Невольный попутчик

История 1. Лида

Это было самое шумное купе в вагоне. Три молодые женщины после совместно выпитой бутылки шампанского трещали как сороки, весело смеялись, вспоминая случаи из своей жизни. Четвёртая, дама с огненно-рыжими волосами и надменным лицом, сидела, молча глядя в окно на проносившиеся мимо дома и деревья. Наконец она уступила настойчивым просьбам попутчиц.

***

Хорошо. Расскажу вам свою историю, но предупреждаю: вряд ли она вас повеселит. Было это лет семь назад. Я училась тогда на третьем курсе филфака. Он подошёл ко мне на студенческой вечеринке и пригласил на танец. Я смерила его взглядом. Худющий мальчик в потёртых джинсах и футболке, в очках и с неуверенной улыбкой – таких вокруг тысячи. Я же – звезда курса! Парни ходили за мной табунами. Но у меня была уже тогда цель – красный диплом МГУ и карьера, а мужчины – дело десятое.

И всё же я снизошла и позволила пареньку закружить меня в ритме танца. Танцуя, он то краснел, то бледнел. Несколько раз пытался со мной заговорить, но слова застревали у него в горле, а я, усмехаясь про себя, не стремилась ему помочь. Танец закончился. Мы кивнули друг другу и разошлись в разные стороны, даже не познакомившись. Уже через пять минут в кругу подруг и поклонников я и думать забыла о нём.

Наверное, месяц прошёл с того вечера. Я возвращалась после лекций домой, шла по бульвару не спеша, любовалась яркими красками осени, как вдруг кто-то грубо дёрнул меня за руку, да так, что я отлетела в сторону, еле оставшись на ногах.

– Что, чёрт возьми!.. – начала я орать, но тут поняла, что этот рывок спас меня от пролетевшего мимо велосипедиста.

Я наконец взглянула на спасителя: им оказался тот самый парень с вечеринки.

– Спасибо, – буркнула я, – но мог бы и поаккуратнее.

– Извините, – опять покраснел он.

– Ладно уж. Давай познакомимся, что ли? Меня Лида зовут.

– Костя.

– А ты, оказывается, умеешь говорить, – усмехнулась я. – Чем занимаешься, Костя?

– Как и вы, учусь в универе. На геолога.

– Хватит уже мне выкать. Давай перейдём на «ты».

– Хорошо. Можно мне вас… тебя проводить до дома?

– Нет, мы уже почти пришли. Пока, – я помахала ему рукой и свернула в свой переулок.

Он стоял и неловко махал мне вслед.

Через пару дней мы опять встретились на бульваре. На этот раз он шёл мне навстречу. Я поняла: это не случайность, но сделала вид, что меня ситуация не касается. Поздоровались. Костя развернулся и пошёл рядом. Я не возражала. Вскоре мы уже встречались почти каждый день. Он не просил меня ни о чём, не намекал на свидания, походы в кино или кафе. Меня это устраивало. Просто рядом был человек, с которым можно было поговорить на разные темы. Со временем он раскрылся. Оказалось, Константин много читает, путешествует по России. Калининград, Урал, Камчатка… Где он только не бывал!

Рассказы его были интересны, но он умел и слушать. Как-то я спросила про его идеал женщины.

– Не знаю. Не задумывался, – пробормотал он, в очередной раз покраснев.

– А зря! – мне почему-то не понравился его ответ. – Вот мой идеал мужчины – это человек, который одинаково хорошо работает головой и руками. Хочу, чтобы он хорошо зарабатывал. Хочу, чтобы он был способен на смелые поступки. Хочу, чтобы на него можно было положиться и опереться. И да! Я ненавижу ложь. Кто хоть единожды солжёт мне, перестаёт для меня существовать. Что скажешь?

– Ты права, – сказал он после некоторой паузы. – Около тебя когда-нибудь должен появиться именно такой мужчина.

Сейчас я думаю: «Какая же я была идиотка!»

После последнего экзамена летней сессии он встретил меня с букетиком ромашек.

– Сдала?

– Конечно. Отлично.

– Поздравляю! – он протянул цветы. – У меня тоже сессия позади. Пойдём погуляем?

– Пойдём.

Мы долго шли молча, наслаждаясь солнечным июньским днём.

– Я хотел тебе сказать, – начал он, запинаясь.

– Ну что ты мямлишь? – подстегнула я его, ожидая услышать что-то вроде признания в любви.

– Я уезжаю на неделю в горы, – наконец выдавил он.

– Зачем? – разочарованно выдохнула я.

– Мы с ребятами едем на Алтай, хотим покорить Белуху.

– Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт, – засмеялась я.

– А туристы, дураки, тащат в гору рюкзаки, – подхватил Костя. – Мне, как будущему геологу, будет этот поход полезен.

И он стал красочно описывать предыдущие походы в горы и тайгу. У подъезда моего дома мы попрощались.

– Упадёшь в пропасть – домой не приходи! – пошутила я на прощанье.

– Я вернусь, – Костя помахал рукой, отвернулся, ссутулился и быстро, почти бегом, двинулся прочь.

Через неделю он не появился. Не появился и через две. Звонок с незнакомого номера застал меня за чашкой кофе.

– Здравствуйте, это Лида?

– Да. Кто это?

– Михаил, друг Кости.

– А что, сам он мне уже не может позвонить? Нанял вас секретарём?

– Нет, я уже вам сказал: я его друг. Мы вместе ездили с ним на Алтай. Он дал мне ваш номер на всякий случай.

Какой-то комок застрял в горле.

– Лида, вы меня слышите?

– Да, – прошептала я.

– Нас накрыла лавина. Звоню вам из больницы. Нога в гипсе, поэтому прийти лично к вам не могу.

– Что с Костей?

Зловещая пауза в трубке…

– Что же вы молчите?! – ору я.

– Костю не нашли…

Трубка выпала из рук. Я прорыдала весь день и всю ночь. Мама, как могла, успокаивала меня, но всё было напрасно. Перед глазами стояла ссутулившаяся фигура Кости, уходящего вдаль.

Вы спрашиваете, что же было потом? Потом я ездила в больницу к Михаилу. Он рассказал все подробности той экспедиции. Потом я ездила на Алтай, в тот самый лагерь, откуда они выдвинулись покорять очередную вершину. Я разговаривала с сотрудниками МЧС, участвовавшими в спасательной экспедиции. Я ездила в местное отделение полиции, чтобы узнать, не появлялся ли в последнее время человек, у которого пропала память. Всё было напрасно, никаких следов.

И всё-таки мне кажется, что когда-нибудь я встречу его, улыбающегося, идущего навстречу с букетом ромашек. Ух, какую пощёчину я ему тогда влеплю! Давайте спать, девочки. Поздно уже.

В купе было очень тихо. Попутчицы молча заняли места согласно купленным билетам.

Александр Васильев

Попутчик сделал паузу, чтобы я смог пережить эту историю. Должен сказать, чтобы не повторять вышесказанное предложение каждый раз. На протяжении всей дороги после каждой истории он делал паузы, то ли для того, чтобы понаблюдать за моей реакцией, то ли для того, чтобы самому «пересобраться» с мыслями. Думаете, нет такого слова «пересобраться»? Ошибаетесь. Как ещё назвать состояние, когда с мыслями нужно разобраться, а потом снова собраться?

То-то и оно.

Он разобрался, собрался и продолжил…

История 2. Руслан и Людмила

Эту историю рассказал мужчина в возрасте, в каком – сказать сложно, но, судя по седине и морщинам на лице, примерно предпенсионном. Перед тем как начать откровение, он и его попутчики наблюдали из окна купе классическую трогательную сцену расставания мужчины и женщины. Объятия, поцелуи, слёзы на её глазах, извинения на его лице. Мужчина вскочил в вагон, а женщина повесила голову и устремилась к началу перрона, скрывая слёзы от прохожих, которым совсем не было до неё дела.

