Пять стихий моей погибели

Пролог: Шепот Пяти Стихий

Эпиграф

«И восстанет Разрушитель, дитя хаоса, в чьих жилах текут реки всех пяти миров. В ее руках – гибель и рождение. Для Альфы, познавшего ее душу, она станет или величайшей силой, или последней погибелью. И хрупкий мир рассыплется в прах у их ног».

Туман над Болотами Склепов был не просто водой, взвешенной в воздухе. Он был древним, густым, пропитанным шепотами мертвых и страхом живых. Старая Морванна пробиралась сквозь него, ее посох с глухим стуком увязал в вязкой почве. Ее хижина, пахнущая сушеными травами и плесенью, была единственным островком света в этом царстве тленья и забвения.

Она была хранительницей. Хранительницей знаний, которые мир предпочел бы забыть.

Внутри, при свете огарка, пламя которого неестественно замирало, не колышась, она развернула лощеный черный камень – Глаз Бездны. Артефакт, в котором сплетались нити возможных будущих.

Ее пальцы, иссохшие и жилистые, провели по холодной поверхности. Камень ожил, заструился тенями. Она искала ответ. Искала ее.

Призрачные образы проносились в глубине: война, когти и клыки, рвущие плоть; вспышки магии, выжигающие все живое; гордый Альфа с глазами полными ярости и боли, стоящий над телом павшего брата.

«Слишком поздно, старая дура, – прошипел внутренний голос. – Ты и так ждала слишком долго».

Она сконцентрировалась, вкладывая в камень остатки своей силы. Ей нужна была примета. Знак.

И камень ответил.

Пять вспышек, слившихся воедино. Яростный вихрь, в котором кружились языки пламени, клубящиеся копья земли, водовороты, острые как бритва ледяные осколки, и тишина, звенящая громче любого грома. А в центре этого хаоса – смутный силуэт. Девушка. Ее глаза на мгновение вспыхнули, каждый – разным цветом: изумрудным, багровым, сапфировым, янтарным, бездонно – черным, цветом пустоты.

– Пентагра, – выдохнула Морванна, и сердце ее сжалось от леденящего ужаса и… надежды. – Она жива.

Но следом за видением пришла тень. Темнота, что пожирала сам свет вокруг девы. И в этой тьме угадывалось нечто иное. Огромное, могучее, с горящими голодными глазами. Зверь и мужчина в одном лице. Его тень накрыла ее, поглотила, но не уничтожила – а слилась с ней, создав нечто новое, чудовищное и прекрасное.

Судьба. Истинная Пара. Союз, которого боялись оба мира.

– Нет… – простонала старуха. – Не ему. Только не Альфе Ночной Гривы. Он сожжет ее. Или она его…

Внезапно пламя свечи погасло, словно его задули невидимые уста. В хижине воцарилась абсолютная, давящая тишина. Даже болотные цикады замолкли.

Морванна замерла, вцепившись в посох. Она чувствовала их. Чужие. Охотники.

Снаружи донесся мягкий шорох – не ноги, а скорее когтя, ступающего по влажной земле. Потом еще один. Их окружали.

Они шли за знанием. За пророчеством. За девой, что еще не знала, кто она.

Дверь хижины с грохотом распахнулась, не выдержав удара. В проеме, заливаемом лунным светом, вырисовывались высокие фигуры в темных плащах. Их лица скрывали капюшоны, но от них веяло холодом и смертью. Не маги. Не оборотни. Нечто третье, древнее.

– Где она? – голос прозвучал как скрежет камня по камню, безжизненный и неумолимый.

Морванна выпрямилась во весь свой невысокий рост. В ее руке вспыхнул крошечный огонек – последняя искра ее силы.

– Вы опоздали, – прохрипела она, и ее губы тронула горькая улыбка. – Семя уже посеяно. И жатва будет страшной.

Первый из теней шагнул вперед. Старуха не увидела удара. Лишь внезапную, обжигающую холодность в груди. Она посмотрела вниз и увидела рукоять кинжала, чернее самой ночи.

Она не чувствовала боли. Только пустоту.

Глаз Бездны выпал из ее ослабевших пальцев и покатился по грязному полу, но его не подобрали. Тень наступила на него сапогом, и камень треснул с сухим, окончательным звуком.

Последнее, что увидела Морванна, прежде чем тьма поглотила ее, – это отражение в осколке камня. Отражение пяти разноцветных вспышек, что продолжали танцевать, уже ни от кого не зависящие.

Охота началась.

Дождь стучал по ставням старой хижины, заглушая тревожный стук ее сердца. Элира чувствовала запах крови еще до того, как услышала сдавленный стон у своей двери.

Не маг, не оборотень – просто целительница. Просто травница, – судорожно напомнила она себе, забирая со стола пучок сушеного тысячелистника. Ее пальцы привычным жестом коснулись холодного серебряного амулета на шее – подавителя, скрывающего истинный вихрь ее сил за спокойной маской стихии Земли.

Но когда она распахнула дверь, вся ее осторожность обратилась в прах. На пороге, истекая багровой лужей на порог, лежал мужчина. Сквозь разорванную одежду проступали ужасные раны, обожженные по краям магией и серебром. Оборотень. И не простой воин. Даже полумертвый, от него исходила аура дикой, неукротимой власти, которая заставляла воздух вибрировать. Альфа.

Инстинкт кричал заткнуть дверь, бежать, спрятаться. Его люди могли быть рядом. Или те, кто его так искромсал. Но ее руки, движимые чем-то глубже, чем разум, уже потянулись к нему. Сердце бешено колотилось, пока она с трудом втаскивала его тяжелое, безжизненное тело внутрь, волоча по грубому полу к очагу.

Она бросила в огонь еще сухих поленьев, и свет залил его лицо. Строгое, даже в беспамятстве. С густыми темными бровями, резко очерченным ртом и щекой, иссеченной старым шрамом. Он был… опасным. Таким опасным, что мурашки побежали по ее коже.

– Дура, – прошептала она себе, уже раскидывая инструменты и травы. – Безумная дура.

Но она была целительницей. И это перевешивало.

Ее пальцы сами потянулись к самой страшной ране на его груди. Серебряная пыль и темная магия пульсировали в ней, как гниющее жало. Обычных трав здесь было мало.

Только Землю. Только Землю, – молилась она, закрывая глаза.

Но ее сила, всегда рвущаяся на свободу, уже проснулась. Она чувствовала, как Вода в кувшине за стеной отзывается на ее страх, закипая мелкими пузырьками. Воздух в хижине закрутился в беспокойном вихре. Огонь в очаге взметнулся выше.

С проклятием она рванула с шеи амулет-подавитель. Нет смысла было скрываться теперь. Нужно было действовать.

Она положила руки на его раскаленную кожу. Сначала – шепот Воды. Чистой, ледяной, смывающей скверну. Из раны выполз черный дым, зашипев под невидимым потоком. Мужчина застонал, его тело напряглось в агонии.

Потом – тончайшая нить Огня. Раскаленная до бела, точечная. Она выжигала остатки яда, прижигала сосуды. Пахло паленым мясом и пеплом. Элира чувствовала, как ее собственная энергия утекает в него, как в бездонный колодец.

И наконец – глухой, мощный гул Земли. Она призвала силу корней и камня, силу роста и заживления. Травы в ее сумке истлели в пыль, отдавая ей свою жизненную силу, которую она направляла в него. Плоть на его груди начала стягиваться, медленно, мучительно, оставляя свежий, розовый шрам.

Она работала на автопилоте, сливаясь с потоками сил, почти теряя себя в этом хаосе стихий. И только когда самый страшный порез начал затягиваться, она осознала, что сделала. Использовала не одну, а три стихии разом. Здесь, на нейтральной территории, где любой всплеск магии был как факел в ночи.

Внезапно ее запястье сжала раскаленная докрасна железная хватка. Она вскрикнула от боли и страха.

Его глаза были открыты. Глаза волка. Ярко-голубые, полные такой первобытной ярости и боли, что у нее перехватило дыхание. Но под этой яростью, в самой глубине, вспыхнула искра чего-то другого. Шока. Узнавания. Немого, всепоглощающего голода.

– Ведьма, – просипел он, и его голос был низким рычанием, обещающим расплату. Пальцы сжались так, что кости ее хрустнули.

И в тот же миг по ее жилам ударил ответный электрический разряд. Тело предательски потянулось к нему, к этому дикому, опасному зверю. Ее кожа горела под его пальцами, а в низу живота закрутился горячий, плотный клубок желания. Древнего. Необъяснимого.

Нет, – умоляла она себя, пытаясь вырваться. Только не это. Только не с ним.

Но было уже поздно. Невидимая нить между ними натянулась и завибрировала, наполняя хижину невысказанным напряжением. Связь была установлена.

Он тоже почувствовал это. Его глаза расширились от шока и чистейшей, неприкрытой ненависти. Он отшатнулся, как от ожога, отпустив ее запястье, но не отрывая взгляда.

– Что ты сделала со мной, колдунья? – его рычание стало тише, но от этого лишь опаснее.

– Я спасла тебя, – выдохнула она, потирая онемевшую руку. Сердце бешено колотилось, и она не знала, от страха или от этой… этой связи.

Внезапно его голова резко повернулась к двери. Уши словно бы навострились, хотя в человеческом облике они выглядели обычными.

– Они здесь, – прошипел он, пытаясь подняться, и лицо его исказилось от боли. – Твои друзья?

– У меня нет друзей, – резко парировала Лира, тоже прислушиваясь.

Снаружи, заглушая дождь, донесся мягкий скрежет стали о ножны. И тихий, насмешливый голос, обращенный к кому-то за пределами хижины:

– Проверьте периметр. Хозяин хочет, чтобы ни одна душа не ушла отсюда. Особенно та, что пахнет волком и… дикой магией.

Охотники нашли их. И теперь они были в ловушке. Вместе.

Голос за дверью прозвучал как похоронный звон. Ледяная волна страха прокатилась по спине Лиры. Они пришли. Те, кто охотился на нее. Или на него? Неважно. Теперь они пришли за ними обоими.

Кайл уже пытался встать, опираясь на локоть. Его лицо побелело от боли, но глаза горели холодным, ясным пламенем. Зверь в нем уже проснулся, почуял угрозу, и теперь даже смертельные раны отступали перед инстинктом выживания.

– Твои? – снова прошипел он, и в его взгляде читалось обвинение.

– Я сказала, нет! – отрезала она, резко поднимаясь. Ее ум, еще секунду назад парализованный шоком от установившейся связи, заработал с бешеной скоростью. Они нашли нас по всплеску магии. Моей магии. Я их сама сюда позвала.

Стыд и ярость на себя смешались со страхом. Она метнулась к окну, отодвинула тяжелую занавеску на сантиметр. Снаружи, в стелющемся тумане, мелькали темные фигуры. Трое. Возможно, больше. Плащи, скрывающие доспехи. Холодное, отточенное оружие.

– Их как минимум трое, – тихо сообщила она, отпуская занавеску.

– Четверо, – поправил он, прислушиваясь к чему-то, что было не слышно ее уху. – Один остался с лошадьми на опушке. – Он попытался встать на ноги, схватился за спинку грубого деревянного стола, чтобы не упасть. Мускулы на его руках напряглись, как тросы. – Твое исцеление… сколько сил мне вернуло?

– Достаточно, чтобы истечь кровью заново, если ты не сядешь! – прошипела она в ответ, подбегая к нему. Ее собственная ненависть – к нему, к ситуации, к себе – закипала внутри. – Они не простые наемники. Я чувствую их ауру. Это… пустота.

Он посмотрел на нее с новым, оценивающим взглядом. Ненависть никуда не делась, но к ней добавилась тень уважения к ее чутью.

– Ассасины Тени, – хрипло выдохнул он. – Дорого я им обошелся. Или ты. – Его взгляд скользнул по ее амулету, лежавшему на полу. – Три стихии разом… это громко, ведьма. Очень громко.

В дверь постучали. Три вежливых, насмешливых удара.

– Хозяйка? – тот же голос, что и раньше, прозвучал уже прямо за дверью. – Откройте, по доброй воле. Не заставляйте нас портить ваш скромный кров.

Лира замерла, глядя на Кайла. Ее разум лихорадочно искал выходы. Бежать? Но его не утащить, а бросить… связь между ними болезненно сжалась в груди, как будто ее пытались разорвать пополам. Она даже не могла толком дышать от этой боли.

Кайл, казалось, чувствовал то же самое. Его лицо исказилось от ярости и этого нового, навязанного ощущения. Он ненавидел ее за эту слабость. Ненавидел себя за то, что нуждается в ней.

– Отвлекай, – тихо приказал он, его голос внезапно стал низким и властным, голосом Альфы, привыкшего командовать. Его глаза указали на оставшуюся на столе миску с водой. – Я куплю нам время.

Она не спорила. Не было времени. Она кивнула, сердце колотясь где-то в горле.

– Сейчас, сейчас, иду! – крикнула она, делая свой голос дрожащим и испуганным. Она двинулась к двери, медленно, чтобы дать ему время.

Кайл оттолкнулся от стола. По его лицу пробежала судорога боли, но он заставил себя выпрямиться во весь свой внушительный рост. Он зашел в тень, в угол, где глубокие тени от камина сливались в непроглядную черноту. Он не был готов к бою, но он был готов к убийству.

Лира взялась за щеколду дрожащей, как ей надеялось, рукой.

– Кто там? – позвала она, отодвигая засов.

– Добрые путники, хозяйка. Заблудились в тумане, – послышался сладкий, ядовитый голос.

Дверь распахнулась.

На пороге стоял человек в темно-сером плаще. Его лицо было обычным, ничем не примечательным, кроме глаз – абсолютно плоских, безжизненных, как у мертвой рыбы. За его спиной виднелись еще двое.

– Мы ищем… – он начал, его взгляд скользнул по ней, оценивающе и пренебрежительно, и тут же проник в хижину, выискивая добычу.

И застыл на свежем шраме на груди Кайла, который тот даже не пытался скрыть.

– Волчонка нашли, – без эмоций констатировал убийца, и его рука молниеносно рванулась к мечу.

Но Лира была быстрее.

Она не стала шептать заклинания. Она взмахнула рукой.

Миска с водой на столе взорвалась. Вода не просто плеснула – она среагировала на ее ярость и страх, превратившись в десяток острых, как бритва, ледяных осколков, которые со свистом вонзились в лицо и грудь наемника.

Он вскрикнул, больше от неожиданности, чем от боли, и отшатнулся.

Это было все, что было нужно Кайлу.

Из теней он двинулся не как раненый человек, а как разъяренный хищник. Его движение было смутным пятном, рывком, полным чистой, необузданной силы. Он не стал бить – он вцепился в ближайшего убийцу, того, что стоял чуть позади, и с оглушительным хрустом обрушил его голову о косяк двери.

Третий ассасин отскакивал, выкрикивая что-то на непонятном языке, его руки заплетались в сложные жесты. Воздух запах озона.

Лира почувствовала, как сгущается темная магия. Он готовил заклятье.

Нет.

Мысль была ясной и четкой. Нет.

Она не думала. Она толкнула.

Не его. А сам воздух вокруг него. Стихия, невидимая и вездесущая, среагировала на ее приказ. Воздух сжался в невидимый кулак и ударил со всей силы.

Заклинатель с хрипом полетел назад, через поляну, в темноту леса. Послышался глухой удар о дерево и треск ломающихся веток.

На секунду воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Кайла, прислонившегося к дверному косяку, и прерывистыми всхлипами первого наемника, пытающегося вытащить ледяные осколки из лица.

Кайл смотрел на нее. Его голубые глаза, еще секунду назад полные ярости зверя, теперь были широко раскрыты от чистого, немого изумления. Он видел, как она управляла Водой. Видел, как она управляла Воздухом. Без слов, без жестов. Просто силой воли.

Он видел Пентагру.

– Четвертый… – хрипло выдохнул он, внезапно вспомнив. – У лошадей…

Но было уже поздно. Из тумана, бесшумно, как призрак, возникла четвертая фигура. Лук в руках был уже натянут. Стрела с широким наконечником, предназначенным не для быстрого убийства, а для жестокого, медленного ранения, была направлена прямо в грудь Кайла.

Лира вскрикнула. Не думая, только чувствуя – дикий, всепоглощающий страх потери. Она рванулась вперед, чтобы закрыть его собой.

