Ставка в Вегасе

Глава 1

Первым пришло сознание. Не ясное и не доброе, а мутное, липкое, как патока. Оно приползло из ниоткуда, тяжелое и нежеланное. Потом пришла боль. Не просто головная, а всеобъемлющая, пульсирующая в висках мерзким, знакомым ритмом – похмелье категории «люкс», со всеми вытекающими и втекающими обратно последствиями.

Я лежала с закрытыми глазами, боясь их открыть. Подо мной было что-то мягкое, прохладная гладь, пахнущая озоном и дорогим кондиционером. Не моя постель. Точнее, точно не моя постель. У меня не было такой большой кровати с шелковистым, утопающим бельем.

И тут до меня донеслось дыхание. Ровное, глубокое, мужское. Прямо у меня за спиной.

Мое собственное дыхание перехватило. Сердце замерло, а потом рванулось вскачь, бешено заколотившись где-то в горле. Я не дышала, вжимаясь в матрас, стараясь стать невесомой, невидимой. Мозг, предательски медленный, пытался нащупать хоть какую-то зацепку. Вечеринка? Нет. Свидание? Тоже мимо. Пустота. Абсолютная, оглушающая пустота, будто кто-то взял и вырезал кусок моей жизни аккуратным скальпелем.

Собрав всю свою волю в кулак, я заставила себя приоткрыть веки. Сквозь ресницы, слипшиеся от туши, мир предстал в размытых пятнах. Богатый, стильный номер. Золотые акценты, темное дерево, огромное окно, зашторенное плотными шторами, сквозь которые пробивался настырный неоновый свет. Лас-Вегас. Это я понимала точно. Город греха, порока и стертых границ. Отлично.

Медленно, сантиметр за сантиметром, я повернула голову на подушке.

И увидела его.

Он спал на боку, повернувшись ко мне лицом. Рука закинута за голову, обнажая подмышку и линию напряженного бицепса. Простыня сползла до пояса, открывая торс, который даже в полумраке выглядел как работа талантливого скульптора. Каждое мышечное напряжение, каждый рельефный пресс. Темные, почти черные волосы, растрепанные во сне. Лицо… красивое. Слишком красивое для моего текущего положения. С резкими, четкими чертами, прямым носом, упрямым подбородком с ямочкой. На вид – лет тридцать. Кен с обложки, заблудившийся в моем личном кошмаре.

Проснуться с Кеном с обложки – казалось бы, мечта, но почему пахнет паникой и дешевым шампанским? – пронеслась в голове ироничная мысль, единственный спасательный круг в море абсолютного ужаса.

Я осторожно приподнялась на локте. Простыня соскользнула, и я с облегчением обнаружила, что на мне какая-то шелковая ночнушка. Не моя. Короткая и до неприличия дорогая. Еще один пазл, который не вписывался в картину.

И тут мой взгляд упал на прикроватный столик.

На нем стояла пустая бутылка шампанского «Кристалл», два бокала с мутным осадком на дне. Рядом валялась разорванная пополам фата. И самое главное – два обручальных кольца. Мужское и женское. Они лежали рядом, холодно поблескивая в полумраке, как обвинительный приговор.

Меня затошнило. Не от шампанского, а от осознания. Свадьба. Мы поженились. С незнакомцем в роскошной постели в Вегасе. Классика, которую так любят показывать в комедиях. Только сейчас это не было смешно. Это было страшно до тошноты.

Я потянулась к кольцам дрожащей рукой. Женское было изящным, с небольшим бриллиантом. Мужское – массивным, платиновым, без изысков. Я надела свое. Село идеально. Будто его снимали с моего пальца пять минут назад.

В этот момент за моей спиной послышалось движение. Резкое, порывистое. Я застыла, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

– Что за черт? – его голос был низким, хриплым от сна, но в нем уже слышалась сталь. Настороженность.

Я медленно, очень медленно повернулась к нему.

Он уже сидел на кровати, откинув простыню. Его тело было таким же впечатляющим при свете, как и в полумраке. Широкие плечи, узкие бедра. Взгляд – темный, пронзительный, почти животный – метнулся по комнате, потом остановился на мне. В нем не было ни капли сна, только холодная, собранная ярость и такое же недоумение, какое, вероятно, читалось и в моих глазах.

– Кто ты? – выдохнула я, и мой голос прозвучал слабо и сипло.

Он не ответил сразу. Его глаза сузились, изучая меня с ног до головы, быстрым, оценивающим взглядом. Он выглядел так, будто привык оценивать угрозы за доли секунды.

– Я бы с радостью сказал, если бы знал, – его ответ прозвучал сухо, с оттенком горькой иронии. Он провел рукой по лицу, с силой растер скулы, будто пытаясь стереть с себя налипшую ночь. – Где мы?

– Вегас, – прошептала я. – Похоже на хороший отель.

– Блестяще, – он язвительно фыркнул, окидывая взглядом номер. – А что было до отеля?

– Не знаю. Я ничего не помню.

Наступило тяжелое молчание. Мы смотрели друг на друга, два незнакомца, связанные невидимой нитью безумной ночи. Воздух между нами сгустился, наполнившись невысказанными вопросами и страхом. Я заметила, как сжались его кулаки на коленях. Руки сильные, с длинными пальцами и выступающими костяшками. Руки, которые могли быть как нежными, так и жестокими. Какими они были прошлой ночью?

– Кольца, – сказал он, его взгляд скользнул по моей руке.

Я молча протянула ему мужское. Он взял его, повертел в пальцах.

– Выглядит дорого, – пробормотал он. – Надеюсь, я не взял кредит ради этого.

Его попытка пошутить была такой неуклюжей и такой несвоевременной, что мне захотелось либо засмеяться, либо заплакать. Я выбрала третье – отвести взгляд.

– Что мы будем делать? – спросила я, и в голосе прозвучала неприкрытая слабость.

– Для начала, выясним, кто мы, – он встал с кровати. Движения его были собранными, грациозными, как у большого хищника. Он был высоким, гораздо выше, чем я предполагала. Я невольно отодвинулась к изголовью, притянув простыню к груди. Он заметил это движение, и в его глазах мелькнуло что-то понимающее, почти жалостливое.

– Я тебя не трону, – сказал он тихо, но твердо. – Пока мы не разберемся, что здесь произошло.

Он подошел к стулу, на котором был аккуратно сложен мужской костюм. Черный, дорогой. Рядом валялось мое маленькое черное платье, которое я, судя по всему, сбросила с себя с какой-то особой грацией.

Он начал одеваться. Я наблюдала за ним, не в силах отвести глаз. Каждое движение было отточенным, экономичным. Он натянул брюки, застегнул ремень. Его спина, широкая и мускулистая, была испещрена бледными шрамами. Еще одна загадка. Кто он? Военный? Спортсмен? Преступник?