***

– Да. Точно такая же ситуация была и у меня лет десять назад, – произнёс вслух, задумавшись, мужчина предпенсионного возраста.

Его никто не перебил, а наоборот, попутчики смотрели на него в ожидании рассказа. Он это почувствовал и продолжил:

– Я никому о ней не рассказывал. О той женщине, с которой был знаком на курорте десять дней, которую любил целых три дня. Вы скажете, что три дня – это очень мало для слова «любил»? А как вам такое, что «люблю до сих пор»?

У меня в жизни всё уже сложилось. Всё на своём месте: работа, жена, дети, уже два внука. Всё шло и продолжает идти своим чередом. И я никогда не буду ломать ни свою жизнь, ни жизнь своей семьи, ни жизнь Людмилы. Да, её звали Людмила. Кстати, меня зовут Руслан. Вот так. Вам не кажется иногда, что в некоторых именах уже заложена какая-то… пророческая, что ли… связь? Я пять дней пересекался с ней в санатории, не обращая на неё внимания, а тут представились по случаю друг другу, услышали имена друг друга и… оба-на – какая-то искра. Семь дней общения ни о чём, семь потерянных для счастья дней – и на три дня в омут ангела. Про чертей не скажу ничего, хотя, может, и они попутали. Хотя путают бесы, по-моему. Так говорят ведь: бес попутал, в тихом омуте черти водятся. У меня в голове тогда всё перемешалось и на место до сих пор не встаёт.

И всё. «Ваше время истекло»! Чего-то я сегодня одними цитатами общаюсь. Видимо, потому что своих слов для этой… «нет повести печальнее на свете»… не хватает. Слишком поздно встретились Руслан и Людмила, чтобы из их любви что-то получилось.

«История не любит сослагательного наклонения», даже если это история двух людей. Слава богу, никого больше она не задела. Но я иногда думаю: а что было бы, если бы мы разрушили свои семьи, стали жить с ней вместе? Мои дети не признали бы её. Это точно, потому что для них наш брак с мамой – это что-то святое и нерушимое. Её дети не признали бы меня, потому что у неё была такая же ситуация, только хуже. Там на ней всё держалось, а муж копейки зарабатывал, да ещё и пропивал ползарплаты, но дети почему-то его любили, и Людмила не готова была что-то менять в своей жизни. Жили бы одинокие, как бурундуки, старились, ворчали друг на друга и упрекали бы фразами типа «это ты мне жизнь сломал», «это ты меня из семьи увела». Не нужно такого!

Может быть, я об этом так думаю для самоуспокоения, самооправдания, чтобы не думать о том, что всё могло бы сложиться, и счастливо. Может быть, но мне легче думать так, а не страдать от якобы «потерянного рая».

Мы расстались – и всё! Отпустили друг друга.

…

Наблюдали сцену перед окнами? Я уверен, что кто-то и десять лет назад смотрел, как я обнимаю и целую её на прощание. Это был самый сладкий поцелуй в моей жизни. Она плакала. Не рыдала, но слёзы, как в литературных штампах, «сами катились по её лицу». Солёные. Я помню их вкус, потому что чувствовал их у неё на губах. Кто-нибудь наблюдал, но нам было наплевать, потому что, кроме неё и меня, не существовало на перроне и в вагонах других людей. И весь мир был – только я и она.

Мы расстались. Руслан и Людмила расстались навсегда. И здесь ни при чём «судьба-злодейка». Здесь «причём» только наше решение. Мы были сильнее нашей страсти. И я очень рад этому. Мы сильные люди! Мы справились и расстались.

– Ты для меня ничего не значишь.

– Почему тогда ты плачешь?

– Я для тебя ничего не значу.

– Почему тогда я плачу?

Ещё одна красивая цитата. Ну уж извините, день у меня такой, цитатный. Да и вообще… Взбудоражили меня эти «расставальцы» на перроне. Всколыхнули. Хотя ведь это я решил, что у них всё так же, как у не книжных Руслана и Людмилы. А на самом деле мы ж никто не знаем, что там у них-то.

…

Что сейчас? И недели не проходит, чтобы я не думал, не вспоминал о ней.

Я довольно-таки продвинутый пользователь интернета. Я искал её. Хотел хотя бы как-то, хотя бы что-то узнать о её жизни. Хотел просто понаблюдать со стороны. Хотел знать, что у неё всё в порядке, что она счастлива. Ничего не нашёл. Билл Гейтс не только богатый, но и умный. Это он такое придумал: «Если тебя нет в интернете, то ты не существуешь». Я есть. А её нет.

…

Ладно. Может, и хорошо, что меня прорвало сегодня впервые за десять лет. Пойду курить!

Сергей Анатольевич Доброеутро

История 3. Найда

Они ехали в купе вдвоём. Сначала болтали ни о чём, а потом решили поиграть в откровения.

***

Один сказал:

– Сначала вы. Потом я. Откровение за откровение.

Второй ответил:

– Идёт.

Первого я хорошо помню. Седой, с усами. На вид лет пятьдесят. Очень хмурый, грузный, с одышкой. Сразу видно, что начальник: тон у него начальственный, покровительственный. И он очень стеснялся своего откровения. Как сильные люди боятся слабости. Второго я не очень запомнил. Первый продолжил:

– Вот ты знаешь, что собаки говорить умеют? Вижу, не веришь ты мне, за сумасшедшего считаешь. А я сам слышал. Сам.

У родителей моих в будке у дома собака жила. Дворняжка рыжеухая, Найдой звали. Так вот, она говорила. Четыре раза говорила, а сам я только два раза слышал.

Первый раз Найда, родители сказывали, целый час слово одно лаяла «ма-ма», пока отец за ворота не вышел и старшего моего брата Гришу не подобрал.

Во второй раз уж они с матерью Найду слушали. Сразу к воротам побежали. А там я лежу. Подкидыш, значит. В нашем селе всё по-простому. Если родители своим дитя признали, значит, так оно и есть.

Мне пять лет было, я сам Найду услыхал, как она маму зовёт. Так у нас брат третий – Андрюха – появился.

Прошло два года. Ох. Зима лютая стояла. От морозов венцы столетние у изб трескались. Найду мы в дом забрали. Старая она уже была. Смотрю, а Найда плачет, вот прямо как человек слезами плачет и хрипит своё «ма-ма».

Сорвался я. Побежал к калитке. Притащил кулёчек холодный. Но мать сестрёнку Надю выходила. Сейчас Надька – девка здоровая такая. Трое девчонок у неё, а всё они с мужем о пацане мечтают.

Ты потерпи, не зевай, не зевай парень. Нелегко человеку тёмное на свет доставать, да ещё и говорить об этом.

В общем, родители нас всех четверых в люди вывели. Образование дали.

Не поверишь, я, когда малой был, всем говорил, что в Питере учиться хочу в железнодорожном институте. Вот откуда это во мне?

Так и вышло. Поступил на инженера. В общаге жил. А на последнем курсе мне родители квартирку махонькую сняли, чтобы я поменьше куролесил да диплом получил вовремя.

Они и так люди небогатые, а всё же выделили деньги на меня, обалдуя. И это отрезвило меня. Бросил я пьянки-гулянки, за учебники засел.

И тут приходит как-то хозяйка квартирная, вроде как своё имущество проведать. И, как крыса недовольная, всё носом водит: то обои отошли, то кран капает.

А сама – не старая ещё. В соку самом. Тоненькая, хрупкая. Ей бы гримасу брезгливую с лица убрать – красотка будет.

Но эта – как зуб больной ноет. Заставила меня и обои подклеить, и кран подтянуть. Обещала так каждый месяц с ревизией приходить.

Ушла она, а я, веришь, дышать не могу. Так влюбился. До боли в паху. Так меня эта женщина скрутила. Я ночами выл, подушку грыз, дни считал. Ждал всё, когда она придёт.

День тот я забыть никогда не смогу. Помирать стану, а буду всю жизнь в мыслях прокручивать. Каждую секунду того дня проживать-пережёвывать буду. Каждую.