И мир взорвался в пламени.

Это не было ее сознательное решение. Это была чистая, нефильтрованная эмоция. Страх за свою Истинную Пару.

Огонь вырвался из нее волной, сокрушительной, ослепляющей. Он не горел, он пожирал. Он поглотил стрелу на лету, обратил в пепел лук и сжег плащ наемника, прежде чем тот успел издать звук. Воздух затрещал от жара.

Вспышка длилась миг. Когда свет погас, на месте четвертого ассасина стоял обугленный силуэт, который медленно, почти величественно, рухнул на землю.

Тишина.

Пахло горелым мясом, пеплом и страхом.

Лира стояла, дрожа всем телом, ее ладони были обращены вперед. От них поднимался легкий дымок. Она чувствовала пульсацию всех пяти стихий в своей крови, диких, непокорных, опьяненных внезапным высвобождением.

Она медленно обернулась, чтобы посмотреть на Кайла.

Он смотрел на нее. Не с ненавистью. Не со страхом. С чем-то гораздо более глубоким и пугающим. С признанием. С пониманием того, что теперь связано с ним навеки.

Его взгляд упал на ее руки, на дымящиеся кончики пальцев, потом на ее лицо.

– Кто ты? – его голос был тихим, хриплым от напряжения, но в нем уже не было злости. Был только шок.

Лира не успела ответить. С дальнего конца поляны, из леса, донесся протяжный, зловещий вой. Ему тут же ответили другие, ближе и яростнее.

Кайл насторожился, его голова поднялась.

– Мои, – коротко сказал он, и в его глазах мелькнуло облегчение, быстро сменившееся новой тревогой. – Но теперь они почуяли тебя.

Он посмотрел на нее, на пепел, что был когда-то человеком, на двух других убийц, одного – бездыханного, второго – стонавшего у ее ног.

– И нам придется очень быстро решить, что я с тобой сделаю, ведьма, – закончил он, и его взгляд стал тяжелым, неумолимым, взглядом Альфы, вершащего суд.

Вой оборотней был не просто звуком. Он был вибрацией, впивающейся в кости, первобытным зовом, от которого кровь стыла в жилах. Он приближался, обрастая новыми голосами, сливаясь в единый хор ярости и угрозы.

Лира стояла, все еще дрожа от адреналина и остаточной мощи, что пульсировала в ее кончиках пальцев. Пахло пеплом, смертью и ее собственным страхом. Она посмотрела на Кайла. Взгляд Альфы был тяжелым, непроницаемым. В нем не было благодарности. Была холодная оценка, расчет и та самая ужасающая связь, что сжимала ее горло.

– Спрячь это, – его голос прозвучал резко, приказом, нарушив оцепенение. Он кивнул на ее руки, все еще слабо дымящиеся. – Сейчас же.

Она судорожно опустила руки, сжала кулаки, пытаясь втянуть обратно буйство стихий. Это было похоже на попытку загнать ураган в бутылку. Сила рвалась наружу, подпитываемая страхом и его близостью.

Из тумана, как призраки, темные фигуры. Сначала одна – огромный серый волк с желтыми, горящими глазами. Он замер на опушке, оскалив клыки в их сторону, низкий рык заструился по воздуху. Потом еще двое, уже в человеческом облике, но движущиеся с хищной грацией. Их одежда была походной, потрепанной, на них были видны следы недавнего боя – подтеки крови, разорванные рукава.

Они увидели ее первой. Искаженные ненавистью лица, руки, мгновенно сжимающие рукояти оружия.

– Ведьма! – проревел один из них, коренастый мужчина с щетиной и шрамом через глаз. Он ринулся вперед, игнорируя раны, с секирой наготове.

Лира отпрянула, готовясь снова выпустить пламя, но Кайл двинулся быстрее.

Он не закричал. Он издал звук – низкий, гортанный рык, полный такой абсолютной, неоспоримой власти, что у Лиры перехватило дыхание, а у нападающего оборотня ноги сами по себе замерли на месте.

– СТОЯТЬ! – прогремел голос Кайла. Он не просто говорил. Он властвовал. Он выпрямился во весь свой рост, игнорируя боль, и его аура Альфы обрушилась на поляну, тяжелая и неумолимая. – Это мой приказ.

Коренастый оборотень замер, секира все еще в руке, его грудь вздымалась от ярости и непонимания. Его глаза перебегали с Лиры на Кайла, выискивая признак контроля, магии, чего угодно, что объяснило бы эту команду.

В это время к группе присоединились остальные. Всего их было пятеро. Трое в человеческом облике, двое в волчьем. Все – израненные, злые, смотрящие на Лиру с лютой ненавистью.

– Кайл? – прошамкал тот, что был помоложе, с испуганными глазами. Он смотрел на свежий шрам на груди Альфы, на пепелище и трупы. – Что… что здесь произошло? Она… – его взгляд снова уперся в Лиру, – она сделала это с тобой?

– Нет, – ответил Кайл, и его голос был стальным. – Она меня исцелила. Они, – он кивнул на тела ассасинов, – пришли доборать. Она с ними разобралась.

Наступила гробовая тишина. Ненависть в глазах сородичей сменилась на откровенное недоумение и недоверие.

– Исцелила? – выдавил коренастый оборотень, которого, видимо, звали Гарт. – Ведьма? Они только и знают, что разрывать плоть, а не зашивать ее! Это ловушка, Кайл! Она тебя опутала!

Он снова сделал шаг вперед, и на этот раз его поддержал низкий рык серого волка.

Связь в груди Лиры болезненно сжалась. Она чувствовала ярость Кайла, его раздирающий конфликт между долгом и этой новой, отвратительной правдой. Она видела, как его пальцы сжимаются в кулаки.

– Она Пентагра, Гарт, – тихо произнес Кайл, и слова повисли в воздухе, тяжелые, как свинец.

Эффект был мгновенным. Даже волки отпрянули, издав короткие, испуганные взвизги. Гарт побледнел, его глаза вытаращились.

– Разрушитель? – он прошептал с таким ужасом, как будто увидел саму смерть. – Но это же… легенда. Миф!

– Миф, который только что спалил твоего врага дотла, – мрачно парировал Кайл. Он повернулся к Лире, его взгляд был испепеляющим. – Покажи им.

Лира почувствовала, как вся кровь отливает от ее лица. – Нет…

– ПОКАЖИ ИМ! – его рык обрушился на нее, усиленный силой Альфы и их связи, заставляя ее вздрогнуть.

Это была не просьба. Это был приговор. Проверка. Демонстрация власти над тем, что он ненавидел, но был вынужден принять.

Слезы злости выступили у нее на глазах. Ее использовали. Выставляли напоказ, как диковинного зверя. Она ненавидела его в этот момент. Ненавидела эту связь, которая заставляла ее подчиняться.

Но она сделала это.

Она разжала кулак и подняла руку. Она не смотрела на него. Она смотрела на Гарта, на его ненавидящее лицо.

На ее ладони вспыхнуло пламя. Яркое, чистое, послушное. Потом оно погасло, и над кожей заплясали крошечные вихри, поднимая пыль с пола. Потом влага из воздуха сконденсировалась в идеальную, мерцающую сферу воды, над ее пальцами. И наконец, под ее ногами, каменный пол хижины мягко вздыбился, как живой, и снова улегся.

Она не использовала все пять сразу. Не стала. Но и этого было более чем достаточно.

Оборотни замерли в оцепенении. Страх и суеверный ужас читался в их глазах. Даже Гарт отступил на шаг, его секира опустилась.

Кайл наблюдал, его лицо было каменной маской. Но через связь Лира чувствовала его удовлетворение. И его отвращение к этому удовлетворению.

– Теперь вы видите, – произнес он, и его голос снова зазвучал властно и спокойно. – Она под моей защитой. Пока что. – Он сделал паузу, давая словам улечься. – Это приказ вашего Альфы. Любой, кто тронет ее, ответит мне лично. Понятно?

Угрюмое, неохотное кивание. Рык волка стих, сменившись на настороженное ворчание.

Кайл повернулся к Лире. Его взгляд упал на ее амулет, все еще лежавший на полу. Он наклонился, поднял его. Серебро обжигало его пальцы, но он не подавал вида. Он протянул его ей.

– Надень. И собери вещи. Те самые, что нужны для исцеления, – его голос был тихим, но не допускающим возражений. – Ты идешь с нами.

Лира взяла амулет. Холод металла обжег ее кожу.

– У меня есть выбор? – прошептала она, с ненавистью глядя на него.

Его губы тронула едва заметная, безжалостная ухмылка.

– У нас обоих его не было с той минуты, как ты открыла эту дверь. Теперь ты моя проблема, ведьма. И моя собственность. – Он обернулся к своим воинам. – Гарт, обыщи трупы. Узнай, кому они служат. Остальные – на окраине, ждите моего сигнала.

Он снова посмотрел на Лиру, его голубые глаза были холодны, как лед.

– Двигаемся через пять минут. Попробуешь сбежать – я сам найду тебя. И нам обоим от этого будет больно.

Связь в груди сжалась, подтверждая его слова. Она была в ловушке. В ловушке у своего заклятого врага. И своего Истинного Партнера.

Лира стояла, сжимая в руке холодный серебряный амулет. Слова Кайла висели в воздухе, тяжелые и безжалостные. Моя собственность. Жестокая насмешка над тем, что она только что спасла ему жизнь.

Она видела, как его воины расходятся, бросая на нее взгляды, полные ненависти и страха. Гарт, ворча, принялся обыскивать обугленные останки ассасина, морщась от запаха горелого мяса.

Кайл не сводил с нее глаз. Его взгляд был подобен капкану. Он ждал. Ждал, что она наденет ошейник-подавитель добровольно. Ждал ее покорности.

Гнев закипал в ней, горячий и горький. Она была Пентагрой. Она только что сожгла человека дотла и разбросала его приспешников, как щенков. А теперь этот… этот зверь приказывал ей, как служанке.

Она медленно, с вызовом подняла амулет. Их взгляды встретились – ее зеленый, полный ярости, и его ледяной голубой. Она видела, как напряглись его челюсти. Он чувствовал ее гнев через связь. Чувствовал и готовился к борьбе.

Лира резким, почти грубым движением набросила цепь на шею. Холод серебра прикоснулся к коже, и знакомое, давящее ощущение пустоты накрыло ее с головой. Вихрь стихий внутри нее затих, приглушенный, загнанный в глубокую клетку. Она почувствовала себя слепой и глухой. Уязвимой. Именно этого он и добивался.

На лице Кайла промелькнуло что-то вроде удовлетворения. Он кивнул, коротко и деловито.

– Теперь вещи. Быстро.

Он не предлагал помочь. Он наблюдал, как она на автомате, с оцепеневшими от шока руками, сгребает в холщовую сумку пузырьки с травами, бинты, немного еды. Ее мир, ее уединение, ее безопасность – все это было растоптано за несколько минут.

– Гарт! – крикнул Кайл, не поворачиваясь.

Коренастый оборотень приблизился, все еще бросая на Лиру грязные взгляды. В руке он сжимал темный металлический значок, содранный с плаща ассасина. – Ничего путного, Альфа. Знак незнаком. Но оружие – эльфийское. Качественное.

Эльфийское? Лира нахмурилась. Эльфы редко вмешивались в дела людей, оборотней и ведьм. Что-то было не так. Очень не так.

Кайл тоже задумался, его лицо стало мрачным. – Хорошо. Разберемся позже. – Он посмотрел на ее сумку. – Это все?

Она кивнула, не в силах вымолвить слово.

– Тогда пошли.

Он вышел из хижины первым, не оглядываясь, уверенный, что она последует. И она последовала. Не потому, что боялась его угроз. А потому, что та самая проклятая связь тянула ее за ним, как на невидимой веревке. Разрыв даже на несколько шагов вызывал тупую, ноющую боль в груди.

Ночной воздух ударил в лицо влажным холодом. Туман редел, уступая место предрассветной серости. Лошади оборотней, могучие гнедые кони, беспокойно переступали копытами, чуя волков и запах крови.

Кайл подошел к самому крупному жеребцу и легко, несмотря на раны, вскочил в седло. Он протянул руку к Лире.

– Со мной.

Просто. Без вариантов.

Она колеблясь. Сесть с ним? Прижаться к его спине, чувствовать каждый мускул под одеждой, дышать одним воздухом?

– Я могу идти пешком, – пробормотала она.

– Не можешь, – отрезал он. – Мы будем двигаться быстро. Ты отстанешь. И мне будет больно. Не заставляй меня тащить тебя силой.

Его пальцы сжали поводья, и она почувствовала, как по связи пробежала волна его нетерпения и… чего-то еще. Смутного ожидания. Ему тоже было невыносимо это близость, но он бы скорее умер, чем признал это.

Стиснув зубы, она вложила свою руку в его. Его ладонь была обожженной, шершавой, невероятно сильной. Он рывком поднял ее, посадив перед собой в седло. Она вскрикнула от неожиданности, отшатнувшись от его груди, но пространства было катастрофически мало. Его тело окружало ее, согревало, дышало ровно и глубоко. Пахло дымом, кровью, лесом и чем-то диким, сугубо его.

Это было пыткой. И странным, предательским уютом.

– Держись, – бросил он ей в ухо коротко, и тронул коня.

Лошадь рванула с места. Лира инстинктивно вцепилась в его плащ, стараясь не прикасаться к нему лишний раз. Ветер свистел в ушах, лес мелькал по сторонам темной стеной. Сзади скакали его воины, превратившиеся в теней в предрассветных сумерках.

Она чувствовала каждое его движение, каждое напряжение мышц, управляющих лошадью. Через точку соприкосновения их тел и через эту дурацкую связь в нее текли отголоски его боли – раны давали о себе знать бешеным скачком. Но он игнорировал ее, заставлял тело подчиняться.

Проскакав так с полчаса, они свернули с тропы и углубились в гущу леса. Здесь пришлось замедлиться. Ветви хлестали их по лицам.

Внезапно Кайл натянул поводья, заставив коня остановиться. Он замер, прислушиваясь. Его спина напряглась.

– Что? – прошептала Лира, сама не зная почему.

– Тише, – его голос был беззвучным шепотом. Он медленно повернул голову, всматриваясь в чащу справа. – Чувствуешь?

Она попыталась. Но амулет глушил все. Она лишь чувствовала его настороженность, острую, как игла, через связь.

– Нет, – выдохнула она с досадой.

– Кто-то идет по следу, – он повернулся к своим людям, жестом показывая: тишина и готовность.

Все замерли. Слышен был лишь храп лошадей да шелест листьев.

И тогда она почувствовала. Не магией. Животным инстинктом. Холодок по спине. Ощущение, что за ними наблюдают.

Из-за деревьев, бесшумно, выплыла высокая фигура в плаще цвета мха. Его лицо скрывал капюшон, но из-под него виднелся длинный лук и колчан за спиной. Он остановился, не делая резких движений.

Кайл выдохнул, и напряжение слегка спало, но не исчезло полностью.

– Рохан, – произнес он громко, но без дружелюбия. – Ты далеко от своих границ, следопыт.

Эльф? Лира присмотрелась. Да, это был эльф. Его осанка, изящество выдали его.

Эльф медленно откинул капюшон, открыв аристократичные, холодные черты лица и светлые, почти бесцветные глаза. Его взгляд скользнул по Кайлу, по Лире, сидящей у него в седле, и на мгновение задержался на ее амулете.

– Кайл из Ночной Гривы, – его голос был мелодичным, но лишенным тепла. – Меня прислали узнать, почему на нашей земле пахнет темной магией и… жареным мясом. – Его взгляд стал тяжелее. – И почему за тобой охотятся ассасины Тени, нанятые из вашего же мира.

– Решай свои проблемы сам, эльф, – рыкнул Гарт сзади. – Наша с тобой сделка не касалась этого.

Рохан проигнорировал его, глядя только на Кайла.

– Они шли за тобой? Или за ней? – он едва заметно кивнул на Лиру.

Кайл не ответил прямо. – Это не твое дело.

– Все, что угрожает лесу, – мое дело, – мягко парировал эльф. – Всплеск силы, который мы почуяли… он был неестественным. Опасным. – Его глаза снова уперлись в Лиру, и в них мелькнуло что-то вроде любопытства и предостережения. – Будь осторожен, Альфа. Некоторые силы приносят не победу, а гибель. Даже тем, кто считает, что приручил их.

