Пламя

© Сокол Е., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Глава 1

♫ Женя Трофимов, Комната Культуры – «Привет»

«Привет. Меня зовут Дарья Краева. Мне двадцать один, в моих карманах пусто, и я на грани отчисления из университета. Да и в целом у меня сейчас не самый лучший период».

Будь ее жизнь книгой, она начиналась бы именно так.

К слову, книг Даша перечитала к своим годам бесчисленное множество. А что еще делать, если настоящих отношений в жизни никогда не было? Правильно – черпать о них информацию в романах о любви. Именно эти «бесполезные книжки» и винила мать Даши в том, что у дочери к ее годам все еще не завязались ни с кем отношения.

Но давайте обо всем по порядку.

Дарья всегда знала себе цену. Буквально с детского сада. Один очень настойчивый мальчишка по имени Марк долго ухаживал за ней: дарил леденцы, печенье, открытки. Однажды принес ей свою коллекцию пуговиц – буквально оторвал от сердца. И им было весело вместе: они играли в догонялки, строили куличики из песка и как-то раз даже препарировали мертвого голубя прямо на участке (что привело воспитательницу в ужас). Казалось бы, симпатия была взаимной, но все испортила попытка Марка неумело поцеловать Дашу перед выпуском из сада. Девочка немедленно ее пресекла: с чего это он решил, что она станет целоваться с вечно сопливым курносым мальчишкой?

Так не сложились ее первые «почти отношения».

А потом были еще попытки и еще. Краснощекий Димка из пятого «А» был лопоухим – сразу получил от ворот поворот. Ухаживания красавчика-одноклассника Леши в седьмом классе были отвергнуты из-за его щербинки. Не сложилось в девятом классе и с Саней из параллельного: ходили слухи, что когда-то у него были вши, – это сразу «нет». С Пашкой из их двора тоже не срослось – тот был ниже Дашки почти на голову («что угодно, только не смотреть на парня сверху вниз»). И с Колей, который лучше всех в их районе играл в футбол: мама сказала, что встречаться с двоечником дочери не позволит.

Ну, что сказать? Дашка никогда не была высокомерной. Просто у нее имелись свои стандарты. Девочка из порядочной семьи, училась на пятерки, собиралась поступать в университет и не могла себе позволить водить дружбу с кем попало. Да, может, ее требования к парням порой и были слегка завышены, но Даша свято верила в то, что однажды встретит своего идеального принца.

«Ну, и дура!» – бросил ей на выпускном одноклассник Костя в ответ на отказ с ним потанцевать. И это совсем ее не обидело: «Уж лучше быть одной, чем со всякими». А потом это «одной» как-то уж слишком затянулось…

И вот Даше двадцать один, и о сексе она знает только то, что читала в книгах. За плечами множество неудачных свиданий, попыток сблизиться с мужчинами и десятки «нет», которые Даша бросала в последний момент, едва дело доходило до близкого общения. Конечно, девушка осознавала, что время неумолимо, но единственное, чего она до сих пор не потеряла, – это надежда на то, что встреча с любовью всей ее жизни еще впереди. И мысль об этом всякий раз придавала ей сил.

А еще ее подруги – Саша Золотова и Лера Балабина (или, как ее все звали, – Балабося). Те всегда были рядом, не давая ей унывать. С их личной жизнью с некоторых пор все было в порядке, но ни одна из девушек не позволяла Даше думать, что с ней что-то не так. «Всему свое время» – любила повторять Саша. «Тебе с твоим будущим парнем придется трахаться трижды в день, чтобы наверстать упущенные годы без секса» – смеялась Лера, но менее пошлого комментария от нее никто и не ждал.

Вот и сейчас они вытащили ее из зоны комфорта, чтобы разделить один очень важный и трогательный момент, а заодно вынудили попрактиковаться в кондитерском искусстве, которое Даша так любила. Лера устраивала для Саши и ее парня Льва гендер-пати – вечеринку по раскрытию пола ребенка, и это мероприятие проходило прямо в пожарной части, где тот служит.

В обязанности же Даши входило организовать первый в ее жизни кэнди-бар – сладкий стол с десертами для гостей, и это вызывало у нее смесь ужаса и восторга, ведь сладости она раньше пекла лишь для себя и близких, а теперь ее мастерство предстояло оценить и всем присутствовавшим на мероприятии.

– Потрясающе! – воскликнула Саша, поднявшись в кухню-столовую пожарной части. – Какие милые печенюшки!

Даша улыбнулась при виде подруги: округлившийся животик ей очень шел. Она выглядела трогательной и хрупкой – даже в форменной рубашке диспетчера.

– А это что? – щебетала Саша, обойдя стол вокруг. – Капкейки, мармелад, макаронс! Ой, а можно украду одну ягодку? – И, не дожидаясь ответа, ухватила клубничку с нижнего яруса и закинула в рот. – Дашка, какая красота! Ты превзошла саму себя!

– Спасибо, – смутилась Даша. – Сейчас еще выложу шоколадные пирожные и конфеты. – Она бросила взгляд в окно, где на площадке перед частью уже собирались пожарные и гости праздника. – Хотя кому тут нужны сладости? В части два десятка брутальных мужчин, вряд ли среди них найдутся сладкоежки. Признавайся, Саш, ты притащила меня для того, чтобы опять попытаться свести с кем-то?

Золотова закашлялась.

– Не-е-е-т! – заверила она и, надо признать, вполне правдоподобно. – Ты что! Среди пожарных каждый второй сладкоежка. Честно! Взять хотя бы Леркиного Кирюху: готов трескать конфеты на завтрак, обед и ужин! А… – Она пожала плечами. – А для остальных я заказала роллы и пиццу, их вот-вот привезут.

– Хотя бы так. Тогда я не переживаю.

– Ой, вон Лерка пришла! – Саша помахала ей в окно. – Пора начинать, ты идешь?

– Да, – кивнула Даша, сдув со лба выбившуюся прядь. – Только выложу на блюдо оставшиеся конфеты и сразу прибегу.

– Поторопись! – бросила подруга, уходя. И, задержавшись в дверях, сказала: – Может, распустишь волосы? Они у тебя такие красивые. Илья говорил, что ему нравятся рыженькие. Ну… тот парень, что служит в звене у Льва, помнишь? Я рассказывала про него. Симпатичный, русоволосый, с которым вы столкнулись на лестнице, когда ты пришла.

– Только не говори, что ты уже рассказывала ему обо мне, – взмолилась Даша.

Она так устала от попыток подруг кому-нибудь ее сосватать.

– Не-е-е-т! – протянула Саша. – Ну, если только немного. Так, в двух словах. Не злись!

– Я же просила.

– Прости! – Послав ей воздушный поцелуй, подруга скрылась за дверью.

Дашка шумно выдохнула. Как же это все надоело. Саша с Лерой вели себя так, словно она была единственной симпатичной девчонкой на всем белом свете, у кого не получалось найти себе пару. Подумаешь, одинокая. Зачем раздувать из этого целую проблему? В отличие от подруг, Даша не считала, что на ней лежит какое-то там заклятье, и не собиралась избавляться от девственности любой ценой, как это сделала героиня ее любимого романа «Очень плохой профессор»[1]. Всему свое время.

И все же было немного обидно. Девчонки даже праздник использовали для того, чтобы сосватать ее кому-нибудь из пожарных. И рекламировали ее словно какой-то товар, заставляя Дашку чувствовать себя неполноценной. Ей не нужно было это все. Жалость, лишнее внимание, посторонние взгляды. Она предпочла бы, чтобы о ней говорили как о хорошем человеке или вот – как о талантливом кондитере, пусть сладости и были лишь ее хобби.

Даше хотелось порадовать собравшихся десертами и разделить с подругами радость момента, а из нее опять делали какой-то выставочный экземпляр: «Вот, смотрите, эта девушка давно не может найти себе парня. Может, кого-то интересует залежавшийся товар? Хоть кого-то? Она совсем отчаялась!»

Ударив с досады ладонью по столу, Дашка на короткий миг почувствовала облегчение, но тут же оно сменилось паникой: трехъярусная конфетница от удара подпрыгнула, и воздушное безе попадало с нее в разные стороны.

– Ой, мамочки! – Всплеснула руками Даша, боясь, что дальше начнет рушиться весь кэнди-бар, но конструкция устояла. – Блин, блин!

И под раздающиеся с улицы торжествующие возгласы она принялась собирать розовые «шапочки» безе со стола и возвращать их обратно на место. Лишь бы успеть: к приходу собравшихся ее творение должно выглядеть идеально!

И тут слева прозвучало странное хмыканье. Даша чуть не подскочила от неожиданности. Подняв взгляд, она с интересом уставилась на вошедшего.

Судя по форме – темный полукомбинезон на лямках и серая футболка – он был одним из бригады. Лет двадцать пять – двадцать восемь, густо-синие глаза (она бы даже сказала, неприлично яркие), коротко стриженные, волнистые темные волосы (сексуально растрепанные), едва заметная однодневная щетина (которая почему-то ему шла, хотя, обычно Даша относила такое к недостаткам). Мужественные черты портило лишь недовольное выражение лица парня.

– Вот же хрень, – устало произнес он и приблизился к ней.

Девушка понятия не имела, что имеется в виду, она была всецело увлечена созерцанием фигуры незнакомого типа. Широкие плечи, мощная грудь, рост выше среднего. Двигался он довольно напряженно, словно его все вокруг раздражало, и занимал при этом так много пространства, что помещение внезапно показалось ей маленьким. А этот взгляд. Такой… дерзкий, наглый. Молодой мужчина словно пытался прожечь в ней дыру.

– Выглядит до тошнотворного мило, – заметил он, разглядывая кэнди-бар. А затем бесцеремонно подхватил пальцами одно безе и закинул в рот.

Даша встрепенулась, заставляя себя отвести взгляд, но у нее не получилось. Она продолжала пялиться на его пухлые губы, усыпанные белковой крошкой. Девушка спохватилась только, когда незнакомец схватил с верхнего яруса печенье и отправил в рот.

– Вы могли бы… ты… – У нее не сразу получилось сложить слова в предложение. – Нужно дождаться остальных.

– Да забей, – хмыкнул он, глядя на нее с таким видом, будто оценивает по отдельности каждую часть ее тела. Его голос звучал низко и хрипло.

По спине Даши пробежал электрический ток.

– Тоже люби-шь… те сладкое? – ляпнула она.

– Ненавижу, – ухмыльнулся он.

И сложил руки на груди. Ткань футболки натянулась на его плечах, и взгляд девушки непроизвольно заскользил по ним.

– Тогда…

– Просто не вижу тут нормальной еды.

– Сейчас привезут пиццу.

– Слава богу.

Ей показалось, или незнакомец придвинулся ближе? Теперь его крепкое тело отделяло ее от стола, на котором сиротливо валялось еще несколько безе, которые следовало вернуть на место. Но Дашины ноги словно приклеились к полу, она не могла пошевельнуться и наблюдала за ним, как завороженная. Ужасно неловкая ситуация.

– Так ты из доставки или их знакомая? – Он кивнул в сторону окна.

– Я… я – подруга Саши.

– Хорошо, хоть сэкономили на еде. Наверное, весь это цирк обойдется им в состояние. – Его ярко-синие глаза бессовестно изучали ее губы, и парень как будто наклонялся все ниже.

– Что, прости? – нахмурилась Даша. – Цирк?

– Ну, это все, – брезгливо поморщился он, покрутив пальцем в воздухе. Присел на край стола в опасной близости от весьма шаткой конструкции кэнди-бара и облизнул губы. – Вечеринка в части, шоу с определением пола, напитки, закуски. Бесполезная ерунда, о которой они пожалеют, когда разбегутся.

Даша чуть не поперхнулась словами возмущения. Да как он смел?!

– Ерунда? – выпалила она, глядя на него снизу вверх. – Это один из самых важных моментов в жизни моих друзей. Прояви уважение!

Парень усмехнулся и что-то пробормотал себе под нос.

– Разумеется, – смеясь ответил он уже громче и поднял руки, будто сдается. – Люди могут поступать, как хотят. Только не думаю, что идиотские шоу стоят всего этого. Серьезно. Сначала они витают в облаках, а потом их косит вирус женитьбы, но финал все равно один: ссоры, крики и дележка имущества. Проще даже не начинать.

– Если так рассуждать, то можно в жизни вообще ничего не делать. Зачем есть, если завтра все равно будешь голоден? – сказала Даша, чувствуя, как в груди бухает сердце. – Я уверена, что Саша со Львом вместе навсегда. Они – отличная пара, и эта вечеринка, или, как ты выразился, «бесполезная ерунда», оставит теплые воспоминания на долгие годы для всех последующих поколений их семьи!

– Да какой человек в здравом уме захочет добровольно стать заложником брака? – насмешливо поморщился пожарный. – Думаю, не стоит заводить отношения, чтобы просто кого-то трахнуть, и не обязательно жениться, если девушка залетела. Но это чисто мое мнение, Лев может поступать как хочет.

Дашка едва сдержалась, чтобы не влепить ему пощечину.

– Я! – выпалила она, краснея. – Я хочу! И все нормальные люди! Они тоже хотят быть счастливыми в браке. Не хотят только… дефективные!

Тут незнакомец не выдержал и расхохотался, что еще только сильнее взбесило девушку.

– Все хотят любить, – жалея, что смеющегося человека не так-то легко ударить, выдохнула Даша. – И я рада за своих друзей, а ты, кем бы ты ни был…

– Никита, – нахально улыбнулся парень.

– Ты… – повторила девушка, уже забыв, что хотела бросить ему в лицо. – Ты…

– Как тебя? – Он прищурился.

– Даша.

– Даша… Даша… – Пожарный словно пробовал ее имя на языке, силясь что-то вспомнить. – О! – Внезапно его лицо вытянулось. – Случайно не та монашка, которая носится со своей девственностью, словно со святым Граалем?

– Кто? Как… – Она хватала ртом воздух, не веря тому, что услышала.

Ее щеки залил густой румянец.

– Ну, точно ты. – Он хлопнул ее по плечу. – Ты уж прости меня, Даш. Но я всегда говорю правду. Любовь делает людей слабыми, зависимыми и толстыми. Увы.

– Но без любви жизнь теряет смысл, – попробовала тихо возразить Даша.

– Тебе-то откуда знать?

– Я…

– Вот тебе совет. Лучше дай волю своим желаниям, а то закончишь как эти «счастливчики». Или того хуже – останешься одинокой старой девой с кучей кошек. Фу.

– А я не просила советов! – Она сбросила его руку со своего плеча и воинственно вздернула подбородок. – И моя жизнь – не твое дело, понял? Я тебя вообще не знаю. – Даша обошла его, собрала безе и сложила на нижний ярус конфетницы. – И я не ношусь со своей девственностью. Мне с ней комфортно. Когда в моей жизни появится мой идеальный мужчина и у нас будут отношения, я вспомню твои слова и вдоволь посмеюсь над ними. А теперь убирайся, пока твоя задница не смела со стола все мои старания!

Она чувствовала, что покраснела уже как рак. Ее лицо буквально пылало от стыда и возмущения.

– Не бывает никаких идеальных мужчин, Даш, – подмигнул Никита, нагло подхватив с конфетницы столь ненавистное ему безе. – И отношений идеальных тоже не бывает. Так что не тяни.

– О, вы уже познакомились, – растерянно произнесла Саша, появившись на пороге столовой. – Даш, мы все ждем только вас.

– Уверена, что я там нужен? – скривился Никита.

– Ха-ха, как смешно, – сделала вид, будто приняла его слова за шутку, Золотова. – Кто-то же должен разбавить идиллию своим недовольным выражением лица.

– Тогда нужно поспешить, – улыбнулся он.

– Идем, – жестом поторопила она Дашу.

