Книга 1: Королева – вдова

Глава 1

Бом… бом… бом… бом… Монотонные удары колокола неспешно плыли над городом, вселяя в душу тягостное уныние. В колокол били уже двенадцать с половиной часов, и будут бить еще почти столько же, пока не истекут первые сутки траура. Он начался с той минуты, когда испустил дух властитель Северного королевства.

Гроб с монаршим телом будет стоять в покоях Прощания пять дней, а после его отнесут в родовой склеп, а на Королевской аллее появится еще одна статуя. И тогда снова забьет колокол, и опять он будет звучать сутки, чтобы подданные знали: их повелитель присоединился к предкам. Но будет это только через пять дней, а пока колокол нес северянам печальную весть: вот уже как двенадцать часов Его Величество покинул свой народ…

Молодая женщина, одетая в алое траурное платье, прильнула к щелке в едва приоткрытом окне и жадно глотнула свежий ночной воздух. После прикрыла глаза и протяжно вздохнула. Она застыла так ненадолго, не спеша ни закрыть окно, ни отойти от него. А когда веки ее дрогнули, в глазах отразилась задумчивость.

Первый страх от близости покойника уже прошел, она привыкла за половину дня, что пробыла здесь. Всколыхнулся этот первобытный ужас перед смертью только тогда, когда покои покинули стражи и те, кто приходил поклониться гробу. Но они ушли, а женщина осталась, потому что жена, а жене полагается быть подле мужа.

Королева усмехнулась и наконец отвела взор от окна и неспешно обернулась. Тут же покривилась и прикрыла нос тыльной стороной ладони, но и ее отняла и обреченно вздохнула.

– Наверное, мне уже никогда не избавиться от этого отвратительного запаха, – прошептала женщина.

Это был вовсе не запах тлена, покои пропитались ароматом цветов, которыми был в изобилие обложен почивший монарх. Фаэли – королевские цветы, они были такого же алого цвета, что и кровь, что и траурные одежды в монаршем семействе.

Аромат одного цветка был приятен, им хотелось наслаждаться. И когда фаэли цвели в саду или вовсе на диком поле, то их запах казался чарующим. Но это было на открытом воздухе! Там не застаивался запах, не становился въедливым, не вызывал тошнотворный позыв. А сейчас, когда нельзя было открыть окон, дышать становилось тяжко.

Королева приблизилась к гробу и заглянула внутрь. Фаэли уже начали увядать, и утром их непременно заменят свежими цветами, потому что они имели чудодейственное свойство – сдерживали разложение. Оттого их и называли королевскими, за их непонятную силу перед натиском смерти. Потому их и уложили щедро по краям, в изголовье, в ногах и на грудь. И сейчас они напомнили почти юной государыне кровавые пятна на белоснежной одежде, в которую рядили королей для погребения.

Женщина перевела взор на лицо почившего супруга и некоторое время всматривалась в спокойные черты. И вправду казалось, будто монарх, чье правление было недолгим, просто спит, но вскоре он откроет глаза и поднимется со своего ложа, чтобы вернуться к заботам о своем государстве…

Склонив голову к плечу, Ее Величество продолжала рассматривать покойного. Он не был красавцем, но и вряд ли короля можно было назвать уродливым или попросту невзрачным. Нет, была в нем некая привлекательность, да и стать монарха казалась примечательной. Был ли он умен? Молодая вдова не могла сказать этого в точности. Они не вели ученых бесед, и к правлению королеву не допускали, а ей и в голову не приходило в это влезать. Впрочем… женщину и не учили управлять королевством. От нее требовалось немного, и свои обязанности при дворе она исполняла.

– Забавно, – вдруг произнесла Лания Северная Мелибранд и усмехнулась. – А ведь мы впервые с вами так близки, дорогой супруг. Никогда еще вы не уделяли мне столько внимания.

Она вновь усмехнулась и вернулась к окну. Опять приоткрыла его немного и жадно вдохнула, избавляясь от удушающего аромата хотя бы ненадолго. За окном продолжал свою заунывную песнь колокол, и в чашах храма богини Смерти пылали огни. Чаши эти были установлены под остроконечными крышами на открытых площадках, и видно их было издалека.

До этого огни зажигались по всему королевству пять с небольшим лет назад, когда почил предыдущий король – отец уже бывшего монарха. А спустя полгода был коронован новый властитель. Тогда закончилась положенная часть траура, когда не было увеселений и празднеств ни всеобщих, ни частных.

Вторая половина соблюдалась в ношении траурных одежд во дворце и без общественных празднований. Были запрещены балы, и каждый десятый день раздавалась милостыня после посещения храма Смерти. Но это касалось короля и высокородной знати. Впрочем, уже можно было справлять дни рождения и свадьбы, но без пышных и шумных торжеств, а потому свадьбы откладывались до полного окончания траура, остальное отмечали тихо.

Всё это вдова хорошо знала, потому что сама была уроженкой Северного королевства. Ее брак с королем случился не по причине любви или хотя бы некой привязанности, это был итог интриг ее родни. Девушке же попросту сообщили, что замуж ее возьмет сам государь, и она должна быть счастлива.

– Великая честь, – прошептала королева и, обернувшись, бросила взгляд на гроб. Вскоре отвернулась, прикрыла глаза и невесело усмехнулась, вспомнив, как увидела своего венценосного жениха впервые.

Юная герцогиня была доставлена сразу к храму Жизни, где должен был состояться обряд единения. Площадь перед храмом была залита солнцем и заполнена народом. Все жаждали увидеть жениха и невесту и прокричать им славу, как только закончится обряд, и правящая чета выйдет к народу.

