Искра Феникса

Глава 1

Книга 1: Искра Феникса

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: МЕЖДУ МИРАМИ 

ПРОЛОГ

ЛЕТОПИСЬ РАСКОЛА

Мир Элирион был рожден из шести великих Стихий, шепчущихся на языке мироздания: Терры (земля), Игниса (огонь), Аэтера (воздух), Аквилона (вода), Петры (камень) и Гласиса (лед). Их гармония создала земли, где свет солнца был мягким, а магия струилась в самых недрах бытия. В сердце этого мира, на террасах, вздымающихся к облакам над озером цвета незабудки, был возведен город-жемчужина – Аэндор. А над ним, подобно стреле, устремленной в небо, парил Серебряный Шпиль – замок и академия в одном лице.

Им с незапамятных времен правили королевская династия Серебряного Феникса. Не завоеватели, а хранители. Король Арвен и Королева Лианна, чьи предки заключили первый договор со Стихиями, защищали равновесие. Их двор был центром мудрости, а Академия Серебряного Шпиля – местом, где юные умы, одаренные магией, учились владеть своими дарами. Каждый студент, будь то дворянин или простолюдин, обязан был освоить не только свое Искусство, но и искусство владения мечом, копьём или луком. «Сила без дисциплины – путь к погибели», – гласила первая заповедь Академии.

Но ни один свет не обходится без тени. Много веков назад алчный брат короля, маг невероятной мощи, одержимый жаждой абсолютного контроля над всеми шестью Стихиями, поднял мятеж. Его имя было стерто из хроник, и остался лишь титул – Архонт. Война, вспыхнувшая между братьями, была столь яростной, что сама ткань реальности не выдержала. В день решающей битвы магия вырвалась на свободу, и огромная часть земель на севере Элириона была отторгнута, унесена в свирепствующий магический шторм. Она унесла с собой и побежденного, но не уничтоженного Архонта.

Со временем шторм утих, открыв мрачные, искаженные земли, известные как Селифы. Там, на обугленных скалах, встал замок, высеченный из ночи и отчаяния – Ульфхардр. Его шпили, подобные скрюченным пальцам, впивались в вечно хмурое небо. Архонт, сросшийся с самой Тенью, правил там, вынашивая планы мести. Его власть питалась не гармонией, а поглощением, и его слуги, «Серые Тени», сеяли раздор по всему Элириону.

Так началась многовековая Война. Аэндор стал щитом света, а Ульфхардр – копьем тьмы.

В самые темные времена, когда казалось, что Тень вот-вот поглотит последние оплоты света, явился Пророк. Странник с глазами, полными звездной пыли, он пришел в Аэндор и передал королевской чете два дара. Первым был завет – укреплять границы и воспитывать новых магов. Вторым – медальон из чистого серебра, на котором был вырезан Феникс в полете, но не пылающий, а словно замерший в преддверии возрождения.

С этим медальоном Пророк передал и пророчество, мрачное и двусмысленное:

«Когда звезда родины угаснет в чужих небесах,

и Феникс вздохнет в последний раз,

родится дитя на стороже двух миров.

В день своего пробуждения, в двадцать один год,

в ней возгорится Искра – последний свет или последний вздох.

Шесть стихий в одной душе восстанут,

чтобы мир от тени навек избавить

или же в пучину окончательно низвергнуть.

Искра Феникса станет пламенем возрождения

или пеплом, что погребет всё под собой».

Пророчество стало самой охраняемой тайной королевства. Медальон хранился в глубочайших сокровищницах Серебряного Шпиля. Мудрейшие маги толковали его веками. Кто это дитя? Откуда оно явится? Что значит «угасшая звезда родины»?

Шли годы. Война с Тенью продолжалась волнами – то затихая, то разгораясь с новой силой. Аэндор креп, но и Тень не дремала. Говорили, что Архонт в своем замке-гробнице тоже знает о пророчестве. И он не просто ждет его исполнения – он готовится его обратить в свою пользу.

Однажды ночью, двадцать один год назад, медальон в сокровищнице вдруг вспыхнул ослепительным светом, обжег стражника и… потух. В ту же ночь астрономы Аэндора зафиксировали – далеко на небосводе, в чуждой им части космоса, погасла небольшая, но яркая звезда. Совет магов понял: пророчество пришло в движение. Где-то родилась та самая девочка.

Сейчас, два десятилетия спустя, в Академии Серебряного Шпиля царит напряженное ожидание. Король и Королева стареют, а угроза с севера нарастает. Старые союзники сомневаются, хватит ли сил у Аэндора выстоять. В коридорах Академии шепчутся не только об уроках магии, но и о скорой войне. Мастера стали строже, а студенты – тревожнее. Все ждут знака. Все ждут появления того, в ком дремлет сила шести стихий.

А в это время, в замке Ульфхардр, в тронном зале, где от гигантского витража когда-то остались лишь осколки, сидит Он. Тень, что когда-то была братом. Он смотрит сквозь миры и видит юную девушку по имени Клара, которая живет своей жизнью в мире, где нет магии, и даже не подозревает, что ее двадцать первый день рождения станет не просто праздником, а точкой отсчета нового времени для всех миров.

Его час приближается. И он тоже ждет свою «Искру».

Глава 1: Последняя свеча

Капли ноябрьского дождя медленно сползали по оконному стеклу её студии в районе Белльтаун, размывая огни ночного Сиэтла в длинные светящиеся полосы. Клара сидела на подоконнике, поджав босые ноги, и смотрела вниз, на Аляскинскую трассу, где фары машин выписывали бесконечный танец. Этот вид всегда успокаивал её. Он напоминал, что город живёт своей огромной, неспешной жизнью, а её собственные проблемы – всего лишь крошечная часть этого большого механизма.

Сегодняшней проблемой был двадцать первый день рождения.

На краю рабочего стола, заваленного стопками книг и конспектами, стоял скромный кекс с одной воткнутой свечкой в виде цифры «21». Его купила Сара. Рядом лежала распечатка с расписанием дежурств в кофейне «Pike's Perk» на следующую неделю. Следующая смена была завтра в шесть утра. Мысль об этом висела над вечером дамокловым мечом.

Клара поймала своё отражение в тёмном стекле. Её волосы цвета спелой пшеницы были собраны в небрежный пучок, из которого выбивались пряди. Большие, миндалевидные глаза редкого зелёного оттенка, которые Сара называла «заколдованными изумрудами», смотрели на неё устало. В свои двадцать один она выглядела хрупкой. Стройная фигура с выразительными бёдрами и грудью терялась в объёмном сером свитере, купленном на распродаже. «Настоящая именинница», – с горьковатой иронией подумала она.