Разводимся? Я справлюсь, милый!
Глава 1
В курилке как всегда многолюдно, правда, теперь, когда обычные сигареты сменились на электронные, дышать там стало легче. Я бросила больше года назад, но иногда заглядывала в курилку обменяться сплетнями. Сегодня эти сплетни обо мне. Услышала ещё на подходе:
– Бедная, как же теперь?
– Столько лет в браке, так жалко…
– Такая пара красивая была… Помните, на юбилей он ей такие слова говорил!
– Не может быть, чтобы так всё закончилось.
– Ой, девочки, вот так посмотришь, и никакого брака не захочется.
Я вошла, все замолчали. Улыбнувшись, подошла к зеркалу, поправила причёску. Кто-то начал вполголоса обсуждать новый роман нашего директора, постепенно разговор перетёк в другое русло, но точно знаю – как только вышла, снова начали жалеть. А что меня жалеть? Никто не знает, и смысла говорить об этом нет, но мужа я выставила сама. За дело. И ни о чём не жалею и не собираюсь.
Всё было банально до омерзения. Его молодая любовница явно не знакома с русской классикой, иначе не стала бы связываться с Настасьей Филипповной, то есть, со мной. Думала, что сможет что-то там себе забрать, в итоге осталась с пятидесятилетним мужиком, у которого шалит сердце и болят зубы. Забирай, милая, я перекрестила в дорогу и сама собрала его чемоданы.
И выдохнула.
Нет, поначалу обидно было, ещё как. Поначалу и слёзы были, и корвалол в рюмке, и повышенное давление. Выла, проклинала судьбу и его, благоверного, на кого двадцать три года жизни угробила. Потом успокоилась. Отряхнулась. Во-первых, не угробила. Жили мы хорошо, много есть чего вспомнить, и в основном хорошего. Просто потому что плохое память быстрее затирает – инстинкт самосохранения. Во-вторых, двоих детей вырастили и подняли. Дочь недавно в Москву уехала – поступила в МГУ на бюджет, моя умница. Сын уже третий год в военном училище служит, на офицера учится. В-третьих, любила я когда-то этого дурака, искренне ведь любила.
То, что предателем на старости лет оказался, разве моя вина? Ну, нет, рвать на груди рубаху, надевать рубище и ползти в монастырь я не собираюсь. Просто приняла как свершившийся факт его измену и проводила в путь-дорогу. Возраст у меня уже тот, когда не замечаешь, что стал говорить пословицами, дочка с этого смеётся.
На работе жалеют, но о чём я должна жалеть?! О том, что одна в трёхкомнатной квартире осталась? Так оказалось, что одиночество меня и не тяготит особо. Наоборот, в этой тишине появилась своя прелесть. Когда не ревёт телек, настроенный на вечные политические программы, и не надо гадать, что приготовить на ужин, дабы его величество не ущемилось и не сморщило нос, сказав: Я это вчера ел, не хочу больше. Когда можно включить музыку, а можно не включать и просто лежать на диване, плевать в потолок.
Оказалось, в одиночестве есть множество свободного времени, которое можно потратить на себя. И, пожалуй, самым удручающим стало то, что я не знаю, как это время занять. Я привыкла быть белкой в колесе, когда должна всем и вся. Дочку в садик, сына в школу, мужа чмокнуть, проводить на работу. Дочку в первый класс, у сына пятый, голова кругом: родительские собрания, чаты эти, появившиеся, как грибы после дождя. Магазины, обед и ужин, куча дел и списков в голове… А ещё – работа, ведь я бухгалтер с большой материальной ответственностью. Оборачиваясь назад, не представляю, как всё успевала, когда.
У мужа продвижение по службе. Грамоты, повышения, благодарность от начальства… Он у меня офицер запаса, давно небольшую фирму с друзьями открыл, своих же нанимает, помогает. «Своих не бросаем» – девиз всего нашего брака в один миг превратился в труху. Когда ко мне на улице подошла девушка лет двадцати пяти и сказала:
– Ну, что вы его держите, Анастасия. Отпустите уже, перестаньте мучить.
Как в самых лучших традициях мелодрам, юное создание считало, что я, жена-мегера, держу своего драгоценного благоверного в крепких клещах, ведь без него мне жизни не будет. Справедливости ради, я сперва тоже так считала. Допросов с пристрастием не потребовалось: прижатый к стенке муж шустро признался. Да, мол, изменяю. Прости, тебя люблю, но там другое. Там я себя живым чувствую. Снова молодым.
Молодым. Мне ли не знать о его проблемах со здоровьем. О простате, которую силком потащила лечить. О том, что от винограда и капусты у него несварение, а жирное уже давно не переваривается. Эта дева юная хоть немного о таком слышала?
Нет, мой (уже не мой) Павлик, конечно, Морозовым оказался, но выглядит неплохо. Не мачо с картинки, и брюшко намечается, но благодаря службе поддерживал себя в форме. Только морщины это не скроет, как и намечающуюся дряблость кожи. Зубы эти, опять же… Да, седины пока нет, лишь на висках. Благородная – так он её назвал. Что ж, пусть идёт в счастливую жизнь. Он даже удивился, что я держать не стала. Несколько раз спросил, уверена ли. Сложилось впечатление, что уже стал сомневаться, так ли там, на том пушистом облаке, уютно будет. Но я удила закусила и на дверь покивала. Пусть бежит, козлик, радостно копытцами в воздухе машет. Переживу.
Дети удивились, но наседать не стали. Сын с отцом поговорил, но о чём – не знаю. В их мужские разборки лезть не стала, хотя Павлик звонил потом обиженный на Вову. Видимо, сын поступок отца не оценил. Как же я им горжусь! Наташа удивила, сказав:
– Ма, давно пора было. Ты же у меня ещё молодая и красивая, что тебе с ним ловить, с вечно недовольным?
С дочкой у Павлика давно были сложные отношения, как у неё парень появился. Я тогда из форумов не вылезала, вычитывала, как помочь отцу психологически пережить то, что дочка уже выросла и занимается сексом. Серьёзно, часами сидела и искала, потому что благоверный сидел на балконе и курил, глядя в пустоту. Переживал, бедный. С тех пор с дочкой у них часто контры и ругань на пустом месте. Вот так любимая девочка стала вечным раздражителем. Потому и сбежала в Москву при первой же возможности.
Вот что я тяжело переживала: её отъезд. Сын тут, под боком, а она… Но это пережила, а уж неверность и уход мужа и подавно в прошлом скоро останутся.
Про молодую и красивую дочка, конечно, преувеличила. Старой не чувствую себя от слова совсем. Мне сорок три всего, а в душе и до тридцати едва дотягиваю. Да, грудь уже начала стремиться к земле, повинуясь законам притяжения. И лёгкий целлюлит на бёдрах: можно на массаж, да себя жалко. Живот, опять же, не упругий, а мягкий. Ноги длинные и красивые, тут да, надо сказать спасибо генетике. Варикоза нет, опять же, на том спасибо. Но зону декольте лишний раз уже не оголишь, и седина в когда-то чёрных волосах. Спасибо краске. Когда-то я была звонкой и тонкой, сейчас… Скажу так: не тонкая, но и не толстая. Золотая середина. Как в таком возрасте женщины себе новую любовь заводят, не представляю. Да и не нужны мне новые трусы в доме. Но менять что-то надо, чтобы не заскучать и в самом деле не завыть от одиночества. Три месяца прошло, как Павлика выставила, эйфория начинает спадать.
Впереди зима, самое унылое в нашем южном городе время, когда свет в доме горит всегда, иначе станет слишком грустно. Дочка обещала приехать на праздники, но до них ещё дожить надо. Ещё год назад я бы сидела со списком подарков и строила маршрут, как объехать всех и вся за день. А потом паковала бы, представляя радостные лица родных и близких. Ёлку поставлю, хоть бы кто и что ни говорил. Сама поставлю, большую, сама наряжу.
