Законы Ардаса
Эдис Вердан.
Законы Ардаса
Тизер:
Мир орёт на тебя: реклама, лайки, учителя, родители, законы, требования.
Он решает за тебя. Иногда – ломает.
Но Ардас знает: это не хаос, а чужая игра.
Раскрой код Ардаса – и не дай превратить себя в пешку.
Аннотация:
Загадочная капсула открывает двойняшкам Маре и Тео голос их рода: Ардаса, орла из света и памяти. Он не даёт готовых ответов, а помогает увидеть связи между играми и сделками, обидой и честью, рекламой и свободой, выбором и ответственностью, скрытые правила и цифровые ловушки. Настоящие ловушки жизни нападают раньше, чем наступает завтрашний день.
Жанр: роман для подростков (YA, социальная фантастика)
Объём: ~245 тыс. знаков
Возрастное ограничение: 16+
Издатель / Платформа: Самиздат / SelfPub / ЛитРес
ISBN: (присваивается автоматически при регистрации в SelfPub)
Год и место издания: Москва, 2025
Авторское право: © Эдис Вердан, 2025
Юридическая оговорка
Эта книга основана на реальных событиях, создана из воспоминаний и наблюдений, изменения приведены ради уважения к личным историям, персональным данным, художественного повествования и цельности самого произведения.
Эта книга не является ни юридическим, ни финансовым, ни медицинским или иным пособием. Всё, что здесь написано, – это прежде всего размышления и сюжет, не является точными инструкциями или рекомендациями. Если вы захотите что-то применить на практике, делайте это, посоветовавшись с теми, кто в соответствующих вопросах разбирается и относительно конкретно вашей ситуации – врачами, юристами, консультантами и другими соответствующими экспертами.
Все упоминания компаний, продуктов или организаций приведены исключительно в художественных целях и не являются рекламой или антирекламой, любые совпадения случайны. Любые таковые упоминания носят лишь иллюстративный характер. Здесь нет скрытых призывов нарушать закон или совершать рискованные поступки. Все оценки и мнения, выраженные в книге, отражают исключительно точку зрения автора, с которой вы можете не соглашаться.
Книга содержит грубые слова исключительно для передачи эмоционального окраса ситуаций, на подобие которых люди могут сталкиваться в своей жизни, приведены они исключительно в художественных целях. Автор не признает подобную форму общения и категорически отвергает любые грубости в общении.
А если вдруг вы заметите что-то похоже на реальную компанию, место или человека – помните, это всего лишь совпадение или художественный приём.
Главное, что хочется сказать: эта книга создана, чтобы вдохновлять и будить воображение, а не диктовать правила.
Глава: Когда свет заговорил
Мара сидела на лавке детской площадки, крутя ленту в телефоне – не глядя, не вникая. Справа – Тео на качелях, в огромных наушниках, будто отгораживающих его от всего мира. Он сильно раскачивался в такт какому-то своему биту, будто пытаясь поймать воздух. Малыши на площадке визжали, прыгали, ссорились за совочек, но проходили для них обоих фоном – как ветер за стеклом.
И вдруг кто-то нарушил это зависание.
– Девочка, купи у меня рисунок! – раздался тонкий, но решительный голос. Перед Марой стоял мальчик лет семи. Он держал простую акварель, а в другой руке – целую стопку таких же. Глаза – серьёзные, даже взрослые.
Мара вынырнула из телефона, словно из-под воды.
– Что?.. – пробормотала она, сбрасывая цифровую пелену с глаз.
– Купи рисунок, пожалуйста.
Она моргнула, не зная, как реагировать. Из-за спины Мары раздался голос отца. Глубокий, тёплый, с оттенком лёгкой удивленности – как у человека, который задаёт не риторические, а важные вопросы:
– Зачем ты это делаешь, малыш?
– Я коплю на новый смартфон. Этот разбился, а родители дали кнопочный.
Мальчик показал экран – трещины на нём были как следы падений надежды.
– Бабушка сказала, что я могу зарабатывать сам. И я решил рисовать и продавать свои рисунки. У меня уже семь тысяч рублей есть, – довольно ответил он.
Тео снял наушники и подошел к мальчику. Любопытство перешло в задумчивость, когда он услышал часть разговора.
Отец опустился на корточки:
– А когда купишь – что будешь с ним делать?
– Ну… как все. Просто поменяю.
– Малыш, – отец улыбнулся, но голос его стал теплым и серьёзным, – Если деньги не приносят деньги – это просто расход. А можно было бы сделать так, чтобы новый смартфон приносил тебе новые деньги?
Мальчик замер. Мысль, за которую он ухватился, гуляла по его лицу, меняя мимику. Вдруг точка "хочу телефон" внезапно перестала быть финалом.
– Я не блогер! – буркнул он.
– Не об этом речь, – отец кивнул. – Телефон может работать на тебя по-разному. Новый телефон может быть не просто телефоном для игр, а новым источником денег, которые ты снова сможешь вложить, что-то на них купить. Подумай, хорошо?
– Пап, это сложно для малышей, – сказал Тео, мягко, но с уважением. Он повернулся к мальчику, дружелюбно улыбнулся:
– Крутые рисунки. Увидимся завтра?
Мальчишка кивнул. И убежал – с таким выражением лица, которое бывает у тех, кто впервые услышал что-то важное. Радостно он побежал к другой лавочке. Вдруг он остановился, обернулся на папу ребят, будто еще раз переосмысливая его вопрос, и снова задумался. Двойняшки Мара и Тео вместо со своим папой уже садились в машину.
Большой загородный дом был охвачен уборкой. Вещи, коробки, пыль – как воспоминания, спрессованные временем. Мара рылась в ящике старого комода. Её тонкие пальцы нащупали жёсткий футляр: гладкий, чёрный, как капля нефти, с тонким швом посередине. Без логотипов. Слишком тяжёлый для своих размеров.
– Корди, что это за штука? – спросила она, держа его на ладони.
– Не в сети. Неизвестный объект. Источник данных – отсутствует, – ответил ИИ из наушника.
– Прикольная винтажка. Точно антикварная флешка с вирусом, – пошутила Мара.
Она покрутила её в ладонях. Но никаких кнопок не нашла. Винтажка захватила ее любопытство.
– Корди, работает? Проверь.
ИИ Корди сразу отозвался:
– Капсула активна. Повреждений нет. Вредоносного ПО не обнаружено. Развернуть паспорт объекта или хочешь, чтобы я запустил ее?
– Нет. Я сама. Не предлагай решений, Корди, – фыркнула Мара, – Ты бы не существовал, если бы нам всё время кто-то подсказывал.
Она постучала по корпусу. Тишина. Затем провела пальцем по шву. Щелчок.
В следующее мгновение воздух над капсулой дрогнул, словно от жара, и из него развернулся голубой свет – густой, как туман. Из него вырос орёл. Его крылья были составлены из того самого голубого света, а в крыльях мелькали какие-то черты микросхем и нитей, небольшие красные вспышки на крыльях, а эти непонятные нити будто пронизывали эти массивные перья. Его мощные лапы, казалось, могли схватить целый дом и унести куда-то очень далеко. Клюв острый, будто он неделю точил его об скалу. Но взгляд был теплым, несколько строгим, но добрым. Его крылья переливались красивым голубым светом. Орел завис в воздухе, как знак.
– Привет, Мара, – сказал он. Голос – низкий, но не давящий. Скорее… собеседующий.
Мара отступила на шаг, глаза расширились – не от страха, от удивления.
– Это… что? Проектор?..
– Я – Ардас. Персонифицированный родовой интеллект. Память рода, собранная одним из твоих предков. Голограмма.
– Так. Предки. Чудно. – Мара немного скорчилась, но поймав себя на неприличии жеста, быстро сменила выражение лица, – Ты… учить меня будешь? – спросила Мара, как бы уже устав от вопроса, но не от ответа.
– Нет, – усмехнулся Ардас, – Своих детей мы уже вырастили. Учить нам больше не надо, – он поднял одну лапу и посмотрел оценивающе на свои когти, – Я – архив выбора. Я здесь, когда шаблон глушит твоё решение, а система предлагает ярлык вместо смысла.
Он медленно повёл крыльями – как будто рисовал пространство. Свет в комнате дрожал на стенах. Мара не совсем понимала технологию – для VR-очков нужны сами очки хотя бы, а тут все как-то само разворачивалось вокруг нее. Она ощущала как бы тепло от этих крыльев – что-то родное и забытое, хотя никакой температуры голограмма не транслировала. Орел будто осматривал маленькую комнату их загородного дома. Именно эта комната была самой маленькой, она немного напоминала чулан, но за счет окна в ней претендовала на звание именно комнаты.