Помню, пришла она, хозяюшка снов моих тёмных. По-весеннему вся распахнута. Плащ светлый, сапожки белые. Походила она по квартире, пыль пальчиком поискала – не нашла. Домой засобиралась. Довольная такая.

Я в прихожей стоял. Ждал чего-то. И оно случилось. Повернулась ко мне голубушка и так приветливо улыбнулась… Рванул я к ней, сгрёб в охапку так, что косточки в ней хрустнули. Сомлела она и тихонько так: «Ой!» Обмякла вся.

Мне же запах её женский в нос ударил, и «ой» это тихое в душу ввинтилось. Разжал я руки и навзничь грохнулся. Этот запах и голос… да ещё лай собачий: «Ма-ма».

Мать это моя была, понимаешь ли ты? Это я в мать свою… говорить не буду. Сам понимаешь.

А я в кому тогда впал. В коридорчике том. И не хотел в жизнь возвращаться.

Что там, между небом и землёй, я тебе не буду рассказывать. У каждого свои личные ад и рай имеются. И там и там побывал. Когда мне час пришёл, меня честно спросили: куда мне надобно? Я жизнь выбрал. Трудную, тёмную, но жизнь.

И жил я эту жизнь. Временем лечился, как мог. Семья у меня – жена любимая, дочь Надюшка. Работа на железной дороге. Начальником небольшим, но ответственности – на два инфаркта хватило.

А вчера мне родители позвонили. Долго молчали в трубку. Потом мать не выдержала и сказала, что та, которая из Питера… в общем, поняли они всё, когда я из комы в горячке выходил, кричал что-то, а сам не знал, что они рядом. Так вот, заболела она. И недолго ей осталось. М… Маме моей.

Я в Питер рванул. Оказалось, поездом всего быстрее получается. А я уснуть боюсь. Боюсь помереть во сне. От горя.

А тебе вот выговорился. И теперь…

Второй тогда своим откровением так и не поделился.

Оксана Царькова

История 4. Пролетая над опустевшим гнездом

Историю эту я услышал из уст женщины лет сорока пяти. Она была невысокого роста, с длинными вьющимися волосами, собранными в хвост, сероглазая. Когда улыбалась, лицо её как будто светилось изнутри. Так и хотелось назвать её ласково – Леночка. Речь её была не очень быстрой, с частыми паузами, во время которых женщина переводила взгляд на пробегавший за окном пейзаж. Не могу сказать, что история Елены меня чем-то удивила, однако засела она в моей памяти крепко.

Вот что рассказала о своей жизни обаятельная попутчица.

***

– Всю жизнь прожила я в Сызрани. Окончила пединститут, вышла замуж и стала преподавать английский в колледже. Вроде поначалу работа меня устраивала. Потом родилась дочка, и я на три года полностью переключилась на материнство. Кристина росла подвижной и любопытной – только успевай следить, чтобы чего не натворила. Но я старалась не выстраивать вокруг неё забор из запретов: здоровый ребёнок – это живой ребёнок.

После декрета я ещё какое-то время преподавала в колледже, но зарплата не особо радовала. Стала смотреть по сторонам: где я ещё могла бы пригодиться со своей специальностью? Нашла вакансию в бюро переводов – почему бы не попробовать себя в качестве переводчика?

По выходным мы с дочкой ходили куда-нибудь гулять – чаще по берегу Волги или возле кремля. А через некоторое время наша маленькая Сызрань стала нам тесна, хотелось показать Кристинке другие города. Уже когда она пошла в школу, мы побывали и в Тольятти, и в Ульяновске, и в Самаре. И каждый раз нас тянуло всё дальше и дальше. Иногда ездили на экскурсии в составе групп. Но чаще сами придумывали маршрут. Дочка заводила для каждого города тетрадку и старательно рисовала в ней карту интересных мест, которые хотела бы увидеть. «Мама, мы с тобой как лягушки-путешественницы», – сказала мне однажды Кристина. Я только посмеялась в ответ.

Через несколько лет к нашим поездкам присоединились одноклассники Кристины и их родители. Кто-то из нас в порядке очереди был экскурсоводом для нашей весёлой компании. Дочкины тетрадки теперь заполнялись не только рисунками, но и короткими путевыми заметками. Сама она называла свои записи дневником путешественницы.

И вот наша долгожданная поездка в Петербург… Это было в начале лета, Кристина перешла в девятый класс. Город ей не просто понравился, она буквально влюбилась в его романтично-величественный образ, рассматривала широко распахнутыми глазами старинные здания, мосты, площади. А поздно вечером мы сидели на балконе гостиничного номера и наслаждались открывшейся очам красотой. Ведь это был сезон белых ночей! Дочка читала свои заметки, которые с каждым разом нравились мне всё больше. «Кристина, у тебя здорово получается! Если бы я в твои годы умела так складно писать, то отправила бы свою статью в какой-нибудь журнал для молодёжи», – сказала я ей. Тогда я сказала так потому, что хотелось сделать ей комплимент. Но Кристина задумалась и с тех пор время от времени задавала вопросы… Кто такой корреспондент? Чем занимается редактор? Как собирают статьи для журнала?

Прошло три года… За это время Кристина твёрдо решила, что будет учиться на журналиста. Готовилась к экзаменам со всей серьёзностью. Когда с ЕГЭ было покончено, настало время выбирать вуз.

– Я хочу учиться в Петербурге. Давно собиралась тебе об этом сказать, но боялась, что ты сильно расстроишься, – не очень уверенно сообщила дочка.

– Петербург – это так далеко! Можно же и в Самаре получить хорошее образование, – сразу выпалила я.

– Да, конечно. Но я давно мечтала, что вернусь в Петербург. Он такой необыкновенный, что целого года не хватит, чтобы налюбоваться. И потом, там гораздо больше возможностей для журналистов, чем в Самаре.

Отговаривать Кристину не стала, ведь я сама воспитывала её так, чтобы она видела как можно меньше преград в жизни. В конце концов Петербург – это не другая страна.

Кристина поступила в Петербургский университет. Мы вместе поехали туда: я хотела увидеть своими глазами, где будет жить и учиться дочь. Она была в таком восторге, что любые маячившие на горизонте трудности, даже жизнь в общаге, были ничтожны по сравнению с её счастьем.

Спустя несколько дней Кристина провожала меня на вокзале.

– Мама, спасибо, что ты всё-таки отпустила меня, – сказала она и бросилась обниматься.

– Как я могла не отпустить? Я же знаю, как это важно для тебя.

Мы ещё постояли пару минут обнявшись. Потом я поспешила в свой вагон, чтобы не заплакать.

В течение нескольких месяцев после возвращения домой я очень тосковала по дочке. Мы созванивались через день, но всё равно мне её не хватало.

– А как же ваш муж? Он вас поддерживал в это время? – спросила Елену соседка по купе.

– Да, поддерживал, насколько хватало его энергии. Муж на десять лет старше меня. Мы познакомились во время моей учёбы в институте: Сергей был моим преподавателем по зарубежной литературе. Его очень увлекала исследовательская работа, поэтому в пору Кристининого детства он писал одну за другой диссертации, литературоведческие статьи. Мы очень разные: Сергей – домосед, ему милее всего привычная обстановка и тишина: так легче пишется. А мы с дочкой постоянно искали новые впечатления. Так что всей семьёй очень редко путешествовали.

Я не представляла, как буду ездить теперь в одиночку. Хотя была же наша школьная компания – несколько одноклассников дочери и их родители. Как-то на волне грусти я позвонила маме Кристининой одноклассницы – Ольге. Вспомнили наши подростково-родительские поездки. В них был не только интерес. В них был ещё и глубокий смысл. Когда мы делились друг с другом впечатлениями, мы лучше узнавали наших детей: каким они видят этот мир, какие у них жизненные ценности, – а они замечали в своих родителях что-то такое, что нечасто проявляется в повседневности, как будто взрослые на короткое время давали свободу своему восторженному внутреннему ребёнку. После наших путешествий родители и дети становились ещё на шаг ближе друг другу.