Новогоднего настроения нет, но я привыкла создавать его искусственно. Может, подруг позвать на мужской стриптиз? Люда давно одна живёт, а за любой кипишь, кроме голодовки. Таню муж навряд ли отпустит, так ему можно и не говорить, куда идём. А что, посмотрим на красивые мужские тела, вспомним, как они вообще выглядят.
Загоревшись, набираю в поисковик запрос, глаза разбегаются. Бронирую столик на ближайшую свободную дату, и от предвкушения ладони потеют. Хотя, может, мне тоже надо проверить здоровье, и дело не в волнении вовсе. Чувствую себя школьницей, тайком таскающей у мамы эротические романы.
– На чужих голых мужиков смотреть, серьёзно? – Людка на том конце телефона звучит с сомнением.
– При чём тут чужие или свои? Я хочу насладиться и получить эстетический оргазм, раз об обычных давно забыла.
– Я тебя говорю: игрушки купи и радуйся жизни.
– Так ты в деле, или как? – Достала со своими игрушками, честное слово! У меня за всю жизнь два мужика было, не считаю себя порно дивой.
– В деле, – ворчит Людка. – Как ты вообще живёшь, Настюх? На стриптиз сходить готова, а побаловать себя любимую стесняешься?
– Вот подари мне что-нибудь на Новый год, тогда подумаю!
– Ну, раз ты даёшь добро, – хохочет Людка. Качаю головой: ей сорок пять, одна уже десять лет. Муж испарился в тумане очереди за хлебом, а они с дочкой остались. Той уже двадцать пять, замужем. Людка бабушкой недавно стала, хотя по ней не скажешь. С другой стороны, а как должны выглядеть бабушки? Наше поколение не похоже на наших бабушек, а следующее и вовсе будет татуировками покрыто. Может, татуировку сделать? Давно мечтала, но всё боялась. Что-то меня понесло. Надо притормозить. Всё и сразу тоже не хорошо.
Поговорив с Людкой, иду на кухню сделать чай. Дверца шкафчика не закрывается: висит уже год как. Просила мужа подтянуть, а у него вечно лапки. Сама из принципа не делала – если ты и такую элементарную работу не делаешь, зачем ты мне? Он на такой вопрос философски пожимал плечами и начинал нести чушь про роль женщины в семье. Про стиралки, микроволновки, роботы-пылесосы и готовую еду. Я в пустую полемику не вступала, а сейчас вспомнила все эти разговоры и аж на душе хорошо стало. Посмотрела на полочку. Надо вызвать мужа на час.
На сайте кандидатур полно оказалось, большинство с фотографиями, но я же не для знакомства искать села, а для шкафчика, и, может, полочки. И ещё пары мелочей, до которых у Павлика руки не доходили. Написала одному, ответил почти сразу. Вот что значит – сервис! Договорились на завтра, как раз у меня выходной.
Откинувшись на спинку дивана, я довольно улыбаюсь: насыщенный вечер выдался. Эх, знали бы все эти сплетницы с работы, как на самом деле хорошо живётся без балласта…
Глава 2
С неба сыплется какая-то фигня: то ли мокрый снег с дождём, то ли ледяной дождь с крупой – прелести южной зимы. Где все эти красивые и пушистые белые сугробы, в которые картинно падают счастливые парочки в романтических фильмах? В нашем городе можно разве что грязевика слепить, и тот замёрзнет и простоит до весны. Спешу на остановку, вздыхая – почему в своё время не выучилась на права? Забрала бы у Павлика машину, чтобы свою девочку на ней не катал. Пока стою на забитой остановке и с тоской представляю не менее забитый автобус, мысли снова к разводу возвращаются.
Точнее, развода у нас не было, по документам до сих пор женаты. Разъехались, да, и обратно дороги нет, но почему-то этот последний шаг – когда меняется штамп в паспорте – никто из нас не спешит сделать. Вроде дети взрослые, разведут быстро, но мы никак не подадим заявление. Говорят, сейчас через Госуслуги можно, надо будет вечером посмотреть. Надо. Я уже два месяца себе это твержу. Первый месяц, когда себя жалела, думала – вернётся.
Как ни странно, мой автобус наполовину пустой. Даже получается сесть у окна – невиданная удача! Мне ехать минут сорок, достаю наушники, втыкаю в уши, включаю свой плейлист и кошусь на девушку, стоящую в проходе. Кожа гладкая, тон ровный, макияж идеальный. Интересно, какой в её глазах выгляжу? Старой тёткой или вполне себе ещё женщиной? В магазинах, вон, ко мне «девушка» обращаются. Пару раз новенькие продавцы даже паспорт спрашивали, но понятно, что не из-за моей молодости, а потому что сейчас молодые могут на все сорок выглядеть. Вздыхаю и отворачиваюсь к окну.
Может, хватит уже молодиться? Ну, нет, это точно не про меня! Ещё по молодости, когда смотрела любимые сериалы про четырёх подруг как раз в возрасте от сорока, я восхищалась тем, какие они шикарные! Одни жили в большом городе, вторые – в элитном коттеджном посёлке, и каждая была не затюканной бытом домохозяйкой, а личностью. Одинокие и замужние, разведённые и вдовы – я до сих пор их всех помню и, что греха таить, на некоторых пытаюсь равняться.
Телефон пиликнул. Оповещение о подтверждении брони столика на пятницу. Как судьбоносное напоминание: а ну, хватит в саван кутаться, давай лучше думать, в чём в клуб пойти!
На работе снова обрушилась волна скрытого сочувствия, но я уже привыкла. Просто тут совсем недавно узнали, что я одна – когда пришлось в очередной раз данные в отделе кадров обновлять, а я возьми, да брякни, что с мужем уже не живу. Томка у нас та ещё сплетница, а я тогда слишком зла на Павлика была после его выходки с телефоном…
Вот, честно, прожили столько лет вместе, кажется, не один пуд соли съели, а он, помимо измены, такую свинью подложил…
Прихожу домой, на столе коробка с бюджетным смартфоном, под ним записка: «Настюш, это тебе. П.» Телефон зачем-то решил подарить. Зачем? У меня же свой есть – флагман, почти за полторы сотни, Пашка на Новый год подарил. Я его дома обычно оставляю, когда в бассейн иду, этот раз не стал исключением. С нехорошим предчувствием обшарила весь дом и не нашла. Схватила этот новый кирпич – так и есть, моя симка внутри стоит.
– Рогов, это как объяснить?! – рявкнула, когда он трубку снял.
– Насть, не волнуйся, я все твои данные в облако перекинул, ничего не потерялось!
– Какое нахрен облако?! Где мой телефон?!
– Настюш, ну, зачем он тебе? Ты же и половиной функций не пользовалась. А на этом тоже камера хорошая, тебе же больше ничего не надо. А вот Свете для работы очень надо.
Я поперхнулась словами. Несколько раз шумно выдохнула, отказываясь верить своим ушам. Зловеще протянула:
– То есть ты хочешь сказать, что отдал мой телефон любовнице?! – голос перешёл на ультразвук. Я снова подавилась, чувствуя непреодолимое желание свернуть бывшему мужу шею. А ещё лучше, каблуком на кадык наступить.
– Слушай, ну, его я покупал. Я купил, я забрал.
И с этим человеком я прожила больше двадцати лет?! Это как вообще в голове уложить?
– Рогов, ты… Ты… Какая же ты мразь, Рогов!
Я сбросила вызов и с ненавистью посмотрела на экран нового телефона. Не самый дешёвый, но я хочу своё яблочко! Пыша жаром от злости, я нашла в интернете картинку гамадрила и поставила на заставку. Подписала так же: Гамадрил. Стало немного легче.
