовод. А теперь, если у вас двоих есть дела поважнее, увидимся за ужином.

Мальчики протиснулись через зелёную входную дверь. Рион махнул рукой на прощание и сказал:

– Удачи, новенькая.

– Они Светлые, – сказала Трим, когда дверь захлопнулась. Розмари не могла объяснить, но что-то в их вопросе задело её. Она открыла рот, чтобы спросить, что значит Светлые, когда они подошли к лестнице, но Трим шла впереди, пока они поднимались, а Розмари ещё не знала вежливого способа привлечь её внимание.

Они остановились на втором этаже, но прежде чем Розмари успела задать свой вопрос, Трим продолжила экскурсию:

– Главное здание называется поместьем. Здесь живут все Заблудшие. На первом этаже – холл для встреч, общая комната для отдыха и столовая. Наша спальня на третьем этаже. Раньше она была на пятом, но сейчас школа самая маленькая за всю историю.

Розмари продолжала осматриваться, её голос прозвучал рассеянно, когда она спросила:

– Потому что посещаемость низкая?

– Нет, – ответила Трим. – То есть да, но она и физически самая маленькая за всю историю. Этажи сжимаются и расширяются в зависимости от количества зачисленных Заблудших, то есть технически она никогда не бывает полностью заполнена, хотя я уверена, что они не ожидали твоего прибытия. Подожди. Я хочу проверить, не в комнате ли мой лучший друг, он тоже из Тёмных.

В речи Трим было слишком много неясностей, поэтому Розмари выбрала один из многих вопросов. Она спросила, поморщившись:

– Кто такие Заблудшие?

Трим отмахнулась:

– Так называют нас, пока мы не выберем свой мир.

Она пошла по коридору и сунула голову в первую открытую дверь. Она оживилась, заулыбалась и начала жестикулировать.

Высокий парень лет четырнадцати-пятнадцати вышел в коридор. Длинные тёмные волосы ниспадали на его плечи, хотя в тот момент, когда он их увидел, он собирал их в пучок на затылке. В отличие от Трим с её оборками, он был одет в простую одежду – джинсы и рубашку на пуговицах с закатанными рукавами. Он улыбнулся, протягивая им руку.

– Я Оуэн, – сказал он. Пальцы Розмари скользнули по его пальцам, и она удивилась силе его рукопожатия. – Оуэн Йонг.

– Розмари Торп, – представилась она в ответ.

– Я говорила тебе перестать называть свою фамилию, – сказала Трим, закатив глаза с презрением. На протяжении всей их экскурсии Трим читала по губам и отвечала словами, а рядом с Оуэном она плавно перешла на непринуждённое сочетание речи и жестов.

– В мире людей это считается вежливым, – возразил Оуэн, говоря и жестикулируя одновременно.

– Ну, ты больше не в мире людей. К тому же этой новенькой придётся избавляться от своих плохих привычек, если она надеется здесь выжить.

Трим ткнула большим пальцем в Розмари, подчёркивая важность сказанного.

– Не называй своё имя феям. И не ешь фейскую еду. И не слушай советы Светлых студентов. Или Оуэна. Или кого-либо ещё, кроме меня.

– Добро пожаловать к Ферн, – сказал Оуэн с усмешкой. Он проигнорировал Трим, словно они не раз ссорились на эту тему. – Мой сосед по комнате, Серый, сейчас на занятиях с наставником. Я познакомлю вас, когда он вернётся.

– Не знакомь её с Серым, – сказала Трим, говоря и жестикулируя одновременно. – Ты хочешь её напугать?

– Твоего соседа зовут Серый? – спросила Розмари.

– Это прозвище, – ответила Трим. – Скоро сама увидишь.

Выражение лица Оуэна оставалось дружелюбным, когда он спросил:

– С таким именем, как Розмари, ты можешь быть из любого мира. Кто из магических существ был твоим родителем?

Лицо Розмари сморщилось. Она сделала полшага назад, выпуская его руку.

– Что ты имеешь в виду?

– Человек, я думаю, – сказал он.

Он снова повернулся к Трим и начал жестикулировать. Он использовал сочетание пальцевой азбуки и страстных жестов, пока Трим не рассмеялась. Затем он повернулся к Розмари и сказал:

– Я тоже родился в мире людей. Как и Генри, и Лео на моём этаже. Выше этажом – Айрис и Уиллоу с человеческим происхождением. Рождённые магическими существами любят проказничать, пока мы, рождённые людьми, пытаемся освоиться.

