Мой азиатский принц-чеболь 2
Глава 1
– Доктор! Доктор, она открыла глаза!
– Что? Не может быть! То есть… это настоящее чудо! Вы видели показания на мониторе?! Мозг практически умер! Мы уже констатировали клиническую смерть и прекратили реанимацию!
– Вы издеваетесь?! – Новый голос звучал резко и гневно. – Вы и так нас едва не убили известием, что Сюэ Кирэн умерла, а теперь устраиваете весь этот цирк с воскрешением?!
– Мейрен, успокойся. Не позорь нас, – одернул несмазанную дверь другой голос, густой и глубокий, словно из бочки. Но при этом точно женский. И не то чтобы он звучал сильно приятнее. – Значит, нам надо снова платить за лечение? – а вот этот вопрос уже явно к докторам.
– Нет-нет, полный пансион оплачен вашим мужем еще на два месяца. Наоборот, нам бы пришлось возвращать средства, если бы с юной леди что-то случилось.
– В таком случае мне тут больше нечего делать. – Несмазанная дверь явно вознамерилась смазать лыжи. Хы… хорошее словосочетание вышло, очень емкое! Для профессионального переводчика – прямо зачет! Скатертью дорога, хоть перестанет так противно скрипеть над ухом.
– Госпожа Сюэ. – Один из голосов, самый нейтральный, приблизился почти вплотную. – Вы меня слышите? Моргните, если можете.
Странно, обращались вроде не ко мне, а мои глаза вдруг сами собой распахнулись. Правда, толком ничего разглядеть все равно не получилось, все было как в тумане и расплывалось мутными пятнами. Одно пятно как раз и приставало ко мне с идеей поморгать.
– Госпожа Сюэ!
А почему он меня так странно называет? Я вижу, что ниже мутного пятна лица на нем что-то салатово-врачебное, как форма в частной больнице. Значит, доктор. И по идее он должен знать, как меня зовут, даже если получил тело из машины скорой помощи. У меня ведь документы с собой. И полис в том числе, там русским по белому написано: «Кристина…»
Кристина… А какая у меня фамилия?!
– Я… – попыталась произнести, но вышло что-то странное. Что-то похожее на звук «ву» или «во».
– Госпожа Сюэ!
– Доченька…
О… хм. Такое впечатление, что я пропускаю целые куски реальности, стоит моргнуть. Раз – и уже рядом ни «двери», ни «бочки», зато образовался незнакомый пожилой мужчина с обеспокоенными, но одновременно радостными заплаканными глазами. Это еще кто?!
– Вы… – опять попыталась произнести я, но из горла выходили одновременно знакомые и незнакомые звуки.
– Это чудо, господин Сюэ, наши лучшие медики совершили истинное чудо. Мы сделали анализы, даже провели исследование мозговых волн и вынуждены констатировать, что ваша старшая дочь внезапно почти полностью исцелилась! Не считая легкой атрофии мышц после относительно длительной комы, организм функционирует нормально!
– Дочка, родная, как ты? – Мужчина будто и не слушал доктора, он приблизился почти вплотную к моему лицу и все пытался заглянуть мне в глаза.
– Нормально, – вышло хрипло, слабо и неуверенно. – Вы кто?
– Ох, – выдали одновременно и доктор, и пожилой мужчина.
– Ничего страшного, – тут же заторопился эскулап. – Амнезия в подобном случае – меньшее из зол, к тому же стоит юной госпоже окрепнуть – и есть большой шанс, что потеря памяти пройдет сама собой.
О чем он? Какая еще потеря памяти? Я разве что-то потеряла? Так, сейчас проверю… ой. Ой… нет, я точно помню, что меня зовут Кристина и что я должна быть дома, в Питере. Почему тогда эти двое похожи на… ну не на коренных петербуржцев точно! Они и разговаривают на другом языке, причем на том, который я никогда не учила. Но отчего-то прекрасно понимаю и даже пытаюсь на нем говорить!
Что это вообще за язык такой странный? Нечто восточное, будто забавная смесь нескольких культур. Но почему-то в голове всплывала только некая «мужская» манера разговора. Благо тут она не так сильно отличается от женской, у слов просто нет родов.
Смешно так. То есть я знала о наличии «женских» диалектов, но даже подсознательно не желала их использовать. Это что за корявая базовая прошивка?
Так или иначе, со временем все же удалось разобраться и немного привыкнуть. Значит, я в больнице, но не в Питере. И даже не в России. А когда после всяких процедур и ванны мне принесли зеркало, обнаружилось, что я еще и не в своем теле. М-да…
Ну здравствуй, глубокий обморок. И дикий переполох в палате, потому что персонал решил, что пациентка наладилась обратно в кому.
Может, даже хорошо, что я очнулась под присмотром докторов? Меня тут же и обследовали, и с ложечки покормили, и успокоительным напичкали… укол сделали, садисты. Чем привели меня в состояние охреневшего дзена. То есть я знатно… э… удивлялась, но при этом была спокойна, как танк. Чужое тело, которое еле шевелится? Да ладно, подумаешь. Странный язык? Слыхали и постраннее. Чужое имя? Пренебречь, вальсируем. Это же лучше, чем вообще имени не иметь? Вот!
А еще мне постоянно говорили комплименты. Странноватые, как на мой вкус, но, судя по интонации, говорящие были уверены, что это будет приятно слышать:
– Дорогая, вы так похудели за время болезни! Просто феноменально! Стали настоящей тростинкой, хоть рыбок в ключицах заводи, все девушки будут вам завидовать!
Чему, спрашивается? Скелету моему? Я ж в зеркало смотрела, кожа да кости. Дунуть страшно, унесет и переломает. Ключицы эти чертовы торчат, как у анатомического пособия! При чем тут рыбы-то?
– Госпожа, ваша кожа стала просто потрясающей! Буквально умереть от зависти, такая белизна!
Э?!.. Я все правильно поняла? Вот этот бледный непропеченный блин в зеркале, вот это не первой свежести привидение?! Такому действительно можно позавидовать?! Да таких даже в гроб не кладут, отвечаю! Видела, как покойников румянят, любой живой обзавидуется.
– А волосы! Не срезайте ни в коем случае, госпожа, все мужчины будут без ума от такого сокровища!
Да ладно! Мочалка на голове вызывает у мужчин экстаз? С каких, интересно, пор? Ну и что, что она почти до задницы отросла, мочалкой от этого быть не перестала. Черной, жесткой, блестящей. Ну, когда вымыли, смазали тремя (хотя мне казалось, что тридцатью тремя) маслами и расчесали, стала еще и прямой. Без единой кудряшечки, без малейшего завитка. Скучно и странно. Точь в точь как та девчонка из фильма «Звонок», что любила вылезать из телевизора. Бу-у-у!
Но все остальное постепенно пришло в норму. Меня продолжали обкалывать успокоительным, не давая даже задуматься о том, что очнуться в чужом теле – само по себе полная фигня.
В итоге добились своего: я привыкла. Тело-то еле вошкалось после болезни, пришлось заново учиться не только ходить – ползать. И еще кучу самых простых вещей делать. А когда ты занят делом, время летит незаметно, рефлексировать некогда. Я и опомниться не успела, как подошел день моей выписки. И тут обнаружились новые сюрпризы. Да такие занятные!
Глава 2
– Вечно от тебя одни проблемы! – Младшая единокровная сестра тащила меня к лифту, чуть не выворачивая запястье. – Дура!
– Сама такая, – опомнилась я, выдергивая руку. Силенок все еще казалось маловато, с координацией наблюдались заметные проблемы, но это не повод обращаться со мной как со строптивой куклой. – Не дергай так, сломаешь! И я скажу отцу, чтобы счета за дополнительное лечение оплачивали из твоего содержания!
Сюэ Мейрен застыла с открытым ртом и вытаращилась на меня как на говорящую рыбу. Но быстро опомнилась и довольно зло скривилась:
– Что, похудела, мымра прыщавая, снова голосок прорезался? Лаять на меня вздумала?! Думаешь, навсегда теперь такой… фотогеничной останешься? Ха! Да с твоими варварскими генами ты за месяц снова разжиреешь как свинья! Которой ты и являешься!
– А еще меня дурой обзываешь, – вздохнула я, самостоятельно направляясь к лифту. – Полежи с мое в коме, потом будешь выступать. И вообще, как ты разговариваешь со старшей сестрой?
Да, что я успела выучить первым делом, так это «лестничную» структуру здешнего общества. Если ты старше хотя бы на год – все, обращаться к тебе надо с поклонами вприсядку. А кто так не делает, тот невежа, неуч, мама плохо воспитала, и вообще редиска, нехороший человек.
– Еще чего! Да ты мне такая же старшая, как крыса на помойке. Если б отец не попросил, ноги моей тут бы не было.
– Я дочь первой жены отца, старше тебя на два года, – напомнила я то, что успела выучить из разговоров медперсонала и родного папочки, еще целый один раз навестившего меня после пробуждения. За два месяца. Любящий родитель, что тут скажешь.
– Зато твоя мать была тупая варварка! Где это видано, чтобы семье наследовала такая грязная кровь?
– Дорогуша, моя мать была законной госпожой Сюэ, если ты забыла. Я родилась в браке. А вот на твоей маме отец женился уже после твоего рождения.
Сюэ Мейрен, которая как раз заскочила следом за мной в лифт, буквально задохнулась от негодования:
– Да ты!.. Да как ты!.. А знаешь, хоть лопни! Бабушка против, значит – ничего не получишь. И вообще, что я с тобой разговариваю? Иди и дальше жри свои чипсы и смотри мелодрамы, как делала это всегда. А, ну еще – спи. Ведь только во снах у тебя будет хоть какой-то приличный парень. В отличие от меня. Да что там парень! У меня вот-вот появится муж. Да такой, что не в одной мелодраме никого шикарнее не увидишь!
– Соболезную, – радостно оскалилась я. – Вряд ли в новой семье тебя будут баловать, как дома. Там ты станешь невесткой, а не дочерью хозяина, там не будет мамы и бабушки, зато наверняка есть свекровь.
– Ха! Ты просто завидуешь. Там такой… такой… красивый, богатый, галантный, ласковый и, говорят, очень добрый. Ну там, живность всякую ущербную домой тащит, меценатствует, помогает молодым предпринимателям.