Будущий муж до свадьбы ни разу не являлся к своей невесте, чтобы хотя бы взглянуть на нее, поговорить. Ее родителей и брата государь знал, а вот дочь не видел, и причиной тому был юный возраст девицы. И как только она вошла в брачную пору, так тут же состоялось оглашение помолвки. Произошло это в королевском дворце во время бала в честь празднования дня рождения монарха. Будущая королева в это время оставалась дома и даже не подозревала, что прямо сейчас решается ее судьба.

А потом была свадьба, к которой начали готовиться еще до оглашения, разве что наряд невесте взялись шить после. Государь прислал украшения, но это был не знак внимания, а традиция – будущая королева надевала драгоценности королевского рода. Они принадлежали ей, но если бы вышло так, что брак распался, то, покидая двор, Ее Величество возвращала в сокровищницу всё до последней подвески.

Впрочем, традицией было не только это, но и сам выбор. Короли женились на дочерях из высоких родов, чужеземок не брали, а вот принцесс старались выдать замуж с выгодой, бывало, что и младшие принцы отбывали к женам в другие государства, которым и служили после… не забывая и собственную родину.

Но королевой могла стать только уроженка королевства, дочь одного из герцогских родов. Очень редко брали из какого-нибудь графского рода. Такое случалось, если вдруг не сыскалось нужной девицы среди высочайшей знати. К примеру, уже были выданы замуж или же еще не достигли брачного возраста. И потому среди герцогских домов всегда происходили баталии, плелись интриги и каверзы, чтобы приблизиться к трону. В этот раз выиграл род Ее Величества.

И вот ее привезли на пышно убранной карете к храму… Лания и сейчас помнила, что чувствовала тогда. Безумное волнение, конечно же, а еще восторг и предвкушение чего-то большого и прекрасного, о чем грезилось наивной девице. Ей казалось, что жених, увидев ее, непременно влюбится, и жизнь подле него будет подобна празднику. Непременно!

Отец и брат немало рассказывали ей о будущем муже. Восхваляли дворец, богатство и власть. А матушка говорила, что король еще молод и полон сил, что он недурен собой и щедр. И прочая родня спешила уверить юную герцогиню, что богини послали ей супруга, о каком только можно мечтать. Поучали, как привлечь его, как удержать внимание, и что, стоя на вершине, не стоит забывать своих корней. В общем, девушку готовили всем родом.

И поднимаясь по ступеням, ведущим в храм, невеста плавала в некой дымке грез, веря во всё, что ей говорили. А когда узрела своего жениха, то не ощутила разочарования. Портреты государя она, в конце концов, видела достаточно, а портрет не может сравниться с живым человеком. И если кого-то художник способен приукрасить, то Его Величество выглядел лучше своих изображений. Или же так попросту казалось заведомо влюбленной девице. В любом случае, крылья, на которых парила будущая королева, не сломались при взгляде на человека, который вот-вот должен был стать ее мужем.

Обряд она толком не запомнила. В память въелось ощущение тепла, шедшего от мужской ладони, в которую она вложила свою ладонь, а еще благочестивый поцелуй в лоб по окончании обряда. Он тогда поднял вуаль, под которой скрывалась его юная супруга, чуть прищурился, рассматривая, а после прижался сухими губами ко лбу. Она тогда так и не поняла, понравилась ли государю, но улыбнулась и скромно потупилась.

А сразу после обряда единения была коронация. Впрочем, пышной церемонии в этом случае не предусматривалось. Если бы они были женаты еще до восшествия на трон уже почившего короля, то всё было бы иначе. Потому что венец монарх возложил бы на супругу сразу после того, как получил собственную корону, а это великое торжество.

Но король уже был королем, потому попросту надел корону, признавая свою супругу и королевой. Однако всё это не имело значения для девушки, потому что главным оставался мужчина, который вывел ее из храма к народу, усадил в открытую карету и сел рядом. Даже крики ликования толпы она помнила смутно, потому что продолжала витать в своих грезах, обещавших счастье и радость.

Однако… Грезы разбились уже в первую брачную ночь. Супруг попросту исполнил, что должно и ушел. Он не был с ней ласков, не говорил слов восхищения и даже не задумался о том, чтобы задержаться рядом. Не молчал, конечно, но их общение было больше похоже на светскую беседу, чем на разговор людей, обретших друг друга.

– Уверен, вы – благоразумная женщина, – сказал король перед уходом, – мы сможем жить в мире и согласии. Если вы не расстроите меня, я не стану обижать вас. Добрых снов, Ваше Величество.

– Добрых снов, дорогой супруг, – растерянно ответила юная королева, монарх кивнул ей и вышел из опочивальни.

Он ушел, а она осталась. Сидела на ложе, подтянув колени к груди, и пыталась понять, что чувствует после свершившегося. Кузина, счастливая в своем браке, много восторженно щебетала, делясь опытом супружеской жизни, а Лания не могла понять, что же так расхваливала ее двоюродная сестра? Тогда она решила, что так бывает впервые и просто набралась терпения.

Однако вскоре грезы ее разлетелись в пыль. Муж ее не полюбил, даже не увлекся. Несмотря на миловидность и юность, на живой отзывчивый нрав и романтичность, ничего его в супруге не тронуло. Он был вежлив, не отказывал в просьбах, если это касалось насущных потребностей королевы. Но отвергал все попытки к сближению сразу же и твердо.