И вот в этом раздрае я ляпнула Томке про развод…
– Настасья Филипповна, слышал, вы теперь дама свободная?
Ко мне в кабинет после короткого стука входит Сергей Викторович, начальник отдела закупок. Первый ловелас нашей фирмы – так он сам себя называет, когда выпьет на корпоративе. Высокий, с твёрдыми плечами, хорошей фигурой и тонкими морщинами вокруг глаз. Густые каштановые волосы – предмет зависти половины женского коллектива, а карие глаза постоянно блестят. Подойдя к столу, он кладёт на него швейцарскую шоколадку и присаживается на самый край.
– Не поняла? – тяну, вскинув бровь. – У нас что, сегодня восьмое марта, и ты уже накатил коньяка?
– Ладно тебе, Насть, только ленивый не сказал, что тебя муж бросил. – Он подаётся вперёд и нагло заглядывает в скромное декольте моей блузки. – Хочешь утешу?
Смотрю на него молча и мрачно. Очень мрачно. Сглотнув, Сергей выпрямляется. Сглатывает и нервно поправляет галстук. Встаёт.
– Тебе сказать, в какое место свою утешалку засунуть? – спрашиваю, сцепляя руки в замок на столе.
– Слушай, я всё понимаю, ты ещё не оправилась от потери, – начинает он вкрадчиво, – но ты же баба не старая ещё. Да и секс для здоровья нужен. Ты, если что, обращайся.
Ему хоть с гуся вода. Каждая вторая в нашей фирме отшила и не по разу, а те, кто не отшил, приняли предложение.
– Серенький, а не пошёл бы ты жопу, – говорю ласково.
– Если захочешь, туда тоже схожу, – не моргнув, отвечает он и улыбается. Ладно, улыбка обаятельная, не отнять.
– Иди работай, – машу рукой, но невольно улыбаюсь. Обаятельный гад, хоть и не в моём вкусе. Покачав головой, возвращаюсь к работе, но лёгкое самодовольство греет изнутри. Раньше Сергей ко мне не подкатывал. Вздыхал и говорил:
– Ты, Насть, барышня замужняя, а я к замужним не пристаю, у меня мужская солидарность.
Даже отпетые бабники имеют свой кодекс чести, а мой гамадрил, видимо, нихрена не имеет.
Подтверждаю бронь в клубе. Тане мы с Людой решили не говорить, куда идём: она у нас девочка скромная, хоть и среди нас самая молодая – ей тридцать восемь, замужем восемь лет всего, сыну пять. Пусть для неё сюрпризом будет.
Телефон звонит. Кошусь на экран, вижу обезьянью рожу. Вздыхаю, отвечаю по громкой связи:
– Давай быстро, я занята.
– И тебе привет. Насть, а напомни расписание нашего кардиолога.
– Тебя в Гугле забанили? Зайди на сайт поликлиники и посмотри.
– Это долго. И я её фамилию не помню.
Вдох-выдох. Ещё один глубокий вдох, и голос начинает звучать елейно и мягко.
– Уважаемый Павел Алексеевич, вы не хотите принять порцию Антиборзина?
– Понял. У тебя ПМС, да?
Скриплю зубами. Они у меня все свои, ни одной пломбы, в отличие от этого… этого… Чтоб у него обе единички выпали! Верхние!
– Попроси свою звёздочку ненаглядную, пусть своими ножками на каблучках потопает в поликлинику, спросит твою историю и запишет тебя к врачу. Я не волонтёр – за тебя по врачам бегать.
– На…
– Всего хорошего, – отвечаю с улыбкой и отключаюсь.
Козёл.
А ведь так и жили бы, и неплохо вроде жили. Откуда это мудачество из него лезет? Вообще незамутнённое сознание у человека. Он до сих пор считает, что я ему что-то должна?..
Хрен с ним. В чём там сейчас люди в клуб ходят? Я там в последний раз в двадцать три была, но сейчас не надену экстремальное мини и десятисантиметровые шпильки. Как минимум потому что это будет выглядеть нелепо. До клуба два дня, после работы можно заехать в торговый центр, пройтись по магазинам.
Для меня очень удивителен тот факт, что денег стало оставаться гораздо больше, хотя бюджет урезался вдвое. Даже с оплатой за квартиру и закупку еды на неделю у меня на счету лежит приятная сумма. Как так? Пашка мне большую часть зарплаты отдавал, куда деньги улетали? Мистика. Хотя готовила я постоянно, даже когда дети съехали. Причём, разносолы, не просто котлеты с макаронами. Неужели всё в унитаз сливалось?
Проверяю свой баланс и понимаю, что могу позволить себе и обновку, и туалетную воду новую. Нет, я и раньше раз в месяц ходила на маникюр и к парикмахеру – должность главного бухгалтера обязывает хорошо выглядеть. Но лишнего не позволяла. Вообще, оказывается, тратить на себя деньги сверх привычного лимита сложно. Надо буквально заставлять, но как же это приятно!
Возвращаюсь вечером домой с тремя бумажными пакетов из не самых дешёвых магазинов и чувствую эйфорию. Разуваюсь, прохожу в большую комнату, бросаю их на диван, падаю рядом и… Как-то тихо. Поделиться радостью не с кем.
Надо завести кота.
Глава 3
– Куда вы меня притащили? – рассерженной кошкой шипит Таня в пушистый шарф. Мы с Людкой переглядываемся и коварно улыбаемся. Вход в клуб выглядит вполне себе прилично: лаконичная чёрная табличка у дверей. Название «Про Lаску».
– Расслабься, детка, и получай удовольствие, – мурлычу я, подталкивая подругу ко входу.
Чудеса начинаются уже в фойе, когда вещи у нас принимает молодой гардеробщик в белоснежной рубашке с подкатанными рукавами и красной бабочке. Широко и белозубо улыбаясь, он ненавязчиво касается пальцев, когда забирает моё пальто.
– Только не говори, что это стриптиз-клуб! – тихо, но отчётливо возмущается Таня, когда мы входим в зал. Свет приглушён, круглые столики почти все уже заняты, подиум пуст. Музыка негромкая, приятная, в воздухе витает смех, обрывки разговоров и запах порока.
– О, да, детка, именно он, – киваю, довольно улыбаясь. – Сегодня у нас разврат по расписанию. Вон наш столик.
Предвкушение щекочется в груди, не могу перестать улыбаться. Взрослая тётка, а радуюсь, как малолетка какая-то! Осматриваемся: почти все женщины возрастом от тридцати и выше. Как-то грустно становится: вот целевая аудитория таких представлений. Молодые девушки вовсю в других клубах отрываются, там не танцоры, а свободные молодые люди, с которыми можно замутить. «Замутить». Интересно, так ещё говорят? Я уже давно половину молодёжного сленга не понимаю…
– Дайкири, Космополитен и набор шотов. Вот этот. А вы что будете? – Людка явно решила сегодня оторваться. Не смею её упрекать. Заказываю бутылку шампанского, чтобы к ней присоединиться, а вот Таня скромно показывает на какой-то слабоалкогольный коктейль в меню. Вытягиваю шею, хмыкаю – она выбрала Секс на пляже.
– Тебе, что, стыдно произнести название вслух? Как вы Кольку-то сделали? В темноте под одеялом?
Людка фыркает, Таня привычно краснеет. Нет, ну, это не серьёзно – так смущаться обычных вещей. Я ханжой себя никогда не считала, и в постели с Пашкой у нас всё отлично было. Редко, конечно, но вполне себе ого-го. Пока он своё ого-го на ком-то другом не стал применять… Меня в его измене поразил не сам факт секса с другой, а вот это мелочное, крысиное предательство, когда не хватило сил сказать сразу в глаза и уйти. Ладно, не будем о грустном, у меня тут, между прочим, шоу начинается.