Взгляд у Саши был виноватым, и Дарья решила, что не имеет права портить праздник друзей своими обидами. Предъявить претензии подругам за длинный язык можно и позже, а сейчас лучше сделать усилие и улыбнуться. Она сняла перчатки и последовала за ними.

Все трое спустились вниз и вышли на улицу через гараж. Пожарные уже собрались у края площадки, выстроившись полукругом. По центру в полном обмундировании стоял Лев, он держал в руках большой распылитель пеногенератора с присоединенным к нему длиннющим рукавом.

– Все готовы? – крикнула Лера.

– Да! – хором ответили собравшиеся.

Даша подошла к толпе и скромно встала с краю. Она успела заметить среди присутствующих Гриню – младшего брата Саши, и каких-то незнакомых людей – очевидно, родных Льва Царева. Даже начальник части пришел: все отзывались о нем как о строгом, но душевном руководителе. Еще бы, не каждый разрешит провести гендер-пати на территории своей части.

Даша обвела взглядом собравшихся и с удивлением поймала на себе несколько взглядов парней в полукомбинезонах. Их интерес на мгновение вселил в нее уверенность, а затем она вспомнила, какие слухи о ней успели распространиться по части, и опустила взгляд. «Черт, черт! Убью девчонок, как только все закончится! Как можно было растрепать такие подробности моей жизни? Настоящее предательство!»

– Держи. – Это был Никита.

Он стоял, прижавшись к ней вплотную плечом, и протягивал бокал на длинной ножке.

– Я не пью шампанское, – фыркнула Даша.

Хотя пила, конечно же. Просто не собиралась ничего принимать из рук этого мерзкого типа.

– Это лимонад, мы ведь на службе. – Парень буквально вложил бокал в ее руку. – И улыбнись.

– Вот еще, – нахмурилась она.

– Нас снимают, – усмехнулся он. – Если ты улыбнешься, я тоже готов сделать над собой усилие.

Краем глаза Даша заметила фотографа, который шнырял среди собравшихся. Его камера была направлена на них.

– За малыша, – выдавила она, подняв бокал. – Пусть будет девочка.

– Ставлю на мальчика, – произнес Никита, и его угрюмая физиономия чудесным образом куда-то исчезла.

Если честно, он буквально преобразился. Уголки его губ приподнялись на миг, глаза заискрились синевой, и земля чуть не ушла у Дашки из-под ног. Ровные белые зубы, небольшие ямочки на щеках, тонкие лучики вокруг глаз. Вот дерьмо… Да как же это работало? У нее аж дух перехватило.

К реальности девушку вернула лишь вспышка фотоаппарата, после которой улыбку с лица Никиты словно сдуло. Он снова стоял с невозмутимым выражением лица и смотрел уже поверх ее головы – туда, где происходило основное действо.

– Итак! – завопила Лера, взмахнув руками. – Ваши ставки, дамы и господа!

– Мальчик! Девочка! – закричала толпа наперебой.

– Три, два, один!

Саша положила ладони на живот, а Лев поднял распылитель выше и направил в сторону газона. Такая романтичная и трогательная сцена. И только Никиту она не трогала совсем: осторожно глянув на него, Дашка заметила едва ли ни отвращение в его лице.

– Давай уже! – не выдержал кто-то.

И тут из распылителя под давлением повалила пена. Много розовой пены! Розовой!

– А-а-а-а! – закричала Саша, радостно вскинув руки. – Девочка! Девочка!

Она выглядела такой счастливой, что Даша едва не расплакалась.

– Ура-а-а! – визжала Лера. – Поздравляю!

Едва запас пены иссяк, Лев обнял Сашу, и они поцеловались. А потом к ним подошел Гриня, и они обнялись все вместе. Затем ребята стали принимать поздравления от остальных, а фотограф носился, пытаясь все запечатлеть и ничего не упустить. Даша повернулась, чтобы уязвить довольным взглядом проигравшего, но Никиты уже не было рядом.

Она посмотрела на розовую пену, растекающуюся под ногами, и подумала о том, что однажды у нее тоже будет свой кусочек счастья. Ведь так всегда бывает в книгах: начинается роман с героини в беде, а заканчивается сценой, где герой увозит ее в закат на белом коне. Главное, дождаться своего принца.

– На малыша! – к ней подошел Кирилл Соловьев, парень Леры, и протянул шлем-каску, в которую все кидали купюры.

– Да-да, сейчас. – Дашка пошарила в карманах и выудила оттуда всю наличность. Она смяла купюры в кулаке так сильно, чтобы не бросалось в глаза, насколько ничтожна сумма. Девушка отдавала последнее.

– Спасибо! – И Кирилл, или, как его все называли, Соло, отправился собирать пожертвования дальше.

Через минуту все направились в здание, чтобы отметить это событие за столом, и Даша медленно поплелась за ними следом. А что, если она навсегда останется героиней в беде? Ведь в жизни часто так и бывает. Да и принцев на всех не хватает. И денег. Оставшись без гроша, Даша в очередной раз теряла надежду съехать от матери и начать самостоятельную жизнь. Как же дальше быть? Ей бы хоть какой-то знак свыше. Хотя бы, намек.

Шлеп! Большая, мерзкая белая капля ударилась ей в плечо.

«Голубь» – изумилась она, воздев взгляд к небу. Надо же было этой чертовой птице облегчиться, пролетая именно над ней! Вот же гадина!

Отлично. Если это и был знак, то какой? Что Вселенной плевать на ее проблемы? Ну, зашибись. Только вот Дарья Краева тоже не из слабых и так просто не сдастся!

Глава 2

♫ KavabangaDepoKolibri – «Не заводись»

– Мы так и знали, что ты тут! – Сашка с порога бросилась в ее объятия.

– Логично, – подняв повыше руки, испачканные в муке, выдавила Даша. – Я здесь живу.

– Ты так внезапно исчезла с праздника, что мы забеспокоились, – пояснила Лера, закрыв дверь и скинув с ног босоножки.

– Ты обиделась, – отпустив ее, грустно заключила Золотова. – И имела полное право психануть и уйти. Прости!

– Вовсе нет, – устало проговорила Дарья, развернулась и направилась на кухню. – Просто на меня насрали.

– Черт, извини, мне пришлось развлекать гостей! – простонала Сашка. – Каждый подходил поздравить нас с Левой, пожелать что-то. Мне так жаль, что ты осталась без внимания…

– Нет. Натурально насрали. Хренов голубь! – Краева поморщилась. – Обгадил плечо! Да так, словно он алабай, а не птица. Пришлось бежать домой, отмываться.

– Это к деньгам, – с видом знатока сказала Лера, войдя следом за ней на кухню.

– Ох, если бы, – вздохнула Даша.

Последние накопления ушли на кэнди-бар – подарок для подруги: эту трату хотя бы можно было считать логичной и необходимой. Чего не скажешь о распродажной лихорадке три дня назад: девушка сама не поняла, как потратила приличную сумму на сомнительную ерунду – чертовы распродажи на маркетплейсах! Будь они неладны. Стоит зайти в приложение, и на мозг словно опускается непроницаемый занавес, и вот ты уже чешешь репу, сидя посреди кучи ненужной фигни и пытаясь понять, как же так вышло и кто вселился в тебя в тот момент, когда ты нажимала «Оплатить»!

– Кстати, насчет денег. Ты отказалась брать плату за кэнди-бар, а я категорически против твоего отказа, – вмешалась Саша. – Позволь…

– Я так и знала! – прервал ее Лерин возглас. – Все хуже, чем мы предполагали: ты только посмотри!

Золотова, наконец, оглядела кухню:

– Чтоб меня…

– Только не начинайте, – отмахнулась Даша. – Всего лишь медитативные постряпушки, они помогают расслабиться.

Лерка присвистнула, Сашка медленно опустилась на стул.

– Теперь мне еще стыднее, – произнесла она пораженно.

– А мне нет. Даш, поставишь чайник? – сглотнула Балабина и бросилась к раковине сполоснуть руки.

Дарья обвела взглядом кухню. Возможно, она действительно погорячилась.

Стол, гарнитур, поверхности микроволновки и холодильника и даже весь подоконник были заставлены ее стряпней: венские вафли со сливочно-сырным кремом и черной смородиной, малиновый чизкейк из теста с миндальной мукой, пышные булочки с шоколадным кремом и вишневый пирог. А на небольшом свободном островке стола лежали сито и мука – Даша как раз просеивала ее для бисквита перед приходом девчонок. Ей действительно иногда трудно было остановиться: готовка помогала отвлечься от переживаний.

– Да, я пеку, когда мне плохо. И что? Чем хуже настроение, тем лучше замешивается тесто и нежнее получаются булочки.

– Мы не знали, что все настолько плохо, – сокрушенно произнесла Саша.

– Не переживай, – бросила Лера, засовывая в рот венскую вафлю. – Это и это, – она указала на чизкейк и булочки, – мы съедим, а остальное могу забрать с собой. Твоя фигура не пострадает, беру удар на себя!

– Лера-а-а, – качнула головой Саша.

– Все реально плохо. – Даша пожала плечами, вытерев ладони о цветастый передник. – Я никогда не съеду от матери.

– А почему тебе здесь не живется? – смахнув сахарную пудру с губ, спросила Лера. – Да, иногда твоя мамочка перегибает палку, но зато вон – есть еда, тепло, крыша над головой.

– Ты знаешь, почему, – тихо проронила Саша. – Все знают. Ты, Лера, и дня бы не выдержала с Любовью Андреевной.

– Не так стоишь, не так сидишь, не так дышишь, – произнесла Даша и на мгновение зажмурилась. – Я все делаю не так, понимаете? – Она открыла глаза и посмотрела на подруг. – Ей невозможно угодить! Я здесь… я здесь как в клетке! Как в западне! Я задыхаюсь! – Она глубоко вдохнула и шумно выдохнула. – Думала, накоплю денег и арендую квартиру, но с подработками все никак не срастается. Стоит куда-то устроиться, и мать делает все, чтобы я там долго не задержалась: выдумывает болезни, чтобы мне пришлось о ней заботиться, отключает будильник, чтобы я проспала. Меня трижды увольняли за последние полгода! Я не хочу больше брать у нее деньги, потому что это накладывает на меня обязательства: приходится во всем ей угождать, поддакивать, слушаться. Мне хочется вырваться и жить свою жизнь. Понимаете?

– Вафли потрясающие, – пробормотала Лера, облизнув губы. – В смысле, ты все верно говоришь. Может, просто подождать? Закончишь универ, и тогда можно будет начать аккуратно отпочковываться от нее.

– В том-то и дело, что я могу его не закончить. Профессор Дудов завалил меня на экзамене по финансам. Дважды! До этого всем пятерки просто так раздавал, а тут уперся: «Нет, и все. Вот тебе мой совет, Краева. Найди ту специальность, которая тебе действительно нравится». – Она покосилась на полку, на которой рядочком выстроились забавные, но совершенно бесполезные кондитерские прибамбасы с маркетплейсов. – И ведь в чем-то он прав – судя по сложившейся ситуации, с финансами у меня вообще не складывается. Пересдачу я завалила, и деньги от меня бегут, как от чумной.

– Хреново, – вздохнула Саша.

– Но я не собираюсь ныть, – развела руками Дашка. – Я ж боец. «Адаптируйся или сдохни» – звучит мой девиз. Что-нибудь придумаю. Может, оно и к лучшему. Мать для меня у себя в фирме уже местечко держит: ждет только, когда универ закончу. А если меня выпрут, то не придется и работать.

– Тебе и так не придется, – уверенно заявила Лера. – Если научишься давать ей отпор.

– Легко сказать, – печально улыбнулась Дарья. – Мама все мои слабые места знает, все трещинки. Знает, где надавить, как заставить. Знает, что я мягкая и никогда не смогу ей нагрубить или отказать. Как и вы, девочки. – Она перевела взгляд с одной подруги на другую. – Вроде подруги, а тоже совсем не считаетесь с моим мнением. Я понимаю, что вы не со зла. Что как лучше хотите, но я потом себя чувствую идиоткой какой-то, над которой все ржут.

В кухне на мгновение повисла тишина. Лера с Сашей недоуменно переглянулись.

– Ты о чем, Даш?

– О девственности моей кто всей части растрепал?

Золотова вытаращилась на нее в изумлении, а Балабина закусила губу.

– Я не… я бы не… никогда! – заикаясь, произнесла Саша.

– Это случайно вылетело, – потерла пальцем висок Лера. – Прости. Мы тут на выходных увиделись с Ильей, посидели втроем: он, я, Кирилл. Думала, как бы невзначай скажу, что на гендер-пати подружка наша будет – умница, красавица. Расхвалила тебя, намекнула, что ты в поиске и ни с кем не встречаешься. А Илюха возьми да и скажи, что ему надоели однодневные интрижки и он не против серьезных отношений. А я говорю, во-о-о-т, как раз Даша тебе и подойдет. Тоже своего принца ищет, и ни с кем у нее не было. Ну, как бы… мужчинам ведь нравится, когда они первые. Да? – Она с надеждой посмотрела на Сашу, но та нахмурила брови. – Короче, дура я. Знаю. Ляпнула лишнего. А Илюха, козел, сразу все тебе вывалил.

– Не он, – покачала головой Даша. – Я Илью только мельком видела. Мне Никита сказал. Монашкой обозвал.

– Боже… – спрятала лицо в ладонях Саша.

– Я убью его, – прорычала Лера. И виновато взглянула на Дашу. – Я не думала, что так получится. Просто хотела помочь… Прости, Дашунь. Ненавижу с тобой ругаться!

– Помогать, когда тебя об этом не просили, это особый вид психологического насилия, – отчеканила Краева.

– Отрежь мой язык и скорми собакам, – поникла Балабина. – Я не достойна называться подругой…

– Знаю, – ответила Даша. – Я бы с радостью, но кто тогда будет разбавлять наши посиделки пошлыми шутками?

– Прости! – Лера бросилась к ней на шею.

– Должна будешь, – ухмыльнулась та, похлопав ее по спине выпачканными в муке руками. Хоть и маленькая, но месть.

Саша улыбнулась, заметив это.

– А я, честно говоря, подумала, что Плахов флиртовал с тобой, – призналась Лера, когда их объятия разомкнулись. – Вы так мило болтали, позируя фотографу!

– Нет, – поморщилась Даша.

– А я переживала, что он скажет тебе что-нибудь неприятное или пошлое, – призналась Саша. – Нет, правда. Увидела вас вдвоем на кухне и напряглась. Никита, он… – Она пожала плечами, подбирая слова. – С ним бывает непросто.

– А я думала, он прекрасный парень, – удивилась Лера. – Приятный, симпатичный, к тому же спас на пожаре твоего Льва в прошлом году.

– Прекрасный парень, от которого лучше держаться подальше, – многозначительно взглянула она на Дашу. – Уж поверьте мне. Никита, конечно, сильно изменился после того пожара, и Лева, как старший, опекает его в коллективе, но, можете быть уверены, он из тех парней, которые не хотят отношений, только секса. С таким нашей Даше точно не по пути.

– Да мне плевать, чего он хочет. Грубый и невежественный тип, – фыркнула Даша. – Выбесил меня буквально за минуту!

– Говорят, он раньше Еве, которая служит под руководством Иван Палыча, что-то типа знаков внимания оказывал. Она ему, наверное, взаимностью не ответила – не знаю точно, но Никита ее потом целый год поддевал при каждой возможности. Не представляю, как она это выдерживала и не прибила его на месте! – Саша взяла с блюда вафлю и слизнула сироп. – А Вика, диспетчер, сказала, что чуть ли не все ее знакомые девчонки-сменщицы спали с ним…

– Надеюсь, кроме Софьи Павловны, – хрюкнула со смеху Лера.

– Он ей в сыновья годится! – Саша чуть не поперхнулась.

– Не может же он быть таким козлом, – задумчиво протянула Даша. – Эта Вика, наверное, сама мечтает обратить на себя его внимание.