Пока он одевался, я решила осмотреться. С трудом поднялась с кровати, ноги подкашивались. На полу, рядом с платьем, лежала моя сумочка – маленькая, блестящая, явно не рассчитанная на что-то большее, чем помада и ключи. Я открыла ее. Внутри лежала пачка денег. Довольно толстая. Все купюры крупные, стодолларовые. Сердце снова екнуло. Деньги. Много денег.

– Эй, – позвала я его. – Посмотри.

Он подошел, натягивая рубашку. Его пальцы ловко застегивали пуговицы. Он заглянул в сумочку, и его лицо стало каменным.

– Отлично, – произнес он без тени восторга. – Мы не только поженились, мы, кажется, еще и ограбили банк.

– Не шути так, – попросила я, чувствуя, как подкатывает новая волна тошноты.

– Я не шучу.

Он взял у меня из рук сумочку, вытряхнул деньги на кровать. Среди купюр был еще один предмет. Маленький, металлический. Ключ от сейфа отеля. С номерком.

Мы переглянулись. В его глазах читалось то же, что и в моих: необходимость действовать. Страх отступил, уступив место любопытству и азарту. Адреналин начал пробиваться сквозь похмельную вялость.

– Ладно, – он глубоко вздохнул. – Давай по порядку. Осмотрим номер. Проверим сейф. Может, там есть хоть какие-то ответы.

Я кивнула, внезапно почувствовав странное облегчение. Я была не одна в этой западне. Рядом был он. Незнакомец с телом греческого бога и взглядом, полным тайн. Было страшно, но было и… интересно. Опасность, витавшая в воздухе, щекотала нервы, смешиваясь с абсурдностью ситуации.

Он подошел ко мне ближе. От него пахло дорогим мылом, которым он, видимо, пользовался прошлым вечером, и едва уловимым, но устойчивым мужским запахом, который уже стал для меня знакомым. Моим личным наркотиком.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, его голос неожиданно смягчился.

– Как после ядерного взрыва, – честно ответила я.

Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки.

– Держись, – сказал он так просто, но в этом слове была какая-то опора. – Вместе мы с этим разберемся.

Он протянул руку, чтобы помочь мне встать. Я колебалась лишь мгновение, потом положила свою ладонь в его. Его пальцы сомкнулись вокруг моих, сильные, теплые, живые. Электрический разряд прошел от точки соприкосновения по всей руке, заставив учащенно забиться сердце. Это был не просто жест вежливости. Это было начало нашего странного союза. Союза двух потерянных памятью душ в сердце Лас-Вегаса, города, где невозможное становилось реальностью каждую ночь.

И в этот момент, глядя на наши сцепленные руки, на его решительное лицо, я поняла, что наша свадьба, какой бы сумасшедшей она ни была, могла оказаться наименьшей из наших проблем. Настоящая игра только начиналась. И ставки в ней были гораздо выше, чем просто брак по пьяни.

Глава 2

Тепло его руки было обманчивым якорем в бушующем море паники. Всего на несколько секунд я позволила себе ощутить эту опору, эту иллюзию безопасности, которую давало простое человеческое прикосновение. Пальцы, обхватившие мои, были твердыми и уверенными. Но когда он разжал ладонь, чтобы поднять с пола свой пиджак, холодная реальность обрушилась на меня с новой силой.

Я осталась стоять посреди роскошного номера, чувствуя себя абсолютно голой в этой короткой шелковой сорочке. Холодный воздух кондиционера щекотал кожу на бедрах. Я обхватила себя руками, пытаясь согреться, но дрожь шла изнутри – от страха, от стыда, от полнейшей потери контроля.

Он, тем временем, методично обыскивал пиджак. Его движения были выверенными, экономичными. Он вывернул карманы, извлек несколько мелочей: пару монет, смятый чек из какого-то бара, казино «Феникс». Имя чека не сказало мне ровно ничего. Потом его пальцы нащупали внутренний карман. Он замер, его взгляд стал острым, цепким. Он вытащил еще одну, гораздо более толстую пачку денег, идентичную той, что была в моей сумочке.

– Похоже, мы хорошо поработали, – произнес он безразличным тоном, но я уловила напряжение в его плечах. Он положил деньги на тумбочку, рядом с кольцами. Теперь их было две аккуратных стопки. Молчаливое обвинение.

– Может, позвоним в полицию? – неуверенно предложила я. Слова прозвучали глупо даже в моих ушах. Двое незнакомцев, куча наличных, полная амнезия. Да мы – ходячая причина для немедленного ареста.

Он резко повернулся ко мне, и в его глазах вспыхнула искра чего-то дикого, почти животного.

– Нет. Ни в коем случае.

– Но почему? Мы же ничего не сделали… Наверное.

– Именно что «наверное», – он шагнул ко мне, и его фигура вдруг показалась огромной, заполнив пространство. – Посмотри на это, – он указал на деньги. – Кто мы, черт возьми, такие? Брокеры? Наследники? Или… – он не договорил, но мысль повисла в воздухе, тяжелая и ядовитая. – Полиция задаст вопросы, на которые у нас нет ответов. Нас заберут в участок, а потом, возможно, нас найдут те, кому эти деньги принадлежали на самом деле. И у них вопросы будут поконкретнее.

Он был прав. Ужасно, мерзко прав. Этот номер, эти деньги – все кричало о том, что мы ввязались во что-то опасное. Что-то, от чего сбежали в сладкое небытие амнезии.

– Ладно, – сдалась я, чувствуя, как подкашиваются ноги. Я опустилась на край кровати, на то место, где он только что спал. Простыня все еще хранила тепло его тела. Этот знакомый, уже почти родной запах – дорогой парфюм, смешанный с чем-то сугубо мужским, его собственным. От этого стало еще страшнее. Как можно привыкнуть к запаху человека, имени которого не знаешь?

– Что будем делать? – повторила я свой вопрос, уже почти шепотом.

– Искать ответы. Здесь. Пока не пришли горничные или кто похуже.

Он снова принялся за осмотр. Отшвырнул в сторону коробку с конфетами на подушке, заглянул за шторы. Его взгляд упал на мое платье. Он наклонился, поднял его. Тонкий черный шелк скользнул в его руках. Он ощупал ткань, будто ища карманы, потом резко потянул за подкладку. Раздался неприятный звук рвущейся ткани.

– Эй! – вскрикнула я.

– Тише, – он не глядя махнул рукой. Его пальцы пролезли в прореху и извлекли… маленький, плоский предмет. Металлический брелок с номером. Еще один ключ. От номера? Но у нас уже был ключ-карта от двери.

Он повертел брелок в пальцах.

– Сейф. В номере или внизу, у ресепшена.

Надежда, крошечная и глупая, шевельнулась у меня в груди. В сейфе могли быть наши документы. Паспорта. Кошельки. Имена. Ключ к тому, кто мы.

– Давай поищем, – я вскочила, внезапно воодушевленная. Адреналин снова заструился по венам, приглушая похмелье и страх.