Похоже, Оуэн заметил тревогу на лице Розмари, хотя она пыталась её скрыть.

– В основном это безобидные шалости, – поправил он. – Серый убедил меня, что чашка отвара из коры скользкого вяза усилит мои способности на день, но это чай, который заставляет тебя говорить все свои мысли вслух. Это было жутко неприятно.

Трим рассмеялась.

– Это ничто по сравнению с тем, что близнецы устроили Уиллоу, когда она приехала. Помнишь, как она пыталась покататься на единороге? И почему рождённые людьми думают, что они нежные создания? У них оружие посреди морды!

Оуэн ответил усмешкой, а затем снова посмотрел на Розмари. Он сказал:

– Трим довольно надёжна для магических существ по рождению, по крайней мере, обычно. Если только… что ты знаешь о мире магических существ?

Розмари была совершенно уверена, что понимает большую часть слов в его предложениях. Она распознала имена. Каждое слово по отдельности имело смысл. Кроме одного.

– Кажется, я схожу с ума. Я постоянно слышу, как люди говорят «магические существа» и «фея», но этого всего же не существует, – сказала Розмари, прижимая пальцы к вискам, чувствуя, как начинает пульсировать головная боль.

– Ох. Это печально, – пробормотал Оуэн.

Его лицо помрачнело, и он повернулся к Трим, но голова Розмари заболела слишком сильно, чтобы следить за их обменом высказываниями.

– Слушай, почему бы тебе не закончить экскурсию потом? Устройся в своей комнате, а после, возможно, будешь готова к более сложным разговорам.

Трим схватила Розмари за руку и потянула её за собой. Она последовала за соседкой по комнате вверх по лестнице, в коридоре все двери были закрыты, кроме двух.

Они вошли в первую дверь слева, и Розмари оказалась в просторной комнате. Сероватые, потёртые доски тянулись по всей длине пола, окружённые со всех четырёх сторон панелями из дерева такого же выцветшего цвета. Здесь были такие же высокие арочные окна, как и в общей комнате. Это всё очень напоминало страшные истории и пыльные старые чердаки, но при этом здесь было безупречно чисто. Две односпальные кровати стояли по обе стороны комнаты, а луч света из окна разрезал комнату пополам. Трим жестом указала Розмари на правую сторону комнаты, чтобы та села.

Левая сторона, сторона Трим, была украшена несколькими простыми картинками, чучелом вороны, несколькими книгами, лампой в форме луны и большим сундуком в изножье кровати. Огромный вязаный призрак с открытым в вечном крике ртом покоился возле её подушки.

– Ты застряла тут со мной, – сказала Трим. Она плюхнулась на свою кровать и прижала к груди мягкую игрушку-призрака. – Так что, если у тебя есть какие-нибудь вопросы, полагаю, я единственная, кого ты можешь спросить.

Розмари обдумывала вопрос.

– У меня есть вопрос, но, возможно, он покажется невежливым.

Трим скривилась.

– Если ты думаешь, что он грубый, значит, скорее всего, так и есть.

– Я просто хотела узнать… – Розмари старалась правильно сформулировать вопрос. – Раз мы будем соседками по комнате, я хочу убедиться, что смогу с тобой нормально общаться. Уна сказала, что ты умеешь читать по губам. Ты говоришь на языке жестов и вслух, верно? Как это у тебя получается?

– Да, – сказала Трим. – Я перестала слышать, когда впервые использовала свою силу. Но до этого я разговаривала лучше тебя. И ты права. Невежливо спрашивать, как кто-то может говорить.

Розмари всё ещё оправлялась от своей оплошности, когда в дверях раздалось яркое, радостное приветствие, а до них донесся аромат цветочных духов.

– Здравствуйте!

Она повернулась, в дверях была голубоглазая девушка с длинными золотистыми кудрями, ниспадающими на плечи. На ней было свободное платье в пол, которое напомнило Розмари о хорах, прериях и церквях, и она крутила цепочку серебряного медальона на шее, пока говорила:

– Я следовала своему компасу к месту событий. Ты, должно быть, новенькая! Из какого ты королевства? Я не думала, что мы увидим новые лица после…

Глаза Трим сверкнули. Какое бы раздражение она ни испытывала по отношению к Розмари, оно мгновенно перенаправилось на новоприбывшую. Трим поднесла руку ко рту и жестом из четырёх пальцев сверху и большим снизу попыталась заставить благоухающую цветами ученицу замолчать.