– Ну-ну, – хмыкнула я, выходя из прозрачной кабинки на парковку. – Радуйся, деточка. Разрешаю.
– Да ты совсем рехнулась, – резюмировала Мейрен после долгой паузы. – Куда прешь, корова, вон моя машина. Совсем мозги растеряла?
– Треснуть, что ли, тебя по башке? – вполне миролюбиво предложила я, разворачиваясь. – Как раз узнаешь, каково это – терять память.
– Пф! Все равно, увидишь моего Вейшенга – сразу ноги подкосятся, – хмыкнула Мейрен.
А у меня в груди что-то екнуло. Какое… знакомое имя. Будто слышала его где-то, и не раз. Еще и тоской такой потянуло, что на глазах слезы навернулись. Может, настоящая Сюэ Кирэн его знала? Или даже была влюблена? И это ее память прорывается сквозь мое попаданство?
Тогда понятно, почему сестра так злорадствует. Видимо, знает, что Кирэн по нему сохла. Интересно, а этот Вейшенг знал о чувствах девушки? Хотя если верить тому, что говорят окружающие, то до комы девушка была толстой, прыщавой и имела кучу комплексов. Вряд ли такая призналась бы «красивому, богатому, галантному, ласковому» и дальше по списку. Но как же болезненно тянет в груди…
– Обязательно так гнать? – Нытье под сердцем вылилось в глухое ворчание, как у собаки, которую уже почти довели, но она еще держит себя в лапах.
– Тебя не спросила! Не хочу пропитаться больничными запахами… второй раз за день! – предсказуемо отозвалась Мейрен, вжимая педаль газа глубже в пол. Ее попсовая красная машинка, похожая на глубоко футуристичную божью коровку, вильнула в потоке и вылетела на скоростную полосу. – Если тебе не купили авто – завидуй молча!
– А что ты забыла в больнице второй раз? – Я моментально выцепила нестыковку.
– Тебя, корова!
– Ага. Значит, раньше ты навещала кого-то другого?
– Естественно.
– Дай угадаю. – Мне понравилось доводить мелкую. Это здорово отвлекало от абсурда и дороги. – Из нашей родни в последнюю неделю никто не заболел, всех недавно видела. Твои подпевалы сами бегают с апельсинами и куриным супом, если ты два раза подряд чихнешь. Ради кого же прекрасная Сюэ Мейрен могла пожертвовать своим комфортом и временем? Неужели из-за потенциально выгодного мужа? Он у тебя что, вдобавок ко всем прекрасным качествам, еще и больной? – Мне даже стало жалко бедного парня на какое-то время. А вдруг он окажется колясочником и просто-напросто не сможет от сестренки убежать?
– Не говори ерунды! Точнее, он болен, но только пока. Кажется, в него стреляли. Или это была авария? В общем, не знаю, врачи говорят, выпишут уже сегодня и будет как новенький, так что неважно. Главное, что я единственная, кто каждый день заказывает ему шикарные цветы и носит фрукты.
– Хм-хм-хм, сестричка. А ты уверена, что здесь никакого подвоха? Выдадут замуж за… неликвид. Что станешь делать?
Все это я говорила, чтобы заглушить бурю странных чувств, неведомо откуда налетевшую на меня. Ранен… Стреляли… Но выжил! Выжил, и это главное! Скоро даже выпишут. Почему это меня так волнует? Аж до прерванного дыхания? Эх, Кирэн-Кирэн, какие же между вами были отношения?
– Это ты у нас здесь главный неликвид. Совсем мозгами поехала, так о семье У отзываться. Ну ладно, сейчас. – Не останавливая машину, дура полезла за телефоном. Я уже хотела ее остановить – слишком жизнь дорога, но она всего лишь разблокировала экран своим улыбающимся лицом. – А теперь завидуй молча. – И показала мне заставку на собственном экране.
– Ха! Это мы еще посмо… – начала было я, рассматривая фото, будто взятое с обложки журнала. И сердце вновь нещадно заныло, настолько знакомым показался мне мужчина с экрана чужого смартфона. На секунду даже почудилось, что я слышу откуда-то его спокойный голос и вижу едва заметно дергающийся в улыбке уголок губ.
Глава 3
Фотография чужого жениха так меня оглушила, что всю оставшуюся дорогу я молчала, к радости Мейрен. Она-то придерживать язык не собиралась, жужжала и жужжала, как надоедливая осенняя муха, что-то про мою ничтожность и свою офигенность.
Я ее слушала вполуха. Потому что усиленно копалась в себе, протискиваясь между извилинами, закостеневшими под воздействием убойных доз успокоительного.
Именно этой закостенелостью я пыталась объяснить себе, что не только попала в чужое тело со своего родного дивана, но еще и страдаю по чужому и совершенно незнакомому парню. Причем еще как страдаю – чуть ли не до остановки сердца!
А между тем я точно не встречала этого У Вейшенга в своей прежней жизни. И вообще ничего не помню из жизни Сюэ Кирэн. Но эмпирическим путем, изредка вылавливая из мушиного гудения некоторые факты, могу сделать вывод: прежняя владелица тела с ним тоже не была знакома.
Неужели фанатела издалека на редкие фотки? Вот прямо настолько, что аж внутренности сводит? Эта вроде бы довольно флегматичная и несколько… м-м-м… судя по всему, аутичная девочка была способна на такой накал эмоций? Что-то не клеится. Рука сама по себе потянулась к чужому телефону, чтобы снова увидеть камень преткновения, но я вовремя себя одернула.
Нет, дорогая, надо избавляться от этой странной зависимости. Пускать слюни на чужого жениха – дело гиблое и малоэффективное, какой бы прекрасный он ни был. Тем более я уверена, что парень там с подвохом – не бывает так, чтоб все идеально.
– Чего сидишь, корова? Понравилось в моей машине с моим женихом? – Оказывается, пока я размышляла, мы приехали. Сюэ Мейрен припарковалась возле увитого цветущим вьюном старинного на вид дома и самодовольно улыбалась, глядя, как из дома выглянул некто в форме горничной. Больше никаких встречающих не наблюдалось. Да-да, я заметила, как меня ждут из больницы.
– Нет, коза, я просто задумалась, – буркнула я негромко, но единокровная сестра услышала.
– Что?!
– Ну раз я корова, значит, ты коза. Как младшая. А остальные родственники вообще в курсе, что мы семейство травоядно-парнокопытных в твоем понимании?
– Похоже, за время комы у тебя совсем мозги набекрень съехали. Вали уже и запрись в своей комнате, как делала это постоянно, задротка.
– А что, это мысль, – хмыкнула я, оценивающе глядя на ее шикарные волосы. Ну как шикарные… Та же мочалка, что и у меня, только в профиль. То есть стильная стрижка из прямых и очень блестящих черных проволочек. – Я ж почти сумасшедшая! И если я тебе космы повыдеру, меня даже не накажут. Как тебе эта мысль?
И улыбнулась так предвкушающе, потянув судорожно согнутые пальцы к ее шевелюре. Эх, надо себе попозже еще маникюр хороший организовать, с ногтями-стилетами, чтоб внушало.
– Да ты чокнутая! – взвизгнула Мейрен, живо отступая на пару шагов. Ей и моих скрюченных лапок хватило за глаза.
– Ага. Помни об этом, дорогая. И не нарывайся лишний раз.
На этом интересный разговор пришлось закончить, потому что делегация встречающих все же нарисовалась. Причем в таком количестве, что я внутренне напряглась и не сразу сообразила, что, собственно, это ба решила почтить мое возвращение своим присутствием. А остальные подпевалы вылезли следом. Или это слуги? Не разберешь, все на первый взгляд выглядят одинаково. И рожи странные… не потому, что восточные, вовсе нет. А потому, что выражение у них у всех одинаковое: как у ждущих флюгеров. Явно нацеленных на матриарха семейства, грозную старшую госпожу Сюэ, мать нашего с Мейрен отца.
Хм, пока моя позиция в этом доме четко не ясна, как и перспективы. А значит, что? Значит, перед старшими строим из себя робкую паиньку. Милую, добрую и доверчивую. А еще словившую амнезию, как без этого.
– Здравствуйте. – Я поклонилась даже ниже, чем положено по местному этикету, о котором я успела прочитать. – Вы… вы ведь моя бабушка? Рада видеть вас. Папа много хорошего о вас рассказывал. Простите, что не помню.
Бровки домиком, ручки в замочек, разве что ножкой от стеснения не шаркать. А еще улыбаться радостно, но одними глазами. Сиять, так сказать. Между прочим, глазки у Сюэ Кирэн для этого очень подходящие. Большие, влажные и… вопреки всеобщей кареглазости – серые. Раньше они тонули в пухлых хомячьих щечках девушки. А теперь, после похудения и моего отказа от сладкого, жареного, а также слишком острого и соленого (таких блюд тут большинство, особенности местной кухни), и вовсе раскрылись на полную.
– Похоже, больница пошла тебе на пользу, – после долгой-долгой паузы, во время которой меня просветили как рентгеном с ног до головы, заявила сухощавая, моложавая и крайне надменная на вид женщина с легкой сединой в тщательно уложенных волосах. – По крайней мере, ты стала похожа на человека.
– Спасибо, бабушка. – На всякий случай я еще раз поклонилась и хлопнула ресничками. Ну а что, раз они у Сюэ Кирэн есть, длинные, густые и прямые, как стрелы, чего бы не похлопать? Мне в зеркале зрелище очень понравилось, может, и бабушке зайдет.
– Проходи в свою комнату, там лежат вещи на твой новый… размер. Надеюсь, ты сможешь носить их хотя бы в течение пары месяцев. Слишком накладно снова закупать целый гардероб. – Бабуля явно не собиралась со мной миндальничать. Выдала ценное указание, развернулась и ушла в дом, сопровождаемая свитой.
А комнату мне показать никто не останется, нет? Я вообще-то официально потеряла память. Высокие отношения в семейке, нечего сказать…
Честно говоря, мою предшественницу было жаль. Я видела фото и слушала осторожные рассказы родни о том, как Кирэн жила раньше. Она была полноватой, лохматой и очень угрюмой на вид. И не на вид тоже. Но это не делало ее человеком второго сорта. Думаю, ее в такую искусственно превратили именно эти, постоянно окружающие ее люди.