Ольга давно работала в турфирме менеджером, но, по сути, уже переросла эту должность и подумывала о том, чтобы открыть своё агентство.

– Елена, а давайте создадим с вами бюро семейных путешествий. Будем организовывать поездки по такому сценарию, чтобы семьи не только знакомились с городом, но и участвовали в командных викторинах, учились вести блог о путешествиях. Тем более что вы когда-то работали преподавателем в колледже, умеете общаться с подростками.

Такое предложение, конечно, стало неожиданностью для меня. Одно дело – загореться идеей, совсем другое – осуществить её. Но муж Ольги, бизнесмен, пообещал, что поможет нам справиться со всеми трудностями.

Нашу турфирму мы назвали «Лягушка-путешественница». Первое время клиентов было мало, но постепенно, когда люди узнали о нашем необычном формате путешествий, их стало появляться всё больше. Эта работа не только помогла преодолеть чувство тоски от разлуки с дочерью, но и открыла для меня новую, увлекательную страницу жизни.

Анна Леонтьева

История 5. Последняя война

Эта женщина была немолода: наверное, она уже разменяла седьмой десяток. Имела лишний вес, но полнота её была приятной. Никто не мог бы назвать её жирной коровой. От неё веяло умиротворением, уютом и теплом. Наполовину седые волосы, густые, богатые, скручены в тугой аккуратный узел на затылке, лишь на висках и сзади, на шее, кудрявятся несколько прядей. Несмотря на приметы времени: седину и морщины, – было видно, что в молодости она была очень красива. Она везла с собою кучу сумок, из которых аппетитно пахло домашней выпечкой, но на обычную торговку с пирожками была совсем не похожа.

***

Моя бабушка часто говорила: «Лишь бы не было войны». Так получилось, что в нашей с мужем жизни снова невольно присутствует война. Уже пятая.

Мой муж окончил военное училище и почти сразу после выпуска попал «за речку», в Афганистан. Я нянчила двухлетнего сына, ухаживала за пожилым свёкром и мучительно ждала вестей. Бегала по многу раз в день к почтовому ящику, а получив письмо, перечитывала ночами много-много раз. Мои письма к нему были добрыми и позитивными. Я писала о прочитанных книгах, о новом спектакле в драмтеатре, перечисляла всё, что говорит и делает наш маленький сын, скрывая страшный диагноз, поставленный его отцу, и гибель любимой собаки. Ему пока не надо было об этом знать. Ничего, что может его ослабить, ему не было нужно.

Он тоже не писал о самом страшном – о смерти, которая была верной спутницей наших ребят. Писал о том, как нас любит, вспоминал о поездках по Союзу, планировал новые путешествия. Это был не обман. Это – стремление защитить наш маленький мир от бед и невзгод.

А потом была Чечня. Бои в Грозном, уничтожение боевиков в горах. А он писал, что видел на склонах эдельвейсы. Это так красиво, и мы обязательно увидим их вместе. А я понимала, что война – это не прогулка в горах. Ходила в храм и молилась за мужа и за его сослуживцев. Хотя до этого была атеисткой.

Я посмотрела «Чистилище» Александра Невзорова. И несколько дней спала с включённым светом. Хотя фильм этот художественный, снятый в псевдо-документальном стиле, но в нём война показана без романтики и прикрас, приоткрыта вся её звериная сущность. Война – это очень страшно.

Вернувшись с войны, он ничего не рассказывал о боях. А потом отвёз меня в те края, где цвели эдельвейсы. Но совсем не туда, где шли бои.

Через несколько лет мужа отправили военным советником в Африку, в одну из стран в районе экватора. Это не было лёгкой прогулкой, знакомством с экзотическим континентом. Здесь противники не просто убивали друг друга. Дикие племена, в том числе – людоедские. Он писал мне стихи Константина Симонова: «Жди меня, и я вернусь, только очень жди…» И я верила и ждала. И сын ждал. Когда муж вернулся, мы сыграли свадьбу сына.

В мирные периоды не всегда наша жизнь была увита розами. Мой муж в быту не очень простой человек. Довольно придирчив к вопросам питания: он ни за что не будет несколько дней подряд есть один и тот же суп или котлеты. И руководить очень любит, на службе ведь был начальником, в подчинении у которого бывало и по двести человек. Например, ему очень хотелось, чтобы сын пошёл по его стопам, чтобы династия офицеров продолжилась. А сын выбрал себе мирную профессию врача, и я уважаю его выбор.

Когда муж начинал командовать в семье, не обсуждать что-то вместе, а требовать, чтобы все поступали так, как он хочет, я порой говорила: «Так, полковника выключи, пожалуйста. И давай решать всё вместе». Бытовые вопросы – это не то, из-за чего стоит ссориться, если есть главное – любовь и верность.

Я думала, что войны и бесконечное ожидание в нашей жизни закончились после Африки, но не тут-то было. В Сирии он работал в наземной службе аэродрома. Война – это нелёгкое дело. Но он привык быть там, куда Родина пошлёт.

В феврале двадцать второго сразу же отправился в военкомат. Его не хотели брать: возраст. Но он пришёл снова через месяц, потом через два. Он не участвовал в боях. Его взяли водителем грузовика, отвозившего на передовую боеприпасы, обмундирование, продукты.

«Не волнуйся, Светлана, я в тылу. По сути, это ж просто обоз». Но на войне и мирное население зачастую погибает, а уж по «обозам» враги нередко бьют прицельно.

Сейчас он серьёзно ранен. Я еду в госпиталь. Пирожки вот везу. Зачем так много? Ну, он ведь не один там лежит. Меня встретят на автомобиле. Даша, молодая девушка, студентка, волонтёр.

Так случилось, что, не разводясь, мы с мужем постоянно расставались, несколько лет провели в разлуке.

Но я очень надеюсь, что это наша последняя разлука, последняя война. Я хочу мирно жить, растить внуков, сажать цветы на даче. Хочу ночами спать, а не ждать и молиться. И чтобы тысячи жён и матерей тоже спокойно спали и растили детей и внуков.

Ломакина Ирина Евгеньевна

История 6. Без разлук нет счастья встречи

Эту историю рассказала женщина лет пятидесяти, спортивного телосложения, стриженая, с тихим голосом и грустными глазами.

***

Я, наверное, была мамой-клушкой. Тяжело с детьми расставалась, пока они маленькими были. И в детсад их отдавать не спешила. Они у меня родились с разницей в два года, поэтому я из одного декрета в другой перепрыгнула. И пять лет дома просидела. Некоторые мамаши ребёнка в два года в ясли отдавали, хотя сами не работали. Я этого не понимала. Я начиталась Никитиных, а у них один из главных постулатов гласит: «Ребёнок должен расти среди своих». Поэтому сын в три года пошёл в детсад, а дочь – в пять. Ну, слава богу, мне мама помогала: иногда забирала себе одного или обоих на часок-другой.

Младший сынок общительный был, ко всем шёл, особенно любил всяких бабушек. А вот дочка была привязана ко мне безмерно. Если мы куда-то шли всей семьёй, она сразу меня за руку хватала: «Я с мамой». А сыну папа доставался.

И везде она хвостиком за мной ходила, даже если было с кем дома остаться. Я в магазин, и она со мной. Я в гости, и она туда же. И нигде ведь не мешала, даже когда совсем маленькая была. Приходим с ней, к примеру, к моей старой тётушке, у которой в доме игрушек-то сроду не бывало. Не беда. Спрашиваю: «Шкатулочка есть какая-нибудь – с катушками, шпульками, ленточками, напёрстками?» Конечно, есть. Для ребёнка это новые игрушки. Сидит, играет, приговаривает, у неё там целый волшебный мир.

А когда дочке исполнилось пять, я первый раз надолго с детьми рассталась. Они пожелали остаться недели на три у бабушки, моей свекрови. Там был свой дом, огород, тишина, воздух, да ещё у соседей девчонка была чуть младше нашей дочки. Подружка опять же.