Первый танцор был хорош. Нет, чудо как хорош, просто ходячий секс. В форме американского полицейского, с наручниками, в фуражке и тёмных очках, он так двигал бёдрами, что я невольно начала вспоминать, что такое – возбудиться от одного взгляда. Сердце билось с перебоями, голова пошла кругом уже на третьем номере, то ли от шампанского, то ли от растущего огня в крови. Танцоры ходили между столиками, брали за руку, клали руки на рельефные торсы. Когда один из них положил мою ладонь себе на грудь, я буквально задохнулась от восторга. Ни с чем не сравнимое ощущение крепкого мужского тела. Мама дорогая, я что, нимфоманкой на становлюсь? А мама как раз предупреждала, что с возрастом у женщин либидо поднимается. Сама недавно молодого любовника завела, младше меня на три года. Я до сих пор с неё в шоке, если честно. Папа наверняка в гробу вертится.
Под пальцами горячая гладкая кожа. Я вдруг робею, как монашка при виде большого огурца, и поднимаю глаза на танцора. Он улыбается и вдруг опускает мою руку на своё бедро. Взгляд невольно падает на ширинку. Отвернись, Настя, фу такой быть! Естественно, он не возбуждён – было бы странно, если бы было наоборот. Но это не мешает фантазии буйно пуститься в пляс и представить его размер. Мда, видимо, стоит принять предложение Сергея.
Отпустив мою руку, танцор перемещается дальше, а я так и остаюсь в прострации, пока Людка не щёлкает пальцами перед глазами.
– Земля вызывает Настю. Ты там с орбиты сошла, что ли?
Моргаю, нервно смеюсь. Есть такое немного, да. Зависла.
– Хорош, чертяка, – отвечаю со вздохом и залпом осушаю бокал.
– Хорош, – соглашается Людка. Таню мы потеряли, как только началось шоу – она глаз не сводит с танцоров и кажется, уже опьянела от своего коктейля, который цедит весь вечер. В перерыв девочки уходят в туалет, я же откидываюсь на спинку стула и покачиваю бокал в руке. Приятная расслабленность гуляет по телу, в голове лёгкий шум и чувство забытой, а может, никогда не изведанной вседозволенности.
– Разрешите присесть? – раздаётся глубокий голос. Оборачиваюсь – тот стриптизёр, уже в брюках, рубашке и бабочке. Глаза улыбаются, губы – тоже. Умопомрачительные губы. Небрежно пожимаю плечами, а сердце так колотится, что всерьёз опасаюсь инфаркта.
– Игнат, – представляется он и небрежно садится на Людкин стул.
– Анастасия, – представляюсь, чувствуя себя нелепо. Пялюсь, как умалишённая, на эту роскошную красоту, а в голове одна мысль – беги! Беги отсюда, пока не поздно! Этот мужчина не для тебя! В чём вообще подвох? Хотя может, подвоха нет? Нашёл же мой гамадрил себе молодую и красивую, чем я хуже? Это всё шампанское говорит, не мои мысли. Я за двадцать три года брака ни разу на других не смотрела, даже мысленно не изменяла, а сейчас смотрю и представляю его обнажённое тело, даром, что уже почти всё увидела. Кроме достоинства, скромно прикрытого в последний момент.
– Я вижу тебя тут впервые. – Игнат берёт шампанское и тянется к моему почти опустевшему бокалу.
– А ты всех помнишь? – удивляюсь.
– Тут много тех, кто ходит на все шоу. Так что новые лица замечаются сразу.
– Надо же, – говорю, понятия не имея, о чём с ним вообще говорить. Прячу смущение в бокале. Где там девчонки? Очередь в туалете, что ли?
– Ты замужем? – Он смотрит на пустой палец. Кольцо сняла сразу же, как мужа за дверь выставила.
– Почти нет. В процессе развода.
– Понятно. – Склонив голову набок, Игнат окидывает меня взглядом, от которого мурашки бегут по коже. Да в чём тут подвох?! – Кто посмел обидеть такую роскошную женщину?
Роскошную, скажет тоже. Конечно, я сегодня особо тщательно наводила красоту, но назвать себя роскошной точно не могу. Да, платье новое, модное. И сапоги высокие, на устойчивом каблуке, но стильные. Глаза точно блестят, но это от выпитого. И чуть-чуть от возбуждения. Совсем немножко.
Игнат вдруг придвигается ближе и почти шепчет, обжигая кожу на шее:
– Может, я смогу скрасить твоё одиночество?
Отшатываюсь, как ошпаренная. Смотрю во все глаза – улыбается, как довольный кот. У него белые – явно обесцвеченные – волосы, и ярко-голубые глаза. Такой цвет наводит на мысли о линзах. Мощная шея и фигура бога. В голове не укладывается, что он предлагает… себя?
– Боюсь, у меня денег не хватит, – отвечаю, с облегчением замечая подруг.
– Я сделаю для тебя скидку, – подмигивает Игнат и поднимается. Уходя, касается плеча и выдыхает на ухо: – Подумай над моим предложением. Анастасия.
– Что это было? – спрашивает Людка, падая на стул.
– Кажется, меня пытались снять. Точнее, предлагали, чтобы я сняла, – нервно смеюсь. Сердце до сих пор стучит под горлом. Нет, такие перепады не для моих слабых нервов.
– Чего?! – Таня распахивает глаза.
– Того. По ходу, они тут все собой приторговывают.
Дико звучит. Слишком дико. Вывела девочек погулять и оказалась в борделе. Это так нелепо звучит, что я начинаю смеяться. Звонко хохочу, Людка подхватывает, Таня несмело улыбается. Шоу продолжается. Игнат выступает ещё два раза, и каждый раз последний свой взгляд бросает в меня. Я уже не полыхаю – горю, как спичка. Щёки пылают, живот сладко скручивает. Ой, права Людка, надо обзавестись игрушками. Не дело это.
Бутылка шампанского делает своё тёмное дело к концу вечера. Точнее, на часах середина ночи, и Таня уже уехала – муж три раза звонил. Людка пьяно хихикает за барной стойкой с барменом, который выставляет перед ней очередную порцию шотов. Вот кто может пить всю ночь, а на утро встать огурцом! Я же чувствую, что утром буду лежать в лёжку. Но оно того стоит!
– Ты домой собираешься? – спрашиваю, подходя к Людке. Слегка покачивает, но терпимо. Обвожу взглядом зал: а вдруг?.. Игната не видно.
– Что там делать? – отмахивается подруга и улыбается бармену. – Мы тут с Максимкой ещё посидим.
– Не волнуйтесь, я вызову ей такси, – отвечает тот, приятно улыбаясь. Ну, конечно, ему выгодно, чтобы она дальше сидела. Надеюсь, не всю карточку опустошит к утру.
– Ладно, тогда я поехала.
Даже грустно как-то. Людка, вон, бармена себе нашла, пусть и просто на поговорить, Таня к мужу и сыну уехала, а мне возвращаться в пустую квартиру, где до сих пор даже нет кота. Жалостно вздохнув, я вызываю такси и забираю пальто. Пытаюсь попасть в рукава, но его вдруг осторожно забирают и подставляют, помогая одеться.
– Благодарю, – говорю и оборачиваюсь. Это что, моё новогоднее чудо? Игнат стоит напротив, длинное серое пальто расстёгнуто, на шее шарф.
– О, – только и могу сказать. – Ты уже домой?
– Если позволишь – к тебе, – говорит он, поправляя лацканы моего пальто.
– Я же сказала, что у меня нет столько денег, – отвечаю, а в голове щёлкает касса.