Но как оказалось, родственники не совсем изверги. Когда все ушли, передо мной осталась миниатюрная в своей старости и сухости, даже на вид какая-то уютная горничная с глазами мудрой болонки, которая и взялась проводить «молодую госпожу». По дороге заодно поведала мне о том, что обед будет уже через час, и к нему очень желательно будет спуститься в общую столовую. А чтобы я точно об этом не забыла, за мной придут в нужное время.
Моя комната оказалась за неприметной дверью на втором этаже в самом конце коридора. Сразу за ней была дверь в санузел, и я пока даже не поняла, хорошо это или плохо: с одной стороны, бежать долго не надо, с другой – а вдруг в него полдома таскается?
Зато, едва войдя в полутемное помещение, выделенное Сюэ Кирэн, я поняла, насколько мою предшественницу тут ждали. На свой, очень странный манер.
Глава 4
Или же меня не ждали именно сегодня. Потому что иначе никак не объяснить ту картину, что я застала в комнате.
Такое впечатление, что начали ремонт и просто бросили его на полпути. Причем во время ремонта явно планировалось приспособить комнату для кого-то или чего-то другого.
Левая половина большого, метров на тридцать, помещения выглядела так, будто туда втиснули кусочек домика Барби. Персиковая стена, белый шкаф, кровать с нежно-розовым кисейным балдахином и множеством подушек разных оттенков сиреневого в форме сердец. Шелковых и плюшевых вперемешку.
Бежевый длинноворсый ковер на полу, закатанный, чтобы не вылезать на ту половину, которая осталась от прежней хозяйки. Комод с золотыми ручками. Белый. Открытый. Как и шкаф, кстати, заполненный огромным количеством одежды в основном Барби-цветов. Ну или просто персиково-бежево-розовых нежных костюмов с обильным вкраплением белого. Одно отделение занимали десятки туфель-слипонов-кроссовок в тех же цветах, видимо подобранных под каждый элемент гардероба. Прозрачная витрина давала отличный обзор на три десятка сумочек, очень дорогих на вид.
А вот вторая половина комнаты представляла собой полный хаос: во всяком случае там было свалено все, что можно свалить, и стояло множество приоткрытых коробок «под мусор». Темно-синие стены, заклеенные кучей постеров, множество выставочных полок, на которых сейчас в беспорядке валялась толпа разномастных фигурок, кучки каких-то дисков, журналов, длинные вереницы томиков манги. В самом уголочке сиротливо примостился навороченный компьютер с таким же навороченным креслом.
От обилия постеров с красивыми лицами пестрело в глазах. Я далеко не сразу проморгалась настолько, чтобы понять: лица периодически повторяются. И есть плакаты, где вся толпа собрана вместе. Кажется, помимо аниме, девушка еще и была фанатом какой-то поп-группы…
А когда я прикрыла в комнату дверь, то и вовсе чуть снова не ушла на перерождение! За дверью кто-то стоял! Точнее, это я так сначала подумала. Лишь потом до меня дошло, что это ростовые фигуры все тех же парней с плаката и, кажется, какого-то персонажа аниме мужского пола. Их сдвинули в кучу, так что стоящие стопочкой фанерные товарищи напоминали странноватого многорукого монстра с нежным выражением лица и модной блондинистой прической.
Осторожно перебравшись через монбланы коробок и дисков на Барби-половину, я плюхнулась на кровать и подумала сразу две мысли: розовый не так уж плох, во-первых. А во-вторых, Кирэн явно была помесью отаку и сасэн-фанатки.
Повернувшись боком, я икнула снова, завидев за кроватью еще парочку длинных подушек. Дакимакуры. На которых были нарисованы уже знакомые парни. Только, эм, почти голые… Наверняка дико дорогой индивидуальный заказ, потому как вряд ли айдолы одобряют выпуск такой продукции официально.
Блондин и… блондин. Один местный, судя по слегка раскосому взгляду, другой явно европеец. На европейце нарисованы зеленые листочки в разных интересных местах и маркером написано: «Мое бревнышко».
М-да… ласково она его. За что, интересно? Лежал в кровати как бревно? Так он же подушка. Или это намек на что-то связанное с контактами вживую? Ну, я читала, что некоторые фанатки готовы на все, в том числе и переспать с предметом обожания, если тот захочет.
Да не… Кирэн бы на такое не решилась. Она, кажется, была затворницей, боялась людей и предпочитала общаться с миром через интернет. Во всяком случае, так я поняла из скупых оговорок родни.
А еще ребенок питался чипсами, местным перченым ролтоном и шоколадом. Это если судить по паре засунутых в самый угол коробок. Одна была полна стратегических запасов подобной еды, другая – пустых оберток. Неудивительно, что в результате образовались прыщи и лишний вес.
Отдышавшись и осмотревшись, я поняла для себя еще кое-что очень важное, глядя на то, какую именно комнату для меня решили оформить родственники и сколько вещей в нее закуплено… Девочкой все-таки не настолько пренебрегали, как я решила изначально.
Глава семейства действительно проявила заботу, пусть и сдобренную изрядной долей скепсиса, сарказма и самодурства. А жутко занятой на работе папочка, всего дважды навестивший дочь в больнице, не пожалел выделить на это чертову тучу денег. Да и раньше не жалел средств на кровиночку, ведь весь этот мерч в диких количествах стоит недешево. Я уже молчу про эксклюзивных полуголых мальчиков.
Второе наблюдение – семья Кирэн, судя по всему, не выкинула ни одной ее вещи. Хотя им, наверное, очень хотелось избавиться хотя бы от этих вот крайне неприличных дакимакур. Нет, сгребли в сторонку, распихали по коробкам, сунули за кровать. Но не снесли на помойку. Не все так плохо, короче говоря!
Эта ситуация упрощает и усложняет мне жизнь одновременно. С одной стороны, я могу чудить как хочу и меня не сдадут в психушку – Кирэн же не сдали. А после комы и клинической смерти никто даже особо не удивится изменениям.
С другой – весь этот бардак придется разбирать. Сгрести в кучу и отправить подальше нельзя – надо проявить уважение к девушке, уступившей мне свое тело. Заодно узнаю побольше о ее жизни и характере, ведь то, что мы читаем, смотрим и любим, многое о нас рассказывает.
– Эй ты! – Дверь распахнулась, и многорукий фанерный монстр, которого я прислонила к стеночке, мгновенно бросился в атаку на вторженца: загремел и свалился под ноги. – Ай! Дура! Чокнутая! Психическая!
– Да заходи уже, чего орешь как потерпевшая? Плоских айдолов не видела? – откликнулась я с кровати, поспешно спихивая голых парней обратно за кровать. – Чего тебе вообще надо?
– Тьфу, как только пришла, сразу решила полобызаться со своими бревнами? Неужто вспомнила великую любовь?
– С кем хочу, с тем и лобызаюсь. Чего ты хочешь-то? Одолжить тебе подушку с голым мальчиком? – Если с семьей еще все не было ясно, то вот сестренка точно не любила меня искренне и не скрывала этого. Хотя тут скорее подошло бы слово «презрение». И я теперь понимала истоки ее чувств, пусть и не одобряла их.
– Фу! – взвизгнула Мейрен, делая шаг назад и снова спотыкаясь о моих крайне полезных плоских айдолов. – Пакость! Дура! Тебя бабушка зовет к обеду! Хоть раз поступи как нормальный человек и спустись к семье, а не жри свое де… свои помои в кровати!
– Хорошо, – согласилась я и встала. – Только переоденусь. Поможешь выбрать? – И повела рукой в сторону шкафа – выставки достижений модной индустрии последних лет.
Мейрен глянула и застыла с открытым ртом. Что ее так впечатлило, количество дико дорогих аксессуаров или мое согласие надеть что-то из них?
Глава 5
– Это… – Она подошла поближе, рассматривая гардероб. – Модная капсула на каждый день бренда «Гелиос»! Вся коллекция весны нынешнего года. Зачем тебе?!
– Носить, наверное. У меня нет другой одежды моего размера.
– Не тебе, корове, пользоваться такими дорогими вещами! Ты все равно ничего в них не понимаешь! Оденешь как попало, испортишь и все равно потом напялишь свое помойное худи оверсайз.
– Не поняла, тебе завидно, что ли? Поделиться?
– Со мной?! Да у меня брендовыми вещами две комнаты забито!
– А чего тогда ругаешься?
– Кто вообще покупает абсолютно всю коллекцию? Она из моды выйдет уже летом, не успеешь даже по разу надеть каждый сет.
– Хм… давай спросим у бабушки?
Пока мы препирались, я быстренько перебрала вешалки и выбрала первый более-менее симпатичный комплект из золотисто-бежевых брюк и шелковой белой блузки. Задумалась на секунду и полезла в комод за нижним бельем. А как, интересно, бабушка подбирала размер бюстгальтера? Ну ладно, объем грудной клетки примерно можно было прикинуть на такую худышку. А чашечки? Или здесь все с прыщиками не больше полуторки, особо париться не нужно? Ладно, будем считать, что параметры ей передали врачи. Благо они постоянно проводили контрольное взвешивание и прочие манипуляции.
– Будешь смотреть, как переодеваюсь? – решила я уточнить, поскольку Мейрен и не думала никуда выходить из комнаты. С одной стороны, подумаешь, она девочка, у нее та же комплектация. И вообще сестра, те же «прыщики», только, может, слегка в профиль.
С другой – тут культ скромности процветает настолько, что мне даже в больнице меняли памперс под прикрытием одеяла. И страшно радовались, помню, когда я научилась самостоятельно доползать до ванной.
– Разве ты не просила помочь? Одежду-то ты на себя кое-как напялишь, а вот правильно подобрать аксессуары точно не способна!
– Без проблем. – Я пожала плечами и стащила штаны, оставшись в белых больничных трусиках. И предсказуемо напугала сестрицу.
– Эй! Ты что?!
– Переодеваюсь. Я же спросила, останешься или уйдешь.
– Дура! В ванную иди! Светишь тут исподним, совсем манер нет. Хотя откуда бы им взяться у такой…
– Ладно, только ради тебя, дорогая сестричка. – Я помахала перед носом Мейрен вешалкой с комплектом белья и пошла искать дверь в удобства. Про те, которые в коридоре, я помнила. Но мне стало интересно, а если ли у Кирэн индивидуальные.
