Что я хотела вам сказать… Сборник стихов

Размер шрифта: 13

Редактор Светлана Чернавская

Корректор Светлана Чернавская

Оформление обложки Светлана Чернавская

ISBN 978-5-0068-1180-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо чашки кофе

Начните утро со стихов,
Стихов талантливых поэтов —
Не с грустных мыслей о плохом
И новостей из интернета.

Не приподняв с постели бок,
Не отлепив главы с подушки,
Читайте: Друнина и Блок,
Рождественский, Есенин, Пушкин!

Как будто полный свежий вдох
Или глоточек родниковый:
Восторг и трепет – как же смог
Поэт вот так возвысить Слово!

Оно прольёт на сердце сладость,
Как в детстве – пенье петухов,
И будет целый день вам в радость.
Начните утро со стихов!

60 и 20

Март на дворе, наступает весна,
Будет мне скоро двадцать —
Нет женихов и как перст я одна,
Горько с бессонницей знаться.

Как метроном, барабанит капель,
Капельки, как минутки,
Быстро за мартом мелькнет и апрель —
Время торопится жутко!

Скоро мне тридцать, ночами без сна,
Муж не ночует дома,
Толку, что замужем, сплю-то одна,
Койка, как плац, огромна.

Сорок исполнилось – бдю у окна,
Муж мой храпит, как трубы,
Полночь пробило, однако нет сна —
Жду дочерей из клуба.

…Вот наконец не мешают мне спать,
Кайф, что одна я, братцы!
Завтра исполнится аж шестьдесят,
Лучше б, конечно, двадцать…

Марсы и Венеры

Говорят, расширяется наша Вселенная,
В непонятные дали летит Млечный Путь,
Так стремительна жизнь наша краткая бренная,
Что порой недосуг и на небо взглянуть.

Лучше взглядывать чаще в любимые лица
И поближе друзей дорогих привечать —
Друг от друга мы тоже хотим отдалиться,
Чем отчётливей возраста зреет печать.

Нас разводят года не спеша, но старательно,
Вот супруги со стажем – и вместе, и врозь.
Если этот вопрос изучить повнимательней,
Что мы с разных планет – и поверишь всерьёз.

Обзаводимся каждый своим интересом
И друг друга совсем не хотим понимать.
Даже вечером тихим уютным воскресным
Марса в кресло влечёт, а Венеру в кровать.

Разделяются эти планеты в галактике
Миллионами лет световых навсегда…
У Всевышнего, видно, особая тактика,
Человеку её не понять никогда.

Философия

Алели аллеи разлапистых клёнов,
Рябили рябины, боярышник сладкий,
На траву газонную, ярко-зелёную
Слетали листочки, как будто заплатки…

Осенних примет городских так немного,
Там взглядом окинуть окрестности трудно,
Осенние мысли, они про погоду,
Одежду да обувь – чтоб было уютно.

В деревне же всё совершенно иначе:
Тут каждый листочек часть жизни уносит,
И дождь – не вода, это небо тут плачет,
Здесь каждый второй от рожденья философ.

И взгляду просторно в полях опустевших,
И жалко увядшие астры и розы,
Но после несносной жары надоевшей —
Как в душу бальзам сквознячок под берёзой.

Вот птицы уже собираются в стаю,
И сонной душе вдруг становится тесно,
Куда их природа влечёт, я не знаю,
Но тоже сорваться не терпится с места.

И, в общем, не так уж и важно в деревне,
Во что я обута, во что я одета.
Острее здесь глаз, не торопится время,
И хочешь – не хочешь, а станешь поэтом.

Моему Пегасу

Что же ты, мой Пегас, охромел, обезножел
И поникли твои легендарные крылья?
Кто тебя, дивный конь, обратал и стреножил,
Что взбрыкнуть и заржать не способен в бессилье?