– Ничему не удивлюсь. Помните, как она к Цареву шаньги мазала?

– И тоже небылицы про него рассказывала! – припомнила Лера.

– А если серьезно, – стерев с лица улыбку, сказала Золотова, – у Никиты действительно куча подружек. Лев говорит, они ему телефон обрывают и сами на свидания напрашиваются. Есть в Плахове что-то такое… не знаю. Харизма, что ли. Он как свою самодовольную рожу в баре или на пикнике покажет, так все девчонки как по команде бросаются к нему. И пошлые комплименты их не отпугивают, и его откровенная грубость. Вешаются на него пачками! Сама видела.

– Самодовольную рожу? – решила уточнить Лера с усмешкой.

– Да. – Саша прищурилась, пытаясь изобразить. – Вот такую. Постоянно блуждающий взгляд бабника. Самоуверенный, вальяжный. Таким типам, как Никита, верить нельзя. Не понимаю девчонок, которые ведутся на него. Они соглашаются на секс, зная, что продолжения может и не быть.

– Бабники циничные, но симпатичные. – Лера пожала плечами. – И обычно прямо говорят, что не хотят отношений, только секса. Эта честность обезоруживает. А дальше перед девушками стоит выбор: уйти или получить свой маленький кусочек счастья.

– Секса, – поправила ее Саша.

– Все эти слухи про то, что секс с бабником практически гарантирует получение оргазма, – ухмыльнулась Лера, – по-моему, просто слухи. Но девчонок так и тянет проверить!

– Гарантированный оргазм – это миф.

Дашка только хлопала ресницами: об оргазмах она знала немногое, да и то почерпнула из любовных романов. Поэтому добавить по теме ей было нечего. Если оргазм хотя бы вполовину так прекрасен, как ее булочки с шоколадом, то, возможно, он и стоил того, чтобы его испытать.

– У тебя телефон надрывается, – подсказала Саша, заметив, что подруга зависла.

– А? – очнулась Дашка. – А-а… – Она уставилась на экран, ее передернуло. – Мама.

– Ты не ответишь?

– Я не готова к ее тирадам о том, как мне следует жить. – Краева перевела взгляд на часы. – Да и какая разница, если она вернется уже через час и повторит все это, глядя мне в глаза. Дважды или трижды – ведь до меня «никогда не доходит с первого раза».

– Разве она не бьет тревогу каждый раз, когда не может до тебя дозвониться?

– Если не отвечаю на третий раз, мама начинает обзванивать морги, – с удивительным хладнокровием произнесла Даша. – Но пусть привыкает. Раз уж я практически решилась на побег, то ей скоро придется с этим смириться. Осталось только решить: ночевать ли мне с бомжами на вокзале или выйти замуж за престарелого, но очень обеспеченного пожилого господина с жильем. Каждый день в одной квартире с маман уничтожает часть моих нервных клеток, а их запас не безграничен.

– Даже не представляю, что будет, когда она узнает, что ты съезжаешь, – Саша ахнула.

– Может, скинемся с тобой, чтобы посмотреть, как это будет? – хихикая, предложила Лера.

– Серьезно? – ухватилась за эту идею Даша. – Только я не знаю, когда смогу вам отдать.

– Может, соберем сейчас твои постряпушки и рванем в парк, чтобы все это обсудить? – предложила Золотова. – Во-первых, погода отличная, во-вторых, в моей сумке для вас припасена бутылка лимончелло. В-третьих, от твоей матери у меня мурашки, и не очень-то хочется с ней здесь столкнуться.

– Ха-ха, помнишь, как она сказала, что сочувствует тому, что ты залетела до брака? – прыснула Лера.

– В чем-то она права, я не отрицаю. Мы с Левой хоть и живем вместе год, но так и не успели пожениться. – Саша пожала плечами. – Меня это тоже беспокоит. Любовь Андреевна сказала, что я для Дашки дурной пример. Чуть ли не распутница! И сказала это, глядя мне в глаза. На этой кухне!

– Сочувствую, – виновато улыбнулась Даша.

– Поэтому мне нравится идея, – встав, бодро воскликнула Лера. – Нужно валить. Дашка, давай корзину, скинем все туда. Кроме пирога. Упакуй отдельно, я его покупаю! Заберу домой, устроим с Соло вечерний романтик.

– Что за бред, – отмахнулась та. – Не возьму я с тебя денег. Так забирай.

– Вот я бы тебе, Краева, тоже двойку влепила по финансам на месте Дудова. Не сечешь ты фишку, все стесняешься. Спорим, я сейчас твои поделки нафоткаю, в соцсети выложу, и они у меня как горячие пирожки за час разойдутся! Хотя они и так пирожки. Горячие. Короче, чем тебе не бизнес?

– Иди ты, – отмахнулась Даша. – Лучше помогите все упаковать, и валим!

– Возьму стопки под лимончелло, – обрадовалась Саша.

– Раз уж достала, разливай. Успеем хряпнуть по одной, – поторопила Краева, глянув на часы.

Она чувствовала себя двенадцатилеткой, ожидающей мать с работы и боящейся, что та заметит двойку в дневнике или грязную посуду в раковине. Разумеется, это причиняло ей ужасный душевный дискомфорт.

– За нас! – крикнула Лера, поднимая вверх шот.

– Обожаю нашу троицу! – когда они встали в круг, сказала Саша.

Ей пришлось поднимать коробку сока вместо рюмки.

– Ура, – тихо добавила Дашка и улыбнулась.

Даже в самые непростые времена она оставалась неисправимым оптимистом.

Глава 3

♫ Ваня Дмитриенко – «Лего»

– Плахов! – проорал командир.

Но Никита отреагировал не сразу. Уже месяц как он вернулся на службу после длительного больничного, но его мозг и тело по-прежнему словно цепенели при приближении к огню.

– Плахов! – повторил Иван. – Оборудование!

– Есть, – отозвался Никита на автомате.

Он все еще находился под действием адреналина. Оглушенный звуком собственного сердца, пытался сделать полноценный вдох.

– Сергей, займись клеммами аккумуляторов, нельзя допустить возгорания! – продолжал командир. – Илья, подготовь линию, Ева, на тебе поиск пострадавших. – Зашипела рация. – Когда ждать скорую? – раздраженно поинтересовался он у диспетчера.

Рядом шумно затормозил еще один автомобиль, хлопнули дверцы, на землю стали спрыгивать пожарные другого расчета, в котором служил Плахов прежде – еще до злосчастного пожара и больничного. Командиры обменивались информацией, распределяя между звеньями обязанности.

– Никит, – хлопнул его по плечу Сергей, вырывая из оцепенения.

– Да, – собравшись с духом, ответил ему и тут же бросился к нужному отсеку Плахов.

Работать нужно было быстро.

– Сначала столкнулись те двое, – послышался голос Ивана за спиной. – Лобовое. В зеленой тачке, похоже, все «наглухо», она улетела с дороги, но Ева сейчас еще там проверит. У красной вся «морда» смята, нужно узнать, что с водителем и пассажирами. После удара они собрали еще четыре машины – по цепочке, эта въехала в красную, а дальше они друг в друга. Нужно скорее осмотреть пострадавших и доставить в больницу.

– Здесь дети, нужно их освободить, – донесся как сквозь вату голос Евы.

Стоя у красного кроссовера, она подзывала жестом коллег. Никита сглотнул и рывком вытащил гидравлические ножницы.

– Кусачки! Быстро! – скомандовал Иван.

Через пару секунд Плахов уже стоял возле машины с инструментом. С заднего сиденья на него смотрели две пары перепуганных глаз – мальчика и девочки. Независимо от того, какие физические травмы они получили, этот момент навсегда отпечатается в их памяти психологической тяжкой болью. Они этого точно не забудут.

Он наклонился и посмотрел на переднее сиденье: их отец еще дышал, но воздух выходил из его груди толчками.

– Начнем с него, – приказал командир. – Серега, помоги зафиксировать.

Дети еще немного потерпят, а вот мужчина пострадал сильнее, поэтому помощь ему в приоритете. Надеясь, что медики успеют его спасти, Никита приступил к работе. Он действовал быстро и осторожно, стараясь не думать о том, что от его действий зависит, останутся ли ребята сиротами. Пострадавших накрыли специальным щитом от летящих в разные стороны кусков стекла и брызг раскаленного металла. Плахов срезал крышу автомобиля, даже не зная, дышит ли под ним водитель или уже нет. Лязг сминаемого челюстями кузова поглотил все остальные звуки вокруг.

– Отлично. – Голос командира вернул Никиту к реальности. – А теперь дайте пройти медикам! Сюда, сюда!

Дело было сделано. Плахов только успел отойти на пару шагов в сторону, как подоспевшие врачи принялись осматривать пострадавших. Им предстояло извлечь мужчину так, чтобы не навредить ему еще сильнее. К счастью, он еще подавал признаки жизни и даже едва слышно отвечал на их вопросы.

– Все хорошо, малыш, – успокаивала мальчишку пожарная Ева, – видишь, папу сейчас освободят, а потом мы вытащим тебя.

– Приступаем.

Освобождение детей заняло меньше времени, но каждая секунда тянулась для всей команды словно вечность. От напряжения у Плахова по спине стекал пот, а плечи дрожали.

– Ты нужен там, – положил руку на плечо Никиты командир, когда медики принялись доставать ребятишек из разрезанного кузова. – Идем.

Тот двинулся в указанном направлении, еще не зная, что его ждет. Повсюду валялись искореженные автомобили, из которых доносились стоны и плач пострадавших. По краям дорог толпились зеваки. У одной из выживших случилась истерика: пожилая женщина громко рыдала над раненым мужем, которого, судя по всему, выбросило из машины от столкновения и до которого у медиков еще не дошли руки.

– Еще скорые будут? – спросил он у Ивана, пока они двигались между смятых машин.

– Уже. – Он махнул в сторону дороги, где вдали, в сумерках, виднелись проблесковые маячки и слышался вой сирен. – Я вызвал всех, кто на дежурстве в районе, должно хватить.

– Это хорошо.

– Кусачки, – сказал командир, когда они приблизились к кювету, на дне которого темнело зеленое пятно.

Автомобиль больше походил на жвачку, но что хуже – он был примят сверху здоровенным деревом, которое будто ножом срезало от удара.

– Сюда, – подозвал их Андрей.

Они стали осторожно спускаться.

– Погоди, – остановил их Лев, вскинув руку вверх. – Что там, Соло?

Кирилл как раз осматривал автомобиль со всех сторон.

– Плохо дело, – угрюмо отозвался Соловьев, который ставил под автомобиль подпорки. – Кажется, тут утечка.

– Одна искра, и все вспыхнет. – Царев покачал головой.

– А что, есть выжившие? – не верил своим ушам Плахов.

Кого они собирались вырезать из этой груды металлолома?

– Третий ряд сидений, – выдохнул Андрей и закусил губу.

Никита сделал несколько шагов вниз по склону, пригляделся и обомлел. Вряд ли кто-то мог выжить в этом внедорожнике, разве что чудом, но это и было чудо – то, что он увидел. А затем и услышал. На последнем, третьем ряду сидений кряхтел, закрепленный в автолюльке, новорожденный. Он сучил ножками и ручками и беспомощно хватал ртом воздух.

– Боже, – сдавленно произнес Плахов, поправив шлем-каску.

Дерево словно разделило салон автомобиля пополам: безжалостно сдавило переднюю часть, превратив ее в месиво из металла, крови и стекла, и пощадило заднюю, не тронув лишь багажник. Будь малыш старше, непременно бы пострадал, а так люлька осталась единственным островком пространства, не тронутым жестокой аварией.

Быть пожарным – это не только когда вода и пламя вокруг. Это борьба с неведомым каждую минуту. Никогда не знаешь, что ждет тебя на очередном вызове. Какая трагедия и боль. Тушить пожары, разбирать рухнувшие конструкции, вытаскивать людей из покореженных автомобилей, быть психологом, инженером, спасателем, иногда даже медиком. Все это их работа. А еще помогать, сочувствовать, быть сильным, храбрым, всегда готовым войти в огонь и дать ему бой, выдержать, не сойти с ума от эмоциональных потрясений, продолжать жить, радоваться жизни и помнить, как она хрупка и как важен каждый миг.

Никита осознавал, что десятки человеческих судеб разделились в этой аварии на «до» и «после». Всего в одну секунду. И это было невероятно тяжело. Ты делаешь все, чтобы помочь, но этого все равно будет недостаточно. Перед лицом такой беды любые слова будут бессильны. Как справятся выжившие? Что будет с ними дальше? Что будет с крохой, если у них получится его спасти? Останется сиротой? Будет расти без родителей?

Его собственные травмы и переживания меркли перед лицом чужого горя. Казались мелкими и глупыми, ничего не стоящими. Пожарные всегда должны оставаться опорой для других, не позволить себе сломаться, показать слабость. И это, пожалуй, было самой сложной стороной его профессии.

– Нужно засыпать что вытекло, перекрыть протечку.

– Все равно большой риск.

– Рукав, – отчитался Илья, устроившись напротив автомобиля так, чтобы быть готовым в любой момент потушить огонь, если тот вспыхнет.

Отовсюду доносились голоса. Коллеги спорили в ожидании решения, которое мог вынести только вышестоящий руководитель.

– Можно попытаться аккуратно вытащить ребенка сзади, – произнес кто-то. В то же мгновение Плахов с удивлением обнаружил, что это его собственный голос, и добавил: – Через багажник.

– Нереально, – отмахнулся Андрей, нависая над автомобилем в том месте, где был зажат новорожденный.

– Ева сможет, – предположил Никита.

– Опасно, – замотал головой Лев.

– Да, я смогу, – вдруг раздался тонкий голос девушки-пожарного. Ева подошла ближе и осмотрела заднюю часть автомобиля. – Уверена, у меня получится.

– Машина неустойчива, – заметил Соло. – Одно движение, и дерево опустится ниже и расплющит ее окончательно.

– Я попробую. – Она потянула дверцу багажника и та, на удивление, поддалась. Ева заглянула внутрь. – Места хватит.

Автомобиль заскрежетал, ствол дерева немного сдвинулся. Никита заметил каплю пота, сползшую у девушки со лба. Ева смахнула ее, пока никто, как ей казалось, не заметил, и улыбнулась командиру.

– У меня выйдет.

Ребенок заплакал. Командир включил фонарик и направил луч света в салон.

– Она справится, – решил поддержать коллегу Никита и поймал на себе благодарный взгляд Евы.

Время поджимало.

– Ладно, действуй, – вздохнул начальник.

Ева кивнула и стала избавляться от всего, что помешало бы ей быть мобильной в узком пространстве багажника: сняла обмундирование и шлем. Соло отвернулся, Андрей выругался, Иван, кажется, стал молиться. Остальные не дышали. Так рисковать подчиненными – грубое нарушение правил, и все понимали: случись что с девушкой, начальник лишится должности и всем им несдобровать. Поэтому молиться было не такой уж плохой идеей.

– Опусти голову ниже. Да, вот так, – подсказывал ей Никита. – Аккуратнее. Если тут не заклинило, потяни, эта часть сиденья опустится назад. Нет! Нет, толкни. Да, точно. Толкни, она опустится вперед, я напутал. Не слушается? Надави сильнее, так ты сможешь просунуть руки и освободить его от ремня. Осторожнее! Да, молодец.

Пожарные как могли придерживали автомобиль, чтобы минимизировать движение кузова. Риск внезапного возгорания был также велик. Они рисковали жизнью одного из своих, не задумываясь о том, что на этот счет предполагали инструкции. И Ева, которая без сомнений ринулась в ловушку, чтобы спасти младенца, тоже действовала без оглядки на то, как принято поступать в таких случаях ради безопасности личного состава. Для нее это было не геройством, а единственным верным выходом из положения.