– Ты живёшь в мире, где возможно всё. Самое важное – не потерять себя. Не забыть, из чего ты сделана. И понять, зачем и куда тебе идти, – орел говорил ровным и спокойным голосом, периодически посматривая на Мару, – Тебя формируют не ошибки. А то, что ты с ними сделаешь дальше. Социум. Если ты ничего не выберешь, то за тебя выберет система. И это может быть система миллиардера, которая готовится доить тебя всю твою жизнь. И тогда та система расскажет, что тебе делать. А она не знает, кто ты.
– Да если бы. В мире родительского контроля известно все до гроба, – фыркнула Мара на представление Ардаса.
– Хм. Сарказм понятен, – орел стал ходить из стороны в сторону, рассуждая над выпадом Мары, – Родоки, предки, старики, динозавры, олды, скуфы и прочая нечесть, которая знает лучше всех про тебя и твое будущее. Тут все понятно. Я не был цыпленком, а вот люди проходят полный этап жизни, подумай над этим.
– Самоутверждаются, что ли? – задумчиво спросила Мара.
– Не знаю такого слова, – Ардас не намерен был погружаться в оценки, и поспешил уйти от темы – Суть в том, чтобы в этом мире крика и продаж ты не потеряла себя, – снова Ардас повторил сокровенную мысль и хитро посмотрел на Мару, потом на ее наушник, через который искусственный интеллект общался с девочкой.
–Да брось, Корди не может мне указывать, – рассмеялась Мара.
– Конечно. Но ты злишься каждый раз, когда он предлагает тебе модель поведения. Не потому, что он не прав. Ты возмущаешься на любую его попытку накинуть тебе шаблон. И разве речь только про ИИ?
Орел вплотную приблизился к ее лицу со своим хитрым прищуром, внимательно рассматривая ее реакцию. Мара опешила. Она поняла, о чем говорил Ардас. Она вдруг почувствовала себя неустойчиво. И что-то клюв орла стал практически упираться в ее лицо, нарушая ее границы. Ардас продолжил:
– Если ты знаешь, как работает система – ты не будешь её жертвой. А если ты знаешь чуть больше – ты создашь свою.
Мара хотела отойти, позвать брата, но боялась, что голограмма исчезнет. И тогда она громко закричала на весь дом:
–Теоооооо!
Через несколько секунд в комнату влетел Тео. В руке – бутерброд. В глазах – паника.
– Что?! Ты чего орёшь?!
Он увидел. И ничего не понял. Ардас не исчез. Он стоял. Нет, – парил. Как будто всё это время ждал, пока его покажут.
– Это… это ИИ?
– Не совсем, – ответила Мара, – Это родовой интеллект. Память. Сложенная в одну капсулу. Говорить умеет. Даже по делу.
– Привет, Тео, – сказал Ардас.
Тео напрягся:
– Он знает моё имя?!
– Ну, я же тебя позвала по имени, – Мара покрутила глазами, – Чудеса дедукции не сработали? – пошутила Мара с доброй улыбкой.
Тео подошёл ближе. Его лицо было открытым, внимательным. Он не дышал громко. Почти не двигался.
– Он… как будто живой.
– Я – настоящий. По-своему.
И в этот момент в коридоре показались они. Родители. В глазах – тревога, в движениях – сдержанная готовность.
– Что это?.. – мама сделала несколько уверенных шагов вперед. В её голосе было и беспокойство, и строгость. Увидев, что орел спокойно парит в воздухе, а дети с интересом изучают происходящее, материнская паника отступила. Отец подошёл к капсуле, отодвинув немного назад детей и закрыв собой жену. Свет не гас. Голограмма не исчезала. Орел с легким наклоном головы поклонился родителям.
– Мара, Тео. Откуда это?
– Я нашла. Включила, – быстро ответила Мара.
– Корди, подключись, – сказал отец, достав планшет, – Это вирус?
– Нет, – отозвался ИИ Корди, – Это капсула “АРДАС”. Создана три поколения назад. Безопасна. Это голографическая память рода. Собрана одной из ваших родственниц.
Мама застыла. В голове кружилось так много мыслей: переживания за детей, воспоминания новинок рынка и вдруг в крыле орла сверкнул золотой женский перстень с большим красным рубином. Маму передернуло от дрожи в теле:
– Это она… Она всё время говорила: «Знание надо складывать в кости, в код и в семена». Ты помнишь?
Отец кивнул. Не отрываясь от образа Ардаса, рассматривая голограмму. Он тоже заметил красный рубин, сверкнувший ярче других красных вспышек на крыле.
– Он разговаривал со мной. Без давления. Просто… отвечает.
Мама подошла ближе и строго, но заботливо спросила:
– Ты понимаешь, что перед тобой – дети?
– Да. Я не продукт. Я – память. Память вашего рода.
Между всеми повисла тишина. Мара и Тео впервые ощутили, что они связаны чем-то большим, чем собственные споры и страхи. Ардас не вмешивался – он словно ждал, когда они сами примут то, что услышали. Мама рассматривала орла. Папа ждал исследование ИИ Корди. Тишину разрушил тот самый эксперт ИИ Корди:
– Анализ завершен. Сеть отключена. Безопасность подтверждена. Набор памяти, рода обоих родителей, собранных в одну голографическую капсулу.
Отец посмотрел на детей. Голос стал твёрдым, но добрым:
– Предположим, он не опасен. Но это не игрушка. Это… инструмент. Если вы хотите им пользоваться, то вы полностью несете ответственность за него и за свои поступки. Корди тарабанит, но не делает и поэтому ответственности не несет, он всего лишь ИИ. А вот вы несете полную ответственность, и за поступок, и за бездействие. Мы договорились?
Дети кивнули.
Отец протянул капсулу:
– Тогда он – ваш.
Дети обрадовались, но что с ним делать было непонятно. Мама снова попыталась взглядом найти в крыле орла тот самый рубин, но все красные вспышки на голубой голограмме были уже одинаковой силы. Папа задумался, какая же память рода зашита в эту голограмму.
На следующий день Тео снова увидел того самого мальчика с рисунками на детской площадке перед домом в городе – семья вернулась, впереди была рабочая неделя. Тео подошёл к мальчику и протянул небольшую книгу по финансовой грамотности с какой-то собачкой на обложке.
–Чтобы смартфон приносил деньги, – улыбнувшись сказал Тео, и отдал книгу мальчику.
Мальчик взял ее как меч. И улыбнулся так, как улыбаются только те, кто впервые поверил, что может сам.
Глава: Сделка. С тарелкой
– Если я съем все двадцать пять пельменей, то освобождена от уборки, правильно? – Мара прищурилась на тарелку так, будто собиралась устроить судебный процесс против теста и фарша.
– Да, – подтвердил Ардас. Его немного прозрачный силуэт орла зависал рядом, крылья едва заметно подрагивали. В голосе прозвучала та интонация, которая всегда означала одно: будет весело.
Тео с грохотом плюхнулся на диван с пакетом овощных чипсов, похрустывая сушеной свеклой. Он уже знал: если сестра идёт в сделку – жди шоу.
– По рукам! – бодро объявила Мара и вонзила вилку в первый пельмень.
Сначала всё шло легко: семь подряд, как на скорости болида. Потом ещё пять – уже с паузами. Потом три – с маленькой морщинкой между бровями.
– Осталось десять?.. – с надеждой выдохнула она.
– Нет, – спокойно ответил Ардас.
– Что значит «нет»?
И вдруг кухня дрогнула. В одно мгновение вокруг Мары и Тео возникла сияющая таблица – как голограмма счётчика. Цифры вспыхивали прямо над тарелкой: 7 + 5 + 3 = 15. Остаток: 7. Всего: 22.
Мара уставилась. Вилка застыла в руке в воздухе. Тео даже отложил чипсы, потому что шоу явно перешло в формат «юридический триллер».
– Их всего двадцать два, – равнодушно произнёс Ардас, словно судья. – Считай сама.
– Что?! – Мара подскочила.
– Уговор был на двадцать пять. В тарелке – двадцать два. Значит, условие невыполнимо. – продолжал Ардас с абсолютным равнодушием.
Голограмма мигнула и превратилась в светящийся контракт, буквы вспыхивали прямо над их головами: «Съесть 25 пельменей → освободиться от уборки». Снизу красным подсветилось: «Условие невыполнимо».