– Это ты решила, что я продаюсь, – отвечает он с тихим смехом.
– О, – снова выдаю я. Бедное моё сердце, завтра буду пить Корвалол литрами.
– Так, что, позволишь тебя проводить до дверей?
– В чём подвох? – бормочу вслух главный вопрос вечера.
– Ни в чём. Просто ты мне очень понравилась. Так бывает, знаешь?
– Не знаю, – отвечаю тупо. Смотрю в телефон – такси приехало.
– Не бойся, я не маньяк, – продолжает издеваться, не иначе, Игнат.
– Все вы так говорите. – Позволяю увлечь себя к выходу. У меня, что, сегодня будет секс с незнакомцем? Судорожно вспоминаю, побрила ли сегодня ноги. Вроде побрила.
– Ты останешься довольна, – почти мурлычет Игнат, открывая дверь заднего сиденья такси. Я в этом почти не сомневаюсь…
Утром голова раскалывается на части. Я с трудом разлепляю глаза, чувствуя запах свежезаваренного кофе. Застонав, переворачиваюсь с живота на спину и невольно мычу. Как же плохо!
– Проснулась?
Подскакиваю, резко сажусь и прижимаю одело к груди. К голой груди! Игнат стоит в дверях в одних брюках. И те не застёгнуты.
– Я… ты… мы…
– Ты очень сладко уснула на заднем сиденье, – дружелюбно говорит он. От присутствия почти незнакомого мужчины в своей квартире мне становится не по себе. – А когда проснулась у подъезда, заявила, что я обязан отнести тебя в постель и раздеть.
– Божечки, – прикрываю глаза ладонью. Смотрю на Игната сквозь пальцы, спрашиваю с подозрением: – А зачем ты раздел меня догола?
– Это не я, – тихо смеётся Игнат. – Ты сама сняла лифчик и размахивала им в воздухе, крича: Долой нелепые оковы!
– Господи, – тяну с мукой. Да за что мне это?
– А потом сняла трусы, откинула в сторону одеяло и предложила присоединиться. Правда, пока я принимал душ, ты уже крепко спала. Так что, прости, но крышесносного секса у нас не было.
– Мама дорогая! – закрываю ладонями глаза. Как же стыдно! До чего я докатилась?!
Кровать продавливается под чужим весом, тёплая рука накрывает запястье и отводит в сторону.
– Держи, – Игнат протягивает стакан с водой и какую-то таблетку. – Это аспирин. У тебя аптечка в ванной, прости, что там порылся.
– Ты… Тебе лучше уйти, – говорю, пряча глаза.
– Я уже вызывал такси, – отвечает он. – Не хотелось сбегать молча. К тому же, у тебя наверняка осталась бы куча вопросов.
Вопросов и так немало, но все они к себе и в основном нравственного характера.
– Я забил свой номер в твой телефон, – продолжает Игнат, как ни в чём не бывало. Надевает рубашку – она лежала на стуле. Начинает застёгивать пуговицы, пряча идеальный торс. – Если всё-таки захочешь отвлечься – звони.
Ни за что в жизни я ему не позвоню! Но киваю, мечтая, чтобы он как можно скорее уже ушёл. Даже из-под одеяла не могу выбраться – голая под ним. Игнат удивляет снова: склоняется и легко целует в губы.
– Я сварил тебе кофе. Говорят, его я делаю так же хорошо.
– Так же хорошо, как что? – уточняю, попавшись на уловку.
– Сама подумай, – он сверкает глазами. Выпрямляется, засовывает бабочку, торчащую из кармана брюк, поглубже. – Можешь не провожать.
Входная дверь закрывается, я падаю на подушку и мычу. Чёрт, сегодня же муж на час должен прийти! Извинившись, переношу встречу на следующие выходные. Дверца шкафчика подождёт, а мне надо пережить сегодняшний день и не сгореть от стыда.
Глава 4
Из зеркала на меня смотрит растрёпанное чудовище с размазанным макияжем и посыпавшейся тушью. На голове ожидаемое гнездо, кажется, оттуда вот-вот покажутся птенцы с распахнутыми клювами. И, глядя на это, Игнат ещё и предложил снова встретиться? Если он не маньяк, то точно извращенец…
Людка выходит на связь к обеду и возмутительно бодрым голосом рассказывает, как едва не сняла того бармена. Но он не поддался на её обаяние. Или на косые глаза, что больше похоже на правду. Это мне попался… странный парень. Кофе, кстати, он заварил потрясающий. У меня дома такого нет, он заказал доставку, варил в ковшике. Турку что ли купить, освоить это искусство?..
Выходные проходят под вялое самобичевание и дрожащее на кончиках пальцев любопытство. К вечеру воскресенья я сдаюсь под его натиском и открываю сайт ночного клуба. Игната нахожу почти сразу, жадно впиваюсь глазами в многочисленные фотографии. Ну, бог же, разве нет? Конечно, тут нет ни адреса, ни возраста, но я ведь не в ЗАГС его вести собираюсь. Я… Стоп. Я вообще ничего не собираюсь с ним делать. Но приключение было приятным. Сутки спустя моё пробуждение с незнакомцем уже не выглядит катастрофой. Так, приключение взрослой женщины. Имею право.
Понедельник начинается с ледяного дождя. Представив, как буду добираться до работы, смотрю такси, но ценник в непогоду как всегда у них заоблачный. Праздники прошли, нас поймали будни – вот правильно в песне поётся. Ещё позавчера я была роскошной женщиной с перспективой молодого любовника, а сегодня – злобная тётка, которая пытается впихнуться в набитый автобус. Преображение из принцессы в Золушку произошло прямо в воздухе.
– Настасья Филипповна, вы как всегда обворожительны, – встречает на входе Сергей. Галантно распахивает двери, пропуская вперёд.
– Интересно, если бы внутри нас ждали тигры, ты бы тоже меня вперёд пропустил? – спрашиваю, направляясь к лифтам. Наш офис занимает шестой этаж двадцатиэтажного здания, и, когда ломаются лифты, мы всегда ехидно улыбаемся коллегам с верхних этажей.
– Как можно, Насть! Я же мужчина! – Сергей притирается ко мне почти вплотную – в лифте тоже давка. – Ради тебя я не то, что тигра – мамонта бы завалил, – тянет он низко на ухо. Против воли кожа покрывается мурашками: слишком интимный тон, даже если его обладатель не вызывает особого желания. Мы выходим из лифта, Сергей подстраивается под мой шаг.
– Правда, Насть, давай куда-нибудь сходим?
– Тебе что, галочку поставить надо? – спрашиваю, доставая ключ от своего кабинета. – Гештальт незакрытый, да?
– Дура ты, Настя, – беззлобно улыбается он, отлично зная цену этой обаятельной улыбки. – Ты же мне правда нравишься. Давно уже.
– Ого, какие признания с самого утра.
Я вхожу в кабинет, он заходит следом. Помогает снять пальто, отдаёт, чтобы повесила на вешалку. Вздыхаю, пока разматываю шарф. Поворачиваюсь.
– Чего тебе от меня надо? Я только с мужем рассталась, новые отношения не нужны. И, – усмехаюсь, – секс для здоровья мне тоже не нужен.
– Я тебя замуж и не зову. – Он скрещивает руки на груди, как ни странно, смотрит в глаза, а не на грудь, как обычно. – Просто поужинать в неформальной обстановке. Чтобы поговорить не о работе.
Работа. Годовой отчёт. Подведение итогов. Самое горячее время для бухгалтеров.
– Мне работать надо. Иди, а.
– В пятницу. Я закажу столик.