– Отлично, вот так, – подбадривал ее Никита. Это не означало, что он не будет больше придираться к ней в части: их перепалки на тему уместности девушек в этой профессии уже стали легендой. Но сейчас он искренне восхищался решительностью Евы. – Просто срежь их ножом. Умничка!

– Теперь мне нужно как-то выбраться обратно, – пробормотала девушка, прижав к себе плачущего малыша.

Автомобиль качнулся, и дерево заскрипело, сдвинувшись. Все замерли, и Ева зажмурилась, ожидая худшего.

– Просто включай задний ход, детка, – с усмешкой произнес Плахов. – Двигай своей хорошенькой задницей в том направлении, откуда приползла. Только очень медленно!

Кто-то из ребят хохотнул. Лев стер тыльной стороной ладони пот с лица и покачал головой.

– Не так-то просто, теперь мои руки заняты, – прокряхтела Ева, метнув в Никиту насмешливый взгляд.

– Я помогу, но обещай не брыкаться, – сказал Плахов, придерживая крышку багажника.

– Только попробуй тронуть мою задн… вот га-а-ад! – чертыхаясь ворчала Ева.

Никита изловчился и, потянувшись вперед, принял малыша из ее рук, а Илья подхватил дверцу и помог Еве выбраться. Кто-то из ребят ободряюще присвистнул.

– Красотка!

– Молодец!

– Где медики? – взглянув на крохотное личико младенца, поинтересовался Никита.

Ребенок выглядел хрупким и беззащитным. Кто знал, какие внутренние повреждения, опасные для жизни, могут у него обнаружиться после такого чудовищного столкновения?

– Уже здесь. – Врач скорой принял у него малыша.

Скоропомощники свое дело знали: тут же унесли кроху в свой автомобиль. А пожарным еще предстояло решить много дел на месте. Плахов поморщился, заглянув в раздавленный кузов внедорожника. Погибших после извлечения из машины придется собирать по частям и хоронить в закрытых гробах. Такая трагедия…

– Отлично сработано, – бросил он через плечо Еве.

– Спасибо, – отозвалась она, надевая обратно шлем и снаряжение. – Ну, что? Работаем дальше?

– Здесь Андрей со своим расчетом справится, – позвал их Иван, – вы нужны там. – Он указал на темно-синий хэтчбэк, перегородивший дорогу. – Нужно помочь водителю выбраться.

Плахов обернулся, чтобы бросить взгляд на парней, которым после устранения опасности возгорания предстояло извлечь из груды металла тела погибших, и кивнул. Когда освободится, он поможет им. Если командир не даст других указаний. Неприятная работа, но необходимая.

Он обошел тело, накрытое покрывалом. Хорошо, что кто-то позаботился об этом. Страшно, если кто-то из родных увидит погибшего. Или что хуже – узнает о произошедшем из новостей или соцсетей.

– Уберите этих к черту, – махнул Никита в сторону зевак, снимающих все на телефоны.

– Эй, это твоя работа, – заставил очнуться прибывшего на место аварии молодого полицейского Илья. – Займись оцеплением!

– Сюда, – подозвал их Артем. – Немного увело дверь, теперь клинит, – указал он на поврежденную стойку синего хэтчбэка.

Внутри сидел мужчина с испуганным взглядом, его пальцы добела впивались в руль.

– Медики уже осмотрели? – поинтересовался командир.

– Да, он в стабильном состоянии, зафиксировали шейный отдел, – отозвался кто-то из медиков, стоящих возле машины.

Никита подошел ближе и заметил на шее водителя медицинский корсет.

– Как вы?

– Угу, – промычал мужчина.

Очевидно, это означало «терпимо». Плахов внимательно осмотрел кузов автомобиля, – геометрия пострадала не сильно.

– Кусачки не понадобятся, – словно читая его мысли, констатировал командир. – Илья, тащи «хулигана»[2]!

– И кувалду. На всякий, – примеряясь, крикнул Плахов.

Он отдал Ивану «челюсти жизни» – так они звали кусачки, и уже через мгновение нужный инструмент был у него в руках. Водитель боязливо отвел взгляд.

– Не переживайте. – Никита ловко вбил насадку «хулигана» в притвор двери. Не придется даже ничего срезать. Ерунда. Одно движение, и – оп! – готово.

Дверь поддалась. Слава богу. Водитель выдохнул с облегчением. Ему действительно повезло. Иногда, когда повреждения автомобиля сильные, удаление дверных петель и снятие двери может быть муторным, долгим и опасным.

– Достаем, – скомандовал Иван.

Никита отошел в сторону, чтобы перевести дыхание. Работы еще полно, нужно беречь силы. Он оглядел тот хаос, что творился на дороге. Пострадавшие, техника, пожарные, медики, полиция, зеваки. Кто-то плакал, кто-то кричал, кто-то сидел на асфальте, кому-то врачи оказывали помощь на носилках. Специалисты знали свое дело и даже в такой суматохе происходящего ориентировались и действовали уверенно и быстро.

Плахов понимал: главное оставаться собранным и хладнокровным. Пока он здесь и пока занят работой, у него нет времени на то, чтобы погружаться в прошлое. Лучше так, чем закрыть глаза и снова оказаться в том дне, когда он сам находился в эпицентре такого же хаоса – травмированный, на носилках, приходящий в сознание и вновь обрушивающийся в черную бездну пустоты. Нет, нельзя об этом думать. Лучше не вспоминать.

– Как ты? – спросил его Лев, когда они уже после возвращения в часть вышли из душевой и направились в раздевалку.

– Отлично, – ответил Никита, предварительно обведя помещение взглядом.

Даже на такой, казалось бы, простой вопрос ему не хотелось отвечать при свидетелях.

– Я имею в виду «как ты». Серьезно.

– Отлично, – с улыбкой повторил Плахов, надеясь, что старший пожарный от него отстанет. – Серьезно.

Открыл свой шкафчик, снял полотенце и надел боксеры.

– Чувствуешь, что оставил это позади? – Разумеется, Царев и не собирался отставать.

– Если бы я не прошел реабилитацию, хрен бы меня допустили к работе, – огрызнулся Никита, яростно натирая волосы полотенцем. – Но, как видишь, я здесь.

– Я о твоем душевном состоянии, Плахов.

Никита резко обернулся. Лев уже успел наполовину одеться и сейчас убирал длинные темные волосы в хвост на затылке.

– Чего ты хочешь от меня, Царев?

– Хочу убедиться, что у тебя все в порядке, – хмыкнул тот, повернувшись к нему. – Мы ведь семья.

Плахов медленно и шумно выдохнул. Нет, этот участливый козел так просто от него не отстанет. Не нужно было спасать его на том пожаре. Теперь будет опекать его до конца своих дней.

– Боли отступили. Все позади, – стараясь сохранять терпение, отчеканил Никита. – С моей башкой тоже все в порядке. Психолог сказала, могу работать. Возможно, из-за того, что мы с ней пару раз переспали, но отметка о допуске в моем личном деле стоит, что еще нужно?

– Понял. Не кипятись, – усмехнулся Лев. – То, что ты завалил в постель психологиню, радует. Значит, действительно идешь на поправку.

– Теперь ты отстанешь? Мамочка.

– Да. – Царев надел форменное поло. – Но у меня есть еще вопрос.

– Какой? – заметив выходящих из душа коллег, понизил голос Плахов. – Если собираешься попросить меня стать крестным твоей дочки, то я откажусь. Соло лучше подойдет на эту роль.

– Разумеется, – хохотнул тот. – Вопрос в другом. Та девушка, что приходила в обед. Даша.

– О-о… – многозначительно протянул Никита.

Перед глазами встал образ той наивной барышни с симпатичными веснушками, длинной косой нежного медового оттенка и стройными ногами от ушей.

– Знаешь, – задумчиво вздохнул Лев. – Не обязательно говорить людям все, что приходит в голову. Дашка хорошая. Правда. Они с Санькой дружат, и я не хочу, чтобы моя девушка расстраивалась, что ее подругу обидели.

– Даже не думал ее обижать, – поморщился Плахов, пытаясь воссоздать в памяти детали их с Дашей разговора. – Просто поделился мнением насчет… ну… просто поделился своими взглядами на жизнь.

– С ней твои приемы не сработают, – мотнул головой Царев. – Это на случай, если ты вдруг хотел склеить девчонку.

Никита рассмеялся. Да, действительно. Другие девушки запрыгивали на него, даже не дожидаясь, пока он договорит очередную пошлость или грубость.

– Она не похожа на остальных, – добавил Лев.

– Это уж точно, – усмехнулся Никита, вспоминая, как искренне Даша возмущалась услышанным. – Я заметил.

– Такие девушки не для развлечений. Понимаешь? Так что лучше не подкатывай.

– Что? Я и не… даже не собирался. – Плахов отвернулся к шкафчику, боясь, что Царев заметит внутреннее замешательство, отразившееся на его лице. – Черт, эта девчонка… Мечта поэта серебряного века. Вся такая неземная, воздушная. Феечка, мать ее. Диснеевская принцесса! – Он надел футболку. – Нет, такие точно не в моем вкусе, можешь не переживать.

– Слишком много эпитетов для того, кто не в твоем вкусе, – не без тени сарказма заметил Лев.

Никита обернулся и серьезно посмотрел на него.

– Царев, у меня здесь огонь, дым и копоть. Я – пожарный, блин. А ты гадаешь, не собираюсь ли я заводить отношения с Принцессой Недотрогой. Реально?

– Мое дело предупредить. – Царев развел руками.

– Что я пропустил? – поинтересовался Соло, подойдя к своему шкафчику. – Кто кого потрогал?

– Завтра меня ждет встреча с очаровательным, развратным и готовым на все плейбоевским зайчиком, которого можно и нужно потрогать, – издевательски произнес Плахов. – Во всех местах. Чем я и займусь. – Он пожал плечами. – И никаких феечек.

– Нет, я реально пропустил что-то интересное, – прищурился Кирилл, переводя взгляд с Никиты на Льва и обратно. – Осталось понять, что именно. Речь о ролевых играх? Да? Я раскусил вас, извращуги?

– Проехали, – улыбнулся Царев.

Никита был ему благодарен за то, что тот вовремя закончил разговор и не стал посвящать в него посторонних. Почти то же чувство он испытал, когда впервые после операции открыл глаза в больничной палате и увидел, что все пожарные братья собрались вокруг него, чтобы поддержать. Что ни говори, это было приятно. Плахов именно в тот момент понял, что, как бы тяжела ни была беда, он не останется с ней наедине.

Глава 4

♫ Сабрина – «Она»

С матерью Даше в этот вечер все же пришлось увидеться. Да и разве могло быть иначе, если они жили в одной квартире?

Закинув в рот мятную жвачку, Краева свернула к себе во двор. Она знала, что будет дальше: стоит поднять взгляд, как в прямоугольнике окна покажется силуэт матери. Так и вышло. Та выглядывала из-за шторы, сканируя взглядом прилегающую к дому территорию. Заметив дочь, расправила плечи и покачала головой. «Сейчас будет пилить», – уже догадалась Дашка, и ее сердце привычно толкнулось в груди от волнения. Но она знала, на что идет, когда устраивала этот маленький бунт.

Конечно, нужно было съезжать от нее раньше. Девушка прекрасно это понимала. Она прочла несколько книг по психологии семейных конфликтов и еще пару о детских травмах и понимала, что таким людям, как ее мама, лучше аккуратно, но настойчиво дать понять, что ты уже взрослый, самостоятельный и в состоянии сам решать, как проживать свою жизнь.

Но все это кажется простым только в книгах. Другое дело, если ты рос с такой маман, у которой любовь как удавка, а любой совет – ультиматум. Даша не умела ни грубить, ни перечить. Любая попытка высказать хотя бы намек на собственное мнение – жуткое оскорбление. Любое неповиновение – скандал, в ходе которого ей вменялось тяжелое чувство вины.

Девушка прекрасно понимала, что ее мамочка была искусным манипулятором, но на то, чтобы подать голос и хотя бы попытаться отстоять свое мнение, у нее ушла как минимум пара лет. И вот сейчас она шла домой словно на эшафот и ощущала себя школьницей, опоздавшей домой к положенному сроку из-за дискотеки. Такое бывало с ее сверстницами лет в пятнадцать, с Дашкой же происходило впервые. И за плотным занавесом из страха девушка ощущала тонкие ростки уверенности в себе: она, черт подери, совершает революцию!

– Смерти моей хочешь? – вздохнула с порога мать, едва Даша вошла.

– Мам. – Стараясь сохранять спокойствие, Краева взглянула на часы. Половина двенадцатого. – Мне двадцать один, не нужно ждать меня у окна. Я была занята своими делами.

«О, да». Судя по взгляду матушки, она постепенно приходила в бешенство. Такого Дашка прежде себе не позволяла.

– Какими такими еще делами? – затараторила мать. – Твои дела – лекции посещать, а не шастать где-то ночами! Я же волнуюсь!

– Середина июля, еще только смеркается, – вздохнула девушка.

Ну, вот. Она опять оправдывалась вместо того, чтобы просто поставить мать перед фактом. Умные книжки велели поступать жестче, но Даша привычно пасовала перед напором матери.

– Ты живешь со мной, Дарья. – Мама сделала жалобное лицо. – А это значит, что я в любом случае буду переживать, если в десять вечера тебя нет дома. Тебе всего двадцать один! И ты не берешь трубку. Знаешь, сколько раз я пыталась дозвониться?

– Да, – с сожалением выдохнула девушка. – Восемнадцать.

– Что же такое важное помешало тебе ответить на звонок? – Мать впилась в нее взглядом, словно желая прочесть мысли.

– Мы с девочками отдыхали в парке.

– Это важнее, чем я? – Ее глаза потрясенно округлились.

– Мам, давай закончим этот разговор. Пожалуйста, – примирительно предложила Даша. – Я не отвечала на звонки, потому что не хотела. Мне было не до этого.

– Но ведь ты знала, что я буду волноваться… – Лицо матери подернулось разочарованием.

– Только не драматизируй, пожалуйста.

– Я тебя не узнаю, – сокрушенно произнесла женщина, качнув головой.

«А можно сразу перемотать к той части, где я, наказанная ее обиженным молчанием, отправляюсь спать? Потому что той части, где я прошу прощения и обещаю больше ее не расстраивать, сегодня не будет».

– И что это, вообще, на тебе надето? – оглядела Любовь Андреевна дочь. – Я же говорила, что эта штука тебе не идет. Такие носят только уличные девки. В таком одеянии тебе хорошего мальчика не найти, на такое ведутся только те, кому от девчонок нужно… сама знаешь что!

– Эта штука называется «лонгслив». – Даша бросила взгляд в зеркало. Тонкая кофточка красиво облегала ее тело, делая акцент на груди, в основном благодаря широкому вырезу. Лера подарила его ей на прошлый день рождения. – И мне нравится, как я выгляжу.

– Ну, у меня опыта побольше, и я вижу, как ты смотришься в ней со стороны, – парировала мать, брезгливо глядя на кофточку. – Если уж ты собственной матери, которая желает тебе только добра, не веришь…

– Мам, – умоляюще выдавила девушка.

Ей хотелось поскорее закончить этот разговор.

– Тот, кто не слушает родителей, никогда не бывает счастлив, – повторила она фразу, которой пугала Дашку с детства. – Но ведь тебе кажется, что ты самая умная, да? Не веришь. Пока сама шишек не набьешь, не успокоишься. И ведь все равно потом окажется, что мама была права! Ох. Все дети одинаковые!

– Мам, мне уже не шесть лет.

– Вот именно! – взвилась она. – Пора бы накопить ума!

– Блин, как же мне все это уже надоело, – пискнула Даша.

Правы были те умные книжки – пуповину нужно было рвать еще раньше. Теперь она окрепла, задеревенела, стала токсичной. Но как же это сложно, когда тебя с детства воспитывали, лишая воли, когда навязывали чужое мнение, не позволяя иметь свое, не давая ни глотка свежего воздуха и не позволяя совершать собственных ошибок.