Может, ты и не конь, а старушка-кобыла
Сивой масти, которой зов рифмы неведом?
А стихи, что я в лунную ночь сочинила,
Назовут хоть прекрасным, но всё-таки бредом.

Просыпайся, коняга, прозванье Пегаса
Не пристало любимцу Эвтерпы позорить.
Кличет муза тебя и меня на Парнасе,
Будешь, друг мой, лениться – придётся пришпорить!

«Отпускают с годами любимых …»

Отпускают с годами любимых —
Жизнь свела, а потом развела,
Ты был светом и хлебом единым —
Не судьба, вот такие дела…

Эх, да что там лукавить напрасно,
Проклинать и судьбу, и злой рок,
Это мне померещилось счастье,
Я ж тебе – как привал у дорог.

У тебя к горизонту дороги,
Даль чиста, словно в клетку тетрадь…
Оторвать можно руки и ноги,
Я смогла часть души оторвать.

Ни лицо я не помню, ни имя,
И не ёкает больше в груди.
Счастлив будь и с другой, и с другими…
И по снам по моим не ходи!

Сияет крест…

Припудрен розовым восток.
Цветы в садах уже поникли.
Октябрьским утром между строк
Так и стремится грусть проникнуть…

Но всходит солнца жёлтый шар
И золотит дерев верхушки,
И разгорается пожар
На куполах простой церквушки.

Сияет крест по-над селом,
Над православной нашей Русью.
Ночные мысли тонким льдом
На солнце тают вместе с грустью.

Спасибо, Господи, за то,
Что новый день Тобой дарован.
Мы сами злом иль добротой,
Или трудом его наполним.

Расплескалась осень…

Расплескалась осень по деревне,
Сентябринок огоньки зажгла,
Нарядила в золото деревья,
Тополя раздела догола.

Жёлтых хризантем мерцают звёзды,
Будто солнышка последний свет,
Только вот влюбляться уже поздно,
Осень – для стихов, коль ты поэт.

Время для всего своё, и вёсны —
Вот пора для счастья и любви,
Когда ночи лунны, утра росны,
Когда ландыши, жасмин и соловьи.

Так решила матушка-природа
За созданий сущих и живых.
Осень – пожилое время года…
Значит, для влюблённых пожилых!

Старое кино

(онегинской строфой)

Всё чаще осенью стучатся
Дожди к тебе и мне в окно,
И память осенью всё чаще
Цветное крутит нам кино.
Порою даже без желанья
Покажет мне воспоминанья:
Река и лес, поля кругом
И бабушкин старинный дом.
Деревня в семь белёных хат —
Там родина, года былые.
Наверно, это ностальгия,
А может, возраст виноват,
Но детство будто наяву,
Хотя я так давно живу…

Иным всё было, помнит каждый,
Там день с утра пророчил радость,
И верилось, что вот однажды
Случится чудо, словно данность.
Болезней не было и страха
И сердце билось юной птахой,
А главное, понятно всем, —
У нас там не было проблем.
Казалась, лето длилось вечно:
Цветы, лошадки-облака,
И мама с кружкой молока…
Теперь – ненастный серый вечер.
Кино такое есть у всех,
Поплакать под него не грех.

Наш путь

В спину вихрь подгоняет попутный,
И прохладный сквозной ветерок
Освежает сердито к полудню
Зной далёких и долгих дорог.

А вдоль стёжки широкой и торной —
Всё пейзажи идиллий пастушьих,
Стройный хор с неба ангелов горних
Услаждает и уши, и душу…

…Наши деды хотели как лучше —
Внукам жизнь сделать гладкой и ровной.
Что же ветер в лицо такой злющий?
Что же сплошь всё кресты да вороны?

Но мы с вами, друзья, оптимисты,
Верим: где-то, вон там, за пригорком,
Нас ждёт сад расчудесный, тенистый,
Весь в плодах, сладких-сладких, не горьких.