И они нашлись! Под прикрытием еще одной ростовой фигуры пряталась дверь в цвет стены. Фигура копировала «бревно» из кровати, но на этот раз «полено» было хоть одетое. Очень миленькое полено, кстати, так что ничуть не осуждаю девочку, я б сама запала, если бы не… хм. Откуда в моей голове вообще взялось это «если бы не?». Ведь в том мире у меня точно никого в последнее время не было. Как и у Кирэн – в этом. Вопро-ос…
Когда я вернулась в новых трусах и найденном халате, картина в комнате была до того предсказуема, что смех взял.
– Ты что, нарочно подбирала аксессуары методом от противного? – Пришлось залезть в шкаф по плечи, чтобы найти подходящие колгот… хм, почему здесь только чулки? Ну ладно, под брюки сойдет. – Бежево-золотая гамма плохо сочетается с кислотно-малиновым, тебе не кажется?
– Не кажется. Акценты должны быть яркими. Нужно еще такие же туфли. К примеру, вон те, со стразами.
– Угу, как у клоуна или попугая. Вот спасибо, дорогуша. Но я, пожалуй, пренебрегу твоим мнением в этом вопросе. Чуть-чуть.
– Да что ты понимаешь!
– Что-то явно другое, да… вот! Смотри, какая прелесть! И мне идет, правда? – В моих руках оказались прекрасные однотонные лодочки цвета свежей венозной крови.
Мейрен так выразительно скривилась, глядя на мое отражение в зеркале, что я моментально вспомнила бессмертную секретаршу и ее «Хорошие сапоги, надо брать».
– Почти то же самое, что ты предложила, просто оттенок не кислотно-малиновый, а темно-красный. – Каюсь, я продолжала слегка насмехаться, выбирая такого же цвета маленький клатч. Ну а чего она так тупо подставляется? Как первоклашка-злодейка из плохой дорамы. – У тебя есть вкус, сестричка, но с цветом небольшие проблемы. Ну ничего, еще потренируешься, и все получится! Или… слушай, а может, тебе надо купить очки? Ну знаешь, такие дорогущие, специально для дальтоников?
– Да ты… ты… да как ты смеешь так выглядеть?! – взорвалась Мейрен, причем, кажется, последняя фраза выскочила из ее рта непроизвольно, она собиралась сказать что-то другое.
– Хм… – Перед выходом я еще раз посмотрела на себя в зеркало и решила добавить на губы чуть тинта, чтобы окончательно соответствовать образу. Худая, конечно, что ужас, но зато та самая идеальная вешалка, на которую что ни повесь – будет смотреться как модная тенденция. – Мы же с тобой одной крови, сестренка, чему ты удивляешься?
«Сестренка» за спиной задохнулась от такого заявления, а я пожала плечами, подмигнула ей в зеркале и пошла… где тут столовая-то? Вроде бы справа от главной лестницы? Как бы не заблудиться.
Мейрен, судя по звуку шагов, на какое-то время примерзла к месту, а потом кинулась меня обгонять. Обогнала, отпихнула у самой двери в нужную комнату и ворвалась туда первой со словами:
– Бабушка! Это невыносимо!
Я нарочно притормозила, позволяя ей выплеснуть эмоции. Заодно решила послушать, что скажут в комнате. Кто там? Бабушка, папочка, судя по мужскому басовитому кашлю, еще кто?
– Что именно? – глухо донеслось до меня голосом старшей родственницы. – Твое поведение? Согласна.
Ха, оказывается не мне одной достается в этом доме. Мейрен тоже обласкана бабушкиным сарказмом.
– Или твоя сестра опять надела на себя балахон с помойки, не слушая доброго совета? – Новый голос, тоже смутно знакомый. Вроде бы это мама младшей сестры, моя мачеха. Конечно, она поддерживает роднульку, а меня не упустит случая пнуть. Долбаный «золушковый» сценарий, куда я попала?
– Нет, она… она мне…
– Здравствуйте. – Я встала на пороге и поклонилась. Этот поклон пришлось долго репетировать в палате перед зеркалом. Телу он, может, и привычен, а вот моему сознанию нет. Ну не кланяются в Питере по сто раз на дню всем подряд, как здесь!
Пришлось еще за медсестрами и посетителями подглядывать. А потом ссылаться на потерю памяти и просить разъяснений. Ибо поклон поклону рознь. Тут много нюансов. Глубина, выражение лица, как руки сложить. К своим, к чужим, к старшим, к младшим, к равным, с глубоким почтением, почти с пренебрежением… черт ногу сломит, не то что одна бедная попаданка! Причем как только мне начали что-то пояснять, то в голове будто всплывали нужные знания. Но они опять оказались с подвохом – мои поклоны выходили мужскими. А у мужчин совсем другой этикет. Пришлось переучиваться – что еще сложнее. Эх…
– Мама! – Сюэ Мейрен успела добежать до большого кресла, в котором сидела привлекательная молодая женщина с очень красивым, но заранее сердитым лицом. – Она мне нагрубила!
Вот же врушка! Ладно, погоди, и тебя вылечим.
Глава 6
– Кто это? – вопрос задал папочка, обернувшись в сторону бабушки. – У нас гости? Ты решила все же женить Итиля?
Бабушка моргнула. Молодой мужчина лет двадцати восьми (хотя, учитывая специфику азиатов, может, и старше) чуть не уронил себе на колени стакан с чем-то похожим на коктейль и в ужасе вытаращился. Сначала на отца, потом на бабушку, потом на меня. Причем в мою сторону он смотрел уже с откровенной паникой.
– Вы ослепли оба? – Бабушкин ядовитый сарказм, судя по всему, был просто манерой общения. Эта элегантная пожилая дама в принципе не умела разговаривать по-другому. – Кирэн, что ты натворила? Решила свести с ума сразу отца и дядю? Зря, они и так мозгами не блещут, а такими темпами вообще разучатся зарабатывать деньги для семьи.
Я на секунду замешкалась, вороша в голове «архив». Нет, воспоминаний оригинальной Кирэн там не прибавилось. Но кое-что накопилось за два месяца пребывания в больнице. В частности, информация о родне.
Итиль – младший брат отца. Наш с Мейрен дядя. Поздний ребенок бабушки. Принципиальный холостяк и ловелас. Не слишком удачливый, кстати, так как парочка его любовных похождений вылилась в скандалы. Кажется, один раз он и вовсе засветился с какой-то девочкой-айдолом, за что получил волну хейта от чокнутых поклонников и первой попавшейся палкой по спине от бабушки. Но сам по себе мужчина он симпатичный, гены у семьи Сюэ хорошие.
– Кирэн? – переспросили хором папочка и дядюшка. – Это ты?!
– Мы же виделись в больнице. – Честно говоря, я не поняла, в чем прикол. – Не настолько я с тех пор изменилась.
– Просто ты не в черном, – брякнул дядюшка и тут же втянул голову в плечи, потому что бабушка как-то особенно выразительно на него кашлянула. Похоже, еще и пнула под столом. Хо, интересно.
– И вообще, похожа на человека, – резюмировала матриарх семейства после паузы. – Наконец-то. Это надолго?
– А я тебе куклу купил ко дню выписки, – невпопад высказался папенька.
– Куклу? – удивилась я. И было чему, если честно. Кирэн уже почти двадцать два годика, поздно в дочки-матери играть.
– Ну да, ту самую! Коллекционную, из лимитированной партии! – радостно закивал отец и под неодобрительным взглядом бабушки вытащил откуда-то из-за кресла деревянную крафтовую коробку с рюшечками. Размером с табуретку, не меньше. – Посмотри, дочка, может, как раз вспомнишь себя! Ты о нем так долго мечтала!
Я опасливо приблизилась к подарку, заглядывая внутрь. О… «мое бревнышко». А точнее, очень красивая, реалистичная и, похоже, фотографически точная шарнирная кукла в виде того самого парня, что так нравился Кирэн. Безумно тонкая работа с живыми глазами, набором выражений лица в отдельной коробочке и несколькими нарядами с выступлений.
– Спасибо, папочка, он прекрасен. – Кукла была такая красивая, что поневоле обрадуешься. Пусть я даже не знаю этого парня, чисто эстетически ничего против его портретной куклы не имею. Посажу на полку возле кровати, он отлично впишется в Барби-половину комнаты. Этакий модернизированный Кен.
– Ну начинается, – вздохнула бабушка, дотянулась и без малейшего стеснения влепила старшему сыну подзатыльник. – Только ребенок стал превращаться в нормального! Зачем будить прежних демонов?!
– Не будятся они, – успокоила я бабушку, аккуратно ставя коробку возле стула. – То ли все демоны еще в коме, то ли вообще померли. А кукла все равно очень красивая. Только я не помню, как зовут этого айдола. И из какой он группы.
– Это не айдол, это стафф. Комик недоделанный, над которым издевалась съемочная группа шоу, чтобы набрать побольше рейтинга, – фыркнула Мейрен. – И правда, совсем ты поглупела.
– Не верю, – тем временем высказалась ее мать, моя мачеха. – Наверняка это ненадолго, если вообще не притворство ради…
– Ради чего? – фыркнула на нее бабушка, снова вставая на мою защиту. – Что такого дорогого мы можем предложить ненормальной фанатке, чтобы перебить ценность ее айдолов? Кирэн даже меня не боялась, когда шла речь о кумирах. Помните, как она сбежала через окно на фанкон? Я ведь запретила, более того, заранее перекрыла ей денежный поток, заблокировала карту и велела запереть все двери. Молчу уже о машине, которую никто бы ей не подал. И что?
– Что? – поневоле заинтересовалась я, оценив тяжелые вздохи и многочисленные переглядывания семейства.
– Ты заручилась поддержкой фан-клуба «Зоопарка», написав в твиттере дикую историю о родственниках-тиранах, – охотно принялся рассказывать Итиль. Дядюшка, поняв, что я вовсе не потенциальная невеста, выдохнул и оживился. – Тебя чуть ли не с мигалками на тот фанкон отвезли, а бабушка с отцом потом долго оправдывались перед полицейскими, что существенно подмочило репутацию семьи.