Ну, оставили, уехали. Это же и нам неплохо – маленько от детей отдохнуть. Но первый день для меня был испытанием. Приехали, внесли вещи, муж уехал ставить машину в гараж, потом ещё гулял, домой не спешил.

А я одна места себе не находила. Бродила по квартире неприкаянная. Тут игрушки на полу валяются, тут какая-то детская одежда лежит, но тишина… Непривычная, страшная, невыносимая тишина. Такая тоска на меня навалилась… Бросила всё и ушла из дома. Не помню уж куда: к родственникам или к подруге, – не важно, лишь бы не быть одной в пустом доме.

Вечером отпустило: пришёл муж, отвлекли дела, а утром – на работу. Потом я привыкла к свободе, но всё равно скучала. Если видела на улице, что кто-то ведёт малыша за руку, ужасно хотелось тоже ощутить в своей руке детскую ручку.

Детям-то хорошо жилось у бабушки. Она их любила, возилась с ними. Но всё равно чуть ли не каждый день отвечала на вопрос, когда мама приедет.

А когда мы приехали, это была такая встреча… Я вошла через калитку во двор. Мне навстречу дочка из дома бежит. Прыгнула на меня и приклеилась. Я её обняла и села на лавочку. Она молчала. Только периодически отстранялась и смотрела на меня серьёзно. Будто проверяла, действительно ли это я и не исчезну ли сию минуту. И опять прижималась крепко. И сердце её билось так сильно… Я не сдержала слёз, хотя старалась их спрятать, и улыбалась.

Дочка успокоилась и стала рассказывать про свои детские дела. Тут и сынок вышел. Но он сдержанно меня принял. И потащили они меня показывать книжки, игрушки, рисунки, поделки… Говорили наперебой, я только успевала поддакивать то одному, то другой. И так это было важно и интересно – то, что они говорят.

Много у нас было с тех пор расставаний, и давались они легче. Но ту встречу после разлуки забыть не могу.

Елена Осипова

– Скажи, пожалуйста, дорогой Попутчик, а почему у тебя все истории про разлуку? – спросил я. – Я понимаю, что без разлук и встреч не будет, но всё же, почему?

– Не волнуйтесь, Сергей Анатольевич, не все. Хотя вы правы, за двадцать лет я столько историй про разлуку услышал, что… Как-то много в вагонных разговорах разлуки. Вы хотели бы сменить тему?

– Пожалуй, что да.

– Пожалуйста…

История 7. Её глаза

Этого пассажира я очень хорошо помню. Вижу прямо сейчас, как будто перед собой. Ему немного за сорок. Он высокого роста, плотный. Сидит прямо, руки спокойно лежат на коленях или на столе, лишь иногда он ерошит вьющиеся, светлые, без седины волосы.

***

Ну что ж, раз речь зашла о любви, давай и я расскажу свою историю. Почти два года назад я встретил женщину. Хотя… как встретил? Это была просто одна из клиенток.

Я работаю инструктором в фитнес-клубе, индивидуальные занятия веду. И ко мне разные люди приходят: и парни, и девушки. Но чаще – зрелые женщины, они доверяют мне больше, что ли. Я не тупо выполняю хотелки типа «похудеть в талии» или «подкачать попу». А смотрю, какие у человека проблемы и что можно скорректировать без вреда для здоровья. Например, человек жалуется на растущий живот, а причина – в неправильной осанке. Сперва доступно разъясняю. Потом неспешно работаем.

И вот женщина эта. Она понравилась мне уже тем, что готова была заниматься сама. Пришла со сколиозом и с запросом, чтоб я показал ей упражнения для спины, а она бы делала их дома почаще.

Ещё она умела слушать и слышать. Знаешь, как бывает? Человек что-то у тебя спросил, ты распинаешься, объясняешь, он кивает, но смотрит пустыми глазами или со скепсисом. А через день тот же вопрос задаёт. Эта – не так. Она всё впитывала сразу.

А потом выяснилось, что у неё дома книги по нумерологии есть, а я как раз недавно в эту тему полез. Ну и напросился посмотреть книжки. Заехал, посмотрел книги, выбрал одну почитать. Она предложила чай, и мы сидели и разговаривали часа два. О чём? Да обо всём. Просто знаешь же, как бывает: ты что-то говоришь, а твой собеседник подхватывает. Хотя и спорили немножко, но так, о деталях. Мне реально не хотелось уходить. Она больше про меня расспрашивала. И я разоткровенничался, кой-какие семейные и рабочие проблемы ей вывалил.

О себе она говорила мало. С мужем развелась, сын уехал учиться. Работает онлайн: что-то там по бухгалтерии и отчётам. Не ожидал, но она оказалась немного постарше меня, хотя похожа на взрослую девчонку.

Красивая ли она? Как сказать… Обычная женщина, сухощавая, стриженая: на улице встретишь – не обратишь внимания. Вот только глаза. Как она смотрела! Нет, не призывно вовсе, а как-то тепло, обволакивающе. И голос у неё был волнующий: низкого тембра, негромкий, мягкий.

Про любовь и отношения мы тоже говорили, но так, абстрактно. Она, кстати, сказала одну интересную вещь: «Женщина должна восхищаться своим мужчиной». И спросила: «Тобой жена восхищается?» Задумался я. Нет, это не про мою жену. У нас и по молодости была игра в одни ворота: я любил – она принимала. А теперь и у меня всё остыло.

Через недельку я книжку вернул. И мы опять долго сидели, пили кофе и разговаривали. А потом плавно как-то так получилось, что оказались в постели. И произошло это просто, будто так и должно быть.

Не думай, я никогда не заводил шуры-муры с клиентками, хотя некоторые намекали. И были у нас в клубе среди тренеров такие любители, коллекционеры женщин. Но я знал, что эти интрижки всегда плохо кончаются. И зачем мне лишние проблемы?

А вот с ней – случилось. И это не похоже на интрижку. Не знаю, как объяснить, но чувствую, что эта женщина – для меня.

Она призналась, что влюбилась в меня сразу. Но ведь ни словом, ни жестом не выдавала себя почти год. Никаких случайных прикосновений, никакого кокетства.

Она в постели сперва стеснялась и зажималась, но потом… Это была потрясающая женщина! Просто сногсшибательная! И не потому, что умелая, совсем не в этом дело. Просто она смогла расслабиться и отпустить себя. Она говорила, что ей ни с кем не удавалось это раньше. А меня до неё никто так не обнимал. Она делала всё, что хотелось ей, а я от этого кайфовал. Нет, это не была бурная страсть. Просто от неё шёл такой поток нежности и тепла, что я таял и растекался, как сливочное масло.

Вот говорят, что женщины любят ушами. А мы разве нет? Разве не понравится услышать что-то вроде «от твоего взгляда всё внутри переворачивается»? А ещё она – да, восхищалась мной! И как человеком, и как мужчиной. Говорила, что она любит меня через все органы чувств. И она тоже казалась мне совершенной и божественной.

Знаешь, вот мы иногда в каких-то рамках воспринимаем секс как нечто постыдное, запретное. А я с ней понял, как это естественно и красиво. Особенно если есть душевное родство. Ведь пресловутое наслаждение, к которому все стремятся ради собственного эго, – это не главное. Ценно творчество в процессе и то, чем партнёры обмениваются. Хорошо, когда есть что отдать и есть желание отдавать.

Ну, повстречались мы около полугода, и тут я испугался, что сильно привяжусь к ней. Ещё жена что-то заподозрила и начала вопросы задавать. И я взял паузу. Сказал этой моей женщине, что буду занят некоторое время. Она приняла это молча, на занятия ходила, мы разговаривали на общие темы, она улыбалась, но эти глаза, блин…

Месяц я выдержал. А потом прибежал к ней с цветами и шампанским. Обнял её, а она расплакалась. Я, говорит, со своими чувствами – как переполненный стакан. Призналась, что очень скучала. Думала, что потеряла меня, мучилась и старалась избавиться от привязанности, – отпустить, не цепляться.