Был ноябрь…

Был ноябрь удивительно тёплый,
Шли дожди и писались стихи,
И души непоседливой вопли
Удивительно стали тихи.

Вечерами мне славно гулялось,
Хоть темнеет в селе уже в пять,
И последнюю осени малость
Так хотелось чуть-чуть удержать.

В переулке знакомы соседи,
Что там – знаю гусей тут в лицо,
И машины, что мимо проедут,
Каждый кустик, цветок, деревцо.

Всё уже примелькалось, не внове,
Незатейлив окрестный пейзаж,
Почему ж так тепло и спокойно
И строчит по листку карандаш?

Видно, время пришло постоянства,
Притупился восторг новизны,
Где-то мимо сквозит ветер странствий,
Корабли и мосты сожжены.

Пусть всегда будет так, как и было —
И соседи, и лес за рекой,
Всё, что сердцу приветно и мило,
Что в душе разливает покой…

Про межсезонье

Струится дождь по рамам и по стёклам,
Смывая с них цветочную пыльцу,
Деревья голые в саду промокли,
Что делать – осень движется к концу.

За осенью зима наступит снова —
Всему в природе свой черёд и срок,
Но мы к сезону мрачному готовы —
Частичкой лета запаслись мы впрок.

Чеснок и косы лука тяжелеют,
Варенья, соки и в пучках чабрец.
Вот помидорки в баночках алеют
И бодро зеленеет огурец.

Закуски всякие к своей терновке —
В шкафу мерцает, как рубин, бутыль.
Ломают полки в зиму заготовки —
Такая, растудыть твою, кадриль!

И пусть теперь не будет долго солнца,
К ноябрьской темноте давно привыкли —
Под кружевною шторкой на оконце
Осветит день оранжевая тыква.

И яблоки антоновки на блюде,
Волнующий до дрожи аромат,
Из детства ощущения пробудят,
Помогут межсезонье скоротать…

Осенние костры

Горят по осени костры,
Одни горят, другие тлеют.
Любовь и пламя – две сестры,
Пришло мне в голову сравненье.

Со мной согласны вы сейчас?
Влюблялись без ума? А мне вот
«Костры» жгла осень, и не раз,
Заполонив в любовный невод.

Дымки завьются тут и там,
Окрасится листва пожаром,
Качнёт вдруг память по волнам,
И в сердце будто кто ужалит.

Кострам отмерен краткий век,
И жар любви недолго длится:
Будь то огонь, будь человек —
Погасит время иль водица.

Дымков осенних сладкий яд
Щекочет нос приятным чихом.
Костры по осени горят —
Но не мои теперь, а чьи-то…

«Так мало в нашей жизни совершенства …»

Так мало в нашей жизни совершенства —
Во всём найдёшь и минус, и огрех.
Лишь совершенство дарит нам блаженство,
Чарует и прельщает, вводит в грех.

Какое бы, казалось, наслажденье —
Смотреть в костёр, в огонь его и жар,
С друзьями у реки на дне рожденья…
Но выпьет кровь назойливый комар.

Вот бриллиант: приличный вроде камень,
И блеск, как у мерцающей звезды,
Не куплен, а поклонником подарен.
Но не такой уж чистой он воды!

Того же взять, к примеру, кавалера,
Что так и просится на комплимент:
Усы, костюм и взлётная карьера,
А на поверку – хам и импотент.

Вот дама: формы, стройная фигура
И миловидность юного лица,
А рот откроет: сплетница и дура.
Таким примерам в жизни несть конца.

И не найти, к чему бы не придраться,
Нет идеальности в реальности земной…
Так, может быть, несовершенство, братцы,
Ущерб, изъян – внутри меня самой?

Что делать в 5 часов утра?