– Ты знал?! – Мара резко отодвинула тарелку и бросила в нее вилку.
– Разумеется, – наклонился Ардас. Голос у него был твёрдый, уже с иронией. – Я показываю. Ты согласилась на сделку, не проверив её. Не пересчитала пельмени. Так люди подписывают договоры, не понимая, на что на самом деле они идут.
Тео прыснул:
– Жёстко, но справедливо.
– Запомни, – продолжил Ардас, обращаясь к Маре, и цифры над тарелкой сложились в слово «УБЫТКИ». – Не верь на слово. Даже простая тарелка пельменей может оказаться с подвохом.
Мара закатила глаза и сжала губы.
– И что теперь? Я должна убирать?
– Да, – кивнул Ардас. Контракт над ними сжался и рассыпался искрами. – Контракт – это не магия. Это ясность. Если ты её не создаёшь сама, её создаст кто-то другой.
Тео достал пакет для мусора, подкинул сестре:
– Давай, я с тобой. Опыт – штука дорогая.
– Немного подло, – буркнула Мара.
– Подло – это когда условия скрывают, – спокойно ответил Ардас. – Я ничего не прятал. Фасад и реальность всегда разные. Красивое обещание не гарантирует результата.
Мара вскинула глаза:
– А в следующий раз будет честно?
Орёл прищурился. Крылья вспыхнули тонкими красными линиями, и вдруг кухня растаяла – они оказались в огромном зале. По полу тянулись светящиеся круги: одни яркие и ровные, другие – с трещинами и ловушками.
– Честность – это зона безопасности, – сказал Ардас, его голос эхом разнёсся под куполом зала. – Родители построили честную семью, и это редкость. С друзьями честность держится только на ваших правилах. Ты сама определяешь, кому доверять.
Перед Марой вспыхнули силуэты: одни с открытыми ладонями, другие со спрятанными за спиной ножами.
– Никогда не будь подлой сама, – продолжил Ардас. – Но будь готова к удару. Завтра тебя снова попробуют надуть.
Голограмма мигнула – и они снова оказались на кухне. «И тебя обязательно завтра снова попробуют надуть» – крутилось в голове Мары, как эхо.
– Ты вроде обещал без воспитаний, – Мара с упреком посмотрела на Ардаса, хотя его выходку с пельменями она по-настоящему оценила.
– Ардас помогает сужать булки, систер, – сказал Тео, передавая сестре средство для уборки, – надо быть в тонусе.
Тео протянул кулак орлу, и тот свернул свое крыло в кулак и ударил им в кулак Тео. Уборка комнат началась. Мара и Тео спали в разных комнатах, но их соединяла общая зона, где стояли их письменные столы, два кресла и даже огромный флорариум, который их мама соорудила, когда еще была в декрете.
Глава: Цейтнот
Воскресенье. Семья снова уехала за город. Они обычно проводили там выходные. Папа на тракторе косил газон, закрывая сезон перед осенними холодами. Соседская собака лаяла где-то за забором. Мама пила кофе и любовалась, как папа рассекал по газону на тракторе, как на квадроцикле. Им нравилась зеленая лужайка, поэтому все посадки были по периметру участка.
Мара лежала на полу у окна, на новеньком салатовом ковре с большим ворсом, он был для нее мягче кресла. Нос заложен, волосы электризовались от сухого воздуха. Она лениво прокручивала ленту, пока экран не вспыхнул.
СКИДКА 80%! Только сегодня! Осталось 9 штук! До конца акции: 00:07:43
Красные цифры тикали, словно обратный отсчёт бомбы.
– Мам, можно я возьму деньги? – крикнула она в окно, где стояла мама. – Там акция, капец какая! Телефон мечты!
Мама подняла голову вверх, откуда раздался голос дочери.
– Твоя мечта – это телефон? Ну, знаешь, читать надо больше. Где смотришь хоть?
– Не знаю, но посмотри! Тут скидка и таймер, и доставка быстрая!
– Дочь… – начала было мама.
Но в этот момент мягкий голубой свет разлился по комнате. Воздух дрогнул, и из тени проявился Ардас. Его перья мерцали, как металл под солнцем. Тихий, как библиотека. Точный, как хирург.
– Обожаю! Цейтнот, – сказал он.
Он хлопнул крыльями и пространство дрогнуло: стены комнаты растворились, и он с Марой оказались в стеклянном кубе. Над головой вспыхнули гигантские цифры отсчёта.
– Если кто-то создаёт для тебя ситуацию ограничения во времени на принятие решения, то это либо маркетинг, либо мошенники, либо манипулятор. Плесень, Мара, пережила всех, так и цейтнот жив во все времена.
Как же Мара любила парировать, стараясь обнулить любой аргумент собеседника. Она могла часами спорить, чтобы доказать свою правоту.
– Но маркетинг стимулирует продажи! Возможно, ликвидация склада или новая коллекция скоро будет, склад им большой убыточен… – Мара села, азартно перебивая.
– Верно, – кивнул Ардас. Цифры над ними мигнули. Вокруг появились витрины магазинов. Люди в суете хватали коробки, толкались локтями. – Но если покупаешь в спешке, значит, не ты выбираешь. А тебя выбирают. Пойми, с кем имеешь дело. Сначала узнай, кто это и что же тебе на самом деле продают. И, конечно, сколько длится этот «последний час скидки» – не год ли?
Ее азарт разгорался, будто это квест. Она столько повидала скидок и акций. Она каждый день живет в режиме бесконечных кэшбеков и акций, ограниченных денег от родителей и ежечасных новинок, которые хочется купить. «Вот сейчас я покажу этому роду!» – подумала Мара, воображая в голове, как она этой старой памяти объяснит новую реальность.
– Корди, анализ!
Корди подключился к голограмме и стал на его крыле транслировать собранную аналитику по запросу Мары. Орел расправил крыло сильнее, чтобы все показатели ИИ были доступны для обозрения всем.
– Сайт зарегистрирован 3 года назад. Указано, что компания 10 лет на рынке. Отзывы публикуются стабильно, большинство позитивные, разнесены во времени, не разовая публикация закупки…
ИИ Корди продолжал перечислять собранные технические характеристики на ресурс, подгружать информационное поле от покупателей, кто им уже пользовался. Голова Ардаса грустно нагнулась. Мара внутри радовалась. Орел будто смотрел в пол и, не поднимая головы, произнес:
– Не то анализируете, – спокойно перебил Ардас. Витрина вокруг них рассыпалась. На полу остались только огромные серые осколки. – Прежде всего, при продаже товаров через сеть должна быть оферта… договор… кто тебе продает?..
Мара внезапно показала свой оскал, но с улыбкой:
– Нет-нет, пернатая многоуважаемая радость, мы анализируем сейчас не документы, а вот это предложение о продаже. Видишь? Вооооот это. – Протянула Мара, тыча пальцем в телефон и немного по-доброму насмехаясь, вкушая фанфары победы.
– Ты радуешься фантику. Он не утоляет голод. – Ардас подмигнул, едва заметно усмехнувшись. – Победа, Мара, – это когда не ты жмёшь на кнопку, а кнопка работает на тебя. Поэтому, оферта и договор. Без них продают мошенники.
– Бли-ин, как нудно, – протянула Мара, закатив глаза.
Ардас прищурился. Перья на его крыльях заискрились жёстким светом.
– Конечно нудно! Всё ценное всегда нудно. «Нудно» – это переводится так: ты только что открыл кошелёк и оставил мозг дома.
Ардас хлопнул крыльями, и они вокруг оказались на каком-то пустом складе. На полу валялись папки, обертка от товара, пустые палеты, какой-то непонятный мусор. Папки взлетели вверх, превратившись в золотые монеты, которые тут же перекатились к ногам продавца-манекена. Тот ожил, захохотал и стал их собирать.
– Знаешь, кто кайфует от твоей лени? Продавец. Он ржёт и считает, сколько людей он уже обул этой «скидкой».
– Нет, ну кто-то просто не хочет тратиться на юристов. Почему сразу «ржёт» и прочее? – Мара сложила руки на груди и смотрела на этого противного манекена, он вызывал в ней пренебрежение ко всему, чего этот манекен касался.
– Ты права! – воскликнул Ардас и распахнул крылья. – Как это я сразу не догнал.
Манекен протянул руку с номером телефона.
– А если ты оплатишь по «номеру телефона» и не получишь телефон, куда побежишь?
– Позвоню им, вот же телефон, – спокойно ответила Мара.