Мы принялись за работу, как странная, молчаливая команда. Он обыскивал одну половину номера, я – другую. Я открывала ящики тумбочек, заглядывала в платяной шкаф, где висело еще несколько дорогих костюмов и пара вечерних платьев, которые явно были куплены здесь же, на месте. Все с бирками. Все новое. Мы словно играли в богатых туристов, скупая все подряд.

А потом мой взгляд упал на корзину для мусора. Из нее торчал уголок толстой, глянцевой бумаги. Я наклонилась и вытащила фотографию. Свадебную фотографию.

Мы с ним стояли в какой-то китчевой часовне, уставленной пластиковыми купидонами. Я была в белом платье, коротком и пышном, с той самой разорванной фатой на голове. В руках я сжимала букет из лилий и орхидей. И улыбалась. Боже, как я улыбалась! Широкая, безумная, счастливая улыбка пьяной и влюбленной дурочки. А он… он стоял рядом, в том самом черном костюме, что сейчас висел на стуле. Его рука обнимала мою талию. Он не улыбался во весь рот, как я, но в его глазах, темных и глубоких, читалось странное сочетание нежности и одержимости. Он смотрел на меня так, будто я была центром его вселенной. Вся его поза выражала обладание, защиту.

У меня перехватило дыхание. Я видела двух влюбленных людей. Безумцев, решившихся на авантюру. Я не чувствовала никакой связи с той девушкой с фотографии. Она была незнакомкой. А этот мужчина, смотрящий на нее с таким обожанием… Он был тем же, что стоял сейчас в двух шагах от меня, но абсолютно другим.

– Нашел, – его голос прозвучал прямо у меня за спиной.

Я вздрогнула и уронила фотографию. Он поднял ее. Его лицо не дрогнуло, лишь в глазах промелькнула тень какого-то сложного чувства – то ли досады, то ли боли.

– Мило, – сухо прокомментировал он и отложил снимок в сторону. – Сейф. Встроен в шкаф.

Он подошел к большому платяному шкафу из темного дерева. В его глубине была неприметная металлическая дверца с цифровой панелью. Стандартный гостиничный сейф.

– Ключ, – протянула я ему тот самый брелок из моего платья.

Он вставил ключ, повернул. Раздался щелчок. Но панель не погасла. Требовался пин-код.

– Черт, – выругался он тихо. – Четыре цифры. Стандартно. День рождения? Дату свадьбы? Мы не знаем ни того, ни другого.

Мы стояли и смотрели на мерцающий экран. Еще одна стена. Еще одно препятствие. Отчаяние начало подбираться к горлу, холодное и липкое.

– Попробуй ноль-ноль-ноль-ноль, – предложила я.

Он набрал. Раздался неприятный звук ошибки.

– Один-два-три-четыре.

Снова ошибка.

Он с силой провел рукой по лицу.

– Это бессмысленно.

Я наблюдала за ним. За тем, как напряглись его скулы, как сжались кулаки. Он был похож на тигра в клетке – сильного, опасного, но загнанного в угол. И в этот момент меня осенило.

– Подожди, – сказала я. – Фотография. Посмотри на нее.

Он с недоумением взял снимок.

– Что смотреть? Мы оба идиоты?

– Нет. Сзади. На стене за нами. Часы.

Он прищурился. Я подошла ближе, чтобы разглядеть. Да, на стене висели старомодные круглые часы с римскими цифрами. Стрелки показывали… почти полночь. Одиннадцать пятьдесят восемь.

– Один-один-пять-восемь, – прошептала я.

Он посмотрел на меня с новым, оценивающим интересом. В его взгляде промелькнуло уважение.

– Догадливая, – произнес он, и в его голосе впервые прозвучала не ирония, а что-то похожее на одобрение.

Он повернулся к сейфу и набрал цифры: 1-1-5-8.

Раздался мягкий щелчок. Зеленый светодиод. Дверца отворилась.

Мы заглянули внутрь одновременно, наши головы почти соприкоснулись. Я снова почувствовала его запах, теперь смешанный с запахом моего шампуня от вчерашнего душа. Это было до странности интимно.

В сейфе лежало несколько вещей. Толстый конверт. И… пистолет. Небольшой, черный, глянцевый, похожий на смертоносную игрушку. Он лежал на конверте, холодный и неоспоримый.

Воздух вырвался из моих легких. Все сомнения рухнули. Мы были в беде. По-настоящему.

Он замер. Его лицо стало маской. Ни страха, ни удивления. Только концентрация. Он медленно, очень медленно протянул руку и взял оружие. Движения его были теперь профессиональными, точными. Он извлек магазин, проверил патроны, осмотрел затвор. Все это заняло несколько секунд. Он явно знал, что делает.

– Заряжен, – констатировал он без эмоций. Он положил пистолет на полку шкафа, словно это была самая обычная вещь на свете. Потом взял конверт.

Его пальцы разорвали бумагу. Внутри были документы. Два паспорта. Свадебное свидетельство. И еще одна, совсем тонкая пачка денег. Но это было не главное.

Он открыл первый паспорт. Я заглянула через его плечо. На фотографии смотрело мое лицо. Уставшее, без макияжа, но мое. И имя. Саманта Иванова. Год рождения, адрес прописки в Нью-Йорке. У меня закружилась голова. Саманта. Я – Саманта. У меня было имя.

Он молча протянул мне мой паспорт. Его пальцы слегка дрожали. Потом открыл свой. Его лицо стало каменным.

– Джим, – произнес он хрипло. – Джим Вольнов.

Джим. Теперь и у него было имя. Оно подходило ему. Короткое, резкое, сильное.

Он отложил паспорт и взял свадебное свидетельство. Бумага была украшена завитушками. Настоящий документ. Со штампами. Имена: Саманта Иванова и Джим Вольнов. Дата – сегодняшнее число. Мы и правда поженились. Всего несколько часов назад.

Джим опустил свидетельство и вытащил из конверта последний листок. Это была не официальная бумага, а листок из блокнота. На нем была нарисована от руки схема. План какого-то здания с многочисленными переходами, комнатами, стрелками. И в центре – крупная надпись: «Казино „Феникс“. Зона сейфов».

Мы смотрели на схему, и кусочки пазла начинали складываться в ужасающую картину. Деньги. Пистолет. План казино. Наша амнезия.

– Мы не свидетели, – тихо сказала я, и мой голос прозвучал чужим. – Мы… исполнители.

Джим не ответил. Он скомкал схему в кулаке. Его лицо исказила гримаса ярости и отвращения, но не к ситуации, а, показалось мне, к самому себе.

– Надо убираться отсюда. Сейчас же, – его голос был низким и властным. – Берем только деньги и паспорта. Все остальное оставляем.

– Берем деньги, паспорта, оружие. Оставляем все остальное. Находим какой-нибудь дешевый мотель на окраине, где не задают вопросов. Отсыпаемся. А потом думаем.

