Диалог Платона «Парменид»

Введение

1. Две эпохи в восприятии диалога

Историко-философская рецепция диалога «Парменид» претерпела поистине удивительные превратности. В Античности и вплоть до конца Средневековья, а в новейшее время – подчас и вовсе – его почитали как своего рода философическое евангелие, содержащее глубочайшие онтологические и теологические истины. Лишь в относительно недавний период трезвое аналитическое суждение стало приходить на смену прежней, почти сакрализирующей вере.

Эпоха сакрализации: «Парменид» как теологический трактат

В основе этого восприятия лежало убеждение, что гипотезы, разбираемые во второй части диалога, представляют собой не логические упражнения, а систематическое раскрытие структуры божественного и космического бытия. Античные неоплатоники видели в «Пармениде» прямое изложение теологии, считая его вершиной платоновской мысли, где диалектика становится путем богопознания.

Неоплатоническая интерпретация: Иерархия божественных начал

Для таких мыслителей, как Плотин и, в особенности, Прокл, восемь (или девять) гипотез диалога представляли собой строгую онтологическую и теологическую иерархию.

Первая гипотеза (137с-142а): Единое как сверхсущее Божество

Оригинал (142а):

Οὐκ ἄρα ὄνομά ἐστιν αὐτῷ οὐδὲ λόγος, οὐδὲ τις αἴσθησις αὐτοῦ οὐδὲ γνῶσις. – Οὐκ ἔοικεν. – Ἔστι δὲ οὕτως ἢ οὐχ οὕτως αὐτῷ εἶναι πρὸς ἑαυτό τε καὶ πρὸς τἆλλα; – Τί μήν;

Адаптированный перевод:

«Следовательно, для него [Единого] нет ни имени, ни слова, ни какого-либо ощущения его, ни знания. – Похоже, что нет. – Можем ли мы тогда сказать, что оно каким-то образом существует по отношению к себе самому и к иному? – Разумеется, нет».

Разъяснение комментаторов:

Как указывает А. Ф. Лосев в «Истории античной эстетики», Прокл понимал Первую гипотезу как учение о Едином (τὸ Ἕν) в его чистейшем виде – принципе, абсолютно трансцендентном всякому бытию и мышлению. Это «не-сущее» (в смысле – выше сущего) начало всего. Отрицание всех предикатов – «не имеет частей», «не имеет начала и конца», «не-сущее» – есть, по выражению Стивена Герша, метод апофатической (отрицательной) теологии. Цель – не уничтожить объект, но возвести мысль к тому, что выше всякого определения. Российский исследователь Ю. А. Шичалин в своих работах подчеркивает, что для неоплатоников это был способ описания «первопричины, которая, будучи запредельной самой себе, является источником всякой инаковости и множественности».

Вторая гипотеза (142b-155e): Ум (Νοῦς) как первое божественное излияние

Оригинал (144e):

Ἓν δὴ ἕκαστον τῶν μορίων ἔχει, καὶ ἔστι δυοῖν σμικροτάτοιν μὴ λείπεσθαι, ἀλλὰ δὴ καὶ προέχειν, ἤδη γὰρ ἂν ἓν ἕκαστον εἴη μόριον ὄν, εἶναι δὲ μή.

Адаптированный перевод:

«Каждая из частей обладает единством и [целостностью], и так до бесконечности, ибо каждое [порожденное] единство снова оказывается и целым, и частью, и, таким образом, Единое необходимо оказываться беспредельным множеством».

Разъяснение комментаторов:

Согласно Проклу, эта гипотеза описывает рождение из абсолютного Единого первого уровня божественного бытия – Ума. Здесь Единое, взятое в связи с бытием, порождает всю сложную структуру умопостигаемого космоса: тождество, различие, покой, движение и т.д. Дмитрий Никулин, современный отечественный специалист по античной философии, поясняет, что в этой схеме Вторая гипотеза представляет собой сферу божественного интеллигибельного мира, где мысль и бытие тождественны, – это прообраз платоновского мира идей, понятый как живое, мыслящее целое.

Рецепция в Средневековье и Ренессансе

Эта традиция не прервалась, а была адаптирована в последующие эпохи.

Византийская традиция: Такие мыслители, как Михаил Пселл, продолжали неоплатоническую линию, рассматривая «Парменида» как текст, согласующийся с христианской догматикой. Пселл видел в рассуждениях о Едином, превосходящем бытие, философскую параллель учению о непостижимости Божественной сущности.

Ренессансный неоплатонизм: Марсилио Фичино, чей перевод и комментарий к «Пармениду» стали ключевыми для Западной Европы, прямо заявлял, что в этом диалоге «скрыта вся теология Платона». В своем произведении «Платоновская теология о бессмертии души» Фичино широко использовал схему Прокла, видя в гипотезах «Парменида» описание нисхождения от Бога-Единого через мировой Ум и Душу к телесной природе. Итальянский исследователь Джеймс Хэнкинсон отмечает, что для Фичино «Парменид» был доказательством того, что у Платона существовала откровенная теология, предвосхищающая христианское учение о Троице.