Затем она сказала Розмари:

– Удачи, попробуй заставить её не рассказывать о своём компасе.

Девушка сочувственно посмотрела, крутя медальон, который Розмари теперь знала как компас.

– Уверена, ты можешь получить что-нибудь с гербом Тёмных, хотя не знаю, зачем кому-то его показывать. Отец подарил мне это. Он ангел.

– Её отец не ангел, – скрестила руки Трим.

Аромат душистых цветов усилился, когда девушка поспешила к Розмари, протягивая руку.

– Я Айрис.

– О, – кивнула Розмари в знак узнавания, – Оуэн упоминал тебя. И я из человеческого… королевства?

Айрис ответила энергичным кивком:

– Нет, нет. Ты из человеческого мира. Я спрашиваю, ты из Светлого или Тёмного королевства. Моя мама была человеком. Мой отец – Светлое магическое существо. А кто были твои родители?

Глаза Розмари быстро заморгали от вопроса.

– Я… эм… Моя мама, наверное, была человеком? Я не знаю…

Трим стояла на месте. Её глаза сузились в щёлочки.

– Розмари и так сегодня пережила достаточно, Айрис. Приставай к ней в другой раз.

Айрис демонстративно надула губы.

– Я просто пытаюсь быть дружелюбной.

– Будь дружелюбной когда-нибудь потом, – повторила Трим. Она стала оттеснять девушку к выходу, отгоняя её обеими руками, словно она была не больше, чем грызун в убежище, и закрыла за ней дверь. Она прислонилась спиной к двери и сморщила нос.

– Она показалась мне милой, – тихо сказала Розмари, не желая, чтобы Айрис услышала её через дверь. – Тебе она не нравится?

Трим пересекла комнату, схватила блокнот и ручку с тумбочки рядом с её кроватью. Она написала: «Светлое королевство невыносимо. Они думают, что они лучше нас. Она спрашивает о твоём королевстве, потому что пытается понять, считать ли тебя „правильным видом магических существ“. И не заставляй меня начинать про промывание мозгов её „магией очарования“».

Розмари плотно сжала губы, пытаясь осмыслить идею о том, что невинно выглядящая девочка в коридоре обладает способностями к контролю сознания. Трим, должно быть, восприняла её реакцию как подтверждение того, что она закончила читать сообщение, так как она вырвала лист из блокнота и разорвала улику на мелкие кусочки. Маленькие кусочки бумаги посыпались как снег, когда она раскрыла руки над мусорной корзиной. Трим села на свою кровать и сказала:

– Тебе не нужно носить беруши, когда ты спишь днём. Только ночью.

Розмари посмотрела на голую тумбочку рядом со своей ничем не примечательной кроватью.

– Зачем мне их носить?

– Иногда мне снятся кошмары, – объяснила Трим.

– А, вот оно что, – Розмари заёрзала. – И это мешает твоим соседям спать?

Трим равнодушно пожала плечами:

– Спать становится труднее, это точно. Крики тоже убивают людей. В общем, постарайся не забывать.

Челюсть Розмари задрожала, глаза расширились от шока и неверия.

– Я отчасти банши, – сказала Трим. И с этими словами она плюхнулась на спину. Розмари оставалось лишь бессмысленно уставиться в потолок в ожидании сна, который не придёт.

6

Теперь это дом

Некоторые из самых страшных кошмаров жизни происходят, когда ты бодрствуешь.

Розмари не знала, что такое разбитое сердце, до тех пор, пока не оказалась на заднем сиденье машины врача, когда они выезжали на шоссе. Её мама отправила её прочь. Она была слишком. Слишком сложная. Слишком другая.

Она не могла с этим ничего поделать. Сначала она даже не знала, что делает что-то не так, и в тот момент, когда поняла, как это исправить, как перестать расстраивать других, она направила все свои мысли в дневник. Это работало так долго. Всё было хорошо. Она была хорошей. Она пылесосила ковёр, подметала кухню и выдёргивала сорняки в саду. Она делала все домашние задания, читала дополнительные книги и больше никогда не говорила о том, что видела, или о видениях, которые у неё были.