А через неделю она уехала в Петербург ухаживать за больной матерью. Мы стали переписываться. И знаешь, что она мне однажды написала? Сейчас прочту. Очень уж трогательно.

«Ты стоил мне стольких слёз. Слёз радости, умиления, восторга, очищения и освобождения, а также грусти, боли и отчаяния. Но в этом нет твоей вины, это был мой выбор. Ни о чём не жалею. И благодарю тебя за каждую мою слезинку».

Мы не виделись уже месяца три, кажется. Я выбил командировку и еду туда, где она. Так хочу увидеть её глаза…

Елена Осипова

История 8. И бродят по Земле дожди

Уставшая женщина лет сорока пяти смотрела в окно вагона, за которым накрапывал дождь. Темнело, она была грустна и задумчива. Рыжеватые волосы, зелёные глаза, в которых вдруг блеснули слезинки. Или её спутнику это показалось?

***

Я люблю тёплые летние дожди. Особенно ночью. Когда сидишь у окна в кресле, в тепле, под пледом, с интересной книгой и чашкой ароматного чая, а в ногах свернулся мурлыкающий кот. На даче тоже люблю, на веранде с открытыми окнами, когда в дом проникают свежие запахи чисто умытых кустарников, ягод и цветов: флоксов, пионов, ночных фиалок и душистого горошка.

И в дороге люблю, когда дождинки ударяют в лобовое стекло, а дворники их аккуратно смахивают прочь. В поезде люблю слушать шум дождя под мерный стук колёс. Они напоминают мне тот дождь.

Это было давно, в прошлом веке. Иногда мне кажется, что не со мной. Словно фильм посмотрела, хороший, добрый, нежный…

Стояли последние тёплые августовские деньки. Я поссорилась с парнем и не хотела идти на дискотеку. Подружка Анька силой вытащила меня из дому. Ей срочно нужно было выгулять новенькую кофточку и увидеть одного мальчика.

Её мальчик на дискотеку не пришёл. Зато пришёл мой. Он кидал грустные взгляды в мою сторону, я тоже видела только его, все остальные лица расплывались. Танцевала, отрывалась, делая вид, что мне всё безразлично. Мы были юными, гордыми, и никто не решался сделать первый шаг. Так частенько бывает, когда тебе семнадцать.

И всё-таки он пригласил меня на последний медленный танец и вызвался проводить домой. Сначала мы пошли провожать подружку.

Анька жила на городской окраине, в посёлке, который в народе называли Нахаловкой. Там жило много пьяниц, хулиганов и откровенных бандитов. Одной девчонке поздно вечером там лучше было не появляться.

Погода была ясная, небо звёздное. Мы весело болтали втроём. Он держал мою руку, нежно её поглаживал. А у меня по спине бегали мурашки, я ощущала себя самой счастливой на свете.

А когда возвращались обратно, погода резко изменилась, вдруг пошёл дождь. Вначале он был тёплый и ласковый, но вскоре усилился, превратившись в ливень.

Я была в одном тонком платье, которое скоро промокло насквозь. Он отдал мне джинсовую куртку, которая тоже быстро напиталась влагой.

Вначале мы обходили лужи, но вскоре перестали это делать. Вода была повсюду: стекала струями с волос, хлюпала в обуви. Мы шли по пустой дороге, укрыться было негде: ни деревца, ни единого здания.

Останавливались, согревали друг друга дыханием, целовались под дождём. Мы забыли обо всём. Проходили несколько шагов – и снова останавливались, и опять целовались до самозабвения.

Добравшись до моего подъезда, ещё долго не могли расстаться. Мокрые, нежные, счастливые. И ведь не заболели.

Была ли это любовь? Или просто влюблённость, время первых нежных прикосновений, зелёный возраст бабочек в животе?

Не сложилось. Через несколько дней я уехала на учёбу в другой город. И встретила другого мальчика. А он – другую девочку. Помните, я не знаю, чьи это строчки: «На то она и первая любовь, чтоб быть ей не особенно удачной»?

Когда я вспоминаю эту ночь, этот дождь, меня охватывает светлая грусть о том, что не сбылось.

Мне грех жаловаться на судьбу, дом – полная чаша. Иногда, правда, я ощущаю себя прислугой, но это только потому, что бог не послал мне дочку, помощницу. Муж, трое сыновей, кот и пёс – и те мужики. А легко ли хотя бы прокормить шестерых мужиков?

В обычной жизни они со мною не слишком ласковы, заняты своими мужскими делами. Только в праздники и в отпуске ощущаю себя счастливой. И, как ни странно, когда болею. Вот тогда мир вертится вокруг меня.

В моей жизни было немало радостей, но, когда идёт дождь, я часто вспоминаю ту ночь как один из моментов наивысшего счастья и улыбаюсь. Я благодарна судьбе за то, что он в моей жизни был – этот дождь. И этот мальчик. Эти воспоминания – «несказанное, синее, нежное»…

То, что не сбылось, кажется нам волшебным. Почему-то думается, что тот мальчик всегда меня на руках бы носил и пылинки сдувал.

Вспоминая о круговороте воды в природе, думаю, что есть ведь где-то эти капельки, которых мы оба касались губами.

Позже я услышала стихотворные строки, разбередившие душу, мне даже показалось, что это я их написала:

Закончилась, ушла та ночь,

И звёзды вряд ли выше стали,

Но бродит по земле тот дождь,

Что мы с тобою целовали…

Ломакина Ирина Евгеньевна

История 9. Вольт

Эту историю рассказала седая старушка 70 лет, в очках с толстыми линзами и вязанием в руках.

***

Его звали Вадим. Ну, это уж я потом узнала. А тогда, впервые встретившись с ним в парке, я сразу обратила на него внимание. Высокий, стройный, голубоглазый блондин с вьющимися волосами. Он меня даже и не заметил, прошёл, не обернувшись. Обидно, однако!

Вскоре после этой встречи я пошла всё в тот же парк со своим лабрадором Вольтом. На мою беду Вольт заметил в стороне от тропинки чёрного кота и так рванулся, что я не удержала поводок. Вольт тут же исчез за деревьями. Но это было не самое страшное. Поскользнувшись, я рухнула прямо в лужу. Поднявшись, с ужасом смотрела на порванные колготки и потоки грязи, стекающие с куртки. Слёзы сами брызнули из глаз.

– Не плачь, – услышала я через какое-то время.

Повернувшись на голос, сквозь слёзы увидела того самого парнишку. Он держал на поводке пойманного им Вольта и протягивал носовой платок.

– Спасибо, – буркнула я, вытерев слёзы.

– Меня зовут Вадим, – представился он.

– Наташа, – еле слышно всхлипнула я.

– Давай провожу тебя до дома, – предложил он.

– Нет, спасибо, – отказалась я: мне было стыдно, что он видит меня в таком виде.

– Ну как хочешь, – он протянул мне поводок, развернулся и зашагал в сторону детской площадки.

С тех пор мы стали встречаться с Вадимом всё чаще. Иногда вместе выгуливали Вольта, иногда гуляли по дорожкам парка, а то и просто сидели на лавочке, смеялись и болтали о пустяках, облизывая эскимо на палочке.

Теперь по вечерам я частенько думала о том, как он посмотрел на меня сегодня при встрече, что сказал. Мама заметила мою рассеянность.

– Наташа, что с тобой? Ты не заболела? – она пощупала мою голову.

– Всё нормально, мама. Устала, пойду спать.

Но и во снах теперь Вадим часто приходил ко мне. Иногда мне снилось, как мы, взявшись за руки, бежим по лесной тропинке. Сквозь ветки сосен в глаза брызжет солнечный свет. Вадим громко смеётся, я отвечаю ему звонким смехом. И, кажется, что тропинка не кончается и что впереди нас ждёт что-то очень хорошее. Иногда снилось, что мы сидим на террасе, а вокруг бушует гроза. Сверкают молнии, грохочет гром. Потоки воды такие плотные, что в трёх метрах ничего не видно. Мне страшно, я прижимаюсь к Вадиму, а он обнимает меня и старается успокоить.