Зачем вставать мне ровно в пять?
Что не даёт подольше спать?
По статусу дано без меры
В постели быть пенсионеру.
Из наших кто-то выдал мудро:
Когда ты встал, тогда и утро.
Но спорит внутренний будильник,
Как будто кто включил рубильник:
За пять часов пошла минута —
И не бывало сна как будто.
Какая суть в пятёрке этой,
Шаманство, магия, помета?
Не в шесть, не в семь, не в полседьмого,
А в пять я к подвигам готова!
Тем озадачившись вопросом
(Любой поэт всегда философ),
Скажу, к чему пришла в итоге,
Хоть тайну не открою многим:
Мы с возрастом к корням всё ближе,
А родились-то не в Париже,
В среде не царской, не дворянской,
Вот я, допустим, из крестьянской.
Срывают корни сна покровы:
Мне в пять часов доить корову!
Коровы нет. Что делать в пять?
Приходится стихи писать!

Про характер

В этом мире ничто не случайно,
Если пристально, в корень, смотреть:
И рожденье, и, как ни печально,
Не случайны болезни и смерть.

Всё подвластно судьбе и законам —
Вектор выдан, куда нам идти,
Только вместо тропы этой ровной
Часто ищем другие пути.

Но напрасны метанья, порывы
Изменить под себя всё вокруг.
Этот вектор, без альтернативы,
Он в тебе, он – характер, мой друг.

Испытала сама те основы:
Хочешь – верь, а не хочешь – не верь.
Лбом преграду пробьёшь – завтра снова
Ты упрёшься в закрытую дверь…

Басня… Или не басня…

Сидели голуби на крыше,
На двадцатипятиэтажке.
Надутые: куда уж выше!
Один из них был самый важный.

На краешек присел он крыши,
Задумчив, собран и расчётлив:
Чтоб обо… ать того, кто ниже,
Расчёт быть должен меток, точен.

Как раз подъехала машина —
Крута, блестяща чёрным лаком,
В ней депутат – в том доме жил он,
И голубь наш тот «Порш» обкакал.

Вот так бывает – хоть ты птица
С высоким креслом и полётом,
Придётся с данностью смириться —
Всегда найдётся выше кто-то!

…И вроде складной вышла басня:
В ней слог и смысл, мораль опять же,
Но жизнь не басня, это ясно,
В ней нет морали, скажет каждый.

…Не видел депутат отметин —
Ему плевать, он небожитель,
И кары свыше не заметил,
А «Порш» отгонит мыть водитель…

Снежинка

Какой же Промысел чудесный
Создал из капельки воды
Воздушный, нежный и прелестный
Эскиз Рождественской звезды!

Порхают на морозце льдинки,
Их не найти похожих двух.
Творенье дивное – снежинки,
Не выразить восторга вслух.

Их совершенство неземное
В душе, как музыка, звучит.
И вот одна передо мною,
Раскинув, как звезда, лучи…

Пусть от тепла она растает,
Присев на руки и уста.
Их сотни, мириады, стаи —
Да будет вечно красота!

Про ложь

Уймите безумные речи,
Сомкните неверные руки —
Мои терпеливые плечи
Не вынесут груз этой муки.

И прочь лицемерные взгляды,
А впрочем, потупимся оба
И смежим ресницы, так надо, —
Глазами не встретиться чтобы.

Но вы и тверды, и упрямы,
С усмешкой: мол, что это с нею?
Вы врёте бесстыдно и прямо,
А я почему-то краснею.

Ни тени смущенья не видно,
Не мучает ложь вашу душу…
Бывает тому часто стыдно,
Кто ложь эту вынужден слушать.

Стихи про стихи

Приходят стихи, как во сне барракуда:
Огромные, страшные, злые, зубастые.
Я им говорю: – Я писать вас не буду! —
Они отвечают мне: – Вот ещё! Здравствуйте!

А кто будет спрашивать вас, поэтесса,
Гони нас в окно, мы пролезем и в форточку —
В извилинах мозга нам скучно и тесно,
Давай, извлекай нас, записывай в строчечки!