– А еще денег заработала на это мероприятие, – с непонятной гордостью выдал папочка. Кажется, это впечатлило его больше остального приключения. – Сама! Я, правда, так и не понял, каким образом, но сумма вышла настолько приличная, что ты даже отдала половину на благотворительность, а на остатки потом еще полгода закупалась мерчем, игнорируя разблокированную карту.
– Да фанфик она написала. Про то, о чем в приличном обществе не говорят! Нашел за что хвалить, – буркнула мачеха на отца.
– Вот и сейчас незачем упоминать, – сурово стукнула палкой об пол бабушка. – Позорище, чтобы девушка из приличной семьи собирала себе гарем из пляшущих клоунов и писала об этом в таких интимных подробностях! Да кто вообще за это деньги платит?!
– Скажи спасибо, мама, что она писала про гарем, в котором девушка имеет отношение с парнями, а не те жуткие шипперские ужасы, где несчастных мальчишек раскладывают между собой в самых разных позициях, – выдал вдруг Итиль. – За подобные опусы, между прочим, платят гораздо больше. Там вообще часто делают омегаверс, заставляя мужчин беременеть! Вот где истинный кошмар и падение нравов. Но наша Кирэн осталась в рамках почти приличия. Если такую порн… эротику, конечно, можно назвать «приличием».
– Кхм… – Я старательно пыталась не заржать. Ибо из всего вышесказанного следовали интересные выводы. Во-первых, бабуля читала фанфики Кирэн, раз уж в курсе их содержания и градуса секса в тексте. А во-вторых, Итиль, тридцатилетний бизнесмен-ловелас, знает о таких вещах, как «шипперство» и «омегаверс». Веселая семейка, однако!
– Спасибо, я обязательно прочту этот фанфик, возможно, это будет полезно для моей памяти. – Не знаю, как бы отреагировала прежняя хозяйка тела. А мне хотелось соответствовать этим занятным людям и чуть-чуть потроллить их в ответ. – Бабушка, ты дашь мне ссылку? Скинь, пожалуйста, в личку.
Хоровой кашель был мне ответом.
Глава 7
– Дура… – обзываться вслух при бабушке и папе Мейрен не рисковала. Но поскольку за столом мы сидели рядом, она вполне справлялась со змеиным шипением мне в ухо.
– Сама такая, – отвечать чем-то более содержательным у меня не было времени и желания. Я была занята более важной задачей: определить, что из множества плошек на столе пахнет не очень страшно. И как это не очень страшное есть палочками.
На удивление, два отполированных обрезка бамбука легли в руку как родные и сами принялись накладывать мне в тарелку разного. Хм-м-м… Память тела? Интересно… Что? А, опять «дура». Шепотом в самое ухо.
– Ты бы хоть что-то новое придумала. Слушай, а давай после обеда в сети пошарим на предмет разных ругательств. И будем соревноваться, кто больше запомнит.
Мейрен подавилась какой-то водорослью. А я уныло вздохнула, вспомнив тетушкины пельмени со сметаной и новогодний торт «Наполеон», слепленный из лавашей. На этом столе подобного деликатеса днем с огнем не найти. Разве что плавают какие-то прозрачные вареники с морепродуктами в бульоне. Не то чтобы я жаловалась или невкусно… но непривычно. В больнице было легче – там кормили в основном рисовой кашей и котлетками на пару.
Судя по всему, семья Сюэ придерживалась традиционной местной кухни, несмотря на то что частично проживала в Европе, как мне уже успели сообщить. Моя единокровная и вовсе только-только из-за границы, где училась в иностранном университете. В Объединенную Азию вернулась для заключения той самой выгодной помолвки с таинственным мистером У.
– Все как всегда, – неожиданно умиленно выдал папенька, глядя на нас с сестрой. – Будто и не было несчастного случая с Кирэн. Даже вздыхает так же над тарелками.
– Ага, только сестра теперь занимает один стул, а не два, – не удержалась младшенькая.
– Согласна, так удобнее, да и к тебе ближе, достать легче, – улыбнулась ей я. И внутренне захихикала, когда вредина снова подавилась, на этот раз креветкой.
– Мама, вы видите?! – возмутилась мачеха, обращаясь к бабушке, сидящей во главе стола.
– Вижу, – согласилась матриарх. – Эти две паршивки сейчас опять подерутся, как в первом классе. И я велю отцу поставить их на колени, на горох. Причем в один угол!
– Чтобы они додрались, раскидали горох и успокоились, – резюмировал Итиль. – Правда, раньше Кирэн давила противницу массой. А теперь даже не знаю, на кого ставить. Но так и быть, с учетом предыдущих побед ставлю сотню юаней на старшенькую. Даже после больницы она достаточно бодрая.
Мне все больше нравится дядя. Вот честно. Не был бы он моим родственником, уже бы рассматривала кандидата. А то чувствую, раз младшая замуж собралась, то меня тоже резко захотят пристроить в добрые руки. Тем более если родственники опасаются, что я могу снова растолстеть, то будут стараться вдвойне. Так сказать, пока товар не испортился и купец не опомнился. И если честно, почему-то я относилась к этому спокойно. Наверное, исчез уже тот юношеский максимализм, который требовал «только по большой и чистой любви». Но за кого первым подсунут – тоже выходить не собираюсь. Осмотримся, приценимся, пощупаем, в конце-то концов.
Ладно, это дела далеко идущих дней.
Мейрен все время разговора за столом краснела и надувалась, как обиженная лягушка. А мне было странно. С одной стороны, полный дурдом, попадание и все невкусно. Слишком много перца. Непривычные сочетания сладкого с мясом или кислого с острым. Да и вообще… чужая жизнь, не моя.
А с другой – забавная семейка. Вовсе не монстры. Даже бабушка симпатичная. И мачеха не такая уж страшная, просто своя дочь ближе к сердцу, и это нормально. А сестрица и вовсе веселая, как в детском садике.
Как они умудрились затравить оригинальную Кирэн до «несчастного случая» – вопрос. Я ведь не дура, а в больнице много сплетников. Они хорошо знают, что такое медицинская тайна, но между собой не могут не болтать. Особенно если уверены, что пациентка спит.
Моя предшественница, есть такое подозрение, хотела уйти сама. Но это страшная-страшная тайна. Бабушка и отец наверняка в курсе, а вот насчет мачехи, сестры и дяди сомневаюсь. Что же тут произошло?
Если первые дни я склонялась к буллингу в семье, которого, судя по всему, не было, то сейчас появилась и другая версия – фанатизм. Возможно, девочка решила таким способом привлечь внимание своего кумира? Или переборщила с протестом, когда ей чего-то не позволили?
Увы, никто из знающих не собирается меня просвещать. Причем даже обижаться на них не за что – родственники явно следуют указаниям врачей-психиатров.
– Тихо! – неожиданно врезалась в мои мысли сестрица. Оказалось, что смартфон возле ее тарелки беззвучно завибрировал и высветил на экране фото в розовых цветочках. – ОН звонит! В первый раз САМ!
Но затем оглядела всех нас, выскочила из-за стола и убежала с прижатым к груди телефоном наверх. На бегу сестра светилась счастьем, как новогодняя елка.
А я уставилась в свой рис и попыталась понять: это что сейчас было?! Почему у меня при виде лица на экране сердце чуть не выпрыгнуло, а теперь хочется плакать?! Кирэн, это твои шуточки? Да как ты умудрилась?! А как же бревнышко и прочие фанерные красавчики?
Впрочем, погодите. Если подумать и вспомнить… Вроде о помолвке младшего господина У с Мейрен заговорили, когда хозяйка этого тела уже была в коме. Как она сумела втрескаться в чужого жениха, не выходя из нее?! Или она знала этого парня до помолвки и он разбил ей сердце? Технически это могло быть и до увлечения бойс-бэндом, так?
Вопросы, вопросы… и нет ответов.
После обеда я снова вернулась в собственную комнату с намерением поискать подсказки в старых вещах Кирэн. Заодно определить – что можно будет оставить, что продать, а что просто выкинуть.
Легче всего оказалось с запасами конфет и дошираков, их просто сразу передала горничным, чтобы пристроили. Есть заварную лапшу и прочие вредности теперь точно не собираюсь, но выкидывать годную пищу – кощунственно. Я даже в чужом теле остаюсь коренной петербурженкой с блокадниками в анамнезе. Пусть хоть бомжам на улице раздадут, хоть сами съедят, неважно.
Сложнее было с вещами.
Из всего мерча решено было оставить только новую куклу. Ну и подушки, две штуки. Чисто потому, что очень удобно с ними спать: подпираешь себя с двух сторон, на одну ногу с рукой закидываешь – и кайфуешь. А картинки на самой грани приличия меня не смущали, их ведь можно было перевернуть. В смысле, носом и… кхм… вниз. А с тылу все люди более-менее одинаково устроены. Особенно в трусах.
Все остальное мы с двумя горничными очень аккуратно и тщательно упаковали в большие, подписанные по годам и разделам ящики.
Выкидывать такое я бы не решилась ни за что.
Для настоящей Кирэн это ее жизнь. А для меня – дань уважения девочке, уступившей мне тело. А кроме того, лимитированный мерч одной из самых популярных групп в Объединенной Азии – это бешеная куча денег. Инвестированных. Ибо со временем многое из этих детских сокровищ станет сокровищем настоящим и будет продаваться на аукционах! Там только одних подписей три десятка, так наверняка еще и что-то совершенно уникальное есть. Плохо, что не могу вспомнить, что именно. Пусть и догадываюсь. Ну, трудно не понять «уникальность» порванной перчатки без пальцев, упакованной в рамочку. Или бутылки с недопитой водой в бархатном мешочке.
– Эй, Кирэн! Представляешь… – Возбужденная чем-то Мейрен ворвалась в опустевшую комнату и застыла в шоке. – Ты что тут устроила?!
Глава 8
– М-м-м? – Я как раз стояла над кроватью и думала, что это странно, почему у бревнышка на лицевой стороне наволочки трусы нарисованы, а на тыльной нет. Типа «булочки» для самой горячей поклонницы? А так можно? Неужели бренд разрешает выпускать дакимакуры настолько интимного характера?
– Он сказал, что отказывается от сегодняшнего свидания, – выпалила Мейрен. – Плохо себя чувствует, еще не пришел в себя после ранения. Зачем ты все выкинула?! С ума сошла?!