Разгадка сыскалась быстро, Его Величество уже любил, и любил не первый год. Не его любовница встала между супругами, а жена между любовниками. На Лании женились ради наследника и потому, что брак с другой особой был невозможен из-за ее низкого происхождения. Наверное, потому интриги родни Ее Величества и увенчались успехом – монарху было попросту всё равно, кто сядет рядом на троне.

Обиженная и разочарованная юная королева, встретившись с родителями, изливала им душу, жаловалась на пренебрежение и холодность венценосного мужа, но услышала в ответ:

– Что вас удручает, Ваше Величество? Вы – королева, первая из женщин Северного королевства. Вы – будущая мать наследника, и это перед вами будут склонять головы подданные.

– Но он меня не любит! – воскликнула Лания. Она накрыла лицо ладонями и надрывно всхлипнула, но быстро взяла себя в руки и произнесла с обвиняющими нотками в голосе: – Вы обещали мне, что я буду счастлива, но я не счастлива…

– Мы не обещали любви короля, – прервал ее отец. – Мы говорила о счастье быть женой короля. Вы избранная, дочь моя, и если прекратите цепляться за девичьи фантазии, то и вправду будете счастливы. Помните, от вашего благоразумия зависит ваше благополучие, и не только ваше. Мы все теперь зависим от монаршей милости. Не устраивайте ему сцен, примите данность. Пусть забавляется, но на троне рядом с ним сидите вы, а не его простолюдинка. Вы – потомок герцогского рода, королева и мать наследника, когда он родится, разумеется. Не теряйте разума и лица. Вам доступно всё…

– Кроме моего мужчины, – горько усмехнулась Лания.

– Он с вами рядом, и как пройдет ваша с ним жизнь, зависит и от вас в том числе. Станьте ему другом, станьте доверенным лицом…

– Как?! – вновь воскликнула королева. – Он не подпускает меня к себе. Я могу просить выделить мне деньги на булавки, но не могу завести беседы. Государь отсылает меня, едва я закончу говорить. Он не задерживает меня подле себя, и не задерживается рядом сам.

– Вы женаты всего два месяца, – отмахнулся его светлость, – имейте терпение, дитя мое, еще всё наладится. А пока, мой вам совет, чтобы не опостылеть ему, делайте то, что он хочет. Не надоедайте, не взывайте к его совести и не требуйте внимания сверх того, что он желает вам уделять. Поверьте, любовь угасает, и тогда вам просто надо быть рядом, чтобы он нашел утешение не в новом увлечении, а в собственной жене.

– Стало быть, мне так и не познать, что значит быть любимой, – сникла Лания.

Отец ее вздохнул, потом приоткрыл рот, но быстро закрыл и даже поджал губы, будто сдерживая то, что готово было сорваться с языка, а затем мягко улыбнулся.

– Дитя мое, ваша жизнь только началась, и что будет дальше, нам неведомо. Однако мы знаем одно в точности: с кем бы ни был ваш супруг, но с вами он останется до самой смерти. Главное, сами не навредите ни себе, ни вашему роду, ни близким вам людям…

Ее Величество хмыкнула и вернулась из воспоминаний в покои Прощания. Что ж, герцог был прав, король и вправду остался с ней до самой смерти. До своей глупой и нелепой смерти. Лания закрыла окно и вернулась к гробу. С минуту постояла, глядя на увядающие цветы, а затем, накрыв стенку его ладонью, неспешно зашагала по кругу, так и не убрав руки.

Наконец остановилась за головой супруга и посмотрела на него сверху вниз.

– Оно стоило того? – спросила королева у мертвеца. – Как можно было так бездарно окончить и без того бесславную жизнь? Как?! – выкрикнула она и стремительно отошла, неожиданно ощутив злость.

Не полных пять лет правления, на которые не пришлось ни потрясений, ни реформ, ни каких-либо событий, закончились падением с лошади! И не просто падение… Боги! Он умудрился упасть и удариться головой о камень, скрытый травой. И всё… Всё! Был король, и нет короля.

Сердито передернув плечами, Лания подошла к креслу и уселась в него. Взгляд женщины скользнул по стене и опять вернулся к гробу. Женщина вдруг откинула голову и хохотнула. Какая ирония! Какая издевка! А ведь он совсем недавно расстался со своей простолюдинкой и вдруг обратил внимание на жену. Они даже начали знакомиться заново!

И последние ночи, которые монарх посещал свою супругу стали иными. Может, и не походили на рассказы кузины, но кривиться в момент проникновения Лания перестала, это больше не было неприятно. Нет, муж не воспылал к ней, но в сердце юной королевы затеплилась надежда, что они и вправду еще могут стать супругами, а не только носить это звание.

Но сегодня… уже вчера, поутру государь решил развлечься и выехал на конную прогулку со свитой. Лания со своими фрейлинами тоже была там. Чудесный лес, росший недалеко от столицы, был охотничьими угодьями королевского рода. Там было светло и чисто, да и не углублялись они далеко, потому что это была всего лишь прогулка.

И пока лакеи накрывали привезенные столы для пикника, а дамы слушали музыкантов, мужчины устроили состязание. Перед женой ли желал покрасоваться государь или же попросту хотел развлечься, кто теперь скажет в точности, но и он сел в седло.

Признаться, Лания наблюдала за венценосным мужем с интересом и даже любованием. Она даже захлопала в ладоши, когда слуги нашли и притащили бревно, через которое всадники затеяли скачки. И продолжала восторженно хлопать, когда конь государя оторвался от земли и прыгнул…

Женщина даже сразу не поняла, что произошло. Только конь, перемахнув через бревно, едва коснулся копытами земли, начал заваливаться, и король слетел с седла. Лании потом говорили, что он спрыгнул, чтобы не оказаться придавленным тушей скакуна, но… вышло неудачно. Монарх с силой ударился головой о камень, которого даже не было видно в траве.