– И мне. – Мать развернулась и бросилась на кухню. – Мне надоело тоже! Пытаться достучаться до тебя, внять голосу твоей совести. – Она вздохнула так, будто умирает. – Нужно принять успокоительное. Или, может, скорую сразу вызвать? Так сердце давит…

Дарья потопталась в коридоре с полминуты, затем прорычала с досады и двинулась за ней следом. Нет, она не будет в очередной раз просить прощения. Это навсегда замкнет круг маминых манипуляций. Чтобы разорвать его, но остаться в хороших отношениях, нужно действовать по уму – аккуратно, но настойчиво, как и учили психологи.

Сейчас Даша скажет, что была не права. Но не в том, что заставила мать волноваться, а в том, что не съехала от нее еще в восемнадцать. Не стоило тянуть, нужно было найти подработку, снять жилье и начать самостоятельную жизнь. Мать это напугает, оскорбит, застанет врасплох, но однажды она все равно с этим примирится. Так что выбора нет, нужно действовать.

– Кх-кхм, – прокашлялась девушка, опускаясь на стул в кухне, где все еще витал сладковато-пряный аромат выпечки.

– Твоя бабка умерла, – вдруг бросила мать, запивая какое-то лекарство. Возможно, просто витаминку: какая разница, что пить, когда единственный необходимый эффект – заставить дочь испытывать чувство вины.

– Бабушка Катя? – ахнула Даша.

– Господь с тобой! – отмахнулась мать. – Я ж сказала «бабка», а не «бабушка». С бабулей Катей все хорошо, у нее в деревне сейчас самая жаркая пора – первый урожай попер, некогда умирать. Я про Зою.

– Бабушки Зои не стало? – произнесла девушка.

Они долгие годы не общались – Любовь Андреевна не одобрила бы, – но Даше все равно было жаль старушку. Да и живы были еще воспоминания из детства о том, как Зоя Александровна время от времени нянчила маленькую внучку: водила в цирк и гуляла с ней в парке. А еще однажды они ходили на экскурсию в какой-то страшный музей, где повсюду были чучела животных. Дашка потом несколько дней плохо спала, а мать костерила за это Зою, на чем свет стоит.

– Да. Звонили из дома престарелых, – поморщилась мать. – Просили приехать и забрать ее вещи. У нее больше нет живых родственников. Твой отец был единственным.

– Как жаль ее, – выдохнула Даша. – Умерла в одиночестве.

– Жаль, конечно, – пожала плечами мама. – Но сама виновата. Вздорная старуха. Характер несносный, ни с кем у нее миру не было. Даже ради внучки над собой усилие не смогла сделать, а ведь у нее, кроме тебя, никого и не осталось.

– Никто не должен умирать в одиночестве, – тихо сказала девушка.

Она ощутила вину за то, что не навещала бабушку. Можно было делать это втайне от матери. И плевать, что бабушка Зоя плохо к ним относилась. Можно было хотя бы попытаться найти общий язык.

– Там вещей-то, наверное: старые тряпки, да подшивки линялых газет, – задумчиво рассуждала мать. – Стоит ли ехать?

– Хочешь, я одна съезжу? – предложила Даша.

– Хорошо хоть, похороны она сама себе заранее оплатила. Скопила, наверное. Не придется нам об этом беспокоиться.

– А когда ее похоронят?

– Все-таки сама съезжу. Вдруг документы какие надо подписать.

– Я с тобой.

К счастью, разговор о покойной слегка погасил их конфликт, и Даша отправилась спать, не дожидаясь, пока мать инициирует вторую фазу разборок.

Следующим утром они уже тряслись в душном такси где-то по проселочным дорогам по направлению к загородному дому для престарелых, носившем весьма тривиальное название – «Достойная жизнь».

– Не представляю, как можно выходить в рейс с неисправным кондиционером! – возмущалась Любовь Андреевна, терзая пальцами ворот водолазки.

– Простите, не успел его заправить, не думал, что так быстро выйдет из строя, – оправдывался пожилой таксист. – Хотите, открою окна?

– Чтобы мы задохнулись от пыли? – фыркнула она. – Не смейте. Ох. Ладно. Открывайте! Тут все равно дышать нечем.

– Мам, там кнопочка есть, нажми, – решила подсказать Даша.

– Я сама прекрасно знаю, – бросила та и принялась давить на все кнопки сразу. Стекло с противным скрипом задергалось туда-сюда, а затем сползло вниз. – Ох, что за ужасный день!

Девушка поймала в зеркале заднего вида извиняющийся взгляд водителя и неловко улыбнулась.

– Очевидно, это здесь, – заметил он, когда автомобиль вывернул к реке из-за очередного пролеска.

Даша приникла к окну. В отдалении, на обрыве, стояло каменное здание, больше напоминавшее тюрьму. Оно мало походило на место, способное обеспечить достойную жизнь, и даже вид на речку, протекавшую внизу, под его зарешеченными окнами, не мог смягчить негативного первого впечатления.

– Кто поселил ее сюда? – изумилась Даша.

– Наверное, Зоя сама захотела, – хмыкнула мать. – Самое подходящее место для сумасшедшей.

Когда они выбрались из такси, девушка отметила про себя, что вблизи здание смотрелось немного приятнее. Да и не на всех окнах были решетки. А цветущий двор и яблоневый сад слегка скрашивали общую картину.

– Добро пожаловать в «Достойную жизнь»! – вышла поприветствовать их администратор. – Уже ознакомились с нашей презентацией на сайте? Возьмите еще флаер.

– Мы родственники покойной Краевой, – сказала напряженным тоном Любовь Андреевна.

И дежурная улыбка тут же сползла с лица девушки-администратора:

– Пройдемте за мной, управляющий ждет вас.

Пока они шли по темным коридорам заведения, мать Даши, брезгливо морщась, вполголоса делилась с ней своими воспоминаниями:

– Она жила со мной и твоим отцом целый год, и это время было самым тяжелым в моей жизни. Зоя постоянно придиралась ко мне. Заставляла мыть посуду. Вручную. С содой. Экономила воду. Вздорная старуха ненавидела посудомоечные машины, считала их дьявольским изобретением. А может, ей просто нравилось издеваться надо мной.

– Мам, – шикнула на нее Даша.

– А еще она терпеть не могла сотовые. Все современное выводило ее из себя. Особенно мультиварка. Зоя считала, что этот прибор для ленивых. И телевизор. Она называла его зомбоящик.

– Мам, тише, – попросила девушка, заметив, что постояльцы выходят из своих комнат, чтобы посмотреть на гостей.

– Она критиковала всех и вся. Грубиянка. Когда Зоя съехала, она стала наведываться, чтобы выводить меня из себя своими советами. Учила, как правильно готовить, хотя сама не умела. Перевешивала шторы, указывала, как следует воспитывать тебя. Пока я не выдержала и не разругалась с ней в пух и прах. Знаешь, я рада, что из-за нашего конфликта твой отец перестал с ней общаться. Мы виделись потом всего пару раз, и она все время дымила и потягивала коньяк. Совсем опустилась. Из-за своего несносного характера Зоя и оказалась в этом мрачном месте совершенно одна. Одинокая несчастная старуха. Вот до чего доводит высокомерие.

Не выдержав, Даша дернула ее за рукав.

– А что? – зашипела мать. – Я в курсе, что о мертвых либо хорошо, либо никак. Но справедливости ради: именно от свекрови зависит, как сложатся ее отношения с невесткой. Если у нее не хватило женской мудрости, чтобы принять меня в семью, чтобы уважать как равную, чтобы не устраивать бессмысленных соперничеств…

– Мам. – Даша обернулась к ней. – Хватит. Ну, правда. Я уже поняла, что у тебя вагон обид на бабушку Зою. Уверена, и у нее на тебя были. – Она положила руки на плечи Любови Андреевны. – Все в прошлом. Бабушка умерла.

– Я говорю это, чтобы ты мотала на ус, – сказала мать, цокнув языком. – Притворяться, что мы с ней любили друг друга? Какой смысл?

– Добрый день, вы родственники Краевой? – вышел из кабинета, в дверь которого постучала администратор, импозантный мужчина с бородой.

– Да. – Любовь Андреевна тут же приосанилась.

– Входите.

– Можно я пока посмотрю комнату бабушки, пока вы беседуете? – поинтересовалась Даша скорее у администратора, чем у матери.

– Да, прошу вас, – указала направление женщина.

– Хорошо, иди, – с некоторой долей раздражения бросила мать.

Глава 5

♫ Akmal’ – «Где-то там»

– Вещи, которые можно забрать с собой, мы поместили в коробку. Она на кровати, – сообщила администратор, впуская Дашу в комнатку бабушки. – Оставлю вас.

– Спасибо.

Когда женщина вышла и прикрыла за собой дверь, девушка испытала облегчение. Даже дышать здесь ей удавалось с трудом. Стены словно хранили в себе печаль всех тех, кто доживал свои последние дни в этом заведении.

Она огляделась вокруг.

Комнатка была крохотной. Кровать, тумбочка, шкаф, телевизор и кресло-качалка. В принципе, минимум, необходимый для жизни. Справа – дверь в крошечную ванную, совмещенную с санузлом. Ну, неплохо.

Даша прикоснулась к расшитому вручную покрывалу, затем к ажурной наволочке и закрыла глаза. Если честно, она полагала, что впереди у нее еще куча времени, чтобы наладить отношения с бабушкой, если она того пожелает. Делать первый шаг самой девушке не хотелось. Все-таки взрослой женщине ничто не мешало общаться с внучкой, если б имелось желание. Столько лет, и ни одной весточки. Хоть бы раз позвонила и поздравила с днем рождения…

Но теперь, после смерти Зои, ситуация казалась немного иной. Даша и сама уже была взрослой. Ничто не мешало ей связаться с бабушкой и лично узнать, почему та не желает общаться. Тогда она была ребенком, заложником отношений между взрослыми, а сейчас… Сейчас ее бабушки не было в живых, и детские обиды отходили на задний план.

Даша села в ее кресло-качалку и уставилась на бездонное синее небо за окном. «Если бы любила, интересовалась бы тобой», – часто повторяла ей мама. Теперь жизнь казалась ей намного сложнее этих слов. А еще Даше просто очень хотелось найти бабушке хоть какое-то оправдание. Людям отмерено так мало времени на этой земле, так почему же они выбирают склоки и ссоры вместо того, чтобы просто жить в мире друг с другом?

– Можно? – заставил вздрогнуть чей-то голос.

Даша вскочила. Стука она не слышала, поэтому от неожиданности ее сердце гулко забилось. Девушка немного успокоилась, обнаружив в дверях сухонькую старушку в инвалидном кресле.

– Да-да, входите.

– Ты, должно быть, Дашенька? – улыбнулась та, въехав в комнату и остановившись посередине.

На коленях у нее была небольшая черная шкатулка.

– Да, – кивнула девушка.

– Бабушка часто о тебе говорила. – Глаза женщины заслезились. – Ты еще красивее, чем она описывала тебя.

– Бабушка… говорила обо мне? – удивилась Даша.

– Постоянно, – кивнула женщина. – Мы соседки по комнате. Меня зовут Раиса Аркадьевна. Мы с Зоей дружили, и она много рассказывала о тебе, о сыне и твоей маме. И очень скучала.

– Да? – Девушка пораженно опустилась на край кровати. – Правда? Почему тогда она никогда не звонила? И не приезжала?

Женщина пожала плечами.

– Да кто ж знает. – Она задумчиво взглянула в сторону окна. – Гордость мешала, наверное. Она всем нам мешает. Старики обычно считают себя незаслуженно забытыми. Называют детей неблагодарными, думают, что те сами должны звонить и навещать их. И забывают, что дети сейчас на их месте: они уже взрослые, строят карьеру, не спят ночами из-за своих детей, утром мчатся на работу, а вечером домой – готовить ужин, делать уроки. А по выходным нужно успевать высыпаться и делать уборку. Как белки в колесе, и этот бег кажется бесконечным. Старики чувствуют себя ненужными, обижаются, закрываются в себе. А их дети ощущают недостаток внимания и любви с их стороны. Замкнутый круг. Так было и так будет.

– Мне стыдно, что я так и не позвонила ей, – тихо призналась Даша.

– А ей, думаю, было стыдно, что она не звонила тебе, – мягко улыбнулась Раиса. – Кажется, чего сложного? Напекла пирогов, накупила конфет, пригласила внуков, и все. Но мы всегда откладываем это на завтра. – Женщина развернула кресло и посмотрела на нее. – Я и сама такая же. Как заболела, решила, что не буду обузой дочке, выбрала тут себе комнатку, продала квартиру, переехала. А дочь обиделась. Сама хотела обо мне заботиться.

– Но вы поддерживаете отношения?

– Слава богу.

– И вам тут нравится?

– Да, – после секундной паузы ответила женщина. – Тут как в пионерском лагере: и покормят, и развлекут, и даже танцы вечерами устраивают.

Даша покосилась на ее кресло.

– Ты на него не смотри, – хихикнула старушка. – Я тут себе кавалера нашла. Деда Андрея. Он без ноги, тоже не особо мобильный. Мы в уголочке сядем, он костыли к стене поставит, и шепчемся. Часами, пока другие танцуют. – Она мечтательно закатила глаза. – Лучшее время.

– Надеюсь, бабушка Зоя тут тоже не скучала.

– Что ты. Она была местной звездой. От ухажеров отбоя не было. У нее на тумбочке цветы увядать не успевали, как она букеты один на другой меняла. Не пневмония бы, так еще жила б и жила.

– Жаль, что я ее почти не знала.

– Да. – Раиса печально закусила губу. – Но она вот о тебе многое знала. У деда Афанасия когда внук по выходным приезжал, Зоя всегда просила его твою страничку в этих ваших интернетах открыть. Смотрела твои фотографии, отслеживала, что с тобой происходит, строила догадки, как у тебя дела – тоже по картинкам. То булочки у тебя на карточках, то закаты, то мороженое. Редко, говорит, ты себя фотографировала. Наверное, не хватало уверенности в себе.

Даша улыбнулась.

– Наверное.

– От нее тут осталось кое-что.

– Да, я видела. Коробка. Но еще туда не заглядывала.

– Нет. – Раиса Аркадьевна положила свои сухонькие ладони на шкатулку. – Вот. Зоечка просила передать тебе лично в руки. Как поняла, что сильно занемогла и что плохо дело, так забеспокоилась. Боялась, что не успеет все оформить. – Она протянула Даше шкатулку. – Там письмо для тебя. Руки у нее уже сильно тряслись, сил совсем не было, так что в конце я под диктовку дописывала, не удивляйся.

– Ого. – По спине девушки побежали мурашки, когда она приняла из рук старушки шкатулку. – Спасибо вам.

– Убери в сумку, – попросила Раиса Аркадьевна, когда Даша хотела ее открыть. – Потом посмотришь, когда рядом никого не будет. – И, услышав в коридоре шаги и голоса, добавила шепотом. – А лучше сначала сходи вот по этому адресу. – Она быстро сунула ей в руку записку. – Послушаешь, что тебе там скажут, а потом уже прочтешь письмо. Хорошо?

– А что это? – Даша хотела развернуть записку, но женщина сжала ее руку в кулак. – Потом. А сейчас спрячь.

– Ладно, – послушно пробормотала девушка и сунула шкатулку с запиской в свою сумку. – Спасибо еще раз.

– Если еще что понадобится, ты знаешь, где меня найти, – шепнула Раиса.

И в следующее мгновение в комнату вошли управляющий и Любовь Андреевна.

– Здравствуйте, – произнесла старушка, внимательно глянув на мать Даши.

– Доброго дня! – громко, словно обращаясь к слабослышащей, поприветствовала ее та. И расплылась в улыбке. – А вы, наверное… соседка нашей Зои?