– А что не так? – Я не стала пояснять сестре, что не выбросила даже исписанные бумажки с какими-то почеркушками и номерами, не то что мерч и фигурки.
– Ты столько лет собирала уникальную коллекцию! Ни у кого больше такой не было! И вообще, – сестра плюхнулась на мою кровать и неожиданно шмыгнула носом, – этот хам даже не сказал спасибо за фрукты и цветы! И написал, что вернет мне деньги за подарки! В чате! Так оскорбительно!
Я поморгала, оценивая новую диспозицию. Похоже, линейная картинка, сложившаяся в моей голове, еще дальше от действительности, чем мне показалось за обедом. Ну эта вот, про Золушку, вражду сестер, издевательства над Кирэн и прочие ужасы богатого семейства.
К напрочь нелюбимой сестре-сопернице не бегут жаловаться на парня. И с чего бы Мейрен, если она так уж презирала фанатство сестры, сожалеть о коллекции?
– Этот… мистер У сейчас лежит в больнице? – попыталась припомнить я рассказы девушки. – Может, ему действительно пока просто не до отношений? Даже самый добрый человек начнет вредничать, если ему больно и плохо.
– Да выписался он! Я же тебе говорила! – Мейрен в досаде с размаху шлепнула ладонью по подушке и попала прямо по голой заднице бревнышка. Ойкнула, поджала руку и даже вытерла ее о свои штаны. Посмотрела на меня, поджав губы:
– Ну ты даешь… Сама заплатку пришивала?
Я удивилась. Потом присмотрелась. И тихо хихикнула. Ну да, а как еще реагировать, если голую попу бедолаге на подушке пришили поверх натуральной, целомудренно прикрытой серыми боксерами? Да так пришили же искусно, что не сразу заметишь, рукой надо провести, чтобы почувствовать. О боже. Так она еще и с силиконовыми вставками-подушечками! Ну знаете, такие, которые в веселых ковриках для мышек делают.
– Не помню, но забавно вышло, согласись.
– Да ну тебя! Дура…
– Это твой Вейшенг дурак полный. Как он смеет пренебрегать моей сестрой? – сказала я и озадаченно моргнула. Будто из самой глубины души вырвались эти слова. Да к тому же чуть ли не впервые с момента пробуждения в этом теле у меня не заныло сердце при упоминании младшего господина У.
– Козел! – эмоционально подтвердила Мейрен и уже вполне намеренно врезала по подушечной заднице. – Хам! Невежа!
– И как мы ему отомстим? – Я решила переключить ее возмущение в более конструктивное русло. – Предлагаю сходить в салон красоты. И в спа. Ты знаешь хорошие? Пусть видит, кого рискует потерять.
– Вдвоем? – удивилась Мейрен. – А давай! На парные процедуры! Теперь хоть не позорно, никто не будет смеяться, что у меня сестра толстуха! Ай! Дура! Не смей драться этой подушкой, она неприличная! Пошли уже!
Ну что сказать… Пока доехали до какого-то шикарного многоэтажного комплекса, где сразу и спа, и что-то наподобие сауны, и салоны красоты, и даже чуть ли не косметическая хирургия, мы еще раз пять поцапались. Прямо в машине.
Я пришла к выводу, что прежняя Кирэн вовсе не была тихоней, за словом в карман не лезла, а если ее слишком доводили – могла сестрице и прическу попортить. Точнее, эти две кошки в мешке вполне себе дрались на равных.
Поэтому никого и не удивляет то, как бодро я отвечаю на попытки наезда. Похоже, в этом семействе вообще весьма своеобразный… «язык любви».
Парные процедуры оказались самыми обычными масками, скрабами, массажами и обертываниями, но только проводились в одном помещении, чуть ли не нос к носу, позволяя нам время от времени продолжать свои разговоры и перепалки. А еще вместо ванны мы плескались в небольшом джакузи на двоих и сидели в мини-парилке, обвешанной пучками ароматных трав.
И всю дорогу наши перепалки сходили на нет, потому что нас перебивали. Все мастера как один восхищались тем, как мы похожи и как мы красивы. Какая белая кожа! Какие прекрасные волосы! Восхитительные фигуры! Маленькие ножки! Изящные руки! А линия подбородка? А высокая переносица? А двойное веко без всяких операций?
Мейрен на последней фразе слегка дернулась – совсем уж без операций у нее не обошлось. Да и фиг с ним, если девушке так нравится. Почему бы нет? Имеет право, это ее нос и веки!
Хотя Мейрен, кажется, удивилась моей реакции. Похоже, раньше Кирэн не стеснялась ткнуть сестрицу в этот факт. Мол, ты меня толстухой и коровой дразнишь, а сама-то разве идеальна? Идеальная бы под нож не легла.
Ну, будем считать, что мы повзрослели наконец. А у меня вообще амнезия, имею право не помнить ни про какие сестринские операции.
Примечательно, что, покосившись на меня из-под маски немного дикими глазками и не дождавшись напоминаний про скальпель хирурга, Мейрен явно что-то усвоила, и ее «корова» и «толстуха» с этого момента пошли на убыль. Сестрица стала подбирать другие слова, чтобы поругаться.
В общем, странное чувство. Для меня спа всегда ассоциировалось с тишиной и покоем, когда ловишь некий дзен и отдыхаешь от мира. Тут же процедуры вышли больше похожими на дружеские посиделки, будто на девичнике перед свадьбой.
– Ресницы делать будем? – спросила мастер, отвлекая меня от размышлений. – У нас сегодня как раз мастер Марина свободна.
– О! – тут же оживилась Мейрен. – А Сонья?
– Хотите маникюр?
– Со стразиками! Большими, как брильянты в помолвочном кольце моей матушки! И с кроликами! Нет, лучше вишенки. Хочу обновить гардероб и добавить в него элементы бордо. Кирэн, тебе тоже надо!
Я философски кивнула. Стразики так стразики. Нам же не картошку с этими ногтями копать. Хотя все равно попрошу нечто более лаконичное и функциональное. Тот же нюд всегда актуален, тем более если в него добавить стразик. Один. Маленький.
Конечно, я удивилась тому факту, что в этом мире тоже востребованы русские мастера. И «по ресничкам», и маникюрщицы. В этом салоне, как позже проболталась Мейрен, к ним за месяц очередь. А нам необъяснимо повезло налететь на окошко в плотном графике мастериц.
Короче говоря, застряли мы до вечера. Это оказалось даже приятно, пусть и утомительно. Но чего я не ожидала, так это встречи в холле на выходе из спа-комплекса.
Глава 9
– Ах… – сказала Мейрен и попыталась сделать странное: то ли спрятаться мне за спину, то ли, наоборот, оттолкнуть меня на задний план. То ли просто в обморок нацелилась – поди пойми эти хаотичные телодвижения.
Я сначала поймала сестрицу за локоть, чисто на всякий случай, чтобы не грохнулась на мраморный пол. А потом принялась крутить головой. Что она такого увидела-то? Почему и без того большие глаза стали почти круглыми?
И тут же сама почувствовала, как бело-золотой мрамор уходит из-под ног. С чего бы, кажется? Что такого в двух вроде бы незнакомых парнях, идущих от стеклянной вертящейся двери к стойке ресепшена?
Один здоровенный, как шкаф, уверенный и с мужественно выпяченной нижней челюстью, будто в атаку собрался и щас всем как даст! Красив до безобразия, но с одним большим недостатком – золотым кольцом на безымянном пальце.
Второй в кильватере, чуть ли не на привязи, потому что его волокут за рукав. В кепке по самые брови и в маске по самые глаза. Тонкий, изящный и длинный, как помесь лебедя с циркулем.
Самое пугающее заключалось в том, что я их обоих узнала. Линьяо – это старший сын семьи У. Тот, который с «челюстью и кольцом».
И Вейшенг… тонкий надломленный циркуль. Почему мне так больно на него смотреть?! И почему кажется, что он не должен быть таким… худым? Футболка на широких жилистых плечах висит как на вешалке. А ведь должна обрисовывать развитые мышцы профессионального пловца. Вот откуда мне это знать?!
– Ах… – повторила Мейрен мне в ухо.
– Сама ты «ах», – мрачно прокомментировала я, встряхивая тщательно ухоженными волосами и покрепче беря сестрицу под руку. Похоже, обе сестры Сюэ имели тягу к созданию себе кумиров. – Не вздумай бежать за ним и бросаться в объятия. Ты слишком хороша для подобных выходок. Это парни должны падать к твоим ногам!
И тут случилось странное. Проходя мимо нас, старший брат не слишком удачно дернул младшего, обходя знак «Мокрый пол». Так дернул, что отпустил, потому что сам поскользнулся. И один подстреленный лебедь, взмахнув руками, словно крыльями, «полетел» точно в нашу с сестрой сторону. Точнее, уже в мою, так как не выдержавшая встречи с кумиром Мейрен поспешила спрятаться за ближайшей колонной.
– Итить! – сказала я на чистом русском, окончательно бросила сестру и кинулась ловить умирающего лебедя с грустными стеклянными глазами. Мне показалось, что если он грохнется на каменный пол, то непременно сломается, разлетевшись тысячей осколков, как фарфоровая ваза!
– Ох ты ж мяу! Какая-то слишком тяжелая птичка, – пробормотала я себе под нос на русском языке, чувствуя, как сгибаются коленки под весом молодого мужчины. Кепка с него слетела, отчего шею защекотали чужие волосы. Я вдохнула аромат его шампуня и невольно задумалась – знакомый запах и очень приятный. Наверное, тоже когда-то таким пользовалась, стоит поискать.
– Что? – Лебедь вскинул на меня странно ожившие глаза.
– Осторожнее, господин У, – строго сказала я уже без всяких экскурсов в чужие языки. – Вы или сами убьетесь, или кого-нибудь по пути расплющите.
– Мейрен? – Лебедь нахмурился, пристально вглядываясь в мое лицо.
– О-хо-хо… – Я позволила ему встать нормально и быстренько отпустила, потому что касаться чужого теплого тела было… слишком приятно? Волнительно? – Что ж вы за жених-то такой, свою невесту в лицо не знаете? Сестра, иди поздоровайся.
– Чью невесту? – хмуро переспросил мужчина, снова стекленея глазами. Кажется, даже воздух вокруг стал на пару градусов ниже.