Розмари всхлипнула, прижимая к себе плед.

– Ты тоже страдаешь от ночных кошмаров? – спросила Трим.

От удивления Розмари вздрогнула и резко села. Она приложила руку к громко бьющемуся сердцу.

Трим скривила рот.

– Ты не первая, кто страдает от того, что находится здесь, в Ферн. Я тоже сначала не любила это место, так было потому, что мне больше нравится мир магических существ. Я скучаю по своей маме. Я собиралась спросить тебя, что ты знаешь о магическом мире, но о чём ты говорила внизу с Оуэном? Ты не знаешь, что твой отец?

– Ты имеешь в виду «кто»?

Трим отреагировала, как если бы вопрос был нелепым:

– Нет.

Быстро пожав плечами, она сменила тему:

– Кто привёл тебя сюда?

– Хм, рыжеволосая женщина с веснушками и крыльями…

– Нет, нет, Ферн нашла тебя. Она что-то типа сыщика, насколько я понимаю. Она блуждает по мирам в поисках полумагических существ, таких как мы, которые провалились сквозь щели.

– Это её работа – искать таких людей, как мы?

Трим пожала плечами:

– Я не знаю, работа ли это. Она местная загадка, и учителя не любят о ней говорить. Но всякий раз, когда она появляется с учеником, другие, похоже, не имеют права голоса. В противном случае тебя бы здесь не было.

Раздражение закипело, прорываясь к поверхности.

– Она не должна была приводить меня, если я не нужна. Зачем я вообще здесь?

На лице Трим появилось нетерпение.

– Ты думаешь, я управляю этим местом?! Я не знаю. Я просто повторяю слова Уны. Но хватит о Ферн. Я спрашиваю, кто провёл тебя через Потерянный лес.

Розмари попыталась подавить свои эмоции. Её воспоминания вернулись в бесконечный лес и к ярко-красным грибам.

– Какой-то Данте, – вспомнила она.

Трим обхватила подбородок и задумчиво постучала пальцами по губам. Хочет она быть другом Розмари или нет, но она, похоже, серьёзно относится к своим обязанностям экскурсовода.

– Данте – прорицатель. В каком-то смысле. Он из Светлых, но мы выяснили, что он может быть наставником для учеников, у которых есть дар предвидеть будущее. Ты видишь будущее?

«Да, – мрачно подумала Розмари, – и это такое ужасное проклятие, что меня отправили в больницу». Она хорошо усвоила, что не должна повторять ошибку, которая стоила ей стольких друзей, за которую она получила наказания, контроль и в конце концов исключение. Вместо того чтобы ответить, она решила повторить пару слов из того, что рассказывала Трим:

– Мне нужен кто-нибудь, кто объяснит мне, что значит Светлые и Тёмные, прежде чем я их услышу снова, иначе я не выдержу.

Трим нахмурилась:

– Ну, знаешь… Светлые против Тёмных? Святые Светлые магические существа, которые ходят вокруг, как супергерои, а остальные из нас, жуткие Тёмные магические существа, ниже их? Данте не такой уж и плохой – он одинаково недоволен, независимо от того, из какого ты королевства или мира. Но Светлые магические существа, подобно Айрис, будут сладко говорить самые ужасные вещи, и трудно понять, что она насмехается над тобой, пока не станет слишком поздно.

Соседка по комнате, должно быть, заметила её замешательство. Трим пояснила:

– Об Айрис это всё. Что касается Данте, он тоже мой наставник. Что касается тебя… Я уверена, мы скоро всё выясним. Теперь вставай. Мы опаздываем на ужин.

Розмари посмотрела вниз на пятна от травы на коленях.

– Мне переодеться?

Трим пожала плечами:

– Ты можешь умыться, если это поможет тебе почувствовать себя лучше, но ужин для нас – скромное мероприятие. Никому нет дела, что ты вляпалась в грязь.

Розмари предположила, что у неё нет выбора. Она могла остаться в кровати, прижавшись к стене, прячась от соседки-банши, и якобы-ангела, и кого бы там ни было ещё на этаже. Но ей обещали чизбургер несколько часов назад, и, хотя весь мир перевернулся с ног на голову, одно осталось неизменным: её живот всё ещё урчал. Одежда немного помялась от того, что она лежала, но она протёрла глаза и встала.