Сергей напирает, а я понимаю, что сейчас мне проще согласиться, чем говорить, почему нет. Вяло машу рукой и падаю в кресло. День только начался, а я уже устала. Почему в нас это заложено, кто заложил: из двух зол выбирать меньшее? У нас и с сексом часто так с мужем бывало, что мне проще согласиться, чем слушать его нытьё. Насколько надо себя не ценить? Или это вечное желание и стремление угодить?..
До обеда день пролетает в работе. Собираемся на кухне, кто-то греет суп в микроволновке, кто-то ждёт доставку. Я помешиваю сахар в кофе, рассеянно прислушиваюсь к разговорам. Уже вовсю обсуждают новогодний корпоратив, который наш эксцентричный начальник решил устроить на базе не левом берегу Дона. Он каждый год секретарю и инициативной группе поручает устроить праздник, и те каждый год изголяются как умеют. У нас уже была вечеринка в стиле пиратов Карибского моря летом, Чикаго 20-х, дискотека 90-х… Что будет в этом году, пока решают, перебивая друг друга и записывая идеи. Лучше бы так активно работой занимались.
Ладно, что-то я в брюзгу превращаюсь. Праздники же у нас всегда яркие, весёлые, да и коллектив отличный. Редкая удача.
– Очередная костюмированная вечеринка? – спрашивает Сергей, подходя ко мне. Мы стоим у окна, стол занят нашими энтузиастами. Вон, Томе пришлось даже стоя суп свой есть.
– Видимо так. Надо готовиться и готовить деньги на платье.
– Может, в этот раз все будут без платьев? Мне, например, летом в Ёлочке понравилось. У тебя такая фигура в купальнике…
– Какая? – смотрю скептично. – Обычная у меня фигура.
– Роскошная, – тянет он с восхищением. Слишком много комплиментов в последнее время, постепенно даже начинаю им верить. Смешно даже: то ни одного мужчины, то сразу двое. Хотя Игната, конечно, не стоит считать. Но он тоже что-то про роскошную говорил. Может, стоит к себе присмотреться?
Телефон вибрирует в руке. Сергей фыркает, глядя на заставку и название.
– Бывший?
– Он самый, – вздыхаю и отхожу в сторону, чтобы принять вызов.
– Привет. Насть, а где мой сноуборд? Я что-то найти не могу, а он вроде на балконе стоял.
– В кладовке он, на этаже. Подожди. Ты что, дома сейчас?
– Ну, да. Решил: что до вечера ждать, пока ты приедешь. Ключи же у меня есть. Да и квартира всё-таки моя.
Ага. Вот как мы говорить начинаем.
– Надеюсь, ты там один, – цежу, а саму потряхивать начинает.
– Конечно, один, – отвечает он раздражённо. – Кстати, не могу найти свой лыжный костюм.
– Он на верхней полке в коридоре. Ты что, на Красную Поляну собрался?
Мы четыре года хотели выбраться, но всё дела отвлекали. То дети с выпускными и поступлениями, то ещё что-то, непременно очень важное…
– Да. – Слышу, как он улыбается. – Представляешь, Светик нашла горячую путёвку перед праздниками. Потом, конечно, ценник взлетит до небес, а сейчас мы ещё успеем на пять дней сгонять.
– Какая прелесть, – не могу сдержать сарказм. – А к кардиологу ты попал?
– Потом, – отмахивается Пашка. Впрочем, почему меня вообще это должно волновать? Его здоровье уже не моя забота. – После праздников.
– После праздников у тебя опять холестерин подскачет, – говорю машинально и тут же себя одёргиваю. Хватит этой заботы. Тем более он, как всегда, тянет:
– Насть, не начинай, а.
– Я не начинаю, Паш. Я заканчиваю. Удачной поездки. И положи пожалуйста ключи на тумбочку. Всё-таки квартиру ты оставил мне.
– Ещё скажи, что замки поменяешь, – хмыкает он.
– Нет, если ты просто оставишь ключи.
Обидно. Да, по-прежнему обидно, что он распушает хвост перед молодой любовницей, везёт отдыхать, покупает подарки и цветы, а мне, как жене, только на день рождения и восьмое марта что-то перепадало. Он даже следить за собой больше стал. Как будто кто-то мешал делать модную стрижку, ходить в барбершоп и на маникюр.
– Расстроилась? – Сергей, про которого я абсолютно забыла, подходит ближе. Меня как из вакуума выдернуло: вокруг то же обсуждение, взрывы смеха. А за окном дождь превратился в снег.
– Да нет, – пожимаю плечами. – Если только немного. Представляешь, на Красную Поляну едут.
– Хочешь, мы тоже поедем, – предлагает он с лёгкостью. – На праздники.
– На праздники цены не сложишь.
– Для красивой женщины ничего не жалко.
– Хватит, Сергей. Правда. – Устало выдыхаю. Только что была роскошной, а теперь ощущаю себя старухой у разбитого корыта. Как же всё-таки горько. Сколько ни пытаюсь храбриться и делать вид, что всё в порядке, оказывается, ничего не в порядке. И двадцать лет брака просто так не перечеркнуть, не перелистнуть страницу, когда книга не хочет закрываться.
– Мы ещё поговорим про совместный отпуск. А пока я бронирую столик, ты ведь не передумала?
На нас уже коситься начинают. Ещё немного, и запишут в парочку. Потом с сочувствующими улыбками будут говорить, что это же Сергей, тот ещё бабник. А мне, может, такой и нужен сейчас, чтобы испортить безупречную репутацию?
– Не передумала. Но давай до пятницы придерживаться рабочих отношений.
– Как скажешь! – Он сверкает улыбкой, но на меня она сейчас не действует. Тяжесть давит на грудь, не давая набрать полные лёгкие воздуха. Она не отпускает до вечера. Я вхожу домой и слёзы подкатывают так резко, что перехватывает дыхание. Как была – в одежде – оседаю на пол и реву в голос, захлёбываясь всхлипами.
Глава 5
Вещей, способных вывести из себя и довести до слёз, у меня осталось не так уж и много. Я гораздо проще расплачусь над фильмом или песней, чем над новостью о смерти очередного знакомого. Нет, не считаю, что настолько очерствела, просто научилась загонять эмоции в самый дальний угол. Я ведь почти не плакала, когда узнала об изменах мужа. Скорее, недоумевала и не могла понять: это, что, реально происходит со мной?.. Не могла до конца поверить, что ли. Свету эту только один раз вблизи видела, в тот самый, первый, и пару раз издалека, когда она сидела на пассажирском сиденье нашей машины. На моём месте.
Устало стаскиваю с себя сапоги, пальто машинально аккуратно вешаю, туда же добавляю шарф. Смотрю в зеркало в прихожей. Сергей ведь не врал, правда? Игната мы в расчёт не берём, там вообще неизвестно, какие тараканы в голове живут. Глаза опухли и покраснели, губы – тоже, но в целом вполне ничего. Достойно выгляжу для своего возраста. Да и всё-таки, какой там возраст?! Если Пашка нашёл себе молодую, это вовсе не значит, что она лучше меня.
Просто ему новизны захотелось, а я даже не задумалась, почему в нашей жизни совсем секс пропал. Решила, что это опять связано с его проблемами, а он в это время эти проблемы в чужой постели решал. Меня даже не сам факт секса с другой оскорбил, сколько то, что он мне врал. В глаза смотрел и врал, а мог сразу всё сказать. Каждый раз, как подумаю об этом, злость охватывает. Трус. Как крыса прятался, обманывал, изворачивался. Чувствовал себя при этом мальчиком, который от родителей скрывается? Ну, так я ему не мамочка, хватит, нанянчилась от души за двадцать три года.