Он сделал шаг назад, растворяясь в тени деревьев.

– След за тобой чист. Я позаботился. Но это ненадолго.

И он исчез так же бесшумно, как и появился.

Кайл сидел неподвижно еще несколько секунд, его лицо было мрачным.

– Эльфы, – с ненавистью выдохнул Гарт. – Любят загадки загадывать.

– Он был прав насчет одного, – тихо сказал Кайл, глядя в спину убежавшему эльфу. – Нам не уйти. Они уже знают, куда мы идем.

Он резко развернул коня.

– Меняем направление. Не к долине. К Логову.

Гарт и другие переглянулись с явным беспокойством.

– Но, Альфа… Логово… Оно же…

– Я знаю, что оно значит! – рявкнул Кайл, и в его голосе впервые прорвалось напряжение. – Но другого выхода нет. Только там мы сможем укрыться от этого. – Он имел в виду не только погоню. Он имел в виду ее. – И только там мы получим ответы.

Он посмотрел на Лиру, сидевшую перед ним. Его взгляд был сложным – ненависть, ответственность, желание и та самая неизбежность, что свела их вместе.

– Держись крепче, ведьма, – прошептал он так, что слышала только она. – Дальше будет только хуже.

И он снова погнал коня вперед, унося ее в самое сердце своих владений. И в самое сердце надвигающейся бури.

Лошадь рванула под ними, и Лира вжалась в седло, чувствуя, как каждое ее движение отзывается эхом в его теле, а его – в ее. Эта связь была пыткой, тонкой иглой, вонзающейся в самое нутро. Она ненавидела его за властность, за то, что он заставил ее надеть этот проклятый амулет, как надеть намордник на дикого зверя. Но больше всего она ненавидела себя за предательское чувство… правильности. За то, что его спина, к которой она вынуждена была прижиматься, казалась единственной твердой вещью в этом рушащемся мире.

Они мчались, меняя направление, петляя по густому лесу, пока солнце не начало подниматься выше, отбрасывая длинные, косые тени. Воздух становился все холоднее, а местность – более дикой и неприступной. Скалистые уступы , поросшие мхом, сменялись глубокими оврагами.

Наконец, Кайл снова замедлил ход. Они оказались перед узким, почти незаметным проходом между двумя исполинскими каменными плитами, поросшими колючим кустарником. Место выглядело заброшенным и негостеприимным.

– Следы, – сдавленно произнес Гарт, указывая на свежие, но уже запутанные отпечатки у входа. – Кто-то пытался замести, но сделал это грубо. Не наши.

Кайл лишь мрачно кивнул, спешился и протянул руку, чтобы помочь слезть Лире. Она проигнорировала его помощь, неуклюже сползла с коня сама, едва не падая от онемевших ног. Его губы плотно сжались, но он ничего не сказал, лишь развернулся к скале.

Он подошел к, казалось бы, случайному выступу и надавил на него не пальцами, а когтями, которые на мгновение проступили сквозь кожу его рук. Раздался глухой скрежет, и часть каменной стены бесшумно отъехала в сторону, открывая темный, зевющий проход. Пахло сыростью, сталью и волком.

– Входи, – приказал он Лире, пропуская ее вперед. Его взгляд говорил: «попробуй не послушаться».

Она переступила порог, и тьма поглотила ее. За ней последовали остальные, и камень снова закрылся, отрезав внешний мир.

Внутри было тесно и темно. Тоннель шел вниз, вырубленный в скале. Слышалось лишь эхо их шагов и тяжелое дыхание оборотней. Лира чувствовала, как на нее давит не только мрак, но и их ненавидящие взгляды, упертые ей в спину.

Внезапно впереди замерцал свет. Факелы. Тоннель расширился, превратившись в просторный пещерный зал с высоким потолком. И здесь их ждали.

Десять, может, пятнадцать фигур. Мужчины и женщины с суровыми лицами и уставшими глазами. Они замерли, увидев своего Альфу живым, и на мгновение в их глазах вспыхнула надежда. Но тут же их взгляды упали на Лиру, и надежда сменилась на настороженность и враждебность.

Из толпы вышла высокая женщина с седыми, заплетенными в косы волосами и умными, пронзительными глазами. На ее лице читалась безмерная усталость и ответственность.

– Кайл, – ее голос дрогнул от облегчения. – Мы уже думали…

– Лора, – он кивнул ей, и в его обращении сквозь альфовскую суровость пробилось что-то вроде уважения. Его Бета. – Я вернулся.

– С пополнением, я вижу, – ее взгляд скользнул по Лире, оценивающе и холодно. – Ведьма? В нашем Логове? Ты объяснишь это?

– Она исцелила меня, – коротко бросил Кайл, и по толпе прошел гул недоумения. – И она… – он запнулся, и Лира почувствовала, как по связи пробежала волна его отвращения к тому, что он должен сказать, – она под моей защитой. Пока что.

– Защитой? – из толпы вышел молодой оборотень с перевязанной рукой. Его лицо исказила ненависть. – Это одна из них, Кайл! Они убили Торана! Они отравили наши земли! А ты приводишь эту змею в наше логово!

Ропот согласия прошел по залу. Напряжение нарастало, воздух зарядился злобой.

– Тихо, Лир! – рыкнула Лора, но было уже поздно.

Лира почувствовала, как ее амулет стал ледяным. Связь с Кайлом дернулась, передавая его ярость и попытку контроля. Но она тоже устала. Устала от страха, от ненависти, от этих взглядов.

– Я не трогала ваши земли, – тихо, но четко сказала она, и все взгляды впились в нее. – Я никого не убивала.

– Врешь! – закричал Лир, делая шаг вперед. Его когти уже вылезли наружу. – Все вы одинаковые!

Кайл двинулся, чтобы встать между ними, но было уже поздно. Ярость и страх Лиры, долго копившиеся под гнетом амулета, прорвались наружу. Она не использовала магию. Она просто посмотрела на него.

И ее глаза… ее обычно зеленые глаза вспыхнули. На секунду, менее чем на мгновение, в них вспыхнули отголоски всех пяти стихий – багровая вспышка огня, синева воды, зелень земли, серебро воздуха и чернота пустоты. Это было непроизвольно. Это было отражением ее истинной сути, которую не мог полностью скрыть даже амулет.

Лир отпрянул, как от удара, сдавленно ахнув. По залу прошел шепот ужаса. Они видели. Все видели.

Кайл воспользовался моментом шока. Он шагнул вперед, и его альфовская аура обрушилась на зал, заставляя всех, включая Лиру, съежиться.

– ДОВОЛЬНО! – его голос грохнул, как удар грома, отражаясь от стен. – Следующему, кто посмотрит на нее с угрозой, я лично вырву глотку. Она здесь по моей воле. И пока я ваш Альфа, моя воля – закон. Понятно?

Молчание. Гневное, уступчивое, но молчание.

Лора смотрела на Кайла, а потом на Лиру с новым, глубоким пониманием. Она что-то поняла. Что-то, что заставило ее побледнеть.

– Кайл… – она начала осторожно. – То, что я чувствую между вами… это…

– Не сейчас, Лора, – резко оборвал он ее, но было уже поздно.

Лир, все еще дрожа от увиденного, выпрямился. Его глаза были полены не только ненавистью, но и предательством.

– Так вот в чем дело, – прошипел он. – Она опутала тебя не магией. Она… твоя Пара? – Он выдохнул это слово с таким отвращением, что оно прозвучало хуже любого оскорбления.

Тишина в пещере стала абсолютной, звенящей. Все смотрели на Кайла, ожидая ответа. Ожидая, что он назовет это ложью.

Но он молчал. Его молчание было красноречивее любых слов.

И тогда Лир плюнул на пол прямо перед ногами Кайла.

– Тогда ты нам не Альфа, – заявил он, и его голос дрожал от ярости. – Ты предатель, спящий с врагом.

Он резко развернулся и пошел прочь из зала, увлекая за собой нескольких других молодых и ярых. Раскол был неизбежен. И он только что начался.

Кайл стоял, сжав кулаки, его спина была напряжена до предела. Он чувствовал на себе взгляды оставшихся – полные смятения, страха, разочарования.

Лора подошла к нему ближе.

– Кайл, что ты наделал? – прошептала она, и в ее голосе была не злоба, а отчаяние.

Он обернулся к Лире. Его взгляд был адом из ярости, боли и той самой связи, что сжигала его изнутри.

– Я спас нам жизнь, – прохрипел он. – А теперь отведи ее в старые кладовые. И поставь у входа охрану. Настоящую.

Он имел в виду не защиту от внешних угроз. Он имел в виду защиту от своей же стаи.

Лира поняла это. И впервые за этот долгий день по-настоящему испугалась не за свою жизнь, а за то, во что он ее втянул. И во что она втянула его.

Лора кивнула, ее лицо стало маской служебного рвения, но в глазах читалась тревога. Она взяла Лиру за локоть – жест не грубый, но не допускающий возражений.

– Идем, – коротко бросила она и повела ее вглубь пещеры, прочь от осуждающих взглядов и тяжелого молчания.

Кайл не смотрел им вслед. Он повернулся к оставшимся членам стаи, его спина, прямая и непоколебимая, была обращена к Лире. Он начинал ту работу, ради которой вернулся – работу Альфы, пытающегося скрепить разваливающийся мир. Работа, которую ее присутствие лишь усложняла.

Лора вела ее по узким, слабо освещенным туннелям. Воздух становился все более спертым и холодным. Слышались отголоски голосов, плач ребенка, металлический лязг – жизнь логова, кипящая в каменных стенах. Но по мере их продвижения звуки стихали, уступая место тишине и запаху пыли.

Наконец они остановились перед массивной деревянной дверью, окованной почерневшим от времени железом. Лора достала ключ и с скрипом отперла тяжелый замок.

– Здесь, – она отворила дверь, пропуская Лиру внутрь.

Это была не комната, а каменный мешок. Небольшое помещение с голыми стенами, без окон. В углу – грубые деревянные нары, застеленные потертым одеялом. Железное кольцо для факела на стене. И больше ничего. Ни стула, ни стола, ни очага.

Кладовые. Склад для ненужных вещей. Или для нежеланных гостей.

– Тебе принесут еду и воду, – голос Лоры был ровным, без эмоций. Она стояла в дверях, блокируя выход. – Не пытайся ничего делать. Амулет… он подавляет, но не слеп полностью. Мы почувствуем, если ты сорвешь его.

Лира молча кивнула, обхватив себя руками. Холод камня проникал сквозь тонкую ткань ее платья.

Лора внимательно посмотрела на нее, и в ее взгляде на мгновение мелькнуло что-то, кроме ненависти. Любопытство? Сожаление?

– Он прав, – вдруг тихо сказала Бета. – Ты спасла ему жизнь. Я чувствую свежесть ран под шрамами. Раны, которые должны были быть смертельными. – Она сделала паузу. – За это тебе… благодарность. Но благодарности мало, чтобы стереть страх. Или боль.

Она вышла, и дверь с грохотом захлопнулась. Лира услышала, как ключ поворачивается в замке, и скрежет железной задвижки, падающей на место снаружи.

Она была в заточении.

Одиночество накатило на нее волной, холодной и липкой. Она медленно опустилась на нары, сжавшись в комок. Амулет давил на грудь, напоминая о своей предательской работе. Она была отрезана от мира, от стихий, от самой себя. Здесь, в глубине скалы, она едва чувствовала шепот Земли. Все остальное было мертвой, безмолвной пустотой.

Она закрыла глаза, пытаясь загнать обратно предательские слезы. Она не плакала. Она злилась. Злилась на Кайла, на его стаю, на ассасинов, на старуху Морванну, которая, должно быть, знала, во что все это выльется. Злилась на эту дурацкую Связь, которая тянула ее к нему даже сейчас, сквозь камень и железо.

Она чувствовала его. Где-то там. Яростный, напряженный узел энергии. Его боль, его гнев, его тяжелая, давящая ответственность. Он был как гроза, запертая в стенах логова. И часть этой грозы была теперь в ней.

Время тянулось мучительно медленно. Она не знала, сколько прошло – час, два? – когда снаружи послышались шаги. Не тяжелая поступь воина, а легкие, почти крадущиеся. Задвижка скрипнула, дверь приоткрылась.

В проеме стояла девочка лет десяти, худая, с большими испуганными глазами. В ее руках был деревянный поднос с миской дымящейся похлебки и кружкой воды.

– Тебе… тебе еду, – прошептала она, не решаясь переступить порог.

Лира выпрямилась, стараясь выглядеть менее угрожающе. – Спасибо.

Девочка вошла, поставила поднос на пол и метнулась назад к двери, как птенец.

– Подожди, – мягко сказала Лира. – Как тебя зовут?

– Элси, – прошептала девочка, замирая у выхода.

– Элси, что здесь происходит? Почему все так… напуганы?

Девочка потупила взгляд. – Говорят, ведьмы насмотрят порчу. Что из-за них вода в ручье горчит, а дети болеют. А еще… – она замялась, – еще говорят, что наш Альфа… что он…

Она не смогла договорить, но Лира поняла. Слухи расползались быстрее чумы.

– Я не приносила сюда порчу, – тихо сказала Лира. – Я пыталась помочь.

Элси посмотрела на нее с наивным любопытством. – Правда, что ты можешь… делать огонь из воздуха?

Внезапно снаружи раздался грубый окрик: – Элси! Прочь от нее!

Девочка вздрогнула и выскочила из камеры, как ошпаренная. Дверь снова захлопнулась.

Лира осталась одна с миской безвкусной похлебки и нарастающим чувством безысходности.

Еще через несколько часов шаги повторились. На этот раз тяжелые, уверенные. Ключ повернулся в замке, и в проеме возник Кайл.

Он выглядел еще более измотанным, чем прежде. Тени под глазами, напряженные линии вокруг рта. На нем было чистая рубаха, но он движется немного скованно – раны давали о себе знать.

Он вошел, закрыл за собой дверь и прислонился к ней, скрестив руки на груди. Его взгляд, тяжелый и оценивающий, скользнул по ней, по нетронутой еде, по голым стенам.

– Тебя не устроило угощение? – в его голосе звучала усталая насмешка.

– Я не голодна, – ответила она, отводя взгляд.

Он фыркнул. – От голода еще никто не умирал. От глупости – да. – Он оттолкнулся от двери и сделал шаг внутрь. Камера сразу же показалась еще теснее. – Нам нужно поговорить.

– О чем? О том, как ты меня здесь запер? Или о том, что твоя стая вот-вот взбунтуется?

– О том, как нам выжить, – резко парировал он. – Твоё небольшое шоу фейерверков у хижины и здесь, в зале, не остался незамеченным. Следопыты доложили – к границам наших земель стягиваются силы. Магической гильдии. И не только.

Лира похолодела. Гильдия. Они узнали о Пентагре.

– Они идут за мной, – прошептала она.

– Они идут за нами, – поправил он мрачно. – Ты думаешь, они поверят, что я, Альфа Ночной Гривы, просто приютил у себя самую опасную ведьму за последние века из доброты душевной? Они решат, что я хочу использовать тебя. Как оружие.

– А ты разве нет? – вырвалось у нее с вызовом.

Он приблизился так быстро, что она не успела среагировать. Его пальцы впились ей в подбородок, заставляя поднять голову. Его прикосновение обжигало.

– Не смей, – прошипел он, и его глаза светились тусклым янтарным светом. – Не смей думать, что я хоть на секунду хочу этой… этой связи. Этой силы. Ты – проклятие, свалившееся на мою голову. Ты расколола мою стаю накануне войны. Ты…

Он остановился, его грудь вздымалась. Он чувствовал то же, что и она – этот магнит, это тяготение, эту боль от попытки отстраниться. Его пальцы на ее подбородке дрожали.

Лира не отводила взгляда. – Тогда отпусти меня. Дай мне уйти.

– Я не могу, – это прозвучало почти как стон. Он отпустил ее и отошел, проводя рукой по лицу. – Эта связь… если ты уйдешь слишком далеко… это убьет нас обоих. Или сведет с ума. Разве ты не чувствуешь?

Она чувствовала. Постоянную, ноющую пустоту, когда он уходил. И болезненное, оглушающее наполнение, когда он был рядом.

– Что же нам делать? – прошептала она, и в ее голосе впервые прозвучало отчаяние.

Он посмотрел на нее, и его взгляд стал немного менее жестким.