Звонки эхом заполнили куб склада. Тишина. Гудки. Невнятные отговорки.
Ардас закатил глаза, поднял голову к потолку и вдруг процитировал:
– «Уважаемый редактор! Может, лучше – про реактор? Там, про любимый лунный трактор? Ведь нельзя же! – год подряд. То тарелками пугают… дескать, подлые, летают…». Высоцкий, между прочим.
Он театрально взмахнул крыльями, будто был на сцене. А потом резко осел, сбросил искрометность, с которой он зачитал отрывок классика, и наклонился к Маре:
– Позвонила. Не ответили, или послали, или кормят завтраками. Дальше что? Прощайте денюжки-ииии.
И тут его тело рассыпалось в сотни купюр, которые осыпали пол, исчезая в пепел. Мара фыркнула и снова уткнулась в телефон. На экране всё ещё мигало окно: «КУПИТЬ». ИИ Корди заговорил сам:
– Анализ сайта показал отсутствие оферты.
– Но… вдруг это правда? – Мара крепче сжала телефон. – Вдруг я упущу?
Тут в дверях появился Тео. Он прислонился к косяку, скрестив руки.
– Игра на FOMO. Fear of missing out. Страх упустить. Это они в нас и вшивают. Типа, если ты не купишь – всё, ты лузер. Ребята в классе так попали – деньги заплатили и ничего не получили.
Он кивнул в сторону таймера.
– Каждый день – последний шанс. Каждый день – «только сегодня». Уже сто лет этот фокус. А мы всё ведёмся.
Таймер на экране тикал, словно сердце бомбы: 00:04:59… 00:04:58…
– Почему это работает? – прошептала Мара. – Ардас?
– Ну, ты как думаешь? Послушай себя, почему тебя это цепляет? – Ардас уже сидел рядом с ней и смотрел на этот же таймер.
– Потому что мне это надо! – взвизгнула Мара.
Цифры мигнули красным, ускоряя счёт.
– Потому что мозг реагирует на потерю сильнее, чем на выгоду, – мягко сказал Ардас. – Цейтнот выключает разум. Это нейрофизиология. Ты не плохая. Ты просто сейчас без шлема в ловушке.
Стены склада стали сжиматься, приближаясь к Маре. Ардас встал между ними, расправил крылья и остановил их.
– У настоящей ценности нет паники. Время – союзник, а не враг.
– Ардас, ты пока проигрываешь – с улыбкой сказал Тео, похрустывая пальцами.
Где-то за дверью был слышен голос мамы, которая с нежностью обращалась к папе и смеялась: «Человек с высшим образованием, сделай что-нибудь». Ее смех был всегда добрым и озорным. Голоса родителей прокатились по коридору и исчезли. За это мгновение в комнате все исчезло, как и Ардас. Мара с Тео были одни. Таймер тикал. Мара не хотела сдаваться. Вдруг голос Ардаса появился:
– Мара, тебе нравится со мной общаться, когда ты меня не видишь?
– Всё равно, – буркнула она.
– Договорились. Общаемся теперь так. Не видишь лица – значит, разговариваешь с пустотой. А пустота всегда дорого обходится в сделках.
Мара положила телефон на пол. Таймер тикал. Мара подняла голову к потолку. Какое невероятное усилие ей пришлось над собой сделать, чтобы положить телефон с акцией.
– Ты хочешь сказать… неизвестно кто продаёт мне срочно телефон?
– Цейтнот – это козырь мошенников, с которого они ходят. Все сделки и операции, совершённые в режиме ограниченного времени – это всегда провал. Но оперативность – это другое.
Мара усмехнулась.
– Мне только что продали нервяк и ощущение, что я ничего не успеваю.
– Добро пожаловать в рекламный капитализм, – рассмеялся Ардас. Его смех отозвался эхом, будто звон монет. – Запомни: в этом мире ты либо добыча, либо охотник. Вопрос не в том, что ты купишь. А в том, на чьих условиях ты это сделаешь. Условия всегда в оферте или договоре.
– Мы с папой много говорим про бизнес, там всегда огромная засада с юридическими бумагами. – задумчиво сказал Тео, запрыгивая на кресло
– Верно, – Ардас снова проявился рядом, словно ожив от смысла сказанного. На его крыльях проступили строчки документов. – В документах должно быть лицо продавца – юрлицо или ИП. Если его нет – уже ловушка. Для всего остального у вас есть Корди, прогоняйте через него ресурсы, акции и всё остальное.
Тео задумчиво гонял во рту чай. И нахмурился. Он ненавидел, когда из людей пытаются сделать дураков.
– Корди! – бросил он. – Составь жалобу на этого продавца и сайт.
В воздухе загорелись строки текста. ИИ мгновенно оформил жалобу, строки сложились в итоговую версию жалобы.
Мара ахнула.
– Да тут просто акция была… Ты действительно хочешь подать на них жалобу? – прошептала она. Ей стало неловко.
– Наши поступки и выбор создают этот мир, – ответил Тео. – Много людей сейчас купятся на этот сайт и потеряют деньги, получат тонну разочарования. Давай немного изменим этот мир? Корди, отправляй жалобу!
– Жалоба отправлена в контролирующий орган, – отчитался ИИ Корди.
Мара зябко поёжилась.
– Мара, тебе нечего бояться, – прошептал Ардас, склонившись к её уху. Его голос был тёплым, как шерсть пледа. – Ты всего лишь не позволила себя обмануть. Зрелое принятие решений, когда ты не позволяешь сделать из себя дурака.
– Но как отличить мошенников от недо-предпринимателей, которые не хотят тратиться на юристов? – Мара всё ещё сомневалась.
– Никак, – ответил Тео, смотря в свою пустую чашку, где только что был чай. – Просто взять себе за правило «не вляпываться»: смотрим на оферту и грузим всё в Корди.
Эхо Ардаса прокатилось по комнате, словно далёкий гром:
– А теперь готовьтесь. Следующая ловушка найдёт вас раньше, чем вы её заметите.
Глава: Имя, которое нельзя забыть
День в школе был непростым. Мара сидела на полу у кровати, колени прижаты к груди, пальцы – в кулаки, ногти впивались в ладони. В животе будто скрутились змеи. Обида пульсировала в висках, хотелось орать или хлопнуть дверью так, чтобы стекло дрогнуло. На коленях лежала подушка.
– Мара-Шмара… – пробормотала она в подушку. – Иди играй в аквариум!
Горло сжалось. Им весело, им смешно. А ей хотелось стереть своё имя хоть с дневника, хоть с таблички на шкафчике. Дверь приоткрылась. Вошла мама:
– Мара, ты чего?
– Почему вы дали мне ЭТО имя?! – сорвалось у Мары. Она резко подняла голову, глаза налились слезами. – Меня дразнят! Мара-Шмара! Вы прикалывались, когда меня называли?!
Мама вздохнула и шагнула ближе.
– Имя – это честь. – Мама замолчала, не зная, что ответить. Ей сложно было разговаривать с дочерью, когда та злилась. – Поговори с Ардасом. Он не прячет крылья, когда больно. А я пока сделаю чай. Мятный. Или облепиха?
– НИКАКОЙ! – крикнула Мара. Мама понимающе оставила ее одну.
Капсула Ардаса молчала. Мара стучала по ней кулаком, будто могла наказать за имя, за школу, за слёзы.
– Корди, вызывай Ардаса! Немедленно!
Капсула моргнула. Воздух задрожал – и появился он. Мягкое свечение, массивные крылья из света. И глаза. Те самые: серьёзные, тёплые, без осуждения.
– Я здесь, – сказал Ардас.
– Почему ты не пришёл раньше?!
– Потому что в ярости ты бы услышала только себя.
– Меня дразнят, Ардас. Из-за ИМЕНИ!
– Что именно сказали?
Мара вскинула руки, как будто отталкивая от себя воздух:
– «Мара-Шмара», «играй в аквариум», ну ты понял.
Ардас топнул лапами и вокруг простроился школьный коридор. Ряды шкафчиков, гул голосов, хохот. Он попытался повторить ту сцену, которую ему объясняла Мара.
– Да… Блистательная находка. Прям уровень Стендапа у школьного умывальника.
Мара фыркнула сквозь слёзы, коридор погас.
– Это обидно, Ардас! Это… тупо!
– Это бедно.
– Бедно?
– Да. Не в рублях, а в культуре. Мальчик, который дразнит чужое имя, – как повар, который смеётся над сыром, не умея его готовить.