Как всегда терапия помогает. Промокнув последние слёзы, я иду в спальню, переодеваюсь и размышляю об ужине. Заказать грузинскую кухню? У Павлика от неё всегда изжога была, а красное мясо вообще плохо усваивается. Интересно, этот скунс уже пускает газы в присутствии своей Светочки, или пока держит всё в себе? Она вообще задумывается над неприглядной стороной совместной жизни? Хотя, раз за три месяца мне мужа обратно не отправили, пока не задумывается. Пока там конфетно-букетная эйфория.
Конечно, у Павлика сейчас есть возможность красиво ухаживать. Это меня, студентку девятнадцатилетнюю, можно было покорить букетом, сорванным с ближайшей клумбы, да походом в дешёвый кинотеатр на утренний сеанс. Теперь-то можно и цветы с доставкой на дом, и Красную Поляну под Новый год. Козёл.
Именно злость питала и питает всё это время. Она – и топливо, и двигатель, иначе давно бы слегла в окружении коробок с носовыми платками. Лила бы слёзы в темноте, заедала сладким и смотрела слезливые сериалы. От последних, впрочем, не собираюсь отказываться, пусть хотя бы так люди будут счастливы. Кто-то называет корейские сериалы сказками со смазливыми мальчиками. Пашка плевался и говорил:
– Как ты эту чушь смотришь, они же все на одно лицо!
И ничего не на одно. И есть очень много талантливых актёров. А то, что я выбираю истории со счастливым концом? Так дерьма мне и в жизни хватает, теперь – особенно. На любой вкус, цвет и запах.
Мои чахохбили с пюре и хачапури по-аджарски приезжают через час, когда я успеваю просмотреть несколько документов по работе и достать бутылку красного вина. Одного бокала будет достаточно, чтобы скрасить вечер, к тому же, почувствую себя особенной. Свечи уже зажгла, стол накрыла. Включаю сериал и заставляю себя не думать, как там проводит вечер мой бывший благоверный.
Время не стоит на месте, неделя подходит к концу. Словно чувствуя моё состояние, Пашка ни разу не звонит и не беспокоит. Правильно делает, иначе сорвалась бы, как элитный спорткар, который сотку за секунду набирает. Нервы дребезжат, может, и правда стоит после праздников куда-нибудь съездить. На сами новогодние каникулы что-то покупать или бронировать уже поздно, я столько не зарабатываю.
– Настасья Филипповна. – В кабинет заглядывает Сергей. Прикрывает дверь, подходит к столу и, демонстративно оглянувшись, драматично шепчет: – Я заказал нам столик в «Онегине» на восемь. Заеду в семь.
Мы работаем до пяти, очень удобно, учитывая, что часто приходится до всех десяти задерживаться… Но в эту пятницу никаких запар и форс-мажоров, поэтому я успею привести себя в порядок. Честно говоря, об ужине вообще толком не думала. Мне настолько всё равно, что даже платье не выбрала толком. А вот Сергей явно заморочился: встречает вроде в обычном костюме. Присматриваюсь – нет. Пиджак более светский, не деловой, никакого галстука, рубашка свежая, белая, джинсы вместо брюк. Даже волосы заново уложил. Распахивает дверь и помогает сесть. Божечки, передо мной сто лет дверь в машину не открывали. Ладно, Игнат не в счёт, там меня грузить надо было, а не помогать изящно сесть.
Подбираю подол длинного вишнёвого платья. Оно из тонкой мягкой шерсти, по фигуре, с длинными рукавами и неглубоким круглым декольте. Я его пару раз надевала, в последний – на нашу годовщину три года назад. На шее тонкая нитка жемчуга, в ушах – тоже. Одно кольцо на безымянном пальце. Элегантность и простота, даже залюбовалась собой в зеркале.
Это не поход в клуб с подругами, это что-то другое. Когда Сергей садится, наполняя салон свежим запахом туалетной воды, сердце приятно ёкает. Ну, и что, что я не чувствую ничего к этому мужчине? Разве это мешает чувствовать себя женщиной, а не ломовой лошадью? Он перегибается через сиденье, протягивает шикарный букет. Не из тех, дешевых, что Пашка покупал в последний момент в ларьке на рынке. Этот явно дорогой и на заказ.
– Спасибо, – благодарю искренне. Рассматриваю цветы, часть из которых даже не узнаю. Улыбаясь, Сергей отъезжает от нашего дома, уверенно вклинивается в поток машин. Пятничный вечер, улицы привычно забиты, центр стоит в пробках, но мы едем в обратную от основного потока сторону, так что к восьми как раз уже паркуемся у ресторана. Всю дорогу говорили ни о чём, без особого напряжения. Не спешу выходить, жду, когда откроет дверь и протянет руку. Чувствую себя звездой перед красной дорожкой, и даже противная морось с неба не портит настроение. Наоборот, она оседает мелким бисером на волосах Сергея, вызывая желание стряхнуть, провести по ним.
– Ты великолепно выглядишь, – говорит он, придвигая мой стул и невзначай касаясь плеч. Официант приносит вазу для цветов, даёт меню.
– Это просто ужин, – напоминаю, чтобы не представлял, чем он может закончиться. Я твёрдо решила получить от этого вечера удовольствие, и получаю, купаясь в горячих взглядах и комплиментах, на который Сергей не скупится. С удивлением чувствую, что на меня смотрят. Как же это вдохновляет! Муж, конечно, от души потоптался по моей самооценке, за что огромное ему спасибо. Самому-то что? Он себя сейчас альфа-самцом чувствует, не иначе. Пусть. А я сижу в одном из самых роскошных ресторанов города и наслаждаюсь жизнью. Здесь и сейчас.
– Ты не против, если я спрошу про твой брак? Просто по фирме разные слухи ходят, не хочу становиться испорченным телефоном.
– И что говорят? – спрашиваю, отрезая кусочек толстолоба в сливочном соусе.
– Ну, всякое, – уклончиво отвечает Сергей. – Что он тебя бросил. Что годами изменял. Что это – ну, тут уже я не верю – ты ему изменяла.
– Почему не веришь? – отправляю рыбу в рот и улыбаюсь. – Разве не похожа на ту, что пойдёт налево?
– Насть, я тебя сколько знаю? Семь лет? Восемь?
– Девять.
– Девять. Если бы ты была из таких, у нас давно бы уже разгорелся бурный роман.
– Ты так в этом уверен? Может, ты просто не в моём вкусе. – Склонив голову набок, рассматриваю его внимательно, как будто впервые увидела. Привлекательный мужчина, не отнять. Ещё эта ямочка на подбородке, и губы чувственные…
– А как же мужская солидарность? – спрашиваю насмешливо. Подходит официант, в тишине наполняет наши бокалы белым вином.
– Надо же было чем-то прикрывать уязвлённое самолюбие.
Бокалы соприкасаются с тихим звоном. Сергей сразу сказал, что машину оставит, за руль уже не сядет, но мы и не выпьем больше бутылки вина. Расслабляться с алкоголем я могу только в тесной компании друзей и подруг, которые знают меня много лет.
– У тебя без меня поклонниц всегда хватало, не хотелось становиться с ними в один ряд.
– Ты и не стояла бы. Я бы тебя просто увёл у мужа.
– Сколько самонадеянности!
– Просто я знаю себе цену. И тебе, как женщине, тоже. Такие, как ты, на дороге не валяются. И, знаешь, неважно, что на самом деле у вас случилось. То, что он тебя просрал – его самая большая ошибка.
Сергей вдруг встаёт и протягивает руку.
– Потанцуем?
Несколько пар уже кружатся на небольшом танцполе. Приглушённо играет живая музыка, свет тоже будто стал тише. Чужая рука на талии ощущается правильно и приятно, говорить совсем не хочется. Я смотрю на пары вокруг: многие нашего с Сергеем возраста, кто-то постарше, есть и моложе.