– Ну не мою же. – Я поймала высунувшуюся Мейрен за руку и тоже нахмурилась. Мне не нравилось, что вечно бодрая и словоохотливая сестрица сейчас как в рот воды набрала. И вообще, будто пыльным мешком стукнутая. – Впрочем, я еще трижды подумаю, стоит ли отдавать вам мою младшенькую. Вы даже падать нормально не умеете.
– Кирэн! – сдавленно пискнула та самая «младшенькая», пытаясь ущипнуть меня за бок. – Не позорь меня, – едва слышно взмолилась она.
Вейшенг окинул нас двоих равнодушным взглядом, пройдясь по фигурам и лицам словно сканером:
– Я ничего не обещал. Тем более не дарил никому статуса своей невесты.
– А вас никто и не просил! – Вот уж точно, будет он мне еще сестру оскорблять! Подумаешь, лебедь! Черный! Красивый. Теплый… тьфу!
Вейшенг смерил меня еще одним холодным взглядом, и даже под маской было видно, что его губы брезгливо поджались.
– Вы ведь тоже не замужем, верно? Неудивительно. Если бы я и хотел жениться на ком-то, то не на девушке с таким острым и непочтительным языком, как у вас. Вам никто не говорил, что не стоит нарываться на конфликт с незнакомцами?
– Вам никто и не предлагал меня в жены – это раз. Вы сами на меня упали – это два. Имею право расценивать как нападение. С неясными целями. Мало ли что у вас на уме было? Вдруг вы хотели облапать такую красивую меня?
– Кирэн! – буквально простонала сестра, повисая на мне. – Только не сейчас! Его нельзя бить! Прости, гэ-гэ, моя сестра только недавно из больницы, она еще не совсем в себе!
Кхм… а что, моя предшественница была способна затеять драку в публичном месте? Сильна девка… и с парнями дралась? Не, этого я точно делать не буду.
– Вейшенг, ну что ты устраиваешь? – Рядом с нами оказался Линьяо. – Извините, юные леди, мой брат тоже недавно покинул стены госпиталя. Неудивительно, что у него отвратительное настроение и он готов сорваться на первом встречном. Прошу нас извинить. Чуть позже мы свяжемся с вами, обговорим компенсацию.
И он потащил своего младшего вглубь комплекса, что-то шепотом ему выговаривая. Но вдруг оглянулся на нас с таким хищным интересом, что мне стало не по себе. Я невольно подобралась и, напряженно прислушиваясь, уловила пару фраз, сказанных этим шкафом с челюстью: «Которая?» и «Впервые после… ты так ожил, даже глаза загорелись!»
Младший лишь отмахнулся от брата, не произнеся ни слова. А через несколько секунд парочка и вовсе исчезла за дверьми комплекса.
– Это ты виновата! – Мейрен поломала мне все подслушивательные планы, буквально взвыв в самое ухо. – Зачем ты с ним поругалась? Теперь гэ-гэ не захочет меня видеть и…
– Да он и так не хочет, – мрачно вздохнула я, направляясь к выходу. – Вон с какой холодной мордой объявил, что никому ничего не обещал. Нужен тебе такой?
– Ну… не знаю, – вдруг призналась сестра после довольно долгого молчания, когда мы уже сели в машину. – Когда мы впервые встретились, он был добрым и очень живым. А еще спокойным и вежливым. Не улыбался, но в глазах явно скакали демонята. Не парень – мечта. Я тогда даже забыла о его статусе и семье, настолько он был обаятелен сам по себе. Но после нападения и больницы Вей полностью изменился… Глаза стали стеклянные, и смотрит будто сквозь меня. Даже жутко становится! Но бабушка все равно настаивает на нашем браке. Нам очень нужен союз с семьей У! Даже если я откажусь…
– Принесут в жертву?
– А ты как думала? Интересы семьи важнее всяких глупостей, – тяжело вздохнула Мейрен, – а еще я надеюсь, что пройдет время, и он снова станет прежним.
Глава 10
– Приятно посмотреть, – констатировала бабушка, встретив нас с сестрой, когда мы только вернулись из спа. Она скрупулезно изучила не только наши сверкающие после процедур лица, но и прически с маникюром. – Похожи на хороших девочек. И даже все волосы на месте, не повыдергали друг другу по дороге. Мейрен, тебя искала мать. Кирэн… поскольку я вижу, что ты уже вполне оправилась, я решила, что тебе можно вернуть телефон и доступ в сеть. Но под моим родительским контролем на первое время!
Я на секунду зависла. Да ладно?!
Дело в том, что, пока я лежала в больнице, мне категорически запрещали общаться с внешним миром. Никого, кроме родни, не пускали в палату. Телефон не давали. Даже телевизора и того не было. Разрешалось лишь читать книги, иначе я бы совсем крышей поехала. Для привыкшего к безумному течению жизни современного человека такой подход скорее мучение, чем лечение.
А вернувшись домой, в комнату полу-Барби, я ж первым делом сунулась в компьютер. Но он не включился… а теперь, выходит, включится? До чего ж прекрасен мир!
– Спасибо, бабуля! – От переизбытка чувств я забыла обо всем, кинулась к пожилой женщине и схватила ее в охапку, даже чуть приподняла над полом и закружила. Благо это было совсем нетрудно, бабушка у нас ростом хорошо если метр пятьдесят и весит чуть больше кошки.
– Ай! Ненормальная! – взвизгнула матриарх, теряя всю свою важность. – Поставь меня сейчас же! Сумасшедшая девчонка!
Я послушно опустила пожилую женщину обратно в кресло, но напоследок все равно не удержалась и чмокнула ее в щеку. Уж не знаю, чей это был жест. То ли прежней Кирэн, все еще прорывавшейся в некоторых непроизвольных реакциях, то ли мой собственный. Я нормально жила в интернате после гибели родителей. Очень уважала тетю, сумевшую сохранить мое наследство и научить нескольким важным вещам. Но, как любой ребенок, в самой глубине души всегда мечтала о настоящей семье… о маме, папе, бабушках и дедушках. О сестре! Раз уж теперь у меня все это есть… почему бы не порадоваться?
– То ли совсем ты рехнулась, то ли, наоборот, стала нормальной, – после паузы наворчала на меня бабушка и вытерла след от помады со своей щеки. – Никогда так не прыгала… даже маленькую было не поймать и за щечки не потискать. А тут такая дылда кидается, больше бабки.
– Теперь можно! – радостно улыбнулась я, подсаживаясь в кресло, благо оно здоровенное, трех бабушек можно усадить, и еще место для обеих внучек останется. – Можешь прямо сейчас потискать!
– Противная девчонка. Но я рада, что ты так бодра и весела. – Кажется, я смутила нашего матриарха настолько, что та не знала, как на меня реагировать. Тем не менее за щеку ущипнула и велела: – Иди уже к себе, смартфон и доступ в сеть с компьютера включены.
– Только пароль не помню, – тут же призналась я.
– Телефон открывается по скану лица или отпечатку, – напомнила мне сестра, которая, оказывается, вовсе не ушла на зов матери, а подглядывала за нами с бабушкой из-за двери столовой. – А паролем от твоего компьютера наверняка был день рождения твоего кумира. В сети глянешь.
– Инициалы и дата рождения Энрике Сантиморы, если быть точнее, – поправила бабушка.
Хм, а родственники, значит, пароль прекрасно знают. Ну, если они принимают даже увлечение дочери пошлыми фанфиками и голожопыми подушками, то не думаю, что стали бы ругать Кирэн за что-то на компьютере. Я все больше не понимаю, почему же она впала в кому.
Мое непонимание усилилось в разы, когда я наконец получила полный доступ к телефону и компьютеру. Для начала меня завалило ворохом сообщений. Их было около тысячи, если не больше! Но это ладно, за то время, пока Кирэн лежала в коме, могло и столько накопиться. Тем более от читателей ее фанфика, к примеру.
Другое дело, что стоило мне открыть первый попавшийся чат – и там случился форменный звездец!
«Кри! Кри вернулась в сеть!»
«Внимание, зверята! Наша мамочка вернулась к нам!»
«Кри, это точно ты?! Ты живая?! Твоя семья отказывалась давать информацию!»
«Мы присылали тебе цветы и фрукты в больницу, но нам сказали, что все передано на благотворительность в детское отделение, потому что тебе ничего нельзя!»
И еще примерно сотня подобных печатных воплей, вопросов, стенаний, поздравлений и подбадриваний. У Кирэн, именовавшейся в сети подозрительно моими «Крис» или «Кри», оказалось полным-полно друзей, которые за нее нефигово переживали. Прям реально заваливали ее сообщениями о самочувствии, кто-то даже плакал и писал… божечки-кошечки… стихи! Серьезно, ей посылали стихи! И судя по всему, это были даже не читатели или фанаты порнотворчества, хотя и таких хватало, а какие-то «сестры-зверята».
«Привет, народ, – написала я после долгой паузы, преодолев иррациональное желание закрыть все чаты и свалить из чужого аккаунта. – Я очень рада вас читать. Простите. Но я никого не помню. После долгой комы я потеряла память, и мне только сейчас выдали доступ в сеть, чтобы не нагружать голову. Почему вы зовете меня мамочкой и сестрой?»
Ничего другого написать я бы не смогла, тут надо было либо реально уходить, обрывая все контакты, либо сразу признаваться. Иначе нечестно по отношению к настоящей Кирэн и ее настоящим друзьям. Я не знаю, со сколькими из них она общалась только через интернет. Может, вживую вообще никого ни разу не встречала. Или встречала немногих, тех, с кем ходила фанатеть по группе красавчиков. Но эти люди были ей действительно близки.
После такого признания сеть пару секунд молчала в шоке. А потом взорвалась. Причем не только общий чат, не своим голосом завопила личка, в которую посыпались десятки сообщений.
«Может, Кри взломали?»
«Это ее родственники пишут с аккаунта?»
«Что? Потеряла память? Это как в дорамах?»
«Мамочка, ты что, шутишь? Скажи, что ты шутишь!!!»
– Я могу сделать видеотрансляцию, чтобы подтвердить свою личность, – отправлять голосовое в чат оказалось легче, чем я думала.
«Что?! Серьезно?! Кри, это точно ты?!»
«Мамочка направила голосовое! Я еще не слышала ее голоса. Такой приятный! Расскажи больше, старшая сестрица!»