– Мы выживаем. Ты остаешься здесь. Под замком. Для твоей же безопасности и для… спокойствия стаи. А я… – он усмехнулся, – я попытаюсь убедить своих людей не разорвать тебя на куски, а заодно подготовить оборону против твоих бывших друзей.

– Они мне не друзья! – вспыхнула она.

– Для меня это не имеет значения, – холодно ответил он. – Для них ты либо оружие, либо угроза. И я пока не решил, что ты для нас.

Он повернулся, чтобы уйти.

– Кайл, – окликнула она его.

Он обернулся.

– Амулет… Сними его. Хотя бы на минуту. Я… я не могу дышать.

Он смотрел на нее долго и пристально. Потом медленно покачал головой.

– Нет. Не здесь. Не сейчас. – Его взгляд упал на дверь, за которой была его стая, его ответственность. – Ты и так уже наделала достаточно шума.

И он вышел, снова задвинув засов. Лира осталась одна в тишине, с давящей тяжестью серебра на шее и гнетущим осознанием: ее сила, ее дар, все, что она есть – стало ее тюрьмой. И тюремщиком был единственный, кто мог ее понять.

Время в каменном мешке текло по-иному. Без света, без звуков, оно растягивалось в тягучую, липкую паутину. Лира сидела на нарах, поджав ноги, и пыталась дышать глубже, пробиваясь сквозь давящую хватку амулета. Она чувствовала его – Кайла. То отдаляющегося, то приближающегося. Всплески его ярости, как удары молота о наковальню, когда он имел дело с непокорными членами стаи. Глухую, постоянную боль от ран. И что-то еще… тяжелое, неподъемное бремя, что он нес на своих плечах.

Она почти задремала, когда дверь снова скрипнула. Она вздрогнула, ожидая увидеть Кайла или Лору с очередной порцией безвкусной похлебки.

Но в проеме стояла Элси. Девочка выглядела еще более испуганной, чем в прошлый раз. Она держала в руках не еду, а глиняный кувшин с водой и сверток из грубой ткани.

– Тетя Лора сказала, чтобы я принесла тебе это, – прошептала она, заходя внутрь и ставя кувшин на пол. – И… и чтобы никому не говорила.

Она развернула ткань. Внутри лежали свежие коренья окопника, пучок сушеного зверобоя и чистая тряпица. Лекарство для обработки ран.

Лира посмотрела на девочку с удивлением. – Для кого это?

Элси потупилась. – Для Альфы. Он… он не велит тревожить целительницу. Говорит, что свои раны заживут сами. Но тетя Лора сказала, что… что если ты действительно помогала ему, то поможешь и сейчас.

В ее голосе сквозил вызов, детская попытка быть храброй. Лира почувствовала что-то вроде тепла в своей ледяной изоляции. Не все здесь видели в ней только монстра.

– Спасибо, Элси, – тихо сказала она. – Скажи Лоре… скажи, что я сделаю, что смогу.

Девочка кивнула и выскользнула наружу, оставив дверь приоткрытой. Снаружи доносились приглушенные голоса, звуки жизни логова, которые стали громче.

И среди них – резкий, знакомый голос Гарта.

– …дольше ждать нельзя! Каждый день, что она здесь, мы слабеем! Эльфы шныряют у границ, маги собирают силы! А он что делает? Торчит у ее двери, как привязанный!

Кто-то пытался что-то сказать, но Гарт перебил:

– Связь или нет, он ослеп! Она его опутала! Я чувствую, как она тянет из него силы, как пиявка! Мы должны действовать, пока не поздно!

Лира замерла, сердце заколотилось. Заговор зрел прямо у нее под носом.

Шаги затихли, удаляясь. Она сидела, прислушиваясь к стуку собственного сердца, к далекому эху ярости Гарта, которое, казалось, висело в воздухе.

И тут она почувствовала его. Приближающегося. Быстро. Его присутствие в ее сознании росло, как надвигающаяся гроза – ярость, боль, усталость. И нечто темное, опасное.

Дверь распахнулась с такой силой, что она ударилась о каменную стену. В проеме стоял Кайл. Его рубаха была снова в пятнах крови – свежих, – лицо искажено гримасой гнева. От него буквально исходил жар.

– Доволен? – выдохнула Лира, отступая к дальней стене.

Он вошел, захлопнул дверь и навалился на нее спиной, словно пытаясь удержать весь мир снаружи. Его дыхание было прерывистым.

– Ты слышала? – его голос был низким, хриплым от сдерживаемой ярости.

Она кивнула, не в силах вымолвить слово.

– Гарт и его прихвостни. Они… – он замялся, сжав кулаки, – они напали на патруль у восточного рубежа. На свой же патруль. Убили двух своих, чтобы сорвать переговоры с кланом Седых Холмов. Чтобы спровоцировать войну и выставить меня слабым лидером.

Ужас сковал Лиру. Он дошел до того, чтобы убивать своих?

– И что ты сделал? – прошептала она.

Он горько усмехнулся. – Что сделал? Схватил его за горло. Чуть не придушил. А потом… потом отпустил.

– Отпустил? Почему?

– Потому что он мой Брат! – грохнул он, и его голос сорвался. Он ударил кулаком по каменной стене, и Лира почувствовала отголосок этой боли в собственных костях. – Потому что его брат погиб от рук твоих сородичей! Потому что он в горе и ярости! И потому что… – он обернулся к ней, и в его глазах бушевала буря, – потому что если я убью его, стая расколется окончательно. И мы все умрем.

Он тяжело дышал, его рана на груди проступила свежим алым пятном на рубахе. Он был на грани. На грани контроля, на грани сил.

Лира смотрела на него. На этого могущественного, яростного Альфу, разрывающегося изнутри. И впервые не видела в нем только тюремщика. Она видела человека, несущего непосильную ношу. Как и она.

Ее собственный гнев утих, сменившись странным, щемящим чувством.

– Сядь, – тихо сказала она.

Он посмотрел на нее с подозрением. – Что?

– Сядь, – повторила она, указывая на нары. – Твоя рана открылась.

– Не важно, – отмахнулся он, но его тело внезапно дрогнуло от слабости, и он едва удержался на ногах.

Он чертыхнулся, но опустился на деревянный настил, сгорбившись, уткнув лицо в руки. Он выглядел… сломленным. Не физически, а душевно.

Лира медленно приблизилась. Она взяла кувшин с водой, тряпицу и коренья, что принесла Элси. Она смочила тряпку и, не говоря ни слова, прикоснулась к его окровавленному плечу.

Он вздрогнул, как от ожога, и его рука молниеносно сжала ее запястье. Его взгляд, горящий и дикий, впился в нее.

– Что ты задумала, ведьма? – прошипел он.

– Я задумала перестать быть обузой, – тихо ответила она, не отводя взгляда. – Если уж мне суждено быть здесь, то я буду полезна. Хотя бы как целительница.

Он смотрел на нее, его пальцы все еще сжимали ее руку, но уже не так больно. Через связь лилась смутная волна… недоверия, но и голода. Голода по простому человеческому прикосновению, без ненависти и страха.

Он медленно отпустил ее руку.

Лира принялась обрабатывать рану. Ее движения были уверенными, точными. Она чувствовала, как напряжены его мускулы под кожей, как он заставляет себя не отшатнуться от каждого прикосновения. Она чувствовала его боль – и физическую, и душевную – как свою собственную.

– Они не понимают, – вдруг хрипло произнес он, глядя в стену перед собой. – Они не понимают, что эта связь… она не про слабость. Она про…

– Про ответственность, – закончила за него Лира, накладывая размятый корень окопника на рану. – Про то, что ты должен быть сильным за двоих. Даже если один из этих двоих – твой враг.

Он обернулся и посмотрел на нее с новым, изумленным выражением. Он не ожидал, что она поймет.

И в этот момент, в тишине каменной камеры, что-то переменилось. Связь между ними, обычно болезненная и натянутая, внезапно… утихла. Не исчезла, нет. Она стала тише, теплее. Как будто два бьющихся в агонии сердца нашли на мгновение общий ритм.

Лира закончила перевязку и отступила. Его рана была чистой, кровотечение остановилось.

Кайл сидел неподвижно, его взгляд был прикован к ней.

– Сними амулет, – неожиданно сказал он. Его голос был тихим, но твердым.

Лира замерла. – Что?

– Я сказал, сними его. Здесь. Сейчас. – Он поднялся, его фигура заполнила собой пространство камеры. – Я должен знать. Должен видеть, с чем имею дело. Без этой железной клетки.

Сердце Лиры заколотилось. Страх и дикая, запретная надежда вспыхнули в ней.

– А твоя стая? Они почувствуют…

– Лора стоит на страже. Никто не войдет. – Он сделал шаг ближе. – Сними.

Его воля подпирала ее, усиленная связью. Это был не приказ Альфы. Это была просьба… нет, потребность. Потребность увидеть ее настоящую.

Дрожащими пальцами Лира дотронулась до холодного серебра на своей шее. Замок щелкнул. Она сняла цепь.

И мир взорвался.

Вихрь стихий, так долго сжатый и приглушенный, вырвался на свободу с ликующим, сокрушительным ревом. Воздух в камере завихрился, заставляя пламя факела плясать бешеный танец. Влага на стенах сконденсировалась в миллиарды сверкающих капель. Камень под ногами мягко загудел. А она… она засветилась изнутри мягким, переливчатым светом.

Она стояла, откинув голову, вдыхая полной грудью, и ее глаза, когда она открыла их, сияли всеми пятью цветами стихий.

Кайл смотрел на нее, не отрываясь. Его собственные глаза светились янтарным в ответ. На его лице не было страха или ненависти. Было… потрясение. Признание силы. И что-то еще, темное и животное – влечение, столь же непреодолимое, как и сама связь.

– Вот кто ты есть, – прошептал он, и его голос звучал хрипло. – Вот что они хотят заполучит. Или уничтожить.

Он протянул руку, не чтобы схватить, а чтобы… прикоснуться. Прикоснуться к силе, к свету, к самой сути ее.

Но в этот миг снаружи раздался оглушительный крик – не человеческий, а звериный, полный боли и ярости. И следом – пронзительный, испуганный крик. Крик Элси.

Связь между ними дернулась, как живая, передавая всплеск чужой, агрессивной магии.

Кайл застыл, его рука повисла в воздухе. Его лицо исказилось.

– Нет… – выдохнул он. – Они уже здесь.

Свет внутри Лиры погас, сменившись ледяным ужасом. Вихрь стихий схлопнулся, оставив после себя лишь звон в ушах и давящую пустоту. Она инстинктивно рванулась к амулету, валявшемуся на полу, но Кайл был быстрее.

– Нет времени! – его голос прозвучал как удар хлыста. Он схватил ее за руку, его пальцы обжигающе горячие. – Они уже внутри! Маскировались, ждали!

Снаружи мир взорвался хаосом. Звенящий гул магии, смешанный с рыками ярости и криками боли. Деревянная дверь задрожала от удара – не физического, а энергетического, заставляя каменную пыль сыпаться со свода.

Кайл отшвырнул Лиру за спину, в самый дальний угол камеры, прикрыв ее своим телом. Его глаза светились диким янтарным светом, когти уже прорезали кожу на руках.

– Что бы ни случилось, не выходи! – проревел он ей через плечо.

Дверь с грохотом распахнулась. В проеме стояла не фигура в плаще, а сгусток искаженного, пульсирующего магией воздуха. Искатель. Специалист Гильдии по охоте на ведьм. Его лицо было скрыто за светящимися рунами, плывущими в воздухе перед ним.

– Отдай ее, оборотень, – раздался безжизненный, многоголосый скрежет. – Она не твоя. Она принадлежит Гильдии.

– На моей земле все принадлежит мне! – рыкнул Кайл и рванулся вперед.

Он не успел сделать и шага. Руны вспыхнули, и невидимый кувалдой удар швырнул его против стены. Камень треснул. Кайл осел на колено, изо рта брызнула кровь. Его только что залеченная рана снова разошлась, проступая алым на повязке.

Искатель парил в дверном проеме. – Последний шанс. Не заставляй меня стирать с лица земли твое жалкое логово.

Лира видела, как Кайл пытается подняться, как его тело сводит от боли и ярости. Она видела его унижение. И ее собственный страх вдруг сменился чем-то иным. Чем-то холодным и яростным.

Она вышла из-за его спины.

– Ты звал меня? – ее голос прозвучал странно спокойно в грохоте битвы.

Искатель повернулся к ней, руны закружились быстрее. – Пентагра. Иди с миром. Не заставляй нас применять силу.

Кайл пытался встать, схватить ее, но его тело не слушалось. – Лира, нет! Он…

– Я знаю, – она не оборачивалась. Она смотрела на Искателя. И смотрела не глазами – она смотрела силой. Сквозь подавляющую ауру амулета, который все еще лежал на полу, она чувствовала нити магии, сплетенные в клубок перед ней. Воду в воздухе, камень под ногами, дыхание огня в факелах.

Она была слаба. Без амулета ее сила рвалась бы наружу водопадом, но сейчас это был лишь тонкий, едва заметный ручеек. Но и этого было достаточно.

Она не стала атаковать. Она коснулась.

Ее сознание, обостренное страхом и яростью, скользнуло по сложному плетению заклинания Искателя. Она нашла слабое место – крошечный изъян в потоке силы, поддерживающей руны.

Она не стала рвать или ломать. Она просто… дернула за ниточку.

Руны перед лицом Искателя мигнули, исказились и с оглушительным хлопком рассеялись. Он отшатнулся, издав звук, похожий на помехи – его магия на мгновение вышла из-под контроля.

Этой секунды хватило Кайлу.

Он поднялся не как человек. Он поднялся как зверь. Его трансформация была не полной, но ужасающей – когти, клыки, глаза, пылающие чистой местью. Он рванулся вперед и вонзился в Искателя не магией, а плотью и сталью.

Раздался душераздирающий крик. Крикъ плоти, рвущейся под когтями.

Лира стояла, дрожа, наблюдая, как два мира – магия и чистая ярость – столкнулись в смертельной схватке перед ней. Она чувствовала каждый вздох Кайла, каждую каплю его боли через связь. И чувствовала нечто новое – его дикое, неконтролируемое удовлетворение от мести.

Внезапно с другого конца туннеля донесся новый взрыв. Крики оборотней, взрывчатый смех другой магии. Их было больше. Не один Искатель.

Кайл отшвырнул обезображенное тело от себя и обернулся к Лире. Его грудь была залита кровью – чужой и его собственной. Его глаза встретились с ее.

И в них не было ни ненависти, ни страха. Было лишь одно – решимость.

– Они идут сюда, – хрипло выдохнул он. – Их много. – Он посмотрел на амулет на полу, потом на нее. – Надень.

Лира покачала головой, отступая. – Нет! Я могу помочь! Я могу бороться!

– И стать тем, кем они тебя считают? Оружием? – он схватил амулет с пола и сунул ей в руки. Его пальцы обожгли ее. – Нет. Ты будешь жить. – Он посмотрел на дверь, откуда доносились все ближе звуки боя. – Есть другой выход. Потайной туннель. Ведет на поверхность, в чащу.

– Я не оставлю тебя! – выкрикнула она, и это была не просто бравада. Связь рвалась от мысли о разлуке.

– Ты оставишь! – его рык прозвучал прямо у нее в голове, усиленный связью и его волей Альфы. – Это приказ! Ты должна жить! Пока ты жива… пока мы живы… у моей стаи есть шанс! Теперь беги!

Он оттолкнул ее к задней стене камеры, к едва заметной щели в камне, и с силой надавил на скрытый механизм. Камень с скрежетом отъехал, открывая темную, узкую щель.

– Иди! – он повернулся к входу, готовясь встретить новую волну атаки. Его спина, израненная, но непоколебимая, была последним, что она видела.

Боль от предстоящей разлуки была физической, рвущей сердце пополам. Но его воля, переданная через связь, была сильнее. Он заставлял ее уйти.

Сжав амулет в руке, она нырнула в темноту. Камень захлопнулся за ее спиной, отрезая свет, звуки боя и его присутствие.

Она осталась одна в полной, давящей тишине. И только ледяная, все нарастающая боль в груди говорила ей, что он еще жив. И что он сражается.

Ради нее.