Таким образом, на протяжении более чем тысячелетия «Парменид» читался как строгий теологический трактат, в котором средствами диалектики выстраивается лестница божественных начал, а философия становится практикой умственного восхождения к Абсолюту.

Эпоха аналитической трезвости: «Парменид» как логико-метафизический пазл

Коренной перелом в восприятии диалога наступил в XIX-XX веках с развитием историко-критического и аналитического методов в философии. Исследователи начали видеть в сложных рассуждениях «Парменида» не откровение, а сложнейшую проблему.

Оригинал (Парменид 128е-130a): Критика теории идей

Παρμενίδης (130b): Καί μοι εἰπὲ αὐτός σου οὕτως ἔχεις ὡς δὴ λέγεις, χωρίς μὲν εἴδη αὐτὰ ἄττα, χωρίς δὲ τὰ τούτων αὖ μετέχοντα; καὶ τί δοκεῖ σοι εἶναι ὁμοιότης χωρίς ἧς ἡμεῖς ὁμοιότητος ἔχομεν, καὶ ἓν καὶ πολλὰ καὶ πάντα ἃ δὴ ἤκουσας νυνδὴ Σωκράτους λέγοντος;

Перевод: Парменид: "Скажи-ка мне сам: ты, по-твоему, признаешь, что есть некие идеи сами по себе, а отдельно – то, что в них причастно? И что ты думаешь: есть ли Подобие само по себе, отличное от того подобия, которое мы имеем, и Единое, и Многое, и все то, о чем ты только что слышал от Сократа?"

Разъяснение комментаторов:

Современные исследователи, такие как Грегори Властос и Г. Е. Л. Оуэн, сосредоточили внимание на этой первой, сократической части диалога. Они увидели в ней не просто введение, а сердцевину проблемы. По их мнению, Платон через уста Парменида подвергает жесткой критике собственную раннюю теорию идей. Апории, связанные с причастностью вещей идеям («Третий человек» и др.), демонстрируют внутренние трудности теории. Властос в статье «Третий человек в диалоге "Парменид"» доказывает, что Платон осознал логический круг и регресс в бесконечность в аргументации, основанной на идеях-образцах. Отечественный платоновед В. В. Асмус в «Истории античной философии» также указывает, что здесь Платон «ставит труднейшие вопросы о природе идей и об отношении к ним чувственных вещей», не давая на них окончательного ответа.

Что касается второй части, то её перестали рассматривать как мистическое откровение. Аналитически настроенные комментаторы, такие как Ф. М. Корнфорд («Платон и Парменид»), видят в ней тренировку диалектического метода и исследование логических следствий из различных допущений о Едином и многом.  Константа Роув, например, считает, что цель диалога – не выстроить теологическую систему, а научить философа критически мыслить, проходя через все возможные умозрительные конструкции. Российский исследователь Ю. А. Шичалин в предисловии к своему переводу «Парменида» отмечает, что современная наука отошла от однозначных трактовок, признавая многоплановость диалога, который одновременно является и критикой мегарской школы, и упражнением в логике, и продумыванием фундаментальных онтологических проблем.

Переход от «философского евангелия» к «логико-метафизическому пазлу» отражает общую эволюцию философской культуры: от поиска готовой сакральной истины в авторитетном тексте – к критической реконструкции проблемного поля и аргументативных ходов, которые сам Платон, возможно, и не считал окончательным догматом, но предлагал как вызов для мыслящего ума.

2. Нерешённый «Парменидовский вопрос»

Однако это отнюдь не привело к окончательному разрешению «Парменидовского вопроса»; напротив, диалог оказался в эпицентре ожесточенной критической полемики.

3. Первый лагерь интерпретаторов: апории и проблема авторства

Одни интерпретаторы видели в его второй части хаос софизмов и неразрешимых апорий, ставя перед собой жесткую альтернативу: либо признать Платона автором произведения, едва ли достойного его гения, либо объявить диалог неподлинным, дабы спасти, по крайней мере, философскую репутацию Платона.

4. Второй лагерь интерпретаторов: поиск скрытого смысла

Другие же, стремившиеся читать между строк, усматривали в логических упражнениях «Парменида» содержательные философские результаты и, в зависимости от их понимания, определяли диалогу соответствующее место в корпусе платоновских сочинений.

5. Фокус данного исследования: теория идей и методология

К последним принадлежат, в частности, те исследователи, которые распознали, что центральной целью «Парменида» является критическое переосмысление и обоснование теории идей. Поскольку данное исследование ставит своей задачей критический анализ этой конечной цели «Парменида» и методологии ее достижения, представляется целесообразным начать с композиционного и содержательного разбора диалога, дополненного ключевыми текстовыми фрагментами.