– Да. Раиса Аркадьевна. – Старушка кивнула.

– Очень приятно, – сказала Любовь Андреевна и тут же, позабыв о ней, принялась оглядывать комнату. – Да, хорошее место. Хорошее. Жаль, Зоя Александровна никогда не приглашала нас сюда, мы с удовольствием бы приходили.

– Документы, фотографии, личные вещи в коробке, – заметил управляющий из коридора. Он даже не пытался протиснуться в помещение, в котором и так уже не оставалось свободного места. – Если захотите забрать одежду и все остальное, думаю, Раиса Аркадьевна укажет, что именно принадлежало вашей родственнице.

Любовь Андреевна еще раз окинула комнату взглядом и поморщилась.

– Нет. Мы все оставляем на благотворительность. Думаю, у вас найдутся желающие на все это… «добро». – Она подошла к коробке и заглянула внутрь. – Это мы тоже, скорее всего, оставим, – прошептала она.

– Я возьму, – сказала Даша, подхватив коробку и крепко прижав к груди.

– Потащишь домой мусор? – почти беззвучно прошипела мать.

Девушка сделала вид, что не расслышала.

– Спасибо вам, Раиса Аркадьевна, очень приятно было познакомиться, – улыбнулась она старушке.

– И мне, Дашенька, – улыбнулась та.

– Вы нас проводите? – Любовь Андреевна поспешила к выходу.

– Разумеется, – кивнул управляющий.

– Всего доброго! – покидая помещение вслед за ними, бросила Даша Раисе Аркадьевне.

Шкатулка все никак не шла у нее из головы. Девушке казалось, что она несет в сумке раскаленный камень, который нельзя никому показывать. Тот буквально прожигал насквозь ее одежду, и она боялась, что мать это заметит. Но та, к счастью, была увлечена своими мыслями.

– Как хорошо, что не придется тратиться, – то и дело бормотала она в такси. – Повезло, что старуха сама скопила себе на похороны. Хоть за это можно ее уважать.

– Когда похороны?

– Ой, я даже не спросила, а ты что, хочешь пойти?

– Конечно.

– Тогда свяжусь с управляющим и уточню. Скорее всего, будет небольшая церемония в ритуальном зале: отпевание и все остальное. Бр-р. – Ее передернуло. – Мы не обязаны ходить, если не хочешь.

– Я хочу, мам.

– Как знаешь. А там что? – Она наклонилась к коробке. – Боже, какой хлам. Очки, бусы, Библия. – Поворошила пальцем. – Фу, куча странных старых вещей. Хлам.

Даша выудила из стопки бумаг старое фото, на котором еще довольно молодая Зоя держала на руках годовалую внучку.

– Смотри, – улыбнувшись, она показала снимок матери.

– Надо же, – хмыкнув, ответила та.

И отвернулась к окну, больше ничего не добавив.

– Здесь и папино фото есть, и твое. – Даша продолжала перебирать фотографии.

– Не понимаю, зачем она хранила наши снимки, – буркнула Любовь Андреевна. – Даже когда звонила в первое время, всегда интересовалась только здоровьем своего сыночка: «Как съездил на море?», «Как продвигается твой ремонт?», «Как твои дела?». Как будто у него не было семьи, как будто нас с тобой не существовало!

Мать тяжело задышала, стиснула челюсти, ее пальцы добела впились в сиденье. Даша не стала ничего говорить. Она видела, как велико напряжение, и как сильны прошлые обиды. Даже сейчас они причиняли матери боль. Ковырять старые раны – только заставлять их кровоточить. Убрав снимки обратно в коробку, девушка тоже отвернулась к окну.

Глава 6

♫ Xolidayboy – «Океаны»

– Вы уверены? – ошарашено переспросила Даша.

Она все еще не могла поверить в то, что адрес с записки Раисы Аркадьевны оказался офисом нотариуса, и в то, что только что услышала от своей собеседницы.

– Дарья Игоревна, это моя работа, – снисходительно улыбнулась нотариус, поправив очки. – Сейчас мы оформим все бумаги, вам нужно будет лишь принести кое-какие справки и оплатить госпошлину. Свидетельство о праве на наследство вы получите только через шесть месяцев и тогда сможете полностью распоряжаться недвижимостью, но уже сейчас можете въезжать в нее, делать ремонт и пользоваться ею как собственник.

– Просто… – Даша сделала глубокий вдох и шумно выдохнула. – Просто мы не знали, что у бабушки есть какая-то недвижимость. Она жила в доме для престарелых. Мы думали, ее квартира ушла в оплату проживания в этом заведении. У меня не будет потом проблем с этой организацией?

– Дарья Игоревна. – Худощавая нотариус снова поправила очки. – У меня много клиентов, и я не могу знать в подробностях ситуацию каждого из них. Но к Зое Александровне я выезжала не так давно: она не могла явиться сама по состоянию здоровья. Мы совсем недолго побеседовали, и той информации, которой я владею, недостаточно для того, чтобы делать какие-то глубокие выводы. Но одно могу сказать точно: ваша бабушка владела этой недвижимостью много лет и точно хотела, чтобы она перешла вам по наследству. Судя по документам, это хорошее место в центре города.

– Где-где? – Даша чуть не подпрыгнула на стуле.

Нотариус опустила глаза в бумаги.

– Да. Все верно. Двухуровневое помещение: первый этаж оформлен как нежилой фонд, на втором – жилая квартира. Оба этажа, как следует из плана, сообщаются лестницей как внутри помещения, так и снаружи. Общая площадь сто девяносто квадратов. – Она развернула документ к девушке. – Вот, смотрите. Тут адрес.

– Он мне не знаком, – с трудом шевеля немеющим языком, произнесла Даша.

– Значит, приятный сюрприз, да? – усмехнулась нотариус. – Поздравляю.

Прямиком из офиса Даша поехала в ритуальный зал на окраине города. Мать, которая сначала и не собиралась идти на похороны, обрывала ей телефон звонками и сообщениями с вопросом, куда она подевалась. Девушка знала, что Любовь Андреевна не отличалась терпением, но ничего поделать не могла: переполненный автобус тащился медленно.

– Где ты была? – прорычала мать, едва та вошла в зал и приблизилась к ней.

– На консультации в универе, мам. Я же говорила, – выдавила Даша.

Ее взгляд прошелся по помещению, наполненному людьми, и остановился в центре, где на постаменте стоял гроб с почившей. Девушке захотелось подойти ближе, но она вовремя поняла, что идет панихида, причем религиозное прощание как раз в самом разгаре.

– Еще и цветы притащила, – прошептала мать, толкая ее в бок и косясь на темно-красные гвоздики в руках Даши.

– Кто все эти люди? Тоже пришли попрощаться? – проигнорировав ее замечание, спросила девушка.

В зале находилось довольно много незнакомцев, в основном – пожилых. Заметив среди них Раису Аркадьевну, Даша кивнула ей.

– Массовка из дома престарелых. Наверное. Вряд ли у Зои было столько друзей, – процедила мать.

Вышло довольно громко, и несколько пар глаз уставились на них. Даша сложила руки перед собой и опустила голову. Ей было стыдно смотреть этим людям в лицо.

После окончания панихиды присутствующим разрешили подойти к гробу, чтобы попрощаться с усопшей. Люди встали в очередь, но один из стариков пропустил Дашу с мамой вперед. Очевидно, все знали, кем они приходились Зое.

Девушка на негнущихся ногах подошла к постаменту. Заглянула в гроб. Старушка будто спала, но ее веки не колыхались, а лицо было мертвенно бледным и безмятежным. Даша не знала, что ощущает. Все чувства в этот момент смешались. Бабушка была для нее каким-то очень далеким и родным человеком одновременно. Осознание потери было смутным, а шок от известия о наследстве делал ощущения еще более размытыми. Она бы все отдала за то, чтобы поговорить с бабушкой в последний раз, понять, о чем она думала перед смертью, как к ней относилась.

– Господи, – прошептала Любовь Андреевна, склоняясь над гробом и до боли сжимая руку дочери. – Бедная Зоя Александровна. Зачем? – Она всхлипнула. – Зачем?

Не понимая смысла слов, сказанных матерью, Даша посмотрела на нее. У Любови Андреевны из глаз катились настоящие слезы.

– Я ведь так хотела ей понравиться. Так хотела, – шепотом произнесла она, глядя на свекровь. – Была удобной, милой, услужливой, во всем угождала. Я так хотела, чтобы она приняла меня в семью, чтобы полюбила меня. Целый год я молча терпела все ее придирки и делала все как она хочет. А она мою доброту воспринимала лишь как слабость. Давила сильнее и сильнее, унижала, издевалась. Вот зачем нужно было все портить? Воевать со мной? Устраивать это соперничество? Все могло быть по-другому. А теперь…

Слезы из ее глаз катились уже градом. Даша подала матери платок, и та принялась дрожащими руками их вытирать. Мать определенно испытывала сильнейшие эмоции, но девушка не до конца понимала, какие именно. Боль вперемешку с обидой? Злость с жалостью? Возможно, Любовь Андреевна действительно жалела, что все так сложилось, и в чем-то даже ощущала и свою вину, но ни за что не признала бы это вслух. Даже здесь. Даже перед телом своей вечной соперницы.

Да, Даша полагала, что так и было. Обе считали себя соперницами в борьбе за одного мужчину: одна боролась за внимание сына, другая – за мужа. И обе, вероятно, были в чем-то не правы.

– Сама себя наказала, – подытожила Любовь Андреевна уже позже, на погребении. Погладила дочь по плечу. – Лишила себя общения с семьей. С такой хорошей внучкой. Ох, женщины, не всем из нас дана мудрость.

Дарье было плохо. Она ничего не говорила, только дрожала под жарким июльским солнцем, словно на морозе. Это были вторые похороны в ее жизни, первые – похороны отца – запомнились тем, что на них мама с бабушкой не смотрели друг на друга, а все посторонние подходили к маленькой Даше, чтобы сказать, как им ее жаль. Ей хотелось, чтобы на нее никто не показывал пальцем, не вздыхал и ничего не говорил, но взрослые продолжали бросать на нее сочувствующие взгляды и дружно качали головами.

Чтобы избежать общения с друзьями бабушки Зои, она, опустив голову, зашагала с кладбища прочь. Процессия потянулась следом. Наверное, эти люди организовывали поминки в доме престарелых, Даше не хотелось этого выяснять. Ей требовалось побыть сейчас одной. Мать, приняв соболезнования от людей, которых совсем не знала, поспешила за ней.

– И подруги у нее такие же – одинокие, – вздохнула она, догнав дочь. – Если я буду такой же свекровью, просто убей меня!

– Для этого нужно иметь сына, – устало бросила Даша.

– Ты поняла, что я имела в виду. – мать взяла ее под руку.

– Мам, помолчи, я тебя прошу, – не выдержала девушка. – Серьезно. Если ты скажешь еще хоть что-то про бабушку, моя голова взорвется!

– Да что я такого сказала? – фыркнула Любовь Андреевна. – Все как есть!

Но развивать тему не стала.

Когда они добрались до дома, у Даши абсолютно не оставалось сил. Она заперлась в ванной, включила воду и разрыдалась. Ей совершенно не хотелось выслушивать лекцию на тему того, что «не следует оплакивать тех, кого ты толком не знал и кто даже не интересовался твоей жизнью», которая могла последовать от ее матери. Поэтому девушка плакала наедине с собой.

«Как прошло?» – интересовалась Лера; сообщение от нее пришло на телефон, когда Даша вышла из ванной.

«Сходишь со мной утром в одно место?» – спросила она у подруги вместо ответа.

«Ты меня пугаешь», – пришло от Леры.

«Все нормально, просто нужно съездить в центр, решить один вопрос».

«Я в деле».

Они договорились встретиться в десять, и Даша спрятала телефон в карман.

– Тебе нужно отдохнуть, – заключила мать, натолкнувшись на нее в коридоре. – Нельзя показываться на людях с этими кругами под глазами. – Она качнула головой. – И прибери волосы.

Девушка кивнула и скрылась в своей комнате.

Заперев дверь, она достала со шкафа шкатулку. Села на кровать, положила ее на колени. Сердце заколотилось как бешеное. Нужно было успокоиться, прежде чем открыть и узнать, что внутри. Но никак не получалось. С бабушкой Зоей был связан ворох обрывочных воспоминаний, и содержимое шкатулки могло стать ключом к пониманию того, каким действительно человеком она была.

Наконец, собравшись с духом, спустя почти минуту Дарья ее открыла. В ней лежало два конверта: один с деньгами – неприлично большая сумма, другой – с письмом. Под ними, на дне, связка ключей и что-то блестящее. Девушка подцепила это пальцами и вынула на свет золотую цепочку с красивым круглым кулоном. Тот был старым и открывался, а внутри было выгравировано сердце, на котором расположились буквы «З» и «В» – инициалы бабушки и дедушки, которого Даша вообще никогда не знала.

Повертев перед глазами украшение, девушка положила его на дно шкатулки и взяла конверт с весточкой от Зои Александровны. Письмо было написано нетвердой рукой, буквы нелегко было разобрать, и слезы, поступившие к глазам, делали чтение еще более затруднительным.

«Дорогая Дашенька!

Пишет тебе твоя бабуля Зоя. Долгое время я мечтала, как ты приедешь и мы с тобой посидим у реки в обнимку, поделимся секретами и выпьем чаю с булочками в сумерках на веранде. Думала, впереди еще много дней, месяцев, лет, и мы все успеем, но жизнь как всегда оказалась мудрее. Учит нас ценить каждый миг и находить счастье в мелочах.

Как бы мне хотелось быть рядом с тобой в дни твоих побед и разочарований, поддержать советом и добрым словом, но мудрость приходит к нам лишь на смертном одре. Не было во мне достаточно силы, чтобы обрести смирение и, заглушив гордость, сделать первый шаг. И только об этом я сейчас жалею.

Дашенька, ты должна знать, что твоя бабушка всегда тебя очень любила. Я бережно хранила все воспоминания о тебе. Иногда вечерами с улыбкой вспоминала, как мы гуляли по парку, ходили в цирк, ели мороженое. Вспоминала, как рассказывала тебе сказки на ночь, как мазала зеленкой твои содранные колени, как учила заправлять кровать и завязывать шнурки. Я очень скучаю по всему этому. И по тебе, конечно. И очень горжусь, что ты превратилась в прекрасную девушку – спасибо фотокарточкам в интернете, мне нравится за тобой там подглядывать.

Прости, внучка, что меня не было рядом, когда ты только познавала жизнь. И знай, что я всегда буду смотреть на тебя с небес, готовясь вовремя подставить плечо уже в качестве твоего Ангела Хранителя. Мне все равно, если ты будешь ошибаться – людям это свойственно, но я постараюсь упросить за тебя в небесной канцелярии, чтобы путь твой был легок. По крайней мере легче, чем мой.

Я буду рядом, если понадоблюсь. Незримо, но всегда у тебя за спиной. Буду рядом, если тебе не с кем будет поговорить. Рядом, если заплутаешь в поисках себя или засомневаешься, что встретила свою настоящую любовь. Я верю в тебя, моя славная девочка. У тебя обязательно все получится!

Обо мне не горюй, меня на том берегу встретит мой сын, твой отец, и это единственное, чего мне здесь не хватало.

Тем, что я тебе оставила, воспользуйся с умом. Это только для тебя. И для того, чтобы ты не забывала свои мечты. Распорядись своим наследством так, как будет правильнее только для тебя. Слушай свое сердце.

С любовью, твоя бабушка Зоя»

Последние строчки были размыты. Скорее всего, они с Раисой обе рыдали над письмом. И Даша тоже не выдержала – слезы потоком хлынули из ее глаз. Она затряслась всем телом, плакала так, что у нее заложило нос и уши.