Темнота. Абсолютная, густая, давящая. Лира стояла, прислонившись к холодному камню, и пыталась перевести дух. Боль от разрыва связи была острой, физической, как будто у нее вырвали кусок плоти. Она слышала сквозь толщу скалы приглушенные звуки битвы – взрывы, рыки, крики. Каждый звук отзывался в ней эхом агонии.

Он там. Один.

Мысль жгла сильнее любой магии. Она сжала амулет в руке. Холодное серебро впивалось в ладонь. Он хотел, чтобы она сбежала. Спаслась. Спряталась.

Нет.

Слово родилось не в голове, а в самой глубине ее существа, в том месте, где бушевала связь, теперь истерзанная и окровавленная. Она не могла уйти. Не теперь, когда видела его не только Альфой, но и человеком. Не после того, как он принял ее силу, пусть и на мгновение.

Она судорожно надела амулет. Цепь щелкнула, и знакомая, удушающая пустота накрыла ее. Но на этот раз она не чувствовала себя беспомощной. Она чувствовала ярость. Чистую, неразбавленную ярость.

Она повернулась и побежала по узкому туннелю, нащупывая путь в темноте. Камень осыпался под ее пальцами, но она шла вперед, движимая одним порывом – вернуться. Вернуться к нему.

Туннель шел вверх, извиваясь и петляя. Воздух становился свежее. Впереди забрезжил слабый свет – лунный, пробивающийся через заросшую решетку.

Лира отшатнулась, услышав снаружи голоса. Не оборотней. Чужие, размеренные, полные уверенности.

– …подземный ход должен быть где-то здесь. Искатель сигналил отсюда.

– Осмотрите периметр. Она не могла уйти далеко. Без подавителя ее сила светится, как маяк.

Они ждали ее. Перекрыли выход.

Сердце ее упало. Она застряла. Впереди – враги, сзади – битва, в которой гибнет он.

Отчаяние снова попыталось сжать ее горло. Но потом она почувствовала это. Слабый, едва уловимый толчок по связи. Боль. Его боль. Но не физическую. Боль потери, ярость, смешанную с… с облегчением? Он чувствовал, что она ушла. И был рад этому. Он готовился к концу.

Этот толчок переполнил чашу ее терпения. Нет. НЕТ.

Она рванула с шеи амулет. Серебряная цепь порвалась, и печать с громким щелчком отскочила в темноту.

И сила хлынула. Не водопадом, а сокрушительным цунами.

Ее не нужно было призывать. Она просто была. Воздух в туннеле завизжал, закручиваясь в смерче. Стены задрожали, и с потолка посыпались камни. Земля под ногами вздыбилась.

Лира не думала. Она чувствовала. Чувствовала каждого мага снаружи – их ничтожные, упорядоченные искры силы на фоне ее бури. Чувствовала камень над головой. Чувствовала воду в корнях деревьев.

Она не стала целиться. Она просто толкнула.

Земля перед выходом из туннеля взорвалась. Не взрывом магии, а чистой силой стихии. Камни размером с телегу взлетели в воздух, смешались с вырванными с корнем деревьями и обрушились на группу магов, ожидавших снаружи. Раздались короткие, оборванные крики, затем тишина.

Лира вышла на поверхность. Ее волосы развевались в созданном ею же ветре, глаза полыхали всеми цветами хаоса. Она не видела лунного света. Она видела мир как переплетение энергий, нитей, которые она могла рвать и ткать заново.

Она повернулась к логову. К нему.

И пошла.

Она не бежала. Она шла, и земля содрогалась под ее ногами. Каждый ее шаг был ударом грома. Раны на ее руках, полученные в узком туннеле, затягивались сами собой, кожа под ними светилась мягким светом.

Маги, осаждавшие главный вход, увидели ее. Увидели и остановились в ужасе. Это была не ведьма. Это была стихия, принявшая человеческий облик.

Они подняли руки, щиты из чистого света вспыхнули перед ними. Заклинания полетели в нее – копья льда, молнии, сгустки тьмы.

Лира даже не замедлила шаг. Она махнула рукой, и воздух перед ней сгустился в непробиваемую стену. Заклинания разбивались о нее, как стеклянные шары. Она махнула другой рукой, и земля под ногами магов превратилась в зыбучий песок, поглощая их с тихим, ужасным хлюпаньем.

Она была неумолима. Она была возмездием.

Она вошла в главный зал логова.

Картина была адской. Тела. Оборотни и маги. Воздух был густ от запаха крови, гари и страха. В центре зала, окруженный полукольцом оставшихся в живых воинов, стоял Кайл. Он опирался на окровавленный топор, его грудь была изодрана новыми ранами, но он все еще стоял. Рядом с ним, спиной к спине, сражалась Лора, ее лицо было бледным от напряжения.

Их было мало. Очень мало.

Их противник – группа Искателей в сияющих мантиях – готовила новый залп. Энергия копилась в их руках, смертельная и неумолимая.

Кайл поднял голову, чтобы броситься в последнюю, отчаянную атаку. И увидел ее.

Его глаза расширились. В них не было страха. Было шокированное, потрясенное признание. И что-то дикое, первобытное – гордость.

Лира подняла руки.

Она не стала выбирать одну стихию. Она взяла все.

Огонь заплясал на ее пальцах, смешиваясь с водой, что конденсировалась из воздуха. Земля с пола поднялась ей навстречу, встав вращающимся барьером из щебня. Воздух завыл, подхватывая это смертоносное облако и неся его вперед.

Это был не просто удар. Это был катаклизм в миниатюре.

Смерч из огня, камня и ледяной воды обрушился на Искателей. Они даже не успели крикнуть. Их щиты треснули, как яичная скорлупа, их тела были разорваны, сожжены, размолоты в одно мгновение.

Грохот стих. Воцарилась тишина, оглушительная после хаоса.

Лира стояла, тяжело дыша. Сила отступала, оставляя после себя леденящую пустоту и дрожь в коленях. Свет в ее глазах погас.

Она посмотрела на Кайла.

Он смотрел на нее. Все оставшиеся в живых смотрели на нее. С страхом. С благоговением. С ужасом.

Он сделал шаг вперед, отталкиваясь от топора. Потом еще один. Он шел через зал, усеянный телами, не сводя с нее глаз.

Он подошел к ней вплотную. Его одежда была изорвана, лицо в крови и саже. Он пах потом, кровью и войной.

Он поднял руку – медленно, давая ей время отпрянуть – и коснулся ее щеки. Его пальцы дрожали.

– Я же сказал тебе бежать, – прошептал он хрипло.

– Я не послушалась, – так же тихо ответила она.

Он посмотрел на разрушение вокруг, на спасенных, но напуганных до смерти сородичей. Потом снова на нее.

– Никогда больше не делай так, – сказал он, и в его голосе была не ярость, а что-то сломленное, уязвимое. – Я чувствовал… я чувствовал, как ты угасаешь. Как отдаешь всего себя. Это было… – он не нашел слов, просто сжал ее плечо, словно проверяя, что она настоящая.

– Альфа! – голос Лоры прозвучал резко. Она стояла рядом, ее меч все еще был наготове. Она смотрела не на Кайла, а на Лиру. – Мы… мы должны обсудить это. Все это.

Кайл обернулся к ней, и его взгляд снова стал жестким, взглядом лидера. Но когда он заговорил, его слова были обращены ко всем выжившим.

– Обсудим. Но запомните все, – его голос гремел в мертвой тишине зала. – Сегодня она не отняла у нас жизни. Она вернула их. Она – моя Истинная Пара. И отныне она под защитой стаи. Кто не согласен – может уйти. Или оспорить мое право. Прямо сейчас.

Он бросил вызов в пространство. Вызов, обращенный к Гарту, к сомневающимся, ко всем.

Но Гарт лежал в углу, с проломленным черепом. А остальные молчали, опустив глаза.

Лира смотрела на него, на этого гордого, яростного короля среди руин его королевства, и чувствовала, как что-то щемящее и теплое разливается в ее груди, смывая остатки ярости.

Он спас ее. Она спасла его. Они почти уничтожили друг друга.

И только сейчас все по-настоящему начиналось.

Тишина в зале была оглушительной. Она висела тяжелее дыма и гуще крови, пролитой на каменный пол. Взгляды, устремленные на Лиру, были больше не просто испуганными. В них читался благоговейный ужас. Они видели не ведьму. Они видели силу природы, карающую и милующую. Они видели живое пророчество.

Кайл все еще держал ее за плечо, его пальцы впивались в ее кожу почти болезненно, как будто он боялся, что она рассыплется в прах или улетит на ветру. Его собственная сила, его альфовская воля, бушевала через связь – не сдерживаемая больше, а сливающаяся с ее уставшим, опустошенным вихрем. Это было похоже на то, как две реки, наконец, проложив себе путь через скалы, сливаются в одно мощное, неудержимое течение.

Лора нарушила молчание. Она вложила меч в ножны с громким, решительным щелчком.

– Раненых в боковые тоннели! – ее голос, обычно спокойный и твердый, дрогнул. – Быстро! Остальные – сжечь тела врагов. Наших… наших сложить у стены. Мы отдадим им долг позже.

Ее приказы заставили стаю встрепенуться, сбросить оцепенение. Закипела работа – стоны, приглушенные команды, шарканье ног. Но глаза все так же украдкой косились на Лиру и Кайла.

Лора подошла к ним. Ее лицо было бледным, но решимость в глазах не ослабевала.

– Кайл. Твои раны.

– Подождут, – отрезал он, не отводя взгляда от Лиры. Он видел, как она дрожит от истощения, как ее глаза, еще несколько мгновений назад полыхавшие всеми цветами радуги, теперь стали тусклыми и потерянными.

– Нет, – тихо сказала Лира. Ее голос звучал хрипло, горло саднило от вдыхания дыма и напряжения. – Не будут.

Она попыталась поднять руку, чтобы прикоснуться к его разорванной груди, но силы оставили ее. Ноги подкосились.

Кайл поймал ее, прежде чем она рухнула на окровавленный пол. Он подхватил ее на руки легко, почти без усилий, несмотря на собственные раны. Ее голова упала ему на плечо.

– Лора, – его голос был тихим, но не допускающим возражений. – Мои покои. И принеси все, что нужно для исцеления. И… – он запнулся, – еды.

Лора кивнула, ее взгляд скользнул по Лире с новым, сложным выражением – остатками страха, но уже прорезающейся тенью уважения. – Будет исполнено.

Он понес ее, не обращая внимания на взгляды, через разрушенный зал, вглубь логова. Его шаги были уверенными. Он нес ее не как ношу. Он нес ее как нечто бесценное и хрупкое, что он только что чудом отвоевал назад.

Он внес ее в свою комнату – просторное помещение с каменными стенами, грубым ковром из шкур и большим деревянным ложем в центре. Пахло дымом, кожей и им – его диким, древесным запахом.

Он осторожно опустил ее на шкуры. Она уткнулась лицом в мягкий мех, вдыхая его аромат, чувствуя, как дрожь постепенно отпускает ее тело.

Он опустился рядом на колени, его дыхание было тяжелым.

– Глупая, своевольная ведьма, – прошептал он, откидывая с ее лица слипшиеся от пота и крови пряди. Его пальцы были удивительно нежными. – Ты могла умереть.

– Ты тоже, – она открыла глаза и посмотрела на него. Его лицо было так близко. Изможденное, в синяках, но не сломленное. Сильное. – Я не могла позволить.

Он замолчал, просто глядя на нее. Барьеры рухнули. Остались только они – израненные, уставшие, соединенные этой безумной, необъяснимой связью, которая сейчас тихо пела в их крови, больше не разрывая, а сплетая их воедино.

Дверь отворилась, и вошла Лора с подносом. На нем были вода, чистые бинты, травы и миска с дымящимся мясным бульоном. Она поставила его у входа, бросила на них быстрый, оценивающий взгляд и так же молча вышла, притворив дверь.

Кайл взял миску с бульоном и поднес к губам Лиры.

– Пей.

Она хотела отказаться, сказать, чтобы он сначала позаботился о себе, но бульон пах так божественно, что она покорно сделала несколько глотков. Тепло разлилось по желудку, прогоняя остаточный холод страха.

Потом он принялся за ее руки – ссадины, царапины, ожоги от вырвавшейся на свободу мощи. Он обрабатывал их молча, тщательно, его движения были точными и аккуратными. Он был воином. Он знал, как обращаться с ранами.

Лира наблюдала за ним, за тем, как мускулы на его предплечьях играют при движении, как тень щетины оттеняет его твердый подбородок. Она чувствовала его заботу через связь – не просто долг, а нечто более глубокое, первобытное. Желание защитить. Присвоить.

– Теперь твоя очередь, – сказала она, когда он закончил.

Он хотел было отказаться, но она уже поднялась на колени перед ним и потянулась к его груди. Ее пальцы дрожали, когда она стала развязывать остатки окровавленной повязки.

Он замер, позволив ей это. Его глаза были прикованы к ее лицу, пока она очищала глубокие раны, оставленные магией и когтями. Он даже не вздрогнул, когда она прикоснулась к особенно глубокому порезу.

– Ты… – он начал и запнулся, – ты не должна была этого видеть. Такую бойню.

– Я не ребенок, Кайл.

– Я знаю, – его голос стал низким, хриплым. – Я видел. – Он имел в виду ее силу. Ту разрушительную, абсолютную мощь, что смела врагов. – Это… страшно.

Она остановилась, ее пальцы замерли на его коже. – Ты боишься меня?

Он покачал головой, его глаза вспыхнули знакомым огнем. – Нет. Я боюсь за тебя. Каждый раз, когда ты используешь эту силу, она пожирает тебя. Я чувствовал это. Как будто ты сгораешь изнутри.

Лира опустила взгляд. Он был прав. После всплеска наступала пустота, холодная и безжалостная.

– Я не знаю, как это контролировать, – призналась она впервые вслух.

– Мы научимся, – он положил свою руку поверх ее, прижимая ее ладонь к своему сердцу. Его кожа была горячей, под ее пальцами яростно стучало его сердце. – Вместе.

Это слово повисло между ними, наполненное новым смыслом. Вместе. Не как тюремщик и пленник. Не как враги. А как…

Дверь снова отворилась, нарушив момент. На пороге стоял молодой оборотень, тот самый, что с перевязанной рукой. Лир. Его лицо было бледным, но уже не искаженным ненавистью. В его глазах читалась сложная гамма чувств – стыд, остаточный страх и вынужденное признание.

– Альфа, – он выдохнул, не смотря прямо на Лиру. – Патруль вернулся. С границы. Маги… они отступили. Но ненадолго. И… эльфы передали весть.

Кайл медленно поднялся, его лицо снова стало маской лидера. – Какую весть?

Лир перевел взгляд на Лиру, потом быстро отвел. – Они говорят… что «буря утихла, но не миновала». И что «ключ должен быть скрыт лучше». – Он помялся. – Они предлагают убежище. На своей территории.

Предложение эльфов. Неожиданно. И подозрительно.

Кайл взглянул на Лиру. Их взгляды встретились, и между ними пронеслась целая буря безмолвных вопросов и ответов. Доверять ли? Остаться и готовиться к новой осаде? Бежать?

Он повернулся к Лиру.

– Передай Лоре. Пусть усиливает дозоры. И готовит совет. Мы обсудим это на рассвете. – Его взгляд стал тяжелым. – И Лир… Скажи всем, кто еще сомневается. Та, что спасла нас, – под моей защитой. И под защитой стаи. Ценой своей жизни, если понадобится. Понятно?

Лир выпрямился, в его глазах мелькнула тень старой преданности. – Понятно, Альфа.

Он кивнул и вышел.

Кайл снова опустился рядом с Лирой. Тишина в комнате снова стала ихшей, но теперь она была наполнена не болью, а усталым миром.

– Эльфы, – прошептала Лира. – Ты им доверяешь?

– Нет, – откровенно ответил он. – Но я доверяю их страху перед твоей силой. И их ненависти к магам. – Он провел рукой по лицу. – Это сложная игра.

– А мы сложные игроки, – слабо улыбнулась она.

Он посмотрел на нее, и в его глазах зажегся тот самый огонь, что она чувствовала через связь – темный,притяжательный, полный обещания.

– Да, – просто сказал он. – Теперь ложись. Спи. – Он погасил светильник, погрузив комнату в полумрак. – Я буду здесь.

Он улегся рядом с ней на шкурах, не прикасаясь, но его присутствие было таким же реальным и неотъемлемым, как ее собственное дыхание. Связь между ними тихо напевала , убаюкивая, успокаивая раны – и физические, и душевные.