Он умер не сразу. Государя, находившегося без сознания, успели доставить во дворец и призвать лекаря, а вместе с ним пришли жрецы из храма Жизни и храма Смерти. Лекарь помочь не смог, и тогда к делу приступил жрец Жизни. Лания стояла в изножье кровати, на которой лежал супруг, и ей подумалось, что теперь всё будет хорошо, потому что король открыл глаза и призвал к себе супругу.

– Мой дорогой… – начала она, но монарх поднял руку, прервав ее, затем поманил, чтобы подошла ближе.

И когда королева оказалась совсем близко, накрыл ее живот ладонью и произнес лишь одно слово:

– Благословляю.

После рука венценосца бессильно соскользнула на кровать, и к ложу подошел жрец Смерти.

– Государь упокоился, – произнес он и накрыл лицо монарха ладонью.

В эту минуту должны были бы назвать имя нового короля, который взойдет на трон через полгода, но… Он был, однако существовал всего несколько недель и находился пока в утробе своей матери. И всё же передача власти состоялась при жрецах и свидетелях. Осталось дождаться рождения ребенка. Но будет ли это мальчик? Это было известно только богиням…

Лания болезненно покривилась и прижала ладонь к животу, где совсем недавно затеплилась долгожданная жизнь. Об этом даже успели объявить народу… за день до смерти короля-отца.

– Ха-ха!

Прощальные покои вновь сотряс смех королевы. И скажите, что не издевка! Наконец распалась порочная связь мужа с другой женщиной, и вроде бы он начал замечать собственную жену! Возможно, попросту привык к ней, и что было бы дальше, кто знает. Быть может, и случилось бы полноценное супружество, ну хотя бы нечто похожее на него! И, будто в награду за то, что монарх образумился, богини послали известие о беременности королевы! А следом призвали едва осчастливленного отца, словно вся его жизнь была целью этого зачатия, и более на земле ему делать уже нечего.

– Как глупо, – оборвав истерический смех, простонала Лания и наконец разрыдалась. Впервые с той минуты, когда случилось непоправимое.

Сначала она была испугана и растеряна, потом надеялась на лучшее, затем и вовсе потрясена. И когда государя готовили к началу прощания, она, пребывая в ступоре, облачалась в траурные одежды, которые спешно доставили во дворец, и слушала заунывные удары в колокол. После явилась в эти покои, когда уведомили, что Его Величество готов и доставлен, куда велела традиция.

Лания с минуту стояла на пороге, не понимая, что ей делать, и издали смотрела на гроб, всё еще не веря, что ее брак окончен. Но в эту минуту появился ее отец, он и ввел дочь в покои Прощания. Вместе они встали гроба и слушали песнь жреца Смерти.

Не ушел герцог и тогда, когда стали заходить придворные. Они находились возле гроба недолго. Советники, высшие сановники, кавалеры из свиты государя, фрейлины королевы, послы – все они кланялись покойному, после государыне и в молчании уходили. Никто не спешил заговорить, да это попросту бы выглядело нарушением традиций.

На следующий день явятся чиновники, городская знать. Все последующие дни будут заходить дворяне, прибывшие в столицу для прощания с Его Величеством. Последними с господином простятся дворцовые слуги. А народ будет прощаться, когда гроб провезут по улицам. И всё это время рядом с покойным монархом будет его семья.

Когда почил предыдущий король, рядом с гробом находились наследный принц, уже провозглашенный новым правителем, второй сын, жена и дочь. Они не покидали покоев Прощания пять дней, но не сидели безотлучно в этой небольшой зале. Тут имелись и несколько комнат, двери которых скрывала алая драпировка, которой были обиты стены. Там можно было отдохнуть и привести себя в порядок.

Была подготовлена комната и для Лании, а более никого не было. Вся семья государя была рядом с ним: жена и ребенок. Остальные родственники уже в ближний круг не входили, кому полагалось быть рядом. И потому королева осталась одна…

Прерывисто вздохнув, Лания стерла со щек слезы и застыла, глядя на гроб. Сейчас ее мысли вернулись к отцу. Он ушел, когда объявили, что двери в покои Прощания закрываются. Но прежде, чем оставить дочь наедине с ее супругом, взял за руку, и королева ощутила в ладони записку.

Уже оставшись одна, она раскрыла послание от родителя и прочитала:

– Не доверяйте никому, особенно королевским родственникам. Слушайте только меня и вашего брата. Будьте осторожны с едой и питьем, что вам будут подавать. Я постараюсь проследить, чтобы всё это было безопасно. Объяснимся после похорон государя, – прошептала Лания, повторив то, что написал герцог.

Она встала с кресла и уже в который раз приблизилась к гробу. Посмотрела на супруга и невесело усмехнулась:

– Вы не сумели подарить мне счастья, даже не считали это нужным, но, кажется, оставили после только беды. Уж лучше б вы жили, дорогой супруг, лучше б жили.

Всхлипнув, Ее Величество развернулась и ушла туда, где ее ожидала кровать. Надо было отдохнуть, если выйдет.

Глава 2

Ночь прошла… тяжко. Призвав служанку, Лания переоделась ко сну и легла, но еще какое-то время крутилась с боку на бок, помимо воли прислушиваясь к звукам. Ей чудился тихий шорох, а после такой же тихий стон, а может, это всего лишь была игра воображения, но Ее Величество, не выдержав напряжения, поднялась с кровати и подкралась на цыпочках к двери, за которой стоял гроб с покойным.