Я кивнула. План был пугающим, но он был. Это было лучше, чем паралич и страх.

– Хорошо, – согласилась я. – Но сначала мне нужно переодеться. Я не могу идти по улице в вечернем платье.

Он окинул меня критическим взглядом, и по моему телу пробежала смесь стеснения и возбуждения. Его взгляд был лишен похабности, он был чисто практическим.

– Да. И мне нужно найти что-то менее… свадебное.

Мы снова стали действовать. Джим собрал все деньги в один пакет, который нашел в шкафу. Пистолет он засунул за пояс брюк, прикрыв рубашкой. Я тем временем сняла дурацкое платье и с облегчением надела одну из пар джинсов и простую футболку, купленных вчера вместе с остальным гардеробом. Одежда сидела хорошо, будто ее выбирали специально для меня. Еще одно напоминание о том, что наша ночь была не спонтанным порывом, а тщательно спланированным мероприятием. По крайней мере, частично.

Джим тоже переоделся в темные джинсы и серую футболку, которая выгодно подчеркивала рельеф его груди и плеч. В такой одежде он выглядел еще опаснее – не как богатый игрок, а как человек действия, привыкший к темным улицам.

Когда мы были готовы, он подошел к двери и снова прислушался.

– Тишина. Пора.

Он посмотрел на меня. Его взгляд был тяжелым и прямым.

– За мной. Делай, что я скажу. Не задавай вопросов. Если что-то пойдет не так… беги. Не оглядывайся.

– Я не оставлю тебя, – вырвалось у меня само собой.

Он уставился на меня с таким изумлением, будто я сказала что-то совершенно невероятное.

– Это не героизм, Саманта. Это здравый смысл. Если меня возьмут, у тебя будет шанс. И наоборот. Понятно?

Я молча кивнула, сглотнув комок в горле. Его прагматизм был жутким, но опять-таки, честным.

Он открыл дверь. Я сделала глубокий вдох и шагнула за ним в ярко освещенный коридор, оставляя позади номер, который стал для нас одновременно клеткой и убежищем. Мы шли по мягкому ковру, и каждый мой шаг отдавался в висках. Я смотрела на его широкую спину, на очертания пистолета под тонкой тканью футболки, и понимала, что ключ от сейфа мы нашли. Но он открыл не прошлое, а дверь в еще более темное и опасное будущее. И единственное, что у меня сейчас было, – это человек впереди, чье плечо всего несколько минут назад было моей единственной опорой. Команда. Пока не выясним, что произошло.

Глава 3

Дверь номера закрылась за нами с тихим, но окончательным щелчком. Звук, похожий на падение крышки гроба. Мы стояли в пустынном, ярко освещенном коридоре отеля, и воздух здесь казался другим – не спертым и наполненным нашими страхами, а стерильным, холодным и недружелюбным. Шелковый ковер под ногами беззвучно поглощал шаги, но каждый мой вдох громко отдавался в ушах.

Джим двинулся первым, его спина – напряженный щит передо мной. Он шел не спеша, но каждое его движение было отточено, готово к взрыву. Я следовала за ним, стараясь идти так же бесшумно, мои пальцы бессознательно сжимались в кулаки. Мы были двумя призраками, скользящими по роскошному лабиринту, где за каждым поворотом могла подстерегать опасность.

Вот так всегда, – пронеслась в голове ироничная мысль, – выходишь замуж за незнакомца, а на утро уже бежишь от мафии по пятизвездочному отелю. Стандартный сценарий женских грез, ничего не скажешь.

Мы приблизились к лифтам. Джим резко поднял руку, заставляя меня замереть. Он прислушался, его голова была слегка наклонена, а все тело напоминало пружину. Из-за угла послышались голоса – приглушенный мужской смех, звон ключей. Горничные. Джим отступил на шаг, прижавшись спиной к стене, и жестом пригласил меня в образовавшуюся нишу. Я вжалась в него, стараясь занять как можно меньше места. Наши тела соприкоснулись по всей длине. Я чувствовала жесткость его мышц под тонкой тканью футболки, ощущала тепло, исходящее от него. Его сердце билось ровно и гулко, как барабан, отбивающий ритм нашей погони. Мое же колотилось где-то в горле, бешено и беспорядочно.

Горничные прошли мимо, не заметив нас. Джим не двигался, пока звук их шагов не затих вдали. Потом он медленно выдохнул, и его дыхание коснулось моего лба.

– Пошли, – прошептал он, и его губы почти коснулись моей кожи.

Мы добрались до лифтов. Джим нажал кнопку вызова. Светящаяся панель загорелась красным. Ожидание стало пыткой. Каждая секунда тянулась мучительно долго. Я смотрела на наши отражения в зеркальных дверях – бледная, испуганная девушка с огромными глазами и высокий, мрачный мужчина с каменным лицом. Мы выглядели как пара беглецов из триллера. Что, в общем-то, так и было.

Наконец, раздался мягкий звук, и двери разъехались. Лифт был пуст. Мы зашли внутрь. Джим быстро нажал кнопку первого этажа. Двери начали медленно закрываться. И в этот самый момент я увидела их.

Двое мужчин. Высоких, плечистых, в идеально сидящих деловых костюмах. Они вышли из-за угла и шли прямо к лифтам. Их лица были пустыми, профессиональными, а глаза сканировали пространство с холодной эффективностью. Один из них посмотрел прямо на меня. Наши взгляды встретились на долю секунды, и в его глазах не было ни вопроса, ни удивления. Был лишь спокойный, безразличный интерес, как у хищника, заметившего добычу.

Двери лифта, казалось, двигались с пыточной медлительностью.

– Джим, – успела я прошептать.

Он увидел их. Его реакция была мгновенной. Он рванулся вперед и ударил кулаком по кнопке «Стоп». Лифт дернулся и замер между этажами. Потом он принялся хаотично нажимать на кнопки других этажей. Пятый, шестой, десятый.

– Что ты делаешь? – выдохнула я в ужасе.

– Путаем следы, – бросил он сквозь зубы. Его глаза метались, вычисляя варианты. – Они нас видели. Они знают, что мы здесь.

Лифт тронулся вверх. Джим стоял у панели, его тело было напряжено до предела. Я прижалась к противоположной стене, чувствуя, как подкашиваются ноги. Охота началась. И мы были дичью.

– Они кто? – спросила я, и мой голос дрожал.

– Не знаю. Но они не служба безопасности отеля. Слишком… профессиональные.

Лифт остановился на пятом этаже. Двери открылись. Пустой коридор. Джим высунул голову, осмотрелся и резко дернул меня за руку.

– Бежим!

Мы выскочили из лифта, и он снова нажал кнопку, отправляя кабину дальше вверх. Мы побежали по коридору, наш бег был нервным, прерывистым. Джим искал выход, лестницу, что угодно. Я едва поспевала за ним, мои легкие горели от непривычной нагрузки.