– Ребята, мне подарили шикарную куклу на выздоровление. Ту, о которой, по словам родных, я очень долго мечтала до комы. Хочу показать ее вам, что скажете? Поможете организовать видеотрансляцию? Я ведь не помню ничего, хотелось бы от вас узнать, кто это.
«Да, конечно, Кри. Смотри, надо…»
«Какую куклу? Львенок? Феникс? Бревнышко?»
«Фаворит старшей сестры – бревнышко, значит, он!»
Усмехнувшись про себя, я достала коробку с куклой, по советам из сети наладила камеры и приступила к распаковке, чувствуя себя каким-то малолетним стримером. Пропустила мимо глаз и ушей кучу комплиментов от «сестер» и восторженных смайликов пачками. Видимо, им очень понравилась кукла, вон как заливают слюнями чат.
Но в результате сама так увлеклась, что уже через полчаса вовсю болтала с «бревнышком», с чатом, с самой собой в прямом эфире, рассказывая о жизни после потери памяти. И радостно впитывала все, что зрители поведали обо мне и о том персонаже, который оказался в моих руках.
Опомнилась, когда за окном совсем стемнело. И голос сел. И в животе заурчало от голода. А в окошке трансляции горело какое-то ошибочное число зрителей в несколько сотен тысяч. И еще кристалликов накидали разных цветов, отчего в уголке видео постоянно вспыхивали разноцветные фейерверки. Видимо, тоже какая-то форма поддержки.
– До завтра! – попрощавшись с народом, я с огромным облегчением выключила компьютер. Вот скажите мне… какого черта этой девчонке в жизни не хватало?! Внешность не нравилась? Между прочим, кроме лишнего веса, у нее было классически красивое лицо без всяких операций, гораздо красивее, чем даже у Мейрен. Его даже пухлые щеки не портили, а уж когда они схуднули… У нее были деньги. Была семья. Было увлечение. Была огромная толпа друзей. Чего ей еще?!
Уф-ф-ф… А мне на голову к ее проблемам еще и мои собственные. Например, начиная этот разговор, я никак не могла предположить, чем он закончится. Уж точно не ждала того, что в комнату ворвется Мейрен с воплем:
– Ты рехнулась?! Какого черта твое лицо во всех новостях?!
Глава 11
– В каких новостях? – Я не на шутку растерялась. Наверное, впервые с момента попадания.
– Смотри, идиотка! – Мейрен сунула мне под нос свой телефон. – Твоя рожа во всех лентах.
Я моргнула. Протерла глаза. Выхватила смартфон и перелистнула ленту. Вчиталась в подписи и комментарии…
– Чего?! С каких пор я самая известная фанатка «Зоопарка»?! Постой… Я что, глава фандома?! Основатель? Один из главных меценатов и организаторов? А-а…
– Тьфу, – выдохнула Мейрен и отобрала свой телефон. – Все время забываю, что ты не в себе. Точно не помнишь ничего? Бабушка же тебе за обедом рассказывала, как ты своими фолловерами чуть ли не устроила штурм поместья, чтобы попасть на фанкон!
– Охренеть… – Я села прямо на пол, только сейчас осознавая, что значили все эти восторги, «мамочки» и «старшие сестры». Я практически глава местного культа поклонения группе айдолов!
– Именно, – подтвердила Мейрен, подумала немного и села рядом. – Ты хоть платную рекламу подключила? О, отлично, деньги в дом принесешь своим первым выходом в свет. А то раньше ты никогда не включала трансляции, чтобы в тебе не разочаровались. Стеснялась толстой прыщавой морды и вот это все. Так, сколько просмотров?! Ну неудивительно, что твое лицо попало в новости. Наверняка сейчас менеджер твоего любимого зверинца сам тебе напишет. Хорошая реклама вышла. А история с амнезией только всех подзадорила – необычная и трогательная. Такой пиар-ход точно никто еще не использовал. Пока остальные идиоты и идиотки рассказывали тебе все, что ты забыла, они прорекламировали этих мальчишек на весь свет, как не всякий платный маркетолог сумеет!
«Дзынь!» – именно в этот момент сказала личка.
– Так не бывает. – Я недоверчиво потрясла головой и не стала вставать, чтобы открыть сообщение.
– Да щас, с тобой все что угодно бывает, – скептически фыркнула сестра и сама сунулась к моему компу. – Ай! Вот ты зараза! Включила вход по отпечатку?! Когда успела-то?
– Ничего я не включала… погоди, тебя что, током стукнуло?!
– Ну ты тупая… раньше была не семи пядей во лбу, два плюс три не могла посчитать, только и хватало мозгов, что сто языков зазубрить! А теперь и это забыла!
Мне пришлось все же вставать. Для начала чтобы дернуть сестру за ухо – нечего обзываться. Да, я помню, что в этой семье так принято показывать свою любовь. Но надо же и меру знать! А кроме того, наверняка положено «любить» родственницу в ответ, раз тут так заведено.
Потом я под руководством ничуть не обидевшейся, хотя и пооравшей про дуру и мымру Мейрен отключила сигнализацию на мышке, чтобы та больше не шарашила сестру током.
А потом мы все же открыли последнее сообщение. Если пропустить стандартные приветствия и витиеватые обороты, получалось следующее:
«Благодарим вас за постоянную искреннюю поддержку наших ребят в прошлом. Мы очень рады, что вы наконец поправились, и ужасно сочувствуем, что вы потеряли память и лишились стольких прекрасных воспоминаний, в том числе связанных с нашими айдолами. А потому приглашаем вас в качестве почетного вип-гостя на будущий концерт и дальнейшую встречу-ужин с "Зоопарком", чтобы вы снова смогли приобрести незабываемые и яркие впечатления и в этот раз точно оставить их в своем сердце. Искренне Ваш, менеджер группы "Zoo" Энрике Сантимора»
– И-и-и-и! – завизжала Мейрен. Да не просто завизжала, а прямо мне в ухо.
– Что?! – Я шарахнулась так, что едва не свалилась со стула. – С ума сошла?!
– Сама с ума! Сошла! – Сестра продолжала тонко взвизгивать после каждого слова и подпрыгивать на месте, как заводная игрушка. – Ослепла, что ли?! Это же ОН! Он сам! Санти!
И пальцем потыкала в куклу, стоявшую на столе:
– Он!
– И что мне теперь делать? – Я окончательно растерялась. Никогда не была ничьей фанаткой. И думала, что подобной дурью занимаются подростки, которым делать нечего. А тут, оказывается, дело-то серьезное! Мне уже поведали, что от клуба преданных фанатов зависит чуть ли не сама жизнь группы, почти все ее продвижение, интернет-трафик и прочие вполне реальные вещи. Я и так, мол, несколько месяцев проболела, из-за чего фандому и самим «зверятам» пришлось тяжко. Теперь обязана наверстать…
А еще было ужасно стыдно, ведь придется разговаривать и, возможно, увидеться с человеком, чью куклу (точную копию, между прочим) не только тискала, но и переодевала в прямом эфире. Я уже молчу про голую подушку с фигурной задницей.
– Ну ты что! – Мое расстроенное лицо, вопреки ожиданиям, не вызвало новых насмешек от Мейрен. – Неужели настолько все плохо?! Ну забыла ты многое, бог с ним, на вкусы же это не могло повлиять! Тебе наверняка понравится концерт и сами парни тем более.
– Не в этом дело. – Раз уж мы так серьезно разговорились, я утащила сестру от компа на кровать, чтобы сесть поудобнее. – Просто я не ожидала такой ответственности за кучу людей. Они все что-то от меня хотят! Я всем что-то, получается, должна…
– Так ты же этого всегда и хотела! – поразилась Мейрен. – Я тебя сто раз пинала, мол, делать нечего, волочь такой воз забесплатно. А ты только обзывалась в ответ и загоняла себя в еще большую рутину. Там ведь работы столько, что ужас. А ты даже от вознаграждения отказалась, хотя, у некоторых групп главы фандомов вообще официально работают на агентство! Хорошо хоть теперь додумалась подключить донаты на трансляцию! Немного окупится.
– Я не сама, – признаваться было легко. – Не помню даже, как эта трансляция включается и настраивается. Что в чате посоветовали, то и сделала. Как мартышка у автомата с бананами: куда велено, туда и нажимала. Я про платную рекламу даже не подумала!
– Значит, спасибо твоим друзьям, дельный дали совет. Но если ты, мартышка дурная, еще раз полезешь показывать себя всему миру без нормального макияжа… я тебе всю шевелюру выдеру!
– Эй! Я накрашена! С обеда не умывалась, все в порядке! – это уже была наглость. И вообще, кажется, разговаривать в подобном серьезно-сочувствующем тоне у сестер было настолько не принято, что Мейрен с непривычки перенапряглась и всеми силами пыталась снять это напряжение обычной потасовкой. – Сама ты мартышка!
– Ха! Даже на мартышку не тянешь, макака! – явно обрадовалась привычному тону сестра. – Да у тебя макияжа минимум! Камера, между прочим, искажает изображение, краситься надо по-другому! Ярче! Фактурнее! И лампу включать, чтобы на лицо светила. Я уже молчу про нормальную звуковую аппаратуру. У детсадовцев и то эфиры профессиональнее выглядят.
– Ну тебя на фиг. – Я устало потерла виски, потом сгребла ближайшую подушку в охапку и упала в нее лицом. А услышав сдавленное хихиканье сестрицы, выругалась вслух. Ну коне-ечно, кто бы сомневался, что схвачу я этого самого «Санти-бревнышко» и уткнусь мордой ровно в… кхм… рельефную заплатку.
Надо бы выкинуть, но это будет еще более стремно. И подушка точно не виновата…
Глава 12
Вейшенг
– Перестань дергаться так, будто кто-то здесь смертельно болен. – Я сел в машину, отвернулся к окну и надел наушники, решительно отрезая себя от заботливого бурчания Линьяо. Сколько можно, в самом деле!
– Не перестану. – Увы, заглушить гэ-гэ простыми наушниками не удалось. Он уже привычно вытащил у меня из уха гаджет, а когда я попытался отобрать его, напряг челюсть и нарисовал на своем лице вывеску, которую Кристи когда-то метко обозвала «Всех убью, один останусь». – Ты сам на себя не похож, как я могу не беспокоиться?