Мара вытирала слезы, уловив более спокойное дыхание.
– Но мне было так стыдно…
– Мара, знаешь, как переводится твоё имя в древних языках?
Вокруг них вспыхнула сцена: заснеженное поле, тёмная река и мост через неё. На другом берегу – светлая фигура, похожая на Мару.
– «Мудрая». «Горькая». «Зрелая». В фольклоре Мара – покровительница зимы и границ. Между детством и взрослением. Между страхом и силой. Между хаосом – и тобой.
Картина исчезла.
Мара тихо всхлипнула, но лицо упрямо хранило обиду.
– А мне всё равно обидно! Им какая разница?
– Конечно. Но обида – не причина отказаться от достоинства.
Мара снова всхлипнула. Ардас пытался найти подход к Маре и решил зайти с другой стороны – с аналогичной проблемой, но менее близкой, чем имя.
– Знаешь, – продолжил Ардас, словно садясь рядом. Пространство вдруг стало меняться, они перебрасывались из ресторана в ресторан. Из города в город. – Французы едят лягушек. Азиаты – насекомых. Эскимосы – китов. И никому не приходит в голову орать на них в ресторанах или гнобить за их вкусовые предпочтения. А твой одноклассник смеётся над тем, что ты пьешь молоко.
– Он в классе на весь голос крикнул: «Смотрите, Мара до сих пор пьёт молоко!» – как будто это было преступление.
– Это не про молоко. Это про его внутреннюю нищету.
– Я хотела… ну, как-то ответить. Но всё внутри сжалось.
– Хочешь модель реакции?
Она кивнула.
Ардас запрыгнул на тумбочку и театрально произнёс:
– «Да, пью. Потому что молоко – это сила. А ума тебе и так не хватит, даже если я буду делиться».
Мара хмыкнула сквозь слёзы.
– Или так, – добавил он и, ухмыльнувшись, провёл рукой по воздуху:
– «Завидуешь, что у тебя в стакане одна желчь?»
Мара уже рассмеялась.
– Ну или серьёзнее, – продолжил Ардас, возвращая комнату в прежний вид:
– «Если тебя смешит чужой выбор еды – тебе срочно нужна личность. А не новая шутка».
– И всё?
– И уйти. С достоинством.
Мара глубоко вдохнула.
Колонка ожила голосом ИИ Корди:
– Вас зовут на чай. Мама сказала – «с мёдом и, прости господи, молоком».
– И печеньем? – спросила Мара.
– Думаю, да. Но если что – ты можешь съесть тех, кто его не принесёт, – усмехнулся Ардас.
– Иду, Корди, спасибо, 5 минут! – крикнула Мара в колонку.
Слёзы высохли, но злость осталась – как наждачка в груди.
– Давай их засудим, – выпалила она. – Всех. За клевету, за оскорбление, за моральный ущерб. Пусть платят!
Ардас задрал клюв, смокая ее слова. Посмотрев несколько выразительно на юную девчулю, поглощенную несправедливостью и жаждущую мести, он вдруг повёл крылом – вокруг них возник зал суда: строгие скамьи, высокие стены.
– Подать в суд на одноклассников за «Мара-Шмара»? – задумчиво фыркнул Ардас. – Это же как бить комаров танком. Эффектно, но не эффективно.
– Но я хочу, чтобы они ответили! – Мара топнула ногой, и по полу зала, покрытому обычным линолеумом, и пошла трещина, будто пол был хрустальным.
Ардас прикрыл уши крылом:
– Ого. Ты, я смотрю, сразу в гильдию мечников – только вместо меча у тебя иск. – Он закатил глаза. – Запомни: моральным бывает только вред, а ущерб всегда материальный. Не позорь род.
– Ага, запомнила: моральный вред, материальный ущерб, моральный вред, материальный ущерб… – проговаривала она себе под нос, стараясь поймать суть и разницу вещей, – Но это же унижение. Я имею право?!
– Да, Мара. Имеешь. Но суд – это не лазерная пушка. Это хирургический скальпель. Им не машут на эмоциях. Сначала переговоры. Что ты знаешь о переговорах? – он склонился к ней, лоб к лбу.
– А клевета – это же статья, да? – не сдавалась Мара.
– Конечно! – Ардас щёлкнул когтями, и зал суда исчез. – Клевета – это заведомо ложное обвинение в конкретных, позорящих вещах. Например: «ты воруешь», «ты заболел чем-то постыдным», «ты берёшь взятки».
Он посмотрел прямо в глаза Мары
– А вот «Мара-Шмара» – это не клевета. Это тупая, пошлая насмешка. Невоспитанность. Но не преступление.
Он приобнял её крылом:
– Уважение нельзя получить через суд. Уважение мы получаем только через поведение и поступки. Обозначь свои границы и прояви достоинство.
Мара сжала кулаки.
– Но мне всё равно обидно!
– Обидно – нормально. Унижаться – нет. А чтобы отстоять себя, есть оружие получше, чем иск.
– Какое?
– Спокойствие. Уверенность. Когда он смеется над чужим именем – он показывает свое невежество и слабость. Брось ему в ответ: «Ты смеешься над выбором моих родителей? Ты действительно хочешь этого знакомства?». И вот так прищур сделай – Ардас скривился в лице и Мара немного испугалась.
Фраза вспыхнула над ними в воздухе, будто подсвеченная строчка на экране.
– Это работает быстрее, чем суд, – подмигнул Ардас.
Мара пыталась уловить каждую ноту в харизме Ардаса, чтобы самой вот так легко давать отпор, когда на нее нападают. Ей нравилось, как легко эта память рода могла выдавать решения, не давя на нравоучения.
– Я всё ещё зла. Но твою мысль я уловила.
– Чай с молоком, ты не забудь, – сказал Ардас. – Всё это – разминка жизни. Настоящее веселье впереди. Очень много людей попытаются тебе унизить, оскорбить и самоутвердиться на тебе. Ты должна быть всегда готова постоять за себя. Всегда.
Глава: Свои кирпичи
Скорая свернула за угол. Красные огни мигнули – и исчезли. Тишина накрыла улицу, как после грозы. Воздух будто выдохся. Мара прижималась к маме. Асфальт пах резиной, соседи выглядывали в окна, стараясь не показывать своего любопытства. Пальцы мерзли, хотя холодом и не пахло.
– Мам…? – голос сорвался внутрь груди, наружу почти не вышел.
– Всё будет хорошо, – мама прижала её сильнее. Голос звучал ровно, уверенно. Но в глазах – напряжение. Не паника, а контроль: как у того, кто знает, что надо делать, даже если финал туманен.
– А Тео? Он… испугается?
– Дискомфортно ему будет точно, – кивнула мама. – Но справится. Он сильный.
Они шагали к дому. Тротуар под ногами был вязким, будто каждый шаг требовал усилия.
На лестничной клетке мама достала ключи, замерла и, не поворачивая головы к дочери, вдруг спросила:
– Ты знаешь, как себя вести с врачами?
Мара вскинула брови.
– В каком смысле?
– Если вдруг останешься одна. Или попадёшь в больницу без нас.
Мара молчала, не совсем понимая смысла ее вопроса. Они вошли в квартиру. Коридор встретил тишиной. Мама сняла пальто, повернулась к дочери:
– Врачи – как говорили раньше – «белая кость». Сложно объяснить. Но важно понять.
Не дерзить. Не быть равнодушной. Не капризничать. Не выпендриваться! Почтение, уважение, такт. Они это считывают сразу.
Мара легонько ногой отогнала кота, который подошел к ней ласкаться в очень неудачный момент. Она думала над словами мамы, перебирая истории, которые она когда-либо слышала про врачей, и задумчиво произнесла:
– Но ведь бывают врачи грубые. Холодные. Непрофессиональные даже.
– Бывают. Но это не повод вести себя недостойно. Ты не можешь их оценивать. Не потому, что «нельзя», а потому что у тебя нет критериев экспертной оценки. Ты в их теме не разбираешься, а оценивать по улыбке или часам экспертов нельзя.
И тут воздух дрогнул. Капсула загорелась мягким светом.
– Семейство, извиняться за вторжение я не буду, тут память рода – Ардас распушил свои крылья. И пространство взорвалось. Коридор, банкетка, стены – всё растворилось.
Мара увидела вокруг себя пространство-арену без крыши. Вокруг нее стали возникать картины:
– Сначала ты учишься ходить. Смотри, шаги ребёнка по мостовой.