Мне уже сейчас трудно вспомнить, что здесь было сном, а что случилось наяву. Но то, как он меня впервые поцеловал, я помню и сейчас. Я пригласила его на день моего рождения вместе с другими друзьями. Он пришёл, прямо в прихожей вручил подарок и, смущаясь, неловко чмокнул меня в щёку. Я вспыхнула от неожиданности, но мне было очень приятно. Потом мы прошли в комнату. Я познакомила его с другими гостями. Он мгновенно влился в коллектив. Была у него такая способность. Мы здорово повеселились. Это был на тот момент лучший день рождения в моей жизни.

А потом…

– Что потом, бабушка?

– А потом он внезапно исчез. Я позже узнала, что его отца, офицера, неожиданно перевели в другую воинскую часть, и они так срочно уехали из нашего города, что даже вещи им потом контейнером коллеги отправляли. Вадим даже не успел прибежать проститься.

– И он не пытался тебя разыскать?

– Как, Ниночка? Адреса моего он не знал, хоть и побывал в гостях. Мобильных телефонов тогда не было. Да и было нам тогда всего по восемь лет…

Александр Васильев

История 10. Развод

Они ехали в купе вдвоём. Один чуть старше, другой чуть моложе. Ехали молча, пока не приняли коньячку, который развязал язычки. Выяснили, что оба в разводе. Молодой рассказал о своём: мол, женился по молодости… А тот, что чуть старше… Ну, как старше? Тридцать пять – сорок… Так вот. Тот, что чуть старше, сразу обозначил причину развода так…

***

Я развёлся, потому что влюбился в проститутку.

Да. Так уж случилось. Я вообще от жены не гулял никогда, но рано или поздно, поверь, любой срывается. Хочется чего-то такого, чего с женой ты не попробуешь. Вижу вопрос в глазах: почему? Да потому что любишь и уважаешь человека, с которым живёшь, не хочешь его унижать. Жена – это не только постель, это друг, это сестра, поэтому постель становится нежной, но скучной. Может, и для жены это было так же. При разводе она сказала, что ей надоел скучный и серый секс со мной.

Да. Короче, я был в командировке. В гостиницу пришёл поддатый, свободный и счастливый. Наверное, знаешь, как это в гостиницах бывает, телефонный звонок в номер:

– Добрый вечер! Мужчина, не хотите развлечься?

– Хочу!

Они пришли вдвоём, якобы на выбор. Я выбрал двоих. Правда, вторая послужила лишь элементом живой порнографии, а вот вторая… искусница. С ней кувыркались часа четыре. Я много чего и не помню. Да. Помню, что она пришла не в короткой кожаной юбке и чёрных колготках, а в обыкновенном скромном летнем платьице, под которым оказалось красивое до одурения тело. И помню, главное, она мне шептала на ухо:

– Люби меня сильнее! Ты меня так сильно любишь. Люби ещё…

Я два месяца потом слышал её голос в ушах. Я два месяца думал только о ней.

Да. Жену совсем оставил без внимания. А однажды просто сказал ей, что не хочу её. Невозможно жить с женщиной, которую не хочешь. Вот так и развёлся.

Дальше? Дальше не выдержал. Взял отпуск на неделю и забронировал номер в той гостинице. За неделю пересмотрел всех девиц гостиницы, а она никак не появлялась. Уже думал, что потерял навсегда. И не спросишь-то ничего ни у кого. Я даже имени не помнил. Как-то не до того той ночью было. Да…

И всё-таки в последнюю ночь она появилась. Естественно, я выбрал её. Я оплатил сразу восемь часов. И теперь уже не она шептала мне слова любви, не она обслуживала меня, а я облизывал её с головы до ног, с такой дикой страстью, что она… Хотя, я не знаю, что она. Она принимала мои ласки и только подыгрывала им. А потом я голый стоял перед ней на коленях и признавался ей в любви, как богине.

Да. Я боялся её потерять. А она принимала меня всего лишь за сумасшедшего клиента. Я говорил ей столько красивых слов, а она кивала, поддакивала и никак не хотела оставить мне личный номер телефона.

Я рассказал ей, что из-за той, первой, ночи с ней я развёлся с женой, что уже почти полгода думаю только о ней, что схожу с ума и постоянно слышу её нашёптывание: «Ты меня так сильно любишь».

Она рассмеялась, не грубо, не нахально, слегка, и наконец откровенно призналась:

– Ох, мужички, ох дурачки. Да это мы с девчонками экспериментировали. На одном из занятий в институте, в котором я учусь, на курсе по психологии нам рассказали, что если мужчине во время наивысшего удовольствия начать шептать на ухо, как ему хорошо, как он любит, то это проникает в самую глубину его подсознания, и ему кажется, что он влюбляется. Извини, пожалуйста. Ну, хочешь, я теперь тебе какую-нибудь гадость скажу на ухо?

– Не хочу! – ответил я.

Её слова заставили меня задуматься. Я был расстроен, подавлен, уничтожен.

Прошёл месяц. Мысли и печали опали, исчезли, растворились. Да!

И я снова поехал в тот город. Но теперь уже не в гостинице пытался её поймать, а возле институтов. В городе всего три института, в которых есть курс психологии. Две недели понадобилось, чтобы её найти, выследить и внаглую прийти к ней домой. А потом ещё и ещё, ещё и ещё…

Да. А вообще, это я тебе хотел рассказать, чтобы ты верил женщинам, которые умеют тобой манипулировать. Психологини, бл…

Он ехал дальше молча. Он протрезвел. Он не хотел продолжать рассказ, но какая-то незавершённость напрягала его. Через какое-то время то ли своему попутчику в купе, то ли самому себе, убеждая себя, уговаривая себя, он тихо проговорил:

– Ну и что, что она трахается за деньги, ну и пусть, что разница у нас в пятнадцать лет, ну и хрен с ним, что манипулировала, экспериментировала… И плевать, что она пока мне не верит. Я-то её люблю! Да. И у меня нет более светлых воспоминаний, чем о тех «грязных» ночах.

Сергей Анатольевич Доброеутро

История 11. Архитектоника любви

Эту историю рассказала высокая стройная шатенка с благородной проседью в аккуратно уложенных в «греческий» валик волосах возраста «вокруг 50-и». Когда женщина ухожена, в её возрасте трудно разобраться: может, 45, а может, и 55 лет… В свободных джинсах и куртке, под которой оказался серый свободный свитер с высоким воротом…

***

«Женщина, погружённая в своё настоящее, без мужчины подобна реке без русла: она течёт, но не знает, куда приведёт её течение. Её мир – это сны, где реальность расплывается, а желания, как правило, не сбываются…» – задумчиво проговорила она.

После развода, который был для меня болезненным «фильтром», я искала новую точку душевного равновесия. Есть такая «вероятностная теория смыслов» В. Налимова… Лет 20 назад я прочитала книгу «Спонтанность сознания. Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности». Может, потому что тогда я только-только закончила аспирантуру и мой ум был погружён в математические абстракции, книга на меня произвела неизгладимое впечатление. Суть этой теории в том, что мы очень похожи на текст, который сам себя все время реинтерпретирует, т. е. личность – это прежде всего интерпретирующий себя самого текст…

В теории смыслов важную роль в объяснении того, как личность воспринимает, интерпретирует и структурирует свой «текст», имеет понятие «фильтра». «Фильтр» – это процесс, через который внешняя информация подвергается трансформации, прежде чем попасть в сознание человека. Он не просто «пропускает» информацию, а «обрабатывает» её, адаптируя к личному опыту, ценностям и восприятию. Поэтому смысл, который личность придаёт какому-либо событию или объекту, часто зависит от того, через какие «фильтры» эта информация проходит… Такими «фильтрами» могут служить влияющие на нас люди: родители, учителя, друзья, любимые, важные события: окончание школы, особенно когда мы уезжаем из родного дома, или создание своей семьи, тем более – «распад» её…

Прохождение через «фильтр» часто бывает «болезненным», ведь «ломаются» все твои «сонастройки» с внешним миром. Вот и для меня тогдашнее «прохождение фильтра» было болезненно… Спасением стало чтение и сочинительство романтических миниатюр… Мне казалось, мир вокруг выглядит серым и минималистическим, как идеальная математическая формула: дом – работа – редкие встречи с близкими, которые скорее «напрягали», чем помогали в поисках душевного равновесия.