В эту ночь девушка не смогла уснуть. Отправилась на кухню и несколько часов занималась тем, что лучше всего помогало ей успокоиться: замешивала песочное тесто, делала нежнейшее пюре из лимонов, затем соединила все это в пирог и выпекала на противне, наслаждаясь идущим из духовки ароматом.

Когда остывший пирог был посыпан сахарной пудрой, за окном уже светало. Косясь на часы, Даша отсчитывала не сколько остается времени на сон, а как скоро она окажется в центре, чтобы воочию увидеть то, что ей оставила бабушка. Щеки еще пылали от жара, идущего из духовки, а Краева как завороженная любовалась видом из окна. Утренний туман казался ей гипнотическим. Откуда-то из его недр ей словно слышался бабушкин голос: «Теперь все будет по-другому»…

Глава 7

♫ Ramil – «Огонь»

– Ты уверена, что это здесь? – хмурилась Даша, оглядывая заколоченные окна.

– Да. Адрес верный, – ответила Лера, почесав затылок. – На том конце здания была табличка с номером дома.

Девушки огляделись по сторонам. Центр города, весьма оживленный район. Рядом цветочный магазин, какие-то офисы, городской музей. Несколько окон, закрытых фанерой, смотрелись бы чуждо на фасаде здания, если бы от времени не потемнели и не сравнялись бы по оттенку с каменными стенами.

– Все верно, – дойдя до угла, крикнула Лера. – Здесь, в закутке между зданиями, металлическая лестница, ведущая на второй этаж. Видишь окна? Это квартира над помещением внизу. Окна тоже обросли пылью, штор нет.

– А это, выходит, главная дверь? – Даша с сомнением указала на вход на первом этаже.

– Ну, тебе же сказали, что у квартиры сверху свой вход, и у помещения внизу тоже.

– А внутри тоже есть лестница, – вспомнились Даше слова нотариуса.

– Просто проверь, подойдут ли ключи. – Лера подтолкнула ее к массивной деревянной двери.

Дашка воровато оглянулась, но прохожим не было до них никакого дела. Вздохнув, она достала связку и стала подбирать ключ. Подошел тот, что был самым внушительным. Щелк, щелк, и дверь поддалась.

– Ух, ты.

– Ух, ты, – радостно повторила подруга. – Ну, что стоишь, давай, заходи!

– Черт подери, как тут темно. – Дашка сделала шаг и чуть не споткнулась. Кругом был раскидан какой-то хлам: строительный мусор, полиэтиленовая пленка, куски битой посуды, части сломанной мебели. По помещению словно ураган прошелся много лет назад, и все это время оно оставалось в таком виде.

– Сейчас. – Протиснувшись внутрь, Лера включила фонарик на телефоне. – Вот блин, света нет, – выдохнула она, нажав несколько раз на выключатель.

– Или нет электричества, или… – Даша посветила на потолок, – просто нужна лампочка.

– Что здесь произошло? – изумилась подруга.

– Пьяная драка?

– Драка, революция и заодно погром, – перечислила Лера и чихнула от пыли, щекотавшей ноздри.

Даша прикрыла за ними дверь, чтобы не привлекать внимание посторонних, и еще раз обвела лучом фонаря помещение.

– Что тут было? Будто какой-то офис.

– Сейчас трудно сказать. – Лера стала пробираться в середину зала, осторожно переступая через перевернутую мебель. Она подобрала кончиками пальцев какой-то журнал и хмыкнула. – Но, судя по дате, жизнь здесь остановилась в восьмидесятых. Увы.

– Интересно. – Даша посветила фонариком на стены, потом на окна. Те были разбиты, потому и заколочены. – Вот эта часть фасада образует эркер, – вид отсюда, наверное, обалденный.

– Да, и окна панорамные – практически в пол, – согласилась Лера. – Даже обидно, что помещение так долго пустовало.

– Ой, – запнулась и чуть не свалилась в грязь Даша, – мы выйдем отсюда грязными как поросята!

– Надо будет потом поискать в сети информацию о том, что здесь было. – Подруга с жаром принялась сочинять. – А вдруг штаб-квартира тайной оппозиционной организации? И они печатали свои антиправительственные листовки, пока их не накрыли?

– Ха-ха.

– Иначе почему твоя бабушка столько лет молчала о том, что у нее есть такая козырная недвижка в центре?

– Не знаю, – отозвалась Даша, продолжая рассматривать руины. – Никаких догадок.

За отворотом притаилось еще одно небольшое помещение, войти в которое не представлялось возможным – дверь была сорвана и болталась на одной петле, перегораживая вход.

– Вижу лестницу на второй этаж! – Лера потянула Дашу за собой в коридор в самом углу. Там, за дверью, действительно была лестница. – Идем.

– Что-то мне страшно.

– А ты только представь, как тут будет красиво, когда включим свет и вынесем весь хлам! – Она взбежала по каменным ступеням вверх. – Ой, Дашка, какая тут красота!

На втором этаже было намного чище, но только потому, что полностью отсутствовали мебель и мусор. Пыли было предостаточно, и Краева тоже чихнула.

– Вот это да, – ахнула она.

– Ох, и заживешь, Дашка! – взвизгнула Лера.

То, что открылось их взорам, было намного лучше, чем можно было себе представить. На втором этаже слева располагались две чудесных спальни – одинаковые по размерам. В пространстве справа умещались ванная комната и санузел, а чуть дальше оставалось небольшое, но уютное пространство для кухни. Прямой выход из квартиры на улицу был прямо напротив них, через коридорчик между второй спальней и санузлом.

– Боже, а какой вид! – пробормотала Лера, протерев ладонью стекло в одной из спален.

В комнату тут же полился дневной свет.

– Сантехника вся на месте, но воды нет, – вернувшись из ванной, сказала Даша.

И замерла, пораженная видом из окна на утренний город.

– Вызовем специалистов и все решим, – почти прошептала Лера, не отрывая взгляда от вида в светлом пятнышке на стекле. – Дашка, ты хоть понимаешь, какой клад тебе достался? Мечта!

– Даже не верится, что здесь можно жить. Я бы переехала, не дожидаясь ремонта. Только с водой и электричеством нужно решить.

– Дурочка, – улыбнулась Лера, сжав ее ладонь. – До тебя так и не дошло?

– Что именно?

– Это ведь идеальное комбо, Краева. На первом этаже ты откроешь свое кафе, а на втором будешь жить. Помнишь, ты как-то говорила, что тебе снился сон об этом?

– Это просто сон, Балабося, – нахмурилась Даша. – Нет, это как-то очень… сложно. Я о таком даже не мечтала…

– Отставить ссать! – Лера мотнула головой. – Посмотри, сама судьба дает тебе редкий шанс. Очаровательное помещение в самом центре города, ни одного конкурента на сто метров вокруг. Аренда здесь стоит бешеных денег! А у тебя свое помещение. И как удобно: живешь тут же, утром спускаешься, готовишь, открываешь заведение. Сказка!

– Лерка, ты чего? – У девушки по спине прокатился озноб. Ей даже думать о таком было страшно. – Тут столько средств уйдет на ремонт…

– А деньги бабушки?

– Так еще нужно госпошлину заплатить. Кто знает, сколько от них останется?

– Так тебя никто и не торопит. А мы поможем.

– Лер, я… это не… боже! Я не справлюсь, я не смогу! – У Даши закружилась голова от таких перспектив. – У меня же учеба.

– И что?

– Ну… Вставать на заре, готовить, затем открываться, бегать с подносом, отмывать посуду, вытирать столы. Я же никогда не буду высыпаться!

– А я на что? Помогу. – Лера хлопнула ее по плечам. – Я ведь до сих пор так и не нашла работу. Сначала вдвоем, а со временем наймешь повара и другой персонал. Стоит только начать!

– А если мы прогорим?

– Дадим рекламу, будем стараться!

– Я не уверена…

– Свое кафе, никакой офисной рутины! Можно делать только то, что ты любишь!

– Кондитерская, – вдруг произнесла Даша. – Это могло бы быть кафе-кондитерская.

– Я слышу в твоем голосе страсть, решительность и… – Лера взглянула ей в глаза, – страх, но это поправимо.

– Самое сложное даже не это, а сказать матери, – призналась Краева. – Ты же ее знаешь.

– Но ты ведь хотела переехать? Вот тебе и шанс начать новую жизнь.

– Да. – Даша сглотнула. – Да! Я хочу сделать это как можно скорее. – Она оглядела спальню. – Черт, мне даже спать не на чем.

– У меня есть каркас кровати со старой съемной квартиры. – Лера закружилась по комнате. – А матрас мы с Соло тебе купим!

– Что значит «купим»? Я сама могу.

– Тебе нужно начинать экономить, чтобы хватило на ремонт. А матрас я беру на себя.

– Нет уж, – запротестовала Дашка.

– Неужели я не могу купить своей подруге матрас? – Лера всплеснула руками.

– Ты же безработная!

– Деньги у меня есть. – Она достала из кармана карту. – Вот.

– Это банковская карточка Кирилла.

– И?

– Ты когда-нибудь думала, откуда там появляются средства?

– Ну, я же не слабоумная! – Лера закатила глаза.

Даша рассмеялась.

– Короче, пошла ты, матрас я сама себе куплю.

– Пошла сама! – Лера обняла ее. – Ну, что, берешь меня на работу? – спросила она, сжав Дашку крепче. – Я умею печь медовик! Берешь?

Зная кулинарные «таланты» подруги, Краева судорожно придумывала должность, на которую можно принять Леру в будущее кафе. Но главное, сама идея открыть свое дело нравилась ей до дрожи.

– Берешь? – щекоча ее под ребрами, требовала ответа Балабося.

– Беру-беру, – хохотала Даша.

И их смех разносился среди пустых стен звонким эхо.

Глава 8

♫ Polnalyubvi – «Твои глаза»

– Мама, нам нужно поговорить.

– Надеюсь, это что-то важное потому, что мне пора собираться на работу, – ответила Любовь Андреевна, попивая маленькими глотками крепкий кофе на кухне.

Мать всегда так делала: не спеша пила кофе, сидя за столом в пижаме, а потом вскакивала, начинала орать, что опаздывает, и возмущаться, что кто-то убрал не туда ее одежду, поэтому она не может ее найти.

– Да, очень важное, – сказала Даша, ломая пальцы. Этой ночью она практически не спала, придумывая речь, с которой обратится к матери. И вот пришло время этого разговора, а у нее из головы вылетели все заранее подготовленные умные слова. – Я вчера была у нотариуса.

– Так, – внимательно посмотрела на нее Любовь Андреевна. Упоминание нотариуса заставило ее насторожиться. – Что за нотариус? О чем речь?

– Это по поводу бабушки Зои. Она оставила мне наследство.

– Пхах, – нахмурилась мать. – Что-то кроме пыльной коробки? Никогда не поверю.

– Но так и есть.

– Должно быть, тут какая-то ошибка.

– Никаких ошибок. Речь идет о недвижимости.

– Это интересно. – Она выпрямила спину, ее глаза загорелись.

– Квартира и нежилое помещение в центре. Их еще нужно привести в порядок, – похоже, что никто особо не следил за ними все эти годы, но…

– В центре?!

– Сто девяносто квадратов. В одном здании с музеем, недалеко от собора и того памятника, помнишь, который…

– Ты серьезно? – перебила ее мать, вскочив со стула.

– Абсолютно серьезно, я видела бумаги. Ключи у меня уже на руках.

– Ну, Зоя! Ну, дает! – Любовь Андреевна схватилась руками за голову. – Откуда у нее эта недвижимость?

– Это я у тебя хотела спросить. Странно, что никто не знал об этом. Папа ничего не говорил тебе?

– Когда мы стали встречаться, Зоя как раз похоронила мужа. – Мать стала расхаживать по кухне. – Долго находилась в депрессии, лечилась, потом устроилась поваром в систему школьных столовых. Игорь упоминал что-то про какой-то ее бизнес в центре, но я не вникала. И уж никак не могла подумать, что у нее могла там оставаться собственная недвижимость…

– Я вчера съездила туда, все осмотрела.

– И как? – уставилась на нее Любовь Андреевна. – Интересно, сколько у нас получится за нее выручить?

– В смысле?

– Нет, я понимаю, что нужно подождать полгода прежде, чем продавать. – Женщина снова заходила по кухне. – Ой, а может, сделать ремонт и сдавать помещение? Аренда в центре – это золотая жила!

– Мам.

– Не волнуйся, твоя мать придумает, как грамотно распорядиться средствами. Я все решу.

– Мам, да услышь ты меня, – вздохнула Даша. И, дождавшись, когда та посмотрит на нее, тихо добавила. – Я не планирую ничего продавать.

– А ты тут вообще при чем? – искренне не понимая, нахмурила лоб Любовь Андреевна.

– Бабушка оставила все мне, поэтому и решать буду я, – несмело проронила девушка. – Это моя недвижимость.

Мать расхохоталась. Даше пришлось переждать этот приступ смеха.

– Дорогая, конечно, ты будешь решать. Но не сейчас. – Мать положила ладонь на ее плечо. – Это слишком большая сумма, детка.

– Да не разговаривай ты со мной, будто мне все еще пятнадцать! – рассердилась Даша. Дернув плечом, она скинула с себя ее руку. – Я уже совершеннолетняя!

– Это что за тон? – угрожающе произнесла Любовь Андреевна.

– Я так больше не могу. – Дашу затрясло под ее взглядом.

– Во-первых, не кричи на мать. Никто не давал тебе такого права. – С каждой новой фразой женщина словно увеличивалась в размерах, становясь угрожающе большой.

– Прости, мам, но это единственный способ заставить тебя услышать, – тяжело дыша, произнесла девушка.

Хотя ей просто хотелось попросить мать заткнуться.

– Во-вторых!

– Не надо, – махнула рукой Даша. Этот жест был призван заставить ее замолчать. – Мне неинтересно, что у тебя «во-вторых». Услышь меня! Я буду распоряжаться наследством бабушки как пожелаю. Потому что оно мое. И закон тоже на моей стороне. Я не буду ничего продавать, и твои советы мне не нужны. Я переезжаю в эту квартиру! Прямо сейчас. И буду жить там, как мне захочется, а не так, как хочется тебе.

Любовь Андреевна, почувствовав себя оскорбленной, попятилась назад. Она схватилась рукой за сердце. Ее любимый прием.

– Неблагодарная, – выдавила женщина, качая головой. – И это после всего, что я для тебя сделала!

– Мам, прекрати. Пожалуйста, – простонала Даша. – Я что, совсем не должна иметь своего мнения? Мне двадцать один, у меня есть свои желания и мечты, я просто хочу…

– Это все твои подруги, – скорбным голосом произнесла Любовь Андреевна. – Задурили тебе голову, взяли в оборот. Теперь хотят пожить за твой счет? Знаешь, чем это кончится? А я знаю! Пойдешь по наклонной, будешь менять мужиков, как они, – одного за другим. Да реальная жизнь тебя пережует и выплюнет! Приползешь ко мне обратно!

– Не приползу, – твердо ответила Даша.

– Да твой отец переворачивается в гробу, видя, как ты позволяешь себе вести себя с матерью! Видя, во что ты превращаешься! – прокричала мать, краснея от злости. – Как издеваешься надо мной!

– Может, он и умер-то из-за того, что ему приходилось жить с тобой?

Любовь Андреевна застыла с открытым ртом. Не дожидаясь, пока она придумает, чем ответить, Даша бросилась к себе в комнату, чтобы собрать вещи.

Ей было стыдно. Очень стыдно. Она испытывала чудовищную вину, как всякий, кому ее прививают с детства, поэтому знала – нужно спешить. Если мать разрыдается до того, как Даша покинет квартиру, то сбежать уже не получится: вина перевесит желание скинуть оковы, и тогда, как это бывало уже много раз, девушка вновь ей подчинится.