– Пардон, поэтесса проснулась едва ещё
И не умылась, не выпила кофию,
И слов не придумала, метких и жалящих…
– Пиши всё подряд, назовёшь философией!

– Ну дайте раскинуть немного мыслишками —
Всё вертятся пошлость, банальность, трюизмы.
Читателя за нос мы водим не слишком ли?
– Пиши, говорят, назовёшь акмеизмом!

– Мне стыдно: сырые стихи, неумелые,
Позвольте, но это уже графомания…
– Плевать – назовёшь нас свободными, белыми,
Кого-нибудь снова, возможно, обманем мы!

Не люблю декабри…

На деревья, покрытые инеем,
Расплескали свой свет фонари.
Это утро московское синее
Не согреют огней янтари.

Устремлённо спешат все прохожие —
Мир в душе ведь у каждого свой,
На взъерошенных галок похожие,
А глаза, как у заспанных сов.

Под ногами и сыро, и слякотно,
Куцый день, солнца луч бы взаймы.
В декабре чаще хочется плакать мне
И страшит бесконечность зимы.

Пусть изящно, как жёлтые лилии,
Вдоль аллей клонят стан фонари;
Может, город, картинка и милая —
Не люблю я твои декабри…

Про длинный язык

Что будет завтра – знать нам не дано,
Синоптики – и те оставят с носом,
И лучше посмотреть с утра в окно,
Чем доверять сомнительным прогнозам.
Любой колдун, астролог, хиромант
Наврёт с три короба за ваши бабки,
Ходить к гадалкам – дохлый вариант,
Живите, как живётся, но с оглядкой.
Пусть наверху за нас все решено,
За судьбы всех колен и всех потомков,
Надейтесь, уповайте, верьте, но
Не забывайте подстелить соломку.
Не поощряйте каждый личный бзик,
Не потакайте собственным капризам
И длинный придержите свой язык —
Он главная досада нашей жизни.
Испортит и карьеру, и любовь —
Присущ сей грех не только лишь плебеям,
Тот орган отрубить готов любой,
Когда уж поздно… Знаю по себе я.

Кошки-ангелы

Даются нам кошки для радости,
Для радости, правда, не вечной —
Уходят однажды за радугу
Пушистенькие человечки.
Уходят осенними тропками
Под шорох листвы и шуршанье,
Ступая следочками робкими,
Без слёз и без слов на прощанье.
Под занавес дня листопадного,
Любить научив нас, как нужно,
Идут на покой кошки-ангелы,
Оставив следы в наших душах…

Всё будет хорошо…

Как неожиданно красиво нынче утро,
Начало декабря – ничто не предвещало:
В домах напротив стёкла в окнах перламутром,
Восходу вторя, отливают блеском алым.

И кажется, что даже воздух нежно-розов,
И первый снег, что ночью землю припорОшил,
И крыши, и дома, и спящие берёзы,
И лист последний, что небрежно клёном брошен.

И этот цвет, и свет, и небо голубое
Как будто свыше посланы, чтобы сказать мне:
Всё будет хорошо теперь у нас с тобою
И будет новый день наполнен благодатью!

Не знаю…

Так медленно с пальцев стекает вода,
Когда красоту каждой капли оценишь.
Но будто в песок просочатся года,
Когда свою жизнь ты ценить не умеешь.

А ветер бесстрастный развеет песок,
И все позабудут, что жил ты на свете…
Поскольку свой след ты оставить не смог,
Судьбу, получается, бросил на ветер.

Но как рассчитать Богом данные дни,
Как правильно время на капли размерить
И каждую смочь в бриллиант огранить,
Чтоб жизнь прожитая не стала химерой?

Спроси хоть священника, хоть мудреца,
Ответит: «На Бога живи уповая!»
Что сделать, чтоб память оставить в сердцах?
Не знает никто, и я тоже не знаю…

Невредные советы

Я родилась давно, в стране Советов,
И хоть советовать сегодня всяк горазд —
Прислушайся к советам тёти Светы,
Их кто-то, может, и потомкам передаст.