Лира закрыла глаза, слушая его ровное дыхание. Она была в логове врага. Ее окружали те, кто еще недавно мечтал ее убить. Враги стояли у ворот. Буря только начиналась.

Но впервые за долгое время она чувствовала себя не одной. Она чувствовала его – яростного, непоколебимого, своего.

И это было страшнее и прекраснее любой магии.

Рассвет не принес покоя. Свет, пробивавшийся через узкие бойницы в покоях Кайла, был серым и холодным, как пепел после пожара. Лира проснулась от приглушенных голосов за дверью – низкий, властный рокот Кайла и сдержанные ответы Лоры. Они говорили об эльфах, о границах, о боеготовности.

Она потянулась, чувствуя каждую мышцу, каждую затянувшуюся за ночь царапину. Пустота после вчерашнего всплеска силы все еще зияла внутри, но теперь ее не так сильно давила тишина. Рядом, как живой маяк, пульсировало присутствие Кайла – тревожное, сосредоточенное, но прочное. Якорь в бушующем море.

Дверь приоткрылась, и он вошел. Он уже был одет в чистое – простую темную рубаху и штаны из грубой ткани, но на его лице застыла маска альфовской суровости. От былой усталости не осталось и следа.

– Совет через час, – сказал он без предисловий, подавая ей сложенную одежду. – Не можешь явиться в рванье.

Она взяла платье – темно-зеленое, из мягкой шерсти, простого покроя, но явно не ее размера. Чье-то? Лоры? Оно пахло дымом и травами.

– Что будет обсуждаться? – спросила она, вставая.

– Наше выживание, – он отдернул ковер на стене, открывая потайной шкаф с оружием и доспехами. – Предложение эльфов. Следующий шаг магов. И твое… место здесь.

Он сказал это прямо, без обиняков. Его взгляд, скользнув по ней, был лишен вчерашней нежности. Это снова был взгляд правителя, взвешивающего все за и против.

– И каково же мое место, о Альфа? – спросила она, и в ее голосе прозвучал легкий вызов.

–Он обернулся, держа в руках отполированный до блеска наруч. – Ты – моя Истинная Пара. Это дает тебя права. Но также накладывает обязанности. – Он сделал шаг к ней. – Сегодня ты будешь сидеть рядом со мной. Смотреть. Слушать. И молчать. Пока я не спрошу.

– Я не собака, чтобы молчать по команде, – вспыхнула она.

– Нет, – согласился он, его глаза сузились. – Ты – дикий шторм, который может смести нас всех, если выпустить его невпопад. Я видел, что ты можешь. Они видели. Но сейчас нужна не сила. Нужна политика. Понятно?

Он ждал ответа. Не просьбой, а требованием. Через связь она чувствовала его напряжение, его страх не справиться, не удержать под контролем ни ее, ни свою стаю.

Лира сжала платье в руках. Она ненавидела это. Ненавидела необходимость подчиняться, прятаться. Но он был прав. Вчерашняя демонстрация силы спасла их, но и напугала до смерти. Сейчас один неверный шаг, одно неосторожное слово могли добить и так едва живую веру стаи в своего лидера.

– Понятно, – сквозь зубы выдавила она.

Он кивнул, удовлетворенный. – Одевайся. Я пришлю за тобой.

Час спустя Лира шла по коридорам логова, следуя за молчаливым воином. На ней было темно-зеленое платье, волосы были убраны в простую косу. Она чувствовала на себе взгляды – быстрые, украдкой, полные страха, ненависти, а кое-где и робкого любопытства. Она была зрелищем. Диковинкой. Призраком из пророчеств, внезапно обретшим плоть и кровь.

Дверь в зал совета была открыта. Внутри, за длинным грубым столом из цельного дерева, уже сидели человек десять. Старейшины, воины, Лора. Все они замолкли, когда она появилась на пороге.

Кайл сидел во главе стола. Он не встал, лишь кивком указал на пустой стул справа от себя. Место почетное. Место равного. Или место на привязи.

Лира прошла через зал, чувствуя, как жгут ее спину десятки глаз. Она села, положив руки на колени, стараясь дышать ровно.

Кайл ударил кулаком по столу, призывая к порядку.

– Начнем. Лора, отчет.

Лора, сидевшая слева от Кайла, выпрямилась. Ее доклад был лаконичным и мрачным. Потери были тяжелыми. Погибших – более двадцати. Раненых – вдвое больше. Запасы продовольствия и лекарств таяли. Границы были ослаблены.

– Эльфы, – продолжила она, – держат нейтралитет. Но их следопыты активно шныряют вдоль нашей границы. Их предложение… они готовы предоставить убежище. Но только ей. – Лора кивнула в сторону Лиры. – И только под их стражей.

В зале прошел гул возмущения.

– Никогда! – вскрикнул седой старик с шрамом через глаз. – Отдать Разрушителя в руки эльфам? Они используют ее против нас же!

– Они боятся ее, Аррен, – парировал другой, более молодой оборотень. – Как и мы все. Может, это и к лучшему? Пусть они держат ее под замком. Мы сможем перевести дух.

– И показать всем, что мы не можем контролировать свою же Парту? – в голосе Кайла прозвучала ледяная сталь. Все замолкли. – Мы не отдадим ее. Это не обсуждается.

Лира почувствовала, как по ее жилам пробежала теплая волна. Он защищал ее. Не как ценность, а как свою.

– Тогда что, Альфа? – спросил Аррен, разводя руками. – Маги оправятся от удара и вернутся с удвоенной силой. Мы не выдержим еще одной осады.

Все взгляды устремились на Кайла. Он сидел неподвижно, его пальцы барабанили по столу.

– Мы не будем ждать их у своих дверей, – наконец сказал он. – Мы ударим первыми.

В зале повисло ошеломленное молчание.

– Это безумие! – выдохнула Лора. – Наши силы на исходе…

– Наши силы – это я, – перебил ее Кайл. Его голос зазвучал громче, наполняясь силой и непоколебимой верой. – И она. – Он указал на Лиру, не глядя на нее. – Они боятся нас. Боятся того, что мы представляем вместе. Так покажем им, чего стоит их страх.

Он обвел взглядом собравшихся, и его глаза слабо светятся

– Мы соберем ударный отряд. Маленький, быстрый. Мы найдем лагерь магов и выбьем у них почву из-под ног, пока они не оправились.

– Самоубийство, – мрачно проворчал Аррен.

– Нет, – возразил Кайл. – Это единственный шанс на выживание. Мы покажем им, что затронуть нас – значит разбудить не спящего волка, а бурю. – Он посмотрел на Лиру. Его взгляд был тяжелым, полным ожидания и… вызова. – Ты готова?

Все снова посмотрели на нее. Давление их страхов, их надежд, их ненависти обрушилось на нее. Она чувствовала их через связь – смятение Кайла, сомнения Лоры, ярость Аррена.

Она подняла голову и встретила взгляд Кайла.

– Я всегда была готова, – сказала она тихо, но так, что было слышно в самой дальней угол зала. – Но я не орудие. Я не буду слепо разрушать.

На его губах тронулась едва заметная улыбка. Он ждал этого.

– Хорошо, – кивнул он. – Тогда мы сделаем это твоим way. – Он обернулся к стае. – Готовьтесь. Мы выдвигаемся с закатом.

Совет был окончен. Старейшины и воины стали расходиться, обсуждая приказ шепотом. Лора задержалась, ее взгляд скользнул с Кайла на Лиру.

– Это огромный риск, – тихо сказала она.

– Без риска нет победы, Лора, – ответил Кайл, уже просматривая карты на столе. – И нет будущего.

Когда все вышли, он поднял глаза на Лиру.

– Ну что, ведьма, – в его голосе снова появились знакомые нотки насмешки, но теперь без злобы. – Готова к своей первой настоящей битве?

Лира посмотрела на свои руки – руки, что всего сутки назад могли крушить скалы. А теперь они должны были научиться не только разрушать, но и строить. Быть не штормом, а его направляющей силой.

– Нет, – честно ответила она. – Но я научусь.

Он протянул ей через стол руку. Не для приказа. Для договора.

– Тогда начнем учиться. Вместе.

И их пальцы сплелись, и связь между ними вспыхнула не болью, а обещанием. Обещанием бури, которая должна была обрушиться на их врагов. И обещанием мира, который им еще только предстояло завоевать.

Закат окрасил небо в багровые и лиловые тона, будто сама природа предвещала кровопролитие. Узкий отряд из десяти оборотней и одной ведьмы покидал логово через потайной выход. Лира шла рядом с Кайлом, чувствуя на себе тяжелые взгляды оставшихся. Лора провожала их молчаливым кивком – ее долг был охранять то, что осталось.

Они двигались быстро и бесшумно, как тени. Кайл шел впереди, его фигура была напряжена, как тетива лука. Он не оглядывался, но Лира чувствовала каждое его движение, каждый поворот головы через их связь. Это было странное ощущение – быть частью слаженного механизма, где он был разумом, а она… чем-то другим. Еще неопределившимся.

Они шли несколько часов, углубляясь в пограничные леса, ту самую нейтральную территорию, где все и началось. Воздух был наполнен напряжением. Пахло хвоей, влажной землей и чужими чарами.

Внезапно Кайл поднял руку, и отряд замер. Он принюхался, его глаза сузились.

– Здесь, – прошептал он, указывая на заросшую тропу, ведущую в небольшое ущелье. – Их лагерь. Чувствуешь?

Лира закрыла глаза, отбросив подавление амулета, который все еще висел на ее шее, но уже не давил так сильно – Кайл позволил ей ослабить хватку для этой миссии. Она протянула свои чувства вперед. Да, она чувствовала. Слабые, но многочисленные искры магии. Суетливые, как рой ос. И что-то еще… что-то темное и знакомое. Запах тлена, тот самый, что витал над ассасинами Тени.

– Их много, – тихо сказала она. – И с ними… те самые охотники. Ассасины.

Кайл мрачно кивнул. – Гильдия нанимает самых отпетых, чтобы сделать грязную работу. – Он обернулся к своим воинам. – План остается прежним. Я и Лира проникаем внутрь. Остальные – ждете сигнала и создаете хаус на периметре. Никаких геройств. Цель – деморализовать и отбросить, не ввязываясь в бой.

Войны кивнули, их глаза светились в сумерках. Они рассеялись по лесу, занимая позиции.

Кайл посмотрел на Лиру. – Готова?

В ее груди застучало сердце. Страх был, да. Но и странное, щемящее предвкушение. Впервые она шла в бой не как жертва, а как хищник. Рядом с ним.

– Что я должна делать? – спросила она.

– То, что чувствуешь нужным, – ответил он, и в его глазах вспыхнула искра доверия. – Но помни – мы не мясники. Мы – предупреждение.

Он двинулся вперед, бесшумно, как призрак. Лира последовала за ним, ее шаги, благодаря его руководству, стали такими же легкими.

Они подобрались к краю ущелья. Внизу, среди деревьев, виднелись огни костров, силуэты палаток. Магов было человек тридцать. В центре лагеря стоял большой шатер, от которого веяло самой сильной магией.

Кайл жестом показал: обходим с востока.

Они спустились по крутому склону, цепляясь за корни и камни. С каждым шагом Лира чувствовала магию все сильнее. Она была повсюду – защитные барьеры, чары маскировки, сигнальные ловушки.

– Здесь, – Кайл остановился у невидимой глазу стены из переплетенной энергии. – Чувствуешь слабое место?

Лира протянула руку, едва не касаясь барьера. Ее сознание скользнуло по плетению заклинания. Оно было сложным, но… бездушным. Сделанным наспех. И она нашла его – крошечный изъян, место, где нити энергии перекрутились и ослабли.

– Дай мне твою руку, – тихо сказала она Кайлу.

Он без колебаний положил свою ладонь в ее. Его кожа была горячей, его сила, дикая и необузданная, хлынула в нее через связь, усиливая ее собственную.

Лира не стала рвать барьер. Она просто… раздвинула его. Ее воля, усиленная его, мягко развела нити энергии в стороны, создав достаточно большой проход для них двоих.

Они проскользнули внутрь. Лагерь был прямо перед ними. Они стояли в тени огромных сосен, всего в двадцати шагах от ближайшего костра.

– Теперь, – прошептал Кайл, его глаза загорелись. – Покажи им, что значит будить спящую бурю. Но без огня и молний. Пусть это будет… тихий ужас.

Лира кивнула. Она поняла. Она закрыла глаза и погрузилась в себя. Она не искала разрушения. Она искала… влияния.

Она коснулась стихии Воздуха. Не чтобы создать ураган, а чтобы украсть звук. Она представила, как звуковые волны вокруг них затухают, поглощаются. Шепот магов у костров, треск веток, даже шорох их собственной одежды – все стихло. В лагере воцарилась неестественная, гробовая тишина.

Маги забеспокоились, озираясь. Они тыкали пальцами в уши, пытались что-то крикнуть, но не слышали даже собственного голоса.

Затем Лира обратилась к Воде. Не чтобы создать потоп, а чтобы украсть влагу. Она вытянула ее из воздуха, из кожи, из легких. Воздух стал сухим, как в пустыне. Губы магов потрескались, дыхание стало хриплым. Они хватались за горло, давясь невидимой пылью.

Паника начала овладевать ими. Они метались по лагерю, сталкиваясь друг с другом в беззвучном, удушающем кошмаре.

И тогда Лира коснулась Земли. Она послала легкую, едва заметную вибрацию в почву под их ногами. Земля заколебалась, не разверзаясь, а словно дыша. Палатки зашатались, котлы с едой опрокинулись. Это было не землетрясение, а призрачное, неуловимое движение, словно сам грунт уходит у них из-под ног.

Маги падали, пытались встать и снова падали. Их лица исказил чистый, животный ужас перед необъяснимым.

Кайл стоял рядом, наблюдая. Его дыхание участилось. Через связь Лира чувствовала его восхищение, смешанное с леденящей тревогой. Это была сила иного порядка. Не грубая сила, а тонкое, всепроникающее влияние.

Внезапно из центрального шатра выбежал человек в темных одеждах – не маг, ассасин. Его глаза, привыкшие к тьме, сразу же нашли их в тени. Он был не подвержен чарам – его защищала своя, темная магия. Он поднял руку, и черный сгусток энергии полетел прямо в них.

Лира не успела среагировать. Но Кайл – успел.

Он рывком оттолкнул ее за себя и встретил атаку… грудью. Темная энергия впилась в него с глухим хлюпающим звуком. Он глухо ахнул, отшатнулся, но не упал. Его глаза загорелись чисто волчьим, диким светом.

– Теперь, – хрипло выдохнул он, обращаясь к Лире, но глядя на ассасина. – Покажи им огонь.

Ярость закипела в Лире. Ярость от его боли, от его готовности принять удар за нее. Она больше не сдерживалась.

Она вышла из-за его спины. Ее глаза вспыхнули. Она не стала создавать огромный столп пламени. Она сжала всю свою ярость, всю мощь в один-единственный, маленький, ослепительно-белый шар в своей ладони. Он был размером с яблоко, но от него исходил жар раскаленной печи.

Она посмотрела на ассасина. И бросила шар.

Он пролетел по воздуху беззвучно и врезался в грудь наемника. Не было взрыва. Было лишь мгновенное испарение. Ассасин просто… исчез. На его месте осталось лишь небольшое оплавленное пятно на земле.

Тишина и прочие чары рассеялись. Но лагерь магов уже не был угрозой. Оставшиеся в живых, обезумевшие от страха, метались, натыкаясь друг на друга. Они видели, как их сильнейший боец обратился в пепел за мгновение.

Кайл подал сигнал – короткий, пронзительный свист.

Снаружи, по периметру лагеря, раздались оглушительные рыки. Воины его отряда ворвались в лагерь, не как убийцы, а как призраки. Они не убивали бегущих. Они ломали палатки, крушили магические артефакты, сеяли панику.

Задача была выполнена. Деморализация – достигнута.

Кайл, все еще держась за грудь, где темная магия оставила черный ожог, подошел к Лире. Его лицо было бледным, но глаза сияли.

– Довольно, – тихо сказал он. – Пора.

Он взял ее за руку – уже не как командир, а как равный – и повел прочь из разрушенного лагеря, оставляя за спиной хаос и урок, который маги запомнят надолго.