В спортивную сумку летело все, что попадало под руку. Набив ее под завязку, Даша схватила пакет и набила его бельем, учебными конспектами и мелочевкой с туалетного столика. В последний момент вспомнила и про документы, сунула их в дамскую сумочку. Взвалив все это на себя, девушка пробежала мимо матери, отшатнувшейся от нее в коридоре, и вылетела за дверь, едва успев сменить тапки на босоножки. Что угодно, лишь бы больше не слышать ее упреков. За остальным она может заехать потом, когда Любовь Андреевна будет на работе.

И вот раннее утро.

Даша одна. С сумками. Практически бездомная. В дикой панике и непонимании, как теперь жить дальше.

– Спокойствие, только спокойствие, – скомандовала по телефону Лера. – Приезжай ко мне, а там решим.

– Я уже еду в центр, – всхлипывая, произнесла Краева. – К себе, на развалины.

– Хорошо, только не разводи сопли, – решительно сказала Балабося. – Я одеваюсь и выезжаю к тебе.

– Спасибо!

Через час они обе уже сидели на полу в новой квартире Даши, подстелив под задницы пакеты, и завтракали. К счастью, Лера захватила с собой бутерброды, а по пути взяла два стакана кофе на вынос и салаты.

– Все к лучшему, – заключила она, выслушав подругу. – Правда. Единственное, чему может научить твоя мать, это как избегать мужчин до пенсии.

– Все равно я не могу отделаться от ощущения, что предаю ее, – сделав глоток латте, призналась Даша.

– Понимаю. Но теперь тебе нужно быть стойкой, чтобы она не смогла вернуть контроль над твоей жизнью.

– Да, но это так тяжело.

– Но только так можно все изменить.

– Мне как будто стыдно за то, что я наконец подумала о себе и своих желаниях.

– Ладно бы ты была счастлива, живя с ней, а так… – Лера пожала плечами. – Теперь ты сможешь делать то, что по-настоящему хочешь. Твоя новая счастливая жизнь начинается здесь и сейчас.

– Ура. – Краева подняла свой стакан, и они чокнулись. – Но все равно дико страшно.

– Просто лучше вылетать из родительского гнезда сразу, как исполнится восемнадцать, – рассмеялась подруга.

– И как мне теперь быть? – Даша оглядела стены комнаты. – Раз уж мне так резко приходится обретать самостоятельность, то нужно составить план действий. С чего начать, чтобы я смогла сегодня переночевать тут?

– Я тоже не настолько самостоятельна, чтобы сразу назвать тебе тех, кто, например, отвечает тут за свет и воду. Это что-то из раздела для взрослых-взрослых. – Хихикнув, сказала Балабося и чуть не подавилась бутербродом. – Ой. Кх-кхм! – Она прокашлялась. – Но мы начнем с того, что найдем кого-то типа кто старший по зданию, или управляющую компанию. Узнаем, пригласим специалистов. Скорее всего, вода просто перекрыта, чтобы не было протечек, пока тут никто не живет, да и с электричеством, надеюсь, все тоже не так сложно. Бабушка ведь платила за коммуналку все эти годы?

– Думаю, да. – Девушка неуверенно пожала плечами.

– Короче, решим, – заверила Лера. – Потом пойдем в магазин, купим тряпки и ведра. Кучу тряпок. И чистящие средства, и мешки для мусора. В общем, все, что нужно для уборки. – Она задумчиво прищурилась. – Ну, и пока будем отмывать твой двухуровневый люкс, проведем ревизию всего, что тут имеется. Например, внизу среди хлама я точно видела как минимум три целых стула, стол и стойку из искусственного камня. В обеих кухнях сохранились добротные гарнитуры – их только привести в порядок, пройтись шкуркой, покрасить, и будут как новые, останется лишь дополнить техникой.

– В обеих кухнях?

– А ты что, не видела? – вытаращилась на Дашу подруга. – Там, внизу, где дверь болтается на соплях – там кухня. Маленькая, обросшая паутиной, но все рабочие поверхности и вытяжка на месте. Купим пару духовых шкафов, и слухи о твоей выпечке разнесутся по всему району!

– Боже, кухня? – все никак не могла поверить Краева.

– Дверь, кстати, тяжеленная. Похоже, из массива какого-то дерева. Повесим на петли, придадим ей вид, и она прослужит еще лет пятьдесят!

– Столько работы…

– Смотри на это с оптимизмом: каждый предмет мебели и интерьера, который удастся восстановить, это возможность сэкономить, чтобы вложить средства во что-то полезное, – например, в отделку, посуду, скатерти и прочее. Понадобится до фига всего! Хорошо, что нас никто не торопит.

– Это так волнительно.

– Еще бы!

– Да я про то, что ты, главная транжира, рассказываешь мне об экономии, – засмеялась Даша.

– Сама не верю, – улыбнулась Лера. – Но мне так хочется, чтобы все получилось!

– И мне!

Они обнялись и крепко сжали друг друга.

– Что это у тебя, Лер? – всполошилась Даша, заметив, как что-то блеснуло на пальце подруги, когда они разомкнули объятия.

– Где? Ах, это… – Она нервно прикрыла одну руку другой. – Блин…

– Лерка, это что?! – Краева даже вскочила на ноги. – Это то, что я думаю? Да?!

– Блин, блин! – Балабося тоже поднялась. Неохотно протянула руку, чтобы позволить подруге ближе рассмотреть кольцо на пальце. – Я не хотела пока никому рассказывать.

– Но почему? – Даша подняла ее руку ближе к свету, льющемуся из окна. – О, боже, оно прекрасно! Кирилл сделал тебе предложение? Когда? Когда это случилось?

– На той неделе, когда мы ездили в Воткинск на свадьбу брата. – Лера закусила губу. – Это было так красиво. Он попросил меня стать его женой на набережной на закате. Небо окрасилось во все оттенки красного и сиреневого, Кирилл опустился на одно колено… м-м-м…

– И ты сказала «да»?

– Да, – улыбнулась она. – Потом, правда, налетели чайки, Альма на них залаяла, прыгнула на меня, я чуть не покатилась со ступеней и не рухнула в воду, а Кирилл, спасая меня, вывихнул ногу, но это ерунда. Изюминка, о которой можно будет рассказать детям. Главное, это ощущение. Мне казалось, все в душе перевернулось в тот момент! Я была та-а-а-к счастлива!

– Почему тогда ты не хотела делиться с нами?

– Ох. – Лера подошла к окну. – Мне показалось это неуместным… в данной ситуации. Ну, из-за Сашки. Ты ведь знаешь, она немного переживает по поводу беременности. Это произошло до того, как… ну… – Она вздохнула. – Короче, это из-за того, что Сашка ждет ребенка, а Лев до сих пор не сделал ей предложение!

– Ты боишься, что известие о твоей помолвке ее расстроит?

– Типа того.

– Но Саша сказала, что сама не хочет выходить замуж беременной. – Даша подошла ближе. – Они вроде как еще не решили. Либо тихо распишутся с Царевым, либо поженятся уже после рождения дочки, чтобы это не выглядело так, будто они торопятся узаконить отношения по залету.

– Вот видишь.

– Думаю, ты зря переживаешь. – Даша погладила ее по плечу. – Поделись новостью с Саней. Я уверена, она будет искренне за тебя рада. Мы же не соревнуемся между собой. Мы всегда поддерживаем друг друга.

– Думаешь?

– Да. К тому же, поговорив, вы сможете решить, кто сыграет свадьбу первыми. Или… можно устроить двойной праздник! Так удастся сэкономить на расходах.

– Это мое новое любимое слово, вообще-то, – улыбнулась Лера, взглянув на нее.

– А прятать такое роскошное кольцо – просто преступление! – добавила Даша. – Когда я встречу свою судьбу и он позовет меня замуж, я буду кричать об этом на весь мир!

– Ох, сколько мужчин иногда приходится перебрать женщинам, чтобы найти того самого! – Балабося взяла стакан и допила остатки своего кофе залпом. – Знаю, что ты хочешь этого избежать и веришь в судьбу, поэтому приглядись хорошенько к Илье, ладно?

Даша закатила глаза.

– Может быть. Как-нибудь. Наверное. Если мы с ним еще увидимся.

– Доверь это мне, – подмигнула ей Лера. И бросила взгляд на экран телефона. – Так-с, время неумолимо. Если ты так решительно настроена ночевать сегодня здесь, то нужно приступать к работе.

– Уборку без воды не сделать. Поищем представителей управляющей компании?

– Знаешь… – Балабося задумчиво оглядела помещение и застыла, вероятно, прикидывая фронт работ. – Перспективы слегка пугают. Если мы не вызовем кого-нибудь на подмогу, упадем вечером абсолютно без сил, так ничего ладом и не сделав.

– Какой выход?

– Сделать то, что удается мне лучше всего. Навести суету.

– Не понимаю, – нахмурилась Даша.

– Нам нужна помощь друзей. – Лера набрала номер и прижала телефон к уху. – Навалимся на уборку все дружно!

– У тебя есть настолько отбитые друзья, которые захотят разгребать тяжелый мусор и отмывать многолетнюю пыль? – спросила шепотом Краева.

– Есть семья, которая никогда не бросит в беде.

– Звонишь родственникам?

– Я про нашу пожарную семью, малышка.

Глава 9

♫ Чайкина & Маркул – «Стрелы»

Даша находилась в приятном шоке, иначе и не скажешь. Организаторские способности Леры поражали: подруга собрала в помещении человек пятнадцать, да еще подтянулись сантехники и электрики, и все что-то делали, обменивалась мнениями, куда-то что-то тащили и переставляли, а она умудрялась всеми этими процессами руководить.

Первыми по ее звонку прибыли представители управляющей компании. За небольшую доплату ее сотрудники вызвались решить основное количество вопросов в течение дня, девушки только сбегали в ближайший специализированный магазин и накупили целый пакет электротоваров – все необходимое по составленному электриками списку. Потом прибыли сантехники, Лера договорилась с ними, что они сами установят счетчики и проверят на исправность старое оборудование. То, что вышло из строя, поменяют, устаревшее позже можно будет заменить новым уже без спешки.

В процессе решения этих вопросов прибывали пожарные: почти каждый со своим инструментом, перчатками, спецодеждой, мешками и ведрами. Даша рассыпалась в благодарностях, встречая их, и чуть не расплакалась, когда Кирилл со Львом втащили в будущее кафе каркас кровати и подняли его наверх. Лера, как и обещала, заказала подруге матрас, и тот, слава службам доставки мегаполиса, привезли уже через два часа.

Работа на первом этаже закипела. Кто-то вытаскивал объемный мусор сразу на улицу, чтобы позже сгрузить в вызванный для этой цели грузовик, другие складывали более мелкий мусор в мешки и подтаскивали к выходу. Даша следила за работой сантехников, а еще за тем, чтобы пожарные работали в респираторах, потому что пыль стояла непроглядная. Кирилл помогал электрикам, а Лера контролировала уборку: решала, что стоит выбросить, а что еще пригодится в быту и может быть отреставрировано и использовано в квартире или в будущем кафе.

– Здесь тоже нужна помощь! – позвал Лев.

За грудой фанеры и гипсокартона, наваленных на стену, обнаружилась дверь в туалет. Помещением тут же занялись сантехники. Даша, конечно, переживала за то, сколько ей придется выложить за их услуги, учитывая то, как дружно они навалились на работу благодаря уговорам Балабоси, но, честно говоря, испытала облегчение, узнав, что на первом этаже имеется уборная – для посетителей кафе это очень важно.

По мере освобождения помещения от хлама оно становилось все более просторным и уютным. Фантазировать о том, каким будет будущее заведение, становилось все приятнее.

– И стал свет! – воскликнула Лера, когда стараниями электриков зажглась под потолком первая лампочка.

– Ура! – захлопала Даша.

В санузле еще неохотно, но тоже уже шумели трубы – шла проверка систем. И все эти звуки, вкупе с радостными возгласами собравшихся, вселяли надежду.

– Как я смогу всех отблагодарить? – прошептала она на ухо Лере, наблюдая за тем, как помещение освобождают от мусора.

– Не волнуйся, – потрепала ее за плечо подруга, – когда откроешься, просто накроешь для ребят «поляну». У них так принято – помогать своим. Так что все нормально.

– Приветики! – ворвалась вместе с солнечными лучами в помещение Ева. – Кому тут нужна помощь?

Без обмундирования, в спортивных брюках и футболке она выглядела непривычно. Обычная девушка. Хрупкая, но подтянутая, с крепкими мышцами. «Красотка», – отметила про себя Даша.

– Привет, дорогая! – обняла ее Лера. – Прости, что оторвала от отдыха в твой выходной.

– Какая ерунда, я все равно маялась от безделья, – буднично отмахнулась она. – Привет, Даш! – Они обнялись. – Значит, приводим в порядок твою конуру?

– Вроде того.

– Ого! – Ева аж присвистнула, оглядывая зал. – А здесь прикольно!

– Покрасить стены, и будет отвал башки, да? – всплеснула руками Лера. – И ты еще не видела квартирку наверху, я опи́сала все коленки, когда впервые туда поднялась!

– Нужно глянуть.

– Посторонись! – крикнул Артем.

Девушкам пришлось отойти, чтобы они с Сергеем могли протиснуться в дверной проем со здоровенным обломком гипсокартона.

– Похоже, вам без меня не справиться, ребята, – заметила Ева.

– Конечно! Давай, переодевайся и вперед, помогать! – усмехнулся Артем.

– Тут тоже заменим проводку, – переступая через кучи мусора, сказал Кирилл электрику, когда они двинулись на второй этаж. – Безопасность прежде всего.

– Как все серьезно, – улыбнулась Даша.

– А как ты хотела? Этот человек всем родным и знакомым на все праздники дарит пожарные извещатели! – прыснула со смеху Лера. – А потом, когда приходит в гости, первым делом меняет в них батарейки!

Соло, услышав, обернулся и подмигнул своей невесте. Она послала ему воздушный поцелуй.

– Всегда балдею, наблюдая за вами, – призналась Ева.

– А я думаю, вот бы и мне так повезло, – глядя с умилением, произнесла Даша.

– Точно. Как с языка сняла.

– Ой, девочки, я так долго сопротивлялась, – сказала шепотом Лера, – что даже стыдно, какой дурой была. Иногда счастье, оно вот – перед нами, а мы все никак не можем раскрыть глаза, чтобы увидеть его.

– С трудом нашли нужную дверь! – вдруг раздалось с порога. – Если бы не увидели, как Тема с Серегой тащат эту штуковину, кружили бы по району еще час.

Девушки обернулись на голос. Поток солнечного света обнял крепкие фигуры вошедших. Даша прищурилась, чтобы разглядеть их лица, но только когда парни сделали несколько шагов к центру зала, она узнала: это Илья и Никита. Повседневная одежда шла им ничуть не меньше, чем форма пожарных.

– Привет, – отбила «пять» им Лера.

– Здорово, засранцы, – ухмыльнулась Ева.

И только Краева словно потеряла на мгновение дар речи – от неожиданности или неловкости она и сама не понимала, что чувствует. На Илью боялась даже взглянуть: все-таки их сватали друг другу, и это вызывало странные чувства, а короткий взгляд на Никиту, на чьем лице при виде нее тут же появилась легкая усмешка, сразу напомнил об их стычке в части, и от этого неприятно свело в желудке.

– Даша. – Илья галантно пожал ее руку и многозначительно улыбнулся.

– Как дела? – бросил ей Никита.

Нет, ну это точно усмешка – на его губах. Вот же козлина!

– Лучше всех, – проронила Даша, решив не задерживать свой взгляд на нем надолго.

От волнения ее пульс взметнулся к небесам.

– Итак, чем мы можем быть полезны?

– Показываю фронт работ, – повела их за собой Лера.

Через пару минут трудовая деятельность закипела еще активнее. Даша рада была вновь заняться делом, – это помогало не думать о том, что в опасной близости находится и ее обидчик, и привлекательный мужчина, с которым ее пытались свести подруги.