При сборке техники не будь беспечным —
Всегда читай инструкцию не после – до!
А если завтракал ты кашей-гречкой,
Мой миску сразу – позже не отмыть следов.

Еще совет: чтоб сэкономить денег,
Приобретай всегда лишь серые трусы!
С бельём стирать их можно с чёрным, с белым —
За это непременно скажешь мне мерси!

Всё остальное – индивидуально.
Мысль изречённая, сказал поэт, есть ложь.
Сто лет хоть проживи, итог банальный:
Родился дураком – и дураком помрёшь.

Зимнее солнцестояние

Сегодня зимнее солнцестояние —
Зависло солнце над землёю низко,
МалО до горизонта расстояние,
И нет тепла от солнечного диска.

В домах пораньше включим электричество,
И не заметим значимую дату:
Приход зимы, друзья, – астрономический —
У наших предков Новый год когда-то!

В согласии с традициями древними
В тот день долги должны раздать славяне,
Как символ прошлого, сухое дерево
Поджечь в костре на праздничном гулянье.

Пусть в душах тоже огонёк засветится,
Чтоб поселился там покой, как прежде,
И в зимние бессолнечные месяцы
Любовью греет, верой и надеждой.

Про январь

Осторожно, несмело, украдкой,
Сквозь декабрьскую сырость и хмарь,
Как женатый любовник, с оглядкой,
Пробирается месяц январь.

Он придёт, непременно и точно
И наступит в назначенный час.
Он терпение наше нарочно
Проверяет на прочность сейчас.

Чтоб помучились мы в ожиданье:
Где же скрип под ногою и хруст.
Он кокетливо просит вниманья,
Приглашенья из наших ждёт уст.

Будет снег ослепительно ярок,
И метели – не всё же дожди,
Покрывала и шубы в подарок—
Ты немного ещё подожди.

Тем отраднее встреча чарует,
Чем длиннее томленье разлук.
И неважно, о чём говорю я, —
О зиме или нежности рук…

Новогодние желания

Пошли мне, Господи, в году грядущем благо
И отпусти мне все мои грехи,
Чтоб, словно свежее дыханье, на бумагу
Ложились откровенные стихи.

Чтоб не было ни войн, ни бед, ни катаклизмов
И радостью лучился каждый день,
А слёзы и печали где-то в прошлой жизни
Остались, словно за спиною тень.

Дай, Господи, любви мне, счастья и здоровья,
И сил простить того, кто виноват.
И ангелы пускай слетятся к изголовью…
А всем друзьям – того же, но в сто крат!

Рождественская звезда

Прозрачна зимняя река,
Как будто прОлитые слёзы.
Мороза крепкая рука
Её сковать не шлёт угрозы.

И беспокоится вода,
Бормочет глухо и сварливо,
И отражается звезда
В холодных струях говорливых.

Звезда трепещет и дрожит:
Зачем равнины снежной вместо
Воды январский хризолит
Под ней сверкает неуместно?

Где снежный пух, где холода?
Земля черна и пашни сиры…
Дрожит полночная звезда
Над нашим грешным,
грешным миром…

«Я тебе напишу, может быть, этой ночью…»

Я тебе напишу, может быть, этой ночью,
Когда окна погаснут в соседних домах,
Когда выведет псину соседка впотьмах,
Когда мрака на землю опустятся клочья.

Расскажу про любовь – как со мной оно было,
Как царапает кошкой зараза-любовь,
Как любила любимой быть страстно тобой,
А тебя самого, может, и не любила.

Уж вернулась соседка с прогулянной псиной…
Так любила ли я? Или просто дурман?
А на улице минус и плотный туман
Превращается в бархатный сказочный иней.