Рядом с Марой появилась маленькая девочка в подгузнике, она настойчиво вставала, делала пару шагов и падала. Подхватил Ардас ее своим крылом, взмахнул другим и картинка сменилась.
– Потом ты учишься читать. – тысячи страниц летели вверх, складываясь в книги разных годов, авторов и жанров.
– Иностранные языки, школьный курс наук, спортивные секции, балет, скорочтение, римское право и даже твой семафор с такелажем, – вокруг Мары был ураган из всего, чем она интересовалась и занималась.
– Это твои инструменты, – сказал Ардас и ураган замер с застывшими в нем атрибутами интересов Мары. – Чем больше инструментов осваиваешь, тем шире твой арсенал. Брать их сложно, но потом они становятся частью тебя и двигают тебя сами.
Мара вспомнила про такелаж, который когда-то изучала и стерла себе тогда пальцы в кровь. Но сцена вокруг нее вновь сменилась. По залу закружились силуэты людей: друзья, учителя, случайные встречи; потом воспоминания: провалы на соревнованиях, победы в конкурсах, противостояние ребятам из отряда в лагере, первые собеседования на работу, отказы в отношениях, потеря денег из-за мошенников, порванная сумка – этих сцен было так много, что глаза Мары разбегались, тревога, страх и слезы накрывали ее. Все события превращались в монеты и падали в ее ладони, кристаллы знаний складывались в руки.
– Это твои ресурсы. Их можно собрать только с помощью инструментов. Без навыков – не будет связей. Без уважения – не будет доверия. Без провалов – осознанности негативных сценариев и как их можно предотвратить.
Зал дрогнул. Перед Марой появилась земля – она была вся в красивом газоне, небо чистое.
– А это – место, куда приходит каждый, чтобы построить свой мир, в котором он будет жить. Инструменты привели тебя к ресурсам. Ресурсы дают возможность строить то, что ты хочешь: дом, бизнес, образ жизни по своим стандартам. Если у тебя много нужных инструментов и ресурсов, ты построишь тот дом, который хочешь, ту семью, какую хочешь, будешь зарабатывать столько, сколько хочешь, окружишь себя людьми, какими хочешь. Но если ты пришла в эту точку с минимальным набором инструментов и ресурсов, то ты сможешь построить только из того, что у тебя есть. Все приходят в эту точку, Мара, все.
Мара смотрела вокруг себя, и жизненная несправедливость вопила в ней.
– Но ведь есть дети, кому все дали… дом, работу, деньги…
– Конечно! – Ардас ждал это возражение, он довольно хлопнул крыльями, – но это не их инструменты и ресурсы. Это их точка старта – она у всех разная, мы все родились в разное время, в разных семьях, с разными взглядами. Ты не путай исходные данные и точку прибытия. Старт у всех разный, а вот строить каждому придется свое.
Они смотрели на вспышки голубого света, растворяющиеся вокруг Мары.
Мама взяла Мару за руку.
– Да. Уважение – тоже инструмент. Он открывает доступ к ресурсам: доверию врачей, знаниям учителей, помощи старших. А позже эти ресурсы станут монетами, камнями, мостами для твоего строительства.
Мара тихо выдохнула.
– Никогда так не думала…
Мама кивнула.
– Уважение и благодарность – это не про приличия. Это инвестиция в то, каким будет твой мир через десять-пятнадцать лет.
Мара всмотрелась в маму. «Она в каком возрасте это поняла? Явно ведь не в 16 лет…» – подумала Мара с ощущением получения некоего сокровища, которое получила лет на двадцать раньше своих родителей. Мара потянулась за телефоном и написала Тео: «Ты там не раскисай. Мы тебя скоро заберём.»
Глава: Шум
Детское отделение больницы. Тео сидел на кровати у окна. В палате было четыре койки, но только его занята. Белые стены. Одеяла – как бумага. Всё слишком чисто и слишком одиноко. Где-то стены были исписаны детскими карандашами, которые усердно пытались отмыть: солнышко, цветочек, «Маша + Паша», «Привет от Дена». С одной стороны, это было забавно, с другой – грустно. «Им альбомы родители не покупали, что ли? Бумаги никогда не видели?» – думал Тео, не понимая такой формы самоутверждения. Как-то в детстве он исписал фломастерами всю квартиру, пока мама суетилась на кухне. Повезло, что фломастеры были смывающиеся. Когда мама увидела все шторы, диван, зеркала, пол, мебель, белый комод в детских каракулях, она всего лишь выдала детям влажные тряпочки и заставила их все вымыть. В тот момент мама на удивление не ругалась. После этого она разложила на полу огромные ватманы и рисовала вместе с детьми, дав им пространство большее, чем письменный детский стол.
Женщина в белом халате разносила по палатам передачки от родителей. Тео получил пакет с вещами от мамы, печенье и капсулу с Ардасом. Из коридора больницы доносились звуки – шаги, голоса, тележка с едой, писк дверей. И – смех.
В коридоре мелькнул малыш – в одних трусиках и тапочках, с лохматой русой макушкой. За ним – мама. Уставшая, но собранная. Глаза напряжённые, но в голосе – тепло. Тео выглянул в коридор и с удивлением смотрел на мальчишку лет трех.
– Ма-аам, а мы зачем сюда пришли?
– В космос полететь, зайка.
Тео насторожился и стал прислушиваться. В больнице, где все про боль, вдруг смех и космос. Малыш еще больше оживился.
– Ого! А почему я в трусиках?
– Потому что тебя переоденут в скафандр. Настоящий. Его надевают прямо на трусики.
– А почему пить нельзя?
– В космосе туалетов нет. Космонавты готовятся заранее.
– А что будет?
– Тебе наденут кислородную маску, ведь в космосе нет воздуха. Мы с тобой вместе полетаем, а потом нам дадут витаминки, чтобы организму проще было восстанавливаться.
– А тебе тоже? – малыш крепче сжал её руку.
– Конечно, – мягко улыбнулась мама.
Малыш кивал. Космос – полёт неизвестный. Но он верил: если мама рядом, значит всё под контролем. А мама… Мама знала правду. Знала про операцию, про наркоз. Но она держала весь страх на себе. Она не пугала. Она не врала. Она давала образ, который делает страшное понятным. Сложное – доступным. Опасное – безопасным. Тео вдруг почувствовал удар – не боль, а озарение. Вот так выглядит защита. Вот так взрослые делают мир переносимым и понятным, когда по-настоящему может быть страшно и больно.
Он откинулся на кровать. С потолка падал холодный свет. «Она защищала. Она создала фильтр, сквозь который ребёнок увидел не страх, а игру. Он не пострадает. Потому что мама приняла удар на себя.» Тео взял телефон. Лента ожила: видео, реклама, танцы, мнения, мемы, советы.
«Сделай так – и ты не будешь лузером.»
«Пять признаков, что ты токсик.»
«Хочешь быть богатым? Подпишись.»
Он не моргал. Но всё в нём молчало. И он понял: здесь никто не был «мамой». Никто не объяснял, что происходит. Никто не готовил. Никто не называл это «космосом». Лента просто кричала: «Лайкай! Подписывайся! Иначе останешься один.»
Тео сжал кулаки. Сердце будто провалилось. Не страх – усталость. «Я просто хотел расслабиться. Почему у меня чувство, будто на меня всё это орёт? Будто каждый чего-то хочет от меня?» – думал Тео с чувством какой-то пустоты внутри. Он бросил телефон на подушку. За ним упали и десятки закрытых вкладок и окон. И в каждом одно и то же: «Ты не такой. Исправь себя. Купи. Измени. Догони.»
И тут Тео ясно почувствовал то же самое, что с малышом, только наоборот. Там мама создала фильтр, чтобы защитить. А здесь фильтр создали, чтобы требовать и… унижать?
– Ардас… – тихо сказал Тео.
Светлый силуэт орла расправил крылья под потолком.
– Что происходит, Ардас? – голос Тео сорвался. – Меня никто не готовил. Мне никто не дал маску. Просто воткнули в сеть и сказали: «нравься», «соответствуй», «ты неправильный». Мне все время пытаются читать нотации, втюхивать мне модели поведения, отношения, реакций. Что происходит, Ардас?
Крылья сомкнулись вокруг него, как зеркало. Голос Ардаса был спокойным:
– Если ты не знаешь правил игры, значит, играют тобой. Всё, что ты лайкаешь, смотрит на тебя в ответ. Всё, что ты читаешь, читает тебя. И потом – знает, чем зацепить.