Они шли молча, сквозь лес, навстречу восходящей луне. Их связь пульсирующая теплой, усталой волной. Они не говорили ни слова. Им не нужно было. Они были бурей. И они были ее глазом. И это было только начало.

Луна, холодная и отстраненная, освещала их обратный путь. Лес, еще несколько часов назад бывший угрозой, теперь казался молчаливым союзником. Лира шла плечом к плечу с Кайлом, и странное спокойствие царило между ними. Адреналин боя схлынул, оставив после себя глухую, ноющую усталость и гулкую пустоту, знакомую ей после всплесков силы. Но на этот раз пустота была не такой ледяной. Ее согревало теплое, неоспоримое присутствие Кайла рядом. Их связь, обычно похожая на натянутую струну, сейчас тихо пела, переливаясь отголосками недавнего единства.

Он не отпускал ее руку. Его пальцы, сильные и шершавые, сжимали ее ладонь не как захват, а скорее как подтверждение. Подтверждение того, что они все еще здесь. Вместе.

Никто не говорил. Остальные члены отряда шли чуть позади, и их молчание было красноречивее любых слов. Они видели. Видели, как тишина пала на вражеский лагерь, как земля ушла из-под ног магов, как их Альфа принял удар темной магии, не дрогнув. И видели, как ведьма, их бывший враг, испепелила ассасина одним лишь прикосновением воли. Страх в их глазах смешался с чем-то новым – с трепетом. С признанием силы, которую нельзя было ни отрицать, ни понять.

Когда логово возникло впереди, темная громада скалы на фоне светлеющего неба, Кайл наконец замедлил шаг. Он отпустил ее руку, и мгновенная потеря контакта была похожа на легкий ожог.

– Лора доложит стае, – сказал он, его голос был хриплым от усталости и, возможно, от боли. Темный ожог на его груди, скрытый под одеждой, пульсировал зловеще. – Ты должна быть рядом. Они должны видеть нас вместе. Сильными.

Лира кивнула. Она понимала. Их возвращение было не просто прибытием – это была демонстрация. Политика, как он сказал.

Лора ждала их у входа, ее лицо было каменной маской, но глаза выдали облегчение при виде целого и невредимого отряда. Ее взгляд скользнул по сцепленным рукам Кайла и Лиры, прежде чем они разомкнулись, и в нем мелькнуло что-то сложное.

– Альфа, – кивнула она. – Лагерь магов разгромлен. Выжившие в панике бежали. Следопыты докладывают – волна страха расходится по округе.

– Хорошо, – коротко бросил Кайл, проходя мимо нее в пещеру. – Собери стаю. Главный зал. Сейчас.

Новость об их возвращении и успехе разнеслась по логову быстрее лесного пожара. Когда Кайл и Лира вошли в главный зал, он был уже полон. Не только воинов, но и старейшин, женщин, даже детей, выглядывающих из-за спин взрослых. Воздух гудел от приглушенных разговоров, которые стихли, как только они появились.

Кайл прошел к центру зала, где все еще виднелись следы недавней битвы – замытые, но не до конца смытые пятна крови, шрамы на камнях. Он встал на небольшое возвышение, превращавшееся в импровизированную трибуну, и жестом подозвал Лиру к себе. Не рядом, а чуть позади и сбоку. Место омеги? Нет. Место советника. Место силы.

Он не кричал. Его голос, низкий и властный, заполнил зал без усилий.

– Вы слышали. Мы нанесли удар. Мы показали им, что значит поднять руку на Ночную Гриву. – Он обвел взглядом собравшихся, и его глаза слабо светились , заставляя самых строптивых опустить взгляды. – Но это была не моя победа. И не победа нашего отряда.

Он сделал паузу, давая словам улечься.

– Это была ее победа. – Он указал на Лиру. – Пентагры. Моей Истинной Пары.

По залу прошел гул. Старые обиды, страх перед магией – все это всплыло на поверхность.

– Она использовала свою силу, – продолжал Кайл, перекрывая шум. – Но не так, как это делают наши враги. Она не жегла и не крушила слепо. Она… говорила с миром. И мир ответил ей послушанием. – Он посмотрел на Лиру, и в его взгляде был вызов. Скажи им. Скажи им сама.

Все взгляды устремились на нее. Давление было физическим. Лира почувствовала, как подступает тошнота. Она ненавидела это. Ненавидела быть на виду. Но она сделала шаг вперед, к краю возвышения.

– Я не принесла вам вреда, – сказала она, и ее голос, поначалу тихий, набрал силу, откликаясь на тишину в зале. – И не принесу. Моя сила… она часть этого мира. Как и вы. Как лес, и камни, и вода в ручьях. Те, кто пришли с огнем и сталью, – они чужие здесь. Их сила – против жизни. Моя… – она запнулась, ища слова, – моя сила это жизнь. Хаотичная. Дикая. Но жизнь.

Она посмотрела на Кайла, ища поддержки, и увидела в его глазах не одобрение, а что-то более важное – понимание. Он верил в ее слова. Потому что видел это своими глазами.

– Она говорит правду, – раздался голос из толпы. Это был молодой Лир, с перевязанной, но уже заживающей рукой. Его лицо было серьезным. – Я был там. Я видел. Это было… страшно. Но не так, как магия гильдии. Это было… как гнев самой природы.

Его слова подействовали сильнее любой речи Кайла. Свидетельство того, кто еще вчера ненавидел ее больше всех.

Напряжение в зале стало медленно спадать. Не исчезло полностью, но рана недоверия начала затягиваться.

Внезапно с дальней стороны зала послышался шум. Кто-то пробивался к центру. Это был старый Аррен, его лицо было искажено не злобой, а тревогой.

– Альфа! Весть от пограничного дозора!

Кайл нахмурился. – Говори.

– Эльфы… они не одни. С ними… человек. В дорогих одеждах. С ним свита. Он требует аудиенции. Называет себя эмиссаром Совета Магической Гильдии.

Ледяная тишина воцарилась в зале. Гильдия. У их порога. После только что одержанной победы.

Кайл медленно спустился с возвышения. Его лицо стало непроницаемым.

– Привести их, – приказал он. – Но разоружить. И пусть войдут не более трех.

Он повернулся к Лире. Его взгляд был тяжелым.

– Твоя очередь сидеть и слушать, – тихо сказал он. – И запомни – никакой магии. Какой бы ни был провокация. Понятно?

Лира кивнула, ее сердце снова забилось чаще. Гильдия. Те, кто охотился на нее всю жизнь. Теперь они пришли с «миром»?

Через несколько минут в зал вошли трое. Двое эльфийских следопытов с бесстрастными лицами – Рохан и еще один. И между ними – человек.

Он был высок, строен, одет в темно-синие одежды из тончайшей шерсти, отороченные серебром. Его лицо было моложавым и красивым, но глаза выдали возраст – они были старыми, холодными и пронзительно-умными. В руках он держал изящный посох из черного дерева, но на нем не было видно магических кристаллов. От него веяло опасностью, тщательно скрытой под марой учтивости.

– Кайл, Альфа клана Ночная Грива, – произнес человек, и его голос был бархатным, мелодичным. Он склонил голову в почтительном поклоне, но его глаза быстро оценили зал, отметили следы битвы и остановились на Лире. В них мелькнул мгновенный, хорошо скрытый интерес. – Я – Мастер Алрик, посланник Совета Гильдии. Я пришел поговорить о мире.

– Вы выбираете странное время для мирных переговоров, мастер Алрик, – холодно парировал Кайл. – После того как ваши наемники атаковали мое логово.

– Несчастное недоразумение, – Алрик махнул рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи. – Действия отдельных… авантюристов. Не санкционированные Советом. Мы пришли положить конец этому бессмысленному кровопролитию.

Его взгляд снова вернулся к Лире. Долгий, изучающий.

– Особенно теперь, когда ситуация… прояснилась. Когда мы знаем, что Пентагра обрела столь могущественного покровителя.

Лира почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Он говорил о ней, как о вещи. Как о разменной монете.

– У нее есть не покровитель, а Пара, – жестко поправил Кайл. – И это не предмет для торговли.

– Разумеется, разумеется, – улыбнулся Алрик, но его улыбка не достигла глаз. – Но даже самые крепкие узы можно… пересмотреть. В свете больших интересов. Интересов, которые могут быть взаимовыгодными.

Он сделал паузу, давая своим словам повиснуть в воздухе.

– Совет предлагает вам официальный договор. Нерушимый мир. Признание ваших земель. Открытие торговых путей. Все, что нужно для процветания вашего народа. – Он посмотрел прямо на Лиру. – В обмен на… сотрудничество. На возможность изучить уникальный дар Пентагры. Под нашим контролем, разумеется. Для ее же безопасности.

Тишина в зале стала звенящей. Это была не просьба. Это была ультимативная, сладкая сделка с дьяволом. Мир и процветание в обмен на ее свободу.

Все взгляды устремились на Кайла. Что он выберет? Благополучие стаи или женщину, что принесла им лишь раздор и войну?

Кайл стоял неподвижно. Его лицо было каменной маской. Но Лира чувствовала его через связь. Чувствовала бурю внутри него. Борьбу между долгом Альфы и яростным, притяжательным инстинктом, который кричал «нет».

Он медленно повернулся к ней. Его глаза встретились с ее. В них не было вопроса. В них была просьба. Просьба довериться ему.

– Мастер Алрик, – произнес Кайл, и его голос гремел в тишине. – Убирайтесь из моего логова. И передайте вашему Совету…

Он сделал шаг к Лире и положил руку ей на плечо. Жест был нежным, но полным неоспоримой власти.

…что моя Пара не предмет для торговли. Что тот, кто посмеет протянуть руку к тому, что мое, познает гнев не только волка, но и самой земли под своими ногами. Ваше «несчастное недоразумение» обойдется вашему Совету слишком дорого. Мир? – Он усмехнулся, и в его улыбке было нечто хищное. – Мы не просили у вас мира. Мы предложили вам предупреждение. Вы его не услышали. Следующее будет громче.

Лицо Алрика оставалось вежливым, но в его глазах промелькнула ледяная злоба. Он понял. Торговаться было нечем.

– Вы совершаете ошибку, Альфа, – мягко сказал он. – Очень большую ошибку.

– Это будет не первой, – парировал Кайл. – Лора, проводи гостей.

Когда эльфы и маг удалились под недружелюбными взглядами стаи, Кайл опустил руку с плеча Лиры. Он был бледен. Темное пятно на его груди, казалось, пульсировало сильнее.

– Ты… – начала Лира, но он перебил ее.

– Ни слова, – прошептал он, и его голос вдруг сорвался. Он пошатнулся, и она успела подхватить его, прежде чем он рухнул на пол.

Темная магия ассасина, которую он принял на себя, делала свое дело. Его жертва ради нее дорого ему обходилась.

– Помогите! – крикнула Лира, обращаясь к стае, и в ее голосе прозвучала не магия, а чистая, человеческая мольба. – Вашему Альфе нужен целитель!

И в этот раз никто не колебался.

Тишина после ухода магов была громче любого взрыва. Воздух в зале вибрировал от невысказанных угроз и облегчения, что прямого столкновения удалось избежать. Но это облегчение длилось недолго.

«Помогите! Вашему Альфе нужен целитель!»

Голос Лиры, резкий и лишенный всякой магии, прорезал оцепенение. Кайл, опираясь на нее, был бледен как смерть, его могучее тело вдруг стало непомерной тяжестью. Черное пятно на его груди, скрытое под тканью,,

, казалось, жило своей собственной жизнью, пульсируя и расползаясь.

Мгновение – и Лора была рядом. Ее лицо, обычно невозмутимое, исказилось гримасой тревоги.

– В его покои! Быстро! – ее приказ заставил воинов встрепенуться.

Двое самых сильных подхватили Кайла, почти неся его. Лира шла рядом, не отпуская его руку, чувствуя, как его сознание ускользает, как связь между ними истончается, превращаясь в слабую, болезненную нить. Страх, холодный и тошный, сковал ее внутренности. Он принял этот удар за нее. И теперь расплачивался.

В его покоях уложили его на ложе из шкур. Лора уже раскатывала кожаный сверток с инструментами и травами.

– Все, вон! – бросила она через плечо, и воины, бросив на Лиру последний неуверенный взгляд, вышли.

Лира осталась, прижавшись спиной к холодной каменной стене. Она смотрела, как Лора ловкими движениями разрезает окровавленную ткань его рубахи, обнажая рану. И она увидела ее во всех ужасающих подробностях.

Это был не просто ожог. Кожа вокруг была черной, как уголь, и покрыта паутиной тонких, пульсирующих багровых жилок. От раны исходил сладковатый, гнилостный запах. Темная магия. Яд, разъедающий его изнутри.

– Дурак, – сквозь зубы прошипела Лора, прикладывая к ране тряпку, смоченную в какой-то едкой жидкости. – Всегда лезет под удар первым. – Но в ее голосе не было злости, только страх. Страх потерять его.

Кайл застонал, его тело выгнулось от боли. Его глаза, мутные от агонии, метались по комнате и нашли Лиру.

– Ведьма… – его голос был хриплым шепотом. – Уходи… ядовито…

Он пытался оградить ее даже сейчас. От себя. От своей боли.

Лира оттолкнулась от стены. Страх отступил, сменившись жгучей, ясной решимостью. Нет. Она не уйдет.

– Я могу помочь, – сказала она, подходя к ложу. – Я чувствую эту магию. Она… живая. Травы не помогут. Нужно выжечь ее.

Лора посмотрела на нее с сомнением.

– Выжечь? Его сердце рядом! Один неверный шаг…

– Я не буду жечь огнем, – Лира покачала головой. Ее разум лихорадочно работал. Она чувствовала темную магию – она была чужеродной, враждебной, но все же магией. Энергией. А энергией можно управлять. – Я вытяну ее. Мне нужен… проводник.

Ее взгляд упал на Лору. На ее руки, привыкшие к ранам и исцелению.

– Дай мне свою руку.

Лора замешкалась на мгновение, потом, стиснув зубы, протянула ей ладонь. Лира взяла ее руку и положил поверх своей на рану Кайла.

– Что ты задумала? – прошептала Лора.

– То, что должна была сделать с самого начала, – ответила Лира и закрыла глаза.

Она снова отбросила все барьеры. Но на этот раз она не искала силы стихий вокруг. Она искала силу внутри него. Его жизненную энергию, его волю к жизни – дикую, яростную, как и он сам. Она нашла ее – ослабленную, отравленную, но все еще горящую ярким, чистым пламенем.

А потом она нашла саму инфекцию. Липкую, холодную, паразитическую паутину темной магии.

И она начала не выжигать. Она начала отделять. Ее сознание, тонкое как лезвие бритвы, скользнуло по границе между его плотью и ядом. Она не атаковала темную магию напрямую – та могла среагировать агрессивно. Она просто… создавала барьер. Микроскопический слой чистой силы Воды и Воздуха, который отталкивал яд, заставлял его сжиматься.

Это была ювелирная работа. Титаническое усилие. Пот заливал ей лицо, ее собственное тело слабело с каждой секундой. Она чувствовала каждый мускул Кайла, каждое биение его сердца, каждую частичку отравленной крови. Она чувствовала его боль как свою собственную. Это было в тысячу раз мучительнее, чем просто принять удар.

Через руку Лоры она чувствовала изумление и нарастающую надежду Беты. Темные жилки на его груди начали бледнеть, отступать к центру раны.

Вдруг темная магия среагировала. Она сжалась в тугой, черный узел и рванулась вглубь, прямо к сердцу.

Кайл закричал – коротко, сдавленно. Его тело затряслось в конвульсиях.

– Держи его! – крикнула Лира Лоре.

Та, не раздумывая, всей тяжестью своего тела прижала его к ложу.

Лира не отступила. Она пошла за ядом. В самое пекло. Ее сознание погрузилось в него, в эту клубящуюся тьму. И там, в центре, она нашла не просто энергию. Она нашла… отпечаток. Образ. Лицо ассасина, того самого, что она испепелила. Его последняя мысль, его ненависть, его воля к разрушению – все это вплелось в заклинание.

И Лира поняла. Чтобы победить это, нужна была не сила. Нужна была воля. Сильнее, чем ненависть.