Трим провела её на несколько лестничных пролётов вниз. Когда они вошли в комнату с фонтаном, Розмари уже знала, где нужно повернуть, чтобы попасть в общую комнату с красивыми книгами и ущербом, который нанесли огненные ласки. Они отправились в другом направлении, следуя за ароматами чеснока, дыма и чего-то восхитительно сладкого. Из следующей комнаты доносились звон и грохот, пока Трим не толкнула двойные двери на кухню.

Примерно дюжина лиц повернулась к ним.

Горло Розмари сжалось. Кухня была магической и в то же время совершенно обычной. Комната была достаточно большой для плиты, столешниц, длинного обеденного стола, шкафов и ящиков и всего того, что Розмари могла бы ожидать в своём собственном доме, но с таким беспорядком и очарованием, которые она сочла бы очень уютными, если бы не была так напряжена.

Помимо таких же больших арочных окон, которые она видела по всему дому, столовую освещали ещё два источника: огромный камин потрескивал у одной из стен, и свечи в латунной люстре мерцали над столом. Некоторые дети на вид были примерно того же возраста, что и Розмари, а остальные, как Оуэн, были, вероятно, ближе к пятнадцати или шестнадцати. Все сидели за длинным деревянным столом, в центре которого была здоровая виноградная лоза с крупными фиолетовыми цветками. Но как бы ни была красива столовая, в свете лучей заходящего солнца, с прекрасными цветами и картинами на стенах, Розмари не могла насладиться ничем из этого, когда все смотрели на неё.

Вместо этого она задала самый нормальный вопрос, который пришёл ей в голову:

– А взрослые тоже ужинают?

– Нет, – Трим покачала головой. – Лоза присматривает за нами во время приёмов пищи.

У Розмари не было ни времени, ни энергии, чтобы спросить, не шутит ли Трим.

Айрис улыбнулась и помахала с дальней стороны стола. Через секунду она встала, взяла Розмари под руку и повела вперёд. Розмари начала задыхаться от того же удушающего аромата цветов, который она услышала ранее, и она была почти уверена, что Трим закатила глаза, но позволила Айрис повести её к длинному столу в стиле буфета.

– Возьми тарелку и любые столовые приборы, которые тебе нравятся, здесь, – энергично проинструктировала она. – У них есть всё, что нравится рождённым людьми. Теперь, когда ты выбираешь еду…

– Она поняла, Айрис, – раздражённо сказала Трим из-за спины Розмари.

Айрис нахмурилась.

– Ты магическое существо по рождению, – возразила она. – Я уверена, что ты отличная соседка, но позволь мне просто показать еду, которой Розмари лучше избегать.

Затем, обращаясь к Розмари, она сказала:

– Многие магические продукты слишком сладкие, пока ты к ним не привыкнешь. Те, что в белых мисках, – сладкие. Зелёные блюда и миски – овощные и растительные продукты. А вот это, – она указала на сверкающую рубиновую миску, – всегда то, что с кровью. Иногда это кровяная колбаса, кровяной суп или застывшая кровь. Я знаю, что некоторые люди тоже это едят, но в основном это для существ, которым это нужно в их рационе. Ты вампир?

Розмари знала, что будет жутко неудобно, если заметят её рвотный позыв. Она изо всех сил постаралась его подавить, Айрис рассмеялась.

– Ладно, никакого вампиризма для тебя. Отлично! Пока мы не выясним, к какому королевству ты относишься, мы поставим галочку в колонке Светлые. Я бы держалась подальше от красной миски. И всё, что в…

– Айрис, – настаивала Трим, протискиваясь между ними, – позволь мне.

Айрис надулась, а затем сделала незнакомый жест обеими руками, прежде чем исчезнуть. Розмари не поняла этого действия, но Трим объяснила, как только Айрис отвернулась.

– Она ведёт себя так, будто я должна быть благодарна только потому, что она выучила несколько знаков, – сказала Трим.

Розмари почувствовала укол вины за то, что сама не знает языка жестов, но про себя пообещала выучить несколько важных слов и фраз к концу недели. И хотя она ничего не сказала, она не могла избавиться от ощущения, что Трим несправедлива к Айрис.