– Спасибо, – говорю неожиданно для самой себя. Поднимаю глаза, говорю тихо и твёрдо: – Спасибо, что пригласил.
– Спасибо, что согласилась, – улыбается он. – Я всю неделю как на иголках был, ждал, что откажешь.
– Правда? – Признание неожиданно трогательное. – Я не привыкла менять планы, только если бы что-то случилось…
– Ты могла бы обмануть. Сказать, что плохо себя чувствуешь. Что кошка заболела. Что соседи пробили дыру в твоей ванной…
– У меня нет кошки. И соседи адекватные, – смеюсь. Но как же приятно знать, что встречи с тобой ждали!
– Выходит, я могу рассчитывать на ещё одну встречу?
– А мы уже прощаемся?..
Да, всё хорошее должно кончаться, но на то оно и хорошее – ценится больше. Сергей вызывает мне такси и даже не вызывается проводить, чем приятно удивляет. Даже поцеловать не пытается, хотя явно хочет.
– Может, мне посмотреть путёвки на Новый год? – спрашивает, откровенно лаская взглядом.
– Мы всё ещё просто друзья. Не спеши, – одёргиваю его, понимая, что сейчас у нас не может быть ничего. И не будет. Может, никогда не будет, к чему обманывать?
– Ладно, уже и помечтать нельзя, жестокая Настасья Филипповна! Я уж было себя Парфёном Рогожиным возомнил.
– Миллион подари, тогда посмотрим, – подыгрываю, вспоминая сцену из любимой книги «Идиот».
– Дорогая женщина! – восхищённо тянет он и картинно распахивает дверь такси. Всю дорогу улыбаюсь. Выхожу, бережно придерживая цветы, подхожу к подъезду, когда телефон звонко пищит. Неужели Сергей уже соскучился? Или помчался в банк последние сбережения снимать? Открываю сообщение в новом чате. Контакт подписан «Твой сон». Во рту пересыхает, когда читаю:
Очень хочу тебя увидеть. Я по-прежнему не маньяк. Можно, завтра приеду?
Глава 6
Не могу понять, зачем согласилась. А ещё не могу понять, зачем это нужно Игнату. Нет бы забыть пьяную тётку из клуба, так он ещё и в гости напросился! Впечатления от вечера с Сергеем полностью перекрывает короткая переписка со стриптизёром. Это даже звучит комично. Ну, правда, куда мне крутить с красавчиком, который словно на самом деле из сна вышел?
Сплю урывками, нормально засыпаю только на рассвете. Нервное возбуждение напрочь лишает аппетита, думать ни о чём не могу, телефон из рук не выпускаю. Пусть передумает. Пусть напишет, что не приедет. Что я, в самом-то деле, как девочка волнуюсь, несолидно уже! Несолидно. Хмыкаю, вспоминая слова одноклассника гинеколога, который на последней встрече выпускников этим летом заявил, что нам, девочкам, несолидно в нашем возрасте месячные иметь, после того, как одна из «девочек» отказалась идти в баню. Вот именно: климакс на носу, а я про голый торс Игната думаю и пытаюсь представить, в какое русло зайдёт наша встреча.
Почему я вообще разрешила ему приехать? Надо было назначить встречу на нейтральной территории. Зову домой совершенно незнакомого мужчину. Лучше бы Сергея вчера пригласила, он бы отвлёк, может, так отвлёк, что я в телефон бы только сегодня утром заглянула. А теперь мучаюсь, волнуюсь и… крашусь. Три раза меняю домашнее платье. Ищу высокие вязаные гольфы – в них ноги особенно привлекательно выглядят.
Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт! Угомонись, женщина, может, он просто заглянет узнать, не умерла ли я за неделю от того похмелья. Ну, да. Конечно. Именно ради этого и приедет через полгорода в мой спальный район. Хотя я не знаю, где он живёт, может, мы вообще соседи, и он всё-таки маньяк?..
Когда в домофон звонят, подскакиваю с места. Сердце останавливается, руки леденеют. Подхожу к двери с опаской, словно она сейчас слетит с петель. Звонит телефон, смотрю на экран и выдыхаю. Точно, я же совсем забыла про мужа на час! А он уже приехал. Истеричный смех поднимается из груди: сразу два мужчины в моей холостяцкой квартире, выбирай – не хочу.
– Здравствуйте. Наверное, надо было предупредить, но вы не отменили заказ, поэтому я решил, что всё в силе.
У «мужа» приятный голос, с таким бы на радио работать, если сейчас ещё кто-то слушает радио. И внешность приятная, но мне в последнее время вообще на симпатичных мужиков ведёт. Видимо, судьба сжалилась и решила окружить красотой, раз один гамадрил из жизни ушёл.
«Муж» представляется Кириллом. Рост примерно метр восемьдесят, мягкие на вид русые волосы, зелёные глаза и россыпь морщинок, говорящих о том, что человек любит улыбаться. На вид лет сорок – сорок пять, не больше. Руки крепкие. Он разувается, снимает куртку, берёт чемоданчик с инструментами и бодро спрашивает:
– Ну-с, где наш больной?
– На кухне, – невольно улыбаюсь. Провожу Кирилла, показываю дверцу. Прислонившись к столешнице, смотрю, как на волшебство, на то, как он ловко орудует отвёрткой. Божечки, вот где настоящий секс – мужчина, способный сделать элементарную работу по дому!
– Там ещё кран течёт в ванной, – говорю, когда Кирилл проверяет каждую дверцу на кухне и подтягивает ещё парочку.
– Посмотрим.
– И в коридоре плинтус отошёл.
– Прибьём.
– Ой, а может, вы и полочку в спальне повесите?
– Повешу, но в другой раз, надо будет с собой дрель взять, у вас стены бетонные. Тяжёлая полочка-то?
Её я заказала неделю назад, чтобы избавиться от старого и почти пустого комода – раньше он был забит Пашкиными вещами, а у меня, как оказалось, не так уж и много мелочей. Я не подумала, кто мне её повесит, помощи от бывшего пришлось бы три года ждать.
– Вам её ещё собрать надо будет, – замечает Кирилл, глядя на доски, завёрнутые в плёнку.
– Ну, собрать я и сама могу, тут отвёртка в комплекте, и схема есть.
– Не волнуйтесь, я соберу, у меня шуруповёрт есть. Могу сейчас спуститься взять, он в багажнике лежит, но лучше всё сразу сделать: и собрать, и повесить, чтобы места не занимала.
– Скажите, вы правда настоящий? – смотрю на него и не скрываю восторга. – В наше время ещё сохранились мужчины, у которых руки из плеч растут?
– Скажу честно: мы – вымирающий вид. Так что берегите и цените, – хмыкает Кирилл, возвращаясь в ванную. – Тут тоже по сантехнике надо будет отдельно кое-чего прихватить. Придётся вам снова полюбоваться на меня и мои руки.
– Переживу, – картинно вздыхаю. Никакого дискомфорта от присутствия постороннего дома не испытываю. Мы с Кириллом будто сто лет друг друга знаем и общаемся, как старые друзья. Он начинает прибивать плинтус в прихожей, когда домофон снова звонит. Совсем забыла про Игната! Какой-то день забывчивости сегодня.
– Привет! Я не знаю, какой ты любишь, поэтому решил взять сразу два, но рекомендую йогуртовый, он нежнее. – Игнат стоит с охапкой цветов и двумя коробками из кондитерской. Из-за пышной упаковки крафтовой бумаги выглядывают ярко-голубые глаза. Неужели это всё-таки не линзы?
– Ну, что, хозяйка, принимай работу, – говорит Кирилл, поднимаясь. Игнат замирает в дверях, моргает и вопросительно смотрит на меня.
– Проходи, разувайся, – спохватываюсь, отступая в сторону. Смотрю на крепко прибитый плинтус.