Мы свернули за угол и почти врезались в сервисную тележку горничной, оставленную у одной из дверей. Джим резко остановился, схватив меня за руку, чтобы я не упала. И в этот момент из-за противоположного поворота вышли они. Те самые двое.

Расстояние между нами было не больше двадцати метров. Время замерло. Я увидела, как руки одного из мужчин потянулись под пиджак. Джим среагировал быстрее. Он отшвырнул сервисную тележку прямо на них. Банки с шампунем, полотенца, простыни – все полетело на пол, создавая хаос. Раздалось грубое ругательство.

– Назад! – крикнул Джим и потянул меня в обратную сторону.

Мы помчались назад, к лифтам. Я слышала за спиной тяжелые, быстрые шаги. Они не кричали, не требовали остановиться. Их молчание было страшнее любых угроз. Это была тихая, деловая поимка.

Мы добежали до лифтовой шахты. Одна из кабин как раз открывалась. Внутри никого. Мы ворвались внутрь. Джим молотил по кнопке «Закрыть». Двери начали сходиться. Я увидела, как наши преследователи появляются из-за угла. Они бежали легко, почти не напрягаясь. Их лица были сосредоточены. Один из них ускорился, пытаясь успеть, но тяжелые двери захлопнулись прямо перед его носом.

Джим прислонился к стене лифта, его грудь тяжело вздымалась. Он закрыл глаза на секунду, собираясь с мыслями.

– Они пошлют другого к лестнице. Перехватят нас внизу. Нам нужно на крышу.

– На крышу? – переспросила я, не веря своим ушам. – Это же тупик!

– Не всегда, – он нажал кнопку последнего этажа. – В таких отелях есть служебные выходы. Пожарные лестницы. Это наш шанс.

Лифт понесся вверх. Я смотрела на меняющиеся цифры над дверью, и каждый этаж казался вечностью. Адреналин лился по моим венам огненной рекой, смешиваясь с животным страхом. Я снова посмотрела на Джима. Его лицо было бледным, но решительным. В его глазах горел тот самый огонь, который я заметила еще в номере – огонь борьбы. И в этот момент я поняла, что несмотря на пистолет, на схему ограбления, на его темное прошлое, я чувствую себя в большей безопасности с ним, чем где бы то ни было еще. Он был моим единственным шансом.

Лифт остановился. Двери открылись. Перед нами был пустой, богато отделанный холл с диванами и панорамными окнами. И еще одна дверь с табличкой «Выход на крышу. Только для персонала».

Джим рванулся к ней. Дверь была заперта на кодовый замок. Он выругался и огляделся. Его взгляд упал на огнетушитель в стеклянной нише. Он выбил стекло локтем, достал тяжелый красный баллон и с силой ударил им по замку. Металл скрежетал, но не поддавался.

– Джим, быстрее! – я услышала звук открывающейся двери лифта в другом конце холла.

Он изменил тактику. Он уперся плечом в дверь и надавил изо всех сил. Дерево затрещало. Я присоединилась к нему, толкая свою ничтожную тяжесть. Мы были двумя сумасшедшими, пытающимися выломать дверь в рай.

И вдруг она поддалась. С громким скрипом она распахнулась, открывая узкую бетонную лестницу, ведущую вверх. Мы влетели на нее и захлопнули дверь за собой. Замок был сломан, запирать было нечем.

– Беги! – крикнул Джим, подталкивая меня вверх по лестнице.

Мы взбежали по ступеням и выскочили на крышу. Ночной воздух Лас-Вегаса ударил нам в лица – горячий, сухой, наполненный запахом пыли и далеких ароматов из уличных кафе. Город расстилался перед нами во всем своем неоновом безумии. Огни, огни, огни. Слепящие, мигающие, завораживающие. Но нам было не до красот.

Джим огляделся. Крыша была плоской, уставленной вентиляционными блоками и спутниковыми тарелками. Вдали виднелась пожарная лестница, ведущая вниз, в темный переулок.

– Туда! – он указал на нее.

Мы бросились бежать. И в этот момент дверь на крышу снова распахнулась. На пороге появились наши преследователи. Они не стали кричать. Один из них поднял руку. В ней блеснул ствол пистолета с удлиненным дулом – глушитель.

Прозвучал хлопок, тихий, как щелчок пальцев. Пуля прожужжала у меня над головой и ударилась в вентиляционный блок, оставив вмятину.

Джим резко толкнул меня за ближайший металлический короб, и мы присели, укрываясь. Его лицо исказила гримаса ярости.

– Стреляют. Значит, дело серьезное.

Он выглянул из-за укрытия. Последовал еще один хлопок. Пуля рикошетом отскочила от металла.

– Их двое. Идут в окружение.

Он достал свой пистолет. Вид оружия в его руке снова сделал его чужим, опасным. Но сейчас эта опасность была направлена на защиту.

– Слушай меня, – он привлек меня к себе, его губы были у самого моего уха. Его дыхание обжигало. – Я буду прикрывать. Ты бежишь к лестнице. Не оглядывайся. Спускаешься вниз и прячешься. Если я не приду через пять минут, уходишь. Поняла?

– Нет! – вырвалось у меня. Я вцепилась в его футболку. – Я не оставлю тебя!

– Это не обсуждается! – его голос стал жестким, командирским. – Это приказ!

– Ты мне не командир! Мы команда! – прошипела я в ответ, сама удивляясь своей наглости.

Он посмотрел на меня, и в его глазах промелькнуло что-то неуловимое – удивление, раздражение и, возможно, уважение. Время замерло. Мы сидели, прижавшись друг к другу за металлическим коробом, под аккомпанемент тихих хлопков и жужжания пуль. Неоновый свет города окрашивал его лицо в синие и красные тона, делая его похожим на персонажа из фантастического фильма.

– Ладно, – сквозь зубы проговорил он. – Тогда вместе. По моей команде бежим к следующему укрытию. Вон к той большой трубе. Потом – к лестнице. Готовься.

Я кивнула, с трудом сглатывая комок страха в горле. Мои ноги стали ватными. Джим выглянул из-за укрытия и сделал два выстрела. Грохот без глушителя оглушил меня. Он стрелял не для того, чтобы попасть, а для того, чтобы заставить их залечь.

– Беги! – крикнул он.

Я рванула с места. Бежала, не чувствуя под собой ног, пригнув голову. Пуля ударила в бетон рядом, осыпав меня мелкими осколками. Я добежала до большой вентиляционной трубы и упала за нее, задыхаясь. Через секунду рядом приземлился Джим. Он перезаряжал пистолет, его движения были быстрыми и точными.

– Хорошо, – он похлопал меня по плечу. Его прикосновение было обжигающим. – Остался последний рывок.

Он снова выглянул, сделал еще несколько выстрелов. Преследователи ответили. Они были уже близко. Мы слышали их шаги, их спокойные, деловые переговоры.