Королева с минуту вглядывалась в сумрак, а после распахнула дверь и вошла в прощальную залу. Она огляделась, а затем приблизилась к гробу. Ее супруг лежал в прежней позе, всё такой же мертвый.

– Надо попросить сонных капель, – проворчала женщина и вернулась в опочивальню.

И тут же вновь повторился шорох, а затем поскрипывание половиц. Лания порывисто обернулась к другой двери, за которой спала служанка. Это была крохотная комнатушка для прислуги, дверь из которой вела в коридор. Задумано такое устройство было с единственной целью, чтобы челядь не бегала через залу прощания и не мешала скорби, но могла явиться по первому зову.

Лания подошла к этой малоприметной дверце и прижалась ухом. А спустя мгновение до нее донеслось:

– Тихо ты, государыню потревожим.

– Да я тихонечко…

– Уйди, похабник, ну не дело это рядом с покойным-то, еще и королем…

– Так не шипи, и нас не услышат.

– Да ты топаешь так, что весь дворец уже перебудил, наверное. Уйди, говорю.

– Ну, ягодка моя, ну один поцелуйчик…

– Хорошо, но только поцелуй… – на некоторое время воцарилось молчание, а после последовало возмущенное шипение: – Ты зачем лапаешь?

– Я поглажу только, не ворчи…

– Я знаю, как погладишь! Королева же рядом! И государь мертвый…

– Короли тоже люди, наследник, чай, не от разговоров появился.

Ее Величество нахмурилась. Она уже хотела распахнуть дверь и прогнать любовников, осмелившихся творить разврат едва ли ни рядом с гробом, но вдруг передумала. Она вернулась в постель, улеглась и продолжила слушать. Соседство служанки и ее незваного гостя неожиданно принесли успокоение. Пусть уж она слышит их возню, чем мучается иным соседством, всё же ей было не по себе от того, что рядом стоял гроб с покойником. И Лания сосредоточилась на том, что происходило в соседней комнате.

Вскоре до нее донеслось поскрипывание кровати, гость ее служанки добился своего. Королева закрыла глаза и вспомнила, как к ней приходил супруг. Это не навеяло ни тоски, ни волнения. Той радости, о которой рассказывала кузина, монарх ей не принес. А теперь уж и вовсе не познать того, что заставляло женщину за стенкой тихо постанывать. И от осознания этого стало горько и обидно.

Лания зарылась лицом в подушку и беззвучно заплакала. А вскоре, измученная всем произошедшим, наконец заснула. Но и сон не принес отдохновения. Королеву терзали тревожные видения. То ей снилось, что за ней гонятся придворные и требуют отдать младенца, чтобы его выносил почему-то дядя покойного короля. А то вдруг пригрезился супруг, который встал из гроба и пришел к ней в спальню. Женщина явственно ощутила, как на нее навалилось ледяное тяжелое тело, почувствовала, что естество его готово для соития, и мертвец потребовал: «Всего один поцелуйчик».

– Нет! – вскрикнула Ее Величество и порывисто села.

За окном начиналось утро. Небо уже посветлело, и первые солнечные лучи позолотили землю. Лания накрыла лицо ладонями и повалилась обратно на кровать.

– Приснится же, – пробормотала королева и коротко хохотнула.

Любопытно, кто приходил ночью к служанке? Женщина вновь села и обернулась к дверце, за которой ночью творился разврат. Лания нахмурилась, пытаясь вспомнить, замужем ли эта горничная, и служит ли во дворце ее муж? Быть может, это он пришел к своей жене, чтобы скрасить ей ночь? То, что эта пара виделась не в первый раз, было понятно по их разговору. Так муж или…

Вспомнить она так и не смогла. О фрейлинах королева знала больше, чем о прислуге. Но фрейлины рядом с ней не появятся, пока она ни вернется в свои покои. Здесь места свите не было, и сейчас дамы нежились в своих кроватях и наслаждались отдыхом от службы.

Эта мысль неожиданно рассердила Ее Величество. Лания откинула одеяло и окончательно покинула ложе. Нужно было успеть позавтракать и привести себя в порядок до того, как двери покоев Прощания откроются, и туда потянутся люди, чтобы поклониться почившему властителю. Да, медлить не стоило.

Королева взяла со столика колокольчик и тряхнула им. Однако служанка на призыв не явилась, и Лания позвонила еще раз, более настойчиво. Наконец за стеной послышался звук, словно что-то тяжелое упало на пол, и к двери пошлепали босые ступни. Потом пошлёпали обратно, началась какая-то возня, а затем шлепанье сменилось топотом подошв. Похоже, горничная, разбуженная звоном колокольчика, упала с кровати, бросилась к двери, но опомнилась и вернулась, чтобы одеться.

Наконец дверь открылась, и на королеву взглянула шальным взглядом с заспанного лица взлохмаченная молодая женщина. Одежда ее была в беспорядке из-за спешки. При взгляде на нее Лания усмехнулась и не удержалась.

– Никак заснули под утро? – ехидно спросила она. – Раз спите дольше вашей королевы?

Горничная захлопала ресницами, явно не найдясь что ответить. Взгляд ее стал настороженным, даже мелькнул испуг.

– Приведите себя в порядок и принесите мне завтрак, – устало вздохнув, велела Лания. – После подготовьте платье. И поспешите.