Экран телефона на подушке мигнул. Линии кода побежали по стенам. Пространство дрогнуло, словно палата стала проектором. Это подключился Корди. Из воздуха вспыхнула симуляция: Тео сидит дома, грустный. На экране перед ним – реклама: «Как избавиться от одиночества». Сразу следом баннер с одеждой. Затем блогер: «Секрет успеха».
– Они продают, – сказал Корди. Его голос был ровным, почти машинным, вокруг Тео оживали цифры и всплывающие окна.
– Я же не марионетка! – вспыхнул Тео.
Пол палаты разломился и превратился в гигантскую шахматную доску. Фигуры сами двигались, а Тео оказался пешкой, которую толкают вперёд.
– Но ты предсказуем, – мягко сказал Ардас. – А значит, управляем.
Шахматная доска растворилась, и стены наполнились новой симуляцией: девочка покупает курс «как стать популярной». Мальчик жмёт кнопку «подписка на успешную жизнь». Подросток держит NFT с лозунгом «стань другим».
– Это реклама под видом мечты. Зомбирование проблемой или брендом под видом заботы. Ловушка, в которую ты идёшь сам, – добавил Ардас. В его словах вспыхивали подсказки, словно маркеры в дополненной реальности.
Симуляции рассыпались, и Тео сел на край кровати. В груди было тяжело. Это не раздражение – это предательство.
– Они делают вид, что знают, чего я хочу… Но я сам не знаю. Тогда кто решает за меня?
Ардас приблизился, его свет стал мягче, как защитное сияние.
– Кто управляет вниманием – управляет вектором. Кто управляет вектором – управляет смыслом. Если хочешь свободы – начни с вопроса: «На что я смотрю? И зачем?».
Тео прошептал, будто клятву:
– Его мама создаёт фильтр, чтобы защитить. Сеть создаёт фильтр, чтобы управлять… Но как понять?
– Начни с простого, – сказал Ардас. Стены палаты превратились в бесконечную ленту соцсетей, текущую, как река из картинок и видео. – Каждый раз, когда листаешь ленту, спрашивай: «Зачем мне это показывают? Чего от меня хотят?» Тогда ты уже не пешка, а игрок.
Лента рассыпалась в пыль. Внутри стало яснее. Не новая жизнь – но новый фильтр. Инструмент. Ардас растворился в тени. Но оставил ощущение: «Я рядом. Но теперь – ты». В этот момент в палату вошли папа и врач.
– Сын, поехали домой.
Тео собранно поднялся. Его внимание полностью переключилось на врача. Он вовсе не ожидал, что так скоро мог рассчитывать вернуться домой.
– Здравствуйте, доктор, – он сам протянул руку.
– Всё хорошо, Тео, – улыбнулся врач и пожал ему руку. – Небольшое воспаление, уже под контролем. Давай домой. И не попадай сюда больше.
Они вышли из палаты все вместе. Тео был все еще растерян. В коридоре мелькнула та самая мама. Уставшая, но сильная. Она шла рядом с катящейся каталкой, которую везли две женщины в белых медицинских костюмах. На ней – её малыш, укрытый до подбородка, с капельницей. «Вернулся из космоса», – подумал Тео. Он смотрел, как женщины вокруг останавливались, спрашивали, как прошла операция. А она отвечала спокойно, с достоинством, будто держала не только ребёнка, но и мир вокруг. «Манеры – это то, что не покупается», – вспомнил Тео слова бабушки. Он ещё раз оглянулся на палату, потом на коридор. И пошёл вперёд.
Глава: Обман, санкционированный прибылью
Суббота тянулась лениво. На кухне пахло сладким ванильным тестом и жареными сырниками; тёплый воздух смешивался с терпким ароматом свежесваренного кофе. Корди мурлыкал джаз в колонке, ритм лениво подыгрывал уюту. Папа разложил бумаги на столе – аккуратные стопки, карандаш с заточенным грифом и строгая концентрация на лице. Ардас завис напротив – полупрозрачный орёл, который зачем-то надел очки с тонкой золотой оправой, словно собирался проверить цифры с педантичностью бухгалтера. Мама устроилась рядом с чашкой кофе и телефоном.
– Ты видел это? – она протянула экран папе. В свете кухни отражались буквы новости: яркий заголовок, многообещающие цифры. – Десять процентов годовых. Для пенсионеров. Прямо в федеральных новостях. Ты представляешь?
Папа приподнял бровь, сдвинул бумаги так, будто хотел убедиться, что цифры на экране не просочатся к его расчётам:
– Что за банк? У ЦБ ставка – семь, а они дают десять?
– Видимо, очень щедрые, – усмехнулась мама, но усмешка была с тенью иронии.
В этот момент на кухню ввалились Мара и Тео. У Мары волосы всё ещё торчали после сна, она волокла за собой мягкий плед. Тео, как всегда, жевал яблоко.
– Что за десять процентов? – спросил он, слова прозвучали небрежно, но с интересом.
– Банк обещает пенсионерам высокую доходность по вкладам. Только слишком хорошо, чтобы быть правдой, – сказал папа.
Тео нахмурился, перекатывая яблоко в руке:
– А что тут плохого?
Папа посмотрел на него строго, будто хотел запомниться этим взглядом:
– Тео, прибыль никто не раздаёт. Это противоречит законам бизнеса и жизни. Если тебе обещают больше, чем всем остальным, значит, подвох где-то рядом. Эти «лишние проценты» не появляются из воздуха. Их либо вытащат из твоего кармана, либо используют как наживку.
– Не наседай, пап. Я только проснулся. – зевнул Тео, демонстрируя несерьезность и неготовность к данному диалогу.
Мара скрестила руки на груди и хмыкнула:
– Не, ну, возможно, банк решил покормить рыбку своей наживкой, а рыбка потом соскочит, что тут такого? Все равно деньги в банке храним, какая разница.
Ардас удивился такой небрежности со стороны двойняшек. Он развернул крыло. На перьях пробежали искры, и воздух над столом дрогнул.
– Не-не, не переносите меня, мне считать надо, очистите мой разум от ваших воспоминаний – проворчал папа, но было уже поздно.
Кухня будто расширилась, и прямо посреди комнаты проявилась немного другая мебель, отделка стен была иной, но сама кухня осталась прежней. За столом сидел мужчина в возрасте, статный, чуть тяжеловатый, в очках и светлой рубашке. Он наклонился к телефону, и голос прозвучал твёрдо:
– Здравствуйте. Я звоню узнать про вклад для пенсионеров. Десять процентов.
На том конце линии возник мягкий, певучий голос оператора. Их будто окунули в звонок: они слышали фон офиса, клавиатурные щелчки.
– Ой, простите. Такого вклада у нас нет. Это просто акция. Но назовите, пожалуйста, ФИО, возраст, адрес, номер мобильного…
Мужчина сдвинул брови, на виске выступила вена.
– Подождите. Акция есть, а продукта нет?
– Да, – без смущения ответил оператор. – Это информационный повод.
Голограмма растворилась, и снова запах кофе и сырников вернулся. На кухне повисла тишина.
Мама улыбнулась, но глаза блестели грустью:
– Дедушка…
Ардас кивнул:
– Его звонок. Его память. Часть родового опыта, который я храню.
Тео нахмурился ещё сильнее:
– Но если продукта нет, почему это показывали в новостях? Разве журналисты не должны проверять?
В одно мгновение кухня исчезла. Они оказались в яркой студии: прожекторы били в глаза, ведущий в строгом костюме зачитывал новости. Бегущая строка с тем самым заголовком ползла снизу, создавая ощущение неоспоримой правды.
– Новости проверяют, – сказал Ардас. – Но это был пресс-релиз. Официальное сообщение от компании. Журналисты не обязаны перепроверять такие тексты – они публикуют их со ссылкой на источник. Ответственность несёт автор пресс-релиза, а не СМИ.
Мара прижала плед к груди, глядя на ведущего:
– Но для зрителя это выглядит как стопроцентная правда…
– Вот именно, – кивнул Ардас. – Поэтому пресс-релизы и работают: они маскируются под доверие к новостям.
Студия растворилась. Бумаги снова шуршали на столе. Папа хмыкнул, тяжело откинувшись на спинку стула, Тео забыл про свое яблоко:
– Но, если это незаконно, почему они всё равно так делают?
Ардас слегка усмехнулся. Крылья вспыхнули, и прямо над столом появились весы: на одной чаше – штраф 200 000, на другой – прибыль 20 000 000. Весы тут же склонились в сторону прибыли, и металлический звон заставил Мара вздрогнуть.