– Теперь! – скомандовал Джим.

Мы снова побежали. На этот раз до пожарной лестницы было метров десять. Они показались километрами. Я бежала, глядя на спину Джима, на его широкие плечи, заслонявшие меня от пуль. Он бежал чуть впереди, прикрывая меня своим телом.

Мы добрались до лестницы. Она была старой, железной, шаткой. Джим пропустил меня вперед.

– Вниз! Быстро!

Я начала спускаться. Лестница громко скрипела и шаталась под нашим весом. Сверху послышались шаги. Они догнали нас. Один из мужчин перегнулся через перила крыши, целясь в меня. Джим резко развернулся и выстрелил почти не целясь. Пуля пролетела в сантиметрах от головы преследователя, и тот отпрянул.

– Продолжай спускаться! – крикнул Джим, отступая за мной и прикрывая наш спуск.

Я спускалась, цепляясь за холодные, липкие от городской грязи перила. Сердце колотилось так, что казалось, выпрыгнет из груди. Мы были уже на середине, когда сверху раздался новый звук – настойчивый лай собак. Служба безопасности отеля. Наконец-то.

На крыше началась неразбериха. Послышались крики, еще несколько выстрелов. Наши преследователи, видимо, решили не связываться с охраной и отступили.

Мы спустились в темный, узкий переулок. Пахло мусором и мочой. Где-то вдали слышался шум главной улицы, но здесь было тихо и пустынно.

Джим схватил меня за руку, и мы побежали вглубь переулка, подальше от отеля. Мы бежали, не разбирая дороги, пока не выскочили на другую, более оживленную улицу. Здесь было полно людей, машин, огней. Мы смешались с толпой, стараясь идти быстро, но не привлекая внимания.

Мы шли несколько кварталов, пока Джим не свернул в еще один темный проулок и не остановился, прислонившись к стене. Он тяжело дышал, его футболка была мокрой от пота. Я стояла перед ним, трясясь как осиновый лист. Весь адреналин ушел, оставив после себя пустоту и дрожь в коленях.

– Все… все кончено? – с трудом выговорила я.

– Нет, – он покачал головой. Его глаза блестели в темноте. – Это только начало. Но мы живы.

Он посмотрел на меня, и вдруг его рука потянулась к моему лицу. Он провел большим пальцем по моей щеке, стирая пыль и песок от бетона.

– Ты вся испачкалась, – прошептал он.

Его прикосновение было неожиданно нежным. После всей этой стрельбы, бегства, криков – это простое, почти ласковое движение заставило мое сердце сжаться. Я смотрела на него – на этого сильного, опасного мужчину, который только что стрелял в людей, чтобы защитить меня. И который сейчас смотрел на меня с таким странным выражением, будто видел меня впервые.

– Ты… ты мог погибнуть, – прошептала я.

– Мог, – согласился он. Его палец все еще лежал на моей щеке. – Но не погиб. И ты тоже.

Мы стояли так в темноте переулка, слушая отдаленный гул города. Наше дыхание постепенно выравнивалось. Его тело все еще было напряжено, готовое к новой угрозе, но в его глазах, когда он смотрел на меня, было что-то новое. Не просто необходимость выжить. Что-то более сложное.

– Команда, – вдруг сказал он, и в его голосе прозвучала легкая, едва уловимая улыбка.

– Команда, – кивнула я.

Он убрал руку, и я почувствовала холод на том месте, где только что было его прикосновение.

– Нам нужно найти место, где можно передохнуть. И подумать.

Он снова стал серьезным, собранным. Опасным. Но теперь я знала, что за этой опасностью скрывается что-то еще. Что-то, что заставило его рисковать жизнью ради меня. И что-то, что заставило меня остаться с ним, когда у меня был шанс бежать.

Мы вышли из переулка и растворились в ночном Лас-Вегасе, двое беглецов, связанные не брачными узами, а чем-то гораздо более прочным – страхом, адреналином и зарождающейся, необъяснимой связью, которая была сильнее амнезии и сильнее пуль, свистящих над головой. Охота только начиналась, но мы уже знали, что будем охотиться вместе. Или погибнем вместе.

Глава 4

Мы шли, не разбирая дороги, уходя все дальше от ослепительного центра в темные, безликие окраины Лас-Вегаса. Неоновый рай сменился царством бетона, пыли и призрачного света одиноких фонарей. Воздух потерял запах дорогих духов и денег, теперь он пах горелым маслом, пылью и безнадегой.

Я шла, почти не чувствуя ног. Адреналин от погони окончательно отступил, оставив после себя свинцовую усталость. Каждый мускул ныл, веки слипались. Но хуже всего была пустота в голове – густой, тягучий туман, в котором тонули обрывки мыслей. Я украдкой смотрела на Джима. Он шагал рядом, его плечи были напряжены, а взгляд безостановочно сканировал пространство – тени подъездов, редкие проезжающие машины, темные окна домов. Он был настороже, как дикий зверь, загнанный в чужие владения. Пистолет, спрятанный за поясом, отпечатывался под футболкой зловещим бугром.

Вот оно, мое романтическое свадебное путешествие, – с горькой иронией подумала я. Бег по задворкам Вегаса с вооруженным незнакомцем. Мечта.

– Здесь, – его голос, хриплый от усталости, прозвучал негромко, но заставил меня вздрогнуть.

Он остановился у невзрачного двухэтажного здания, выкрашенного в грязно-розовый цвет, который когда-то, наверное, был ярким. Вывеска «Мотель „Сагуаро“» мигала жалкими лампочками, половина из которых не работала. Парковка перед ним была пустынна, если не считать ржавого пикапа с пробитым колесом. Это было идеальное место, чтобы исчезнуть.

Джим толкнул дверь в контору. Внутри пахло старым табаком, дешевым освежителем воздуха и тоской. За стойкой спал пожилой мужчина в растянутой майке, перед ним дымилась пепельница, набитая окурками. Джим кашлянул. Мужик проснулся, уставился на нас мутными глазами.

– Комнату, – коротко бросил Джим, доставая из пачки денег несколько стодолларовых купюр. – На ночь. Наличными.

Хозяин мотеля даже не удивился. Деньги исчезли под стойкой с магической скоростью. Он протянул Джиму ключ с огромной, старомодной бляхой.

– Номер девятый. Второй этаж. Лифта нет.

– Ничего, – буркнул Джим. – Правила?

– Не шуметь, не мусорить. Посторонних не водить. В полдень выезд. Опоздали – доплата.

Мы молча поднялись по скрипучей лестнице. Коридор был узким, с выцветшим ковровым покрытием, пропитанным запахом тысяч чужих жизней. Джим вставил ключ в дверь с номером «9» и толкнул ее.

Номер оказался именно таким, каким и должен был быть – убогим и безрадостным. Одна большая кровать с кислотно-оранжевым покрывалом, телевизор с выпуклым экраном, пластмассовый столик и дверь, ведущая в крошечную, заляпанную силиконом ванную. Воздух был спертым, пахло сыростью и отчаянием.