– Да, Ваше Величество, – женщина снова поклонилась и запоздало добавила: – Доброго утра, государыня.

– Поспешите, – повторила королева.

Служанка суетливо поклонилась в очередной раз и бросилась исполнять указание. Оставшись одна, Лания огляделась, вдруг ощутив растерянность. Она подошла к тазу с водой и ополоснула лицо, а после, накинув легкий халат, направилась в другую дверь. Открыла ее со вздохом и приблизилась к гробу.

Фаэли уже совсем увяли, и запах их перестал раздражать. Впрочем, дело могло быть и в том, что вдова уже привыкла к нему. Остановившись у гроба, королева с минуту смотрела на умиротворенные черты супруга, а затем протянула руку и коснулась его щеки. Тут же отдернула и отступила на шаг.

– Когда-то я мечтала встречать утро вместе с вами, – едва слышно произнесла она. – Мне так хотелось проснуться первой и любоваться вами, слушать ваше дыхание и улыбаться, вспоминая ваши ласки. И вот теперь мечта сбылась, – Лания усмехнулась. – Я проснулась и смотрю на ваш лик, и вы даже умиротворены, но уже не дышите. И тот сон, что мне приснился… – королева передернула плечами, – уж лучше без ласк. Не пугайте меня больше, прошу вас.

Монарх, разумеется, промолчал. Лания еще с минуту смотрела на него, после вновь вздохнула и пробормотала:

– Оставлю вас, дорогой супруг. Вскоре я вновь буду стоять подле вас, а сейчас мне нужно подготовиться к встрече наших с вами гостей.

Она вдруг всхлипнула, остро ощутив всю извращенность собственной фразы, и поспешила вернуться в опочивальню. Закрыла за собой дверь и упала ничком на кровать. Там перевернулась на спину и шумно выдохнула, справляясь с чувствами. Она ведь и вправду осталась одна, больше не было даже такого мужа, холодного и отстраненного. Впрочем… холодный как раз был.

– Да что же это такое, – проворчала Лания. – Откуда эта ирония в такой скорбный час? Еще и тревожный.

Вот теперь она вернулась мыслями к записке отца. Что хотел сказать герцог? Хотя это-то понятно. Трон освободился, а новый король еще даже не успел родиться. Да что там! У нее даже живота еще не было! Будущий властитель Северного королевства был сейчас размером с горошину, его будто вовсе не существовало. И между алчущими короны и самой короной стоит только молодая вдова, в чьей утробе зреет жизнь.

– Неужто они посмеют тронуть дитя? – прошептала Лания.

Она села и прижала кулаки к губам. Но по здравому рассуждению именно сейчас лучшее время, чтобы устранить помеху. Устроить королеве выкидыш, и путь к трону будет свободен. Правда, и претендентов больше, чем один. Ближайших было двое: брат короля и их дядя. Есть и более дальние родственники, но эти ближе всего. И если деверю Лании мешал лишь законный наследник, то дяде еще и племянник. Но изначально ребенок, еще только зревший в утробе своей матери.

Женщина прижала ладони к животу и зажмурилась. Ей стало страшно, гораздо сильней, чем было ночью. Всё-таки покойник вселял суеверное чувство страха, но к нему королева успела немного привыкнуть, к его соседству. А вот живые люди были не пустой опаской, и они могли сотворить, что угодно. Вот это осознание вселяло настоящий ужас.

Но углубиться в свои мысли Лания не успела. Служанка, допустившая промах, теперь изо всех сил старалась быть расторопной. Должно быть, и одежду приводила в порядок на ходу, и волосы прибирала тоже, потому что появилась на пороге с подносом, на котором стоял завтрак.

Женщина расставила еду на стол, после поклонилась и уже хотела уйти, но королева остановила ее жестом. Лания опять подумала о словах в записке отца и своих недавних размышлениях.

– Для меня еда была уже приготовлена? Она ожидала, пока вы ее заберете? – спросила вдова монарха.

Горничная мяла пальцами передник, и взгляд ее вновь был насторожен. Кажется, женщина попросту боялась опять совершить ошибку, и Лания помогла ей.

– Я просто хочу узнать, был ли приготовлен для меня завтрак, или же кухари собирали его на ваших глазах?

– Они еще только приготовили, – ответила служанка. – Были удивлены, что вы, Ваше Величество, уже проснулись. Но собрали блюда споро, и я поспешила к вам.

– Хорошо, – едва приметно улыбнулась Лания. – Все следующие трапезы пусть также собирают при вас, ничего лишнего не добавляя в пищу. Проследите. И если будет уже подготовлено, не берите, требуйте, чтобы собирали заново.

– Х… хорошо, государыня, – запнувшись, кивнула женщина. Настороженность в ее взоре сменилось любопытством, а затем пришло понимание, и горничная повторила уже твердо: – Я буду внимательно следить за тем, что вам готовят, Ваше Величество.

Она хотела еще что-то сказать, немного помялась, но вскоре, вновь поклонившись, оставила королеву наедине с завтраком. Лания села за стол, но за еду принялась не сразу. Она некоторое время в нерешительности смотрела на блюда, принесенные ей, кусала губы и отчаянно не хотела к ним притрагиваться, потому что подозрительность ее взвилась до небес.

– Этак я сама себя голодом уморю, – пробормотала себе под нос королева. После вознесла молитву богиням, выдохнула и принялась за завтрак.

Однако напиток пить не стала. Он был на травах, и что-то добавить в него было несложно. Это скорей всего даже на вкусе бы не отразилось, и потому глотнула воду из кувшина, который был принесен еще с вечера для омовений. Затем прислушалась к себе и ничего подозрительного в состоянии не отметила. Вроде бы пока всё было неплохо.