Она собрала всю свою боль, весь свой страх за него, всю ярость за тех, кого он потерял, и всю странную, зарождающуюся нежность, что она к нему чувствовала. Она сплела это в один-единственный, ослепительно-яркий клубок чистой, белой энергии – антитезис тьме.

И она толкнула.

Не наружу. Внутрь. Прямо в черное ядро.

Раздался не звук, а ощущение – глухой, внутренний хлопок. Темный узел распался. Ядовитые жилки на его груди исчезли, как будто их и не было. Остался лишь обычный, пусть и ужасного вида, ожог.

Лира отшатнулась, ее силы окончательно оставили ее. Она бы упала, но Лора успела подхватить ее.

Кайл лежал без сознания, но дыхание его стало ровным и глубоким. Цвет лица постепенно возвращался.

Лора смотрела на Лиру с новым, абсолютно другим выражением. В ее глазах не осталось и тени страха или недоверия. Было только потрясение и безграничная благодарность.

– Он… он будет жив, – выдохнула Лира, ее голос был слабым шепотом.

– Да, – голос Лоры дрогнул. – Благодаря тебе.

В этот момент дверь отворилась, и в комнату робко заглянула Элси. В ее руках был кувшин с водой.

– Тетя Лора… я принесла… – девочка замерла, увидев сцену.

Лора отпустила Лиру, та прислонилась к стене, едва стоя на ногах.

– Войди, девочка, – сказала Лора, и ее голос стал неожиданно мягким. – Помоги ей.

Элси подбежала к Лире и протянула ей кувшин. Ее глаза были полны слез.

– Ты спасла его, да? – прошептала она. – Я знала. Я говорила всем, что ты добрая.

Лира взяла кувшин дрожащими руками и сделала несколько глотков. Простая, прохладная вода показалась ей нектаром. Она посмотрела на спящего Кайла, на Лору, вытирающую его лоб, на Элси, смотрящую на нее с обожанием.

И впервые за долгое время она почувствовала не боль, не страх, не ярость. Она почувствовала… принадлежность. Она заплатила за нее его кровью и своей силой. Но, возможно, это была цена, которую стоило заплатить.

Она спасла своего Альфу. И, сама того не зная, окончательно завоевала его стаю. Теперь они были связаны не просто пророчеством или магической связью. Они были связаны долгом. И это была самая прочная связь из всех.

Сознание возвращалось к Кайлу медленно, сквозь густой туман боли и истощения. Первым, что он ощутил, был запах. Не крови и пота, а трав – лаванды, окопника, чего-то горьковатого и целебного. Потом – мягкость шкур под спиной. И тишину. Не зловещую, а мирную, нарушаемую лишь потрескиванием огня в очаге.

Он открыл глаза. Потолок его покоев. Знакомые трещины в камне. Он был жив.

Память вернулась обрывками. Лагерь магов. Темный сгусток энергии, летящий в нее. Его собственное тело, бросаемое вперед. Боль, пронзительная и холодная. Ее голос, зовущий помощь.

Она.

Он попытался приподняться, и тупая боль в груди напомнила о себе, но это была уже боль заживающей раны, а не разъедающего яда.

– Не двигайся.

Голос донесся справа. Он повернул голову, и сердце его странно екнуло.

Лира сидела на низком табурете у его ложа. В свете очага ее рыжие волосы казались живым пламенем. Она держала в руках мокрую тряпицу и медленно, методично вытирала пот с его лба. Ее лицо было бледным, с темными кругами под глазами, но сосредоточенным и спокойным.

– Ты… – его голос скрипел, как ржавая дверь. – Ты здесь.

– Где же мне еще быть? – в уголках ее глаз собрались лучики морщинок, намек на улыбку. – Ты же моя «собственность», как ты выразился. Нельзя же доверять ценное имущество кому попало.

Он хотел было огрызнуться, но увидел, как дрожат ее пальцы, сжимающие тряпку. Она была измотана до предела. Ради него.

– Ты сделала это, – не спросил, а констатировал он. – Ты вытащила меня.

– С помощью Лоры, – она опустила взгляд, продолжая свою работу. – И твоей собственной воли. Ты… ты держался. Это было важно.

Он молчал, наблюдая за ней. За тем, как ее ресницы отбрасывают тени на щеки, как губы плотно сжаты в момент концентрации. Она была не просто могущественной ведьмой. Она была… женщиной. Удивительно стойкой и прекрасной в своей усталости.

Он поднял руку – движение далось с трудом – и накрыл ее пальцы, все еще сжимающие тряпку. Она вздрогнула, но не отдернула руку.

– Спасибо, – сказал он тихо. Слово было непривычным и тяжелым на его языке. Он редко его использовал.

Она подняла на него глаза. Ее зеленые глаза, обычно полные огня или гнева, сейчас были глубокими и бездонными, как лесное озеро.

– Ты бы сделал то же самое для меня, – просто ответила она.

Он знал, что это была правда. И в этой правде было нечто пугающее и освобождающее одновременно. Они были в долгу друг перед другом. Связаны не только магией, но и кровью, и спасенными жизнями.

Дверь скрипнула, и в комнату вошла Лора с миской дымящегося бульона. Увидев бодрствующего Кайла, она остановилась, и на ее строгом лице расцвела редкая, настоящая улыбка.

– Ну вот, – сказала она, ставя миску на грубый столик. – Возвращаешься к нам, Альфа. – Ее взгляд скользнул по их сплетенным рукам, но на этот раз в нем не было ни осуждения, ни удивления. Лишь удовлетворение.

– Что я пропустил? – спросил Кайл, с трудом приподнимаясь на локте. Лира помогла ему, подложив под спину свернутые шкуры.

– Ничего хорошего, – вздохнула Лора. – Следопыты докладывают – маг, этот Алрик, ушел, но не один. С ним ушли несколько наших.

Кайл нахмурился. – Кто?

– Молодежь. Те, кто испугался больше твоих ранений, чем ее силы, – она кивнула на Лиру. – Говорят, что ты ослеп и ведешь стаю к гибели. Что сделку с Гильдией нужно было принять.

В груди Кайла закипела знакомая ярость. Предательство. Всегда предательство.

– Пусть идут, – хрипло сказал он. – Те, у кого нет веры, нам не нужны. – Он посмотрел на Лиру. – А что стая? Остальные?

Лора последовала за его взглядом, и ее улыбка стала шире.

– Остальные? Остальные смотрят на нее, – она указала подбородком на Лиру, – как на камень, на котором можно построить новый дом. После того как она тебя вытащила… слухи разнеслись. Говорят, она может не только разрушать, но и лечить. Что ее сила – это дар земли, а не проклятие.

Лира опустила голову, смущенная.

– Это не совсем так, – прошептала она. – Это… сложно.

– Для них это не важно, – покачал головой Кайл. Его пальцы непроизвольно сжали ее руку. – Они видят результат. Они видят силу. И теперь они видят, что эта сила на нашей стороне.

Он откинулся на шкуры, чувствуя, как слабость снова накатывает на него. Но теперь это была приятная усталость.

– Лора, распорядись – двойные дозоры на границах. Гильдия не оставит нас в покое. И… – он запнулся, – приготовь все к обряду Полумесяца. Он должен состояться, как запланировано.

Лора кивнула, ее глаза блеснули пониманием. – Будет сделано, Альфа.

Она вышла, оставив их одних.

– О чем она? – тихо спросила Лира. – Что за обряд?

Кайл смотрел на потолок, его лицо стало серьезным.

– Старый обычай. Когда луна на ущербе, стая собирается, чтобы подтвердить верность Альфе. Чтобы обновить узы. – Он повернул голову к ней. – На этот раз… на этот раз он будет особенным. Ты будешь там. Рядом со мной. Не как свидетель. Как участник.

Лира почувствовала, как по спине пробежал холодок. Участвовать в оборотническом обряде? Это было… немыслимо.

– Кайл, я… я не из вашей стаи. Я ведьма.

– Ты моя Пара, – возразил он, и в его голосе не было места для споров. – И это делает тебя частью стаи. Готовься, Лира. Им нужно видеть не только твою силу. Им нужно видеть нашу связь. Видеть, что мы – единое целое.

Он закрыл глаза, его дыхание стало ровнее. Он засыпал.

Лира сидела рядом, держа его руку в своей, и слушала, как его сердце бьется в унисон с ее собственным. Ей было страшно. Страшно от ответственности, от этого нового, чужого мира, в который она была втянута.

Но сквозь страх пробивалось что-то еще. Предвкушение. Любопытство. И та самая, странная теплота, которую она чувствовала только рядом с ним.

Он был ее судьбой. Ее проклятием. И, возможно, ее единственным спасением.

А впереди был обряд под ущербной луной, который должен был навсегда связать ее жизнь с его миром.

Ночь обряда Полумесяца наступила холодная и ясная. Небо было черным бархатом, усеянным бриллиантовыми звездами, а луна висела над лесом тонким, бледным серпом, словно усмехаясь над миром. Воздух звенел от напряжения – не того, что предшествует битве, а торжественного, почти сакрального.

Лира стояла перед грубым каменным алтарем на краю священной для оборотней поляны, спрятанной в самой глубине их владений. Ее облачили в простое платье из небеленого льна – ритуальное одеяние, символизирующее чистоту намерений. Платье было легким, и ночной холод пробирал до костей, но ее согревало иное – жаркое, неоспоримое присутствие Кайла рядом.

Он стоял в полный рост, одетый лишь в штаны из шкуры, его тело – паутина старых шрамов и свежих, но заживающих ран – было обращено к собравшейся стае. Он не выглядел ослабленным. Он выглядел… первобытным. Властным. Его аура Альфы заполняла поляну, тяжелая и неумолимая, как сама скала.

Вокруг них тесным кольцом стояла вся стая. Все, кто остался. Лица, освещенные дрожащим светом факелов, были серьезны. Здесь были и старейшины вроде Аррена, с их вечными сомнениями, притихшими, но не исчезнувшими, и воины, смотревшие на Кайла с обновленной преданностью, и женщины с детьми, в глазах которых читалась надежда. И Лора, стоявшая чуть поодаль, ее взгляд был стражем и судьей.

Кайл поднял руки, и факелы словно погасли, поглощенные внезапной тишиной.

– Братья! Сестры! – его голос, негромкий, разнесся по поляне с такой силой, что задрожали листья на деревьях. – Луна убывает. Но прежде чем она родится вновь, мы должны подтвердить наши узы! Узы крови, узы верности, узы стаи!

Он повернулся к Лире. Его глаза в свете звезд светились мягким янтарным светом.

– Но сегодня среди нас тот, чья кровь не наша. Чья сила не из нашего мира. – Он протянул к ней руку. – Войди в круг, Лира.

Сердце ее бешено заколотилось. Сотни глаз впились в нее. Она сделала шаг вперед, потом еще один, пока не встала рядом с ним в центре поляны. Было страшно. Но его рука, коснувшаяся ее спины, была твердой и уверенной.

– Она – Пентагра. Разрушитель из пророчеств, – продолжал Кайл, и его слова повисли в морозном воздухе. – Но она же – целительница, что вернула жизнь вашему Альфе. Она – буря, что смела наших врагов. Но она же – тишина, что принесла нам передышку. – Он обвел взглядом стаю. – Она – моя Истинная Пара. По воле судьбы, которую мы не в силах оспорить. Но сегодня… сегодня мы можем принять эту волю. Или отвергнуть.

Он сделал паузу, дав своим словам проникнуть в каждое сердце.

– Я, Кайл, Альфа Ночной Гривы, признаю ее. Не как пленницу. Не как союзницу по необходимости. А как часть этой стаи. Как свою Пару. И я требую от вас того же!

Ропот прошел по кругу. Это был ультиматум. Не просьба, а требование.

И тогда вперед выступил старый Аррен. Его лицо было изборождено морщинами, как кора старого дуба.

– Альфа, – его голос был скрипучим, но твердым. – Мы видели ее силу. Мы благодарны за твою жизнь. Но… принять ведьму в стаю? Это против законов предков! Наша сила – в волке! Ее сила – в хаосе!

Кайл не дрогнул. – Законы предков писались для другого времени, Аррен. Сегодня враг у наших ворот не чтит ни наших законов, ни наших предков. Он приносит магию, против которой наш волк бессилен. – Он положил руку на плечо Лиры. – А она приносит магию, которая может ему противостоять. Хаос против хаоса. Сила против силы. Разве это не справедливо?

– Но сможем ли мы доверять ей? – крикнул кто-то из толпы. – Сегодня она с нами, а завтра?

Лира почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Это был главный вопрос. Вопрос, на который у нее не было словесного ответа.

И тогда она почувствовала толчок через связь. Не слово, а ощущение. Доверься мне.

Она посмотрела на Кайла. Он кивнул, почти незаметно.

И Лира сделала то, чего от нее никто не ожидал. Она не стала говорить. Она опустилась на колени прямо на холодную землю. Она положила ладони на мерзлую почву и закрыла глаза.

Она не стала призывать буйство стихий. Не стала пускать огненные всполохи или вздымать землю. Она сделала нечто более простое и более сложное.

Она прислушалась.

И позволила стае услышать через себя.

Сначала это был лишь шепот – едва уловимый гул земли под ногами, сонное дыхание корней, уходящих вглубь. Потом гул нарастал, превращаясь в мощный, глубокий гул – песнь камня, что был основой их мира. К факельным огням присоединился мягкий, живой свет светлячков, выплывающих из леса и образующих мерцающий ковер у ее ног. Воздух наполнился ароматом хвои и влажной земли, но не застоявшимся, а свежим, как после грозы. И тишину заполнило пение далекого ручья, чьи воды она никогда не видела, но чье присутствие чувствовала кожей.

Это не была магия порабощения или устрашения. Это была магия… жизни. Простой, вечной, не принадлежащей ни ведьмам, ни оборотням, а самой земле, на которой они стояли.

Лира подняла голову и открыла глаза. Они сияли в полумраке спокойным, глубоким светом.

– Я не прошу у вас доверия ко мне, – сказала она, и ее голос был звонким, как тот ручей. – Я прошу у вас доверия к этому. К земле, что вас кормит. К лесу, что вас укрывает. Моя сила – от них. И пока я с вами, я буду использовать ее, чтобы защищать ваш дом, как если бы он был моим собственным.

Она встала, отряхнув ладони. Мерцающий ковер светлячков медленно растворился в темноте. Гул земли утих. Но ощущение чуда, тихого и настоящего, повисло в воздухе.

Аррен смотрел на нее, и его старые, уставшие глаза широко раскрылись. В них не было страха. Было потрясение. Откровение.

Он медленно, преодолевая скрип суставов, опустился на одно колено. Его взгляд был устремлен не на Лиру, а на землю у ее ног.

– Земля… говорит через тебя, – прошептал он. – Я… я не слышал ее голоса так ясно с тех пор, как был юнцом. – Он поднял взгляд на Кайла. – Альфа. Твоя воля – закон. И… воля земли – тоже.

Один за другим, сначала медленно, потом все быстрее, члены стаи стали опускаться на колени. Не перед ней. Не перед Кайлом. Перед тем единством, которое они только что ощутили.

Кайл смотрел на Лиру, и в его глазах горел незнакомый ей огонь – не ярость, не собственничество, а нечто более глубокое. Гордость. И благоговение.

Он протянул ей руку. Она взяла ее.

– Клянетесь ли вы, – его голос снова загремел, – служить стае? Защищать ее до последнего вздоха? Быть верными вашему Альфе… и его Паре?

Единый, мощный рокот пронесся по поляне. – Клянемся!

В этот момент тонкий серп луны вышел из-за облака, и его холодный свет упал на них. И Лира почувствовала не боль, не разрыв, а… завершение. Как будто последний кусочек мозаики встал на свое место.

Она больше не была чужой. Не была пленницей. Она была своей.

И когда Кайл повел ее с поляны, его рука была не цепью, а опорой, а клятвы стаи эхом звучали у нее в сердце, сливаясь с тихим, мощным гулом земли под ногами. Буря еще не миновала, но теперь у нее был якорь. И дом.

Тишина в покоях Кайла после обряда была иной – густой, насыщенной, как бывает после свершившегося чуда. Факелы догорали, отбрасывая длинные, пляшущие тени на стены. Лира стояла у очага, сжимая в пальцах края грубого льняного платья. Дрожь, что била ее на поляне, сменилась глубоким, всепроникающим спокойствием. Она чувствовала… принятие. Не только стаи, но и земли. И самое странное – принятие самой себя.