Я мартини в бокал подолью себе срочно —
Вот заманчиво рядом напиток стоит.
Мне осмыслить так много ещё предстоит.
Я тебе напишу. Только это не точно…

Свет и Слово

Был мир во тьме, и бездна лишь в начале,
Земля была безвидна и пуста,
И вот Слова над тьмою прозвучали,
«Да будет свет!» – рекли Его уста.

И отделился хаос тьмы от света,
От неба и воды – земная твердь.
Препоручил Всевышний нам планету,
Чтоб жизнь на ней не прекращалась впредь.

Нам эту жизнь беречь и эту Землю,
И этот свет, и наше бытиё,
Божественному Слову сердцем внемля
И усмирив тщеславие своё.

Утешь словами боль в чужом сознанье,
Дари другому отражённый свет.
Пребудет вечно наше мирозданье,
Пока конца словам и свету нет…

«А небосвод и звёздный был, и лунный…»

А небосвод и звёздный был, и лунный,
Светились мягко сами небеса.
В такие ночи в бытии подлунном,
Бывает, происходят чудеса.

Играла музыка, ах, как она играла!
Как звуки те чарующе лились
И замирали отгласом хорала,
Легко в надзвёздную взмывая высь!

В ту ночь была я королевой бала,
И обнимал партнёр мой гибкий стан,
А платье шёлком ноги обвивало,
И сладостный пленял меня дурман…

…Всё это – сна ночное покрывало,
Лишь взмах ресниц – и кавалер исчез.
Пропали сразу, как и не бывало,
И вальсы, и старинный полонез…

Ещё тепло руки хранит запястье —
Мы в целом мире были лишь вдвоём…
Но танцевать во сне, конечно, к счастью —
Написано так в соннике моём…

Говори…

Говори, говори, говори
Только то, что услышать хочу я.
Повтори, повтори, повтори
Те слова, что мне сердце врачуют.

Как глоток молодого вина,
Как бальзам на засохшую рану —
Эти звуки, и счастья волна
Теплотой разливается странной.

Может быть, может быть, может быть
Ты и сам в это чуточку веришь,
И для самых горячих молитв
Я открою в душе своей двери.

О тебе, о себе помолюсь —
Я ещё не дотла сожжена.
И словами твоими упьюсь
Допьяна, допьяна, допьяна…

Нарисуй свою жизнь

На полях – снег по белому белым
Стелет скатерть и морщит горбы,
Чертит он, как и я, неумело
Свои линии зыбкой судьбы.

Нам судьбу при рожденье авансом
Выдают, как нетронутый холст,
Только площадь для всех будет разной —
То клочок, а то несколько вёрст.

И рисуй свою жизнь с вдохновеньем:
Хочешь – ад на земле, хочешь – рай,
С высочайшего благословенья,
Не веди только кистью за край…

…Словно снег, я когда-то растаю —
Частью жизни является смерть,
И свою я картину оставлю,
Но не знаю, кто будет смотреть…

Про время

А время всё расставит по местам,
Хоть и летит галопом сумасшедшим:
Казалось – будущее где-то там,
Но быстро станет временем прошедшим.

И если кто-то нынче запер дверь
Перед твоим стучащим бурно сердцем,
Он сам упрётся завтра, как в барьер,
Горячим лбом в захлопнутую дверцу.

Вон, видишь, строит мост большой чудак,
Однажды им самим же и сожжённый.
Он сделал всё, представь, ведь это так,
Чтоб оказаться всюду прокажённым.

Оно живое, вовсе не абстракт:
Приходит, лечит, истекает время.
Шутить не надо с ним, и это факт,
Себе дороже будет, уж поверь мне…

«Над остывшей землёй разгорается день…»

Над остывшей землёй разгорается день.
Что сулит он – заранее знать мы не можем:
Вдруг с собой принесёт знак больших перемен
Или будет со всеми обычными схожим.

А быть может, несёт он недобрую весть…
Но так трепетно утро и нежно-смиренно.
Разве может плохим оказаться предвестьем

Продолжить чтение