– Завтрак готовим себе сами, и мы можем есть в любое время до занятий. Обед – в небольших группах с одноклассниками во время перерывов между уроками. Ужин – единственное время, когда мы собираемся все вместе, как сейчас. Ну, то есть не совсем. Все ученики ходят на дневные занятия вместе в театр, но там мы должны вести себя прилично. Так что здесь и сейчас – это единственное время, когда мы можем просто потусить всей группой, – продолжала Трим, направившись от стойки с различными мисками, ложками и едой – восхитительной и сомнительной – к столу.

Поинт-Плезант был не очень большим городком. Домашнее обучение сделало её мир ещё меньше. Розмари бросала нервные взгляды на дюжину учеников, каждый из которых мог быть откуда угодно в мире. Некоторые торопливо набивали рты едой, а другие аккуратно ковырялись в своих тарелках.

Она последовала за соседкой по комнате к столу и переминалась с ноги на ногу, когда они остановились у деревянной скамьи рядом с Оуэном. Он снял резинку с запястья и пальцами снова собрал тёмные волосы в пучок, как делал ранее, прежде чем приняться за еду. Другие подвинулись, чтобы освободить место рядом с мальчиком в красивой зелёной рубашке с вышивкой.

Трим заняла место рядом с Оуэном, и Розмари последовала её примеру. Мальчик рядом с ней застенчиво улыбнулся и отвернулся, прежде чем Розмари успела спросить, как его зовут. После того любезного предложения незнакомки и всех разговоров о магии, силах и феях Розмари оглядела собравшихся за столом и задалась вопросом, не нашла ли она наконец своё место.

7

Первый ужин

Оуэн встал и пошёл во главу стола.

– Все, внимание, – сказал он, руки сопровождали его слова знаками, пока он говорил, – давайте выпьем за нашу бывшую одноклассницу, Бет. Я уверен, что нам будет её не хватать, но мы знаем, что у нас есть сирена в мире магических существ, если она нам понадобится. – Все подняли свои стаканы с водой, чаем, содовой и чем-то тёмно-красным, Розмари надеялась, что это сок. Она повторила движение, но быстро поставила свой стакан обратно, когда взгляды обратились к ней.

– Это Розмари. Она – новая соседка Трим по комнате. Мы все помним, каким был наш первый день. За твой первый ужин, Роуз, – сказал он с улыбкой.

– Кто сделал тебя главным? – спросил мальчик, обращаясь к концу стола.

Розмари нахмурилась, изучая его сутулые плечи, кислое лицо и скрещённые на груди руки. Хотя он не мог быть старше её больше, чем на пару лет, у него были короткие волосы цвета соли и перца, как у дедушек.

Оуэн положил руки на стол и пристально посмотрел на мальчика. Нечто в их противостоянии дало ей понять, что это обычное явление. Оуэн освободил руку, чтобы пальцами назвать имя мальчика.

– Старшие ученики всегда берут контроль, Серый, – сказал он. – Если бы Бет была здесь, она бы это сделала.

Розмари сжала губы, чтобы не выдать улыбку, когда услышала имя мальчика, поняв прозвище, которое упоминали Трим и Оуэн ранее.

– Тогда это должна быть Тейда, – аргументировал Серый. – Она самая старшая, и она Светлая.

Девочка-подросток с идеальными тёмными кудрями сложила руки под подбородком.

– Нет, спасибо. Я ненавижу публичные выступления.

Розмари предположила, что это и есть Тейда. Затем та добавила:

– И ты знаешь, что невежливо для Тёмного магического существа говорить о моём королевстве таким образом. Оуэн превосходно подготовлен.

Серый что-то пробурчал, откусив кусок бекона с овощами.

– Давайте назовём свои имена по кругу для нашей новой Заблудшей, – предложил Оуэн, вернувшись на своё место рядом с Трим. – Я Оуэн. Я вырос в мире людей, и мне исполнится шестнадцать через полтора года.

Соседка Розмари, похоже, была рада помочь с просьбой Оуэна и быстро подхватила:

– Я Трим. Я выросла в мире магических существ, и мне не будет шестнадцати ещё четыре года.

Розмари делала заметки об их именах, лицах и одежде, когда они представлялись.

Соседка по комнате уже рассказала ей до этого, что Оуэн, Генри, Лео, Айрис и Уиллоу – дети, рождённые людьми. И эти три человеческих мальчика были в джинсах, их было достаточно легко опознать. Розмари была единственной девочкой в джинсах, Айрис была в длинном белом платье, а Уиллоу – в брюках цвета хаки, которые сочетались с её волосами цвета берёзовой коры.