Моя жизнь со временем упорядочилась, но душа заледенела, а доверие к противоположному полу, казалось, было напрочь уничтожено. Любое появление мужчин в кругу моего общения вызывало лишь иронию, а иной раз – и сарказм в их адрес. Тогда же где-то прочитала, что мужчина отличается от женщины способностью проникать в бездны (на что, как обычно, усмехнулась), а женщина отличается от мужчины тем, что носит бездну в себе (да уж, подумалось, лишь бы эта бездна полностью не «поглотила» её самоё)…

Мы столкнулись случайно на книжной ярмарке около стенда книг по философии: оба потянулись к одной и той же книге, и наши руки невольно соприкоснулись… Я отдёрнула руку, будто обожглась, а он, улыбнувшись, произнес:

– Обожглись? Рука моя вроде не ручка чугунной сковородки, – и добавил, пока я соображала, что бы ему съязвить в ответ, вполне дружелюбно: – Берите-берите! Меня, видимо, провидение вообще сюда за чем-то другим привело…

Мужчина, строящий своё будущее без женщины, похож на корабль без якоря: он устремлён вперёд, но не ощущает земли под ногами, мечтая о горизонтах, которых, возможно, нет.

Оказалось, он – журналист. За плечами у него – бурная молодость, неудачный брак, несколько громких скандалов после пьянок. Его очерки и статьи нравились читателям, но он сам оставался недоволен: ему казалось, что его слова – лишь пустые декорации. Он был мастером создавать иллюзии в своих произведениях, но в реальной жизни всё рушилось. Он жил будущим, где всё должно быть идеально: он пишет гениальный роман, у него любимая семья – жена и дети. Но в жизни всё шло наперекосяк, и он не мог понять, с чего начать…

Слово за слово, мы разговорились. Он рассказывал о работе, мечтах так искренно, что моя всегдашняя ирония и недоверие незаметно для меня самой начали таять. А глубина его размышлений стала растапливать лёд моей души. Мы ни о чём не договаривались, но через неделю вновь столкнулись в книжном магазине и больше уже не расставались. Он, радуясь, рассказал, что наконец начал писать роман и как впервые за последние годы почувствовал, что его будущее наполняется смыслом. А я с удивлением поняла, что рядом с ним мой мир перестаёт быть ледяным сном, становясь живым и настоящим.

Говорят, только когда сон женщины и иллюзия мужчины соединяются, они начинают гармонично дополнять друг друга. Сон перестаёт быть просто грёзой, становясь основой для совместных мечтаний, а иллюзия обретает форму, превращаясь в реальное действие. В этом соединении раскрывается нечто большее, чем просто жизнь, – открывается Вечность, которая живёт не в днях или годах, а в мгновениях истинной близости.

Сегодня у нас семейный праздник: 7 лет, как мы вместе. Мы научили друг друга жить здесь и сейчас, ценить каждый момент. У нас теперь есть крылья для общей мечты, а будущее – без страха. В нашей реальности появилась Вечность – то самое чувство, которое больше времени и пространства.

Gus_Eva

История 12. Предчувствие любви

«Моя история абсолютно реальная, в чём-то даже интимная…» – произнесла женщина, сидевшая у окна купе. Невольно обернувшиеся на голос остальные пассажиры изумились его бархатистости, а может, и таинственности. Наблюдая, как сосредоточенно их попутчица смотрела в окно, они свыклись с мыслью, что она, скорее всего, не примет участия в разговоре, да ещё на такую щекотливую тему, как любовь.

Женщина была уже немолода, но не лишена привлекательности. Аккуратно собранные в замысловатый пучок седоватые волосы придавали шарм всему её образу, но голос… Голос просто завораживал. И, вопреки ожиданиям, она всё же поддержала беседу. И только самый невнимательный из слушающих не заметил бы двух бесят, по мере повествования всё сильнее резвившихся в её глазах.

***

Этот новый, 1993-й, я вспоминаю до сих пор. И если сейчас эту историю я и рассказываю, то только вам. И, наверное, потому, что пришло время.

Он, этот год, ещё не наступил, а я уже знала, что он готовит мне реальные перемены. Потому что 92-й, «обезьяний», так и не прояснил мне, куда идти дальше: к умным или к красивым, – а разорваться вроде как было рановато.

Нужно заметить, что чуйкой я всегда обладала отменной. Как Доцент из «Джентльменов удачи»: всегда чувствую.

Вот и в тот раз чувствовала. И хоть до события было ещё несколько дней, я чувствовала, что оно заранее буквально пожирает меня странной неизбежностью. Я словно знала: следующий год, Петуха, точно припас мне что-то. Скажем, яичко. Может, даже и золотое. Однако лучше по порядку…

Сначала мы столкнулись с проблемой уехать.

Стоп! Я же не сказала главного. Мы – это ваша покорная слуга и моя подруга Жанна – симпатичная брюнетка украинского разлива, с которой мы вели наш скромный бизнес.

Суть его была в том, что в Москву мы возили копчëную колбасу, обратно – растворимый кофе. А значит, ошибался миф, гласящий, что колбасой пахла только электричка из столицы в провинцию. Пахли ею и поезда дальнего следования. Точнее – фирменный экспресс «Москва – Николаев». Его услугами мы пользовались особенно часто: он делал остановку прямо в нашем городе.

Но в тот год обратных билетов не оказалось, и перед нами вовсю открывалась перспектива встретить новый год где-нибудь на Курском вокзале. И это ещё в лучшем случае.

Как опытные «челноки», мы озаботились билетами сразу же по приезде. Но ситуация была хуже, чем представлялось. Да ещё ввели именные билеты. Как в самолёте. Бояться было нечего: мы ничего не нарушали, а «зарабатывали» не от хорошей жизни.

Билетов не было и в Трансагентстве, но мы выпросили-таки их у самогó начальника до Знаменки – узловой станции под Киевом. Помогла случайно оставшаяся у меня книжка водителя трамвая. Дескать, помогите, как коллеги коллегам. Мы целый месяц возили ваших – помогите добраться к своим.

А ведь водителем я тогда уже не работала. В Москве требовали справку с основного места работы, а из своего депо я, нащупав коммерческую жилку, уволилась. Но дело даже и не в этом.

Получив билеты, я отчётливо ощутила, что самая короткая дорога та, которую знаешь. Поэтому за пару часов до отъезда рванула Жанку за руку: едем, мол, на Курский, я что-то чувствую…

И точно: билеты на наш поезд появились, но боковые, и у туалета. Да плевать! Зато в час дня в своём городе, а не за 165 км от дома с нулевой гарантией успеть к бою курантов…

А в это время…

– Володь, надо что-то решать, – Лена не впервые поднимала этот вопрос. – Время идёт, часики тикают. Мне тридцатник скоро, а, как говорится, ни ребёнка, ни котёнка.

Володя нехотя отставил бокал с пивом, поднялся из-за стола и, сполоснув руки, подошёл к Лене:

– Давай так, зай, я съезжу домой, всё расскажу маме, и, как она скажет, так мы и поступим!.. – Володя заложил выбившийся локон за ушко подруги. – А то поехали вместе?

– Да нет… Стрёмно как-то, первый раз, и надолго. Давай ты один пока.

– Ну, как знаешь. Провожать-то поедешь?