Лания вновь позвонила в колокольчик, и горничная вошла в опочивальню.

– Унесите посуду и принесите теплой воды. Налейте сами.

– Слушаюсь, Ваше Величество, – поклонилась женщина и поспешила исполнить повеление. А когда вернулась, заверила: – Своими руками наливала, от кувшина не отходила. Всё чисто, Ваше Величество.

– Хорошо, – королева улыбнулась ей и велела готовить траурное платье.

Вскоре Лания уже сидела перед зеркалом, и служанка плела ей обычную косу, после свернула ее на затылке и закрепила. Затем покрыла голову прозрачной красной вуалью, оставив лицо открытым, прикрепила к волосам и отошла.

Королева смотрела на себя, и отражение явило ей молодую, немного бледную женщину. Особенно это было приметно на фоне ярко-алого цвета одеяний. Зеленые глаза казались потухшими, они были красны от пролитых ночью слез, однако это как раз было уместно и даже необходимо, дабы подданные видели скорбь жены, потерявшей мужа.

Коротко вздохнув, вдова посмотрела на служанку через зеркальное отражение, и та встретились с ней взором. Горничная покусывала губы, будто на что-то решаясь, и вдруг произнесла:

– Вы очень красивая женщина, Ваша Величество. Государь зря обидел вас, выбрав… – она густо покраснела и опустила глаза: – Простите меня, Ваше Величество, это всё от глупости. Я не желала говорить дурно о государе. Простите меня.

– Пустое, – отмахнулась Лания и поднялась на ноги. – Государь почил, и судить его будут богини по делам его, мы же станем молиться, чтобы они не были слишком суровы, и наш король обрел покой в их царствии.

– Да, госпожа, – поклонилась горничная.

Она повернулась вслед королеве, уже направившейся к зале, где стоял гроб, протяжно вздохнула и покачала головой.

– Совсем ведь еще молоденькая, – прошептала женщина, – а уже вдова. Даже счастливой побыть не успела. Бедная наша королева, бедная, – и принялась наводить в опочивальне порядок.

Лания ее слов уже не слышала. Королева шагнула в зал прощания и закрыла за собой дверь. Однако она не успела сделать и шага, когда открылись двери, которые вели из покоев, это пришли служанки с корзинами, в которых лежали свежие фаэли. И тут же пространство заполнил удушающий аромат.

– Боги, пошлите мне сил, – прошептала королева и направилась к гробу.

Прислуга остановилась. Женщины поставили на пол корзины и склонились перед королевой.

– Приступайте, – сказала им Лания.

Она прошла к креслу, села в него и накрыла лицо ладонью, так прячась от невыносимого аромата. Ее Величество прикрыла глаза и постаралась отключиться от происходящего. Всё, о чем сейчас мечтала вдова, так это о том, чтобы у нее не разболелась голова. Но, должно быть, со стороны казалось, что она поглощена скорбью, потому что служанки бросали на госпожу жалостливые взгляды и тут же спешили отвернуться.

Впрочем, что думала челядь, Ланию волновало гораздо меньше того, как она выдержит целый день среди удушающего аромата цветов, не говоря уже о страхе перед скорым будущим. А потом она услышала шаги и повернулась на их звук. Это был жрец Смерти.

Королева поднялась на ноги, заставила себя убрать руку от лица и направилась навстречу служителю культа. Он чуть склонил голову, приветствуя Ее Величество, внимательно осмотрел ее, а после достал откуда-то из недр ритуального одеяния маленькую баночку.

– Смажь ноздри, дитя, тебе станет легче, – произнес жрец. – Запах фаэлей тяжело выносить, уж кому этого ни знать, как не тому, чей путь устлан этими цветами.

Лания едва не прослезилась от радости. Она уже протянула руку, чтобы принять помощь, но отдернула ее и ответила подозрением во взгляде.

– Не навредит ли это моему ребенку? – спросила женщина.

– Я – страж у врат Смерти, а не придворный интриган, – без обиды и укоризны ответил жрец. – Не опасайся, смажь, тебе станет легче дышать.

Чуть поколебавшись, Лания все-таки взяла баночку и открыла ее. Внутри оказалась мазь мутно-белого цвета. Подцепив на кончик пальца каплю, королева осторожно принюхалась, но не уловила какого-либо запаха. После посмотрела на жреца, и тот, едва приметно улыбнувшись, кивнул.

Вздохнув, женщина смазала ноздри и… невыносимый запах фаэлей притупился, став похожим на тот, что источали уже увядшие цветы, а затем и вовсе исчез.

– Ох, – с нескрываемым облегчением выдохнула Лания. – Благодарю.

– Пустое, – улыбнулся жрец. И когда женщина протянула ему обратно баночку, он накрыл ладонью ее руку и мягко отвел: – Оставь себе, дитя, дни прощания еще не окончены, тебе пригодится. А у меня есть еще, – он подмигнул, и выражение лица его поменялось, став привычно отрешенным.

Жрец развернулся к гробу и застыл, ожидая, когда служанки закончат менять цветы. Лания последовала было за ним, но решила, что будет только мешаться во время ритуала, и вернулась в кресло. Оттуда и наблюдала за тем, как женщины, поклонившись ей и служителю культа, после подобрали корзины с увядшими фаэлями и покинули зал прощания.