– Потому что это выгодно. Штраф за недобросовестную рекламу – двести тысяч. А прибыль с доверчивых вкладчиков – двадцать миллионов. Они просто закладывают штраф в бюджет, как расход, как аренду офиса. Только это аренда вашего доверия.
Он снова взмахнул крылом. Стены кухни поплыли и сменились торговым центром. Толпа двигалась мимо ярких витрин, глаза резало от огромных баннеров:
«ПОСЛЕДНИЕ ДНИ! ЛИКВИДАЦИЯ СКЛАДА! СКИДКИ ДО 90%!»
– Ювелирная сеть, – прищурился Ардас. – Каждый квартал – «ликвидация». И каждый квартал живы-здоровы. Потому что это работает. Штраф дешевле, чем добросовестная реклама.
Мама качнула головой, почти сквозь зубы:
– Примитивно…
– И эффективно, – добавил Ардас. – Пока люди верят.
Мара прикрыла глаза рукой, потому что баннер мигал прямо в лицо:
– Но ведь это показывают так убедительно!
– Потому что слова и образы работают как заклинания, – ответил Ардас.
Тео сжал кулак:
– Но вдруг один раз это реально подарок?
И в ту же секунду пол торгового центра раскрылся. Под ногами возникли ловушки: фанфары, барабаны, карикатурные клоуны, вытягивающие кошельки из воздуха. Шум был оглушительным, сердце Тео ускорилось.
Ардас резко прищурился:
– В бизнесе подарков не бывает. Бывают только приманки.
Мара тихо выдохнула, и плед чуть сполз с её плеч:
– Значит… если не хочешь быть овечкой, не верь фанфарам и барабанам.
– Уже почти слоган, – усмехнулся Ардас. – Но лучше так: «Проверяй, прежде чем верить». Сомнение – это не слабость. Это обязанность.
Снова запах кофе и сырников, снова тихий джаз Корди. Папа посмотрел на маму:
– Бабушке покажем?
– Обязательно, – кивнула она.
Мара улыбнулась уголком губ:
– Ардас, даже кофе не бодрит, как ты.
Ардас рассмеялся. Крылья распахнулись, и за спиной орла открылся портал, полный сверкающих слоганов, баннеров и фанфар. Свет хлынул на кухню, и казалось, ещё секунда – и их втянет внутрь.
– А теперь – апгрейд уровня. Держись.
Глава: Сырники спасут мир
Дверь хлопнула так, что по дому прокатился гул, а соседский кот, дремавший на подоконнике, с перепугу сиганул вниз и оставил на стекле пыльный след лап.
Тео ворвался в коридор, больше похожий на ураган, чем на человека. На бегу он пнул один ботинок, зацепил швабру и врезался плечом в пылесос, который с обиженным воем включился на секунду, будто сам возмущался: «за что?!».
«Я просто спросил, можно ли сначала доесть, а потом выносить мусор!» – бушевало внутри. – «Что за тоталитарная уборка по расписанию?!»
Он влетел в свою комнату, захлопнул дверь так, что стены дрогнули, и плюхнулся на кровать лицом в подушку. Подушка заглушила яростный рык, похожий на рев молодого льва, у которого отняли свободу, завтрак и право быть собой.
– Меня вообще дома кто-нибудь слышит?! – бросил он в потолок, оторвавшись от подушки. – Или я просто робот-помощник версии «сын.1.0»?!
Из коридора донёсся мамин голос. Он был всё ещё вежливый, но уже с саркастической ноткой:
– Тео, будешь сырники?
– Да я хочу быть не нужным, а услышанным! – гаркнул он в ответ, а потом, чуть тише, пробурчал сам себе: – …и сырники, если с изюмом.
Полумрак. На тумбочке мигнуло слабое свечение – капсула ожила.
– Ну вот, – Тео перевернулся на бок и простонал. – Пришёл он. Летающий Wi-Fi с крыльями и дипломом по философии.
Из света сложился Ардас. Перья его крыльев сияли мягким голубым светом.
– Тебе сейчас плохо, – спокойно сказал он. – Ты хочешь быть услышанным, а тебя просят быть послушным.
– Ага. Превратился в расписание с руками и мусорным пакетом, – Тео сел, облокотившись на подушку. – Я вообще не понимаю, почему «нет» – это уже вызов? Почему если я хочу паузу – я сразу ленивый?
Пол сменился на беговую дорожку. На ней появился его одноклассник – в школе он «простой парень», но здесь он поднимался в темноте, тренировался, читал, писал заметки. Его жизнь строилась из сотен «сегодня», которые другие откладывали. Ардас вытянул лапу. На неё села голографическая бабочка, переливаясь фиолетовым.
– Ты не ленивый, Тео. Ты уставший от того, что от тебя постоянно чего-то хотят. Ты – подросток. Это официально признанная фаза трансформации.
Тео хмыкнул, но в глазах мелькнул интерес: «простой парень» из класса рос, пока он спорил дома.
– Я как будто родился сразу обязанным, – пробормотал он. – Всё должен: знать, понимать, помогать, не психовать, не спорить… А у меня внутри – вулкан.
– Знаешь, что с вулканами делают? – Ардас сел на край своей световой проекции. – Их изучают. Если понять, где энергия, – рядом строят города. Если игнорировать – будет пепел.
Кадр сменился. Тот же «простой парень», только в «чрезмерной версии»: бессонные ночи, перегруз, больница. Баланс – как маятник между успехом и срывом. Тео сжал кулаки.
– Я правда стараюсь. Но иногда хочу, чтобы кто-то сказал: «Окей. Устал? Ложись. Никто не умрёт от мусора».
– А ты сказал себе это? – Ардас наклонился. – Отдыхай. Но честно. Если отдых – сила для рывка, это норма. Если отдых – прикрытие лени, ты теряешь шаг.
Мост вспыхнул перед ними: слева – лежаки с табличкой «завтра начну», справа – лестница с короткими шагами «сделал сегодня». На середине болталась рваная верёвка с надписью «самообман».
– То есть… если я хочу отдохнуть – я слабак и лузер? – тревожно спросил Тео.
– Нет, – покачал головой Ардас. – Отдых критически необходим. Но только как часть движения. Пит-стоп – не конец гонки.
На экране «простой парень» вовремя лёг спать, отметил галочки: тренировка, учёба, отдых. Рядом вспыхнул знак: «Баланс – технология, а не отмазка».
– Но помни: пока ты отдыхаешь по-честному, ты готовишься. А если отлыниваешь – кто-то идёт дальше, и обрыв между вами растёт, – добавил Ардас.
– Ну, всего лишь на одну ступень… – пробурчал Тео.
– На одну. Но ступени не одинаковы между собой, как и расстояние между ними. Иногда между ними оказывается пропасть, – усмехнулся Ардас.
Тео прыснул, но тут же посерьёзнел.
– Просто… я сорвался.
– Потому что копил, вместо того чтобы регулировать, – мягко сказал Ардас. – Хочешь силу? Дисциплина. Хочешь уважения? Управляй собой даже, когда всё бесит.
– А ты, я смотрю, психолог-воин? – хмыкнул Тео.
– Я навигатор. А ты – капитан. Я не спасаю тебя от ураганов. Я показываю, где они, и что делать, если ты в одном из них.
Сцена сменилась штурвалом на фоне ночного моря. «Простой парень» снова мелькнул сбоку: обычные кеды, улыбка, и – будильник на 5 утра. Никакой магии, только честные «сегодня».
Из-под двери потянуло сырниками. Живот Тео предательски заурчал.
– Ты случайно не был в спецназе? – спросил он.
– Там, где я преподавал, многие даже не знают о существовании такого места, – с лукавым блеском ответил Ардас.
Тео усмехнулся, выдохнул и вышел на кухню.
– Мам… я немного вспылил, – сказал он.
– Понимаю, – ответила мама. – Но сырники спасут мир.
Глава: Как изменить мир
Чайник шумел, мама ставила кружки, Мара листала мемы в телефоне, отец что-то чертил на планшете. Всё выглядело как обычный вечер. Но воздух был другой – густой, напряжённый, будто под кожей. Мама уронила взгляд в чашку. Плечи дрогнули. Она пыталась скрыть, но слёзы всё равно блеснули на ресницах.
Тео заметил.
– Мам… что случилось?
Отец поднял глаза. Он посмотрел на маму, которая едва сдерживала слезы. Он молча стал понимающе кивать головой. Его голос прозвучал низко, глухо: