Смерть романтики

Размер шрифта: 13

Katie Bohn

Romance Is Dead

Глава 1

Знай зрители, как снимаются фильмы ужасов, им не было бы так страшно на них.

Актриса, в ужасе бегущая по лесу? Ей скучно, и она уже устала переснимать эту сцену в десятый раз.

Заброшенная больница, в которой оказываются запертыми подростки? На самом деле склад, забитый тщательно отобранным старомодным медицинским оборудованием, приобретенным у поставщика в Лос-Анджелесе.

Злодей, преследующий их? Всего лишь какой-то чувак по имени Тодд, который отправится расслабляться и есть «Доритос» в своем трейлере, как только режиссер скажет «снято».

Смысл в том, что за кадром кино представляет собой нечто совершенно иное. В кадре же… Стилисты превращают всех в неземных красоток и красавцев, история силами монтажеров приводится в идеальную форму, а сочиненная композиторами музыка передает подходящее ощущение надвигающейся гибели. Тогда как в реальности актеры зачастую страдают от усталости, голода или дискомфорта.

Либо, если они похожи на меня в первый день съемок моего последнего фильма ужасов, от всего сразу.

В начале сентября я выбежала из своего трейлера на воздух и под урчание в животе еще раз удостоверилась, что все пуговицы на моем карамельно-розовом кардигане застегнуты. Из-за неверно прочитанного расписания я прибыла на площадку на час позже, так что перекусить в буфете времени не оставалось. Мне еще ни разу не доводилось быть виновницей сдвига графика, но, судя по всему, так проявилась защитная реакция подсознания.

Съемки этого фильма приводили меня в абсолютный ужас.

Пока я пробиралась через базовый лагерь – стоянку жилых трейлеров, призванных стать нашим пристанищем на время съемок «Дома расплаты» в окрестностях гор Вирджинии, – мимо проносились ассистенты продюсеров. Помощники костюмеров разносили одежду по трейлерам актеров, а члены съемочной группы кричали, чтобы народ отходил с дороги, пока они загружают декорации и оборудование в багажники крошечных гольф-каров, которым предстояло доставить все это на площадку. Поскольку дом, в котором мы снимали, находился посреди леса в полукилометре отсюда, мне нужно было раздобыть собственный гольф-кар, чтобы добраться туда.

И судя по времени, найти его следовало прямо сейчас.

Я пробежалась по лагерю в поисках череды автомобилей, которые, как мне сказали, должны были ждать там. К счастью, один из них еще остался. С водительского сиденья мне помахал молодой долговязый ассистент с косматой гривой песочного цвета и нетерпеливой улыбкой.

– Нужно подвезти? – спросил он, потянувшись к замку зажигания.

– Да. – Я с благодарностью запрыгнула на сиденье рядом с ним. – Нужно.

Он выехал на грунтовую дорогу, ведущую через лес: пока мы тряслись на ухабах, по обе стороны от нас приятно шелестели листья, которые только-только начали краснеть. Ассистент то и дело поглядывал на меня краем глаза, открывал рот, но так ничего и не говорил. Наконец он нарушил молчание.

– Простите, что спрашиваю, но вы же Куинн Прескотт, да?

У меня засосало под ложечкой. За более чем двадцать лет в киноиндустрии я уже привыкла к тому, что меня узнают на улице. Но в последние три месяца, после выхода моего предыдущего фильма, который провалился в прокате, узнавание обычно сопровождалось либо язвительным замечанием, либо жалостью во взгляде – и поди разберись, что из этого было хуже.

– Все так.

Я приготовилась к тому, что последует дальше.

На лице ассистента растянулась ухмылка.

– Ух ты, поразительно, что мы встретились! Я видел все ваши фильмы. Ваша игра в «Экзорцизме Луны ЛеГранд»? Гениальна.

Часть напряжения ушла из моей груди.

– Спасибо.

– Боже, я так обрадовался, когда узнал, что буду работать на одном из ваших фильмов. Звучит отстойно, но вы можете потом оставить мне автограф?

– Конечно.

– Суперски, спасибо. Серьезно, я ваш фанат до конца жизни. Буду смотреть все фильмы, в которых вы сниметесь!

После такого мне не хватило духу сказать, что других фильмов больше и не будет.

– Я Тревор, кстати. Стоило раньше представиться.

Он убрал одну руку с руля и протянул ее мне для рукопожатия.

– Приятно познакомиться. – Пожав руку, я заметила на его запястье пестрый браслет дружбы. – Какой милый браслет.

– Спасибо! Это мне племянница сплела несколько недель назад в лагере, и с тех пор я его не снимаю. Она лучшая, самый прелестный ребенок на свете.

Пока Тревор болтал дальше, я отвлеклась и рассматривала окружавший нас пейзаж, выискивая признаки съемочной площадки. В нашем фильме четыре студента колледжа арендуют дом на Airbnb[1], где случайно вызывают дух злой ведьмы, который жестоко убивает их одного за другим. Место действия и атмосфера были одними из наиболее важных аспектов этого кино.

Сначала, пока мы петляли по лесу, я видела только деревья. Они клонились к дороге, а их ветки царапали гольф-кар, будто желая схватить нас, дай мы им такую возможность. Наконец над верхушками деревьев показался флюгер, который лениво крутился на ветру, словно раскачиваемый невидимой рукой.

Затем мы повернули за угол, и перед нами предстал весь дом. Крыша из черной черепицы, серые каменные стены, оплетенные ползучими лозами… Массивный готический особняк с башнями и затененными окнами выглядел так, словно попал сюда прямиком из фильма Хичкока[2]. За домом хорошо ухаживали, его явно любили, и все же он создавал впечатление дома с секретами.

У меня побежали мурашки. Он был идеален.

– Мы на месте. – Тревор вырулил к дальнему концу подъездной дорожки и поставил гольф-кар на стояночный тормоз. – Надеюсь…

Но я уже вылезла из автомобиля и убежала, помахав Тревору через плечо в знак благодарности. Пробравшись между рабочим, который катил камерную установку, и двумя помощниками реквизитора, волочившими свернутый ковер, я проскользнула в главные двери.

Прихожая была просторной, отделанной темным блестящим деревом, и главной особенностью здесь была огромная лестница. На миг я задумалась о том, как это компании студентов колледжа удалось позволить себе аренду столь шикарного дома, но решила не обсуждать данную нестыковку в сюжете со съемочной командой. Арка справа вела в тускло освещенную столовую, но снимали мы в помещении слева. Гостиная была оформлена так, словно там проходила студенческая вечеринка: в углу разместился большой музыкальный центр, а на одном из стульев стоял бочонок с пивом.

Я воспользовалась моментом, чтобы прочувствовать свой последний в жизни первый день на съемочной площадке.

Было ли мое решение покинуть киноиндустрию в прошлом месяце импульсивным? Да. Были ли продажа моей квартиры в Лос-Анджелесе и перевоз всех вещей на склад для хранения до того момента, пока я не придумаю новый план, слишком поспешными? Тоже да. Я снималась в фильмах ужасов с восьми лет (тогда крошечная роль перепала мне исключительно потому, что мой папа еще с девяностых играл знаменитого злодея из ужастиков, Пазлоликого) и с тех пор годами трудилась, чтобы забраться на вершину, стать одной из лучших королев крика в Голливуде. Хорроры были моей стихией, моей страстью… моей отдушиной.

А потом целый год кошмарных, дрянных, очень скверных событий заставил меня осознать, что пришло время покинуть эту индустрию – и Лос-Анджелес – навсегда.

Только сначала предстояло помучиться на съемках последнего фильма.

Когда я вошла в гостиную, помещение гудело от возбуждения, потрескивало от особой энергии, которую можно встретить исключительно в начале нового съемочного процесса. Как в первый день в школе, только лучше. Эта энергия преследовала тебя везде: от трейлера до площадки и обратно до гостиничного номера. Она с потрескиванием витала в воздухе, электризовала и была полна предвкушения, наполнена вероятностью, что это он – блокбастер, способный закинуть всех на вершину славы и сделать суперзвездами.

Такой оптимизм провоцировал у меня рвотные позывы, но не ощущать его было невозможно.

– Подруга, что ты натворила со своим гримом? Мы же виделись меньше часа назад!

Из ниоткуда возникла кисть для макияжа, и ее ворсинки принялись порхать в опасной близости от моей роговицы. Рука, размахивавшая ею, принадлежала Маре, которая сегодня оделась в платье с цветочным узором и закрутила свои каштановые волосы в стильную прическу эпохи Второй мировой. В прошлом месяце она почти не снимала люксовую одежду свободного кроя в спортивном стиле, а теперь, похоже, предпочитала пинап-эстетику сороковых. К счастью, ее преданность статусу моей лучшей подруги отличалась бо́льшим постоянством, чем ее выбор повседневной одежды.

– Прости, – я неопределенно махнула рукой в воздухе, – целый день все наперекосяк.

Мара настороженно посмотрела на меня.

– Уж наверное. Ты уверена, что это последний?

Ничего не ответив, я просто кивнула.

Мы познакомились десять лет назад, когда нам обеим было по девятнадцать и мы снимали слешер «Моя мама вышла замуж за демона 2: Зэдди Зедуб возвращается». Мы сразу же поладили, так как были единственными женщинами на площадке и к тому же обе обожали телесериал «Королевы крика»[3]. Мне нравилась утрированная театральность хоррора, а ей нравились миленькие наряды. Это положило начало нашей дружбе, а в последний месяц, с тех пор как я продала свою квартиру и ночевала на диване Мары, мы и вовсе стали неразлучны.

– Ты же не будешь принимать решение об окончании более чем двадцатилетней карьеры всего за несколько недель? – Мара покопалась в своей сумке на поясе, в которой содержались ее материалы для работы на площадке. – Не думаешь, что это несколько поспешно?

– Тс-с! – Я лихорадочно оглянулась по сторонам в надежде, что никто нас не услышал. – Я пока предпочитаю держать это в тайне. И да, я уверена. Говорила ведь…

– Знаю, знаю. Я поняла. – Она нанесла немного свежего консилера мне под глаза и начала растушевывать его. – Кстати, ты слышала, что твоему партнеру по фильму пришлось выбыть из проекта?

– Стой, что?

– Я только что узнала. По всей видимости, авария на мотоцикле. Он всего лишь сломал большие пальцы, но продюсеры решили, что так он не сможет выполнять свои трюки, и заменили его.

– Кем?

В моей голове пронеслась целая куча возможных вариантов. Может, это был Адам Драйвер?[4] Крис Хемсворт?[5] Зак Эфрон?[6]

– Знаешь то реалити-шоу, которое показывали пару месяцев назад? «Райский остров наслаждений»?

Я закатила глаза.

– То, с парнем, который был во всех новостях, потому что перевстречался с каждой супермоделью в Соединенных Штатах?

Мара красноречиво уставилась на меня.

– Ты серьезно?

– Совершенно. Прости, подруга. – Она вздохнула. – Похоже, удача только что отвернулась от тебя.

В моем мозгу, как в перегруженном компьютере, крутилась целая куча мыслей, пока я пыталась осознать, что значат эти изменения. Такого просто не могло произойти. Тедди Джеймс был бездарной звездой реалити-шоу, а не актером, всего лишь предприимчивым искателем славы. Когда съемки «Райского острова наслаждений» завершились, таблоиды все лето анализировали фотографии папарацци и переписки в социальных сетях, чтобы угадать, с какой старлеткой он встречается на этой неделе. И чем знаменитее, тем лучше. Я видела Тедди всего один раз, но мне этого хватило, чтобы все понять: он был придурком, плейбоем и бабником низшей пробы.

Плохи дела. Моя тревожность усилилась раз в десять, и я глянула на телефон. Я-то думала, что опаздываю, но, судя по всему, на площадке еще никто не был готов к началу съемок.

– А чего мы ждем?

Я заметила, как Наташа Восси, наш режиссер, расхаживает из одного угла комнаты в другой, выглядывая в окно каждый раз, когда проходит мимо него. Я уже работала с ней и знала, что она терпеть не может задерживаться даже хотя бы на минуту.

– Тедди, – ответила Мара. – Он красавчик, но, похоже, время определять не умеет.

Затем, как по заказу, раздался звук открываемой входной двери.

Это был Тедди. В ближайшее окно проникали золотистые лучи солнечного света, которые осветили его подобно герою с картин эпохи Ренессанса. Его обласканная солнцем кожа словно сияла изнутри, а волосы блестели, как полированная бронза, когда он спокойно вошел в комнату – без единого намека на спешку или сожаление, явно не переживая о том, что заставил всех ждать. Тедди закинул куртку с эмблемой колледжа на плечо и поприветствовал актеров и съемочную группу. Удостоверившись, что каждый человек в помещении заметил его появление, он напряг бицепсы под белой футболкой.

К несчастью, он выглядел еще привлекательнее, чем я запомнила.

– А вот и ты!

Наташа пронеслась по площадке. Эту миниатюрную женщину было сложно не заметить, когда она топала к тебе в своей кожаной куртке и ботинках Doc Martens.

Глаза Тедди округлились при ее появлении, и я про себя подбодрила нашу постановщицу в надежде, что она устроит ему выволочку – совершенно заслуженную.

Вместо этого она просто махнула рукой в сторону площадки.

– Туда. Сейчас же. Мы уже отстаем от графика, хотя еще даже не приступили к расстановке актеров, ради всего святого!

– Прошу прощения. Слушаюсь, мэм.

Наташа испепелила его взглядом.

– Больше никогда не называй меня так.

Она развернулась и заняла свое место за камерой, махнув всем остальным, чтобы пошевеливались.

Вся комната пришла в движение. Актеры занимали места на площадке, члены съемочной группы направились к осветительным приборам и звуковому оборудованию, а ассистенты продюсеров поспешили убраться с пути. Я между тем молилась, чтобы Тедди не вспомнил меня. Наша встреча летом была такой мимолетной, бессмысленной и незначительной… Я даже не назвала ему свое имя. Если бы он не узнал меня и нам никогда не пришлось обсуждать то, что произошло тогда, было бы идеально. В конце концов, для роли мне пришлось напялить парик. Я могла бы изображать из себя другого человека и постоянно ходить в этом парике. Вот он, мой новый план.

Прежде чем я успела уйти, Тедди отошел от помощницы костюмера, которая, глядя ему в глаза, не спеша повторно проверяла, как на нем сидит футболка. На его лице промелькнуло нечто вроде узнавания: брови удивленно приподнялись, а рот приоткрылся. В моей душе вспыхнула паника, и, хотя мозг приказывал ногам бежать, они словно вросли в пол.

В следующую секунду в меня кто-то врезался – и всю верхнюю часть моего туловища вдруг окатило кипящей жидкостью.

Я закричала и стала сдирать с себя свитер. Он был горячим, слишком горячим. Я пыталась стянуть его через голову, но сырой трикотаж просто собрался в кучу, и мне удалось снять его лишь наполовину. Я больше не варилась в кипятке, но зато застряла в кофте, которая облепила мою голову, с руками, беспомощно запутавшимися в рукавах. И это значило, что теперь все актеры и съемочная группа видят меня в одних джинсах и промокшем насквозь бюстгальтере.

И в первом ряду этого зрелища находился Тедди.

Глава 2

«Пожалуйста, пусть только соски не торчат», – молилась я любому божеству, которое могло меня услышать. Сейчас я была бы так рада, если бы мои соски не видел каждый человек на площадке. Была бы просто счастлива.

– О боже, о боже, о боже, – вопил голос рядом. – Мне так жаль!

Я предположила, что паникующий голос принадлежит тому, кто искупал меня в кипятке. С трудом выглянув из-за материи, которая обмоталась вокруг моей головы, я заметила виновника: Тревор, ассистент, доставивший меня на площадку.

А прямо передо мной, теперь уже беспрепятственно разглядывая мою обнаженную ошпаренную грудь, стоял Тедди.

– Тревор! – настоятельно позвал кто-то из другой комнаты. Вероятно, тот, кто хотел узнать, где его кофе. Его ждало разочарование.

– Простите, – снова пискнул Тревор и убежал, дребезжа тележкой со стаканчиками.

Все еще обернутая свитером, я выгнула шею, осматривая комнату в поисках Мары. Она же только что была здесь – куда, черт возьми, она подевалась? Я наконец-то заметила ее на противоположном конце комнаты, где она помогала молодой блондинке, отчаянно жестикулировавшей и указывавшей на свое лицо, на котором, по всей видимости, случилась какая-то авария с подводкой для глаз. Я молча выругалась на костюмеров. Им хотелось, чтобы моя героиня выглядела «сексуально, но по-ботански», и в итоге свитер, который мне дали, был на размер меньше. Я с трудом натянула его на себя, еще когда он не был пропитан кофе, а теперь и вовсе не могла выбраться из него самостоятельно. Я искала глазами ближайшего помощника костюмера, мои руки все еще болтались в воздухе над головой, а пальцы быстро немели от оттока крови, когда Тедди кашлянул.

– Нужна помощь?

Его улыбка была кичливой и самодовольной, словно, по его мнению, я только и ждала, когда же именно он спасет меня.

Мне, может, и правда не помешала бы помощь. Но не его.

– Спасибо, все под контролем.

Тедди с усмешкой посмотрел на меня.

– Как хочешь.

Он собрался отойти.

– Вообще-то!.. – Я проглотила свою гордость. – Небольшая помощь будет кстати.

– Понял тебя, – сказал Тедди и приблизился на шаг.

Поскольку головой я вертеть не могла, мне пришлось смотреть на ту часть его тела, которая оказалась на уровне моих глаз, и ею оказалась ключица. На таком близком расстоянии от него пахло сосной и чем-то земляным – похоже на лес после дождя. Это было… приятно. Какая досада!

Тедди расставил ноги и изобразил, будто закатывает рукава.

– Готова, крошка?

Меня передернуло от этого обращения, но я кивнула – по крайней мере, настолько, насколько позволяла скованность моих движений.

Он осторожно потянул за нижний край свитера; когда Тедди приподнял его, чтобы снять с моей головы, кончики его пальцев слегка прошлись по моим рукам. От этого прикосновения по плечам и спине побежали приятные мурашки, и я тут же мысленно вернулась к тому вечеру, когда мы встретились, – и тому, как кончики его пальцев на моей коже распаляли все мое тело.

«Прекрати, – напомнила я себе. – Ты же знаешь, чем это все закончилось».

Финальным бесцеремонным рывком Тедди наконец стянул с меня свитер. Когда мое тело высвободилось из акрилово-шерстяной тюрьмы, я поежилась и тут же посмотрела вниз. Да, мои соски просвечивали сквозь мокрую ткань бюстгальтера цвета слоновой кости. Более того, они затвердели. Супер.

Но Тедди, казалось, ничуть не смутился.

– Новый рекорд: обычно после знакомства проходит больше десяти секунд, прежде чем я помогаю девушке раздеться.

Он ухмыльнулся, все еще держа мой испорченный свитер в руках.

Я потянулась к голове, чтобы поправить съехавший парик, а потом забрала свою кофту.

– Я возьму это.

Тедди позволил трикотажу выскользнуть из своих пальцев.

– Всегда пожалуйста, кстати.

– Спасибо, – с неохотой ответила я.

– Я Тедди.

Он протянул руку, и на его лице не было ни единого намека на то, что мы уже встречались.

Плюс был в том, что мой план оставаться инкогнито, похоже, работал. А с другой стороны… Неужели я оказалась настолько незапоминающейся? Обидно, черт возьми.

– Куинн. Приятно познакомиться.

Я пожала ладонь Тедди с наименьшим воодушевлением, на которое была способна. Его кожа была теплой и сухой, рукопожатие – крепким, но не агрессивным. Совершенно нормальное рукопожатие. Но как только наши ладони соприкоснулись, покалывание снова побежало по телу, от пальцев по руке и до живота.

Я дернулась в сторону, бесцеремонно бросив его руку.

– Я, э, до этого утра даже не знала, что ты входишь в актерский состав.

– Я вроде как попал сюда в последний момент.

– Бедный Дрю. И его большие пальцы.

– Ты же знаешь, как говорят: что для одного травма большого пальца, то для другого клад.

Я склонила голову набок.

– Так правда говорят?

– Теперь да.

Он улыбнулся, прищурившись и глядя мне в глаза так, будто в комнате никого, кроме нас, не было.

В моей груди разливалось странное тепло, и я обнаружила, что не в силах оторвать своего взгляда от его глаз. Что это мы делали? Перешучивались? Неужели я утратила самоконтроль?

К счастью, прежде чем мы смогли продолжить, помощница режиссера прочистила горло.

– По местам!

Она поднесла сложенные рупором руки ко рту и повторила:

– Народ, по местам! – А затем смерила меня испепеляющим взглядом. – А вы… наденьте что-нибудь.

Мне редко бывало стыдно на площадке. После многих лет съемок в сценах, где я бегала полуголая, крича и некрасиво рыдая, пришлось бы сильно постараться, чтобы заставить меня почувствовать неловкость. Да, раздевание при всех не входило в мое представление об идеальном начале первого дня, но это было и не худшее, что когда-либо случалось со мной на работе.

(Эта честь принадлежала тому разу, когда я случайно съела картофельный салат, подготовленный для сцены с пикником на кладбище. Салат, который простоял на солнце несколько часов. Меня сразу же стошнило, и рвота была повсюду.)

И тем не менее через несколько часов, когда мы уже закончили репетировать сцену и костюмеры принесли мне новый свитер, я все еще была в замешательстве. Меня не смущало, что половина актеров и съемочной группы видела мою грудь, но то, с какой легкостью я увлеклась беседой и перешучиванием с Тедди, выбивало из колеи. Один знойный взгляд – и моя оборона тут же пала. В кипятке пролитого кофе, должно быть, мигом сварился и мой мозг.

– Финальный осмотр! – прокричала помощница режиссера, когда мы все заняли свои места перед началом съемки. – Последние штрихи, вперед.

Ассистенты гримеров и костюмеров, ждавшие своего часа, взялись за дело – чтобы удостовериться, что все мы готовы к съемкам, и при необходимости внести экстренные поправки. Мара подбежала ко мне и быстро осмотрела мое лицо.

– Ты справишься, – прошептала она, в последний раз поправив мой макияж. – Думай о капибарах.

Это была наша с ней шутка, которую мы выдумали много лет назад в качестве пожелания удачи. И на долю секунды она меня успокоила.

– Думай о капибарах.

Я сжала ее руку и вышла на съемочную площадку.

Не считая меня и Тедди, в основном актерском составе было еще три человека. Я уже знала Брента, типичного серфингиста с лохматыми светлыми волосами и загорелой кожей: мы познакомились несколько лет назад на съемках «Нападения крокодила-убийцы». Ему традиционно досталась роль плохиша в компании друзей, и сейчас он пялился в свой телефон, пока стилист по прическам поправлял его зализанные назад волосы. Я подозревала, что легкий запах алкоголя, ощущавшийся на площадке, исходит от него.

Хлоя же – актриса чуть моложе меня, с ярко-голубыми глазами и копной длинных светлых волнистых волос, – что-то рассказывала Маре, пока та подкрашивала ее губы. Если я все правильно запомнила, это был ее дебют в кино. Я еле сдержала порыв посоветовать ей бежать отсюда – и поскорее, пока эта индустрия не испортила и ее жизнь.

Раздалось громкое хихиканье. Это была Одри, миловидная британка, которой предстояло играть главную злодейку фильма – ведьму. Она прижала руку ко рту, пытаясь сдержать смех над чем-то, сказанным Тедди. Поскольку большую часть внешнего облика ведьмы потом добавят мастера по компьютерной графике после окончания съемок, Одри была одета в специальный костюм, покрытый трехсантиметровыми датчиками, похожими на мячики для пинг-понга, при помощи которых цифровой облик ведьмы и эффекты потом согласуют с движениями актрисы.

Тедди прошептал что-то ей на ухо, и она еще сильнее затряслась, а ее датчики закачались еще неистовее. Мерзость.

Я решила не обращать на них внимания и, закрыв глаза, прошептала свою традиционную молитву главной святой покровительнице королев крика, самой госпоже Джейми Ли Кертис[7].

– О крутейшая мать последних девушек[8], – пробормотала я, – храни меня, пока я несу это знамя очередной девушки, оказавшейся в неправильном месте в неправильное время. Да будут мои крики убедительными, моя игра достойной, а мои ноги достаточно сильными, чтобы я смогла пробежать более половины этого фильма. И…

– Я стою где надо?

Я раздраженно открыла глаза. Это был Тедди, который, по всей видимости, нафлиртовался с Одри и теперь обращался с вопросом ко мне.

– А мне откуда знать? Я что, должна помнить твои метки?

На самом деле я и правда их запомнила, но это не имело значения.

– Я просто подумал…

– И все равно нам еще не сказали встать на свои метки.

– Я всего лишь задал вопрос. Не нужно быть такой напряженной.

– Напряженной? Ты серьезно? Я…

Пожилой мужчина, который двигался довольно быстро для своего возраста, прошмыгнул мимо нас и сбил меня с толку, прервав наш спор.

– Я обошел дюжину блошиных рынков, прежде чем нашел идеальный, – с гордостью объявил он, ставя искусно украшенный торшер и стирая микроскопическое пятнышко с одной из витражных панелей его абажура.

Так он реквизитор.

– Нельзя было просто купить лампу в Pier One?[9] – поинтересовался Тедди и ухмыльнулся, явно впечатленный собственной шуткой.

Я поморщилась. Реквизиторы, как правило, крайне серьезно относились к своей работе.

И действительно, мужчина ничуть не посчитал эту шутку смешной. Напротив, он выглядел попросту оскорбленным.

– Зачем, чтобы он выглядел, как торшер в каждом втором доме в этой стране? – Он еще раз поправил лампу, а потом ушел, ворча: – Молодежь… Никакого уважения к искусству! Всегда хотят мгновенного результата.

Я дождалась, когда он выйдет из комнаты, а потом снова повернулась к Тедди.

– Уже стараешься вывести из себя каждого в команде, хотя съемки еще даже не начались?

Он нахмурился, явно недовольный тем, что как минимум один человек на площадке не очарован им, но не успел ответить из-за возвращения помощницы режиссера.

– Собрались! – прокричала она, заставив последнего гримера поскорее убежать с площадки.

Через миг ее место за камерой заняла Наташа. Все, кто находился вне поля зрения камер, притихли, а я закрыла глаза, сделала глубокий вдох и вошла в роль. Настало время представления.

По сценарию это была первая ночь компании в доме. В их планы входят исключительно алкоголь и секс – студентики и не подозревают, что к понедельнику все, кроме одного из них, окажутся мертвы. Сцена должна была завершиться на том, как герой Тедди бежит спиной вперед и ловит футбольный мяч, не дав ему врезаться в дорогой торшер. В тени за ним на краткий миг появляется ведьма. В этот момент зрители в первый раз видят злодейку и понимают, что скоро все закончится чем-то ужасным.

Между тем предполагалось, что все, кроме моей героини, пьяны. Ну, знаете, она же такая пай-девочка. Скучища.

– Камера пишет!

А потом через миг:

– Начали!

Все принялись за дело.

Хлоя, пошатываясь, бродила на заднем плане, запинаясь о свои же ноги и невнятно бормоча. Я чинно сидела в кресле и осуждающе разглядывала остальных. Брент между тем подкидывал футбольный мяч, ища того, с кем можно поиграть.

– Эй, капитан! Лови! – крикнул Брент.

Он отвел руку назад, и это был сигнал для Тедди, которому следовало попытаться остановить его. Но вместо этого Тедди застыл на месте – и с каждой секундой охватившая его паника становилась все заметнее. Он забыл свою реплику.

– Снято! – Из-за камеры выскочила Наташа и гневно посмотрела на Тедди. – Попробуем еще раз.

Мы начали заново. На этот раз он вспомнил, что нужно прыгнуть перед торшером, но так и не сказал ни слова. В следующий раз он вспомнил реплику, но не смог поймать мяч, и тот улетел в прихожую. Я попыталась скрыть свою досаду. Он, может, и присоединился к актерскому составу в последний момент, однако у него же наверняка все равно было время подготовиться.

– Снято!

Еще один дубль – и еще одна пропущенная реплика. Снова и снова.

– Может, сделаем перерыв? – предложила Наташа.

Ее голос был спокойным, но пульсировавшая на лбу вена говорила о том, что наша постановщица далека от спокойствия.

Когда мы вернулись, Брент снова произнес свою реплику и завел руку, чтобы бросить мяч. Я затаила дыхание, молясь о том, чтобы Тедди наконец отыграл этот дубль.

– Нет! – крикнул Тедди и вскочил на ноги, чтобы перехватить мяч. – Только не в доме, здесь полно бесценного антиквариата!

Я не смогла сдержать шумного вздоха облегчения. Он справился.

Брент бросил мяч, и тот полетел на другой конец комнаты, прямо в сторону торшера. Тедди побежал спиной, чтобы поймать его, и радость оттого, что он вспомнил свою реплику, должно быть, вытеснила из его головы все остальное. Вместо того чтобы остановиться на своей метке, он продолжил бежать, и бежать, и бежать…

А потом врезался прямо в торшер. Бесценный торшер с тринадцатого блошиного рынка. Тот драматично зашатался вперед-назад, его широкое основание накренилось сначала в одну сторону, потом в другую, и тут откуда-то с площадки раздался голос:

– Я ловлю!

Ассистент Тревор бросился вперед, пытаясь схватить торшер. Но вместо того, чтобы поймать его, он запнулся об основание, отчего и он, и лампа полетели на пол. Тревор попытался зацепиться хоть за что-нибудь, что не дало бы ему упасть. К несчастью, ему удалось лишь утянуть Тедди за собой. Одри высунула голову из-за угла, чтобы узнать, что там за шум, в итоге размахивавший руками Тревор еще и ударил ее, а также сбил несколько датчиков с ее костюма.

К тому моменту, как произошло падение, всю площадку накрыла гробовая тишина – не считая звона, с которым чрезвычайно дорогой на вид стеклянный абажур разбился на миллион осколков.

– Снято! – Наташа выскочила из-за камеры, сложив руки за головой. – Народ, да вы издеваетесь надо мной!

На миг показалось, что она вот-вот придушит Тедди, или Тревора, или их обоих. Вместо этого она лишь в ярости вылетела с площадки, хлопнув входной дверью.

– Мне так жаль! – произнес Тревор, не обращаясь к кому-то конкретному и в ужасе глядя на погром.

Тедди так и сидел на полу, вероятно, пребывая в шоке.

– Мой торшер!

На площадку выбежал реквизитор, оставшийся, по-видимому, чтобы посмотреть на выступление своей драгоценной лампы. Он сразу же бросился к Тедди и Тревору, который в испуге попятился, пока не уперся спиной в стену.

– Ты… – Реквизитор наступал, пока не оказался всего в нескольких сантиметрах от Тревора. – И ты. – Его разгневанный взгляд обратился на Тедди. – Вы вообще представляете, как долго я искал этот торшер?!

– Эм, – голос Тревора дрогнул. – Надеюсь, не очень долго?

– Два месяца! И все ради того, чтобы вы двое разбили его за две секунды! – Когда он кричал, из его рта вылетали брызги слюны. – Эту индустрию заполонили такие, как вы. Вам плевать на чужое время. Эгоисты. Эгоисты!

– Мне очень жаль, – пискнул Тревор.

Тедди при этом ничего не сказал, а только сидел на полу, обхватив голову руками.

Реквизитор расправил плечи.

– Ничего тебе не жаль. Но скоро повод появится.

Затем он в бешенстве умчался, выйдя через заднюю дверь.

После мучительно долгих секунд неловкого переглядывания все остальные тоже стали расходиться. Брент пробормотал несколько слов Тревору и Тедди, потом похлопал каждого по плечу и ушел. Вскоре после этого за ним последовали Хлоя и Одри, которые бросили на парней несколько сочувствующих взглядов и исчезли за углом. Убегая, Тревор выглядел так, будто вот-вот расплачется, а Тедди остался на полу, даже не пытаясь встать.

Вот ведь… Мне хотелось бы пожалеть его, но вместо этого раздражение, нараставшее весь день, вылилось в гнев. Как я и предполагала, Тедди был лишен и опыта, и профессионализма. В моей голове промелькнул худший вариант развития событий: съемки затягиваются, отчего продюсеры теряют деньги, в прессу просачиваются слухи о разладе в актерском составе, и фильм оказывается обречен на провал еще до того, как добирается до кинотеатров.

Я потопала к нему и, как только подошла ближе, выпалила:

– Что, черт возьми, это было?

Тедди поднял голову.

– Сейчас мне правда не нужно, чтобы на меня вываливали еще больше дерьма. По-моему, мне хватило от Наташи и того реквизитора.

Я проигнорировала его просьбу.

– Ты вообще, что ли, не готовился?

– Наверное, недостаточно.

– Не наверное, а точно.

– Да мне на подготовку дали всего пару недель!

– И ты не мог выучить хотя бы первую сцену? – Я сжала руки в кулаки и уперла их в бока. – Если будешь впустую тратить наше время, мы отстанем от графика.

Он помрачнел.

– Ну поснимаем чуть дольше. Что такого?

– Ты серьезно? – Я невесело засмеялась. – Если мы выбьемся из графика, то превысим бюджет, а потому этот фильм, знаешь ли, с меньшей вероятностью заработает денег. И что, по-твоему, случится, если он не соберет кассу?

– Слушай, мне уже заплатили.

Я, прищурившись, посмотрела на него. А вот и Тедди, которого я запомнила с вечеринки.

– Тебя не волнует никто, кроме тебя самого. А как же Хлоя? Она только-только начинает карьеру. Что, если ее первый фильм окажется провалом? И для Брента с Одри эта лента могла бы стать настоящим большим прорывом. – Я ткнула пальцем в середину его широкой крепкой груди. – Дело не только в тебе. Не будь таким козлом.

– Козлом? – Тедди, фыркнув, усмехнулся. – Ты делаешь многовато поспешных выводов о человеке, которого даже не знаешь.

– По-моему, я уже видела достаточно.

Намереваясь уйти на высоте, я круто развернулась и шагнула вперед. К несчастью, опрокинутый светильник все еще валялся на полу. Моя нога зацепилась за кусок металла, отчего я болезненно рухнула на колени.

– Там лампа, – услужливо подсказал Тедди, когда я с трудом поднималась на ноги. – Я слышал, она дорогая.

Глава 3

Мара: Ты уже вернулась в гостиницу? Мы отмечаем в моем номере!

Мара: Але?? Я знаю, что ты не занята!

Мара: СУЧКА. Ты когда придешь?

– Не знаю, чего ты ожидала. – Мара плюхнулась в одно из кресел в моем трейлере. – Ты игнорировала мои сообщения, и что я должна была делать? Не являться, чтобы похитить тебя?

– Да, – проворчала я, усаживаясь обратно на диван.

Было девять часов вечера, а я все еще находилась в своем трейлере, где расслаблялась в старых потрепанных легинсах и безразмерной футболке с эмблемой The Rolling Stones[10]. И еще тридцать семь секунд назад наслаждалась блаженным одиночеством.

– Именно так тебе и следовало поступить.

– Прости уж, но я не позволю тебе киснуть тут всю ночь.

– Успехов с попыткой помешать мне.

Я взялась за свое рукоделие, недоконченное серо-белое одеяло в елочку. Вязанию меня научила одна пожилая актриса, с которой мы работали вместе, когда мне было семнадцать. Мои родители как раз недавно развелись – прямо во время моих первых съемок на натуре вдали от дома. В свободное от съемок время та женщина, похожая на бабушку и игравшая гадалку-убийцу, показала мне, как вязать простые тряпки, чтобы отвлечься от тревоги и тоски по дому. Теперь, когда мне было сложно избавиться от каких-то мыслей, ритмичные движения вязального крючка помогали отключить их.

Дома я целую полку заставила крошечными вязаными фигурками Фредди Крюгера[11], Пеннивайза[12] и прочих культовых персонажей из фильмов ужасов, но на площадке предпочитала вязать что-нибудь простое, например шарф или одеяло.

– Ой, да ладно тебе. Сегодня же все прошло не так уж и плохо, да?

– На самом деле плохо.

Даже если учитывать, что я уже ничего не ждала от этой индустрии, такое паршивое начало съемок выбило меня из колеи. Это был мой восемнадцатый фильм. Я была профессионалкой! Предполагалось, что эта работа станет моей последней – я вычеркну ее из списка обязательных дел, а потом попытаюсь выяснить, чего же хочу от оставшейся жизни. Разбитый реквизит, уход актеров и членов съемочной группы, а также ругань на коллег по площадке не значились на моей карте для бинго «Последний первый день». Хотя я подумала, что, может, на самом деле это и к лучшему. Может, мне требовался знак, какое-то подтверждение тому, что уйти из профессии – хорошая идея. И если до этого я еще сомневалась, то теперь была уверена.

– Что ж, а я тут принесла кое-что. – Мара полезла в сумку и вытащила пакетик с жевательными конфетами «Старбёрст» исключительно красного и розового цветов. – Посчитала, что рано или поздно тебя нужно будет подбодрить, только не думала, что это случится в первый же день.

Я сразу же оживилась.

– Слушай, я же говорила тебе, как рада твоему появлению?

Мне не хотелось знать, сколько упаковок конфет мы сожрали на двоих из-за всевозможных огорчений, несчастной любви и поздних съемок, однако я была рада прибавить к этому числу еще одну.

– Мхм-м… – Бросив мне сладости, подруга с озабоченным видом посмотрела на меня. – Как ты себя чувствуешь? Если не считать катастрофы с лампой.

– Не знаю, – призналась я, аккуратно снимая обертку с одной из конфет. – Все еще не верится, что это правда. Что это последний.

– Но это же не обязательно.

Я вздохнула.

– Нет, обязательно.

Мое решение перестать сниматься в кино в возрасте двадцати девяти лет, после карьеры длиной в двадцать один год, может, было и поспешным, но не беспричинным. Первым звоночком стало то, как публика приняла мой последний фильм в начале лета. Оглядываясь назад… Пожалуй, следовало догадаться, что фильм с названием «Зомби против вампиров: Битва живых мертвецов» вряд ли обречен на славу. Но он был таким кэмповым и прикольным – я просто не смогла устоять… Критики не разделили моего восторга.

Один из обозревателей назвал его «примечательным исключительно благодаря достигнутым им невероятных высот ужасности». Другой заявил, что лучше бы ему вырвали глаза, чтобы не пришлось смотреть это. Несколько критиков отметили мою игру в частности, а один сказал, что я, должно быть, «и сама была зомбирована, раз согласилась на этот фильм». Ауч.

А гнилой вишенкой на дерьмовом торте стал звонок моего агента – через неделю после премьеры она сообщила, что прекращает работу со мной. В следующем году она собиралась выходить на пенсию, но, по-видимому, ей было невмоготу представлять мои интересы до того момента.

Когда чуть позже в тот вечер мы с Марой сидели в ее квартире и потягивали вино, пожирая «Сникерсы» в больших количествах, я вдруг поняла, что всего через год мне стукнет тридцать, а я не только нахожусь на низшей точке своей карьеры, но еще и выгорела. Устала. Устала от холодного разглядывания на прослушиваниях и критики в адрес моей игры в тех ролях, которые все-таки удалось отхватить. Устала снимать по фильму почти каждый год с тех пор, как мне исполнилось восемь. Устала от таблоидов, обсуждавших мое тело и выставлявших каждую подробность моей личной жизни на всеобщее обозрение. Всего за неделю до этого завирусилось видео одного аккаунта с голливудскими сплетнями – с фразой, мол, у «Дома расплаты» был бы шанс стать суперхитом, если бы на главную роль взяли не меня, а кого-то другого.

И тем не менее все бросить я окончательно решила только через месяц после этого, когда в первый – кошмарный – раз встретила Тедди. Того вечера хватило, чтобы заставить меня отказаться от всего навсегда.

– Все наладится. Первый день всегда непростой, – сказала Мара. – И слушай, теперь у тебя хотя бы есть сексуальный коллега, на которого можно пялиться каждый день.

– Фу. Лучше не упоминай про Тедди.

– Ты все еще злишься на него? Видела бы ты, как облегали его спортивные штаны, когда он сегодня явился с утра.

– Пожалуйста, никогда больше не говори при мне о его штанах и о том, что в них.

– Ладно, но тебе все равно стоит дать ему шанс как коллеге. Иначе съемки станут по-настоящему мучительными. – Мара бросила взгляд на свой телефон и, набрав что-то на экране, встала. – Так ты вернешься со мной на вечеринку? Знаешь ведь, такова традиция в первый вечер съемок.

– Прости. Сегодня вечером я правда хочу просто побыть одна.

– Ладно. – Мара тяжело вздохнула и взяла сумочку. – Но в другой раз с тебя причитается.

Я послала ей воздушный поцелуй.

– Обещаю.

Когда дверь за ее спиной захлопнулась, я снова взяла одеяло и попыталась сосредоточиться на вязании. Но я никак не могла перестать возвращаться мыслями к Тедди. Это было похоже на досаждающий зуд в месте, которое я не могла почесать, раздражающий шум, не дававший мне сосредоточиться. Кто же мог не знать, что нужно учить свои реплики перед началом съемок? Кто мог пропустить метку и разбить дорогой реквизит, еще и поранившись?

Тот, чей опыт не выходил за пределы реалити-шоу.

Мой взгляд наткнулся на телевизор. Я не смотрела ни одного выпуска «Райского острова наслаждений», но теперь мне стало любопытно. Может, глянуть одну серию? Просто чтобы узнать. В научных целях – и только.

Идея, лежавшая в основе шоу, была простой: восемнадцать одиноких парней и девушек прибывают на остров с главной целью найти себе пару и обручиться. Пьяные выходки, шаблонные сюжетные линии и драматические сцены прилагаются.

Спустя два часа я была на середине третьего эпизода.

Часть участников строила отношения. Другие пережили душераздирающий разрыв. Все предпочитали носить как можно меньше одежды. Тедди не был исключением: он повсюду расхаживал исключительно в ожерелье из ракушек и тесных купальных плавках, флиртуя с каждой девушкой на острове. Мне хотелось презрительно фыркнуть, высмеять нелепость шоу… Но, по правде говоря, оно жутко затягивало.

Внезапный тихий стук в дверь моего трейлера прервал погружение в телевизионную реальность, и я подскочила, пронзительно взвизгнув, как первая незадачливая жертва в каком-нибудь дешевом слешере.

– Чтоб тебя, Мара!

Я поставила шоу на паузу как раз посреди испытания, в котором участники должны были слизывать взбитые сливки с тел друг друга, и поспешила к двери.

Но там меня ждала не Мара. На нижней ступеньке металлической лестницы стоял Тедди. Он сменил костюм капитана футбольной команды на темные джинсы и серый лонгслив, верхняя пуговица которого была расстегнута, а рукава – закатаны до локтя. Он выглядел удивленным, словно не ожидал, что я открою.

– Эм, привет. – Было так странно видеть его здесь после того, как всего минуту назад я смотрела по телевизору, как он голым плавал в океане. – В чем дело?

– Я просто хотел извиниться. За сегодня.

– А…

Такого я не ожидала.

– Эм… Можно войти? Тут становится прохладно.

– Э… Конечно.

Мне не нравилась мысль, что он проторчит здесь достаточно долго, чтобы войти, но в то же время я не могла упустить возможность послушать о том, как была права.

– Спасибо.

Он взбежал по лестнице и вошел, повернувшись боком, чтобы протиснуть свои широкие плечи в узкий дверной проем.

– Хочешь газированной воды или еще чего-нибудь? – Я все еще злилась на него, но раз уж он пытался вести себя хорошо, можно было, по крайней мере, угостить его чем-нибудь. – Или, может… «Читос»?

Я мысленно поморщилась. Дырявые легинсы и кукурузные палочки в сырной посыпке – как элегантно.

Тедди отмахнулся от моего предложения.

– Я просто хотел сказать: прости, что запорол те дубли. Знаю, что принял все в штыки, но… ты была права. Во всем, что сказала.

Это звучало как музыка для моих ушей, и я не могла не смягчиться немного.

– Спасибо за твои слова. В таком случае и ты прости, что назвала тебя самодовольным и эгоистичным.

Он качнул головой в знак признательности.

– Ты не совсем была неправа. Пожалуй, отныне я мог бы делать хотя бы самую малость и действительно учить свои реплики. – Он усмехнулся. – Полагаю, это не должно быть так уж сложно.

В моей голове словно раздался звук иглы, съехавшей с пластинки.

– Прошу прощения?

– Что?

На его лице было искреннее недоумение – он даже не понимал, что ведет себя заносчиво. Опять.

– Ты сделаешь «самую малость»? Зачем ты вообще снимаешься в этом фильме, если тебе насрать на него?

Он невозмутимо уставился на меня, словно ответ был очевиден.

– А-а, – протянула я. – Деньги. Или только ради славы?

Тедди устало провел рукой по волосам, отчего одна прядь выбилась и упала на лоб.

– Ты ужасно напрягаешься из-за фильма, на который тебе плевать. Это же не высокое искусство какое-нибудь.

– Я… С чего ты взял, что мне плевать на него?

– Не нужно быть гением, чтобы догадаться – ты весь день выглядела несчастной.

Я вздрогнула. Он не ошибался, просто я не осознавала, что это так заметно.

– Я и не должна постоянно улыбаться. Я просто сосредоточилась на своей работе. Попробуй тоже как-нибудь.

– Слушай, я пришел извиниться, а ты…

– Ну давай, закончи предложение, если осмелишься. – Я сложила руки на груди. – Я не одна из твоих девочек на неделю, которая упадет к твоим ногам от благодарности за то, что ты ляпнул тут бестолковое извинение.

Он зевнул, лениво оглядев мой трейлер.

– Ты закончила?

Во второй раз за день я обнаружила, что стою лицом к лицу с Тедди, вся вне себя от гнева, и пытаюсь перестать пялиться на то, как его мускулы играют под рубашкой, – а ведь это время можно было потратить, чтобы придумать какую-нибудь удовлетворительную остроту. Но прежде чем я успела это сделать, взгляд Тедди упал на телевизор, и через миг его глаза загорелись от восторга, а по лицу расползлась довольная ухмылка.

Я раздраженно проследила за его взглядом, чтобы выяснить, что там такого веселого. А потом – о нет. О нет. Нет, нет, нет…

Он глядел на телевизор, где на паузе стоял эпизод «Райского острова наслаждений» – и стоял ведь не на кадре со, скажем, океаном. Или пляжем. Или хотя бы с беседой участников.

Нет. Он стоял на крупном плане гигантского языка, который вот-вот слизнет взбитые сливки с соска, заполнявшего весь экран. И не просто какого-то случайного соска – это был сосок Тедди.

– Ну и ну, – сказал он, отклонившись назад, чтобы полюбоваться зрелищем. – Я и не знал, что ты такая фанатка.

– Не льсти себе. Просто… – Я лихорадочно придумывала оправдание, но ничего не приходило в голову. – По телику больше ничего другого не показывали.

– Ничего другого в стриминговом сервисе? Разве они не знамениты тем, что там полно контента, который и за всю жизнь не пересмотреть?

С горящими щеками я схватила пульт и выключила телевизор. Сколько унижений человек может выдержать за один день? Особенно когда большая часть из них связана с сосками.

– Я возвращаюсь в гостиницу. Тебе пора уходить.

– Я провожу тебя.

– Обойдусь.

Он демонстративно выглянул в окно.

– Там ужасно темно. К тому же нам все равно на одну стоянку.

– Я дам тебе фору.

Тедди рассмеялся.

– Ого, а ты упрямая.

Я замешкалась. Все во мне желало настоять на том, что я способна дойти до своего автомобиля самостоятельно, премного благодарна. И все же стоило признать его правоту. Фонари нигде не горели, а мы находились в какой-то глуши – снаружи было чертовски темно. Рядом мог подстерегать сам Джейсон Вурхиз[13] в хоккейной маске и с бензопилой.

– Идем. – Я натянула кеды, толстовку с капюшоном и взяла сумку. – Я ухожу, так что тебе тоже пора.

– Дамы вперед.

Закатив глаза, я вышла из трейлера и надежно заперла его за нами, совершенно не в настроении для покровительственных попыток Тедди изобразить галантность.

День выдался теплым, но к ночи похолодало. Месяц висел тощей полоской, почти не дающей света. Пробираясь по базовому лагерю, я прибавила шагу, желая как можно сильнее оторваться от Тедди. Но когда мы добрались до длинного поля перед дорогой, которое нужно было пересечь, чтобы попасть на автостоянку, я услышала, как шаги Тедди становятся все ближе и ближе.

– Прекрати, пожалуйста, подкрадываться ко мне.

Я обхватила себя руками, пытаясь согреться.

– А что, страшно? – прошептал Тедди мне на ухо.

– Что? Нет. Разумеется, нет.

– Интересно. Тогда почему ты прижалась ко мне?

Взглянув вниз, я осознала, что он прав. Каким-то образом мы оказались так близко друг к другу, что соприкасались бедрами.

Я отшатнулась от него.

– Прости. Мне всегда было трудно идти по прямой.

– Может, тебе стоит провериться на этот счет. Похоже на проблемы с миндалевидным телом.

– А я уверена, что это беда с внутренним ухом.

Тедди пожал плечами.

– Так или иначе, звучит не очень нормально.

– Все совершенно нормально, я просто… Ай!

Я резко остановилась, чуть не свалившись в глубокую канаву, отделявшую поле от дороги. Неожиданно потеряв равновесие, я замахала руками в поисках чего-нибудь – чего угодно, – что не позволило бы мне рухнуть. Тедди успел схватить меня и придал нам обоим устойчивости, после чего мы отступили на твердую почву. Я дрожащей рукой увеличила яркость на телефоне и подняла его в попытке найти переход на другую сторону.

А потом я закричала.

Глава 4

Обнаружить мертвое тело в кино – легкотня. Ждешь, когда статиста самым тщательным образом уложат в какую-нибудь позу пострашнее, слышишь команду помощницы режиссера «Начали!», потом выходишь на свою метку и испускаешь вопль, искусно отрепетированный перед зеркалом, чтобы добиться идеального результата: ты в полном ужасе, но это выглядит сексуально.

В реальной жизни все по-другому.

Сперва мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что я вообще вижу перед собой. Канава была глубокой и темной, укрытой мраком. Когда же мой мозг сообразил, что на дне человек, я предположила, что он просто свалился сюда и, должно быть, сильно поранился, отчего и лежит там совершенно без движения. Мой упрямый мозг отказывался верить, что в реальной жизни случилось то, что я изображала десятки раз на экране.

Но потом я увидела кровь. Литры крови, черной, как чернила, которая растеклась по камням и пропитала землю.

Тогда-то я и закричала. И это был не миленький крик с лунным светом, отражавшимся от моих сисек. Он был ужасным, от него заболело горло, и он вырывался из моих легких подобно хриплому дребезжанию бензопилы. Я, пошатываясь, отступила назад, увлекая Тедди за собой. Мы упали на землю, и я стала отталкиваться ногами, чтобы оказаться подальше от канавы. Крик застыл у меня в горле, а грудь сдавило, но вдохнуть никак не получалось. Тедди обхватил меня рукой за плечи, дернул к себе, и мои легкие наконец расслабились.

– Звони 911!

– Точно.

Пока Тедди копался в карманах в поисках телефона и нажимал на кнопку экстренного вызова, я подползла к тому месту, где лежало тело – нет, человек. Потрясение быстро сменилось всепоглощающим ужасом. Но мне нужно было получше рассмотреть труп, чтобы передать информацию оператору службы спасения.

Я подняла телефон с включенным фонариком и заглянула в канаву вдоль дороги. Ярко-оранжевое временное ограждение, которое обычно не позволяло свалиться туда и удариться о камни внизу, упало, и осталась брешь. Внутри, свернувшись калачиком, лежал человек в джинсах и черной футболке, и мое сердце ухнуло, когда я наконец разглядела его лицо.

Проклятье, Тревор.

– Подождите, сейчас проверю. – Тедди оторвал телефон от уха. – Есть какие-нибудь видимые признаки повреждений?

– Секунду.

Приготовившись к тому, что могла увидеть, я осмотрела тело. Кровь, похоже, вытекла из глубокой раны на лбу, которую он, вероятно, получил, когда стукнулся головой о камень. Его одежда была темной, а свет – тусклым, но других очевидных повреждений я не заметила.

Я передала эту информацию Тедди, а тот, в свою очередь, оператору.

– Пульс, э, не знаю… Куинн, пульс есть?

– Эм…

Я осторожно спустилась в канаву и оттянула ворот футболки Тревора. Выглядело не очень обнадеживающе. Я сделала глубокий вдох и прижала два пальца к его сонной артерии. Ничего.

– Нет! – крикнула я Тедди. – Черт, нет, у него нет пульса.

– Пульса нет, – повторил он в трубку – судя по голосу, чувствуя дурноту.

Изучая тело Тревора в поисках того, что могло бы помочь службе первой помощи, я заметила, что на его запястье ничего нет – ни намека на браслет дружбы от племянницы, который, по его словам, он никогда не снимал. При мысли о том, что Тревор был тут, один и без своего любимого памятного подарка, мне стало невыносимо грустно.

Вскоре после того, как прибыли врачи скорой помощи и с мрачным видом вызвали судмедэксперта, с мигалками к обочине дороги подъехала и полиция. Из автомобиля вышли два офицера: низенький и полный мужчина, которому было лет за пятьдесят, и женщина, похожая на него, как сестра-близнец. Быстро перекинувшись парой слов с медиками, они неторопливо прошагали к тому месту, где стояли мы, и, подходя, мужчина направил свет своего карманного фонарика нам в лица.

– Это вы двое нашли тело?

Он жевал зубочистку, и на нем все еще были солнечные очки, хотя время давно перевалило за полночь.

Я еле сдержала ироничное замечание, что он видел бы лучше, если бы снял очки.

– Да, – сказала я, щурясь и подняв руку, чтобы прикрыть глаза от слепящего света. – Это мы.

– Ой, простите.

Он опустил фонарик и засунул его обратно в петлю на поясе.

– Ларри, честное слово… – Женщина, закатив глаза, покачала головой и повернулась к нам. – Ты можешь рассказать, что произошло, милочка?

Мы с Тедди описали все, что видели, помогая друг другу вспомнить детали. Тедди не заметил лужу крови, которая уже начала сворачиваться, когда мы обнаружили труп, тогда как я совершенно забыла упомянуть время, когда мы вышли из моего трейлера, но Тедди подсказал. Парочка копов, кивая, бегло записывала все, что мы рассказывали, чего, нужно признать, было не много.

– Видели ли вы кого-нибудь поблизости? – поинтересовалась женщина-коп.

Мы с Тедди переглянулись и согласно ответили:

– Нет. Никого.

– А где вы двое находились перед тем, как найти тело?

– Я была в своем трейлере, где-то с… – Я напрягла мозги, пытаясь вспомнить. – Семи, мне кажется.

Тедди кивнул.

– То же самое. В своем трейлере. С восьми.

– Ясно. – Женщина пожевала конец ручки. – Так, значит, вы двое были единственными в районе, где обнаружено тело. Любопытно.

– Из тех, кого мы видели! – уточнила я. – Мог же быть кто-то еще, о ком мы просто не знали. Мы вышли из моего трейлера всего минут за пять до того, как найти его.

– Я думала, вы находились в разных трейлерах?

– Я нанес ей поздний визит, – пояснил Тедди. – Знал, что она будет скучать по мне и не захочет ждать до завтра, чтобы увидеться.

В завершение лжи он самодовольно подмигнул.

Я еле сдержалась, чтобы не выругаться в присутствии копов. Этот чертов парень…

Кивнув, полицейская протянула мне блокнот и ручку.

– Ваши контактные данные, пожалуйста.

С пересохшим ртом я быстро записала свое имя и номер телефона, после чего Тедди сделал то же самое.

– Премного благодарны. – Мужчина чуть качнул нам головой. – Кажется, у нас есть все, что нужно. Слушай, Деб, как насчет того, чтобы оградить место преступления защитной лентой?

– Без проблем, Ларри.

Он открыл чистую страницу в блокноте.

– Итак, кто-нибудь из вас в курсе, как связаться с тем, кто тут в ответе за все это шоу?

Я хмуро кивнула и на одном дыхании перечислила контактные данные Наташи. К тому моменту, когда нам сказали, что мы можем идти, адреналин уже выветрился, и я чувствовала себя выжатой досуха.

Оставшуюся дорогу до автостоянки мы с Тедди прошли молча. По пути в душе у меня нарастали эмоции. Я была знакома с Тревором всего один день, но этого хватило, чтобы понять, что он не заслуживал умереть здесь в одиночестве. Никто этого не заслуживал, тем более такой милый человек, как Тревор. Если до этого день был паршивым, то теперь он превратился в полную катастрофу. И когда мы дошли до моей машины, я никак не могла отделаться от чувства, что во всем виноват Тедди.

– Спасибо, кстати, – выпалила я.

Конечно же, винить Тедди в том, что случилось с Тревором, было бессмысленно – совершенно, – но я не могла отрицать, что день пошел наперекосяк с того момента, как он объявился на площадке.

Тедди остановился и недоумевающе захлопал глазами.

– За что?

– За это!

Я резко махнула рукой в сторону поля за нами.

– Погоди. Ты же не можешь на полном серьезе обвинять меня в том, что произошло?

– Я как раз собиралась уходить, когда ты объявился в моем трейлере! Если бы ты не задержал меня, возможно, я смогла бы помочь ему!

У меня начало сжиматься горло, и я с силой сглотнула, отчаянно стараясь не расплакаться.

– Во-первых, мы уже выяснили, что, когда я пришел, ты как раз пялилась на мои соски по телику, так что в твоей истории неувязочка.

– Ну и что?

– Во-вторых, не похоже, что после удара головой он еще шевелился. Ты уже ничего не смогла бы сделать.

– Откуда ты знаешь? – Я рукой вытерла глаза, которые с пугающей скоростью наполнялись слезами. – Просто оставь меня, на фиг, в покое.

Я дернула дверцу автомобиля и залезла внутрь, сразу же заперев ее за собой, а потом повернула ключ в замке зажигания и включила радио: кабину наполнили бухающие звуки Talking Heads[14].

Psycho killer… Qu'est-ce que c'est?..[15]

Вдавив педаль газа, я умчалась с автостоянки, оставив Тедди одного в темноте.

Глава 5

На следующее утро, несмотря на три будильника, я все равно проспала и опоздала на площадку.

Ночка была непростая. Каждый раз, когда я начинала клевать носом, видение остекленевших глаз Тревора выдергивало меня из сна. Когда же я прогоняла этот образ из головы, на его место являлись замедленные кадры его падения и удара головой о камень. Мне удалось вздремнуть на несколько часов, и все равно, когда зазвенел будильник, я встала с чувством, будто всю ночь не спала.

Когда я выскочила из машины, мое лицо было все еще опухшим, а в глаза словно песка насыпали. Маре придется потрудиться сегодня. Я поморщилась, проходя мимо того места, где мы нашли Тревора. Все еще огороженное ярко-желтой полицейской лентой, оно пробуждало воспоминания о том, как мы сидели в темноте рядом с телом. Я потрясла головой, отчаянно желая, чтобы она прояснилась. Мне нужно больше кофеина. Немедленно.

Когда я петляла по базовому лагерю на пути к буфету, вокруг явно ощущалось отсутствие привычной суматохи. На меня не набегали ассистенты, отвлеченные своими наушниками. Нигде не было видно ни Наташи, ни ее помощницы, которая искала бы кого-нибудь в дикой панике. А еще я ожидала, что наткнусь как минимум на одного актера с похмельем, который с опозданием ввалился бы на площадку после праздничной вечеринки вчера ночью.

Но везде царила зловещая тишина. Неужели съемки приостановлены? И никто не подумал сообщить мне об этом?

В поле моего зрения возник стаканчик с кофе.

– Решил, тебе это может понадобиться.

Тедди зашагал рядом со мной, тоже в спортивных штанах и толстовке с капюшоном – в таком виде мы походили на двух соучастников преступления. Но если на мне лица не было, то Тедди выглядел возмутительно хорошо, как и всегда. Под глазами были заметны небольшие темные круги, и на лоб выбилась та упрямая завитушка, но в остальном он, казалось, мог бы хоть сейчас поучаствовать в модельной фотосъемке. Меня бесило, что после двух ссор и совместного обнаружения мертвого тела он все так же привлекал меня, как в тот вечер, когда мы познакомились.

– О боже, спасибо.

Я взяла стаканчик и, сделав большой глоток, с облегчением выдохнула. Вчера вечером я испытывала бы соблазн швырнуть этот кофе на землю, но сейчас не могла позволить себе разбазаривать драгоценный кофеин.

– Такое ощущение, что прошлой ночью я поспала минут семь.

– Я вижу.

Я вскинула бровь.

– Прошу прощения?

– Ты выглядишь уставшей.

– Большое спасибо.

– Я же не сказал, что ты выглядишь плохо.

Он склонил голову набок, изучающе глядя на меня.

– Ты выглядишь… изнуренной. – Он щелкнул пальцами. – Я знаю. Как Конструктор[16]. Из фильмов «Пила».

– Конструктор, – сухо повторила я. – Я выгляжу как смертельно больной семидесятилетний старик?

– Ага, такой вайб.

– Чудесно, – проворчала я.

Тедди рассмеялся, запрокинув голову, а его глаза сощурились от радости.

Я смотрела на него, пока мы шли дальше по базовому лагерю. Вчера я была так зла на него, так раздосадована тем, насколько эгоистично он повел себя, когда не подготовился и впустую потратил наше время… а также его высокомерием после той лажовой попытки извиниться. Но стоило признать: его помощь пригодилась в разговоре с копами, и он принес кофе. И мне действительно нравилось, как искрились его глаза, когда он смеялся, даже если он сравнил меня со злодеем из фильма ужасов.

Тряхнув головой, я заставила себя не думать об этом. Нет. Тедди просто умел очаровывать, чему свидетельствовал тот факт, что в данный момент он находился в отношениях с тремя разными моделями из соцсетей. Один раз этим летом я уже поддалась его очарованию, и это вышло мне боком.

Через несколько шагов мы завернули за трейлер, и я получила ответ на вопрос, почему здесь было так тихо. Все собрались в центре базового лагеря, где Наташа гулким голосом обращалась к собравшейся толпе.

– …не выжил, – мрачно произнесла она. – Его близких уже оповестили.

По толпе прокатились потрясенные вздохи и тихое бормотание. Дождавшись, когда все умолкнут, Наташа обратила свое внимание на нас.

– А вот, в общем-то, и те, кто его обнаружил.

Она вытянула руку, указывая туда, где у края толпы стояли мы с Тедди.

Все выгнули шеи, чтобы посмотреть на нас. Мой взгляд упал на двух крановщиков, которые перешептывались, прикрыв рты ладонями, тогда как группа осветителей просто пялилась на нас, раскрыв рты. От их пристального внимания мне стало неловко, и я поежилась. Я сделала еще один глоток кофе, пытаясь спрятаться за стаканчиком.

– Как я и говорила, – продолжила Наташа, – его отвезли в больницу, где врачи определили, что к тому времени, когда его нашли, он уже скончался. Полиция желает переговорить с каждым, кто располагает какой-либо информацией, однако, внимательно изучив место преступления, они в данный момент считают, что смерть наступила в результате несчастного случая.

В груди у меня кольнуло. Умом я понимала, что смерть Тревора была несчастным случаем, это ведь так логично. Но отчего-то, из-за какого-то тревожного звоночка в глубине души, я чувствовала, что случившееся накануне ночью носило более зловещий характер. Только не могла понять, что же это было.

– К счастью, – сказала Наташа, – найти ассистента несложно, так что скоро мы получим нового. – Она расправила плечи и хлопнула в ладоши. – А пока шоу должно продолжаться. Сегодня съемки возобновятся в соответствии с изначальным планом.

Прежде чем Наташа успела уйти, помощница положила руку ей на плечо и прошептала что-то на ухо.

– А, точно. Если кто-то чувствует себя «психологически травмированным», – Наташа заключила фразу в ироничные кавычки, изобразив их пальцами, и красноречиво посмотрела на меня с Тедди, – для вас открыта консультация психолога, если вам это так необходимо. А теперь снова за работу!

Я не прошла и нескольких метров, когда Мара догнала меня и остановила, схватив за руку.

– Ты в порядке? Почему ты не позвонила мне вчера ночью? – Она сильнее сжала мою руку, впившись ногтями мне в кожу. – О господи, Куинн, ты же нашла труп! Какой ужас!

Я поморщилась не только от боли, но и от чувства вины за то, что не рассказала ей об этом.

– Знаю, прости! Когда я вернулась, было уже так поздно.

– Да какая разница? Ты нашла труп.

– Прекрати повторять это! И, Мара, ты сама прекрасно знаешь, что каждый вечер к девяти часам ты уже в постели.

На прошлом фильме мне пришлось зайти за ней в трейлер, поскольку она заснула до того, что называла «съемками поздно ночью». Они начинались в полдесятого вечера.

– Чтобы ты знала, вчера я не спала до десяти. – Она наконец убрала свои когти и по-дружески взяла меня под руку. – А даже если бы и спала – ты же знаешь, что всегда можешь позвонить мне или побарабанить в мою дверь. Особенно если ты…

– Если я нашла труп. Знаю. И спасибо. – Я глотнула кофе из стаканчика. – Безумие какое-то, сейчас все кажется… сном или типа того.

– Скорее кошмаром. – Мара открыла дверь в трейлер гримеров. – Входи, я даже позволю тебе немного поспать в моем кресле.

Маре удалось наложить на мое лицо достаточно «штукатурки», чтобы я походила больше на розовощекую студентку колледжа, нежели на зомби из «Ночи живых мертвецов»[17], а вот найти силы, чтобы сосредоточиться на своих сценах, мне было сложнее. Я дважды пропускала свою метку и случайно произносила реплики других персонажей вместо них. Тедди помнил больше своего текста, чем вчера, но все равно принимал поистине нелепые решения в том, что касалось актерской игры. Например, я даже не представляла, с чего он решил, что будет уместно наделить своего героя южным акцентом посреди одной сцены.

Новость о Треворе, казалось, повлияла и на остальных актеров. Несмотря на всю его браваду крутого парня, Брент то и дело пропускал свои реплики. Одри то и дело задумывалась, выпадая из роли как раз в тот момент, когда наводили камеру на нее. И хотя характер Хлои был столь же задорным, как и ее кудряшки цвета шампанского, она то и дело останавливалась между дублями, чтобы вытереть слезы.

Когда мы наконец прервались на обед, я была настолько без сил, что чуть не пропустила его, чтобы вздремнуть. Зная, что начну чувствовать себя хуже, если не поем, я все-таки взяла блюдо, приготовленное рестораном, обслуживавшим выездные съемки, и дополнительно убедилась в том, что на крышке указано «Без арахиса». Родители, очевидно, узнали о моей аллергии на арахис, когда я в двухлетнем возрасте украла печенье с арахисовым маслом у Дрю Бэрримор[18] на премьере «Крика»[19]. Сначала все решили, что крики моей запаниковавшей мамы относятся к фильму, но потом кто-то наконец догадался, что мне нужна медицинская помощь, и нас умчали в лимузине.

Выбрав место под тентом, где можно было бы поесть в одиночестве, я бросила крышку контейнера на стол и приступила к еде. Мне с трудом удалось одолеть два или три кусочка, когда надо мной нависла тень.

– Не против, если я присяду здесь?

Это была Хлоя, с ясным взглядом и точно такой же тарелкой салата, как у меня.

Я, мешкая, дожевала помидорку черри, чтобы выиграть себе немного времени. Хлоя казалась милой, да только каждый раз, когда камеры на площадке выключались, она тратила немало времени на разговоры и расспросы. Я была в настроении покиснуть в одиночестве, а не выслушивать прорву пустой болтовни. Однако в ее лице было столько надежды, что я не могла не уступить. Я кивнула, и она с улыбкой облегчения опустилась на стул напротив меня.

– Спасибо. – Она вытащила свою одноразовую вилку из пластиковой упаковки. – Когда пытаюсь найти место в кафетерии, всегда чувствую себя новенькой в школе.

Я хотела заметить, что вокруг стояло несколько свободных столов для пикника, но это было бы грубо.

– Потом станет легче. Это ощущение всегда быстро проходит.

– Надеюсь. – Она наколола на вилку кусочек авокадо. – На самом деле я хотела подойти к тебе еще и по другой причине.

– Да?

– Надеюсь, ты не посчитаешь меня странной, я понимаю, что мы не особо хорошо знаем друг друга, но я хотела узнать, как ты. Пройдя через все это вчера ночью? – Она прижала руки к щекам. – Представить не могу.

Я напряглась.

– Очень мило с твоей стороны, но все в порядке.

– Наверное, это было ужасно.

– Приятного мало.

Я подтолкнула вилкой лист салата, и весь мой скудный аппетит испарился, когда в памяти всплыл вид Тревора с разбитым лбом.

– Что произошло? Наташа просто сказала, что это был несчастный случай.

– Если честно, я не особо настроена говорить об этом.

– Конечно. Нет, разумеется, не настроена. – Потупив взгляд, Хлоя положила вилку. – Прости, мне не стоило спрашивать.

Она с подавленным видом уставилась на свой салат. Судя по всему, нам обеим расхотелось есть.

Когда мы молча просидели несколько секунд, у меня в сердце кольнуло. Я понимала, что она не хотела ничего дурного – уверена, и всем остальным было любопытно узнать, что же произошло. К тому же она, очевидно, волновалась на площадке и всего лишь хотела подружиться, даже если это и выходило у нее несколько неуклюже.

– Тебе пока нравятся съемки? – спросила я, накалывая лист салата на вилку. – Это ведь твой первый фильм, да?

Чуть удивленно Хлоя кивнула.

– У меня было несколько крошечных эпизодов тут и там, а это моя первая крупная роль.

– Пока что у тебя все получается здорово.

– Тебе необязательно так говорить. Сегодня я испортила дубль, разрыдавшись.

– Я два раза подряд прошла мимо своей метки. Но то, как ты продолжала тянуться за ибупрофеном снова и снова, потому что у твоей героини похмелье? Гениально, так смешно.

Это был один из моих любимых моментов на съемках фильмов – те маленькие решения, которые принимали актеры, чтобы придать сцене убедительности.

– Правда?

– Правда.

Хлоя улыбнулась и впервые за весь день выглядела расслабленной.

– Спасибо, что сказала это. Все, чего я когда-либо хотела, – стать актрисой.

Я прикусила язык. Сегодня мне не нужно крушить чужие мечты.

– Но я немного нервничаю, – призналась она. – Из-за завтрашней съемки.

– Почему же?

– Сцена на балконе. Трюк не ахти какой, но я все равно волнуюсь, что запорю его. – Хлоя засмеялась. – Или что меня на самом деле столкнут и я сломаю шею.

Я представила себе сцену, которую нам предстояло снимать на следующий день, и мне стало дурно. Снова оно – неуловимое чувство, которое беспокоило меня, твердя, что смерть Тревора могла быть отнюдь не несчастным случаем.

– Мне пора.

Я встала, взяв свою тарелку с недоеденным салатом.

– Ты в порядке? – Хлоя озабоченно нахмурилась. – Что случилось?

– Что-то в этом салате мне не пошло. Может, авокадо? – Я прижала руку к животу, пытаясь придать фразе убедительности. – Прости, поболтаем попозже!

Оставив еду, я выбежала из-под тента. Нужно было вернуться к канаве, где мы обнаружили Тревора. Сейчас же.

Глава 6

Нужно очень постараться, чтобы потрясти меня.

Возможно, тот факт, что я росла на съемочных площадках фильмов ужасов, сделал меня менее восприимчивой. Вещи, происходившие в кино, просто не случались в реальной жизни – не было злого клоуна, который поджидал бы тебя, чтобы заманить в ближайший водосток. Как бы безумно ни вели себя твои маленькие племянники, пока ты присматривала за ними, они почти наверняка не были настоящим порождением Сатаны.

И за два десятка лет в Голливуде мне стало ясно, что с большей вероятностью боль тебе причинит кто-то близкий, нежели мужчина, преследующий тебя во снах. См. также: парень, который бросил меня, как только наши отношения прославили его настолько, что ему удалось урвать роль в новом супергеройском боевике, или «подруга», клявшаяся, что не будет прослушиваться на роль, которую мне особенно хотелось заполучить, а потом все равно пришедшая на прослушивание. И получившая эту роль.

Да я не раздумывая предпочла бы Фредди вместо подобной боли.

В общем, смысл в том, что я была не из тревожных. Но та сцена, которую предстояло снимать завтра и о которой мне напомнила Хлоя? Призрак ведьмы сталкивает ее героиню с балкона, но та выживает, отделавшись небольшим ударом головы, и все же эта сцена пугающе напоминала так называемый несчастный случай с Тревором. Может, даже слишком.

Убежав с обеда, я вернулась туда, где мы нашли Тревора. Как я и запомнила, в том месте, где он упал, участок ярко-оранжевого временного ограждения вдоль канавы отсутствовал. Но не был порван, как если бы Тревор случайно наткнулся на него, и не лежал в стороне, как если бы ветер сорвал его с места. Вместо этого ограждение было разрезано, аккуратно скатано и отодвинуто в сторону. Словно его специально убрали.

Несколько часов спустя, когда съемки на тот день были завершены, я вернулась в гостиницу и никак не могла перестать размышлять об этом.

– А ты что думаешь, Жак? – спросила я чучело ворона, злобно уставившееся на меня со стола в гостиничном номере.

Жак был реквизитом, который я забрала в качестве трофея после съемок в одном из своих фильмов, – настоящее чучело птицы, найденное одним из членов съемочной группы на блошином рынке. Одна из его ног выдвигалась, и выскакивал автоматический нож. Я всегда брала его с собой на новую площадку на удачу. Но в этот раз, похоже, магия не сработала.

– Неужели кто-то хотел причинить вред Тревору?

Не удивительно, но Жак не ответил.

И тем не менее вопрос оставался. Было вполне возможным, что парень умер в результате несчастного случая. За те несколько часов, что я его знала, Тревор показался мне милейшим пирожочком, но весьма неуклюжим. Хотя, полагаю, в этом-то и была загвоздка – на самом деле я ведь не знала Тревора. И все же казалось слишком уж странным совпадением, что он погиб в несчастном случае, жутко напоминавшем одну из первых сцен фильма, и что свалился в канаву именно в том месте, где отсутствовало ограждение.

Я присоединилась к Жаку за столом и открыла ноутбук. Настала пора для старой доброй слежки в Интернете.

«Фейсбук»[20] оказался тупиком. Тревор ограничил доступ к своей странице – единственное, что я там нашла, это фото двух человек, которые, судя по их виду, могли быть его родителями. В «Тиктоке» он не регистрировался, а в «Твиттере» у него хоть и был аккаунт, но в последний раз Тревор там что-то выкладывал аж три года назад – репостнул фразу Квентина Тарантино[21] о том, как тот жалеет, что не был сценаристом и режиссером фильма «Реальная любовь»[22]. При более внимательном рассмотрении аккаунт оказался пародийным.

Наконец я сорвала джекпот, когда открыла страницу Тревора в «Инстаграме»[23]. Вся лента была забита его снимками со знаменитостями и членами съемочной группы с предыдущих киноплощадок, при этом самый свежий появился вчера – селфи перед домом, где мы снимали. Камера была выставлена таким образом, чтобы в кадр влезла как можно большая часть особняка. Он выложил фотографию в 19:36, всего за несколько часов до того, как мы обнаружили его тело.

Я внимательнее изучила ее, отчаянно желая найти подсказку. Лицо Тревора не наводило ни на какую догадку: после долгого съемочного дня у него были уставшие глаза, и тем не менее он широко улыбался. На снимке он был один, в кадре больше ничего. И ни намека на то, что скоро все закончится ужасным образом. Но потом я обратила внимание на задний план – в кадр едва втиснулся самый конец трейлера реквизиторов.

Рядом с ним в камеру заглядывало лицо.

Я с громко стучащим сердцем встала из-за стола. Лицо словно возникло из ниоткуда, хотя, очевидно, оно находилось там все время. Пришлось приглядеться повнимательнее, чтобы разобрать, кто это. Лицо было маленьким, и, когда я увеличила кадр, из-за низкого разрешения оно расплылось. Я могла только сказать, что это мужчина, который хмуро глядит в сторону Тревора.

В животе у меня похолодело. Кто это был и почему он смотрел на Тревора так сердито?

Я в нетерпении вскочила на ноги. Если верить его соцсетям, бедный Тревор всего лишь хотел быть маленькой частью киносъемок рядом со своими кумирами. А индустрия сожрала его и выплюнула в канаву. Кто бы это ни сделал, я не собиралась позволить ему уйти безнаказанным. И один человек мог бы мне в этом помочь. Прежде чем успеть отговорить себя, я выбежала из номера, быстро пересекла коридор и тихо постучала в последнюю дверь слева.

Через минуту ручка задребезжала, и дверь распахнулась.

– Эй, да это Конструктор.

В дверном проеме стоял Тедди, на котором не было ничего, кроме завязанного на бедрах полотенца и удивленного выражения на лице. Я уже видела его полуголым, однако повторный вид его мускулистой груди и плеч идеальной формы вживую вызвал раздражение – слишком уж знакомым мне становилось его обнаженное тело.

Я прогнала эти мысли из головы.

– Мне нужно поговорить с тобой. По-моему, Тревора убили, – последнее слово я произнесла шепотом, поднеся ладонь ко рту, чтобы никто не услышал его, проходя мимо.

– Что, – Тедди выгнул бровь, – черт побери, ты такое говоришь?

– Тут нашлось кое-что…

Я вытащила телефон, собираясь показать ему фото из соцсети, но из-за волнения аппарат вылетел из моей дрожащей руки. Он бесцеремонно упал прямо под ноги Тедди.

– Я подниму.

Тедди стал приседать, и его полотенце начало подниматься вверх по бедрам, грозя явить то, что плавкам в том реалити-шоу с трудом удавалось прикрыть. Полотенце задиралось все выше и выше, будто занавес, поднимавшийся перед началом крайне непристойного представления.

Я протянула руку, не в силах перенести мысль, что всего за одни сутки он застанет меня глядящей не только на его соски, но и на половой орган.

– Стой!

Но через миг полотенце все-таки раздвинулось, явив… плавки. Конечно же. Полотенце, сырые волосы. Вероятно, он только что вернулся из бассейна. Волнение превращало меня в извращенку. Ну почему я никак не могла перестать позорить себя перед ним?

Разумеется, я знала почему. Плавки, капли воды, бегущие по его груди. Все это напомнило мне о вечере, когда мы встретились. Когда мы оба были мокрыми и почти голыми, а я чувствовала на себе его губы.

В июле Мара потащила меня на вечеринку в честь окончания съемок фильма, на котором она работала. К несчастью, ее бывший, Остин – который бесцеремонно бросил ее незадолго до этого, – тоже собирался туда заявиться, поэтому Мара заставила меня пойти с ней в качестве эмоциональной поддержки.

Это было пафосное дорогущее мероприятие для толпы напыщенных и претенциозных представителей киноиндустрии. Мне хотелось присутствовать там не больше, чем Маре.

Через несколько недель после того, как мой фильм провалился в прокате, отвернув от меня агента, передо мной встала задача найти нового представителя. Я знала, что должна налаживать связи и организовывать встречи, но никак не могла набраться энтузиазма. Действительно ли мне хотелось убедить кого-то представлять мои интересы, чтобы я и дальше снималась в одних и тех же ролях в одних и тех же фильмах? Чтобы и дальше знакомилась с людьми, которые рано или поздно все равно подведут или предадут? Чтобы таблоиды продолжали вмешиваться в мою личную жизнь и распространять лживые слухи обо мне? Я больше не была в этом так уверена.

Через несколько часов после того, как мы пришли и я убедилась, что Мара в порядке, я украдкой сбежала оттуда, устав от тех, кто жалел меня из-за недавнего провала и говорил о том, как им нравились мои фильмы, выпущенные пять лет назад. Выскользнув в грот у дальнего конца изогнутого бассейна через заднюю дверь, я сбросила туфли и окунула ноги в прохладную воду.

– В этом бассейне моча.

Я подскочила. На противоположной стороне на ступеньках сидел мужчина, наполовину скрытый в тени.

– Стой, что?

– Тут недавно побывал мой приятель, так что такое определенно возможно.

Мне и этого было достаточно. Я вытащила ноги из воды.

– Спасибо за предупреждение.

– Прости за странный способ сказать «привет».

Он встал и направился к свету.

Я сразу же узнала его. В рекламе «Райского острова наслаждений» он казался красавчиком, но вживую был просто умопомрачительным. Отсутствие рубашки давало отличный обзор на точеный мускулистый торс. Песочного цвета волосы были откинуты назад, подчеркивая скулы, которым позавидовал бы сам Джеймс Дин[24]. Но именно его глаза – пронзительно-синие и жгучие даже в тусклом свете – не давали мне отвести от него взгляд.

Внезапно мне стало не менее жарко, чем в доме.

– Я Тедди.

Он подошел, и я пожала протянутую руку, не став упоминать, что уже и так знаю, кто он такой.

– Ты здесь только для того, чтобы предупреждать людей о моче?

– Нет, мне просто нужен был свежий воздух.

Единомышленник.

– Мне тоже.

Мы уселись на шезлонгах у бассейна, и я была удивлена, как легко пошла наша беседа. Мы говорили о лучших местах для пешего туризма в окрестностях (его энтузиазм почти заразил меня), сплетничали обо всех присутствовавших на вечеринке (режиссер изменял жене с кем-то из гостей, но мы не могли решить, с кем именно) и решали, какая начинка для пиццы лучше всего (с халапеньо и ананасами).

В конце концов Тедди встал.

– Хочется поплавать. Присоединишься?

– Ни в коем случае! Там же моча.

– Я сказал, что там может быть моча.

– Как-то не хочется рисковать.

– На самом деле, – он заговорщически наклонился поближе, и его дыхание защекотало мне ухо, – я соврал.

По спине побежали мурашки.

– И зачем ты это сделал?

– Может, искал повод заговорить с тобой. В присутствии симпатичных девушек я нервничаю.

Мне хотелось рассмеяться. Ни за что не поверила бы, что Тедди Джеймсу трудно заговорить с девушкой.

– У меня нет купальника.

– И что? – Он протянул руку, чтобы помочь мне встать. – Ну давай.

Он выглядел таким милым, таким неопровержимо сексуальным, что я не смогла устоять. Я поклялась не встречаться с актерами еще много лет назад, после того как парень, отношения с которым длились более года, продал таблоиду мои фотки и сплетни о нас. Последовавшая статья в прессе была унизительной (никто не выглядит привлекательно в танкини после того, как обожрется начос на пляже), а через две недели после этого, получив от наших отношений все, что ему было нужно, и роль в новой супергеройской франшизе в придачу, он бросил меня.

Но в тот момент я впервые за много месяцев почувствовала искру притяжения. И, возможно, отбросить всякую осторожность с убийственно привлекательным незнакомцем было именно тем, в чем я нуждалась.

Быстро, пока не успела себя накрутить, я разделась до нижнего белья и прыгнула в бассейн. Хохотнув от удивления, Тедди последовал за мной. Мы оба скользнули под воду и проплыли по мелководью, пока не остыли в достаточной степени. Затем мы вынырнули, со смехом хватая ртом воздух. Когда он посмотрел на меня, его улыбка исчезла.

– Не двигайся. – Тедди медленно заскользил по воде ко мне. – У тебя в волосах какой-то жук.

– Не-а. Ты уже провел меня с мочой. Думаешь, я поверю тебе снова?

– Я серьезно. Сейчас, подожди.

Решив разоблачить его блеф, я потянулась рукой к макушке. К моему ужасу, по ней что-то пробежало.

– О боже, что это? – Я шлепнула себя по голове. – Сними его!

– Я и пытался.

Тедди тихо засмеялся. Он подплыл ко мне, успокаивающе положил одну руку мне на затылок, а другой прочесал пальцами мои волосы.

– Вытащил! – Он забросил нападавшего в другой конец патио. – Лучше?

– Да, – выдохнула я, уже меньше обращая внимание на свое бешено колотившееся сердце и больше – на руку Тедди, которая все еще обхватывала мой затылок.

Он был так близко, что я могла сосчитать капли воды на его скулах и разглядеть сапфировые прожилки в его васильково-синих глазах.

– Иди ко мне, – прошептал он и приблизился, просунув свою ногу между моими.

Мое сердце гулко стучало, когда я позволила себе коснуться влажной кожи его рук, а затем обхватить его за шею. Его мускулистая грудь прижалась к моей, и нас разделял лишь мой насквозь мокрый бюстгальтер. Я затаила дыхание в предвкушении поцелуя, и вот наконец Тедди склонил голову… но его губы не прижались к моим. Вместо этого они опустились на мою шею, прямо за ухом. С глухим стоном он слегка втянул чувствительную кожу губами и осторожно ее прикусил, а я откинула голову, еще крепче прижимаясь к нему.

Раздались шаги.

В грот вошла женщина, и Тедди оторвался от меня. Она была роскошна, с длинными волнистыми рыжими волосами и в кокетливом сарафанчике.

– Тедди, ты уже готов идти? – Когда она заметила нас, выражение ее лица стало не таким теплым, а губы растянулись в вежливую улыбку. – Я жду.

Мои щеки вспыхнули сначала от стыда, а потом от гнева. Он флиртовал со мной, хотя уже собирался поехать домой с женщиной, которая выглядит как самая настоящая русалка.

– Да, конечно.

Тедди выскочил из бассейна, и женщина самодовольно ухмыльнулась, когда он обхватил ее рукой за талию. Он посмотрел вниз на меня.

– Слушай, может, нам…

– Все в порядке, – сказала я, не дав ему договорить. – Хорошего вечера.

И они ушли. Женщина оглядела меня из-за плеча, шепча что-то Тедди на ухо. Он отрицательно покачал головой, и «…не в моем вкусе» было все, что я смогла расслышать в его ответе.

Глава 7

Меня не волновало, что я не соответствую вкусам Тедди. Правда. Он моим тоже не соответствовал – даже если у него было тело, с которого можно ваять скульптуры. Обнаженные скульптуры. Но притворяться, что я забыла тот позор, когда он бросил меня на середине поцелуя, чтобы переспать с другой женщиной?

Такое с трудом далось бы даже лауреатке премии «Оскар»[25], а я к ним не относилась. Мне уже и так было дурно от того, как индустрия пережевала меня и выплюнула тем летом, и это унижение на вечеринке дало необходимый последний толчок, чтобы навсегда завязать со съемками в кино. На тот момент, правда, я уже подписала контракт, по которому должна была сняться в «Доме расплаты» за долю от кассовых сборов – но, как только съемки завершатся, с Голливудом для меня будет покончено.

На следующий день после вечеринки я позвонила риелтору насчет продажи своей квартиры, приступила к сбору вещей для перевоза на склад и уговорила Мару позволить мне пожить у нее, пока я не придумаю занятие, которому теперь можно было бы себя посвятить.

До сих пор оставалось неясным, что же это будет.

Тедди с подозрением смотрел, как я поднимаю свой телефон с пола.

– Так зачем именно ты пришла?

– Да, слушай… можно войти?

Раз уж я собиралась заявить, что тот, кто был на заднем плане снимка Тревора из соцсети, убил его, пожалуй, следовало сделать это за закрытыми дверьми.

– Если только ты не собираешься снова на меня кричать. – Он отошел в сторону и пошире распахнул дверь. – Обещаю, я оденусь.

«Тебе не обязательно это делать», – эта мысль промелькнула у меня в голове, когда я вошла в его номер, и щеки опалило жаром. Ни о чем не подозревая, Тедди проследовал за мной и выхватил из чемодана кое-какую одежду.

– Скоро вернусь. – Закинув одежду на плечо, он направился в ванную. – Располагайся как дома.

Я неловко уселась на стул у стола, пытаясь забыть о том, что прямо сейчас всего в паре метров от меня находится совершенно голый Тедди. Его номер был точной копией моего: одна двуспальная кровать, телевизор и крошечный закуток с мини-холодильником, который, вероятно, рекламировался как «кухонный уголок». В целом здесь было опрятно, если не считать переполненного чемодана в углу. На столе обложкой вниз лежала раскрытая книга. Я взяла ее и посмотрела на титульный лист. Это был детектив – «Джек Ричер, или Ловушка» Ли Чайлда.

Но, даже изучая обложку с обратной стороны, я мысленно возвращалась к Тедди за дверью в ванную. Меня беспокоила легкость, с которой на меня нахлынули те же желания, что и в нашу первую встречу: я хотела прикоснуться к нему, хотела ощутить его прикосновение. Хотела узнать, каков на вкус его рот, – даже сейчас, когда пришла сюда, чтобы поговорить о возможном убийстве на съемочной площадке.

Ох, этой дорогой лучше не идти. Даже если бы я не знала, что не интересую Тедди, ничего бы не изменилось – у меня был опыт отношений со знаменитостями. Это всегда заканчивается одинаково: несколько коротких месяцев свиданий, а потом они переходят к следующей красотке, которую повстречали на киноплощадке или фотосъемке, иногда даже предварительно не разорвав отношений со мной.

В своей жизни я вывела не особо много правил, но правило не встречаться с актерами было одним из самых строгих.

Дверь в ванную открылась, и Тедди вышел из нее одетый в серые спортивные штаны и футболку без рукавов, демонстрировавшую его бицепсы. Опустившись на матрас у изножья кровати, он пробежался рукой по своим все еще влажным волосам.

Резко отведя взгляд, я вцепилась в тему разговора, которая не касалась размеров его мускулов.

– Ты читаешь? – Я приподняла книгу, которую все еще держала в руке. – Ты правда умеешь?

Тедди искоса посмотрел на меня.

– Знаешь, я пригласил тебя войти, пытаясь быть вежливым.

– Ладно, ладно, прости. Ты любишь читать?

– Не особо. А вот мой брат любит.

– Да?

– Он сейчас на последнем курсе колледжа, а когда только поступил, очень сильно переживал из-за отъезда из дома. Я каждый вечер звонил ему и пытался успокоить, но у нас закончились темы для разговора, и тогда мы стали выбирать книги, чтобы читать вместе.

– Типа книжного клуба?

– Типа того. Так в чем дело?

Я сделала глубокий вдох и быстро рассказала ему про совпадение с предстоящей сценой и свидетельства того, что кто-то специально убрал ограждение, а потом столкнул Тревора в канаву.

– И взгляни на это. – Я достала телефон, на этот раз успешно, и прокрутила посты Тревора. – Он сделал этот снимок за час-два до своей смерти. Посмотри на лицо на заднем плане. Оно явно выглядит злым.

Тедди, прищурившись, вгляделся в экран.

– То, что кто-то кажется не в духе, не значит, что он убийца. Вспомни, как ты вчера злилась на меня. Но я все еще здесь, не убит.

– Пока что.

– Очень смешно.

Звякнул телефон Тедди, и он взял его в руки.

– Кто сказал, что я шучу?

Тедди проигнорировал мои слова, набирая что-то на телефоне.

– Алло?

Он снова не отреагировал, и я раздраженно пнула его по голени.

– Чего?

– Ты слышал, что я сказала?

– Да, ты считаешь, что хмурый вид – доказательство убийства. – Он отбросил телефон в сторону и провел рукой по лицу. – И вообще, я почти уверен, что завтра меня уволят. Мне не нужно обо всем этом волноваться, ведь через двадцать четыре часа меня здесь уже не будет.

Его губы растянулись в кривую ухмылку, которая сразу же исчезла.

– Не обижайся, но ты вообще готовился к этой роли?

– Готовился. – Он обхватил голову руками. – Я репетировал все свои реплики и даже просил брата пройтись по сценам вместе со мной, чтобы убедиться в том, что я их знаю. А потом я приехал сюда, и камеры начали снимать, и… у меня все вылетело из головы.

– Жесть… Паршиво.

– И когда я начал забывать слова, все становилось только хуже и хуже. – Он помассировал виски дрожащими руками. – Но, знаешь, я хотя бы перестану бесить тебя, когда меня уволят.

Его телефон звякнул снова, но на этот раз он не взял его.

– Слушай… – Я наклонилась вперед и положила руку на его плечо, на миг отвлекшись на то, каким крепким оно было. Лучше было убрать руку. – Слушай, тебя не уволят. Я видела, как актеры выделывали и кое-что похуже, а их даже и не думали увольнять.

– Сомневаюсь.

– Нет, правда. Один заявился на площадку пьяным, и его вырвало прямо на помощника режиссера.

– А он, случайно, не был большой шишкой? Кто-то типа тех ребят из «Марвел».

Я закусила губу, не в состоянии солгать.

– О господи. – Тедди скривился. – Мне конец.

– Обещаю, все будет в порядке.

– Тебе-то легко говорить, ты замечательная. Просто потрясно, как ты буквально становишься другим человеком, когда Наташа кричит «Начали!».

От похвалы мое сердце невольно затрепетало. Я мысленно перебрала просмотренные эпизоды его шоу в попытке найти что-нибудь – что угодно – в его актерской игре, заслуживающее одобрения.

– А как же та сцена, когда ты спас обед той девушки от краба? Без этого второй эпизод был бы скучищей.

Уголок рта Тедди приподнялся, чуть озарив его кислое выражение лица.

– Знаешь, по-моему, именно тот момент и обеспечил мне эту работу.

– Нам нужно найти роль и для этого краба тоже.

Тут мы оба улыбнулись – даже я, – и я не могла не заметить, как мило Тедди щурится в этот момент. Но потом его телефон звякнул в третий раз, и он поднял его с матраса.

– Неужели нельзя оставить его в покое хотя бы на десять минут? – раздраженно выпалила я.

Тедди развернул экран телефона ко мне, сияя как гордый родитель.

– Мне в личку пишет Кендалл Дженнер[26].

– О боже. – Я потерла переносицу. – У меня есть идея. Нам обоим нужно, чтобы этот фильм был успешным, так? Ты пытаешься сделать себе имя, а я почти ничего не получу, если он не станет хитом в кинопрокате. И желательно, чтобы это произошло без других убийств.

– Желательно.

Я глубоко вдохнула.

– Если поможешь мне выяснить, что на самом деле случилось с Тревором, даже если ты не веришь мне, я помогу тебе с актерским мастерством.

Тедди на время задумался.

– Ты правда думаешь, что сможешь помочь мне?

– Правда. По крайней мере, я могу помочь тебе принимать более удачные решения, чем внезапный южный акцент посреди сцены. – Я выдохнула и подождала секунду. – Что скажешь?

Судя по виду, Тедди задумался.

– Я за. – Он хлопнул в ладоши, а потом сложил пальцы в виде пистолетов – пиф-паф. – Только не могу обещать, что от меня будет много пользы со всем этим детективным расследованием.

– Все нормально. Я уже знаю, с чего начать.

Нам нужно было найти хмурого человека с фотографии.

Глава 8

Тедди: Сегодня утром все в силе?

Тедди: Ты забыла про нашу репетицию?

Тедди: Я принесу тебя в жертву убийце, если не поднимешься сюда.

Тедди: Шучу, я так не сделаю. Но серьезно.

Я не то чтобы забыла про репетицию как таковую.

Воспоминание о том, как мы вчера заключили соглашение и запланировали провести первый урок актерского мастерства сегодня в восемь вечера, было предельно отчетливым. Но я забыла, что через час после этого Тедди прислал мне сообщение и попросил перенести занятие на восемь утра, чтобы вечером у него была возможность позвонить брату и устроить их книжный клуб. В этом-то и состояла проблема, потому что в 8:08 утра я с Марой и Хлоей сидела в гостиничном ресторане, полностью занятая обильным завтраком. Ни одна из нас не смогла сделать выбор, поэтому мы заказали несколько блюд (включая невменяемое количество печенья) и решили поделить их между собой.

Завтрак заодно служил поводом устроить психотерапевтическую беседу с Марой, которая только что узнала о посылке, которую Остин, ее бывший, неожиданно отправил в ее лос-анджелесскую квартиру. Я засунула телефон под стол, пытаясь одновременно слушать и набирать ответ.

– …просто не понимаю, почему он все отправил таким образом, это же так подло! – Мара воткнула вилку в спаржу, покрытую голландским соусом. – Мне уж точно не нужен весь этот хлам после того, как он пролежал у него несколько месяцев.

Навострив уши, я продолжила печатать.

– Погоди, а что он прислал?

Во время моего знакомства с Остином тот мне понравился – он явно обожал Мару и был не прочь надерзить ей почти так же, как она ему. Однако он потерял все очки в моих глазах, когда без объяснения бросил ее в последний день съемок.

– Свитер, который я забыла в его трейлере, старый чехол для очков и, – она чуть всхлипнула, – плюшевого ежика, которого я подарила ему на первый месяц наших отношений.

У меня сжалось сердце. Никто не любил и не жаждал любви так сильно, как Мара, и никто не был так же предан. Оказавшись в ее сердце, ты оставался там навсегда.

– Он никогда тебя не заслуживал, – сказала я. – Он не заслуживает даже твоего старого чехла для очков. Я рада, что он прислал его тебе обратно.

– Ага, такой козел. – Хлоя протянула руку через стол и сжала пальцы Мары. – Я знаю, ты еще встретишь кого-нибудь намного лучше.

Я слегка улыбнулась Хлое в знак благодарности за то, что она рядом и помогает утешить Мару. Мы начали каждое утро приглашать Хлою за наш стол на завтрак, и пока что она отлично дополняла нашу компанию. Она все еще иногда стеснялась и вела себя неуклюже, но при этом была милой и явно ценила наше приглашение. Мы звали и Одри, но та отказалась. Вместо этого по утрам она предпочитала сидеть за отдельным столом в одиночестве. В данный момент она завтракала в кабинке в дальнем углу помещения, и ее взгляд был прикован к сценарию, реплики из которого она беззвучно повторяла.

– Спасибо, девочки. – Мара сглотнула, изобразив на лице храбрость. – Мы встречались всего два месяца, и я не понимаю, почему это до сих пор так меня волнует.

– Порой сердце не признает логики. – Хлоя протянула Маре булочку с шоколадной крошкой. – Держи. Это поможет.

Звякнул мой телефон: Тедди сказал, что он не против подождать несколько минут. Заметив, что я снова потянулась за телефоном, Мара слегка толкнула меня ногой.

– Все в порядке?

– Ага, прости. – Я выключила аппарат и снова обратила свое внимание на Мару, как и было положено. – Просто… мой папа.

Это была не совсем ложь. Ранее папа прислал мне сообщение, в котором спросил, когда я приеду к нему в гости, поскольку он жил всего в нескольких часах езды от съемочной площадки.

– Как там великий злодей?

– Наслаждается пенсией – пожалуй, даже чересчур.

Моему отцу было за шестьдесят, но его жизнь казалась намного увлекательнее моей. Несколько недель назад вместе с местным клубом для пенсионеров – любителей развлечений на свежем воздухе он участвовал в скоростном спуске по тросу. Они тайком пронесли в термосах пиво и прозвали это мероприятие «Спуск и впрыск».

Его образ жизни заставлял меня понервничать.

– Когда я вырасту, хочу быть твоим папой. – Мара разрезала булочку пополам и намазала ее сливочным маслом. – Может, стоит переехать в хижину в горах, где я буду озлобленной и одинокой до конца своей жизни, и мне никогда больше не придется думать об Остине.

– Если ты это сделаешь, я перееду с тобой. – Я встала, взяв телефон с кошельком. – Мне нужно перезвонить ему. Простите, что так внезапно ухожу.

– Ты больше не вернешься? – Глаза Мары округлились, как у печального щенка бассет-хаунда. – На это ведь нужна всего минута.

– Эм…

Я не собиралась никому рассказывать о помощи Тедди, но Мара и Хлоя так пристально уставились на меня… Мои щеки запылали от смущения.

– Вообще-то я собираюсь дать Тедди урок актерского мастерства.

Мара и Хлоя понимающе переглянулись.

– Все не так! – настаивала я. – Вы же обе видели его вчера. Если мы хотим, чтобы этот фильм получился, эти уроки просто необходимы.

– Я и правда видела, только, признаюсь, обращала внимание не на его игру, – сострила Мара.

Хлоя согласно кивнула, прижав руку ко рту, чтобы сдержать хихиканье.

Я закатила глаза.

– Да по фигу. Я сегодня не снимаюсь, так что встретимся позже.

– Ладно. – Мара тяжко вздохнула. – Полагаю, нам с Хлоей придется доедать все это самим.

– Вы проведете время намного лучше, чем я, – заверила я ее, представляя ожидавшее меня утро. – Поверьте мне.

Когда я тихо постучала в дверь Тедди, под ложечкой у меня засосало. Мне по-прежнему было неловко оттого, что я не знала, вспомнил ли он нашу встречу на вечеринке. Он либо вспомнил, но помогал мне сохранить лицо, не упоминая об этом, либо совершенно забыл меня. Я не могла решить, что из этого более унизительно.

Дверь открылась, явив Тедди в джоггерах и белой футболке, которая была чуть узковата и подчеркивала каждый мускул на его торсе. Я сглотнула, стараясь не пялиться на него. Ради всего святого, я видела его грудные мышцы. Мог бы проявить хоть немного скромности.

– Конструктор!

Я слегка улыбнулась, уже устав от этого прозвища.

– Если я Конструктор, то ты кто? Пинхед?[27]

Тедди ухмыльнулся.

– А разве он не был… секс-демоном? – Он склонил голову набок. – Кажется, в самый раз.

– Я… я не имела в виду…

– Входи уже, я просто прикалываюсь.

Он раскрыл дверь пошире, и я, уже смущаясь, прошла за ним внутрь.

– Хочешь чего-нибудь выпить? У меня есть «Доктор Пеппер» и… «Доктор Пеппер»[28].

– Сейчас восемь утра.

– Неверно. – Тедди достал из холодильника две банки и передал одну мне. – Ты должна была прийти сюда в восемь утра, но не пришла. А значит, мы официально находимся во временном отрезке «Доктора Пеппера».

– Туше.

Вскрыв банку, он опустился на диван.

– Были ли какие-нибудь откровения этой ночью о том, чье лицо там на фотографии?

– Увы, нет. – Я дернула за ключ и сделала большой глоток сладкой газировки. – Она слишком нечеткая.

– Как фотография снежного человека, – серьезно добавил Тедди.

– Надо составить список. Тех, кто это мог быть, – сказала я и, взяв ручку с листком, написала сверху «Подозреваемые».

– Да, конечно, бери, пожалуйста, мои вещи.

Я смерила его взглядом.

– Ты собирался это использовать?

– Да. – Он сложил руки на груди. – Может, я по ночам пишу стихи.

– Правда?

– Придумывать фразы для соблазнения – отдельное искусство.

Я решила проигнорировать его слова.

– Ладно, мужчина на фото выглядит подозрительно, но мы не знаем наверняка, он ли убийца. А значит, нельзя исключать из официального списка подозреваемых и женщин. – Я начала перечислять всех, кого знала на площадке. – Наташа, Брент, Хлоя, тот, кто на фото…

– Мара, – вставил Тедди.

– Это была не Мара.

– Откуда ты знаешь? Она была в твоем трейлере?

– Не весь вечер, но…

– Я думал, ты хотела распутать это дело? – Он протянул руку и постучал по бумаге. – В список.

Я сжала челюсти.

– Ладно.

Затем под именем Мары я записала имя Тедди.

– Эй!

– Ты объявился в моем трейлере после убийства, а значит, находился в базовом лагере и неизвестно чем занимался во время его смерти. Подозрительно.

– Он, – сказал Тедди, открывая фото Тревора из соцсети, – совсем не похож на меня. У меня линия челюсти более квадратная.

Я невозмутимо пожала плечами.

– А еще нам надо неофициально добавить в список всю съемочную группу. – Вдруг почувствовав себя в растерянности, я помассировала виски. – Это так много людей.

– А еще я не лысею.

– Ты должен помогать мне!

Тедди с неохотой убрал телефон.

– Все будет нормально. Мы выясним, чье это лицо на фото, поговорим с ним и поймем, что делать дальше. Шаг за шагом.

Удивительно, но в словах Тедди был смысл. Я сделала несколько маленьких глотков газировки и почувствовала, как напряжение начало рассеиваться. Он был прав, нам нужно сосредоточиться на поисках мужчины с фотоснимка. Ну а пока мне предстояло провести урок.

Я встала и поставила полупустую банку на стойку.

– Приступим к репетиции?

– Ох… Ага. – Тедди потянулся за сценарием, лежавшим на столе. – Сцена с сеансом, так?

Я кивнула, взяла сцепленную скрепкой стопку бумаг и открыла страницу со сценой, съемки которой мы запланировали на завтра. Она обещала быть занятной.

После нескольких часов пьяной вечеринки в одной из спален наши персонажи случайно находят старую доску «Уиджа». Они используют ее для игры в «правду или действие», проводят сеанс и впускают дух ведьмы в мир смертных. Эта сцена дает толчок всему остальному фильму – она не особо серьезная, но довольно важная.

Я взяла сценарий, но не удосужилась даже просмотреть свои реплики – они и так уже были заучены мной наизусть.

– Готов?

Мы начали с самого начала, когда герой Тедди достает доску «Уиджа» из чулана. Он постоянно заглядывал в сценарий, и несколько раз я чувствовала, как на него накатывало волнение. Он не смотрел мне в глаза, переминался с ноги на ногу и пробегал рукой по затылку вместо того, чтобы полностью сосредоточиться на отыгрывании сцены. Я замедлила темп и, прежде чем продолжить, убедилась в том, что он выучил свои реплики.

Когда мы репетировали, я удивилась тому, насколько мне понравилось готовить его. Было приятно не ощущать давления из-за собственной игры и вместо этого сосредоточиться исключительно на том, что делает Тедди. С чувством удовлетворения я наблюдала за тем, как он наконец выбросил из головы все лишнее и расслабился, как границы между словами, произнесенными Тедди и его персонажем, начали стираться. Был ли его самоуверенный и подчеркнуто сексуальный герой удивительно похож на него самого? Да. Но я не собиралась сейчас указывать ему на это.

Когда Тедди освоил первую половину сцены, мы перешли к следующей части, где настает черед игры и моей героине бросают вызов начать сеанс.

– Правда или действие? – спросил Тедди, наконец идеально произнеся реплику с подходящей кокетливо-самодовольной интонацией.

– Действие, – ответила я с трепетом.

– Хочу, чтобы ты… – Тедди замолк и оглядел комнату якобы в поисках идеи, – …станцевала для меня эротический танец.

Я чуть не поперхнулась.

– Прошу прощения? Этого нет в сценарии!

– Эм, вообще-то есть.

Я, смутившись, пролистала страницы. И правда, там была реплика Тедди, именно такая, как он и произнес – до начала сеанса оставалось еще несколько страниц. У меня сердце ушло в пятки. Наверное, с того момента, как я читала сценарий в последний раз, его переписали. С точки зрения истории, стоило признать, все было логично – это запустило бы наш экранный роман, одновременно вытолкнув мою героиню-паиньку из ее зоны комфорта. Но в тот момент я лучше бы пожевала фольгу, чем покрутила задом на коленях Тедди.

– Все нормально, нам не обязательно репетировать эту часть, – рассмеялся Тедди. – Я не жду, что ты экспромтом сможешь выдать тут эротический танец.

– Вообще-то смогу.

Слова вылетели из моего рта прежде, чем я осознала, что эту информацию стоило оставить при себе.

Глаза Тедди округлились раздражающим и довольно оскорбительным образом.

– Черт, ну ладно. Я и не подозревал, что ты такая.

Я нахмурилась: в моей памяти вновь вспыхнуло воспоминание о той встрече на вечеринке. Конечно же. Не «такая» девушка, чтобы заняться сексом в бассейне тогда, и не «такая» девушка, чтобы станцевать эротический танец сейчас. Это привело меня в бешенство. Что он вообще обо мне знает?

– Да, такая. – Взяв телефон, я пролистала «Спотифай»[29]. – Уверен, что тебе не будет неловко?

Тедди изогнул бровь.

– Абсолютно. – Он отодвинул стул от стола и сел, указав рукой на свои колени. – Жги!

Я видела: он готов раскрыть мой блеф и не сомневается, что я не стану этого делать. Но я не собиралась позволить ему выиграть.

– Отлично.

Я нашла песню и приготовилась поставить ее в очередь на воспроизведение.

По правде говоря, я знала танец исключительно потому, что мне пришлось его выучить для съемок в фильме «Мертвый прилив», где моя героиня исполняла его для своего парня, пока их яхта тонула в океане с акулами. Под песню My Heart Will Go On[30].

Быстро, пока не успела передумать, я нажала на «пуск», положила телефон на стол и заняла позицию.

Только под первые звуки флейты до меня дошло, как позорно это будет. Но сейчас я уже ни за что не придумала бы новые движения под другую песню, а без музыки вспомнить старые движения не вышло бы. К тому же я уже слишком раздула всю эту ситуацию с танцем.

У меня не было иного выбора, оставалось только дать представление.

Когда голос Селин с придыханием запел, я в такт медленному ритму подошла к Тедди. Я прошлась руками вверх и вниз по своему телу, стараясь сохранять знойное, сексуальное выражение лица. Или, по крайней мере, пытаясь изо всех сил быть знойной и сексуальной. Тедди же выглядел так, словно изо всех сил пытался не засмеяться. Когда вступил припев, я, стараясь не представлять, как Джек и Роуз цепляются за ту проклятую дверь, согнула колени и стала медленно опускаться на пол. Мои икроножные мышцы протестовали, но я отказывалась торопиться. Опускаясь, я гладила верхнюю часть своих бедер и смотрела в глаза Тедди, пока песня восхваляла способность любви длиться вечно.

На этот раз Тедди не сдержался и фыркнул от смеха.

– Прекрати, – прошипела я, стараясь не захихикать и сама. – Это серьезно.

Но кого я пыталась обмануть? В этом не было ничего серьезного. Я буквально чувствовала, как разочаровываю Селин.

Вступили ударные, которые немного ускорили темп. Я перевернулась и легла на живот, помахав ногами, а потом снова встала на колени и несколько раз выгнула спину вверх и вниз. Я молилась, чтобы в этот момент выглядеть соблазнительно, а не как рыба, трепыхавшаяся на суше.

Тедди сложил руки на груди и, нахмурившись, раздвинул колени.

– В сценарии указано «эротический танец на коленях». А не на полу.

– Я еще не закончила!

Я выплюнула прядь волос, которая прилипла к моим губам.

Как по заказу, музыка зазвучала еще интенсивнее. Настало время для финала.

Я вскочила на ноги и с возобновленной целеустремленностью зашагала к нему. Когда я подходила, Тедди откинулся на спинку стула и облизнул губы, в то время как я двигалась так, будто собираюсь усесться к нему на колени. Но когда песня наконец достигла своего пика, я вместо этого драматично отвернулась от него. Он хотел было положить руки на мою талию, но я шлепнула по ним.

– Трогать нельзя, – пожурила я его.

Я вскинула над головой сначала одну руку, потом другую, изогнув спину в попытке выглядеть грациозно. Но когда я махнула правой рукой в сторону, то сбила со стола свой телефон, и тот с грохотом упал на пол.

Песня бесцеремонно выключилась, оставив нас в полной тишине – при том, что мой зад завис всего в нескольких сантиметрах от колен Тедди.

Я подумала о том, чтобы тут же остановиться. Ведь я уже доказала, что способна на такое, верно? Но теперь, когда ситуация больше не казалась совершенно нелепой из-за песни, до меня вдруг дошло, в насколько интимном положении мы оказались. Я слышала его дыхание, чувствовала его бедра по обе стороны от своих ног. Тедди не шевелил ни мускулом и вместо этого прошептал мне на ухо:

– Продолжай.

Вопреки здравому смыслу я продолжила. Я хотела доказать ему, что он ошибается, показать, что его предвзятое мнение о том, какой девушкой я являюсь, неверное. К тому же его низкий хриплый голос и прикосновение его ног, прижатых к моим бедрам, были настолько притягательными, что я не могла устоять.

Упираясь руками в сиденье стула, я не спеша снова опустилась на пол, а потом медленно поднялась, следя за тем, чтобы мой зад терся о колени Тедди. Он за моей спиной напрягся, его ладони скользнули по моей пояснице и обхватили бедра. На этот раз я не шлепнула его по рукам – напротив, я прижалась к нему еще сильнее, наслаждаясь давлением пальцев сквозь ткань моих легинсов.

Понимая, что играю с огнем, я развернулась к нему лицом. Обхватила его талию сначала одной ногой, потом другой, и села: наши тела идеально сплелись. Я обвила руками его плечи, и когда наконец посмотрела ему в глаза, то увидела в них лишь туман. Обещание бури. Одна рука Тедди крепко обхватывала меня за талию и удерживала на месте, а другая медленно скользила по моему боку. Все выше и выше, пока он не задел мою грудь, а потом коснулся большим пальцем моей нижней губы.

Его рот растянулся в улыбке.

– Идеально, – пробормотал он.

Из моей памяти полностью вылетело окончание танца. Лицо Тедди находилось всего в нескольких сантиметрах от моего, и я была почти уверена, что он придвигался все ближе. Преодолеть это крохотное расстояние между нами, поддаться желанию было бы так просто… Боже, как мне хотелось поддаться желанию.

А потом возникли обрывки воспоминаний о прошлом разе, когда мы оказались так же близко: звук женского голоса, то, как Тедди выскочил из бассейна, даже не оглянувшись на меня, то, как беспечно сказал своей спутнице, что я не в его вкусе. Тедди был готов развлекаться с кем угодно, пока рядом не появится кто-нибудь получше. И даже если мое тело буквально вопило от желания поцеловать его, я не стала бы доставлять ему такого удовольствия.

Я не могла.

– Мне пора идти.

Спрыгнув с его колен, я поспешила к выходу и пробежалась рукой по шее, надеясь, что не покраснела от смущения, которое испытывала.

Тедди неуверенно поднялся на ноги.

– Прости, мне не следовало…

– Все нормально. Не накручивай себя.

Я двигалась спиной к двери, отчаянно стараясь не пялиться на его джоггеры, которые немного сползли, открыв взгляду низ безупречного живота.

– Завтра займемся расследованием, так? Не забывай, что тебе тоже нужно выполнить свою часть сделки.

Глава 9

К счастью, у меня была идеальная уважительная причина, чтобы уехать с площадки и не видеть Тедди до конца дня. Потратив некоторое время на повторение своих реплик к завтрашним сценам, я решила навестить кое-кого особенного – самого Пазлоликого.

Владения моего отца находились в полутора часах езды от гостиницы, посреди леса и в окружении акров земли, которые он приобрел, чтобы обеспечить себе уединение. Дорога была великолепна: она то вилась по холмам, то петляла среди деревьев. К несчастью, она предоставила мне достаточно времени, чтобы как следует прокрутить в голове случившееся в номере Тедди за несколько часов до этого. Представляла ли я то, как он схватил меня за бедра, пытаясь притянуть к себе поближе? Или огонь в его глазах, когда я опустилась к нему на колени? Не-а, совершенно точно нет.

Но это было и неважно, напомнила я себе. Парням вроде Тедди нельзя доверять. Ему же в личку пишет сама Кендалл Дженнер, ради всего святого. И даже если бы ему можно было верить, меня это не интересовало. Все напряжение, что мы почувствовали, не было следствием чего-то настоящего – нас просто захватила магия моего танцевального мастерства. Его сила просто слишком велика. Ей невозможно сопротивляться.

К тому моменту, когда я подъехала к дому, шел уже четвертый час дня, и подернутые дымкой золотистые лучи солнца выглядывали из-за деревьев. Входная дверь никогда не запиралась, но я все равно позвонила в дверной звонок. Как-то раз я без предупреждения зашла к отцу и обнаружила, как он с его тогдашней девушкой занимаются сексом прямо посреди гостиной. Застукала прямо на месте преступления, рядом с вазой с фруктами. С тех пор я больше не могла по-прежнему смотреть ни на отца, ни на ананасы.

Послышался глухой звук шагов, и дверь распахнулась.

– Зефирка!

Отец протянул руки и заключил меня в объятия. Он все еще был громадного роста, благодаря которому выглядел так зловеще на экране, только за последние годы отрастил заметных размеров брюшко, отчего его объятия стали особенно уютными.

– Я как раз думал о тебе.

– Рада тебя видеть, пап.

Я положила голову ему на грудь, наслаждаясь чувством умиротворения и безопасности. Живя в Лос-Анджелесе, я старалась хотя бы раз в месяц прилетать к нему, но из-за моего графика иногда получалось это сделать лишь раз в три месяца. Было приятно, что в кои-то веки съемки проходили так близко к его дому.

Когда я отстранилась, он похлопал меня по плечу.

– Какого черта творится на этой твоей съемочной площадке?

Прощай, чувство умиротворения.

– Откуда ты узнал?

– Моя старая приятельница замужем за одним из ваших операторов. Сказала, все реально странно. Парнишка просто взял и умер.

Я должна была следить за своими словами. Если бы мой отец заподозрил, что там разгуливает убийца, он уже на следующее утро собственнолично заявился бы на площадку. А мне этого не хотелось.

Я пожала плечами, изобразив хладнокровие.

– Полиция, похоже, уверена, что это был несчастный случай. Просто не повезло, наверное.

– Наверное. – Он отошел в сторону и жестом пригласил меня в дом. – Входи. Я как раз вытащил хлеб из печи.

Когда я вошла в коттедж, на меня сразу же накатила новая волна спокойствия, избавив от тревоги, которая возникла, когда отец упомянул Тревора в первые же тридцать секунд нашей встречи. Этот дом, где энергия папы исходила из каждого уголка, всегда успокаивал меня. Внутри было куда просторнее, чем казалось снаружи, – из широкой гостиной с высоким сводчатым потолком открывался вид на второй этаж с мансардой. Здесь было чисто, но не слишком, на стенах висели постеры отцовских фильмов в рамках, и на каждом из них он был изображен в культовой маске Пазлоликого и рабочем комбинезоне.

Это могло показаться нарциссизмом, но я-то знала, что папа искренне гордится каждым снятым своим фильмом.

Отец не планировал становиться звездой хоррор-франшизы. В 1989 году он работал на автозаправке на севере Калифорнии, где к нему обратился клиент и предложил поучаствовать в прослушивании на роль в одном независимом фильме, который он продюсировал. Это был слешер под названием «Финальный занавес», пытавшийся воспроизвести успех культовых фильмов вроде «Хэллоуина»[31] и «Черного Рождества»[32]. Отец решил, что это интересный способ провести лето, и согласился.

Он не просто получил роль – неожиданно фильм стал хитом в прокате. Отец до сих пор клялся, будто «Финальный занавес» собрал кассу больше, чем «Назад в будущее 2»[33], и только из-за бухгалтерской ошибки не вошел в десятку лучших кинолент того года. Сценарий продолжения написали сразу же, хотя фактически в конце первого фильма Пазлоликий погиб. К тому моменту отец уже влюбился в этого персонажа и, так уж случилось, заодно в мою мать.

(Она работала в ресторане через дорогу от съемочной площадки. По словам отца, она делала лучший крем-пай с кокосом, и я предпочитала думать, что он действительно имел в виду пирог.)

Через три года родилась я, а когда немного подросла, то стала сопровождать папу на премьерах и даже получила крошечную роль в самом последнем фильме про Пазлоликого. Даже когда отец вышел на пенсию, мы с ним по-прежнему сходились в любви к фильмам ужасов, смотрели новинки и вместе ездили на фестивали любителей хорроров. Особенно после его развода с мамой ужастики помогали нам не терять связь друг с другом, а еще гарантировали, что он не чувствует себя одиноким.

По этой же причине мне, к несчастью, не хватало духу признаться ему, что я ухожу из киноиндустрии.

Из кухни послышался топот маленьких ножек, за которым последовало появление комка черно-белого меха.

– Цветик!

Самку скунса, которую отец «спас» вскоре после переезда в коттедж – хотя я не совсем уверена, что она вообще была в опасности, – звали Златоцветик, но мы сокращали ее имя до Цветика. Потому что это было мило, а еще из-за ее характера.

– Цветик, ко мне, девочка!

Скунс остановился передо мной, потопал лапами и быстро сдал назад, когтями поскрежетав по ковру.

– Ты еще помнишь меня?

Она повторила маневр с отбеганием, явно не радуясь тому, что в ее владения вторглась незнакомка. И неважно, что мы уже виделись несколько раз до этого.

– Она не в духе, потому что еще не ужинала. – Отец вошел в гостиную. – В холодильнике есть немного нарезанного перца. Возможно, тебе удастся завоевать ее расположение при помощи угощения.

Я проследовала за ним на кухню, где он достал пластиковый контейнер с кубиками красного сладкого перца. Я предложила скунсу несколько кусочков, и она быстро сгрызла их, разглядывая меня из-за своих маленьких лапок и громко хрумкая. Закончив, она сразу же вразвалочку направилась к своей лежанке, где свернулась клубком и заснула. Это не было перемирием, но она хотя бы не стала бросать мне вызов снова.

– Хочешь пива?

Отец стоял перед открытым холодильником, задержав руку над банками светлого пива.

– Нет, спасибо.

– Как насчет кусочка хлеба на закваске? Уже должен остыть.

Я забралась на один из табуретов у барной стойки.

– От этого я точно не откажусь.

Сияя от гордости, папа отрезал мне толстый ломоть домашнего хлеба, стоявшего на печи. Он щедро намазал его сливочным маслом, положил на тарелку и подтолкнул ее к другому концу стойки.

– Благодарю.

Я откусила большой кусок, наслаждаясь ароматной хрустящей корочкой. После выхода на пенсию выпечка хлеба стала еще одним хобби моего отца, и этому я была более чем рада.

– Как идут съемки?

– Нормально.

Он посмотрел на меня, вытаскивая посуду для приготовления соуса.

– Всего лишь нормально? Вокруг него много шумихи. Прошлый фильм был немного неудачным…

– Спасибо, пап.

– …и я подумал, что этот мог бы стать настоящим хитом, который заставил бы всех забыть про тот! Вот и все, что я хотел сказать. – Он отрезал кусок хлеба и себе. – И эта драная мочалка, твой прежний агент, еще пожалеет, что ей хватило наглости бросить тебя.

Он плутовато подмигнул мне.

– Ага…

Я понимала, что он пытается помочь, да только у него выходило лишь напоминать мне о моих неудачах – и том факте, что я все еще не сказала про свое решение уйти.

Я не была до конца честна с отцом и из-за этого чувствовала себя прескверно. Фильмы ужасов скрепляли наши отношения начиная с того дня, как он показал мне «Полтергейста»[34], хотя я была еще слишком мала для этого, и заканчивая тем разом, когда мы оба по-фанатски радовались встрече с Гуннаром Хансеном[35] на одном из фестивалей. (Он даже попозировал с нами для фото, держа в руках настоящую бензопилу из «Техасской резни бензопилой».) Отец никогда не заставлял меня идти в актрисы, но он был в таком восторге, когда я получила свою первую большую роль… Билеты с той премьеры он поместил в рамку, которая до сих пор висела на стене в его гостевой спальне.

Я не могла даже представить себе выражение его лица, когда скажу ему, что он больше никогда не побывает ни на одной премьере моего фильма.

– А еще я собирался поговорить с тобой кое о чем. – Отец закинул корку хлеба себе в рот. – Об одной возможности.

– Да?

– Ну, скорее услуге.

– Ладно…

У меня появилось дурное предчувствие.

– Один из моих приятелей, знакомый со времен ранних фильмов про Пазлоликого, дописывает сценарий для нового проекта. Он немного экспериментальный – классический слешер, только от лица убийцы, которым является женщина. Он спрашивал, не заинтересуешься ли ты.

Я промямлила что-то нечленораздельное.

– Знаю, знаю, – усмехнулся он, выкладывая лук и говяжий фарш на сковороду. – Наверное, не клево работать с другом твоего старика.

– Дело не в этом…

– Но, по-моему, проект классный, и думаю, твой звонок будет много для него значить.

Я замешкалась. Проект и правда казался интересным, и при иных обстоятельствах я с радостью ухватилась бы за него. При этом я понимала, что рано или поздно мне придется во всем признаться отцу. Но в тот момент я просто… не могла.

– Ага. – Надеюсь, у меня получилось изобразить энтузиазм. – Может, и позвоню.

– Отлично. – Отец просиял. – Кстати о старых друзьях и старых воспоминаниях… – Он взял банку консервированных томатов, чтобы добавить их в маринару. – Я наконец разобрал кладовку и нашел кое-что… Тебе стоит взглянуть.

– Звучит отлично.

Когда соус закипел, мы с отцом перебрались в гостиную, где он плюхнулся на диван и вытащил из-под кофейного столика выцветший фотоальбом.

Он стер с него пыль и раскрыл.

– Твоя мама собрала этот альбом из фотографий, сделанных ею на площадке первого фильма про Пазлоликого.

На первой странице был снимок их двоих: отец в своем костюме приобнимал мать и целовал ее в шею. Она смеялась, откинув голову назад, и показывала пальцами знак мира. Вокруг снимка она наклеила милые украшения: кинокамеру в одном углу и катушку размотавшейся пленки в другом.

– Это мама сделала?

Мне было сложно представить, чтобы моя мать, такая расчетливая карьеристка, создала нечто столь сентиментальное.

– О да, она какое-то время сильно увлекалась оформлением памятных фотоальбомов. – Он усмехнулся. – Это не продлилось долго. По-моему, этот был единственным.

Пролистывая страницы, я пыталась подметить каждую деталь, желая увидеть родителей, когда те еще были счастливы. На одной странице мама вклеила фото моего отца, внимательно слушавшего режиссера, а рядом – кадр, на котором отец изображал пальцами кроличьи уши за спиной того же человека, пока тот не смотрел. На другой странице были снимки их двоих: мама и папа в обнимку спали между сценами или ели со съемочной группой. Я попыталась не обращать внимания на укол горечи из-за того, что моя мать посчитала важным запечатлеть начало своих отношений с отцом, но не ранние годы собственной дочери. Мои детские фотографии существовали, но хранились далеко не в специальном альбоме.

– Ты говорил ей, что нашел его?

Отец покачал головой, на его лице мелькнула печальная улыбка.

– Не, покажу ей на Рождество.

Мама и папа разошлись мирно, да и мои отношения с ней не были особо напряженными. Она каждый год прилетала сюда на праздники, и мы вместе проводили неделю, обмениваясь новостями, смотря «Рождественскую историю»[36] на повторе и выпекая печенье. При этом крепкая естественная связь с отцом сформировалась у меня раньше первых детских воспоминаний, а вот с мамой я едва ли могла найти хоть что-то общее. Мне было грустно, когда они развелись, и нам пришлось адаптироваться, когда она переехала на восток, чтобы взять нью-йоркский рынок недвижимости штурмом, но отец оставался моей опорой даже в самые сложные времена.

С мамой я периодически переписывалась и раз в месяц созванивалась, но наши отношения были далеки от тех, что сложились у меня с отцом.

Наконец добравшись до конца памятного альбома, мы перевернули последнюю страницу, где располагалась огромная фотография всех актеров и членов съемочной группы. Я переводила взгляд с одного лица на другое, и каждое из них было озарено усталой, но счастливой улыбкой. Только один человек не удосужился улыбнуться: сердитый мужчина стоял самым крайним слева и выглядел на удивление знакомым.

Я всмотрелась повнимательнее. Оттуда на меня глядело лицо с фотки Тревора из соцсети. Это был мужчина, который сильно разозлился, когда Тревор и Тедди разбили торшер в первый день съемок.

– Знакомое лицо, – пробормотала я, и мое сердце заколотилось. – Это наш реквизитор.

– Скотт Росси? Он все еще в деле? – Отец нахмурился и помрачнел. – Держись от него подальше, ладно? Он не самый хороший человек.

– Почему? Что он сделал?

– Скотт был помощником реквизитора на этом первом фильме. Тот еще фрукт. Всегда в дурном настроении, а еще я однажды видел, как он ударил по лицу статиста за то, что тот сломал реквизит. Это был всего лишь старый переносной магнитофон, причем дешевый. Этот мужик – козел.

– Какой кошмар.

– В итоге его уволили, не дожидаясь окончания съемок. Он так никогда меня и не простил за то, что сдал его продюсерам. На твоем месте я бы лучше избегал его.

Мое сердце ухнуло, в голове нарисовалась мрачная картинка того, что могло произойти с Тревором.

– Поняла. Буду избегать.

Я терпеть не могла лгать отцу.

К счастью, прикончив спагетти и полкило вишневого мороженого «Черри Гарсия» на десерт, мы больше не обсуждали мою карьеру. Потом даже Цветик проснулась, чтобы я приготовила для нее особый десерт из клубники и капли взбитых сливок. От этого она полюбила меня на целых сорок семь секунд. К тому моменту, когда я надела ботинки, чтобы уходить, небо уже потемнело, и отец проводил меня до машины, хотя до нее от дома было всего три метра.

Он наклонился в открытое окно со стороны пассажирского сиденья.

– Спасибо, что навестила, Зефирка. Всегда приятно тебя видеть.

– Без проблем. Я тоже была рада тебя видеть.

– Езжай осторожно.

– Хорошо.

– И слушай…

Я напряглась, догадываясь, к чему он ведет.

– Может, хотя бы подумаешь о том, чтобы позвонить моему приятелю? Просто поболтать?

Я вздохнула.

– Ладно, подумаю.

Но когда я выехала на главную дорогу, звонок отцовскому другу был последним, что вертелось у меня на уме. Все связывалось воедино, и я твердо верила, что нашла первую зацепку.

У Скотта был и мотив, и, по всей видимости, случаи агрессивного поведения в прошлом, когда кто-то портил его реквизит. А теперь у нас имелось еще и фотосвидетельство того, что он находился рядом с Тревором незадолго до его смерти. Может, Тревор подошел к нему извиниться, а Скотт вышел из себя и ранил его? Или, может, Скотт все спланировал – убрал ограждение, а потом проследил за Тревором и столкнул его в канаву? Он мог ведь даже переложить камни, чтобы Тревор наверняка поранился, упав туда.

Так или иначе мне нужно было забыть про то, что произошло между мной и Тедди во время репетиции сцены с эротическим танцем. Пришло время нам встретиться и поговорить со Скоттом.

Глава 10

– Ничем хорошим это не закончится.

На следующее утро Брент и я с готовыми прическами и макияжем стояли в коридоре дома. Было еще рано, солнце только-только заглядывало в окна, наполняя съемочную площадку теплым сиянием. Скотт и остальные реквизиторы возились повсюду, готовясь к намеченным на сегодня съемкам. А в столовой справа от нас бригада уборщиков оттирала стену, на которой этой ночью кто-то краской из баллончика нарисовал граффити.

– Быстро, какова вероятность, что Наташа уже нашла какого-нибудь несчастного ассистента, чтобы уволить? – самодовольно ухмыльнулся Брент, черная кожаная куртка и темные джинсы которого сильно отличались от его привычных футболок и спортивных шорт.

Я рассмеялась, хотя и верила, что такое вполне могло произойти. Игра в вероятность осталась с нами со времен съемок в плохом фильме про вампиров, где два года назад мы с Брентом исполняли главные роли; таким образом мы убивали время в долгие рабочие дни. Мы делали ставки на все, начиная с количества дублей, запоротых нашими коллегами с похмелья, и заканчивая тем, сколько раз наши бутафорские клыки выпадут в течение дня.

Брент обычно выигрывал, потому что он на самом-то деле посещал курс статистики в колледже, тогда как мои догадки основывались исключительно на чутье.

– Я бы сказала… девяносто два процента, – сделала я ставку. – Всего лишь четвертый день, а у нас тут уже и смерть члена съемочной группы, и вандализм? Изволь. Ей же нужно как-то сбросить пар.

– Девяносто два? Играешь по-крупному, Куинн. Я считаю, что вероятность не более двадцати трех процентов. Не невозможно, но и маловероятно, раз уж Тревор выбыл и мы уже лишились одного.

– Выбыл? Он не уехал – он умер!

– Ну, он точно выбыл из этой жизни.

– Это ужасно.

Я толкнула его в плечо, а он лукаво подмигнул мне.

Между мной и Брентом не всегда все было так душевно. Впервые мы познакомились почти десять лет назад – нам тогда только исполнилось по двадцать и мы играли главные роли в одном фильме про зомби. Флирт на площадке быстро перетек в секс поздними ночами. Закончилось все так, как и можно было ожидать: Брент стал клеиться к одной из статисток, и во мне проснулась безрассудная ревность. Я даже украла его гитару и разбила ее прямо перед всей съемочной группой.

1 Airbnb – онлайн-площадка для размещения и поиска краткосрочной аренды частного жилья.

2 Альфред Хичкок (англ. Alfred Hitchcock; 13 августа 1899-29 апреля 1980) – знаменитый британский и американский кинорежиссер, известный фильмами в жанрах триллер и детектив, например «Психо», «Птицы», «Ребекка».

3 «Королевы крика» (англ. Scream Queens) – американский телесериал-слешер с элементами черной комедии, созданный Райаном Мерфи, выходил с 2015 по 2016 год.

4 Адам Драйвер (англ. Adam Driver, род. 19 ноября 1983) – американский актер, известен по фильмам «История о супружестве» и «Звездные войны: Пробуждение силы».

5 Кристофер «Крис» Хемсворт (англ. Christopher «Chris» Hemsworth; род. 11 августа 1983) – австралийский актер, наиболее известен по роли Тора в кинематографической вселенной Marvel.

6 Закари (Зак) Эфрон (англ. Zachary «Zac» Efron; род. 18 октября 1987) – американский актер, известен по фильмам серии «Классный мюзикл» и «Стальная хватка».

7 Джейми Ли Кертис (англ. Jamie Lee Curtis; род. 22 ноября 1958) – американская актриса, прославилась после фильма ужасов «Хэллоуин» в 1978 г.

8 Последняя девушка – традиционный персонаж фильмов ужасов, где данная героиня является главным персонажем, а часто и последним выжившим в фильме; ее основная задача – противостояние антагонисту.

9 Pier One – популярный магазин, торгующий предметами мебели и прочими товарами для дома.

10 The Rolling Stones – британская рок-группа, образованная 12 июля 1962 года.

11 Фредди Крюгер – главный антагонист серии фильмов ужасов «Кошмар на улице Вязов», маньяк-убийца.

12 Пеннивайз – главный антагонист романа Стивена Кинга «Оно» и его экранизаций, демонический клоун.

13 Джейсон Вурхиз – главный злодей серии фильмов «Пятница, 13-е», маньяк-убийца.

14 Talking Heads – американская рок-группа, образованная в 1975 году в Нью-Йорке.

15 Строчка из песни Psycho killer из дебютного альбома группы Talking Heads, в которой повествование ведется от лица убийцы.

16 Джон Крамер, также известный как Конструктор, – общий главный антагонист серии фильмов «Пила», хитроумный маньяк, убивающий людей в угоду своей извращенной морали.

17 «Ночь живых мертвецов» (англ. Night of the Living Dead) – классический фильм ужасов, снятый независимым режиссером Джорджем Ромеро и вышедший в 1968 году.

18 Дрю Бэрримор (англ. Drew Barrymore; род. 22 февраля 1975) – американская актриса, известная по фильмам «Инопланетянин», «Ангелы Чарли», «Крик».

19 «Крик» (англ. Scream) – американский фильм ужасов режиссера Уэса Крэйвена, вышедший в 1996 году.

20 Принадлежит корпорации Meta, которая признана в РФ экстремистской и запрещена.

21 Квентин Тарантино (англ. Quentin Tarantino, род. 27 марта 1963) – американский кинорежиссер, сценарист, продюсер, актер и писатель, известный по фильмам «Криминальное чтиво», «Убить Билла».

22 «Реальная любовь» (англ. Love Actually) – британская рождественская романтическая комедия 2003 года, написанная и снятая Ричардом Кертисом.

23 Принадлежит корпорации Meta, которая признана в РФ экстремистской и запрещена.

24 Джеймс Дин (англ. James Dean; 8 февраля 1931-30 сентября 1955) – американский актер, известный по фильмам «Бунтарь без причины» и «К востоку от рая», до сих пор считается секс-символом и поп-иконой.

25 «Оскар» (Премия Американской киноакадемии) – одна из самых престижных наград в мире, вручаемых за достижения в области кинематографа с 1929 года.

26 Кендалл Дженнер (англ. Kendall Jenner; род. 3 ноября 1995) – американская модель, участница телевизионного реалити-шоу «Семейство Кардашьян».

27 Пинхед (англ. Pinhead; от pin «булавка» и head «голова») – герой серии фильмов «Восставший из ада».

28 «Доктор Пеппер» (англ. Dr. Pepper) – безалкогольный газированный напиток.

29 Spotify – музыкальный стриминговый сервис, позволяющий прослушивать музыкальные композиции, аудиокниги и подкасты.

30 My Heart Will Go On (с англ. – «Мое сердце будет биться дальше») – песня канадской певицы Селин Дион, главная тема к фильму Джеймса Кэмерона «Титаник».

31 «Хэллоуин» (англ. Halloween) – американский слешер 1978 года о серийном убийце Майкле Майерсе, снятый режиссером и композитором Джоном Карпентером.

32 «Черное Рождество» (англ. Black Christmas) – канадский слешер 1974 года режиссера Боба Кларка.

33 «Назад в будущее 2» (англ. Back To The Future. Part II) – американский научно-фантастический фильм 1989 года режиссера Роберта Земекиса.

34 «Полтергейст» (англ. Poltergeist) – американский фильм ужасов 1982 года режиссера Тоуба Хупера.

35 Гуннар Хансен (англ. Gunnar Hansen; 4 марта 1947 – 7 ноября 2015) – американский актер и писатель исландского происхождения, наиболее известный ролью маньяка Кожаное Лицо в культовом фильме ужасов «Техасская резня бензопилой» (1974).

36 «Рождественская история» (англ. A Christmas Story) – художественный фильм 1983 года американского режиссера Боба Кларка в жанре рождественской комедии.

Продолжить чтение