И когда дверь за женщинами закрылась, Ее Величество перевела взор на жреца. Он встал за изголовьем гроба, достал свирель и заиграл на ней. Лания с минуту еще смотрела на служителя культа Смерти, а после откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

Мелодия, которую играл жрец была немного монотонной, но напевной и нежной. Она будто манила последовать за ней. Казалось, что от перелива звуков за спиной распахиваются крылья, тело становится легким-легким, и вот уже не человек, но птица летит в воздушном потоке.

Лания глубоко вздохнула, руки ее соскользнули с подлокотников и повисли вниз. Она следовала за своим незримым и невесомым поводырем, и этот путь, по которому ступала женщина, ей нравился. На нем не было забот и страхов, он был легок и спокоен, и сворачивать или останавливаться не хотелось…

– Дитя!

Королева вздрогнула от резкого окрика, а следом ее щеку обожгла пощечина. Лания вскрикнула. Она распахнула глаза и посмотрела на жреца, на чьем лице застыло суровое выражение. Он покачал головой и произнес уже мягко:

– Это не твой путь, тебе по нему идти еще рано.

– Наставник… – пролепетала королева, держась за щеку. Она была в растерянности, потому не сразу нашлась, что ответить.

– Не закрывай глаза, – строго велел жрец. – Слушай, но не слушайся моей свирели. Путь, который она открывает, стелется для твоего мужа, но не для тебя.

– Это приятный путь, – чуть виновато улыбнулась женщина. – Моя душа откликнулась ему.

– Однажды свирель заиграет и для тебя, но это время еще не пришло, – ответил служитель Смерти и протянул королеве руку.

Ответив удивленным взглядом, Лания вложила пальцы в раскрытую ладонь, и жрец повел ее к гробу.

– Помолись за него, – вновь мягко произнес служитель, – а я продолжу свою песнь.

– Хорошо, наставник, – кивнула Ее Величество и посмотрела на лицо супруга.

На миг она ощутила укол зависти, потому что все тревоги и заботы для него закончились, но для его жены всё только начиналось. После вспомнила свои ощущения, которыми была объята еще несколько минут назад, вздохнула и попыталась сделать то, о чем говорил жрец, помолиться.

В их мире было две богини: Жизнь и Смерть. Имелись и более мелкие божества, у которых можно было просить разное, но повелевали всем две сестры. Одна провожала человека при рождении, вторая встречала после упокоения. Начало и конец всего сущего, близнецы, сотворенные самим Мирозданием. Они всегда были рядом, всегда шли рука об руку, как и их служители. Умирал ли человек или рождался, но встречали его и провожали представители храмов обеих богинь.

Жрецы Жизни носили ослепительно-белые одеяния, жрецы Смерти – темно-серые, почти черные. Радость и скорбь, так всегда трактовала для себя это Лания. Но вот она услышала мелодию, которая вела душу покойного в иной мир, и теперь думала, что скорбь – это для живых, которую оставляет для них почивший. Ему же скорбеть не о чем, потому что дорога его легка и приятна. Впрочем…

Впрочем, что ожидает душу в посмертии, известно лишь богиням, но не людям. Как они оценят прошедшее существование? Заставил ли человек огорчиться Жизнь, открывшую ему врата рождения? Или же порадовал и показал, что он оценил великий дар?

– Будьте милостивы к моему супругу, – прошептала Лания, продолжая смотреть на лик почившего короля. – Он не был верным и любящим мужем, но подданных не обижал и подарил мне дитя…

Королева молила богинь о прощении за прегрешения, какие ее муж совершил при своей короткой жизни и еще более коротком правлении, а мелодия всё лилась и лилась по залу. Она помогала почившему властителю Северного королевства отринуть привычный ему мир и отправиться туда, где отныне надлежало находиться его душе, пока богини не решат, как поступить с ней дальше.

Считалось, что душу надо сопроводить, иначе она так и останется там, где жил человек до смерти. Она будет цепляться за людей, за предметы, за всё, что помогает ей существовать в самообмане, будто еще продолжает жить. Может изводить тех, кто окажется рядом, мешать им, особенно если сильна. И для того, чтобы этого не произошло, и ход вещей двигался своим чередом, свирель Смерти открывала духу дорогу.

И когда последние ноты растаяли в воздухе, Лания посмотрела на жреца и спросила:

– Он… он ушел?

Служитель улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– Еще нет, дитя. Связь духа с материальным миром слабнет не сразу, особенно если человек был не готов к смерти. Он уйдет, но пока витает там, где ему хочется находиться.

– Тогда его точно здесь нет, – усмехнулась королева и бросила на жреца вороватый взгляд из-за неуместной эмоции. И потому поспешила задать новый вопрос: – Почему же я была готова пойти тем путем, который открыт не для меня?

– Твоя душа тревожится, тебе страшно, – ответил жрец. – И потому она устремилась туда, где ей спокойно.

– Мне и вправду страшно, наставник, – помрачнев, ответила королева.

– Я знаю, дитя, – ответил служитель и взял ее за руку: – Но таков дар Жизни, принимай его, не ропща. Что до совета, то ты всегда сможешь получить его в храме. Там, где царствуют боги, нет места людской суете.

– Благодарю, наставник, за мудрые слова, – Ее Величество склонила голову.

В это мгновение двери распахнулись, и в зал вошел брат королевы, значит, сегодня он будет поддерживать ее, пока пройдут те, кто хочет поклониться покойному государю. Жрец пожал ладонь Лании, мягко улыбнулся и ушел, на сегодня его дело было окончено, для вдовы же только начиналось, и она, коротко вздохнув, приготовилась к еще одному долгому дню.