Дверь закрылась, и мы остались одни. Звук щелчка замка прозвучал громче, чем выстрелы на крыше. Здесь, в этой тесной коробке, реальность навалилась на меня со всей своей грубой силой. Мы были в ловушке. В ловушке этого номера, этой ситуации, друг друга.

Джим первым делом подошел к окну, раздвинул жалюзи на сантиметр и заглянул на парковку. Убедившись, что за нами не следят, он опустил штору. Потом проверил ванную, заглянул под кровать. Действия выверенные, автоматические. Он искал угрозы. Я же стояла посреди комнаты, не зная, что делать. Куда деть руки? Куда деть себя?

– Ладно, – он выдохнул, закончив осмотр. – Кажется, чисто.

Он повернулся ко мне. В тусклом свете лампы под абажуром его лицо казалось еще более усталым и резким. Тень от щетины легла на скулы. В его глазах читалась та же опустошенность, что и у меня.

– Ты в порядке? – спросил он. Вопрос прозвучал скорее как формальность.

– Прекрасно, – я выдавила из себя. – Как на курорте.

Уголок его рта дрогнул. На секунду.

– Нужно отдохнуть. Прийти в себя.

Он снял пистолет с пояса и положил его на тумбочку у кровати. Холодный металл лег на липкую деревянную поверхность с глухим стуком. Теперь он лежал, между нами, как третий, незваный гость в нашем номере.

Наступила неловкая пауза. Мой взгляд уперся в кровать. Одну. Большую, но одну.

Джим проследил за моим взглядом. Он понял.

– Ты спишь на кровати. Я на полу.

– Не надо глупостей, – отрезала я, хотя мысль о том, чтобы лечь рядом с ним, вызывала во мне приступ паники. – Места хватит. Мы же… в конце концов, муж и жена. – Я произнесла это с такой иронией, что сама чуть не поперхнулась.

Он покачал головой.

– Это не имеет значения. Я на полу.

– Ты только что тащил меня через пол Вегаса и отстреливался от бандитов. Ты заслужил нормальное место для сна больше, чем я.

Мы стояли и смотрели друг на друга – два упрямых, измотанных существа, готовые спорить из-за права спать на засаленном ковре. Это было так абсурдно, что у меня вдруг вырвался сдавленный смешок. Потом засмеялся и он. Негромко, хрипло. Это был смех снятия напряжения, смех на грани истерики.

– Ладно, – сдался он. – Кровать большая. Разделим пополам.

Фраза «пополам» прозвучала особенно нелепо. Мы были всем угодно, но не настолько близки.

Последовал новый виток неловкости. Пришлось решать вопрос с гигиеной и тем, в чем спать. Я первая скрылась в ванной. Вода в душе была едва теплой, а шампунь в разовом пакетике пах дешевой химией. Но когда я стояла под жидкими струйками, смывая с себя пыль, пот и страх этого дня, я почувствовала себя чуть-чуть человеком. Чуть-чуть Самантой, а не загнанной зверюшкой.

У меня не было сменной одежды. Пришлось натягивать те же джинсы и футболку. Вышла, чувствуя себя неловко. Джим ждал своей очереди. Он прошел мимо, и я уловила запах его пота – не отталкивающий, а мускусный, мужской. От этого запаха по коже побежали мурашки.

Пока он был в душе, я сидела на краю кровати, прислушиваясь к шуму воды и пытаясь не смотреть на пистолет на тумбочке. Что мы будем делать завтра? Куда пойдем? Вопросы висели в воздухе, не находя ответов.

Джим вышел из ванной, и у меня перехватило дыхание. На нем были только джинсы. Верхняя часть тела осталась обнаженной. В свете тусклой лампы его торс казался еще более рельефным. Широкие плечи, упругие мышцы пресса, темные соски на мощной груди. Шрамы, которые я уже заметила раньше, теперь видны четче – белые линии на смуглой коже. История боли, написанная на теле. Он был… прекрасен. По-звериному, опасно прекрасен.

Он поймал мой взгляд и нахмурился.

– Что?

– Ничего, – я потупилась, чувствуя, как кровь приливает к щекам. – Просто… впечатляет.

Он ничего не ответил. Прошел к своей стороне кровати и сел, спиной ко мне. Его спина была такой же мускулистой, как и грудь. Лопатки напряглись под кожей.

– Ложись спать, Саманта. Завтра будет тяжелый день.

Я легла на самый край кровати, повернувшись к нему спиной. Он потушил свет. Комната погрузилась в почти полную темноту, нарушаемую лишь полоской света из-под двери и мерцанием неоновой вывески сквозь щели в шторах.

Я лежала, не двигаясь, стараясь дышать как можно тише. Он лежал так же неподвижно, но я чувствовала исходящее от него тепло. Слышала его дыхание. Пространство между нами было всего в несколько сантиметров, но казалось непреодолимой пропастью. Мы были так близко, но так далеки друг от друга.

Мысли кружились в голове бесконечной каруселью. Лица преследователей. Схема казино. Свадебная фотография. Его рука, сжимающая пистолет. Его глаза, полные ярости и… чего-то еще. Что-то щемящее и знакомое шевельнулось в глубине памяти, но тут же ускользнуло, как скользкая рыбка.

Слезы подступили к глазам. Я сжала веки, пытаясь их сдержать. Но они потекли сами – тихие, горькие, бессильные. Я плакала от страха, от безысходности, от потери самой себя. Я старалась делать это беззвучно, но тело предательски вздрагивало.

Вдруг я почувствовала движение рядом. Джим перевернулся. Его рука, тяжелая и теплая, легла поверх одеяла на моем плече.

Я замерла, перестав дышать.

– Все хорошо, – прошептал он в темноте. Его голос был низким, хриплым от усталости, но в нем не было раздражения. Была… странная усталая нежность. – Спи. Я здесь.

Он не стал утешать меня, не стал задавать вопросы. Он просто положил руку. Этот простой жест сказал больше тысячи слов. Он говорил: «Ты не одна. Я с тобой. Что бы ни было».

Я медленно повернулась к нему. В полумраке я могла разглядеть только смутные очертания его лица. Его рука так и осталась на моем плече. Его прикосновение было твердым и уверенным.

– Прости, – прошептала я.

– Не за что, – он не убрал руку. – Бояться – это нормально.

– Я не знаю, кто я, – призналась я, и это была самая страшная правда из всех.

Он помолчал.

– Я тоже. Но, возможно, сейчас мы можем быть теми, кем хотим. Хотя бы на одну ночь.

Его слова были странными, загадочными. Что он имел в виду? Что мы можем притвориться нормальными людьми? Или что мы можем стать другими?

Я осторожно положила свою руку поверх его. Его кожа была горячей, шероховатой. Он вздрогнул от прикосновения, но не отнял руку. Мы лежали так в темноте, соединенные этим мостиком из тепла и кожи. Его большой палец начал медленно, почти неосознанно водить по моей ключице. Круговые, успокаивающие движения. От них по всему телу разливалось тепло, снимая напряжение, прогоняя страх.

Мое дыхание выровнялось, слезы высохли. Я смотрела в темноту на его силуэт и чувствовала, как что-то тающее и тяжелое наполняет меня изнутри. Это была не страсть. Еще нет. Это была благодарность. Признательность за то, что он здесь. За его молчаливую силу. За эту руку на моем плече, которая была единственной реальной вещью в мире, полном теней.

– Спасибо, – прошептала я.

Он не ответил. Но его палец продолжал свои медленные круги.

Постепенно мои веки стали тяжелыми. Усталость, наконец, накрыла меня с головой. Под убаюкивающее движение его пальца я стала проваливаться в сон. Последнее, что я почувствовала, прежде чем сознание отключилось, был его запах – чистый, мужской, смешавшийся с запахом дешевого мыла из душа мотеля. И его рука, все так же лежащая на мне, как обет. Как обещание, что пока он здесь, со мной ничего не случится.

Я уснула. Без снов. Без кошмаров. Просто глубокий, исцеляющий сон. И когда я проснулась среди ночи от какого-то шума на улице, его рука все еще была на мне. А он сам лежал на боку, лицом ко мне, и спал. Его дыхание было ровным. И в темноте его лицо, лишенное привычной суровости, казалось молодым и уязвимым. Таким я его еще не видела.

Я осторожно подвинулась к нему ближе, так, чтобы наше дыхание смешалось. Он не проснулся. Я закрыла глаза и снова уснула, на этот раз чувствуя не только его руку, но и тепло всего его тела, согревающее меня в холодной, чужой постели. Мы были двумя островами, нашедшими друг друга в бушующем океане. И на эту ночь этого было достаточно. Было все.

Глава 5

Солнце, пробивавшееся сквозь щели в шторах, оказалось обманчивым. Оно обещало новый день, а принесло лишь более четкие очертания нашего кошмара. Я проснулась от того, что кто-то кричал. Пронзительно, безумно. И через секунду я поняла, что это кричу я.

Меня вырвало из сна резко, как будто кто-то дернул за торчащий из груди кабель. Я вскочила на кровати, сердце колотилось, как сумасшедшее, по телу струился липкий, холодный пот. Во рту пересохло, а в глазах стоял образ – четкий, как фотография, и такой же неподвижный. Лицо мужчины. Худое, с восково-бледной кожей, тонкими губами и глазами-щелочками, в которых светилась холодная, хищная усмешка. Он был в строгом темном жилете, белой рубашке с запонками-бриллиантами. Крупье. Я знала это с абсолютной, неопровержимой уверенностью. И я знала, что он был злом.

Рядом со мной взметнулась тень. Джим вскочил с кровати с такой скоростью, что я даже не успела понять, как он оказался на ногах. В его руке уже был пистолет, ствол метнулся по комнате, выискивая угрозу. Его глаза, широко раскрытые от адреналина, были пустыми, животными.

– Что? Что такое? – его голос был хриплым от сна, но твердым, как сталь.

Я не могла говорить. Я только тряслась, обхватив себя руками, пытаясь сдержать дрожь. Я тыкала пальцем в пустоту, где только что висело это лицо.

– Лицо… – выдохнула я наконец. – Я видела лицо. Крупье. Из казино.

Джим медленно опустил пистолет. Он подошел ко мне, сел на край кровати. Он не пытался меня обнять, прикоснуться. Он просто сидел рядом, давая мне время прийти в себя. Его присутствие было плотным, физически ощутимым.

– Расскажи, – мягко приказал он.

Я закрыла глаза, пытаясь удержать образ. Он начал расплываться, как дымка, но ощущение от него – леденящий ужас – оставалось.

– Худой. Бледный. Глаза, как у змеи. Улыбка… мертвая. Он смотрел на меня. Как будто знал меня. Как будто ненавидел.

Я открыла глаза и посмотрела на Джима. Он сидел, сгорбившись, уставившись в пол. Его лицо было напряжено, мышцы на щеках подрагивали. Казалось, он был не здесь, а где-то далеко.

– Джим?

Он вздрогнул и поднял на меня взгляд. В его глазах было что-то новое – растерянность и страх, который я никогда бы не ожидала от него увидеть.

– Я тоже… что-то увидел, – прошептал он.

– Что?

– Руки. Мои руки. Они… что-то делают с замком. Сейфом. Движутся быстро, уверенно. Я знаю, что делаю. – Он с отвращением посмотрел на свои ладони, как будто видел на них кровь. – Я знаю, как это делать. Как будто делал это сто раз.

Тишина в номере повисла густая, тяжелая. Мы смотрели друг на друга, и между нами проплывали призраки нашего прошлого. Крупье с мертвой улыбкой и умелые руки взломщика. Какая парочка. Мисс Паника и Мистер Преступник.

И вдруг это осознание – такое гротескное, такое невыносимое – обрушилось на меня с новой силой. Вся накопленная за эти сутки усталость, страх, беспомощность вырвались наружу в виде истерики.

– Боже мой, – засмеялась я, и смех мой был резким, истеричным, с надрывом. – Кто мы такие? Я вижу каких-то подозрительных типов, а ты… ты взламываешь сейфы! Мы идеальная команда для ограбления! Может, мы еще и заложников брали? Или кого-то убили?

– Хватит, – резко сказал Джим. Его лицо потемнело.

– Почему хватит? Это же правда! Мы – преступники! Мы ограбили казино! И теперь за нами охотятся! И мы даже не знаем, почему! Может, мы просто сумасшедшие психопаты, которые решили устроить себе веселое свадебное путешествие с ограблением!

– Я сказал, хватит! – он встал, его тень накрыла меня. Он был огромным, разгневанным. Но его гнев был лишь отражением моего собственного страха.

– А что? Тебе не нравится? – я тоже вскочила с кровати, подходя к нему вплотную. Я задрала голову, чтобы смотреть ему в глаза. Мои руки сжались в кулаки. – Может, ты вспомнил еще что-то? Как ты кого-то пристрелил? Или ударил? Ты же явно умеешь обращаться с оружием! Может, ты наемный убийца? А я твоя подружка-сообщница?

Я говорила гадости, я хотела его ранить, потому что сама истекала кровью от ужаса. Я видела, как его глаза сузились, как скулы напряглись до предела. Он дышал тяжело, через нос, как бык перед атакой.

– Ты не знаешь, о чем говоришь, – прошипел он.

– А ты знаешь? Что ты знаешь, Джим? Ну? Расскажи мне! Кто ты? Кто я? Почему мы здесь?

Я тыкала пальцем ему в грудь. Он был твердым, как камень. Он не отступал.